Читать книгу Туман и молния. 20 часть - Ви Корс - Страница 1

23:59

«Прочь из этой проклятой комнаты! Вниз по лестнице!»

Быстрым шагом, почти бегом, Корс пересёк главный зал Имения и бросился к выходу.

На ступеньках крыльца, вальяжно развалившись, лежал чёрно-белый кот. Подставив своё пушистое пузико первым лучам солнца, он мирно дремал. Спеша и не глядя под ноги, Корс запнулся об его упитанное тельце и, потеряв равновесие, невольно беспомощно взмахнул руками, чуть не свалившись с крыльца. Бедный котик от удара сапогом отлетел в сторону.

– Чтоб ты сдох! – выругался Корс и, слетев со ступеней, не сбавляя шага, метнулся в сторону конюшен.

Но, не дойдя до хозяйственных построек, в замешательстве остановился: «Ещё так рано, куда он поедет? В Чёрный город, в свой особняк в Верхнем? Бросить тут всё? Все обозы с добром, которые он так старательно собирал? Потратил столько сил и времени? Да к чёрту! Оседлать коня и ускакать в сторону королевского тракта!»

«Ты никуда не уйдёшь, я тебя никуда не отпускаю, любишь ты меня или нет – неважно! Мы уезжаем вместе!»

Этот голос, хриплый и в тот момент злой, отчего в нём начинали проскальзывать такие чуждые ноты, которые внушали страх на каком-то глубинном уровне, до сих пор звенел в его ушах.

И всё же там была не только злость, но и расстройство, Корс это почувствовал. Ник злился на Корса, но одновременно был расстроен его поведением и обвинениями во лжи. Почему он позволил ему уйти? Выпустил из комнаты, не остановил. Хотя мог задержать, приказать остаться, поставить на колени и привязать к столбу. Да всё что угодно! Или нет? Ник всё же немного соблюдает законы иерархии? Он принижал Корса только в рамках обучения и развития? Нет, нет! Хватит жить в иллюзиях, никакую иерархию Ник не соблюдал никогда, хватит себя обманывать, и он заставлял Корса слушаться всегда! Ник командовал им не часто, но просто потому, что в этом не было особой необходимости, Корс и так был послушным. А когда сам Ник слушался Корса, он просто развлекался, так своеобразно играл в «дочки-матери».

Сейчас Корс постарался успокоиться и держать себя в руках.

Нужно использовать это время, чтобы прийти в себя, обдумать какую-то линию поведения. Показывать свой страх нельзя ни в коем случае! «Не бойся! Не проси!»

Корс в команде князя, и поэтому, как только захотят, они вернут его! Вернут силой, если понадобится, и Корс один не сможет противостоять им. Нет, побег по тракту без предупреждения – не выход! Проявить хитрость? Мысленно передать Нику сообщение, что он хочет побыть один, успокоиться в дороге и всё обдумать. Постараться мирно объяснить Нику, что Корс не бросает их, не убегает от Демона, а просто ему нужно немного времени, и он по-прежнему с ними. Но отправиться в Чёрный город одному вот так – это слишком рискованно и необдуманно. Путь не близкий, и его может поджидать много непредвиденных ситуаций. Корс совсем не привык путешествовать в одиночку, его всегда сопровождала свита: слуги и солдаты.

Примкнуть к воинам Тола? Он теперь член их команды, он в команде князя Арела. Но Тол не любит его и может не принять без одобрения Ника, начнутся расспросы. Да и перспектива коротать время в пути с отрепьем из Нижнего Корса совсем не прельщала.

Ехать к чёрным наёмникам? Вот уж Рагмир обрадуется! Посадит его в клетку и доставит прямиком в тюрьму!

И только подумав о ненавистном ему Рагмире, Корс вдруг совершенно спонтанно, но очень явственно почувствовал его; мало того, без всякого желания со своей стороны он его "увидел". К удивлению Корса, несмотря на столь раннее время, Рагмир Гезария не спал. Он вообще не выглядел сонным, и на его волевом и сейчас сосредоточенном лице не было заметно ни капли усталости. Мир был полностью собран в дорогу, с пристёгнутым оружием, тёмные волосы аккуратно убраны со лба, безупречно уложены волосок к волоску и стянуты в густой гладкий хвост длиной по пояс, кисти рук неизменно закрыты чёрной кожей перчаток.

«Он, похоже, и спит в них, не снимая даже на ночь», – как всегда с отвращением подумал Корс.

Он узнал и комнату, в которой находился Рагмир, – гостиная на втором этаже постоялого двора. В ней когда-то останавливался и сам Корс.

«Ну конечно! Остановиться в доме какого-нибудь местного торговца ты не мог! Занял единственный более-менее приемлемый постоялый двор в этой глуши!»

Рагмир стоял в той самой комнате на втором этаже, где когда-то Корс стоял вот так же возле массивного дубового стола, а напротив за столом сидел его Ник, больной и «улыбающийся» Корсу чёрным намалёванным ртом.

Корса буквально передёрнуло от этих воспоминаний, и Рагмир также был в комнате не один, но, конечно, перед ним был совсем не Ник, а бывший адъютант Корса, благородный чёрный воин по имени Таниэль. Он отчитывался Рагмиру, старательно рапортовал о том, как исполнил приказ. И при виде этого, Корса накрыла какая-то внезапная злость и горечь. Это ведь его адъютант! Его! И у Корса, по сути, никогда не было никаких нареканий к Таниэлю. Его адъютант исправно служил ему, следил за документацией и выполнял все поручения. Корс доверял ему много самых разных заданий, ему казалось, они ладили.

Но после того, как истинные черные несправедливо осудили и наказали Корса, после того, как его место подло занял Рагмир, а Корс стал опальным черным, Таниэль ни разу не подошел к нему. Корс только сейчас осознал это со всей отчетливостью. Раньше он был так увлечен отношениями с Ником, их безумной любовью, новыми нечистыми солдатами, что и не вспоминал о своих прошлых подчиненных. Получается, он забыл о них, не задумываясь, вычеркнул из своей жизни. Но и они, также легко забыли и вычеркнули из своей жизни его.

И Таниэль стал адъютантом Рагмира. Черт! Он даже просто из вежливости ни разу не подошел к своему бывшему командиру и не поинтересовался, как он. А ведь мог! Хотя бы в рамках приличий поблагодарить за время, проведенное под началом Корса. Ведь Корс много ему дал, многому научил! Был очень лоялен к своему помощнику. Корс вспомнил и других воинов, которые тоже не подошли к нему, игнорировали, словно его и нет. В тот момент Корсу было все равно. Он дрессировал железным прутом своих новых солдат и своего нового капитана Парки, это было весело. Но сейчас, увидев своим внутренним зрением, как Таниэль стоит вытянувшись в струнку и подобострастно отчитывается перед Рагмиром, Корс испытал досадную ревность и буквально физически ощутил всю глубину презрения к нему истинных черных. До этого он слепо не замечал их отношения, в высокомерной браваде твердя себе: «Вы мне не нужны! У меня теперь другая Сила!» А как оказалось, нужны. И сейчас его сердце как-то неприятно сжалось в груди.

«Глупец! Самоуверенный болван!» – Корс злился сам на себя и не хотел больше видеть Рагмира и слушать их разговор.

– Отправь сейчас гонца в Черный город, предупредить о нашем возвращении, – приказал Рагмир бывшему помощнику Корса, и Корс со злостью схлопнул картинку, не желая больше ничего слышать и видеть.

«Я отомщу тебе, Таниэль, мелкая мразь, за то, что ты так легко стал шавкой Рагмира, даже не сомневайся!» – Корс сжал зубы. – «Я вам всем отомщу, твари! Я всех вас убью!»

Он попытался успокоиться, но не мог сделать это так быстро, как хотелось бы. Мысли о Таниэле продолжали яростно биться в его голове: «Что я тебе лично сделал плохого?! Что?! Вот Парки бы тебе позавидовал! Как я избивал его стальным прутом до потери сознания, вот бы тебя приложить также! Как следует дать под дых, так чтобы ты упал и валялся, жалко корчась у моих ног, хрипел, задыхаясь и беспомощно ловя ртом воздух, не в силах сделать ни глотка. Тебе, мразь, так никогда не доставалось! Избить бы тебя до кровавых соплей! А ты даже и не знаешь, что это такое и каково это!»

Все то, что ты получал от меня, ни в какое сравнение не идет с тем, что доставалось Парки! Неблагодарная тварь!

Корс подумал о том, что Таниэль легко мог бы ненадолго отлучиться из военного лагеря черных и приехать из городка к нему сюда, в Имение князя. Расстояние совсем небольшое, мог бы приехать, найти своего бывшего командира и поинтересоваться у него, как его дела. Спросить, не нужно ли отправить гонца с вестью о приезде хозяина и в его особняк тоже. Простая формальность, хотя бы чисто из вежливости. Корс бы не стал его утруждать, но даже этого Таниэль не сделал. Хороший адъютант! Нечего сказать! Ведь был же он тут на свадьбе Шрада, ел, пил и веселился, и не подошел…

«Ну и не надо мне вашего внимания! Увольте! Хорошо, что никто из его бывших соратников и друзей не подошел к нему. Хорошо, что все равнодушно отвернулись…»

Но его глаза почему-то вдруг предательски наполнились влагой.

Да что говорить о соратниках и черных наемниках, если даже простые слуги разбежались. А Корсу для помощи в бытовых нуждах оказалось вполне достаточно Верного и Эдриана. Как же незаметно и легко они подменили собою людей! Да и Корс, конечно, тогда и представить себе не мог слугу-человека в их комнатах. Всё происходящее там было совсем не для глаз и ушей черных, даже если это и обычный помощник по хозяйству. Как так получилось, что он потерял всех? И не один, не один, даже самый убогий денщик не попытался остаться рядом, сохранить хоть какую-то связь с Корсом, не захотел быть верным своему господину до конца и при любых обстоятельствах. Предатели! Все перебежали к Рагмиру, все остались с ним, а этот напыщенный урод, конечно, выбрал именно эту гостиницу и именно эти комнаты! Живет в бывшем номере Корса как у себя дома! Командует людьми Корса!

«Ладно, вы не со мной, но и я не с вами!» – Корс часто заморгал, мокрая пелена застилала ему глаза, мешая видеть. Он неосознанно провел рукой по голове, как будто пытаясь пригладить волосы. Образ безупречного Рагмира не отпускал его.

Что ему делать?

И Ник позволил ему сейчас уйти просто потому, что знал: никуда Корс не убежит и не денется, некуда ему бежать.

Тупик.

Как? Когда? Почему? Почему это случилось?!

23:00

Он хорошо запомнил тот день – почти самое начало их отношений с Ником. В тот вечер, после тяжелого боя, он пришел к ним в комнату и впервые принял восстановитель. Спал в верхней одежде на кровати вместе с ними. Это падение началось тогда? Когда утром его тошнило в ванной, и Ник снова сделал ему укол? А Корс не остановил его и не остановился сам? В тот момент ему казалось, что по сути ничего страшного не произошло, и он вполне контролирует ситуацию:

«Я не мылся, я спал в одежде, просто валялся на грязной кровати вместе с ними, даже не сняв сапоги. И они тоже явно не мылись и не переодевались, и явно не собираются это делать, да и времени уже не будет. Они тратят время только на то, чтобы сделать укол, а не почистить зубы или причесаться, и я делаю так же. Я грязный, как они, и душевно, и физически теперь тоже. Он пометил меня своей грязью, своей абсолютной развратностью, своим запахом тела и рта. Я пахну им, и как он».

Это безумное единение с ними, лишенными понятий о человеческих правилах и законах, отбросившими их, словно они уже умерли и всё неважно, в тот момент почему-то доставляло Корсу непонятное удовольствие и ощущение свободы. Он чувствовал их отчаянную обреченность. Мир с другими людьми был где-то там, а они здесь. И дороги назад для них нет. «Для меня ещё есть», – думал Корс. – «Они приняли меня в свою стаю, и я теперь один из них. Я на дне, я – животное, но я не утрачу окончательно связь с миром людей, как они».

А-ха-ха, самоуверенный и наивный идиот!

Как же здорово он влип: «Я ещё с людьми!»

