Читать книгу Лунные тени разума - Виан Вольф - Страница 1

Часть первая

Глава 1

Весна что-то не спешила наступать.

Март на исходе, а тепла всё нет…

Серое равнодушно-спокойное небо и кирпичные многоэтажки, потемневшие от сырости.

«Установившаяся за последнюю неделю, самая холодная… последние двадцать три года… ночью минус… штормовое предупреждение…» – радиоприемник сегодня весь день чихал и захлебывался, так что прогноз погоды на завтра так и остался невыясненным. Впрочем, девушку, вошедшую в этот момент в комнату, это не очень волновало. Она открыла окно и впустила ветер.

Восьмой этаж.

Ажурные гардины недовольно зашуршали.

Пошел дождь.

Постояв немного у окна, она пошла в ванную комнату и открыла воду. Посмотрела на свое отражение в зеркале, погрызла ноготь и взяла с полки пузырек с эфирным маслом лаванды. Накапав в набирающуюся ванну десять капель, вдруг сняла крышку и вылила все остальное.

Теплая вода приняла ее молодое уставшее тело. Она добавила горячей воды.

Вот теперь совсем хорошо…

Она сняла с пальца тоненькое золотое колечко и бросила его на пол.

«Дзинь?» – недоуменно спросило колечко.

«Прощай!» – ответила девушка в ванне.

Она вдыхала лавандовый эфир и выдыхала усталость и грустные мысли.

Тик-так, тик-так, тик-так…

Мягкое тиканье часов, висевших на стене рядом, усыпляло и успокаивало.

Она закрыла глаза и стала медленно опускаться в воду, пока та не сомкнулась у нее над головой.

***

Марта очнулась в полумраке незнакомой комнаты: светлые стены, темно-красные шторы, скрывавшие окно, и большая кровать, на которой она лежала. Что было на другой половине комнаты, рассмотреть было невозможно, так как для этого пришлось бы обернуться, что она и попыталась сделать. Но, почувствовав дикую боль, попытку прекратила. «Наверное, у меня и шея сломана, – подумала она, – лучше не дергаться». В комнату кто-то тихо зашел, помедлив пару секунд, обошел кровать, присел напротив Марты и вздохнул:

– Да, выглядишь ты паршиво… это, наверное, из-за Перехода. Но скоро очухаешься, – сказал субтильного вида тип. Голос у него был тихий, и букву «р» он как-то смешно протягивал – «пар-р-ршиво».

– Где я?

Незнакомец помолчал, шмыгнул носом и ответил:

– В Аду.

Ответ ее несколько озадачил.

– Я умерла?

– Ха! Стал бы я возиться с трупом! Нет, Марта, ты жива.

Он встал, подошел к окну и зачем-то легонько подергал штору, потом отодвинул ее и сел на подоконник, заложив ногу за ногу, никаких копыт при этом не обнаружилось. Обыкновенные человеческие ноги в потертых джинсах.

– Судя по недоумению в твоих глазах, мне придется прочитать маленькую лекцию. Если я не ошибаюсь, пару часов назад ты хотела самоустраниться. По-моему, ничто такой глупости не оправдывает. Но я вовремя появился и вытащил тебя из воды. Ты упала в обморок и, наверное, ничего не помнишь. Но это даже к лучшему. А то бы пришлось тебя уговаривать, а если б ты не согласилась, запихивать тебя, упирающуюся в Дверь, – сказал ехидно незнакомец. – Это шутка. У нас всё добровольно. Если б ты отказалась со мной пойти, я бы не стал тебя трогать.

– Самоустраниться? – заторможенно спросила Марта. – Я заснула, наверное. Почему я здесь?

– Ну-у, – незнакомец почесал кончик носа, – я подумал… ты ж топиться собралась, значит, тебе вроде как все равно… что с тобой будет.

– Да не собиралась я топиться!

– Так вот, – деловито продолжил незнакомец. – Если ты надеялась обрести покой на небесах, то я тебя огорчу – загробной жизни нет. То есть после смерти нет ничего. Ты даже не представляешь, насколько там ничего нет. То, что вы называете Раем и Адом, это все просто параллельные миры, существующие, так сказать, в режиме реального времени, где все такие же смертные. О существовании вашего, например, мира, далеко не все знают. Большинству на вас наплевать, – незнакомец поерзал на подоконнике и тут заметил, что Марта смотрит немигающим взглядом куда-то в угол.

– По-моему, ты врешь, парень, – медленно сказала она, – и еще я не пойму, зачем ты меня сюда приволок…

– Я следил за тобой. Ты мне нужна.

– Да пошел ты! Никому я не нужна, – тоскливо пробормотала Марта и, криво улыбнувшись, спросила: – Тайный поклонник? Влюбился, что ли?

– А кто говорит о любви? – удивился незнакомец. Он слез с подоконника и пошел к двери. – Вообще, пока ты в Аду, можешь забыть это слово. Нам что-то читали на эту тему, но я толком ничего не понял. Он постоял немного на пороге и, уходя, добавил:

– Кстати, меня зовут Эло.

За время разговора боль отступила, и Марта чувствовала только слабость, как после гриппа. Она, завернувшись в простыню, спустила ноги с кровати на маленький пушистый коврик, на котором был изображен заяц с шестью ногами.

– Что происходит? – спросила она у зайца, но тот был, видимо, не в настроении объяснять сложившуюся ситуацию, и Марта, тихо ругаясь, вышла в коридор.

Яркий свет от ряда лампочек в потолке коридора резанул по глазам. Щурясь, она стояла, не решаясь идти дальше. Появился Эло с новыми домашними тапками и поставил их – розовые в бантиках – перед Мартой.

– Э… Эло, скажи пожалуйста, а-а-а… где моя одежда?

– Здесь её нет. Мне некогда было с одеждой возиться.

– Ты меня голую тащил?!

Эло протянул Марте пакет.

– Ну, голую… Подумаешь! Не переживай, не будешь ты в простыне ходить. Одевайся!

В пакете оказалось строгое по талии платье, бельё, чулки и туфли – необходимый минимум, чтобы не нарушать общественный порядок.

Марта несколько растерялась:

– Спасибо. Всё такое… красивое!

– Я готовился, – Эло удовлетворенно погладил себя по животу.

***

– Может, ты скажешь, наконец, зачем я здесь, – Марта сидела на кухне, наблюдая, как Эло колотит что-то зеленое в кружке.

– У нас есть пара десятков мест, через которые мы изучаем людей. Это порталы, мы их называем Двери, между мирами. Они открываются всего на несколько минут. Шанс, что в этот момент возле Двери окажется человек и согласится пойти с тобой, небольшой. Как я уже говорил, насильно мы никого не похищаем.

– Почему?

– Это условие – один из пунктов Договора о независимости, который был заключен между Раем и Адом, на заре времен, – Эло говорил и в это время готовил подозрительное питье. Взбитую зеленую массу разложил на два стакана и теперь разбавлял все это водой. – Короче, давно это было.

– Получается, что ты нарушил этот самый договор?

– Да, вроде того…

– И что теперь с тобой будет?

– Хм, а вот этого я не знаю, – Эло протянул ей приготовленное им зелье. – Я сейчас не думаю об этом.

– Так я тебе нужна для опытов, – Марта нервно хихикнула. – Какой же ты гад.

– Ты можешь возмущаться и ругаться сколько угодно, мне все равно. Мне и всем остальным в нашем мире, то есть в Аду, чувство обиды не знакомо. Как, впрочем, и чувство страха, ненависти, доброты, любви, сострадания… Здесь каждый думает только о себе. Хотя я несколько отличаюсь от большинства тем, что знаю то, что может быть и по-другому. Ещё мы учимся на ваших ошибках и глупостях.

В зеленой мути, пахнущей мятой и ёлками, загадочно поблескивали какие-то крупицы. Марта покрутила в руках стакан и спросила:

– Слушай, если ты живешь в Аду, значит ты – чёрт? А где же твой хвост, рога, копыта и все такое?

– Их нет, как видишь. Да, их иногда используют. Но я не собираюсь тебя в это посвящать.

– А ангелы?

– Что ангелы?

– Они тоже на людей похожи?

– Похожи, – Эло скривил физиономию, взял из стеклянной сферической вазы что-то вроде маленького орешка и стал топить его в своем стакане. – Мы все практически одинаковые, я имею в виду людей, чертей и ангелов.

Марта осторожно попробовала напиток и внимательно посмотрела на сидевшего перед ней Эло. В то, что он дитя тьмы, поверить было трудно. Ни тебе «взора, горящего адским пламенем под иссиня-черными бровями», ни леденящей кровь клыкастой морды. Обыкновенный, не вызывающий подозрений тип. Круглые щечки и честные глазки.

Допив зелье, Эло сообщил, что самое время выйти на улицу, так как у него "деловая встреча", и будет разумно, если Марта пойдет с ним.

– Не хочу я никуда.

– Неужели тебе не интересно?

– Нет, – честно ответила Марта.

– Ну, значит, будешь сидеть и демонстрировать полнейшее равнодушие.

Глава 2

Царство Тьмы оправдывало свое название. В Аду была ночь. Всегда.

По черному бархату небосклона, остававшемуся таким круглые сутки, рассыпались низкие жирные звезды. Лишь только узкая полоска малиново-закатного света тянулась по всему горизонту. Но абсолютной тьмы не было: здания, дороги, машины и даже одежда на некоторых светились всеми цветами радуги. Около ста лет назад в Аду изобрели наиболее безопасное и долговечное светящееся вещество, флуоресцент, и теперь пичкали им всё, что только могли, кроме продуктов.

Архитектура в Аду была диковатая. Каждое здание было интересно своей футуристической вычурностью и бредовой неповторимостью, и в этом смысле автомобили, которые, тихо шурша, проносились мимо, им ничем не уступали.

Они прошли две сотни метров по светящемуся бледно-зеленым светом тротуару, и вышли к небольшой площади, посреди которой было что-то вроде египетской пирамиды, только вверх ногами. Снаружи ее покрывали черные гладкие плиты, по периметру каждой из них бегали розовые огни. Эло, заметив изумление Марты, сказал не без гордости в голосе:

– Полет фантазии и точный расчет! Теперь налево.

Они подошли к металлической двери. Это была просто дверь на пустом месте. Ни стен, ничего.

Эло сделал загадочно-издевательское лицо и открыл дверь. Как и следовало ожидать, за ней ничего не оказалось. Но тут в земле образовалась щель, которая, быстро расширилась. Показались ярко освещенные ступени, уходящие куда-то в земные недра.

Они спустились вниз и оказались в комнате, из которой вели еще две двери. Из правой – доносился шум голосов и музыка. Они свернули налево и оказались в просторном зале. Здесь было относительно тихо, несмотря на количество посетителей.

Эло усадил Марту за свободный столик и исчез. Вскоре вернулся и поставил перед ней блюдо из чего-то, что он уклончиво назвал «дары природы». В общем, все было вполне съедобным (особенно, когда ты голодный). Быстро разобравшись с дарами, она взяла в руки пузатый бокал, наполненный голубоватой жидкостью с запахом снега, и спросила у Эло:

– Что это?

– Это арпен. Из чего его делают, я не знаю, но штука вкусная.

Спустя некоторое время что-то прошуршало за спиной Марты и плюхнулось на стоящий рядом стул. Она повернулась и увидела субъекта, который тяжело дышал, как после погони. Не спрашивая, взял стоящий перед Эло арпен и залпом его выпил. Эло же молча наблюдал за его действиями.

– Семь минут. Рекорд, – сказал субъект, посмотрев на часы. Дышал он уже ровно. Потом выдернул из подставки салфетку, вытер ей лицо и шею, и с довольным видом откинулся на спинку стула. Широко улыбаясь, он смотрел на Эло, прищурив нахальные глаза. – Тебя засекли, умник. Грязный Гарри готовит реквием в твою честь.

Грязным Гарри студенты между собой называли профессора, заведующего практическим курсом в Адском институте Изучения Человека и главного в Четвертой Лаборатории. Когда и кто его так первый раз назвал, уже никто и не помнил. Вообще-то, его звали Автомиан Парилисиу. Это был маленький тщедушный старичок с редким рыжеватым пушком на голове, скрипучим голоском, которым он мог монотонно скрипеть часами без остановки, проводя нравоучительные беседы. При этом его маленькие непонятного цвета глазки никогда ничего не выражали. Чтение морали, да и вообще многое в его поведении, было чуждо природе чертей, и поэтому существовало множество версий в институтской среде о его происхождении, подпитывающихся тем, что и сам Грязный Гарри не мог бы однозначно ответить на этот вопрос. Из всех его причуд самой несносной была маниакальная страсть к чистоте и порядку.

