Читать книгу Маги - Вера Крыжановская-Рочестер - Страница 1

Есть такие места, которые природа создала в минуту печали. От них веет чем-то тоскливым, и это смутное, но невыразимо тягостное впечатление сообщается всем приближающимся. Подобное место находится на севере Шотландии. Берег здесь состоит из высоких скал, прорезанных глубокими бухтами. Волны бурно кипят среди рифов и зубчатых скал, которые грозным и опасным поясом окружили это негостеприимное для моряков место.

На вершине одной из самых высоких скал высился древний замок, суровый и мрачный вид которого вполне гармонировал с тоскливой и пустынной окружающей картиной.

По массивной и тяжелой архитектуре, по толщине почерневших стен, по узким и глубоким, как бойницы, окнам, замок можно было отнести к тринадцатому веку, но он так хорошо сохранился, что внушал подозрение, не прихоть ли это какого-нибудь богатого современного любителя средних веков.

И действительно, на двух толстых круглых башнях не обвалился ни один зубец. Стена ограды была совершенно цела, а широкий ров, со стороны равнины окружавший древний замок, был наполнен водой, защищен башенками и подъемным мостом с оборонительной решеткой. Но это впечатление современности сохранялось только до тех пор, пока на замок смотрели издали; при приближении же путник убеждался, что из-под массивных каменных глыб то там, то тут пробивались лишаи и мох; и что только века могли придать черновато-серую окраску дикому и уединенному древнему замку, сросшемуся, словно в одно целое, со скалой, на которой он лепился, как орлиное гнездо.

Со стороны материка окрестности тоже представляли унылый и малопривлекательный вид. У подножия замка тянулась поросшая вереском и изрезанная глубокими выбоинами долина, и только вдали на возвышенности виднелись островерхая колокольня церкви и тонувшие в зелени домики деревни. С этой же стороны из-за стен замка видна была зелень вековых дубов и вязов.

Но если общий вид замка, казалось, переносил путника на несколько веков назад, то широкое и великолепное шоссе, прорезывавшее равнину, разрушало иллюзию и возвращало к современной действительности девятнадцатого века.

В сумрачный августовский день по этой прекрасно ухоженной и обсаженной деревьями дороге катились два экипажа. В первом – небольшой открытой коляске – сидели молодой человек и молодая женщина, в простом темно-синем костюме и шляпе такого же цвета. Этот темный цвет оттенял еще рельефнее ослепительную белизну кожи и редкий белокурый цвет ее волос который можно было бы принять за совершенно белый, если бы не легкий золотистый оттенок, придававший им особенную прелесть. Второй экипаж представлял большой и широкий фургон, снабженный впереди низеньким сиденьем, на котором помещались мужчина средних лет и пожилая, крайне молчаливая камеристка.

Читатель уже узнал, вероятно, в первых двух путниках Ральфа Моргана, или, иначе, принца Супрамати, и его жену Нару, которые ехали в свой шотландский замок, чтобы отдаться работе посвящения.

Везли они с собой пожилую горничную, слепо преданную Наре, и Тортоза, в верности, благоразумии и скромности которого можно было быть вполне уверенным. Молодые люди молчали и задумчиво смотрели то на грустный пейзаж, развертывавшийся перед их глазами, то на темный силуэт замка, черной массой вырисовывавшийся на сером фоне неба. Погода испортилась. С океана со свистом налетали порывы холодного ветра, горизонт заволокли черные тучи и рев бури становился все слышней и слышней.

– Кажется, старый замок намерен не очень-то любезно встретить нас ураганом, – с улыбкой заметил Супрамати.

– О! Мы давно уже будем дома, пока разыграется буря. С этой высоты вид бушующего моря представляет страшное и в то же время грандиозное зрелище, – ответила Нара.

– Нарайяна, кажется, любил это место. В его портфеле я нашел фотографический снимок этого замка, – продолжал Супрамати. – А между тем для ненасытного кутилы, чувствовавшего себя хорошо только в шуме и вихре света, это уединенное и пустынное, дышащее грустью место не должно бы иметь ничего привлекательного.

– Ты все забываешь, что Нарайяна был бессмертен! Именно беспорядочная жизнь и приводила его в тяжелое настроение духа, а в такие мрачные часы ничто так не гармонировало с бурями, бушевавшими в его душе, как окружавший его хаос разнузданных стихий. Он действительно любил это убежище в тяжелые минуты. Замок обязан ему своим специальным внутренним убранством и тем, что он так хорошо сохранился. Поэтому-то я и советовала тебе приехать сюда для изучения низшей магии. Ни одно место не приспособлено лучше для этого, так как Нарайяна был мастером в деле обстановки и устройства, шло ли дело о букете или о лаборатории, – со смехом закончила Нара.

Между тем коляска, запряженная кровными лошадьми, быстро пробежала путь, отделявший ее от замка, проехала подъемный мост, миновала темные сводчатые ворота и остановилась у небольшого подъезда, накрытого каменным навесом.

