Читать книгу Куда кого посеяла жизнь. Том XIII. Публицистика - Василий Гурковский - Страница 1

(Статья 2005 года)

В альбоме жизни, который мы перелистываем вместе с читателем, были представлены фотографии разные – грустные и веселые, добрые и не очень. Простите меня заранее, но жизнь есть жизнь, и настоящая статья, не разового, а такого пространного действия, на мой взгляд, самая мрачная из всех предыдущих былей, мрачнее даже были «Свидетель», хотя, казалось бы, что может быть еще мрачнее. Эта фотография, как надпись на плите, под которой покоится наше село. Село в комплексе, куда входит и сельское хозяйство, и сельская инфраструктура, и те остатки сельских жителей, что еще мелькают по полуразрушенным или полностью уничтоженным селам. Абсолютно все, что будет приведено в этой статье, можно подтвердить документально, комментарии, выводы и предложения по всем вопросам – это всего лишь мое мнение.

Я не претендую на истину в первой инстанции, но обязан подчеркнуть, что более семидесяти лет моя жизнь связана с селом, из которых пятьдесят пять лет, отработано официально именно в этой отрасли. Все процессы послевоенного возрождения, определенного взлета, затем ошибочного, а скорее всего умышленного уничтожения, затем нынешней агонии аграрного производства и вообще сельской жизни, происходили у меня на глазах. В отличие от «прикормленных» кабинетных корифеев-аграрников, я подаю ситуацию, как говорится, из первых рук.

Ныне живущие, тем более будущие поколения, должны знать причины того, почему мы две трети продовольствия завозим из-за рубежа, почему в мясе, которого и так мало, тем более в колбасе, нету мяса, в молоке – молока, в лекарстве – действующих веществ, почему в наших селах остались одни старики, а кто помоложе – спились или разбежались. А ведь будущие конюктурные историки обязательно напишут, что всему виной советская власть, суровые погодные условия, госсобственность на землю, сермяжный, православно-прощенческий, основанный на доброте, менталитет наших беспутных крестьян – лодырей, пьяниц, ожидающих халявной манны небесной.

Они нагородят за деньги, звания и должности, еще много всякой чуши, где таки будет доля правды, небольшая, но они раздуют эту долю на весь объем «исторической» правды. И в это поверят наши потомки, да, поверят. Всего одно поколение выросло на искаженной истории, а уже молодежь сомневается, что Германия напала на СССР в 1941 году, да еще через пару поколений такой жизни ,вся российская история будет перевернута с ног на голову. То же самое будет и с официальной историей нашего села.

В этом плане, настоящая быль пусть станет попыткой застолбить перед потомками истину. Все в общих чертах, естественно, но как оно было на самом деле.

Приднестровский агропромышленный комплекс (АПК) до начала девяностых годов, представлял собой территорию высокоинтенсивного производства, с лучшей в Союзе культурой земледелия. Из 204 тысяч гектаров пашни, 112 тысяч (52%) га имели довольно приличную систему орошения. Ежегодно вводились по 8-10 тысяч гектаров орошаемых площадей. Регион имел самую высокую фондо- и энерговооруженность, на поля этой небольшой территории, выходило 6500 тракторов и масса другой сельскохозяйственной техники. Не каждая даже российская область, не то, что отдельные национальные округа, во много раз превышающие Приднестровье по территории, смогли бы сравниться в плане производства, переработки и экономической эффективности аграрного сектора экономики с этим регионом. Более 500 тысяч тонн плодоовощной продукции в год и столько же зерна, более 40 тысяч тонн семян подсолнечника, 60 тысяч тонн мяса, 180 тысяч тонн молока. Кроме того,– виноград, табак, яйца, шерсть, коконы, мед, картофель и др.

Восемь консервных заводов выпускали до миллиарда банок плодоовощных консервов. Работали винно-коньячные, ликероводочные и винкомбинаты. Регион выращивал и перерабатывал четверть миллиона тонн сахарной свеклы, получая до 30 тысяч тонн сахара и значительное количество спирта-сырца, в год. Интенсивная система земледелия предполагала выращивание, переработку и реализацию наиболее эффективных и высокотоварных культур – овощей, фруктов, винограда, сахарной свеклы.

В каждом районе работали современные птицекомбинаты, крупные свинокомплексы и комплексы по выращиванию молодняка крупного рогатого скота на мясо и телок для воспроизводства стада. Абсолютное большинство колхозов, совхозов, межхозяйственных объединений и комплексов – были прибыльными и высокорентабельными. Один только мой родной Слободзейский район, получал в год более 50 миллионов рублей чистой прибыли. Чтобы «пощупать» эту прибыль руками или визуально представить себе ее воочию, скажу следующее – за эти деньги в советские времена, можно было купить 6000 мощных тракторов К-700 и выстроить их по линии от Кировского завода в Ленинграде, до Слободзеи, с интервалом в 300 метров между тракторами, это легко проверить (1800 км: 6000 штук). А если закупить, к примеру, популярные в то время грузовые автомобили ГАЗ-51, на ту же сумму вышло бы 50 тысяч «газиков» и выстроились бы они от г. Горького (Нижний Новгород) опять же до Слободзеи в линию, с интервалом между машинами всего в 40 метров! Теперь закройте глаза и представьте себе две эти предполагаемые, но вполне реальные и возможные линии. В АПК работало постоянно около 70 тысяч человек – 10% населения Приднестровья.

