Оглавление
Вера Флоренская. Моя жизнь
1. Детство и юношество. Красноуфимск, Красноярск (до 1917)
2. Студенческие годы. Томск, Москва (1917–1926)
3. Первые годы работы. Саратов, Москва (1926–1934)
4. Париж (1934–1937)
5. Арест, тюрьма, ссылка, лагерь. Уфа, Норильск (1938–1942)
6. Война! Красная Горка (1941–1944)
7. Дом Крутовских. Красноярск (1944–1947)
8. Освобождение, жизнь в Норильске, второй арест (1947–1952)
9. Новая ссылка. Енисейск (1951–1954)
10. Реабилитация, возвращение в Москву (1953–1960)
11. Жизнь в Москве. Последние годы (1960–1976)
Приложение. Л. Я. Гинцбург. Страничка из прошлого
Аннотированный указатель имен[149]
Иллюстрации
Отрывок из книги
Мы с мужем потомственные российские интеллигенты. Как наши родители, так и мы, и наши дети не имеем прочного оседлого места, готовы были переехать из города в город, не говоря про переезды с квартиры на квартиру, в любое время. Темпы жизни такие, что послушать и поинтересоваться рассказами стариков о жизни наших родителей, не говоря уже о дедах, некогда было. Поэтому имеем об этом очень слабое представление. Да и жизнь неслась и несется так быстро, что оглядываться назад было неинтересно. Кроме того, понятие «семья» изменилось. Стариков уже не включают в «семью». «Бабушка живет с семьей сына или дочери». Часто еще и готовит себе поесть отдельно, живя на свою пенсию. И разговаривать-то с ней не интересно. Молодые уже с юных лет боятся, чтобы их не угнетали родители. Я своего отца обожала всю жизнь, а расстались мы с ним, когда мне было 18 лет. Кое-когда встречались, и все. Получается не человек с корнями, с семейными традициями, а перекати-поле. Человек без корней. Дальше своего деда мы ничего не знаем. И о дедушке с бабушкой помним несколько фактов из их жизни, и все. Вот почему мне и хочется оставить детям небольшие воспоминания о наших «предках», чтобы знали, от кого они произошли. Сейчас модно писать о «рабочих династиях». Пусть будет наша «интеллигентская династия».
Начнем с семейства Гинцбург. Некоторые сведения есть только о дедушке Леонида Яковлевича – Льве Гинцбурге. Это был еврей из черты оседлости[1]. Он сам был очень энергичный грамотный человек. Жена была беспомощная женщина, безграмотная. Родила много детей. Живыми остались 11 человек: шесть сыновей и пять дочерей. Чем он занимался и как кормил свою семью – неизвестно. Только однажды, когда уже возраст сыновей подходил к тому, что их надо было отдавать в солдаты (это были [18]90‐е годы), он сказал: «Не отдам Николашке[2] своих сыновей». Сочинил сам какие-то бумаги, приложил сажей пятак орлом к бумаге вместо печати (такова легенда), взял пять человек младших сыновей и уехал в Америку искать золото на Аляске. Там он то богател, то нищал. Наконец вернулся с двумя сыновьями обратно. Привез какие-то часы из «американского золота» и открыл в Саратове часовой магазин. Потом быстро прогорел. Сыновья Иосиф, Владимир и Леонид (Леонард) остались в Америке. Иосиф и Владимир были оперными певцами (Владимир был клептоман), Леонард вернулся в 1917 году «делать революцию» и уже в России кончил медицинский факультет. Уезжая в Америку, дед оставил бабушку и четырех маленьких детей на попечение старшего сына Якова и дочери Анны (тетя Нюша). Яков учился в Дерпте (г. Юрьев). Там евреев принимали на медицинский факультет[3]. Они с Нюшей давали уроки и должны были отдавать бабушке 50 копеек в день, чтобы прокормить всю семью. Нищета была отчаянной. Когда дед вернулся из Америки, стало немного легче. Яков Львович кончил сначала естественный факультет, а затем медицинский, живя на свои заработки. Ему предложили остаться при кафедре с условием, что он крестится. Он отказался, и начались его еврейские мытарства. Кроме того, у него была репутация «неблагонадежного». Еще студентом его выгоняли за какую-то революционную деятельность. Здесь я немного напутала, потому лучше сошлюсь на статью о нем из биобиблиографического словаря: «От предшественников декабристов до падения царизма» (Т. III. Выпуск 2. Москва, 1934)[4]. Из этой статьи видно, сколько раз его высылали, арестовывали и пр. Я к этому добавлю подробности его биографии, которые мне известны. Отказался он перейти в православие совсем не по религиозным причинам. Это был естествоиспытатель – абсолютный атеист. Отказался, не желая подчиняться какому бы то ни было насилию. В статье есть кое-какие ошибки или конец недописан.
.....
Теперь о моем отце. Вырос он вот в этом доме в селе Макарьевское. Отец ему прочил «блестящую будущность» священника. Когда он кончил школу в Макарьевском или в Ветлуге, не знаю, его дед послал в Кострому в семинарию. Через несколько месяцев послушный сын вернулся домой и твердо заявил отцу, что не хочет быть священником и просит разрешить ему учиться на агронома. Предание не говорит, были ли дома споры, только дело кончилось тем, что отец уехал в Красноуфимск в агрономическое училище. Там он познакомился с Платонидой Ивановной Шевелиной. Лучшим другом его был Гончаров, усыновленный то ли писателем, то ли его братом[16] незаконный сын[17].
Мой прадед, Артемий Шевелин, был крепостным каких-то заводчиков на Урале. Он имел положение «крепостного на выезде», который работал где-то независимо от своего хозяина, но платил ему какую-то сумму. Человек, видимо, был предприимчивый – разбогател, выкупил себя и свою семью от помещика за несколько лет до освобождения крестьян. Его мать была калмычка. У Артемия Шевелина было два сына (об остальных детях не знаю – были ли): Иван Артемьевич – мой дед, и Константин Артемьевич. Жили они в г. Красноуфимске. Там была семья Горбуновых, у которых было две дочери: Наталья Михайловна и Елизавета Михайловна. Оба брата влюбились в этих сестер. Раньше такой брак был невозможен: как только один брат женился бы на одной из сестер, они становились свойственниками, между которыми брак был запрещен. Поэтому братья схитрили: в один день и час они обвенчались в разных деревнях. Иван Артемьевич имел стекольный завод, а Константин Артемьевич – золотой прииск под Красноуфимском. Происхождение этой их собственности я не знаю. От отца ли им досталась или приданое за женами получили – не знаю. Жили все в достатке, не больше, роскоши никакой не было. Старались учить детей в вузах. Обе семьи жили очень дружно, не только родители, но и дети. У Ивана Артемьевича и Натальи Михайловны, моих бабушки и дедушки, был один сын и пять дочерей, и у Константина Артемьевича с Елизаветой Михайловной – тоже. У обоих сыновья были старшие, остальные дочери. Все были одного возраста. Сыновья одного возраста, дальше дочери, первые одного возраста, вторые – одного и т. д.
.....