В большой и темной прихожей, очевидно некогда служившей оружейной залой, господ встретили управляющий – лысый старик с серебристой бородой, пожилая экономка и несколько слуг с морщинистыми и угрюмыми лицами.

– Нас встречает здесь целая коллекция древностей. Право, я начинаю думать, что Нарайяна собрал здесь этих людей из кокетства, – заметил Супрамати, поднимаясь по лестнице и с трудом сдерживая смех.

– Нарайяна не любил нескромных. Находя преданных людей, которые видели и слышали только то, что им можно видеть и слышать, а затем все забывали, он старался как можно дольше продлить их жизнь. Большая часть этих слуг уже достигли столетнего возраста, – с легкой улыбкой ответила Нара.

Несмотря на свой преклонный возраст, слуги замка все прекрасно приготовили для приема господ. Всюду в огромных украшенных гербами каминах пылал яркий огонь, так как под толстыми сводами замка воздух был сырой и холодный; в столовой был изящно накрыт стол. Что же касается обеда, то он делал честь повару и был превосходен как по составу, так и по сервировке.

Супрамати выразил свое удовольствие управляющему и по окончании обеда обошел замок.

Вся меблировка была древняя и отличалась простой и строгой роскошью. Стены покрывала резьба из почерневшего дуба или дорогие ковры. Резная мебель, стоявшая в комнатах принца, очевидно относилась к концу четырнадцатого века; мебель же в апартаментах Нары, казалось, была современна королеве Елизавете. Единственное, что немного нарушало общий стиль этого средневекового жилища – это толстые восточные ковры, покрывавшие полы.

Из кабинета Супрамати дверь вела на окруженный каменной балюстрадой небольшой балкон, который подобно гнезду ласточки висел над бездной.

Он вышел и, дрожа от восхищения, смешанного со страхом, облокотился на балюстраду.

Под ним далеко внизу бушевала буря. Яркая молния прорезала черное небо и освещала бледным светом бешеные волны, которые, пенясь и вздуваясь, казалось, шли на приступ скалы и с грохотом разбивались о береговые утесы.

Ветер ревел и свистел, гремел гром, а Супрамати, стоя на балконе, точно парил над этим хаосом.

Он был всецело поглощен этим величественным и страшным зрелищем, когда маленькая ручка легла на его руку, а белокурая головка опустилась на плечо.

Супрамати молча обнял жену, и они задумчиво смотрели на мрачную, расстилавшуюся у их ног бездну. Вдруг неизвестно откуда появился широкий луч света, который прорезал мрак и осветил спокойным, ярким светом бурные волны, отливая серебром на белой пене, венчавшей их гребни.

Видя удивление мужа, Нара сказала:

– Недалеко отсюда стоит маяк. Не один бедный моряк, пребывающий сегодня в море, будет признателен и с радостью встретит этот благодатный свет, который послужит ему путеводителем на его опасном пути. Этот маяк мне кажется эмблемой твоей жизни, Супрамати! Подобно моряку, борющемуся с бушующим морем, ты пустился в неизвестный океан таинственных и ужасных знаний. Среди мрака, окружающего тебя и в ожидающей тебя борьбе со стихиями, твоим единственным кормчим будет твоя воля; но надежда на посвящение будет тем маяком, к которому ты устремишь свои усилия, а ослепительный свет высшей магии как сияющая звезда будет руководить тобой и освещать твой путь.

– Ты будешь моей руководительницей, моей сияющей звездой на тернистом пути моей странной судьбы, – отвечал он, прижимая жену к своей груди. – Ты дашь мне твою любовь, которая поддержит меня, рассеет мои сомнения и успокоит мою тоску во время предстоящих тяжелых испытаний.

– Да, Супрамати! Я дам тебе мою любовь, но только не земную, не плотскую, а чистую и неистощимую любовь, облагораживающую и скрепляющую наши души навеки и увлекающую их по бесконечному пути совершенствования и знания.

Не отвечая ни слова, он горячо поцеловал руку Нары, ибо сильное волнение смыкало уста обоим, и они молча любовались величественной картиной. Когда начался проливной дождь, Супрамати предложил жене вернуться в комнаты.

Кабинет был освещен лампой под синим абажуром. В камине весело трещал огонь, распространяя тепло. Роскошный комфорт этой комнаты составлял приятный контраст с бушевавшей снаружи бурей.

Веселое расположение духа Нары, которая смеялась и шутила, разливая чай, еще больше увеличивало это приятное впечатление. Вечер прошел очень весело. Но так как супруги чувствовали себя немного утомленными путешествием, а, может быть, и жаждали отдаться своим мыслям, то они рано разошлись по своим комнатам.