Вот так, уважаемый читатель, мы «плохо» работали в те пресловутые «застойные» годы, которые сегодня приводят в оправдание развала Союза и АПК «знающие» люди, для которых и Союз и его АПК, никакого значения не имели. На этой теме, на ее извращении, они просто имели имя и деньги.

С таким багажом Приднестровский АПК пришел к финалу союзного государства. Озадаченным, процветающим и с высокоразвитой социальной сельской инфраструктурой. Какие нашему региону нужны были реформы? Зачем? Да, была еще масса недоработок, но это можно было дошлифовывать по ходу дела. И если бы и сегодня сохранилось союзное государство, Приднестровье так бы и оставалось своеобразным огородом России, пусть не России, так какого-то региона, или ведомства, к примеру, Газпрома, благо через нас проходит газопровод на Балканы.

Приходится признать, что развал Союза и последующие за этим различные действия, больнее всего ударили именно по Приднестровскому региону. В тех же Абхазии, Южной Осетии, Нагорном Карабахе -даже близко не было такого уровня производства и интеграции с той же Россией и Союзом вообще, как у Приднестровья. К примеру, на приднестровских животноводческих комплексах выращивалось мясо для южной группы войск, располагавшейся за пределами Союза. И мы получали под это корма из союзных фондов. После того, как «почетный немец» и перво-последний президент со своим министром «иносранных» дел выбросили наши войска из насиженных мест в Европе в холодные палатки в степях и тайге, из России наше мясо больше не заказывали.

И не потому, что российской армии мясо не было нужно, или Россия сама стала больше мяса выращивать, а потому что для новых структур, включая государственные, гораздо привлекательнее было иметь дело с западными «партнерами». При этом выполнялись частные обещания, выданные другу «Биллу» или другу «Гельмуту» и др., а кроме того предоставлялась возможность непрозрачности закупок и негласных договорных цен, с целью ухода от налогов в России.

Вначале, АПК Приднестровья получил сильнейший удар от союзных властей, лишивший нас основного госзаказчика, как продукции переработки, так и в свежем виде, а вторым ударом нас добила уже Россия, с первого дня допустившая переброску заказов на продовольствие того, что мы имели в избытке, на Запад, закрыв глаза на явную криминализацию этого процесса. По большому счету, это было ударом, даже по отношению к тем 300 тысячам русских приднестровцев и к абсолютному большинству населения региона, тяготеющему к России, независимо от национальности. В начале девяностых в России не нашлось ни одного разумного политика, которого озаботила бы ситуация в том же Приднестровье, где проживало в то время 730 тысяч населения и все (более 90%) на весь мир, тем более на всю Россию, кричали, что хотят жить вместе с Россией.

Будучи заместителем министра сельского хозяйства Приднестровья, имея определенный опыт и предполагая на перспективу развитие ситуации в АПК, я в октябре 1995 года выступил с большой статьей в одной из ведущих в то время газет «Сельская жизнь» со статьей «Вдали от России!?» В ней описывал положение дел в нашем АПК, предлагал взаимовыгодное сотрудничество хотя бы с отдельными регионами или отраслями. В то время у нас все еще шло по инерции, как при Союзе. И деньги ходили российские, и таможенных проблем пока особых не было, и мы могли сразу, без всякой раскачки, включиться в работу на договорной основе с любой российской структурой.

И не ели бы сегодня в той же Москве мыльное белковое заграничное мясо и каучуковые с никаким вкусом, израильские и турецкие помидоры и консервы, напичканные чем угодно, «негниющие» яблоки и т.п. Ну куда там!, абсолютно никто на наши предложения не откликнулся. Вспомнил я не раз поэта Николая Некрасова и его стихотворение «У парадного подъезда», когда мыкался по разным инстанциям в Москве. Нет, нигде не выгоняли: «О, с Приднестровья, да я, да мы, но…».

Идешь, к примеру, к Лужкову, а у него проблем выше головы, идите, говорит, к Берикову (в те годы первый зам. мэра), тот посылает к Воробьеву (министр продовольствия Москвы), вроде уже по адресу, а он посылает к Матросову (министр промышленности).Спрашивается , зачем к промминистру, я же аграрник?. А Матросов, говорят, курирует Украину и Молдову. Иду к нему, а он посылает еще дальше… И все улыбаются и рассыпаются в любви к Приднестровью…

Где-то на седьмой инстанции ,попался как-то знакомый еще по советским временам ,молодой парень. Он уже без дифирамбов спросил: «Вася, что ты от нас хочешь?». Говорю: «Предлагаю совместное производство, обеспечим качество, ассортимент, сроки, дешевую себестоимость, только помогите с первичкой, даже не деньгами, а горючим, удобрениями, ядохимикатами, это всего 15% от всего объема затрат, остальные 85% мы сами обеспечим». «А у тебя сейчас что-то есть?» – спрашивает. «Да пока нету, год к концу идет, давай с нового урожая и начнем», – отвечаю.

И тут он по-свойски, не стесняясь, говорит: «На хрена, Вася, ты мне нужен? С тобой свяжись – все будет учетно и прозрачно, таможни две с обеих сторон Украины, никакого никому навара. Зачем и мне, и всем нам здесь, такое надо? Нужны нам, к примеру, апельсины, я звоню в Марокко, договариваюсь с фирмой на солидный объем, цена для Москвы полтора доллара за килограмм, к примеру, а для Рабата (столица Марокко) по доллару. С каждого кило навар полдоллара, мы их делим, половину поставщику, половину он на мой счет в банке положит, и без налогов и без свидетелей, и прозрачностей всяких. Понял? А что я от тебя буду иметь, одну головную боль – горючее закупай, перевози, жди, пока ты вырастишь, да кому это надо?!». Вот и весь интерес.

