Отрывок из книги
Выбор у Векшина был невелик: в пределах области на Западной Украине, где жил он и закончил медицинский институт, или Восточно-Сибирская железная дорога. С той существенной разницей, что в первом случае место будущей работы назначила бы ему институтская распределительная комиссия, а во втором ждал бы его один из небольших городов огромной сибирской магистрали, именуемых в этом ведомстве станциями. И не в том лишь дело, что были у него весомые причины предпочесть далёкий, холодный, неведомый и непредсказуемый край какому-нибудь дальнему гуцульскому селению. Молод был, куражлив, семьёй не обременён, крепко веровал в свою удачу – отчего бы не рискнуть, мир поглядеть, себя показать. В конце концов, не все и не навсегда же концы обрубал – через два-три года, а то и раньше, если там не сложится, домой, даже не отработав положенный срок, вернётся. Не по закону, конечно, было бы, но и не такой уж криминал, многие этим грешили, всем с рук сходило.
В одном мог не сомневаться, знал по опыту своих предшественников: за эти пару-тройку лет столько будет там у него хирургической практики, сколько в здешней захудалой поселковой больничке – а на что-либо другое рассчитывать не приходилось – за десяток лет не наберётся. И вернётся он в свой город не подмастерьем, обучившимся лишь крючки держать да зашивать, если доверят, кожу в конце операции. Другие там возможности, другие перспективы. Поискал на карте город между Красноярском и Иркутском, заглянул в железнодорожный справочник, выбрал глянувшийся названием Боготол и стал собираться в дорогу. Вооружённый свежеиспечённым дипломом, в котором значилось, что он, Векшин Михаил Аркадьевич, закончил в 1966-ом году лечебно-профилактический факультет мединститута и решением Государственной экзаменационной комиссии имеет право заниматься врачебной деятельностью. Потом оказалось, что в Боготоле хирурги не нужны, предложили ему другую, подальше на Восток, станцию с не менее достойной, на полтораста коек больницей и, главное, с опытным, умелым – справки навёл – завом хирургического отделения. Что вполне его устраивало.
.....
Он сразу не ушёл, дождался, пока она уснёт. Теперь, с опущенными веками, выглядела Зоряна иначе – безмятежной, умиротворённой. Оттого ещё, подумал, что как-то непривычно чувствовал он себя, когда глядели на него её темные, разного цвета глаза. Подумал и о том, что не может быть нормальной психика у человека, женщины тем более, хладнокровно убивающего людей. А вслед за тем – совсем уже безумная мысль о личном вкладе каждого настоящего украинца «где, что и как он может», который вносит Зоряна.
Утром следующего дня, перед планёркой, заглянул он к ней в палату. Зоряна была уже не одна, на соседней койке лежала женщина – отпрашивалась, оказалось, у зава домой на воскресенье. Векшин этому порадовался – при той любые разговоры, кроме касавшихся здоровья, исключались. И минимум в ближайшие три дня не возобновятся, потому что по нынешним хирургическим канонам раньше этого срока Зоряне покидать койку и ходить не рекомендуется. Порадовался и тому, что чувствовала она себя хорошо, показатели все были нормальные. Как и нормально, и даже по-русски, общалась она с ним, ни словом, ни взглядом не напоминая о вчерашней беседе. Так он до конца и не понял, была она тогда предельно откровенна с ним или проявились всё-таки симптомы послеоперационного психоза.
.....
