Читать книгу Здравствуй, Гоша - Вика Беляева - Страница 1

Только осень наступит, как сразу же уроки, уроки, уроки. Вот и сегодня , 1 сентября на дворе, учебный год начаться не успел, а Марина Васильевна говорит:

– 4 “А”, вы, наверное, соскучились по учебникам и занятиям? По глазам вижу – соскучились! От каникул тоже устать можно. Лучший отдых – смена деятельности. Что ж, тогда приступаем, врываемся в учебный год весело, с огоньком. Впереди нас ждет много нового и интересного.

Я разочарованно вздыхаю, отвечаю:

– 1 сентября, все-таки, праздник. Кто же в праздники учится? Вот и вы нарядная сегодня, даже бусы красивые надели. Это все в честь Дня Знаний, настроение такое первосентябрьское. Врываться никуда не хочется.

Марина Васильевна хитро так подмигивает, бусы поправляет:

– Гоша, ты не переживай. Сегодня, в порядке исключения, мы будем просто делиться воспоминаниями. Как будто все мы – добрые друзья, которые наконец-то встретились после трех месяцев разлуки. Можно будет отвечать прямо с места.

Только один помощник у доски мне, все же, понадобится.

Кто готов?

Данька руку тянет:

– Я готов!

Марина Васильевна кивает, кудрявые волосы на плечах в такт подпрыгивают:

– Здорово, когда есть добровольцы. Проходи, Даня. Бери маркер и пиши тему нашего сегодняшнего урока. Звучит она так: “Как я провел лето”.

Я ухмыляюсь. Значит, все-таки, не разговор приятелей намечается, а самый обыкновенный урок. Вот так и знал!

Данька поднимается, с важным видом подходит к доске, пыхтит, пишет. Марина Васильевна к нам повернулась, говорит:

– А теперь пусть каждый по очереди расскажет о самых ярких событиях прошедших летних дней.

Данька заканчивает выводить буквы, к своей парте довольный возвращается.

А я слышу, как кто-то рядом хохочет. Прямо в голос.

В сторону Артема гляжу, а он от смеха за живот держится. Мне пальцем на доску показывает.

Я взгляд перевожу, читаю. Первое сентября. Тема урока: “Как я подвел лето”.

Все ребята замечают, что Данька лето подвел. Такой гогот по классу бежит, что Марина Васильевна от удивления чуть очки на стол не роняет. Хорошо, что они у нее на специальном шнурке держатся. Потом к доске поворачивается, интересуется :

– Даня, ну-ка прочти вслух, что ты такое, рассмешившее класс, написал.

Данька брови хмурит, носом шмыгает, обиженно отвечает:

– Подумаешь, ошибся человек, а все сразу хи-хи да ха-ха. Позабыл кое-какие буквы за лето. Отдыхал от знаний. Ничего страшного, у меня целый учебный год впереди. Ворвусь, наверстаю.

Встает, исправляет “подвел лето” на “провел лето” и между делом говорит:

– У меня оно, ну лето, в смысле, между прочим, прекрасно прошло. Я к бабушке с дедушкой на отдых в деревню “Березовка” отправился. Хорошо там, слов нет. Река Донка. В огороде малины и смородины пруд пруди. Вкуснота! Собака Тобик с меня ростом, тоже ягоды любит, особенно крыжовник. Я Тобика дрессировал. Даже гавкать научил как надо.

Темка спрашивает:

– Значит, до встречи с тобой, с гавканьем у него проблемы были? Тебе надо объявление на Авито разместить: “Учу собак лаять. Как надо”. А то чего одному только Тобику повезло? Пусть как можно больше братьев наших меньших учится у тебя лаю.

Марина Васильевна тоже удивилась:

– Впервые слышу, чтобы человек учил собаку гавкать. Удивительные события с тобой приключались в деревне.