Государству на все наплевать, а выделенными деньгами распоряжаются «свои» люди. И так во всех направлениях, и – оборонзаказах и от «окорочков» -до помидоров. «Рынок» накрыл всю Россию, как говорят в Украине, «мокрым рядном», по-русски можно сказать, накрыл всю ее территорию мощной мелкоячеистой коррумпированной сетью, из которой выпутаться невозможно, только если разрубить эту паутину. Но нас волнует другое – эта криминализованная сеть закрывает нам доступ к российскому покупателю. Нам, в конце концов, россиянам, гражданам России, которых в Приднестровье уже более ста тысяч, а желающих принять российское гражданство еще минимум в три раза больше, некуда деваться – слева Молдова с одним гражданством, справа – Украина, тоже одно гражданство, в России ехать некуда, так надо же хоть как-то своих граждан защищать. А россиянам невыносимо трудно стало жить за рубежом, мало, что их морально и материально со всех сторон притесняют, их еще и просто убивают. Ведь абсолютное большинство погибших в 1992 году – были потенциальными россиянами, так как за год до этих событий, голосовали на референдуме за сохранение Союза, а Россия является официально его (Союза) правопреемником.

Но вернемся к «лихим» девяностым. Когда власти и аграрники Приднестровья поняли, что наш регион никому по большому счету не нужен, начали искать выходы. Почему не один выход, а «выходы», потому что началось то, что уже давно было в России и других республиках, но пока не было у нас. Начался грабеж. Так всегда бывает, когда «наши» уже ушли, а «чужие» еще не пришли. Так как главное ограничение (план госзакупок) просто пропало, собственное государство образовавшийся вакуум госзакупок заполнить не могло по многим причинам, главная из которых – для кого и за что, главное, делать закупки, то оно, государство, просто отпустило вожжи.

Сохранившиеся на тот момент коллективные хозяйства ,очень быстро сбросили производство высокозатратных, но высокоэффективных направлений, таких, как плодоовощеводство, овцеводство, все мелкие «водства» – шелководство, кролиководство, овцеводство, коневодство, рыбоводство, пчеловодство и т.п., а затем пошли все основные отрасли животноводства и птицеводства. Скот перерезали, продали и съели, а кто, куда и зачем – знали очень немногие.

Ну, понятно, надо было поддерживать сельские объекты соцкультбыта, они все были на балансах хозяйств, надо было кормить армию и все правоохранительные структуры, а под этот шумок брать самим. Но все это шло с таким определенным скрежетом, потому что оглядывались еще на недавнее советское прошлое с его хоть каким-то порядком, контролем и ответственностью. Бригадиры уже сеяли вроде на колхоз, а убирали для себя. Продукция пропадала, или вывозилась в Россию, Белоруссию, или продавалась на месте перекупщикам за валюту. Но все еще в основном было в наличии – фермы животноводческие, техника, система орошения, заводы и комплексы.

Но так же не должно было быть! В России и других странах СНГ, уже вовсю клубился плотный туманно-завесный хаос так называемых реформ в АПК, основным компонентом которых были: уничтожение коллективных хозяйств, через распаевание коллективного имущества и государственной, но переданной в бессрочное и бесплатное пользование колхозам, земли, затем образование фермерских хозяйств и вторичное объединение бывших колхозников в КСП (коллективные сельхозпредприятия), но уже на совсем другой организационно-правовой основе.

Эти привнесенные со стороны через проповедников перестройки реформы, являлись одним из стратегических секторов общего развала Союза и имели перед собой главную цель – ослабление, а лучше уничтожение отечественного агросектора любыми путями.

А внутри самой этой глобальной цели – главным было, как сказал один командующий армией в книге Ю.В. Бондарева «Горячий снег», «выбить танки», то есть любой ценой уничтожить крупные хозяйства, параллельно -перерабатывающие предприятия и животноводческие комплексы. Уничтожив производственную базу АПК, посеяв хаос распаеваний и вирус корысти в рассыпающихся колхозах и совхозах, можно было отбросить отечественный АПК навсегда, убрав его как конкурента, лишить ту же Россию продовольственной безопасности, ведь если ракеты можно еще год – два передержать, к примеру, то кушать надо подавать ежедневно.

Те, кто внедрял у нас на всем постсоветском пространстве (и чужие, и свои приспешники) реформы, есть потенциальные преступники. Особенно это касается представителей власти и уж совсем особенно, касается руководителей отраслевых министерств сельского хозяйства всех сельхозструктур сверху донизу, сельхозученых – организаторов, руководителей хозяйств и подразделений.

Для крупных промышленных и энергетических направлений, была подготовлена своя стратегия – ввоз долларов, либерализация и появление валютных обменных пунктов, сперва выдача огромных кредитов своим людям по линии «Сбербанка» и обмен рублей на доллары, ваучеризация, девальвация рубля, искусственное банкротство нужных предприятий или без такового, создание финансовых пирамид и скупка ваучеров и, наконец, адресная приватизация пока самого важного, остальное никуда не денется; землю вначале не стали ваучеризировать, боялись крестьянских волнений.