Эло, казалось, был удивлен:

– А в чем дело?

– Кто-то перед его приходом разлил воду на полу Лаборатории, а он ее не заметил, поскользнулся и грохнулся, пробив башкой витрину для образцов, – тут улыбка сползла с лица субъекта, и он, облокотившись на стол и подперев рукой голову, уставился на Эло. – Ты забыл про код.

Дело в том, что, дабы предоставить возможность удовлетворять жажду знаний в любое удобное время, всем студентам раздали ключи от библиотек и лабораторий, имевшим отношение к их специальностям. Это обстоятельство омрачалось тем, что ключи были с личным электронным кодом. Причем ключ срабатывал в руках только у того студента, за которым этот ключ был закреплен. Каждое использование ключа фиксировалось для дальнейшего контроля.

Самоуверенность и спешка сделали свое дело – Грязный Гарри растянулся на полу как раз там, где за пятнадцать минут до его прихода лежала Марта.

Эло заметил маленький скол с торца столешницы и теперь задумчиво пытался отковырнуть ногтем еще кусочек.

– Переживем, – сказал Эло. – Слушай, Файдер, у меня к тебе просьба.

Лицо субъекта вдруг приобрело отрешенный вид. Просить помощи в Аду было делом бессмысленным по причине абсолютного безразличия чертей друг к другу. В этом смысле Файдер был исключением из правил. Но главное – это суметь раскрутить его на «доброе дело». Эло говорил, осторожно подбирая слова:

– Рядом с тобой сидит человек. Ее зовут Марта. Я бы хотел знать… что ты ее не оставишь… то есть, если я попрошу в случае крайней необходимости…

– Короче, ты хочешь сказать, – перебил его Файдер, – не буду ли я так любезен, в случае твоей внезапной кончины, позаботиться о Марте, до тех пор, пока меня самого не вздернут за пособничество. Что ты руками машешь? Я же прав! У тебя не задница, а магнит для неприятностей… Ты же прекрасно знаешь, что, пока ты без диплома, – не имеешь права «самостоятельно вступать в контакт с Людьми, в том числе с целью их Перемещения». Как тебе удалось состряпать ваш контракт? Его не могли утвердить, не проверив твои данные.

– Контракта не было, – тихо сказал Эло, приготовившись к возмущенным воплям Файдера.

Но тот, как это ни странно, ничего не ответил и просто раскачивался на стуле, удивленно подняв брови. Потом, наконец, изрек:

– Все-таки тебя недоделали… Неужели она того стоит? Ты понимаешь, что если будет суд…

– Если я буду один – выкручусь. А ты увезешь ее из города.

Файдер, покусывая свои губы, бесцеремонно разглядывал сидевшую рядом Марту.

– Слушай, я что-то не понял, так откуда была вода на полу?

– С волос натекло, наверное, – Эло как-то нехотя отвечал, но выхода не было – врать он не умел, тем более Файдеру.

– Так… Вот уже интересно!

– Ну из ванны я ее вытащил! Представляешь, что-то клемануло, и Дверь сразу в ее квартиру сработала! Я прямо из лаборатории туда и вышел. Никаких разговоров у нас не получилось – она сразу вырубилась, как меня увидела. Некогда мне было её вытирать-одевать!

– О-ла-ла… Как ты её допёр-то?

– В тележке.

– Супер. В тележке?!

Файдер вытаращил на Эло свои непонятного серо-голубо-зеленого цвета глазищи, после чего упал лбом на стол, трясясь от смеха.

– Что ты ржешь? Да тележки наши библиотечные, мы в них книги в аудитории привозим. В них даже ты поместишься, и прочные они…

Файдер уже вытирал выступившие от смеха слезы, почти успокоившись.

Тут заговорила Марта, сидевшая до того с отрешенным видом:

– Слушайте, вы, оба… Я не совсем понимаю, что происходит, но то, что я успела понять, мне не нравится. И вы мне не нравитесь! – она повысила голос. – Почему все решают за меня?! Почему всем что-то от меня нужно? Как будто я не живой человек, а материал для использования!

– А почему живой человек не может быть материалом? – пожал плечами Файдер. – Ладно, не ори. Здесь никто никому ничего не должен. У тебя полная свобода действий и можешь идти, куда хочешь. Только, если ты, например, чтобы не умереть с голоду, попытаешься стянуть бублик в магазине, тебя просто пристрелят, потом оттащат за ноги твое хрупкое тельце до ближайшего мусорного бака. И будут правы.

Марта молча встала и пошла к выходу. На улице она присела возле стены и задумалась.

«Как все дико и глупо. Я в другом мире… Ну и что? Что-то изменилось? Да ничего! Все так же хочется выть и драть ногтями грудную клетку. Что вы все мою душу терзаете?»

Она поджала худые ноги и опустила голову на колени. По щекам ее текли слезы, горячие и горькие, как концентрат всех тех мыслей, что изъедали ее уже много месяцев.

А мимо проходили люди, точнее, черти – взрослые и дети шли с безмятежным видом поодиночке, каждый своей дорогой. Вдруг среди этой безмятежности раздался короткий крик и вновь – тишина. Марта подняла голову, и взгляд ее упал на часть проспекта недалеко от того места, где она сидела. Там, возле хищного вида автомобиля, на дороге кто-то лежал. Из машины вышел водитель, осмотрел сверкающую хромом радиаторную решетку и, заметив на ней кровь, вынул из кармана платок и стал тщательно ее вытирать. Закончив, смял его и бросил тут же, возле тела. Поговорив по мобильному телефону, сел обратно в машину и скрылся. Спустя пару минут, на это место прибыло некое ядовито-оранжевого цвета транспортное средство. Из него вышли двое в светящихся жилетах, переложили тело в оранжево-черный пластиковый мешок и бросили в кузов. Потом они достали что-то вроде пылесоса, который, фырча, стал выпускать пушистую пену на лужу крови, которая была очень хорошо видна на светящемся призрачным светом асфальте. Чуть погодя, собрав этим же пылесосом растворившую следы происшествия пену вместе с выброшенным платком и еще чем-то, выпавшим, вероятно, из карманов погибшего, уехали.

«Как будто собаку бродячую задавили…» – с ужасом подумала Марта.

На протяжении всей этой сцены никто даже не обернулся. Все были заняты своими мыслями.

Подошедший Эло ни жалеть, ни успокаивать не умел, поэтому просто сказал:

– Пойдем домой.

На препирательства сил уже не было.

Глава 3

Сегодня Эло предстояла душевная беседа с Грязным Гарри. Марту решено было оставить в квартире Файдера под наблюдением еще одного подозрительного типа. Типом оказался дымчато-бурый кот. Говорящий.

– Е-е-ть, дружище, да нас уже трое! – радостно заголосил кот, открывая им дверь. – Давно пора! А то я тут уже помираю от скуки! Разрешите представиться – Аполлон Скромный, – кот исполнил глубокий реверанс.

Файдер взял кота на руки и, прикрыв ему морду рукой, повернулся к Марте:

– Это существо зовут Дикс. Он вполне вменяемый, только ты затыкай его вовремя. Вообще-то в Аду такое не водится. Как его к нам занесло – неизвестно. – Потом он обратился к коту: – Я поручаю тебе охранять Марту. Хоть раз в жизни сделаешь что-то полезное. Ну ладно, я побежал.

Закрыв за Файдером дверь на специально сделанный замок по кошачьему росту, Дикс повернулся с недовольным видом:

– Нет, Вы видели?! Как он со мной обращается, паршивец! Марта, дитя мое, ну что же вы стоите! Проходите, проходите… в нашу обитель. Садитесь в кресло, вот так… разрешите, я Вам ножки пледом прикрою. Ах, как чудесно мы устроились! А почему у нас такие грустные глазки? Неужели этот антропоид вас чем-то обидел?

Марте стало почему-то смешно, и жаловаться совсем не хотелось:

– Да нет, всё в порядке. Я просто устала… от впечатлений.

– Ой, не говорите! – сказал Дикс, сокрушенно покачав головой, и сел напротив нее, обвернувшись пушистым хвостом. Его большие желтые глаза горели энтузиазмом затронутой в автобусе старушки – поболтать он, видимо, любил. – Что ни день, то какое-нибудь происшествие. Вот вчера, например, вышел я на улицу в надежде черпнуть вдохновения от природы. Я, видите ли, пребываю в постоянном творческом поиске, а окружающие вас предметы быта как источник этого самого вдохновения себя совершенно исчерпали. Так вот. Иду я, иду… и тут предо мной появляется дивный сад. Такие, знаете ли, чудные кудрявые деревца и цветущий кустарник, и цветы на нем красоты неописуемой! Кругом изумрудная травка и дорожки, заманчиво убегающие вдаль причудливым серпантином… Наслаждаюсь я этой идиллией, нюхаю цветочки, как вдруг слышу чей-то топот. Оборачиваюсь и вижу, что прямо на меня несется какое-то кошмарное существо – огромное, лохматое. Острые черные когти взрывают землю, клыки, как кинжалы… А взгляд! Взгляд убийцы, алчущий крови невинных!

Тут Дикс стал размахивать лапами, так как был не в силах передать только словами весь ужас происходящего. И возбужденно продолжал повествование:

– Ну, я не растерялся – сделал два предупредительных выстрела…

– Из чего? – невольно перебила Марта.

Кот на секунду задумался, потом стукнул себя по лбу и радостно сообщил:

– Из пистолета. Разве я не сказал, что взял его с собой?

– Вы пошли черпать вдохновение с пистолетом? – недоверчиво спросила Марта.

– Ах, никогда не знаешь, что может ожидать тебя на этом темном во всех отношениях жизненном пути… Ну так вот. Чудище продолжает нестись на меня, и я, отбросив всякую жалость, и исключительно в целях самообороны, выпускаю в него остальные патроны, а ему хоть бы что!

– И чем же все это закончилось? Как же вы отбились?

– Наверное, я его загрыз, – задумчиво сказал кот. – Я смутно помню – в такие моменты действуешь инстинктивно… А потом появился Файдер и… снял меня с дерева. Оказалось, что я забрел на территорию Центра экспериментальной генетики. И все это зеленое великолепие, и чудище – претворенные в жизнь плоды воспаленного воображения ученых. С одной стороны, это хорошо – в природе нашим краям такая буйная растительность не свойственна. Но зачем же монстров плодить…

Дикс встал, почесал за ухом и сказал:

– Может быть, кофе?

– А тут и кофе есть? Обыкновенный кофе, не синий и не зеленый? – с иронией спросила Марта. Всё, что ей приходилось пробовать в Аду, было, мягко говоря, необычным.

– Ну что вы, классика вечна! Лично я не любитель новомодных штучек цивилизации. Что может быть лучше, чем выпить колодезной водицы с корочкой хлеба и пойти спать на сеновал, – сказал Дикс, нажимая лапой кнопку вызова на телефоне. – Алло! Служба доставки? Две порции жареных куропаток и два кофе с корицей…

***

А в это время Грязный Гарри с забинтованной головой, курсируя по кабинету, проводил разъяснительную работу с Эло, который слушал его, собрав все свое адское терпение и равнодушие (но уши Эло при этом почему-то предательски розовели).

– Своим поступком Вы попрали честь храма науки, в коем имеете честь обучаться! Нет, конечно, в том, что касается знаний, – у меня вопросов нет. Но с такими дурными наклонностями, я боюсь, Вы не сможете полноценно трудиться на благо общества…

«А не пошло бы это общество…» – подумал Эло, но, естественно, промолчал, так как наученные горьким опытом студенты знали, что главное при беседах с Автомианом – это, скромно опустив глаза, со всем соглашаться.

– Я надеюсь, что Вы не ставили целью лишить меня жизни, но это даже не столь важно. Ужас в том, что Вы ушли, оставив беспорядок! Наука способна развиваться и приносить плоды только в условиях строжайшей дисциплины. Из хаоса может родиться только хаос…

В конце концов, выдав свою норму наставлений, и после того как Эло торжественно пообещал «пересмотреть свою жизненную позицию, не дожидаясь полного морального растления», Грязный Гарри его отпустил. За дверью Эло ждал Файдер. Он стоял, скрестив на груди руки, и хрустел чем-то вкусным.

– Живой? Ну и хорошо. Вот, возьми конфетку. Я только что со всеми расквитался. Твою работу по «культуре» при мне проверяли – там всё в порядке. Так что можем спокойно валить отсюда. Теперь мы свободны до следующего понедельника.