Данька снова брови насупил, объясняет:

– Что здесь удивительного? Я ж вам объясняю, учил как правильно голос подавать. По команде. А это, между прочим, целая наука. Дрессировка. Я все по книге делал. В интернете ролики специальные смотрел. Теперь Тобик слушает команды. Скажешь ему сидеть – сидит, скажешь ему голос – гавкает.

А еще я каждый день катался по округе на настоящей лошади Пржевальского.

Я затылок чешу, спрашиваю:

– А этот самый Пржевальский в курсе был, что ты на его лошади ездишь? Не возражал?

Данька вздыхает, рукой машет в мою сторону, мол, что с меня зять. Отвечает:

– Ничего-то ты, Гоша, не понимаешь в скакунах. Лошадь Пржевальского – это порода такая. Животное в честь одного путешественника назвали. И кататься на ней, между прочим, трудно, а я научился. А еще ухаживал, кормил, мыл…

Артем добавляет:

– Стриг, брил.

Данька нос морщит:

– Ничего смешного. Я даже копыта чистить научился. Да-да. Это еще сложнее, чем кататься. Там в копытах чего только не отыщешь – грязь, камешки. Я один раз нашел старинную монету.

Я говорю:

– Так это у тебя, Данька, не лошадь Пржевальского, а целое Серебряное копытце было во владении. Можно было озолотиться или осеребриться. Разбогатеть, короче.

Данька хихикает. Начинает про дедову мини конюшню рассказывать.

Марина Васильевна говорит:

– Чудеса да и только, Данил. Ведь лошадь Пржевальского – дикое животное. На нем с опаской едет и опытный скакун. Как у тебя смелости и опыта хватило?

Артем вздыхает:

– Так и знал, что Данька нам с этой кобылой лапшу на уши навешивает.

Данька хмурится, сопит:

– Ничего я не навешиваю. Дед у меня не просто какой-то обыкновенный дед. Он по лошадям спец. Берейтором по профессии раньше работал.

Брейтор – это такой человек, который дрессирует лошадь. Учит ее слушать ездока, отрабатывает всякие упражнения в седле, команды понимать. Даже самые строптивые лошадки после моего деда становились покладистыми. А Геркулес – это так лошадь Пржевальского зовут, и подавно. Это он раньше непоседой был, а сейчас уже такой же пенсионер, как мой дедуля, только лошадиный. Его с конюшни списали и дед его к себе забрал. Они теперь не просто друзья, родные души. Вот и меня Геркулес, наверное, внуком своим считать стал. Ни разу не взбрыкнул. Да я и сам так полюбил его, что теперь хочу на конюшне работать. Может и выйдет, когда подросту. Пока меня брать туда отказались, сказали, что детский труд у нас в стране запрещен. Теперь жду, когда паспорт получу.

Я говорю:

– Круто, Данька. Молодец ты. Получается, что у вас там конь с именем и фамилией – Геркулес Пржевальский. Звучит. Я вот теперь тоже хочу хоть одним глазком на эту мини конюшню домашнюю глянуть.

Данька довольно улыбается:

– Будешь себя хорошо вести, возьму с собой. Артема не возьму, он Фома неверующий.

Темка руки как для молитвы складывает лодочками, к подбородку приближает, глаза жалобными делает, пищит:

– О, великий конюх Данька, прости меня, Фому неверующего. Я больше не буду. Ради Геркулеса Пржевальского сжалься.

Класс смеется, Марина Васильевна улыбается. Данька пытается быть суровым, но то и дело улыбка прорывается, рукой машет в сторону Артема:

– Да ну тебя.

Темка перестает дурачится. Серьезно говорит:

– Данька, ну не обижайся. Ведь правда, фантастическое у тебя лето, с таким Тобиком, с такой лошадью, с таким дедом.