Ага! И сам так радовался, когда влипал, думал, так легко соскочить. Сейчас он злился и на Ника, который его втянул во всё это, и на себя самого за то, что так легко втянулся. Так безрассудно, и почему-то был абсолютно уверен, что легко вернется назад: «У меня другая сила, но и мир людей я не потерял окончательно. Захочу – вернусь!» Захотел, и… дверь заперта на замок с другой стороны, и ключа у него нет. Он сам его выбросил! А на его стук ему не откроют. И нужно признаться себе, наконец, что в его "новом мире" его просто-напросто подсадили на наркоту и пустили по кругу как шлюху.

Корс упрямо вытер глаза, подведенные черными тенями, и постарался переключить свое внимание на что угодно, только чтобы перестать гореть в своем персональном аду.

22:55

Он почти подошел к воротам конюшни и стоял на площадке возле колодца. Два нечистых сидели на низкой скамейке у забора, и одного из них заметно колотила крупная дрожь. Корс видел его уродливо оттопыренную вперед нижнюю губу, в которую была вставлена не бутылочная пробка, а целая деревянная затычка от винной бочки. Она была гораздо больше в диаметре, чем та пробка, которую Ник в своем Пределе, кажется, просто от скуки запихнул в губу Арела.

Этот помеченный пьяница, грязный и худой, дрожал как лист на ветру, ему явно было очень плохо. Его лицо было бледным, худые плети рук, сухой коростой покрывали красные корки псориаза, они обильно шелушились. Бедняга сипло дышал, глядя пустым взглядом в одну точку. За время, проведенное с нечистыми, Корс уже насмотрелся всякого: и ломки, и самые разные варианты отходняков и похмелья, но такого он еще не видел. Нечистый пьяница, похоже, умирал, и Корс, сам того не желая, стал невольным свидетелем его предсмертной агонии.

Рядом с пьяницей сидел второй нечистый, такой же худой и грязноватый, но без пробки в губе и не обезображенный болезнью. Он словно с нетерпением ждал кого-то, и, когда увидел уборщика, который появился из ворот конюшни с метлой в руках, сумел подняться со скамейки и, шаркая ногами из последних сил, поспешил к нему.

– Грэма, дай своей самогонки, – с волнением просипел он нечистому уборщику, – у меня скоро будут монеты. Я заплачу. Мне, слышь… это… Штих должен. Он обещал отдать. Только дай сейчас нам.

– Подмету двор, принесу, – равнодушно ответил Грэма, начиная лениво махать метлой.

– Да он откинется сейчас! – нечистый махнул рукой в сторону доходившего дружка. – Видишь? Он сейчас подохнет!

– Ну, раз не подох до сих пор, значит, еще подождет и не подохнет, – спокойно констатировал Грэма и неторопливо продолжил свою работу.

Корс почувствовал непреодолимое желание как можно скорее уйти отсюда. Он не хотел смотреть на это, и, в конце концов, ему нужно было позаботиться о себе, успокоиться и всё обдумать. Необдуманные действия могли привести к ещё большим проблемам. Он обречённо развернулся и направился к дому.

На крыльце имения уже не было чёрно-белого котика. Служанка Хана мыла ступени, сильно наклонившись вперёд и держа тряпку в руках; рядом стояло ведро с водой.

– Эй, рабыня! Принеси мне в гостиную кофе, немедленно! – грозно приказал Корс, разглядывая широкую задницу служанки.

Заслышав его голос, Хана поспешно распрямилась, от страха чуть не выронив тряпку из рук. Она явно совершенно не ожидала увидеть кого-то из высших господ в столь ранний час. Женщина принялась неуклюже кланяться и сдавленно промычала что-то короткое и невнятное из-под намордника.

Корс с досадой поморщился:

– Быстро! – Он не удержался и со злостью пнул ногой ведро, опрокинув его. Вода разлилась, водопадом стекая по ступеням. Хана метнулась в сторону и неуклюже побежала к лесенке, ведущей вниз к полуподвальной дверце, через которую в дом могли входить слуги и рабы.

22:00

Корс прошёл в гостиную и сел за стол. Нужно было успокоиться. Он ничего не мог изменить сейчас, но хотя бы мог наметить какие-то цели. Не поддаваться больше соблазнам, которые, если критично подумать, и не приносили ему никакой радости и удовольствия, а лишь плохое самочувствие, плохое настроение и расшатанные нервы. Никакого восстановителя больше! Раз уйти он не мог, с Ником общаться максимально нейтрально, исключить близость с ним, а также другие вредные привычки, которые он нахватал от них. Никаких веществ и Ника! Восстановить свою целостность. Нет, наверное, он уже никогда не сможет стать прежним, да это и не нужно. Он станет лучше! Сильнее! Твёрже! Злее!

«Все моё хорошее отношение вы не ценили, доброту принимали за слабость и глупость. Ну, вы её больше не получите!»

Хана с полным подносом вбежала в комнату, действительно исполнив приказ очень быстро. У стола она чуть замедлилась и поставила поднос рядом с Корсом, уже без спешки и аккуратно. Корс увидел, что на подносе стоит: кофейник, чашки, бутылка вина, бокалы, тарелка, наполненная кусками жареной рыбы, блюдо с хлебом и выпечкой в форме кренделей. От кренделей шёл ароматный запах, они явно были только что из печи.

– Ты зачем мне всё это принесла? Я просил только кофе! – недовольно высказал Корс не в меру услужливой рабыне.

– Простите, господин, – испугалась та, – просто Магда испекла кренделей… свежие…

– Ладно, оставь! – перебил её Корс. – Налей мне кофе! Подай пепельницу!

Хана, несмотря на свою полноту и грузность, была очень проворной. Миг, и она, метнувшись к буфету, уже ставила перед Корсом массивную серебряную пепельницу, одновременно другой рукой наливая из кофейника кофе в чашку. Корс внимательно посмотрел на, как ему показалось, слишком пузатую служанку.

Он сначала даже не поверил своим глазам:

– Ты что ли беременная, мразь?

Хана застыла от страха и едва выговорила, заикаясь так же, как Валентин:

– Д… д… да, п… простите, господин, умоляю, п… помилуйте…

Корс усмехнулся. Толстая Хана с сильно выпирающим, как большой шар, животом показалась ему уродливой и забавной одновременно:

– Да тебе лет-то сколько, конченая?

– Я… я… не знаю… точно… я… простите, господин, – едва лепетала несчастная, не в состоянии ответить ему хоть что-то вразумительное. Но Корс видел, что она стара, несмотря на то, что её нижняя часть лица была закрыта кожаным щитком, а лоб и щёки перетягивали ремешки намордника. Он не мог скрыть морщины в уголках глаз, нависшие веки и глубокие борозды на лбу. Кисти её рук были огрубевшими, узловатыми, с выпирающими венами. Хане явно было далеко за сорок, а может быть, и за пятьдесят.

«Как она умудрилась понести?» – невольно подумал Корс. – «Значит, в ком-то из ее предков, а может, и в ней самой, течет кровь истинных черных долгожителей. Только их женщины могли рожать детей в таком возрасте. Да тут у половины рабов королевские корни, твою мать! Вот Честер и все предки Арела развлекались! Ни в чем себе не отказывали!»

– И кто отец? – скептически спросил он. – Кто позарился на такую красоту?

Глаза Ханы округлились от страха еще сильнее, хотя казалось, куда уж больше:

– Э… это… нечистый… З… З… Зуг… Он взял меня силой, господин, я не хотела… Я мыла пол в коридоре и нагнулась… Он шел мимо…

«О! Зуг, черт!» – Корс прекрасно знал этого огромного нечистого. Про него говорили, что он одной рукой легко вырывает позвоночник из тела врага. Зуг, в прошлом воин Десмода, давно отдан под командование Корсу, и что теперь делать?

– Да когда вы успеваете?! – в сердцах бросил он, реально не понимая, как Зуг и Хана умудрились так ловко пересечься.

– Вас не было, господин… – попыталась объяснить Хана. – Вы все уехали… потом приехали другие господа из Черного города. Господин… эээ… Рэм Мурх и его жена… очень достойные… но они быстро уехали за вами. А потом приехали вот эти… эти ужасные… – Хану затрясло. – Ужасные звери! Они недолго пробыли, но некоторые входили в дом… и вот этот… он сказал: «Я – Зуг, запомни!» Что мы могли поделать, господин…

«А мне что делать теперь?» – подумал Корс. – «Наказать его?»

– Тебя, конечно, нужно наказать как следует, тупая шлюха! – сказал он. – Привязать тебя к столбу так, чтобы стоять могла только на мысочках, и выдрать плеткой, чтобы на спине живого места не осталось…

Корс наслаждался ее страхом и чувствовал, как от страха матери внутри сжимается и ребенок. Это было что-то новое: их страх был таким сильным, ярким, но в то же время слишком примитивным, сытным, но не изысканным, как грубая пища бедняков, и Корсу быстро надоело.

– Все, убирайся! – махнул он рукой на служанку. Корс решил оставить все как есть. В конце концов, на тот момент Зуг еще находился под командованием Десмода, а рабыня вообще принадлежит князю. Пусть разбирается сам, если захочет. Но Корс знал, что никто разбираться не станет, и князь Арел ничего не предъявит ему за этого нечистого воина, и на самом деле Корсу тоже было наплевать.

Он добавил в кофе немного крепкой выпивки из своей фляжки и, сделав пару глотков, закурил сигарету.

Вот только сейчас его, кажется, начало понемногу отпускать.

Услышав неровные шаги, это такое привычное и отчетливое одиночное «бух» с равными промежутками, Корс вздрогнул. Очнувшись, он заметил, что забытая в пальцах сигарета продолжала тлеть, превратившись больше чем наполовину в палочку пепла. Но, провалившись в свои мысли, он удачно положил протянутую руку так, чтобы она оказалась над пепельницей. Сразу отбросив сигарету, Корс быстро обернулся к лестнице.

21:50

Ник медленно спускался вниз по ступеням. Он был полностью собран: лицо закрыто маской, а в дырочку под носом была пропущена серебряная цепочка так, чтобы она лежала блестящей дугой поверх маски. Другой конец цепочки был пристегнут к серьге в ухе, теряясь в густых прядях волос.

Корс скептически посмотрел на свое украшение. На контрасте с черным материалом маски цепочка ярко выделялась и бросалась в глаза. Ник, уловив его взгляд, замер, судорожно вцепившись рукой в перила. Сейчас Корс не чувствовал от него никакой агрессии, и это его очень приободрило. Не переставая внимательно наблюдать за Ником, он чуть приподнял уголок губ в усмешке и саркастически хмыкнул, понимая, что, наверное, все это выглядит весьма наигранно, но уже ничего не поделать:

– Мне не нужна демонстрация того, что ты якобы мой и носишь мою цепочку как знак принадлежности, – холодно произнес Корс, при этом внутри не расслабляясь и продолжая быть напряженным, как сжатая пружина. – Какая дешевая манипуляция, Демон!

Ему показалось, что после этих его слов Ник буквально перестал дышать:

– Я не… Демон, – наконец едва выговорил он.

И Корс чувствовал, что это так. От его сына действительно не исходило никакой угрозы и пугающего ощущения чуждости, которая обычно скручивала внутренности живота в твердый комок страха.

– Ник, если ты хотел наладить со мной какую-то приемлемую и неагрессивную коммуникацию с помощью моего подарка, я разочарован, – ответил Корс.

Он слышал, как Ник внутренне вздрогнул, словно очнулся, наконец, задышал неровно, прерывисто, и его сердце как-то нестройно и быстро заколотилось. Корс даже испугался, он привстал со своего места:

– Эй?! С тобой все в порядке?

– Да, – коротко отозвался Ник и неловко спустился по лестнице в гостиную.

– У тебя сердце нехорошо колотится, я чувствую, слышу тебя, – заволновался Корс. – Доигрался с веществами?

– Все нормально со мной, – равнодушно отозвался Ник.

– Знаешь, Ник, исходя из совокупности всех факторов и событий, которые произошли в прошлом, и учитывая условия, сложившиеся на данном отрезке времени, и ситуацию, к которой в итоге привели наши действия, я попрошу все же принять во внимание озвученное мною ранее…

– Ч-что?..