– Это радует. Одно плохо – речевой центр у нашего Гарри не пострадал. А как было бы замечательно! – мечтательно сказал Эло. – А теперь говори, что случилось.

– Ты это о чем?

– О том, что тебя терзает какая-то не очень хорошая мысль. У тебя глаза такие… зеленые-зеленые… когда ты чем-то обеспокоен.

– Правда? Завтра же покупаю контактные линзы. Черные. Или лучше красные в полосочку – очень выразительно, – Файдер засмеялся, но как-то невесело, и потом сказал, открыв ногой дверь на улицу: – Дети Света в городе. Этот райский десант начинает напрягать. В последнее время они что-то зачастили. А в таком количестве, как сейчас, их никогда не было. И мне это очень не нравится…

Они прошли институтский парк, и вышли на площадь, от которой была пара минут ходьбы до дома Файдера, и остановились, увидев группу из полусотни человекоподобных существ, одетых в длинные одинаковые белые балахоны.

Файдер презрительно ухмыльнулся.

В это время крылатые существа выстроились полукругом в центре площади и запели что-то торжественно-печальное. Эло обернулся в сторону одного из главных проспектов города, который хорошо отсюда просматривался, и тут даже присвистнул от удивления:

– Смотри! Как будто молочный завод взорвали!

Картина действительно была впечатляющая: светловолосые существа в белых одеждах шли сплошным потоком, растянувшимся на несколько километров. Каждый в этом потоке пел свою проникновенную призывную песнь о спасении души и милосердии к ближним. Тут этот ангельский поток начал редеть по центру, расступаясь, и на передний план вышел лимузин. Он неторопливо пересек площадь и остановился перед входом в здание Администрации. Крылатая толпа затихла.

Из лимузина вышел высокий стройный блондин в белом приталенном костюме, без крыльев.

У него были длинные прямые волосы и бледное лицо без возраста, а его голубые глаза были полны вселенской любви и сострадания. Он одернул манжеты, взял серебристый кейс и решительно направился к входной двери.

– Ого, политическая элита в лицах… К чему бы это, Файдер?

– Не знаю, но что-то мне подсказывает, что ни к чему хорошему.

Через несколько минут блондин сидел за массивным столом из оникса в кабинете губернатора и сверлил взглядом стоявшую у окна делового вида даму, которая держала руки в карманах брюк и смотрела на ангельское шествие.

Подчиненные называли эту даму всеобъемлющим словом "Мамочка".

– Я вас не понимаю, – сказала она, не оборачиваясь. – К чему эти демонстрации? Плановый визит был всего три месяца назад. Зачем вы опять нас радуете своим обществом?

– Очень жаль, что, погрязши в мирских заботах, вы не слышите глас вопиющих о спасении, – блондин говорил медленно, с заботой в голосе, как если бы уговаривал несговорчивого больного выпить лекарство.

– Это кто же вопиет?

– Народ.

– Какой народ? Что Вы плетете? – она отошла от окна и теперь расхаживала вдоль стола. – За восемнадцать лет ни одной жалобы.

– Жизнь стала совершенно бездуховной…

– Ха! Упрекать Ад в бездуховности, по меньшей мере, странновато.

– Я говорю о людях. Смирение, милосердие, вера, кротость и воздержание превратились в бесполезный придаток, мешающий жить в современном мире. Люди разучились молиться. Человечество теряет веру!

– Если я узнаю, что кто-то из моих подопечных отгоняет людей дубинами от церкви, – приму меры.

Она, наконец, села напротив блондина и тихо сказала:

– Не морочьте мне голову. Вы прекрасно понимаете, что к духовному упадку земных наших братьев мы никакого отношения не имеем.

– Покаяние за содеянное вообще вам не свойственно, – блондин умильно улыбнулся и открыл кейс. – Если Вы не против, я ознакомлю Вас с некоторыми интересными документами.

Он достал толстую папку со штампом «секретно», положил ее перед Мамочкой и сказал уже официально-холодным тоном:

– Нами засвидетельствован ряд нарушений со стороны ваших граждан. И удручает не количество, а серьезность этих нарушений. Есть, например, сведения, что на территории Ада находится человек, перемещенный сюда обманным путем или даже насильно, – блондин сложил руки на столе одну на другую, как школьник, и сочувственно вздохнул. – А это уже нарушение Договора о независимости со всеми вытекающими отсюда последствиями.

– Я уверена, что это частный случай. Все наши исследования и эксперименты совершенно законны. Нам нет необходимости воровать людей, – Мамочка осторожно отодвинула от себя «секретную» папку. – Да и вообще, здесь последний раз наши специалисты работали с живым человеком двадцать три года назад, и, судя по отчетам, ничего революционного эти контакты не породили.

– Я понимаю, что вы не можете предугадать поступки каждого в вашем городе, но это и не требуется. Нарушившие закон будут отвечать. Ваша задача – не выгораживать их. Все факты собраны в этой папке.

– Мне кажется, что вы обходите стороной главную причину вашего визита. Бросьте ваш ангельский этикет и не тяните время.

– Нам кажется сомнительной целесообразность дальнейших исследований человечества.

– А нам так не кажется. Для вас они такой же материал, как и для нас.

Блондин возмущенно засопел:

– Я расцениваю эти слова как оскорбление…

Деловая дама молчала.

Блондин, растерянно глядя на городские огни, подмигивающие за окном, выстукивал пальцами на холодной каменной поверхности стола какой-то мотивчик. Потом он, как бы очнувшись, заговорил:

– Вы не правы. Но спор наш дальнейший на эту тему совершенно бесплоден. Я жду вас завтра на общем собрании в Серой Зоне. До свидания. Будьте здоровы.

– Ага, – Мамочка, не вставая, проводила взглядом блондина.

Надо все хорошенько обдумать…

Глава 4

Зарывшись в большие мягкие подушки, Марта после чашки горячего мятного чая зевала, почти уже засыпая, под шум компьютера, за которым работал Эло.

– А почему ты выбрал именно изучение людей?

– Я не выбирал. Дело в том, что наше руководство полностью контролирует процесс рождаемости и занятости, чтобы не было безработицы. Для каждого новорожденного заранее уготовлено свое рабочее место – директора, сантехника, банкира или официанта…

Марта помолчала и задумчиво спросила:

– Люди для вас вроде лабораторных крыс?

Эло посмотрел на нее, соображая, что бы придумать, но потом сказал:

– Ну, почти. Мы подкидываем вам идеи, касающиеся разных сфер жизни, и смотрим, что из этого получится. Вот, например, использование атомной энергии сначала внедрили на Земле. Увидели, чем это может обернуться, и успокоились. Но вот атомную бомбу вы, ребята, сами придумали. Нам оружие ни к чему. Мы слишком заняты собой, чтобы воевать…

– У вас не бывает войн?

Эло замялся.

– Ну, можно сказать, не бывает. Почти. Ну… не в нашем мире.

Марте стало как-то нехорошо от этих разговоров, и она спросила:

– А где твоя семья?

Эло ухмыльнулся и, оторвавшись от своего занятия, ответил:

– Понятие «семья» в нашем обществе не существует. Но я понимаю, что ты хочешь спросить. Мы все живем поодиночке. Ну, не с детства, конечно. С рождения и до восемнадцати лет нас учат и воспитывают в таких, в общем, профильных интернатах. Потом отдают в институт и в его районе дают квартиру… Потом – работа… Когда нет необходимости заботиться о членах семьи, можно полностью сконцентрироваться на деле, работе, да и на отдыхе тоже.

– И вечное одиночество?

Эло, помедлив, ответил:

– И вечная свобода.

Тут он принялся перебирать стопку книг, открывая их одну за другой. Высматривал в них что-то, выписывал. Что-то считал, сверялся с данными на мониторе компьютера. Недовольно сучил ногами, фыркал, хрюкал и снова шелестел страницами.

Через два часа они шли по опустевшему уже институту – даже самые самоотверженные ученые мужи, протирая воспаленные глаза, разбрелись по домам. Часы на руке Эло – единственный ориентир во времени при отсутствии смены дня и ночи – пискнули и сказали электронным голосом: «Двадцать два часа ровно». Институт представлял собой просторное, как бы воздушное, здание из стекла, бетона, пластика и алюминия – апофеоз адской инженерной мысли. Они остановились перед матовой стеклянной двустворчатой дверью лаборатории. Эло вставил ключ-карточку в специальную прорезь в замке, и дверные створки бесшумно разъехались в стороны.

– Сядешь, закроешь глаза, расслабишься и отключишься на время. А потом будешь совершенно свободна, – тихо сказал Эло.

– И ты отпустишь меня домой? Отсюда?

– Ну не совсем отсюда, – Эло завозился с какой-то аппаратурой. – Ближайшая Дверь находится в соседнем городе, она открывается через два дня. Я отвезу тебя туда, и ты вернешься домой, но, правда, не в свою квартиру, откуда я тебя забирал.

– А куда я вернусь?

– Ну, в принципе, я бы мог выяснить, если тебе так важно.

– Конечно важно! Вдруг ты выбросишь меня где-нибудь в поле под колеса трактора.

– Об этом после. Сейчас позволь мне немного покомандовать.

– Как будто у меня выбор есть, – проворчала Марта, взбираясь на высокое черное кожаное кресло на постаменте, опутанном какими-то проводами и непонятными приборами. Эло спрятался за большой монитор напротив, перед этим прикрепив к вискам Марты какие-то датчики.

«А теперь совершим небольшое путешествие на благо науки по глубинам твоего разума» – это было последнее, что слышала Марта, погружаясь в пушистый лиловый туман бессознательного…

***

На берегу реки, несшей свои темные воды под покровом вечной ночи, вдали от городских огней, озаряемые пламенем догорающего костра из веток и всяческих сопутствующих учебе бумажных носителей, сидели четверо. Какая-то важность и значимость сегодняшнего вечера, казавшегося вначале обычным, как сотни предыдущих и, возможно, следующих, не давала покоя их молодым умам, хотя внешне они никак этого не показывали. Молчание прервал самый нетерпеливый.

– А знаете, я очень рад, что мы вновь встретились, – обратился Дикс к Марте. – И вопреки моим ожиданиям, этот прекрасный вечер я проведу в таком дивном обществе, – промурлыкал он, придвигаясь поближе к ней. Убедившись, что его не прогоняют, он продолжил: – А как вы относитесь к песенному творчеству?

– Положительно. Если только это не песенное творчество мартовских котов под моими окнами.

– А-а, – махнул лапой Дикс, – жалкие дилетанты! Вы бы знали, как я мучаюсь, имея такой уникальный творческий потенциал! Меня ведь никто не ценит, – сказал он шепотом, покосившись в сторону Файдера. – Эти черти не способны на понимание.

Файдер лежал и смотрел на звезды, слушал, как что-то шепчет ему ковыль, и вдыхал горько-полынный аромат степи. Эло сидел рядом и бросал камешки в реку. Потом он прекратил свое занятие и сказал негромко:

– Вот и всё…

– Еще посмотрим, стоит ли это таких нервов, – отозвался Файдер сонным голосом.

– Это работа моей жизни.

– Ах, я и забыл, что ты собираешься совершить переворот в науке.

– Ты бы видел результаты тестов!

– Да я верю, верю, расслабься. Надеюсь, что обошлось без приключений?

– Да, все нормально. Отвезу ее в Третий Сектор и отправлю домой.

– В Третий? Вы сошли с ума, юноша.

Эло даже не пытался возразить и, отломив колосок пырея, стал сосредоточенно жевать его стебель. Идея с Третьим Сектором, конечно, была не очень удачная. Он находился на реконструкции, и Дверью там сейчас никто не пользовался – слишком непредсказуемым и опасным был этот путь. Пару лет назад произошло какое-то смещение то ли магнитных, то ли плазменных потоков, то ли еще чего, результатом которого была огромная воронка и кислотный дождь с какими-то липкими хлопьями, покрывшими все в радиусе тридцати километров. Все живые существа, находившиеся до этого в здании, где находилась Дверь – от персонала до бактерий, – исчезли вместе с самим зданием. Но если не рискнуть, то ждать придется минимум год, до открытия следующей Двери.

Размышления Эло прервал смех Марты. Дикс нашел благодарного слушателя и теперь развлекал ее, являя чудеса артистизма.

– Ты только посмотри на них! Идиллия! Дикс, что ты там декламируешь? Мы тоже хотим послушать.

– Сейчас будет драматическая часть, – пояснил Файдеру Дикс и театрально повернулся. Он прикрыл глаза лапой и заговорил нараспев и с надрывом, покачиваясь в такт:

Где лежат лепестки прошлогодних роз,

Где течет ручей непролитых слез,

Я сплету венок на могилу мечты

Из цветов луговых, что сорвала ты.