Марина Васильевна тоже добавляет:

– Согласна с ребятами, Данил. Удивительное у тебя лето вышло. Можно сказать, удалось на славу – природа, ягоды, дрессировки четырехлапого товарища, катание на лошади. Настоящая, насыщенная жизнь. О таком отдыхе и сочинение прекрасное выйти может. Подумай. Наверняка, с лошадью у вас разные приключения происходили. Спасибо, что поделился воспоминаниями с классом. Теперь об отдыхе остальных узнаем.

Данька довольный. Уже как ни в чем не бывало с Темкой болтает о Геркулесе. Рассказывает, как на коня правильно садиться надо, как в седле держаться.

Каждый из одноклассников после Данькиного рассказа руку тянет, о своих событиях каникул желает рассказать.

Марина Васильевна замечает, что один Вовка Ильин в окно глядит и зевает. Интересуется у него:

– А ты о чьем отдыхе задумался, Владимир?

Он зевать перестает, говорит с важным видом:

– Об отдыхе семейства усатых думаю. Куда их всех унесло?

Сегодня по дороге в школу ни одной уличной кошки не видел. А по весне они тут и там крутились, мурлыкали, за моими бутербродами с колбасой регулярно охотились.

Может, они с приходом осени тоже, как птицы, в теплые края, на зимовку улетают?

Еще думаю, может быть, где-то в этих самых краях растут колбасные и сосисочные деревья. Ну, специально для кошек, чтоб им не голодать, если все мыши в норы попрятались. Тогда кошки на такие деревья прыг и живут прямо там, горя не знают. В каком-нибудь затерянном лесу на юге.

Марина Васильевна замирает, а мы нет. Смех, да и только. Хотя я тоже на минуту задумываюсь. От дерева с котлетами и пирожками, я бы не отказался.

Вот интересно, если бы такие деревья и в правду росли, когда бы они урожай давали?

Тоже летом или круглый год? Были бы у них листья, или, для удобства, сразу по соседству росли укроп, петрушка, салат и огурцы. Это ведь все трава. И огурец тоже трава, хотя его все овощем считают.

Почему, интересно, ученые, еще не вывели такие деревья? Удобно ведь. И не только кошкам. Людям тоже не помешают в хозяйстве. Вот так идешь домой усталый со школы или там, с работы. А в огороде котлетное или сардельковое дерево. Да еще кусты с копченой колбасой и чебуреками там и тут. Нарвал в тарелку сколько надо – ешь и отдыхай. Красота!

От таких аппетитных мыслей меня отвлекает громкий вопрос Марины Васильевны. Она его Вовсе адресует:

– Владимир, позволь полюбопытствовать, а при чем здесь кошки?

Я вздыхаю. От таких мыслей классных из-за урока отвлекаться приходится. Ладонь под левое ухо подкладываю, опираюсь на нее, чтобы за партой сидеть удобнее было. На Ильина взгляд перевожу.

Он нос чешет, на Марину Васильевну поглядывает, понимает, что про кошек зря рассказывать начал. Не по теме. Начинает про себя рассказывать.

Еще как интересно. Я даже руку из-под уха убираю, чтобы слышать обоими ушами лучше было.

А Вовка вспоминает, как на вертолете с отцом летал, тундру своими глазами видел, оленей гладил, солью угощал. Для них это лучше и вкуснее, чем для людей конфеты с пирожными.

Отец у Ильина самый настоящий пилот. Этим летом впервые взял Вовку с собой в полет. Кроме Вовки в вертолете еще народ был. Не абы кто. Научная экспедиция летела искать останки редких и вымерших давным-давно животных.

На вертолете вместе с учеными-палеонтологами перевозили специальную технику, снаряжение, оборудование. Вот после этого полета у Вовки и появились всякие исследовательские идеи. Про кошек, например. Он рассказал, что один ученый-биолог ему в вертолете поведал, что у кошек случается такая мутация. Аномалия иначе говоря, то есть то, чего быть не должно. У мурчащих созданий могут вырасти самые настоящие крылья. Такие кошки встречаются по всему мире. Не часто, конечно, но все же, чудеса!