– Сними мою цепочку! Я больше не хочу, чтобы ты носил ее!

– Виктор, я ни в чем не виноват перед тобой. Зачем ты так говоришь? – примирительно сказал Ник.

– Ты снова изображаешь моего сына? Это бессмысленно, потому что мой сын мертв!

– Нет! И твоя обида на меня несправедлива! Я не сделал тебе ничего плохого и не делаю сейчас!

– Я говорю тебе это не из-за какой-то там обиды на тебя, которую ты выдумал, а даже просто из практических соображений. Я забочусь о состоянии тела моего сына! Тебе дышать трудно, она перекрывает тебе доступ воздуха в ноздрю. Неужели непонятно? Ты тяжело дышишь, и сердце колотится.

Демон, кажется, не собирался давить его своей силой, и Корс совсем успокоился:

– Сядь!

И так как Ник продолжал растерянно стоять перед ним, Корс буквально рявкнул:

– Сядь, я сказал! Сними маску и отстегни мою цепочку!

Ник послушался. Он сел за стол, но не рядом с Корсом, а в торце столешницы, сбоку и через пару стульев от него. Сильно сутулясь и наклоняя голову вниз, он медленно стянул перчатки. Скрюченной кистью попытался расстегнуть замок маски за ухом – волосы мешали ему.

– Хватит изображать человека! Сядь ровно! Выпрями спину! – не выдержал ожидания Корс.

– Если бы это было так легко, – едва слышно огрызнулся Ник, но он попытался сесть ровнее и, наконец, стянул с лица маску. Цепочка, продетая сквозь дырочку для ноздри, мешала ему. Она тянулась за маской, и Ник отстегнул карабин цепочки от сережки в ухе. Потянул маску вниз, так, что теперь она лежала у него на груди. Цепь осталась пристегнутой к колечку в его ноздре, и он не торопился отстегивать ее. Глянул на Корса, как тому показалось, даже как-то немного затравленно, отвел взгляд.

– Ну и зачем этот спектакль? – строго спросил Корс.

– Ты видишь во мне либо Демона, либо мертвеца. Но я – ни то и ни другое, – медленно произнес Ник. Он как-то растерянно теребил в руках свою маску, словно борясь с желанием снова закрыть ею лицо.

Корс встал со стула, приблизился, выдернул маску из его рук, дёрнул за свободный конец цепи, с трудом вытащив карабин из отверстия для воздуха:

– Ты хочешь, чтобы я снова поверил тебе? – Он бросил маску на стол подальше от Ника.

Ник расстроенно покачал головой. Цепочка, пристёгнутая к кольцу в ноздре, теперь свисала вертикально вниз, заслоняя его губы.

– Я ни в чём не виноват, – повторил он, и цепочка, лежащая на его губах, мешала ему говорить.

– Это ты так думаешь, – не согласился Корс. Он склонился, внимательно вглядываясь в его лицо:

– Что с твоими глазами?

– Ничего… – Ник попытался наклонить голову ниже и отвернуться.

– Подними голову! Глаза красные. Белки глаз сильно покраснели!

Корс расстроенно отшатнулся:

– У тебя сосуды полопались! Чёрт! Это всё от твоего бесконечного пьянства! Я дам тебе сейчас лечебные капли! Как бы там ни было, я обещал, что буду заботиться об этом несчастном теле!

– Я не пил!

– Что? Не лги мне!

– Я не вру! – закричал Ник, и цепь заколыхалась, шлёпнув его по губам.

Но Корс лишь раздосадованно тряхнул головой и принялся копаться в своей дорожной сумке. Его движения были резкими и дёрганными, он никак не мог найти нужное ему лекарство, и было очень заметно, как его это бесит. Наконец, ему удалось найти необходимое. Он грубо поставил бутылёк с глазными каплями перед Ником. И Ник едва заметно сжался на своём стуле, не притрагиваясь к лекарству, а Корс сказал:

– Ты лжец во всём! Ну-ка, дыхни?! Дыхни на меня!

Ник, чуть обернувшись к нему и придерживая украшение рукой, осторожно дунул Корсу в лицо. Корс почувствовал, что изо рта Ника очень явственно пахнет зубным порошком.

– Ты почистил зубы? – Он не мог скрыть своего удивления.

– Да.

– Ты наверняка сначала как следует приложился к бутылке, а потом просто почистил зубы!

– Нет, я не пил. Я же сказал!

– Я не верю! Хлебнул ты, наверняка, самогонки, как его… этого нечистого Гремы!

– Ты знаешь Грему? – теперь пришла очередь удивиться Нику.

– Я не знаю. Но ты-то знаешь наверняка!

– Грема гонит неплохую самогонку, – подтвердил Ник.

– Да мне насрать! Давай закапывай!

И Ник послушно взял предложенное лекарство. Он долго ковырялся, открывая пробку сведёнными судорогой пальцами и испытывая терпение Корса. Наконец, откупорив бутылёк, поднёс стеклянный носик в форме пипетки к уголку своего глаза и стал закапывать лечебную жидкость.

Корс внимательно наблюдал за всеми его действиями:

– Боги! Как ты закапываешь?! Только лекарство переводишь! – не выдержал он. – Дай я сам!

Корс буквально вырвал флакон из руки Ника:

– Запрокинь голову! Не моргай. Вот так. Теперь закрой глаза и посиди так немного.

Ник послушно закрыл глаза и сидел, запрокинув голову и не шевелясь.

– Можешь открывать!

Ник открыл глаза. Остатки капель потекли по его щекам двумя мокрыми дорожками, и это было похоже на слёзы.

Корс протянул руку и сам отстегнул цепочку от его носа. Ник замер, не препятствуя ему.

– Я сказал, мне это больше не нужно, Демон-обманщик! – Корс убрал свой подарок в карман куртки.

Ник промолчал, кулаком вытер мокрую щеку и, посмотрев на свою руку, принялся стягивать с пальца перстень с зелёным камнем.

Корс всё понял:

– Кольцо я не прошу. Думаешь, я такой жадный, что отберу у тебя все свои подарки? Кольцо оставь себе, и похвально, что стал носить его правильно, а не поверх перчатки.

Ник перестал снимать перстень, оставив его на своём пальце:

– Спасибо…

– Все другие украшения: перстень, серьги с бриллиантами, всю одежду, что я тебе подарил, сапоги, все мои вещи, которые я отдал тебе, – всё оставь себе! Я не забираю у тебя ничего и не прошу отдать мне обратно! Эта цепочка… она… она про другое… ты не понимаешь!

– Спасибо, папа… – сказал Ник, и Корс замер.

– Нет! Не смей! Не называй меня больше так, Демон-обманщик! – закричал он.

– Да, вы привыкли считать, что есть человек и есть Демон в теле человека, и тогда человек одержим. Для вас так понятно, но всё не так просто, всё сложнее… – начал Ник, но Корс перебил его:

– Я больше тебе не верю!

– Витор, хватит. Я не Демон сейчас, я не совсем твой сын-человек, но и не Демон. Тебе кажется, что я Демон, который мучает твоего сына, но я не могу быть здесь в полной мере Демоном, и ты это знаешь, я говорил тебе это много раз. Прими это уже наконец! Я… я… состою из смешения этих двоих, но я… отдельно… я отдельная личность! Ты в меня вкладывал. Ты меня создавал как своего сына, день за днем. Я не просто отражаю! Я имею свое мнение, свой характер, свои чувства, и они отличаются как от чувств твоего сына-человека, так и от Демона.

– Я ничего не создал, никакого другого сына.

– Есть человек, есть Демон, но между ними есть я. Я! Они не проявляются полностью в этом мире. Я живу в этом мире!

– Отныне я верю только своему сыну, которого вы превратили в живого мертвеца. Я люблю его и, раз уж мы связаны с тобой, Демон, и никуда мне не уйти, я по возможности буду заботиться о его разрушенном теле! Всё!

– Видимо, судьба у тебя такая – любить покойников… – Ник не успел договорить, так как Корс, задохнувшись от возмущения, схватил его за предплечье и, вздернув со стула, с силой отшвырнул к стене:

– Не смей даже упоминать о моей Инесс и сыне!

21:00

Ник буквально врезался в буфет, сильно ударился боком об угол, зацепив его своим пристёгнутым оружием так, что с полок внутри со звоном посыпались тарелки и чашки. Он зашипел от боли, но удержался на ногах и остался стоять, влипнув спиной в стену рядом:

– Здорово заботишься! – едва выговорил он.

– Да! Я заботился! – закричал Корс. – И о тебе тоже! Как о сыне! Не делая различий и не разделяя! И я не лгал, когда говорил тебе, что люблю этот симбиоз! – Он взял себя в руки и сбавил тон: – Я любил это сочетание. Когда демоническая сущность в тебе так хаотично переплетается с обычным слабым человечком. Я любил тебя таким и называл своим сыном!

Ник внимательно слушал его, и Корс всё больше распалялся, выпуская наружу все свои обиды:

– Я чувствовал твоё сиротство, то, как ты хотел быть приласканным отцом, замирал, когда я просто гладил тебя по голове. Притихал в моих руках, не дыша, ловил каждое прикосновение. В тебе действительно живёт человек, ребёнок-сирота. И я проникся! Я так привязался! Лечил тебя, учил, воспитывал, только ничего у меня не получилось! Не взрастил я никакую отдельную личность, читать не приучил и от алкоголя не спас…

Корс приблизился к нему вплотную и вдруг неожиданно резко вскинул руку, сжатую в кулак, прямо над его головой. Ник сразу дёрнулся в сторону и зажмурился.

– Вот чему я тебя научил! – с горечью сказал Корс, опуская руку. – Дёргаться от моей занесённой руки! Только этому я тебя хорошо научил… – Корс расстроенно отошёл от него: – Ничего у нас не получилось, Ник! И никакой новой личности в тебе я не создал.

Ник молчал, а Корс, вернув лицу холодную надменность, гордо вскинул голову:

– Впрочем, это уже не важно. Ничего и не могло получиться изначально, потому что ты Демон-притворщик в теле моего сына и выполняешь задания, вот и всё! И ты предательски умолчал о том, что все мои старания напрасны! Я слишком поздно это понял сам, что ж, лучше поздно, чем никогда…

Ник отрицательно замотал головой:

– Нет! Нет! Я даже в своем Пределе не могу быть демоном в полной мере, что уж говорить об этом мире! Да это тело просто разорвало бы на куски, если бы моя демоническая сущность полностью вошла в него! Но людям так проще понимать сложные вещи, поэтому так и стали говорить про меня: «Демон внутри человека»!

– Но ты делал очень много вещей, не подвластных простому человеку, – не соглашаясь, заметил Корс.

– И так же, очень много поступков я совершал как обычный человек! Вернее, как полный придурок, так ты говорил!

Корс молчал, обдумывая его слова. В них действительно присутствовала какая-то логика, и Ник с надеждой добавил:

– Витор, пойми, как Демон я ограничен в возможностях и имею здесь очень, очень мало сил, маленькую степень свободы.

– Да уж… не лечить ты себя не можешь, не взять ничего из своего Предела, – как бы вслух размышлял Корс. – Не можешь забрать из своего мира хорошую одежду, вещи, драгоценности. Я это понял, когда увидел твой роскошный Предел, в котором всего полно, и увидел, что здесь у тебя нет ничего толком. Мало вещей, только конь да меч за спиной. И деньги на жизнь тебе приходится зарабатывать.

– Я пытаюсь это объяснить тебе!

– Демон в рабстве у Высших Демонов… как был ты рабом, так и остался, – грустно подытожил Корс. – Ну что ж, в это я еще могу поверить. Наказанный Демон, который был когда-то ангелом.

Ник опустил голову:

– Витор, но это моя история, она не про нас. А в нашей с тобой истории я люблю тебя!

Корс покачал головой:

– Все мои ответные чувства ты растоптал своими бесконечными недомолвками, своей бесконечной ложью! Все скрывал от меня!