Супрамати лег в постель, но сон бежал его глаз. Неизвестность посвящения, к которому он готовился приступить, давила его; а то, что он до сегодня видел из загробного мира, скорее отталкивало, чем привлекало его. Кроме того, продолжавшая бушевать буря сильно действовала на его нервы. В глубокой ночной тишине с болезненной ясностью слышно было, как свистел и стонал ветер в камине, как ревел океан, бившиеся о берег бешеные волны потрясали, казалось, утес и заставляли содрогаться стоявший на нем древний замок.

Чтобы переменить направление мыслей, Супрамати стал осматривать окружавшие его вещи. На коврах, покрывавших стены, был изображен турнир: победитель стоял на коленях у ног дамы и получал из ее рук золотую цепь. Рисунок оставлял желать лучшего, а бледные лица владетельницы замка и рыцаря были очень некрасивы. Супрамати перевел глаза и стал смотреть на портрет, висевший как раз против него и освещенный лампой, свисавшей с потолка. Портрет был писан на дереве и изображал женщину, одетую в черное, с покрывалом на голове. Исполнение портрета было очень несовершенно, а между тем это несомненно была работа настоящего художника, так как на этом плоском меловом лице выступали два голубых глаза, которым художник сумел придать такое выражение полной отчаяния горечи, что оно пробуждало участие к этой женщине, уже несколько веков тому назад превратившейся в прах.

Да, все здесь говорило о погибшем прошлом и бренности человеческой жизни. Радости и горе стольких угасших поколений поглощены таинственным, невидимым миром. Вдруг тоска и страх перед бесконечной жизнью, расстилавшейся перед ним, болезненно сдавили сердце Супрамати. Позабыв обо всем, он задумался о событиях, давших такое странное направление его жизни.

Как в калейдоскопе проходили перед ним годы его бедной и трудовой жизни в качестве доктора, его научные изыскания и невольный страх смерти, который он чувствовал ввиду подтачивавшей его здоровье чахотки. Затем, как настоящий волшебник из «Тысячи и одной ночи», явился Нарайяна и превратил бедного умиравшего Ральфа Моргана в принца Супрамати, бессмертного миллионера.

Он мысленно снова совершил путешествие в ледники в обществе своего таинственного проводника и услышал его рассказ о чудесных свойствах эликсира жизни. Затем ему вспомнилось его первое свидание с Нарой, встречи с другими бессмертными и вступление в братство рыцарей «Круглого стола вечности» в волшебном дворце Грааля. И, наконец, поездка в Индию и знакомство с магом Эбрамаром, его покровителем в течение долгих веков. При последнем воспоминании беспокойная, давившая его душу грусть сразу рассеялась. Мог ли он падать духом, когда у него – такой могущественный покровитель, верная, любящая жена, и друг Дахир – его собрат по бессмертию?

Почему не пройти ему через то, что перенесли другие? Конечно, плоть немощна и дрожит от соприкосновения с оккультными силами. Но разве не одарен он волей, чтобы победить эту слабость? В эту минуту им овладело страстное желание посоветоваться с Эбрамаром, признаться ему в своем смущении и попросить у него помощи и совета.

Супрамати быстро встал и решил испробовать подарок, который сделал ему маг в тот день, когда он покидал замок в Гималаях. Эбрамар говорил, что с помощью этой вещи он может вызвать его, когда будет чувствовать в этом настоятельную нужду.

На диване лежал небольшой чемодан с различными таинственными вещами, которые он желал всегда иметь под рукой и до которых никто не смел касаться.

Открыв чемодан, Супрамати вынул из него круглый ящик величиной с тарелку и высотой около десяти сантиметров. Ящик этот был сделан из какого-то белого металла, похожего на серебро, но с разноцветным отливом, напоминавшим перламутр. На крышке были выгравированы какие-то неизвестные фосфоресцирующие знаки.

Уже не раз Супрамати с любопытством посматривал на эту вещь. Он и теперь вертел ее в руках, а затем поднес к уху, так как ему показалось, что внутри ящика раздавалось что-то вроде потрескивания.

И действительно, из ящика доносились звуки и как бы шум сдавленного воздуха, какой слышится, если поднести к уху раковину.

Покачав головой, он сел, поставил ящик на стол и нажал подвижной знак посредине крышки, который указал ему Эбрамар. Раздался сухой треск, и крышка открылась. Из ящика вырвался удушливый аромат и порыв теплого воздуха, напоминавший Супрамати тот воздух, которым он дышал по вечерам, во время своего пребывания в замке в Гималаях.

С любопытством Супрамати наклонился, чтобы посмотреть, что находится в ящике, но не увидел ничего, кроме сероватого пара, клубившегося в глубине, а эта глубина была черна и казалась бездонной, совершенно невероятной для вещи в десять сантиметров высотой; Супрамати не знал, что и подумать.

Но будучи в состоянии полного неведения, он ограничился буквальным исполнением инструкций своего учителя и стал смотреть в ящик.

Через несколько минут в темной глубине появилась небольшая красная точка. Точка эта вращалась, приближалась и быстро увеличивалась.