Их даже прозвали крылатыми ангелами. Живут себе живут, а потом у них ни с того, ни с сего начинают расти крылья.

Потому ученые с интересом исследуют тех животных, которые уже не живут в современной природе. Возможно, у крылатых кошек имелись такие же предки, например, крылатые львы. Не зря же их изображения встречаются на старинных монетах, рисунках и скульптурах. Вовка когда рассказывал нам все это, как будто бы сам себя ученым чувствовал. Прямо, не Ильин, а Дарвин. Говорит: “Я теперь тоже буду за всем животным миром наблюдать. Вот, за кошками начал, теперь и до мамонтов дойду!”

Я говорю:

– Они ж вымерли давным-давно. Или ты их среди крылатых кошек найти планируешь?

Вовка руки разводит, загадочно выдает:

– Как знать? Один палеонтолог, с фамилией Лыков, по секрету сказал мне, что сейчас наука близка к тому, чтобы мамонтов возродить. Их ДНК из вечной мерзлоты достали. Теперь дело за малым. Тем более, что и мамонты, и слоны произошли от одних предков. Надо будет в наш зоопарк сходить, поглядеть, нет ли там, случайно, возродившегося мамонта. Может, и у слонов тоже аномалия случилась. Вполне возможно. Вон, климат теплеет, и не такое возможно. Как бы динозавры на землю не вернулись.

А вообще, я решил, что тоже потом палеонтологом стану. Буду изучать животный мир прошлого.

Мы рты открыли от такой истории. Интересно жуть как.

Наперебой стали Вовку расспрашивать об ученых, о кошках с крыльями, о мамонтах и полете с отцом. Целая тундра с вертолета и под ногами – мечта, честное слово!

Темка тоже удивил. Его раньше ни за что в воду не затянуть было. Хоть в речку, хоть в бассейн.

Уж как я пытался. День Рождения в аквапарке отмечал. Красота – купайся, не хочу. Темка так и сказал: “Не хочу!”

Целый день на шезлонге просидел с биноклем. Как будто он спасатель или контролер. Мы с Данькой и с горок скатиться успели, и на бульбах полежать. Ну, когда вода как из гейзера бьет, а ты на ней, как на матрасе, подпрыгиваешь. Приятно очень.

Родители нас из воды только мороженым выманили. Артем же сидел нога за ногу, сок из трубочки потягивал, изучал остальных. Все почему? А потому, что Темка плавать не умел и воды побаивался. Его ни жилетом, ни надувным кругом не затянуть было. Даже на роднике, где воды-то по пояс – ноги помочит и все, пузом к веру, загорает.

А тут сообщает, что он летом плавать учился. Не абы где, на Средиземном море в Турции. Говорит: “Я теперь и с аквалангом могу нырять, и на спине плаваю хоть бы что!” Это он пока родители солнечные ванны принимали с инструктором по плаванию занимался. Теперь, говорит, с водой на ты.

А еще Артем со всей семьей по древним развалинам бродил. Фотографий и видео с красивыми местами в телефоне теперь столько, что память забита. Вот это отдых, я понимаю.

Андрей Петров в горы поднимался, почти как настоящий альпинист. Хотя, самые настоящие альпинисты его старшие братья. Вместе с ними он жил с в палатках, рубил дрова, добывал чистую, родниковую воду, готовил из тушенки и макарон обеды. Даже гитарные аккорды разучил и песни пел у костра под звездным небом.

Ленка Лесовая ездила с тетей в Санкт-Петербург на белые ночи и разведение мостов глядеть. Эрмитаж посетила, кунцкамеру. Это музеи такие.

Саша с дядькой рыбалил, катер чинил, на мотоцикле катался. Дядька у него настоящий рокер. В группе играет на барабанах. Сашке тоже разрешил выступить на сцене. Ну как выступить, несколько раз бахнуть по тарелкам барабанными палочками. Но Сашка утверждал, что это очень сложно и ответственно. Надо знать, когда ударить и с какой силой. Все-таки музыка! Я говорю:

– Значит, Сашка, теперь тебе все будет по барабану!