Для аграрного сектора был другой подход – распаевание имущественное и земельное, затем, уже позже, скупка земельных паев, особенно у пенсионеров, удельный вес которых был по Союзу где-то в районе 50%. Дальше – скупка и ликвидация сельскохозяйственных производственных мощностей или их перепрофилирование. Главное – уничтожить отечественную сельхозбазу, а потом ввозить сюда всякую всячину, никуда не денутся, возьмут, раз своего не будет. В дальней перспективе – скупка земель сельхозназначения, возможно, на начальном этапе и через подставных лиц. В общем, делать все, чтобы было хуже в стране с продовольствием, чтобы АПК не смог подняться вообще. Пока он поднимется и нарастит объемы, продукция его будет дорогой, и мешать импорту не сможет. А помощь АПК свои люди во власти не пропустят.

Так вот, это уже было везде, кроме ПМР. Уже обрадованные «независимостью» депутаты всех стран СНГ в своих Конституциях вынесли на первое место частную собственность на землю, что тоже было одним из главных условий западных доброжелателей и спонсоров, а в Приднестровье все было как при Союзе – ни реформ, ни изменений в Конституции. И вот, наконец, в начале 1998 года, явно с чужой подачи, возможно, будущих потенциальных импортеров продовольствия, при горячей поддержке бывшего министерства сельского хозяйства ПМР, облепленного, как ржавеющий корабль ракушками, многими коммерческими структурами, Указом Президента ПМР было дано начало реформам в АПК, вначале в одном районе, потом во всех. Заказчики реформ и здесь сыграли на корыстных чувствах вначале тех, кто был у власти, председателей, директоров, бригадиров и заведующих фермами, а потом и части рядовых колхозников, измученных неопределенностью, пообещав им и долю, и дивиденды, и землю, которую можно будет продать и т.п.

Это был пир во время чумы. Очень быстро, в нарушение всего, чего можно было только нарушить, колхозы были преобразованы в кооперативы. Ни один из них не был легитимным, поверьте автору, как юристу. Их слепили как попало, люди ничего не поняли, но уже кооперативы, не имея ни одного договора с бывшими колхозниками, ныне пайщиками, брали кредиты, рассчитывались кооперативным имуществом без согласия пайщиков и т.д. Они получили карт-бланш на уничтожение. Это не возбранялось, скорее, поощрялось заинтересованными людьми. Власти на местах вообще делали озабоченный вид и не вмешивались в процессы разграбления и уничтожения некогда цветущих приднестровских хозяйств. Начала исчезать техника, списывалась как старая, а уходила новая, а старую, что осталась вместо нее, оперативно разбирали. Никаких проблем – переехал лесополосу или дорогу, и ты уже в Украине, за границей. За 6 – 7 лет было уничтожено почти все, что можно уничтожить.

Я почему в начале сказал, что было это мрачнее оккупации, это правда. За три года Великой Отечественной войны, производство сельхозпродукции в Молдавии снизилось на 40%, немцы и румыны не разрушили, извините, ни одного туалета, не то, что животноводческой фермы, тем более перерабатывающего завода. Если кто-то посмел бы из них это сделать, то, уверяю вас, все телеграфные столбы от севера до юга Приднестровья были бы увешаны телами руководителей всех звеньев. За это же варварство сегодня никто (да, никто!) не получил даже выговор. Вот так мы относимся к народному добру. А почему? Да потому, что немцы при оккупации даже думали о завтрашнем дне, а наши варвары, иначе их не назовешь, вообще ни о чем не думают, кроме себя.

Поезжайте в мой родной бывший колхоз им. XX Партсъезда. Посмотрите на руины на месте полевых бригад, на исковерканную наверняка атомной бомбой, молочную ферму. Вы знаете, я по натуре добрый человек, но и то считаю, что только за ферму председатель кооператива мог бы быть многократно наказан. А он еще зарплату получает, то забор продаст, то клуб, то еще чего-нибудь, не свое, а пайщиков, и зарплату себе получает, да он будет еще лет десять там сидеть. Это уже экономический и политический, извините, идиотизм, люди уже даже плеваться перестали.

Я показал пример из нашего села, а ведь такое творится во всех селах. Сегодня вся республика производит сельхозпродукции (без зерна) столько, как раньше производил один колхоз из села Парканы. Одних овощей производим сегодня в 100(!) раз меньше, чем в предразвальном 1990 году. А овощи и фрукты – основная наша выручка и прибыль. Сегодня в Приднестровье огурцы из Польши и Венгрии, помидоры из Турции и т.д. Веники и то из-за рубежа завозим, потому что не сеем ни просо, ни веничное сорго. Вот до чего дожились, вот к чему нас привели те чуждые нам реформы. Сегодня импорт положил республику на лопатки, естественно, в первую очередь село. Причина та же, что и в Москве – импортерам гораздо выгоднее иметь дело с зарубежными поставщиками, чем с местным производителем, где все будет более прозрачно. Тем более, что заинтересованный зарубежный поставщик поддерживается своим государством и с целью наиболее полного завоевания рынка может выдать товар и под реализацию (продашь – отдашь) и в порядке кредита, и по договорным, никому не известным ценам, и еще по десятку вариантов, лишь бы не упустить рынок. Импортер при этом, вывозит из республики валюту, но самое главное зло, которое он совершает против нашего государства (читай – народа) – он дает работу чужим зарубежным работникам, которые производят сельхозпродукцию, ту, которую с успехом можно производить в Приднестровье, обеспечивая наших сельчан работой, зарплатой, и на этой основе- решая и улучшая социальные нужды села. Тем более и качество закупаемой продукции на месте будет гораздо выше чужой, напичканной химикатами и выращенной на субстратах. Это уже политика, а не экономика, и не замечать этого власти не имеют права, ни исполнительные, ни представительные на всех уровнях.

