Читать книгу Ящеры поют - Василий Нестеров - Страница 1

Ко мне идёт-придёт Агапель,

По снегу белым-Звер придёт.

Когтями сделает покатто.

Окошко Вегой проскребет.

И я скажу ему: «Метельнай!

В снегу лилитиной любви

Сорви серебряно Нательный,

И грозный смысл говори!»

И мне ответствует Агапель

Сухим еловым закивком:

«Я —Пустота. Из белых цапель

Расту свистящим пузырьком,

Я буду править звёздной фугой,

Метеоптерикс и Кощей —

И замыкать кривящим кругом

Бор декабря предвечный сей»

Вошел старозвездный маньяк Рождестварий.

Принес удлиненный стеклянный гербарий.

Он дни на серебряных каперсах резал —

На органах леса, на органах леса.

А призраки-зайки вокруг собирались,

Комочками Плазмы текли-исчезались.

И Он – лет ушедших Кадавр из далей —

Играет для них на горящем рояле.

На Бетельгейзе болотно-зелёной —

Свет монохромный:

Пьют эктоплазму

Три богомола,

Три богомаза —

Ян, Иван, Евган.

Пишут синхронно

Иную Мадонну —

Медузу Горгону:

Икону.

Их опекает

Ласковый Каин,

И наблюдает

Небо коричневое.

Продолговатое

Око Всевидящее —

Знает..

Ткут мозаичную змейную расу

Светоча три

в нефритовых рясах —

Ян, Иван, Евган.

Мальчик разрезал прутик: там – Синее,

планетоиды для Никого

нарисованы – видит он.

А казалось бы: хворостинка.

Сатану ей гонять.. да незлобь

гасит темечко. Сын, усни:

отделяется от стены

Капитан Случайных Разрезов.

золотым домой возвращаться,

загогулиной Завтра.

завр глотает огненный корм

под черным домом.

погружаясь в красное

даль смотреть

на скрипучем троне —

только что и осталось

а эти порезы

сквозь бледную кожу

меня-вакханца

рождают сферу

виноградом и дымом

аметистовыми обломками

становится кровь

падающая на алтарь

«…Небо – старинный глобус

Планиды Argentum-сочащей,

Вывернутый наизнанку?..» —

Вопрошает прохладный Ящер,

Шершавой лапой

Самопоглаживаясь. —

«…а если колония душ

<древнеэльфийских>

Уйдя из Архонтова Царства,

Образует Хризоризому

В слое

Нижнего Криптопространства? —

Удастся ли

Нитям её фосфенным

Добраться до сердца

Рецепиента? —

Распространив Мицелий

(Как Цель

Или

Средство?)..» —

На этот вопрос и другой —

Голь:

Argentum-сочащий ноль.

Пять веков спать тебе,

Лютик серебряный.

Снежные Ящеры

Здут у поребриков.

Ими в кольцо весь ваш

Город метеленный.

И залегли они —

Гладкие, белые.

Утром не надо – Быть —

Ясным, поверенным,

По черной наледи

С черным портфелем Там.

Снежные Ящеры —

Белые с синеньким.

Грибница инея,

Север мой сиверный…

…Нет Настоящего…

Мнит ли о боге

Полусфера

Серебряной чаши

В прохладном саду? —

Испуская ветвления Флоры

<из капли Её голубого субстрата

В своём подбрюшьи>

И когда опрокинется Солнце, Небо, Луна,

Эта Чаша

Станет передвигаться

Посредством веточко-лапок

В руинах Пространства,

Мрамора, Мяса и Сада.. —

Где теперь Флора и Фауна?..

Странного неба златеют смарагды..

– …проходи-проходи, Неофитный..

по ступеням, на огненных плитах

васильки умирают

и мхи..

и Волхвы – корифеи Слюды

алчут плоти кровавой и липкой —

расплетают на тонкие нити

волокнистое мясо Звезды.

– Что за Храм этот.. —

Огненнобокий..

Шар янтарный – то Ягвино Око —

На це-почках висит?..