Он засмеялся и остальные тоже.

О своем отдыхе Ирка Копылова тоже поведала классу. Она вообще умеет рассказывать, не зря отличница. Так вот, Ирка все лето путешествовала по стране на корабле. Не абы каком – белоснежном, круизном лайнере. Я такие только в кино видел, а Ирка в натуральную величину. У нее отец настоящий капитан. Даже в школу в форме приходит.

Вот Ирка все три месяца каникул на палубе и провела. Не только на палубе, конечно, в портах разных городов. Они в какой-нибудь город приплывали, или, как Ирка говорит, приходили (так у моряков положено говорить), останавливались на несколько дней. Пассажиры сходили на берег, изучали местные достопримечательности. А по вечерам у них на корабле концерты всякие устраивали. Еще там библиотека имелась, кинозал и даже шезлонги, чтобы сидеть и на воду глядеть. Мечта, а не каникулы.

Каждый так интересно провел лето, что мне про свое рассказывать расхотелось. Я даже Темке шепнул: “Вот бы Марина Васильевна забыла меня спросить. Не охота болтать. Не о чем”.

Он глаза так вытаращил, что они у него чуть не вывались. Конечно, где ему меня понять. Вон и остальные очередь занимать стали, чтобы о том, как провели лето сообщить. Им не терпеться, им есть о чем остальным сообщить.

Нет, ну правда, вот что мне после них рассказывать?

В самом начале лета заболела моя бабушка. Сильно. Я слышал, как знакомый врач, дядя Женя, маме в коридоре тихо сказал: “Может и обойдется, но готовьтесь к самому худшему”.

Как будто к этому самому худшему можно так просто взять и подготовиться.

Почему вообще люди, особенно старые, болеть должны? Несправедливо. У них, можно сказать, жизнь только начинается. Вначале детьми были, после детского сада в школу пошли учится, потом в институт, потом работать стали. Тут жениться пора пришла и детей воспитывать. Еле-еле пенсии дождались, чтоб зажить свободно, наконец-то. А тут старость от куда не возьмись подкралась со своими болезнями несчастными.

Столько в мире всяких ученых, каких-то вымерших мамонтов изучают. А вот они – живые пенсионеры, их изучать надо. Когда уже эти исследователи придумают прививки от болезней. От старости тоже можно, заодно, изобрести вакцину, чтобы с началом пенсии молодеть. Ведь, чем моложе человек, тем меньше у него этих всяких болезней.

А так бы – вышел на пенсию, прививку от старости сделал и снова молодой, здоровый, отдыхай в свое удовольствие, жизни радуйся. Такие мысли мою голову теперь занимать стали.

В общем, бабушку из деревни к нам, в город, папа на машине привез. Ее почти сразу же в больницу направили. Операцию сделали и держать там стали. Дядя Женя сказал, чтобы на ноги поставить.

Маме и папе пришлось каждый день с бабушкой по очереди в палате сидеть. Отпуск сам собой отменился. Кому нужен отпуск, когда “самое худшее” с бабушкой может произойти.

Папа мне сказал:

– Ну что, Георгий, теперь ты в доме главный. Порядок сможешь поддерживать? Все хозяйство на тебе. Сам понимаешь.

Соглашаюсь, понимаю. А чего мне не смочь, в самом деле? Я и подметать умею, и яичницу жарить могу, и посуду мою, если припечет и чистых тарелок не найти. Даже компот сливовый варить научился. Теперь в этом деле профи.

Когда бабушку из больницы выписали, я стал ухаживать за ней – завтраками и обедами кормить, следить, чтобы она вовремя лекарства принимала, давление мерила. Да много чего еще.

Мне кажется, я до этого лета столько времени с ней никогда не еще проводил. И не говорил с ней тоже столько никогда.