А главная беспощадная правда не сельской, нет, а общегосударствен-ной экономики, состоит в том, что мы вроде бы сегодня засеваем все поля, убираем урожай и еще хвалимся этим, праздники всякие там организовываем по поводу и без повода. А везде, с каждым очередным сельскохозяйственным годом, мы уходим ( в экономическом плане)на 5 – 6 лет назад в прошлое и за десять лет «реформ», уже вышли на уровень 1929 – 1930 годов. И вот почему. Приднестровье с его довольно приличными почвами, наличием поливной воды, умеренно-теплым климатом, с малой территорией, но наивысшей в СНГ плотностью населения вообще и сельского в частности, просто обязано вести интенсивное земледелие с высокоэффективной отдачей. Например, сегодня основные площади пашни засеваются зерновыми культурами и частично подсолнечником Нет даже необходимости вдаваться в подробности обеднения и иссушения почвы при таком подходе, ведь мы перестали вносить органику и удобрения вообще. Это понятно. Также известно, что один гектар овощей в 10(!) раз больше дает прибыли, чем гектар зерновых, один гектар семенников овощных культур в 10 раз эффективнее в плане экономики, чем гектар овощей или в 100 раз эффективнее гектара зерновых! Это не я придумал, это реальная экономика В переводе на бытовой язык это означает, что один гектар зерновых только за 10 лет в идеале может сравниться по эффективности полученной от одного гектара овощей всего за год, а с гектаром семенников овощей за 100 лет! Впечатляет, не правда ли? Еще проще, если мы вместо овощей на поле высеваем зерно, то мы за год теряем 9-летний доход, а в сравнении с семенниками овощей, теряем за год 99-летний доход. Понятно, что мы не засеваем все площади овощами, а лишь 10 – 15% площади, значит, ежегодно теряем 1,5 – 2 года, то есть отступаем в прошлое, вместо того, чтобы двигаться вперед. Но, судя по нашим нынешним объемам производства и доходности, уровень которых же ниже показателей 80-летней давности, мы за год теряем позиции и уходим в никакое прошлое со скоростью 8 – 10 лет в год. Пройдет еще одно постреформаторское десятилетие, и мы выйдем на уровень сельской жизни времен отмены крепостного права в России, где-то на середину 19-го века.

Это не смех, это слезы наши, при улыбающихся и довольных импортерах продовольствия и их поставщиках. Наше низкокачественное приднестровское зерно- никому не нужно, с таким содержанием клейковины оно пригодно только на корм, но кормить-то уже некого. Да и ждать, пока зерно пройдет через животных и превратится в доход, те, кто его сеют, не желают. Они взяли землю, теперь закупают мощную широкозахватную технику, сеют зерновые, все процессы при этом механизированы, работает мало людей, конно-ручных работ почти нет, и «зерноводы» далее могут иметь (и наверняка имеют, не светясь) прибыли. Они довольны. А с другой стороны, если раньше на тех же площадях работали тысячи людей, то сегодня максимум 50 – 60 чел даже в очень крупных хозяйствах, где раньше трудились по 3 – 4 тысячи колхозников. Используя сегодня всю земельную площадь села, извлекая определенную прибыль, которая вполне устраивает арендатора и то мизерное количество занятых у него людей, он, мало того, что ежегодно отбрасывает село назад, он лишает возможности других жителей села, а это может быть и 5, и 10 тысяч, у нас есть и такие села, работать и жить с присельской земли, территории, закрепленной за селом века назад.

Да, арендатор не обязан на всех работать , все население кормить и социально благоустраивать. Он же рыночник, взял землю в аренду, налог на землю платит, что же мы от него хотим? Он-то в принципе прав, это мы все неправы, особенно все уровни власти, абсолютно не задумывающиеся, а что же будет с селом дальше. Ведь раньше с этой земли все село жило. Все сельские блага, пока еще хоть как-то существующие, «выросли» из земли, водопроводы, газопроводы, дороги, линии электропередач и т.п. Они пришли еще с советских времен. Уже приходят в негодность, ведь никто ничего по ним не делает, да и делать не будет! Если сегодня не могут найти одну трубу в сельсовете, чтобы залатать прогнивший водопровод, то откуда возьмутся средства у местной власти на замену сотни километров труб и т.п.

Если местные власти устраивает то, что они имеют от тех арендаторов, то такое использование общественной земли не может устраивать все сельское население, которое, согласившись на передачу в аренду площадей, выделенные десятки лет назад селу для решения всех вопросов выживания и процветания, не может согласиться, чтобы на их землях выращивалось никому не нужное зерно, дохода от которого хватает только арендатору, а селу – ничего не достается. Еще несколько лет такой аренды, и сел в Приднестровье просто не останется. А арендатор пришел по договору аж на 99 лет! Вот уж действительно такие условия можно было узаконить только, простите, с большого «бодуна», иначе эти «99 лет» по нормальному не объяснишь. Нельзя объяснить необъяснимое.