– О-о-о… – протянул Ник обреченно. Он медленно сполз по стенке, не отлипая от нее, так что ножны его меча, пристегнутого за спиной, заскребли о деревянные панели. Ник вцепился пальцами в корни волос на лбу, не осознавая, что поднимает свою челку вверх, открывая лоб. Корс увидел его «орден». Теперь, когда Ник залечил шрам, рисунок его татуировки наискосок пересекала широкая светлая полоса чистой новой кожи, и знак был испорчен, словно перечеркнут. Корс, не сдержавшись, невольно сжался внутри от расстройства. Он так и не смог привыкнуть к этой татуировке на лбу его сына. И Ник это почувствовал, он заметно смутился от того, что забылся и открыл разрисованный лоб. Поспешно отдернул руки от волос, и челка сразу упала ему на лицо, скрывая его позор перед отцом.

– Ты стыдился меня перед своими черными и стыдишься до сих пор! – произнес он с каким-то отчаянием.

– Мой стыд остается со мной и ничем не мешает тебе, – тут же парировал Корс, не оправдываясь перед ним и стараясь не обращать внимания на трагичные нотки в голосе сына. – Мало того, если тебе нужно, ты прекрасно умеешь подружиться с людьми, несмотря ни на что!

– Ты стыдишься меня! А они – нет! – Ник стукнул сжатыми кулаками по своей макушке.

– Ну конечно! Им чего стыдиться? Ведь ты не их сын! Для них ты просто несчастный, бедненький мальчик, которого держит в плену и мучает злой, жестокий отец!

– Они не правы?

– Им на тебя наплевать! А мне – нет! Подумай только, каково мне, Ник! У всех сыновья нормальные! А мне достался умственно отсталый калека! За что?! Здорово, правда? Да-а-а, совсем не Демон, а пьянь конченная, которого все поимели! Грязный, с татуированным лицом! Как тут не стыдиться? Из-за тебя я посмешище!

Корс говорил эти такие жестокие слова, но при этом видел, как Ник на самом деле красив: его нежный, такой аккуратный профиль, длинные ресницы, которыми он так невинно хлопал, чуть растрепанная, пушистая челка. Ник убрал руки со своей головы, и короткие спутанные пряди на его макушке забавно топорщились в разные стороны, а пряди чуть длиннее красиво обрамляли лицо, делая его невозможно милым, и даже надписи на скулах не портили впечатления. И Корс не мог перестать смотреть на него, любуясь им и не в силах отвести взгляд. Он ничего не мог поделать с этим влечением.

А красивый Ник сжался от его обвинений в комок, вжимая голову в плечи и не смотрел на Корса.

20:45

– Это просто особенность моего характера. Я стыжусь и себя, когда делаю что-то глупое, – Корс попытался немного сгладить свои обидные слова, начиная проникаться и жалеть его, видя, что бедный Ник совсем потерялся. – Мне стыдно, когда я принимаю наркотик, стыдно за самого себя. Ты не представляешь, как я мучаюсь от этого! Какие моральные угнетения я испытываю!

– Нет, Витор, ты идеальный! – не согласился Ник. – И то, что ты подсаживаешься на измену, когда у тебя отходняк, не делает тебя менее крутым. На отходосах всех долбит.

– Да, наверное, я мог бы быть безупречным, но, к сожалению, у меня есть один изъян, который я не могу побороть. И этот изъян – ты!

Ник замер на вздохе, не в силах вымолвить ни слова и возразить Корсу.

– Все черные отвернулись от меня из-за тебя, Ник!

– Ви…

– И не надо делать такое лицо! Ну, заплачь еще!

И Ник заплакал. К изумлению Корса, из его светлых глаз буквально брызнули слезы, как стеклянные бусины, да такие крупные. Корс совсем этого не ожидал, он даже растерялся:

– Ты плачешь потому, что я так сказал? – ошеломленно спросил он.

– Мои слова прозвучали для тебя как приказ?

– Нет! – огрызнулся Ник. Он шмыгнул носом и принялся размазывать слезы по щекам.

– Тогда немедленно прекрати это глупое представление!

– Я скроен из твоего сына и демонической сущности… из их кусков… то есть частей… я использую… немного силы демонической сущности, да, я умею это делать, но я человек! У меня есть чувства! Я личность! В этом мире я… Я – Ник Корс!

– Ты  Никто!

И Ник заплакал еще сильнее, как обиженный ребенок. Он заслонил мокрое лицо ладонями, его плечи дрожали.

– Ты совсем ненормальный? – не сдавался Корс. – Хватит разыгрывать передо мной дешевый спектакль с рыданиями! Ты меня больше не разжалобишь! Лживое, холодное существо! И человеческого в тебе капля, капля в море лжи!

Но Ник не отвечал и не убирал рук от лица, сидел на полу и плакал.

И Корс заволновался:

– Да что за истерика? Что я такого сказал? Лучше бы ты выпил действительно! Нужно было тебе похмелиться, Ник, спокойнее бы был, – Корс подошел к нему и потянул за руку вверх. – Вставай! Хватит сидеть на полу! Встань, я сказал! Боги, за что мне это наказание! Ник, взрослые мужчины так себя не ведут, ты же воин… ну совсем дурачок…

С помощью Корса Ник поднялся с пола. Он стоял перед ним, опустив голову и продолжая вжиматься спиной в стену. На его ресницах и щеках блестели слезы. Он несколько раз судорожно всхлипнул и принялся вытирать их.

– Хватит тереть глаза грязными руками!

– Они не грязные, я вымыл руки! – ответил Ник с вызовом и протянул раскрытые ладони к лицу Корса. От его рук пахло клубничным мылом из Рудного города.

– Ты вымыл руки, почистил зубы, не пил… ты мне старался угодить? – немного растерялся Корс.

Ник поднял на него взгляд:

– Нет!

– Надеешься заслужить прощение тем, что почистил зубы и не хлебнул самогонки?!

– Я ничего не пытаюсь заслужить! Ты несправедливо обвиняешь меня!

– Прекрати огрызаться и запомни! Даже если ты не полностью Демон здесь, а больше чем наполовину человек, по-прежнему все равно ничего не будет! Ты больше не сможешь обвести меня вокруг пальца!

– Что сделать?

– Обмануть!

20:00

Ник закусил нижнюю губу, стараясь придерживать её, чтобы она не выпячивалась вперёд от расстройства, и Корс не сказал ему, как всегда, обидное: «Хватит надувать губы, как девчонка!». Поэтому Ник упрямо сжал рот и ещё несколько раз шмыгнул носом. Он быстро зыркнул на Корса, словно пытаясь по выражению лица понять его настрой.

– Я не прощу тебя так скоро, не надейся, и твои слёзы не помогут! – ледяным тоном произнёс Корс. – Ты ещё долго будешь просить у меня прощения! Ползать передо мной на коленях и целовать мне сапоги!

И Корс почувствовал, как после этих его слов Ник вдруг неожиданно успокоился. Корсу показалось, что он даже обрадовался, словно Корс произнёс не угрозу, а сказал ему что-то ласковое.

Корс совсем не понял этой перемены в его настроении. Или Ник совершенно не умеет правильно подбирать эмоции? Запутался?

А Ник начал медленно сползать к ногам Корса, явно намереваясь встать перед ним на колени.

– Не сейчас! Не так быстро! Я сам решу, когда позволю тебе это сделать! – Корс вздернул его обратно, поставив перед собой. Он всё ещё пребывал в некотором замешательстве, потому что не мог понять его поведения. Минуту назад Ник рыдал перед ним от горечи и обиды, а сейчас перестал переживать и даже радовался, как будто между ними всё в порядке, всё как раньше.

– Чему ты радуешься? – Корс с недоумением внимательно вглядывался в его лицо. Ник расслабил рот, больше не закусывая губу, спокойно смотрел на Корса, чуть запрокинув голову и упираясь лохматым затылком в стену.

– Тебя надо наказать как следует, Ник, за твоё дурное поведение! Раз ты говоришь, что не Демон здесь в полной мере, значит, твою человеческую личность нужно воспитывать. И наказывать за твою дурь!

– А… – Ник хотел что-то возразить, он уже было приоткрыл рот, но потом вдруг передумал и промолчал, закрыл рот и опустил глаза.

А Корс смотрел на него, прижатого к стенке, смотрел, как он, так и не сказав того, что хотел, тяжело сглотнул и понимал, что хочет повалить его на пол. Расстегнуть на нём все эти чёртовы ремни и пряжки. Стянуть с него эти развратные облегающие штаны. Положить ничком и сильно раздвинуть ему ягодицы, чтобы стала видна белая полосочка… и любоваться на неё, целовать, целовать, вылизывать языком… че-е-е-ерт…

Корс схватил его за ремень на поясе, другой рукой забираясь под длинные полы кожаной куртки. Зная, что Ник всегда кое-как зашнуровывает ширинку, он так хотел сейчас сжать его сильно, до боли, но вдруг почувствовал под тонкой кожей штанов не мягкую плоть, как ожидал, а плотную ткань.

– Ты… надел под штаны нижнее бельё?

– Д…да…

Корс с некоторой досадой убрал руку:

– Решил вести себя как примерный сын? – он усмехнулся. – Не получится, Ник, хоть вообще не снимай трусы, и по сто раз на дню чисти зубы и мой руки с мылом!

Корс схватил его за запястья, резко разводя их в стороны и прижимая к стене. Ник замер, прижатый, с разведенными руками, и Корс склонился над ним, приближая свое лицо. А Ник, которого он буквально пригвоздил к стенке, лишь сильнее, с готовностью запрокинул голову и привстал на мысках. Их губы встретились.

Глубокий поцелуй… О-о-о! Этот шарик… Корс обожал ощущать его своим языком во рту Ника. И Ник проколол язык и вставил в него штангу специально для него, Корс это помнил…

Но в этот такой сладкий момент зарождающегося наслаждения Корс вдруг услышал шаги на лестнице и быстро разомкнул поцелуй. Воровато оглянувшись, он увидел князя Арела. Арел спускался в гостиную и, увидев их – прижатого к стене Ника и Корса, нависающего над ним, – князь ухмыльнулся.

И эта его ухмылочка… она показалась Корсу такой мерзкой, такой уничижительной, якобы все понимающей. Арел словно вылил на него ушат ледяной воды, отрезвив. «Что я делаю?! Снова поддаюсь на бесовские чары!» Корса накрыло волной стыда, внутренности сжались в комок и подскочили к горлу – и от такой гаденькой ухмылки князя, и от того, что Арел застал их вот так, увидел его слабость. Он отпрянул от Ника, отпуская, отбрасывая от себя его руки, метнулся к столу, хватая свою сумку.

Оглянулся к Нику:

– Я люблю своего сына, а не тебя, Демон! Это была минутная слабость! Надень маску! И капюшон! Иметь хоть немного достоинства, не использовать внешность моего сына в своей нечестной игре!

Корс бросился вон из гостиной и совсем не удивился, если бы услышал за своей спиной смех, он даже ожидал услышать его.

19:40

Но они не засмеялись. И Корс немного расслабился, расправил ссутулившиеся плечи.

Он вернулся к конюшне и невольно застыл, поражённый тем, как всё здесь изменилось буквально за какой-нибудь час. На маленькой площади у колодца уже не умирали с похмелья двое несчастных пьяниц, и самогонщик Грема не подметал двор, лениво махая своей метлой. Небольшая площадка была заполнена нечистыми, кругом стоял шум и гвалт. Ворота конюшен были распахнуты настежь, и нечистые на своих конях галопом вылетали со двора, а конюхи и рабы носились туда-сюда, не взирая на опасность попасть под копыта лошадей. Гудели горны, командиры рычали команды. Корс увидел своих ночных герцогов во главе с Мадором. Они пронеслись мимо него, не обращая внимания на пеших и не сбавляя скорости, а им на пятки уже наступали другие.

Всё было в движении и активном действии. И Корс знал почему. Просто Демон отдал им беззвучный приказ собираться в дорогу, и всё закрутилось, зашевелилось и забурлило.

Эта разница с недавним сонным царством была слишком разительной. Только что все спали как убитые, и вот сразу в один миг подскочили и забегали.

Корс мысленно позвал Эдриана. Он приказал ему подготовить Грркха к дороге и привести его к колодцу, так как ему самому совсем не хотелось оказаться под копытами чужих коней в этом адском водовороте сборов. Но и к главному входу в Имение Корс тоже не хотел возвращаться. Ник и Арел не рассмеялись ему в спину, но наверняка от души потешились над ним позже. И он в который раз повёлся на обычную и такую примитивную уловку Ника и поддался соблазну.