Вдруг крик ужаса сорвался с губ Супрамати. Перед ним в облачном виде, но совершенно отчетливо появилась прекрасная голова Эбрамара, окруженная легким серебристым паром.

Большие огненные глаза мага смотрели на него глубоким и ясным взглядом; затем улыбающиеся губы открылись, и глухой, хорошо знакомый голос произнес:

– Приветствую тебя, мой сын! Не пугайся: то, что ты видишь – не чудо и не колдовство, а простое приложение законов природы. Твоя беспокойная и смущенная мысль все же дошла до меня, и я явился сказать тебе: не падай духом, не приступив еще к делу, и не бойся неизвестных сил, так как мы оберегаем тебя. Без сомнения, путь посвящения тяжел и тернист, но велика награда тому, кто остается твердым. Ты не можешь даже представить себе то счастье, которое почувствуешь, когда убедишься, что твоя астральная сила выросла и подчиняется твоей дисциплинированной воле; когда осознаешь, что ты уже больше не слепой раб неизвестных и беспорядочных сил, а сознающий свою силу господин космических стихий, покорных твоей мысли и могучей воле.

Супрамати слушал, как во сне, и не мог понять, как Эбрамар, отделенный от него океаном и тысячами верст, мог говорить с ним и явиться ему в осязательном виде. Дрожь сверхъестественного ужаса пробегала по его телу.

В ту же минуту послышался легкий смех.

– То, что ты видишь, сын мой, покажется тебе очень простым, когда ты узнаешь механизм явления, смущающего тебя в эту минуту. Имей терпение, будь мужественным и настойчивым – и настанет час, когда рассеются тени, а перед твоим восхищенным и проясненным взглядом откроются чудеса бесконечности.

Сделав последний дружеский знак, видение стало бледнеть. Голова потеряла свои контуры, расплылась в беловатое облако и превратилась опять в красную исчезающую вдали точку. Ящик закрылся сам собой.

Тяжело дыша, Супрамати завернул ящик в полотно и положил обратно в чемодан. Затем он лег в постель, но долго не мог заснуть. То, что он видел и слышал, произвело на него глубокое впечатление, но в то же время и усилило его желание проникнуть в тот таинственный мир, где таятся такие чудеса.

Его страх и боязнь тоже улетучились. Мысль, что он в любое время может посоветоваться со своим могущественным покровителем, который, несмотря на разделяющее их расстояние, близок к нему, благотворно и успокоительно подействовала на него. Наконец глубокий и укрепляющий сон сомкнул его веки.

Проснулся он свежим и бодрым, в наилучшем расположении духа. Погода тоже прояснилась, и яркий солнечный свет заливал море. Даже пустынная местность под влиянием живительных лучей приняла радостный вид.

Нара тоже была весела и оживленна.

Когда после завтрака Супрамати хотел заняться подробным осмотром замка, жена с улыбкой заметила:

– Для этого у тебя еще будет достаточно времени. Здесь нет ничего особенного, а ту часть замка, которая предназначена для оккультных занятий, я советую тебе осмотреть только под руководством Дахира. Теперь же воспользуемся чудным утром для прогулки и осмотрим окрестности. После обеда я сама провожу тебя в залу, которую я окрестила храмом посвящения. Скажи же, мой господин и повелитель, одобряешь ли ты мою программу?

– С радостью, моя красавица-волшебница! Тебе я всегда готов подчиняться. Кроме того, признаюсь откровенно, прогулка по чистому воздуху гораздо интереснее и приятнее, чем осмотр этих старых сводов, – весело ответил Супрамати.

Они сделали большую прогулку на лошадях, а затем спустились к морю по извилистой и каменистой тропинке, известной Наре. Для всякого, кроме бессмертных, путь этот представлял серьезную опасность.

Затем, окончив обед, Нара взяла мужа под руку и увлекла его за собой:

– В твое будущее чистилище, – лукаво прибавила она. Рядом с его комнатой оказался небольшой кабинет, вход в который был искусно скрыт в деревянной обшивке стены. Оттуда они поднялись по винтовой лестнице на верхний этаж и вошли в кабинет, совершенно такой же, как и внизу, тоже темный и лишенный окон.

При свете факела, который несла Нара, Супрамати увидел в глубине комнаты большую железную дверь, покрытую красными и черными каббалистическими знаками. В центре каждой половинки двери, в медальоне, имевшем форму пятиконечной звезды, находились символические рисунки. В одном медальоне была изображена красная змея, стоящая на хвосте и держащая факел; в другом – голубь, несший в клюве золотое кольцо.

Над дверью, как над входом в египетский храм, был вылеплен крылатый солнечный диск, а над ним эмблемы четырех стихий, между которыми извивалась черная лента со следующей надписью, сделанной буквами огненного цвета:

«Кто проходит все области знания, приобретает венец мага; но для того, кто приподнял завесу тайн, нет возврата!»