Мало того, по таким договорам аренды земли не предусмотрено никаких условий землепользования со стороны государства, как арендодателя. Есть только уровень платы земельного налога, кстати, копеечный. Конечно, если будет производиться нерентабельное зерно, да еще вполовину спрятанное от учета, то внешне тяжело платить даже тот небольшой налог. А как же заставить арендатора постепенно переходить на более выгодные направления, то же овощеводство, садоводство, виноградарство? А никак, нет у него таких обязательств по договору, ему те овощи сто лет не нужны, и село, которому выделялись земли для жизни – тоже. И чем раньше то, проблемное потенциально для него село, исчезнет, тем ему будет легче. А работников он найдет где-нибудь. Повторяю, ему дохода и с зерна хватает. И все устраивает. Он еще и другое знает, что если вдруг замахнется на производство того, что сегодня ввозится из-за рубежа, сразу возбухнут импортеры и все ими прикормленные службы, те, что контролируют все и вся – от налоговиков до экологов. И житья ему не будет. А зачем ему это, повторюсь, надо? Сеем себе зерно, никто нас не трогает, все уровни власти, включая народных избранников всех уровней, тоже пытаются заглядывать не в глаза или рот, а в карман импортеров, одно дело словоблудить о благоденствии людей, а другое дело («святое» дело) – заботиться о собственном благополучии.

Приднестровье за эти «реформаторские» годы и особенно за последние 7 – 8 лет настолько глубоко ушло в эту зловонную жижу всеобщего презрения к нашему селу, оставленному вообще без ничего, что самостоятельно выбраться сможет только тогда, когда какая-то разумная сила это корыто не опрокинет и не очистит. А ведь республика-то, по сути, аграрная, и всегда агросектор был у нас определяющим фактором жизни.

Не хотим мы этого понять – если останемся без села, а дело к тому идет, то останемся без Республики. А зачем тогда все эти разговоры о государстве и т.п., когда в государстве нет места государство образующему во все времена в наших местах аграрному сектору и селу вообще? Проверяя свои суждения и взгляды на соответствие, к сожалению для себя должен признать, что все мои опубликованные и озвученные высказывания по поводу наших анти-сельских реформ за 10-15 лет,сбылись до мелочей, только в многократно увеличенных масштабах. Оно и понятно, не мог же человек с моим сознанием, предсказать такую бесчеловечную антиприродную жуть, сотво-ренную с нами – самими нами и на наших глазах.

Причем, это все сегодня видят, считают само собой разумеющимся и не шевелят ни пальцами, ни мозгами, чтобы что-то изменить. Дикость какая-то. Младшие и средние властные структуры (село – район) все свое время и способности убивают на поиск рубля на зарплату учителям и врачам, им не до решения глубинных проблем. Выбранные высшие органы власти считают, что им и так неплохо, зачем искать проблемы вообще, тем более с теми, кто их питает (идеями). Раз, думают они, и импортерам вообще не надо, ну, к примеру, возрождения отечественного АПК, так и мы постараемся не допустить этого, а то нам тогда места не будет. Кто же тогда будет нашим селом заниматься? А наверняка еще есть кто-то и что-то, как сказал великий Н.В. Гоголь в повести «Тарас Бульба»: «… и остались только мы, сирые, да как вдовица после крепкого мужа, сирая, как и мы, земля наша…». Безобразия все равно когда-нибудь заканчиваются, но конец этой истории, я так думаю, будет очень безрадостный для всех.

К сожалению, оказался автор прав не только в оценках, комментариях, но и предположениях по аграрной теме.

Повторяю, проверив на соответствие и ценность моих предположений еще пятнадцатилетней давности, я и сейчас убежден, что основой повышения экономической эффективности аграрного производства есть, было и будет не только в Приднестровье, но и в других постсоветских республиках, той же России, например, – разумное государственное регулирование.

Предложенная мной система госрегулирования базировалась – на: передаче земли в пользование, включая обычную аренду, постановке условий землепользования по видам производств, в виде минимально допустимого уровня производства, установления единого натурального налога, увязанного с минимальным уровнем производства, определения мер ответственности за нерациональное использование земли и совершенствование управления в системе АПК.

По этой системе, не имеющей аналогов, я в свое время защитил кандидатскую диссертацию в Москве. Абсолютно убежден, если бы вместо тех ненужных нашему региону реформ была бы внедрена моя система, показатели, конечно, бы снизились, в силу не зависящих от аграрников причин, но основа материальной базы и производственная структура АПК были бы сохранена. Есть живые примеры в Приднестровье, где элементы моей системы были приняты, там сохранилась практически вся база, производство, а главное – люди. Система как раз и сильна разумной системой, и думаю, мы к этому обязательно вернемся, если не в ПМР, так в других местах. Лучшего пока никто не придумал, да на сегодня пока ничего другого и не надо.