А потом, спотыкаясь, пойду на восток,

Где невидящий солнца чернеет песок,

И оставлю под пóлогом звездного света

Кровавым курсивом вопрос без ответа…

Тут Дикс упал, подкошенный лавиной чувств, и замогильным голосом продолжал:

Стаей белых ворон разлетится душа,

Попрощавшись, надежда уйдет не спеша.

И судьба оставит следы от плетей,

Бесконечных, как плач нерожденных детей.

Мы зовем, прогоняя, и губим, любя,

В долгих поисках правды теряем себя…

…И в стонущем сердце останется рана

От пули отлитой из лжи и обмана.

Ты бледными пальцами взводишь курок,

Читая мне жизни жестокий урок.

Я навек от твоих равнодушных глаз

Замурован в стене недосказанных фраз.

Дикс замолчал и замер в ожидании оваций. Оваций не последовало.

– Ну? – не выдержал он.

– Грустно, – сказала Марта. – Дай-ка я тебя обниму и поглажу.

– Вот это я понимаю! Благодарный зритель!

Кот важно прошествовал к Марте и бухнулся ей на колени.

Глава 5

– Дружище, проснись! – Дикс возбужденно бегал по кровати, пытаясь разбудить Файдера. Безрезультатно. Тут он решил изменить тактику – то есть стал прыгать по самому Файдеру. – Вставай, вставай!

– Я скормлю тебя свиньям, – не открывая глаз, сказал Файдер. – Что ты вопишь, как подорванный?

– Посмотри на улицу!

Файдер поплелся к окну и пару секунд просто в него смотрел, приходя в себя. Потом, охнув и распахнув сонные очи, машинально подался вперед и ударился лбом о стекло, отчего проснулся окончательно. Дикс вздрогнул и, прижав уши, прошептал:

– Что же это делается-то, а?

А делалось вот что.

Внизу по улице плотными рядами медленно шли Дети Света, махали руками и что-то скандировали. А в центре этой процессии шел Эло со связанными руками за спиной, окруженный ангелами серьезного вида, на лицах которых читалась непоколебимая решимость в борьбе со злом. Одеты они были в серые балахоны, расшитые золотом.

– Куда они его ведут?

– Ну, уж наверное, не благодарность объявлять, – ответил Файдер, и в голове забегали мысли, как голодные койоты: «Это из-за девчонки, не иначе… А почему он один? Где Марта?».

– Ой, они его били! – взвизгнул Дикс, хватаясь за сердце.

«Да, похоже, что майка в крови… Но не факт, что его кровь… надеюсь, что не его», – подумал Файдер.

И сказал вслух:

– Что-то здесь не так. Насилие противно их природе. Во всяком случае, так должно быть… Я так думаю… Надо выяснить, что происходит.

Файдер с космической скоростью заметался по квартире, умываясь и одеваясь одновременно. Стараясь выглядеть как можно более равнодушно и спокойно, он вышел ленивой походкой из дома. Мимо него проходил уже хвост процессии. Файдер, как бы невзначай, оглянулся на это шествие и остановился. Вдруг кто-то осторожно потянул его за рукав.

– Здравствуйте!

– Привет.

– Я так счастлив! – сияя, заговорил ангел. – Присутствовать при таком знаменательном событии!

– Ты о чем? – Файдер говорил так, словно ответ ему был, в принципе, не интересен, но чисто, чтобы поддержать разговор…

– Разве не видите? – ангел кивнул в сторону уходящей толпы.

Файдер хмыкнул.

– Сегодня особенный день! Вершится правосудие. Нарушивший закон – трепещет!

– Нарушивший, говоришь… И теперь вы ведете его за город, чтобы забить там палками? – Файдер пытался шутить.

– Не-ет! Я точно не знаю, куда его ведут, но, наверное, суд будет в Серой Зоне. А может быть даже в Раю!

– Ну и что он натворил? – спросил Файдер.

Ангел наставительно поднял пальчик и произнес:

– Он нарушил пункт договора, это главное. Говорят, он похитил Человека!

Файдер недоверчиво покосился на ангела:

– Да ладно, ерунда это! Не может этого быть, – Файдер смотрел в сторону, как бы думая о своем. – И где ж теперь этот ваш Человек?

Ангел, как бы извиняясь, вздохнул:

– Его обязательно найдут! Я слышал что-то про Хеликс…

«Марта в Хеликсе? Вот так новость, – подумал Файдер, глядя на босые пыльные ноги райского посланца. – Теперь я вообще ничего не понимаю».

Еще немного поболтав (ни о чем существенном для Файдера), они разошлись. Ангел побежал догонять своих, а Файдер вернулся домой, где его встретил с расспросами Дикс.

– Ну что? Что там?

– А то самое… Всё из-за этого дурацкого адско-райского договора. Беспокоит другое – как они сработали так быстро и куда делась Марта.

– Она не с ними?

– Похоже, они ее даже не видели.

– Может, я ошибаюсь, но судить можно, если найдут Марту живой или… нет.

– Да, ты не ошибаешься, но тут дело не в борьбе за справедливость, а в демонстрации силы. Боюсь, ему достанется независимо от того, найдут они ее или нет… Что ты знаешь про Хеликс?

Дикс удивился:

– Почему ты думаешь, что я знаю что-то особенное?

– Да потому что я тебя не рожал и не воспитывал и не знаю, что ты делал до того, как попал ко мне.

– Я и сам не знаю, точнее, не помню. Файдер, ты же знаешь, что я не помню ничего из своего прошлого!

– Ну, это ты так говоришь.

Дикс обиженно зашевелил усами, но промолчал. Файдер щелкнул его по носу и сказал:

– Так вот что знаю я. Хеликс – древний подземный город. Который пустовал несколько веков, пока туда не начал сползаться всякий сброд, повернутый на магии.

– Не сброд, а отверженные обществом, – поправил Дикс.

– Это спорный вопрос. Они сами отвергли наш образ жизни. Кто им мешал днем, например, продавать попкорн или играть на бирже, а вечером заниматься чтением заклинаний, рисованием пентаграмм и прочей дребеденью? Они захотели свободу, они ее получили. Правда, сначала чуть не померли с голоду.

– А может, они правы… – задумчиво сказал Дикс. – Надо быть ближе к природе, цивилизация – это зло.

– Так вот, возможно, Марта там. Надо найти ее и отправить домой. Тогда Эло избежит суда. Нервы ему, конечно, попортят, но хоть жив останется.

– Ах, горе, горе…

Глава 6

В маленькой комнате в тумане табачного дыма свершалось великое таинство. За круглым столом, накрытым темно-зеленым сукном, сидели трое. Единственный слабый источник света – масляная настольная лампа, стоявшая в центре стола, освещала лишь сам стол, хрустальный шар на подставке, две бронзовые пепельницы и руки, периодически протягивающиеся к ним. Все сидели молча, но тут тишину прервал низкий хриплый голос:

– Кунра опять опаздывает. Сдаем без него. Кто Старший – пророчит.

В руках у говорившего появилась колода лощеных, пожелтевших от времени карт, из которых он с закрытыми глазами выбрал три. Вдруг за стеной раздались быстрые шаги и возмущенный возглас у порога:

– Сдаете? Без меня?

– Тихо, – сказал, поморщившись, сдавший карты.

– Ты опоздал. Стой теперь, пока мы не вскроемся.

После торжественной минуты молчания карты перевернули.

– Сегодня последний день Цикла Змеи, так что, Магистр, я думаю, надо раскладывать Черную Корону, – взволнованно сказал обладатель самой старшей карты и нервно заерзал на стуле. – Да.

– Поступай, как считаешь нужным, раз Высшие Силы указали на тебя, – пробасил Магистр. – Садись, Кунра. Нам надо настроиться.

Все взялись за руки, кроме Пророчившего, который, прижав к груди хрустальный шар, с полузакрытыми глазами покачивался из стороны в сторону и что-то бормотал, как пьяный в трамвае. Потом положил шар обратно и взял карты. Прижал их ко лбу, груди, поднял над головой и стал медленно раскладывать перед собой. После чего, закатив глаза, сказал:

– Завтра, когда на небе взойдет Шат и пройдет через Малый Крест, разум и кровь Спасителя будут готовы для очищения. Время пришло…

– Та-ак, – задумчиво сказал Магистр. – Значит, Высший Разум благословляет нас.

Сидевший слева от него потянулся к пепельнице – под лампой вспыхнули рубины на тонких бледных пальцах – и сказал, откашлявшись:

– Да уж… Дело за малым – найти Спасителя.

– То, что Создатель обделил тебя умом, это еще полбеды, – перебил его Магистр. – Тебе, Рыжий, не хватает веры, а это поистине губительно. Говори, Кунра.

Кунра обвел взглядом всех присутствующих и срывающимся от волнения голосом произнес:

– Спаситель на пути в город. Через час он будет здесь.

Впечатлительный Пророчивший, схватившись за голову, умчался из комнаты. Магистр, стараясь не выдать свое волнение, обратился к Рыжему, сидевшему с открытым от удивления ртом, и Кунре:

– Приготовьте, всё, что нужно, и свяжитесь с остальными. Идите.

Глава 7

Марту уже начала забавлять эта игра под названием «Угадай, где ты завтра проснешься». Куда же теперь ее занесло? Точнее, занесли, судя по разговору:

– Кого они нам привели? Похоже, что Космический Разум решил пошутить над нами. Боюсь, Кунра, нам придется объясняться перед Магистром.

– Может, мы ошиблись в расчетах? – сказал кто-то придушенным шепотом. – Да нет же, смотри, Рыжий, – знак на том самом месте, как указано в манускрипте.

Марта почувствовала, как коснулись ее правой ноги повыше колена. Какой еще знак? Кроме небольшого шрама, похожего на ромб, ничего там не было, а вот откуда этот шрам, она, хоть убей, не помнила.

– «И когда иссякнет Одо и с неба будет семь дней и семь ночей лить огненный дождь, Спаситель из рода Человеческого разбудит Великого Гвирда Духа Хеликса… Спасителя узнаете по знаку, подобному цветку рамондии, и будет он на пядь выше правого колена его». Все совпадает. Если у тебя есть еще один человек в запасе с таким же знаком, я и спорить не буду, – проворчал Кунра.

– Просто я ожидал увидеть нечто другое…

– Достаточно этого бреда, – сказала Марта и села на деревянной лавке, стоявшей посреди темной, сырой и холодной комнаты.

Перед Мартой стояли двое: небольшого роста старичок с живыми черными глазками в странном темно-синем одеянии и с синим же колпаком на голове, из-под которого выбивались седые космы, и богемного вида тип с гривой ярко-рыжих курчавых волос до пояса, одетый в шелковый халат. Рыжий сморщил свой тонкий длинный нос и шепнул старичку:

– Вы еще повозитесь с этой девчонкой.

Старичок покосился на Рыжего и обратился к Марте:

– Приветствуем тебя, Спаситель! Ты устал, скитаясь и ожидая своего часа в коридорах времени, и твой гнев оправдан. Но скоро мы освободим твою душу из заточения бренной плоти, и ты будешь свободен в обретении дальнейшего пути к Бесконечному Блаженству Вечной Мудрости!

– Ты чего несешь, звездочет?! Ты кто такой вообще?

– Нельзя спорить с волей Создателя! – задабривающе проворковал старичок, приближаясь к Марте. – Тебя избрали Небеса.

– Кунра, хватит болтать, ведем ее к Магистру, он разберется.

Марта изо всех сил толкнула обладателя синего колпака и рванулась к двери. Рыжий схватил ее сзади, но не удержал, и она, вывернувшись, двинула его локтем в живот.

За дверью никого не было.

Арка.

Поворот.

Лестница.

Узкие и частые ступени не были рассчитаны на стремительное бегство. Марта упала, и, пролетев кубарем несколько метров, оказалась на освещенной факелами площадке.

Бежать становилось все труднее, словно бежишь по колено в воде. Пришлось перейти на шаг. Тут непонятно почему она свернула налево, туда, где слышался топот и приглушенные крики.

«Куда я иду? Почему туда?» – вяло шевельнулись ее мысли.

Она пыталась сопротивляться, но тело ее уже не слушалось. Она шла на голоса, почти ничего не видя перед собой – только серый туман и какие-то радужные пятна в глазах. Чьи-то руки схватили ее без лишней вежливости и повели в ярко освещенный зал вроде тронного, судя по высокому резному креслу красного дерева и восседающему на нем мужику с черной бородой и тяжелым взглядом. Рядом с ним стояли уже знакомые старичок и Рыжий. Марта обернулась, чтобы увидеть, кто же ее привел. Никого…

«Мистика», – подумала она.