Нара дала время мужу осмотреть дверь, а затем сказала:

– Знаки, которые ты здесь видишь – это ключи ко многим любопытным явлениям. Но войдем туда!

Она нажала пружину, дверь тотчас же бесшумно отворилась, и они вошли в совершенно круглую комнату без окон. Из прикрепленного к потолку стеклянного шара струился нежный, голубоватый свет, еле озарявший комнату; тем не менее Супрамати мог ясно разглядеть каждую вещь. Эта зала в одно и то же время был и храмом, и лабораторией: с одной стороны стоял на возвышении в несколько ступеней жертвенник с черными бархатными занавесками, поднятыми в данную минуту; а с другой стороны был устроен очаг, снабженный громадными мехами, ретортами, перегонными кубами и другими алхимическими принадлежностями.

На полках виднелись книги в старинных кожаных переплетах, лежали свитки и стояли шкатулки с ящичками; стеклянный шкаф был наполнен пузырьками, горшками и мешками всевозможных размеров. На жертвеннике лежал меч, стоял кубок и был воздвигнут крест, сделанный из какого-то неизвестного металла. Рядом с жертвенником висел колокол.

У стены, на высокой подставке, стояло зеркало с разноцветной и сверкающей поверхностью, какое он уже видел в замке на Рейне. Здесь также стоял посредине комнаты металлический полированный диск и лежал молоток, но только этот диск был больше того, по которому он так неосторожно ударил и вызвал этим странное видение армии крестоносцев.

Между всеми этими вещами были расставлены маленькие столики, снабженные золотыми или серебряными шандалами с толстыми восковыми свечами, какие употребляются в церквах. На двух больших столах были громадные запечатанные фолианты и по довольно большому сосуду с такой чистой и свежей водой, что, казалось, она будто только что была налита. Низкие и мягкие кресла дополняли убранство комнаты.

Странный острый и в то же время живительный аромат наполнял залу.

Когда Супрамати все осмотрел, Нара сказала с улыбкой:

– Пойдем! Мы сейчас вызовем Дахира.

Она подвела мужа к странному зеркалу и нажала пружину. Зеркало тотчас же зашаталось, спустилось с подставки и остановилось перед ними.

Только теперь Супрамати отдал себе отчет в величине зеркала, достигавшей высоты его роста.

В это время Нара достала кусок какого-то вещества, похожего на вату, и начала им сильно натирать полированную поверхность, которая тотчас же потемнела, потеряла свой разноцветный отлив и сделалась черной, как чернила; затем она покрылась серебристыми капельками, которые, казалось, просачивались изнутри.

Как только появился этот светящийся пар, Нара вполголоса запела на незнакомом мужу языке.

Окончив пение, она сказала:

– Теперь смотри внимательно!

С понятным любопытством смотрел Супрамати на этот странный процесс. Поверхность зеркала пришла, казалось, в движение, дрожала и издавала треск; затем она подернулась густым паром, который в свою очередь перешел в фиолетовый туман. Потом этот род покрывала раздался и открыл вид на море.

Перед ними, теряясь вдали, расстилалась равнина, волнуемая свежим ветерком; острый морской воздух ударил в лицо, а издали, скользя по волнам, быстро приближался корабль, который Супрамати тотчас же признал за судно Дахира.

Скоро ясно вырисовалась палуба корабля, который через несколько минут поравнялся со странным окном. На палубе, прислонясь к мачте, стоял Дахир и на бледном лице его играла улыбка. Приподняв свою фетровую шляпу, он любезно поклонился.

– Торопись, Дахир! Мы ждем тебя. Супрамати сгорает от нетерпения! – крикнула Нара, делая рукой дружеский знак.

– Завтра вечером я буду ужинать с вами, – ответил звучный и хорошо знакомый голос.

В ту же минуту фиолетовый пар закрыл отверстие странного окна, затем появился металлический диск и стал быстро поглощать облачные клочки, еще носившиеся по его поверхности. Потом все приняло свой обычный вид.

Супрамати опустился на стул и отер пот, выступивший у него на лбу.

– От всего того, что я испытываю, видя невероятные явления, ниспровергающие все законы природы, можно сойти с ума! – пробормотал он, откидывая голову на спинку кресла.

Нара громко рассмеялась.

– Когда ты, Супрамати, впадаешь в напыщенное тщеславие патентованного ученого, то начинаешь говорить очень забавные вещи. Разве возможно ниспровергнуть законы природы? Не проще ли и не логичнее ли допустить, что существуют неизвестные еще вам законы, применение которых людьми, умеющими управлять ими, производит феномены, потому только кажущиеся тебе такими поразительными, что ты не знаешь их сущности. Скоро все эти «тайны» объяснятся для тебя, и ты первый будешь смеяться над своим сегодняшним волнением.