«Хорошо! – подумал Корс. – Пусть осмеянный, но не униженный! Они не унизили меня, потому что унизить умного невозможно! Умный всегда будет выше унижений!»

Корс дождался Эдриана и, вскочив на коня, направился к палаточному лагерю своих нечистых солдат, который располагался неподалёку от Имения князя. Он, наконец, заставил себя включиться в общую суету, и на какое-то время у него получилось не травить себя бесплодными сожалениями, а заниматься делом, организовывая своих нечистых для похода.

Впрочем, это было несложно. К тому времени, как Корс подъехал, Парки уже начал расставлять их в строевом порядке.

– Мы выдвигаемся какой-то другой дорогой, я так понимаю, – сказал ему Корс, видя, что его капитан выстраивает колонну солдат совсем не по направлению к Королевскому тракту.

– Так точно, командир, – как всегда бодро отрапортовал Парки и весело добавил:

– Вот бы люди охренели, если бы мы подошли по их тракту прямо к их воротам! – и, видимо, в красках представив себе этот момент, он радостно заржал, но, увидев выражение лица своего командира, сразу осекся. Вспомнив, что Корс все же еще человек, поспешно добавил:

– Прошу прощения, командир, но мы не можем идти по дороге людей. У нас своя дорога.

– Покажи мне эту дорогу на карте, – приказал Корс.

– У меня нет такой карты, командир, – ответил Парки. – Мы просто пройдем через лес и выйдем к воротам Нечистого предела.

– Через лес? Там болота сплошные!

– Мы их обойдем, командир.

– Этот путь займет вдвое больше времени!

– Так точно, командир, но выбора нет.

И Корс расстроенно промолчал. Ему нечего было возразить. «Да, ты прав, Волчок-дурачок, ворота в мир людей теперь закрыты и для меня тоже».

Ему совсем не хотелось тащиться через дремучий лес и болота вместо того, чтобы с комфортом ехать по широкому и удобному Королевскому тракту. Останавливаться по пути в придорожных трактирах, спать под крышей, а не в лесу под елкой. Корс тяжело вздохнул и зачем-то так некстати вспомнил свой уютный кабинет для допросов в башне королевской тюрьмы.

Он окончательно решил не возвращаться в дом за своими вещами, потому что пока был совсем не готов столкнуться там с Ником или Арелом. Приказал собрать все свои вещи Эдриану, подумав о том, что так даже лучше, и если Эдриан что-нибудь забудет или напутает, у Корса появится отличный повод выместить на нем всю свою злость. Эдриан прекрасно уловил настроение своего хозяина и на всякий случай притащил все: и нужное, и ненужное. Поняв, что Эдриан постарался и не совершил грубых ошибок, Корс решил вернуться к этому вопросу чуть позже.

19:00

Наконец, все было готово: всадники, пешие, обслуга, рабы и обозы – все выстроились друг за другом в строгом порядке и только ждали приказа выступать, готовые отправиться в путь в любой момент. Корс слышал хриплый утробный смех Мадора. Тот, томясь ожиданием, травил какие-то пошлые байки своим дружкам Талбусу и Казулу. Кажется, они снова обсуждали вечно всем недовольного нечистого Алхаса.

– Да ему то дерьмо холодное, то ложка дырявая! – рычал Мадор сквозь смех.

И Казул, поддерживая своего командира, смеялся вслед за ним визгливым, лающим смехом, от которого у Корса по спине невольно пробегали мурашки.

Клыкастый Шамб каждые десять секунд то ли громко икал, то ли отрыгивал, дико раздражая этим Корса, но не окружающих, которым, кажется, было все равно.

Нельзя было не заметить и Зуга на огромном мохноногом жеребце, таком же коренастом и тяжеловесном, как и сам Зуг.

Корс не знал, как будет отдан приказ отправляться в дорогу: Ник отдаст его мысленно или приедет лично. Но на всякий случай он бесконечно прислушивался к своим мыслям, ждал его и вдруг, неожиданно для себя, так как ждал приказа Демона, «услышал» в своей голове голос Арела.

«Корс, ты в расположении своих нечистых?» – спросил его Арел.

«Да», – коротко ответил Корс, понимая, что князь все же плохо слышит мысли и явно не умеет «смотреть», иначе бы он не спрашивал у Корса, где тот находится.

«Приезжай к воротам конюшни», – услышал он мысленный приказ Арела и усмехнулся. Демон уже не в первый раз поручает князю передать приказ для Корса, ну ладно. Он неспешно достал сигарету, заставляя себя курить медленно, специально затягивая время. Только потом поехал. Возле ворот конюшни уже никого не было, только князь.

Он стоял возле своего коня, ожидая Корса, и выглядел просто невероятно: весь в черном, матовых черных доспехах, с наплечниками из рогатых черепов, которые тоже были выкрашены в черный цвет, длинный черный плащ за спиной подметал плиты двора.

Корс сразу пожалел, что не надел свои доспехи нечистых, и решил, что обязательно наденет их на первом же привале.

Арел, который выглядел как король, но, как всегда, абсолютно не думал и не заботился о том впечатлении, которое он производит, просто стоял возле своего Красавчика, держа в руке большое красное яблоко. Он отрезал от него ножом тонкие дольки и отправлял их в рот. Увидев Корса, улыбнулся ему.

– Князь Арел, – поприветствовал его Корс формально, холодно, но соблюдая положенные приличия.

Арел только невнятно хмыкнул и отрезал от яблока очередную тонкую полоску мякоти. Чуть придерживая ее пальцами на боковой части лезвия, он поднес нож к своему рту и губами аккуратно снял с него отрезанную дольку.

Корс смотрел, как она исчезает между его черных губ. Не переставая жевать, князь снова ухмыльнулся ему, на мгновение так хищно сверкнув белыми зубами.

– Хочешь? – Арел отрезал от плода кусок и протянул Корсу.

– Ты используешь этот же нож, когда режешь рабов? – спросил Корс, кивая на ножик в руке князя и прекрасно зная, что, да, это нож Арела, который он всегда носит на своем поясе и всегда использует. Небольшой, с черной гладкой ручкой, без каких-либо украшений. Просто сейчас Арел угнетал и подбешивал Корса своим таким шикарным и наглым видом, и он хотел сказать ему что-то неприятное, как-то уколоть. Безумно высокомерный и при этом полностью расслабленный, Корс не понимал, как это можно сочетать и демонстрировать одновременно.

– Я всегда облизываю его от крови, – ответил Арел, – так что он чистый, не переживай.

Корс поморщился:

– Нет уж, благодарю, я не голоден.

– Как хочешь, – пожал плечами Арел и съел дольку сам.

Корс растерянно посмотрел в сторону Имения. Он не знал, что ответить и что еще сказать этому чертову князю. Арел тоже молчал, не спеша отрезал кусочки яблока, ел их, изредка поглядывая на Корса. Пауза затягивалась.

– Зачем ты меня позвал? – наконец спросил Корс. Он так и не спешился, чтобы выразить своё уважение к князю, как того требовали приличия истинных чёрных, и продолжал сидеть в седле, глядя на Арела сверху вниз, и всё равно с раздражением не ощущая своего превосходства.

– Да просто так! – И, увидев выражение лица Корса, Арел рассмеялся.

Корс постарался сдержать эмоции:

– Проверяете, как я исполняю ваши команды? Я выполняю!

– Ладно, ладно… – небрежно бросил Арел. Для него это был ничего не значащий момент, а Корс разозлился. Ему так хотелось как-то достать и его тоже:

– И всё-таки зря ты решил сделать Шрада управляющим, – наконец придумал он, вспомнив их прошлые разговоры. – Шрад не умеет управлять, воин он, может, и неплохой, но он не хозяйственник.

– Он крестьянин в прошлом, – возразил ему Арел.

– Тупой землепашец?

– Ммм, да, – согласился Арел, в очередной раз поднося лезвие к своим губам. И он не говорил: «Слезь сначала с коня, стой на одном уровне со мной, а потом разговаривай», сам приподнимал немного голову вверх, когда отвечал Корсу.

– Шрад всё развалит тебе здесь, потому что умеет только храбро махать мечом, напиваться и драться с Шеймусом из-за Ани.

– Не развалит, – Арел жевал и упрямо смотрел на Корса, как тому показалось, даже с какой-то издевкой.

«Как бы он не запустил в меня сейчас этим яблоком, – быстро подумал Корс, – а то, судя по его прежним «шуткам»… и наглому виду…» Корс попробовал как-то сбить с Арела эту бодрую дерзость.

– Твоё имение в полном упадке, по сути, оно уже развалено, тут надо голову включать, как выбраться из кризиса и восстановить запущенные виноградники, а не радоваться.

– Шрад имеет авторитет, у него получится, – Арел протянул ладонь с половинкой недоеденного яблока к морде своего Красавчика, и тот радостно взял предложенное лакомство мягкими подвижными губами.

– Ох, князь, и сам ты хозяин неразумный, и глупцов возвышаешь. Твой виноград заброшен, не подвязан, не обрезан. Смотри, останешься скоро без своего любимого вина!

– Ты что-то предлагаешь, Корс? Или как обычно критикуешь для своего удовольствия?

– Предлагаю отправить сюда достойного и опытного управляющего, выбрав его на конкурсной основе в столице.

– Чужака?

– Опытный управленец сумеет вывести имение из кризиса в короткие сроки и не потерять доходы.

– Они не станут слушать чужака, здесь никогда не было пришлых.

– Это всё отговорки, князь. Отрегулировать дисциплину, при желании, не проблема. Признайся честно, что тебе просто лень всем этим заниматься, и ты пошёл по пути наименьшего сопротивления, выбрав самый простой и лёгкий вариант.

– Думай что хочешь, – ответил Арел, ясно давая понять, что этот разговор ему не интересен и он закончил его.

Князь вскочил в седло и небрежным жестом поправил рукой свои шикарные волосы, убирая их от лица. Он прекрасно видел, что как бы Корс ни пытался задеть его, на самом деле он любуется им, сам того не замечая, смотрит восхищённым взглядом.

– Я тоже люблю тебя, Палач… – сказал Арел и рассмеялся.

– Я не палач!

– Ты просто не видишь своё лицо со стороны.

Корс смутился; он решил, что Арел сказал так из-за того, что Корс был раскрашен. Ник действительно очень грамотно умел подчеркнуть гримом его мужественные черты лица, делая его образ жёстким и опасным. И Корсу в какой-то степени это даже нравилось, но… тут очень вовремя из ворот конюшни выехал ещё один всадник, который отвлёк их внимание на себя, и Корсу не пришлось спешно придумывать какой-нибудь колкий ответ для Арела.

Верхом на красивой светло-бежевой, почти белой лошади сидел Валентин.

– Ты посадил Валентина на коня?! – удивлению Корса не было предела. – Но он разве умеет держаться в седле?!

– Он умеет. Он скакал на местных лошадках и в седле, и без седла, – ответил Арел.

Валентин был одет в добротную и красивую куртку, украшенную серебряными бляшками. Капюшон за спиной, воротник и манжеты на рукавах были богато оторочены пушистым серебристым мехом северной лисицы.

– Князь Арел, чтобы украсить своего раба, ты не пожалел покрывала со своей кровати? – усмехнулся Корс.

– Ну, конечно, – фыркнул Арел.

– А лошадь, какую красивую ему подобрал! Она кремовая!

– Нечистая полукровка, одна такая, с белой гривой и хвостом, – не без гордости объяснил Арел.

Корс с усилием оторвал взгляд от густой белой чёлки коня и посмотрел на Валентина.

Валентин выглядел вполне солидно: он не сутулился, как обычно, расправил плечи и даже чуть откинулся в седле назад, приподнимая подбородок вверх и запрокидывая голову, насколько позволял это сделать его широкий ошейник. Корс понимал, что так он пытается хоть что-то увидеть перед собой и направить коня в нужную сторону. Арел всё же очень низко надвинул ограничительную полоску на его глаза, тем более что Валентин видел только одним глазом. Мало того, поверх шлема Арел дополнительно украсил его чем-то похожим на нарядную сбрую. Множество ремешков переплетались вместе, обхватывая голову, и на лицевой части шлема, а также на макушке они были украшены блестящими шипами. На голове у Валентина теперь торчали небольшие металлические рожки. Но, несмотря на это, Валентин на удивление неплохо смотрелся в седле: он был высоким и статным, а мех на его плечах ещё сильнее визуально увеличивал и без того не узкие плечи. Украшенный шипами шлем выглядел даже как-то зловеще.