– видишь-видишь под сводами млеют

фимиамов лиловые змеи —

их об этом спроси —

и Огонь погаси…

Некрограмма —

Морионовый холод Геммы,

усекновение её двенадцатого угла

где стыл гематитовый шар

рожденные ветром

соцветия амаранта

Никта, отправляющая сигнал

точками

мёртвой дочери

сладкая осыпающаяся амальгама

пекельно-серые stars.

Галактический барс,

Их когтящее-алмазящий;

Их Денница изранивший кварцевым рогом —

ограняют утробу Храма

..Где в зеркальце зеленого металла

Павлиний снег —

Царю на опахала —

не-Явленному вне

Хризмокристалла —

Кристаллу и Христу

Собора Полого,

Смальтийным полозом

Стекающего в Рану.

..Ладонью станет синий Vitrum,

Листом и миртом.

И пол змеется и смеится

По кругу Гранно..

Хризантема в саду отцвела…

Хризантем золотые тела

в самоцветные норы несёт

епископ Крот.

Там, Внизу – студенистая тьма,

от весны ещё – Герда нема,

и молчит голубая звезда

из витражного льда.

Глубже, ниже – центральный Ад.

Огневеющий шар – Фохат.

Телемических магм восход:

CorpusDomini – алый мёд.

По-над площадью графитно-монастырской

Бургомистр становится упырцем

И крадется в цвете фонаря

И крадется в цвете фонаря

По-над Облаком размазанным над миром

Камнетёс становится сатиром

И крадется в цвете фонаря

И крадется в цвете фонаря

В каменькой чудящей арке аркнет —

И ткачиха Ильза станет Паркой —

Закрадется в цвете фонаря

Закрадется в цвете фонаря

По-над Лунием латунным и разверстым

Становлюсь я прежним, бестелесным.

И крадуся в цвете фонаря

И крадуся в цвете фонаря. —

И свистит последняя заря.

Поделом нам, поделом —

бледным и молчащим…

Отогрей, Сестра, крылом —

чёрным, настоящим.

Поделись, Сестра, тоской —

птичкой-невеличкой.

Потому что нет другой

Антибеатриче.

Если будешь только Ты,

если хватит силы —

бросишь первая цветы

на мою могилу.

Если корень Марьиного сна

Спелой кровью долго пеленать —

Зародится тальный виноград,

Алый плод, похожий на гранат.

И дозреет белый хризолит,

Он флюорным Аггелом сокрыт,

Он под-кожей мраморной Лилит

Ледяным соцветием забыт..

И Соплодий бренных мертвый вес

Всесожженья ветры заберут —

Земляничным пеплом унесут

К голубым надгробиям небес.

С веток твоих и век

Гранатовый оберег

Мне милосердно падает –

В Белый, как монастырь..

Ясени и кресты

Светом своим возрадует.

На Горностаев день

Резы свои одень,

Золото, Мехи верные..

В чаще Такой стоим,

Где ни один не зрим,

И розовеет в белое –

С веток твоих и век

Гранатовый оберег.

Теплятся венчики алых прелатов

в склепе осеннего дня.

Мёртвая девочка – дочка Гекаты —

ты разлюбила меня?

Свечи последние в храме Господнем

гасит закравшийся Зверь.

Страшная статуя в мраморной тоге

хочет войти в эту дверь.

Так и останешься – стоя за кругом,

глядя в кромешный проём —

пепельной девочкой, бледным суккубом –

в треснувшем сердце моём…

Вот Дама с черными ветвями,

На них кристаллики желты.

Вот жизнь-темна, уходит днями,

И из тебя растут цветы.

Вот траур, желть, кристалл Агамий.

Вот школьницы сплелись ветвями,

У них сапфические рты.

И Азурит уходит днями

И незабудковы кусты

Небесных трещин и Агамий

И ледяным стеклом вскрывает

Глубокий сумерек любя

И сладко горло разрезает

Осколком холода лобзает —

И Дама проросла в тебя

Алых капелек тревоги

на холодной длинной спице —

в чёрном платье у дороги

умирает Кружевница.

И как бабочки на пламя

под осенним вороньём

ходим белыми кругами

мы – молители Её.