Супрамати с живейшим нетерпением ждал вечера следующего дня. Несмотря на очевидность, врожденный скептицизм заставлял его не доверять своим глазам. Ему казалось невозможным, чтобы Дахир прибыл, как обещал. Вчерашнее видение должно было быть не что иное, как галлюцинация, вызванная его расстроенными нервами.

По приказанию Нары ужин был накрыт на три персоны, а около десяти часов один из старых слуг ввел ожидаемого посетителя.

На этот раз на Дахире был изящный и безукоризненный современный костюм. Когда он поздоровался с хозяевами дома, все сели за стол.

По окончании ужина, когда они остались одни, Дахир крепко пожал руку Супрамати и сказал:

– Благодарю тебя, друг, что ты избрал меня своим руководителем! Я устал блуждать по морям и счастлив отдохнуть здесь в вашем обществе!

– Я только действовал под влиянием симпатии к тебе; а это не заслуживает никакой благодарности, – весело ответил Супрамати. – Но когда ты предполагаешь начать наши занятия?

– Завтра вечером, если ты ничего не будешь иметь против этого.

– Отлично! Не предпишешь ли ты мне какой-нибудь приготовленный к нашим занятиям ритуал?

– Приготовления начнутся только вечером, а до тех пор мы свободны!

– Тем лучше! – заметил Супрамати.

Затем разговор перешел на другие предметы. Следующий день прошел очень быстро. Они беседовали, гуляли и пообедали с аппетитом. О посвящении не было сказано ни слова. Только вечером Дахир сказал:

– Время нам удалиться, Супрамати! Простись на неделю со своей прекрасной супругой. Это время нам необходимо, чтобы приготовиться к первому акту твоего посвящения.

Молодые люди удалились в лабораторию, которую мы уже описали. К удивлению Супрамати, его руководитель открыл дверь, о существовании которой он не подозревал, и ввел его в смежную комнату. Там стояли две кровати и что-то вроде большой и широкой стеклянной ванны, наполненной синеватой прозрачной жидкостью.

– Здесь, – сказал Дахир, – мы должны провести неделю в посте, молитве и очищении. Начнем сейчас же!

Он зажег двенадцать подсвечников с восковыми свечами толщиною в кулак и затем разжег уголья на треножнике, бросив на них горсть порошка, который вспыхнул разноцветным пламенем и наполнил комнату удушливым ароматом.

– Теперь разденься и погрузись в этот бассейн! – скомандовал Дахир.

Супрамати повиновался; но, к великому его удивлению, то, что он считал водой, оказалось каким-то странным, почти неосязаемым веществом. Правда, он ощущал влажность, но влажность эта, казалось, происходила от веяния воздуха, а не от жидкости. Затем Супрамати ощутил покалывание по всему телу, и с недоумением убедился, что полная до краев ванна опустела каким-то непонятным образом.

Супрамати не мог сказать, вытекло ли это странное вещество через какую-нибудь невидимую отводную трубу, или оно было поглощено его организмом? Только он чувствовал себя спокойным, сильным, и с чувством удовлетворения выйдя из ванны, стал одеваться.

Дальнейшее время быстро пролетело.

Супрамати каждый день брал ванну из таинственной субстанции и подвергался окуриванию. Два раза в день Дахир давал ему пищу, состоявшую из белого хлебца и кубка красного вина, которые он брал на жертвеннике в лаборатории. Остальное время Супрамати было занято чтением молитв, отмеченных в тетради, данной ему его руководителем, в заучивании наизусть различных магических формул и в упражнениях, предназначенных для дисциплинирования воли и для приобретения привычки сосредоточиваться на одном предмете.

Поглощенный этими занятиями, Супрамати даже не замечал, как бежало время. Он чувствовал себя бодрым; ум его был ясен как никогда. Он не ощущал ни голода, ни утомления и был крайне удивлен, когда Дахир сказал ему:

– Семь дней прошло. Прими последнюю ванну и надень одежды, которые лежат в этом ящике.

Супрамати поспешил исполнить приказ. И, выйдя из ванны, достал из ящика длинную и широкую тунику молочно-белого цвета, до. самых пяток закрывавшую его мягкими складками. С любопытством он ощупал материю: то не был ни шелк, ни шерсть, ни полотно. Очень тонкая и в то же время плотная и нежная, как пух, материя эта сверкала, словно была покрыта капельками росы, и издавала легкий треск, когда ее мяли.

– Что это за материя? Я никогда еще не видал такой, – спросил Супрамати.

– Эта ткань сделана из волокон магического растения, – ответил Дахир, надевая такую же тунику.

Затем он вынул из другого ящика два металлических пояса с рельефными каббалистическими знаками и цепь с фиолетовой звездой. Когда Супрамати надел то и другое, Дахир прибавил:

– Съешь этот кусок хлеба и выпей кубок вина. Затем возьми восковую свечу, и в путь!

Супрамати молча повиновался. Сердце его сильно билось, так как, очевидно, настал час в первый раз войти в соприкосновение с ужасным невидимым миром.