Навязываемые селу с пеной у рта, перестройщиками-реформаторами фермерские хозяйства, в условиях ПМР, да и в той же России – по большому счету -бред сивой кобылы. Мы хорошо помним, как запускалась эта идея еще при агонии Союза. Она, кстати, тоже была частицей той же системы развала АПК. Мы помним, кто были те, первые, еще генсековские «фермеры» – бывшие военные, партработники, авантюристы и просто чистые аферисты. Им дали деньги в помощь, кредиты, технику, льготы, а куда они подевались? Растащили все и пропали, через них даже тех, кто хотел и был настоящим фермером, считали за жуликов и мешали всем, чем могли. Кто за 20 лет что-то полезное в этом сделал? Единицы, а шуму и денег потратили немало. На мой взгляд, пропагандисты фермерства тех времен были или очень недалекие люди или выполняли чей-то заказ, третьего не дано. Разве можно было рядом с умирающими деревнями, причем в лучших местах, строить особняки и мастерские и наполнять их современным оборудованием и машинами. Даже если тот герой-фермер был нормальный человек, да разве деревня дала бы ему жить. Его или спалят, или потравят, или самого отравят. Это же был политический идиотизм в угоду кому-то.

– Проповедники фермерства кивали на Америку, другие страны. Так надо же было вникнуть в суть той фермеризации, сплошной, кстати, когда впереди шли войска, очищая территории, за войсками шли власти, разбивали участки, за ними приходили фермеры, им выделялась земля. Не рядом с селом, а рядом с такими же фермерами. За ними шли дороги шоссейные и железные, банки, почта и телеграф, потом вся инфраструктура необходимая, торговля, сервис, правоохранительные органы, промпредприятия, готовившие сельхозтехнику, чтобы не возить ее из-за океана. Часть тех фермеров-переселенцев имела собственные средства, часть брала кредиты. Банки не беспокоились за возврат кредитов, заемщик никуда не денется, спереди глушь и индейцы, сзади – океан. А землю он (фермер) с собой не унесет. Вот то была фермеризация настоящая. И хотя в настоящие времена те фермы значительно укрупнились за счет поглощения слабых ,более сильными, сама идея осталась.

Конечно, фермерство – это добровольное самоистязание, в какой-то мере рабство. И наш крестьянин, привыкший к какому-то определенному рабочему дню, выходным, праздникам, больничным, отпускам, включая декретные, учебные и т.п.,уже не очень-то хотел бы идти в фермеры, на 365 суток в году рабочих и без выходных и без всяких льгот, да еще за все ответственным, да еще в окружении озлобленной нищей толпы. А еще дети. Дети фермеров, даже в развитых странах, в силу специфики жизни и необходимости помогать старшим с детства, как правило, в большинстве своем, становятся людьми второго сорта Все это надо знать, прежде чем умиляться фермерской жизнью. Это жизнь на любителя и только в двух вариантах – или большими цельными группами, так денег на всех не хватит, или где-то в глуши подальше от людей. А мы лепим фермера в Приднестровье рядом с десятитысячным селом и еще придумываем ему льготы. А в честь чего? А чтобы внедрять фермерство как таковое.

Фермерами в условиях развала становились те, кто сумел «увести» из колхозов технику, помещения и кое-что еще. Это бывшие председатели, инженеры и иже с ними. Это не фермеры, жуликами их назвать язык не поворачивается, они все-таки работают, но это не то, что нашему АПК надо. Их, фермеров, можно лепить там, где глухо и пусто. Но, разве вы не знаете наших людей? Вот давайте поедем, к примеру, в Ивановскую область. Места там есть пустующие, и никого там вроде бы нет. Попробуйте официально начать там какое-либо дело, ну, ферму построить или что-то еще в этом роде. Тут же появится масса ОЛО (опознанных летающих объектов) в виде всевозможных инспекторов-надзирателей, экспертов и т.п. И у всех такие длинные «клювы», как у фламинго, и все они ходят с раскрытыми ими. И попробуй туда ничего не положи. Заклюют. Вот ничего нет и их нет, появилось, и вся эта свора тут же, вот она,

И так везде в любом регионе. Вывод, если кто-то, в частности, в Приднестровье, вдруг заговорит о фермерстве, как о панацее в нашем АПК, присмотритесь к этому человеку или позвоните в больницу, может, кто-то недавно от них сбежал. Шучу, сквозь слезы…

Среди массы проблемных вопросов в АПК Приднестровья есть один очень немаловажный – вопрос о земле. Единственный клочок земли из всех бывших 22 миллионов квадратных километров союзной территории, где сохранилась государственная собственность на землю. Это единственное наше достижение за последние двадцать лет. В требованиях и рекомендациях зарубежных фондов вопрос о приватизации земли стал одним из главных в ряду тех, так называемых реформ. Крючок с наживкой «земля в собственности» сразу был проглочен в новых постсоветских государствах. А ведь это была «удочка» с мощной леской, за которую можно будет водить пойманный объект. И те, кто попался сразу, вспомните мои слова, еще не раз к этому вопросу вернутся и еще не раз пожалеют об этом.

Ничего не имею против тех, кто принял поправки в свои Конституции, вводя частную собственность на землю, это их право. Просто я всегда выступал против такого права в Приднестровье и доволен тем, что и моими усилиями тоже, в регионе пока такого не произошло. Тем более, я в душе считаю, что самое понятие «собственник земли» кощунственно уже по сути. Человек не может быть собственником земли по той простой причине, что выходит из земли и в нее уходит. Как дряхлый рабовладелец может быть собственником молодого раба и т.п. Собственником не земли, а территории может быть в лучшем случае государство и то временно, сколько было государств-собственников, а земля осталась.