…только жди: ледяные кочки

Осязай рукавком руки —

И увидишь святую ночь —

Или – зарево у реки.

Из планидного дна, где-быль,

Слышен тварных зыбей раскат:

Крысоногих огней рабы

Собирают на нас войска.

Но офической злой зимой

Приобнимет их Жабий Сват,

Ядовитистой бахромой —

И знаменья их в пыль сотлят..

Вплетаем Завр в кронный воздух

Сосны, морщиночек и рож.

На можжевеловые звёзды

Его скелет слегка похож.

И всё я здесь – купавок дарник,

Сердечком рубленый корнет.

Иди же, ласковый Татарник,

В персты разжатые – ко мне…

Птички уснули и рыбки отплакали.

Час серебра.

Клонятся в небо прохладные маковки.

Дышит кора.

Время букашек светящихся, звонницы.

Воздухов ад.

Сложит надкрылья японская школьница —

Дева-Сова.

Кошка Дышка в черной комнате

Раздувает угольки.

И дрожат на полках колбочки

От корпускул золотых.

И на утре алебастровом —

Там, где комната была —

Магматический и сланцевый —

Цветень – Девочка нашла.

Тёмно-зелёные ящерицы,

Бывшие до Христа…

Трепетно настоящее

скрыто в тени листа.

Пахари неба, радари —

В туче забыли плуг.

Мудрые виноградари

Руки сплетают в круг.

На удалённо-розовом

Зареве замер Час:

Млеко зеленозвёздное

Пью из змеиных глаз.

Стать бы тем Новым Мальчиком,

Землю обрекшим стыть,

Под ледяными мачтами

В синей пустыне плыть.

Вечнозелёным Посохом

Состыковать миры.

В хлябях потьмы да посуху —

лазик ночной прорыть…

Тёмная Змеепращурица –

в корни вплетись Креста.

Беленькое, светящееся —

В самом конце настань..

Камня когтили Мы бледный налёт —

Тихие, давние…

Нежно-субтильное пламя течёт

В сердце кустарника:

Розовый светоч молчит в глубине —

Сердце Рептилии.

Мраморно гнутся агамы омег,

Белые лилии.

Царь-Саламандра барханами плыл

В чёрном паланкине —

Сам Сердоликий, камейный —

Покрыл голову бархатом:

Он – сердоликовый древний Хирам

С сушами, водами…

Благословенье ему Игуан —

Мохобородое!..

О возвращении из Глубин

Пели Мы розово…

Неокончаем, течёт серпантин

Вечного Полоза.

О, известковый холодный налёт…

Чуткие кончики…

Солнце в лиловую жижу умрёт,

Нами поглочено.

От темени

до хвоста —

бархатная пустота.

Гибкий, тюльпанный хвост..

Благослови Наш рост,

Иже еси…

Чёрные ручейки,

Шёлковые ростки

Пламени – собери:

Зри…

Он шёл – переливчат,

Коронообразен,

Чешуйки цветные

измазавши в Грязях.

Лазурно, неваше,

Медузногоргонско —

змеилось над Яшей

нездешнее Солнце.

Он холод и яшму

почувствовал Кровью.

Смеялись над Яшей

мохнатые тролли.

На ртутном болотце,

где негде согреться —

оставил в колодце

Рептильное сердце.

На ртутном болотце…

Рептильное сердце…

Переплетаема так медь

Чинарами души.

Балуй, Зелёненький, во тьме —

Чешуйками шурши…

Прожилист Криптозоосад,

И хочется домой…

Осьмиконечная Звезда:

Там – Енох золотой.

Стекло люцерн и люциферн

Молчало столько лет…

А странный Я – как Ты совсем:

В зеленоватый свет

На дисколёте скоротеч-

но – к звёздному Ещё.

…И «человечество» пожечь

с орбиты Злым Лучом.

А обломовцы – как всегда –

на завалинке, на завалинке…

Эти зимние города –

декаденты в хрустальных валенках.

Но лишь только нащупают, злясь,

выключатель в запечном мороке, –

и, сверкая и матерясь,

Солнцешар захрустит над городом…