– Совершенно верно, – согласился бородатый мужик. – Высший Разум не преминет случаем обнаружить наше ничтожество – мой скудный мозг никак не может понять, почему на такую ответственную миссию выбрали такой глупый тело-носитель. Неужели ты и правда надеялась скрыться?

Марта молчала, а мужик продолжал, обратившись к старичку:

– Кунра, разве может разумное существо пытаться сбежать из Хеликса, этой цитадели магических сил?

– Что с нее взять, Магистр, если она – человек, – заключил старичок, потирая бок.

– Отпустите меня.

Магистр хрипло засмеялся:

– Не для того мы ждали столько лет, чтобы теперь отпускать тебя. Да и куда тебе идти? Кто тебя ждет? Ты должна обливаться слезами благодарности от того, что твоя никчемная жизнь сможет послужить кому-то благом.

«А ведь он прав… Ради чего жить? Всё суета, – подумала Марта, глядя на сытую ряху Магистра. Накатывало странное чувство покорности, которое, впрочем, быстро исчезло. – Тьфу ты… Да что это я, в самом деле?»

Магистр помрачнел.

– Уведите её. Рыжий, присмотри…

Марту сопроводили (на этот раз без колдовских штучек) туда, откуда она пыталась удрать. Рыжий усадил ее на лавку, сам приземлился в кресло-качалку, закрывавшую доступ к выходу. Он вынул из кармана пилочку для ногтей и занялся маникюром. Молчали минут пять. Первой заговорила Марта:

– Где я?

Рыжий поднял на нее глаза, потом опустил, потом снова поднял и, наконец, ответил:

– В Хеликсе.

– Хеликс – это что?

– Хеликс – это город. Подземный.

– Так я еще в Аду?

Рыжий всплеснул руками:

– А что, это похоже на Рай?

«Да и на Ад это, в общем-то, не очень похоже, – подумала Марта. – Если сравнивать с тем, что я видела». Время здесь словно остановилось: никаких признаков технологического безумия.

– Нам это ни к чему, – читая ее мысли, сказал Рыжий и подул на пальцы. Осмотрел их, прикрыв один глаз, удовлетворился результатом, и принялся за другую руку. – Мы не спорим с природой, не нарушаем хрупкость ее систем, воплощая в жизнь свои безумные эгоцентричные помыслы, не истощаем ее своими надуманными потребностями, как дойную корову. Мы с ней на «Вы». А за это природа раскрывает наш собственный потенциал. Каждый из нас в этом мире имеет такой запас внутренних ресурсов, что даже, в общем, страшно подумать… Короче, большой запас.

– Но при чем тут я?

– При том, что наше мнение разделяют далеко не все. Мир на грани экологической катастрофы. И если природа взбунтуется и захочет поставить обидчиков на место, никакой членский билет партии любителей природы не поможет. Всем достанется.

– Ну и?

– Ну и пора очистить землю от неблагодарного балласта! Уничтожить их всех своими силами мы не сможем. Но зато в нашей воле призвать того, кто сможет это сделать. С твоей помощью. Подробностей не скажу. Ни к чему тебе это.

Рыжий положил пилку обратно в карман и вздохнул, как после тяжелой работы. Марта прислонилась к холодной каменной стене и вдруг спросила:

– А как вы меня тащили сюда? Я ничего не помню.

– Это настойка скополии карниолийской. С добавлениями и заклинаниями. Тебя заставили ее выпить.

«А что с Эло? Или он тоже в этой компании?» – подумала Марта.

– Проблемный оказался гражданин. Еле втроем успокоили, – поежился Рыжий.

Вспомнилась ему и ваза, разбитая о голову одного из хеликсийцев, и сломанная челюсть другого.

– И с чего вы взяли, что я смогу разбудить этого вашего Духа Гвирда или как там его…

Рыжий погрозил пальцем:

– Не произноси его имя всуе! Так записано в Книге Судеб.

– Ты что, ее видел? Книгу Судеб?

– Слишком много вопросов. Твой знак на ноге…

– Да обыкновенный шрам! Упала где-то, вот и все, – перебила его Марта.

– Ничего не бывает просто так, – задумчиво возразил Рыжий, наматывая локон на палец. – Твой разум не в состоянии постичь сложность и совершенство задумки Создателя, в которой каждому отведена своя роль.

– Ну и в чем эта задумка? – зло спросила Марта. Бредовая безысходность ситуации бесила и наводила тоску.

– Не нам судить об этом, – многозначительно ответил Рыжий и прислушался. – Пора приготовить тебя для очищения. Иди за мной.

Миновав несколько залов, они вышли к небольшой купальне. Там их встретили две огромные хеликсийки.

Марта рядом с ними выглядела хилым подростком:

«Снежные бабы…»

– Это жрицы.

– Вы меня что, топить будете?

– Мыть, – кратко, но ёмко ответил Рыжий и удалился, отдав распоряжения жрицам на каком-то птичьем языке.

Глава 8

– Эло, как ты не поймёшь, что твоё молчание не выход из положения! Если я буду знать правду, я смогу тебе помочь.

Эло посмотрел на Мамочку. Забота об окружающих была в генах выращиваемых руководителей, и в её честности можно было не сомневаться.

«Хорошая ты тётя, и глаза у тебя добрые, но…» – подумал Эло и сказал:

– Ерунда.

– Что хотели от тебя эти, из Хеликса?

– Я не знаю, откуда они и что они хотели.

– Где человек, Эло?

– Какой человек?

– Да тот, из-за которого вся эта бодяга!

«Я и сам бы хотел знать, где Марта, – про себя согласился Эло. – Хотя, вероятней всего, что в Хеликсе. Эти доморощенные колдуны не стали бы работать на кого-то другого. Но зачем она им?»

– Послушай, сегодня тебя переводят на райскую территорию. Это очень опасно, Эло.

Эло молчал.

– Тебя опознали, когда ты вошёл вчера в Дверь в Четвёртой Лаборатории.

– Кто опознал?

– Райский контроль. Ты же знаешь, что они тоже мониторят.

– И что? Как вошёл, так и вышел, – пожал плечами Эло. – Это не запрещено.

– Очень смешно. Ты вернулся не один.

Эло начал терять терпение:

– На то, чтобы узнать, кто я, с кем я был, куда я отправился, а я мог и в другой мир завернуть, кроме Земли, и законно ли это перемещение, потребовалось бы гораздо больше времени. А если всё это фикция? Подстава? Провокация? Я не собираюсь оправдываться за то, что я, возможно, и не совершал!

Эло попытался пошевелить затёкшими руками, привязанными к спинке стула. Захотелось прилечь: голова кружилась, и ныли синяки после ночного визита. Да и атмосфера в Серой Зоне была не из приятных – вечные сумерки, горячий и влажный, облепляющий лёгкие воздух. Но дальше Серой Зоны было ещё хуже. Дальше был Рай с его вечным Солнцем, которое не только максимально благотворно влияло на показатели урожайности, но и сжигало кожу адских жителей – от света она покрывалась волдырями и расползалась, как желе. А жить без кожи, пока что не удавалось никому. Но райское Солнце губило не потому, что было райским, а потому, что было солнцем. На Земле была та же проблема. Только последние лет тридцать стали использовать специально выращенную искусственную кожу для защиты командированных к людям – сверхтонкую, по виду неотличимую от настоящей, одеваемую очень плотно на всё тело. Правда, надевать приходилось по частям и потом с ювелирным изяществом маскировать швы и терпеть и другие неудобства, связанные с её использованием, пока непреодолимые, в том числе и приём медикаментов (далеко не безвредных) и всего лишь семнадцатимесячный срок ее службы. Последнюю проблему решили, создавая заранее напарника-близнеца для посменной работы на Земле, на случай длительных экспериментов.

Над дверью зажглась красная лампочка, и прозвучал противный короткий гудок.

– Меня выгоняют, – грустно улыбнулась Мамочка и направилась к выходу. – Мы ещё увидимся.

Эло остался один, если не считать четырёх видеокамер, следивших за ним.

«Может, им язык показать? – Эло позабавила эта мысль, но он вовремя остановился. – Они уверяли, что на время посещений звук отключают, но что-то не верю я вам. Ой, не верю… Так что будем ждать и молчать».

 Глава 9

Файдер стоял на холме, с которого открывался вид, вызвавший бы при других обстоятельствах вздох умиления. Пастельные призрачно-нереальные краски ландшафта словно были замешенные на предрассветной дымке. Казалось, ещё немного, и появится огненный край солнечного диска, и прогонит мрак, и вспыхнет белым золотом над полями и курганами…

«Умиляться будем потом, – подумал Файдер спускаясь. – Вот та груда камней, похоже, главные ворота».

Странные каменные балки были единственной уцелевшей наземной частью Хеликса. Отсюда уходили ступени в подземелье. Подбадривая самого себя, Файдер осторожно шёл вниз по ступеням. Никаких признаков жизни. Странно…

Но вот замаячил огонёк, потом другой, и вскоре вся лестница стала освещена. Природу источников света выяснить не удалось.

«Наверняка не без магических наворотов, – подумал Файдер, не переставая удивляться отсутствию каких-либо живых существ. – Вымерли они, что ли? Ну да, надейся! Наверное, у них общее собрание».

Вдруг послышались шаги. Файдер вжался в стену. Мимо пробежал кто-то из местных, а потом и целая толпа пробежала в ту же сторону, туда, где слышался глухой ритмичный звук.

«Похоже, у них действительно собрание, – подумал Файдер. – Но вы уж как-нибудь без меня».

– Ошибаешься, студент!

Файдер обернулся и замер. В воздухе перед ним висела голова – счастливая и лысая.

– Тебя уже ждут, – сказала голова. – Никто не сможет обвинить нас в негостеприимстве! Мы рады уделить внимание каждому, кто посетит наш чудный город!

«Ну, приехали!» – только и успел подумать Файдер. Стены вокруг него стали раздвигаться, отдаляться и покрываться мелкой волной, помутилось в глазах и пришлось зажмуриться. Открыв глаза, он оказался в толпе галдящих хеликсийцев. Вдали возвышалось нечто вроде трибуны, а за ней огромная статуя какого-то существа, похожего на смесь волка и крокодила, сжимающего в передних лапах большой плоский камень, служивший алтарём. На трибуну вышел Магистр. Все замолчали.

– Время пришло, – пробасил он, – время пришло! Пора освободить этот мир от сеющих разрушения и хаос неблагодарных сынов его! Пора разбудить Великого Гвирда Духа Хеликса! И мы разбудим его кровью Спасителя нашего, посланца Земли!

Тут ударили в огромный медный диск и вывели Марту, еле живую после обряда очищения, который состоял в том, что её несколько часов окуривали какой-то дрянью, и положили её на алтарь.

Кто-то, не выдержав напряжения, грохнулся в обморок.

– О Великий Гвирд, – заорал Магистр, подняв магический жертвенный нож. – Дух…

– Я здесь! – раздался вдруг голос невероятной силы. – Ты звал меня?

– Как? – прошептал взмокший Магистр.

Стоявший рядом с Магистром Кунра со стоном сполз по стене.

– Я здесь! – повторил голос.

И тут с потолка начало спускаться какое-то чёрное облако, перешедшее в небольшой смерч.

Смерч, добравшись до трибуны, явил миру Великого Духа Хеликса.

Файдер остолбенел:

– Это же Дикс!

И правда, Великий Гвирд выглядел как кот, поразительно похожий на Дикса.

– Да, это я. Дружище, иди сюда, а то тебя там совсем затёрли, – голос кота звучал уже не так сокрушительно, но всё равно достаточно убедительно, чтобы толпа шарахнулась в сторону, пропуская Файдера.

Магистр, всё ещё стоя с поднятым ножом, прохрипел:

– О Великий, мы же хотели разбудить тебя…

– Да я и не спал, – ответил Дикс, почёсываясь.

– Почему же ты покинул этот город?

– Да надоело всё! Гвирд, иди туда! Гвирд, иди сюда! Уничтожь этих, воскреси тех!

Дикс запрыгнул на Марту и аккуратно по ней прошёлся, что-то бормоча. Постепенно Марта начала розоветь и возвращаться к жизни.

– Но ведь было пророчество! – не унимался Магистр. – Как же Книга Судеб?

Дикс внимательно посмотрел на Магистра.

– Книга? Пророчество? А позвольте-ка взглянуть…

Коту быстренько предоставили Книгу, и  Кунра с трясущимися руками нашёл нужную страницу:

– Вот! Вот! Великий Дух! Убедись сам! У Спасителя знак, подобный цветку рамондии… Вон там, у … этой … на ноге!