До недавнего времени я надеялся, что и наше духовенство тоже стоит на позициях верховенства земли, как и я, а потом услышал, что церковные земли передаются им в собственность, и раз священнослужители застенчиво промолчали, т.е. согласились со всеми вытекающими последствиями, имеется в виду, что церковь посчитает, то и будет со своей собственностью и делать. А по-божески это или нет, это уже не наше дело. И я снял для себя этот вопрос публично, хотя в душе остался при своем мнении. Зная ситуацию с приватизацией земли не понаслышке, скажу, что разрешив продажу-покупку земли в той же России, государство своими руками породило самую наглую, самую грязную и самую необоснованно наживающуюся земельную мафию на всех уровнях. И приднестровцам, где нет купли-продажи земли, довольно грустно и как-то даже неудобно смотреть, как главные лица великой страны, публично, с трудом ,решают проблемы приобретения земли для государственных нужд.

Вот так, вчера даром отдали, а сегодня в миллион раз дороже выкупаем, ведь цену диктует продавец. Такое может быть только в России. В других странах тоже выкупают, но приобретенную кем-то ранее землю, а не полученную бесплатно или выгодно перекупленную. Но это только цветочки. Сейчас в России пойдет продажа-покупка сельхозугодий. Как бы россияне не предохранялись от покупки земли иностранцами и т.п., земли правдами-неправдами через подставных лиц все равно скупят. Пойдет тот же процесс, что идет сегодня в городах и селах. Но если в населенных пунктах просто идет переливание денег из одного частного кармана в другой и немного попадает государству, то при продаже сельхозугодий все это тоже будет присутствовать, но появится другая опасность, влияющая на продовольственную безопасность государства, и чем больше будет крупных собственников, тем опасность будет возрастать. Похожее уже было у нас на Одессщине 150 лет назад, когда немцы-колонисты, привлеченные в Россию императрицей Екатериной II, урожай увозили в Германию и настолько распоясались, перестав практически подчиняться российским властям, которые терпели, терпели около 100 лет, а потом объявили колонистов шпионами и выгнали из России.

Так вот возможный вариант уже в наше время. Какой-то крупный землевладелец, неважно настоящий или подставной, получив взятку или без таковой, просто ради идеи, землю не сеет и не пашет или просто траву для зайцев выращивает для охоты. А может, его импортеры попросили, тоже неважно, но он ничего не производит. Раньше что было, -райком, позже госадминистрация – вызовут, сей, а то землю отберем! А сегодня он – собственник! Хочет – сеет, не хочет – бурьян растит. И ничего ты власть с ним не сделаешь, кончилось твое время. Он знает, где в Гааге находится суд по правам человека, а частная собственность – это святое в мире. И чует мое сердце, что придут времена и придется каким-то спецподразделениям «выковыривать» тех собственников, чтобы заставить работать на прилавок государства.

Но, если в России, где всего 12 % всей территории занимают сельхозугодия, их приватизация не может стать угрозой продовольственной и государственной безопасности, то в Приднестровье, где полезная площадь составляет почти 90 % всей территории республики, введение купли-продажи земли, чревато потерей самой государственности. Поэтому сверхнепонятно, почему вдруг приднестровские депутаты с таким энтузиазмом, достойным гораздо лучшего применения, выполняя, видимо, предвыборные обещания, прямо из кожи вон лезли, уговаривая электорат за введение частной собственности на землю в ПМР, какими только нелепыми аргументами не апеллируя, до потери стыда. Тем более, зная опасность для ПМР такого шага в условиях непризнанности! Да даже если бы кто-то предложил бы ввести частную собственность на землю, народные избранники должны были грудью, все, как один, выступить против, а вместо этого они ходят и агитируют за изменение Конституции. Да, ладно с этой собственностью, если бы это помогло спасти наше село и АПК. Куда там! Кому нужно наше село, производство, люди? Земля наша нужна, без людей, от них одни проблемы.

Я вроде бы в шутку, предлагал очень неплохой вариант. Мы должны «Газпрому» России деньги за газ, приличную сумму. Долг, естественно, «завис» на Приднестровье в целом. Рассчитаться в обозримом, да и в необозримом будущем, мы не в состоянии. Я предлагал простой, эффектный и эффективный выход. «Газпром» предъявляет нам иск на сумму долга, нам – это ПМР, государству, ведь мы все, живущие здесь, должны понемногу. Государство, как нынешний собственник земли, слава Богу, так как долг-то общий, обращается к населению с предложением дать согласие рассчитаться с «Газпромом» всей нашей землей. Собираем референдум, люди согласны. Но «Газпрому» наша земля не нужна, и тогда государство российское платит «Газпрому» сумму нашего долга и забирает себе территорию ПМР.

И пусть хоть все суды Галактики будут против, никто ничего не изменит, так как «Газпром» выставляет иск за свою собственность – газ, а мы возвращаем ему свою общенародную собственность – землю, больше общего ничего нет. Ничего личного, как говорится, никакой политики – просто бизнес. И все вопросы государственности, признания и возвращения АПК ПМР в статус российского «огорода» ,были бы решены.

Смешно? Мне нет. Ведь так же очень просто и неинтересно. А что скажут наши импортеры, а что скажут «на Западе»? «Да, пошли бы они все от нас подальше, – сказал бы приднестровский народ, – хватит нас мучить, все наши предки были российскими подданными, десятки поколений, а теперь нами все ноги вытирают. Хватит». И будут правы.

И тогда и веники у нас свои появятся, стыдно их завозить из-за рубежа….