Опальные

Оглавление

Василий Авенариус. Опальные

Пролог. Опала

Глава первая. Новый Зигфрид

Глава вторая. Запретные плоды

Глава третья. Самозванный сокольник

Глава четвертая. Государев указ

Глава пятая. Рыболовы

Глава шестая. Беглец

Глава седьмая. Про Стеньку Разина

Глава восьмая. На хлеб и на воду

Глава девятая. Наутек и в погоню

Глава десятая. От Талычевки до Астрахани

Глава одиннадцатая. Астраханские воеводы и вольница казацкая

Глава двенадцатая. Стенька Разин

Глава тринадцатая. Выкуп

Глава четырнадцатая. Калмыцкий праздник

Глава пятнадцатая. Незваный гость хуже татарина

Глава шестнадцатая. В гостях у Разина

Глава семнадцатая. Княжна-полонянка

Глава восемнадцатая. В западне

Глава девятнадцатая. «Сарынь на кичку!»

Глава двадцатая. Жертва Волги-матушки

Глава двадцать первая. Притча о блудном сыне

Глава двадцать вторая. Конец Разина

Глава двадцать третья. Конец опальных

Отрывок из книги

Десятый уже год опальный боярин Илья Юрьевич Талычев-Буйносов жил безвыездно в своей Талычевке. В Москве об нем, казалось, вовсе забыли, точно его и на свете уже не было. Между тем, благодаря лекарю-немцу Вассерману, здоровьем он почти совсем поправился, парализованные нога и рука опять его слушались, только ходить он не мог уже без палки, да, наделяя провинившегося холопа пощечиной, не сворачивал уже ему скулы. Духом Илья Юрьевич, напротив, нимало не воспрянул, а находился в состоянии постоянного мрачного раздумья и глухого раздражения. Да и не диво: кроме тяготевшей еще над ним немилости царя и вызванного этой немилостью отчуждения от него помещиков-соседей, его посетило еще тяжелое семейное горе – смерть второй жены. Радушный хозяин превратился в угрюмого нелюдима. Свою соколиную охоту, составлявшую прежде его радость и гордость, он уничтожил, дозволив своему старшему сокольнику Кондратычу оставить у себя одного только злополучного красавца-кречета Салтана. Своих карлика-шута и карлицу-шутиху он прогнал сперва со своих глаз, а потом променял на породистых быка и корову. Даже из трех детей своих он проявлял теперь видимое расположение только к старшему сыну, 16-летнему Юрию как к будущему представителю старинного рода Талычевых-Буйносовых; младшие дети, 14-летний Илюша и 12-летняя Зоенька, в кои веки удостаивались от него нежного взгляда, ласкового слова. Что касается остальных домочадцев, то из них Илья Юрьевич общался теперь обыкновенно только с двумя: со своим неизменным приятелем-советчиком Пыхачем да с лекарем Вассерманом. Последний играл с ним по вечерам в шахматы и давал ему отчет о научных успехах его сыновей, которых взялся обучать книжной премудрости.

Чему, однако, училась дворянская молодежь на Руси допетровских времен? Вообще говоря, очень немногому. Если сын боярский знал несколько молитв, умел с грехом пополам читать да писать, то и слава Богу. Если же он сверх того был умудрен в четырех правилах «богоотводной науки» – цифири: «аддиции», «субстракции», «мультипликации» и «дивизии», да еще свободно объяснялся на каком-нибудь иностранном языке, то мог рассчитывать на блестящую будущность.

.....

И запела Зоенька стародавнюю колыбельную песенку о том, как татарове полон делили, как теща досталась зятю, а зять подарил ее своей молодой жене, русской же полонянке:

Эту речь мужа-татарина Зоенька старалась передать грубым мужским голосом, а затем, как теща, укачивающая внучонка, понизила тон до нежного шепота:

.....