Дикс нахмурил свои кошачьи бровки и почти уткнулся носом в текст. После чего он расправил бровки и разочарованно и с укором посмотрел на окружающих:

– Господа, ну что же вы… Ну что же в самом деле… Какая невнимательность, господа! Вот же белым по-чёрному написано: "…спасителя узнаете по знаку, подобному цветку артензии". Вот артензия – прекрасный цветок о восьми остроконечных лепестках, – Дикс постучал пальчиком по картинке, чуть ниже текста.  – А то, что вы узрели на ноге нашей прекрасной Марты – это… это, извините меня, туз бубей какой-то!

Колдуны растерянно переглянулись и боязливо взяли Книгу. Кунра при этом испуганно тряс бородой  и причитал:

– Не было тут никакой артензии, Магистр! Вы же сами видели!

Рыжий победно задрал свой длинный нос:

– Я же говорил, что она – никакой не Спаситель.

Магистр, прокрутив какую-то мысль, обратился к толпе:

– Братья и сестры! Дух Хеликса вернулся к нам, как вы могли видеть! После своего путешествия ему необходимо отдохнуть и набраться сил! А мы обязаны устроить в его честь достойный приём!  Идите и готовьтесь, нас ждёт Великий Шабаш, братья и сестры!

Братья и сестры удалились. Понурый Магистр теребил чётки и с претензией смотрел на кота.

– Ты убил меня, Гвирд…

– Да ла-а-а-адно вам! Не получилось в этот раз – получится в другой! Найдёте вы своего Спасителя. Книги не врут! – хитро сказал Дикс, потом обеспокоенно добавил:  – У тебя нездоровый вид, Магистр! У меня кое-что есть для тебя.

В лапах у кота появилась бутылка, тёмного, почти чёрного, вина:

– Припас для ритуалов, – подмигнул кот.  – Пойдёмте, господа, посидим, поболтаем, расскажете мне про своё житьё-бытьё… Давненько я у вас не был!

Озвученные котом перспективы были приняты с явным энтузиазмом, колдуны засуетились:

– Изволь, Великий Дух!

Меж тем Дикс, повернувшись к Файдеру и Марте быстро прошептал:

– Бегите отсюда! Бегите!

***

Но бежать у Марты не получилось. После всех приготовлений к её освобождению от бренного тела, сил у неё совершенно не осталось. Едва выйдя наружу, за ворота Хеликса,  она остановилась.

– Придётся ещё до машины топать, сюда не проедешь, – сказал Файдер, оборачиваясь на Марту. – Ты идёшь?

Она – в каком-то холщовом обгрызке, в синяках и босиком… Её пробирало от холода, она только молча дрожала, смотрела на чёрта и ждала помощи. Бесспорно, он ей ничего не должен, но почему бы внеземному мужчине не совершить мужской поступок – помочь женщине? Да хотя бы руку подать, чтобы она не полетела вниз с этих скользких от мороси камней…

Но так думала Марта.

 А вот Файдер так не думал. Разумеется, он оценил ситуацию и теперь чувствовал себя на краю моральной пропасти, в которую эта малявка предлагает ему шагнуть.

Надо всего лишь помочь женщине.

Помочь?! Женщине?! Да в своём ли вы уме?..

Файдер выдал матерную тираду, подошёл к Марте и поднял её на руки, как ребёнка.

…Он шёл, и ему вслед кивали белые, никогда не видевшие солнца, маки. Марта притихла. Ей было странно ощущать себя в таком положении, в ее голове даже вспыхнули какие-то детские воспоминания… В тоже время ей было удивительно спокойно. И даже тепло – с  одного бока.

– Я думала, что вы холодные… Ну, что кожа у вас холодная, руки…

– Кто это "вы"? Страдающие вегето-сосудистой дистонией? Я к таким не отношусь.

– Нет, ну вы – в смысле нечисть всякая.

– Я тебя сейчас оземь шваркну, –  невозмутимо пообещал Файдер. – Нечисть…

Смутившись оттого, что ляпнула лишнее, Марта опустила взгляд на залитую лунным светом степную траву, которая быстро ложилась под ноги, того, чей сердца стук она слышала сейчас. И стучало это сердце чуть быстрее обычного. Она не  видела его лица, – лица на котором проскользнула быстрая, как падающая звезда, и легкая, как тень, загадочная улыбка.

Глава 10

Каменные чёрные стены и темнота… если не считать слабый свет от маленького монитора, в котором Эло мог видеть сам себя и всю комнату, в которой находился. Съемка  ночного видения делала всё серым, но позволяла ориентироваться в пространстве.

Эло  был в Раю.

Здесь он будет ждать, пока его вызовут для очередного допроса. Предыдущие допросы в Серой Зоне для вопрошающих успехом не увенчались – он от всего отпирался, отнекивался, или просто молчал. Но никто, конечно же, не собирается оставить его в покое – таких резонансных, показательных процессов давно уже не было. А почему бы и не наказать злодея за нарушение закона? Даже если вина его не будет доказана, он виновен по сути своей, ибо рождён в Аду. Он сам –  есть тьма, и темны его помыслы, и душа его мертва…

Эло прилёг на лавку у стены, никаких кроватей,  да и вообще мебели в комнате не было. В дальнем углу на полу лежал небольшой грязный матрас, прикрытый не менее грязной, рваной фуфайкой.

Фуфайка пошевелилась и харкнула.

 Эло вздрогнул. Он был уверен, что находится в комнате один. Из-под фуфайки нарисовался голый по пояс дед, который теперь сидел на матрасе в белых бриджах, в позе лотоса и тянул с закрытыми глазами: "…о-о-о-о-ммм".  Его тело было худым, но не дряблым. На смуглом безволосом торсе просматривались рельефные мышцы, седая, с желтизной, кудрявая шевелюра ниже плеч… Всё лицо его было изрезано глубокими морщинами, а может, и шрамами. Он поднял тёмные веки: яркие, синие, как море, молодые глаза. Всевидящие, неморгающие очи смотрели сквозь Эло.

– Ты думал о том, зачем ты здесь? – спросил дед.

Тот ответил с паузой и неохотой:

– Допроса жду.

– Я знаю, почему ты здесь. Я спрашиваю, зачем ты здесь? Какова твоя цель?

– Цель? Уж точно моей целью не было  тут оказаться!

– Неужели?

Эло нервно дёрнулся не ответив.

Дед продолжал:

– Ты  знал это ещё до того, как впервые увидел её. Эту девушку.

Эло злился на себя, не понимая, как прекратить этот разговор.

– Я не думал о плохом. Всё могло проиграться и без последствий.

– Легкомыслие? Слабоумие?

– Я просто рискнул. Вот и всё.

Дед опустил веки и снова погрузился в нирвану. А Эло прошиб холодный пот – до него только сейчас дошло, что этот дед просто-напросто раскручивает его на признание, а в комнате, конечно же, микрофоны, которые всё пишут.

– Нас никто не слышит, – дед снова заговорил. – Ты даже сам себя не слышишь. Ради чего ты рискнул, сынок?

Сынок задумался.

– Ради эксперимента. Это наука…  Психосоматика, физика, биохимия… Ты вряд ли поймёшь… Я хочу продлить им жизнь.

– Кому?

– Всем. Нам, людям, всем, кому смогу.

Дед, тихонько и плавно покачиваясь под только ему слышимые ритмы, спросил:

– Исцеление?

– Нет… Скорее – своевременная диагностика.

– Это благородно, – оценил дед, сложил молельно ладони и сделал долгий шумный выдох.

Резкий скрежет двери прервал беседу, и  голос из динамика вызвал Эло. Он шёл на допрос в сопровождении высокого крылатого красавца. В правой руке  красавец держал электрошокер.

Эло завели в пустую мрачную комнату, в которой напрягало наличие, пусть маленького, но  окна в потолке, из которого ровным столбом, в пол, падал солнечный свет.

В полуметре от этого столба стоял металлический стул, на котором теперь сидел Эло, стараясь как можно дальше отодвинуться от края, близкого к столбу. Красавец пошарил по бокам Эло, завёл его руки за спину и  щёлкнул наручниками.

– Это для вашей же безопасности. Сидите спокойно.

Перед Эло стояла настоящая Фемида – ангел с прекрасным лицом, на котором было всё: ум, строгость, доброта, великодушие, справедливость…

– Вы знаете, в чем вас обвиняют? – спросила Фемида, от голоса которой промчался мороз по коже.

– Нет.

– Вы похитили Человека. Женщину. Против её воли.  Вы вступили с ней в контакт, не имея на то прав и полномочий. Вы признаёте свою вину?

Сталью уставших глаз Эло с вызовом смотрел на Фемиду:

– Нет.

Окно медленно расширилось, а столб превратился в настоящий поток света, ниспадающий с потолка. Поток, несущий гибель едва касался плеча Эло, но он чувствовал, как густеет его кровь, как отекают и тяжелеют руки и ноги, как невыносимо тянет уже покрасневшую и воспалённую кожу на плече.

– Вы признаёте свою вину? – повторила Фемида.

– Нет.

Фемида еще какие-то мгновения смотрела на Эло, а после подала знак, и пыточное окно закрылось. Исчез и свет.

– Только что Марта подписала признательные показания: она сама вас вызвала, будучи на Земле, но, не имея достаточного опыта в управлении своей силой, ошиблась и провалилась в портал вслед за вами, – голос Фемиды в темноте уже был гораздо мягче.

Эло плохо соображал:

– Порталы?.. Показания?..

– С вас сняты все обвинения, – пояснила Фемида. – Вы свободны. Скоро вы сможете вернуться. В Ад.

Все немногие силы Эло неожиданно для себя, потратил на то, чтобы задать возникший ни к месту вопрос:

– А за что здесь этот старик?

– Какой старик?

– Тот, что со мной в комнате был. До того, как меня сюда привели.

– Это помещение для одиночного содержания. Там не было никого, кроме вас, – Фемида коснулась  всё ещё вспухшей руки Эло, после чего кожа вновь стала приобретать нормальный вид. – Вам показалось.

 Глава 11

Яркие огни вечноночного города весело подмигивали Марте.  Но отчего-то было грустно. Совсем недавно она злилась на Эло и Файдера до нервных припадков, а потом к злости добавилась ещё и тревога, и ещё куча каких-то чувств, которые она даже не успела осмыслить. А теперь ещё и эта грусть…

Немного ещё чумной после Рая, Эло вышел на балкон к Марте, и стал рядом, явно собираясь что-то сказать.

– Ты как? – спросила Марта.

– Нормально… Слушай, я хотел… сказать… это… спасибо, в общем. Ты меня спасла.

– Эта ваша чёртова бюрократия творит чудеса, – тонко улыбнулась Марта. –  Одна бумажка чуть не сгубила тебя, другая – спасла. Какое наказание тебе грозило?

– Не знаю…  Это не важно. Я бы просто не дожил до суда, – Эло спрятал в карманы вдруг задрожавшие руки. – Как ты согласилась взять всё  на себя?

Марта пожала плечами:

– Согласилась как-то. Нас с Файдером перехватили на въезде в город,  и под вежливым конвоем сопроводили в администрацию. Что-то объясняли, я не помню уже… Сказали, что ничего преступного в моих действиях по этим признаниям не будет, и никаких наказаний для меня не предусмотрено. Интересно, а часто у вас в портал выпадают после "вызова"?

– Я о таком не слышал! – Эло засмеялся. – Да и вообще, понятия не имею, кого вы там, на Земле вызываете… Но, раз такое имеет место быть, значит, ты – не первая.

Дзынькнул телефон  – пришло сообщение от Файдера:

– Ого! Там какая-то движуха в нашей Лаборатории! Все приборы с ума сходят! Похоже… похоже, будет внеплановое открытие Двери… Это очень, очень странно… Высшие силы сегодня, видать, на тебя работают… Идём! Там на месте разберёмся!

***

В центре куба из бронированного стекла стояла Марта. Напротив неё, за стеклом – Эло. Несмотря на толщину стенок куба, слышимость была отличная.

– Через пять минут будешь дома, –  он говорил тихо, оборачиваясь на небольшую группу товарищей в белых халатах, которые тоже участвовали в происходящем. – Мне тут Файдер рассказал, что тип, который контролировал камеры наблюдения ещё и в Хеликс похаживал. Он продал информацию о нас хеликсийцам.

– А почему он сразу не поднял шум, когда увидел, как ты меня в телегу грузишь?

– Тогда бы тайна превратилась в городскую новость, а на таком уже не заработаешь.