– Ты посадил его на коня, но не дал возможности нормально видеть, – заметил Корс. – Слишком сильно надвинул полоску на его глаза; совсем не оставляешь ему поля для зрения. В комнате он привык ориентироваться, но слепой всадник в дороге – весьма нецелесообразное решение.

– Он видит всё, что ему нужно видеть, – возразил Арел, и Корсу показалось, что он тоже любуется тем, как смотрится Валентин на коне. – Попробуй, заслони глаза ладонью, Корс, ты всё равно всё увидишь.

– Для этого придётся слишком запрокидывать голову назад и вверх, а это утомительно. И если честно, я вообще не понимаю, зачем ты тащишь его в город, оставь его здесь. Он бесполезен.

– Я отдам его Вилу, он позаботится о брате, когда мы уйдём, – очень откровенно и спокойно ответил Арел.

И Корс удивился его ответу:

– Что ж… это мудрое и милосердное решение…

Арел снисходительно улыбнулся ему, дёрнув Красавчика за поводья и неспешно направляясь вперёд:

– Ладно, поехали, мы замыкаем марш, – сказал он.

 18:35

Несмотря на то что Валентин действительно мог держаться в седле, всё же было хорошо заметно, что он делал это раньше нечасто и был совсем неопытным всадником.

Видимо, от волнения он всё время нервно крутил и часто дёргал поводья, отчего его лошадь мотала головой, шарахалась в бок и даже несколько раз пыталась встать на дыбы. Арел, как ни странно, не обращал на это внимания и не ругал Валентина, а Корса раздражало это дёрганье и нестабильное животное рядом.

– Князь Арел, да скажи ты своему тупому рабу, чтобы он не дёргал так часто за повод без причины, лошадь не понимает, что от неё хотят! – наконец, не выдержав, возмутился он.

– Они сейчас притрутся друг к другу, поймут особенности, всё нормально, – ответил Арел.

– Кто поймёт чьи особенности? Валентин поймёт особенности коня? Или конь Валентина? Второе более реально, как мне кажется.

Арел улыбнулся, сделав вид, что оценил «шутку» Корса.

Они ехали уже несколько часов, и мирные сельские пейзажи вокруг неспешно сменяли друг друга. Ничего не происходило. Колонна организованно двигалась по твёрдой, сухой и покрытой трещинами дороге мимо пустых деревенек, заросших террас с виноградниками и заброшенных полей. И за всё время их пути им не встретилось ни одного путника, ни повозки, ни крестьянина, идущего с полей. Только на пепельно-сером небе чёрным крестом одиноко кружил ястреб-перепелятник.

– Мы словно опять возвращаемся в пустынные земли, – заметил Корс, – здесь совсем никого нет, – он невольно поёжился, – только мы едем по дороге ровно в противоположную сторону от Чёрного города.

– Мы скоро свернём на лесную тропу, развернёмся и пойдём параллельно Королевскому тракту, – спокойно объяснил Арел.

Ближе к вечеру, когда солнце уже клонилось к закату, Арел и Корс увидели всадника. Он ехал к ним от головы колонны, и если бы не его огромный черный конь, Корс не узнал бы седока. Воин был одет в черно-золотые доспехи, и лучи уходящего солнца отражались в них алыми всполохами. На его голове был шлем, сделанный из черепа какого-то жуткого, нечистого монстра, явно из других миров, потому что Корс даже не мог себе представить, что в их мире может обитать подобный хищник с рогами, вытянутой вниз мордой и огромными клыками на мощных челюстях. Черный конский хвост развевался сзади шлема, как грива. И хотя нечистый воин достаточно приблизился, Корс не мог разглядеть его глаза, спрятанные в глубоких провалах костяных глазниц.

Ник не выглядел человеком, он был демоном, полностью закрывшим свое лицо и волосы. Он изменил себя.

– Твою мать… – лишь прошептал Корс, находясь в некотором шоке от этого зрелища.

«Да, черт возьми, ты действительно умеешь быть разным и перевоплощаться из хромого дурачка с милым личиком в исчадие Ада».

– Все в порядке у вас? – спросил Ник, поравнявшись с ними, и его голос сейчас идеально подходил к его внешности.

– Да, все хорошо, – ответил Арел.

Ник повернул свою голову в рогатом шлеме в сторону Корса, как бы ожидая и его ответа тоже.

– Все в порядке, – сказал Корс.

И Ник приложил горизонтально развернутый палец к своей маске-черепу на уровне клыков и чуть приподнял его.

Корс покачал головой:

– Выглядишь как Демон, а привычки остались рабские.

Ник убрал «улыбку» и промолчал.

– Знаешь, достаточно было маски и капюшона, я не просил тебя так кардинально менять свою внешность, – сказал ему Корс, – и ведь ты говорил мне, что тебе неудобно носить шлем.

– Да, мне в нем немного жарковато, – согласился Ник.

– Так странно, что ты не чувствуешь холод, но тебе часто жарко.

– Это адское пламя горит во мне, – ответил Ник и коротко рассмеялся.

Корс с досадой сжал губы в жесткую линию и осуждающе произнес:

– Я не просил тебя становиться монстром. И зачем этот конский хвост?

– Здесь не один, – уточнил Ник.

– Да, но где ты все это взял? У кого-то из нечистых? У Десмода? Заф нашел их для тебя?

– Нет.

– Эти доспехи слишком дороги, чтобы их имел нечистый менее высокого ранга.

– Они мои.

– Твои?! Но почему я никогда не видел их у тебя раньше?

– Мне позволили забрать их из моего Предела.

– Ты был в Пределе?!

– Нет, – Ник отрицательно покачал рогатой головой, – мне лишь позволили взять из него некоторые… ммм… вещи. Я отправил Верного. Я отправил его в пещеру бабки-колдуньи. Там, через Порт, он прошёл в мой Предел и выполнил мои поручения.

Корс ошеломлённо молчал, значит, после его упрёков Ник решил поступить вот так…

– Я рад, что тебе позволили забрать такие дорогие доспехи, – наконец спохватился он, – они достойны и короля.

Корс кивнул на его шлем:

– А этого нечистого зверя ты, наверное, убил сам?

– Да, – просто ответил Ник, и Корс понял, что его сарказм не сработал.

– Поехали, – сказал Ник, разворачивая Нечистую Силу. Всё это время конь под ним в нетерпении переминался с ноги на ногу, едва сдерживая себя. Ник направил его по ходу движения, но не спешил уехать от них.

18:00

Сельскохозяйственные пейзажи окончательно сменились на пустынные земли, окутанные вечерним сумраком. И вдруг вдали, на пологом холме, Корс увидел силуэты нескольких всадников. Они явно спешили в направлении переправы и вскоре скрылись из виду.

– Рагмир отправил несколько своих воинов в Багровую Скалу, – сказал Ник, заметив, куда смотрит Корс. – Он запомнил твои слова. И хочет разобраться.

– Я понял, – раздражённо бросил Корс. Тот его необдуманный поступок перед Рагмиром, такой глупый скандал, который он устроил, и мало того, поставил под угрозу их дальнейшее сотрудничество. Всё это угнетало Корса и бесило одновременно:

– Не надо мне разжёвывать, как идиоту! Я всё понимаю! – очень грубо огрызнулся он, и Ник в который раз смиренно промолчал. Но Корс прекрасно знал, что как бы Ник ни сочинял ему про то, что он нечто среднее между Демоном и человеком, в нём всё же очень много бесовского.

И поэтому, выдержав паузу, через некоторое время он примирительно произнёс:

– Я не принял в тебе человеческую личность, и ты стал Демоном. Так вот, я принимаю: стань снова человеком. Сними этот шлем, достаточно маски и капюшона.

И так как Ник молчал, Корс добавил:

– Ты слышишь? Я прошу…

И Ник, который был совсем не похож на Ника, вцепился рукой в ремень на своём поясе, подсовывая под него пальцы, как всегда, когда пытался унять неконтролируемые движения своего поломанного тела, и коротко ответил:

– Я слышу.

Увидев его жест, такой родной и беспомощный, Корс невольно испытал прилив нежности и одновременно горечь, потому что всегда в такие моменты его память предательски возвращала его в прошлое, напоминая о том, что его любимая жена была убита, а ребёнок покалечен. И последствия этой травмы остались с его сыном навсегда, даже если демонической сущности и удалось сохранить ему подобие жизни.

«Нет мне прощения, что не уберёг Инесс и ребёнка», – подумал Корс, в который раз распиная себя чувством вины.

– Я к Зафу, оставайтесь здесь, – бросил Ник и, не дав им опомниться, погнал Силу вперёд, вдоль обозов и идущих воинов. Он умчался, буквально сбежал, а Корс подумал о том, что за всё это время Ник ни разу не упрекнул Корса, не обвинил в своём состоянии. Наоборот, всегда просил прощения за то, что он такой и расстраивает этим отца. Ник винил себя, а Корс – себя. И это было мучительно невыносимо, и единственное, что мог сделать Корс сейчас, это, упрямо сжав зубы, мысленно твердить девиз Арела. Он, кажется, так ушёл в себя, что вздрогнул от голоса князя, который вернул его в реальность. Арел не оставлял его и по-прежнему ехал рядом.

Он сказал:

– Витор, может, перестанешь, а?

– Чем я тебе мешаю? Ты всё равно ни хрена не слышишь! – недовольно буркнул Корс, но, по крайней мере, Арел выдернул его из морока, в который он проваливался, не в силах замедлить падение, и вернул в реальность. Корс даже был благодарен ему за это. Он попытался расслабить сжатую челюсть:

– Князь Арел, я так понимаю, Ник приставил тебя ко мне, чтобы присматривать, и приказал быть доброжелательным?

17:30

В долгой дороге Корсу было муторно и скучно. Конечно, можно было немного отвлечься, посмотрев чью-нибудь жизнь как спектакль, но ему не хотелось смотреть жизни нечистых. Корсу по-прежнему было интересно только то, что связано с Ником. Все остальные персонажи и события его не интересовали, казались неинтересными, и он хотел «смотреть» только на Ника. Как он жил там, в замке князя Арела, без него? Наверняка им было весело, они бесконечно пили и играли в карты. У Арела были друзья, даже не команда – семья! И Ник был частью этой семьи.

Корс мысленно выбрал какой-то рандомный момент из того времени, когда князь Арел властвовал в своём замке. Что они делали? Играли в карты, пили и веселились? Арел с Ником занимались любовью? Корс и сам не понимал, почему его тянуло туда, почему он хотел это увидеть. Он увидел зимний вечер и понял, что у него получилось. В сумраке старомодной и заваленной барахлом спальни, на старинной дубовой кровати сидел Ник. Раздетый и лишь чуть прикрытый покрывалом, не расчёсанный, запавшие глаза в тёмных кругах, ещё и шрам наискосок через всё лицо. Корс так быстро забыл, как выглядел его мальчик с этим шрамом, как же он уродовал его лицо! В этом видении Ник совсем не показался ему красивым, скорее каким-то замученным, больным. Дрожащими руками Ник пытался сделать укол в воспалённую вену на руке, и у него не получалось. Как-то глухо завыв, Ник в отчаянии запрокинул голову, упираясь затылком в резное изголовье и морщась от боли. Корс видел сейчас длинные серебряные серьги, продетые в его уши, они действительно были похожи на толстые крысиные хвосты и спускались до плеч. «Как хорошо, что Нолан их украл, или где они там затерялись, – невольно подумал Корс, – абсолютно дикарские украшения!» К рабскому ошейнику Ника была пристёгнута довольно толстая цепь, другой её конец спускался вниз, к кольцу, вмурованному в стену возле кровати почти на уровне пола. В старинных дворцах, таких как Замок Арела, часто именно так располагали кольцо для рабов, потом эта традиция стала уходить в прошлое. Ник был прикован, но, казалось, совсем не замечал этого неудобства. Он откинул покрывало, и Корс увидел, что на нём надет железный пояс верности. «Нет, я совсем не это хотел увидеть!» Ник чуть раздвинул ноги, склоняясь к своей промежности, приблизил шприц. И Корс очень чётко услышал мысли в его голове: «Нет, нет! Открыть пах – открыть крышку гроба, я не встану!» Ник нервно отдёрнул шприц от внутренней стороны бедра и, чуть отдышавшись, снова склонился к злосчастной руке. Он был занят, и его ничего не волновало.