Вооружившись лежавшим на жертвеннике мечом и взяв в другую руку восковую свечу, Дахир продолжал:

– Теперь иди к завесе, висящей в глубине комнаты! Я следую за тобой.

Мужественно подавив охватившее его волнение, Супрамати направился к указанной завесе, которой раньше не замечал.

Как только он приблизился, тяжелая завеса раздалась, приподнятая будто невидимыми руками, и открылся узкий проход в виде моста, перекинутого через черную бездну, зиявшую по обе стороны. Не оглядываясь, Супрамати перешел бездну.

Поднялась вторая завеса, и он вошел в обширную залу, круглую, как и лаборатория, и почти совершенно пустую. Посредине, на каменном полу, был начерчен красный круг, вокруг которого стояли четыре треножника с угольями, пылавшими разноцветными огнями: белым, синим, зеленым и красным. От удушливого аромата, наполнявшего комнату, у Супрамати закружилась голова. Но он забыл обо всем, увидев Нару, которая дружески ему улыбалась.

Босая, как и они, одетая в такую же тунику, молодая женщина стояла в глубине комнаты у веревки от колокола, висевшего под потолком. Ее распущенные и ниспадавшие до самых пят волосы окутывали ее, точно блестящим плащом. Она была прекраснее, чем когда-либо, но ее очаровательное личико дышало торжественной важностью и непоколебимой волей.

– Иди и стань в средину круга! – сказала она повелительно. Супрамати повиновался, употребляя все усилия, чтобы сдержать сотрясавшую его дрожь.

Тогда Дахир, подняв свой меч и махнув им в направлении севера, юга, востока и запада, запел странную песнь, а Нара стала медленно ударять в колокол.

Протяжные и стонущие звуки наполнили атмосферу, аккомпанируя голосу Дахира. Можно было подумать, что ударяют по какому-нибудь стеклянному инструменту.

Вдруг пение и звон колокола смолкли. Затем, после минутной гробовой тишины, Дахир вскричал громовым голосом:

– Стихийные духи! Явитесь из недр земли, глубины вод, с высот эфира и из огня, все проникающего! Явитесь нам, слуги пространства, движущие силы стихий!

При этом вызове зала наполнилась шумом. Ветер свистел, земля дрожала, а в воздухе раздался треск. Казалось, невидимая толпа двигалась и толкалась вокруг присутствующих. Затем густые облака как дымом заволокли залу, но они скоро рассеялись, и тогда стало видно, какая странная армия толпилась у круга, устремив на Супрамати пылающие взгляды.

Это были сероватые, с неясными контурами существа, закутанные в развевавшиеся покрывала. Они пытались, видимо, переступить через черту круга, но тотчас же воздух прорезала молния, а над Супрамати появился сияющий белоснежный крест.

Призрачные сущности отступили назад и разбились на четыре группы вокруг каждого из треножников. Теперь очертания их стали отчетливее и можно было различить их странные и ужасные формы.

Одни были красны, как огонь, и, казалось, отлиты из раскаленного железа; другие, зеленоватые, были точно из болотной стоялой пены, а человеческого в них было только одни фосфоресцирующие глаза. Третья группа отличалась странными формами и была снабжена голубоватыми крыльями. Она безостановочно кружилась вокруг треножника, на котором пылало синее пламя. Наконец, среди клубов черного дыма двигались отвратительные маленькие существа со зловещими, серо-землистыми лицами.

Дрожа и обливаясь потом, смотрел Супрамати на эту страшную толпу, а восковая свеча чуть не выскользнула из его рук. Как во сне слышал он пение, раздавшееся затем в пространстве, то гармоничное и глухое, то резкое и нестройное. Это была смесь жалоб, рыданий, радостных криков и порывов к свету.

Тогда вторично раздался звучный голос Дахира.

– Духи стихий! Вы ищете господина, ищете поле труда? Этот новый господин – вот он! Я связываю вас с ним, а вы поклянитесь повиноваться и помогать ему.

Оглушительный удар грома потряс замок до самого основания. Яркие молнии сверкали со всех сторон, окружив на миг Супрамати огненной сетью. Земля, казалось, расступилась, образовав у его ног черную бездонную пропасть. В ту же минуту на другой стороне пропасти обозначилась каменная арка – монументальный ход в неведомый и окутанный тьмой «потусторонний» мир. Нара и Дахир проворно очутились рядом с неофитом, схватили его за руки и толкнули вперед.

– Пройди, не отступая, четверо врат невидимого, или ты погибнешь. Держи крепко свет и иди без колебания! – энергично крикнули они ему.

С отчаянием, но мужественно стиснув зубы, бросился Супрамати вперед и перешел пропасть, судорожно сжимая в руках восковую свечу.

Переступив порог арки, он очутился в абсолютной темноте. Земля была скользкая и, казалось, ежеминутно могла обсыпаться под его ногами. Тем не менее он шел вперед, глядя на свечу, которую держал у руках, подталкиваемый сильным ветром, дувшим ему в спину.