– Две минуты! – крикнул кто-то из товарищей.

Марта проскользнула взглядом по белым халатам, ища Файдера, но его нигде не было.

Эло как будто бы понял её взгляд:

– Только что был здесь… Не знаю… ушёл куда-то… Может, и хорошо, что ушёл, а то сказал бы тебе на прощание гадость какую-нибудь. Что-то он был не в духе…

– Минута!

Эло показалось, что как будто сейчас надо сказать что-то очень важное, что успеешь сказать за минуту или не успеешь и за всю жизнь…

В стеклянном кубе появился светящийся шар, который с треском стал расти и вытягиваться.

– Тебе туда, – кивнул Эло.

Марта подошла ближе к шару и почувствовала, как ее затягивает эта искрящаяся пустота. Шаг и всё…

– Марта! – вдруг крикнул Эло.

– Что? – обернулась она.

Ещё секунда и…

– Не плюй через левое плечо!

Часть вторая

Глава 1

Плохо болеть в жару. Зимой забраться под одеяло с чашкой горячего чая с малиной даже приятно. Но летом простуда совсем ни к чему: идешь как в полусне – горло болит, глаза слезятся, изнутри на уши давит, а снаружи давит жара. Нападают маленькие пыльные смерчи, и тополиный пух облепляет, стоит лишь спуститься с крыльца подъезда, и преследует тебя в любой точке города.

…Закатное солнце дарит надежду на прохладу, и вечером в автобусе уже не так жарко, схлынула основная масса трудящихся, и уже есть выбор, где примостить свое уставшее тело. Желтый свет ламп на крыше внутри автобуса усыпляет и делает пассажиров смиренными и страшными, как восковые фигуры.

Марта прижалась горячим лбом к прохладному стеклу автобусного окна и стала изучать попутный народ. За окном рассмотреть что-либо уже не было никакой возможности. Освещенный центр города уже проехали, а впереди только спальные районы с улицами темными, как Критские лабиринты. Взгляд Марты скользнул по пассажирам и тут задержался на типе, стоявшем наискосок от нее.

Это выглядело как неудачный фотомонтаж, словно фигура его была вырезана из другой реальности и вклеена в эту. Тени на лице от падающего сверху света не было совершенно. Напротив, казалось, что он был освещен равномерно со всех сторон каким-то белым холодным светом. Нереальное создание без тени и возраста ростом выше среднего. Ясно было только то, что это, скорее всего, не девочка. Не отбрасывающий тени мальчик чуть сменил позу и вздохнул. Марте показалось, что она не слышала в этот момент ничего – ни шума мотора, ни бубнения пассажиров, ничего, кроме этого вздоха.

Тут двери распахнулись, впуская очередную порцию народа. Крашенная в малиновый цвет немолодая дама с огромной ниткой пластмассовых бус на шее обвела орлиным взором автобус, оценила обстановку, прицелилась и радостно заголосила: «Вон свободное место хорошее, пойдем, Любаша!» Малиновая бабушка уверенно направилась к стоящему бестеневому мальчику, ведя за собой подружку. Казалось, что они просто его не видели, как будто его и не было.

Загадочный мальчик только еще раз вздохнул и отошел в сторону, ища глазами, где бы пристроиться. И тут он увидел Марту. Остановился на секунду и вцепился в нее взглядом, как радостный клещ. Ей стало жутко. Как будто и не было никого, кроме них двоих, в этом пыльном автобусе со стонущими амортизаторами.

В чехарде мыслей Марта успела понять, что она не может рассмотреть его лицо. Как говорят, «что-то неуловимое было в его лице». В этом лице неуловимо было все. Тут Марту слегка толкнули в бок, и она обернулась.

«Прсстите…» – пьяненькое джинсовое нечто попыталось присоседиться рядом на сиденье. Соседствовать Марте не хотелось, и она встала, продвигаясь к выходу. Скоро ее остановка, можно и постоять немного. Она осторожно посмотрела в сторону, где только что стоял странный бестеневой тип. Никого. Исчез.

Пора выходить. А сердце колотится пульсом в ушах.

И в голове ни одной мысли. Страшно.

Почему?

Непонятно.

Непонятно, потому и страшно.

Ну, вот и приехали. Родные потемки приняли ее из чрева автобуса. Редкие магазины, проливающие свет на жизнь района, доверия не внушали. Стены, заборы, дворы, тьма, тихий свет из окон, снова тьма…

Дрожащими руками Марта достала ключи, – бесконечное пиликанье домофона и… о Господи, наконец-то… Дверь открылась, и Марта, успев обернуться назад: «никого…», облегченно вздохнула и поспешила к лифту. Не работает. Замечательно. Пешком на восьмой этаж. Не беда – даже полезно.

Пролет, еще один.

Краем глаза Марта заметила, как кто-то промелькнул на этаже ниже от нее. В ушах грохнул пульс, и перед глазами вспыхнули разноцветные круги. Марта поняла, что паникует, но почему-то быстрее подниматься не стала. За ней идут. Это точно. Секунды застыли в ожидании. Время натянулось струной и зазвенело в самой верхней октаве.

Кто-то коснулся ее руки. Почему она не закричала в этот момент, не известно. Она медленно и с жутким для этой ситуации спокойствием обернулась и уставилась на стоящего напротив нее человека. Но привычный тесный полутемный подъезд стал вдруг широким и ярко освещенным. Лестница, где с трудом могли разминуться двое, стены, потолок, все ушло от своих обычных размеров и имело неясные очертания, как будто видишь все через воду. На Марту смотрел тот самый загадочный мальчик из автобуса. И странное дело – расстояние до него определить было невозможно – то ли близко он, то ли далеко.

Внезапно все искажения прекратились. Марта за эти секунды успела испугаться, удивиться и, когда подъезд снова принял привычные очертания, испугалась снова. Перед Мартой стоял некто уже совершенно обычного человеческого вида, со всеми полагающимися тенями. Незнакомец коснулся плеча Марты и сказал:

– Тихо, не кричи только. Я думал это как-то поаккуратней сделать, ну, встречу нашу. Но как в автобусе тебя увидел – потерял всякую осторожность. Марта…

Он вдруг замолчал. Видимо, пытаясь убедиться, что в широко открытых глазах Марты еще теплится разум.

– Ты кто? – спросила она каким-то придушенным голосом. Почему-то очень захотелось пить.

На серьезном лице незнакомца растянулась улыбка. Точнее, даже не улыбка, а неровная ухмылка на одну сторону.

И прорезал кожу штрих морщинки у глаз, такой знакомый, такой…

– Файдер, – выдохнула Марта и в один миг вспотела.

Файдер спустил ухмылку с лица:

– Мы что, так и будем тут стоять? Я надеюсь, ты меня пустишь к себе, а то я не в силах уже через стены проходить.

Марта молча пошла к своей двери, слушая абсолютную тишину в голове.

Уже дома она сделала два бессмысленных круга по гостиной, на третьем круге Файдер поймал ее за руку.

– Сядь!

Марта подумала, что если время в их мире идет так же как и в земном, тогда ему, этому существу в мятой пыльной футболке и со ссадинами на руках, должно быть лет… двадцать восемь… или около, но почему-то было ощущение, как будто рядом с тобой древний артефакт, которому миллионы лет и который, наверное, видел ещё рождение Вселенной…

Она села на стул, зарывшись в длинные каштановые волосы руками, и, наконец, произнесла:

– Зачем.

В ее голосе даже не слышался вопрос.

– Зачем. Ко мне.

Файдер внимательно на нее посмотрел, ничего не сказал и сел в углу гостиной, откинувшись к стене. И только сейчас почувствовал, как он устал. Хотел что-то сказать, но закашлялся и закрыл глаза руками, растирая лоб. Потом, не отрывая рук от лица, произнес:

– Я трое суток к тебе добирался. Дверь далековато открылась. Ночью, конечно, шел. Ты же помнишь – нам на солнце нельзя.

– А днем? Где был?

– Да где придется. Эту ночь ехал в поезде, вообще… – тут Файдер постарался подобрать синоним к крутившемуся в голове ругательству, – неудачно. Меня не видит никто – это хорошо, но лежать в пустом купе долго не пришлось, через две станции заняли. И всё. Согласно купленным билетам места для меня ни в одном вагоне не оказалось. Ехал в тамбуре. Сидел, лежал. Спать невозможно – пол холодный… трясет… все время кто-то толчется, курит…

Слова Файдера снова перехватил кашель. Говорить совсем не хотелось, но он понимал, что еще многое придется объяснить.

– Пришлось в параллельный мир идти, Двери с прямым выходом к вам не было. Мир-то параллельный, но близкий к вашему. Я физически всё ощущаю – предметы, температуру, давление, боль. Если сосредоточиться, можно ненадолго из этого измерения выпадать, ну, выходить, и проходить сквозь стены. Но эти маневры на крайний случай.

В этот момент Марта начала понимать важную деталь в речах Файдера. Понимание это наползало, как грозовая туча.

– Подожди-ка. Так ты где сейчас?! В нашем мире?

– Нет. Я же говорю: в параллельном!

– А почему я тебя вижу? Ведь я же вижу тебя!

– Видишь, – согласился Файдер. Он смотрел на нее, подперев подбородок рукой, и его длинные девчачьи ресницы совсем не гармонировали с тяжелым рентгеновским взглядом. – Видишь и слышишь. Я вот не пойму только, почему это тебя до сих пор удивляет. Ты же всегда видела больше, чем среднестатистический гражданин. Ну, может быть, после того Перехода эта способность усилилась.

Тут Файдер потянулся, поморщившись, помотал головой и деловито произнес, смотря куда-то в район люстры на потолке:

– Короче, Марта, мне нужно забрать тебя ненадолго. Я думаю, это не доставит тебе большого беспокойства…

Марта резко поднялась и вышла, не говоря ни слова. Потом тут же вернулась с блестящими от слез глазами. Она встала в дверном проеме и медленно заговорила, ударяя ладонью по дверному косяку, словно вбивая в него каждое слово.

– Да ты… Ты хоть знаешь, что это такое – видеть больше, чем обычные люди?! Уже пять лет прошло, и вот ты появляешься и заявляешь, что я должна куда-то идти, потому что кому-то это нужно. А ты знаешь, как я жила все это время?! Я пыталась все забыть, и мне это почти удалось. Я уже почти поверила в то, что я как будто нормальный обычный человек. И зачем я вам? Что, опять чей-то мир спасать по чьей-то бредовой идее? Я не хочу, слышишь? Не хочу!

Файдер на протяжении ее монолога пару раз опускал глаза на раскрасневшуюся Марту, а потом снова поднимал их к люстре, изучая взглядом завитки на плафоне. Потом прервал это важное занятие и спросил с совершенно искренним удивлением:

– Почему? Почему ты не хочешь? Что тебя здесь держит, в самом-то деле? К тому же ты вернешься обратно – при удачном завершении нашего мероприятия, – Файдер смотрел на Марту сонным взором. – Да, кстати, глупо открещиваться от своих способностей, если они есть. Хотя, в данном случае, я пришел к тебе не потому, что ты можешь видеть зеленых человечков в зеленой комнате…

Файдер поднялся и подошел к Марте.

– Слушай, у нас не было времени искать другого подходящего человека – с устойчивой психикой… А тебя мы уже знаем.

Марта задыхалась – злое отчаяние и обида душили спазмами и даже не давали слезам пролиться как следует.

– Да пошли вы все! – она махнула рукой в сторону Файдера, но не рассчитала и случайно задела его рукой по лицу. Свежезаточенный маникюр оставил розовую полоску на его щеке. Следующая секунда – и Марта, стукнувшись затылком о стену, охнула и оказалась прижатой в углу прихожей. Некоторое время они только молча шумно дышали в полумраке, как влюбленная парочка. Рука Файдера медленно двигалась вверх по бедру Марты, по животу, застывшей груди и остановилась на шее, зажав ее двумя пальцами. Он наклонился к ней близко-близко и задушевно прошептал:

– Нас учили, как держать колбу на опытах… двумя пальцами… за горлышко – очень-очень осторожно. Иначе дрогнет рука и весь эксперимент насмарку… а то и пораниться можно осколками.

Файдер, не убирая руки с шеи Марты, прикоснулся губами к ее лбу:

– Надо же, горячий какой. Может, ты заболела? Может, это какой-нибудь злой вирус, очумевший от жары?

Марта оцепенела от страха.

– Нет, Марта, я тебя обрадую – это не вирус. Просто так бывает, когда объект долго изучают по прямому контакту. Достаточно долго, чтобы простить этому объекту истеричные выходки.

Файдер отпустил Марту.