С ним не было Арела, и Ник не думал о нём. «А где же его такой любимый князь?» И только подумав об этом, Корс увидел Арела. Арел лежал на полу в какой-то пыльной и полуразрушенной гостиной. Половина мебели – стулья, диван – в ней были разломаны, обивка содрана, из сидений торчали пружины и какой-то грязно-жёлтый наполнитель. В камине едва теплился огонь, и торчала изогнутая ножка, отломанная от стула. «О, чёрт! Вы топили камины мебелью?!» Арел был мертвецки пьян и просто валялся на полу. Было, похоже, что он свалился с ещё оставшейся в живых атласной кушетки. «Что за дерьмо у них происходит? Где остальные? Лис? Энрики?» Корс увидел Лиса, он, кажется, находился в своей комнате. Растрёпанный, Лис сидел на краю своей кровати, сгорбившись и спустив босые ноги на пол. Его как-то странно потряхивало, и явно тошнило. Он взялся рукой за горло, тихо застонал, потянувшись к бутылке, стоявшей на полу рядом, и сделал из неё несколько жадных глотков. Закашлялся, его выворачивало обратно. Лис страдал от похмелья или ломки, ему было хреново и совсем не весело. Энрики? Энрики дремал в кресле у заваленного бумагами стола. Он ничего не делал. На смятой кровати лежала девочка, очень маленькая и худая. Ручки и ножки тонкие, как веточки, просто кожа и кости. Корс в ужасе отшатнулся от этого неприятного зрелища. Он больше совсем не хотел смотреть на «Весёлый вечер друзей в Замке Арела», не стал «искать» Косого или Тола. Значит, они все сидели или лежали по своим комнатам, были не вместе, и им было плохо. «Да уж… я как-то всё себе совсем по-другому представлял». И Замок князя оказался таким запущенным и бедным.

Корс обернулся к Арелу, который по-прежнему ехал рядом:

– Я «видел» твой Замок, он похож на помойку.

– А, – не обиделся князь, – ну ведь я отброс общества, где мне ещё находиться?

– Да тебе и твоим таким же друзьям. Зачем сажал Ника на цепь?

– Затем, зачем и ты, боялся, что он уедет.

– А он хотел?

– Кажется, нет, но я всё равно боялся. И если мне начинало казаться, что он хочет меня бросить, я привязывал его или пристёгивал наручником к своей руке.

– Бедный, как пёс, всю жизнь прожил на цепи, – сказал Корс грустно.

– Я делал это нечасто, я давал ему много свободы.

– Я думал, вы верные друзья, и вам вместе так хорошо и весело, а увидел полную деградацию и распад, и каждый сам по себе. Не этого я ожидал.

– Ты просто увидел то, что тебе близко, – сказал Арел. – Ты умеешь видеть только дерьмо, – его абсолютно не расстроило то, что там увидел про них Корс.

А Корсу так хотелось, чтобы Арелу тоже стало не по себе! Почему ему так плохо, а чертову Арелу и всем вокруг хорошо? Всем радостно! Все наслаждаются жизнью! Без устали бодро шагают по дороге, словно и не прошло уже много часов с начала похода, да еще и свои глупые песни орут! Нечистые явно были рады тому, что наконец возвращаются домой с богатой добычей. Время от времени, чтобы подбодрить себя, они выкрикивали:

– Вместе! Вместе! Вместе! – и громко бряцали оружием.

– В каком вы месте?! Придурки! – зло думал Корс, слушая их единый порыв.

А когда на горизонте появилась черная стена леса, нечистые обрадовались еще больше, и Корс, слушая их звериные вопли, не понимал, почему только он один страдает ни за что!

«Ну ладно, сейчас, сейчас, Арел, ты у меня перестанешь быть таким невозмутимым, я испорчу тебе настроение!»

Корс настроился и выбрал конкретную цель для своего просмотра. Как можно более отчетливо представил плоский металлический жетон на шее маленького Арела, так, как он его запомнил. «Вернуть за вознаграждение профессору Ронвиэлю по адресу…»

И… Корс увидел дома. Сложенные из грубых камней и высотой в три-четыре этажа, они вплотную прижимались друг к другу. Петляла узкая, вымощенная булыжником улица, над головой гирляндами свисало постиранное белье, отсутствие пространства, теснота – все как-то нагромождено. Корс заглянул в одну из низких арок и увидел небольшой внутренний дворик с колодцем посередине. Возле колодца стояло несколько мужчин и женщина, бегали дети. Да это же Нижний город! Причем такой Нижний, где сам Корс никогда и не был, равнинный уровень за рекой, вотчина простолюдинов, ремесленников и мелких торговцев, господам здесь делать нечего. Какого черта?! При чем здесь жетон Арела? Князь назло Корсу сумел поставить какой-то непрогляд? Исказил прошлое бессмысленной картинкой Нижнего как ширмой?

Один из мужчин сказал:

– Не надо было давать ему воды, если он заразный!

Молодая женщина стала что-то отвечать ему, кажется, оправдываясь.

Корс в раздражении схлопнул бесполезное видение. Посмотрел на Арела:

– Ты научился скрывать воспоминания?

– Нет, – даже удивился Арел, – не надоело лазить в моей голове?

– А что мне остается, если другим Даром меня не наградили! – как всегда в такие моменты с обидой ответил Корс.

– Ну и что ты хотел увидеть? Давай я тебе так расскажу, раз у тебя не получается.

Корс смутился:

– Меня не оставляет в покое этот твой жетон… который ты носил в детстве.

– А-а-а, ты все про это… – равнодушно протянул Арел, – его надели на меня после того, как сбежала моя старшая сестра Люция.

– Я пытался увидеть, почему это сделали с тобой, но в итоге увидел какую-то чушь. А что случилось с твоей сестрой? Ее нашли? Вернули?

– Нет, – покачал головой Арел, – она пропала. Проклятый, долго еще не мог успокоиться, впадал то в ярость, то в отчаяние, искал. Я помню, ходили какие-то слухи, что кто-то якобы видел ее в Нижнем…

– О черт! Я видел Нижний!

– Но что ей там делать? – возразил Арел.

– Князь, я думаю, она в панике бежала как можно дальше за реку, где ее сложно было найти.

– Может, ты и прав. Жаль, что она так погибла.

– Почему ты решил, что она погибла?

– Нижний – опасное место для девушки. А ей было пятнадцать лет. Отец всегда контролировал нас и никуда не выпускал, ни я, ни она ничего не знали о реальной жизни за стенами Замка.

– Знаешь, я не уверен, что все сложилось так трагично, – задумчиво произнес Корс. – Просто я видел… это равнинный Нижний, эти улицы, и там, в одном из дворов, я видел молодую женщину. Она была одета как простолюдинка, но довольно мила. Правильные черты лица. Может, я увидел твою сестру? И ее, красивую и молодую девушку, приютил и взял в жены какой-нибудь лавочник? Почему бы и нет? Не все же они звери, чтобы сразу насиловать и убивать, и среди простолюдинов иногда попадаются вполне адекватные. Наверняка она скрыла свое происхождение и согласилась на вот такую простую жизнь. Она стояла в каком-то дворике возле колодца, рядом были другие люди, бегали дети, все выглядело довольно мирно. Они что-то обсуждали, и мужчина ей сказал:

– Зачем ты дала ему воды?

Я не понял, что он имел в виду и кому она дала воды, – Корс задумался, вспоминая. – Она, кажется, ответила:

– Я сама не знаю. Так почувствовало моё сердце.

И Арел изменился в лице. Корс готов был поклясться, что если бы не грим, стало бы заметно, что он побледнел.

– О, боги, князь, я опять сказал что-то не то?! – испугался Корс. Арел был сам не свой.

– Нет… – Арел мотнул головой, словно отгоняя от себя наваждение. – Всё в порядке… Я просто… кажется, знаю, о каком месте ты говоришь.

– Ты был там? Ты знаешь эту девушку?

– Н… нет, нет. Я не смог разглядеть её… Глаза так плохо видели, – произнёс он едва слышно, словно самому себе. – Не узнал её голос, всё как в тумане… – Арел не продолжил фразу, он замолчал полностью, уйдя в свои мысли.

– Да может, я ошибся, и это была вовсе не твоя сестра, – попытался как-то отвлечь его Корс. – Я понимаю, что ты наверняка был сильно привязан к ней…

– Мать была совсем безумна, когда я родился, я не знал её другой. Она всё время молчала и смотрела пустым взглядом в никуда, – как-то отстранённо, как будто рассказывает это не Корсу, начал Арел. – Отец часто надолго уезжал в Имение. В то время виноград и вино были практически единственным источником нашего дохода… Я и Люция оставались с матерью. Она запиралась с нами в своей комнате и никого не впускала. Она боялась, что за нами придут, отберут у неё и убьют. Боялась потерять нас, как всех остальных своих детей. Если в дверь стучали слуги, она начинала дико кричать, рвала на себе волосы, билась головой о стены, задвигала дверь тяжеленным шкафом, откуда только силы брались. Ей казалось, что пришли наши враги. Все уговоры, мольбы матери Вила под дверью – всё было напрасно.

Но выбить дверь без позволения Проклятого никто не решался. Когда они оставляли нас и больше не пытались войти, мать через некоторое время успокаивалась и снова впадала в ступор. Если дверь не была забаррикадирована мебелью, слуги подсовывали нам в щелку внизу кусочки еды. Щелка была очень узкой, пролезали лишь тонко нарезанные, как бумажный листок, полоски сыра или ветчины, хлебные крошки. Люция прятала их, давала мне по чуть-чуть, чтобы нам хватило подольше. Мать ни на что не реагировала, пока снова не начинали долбить в дверь, и всё повторялось раз за разом до бесконечности. Эти её крики… – Арел замолк, и Корс не торопил его, давая возможность пережить неприятные воспоминания.

– Эти крики, наверное, первое, что я запомнил из детства. Как она кричит, – князь долго молчал и наконец продолжил:

– К счастью, в комнатах ещё работал водопровод, и мы не умирали от жажды, – он грустно улыбнулся, – Люция даже купала меня в ванной. Когда возвращался отец, мать, услышав его голос, отпирала двери, но он мог неделями оставаться в имении, особенно во время сбора урожая. Только благодаря сестре я выжил. С самого моего рождения она заботилась обо мне. Ей было всего пять лет, но она кормила и поила меня, укладывала спать, пела мне песенки, рассказывала какие-то сказки. Мы играли с предметами в комнате, она учила меня ходить и говорить. Мы были как единое целое, – Арел отвернулся, больше не продолжая свой откровенный рассказ.

– Арел… – Корс протянул руку, легонько дотронувшись до черепа на его наплечнике:

– Мне очень жаль, что твоё детство было таким тяжёлым. Ты винишь себя, что не смог спасти сестру? Да? Но ты ведь был младше, совсем ребёнок. Чем ты мог ей помочь?

– Она уговаривала меня бежать вместе с ней. Я очень хотел, но понимал, что буду только обузой, и я ей поклялся, что прежде отомщу отцу, а потом найду её. И она сможет вернуться домой и жить свободно. Отец хотел выдать её замуж за своего старинного друга, отца Фелиции. Он был вдовцом, мерзким склочным стариком, поэтому Люция и решилась на этот побег. Чуть позже отец заставил меня жениться на Фелиции. Выдать меня замуж за её старого отца он никак не мог, как бы ему ни хотелось породниться с их семьёй, ну вот нашёл другой способ, – Арел коротко и грустно рассмеялся. – Сначала, когда я убил отца и выгнал Фелицию, я искал сестру, потом забросил… прошло слишком много времени, – Арел окончательно замолк.