Через минуту, показавшуюся Супрамати вечностью, в полумраке вырисовалась арка иной формы, служившая входом в узкий и почти темный коридор.

Осмелев, Супрамати решительно вошел в этот проход, и тотчас же его со всех сторон окружили ужасные животные. Пресмыкающиеся, летучие мыши и ядовитые насекомые появлялись из мрака, кусая его и цепляясь к нему.

Почти бессознательно, с отчаянием продолжал Супрамати свой путь по скользкой земле, не отдавая себе отчета, что было под ногами.

Ослепительный свет, ударивший ему в лицо, заставил его на минуту остановиться. Коридор внезапно расширился и обнаружилась новая дверь, вся в огне. От нее, как из очага, исходило пламя, а у порога сидело фантастическое животное гигантской величины с человеческим лицом.

За спиной ужасного чудовища возвышались огромные крылья, а взгляд грозил смертью всякому, кто к нему приближался.

Ледяной пот выступил на лбу молодого доктора, но в его ушах звучали слова руководителей:

– Иди вперед без колебаний, не отступая, или ты погиб! И он с мужеством отчаяния бросился вперед. Супрамати казалось, что он окунулся в огненный поток. Глаза страшного существа точно раскаленным железом пронизывали его, и он инстинктивно поднял руку со свечой. Но, к крайнему своему удивлению, он увидел, что чудовище опустило голову и пошло перед ним, будто указывая ему путь.

По мере того, как они двигались вперед, чудовище теряло отвратительный вид. Противный образ животного превратился в лик ангела чудной красоты. Кудрявая голова была украшена гирляндой белоснежных цветов. Тело чудовища покрылось мало-помалу огненной туникой, которая легкими и грациозными складками драпировала его, воздушное и стройное.

Вдруг огонь угас. Теперь перед испуганным взором Супрамати расстилалась водная поверхность. Ветер ревел, вздымая бурные и высокие, как горы, волны и бросая в лицо неофита и огненного ангела клочья пены, венчавшие гребни волн.

Супрамати готов был остановиться, но ангел глумливо взглянул на него и молодой человек, точно получив удар шпор, бросился в волны. С минуту ему казалось, что он тонет в бездонной пропасти. Ледяная вода покрыла его, затрудняя дыхание; в ушах у него шумело, голова кружилась, а в глазах потемнело. Но вдруг на него налетела волна, подняла его и, как на челноке, вынесла на поверхность.

Супрамати удивленно оглянулся. Вода исчезла; рев волн и свист ветра тоже смолкли: вокруг царила величавая тишина.

Он стоял на гладкой, как полированное зеркало, поверхности небольшого озера, и кругом расстилался веселый пейзаж. Виднелись зеленые группы деревьев и лужайки, усеянные цветами, а над головой сиял голубой небесный свод. Перед ним, утопая в потоке ослепительного света, стоял огненный ангел. В высоко поднятой руке он держал белоснежный, залитый кровью крест.

Лицо этого таинственного проводника дышало нечеловеческим величием; пламенный взгляд его, ясный и непроницаемый, был устремлен в ослепленные глаза Супрамати. Затем раздался его звучный голос:

– Смотри! – сказал он, указывая на крест. – Вот путь вечности, залитый кровью тех, кто победил плоть! На этом пути все страждут; здесь должны быть побеждены все человеческие страсти, все похоти, все душевные слабости. Материальный человек здесь распинается, чтобы восстать нематериальным и войти в великую дверь абсолютного знания. Итак, переступи этот порог, орошенный твоим трудовым потом и увенчанный жертвой твоей плоти, – и для тебя загорится в невидимом мире ослепительная звезда мага!

Веселый пейзаж затуманился и изменил свой вид. Зеленеющая земля поднялась и открыла под собой склеп, озаренный смутным полусветом. Посредине склепа стоял открытый саркофаг, над которым сверкала ослепительная звезда, а рядом с каменной гробницей стоял гений, служивший ему проводником. Только теперь вместо креста он держал в руках черный кубок.

– Что все это значит? – как молния пронеслось в голове Супрамати.

– Это означает следующее: вот загадка, которую ты должен разгадать, – ответил гений, поднимая черный кубок.

В ту же минуту все потемнело. Супрамати почувствовал, что он летит в бездну и потерял сознание.

Открыв глаза, он увидел Нару и Дахира, склонившихся над ним.

Супрамати провел рукой по лбу и попытался собраться с мыслями. Ему казалось, что он очнулся от тяжелого кошмара, полного ужасных видений.

Но вдруг к нему вернулась память, и он ясно припомнил, что произошло. Но когда он открыл было рот, чтобы заговорить, Дахир приложил палец к губам и сказал наставительно:

– Молчи! Не разоблачай тайн, виденных тобой! Носи их в себе как руководящий свет!