– А почему ты здесь? Эло ведь тоже в этом участвует?

– Конечно, участвует. Но он остался там и будет контролировать наше с тобой возвращение. А я здесь, потому что… ну, мы решили, что каждый будет делать то, что получается у него лучше. Я буду терпеть неудобства, жару и людей, а он будет сидеть в лаборатории, выедая глазами мониторы и датчики.

Марта подошла к раковине и умылась.

– Ты есть хочешь? – спросила она как-то по-домашнему.

Файдер отрицательно мотнул головой.

– Хочу. Но не буду.

– Так ты что, три дня уже ничего не ел?

– Мне без спецподготовки вашу еду есть нельзя. Вот тебе нашу – можно, потому что она у нас, как бы это сказать… безопасная для здоровья. За три дня ничего не случится, а вот если я отравлюсь тут у вас, откачивать меня долго придется.

– Ну, как хочешь. Слушай, а мне же в понедельник на работу…

Файдер засмеялся:

– Ты что? Мир в опасности, а ты про работу! Ладно, все будет хорошо… Что мы тебе больничный не организуем, что ли? Тоже мне проблема – земную бумажку соорудить! – Файдер зевнул и потер за ухом. – Короче, я спать пошел.

Марта налила себе чашку кофе, но задумалась и вылила ее в раковину. Потом заглянула в комнату – Файдер спал сном младенца, занимая всю её кровать.

– Замечательно, – прошептала Марта. – Сумасшедший дом какой-то…

Она тихонько взяла из шкафа домашние вещи и поплелась в ванную.

Глава 2

Раннее летнее солнышко уже раскидало желтые квадраты на полу и потолке, и по лучикам-дорожкам чинно плыли редкие, казавшиеся серебристыми пылинки. В сонной тишине слышны были только часы, стоявшие на журнальном столике, которые отмеряли время маленькими равными кусочками.

Неясное чувство беспокойства, протирающееся сквозь сон, набирало силу и становилось уже вполне ощутимой болью. Файдер приоткрыл глаза и увидел расплывающееся красное пятно на руке: солнечный зайчик, пригревшийся там, действовал как кислота. Он отдернул руку и быстро сел, еще не совсем соображая, что происходит. Закружилась голова. Прилив горячей волны оглушил на время: отдаваясь звоном в ушах, она потом откатилась куда-то в ноги и тут же вылилась через кожу уже какой-то ледяной испариной.

Чуть придя в себя, Файдер пошел в ванную и несколько минут сидел под холодным душем. Замерз, но полегчало. Он внимательно осмотрел руку – осталась только сосудистая сеточка, которая постепенно бледнела. Потом поднял с кафельного пола свои штаны, порылся в их множественных карманных недрах и достал небольшой тюбик, с каким-то синим гелем.

– Если мне не изменяет память, его хватит на сутки. Использовать его надо в крайнем случае, потому что хватит тут только на один раз, если с ног до головы мазать, как положено. Я думаю, сейчас этот самый случай. Сегодня отсидеться до ночи уже не получится, – Файдер поговорил сам с собой и принялся аккуратно втирать гель в кожу.

Бормотание соседского телевизора за стеной нарушило безмятежную тишину, повизгивая рекламными роликами. Где-то наверху заухала музыка, загудел пылесос. Утро большого дома сбежало по лестнице собачьим лаем во двор, пугая голубей.

Марта открыла глаза – на полу перед ней сидел Файдер и с любопытством смотрел на нее.

Марта, смутившись, натянула на голые плечи сползшую за ночь простыню, которой она укрывалась, и хрипловато, со сна спросила:

– Ты чего?

На лице Файдера, напротив, никаких признаков смущения не обнаружилось, он продолжал в упор ее рассматривать и честно ответил:

– Да ничего. Смотрю на тебя, – он вдруг провел пальцем по ее ноге и сделал научный вывод: – Бритые.

Файдер, видимо, в очередной раз убедился в несовершенстве человеческих существ.

Марта только сейчас заметила, что после лишенного удобств путешествия никакой трехдневной щетины на щеках Файдера не было.

– У нас в организме с рождения нет ничего такого, от чего бы мы из поколения в поколение избавлялись. Кому нужна потом, например, борода лопатой, тот делает себе определенную инъекцию…

Марта оторопело его перебила:

– Слушай, нельзя так девушек рассматривать. Да еще и за ноги трогать. Это неприлично.

Файдер удивленно на нее посмотрел, нахмурился слегка, что-то припоминая.

– А! Точно. Это у вас называется стыд, – он прищурился, но с места не сдвинулся. Появилась ехидная улыбочка, которая растягивалась всё шире. Потом поднялся и спросил уже почти серьезно: – Что я должен сделать? Выйти? Ладно, ты предупреждай, если что. Все эти ваши нравственные сложности и не упомнишь.

Глава 3

Несколько часов спустя они были уже за пределами города, в месте, знакомом Марте по слухам и газетным статьям, но бывать ей здесь не приходилось. Да и зачем? Эти выжженные солнцем холмы прятали в своих недрах тайны, открывать которые совсем не хотелось.

– Я слышала про эти катакомбы, – сказала Марта, недоверчиво глядя на Файдера.

Тот театрально удивился:

– Надо же! И что говорят?

– Слушай, Файдер, я туда не пойду. Ничего хорошего про эти места не пишут. Чертовщина там какая-то.

– Угу, чертовщина. Она самая.

Файдер чуть наклонился к ней, посмотрел озабоченно прямо ей в глаза и пощелкал перед ними пальцами, проверяя, очевидно, на вменяемость:

– Как слышно? Прием! Мы вообще-то с тобой в Ад отправляемся. Глупо обращать внимание на всяких одичавших архаичных монстров.

Марта скрестила руки на груди и недружелюбно на него посмотрела.

– Так все-таки там что-то есть? И мы вроде как в гости к нему идем? Я надеюсь, ты знаешь, что делаешь, иначе…

– Иначе что? – Файдер покачал головой. – Марта, времени нет на разговоры. Ты лучше помоги мне разгрести это.

Он встал на колени возле куста ежевики и начал отбрасывать в сторону камни и ветки, которые лежали на крутом склоне обычной неинтересной кучей. Марта, вздохнув, принялась помогать.

– И что мы делаем?

– Расчищаем вход.

– Понятно. Вход куда?

– Внутрь.

Столь исчерпывающий ответ Марту не успокоил, но дальше расспрашивать она не стала.

– Я мог бы перетащить тебя сквозь все эти камни и не морочить себе голову, но тогда у меня не хватит сил для нашего главного Перехода, – сказал Файдер. Колючки и веточки разнообразной флоры царапали руки, вездесущие муравьи тоже вели себя неприветливо, норовя укусить. – Придется очень крепко тебя держать, чтобы не занесло куда не надо.

Наконец вход в подземелье был расчищен настолько, что в него можно было протиснуться. Файдер пошел первым, Марта за ним. Они пробирались почти ползком метров пять, пока свет снаружи хоть немного был виден. Далее сделали крутой поворот и оказались в абсолютной тьме, но проход стал шире, и можно было встать в полный рост. Глаза, постепенно привыкнув к темноте, уже различали стены, что-то вроде колонн в центре и несколько чернеющих проходов на противоположной стороне.

– А откуда тут свет? – удивилась Марта. Можно было различить рельеф на стенах, какие-то надписи, рисунки. – Интересно, что тут написано?

– Не знаю, и мне не интересно, – Файдер поморщился, глядя, как пробежало что-то, похожее на большую мокрицу. – И откуда свет, я не знаю. Пусть это ваши краеведы выясняют. Краеведы-экстремалы… Ладно, пошли дальше, – он показал на крайний правый проход.

Шли осторожно, изредка перебрасываясь фразами и отгоняя шутками напряженность, которая цеплялась своими острыми коготками за душу.

Они дошли до большого зала: идти можно было по дорожке шириной пару десятков сантиметров, потому как далее мерцала черным агатом вода. Взявшийся откуда-то легкий ветерок чуть взъерошил водную гладь и принес с собой запах. Очень нехороший запах.

– Как в зверинце, – Марта машинально зажала нос.

– Тихо! – Файдер без шуток взял ее за руку. – Ни звука. И дыши как можно реже. А лучше вообще не дыши. Нам надо пройти мимо без приключений.

Вдруг у кого-то из них из-под ног вывернулся камешек и со звонким хлюпаньем упал в воду. Оба вздрогнули.

– Тьфу ты! – Файдер хотел плюнуть ему вслед, но просто тихо выругался.

Он вовремя вспомнил, что для того, кого они не хотят беспокоить, плевок будет как приманка, на которую он не замедлит среагировать. То, что Файдер был в несколько другом мире, его бы не спасло. Обитающий здесь монстр мог существовать во многих измерениях и не брезговал никем и ничем, будь то заблудшая земная коза или сказочный тролль. Каменный берег был весь в шрамах – следы от когтей за сотни лет оставили глубокие следы, когда он выбирался наружу, ища жертву в мрачных лабиринтах. Иногда, в прохладный дождливый день, он мог позволить себе полежать под сводом какой-нибудь пещерки, ведущей в суетливую земную реальность. Положив клыкастую чешуйчатую морду на лапы, наблюдал за пасущимися неподалеку коровами, терпеливо ожидая, когда какая-нибудь из них, отбившаяся от стада, подойдет поближе.

…Чёрное озеро осталось позади.

Марта и Файдер остановились. Перед ними была дверь. Самая обычная, с фигурной кованой ручкой и замочной скважиной. Файдер, казалось, был озадачен:

– Очень хорошо. Просто замечательно. И когда ее тут поставили? – недовольно спросил он у двери.

Дверь молчала.

– Эти полоумные адепты с их собственническими фантазиями!.. – он пнул дверь ногой, что не произвело, естественно, никакого эффекта. – Короче, там за этой дверью выход в другие миры. Вроде как многодорожечный портал. Им многие пользуются, хотя он и не безопасный. Это вроде как эскалатор, где каждая ступенька увозит тебя в одно из множества измерений и состояний. Надо только точно знать, когда появится нужная тебе ступенька. Работает он, правда, в одну сторону, но зато всегда есть возможность попасть куда надо и не ждать месяцами. Во всяком случае, так нам рассказывали. Так вот, недалеко от этого портала обосновались какие-то сектанты, не знаю, откуда они взялись. Ходят в дурацких шмотках, машут какими-то манускриптами, утверждают, что это их территория, что все им, видите ли, мешают.

Файдер замолчал, глядя в пол, и соображал, что теперь делать. Дверь, конечно же, обычной не была. Наверняка эти сектанты еще и забор энергетический соорудили, тогда просто так через нее не пройдешь, да еще и вдвоем! Но других вариантов нет, надо жертвовать своими силами.

– Отойди-ка в сторону, – попросил он Марту, а сам уперся руками в стену и закрыл глаза. Его ладони вспыхнули каким-то электрическим голубоватым светом, что-то невидимое толкнуло Марту, заставив сделать еще один шаг назад. И тут каменные стены, пол – все стало покрываться, уже знакомой, рябью. Изумленная Марта смотрела на Файдера: он то растворялся в воздухе, то появлялся снова, черты его лица стирались и искажались до неузнаваемости, совсем как вчера на лестничной площадке, где он ее догнал.

Он убрал одну руку от стены и протянул ее Марте:

«Пойдем!»

Ей показалось, что голос прозвучал у нее в голове. Она послушно взяла Файдера за руку – пальцы ударило током. Она сделала шаг в зыбкое пространство перед ней и сжала зубы от боли.

Еще шаг, и она у самой стены.

И опять голос: «Глаза закрой!»

Она успела сделать это до того, как миллионы маленьких огненных иголочек вонзились в кожу, раздирая ее.

«Не останавливайся!»

Марта продолжала насаживать свое тело на раскаленные иглы, уже не думая о том, когда этот кошмар закончится.

Но кошмар закончился.

Марта огляделась – железная дверь была уже у них за спиной.

– Я что, через стену прошла? – она изумленно спросила у побледневшего Файдера, который присел отдышаться.

– Ну, точнее, я тебя через нее протащил, – устало ответил он. И, не вставая, махнул рукой левее того места, где они находились. – Вон там – портал. Сейчас, если кто-нибудь через него пройдет, ты увидишь. – Файдер посмотрел на часы. – Так… до ближайшей нужной нам ступеньки четыре минуты семнадцать секунд.

Вдруг рванул воздух и бросил в глаза песчинки, и на том месте, где указал Файдер, со свистом вылетел из-под земли светящийся цилиндр метра полтора шириной. Из него вышло существо в светлой одежде, с миловидным лицом и остроконечными ушами.