И Корс молчал тоже, боясь лишь сильнее бередить его раны болезненными вопросами.

Так молча ехали они по дороге, каждый уйдя в свои мысли.

17:00

Корс вспоминал всех тех, кто сделал ему плохо, и в красках представлял себе, как эти тупые твари мучаются и страдают. Он хотел им отомстить, чтобы им тоже было плохо, еще хуже, чем ему! Чтобы они ползли к нему на коленях и просили прощения! Он так их всех ненавидел! Его буквально трясло от ненависти, и он абсолютно искренне желал им смерти. Пусть сдохнут как собаки! Как им отомстить? Как?!

В какой-то момент у него даже возникла идея попросить помощи у князя Арела, пусть сожмет этого урода Таниэля своей силой. Если бы Корс имел этот Дар! Вот он бы наказал всех как положено! Сжимал бы по чуть-чуть, но регулярно, не убивал, но и жить спокойно не давал. Превратил бы их жизнь в сплошное мучение. Скручивал бы им внутренности: то один орган, то другой. И чтобы Таниэль не смог больше служить Рагмиру, никаких приказов не мог бы выполнять, лежал бы, корчился в муках и непроизвольно мочился под себя. Время от времени Корс бы его отпускал ненадолго, но как только Таниэль снова начинал что-то соображать и шевелиться, Корс опять бы его сжимал.

Он представлял, как Таниэль воет и сожалеет о том, что так повел себя с Корсом, локти кусает, просит прощения, умоляет снова взять его в адьютанты, а Корс его прогоняет и снова сжимает. И так со всеми, до бесконечности! Корс представлял себя сидящим в своем кабинете для допросов. Как же он соскучился по нему, как жалел сейчас, что не может туда вернуться! Оставалось лишь мечтать, и Корс не сдерживал себя в своих фантазиях, смаковал подробности.

Его Нолан приводил к нему каждого обидчика по очереди, и Корс приказывал раздеть их догола, допрашивал, бил, пытал всеми способами, которые знал и применял раньше, и теперь еще новыми, которые узнал от нечистых. Он наказывал их за неуважение к нему, за их безразличие и равнодушие, за то, что пользовались его добротой, а потом бросили и предали. И так по кругу, снова и снова. Горечь и злость переполняли его.

И только эта ненависть и планы о мести помогали ему проживать это болезненное состояние и давали хоть какой-то смысл жить дальше, несмотря на всепоглощающее чувство одиночества и отверженности.

Арел по-прежнему ехал рядом с ним. Он, наверное, слышал его особенно яркие эмоции, но ничего не говорил Корсу об этом, может быть, также полностью погрузившись в свои мысли и переживания.

Уже далеко за полночь, нечистые, наконец, свернули в темный лесной массив и решили устроить недолгий привал.

16:25

Спешившись, Корс поплотнее завернулся в свой походный плащ, как в кокон, и, тяжело опустившись на расстеленную шкуру, сел, привалившись спиной к дереву. Вытянул затекшие ноги. Он плохо себя чувствовал, не выспался и, весь день пребывая в нервном напряжении, безумно вымотался. Его буквально тошнило от усталости.

– Витор? – позвал его Арел, и Корс с усилием разлепил отяжелевшие веки.

– Что тебе?

– Поешь, – Арел протянул ему крендель, тот самый, который утром приносила ему с кухни Хана.

Корс отрицательно покачал головой:

– Ничего не хочу, меня мутит от усталости.

– Выпей чего-нибудь крепкого или сладкого вина? Тебе станет легче, – в темноте лицо князя, обращенное к Корсу, выглядело неживым, серая красивая маска, но заботливые интонации в его голосе, похоже, были искренними.

– Да, ты прав, – Корс кивнул, соглашаясь. Он снял с пояса свою походную фляжку и сделал из нее несколько глотков, прикрыл глаза.

«Он снова в своем кабинете… здесь все как прежде, и свет предзакатного солнца падает косыми лучами из узких стрельчатых окон на темно-серые каменные плиты пола. Только что вымытые от крови, они блестят, отполированные тысячами колен. Все здесь такое родное ему, его привычный мир, всего лишь комната, но для многих и многих побывавших здесь – поворотный момент в судьбе. Да, это комната Судьбы. Чистилище. Откуда ты либо каким-то чудом сумеешь вырваться, либо закономерно упадешь в пропасть, и второе, по воле Корса, случалось гораздо чаще. Он любит это место всем сердцем, он его часть, они – единое целое. Но сейчас в его кабинете появилось и кое-что новое, то, чего не было раньше. Это клетка. Такая же, как была у него в Рудном городе. Она стоит возле его рабочего стола, так, чтобы Корс всегда мог полюбоваться на пленника, запертого там, и теперь там закрыт не Эдриан…»

Сухой, громкий треск вырвал его из дремы, и Корс, вздрогнув, открыл глаза. Эдриан, крадучись, пытался собрать хворост для костра и нечаянно наступил ногой на одну из валяющихся на земле веток. Поняв, что разбудил Корса, он замер и испуганно произнес:

– Я могу разжечь костер, хозяин?

– Делай, что тебе нужно! – раздраженно бросил Корс. – Не обязательно спрашивать у меня каждую мелочь! Ты знаешь свои обязанности! Я что, должен каждый раз лично говорить тебе, что делать? Повторять сто раз элементарные вещи?!

– Нет, господин, я просто боялся вам помешать… Простите…

– Ты мне не мешаешь! Делай, что нужно!

Эдриан принялся торопливо разжигать совсем небольшой костерок.

«В тесной и низкой клетке, где невозможно встать в полный рост, теперь заперт Ник, его Ник. Он раздет догола, и руки крепко связаны за спиной от самых предплечий до запястий. Чуть сгорбившись, он сидит, поджав ноги и привалившись боком к вертикальным прутьям решетки. Его рот плотно замотан черными полосками ткани в несколько оборотов, и Корс не видит его пухлых, соблазнительных губ. Так лучше… Он смотрит на него, сейчас Ник полностью в его власти, и дыхание Корса становится глубже. На столе, в пепельнице, дымит забытая сигарета. Дым заволакивает комнату, лезет в глаза, нос… Нечем дышать…»

Корс резко дернулся, просыпаясь и вперившись в темноту, он понял, что Эдриан разжег смолу от насекомых и окуривает ею пространство.

15:20

– Эдриан! Убирайся уже отсюда! Ты мне мешаешь! – закричал Корс, чувствуя резкий запах смолы и отмахиваясь рукой от дыма, который шел прямо в его сторону. Эдриан посмотрел на Корса каким-то странным, диким взглядом, нездорово вперившись в него немигающими глазами, и Корс неосознанно отшатнулся:

– Эдриан! Сгинь к своей чертовой матери! – заорал он.

И его раб, сразу все бросив, шарахнулся от костерка в черноту леса. Корс раздраженно прикрыл глаза.

«Он не спеша достает ключ из кошелька на своем поясе, открывает замок на дверце клетки. Ник слышит бряцание замка и поворачивает лицо в сторону Корса. Этот его взгляд… самый любимый взгляд. Быстрый, настороженный, звериный. Мгновение, и глаза снова опущены вниз. Корс протягивает руку и тянет его за перетянутое веревкой предплечье:

– Вылезай! – приказывает он.

Ник подчиняется, ползёт на коленях за тянущей его рукой. Корс достаёт его из клетки, вздергивая, помогая подняться неуклюжему телу. Ник едва стоит: затекшие от долгого сидения в тесноте ноги не слушаются его. Корс толкает его к своему столу, нагибает, кладёт грудью на столешницу. Сейчас его связанные за спиной руки немного мешают Корсу, потому что Ник сопротивляется, пытаясь оттолкнуть его пальцы от своего крестца, но в то же время Корсу нравятся эти беспомощные попытки не дать ему прикоснуться чуть ниже, не дать раздвинуть как следует там, где нужно, чтобы увидеть белую полосочку.

Он всё равно делает это, и Ник сдавленно мычит и трясёт головой, понимая, что Корс всё равно сделает с ним то, что захочет. Корс держит его обеими руками за крепкие, напряжённые ягодицы и разводит их в стороны всё сильнее и сильнее, словно пытаясь разорвать его на две части.

– Я никогда не забуду, Ник, как ты избил меня в своём Пределе. Как ты сломал мне нос, никогда я этого тебе не забуду! И потом, избитого, со сломанными рёбрами, ты насиловал меня. В тот момент в своём мирке ты властвовал и упивался своей вседозволенностью. Ну что ж, Ник, этот кабинет – мой Мир, и Бог здесь – я!

Ник замирает под его пальцами. Он больше не сопротивляется, он покорился Корсу, и, чувствуя это, Корс перестаёт сжимать его. Отпускает, но лишь для того, чтобы снять с пальцев свои перстни. Не торопясь, он снимает каждый свой перстень, один за другим, и кладёт на стол так, чтобы Ник видел их. Ник лежит грудью на столе, его голова повёрнута вбок, и он видит, смотрит на драгоценные украшения: перстень с коричневым раух-топазом и печатку с золотым черепом внутри. Его глаза расширяются, он всё понимает, мотает головой, пытаясь что-то сказать, но завязанный рот не позволяет ему. Ник всхлипывает, отворачиваясь, кладёт голову на стол, больше не пытаясь её приподнять. Кисти его рук безвольно замерли на копчике. Корс аккуратно вводит в него палец. Он не использует смазку. Ник сжимается, но молчит. Второй, третий – так туго. Корс толкает сильнее, сложив большой, указательный и средний палец вместе. Вверх, вниз и в стороны. Он поворачивает руку ладонью то вверх, то вниз, совершая медленные вращательные движения, добавляет все пальцы, продвигая их всё глубже, чтобы, наконец, войти полной кистью и сжать кулак, и Ник, не выдержав, мычит под ним заткнутым ртом…»

– Аааа, аааа…

Корс в который раз выпал из сна, поворачивая голову на реальный стон. В мигающем свете костра он увидел князя Арела, склонившегося над своим младшим братом. Валентин лежал на спине, и князь, одной рукой давил ему на голову, прижимая к земле, а второй запихивал в дырочку под носом пробку от винной бутылки. Отверстие для дыхания в шлеме Валентина было маленьким, и Арел вкручивал и давил медленно, но неумолимо, пропихивая пробку все дальше и глубже ему в ноздрю, разрывая и затыкая нос изнутри. Валентин мычал, скребя по земле скрюченными пальцами и, суча ногами, взрывая квадратными каблуками сапог лесную подстилку. Вкрутив пробку, насколько это было возможно, Арел несколько раз коротко и резко ударил кулаком по ее основанию, вбивая до упора, и Валентин, не выдержав, снова издал всхлипывающий звук.

– Что ты делаешь, твою мать, Арел? – несколько ошарашенно спросил Корс.

Арел не ответил, рывком поднял Валентина с земли, поворачивая к Корсу, и Корс увидел светлый кружок основания пробки, засунутой до самого конца и полностью затыкающей Валентину одну ноздрю. Не маленький в диаметре круг ярко выделялся на фоне черного шлема. Корс не представлял, что сейчас чувствует Валентин, но, по крайней мере, он перестал стонать. Слышно было лишь, как под своей маской он хрипло дышит ртом, стараясь восстановить сбитое дыхание. Арел притянул свою жертву ближе, прижимая к себе и слизывая выступившую вокруг пробки кровь. Корс видел, что в белом мехе, которым была оторочена куртка Валентина, застряли сухие листья и иголки. Валентин обнял Арела обеими руками за шею, невольно щекоча его лицо пушистыми манжетами на рукавах, прижимаясь к своему хозяину еще сильнее и чуть запрокидывая лицо, чтобы тому было удобнее. Арел с силой нажал на основание пробки, выдавливая еще немного капель крови, и Валентин снова издал тихий стон. Но он не пытался отстраниться от своего мучителя, несмотря на то, что тот причинял ему боль, продолжал крепко обнимать Арела обеими руками за шею. Арел не убирал его рук, позволяя обнимать себя, и не обращал внимания на щекочущий его лицо мех. Он просунул палец под ограничительную полоску, заслоняющую глаза Валентина, и надавил, заставив того снова невольно задергаться.