Я бабушке рассказал такое, что даже маме с папой не рассказывал. Про друзей школьных Даньку и Артема. Про то, как мне Ирка понравилась, а я ей признаваться не хотел и вместо чего-то хорошего жвачку к учебнику по чтению прилепил. Она так расстроилась, когда это заметила, что забыла стихотворение. Марина Васильевна ее к доске вызвала, а Ирка только первое предложение произнесла и стала, как вкопанная. А потом говорил: “Не помню дальше”. А Марина Васильевна взяла ее учебник с парты, чтобы подать, напомнить Ирке текст. Тогда заметила, что он в жвачке. С удивлением глянула на Копылову, положила учебник обратно. Двойку ей не поставила, но очень выразительно и тяжело вздохнула, что уж лучше бы поставила.

Еще и Темка добавил не к месту: “Ну ты даешь Ирка. То же мне, отличница, пример для остальных. А на самом деле…У тебя что жвачки прямо из книги вырабатываются или изнутри?”

И все захохотали в классе, кроме меня, Ирки и Марины Васильевны.

Она тоже решила, что это Копылова жвачку жевала на перемене и к книге прилепила. Сказала ей, нахмурив брови: “Вот уж от кого-кого, Ирина, а от тебя я такого не ожидала. Жду стихотворения и бережного отношения к учебникам”.

А Ирка точно догадалась, что эта нелепая затея моих рук дело. Во-первых, я рядом сижу, а во-вторых ее учебник посмотреть брал. Якобы, сравнивал с моим, якобы в нем по другому задания расположены.

Догадалась, а меня не выдала. Просто пискнула в ответ учительнице: “Хорошо”.

Мне тогда впервые от своих глупых затей стыдно стало. Я прям почувствовал этот самый стыд. Противный он, тягучий, как остывший кисель. Лучше бы уж Ирка на меня пожаловалась. Меня б Марина Васильевна отругала, да и дело с концами.

А так, целый день я мучился от этого стыда. Что с ним делать – не уходил никуда. Данька с Артемом меня и так и эдак веселили, а все не то. Гляну, как Ирка мою мятную жвачку с картонной обложки соскребает и уши гореть начинают.

Ничего лучше, чем тихонечко, незаметно для нее, поменять Иркин учебник на свой я не придумал.

Извиниться за сделанное так и не решился. Думаю – извинюсь, так Данька с Темкой решат, что я не понятно кто. Перед девчонкой, да еще и отличницей Копыловой прощение просить за такое пустячное дело – ерунда. Засмеют еще как. А то и, чего хуже придумают, например, что я нее влюбился.

Иркин учебник, , я в мусорник соседнего дома выбросил. Не себе же его брать. Да и всем, включая Марину Васильевну, очевидно стало бы, кто автор жвачной истории.

Без учебника оставаться тоже не дело. Пришлось достать из копилки деньги и новенький себе купить. А хотел ведь на новые наушники накопить.

С той истории прошло, наверное, недели две. Нас с Иркой в пару на репетиции концерта к 8 Марта поставили. Мы по росту подходим – я чуть выше, она чуть ниже. Я делаю вид, что мне совсем не интересно с ней в паре стоять. Молчу, движения повторяю. Она глядит, как я стараюсь шаг лево, шаг вправо делать и ни с того ни с сего шепчет:

– Гоша, это ведь ты мне учебник поменял? Ну тот, с мятной жвачкой.

Я плечами пожимаю:

– Ничего не менял.

А она улыбается:

– Там в конце простым карандашом твои имя и фамилия выведены были. Наверное, подписал, чтоб не потерять.

Делать нечего, раз все ей понятно. И я просто говорю:

– Извини меня, Ирка. Ну, что я тогда день тебе испортил.

Она кивнула. Извинила. Больше об этом не вспоминала.

Вот эту историю и много таких разных я бабушке рассказать успел за лето. Бабушка слушала и говорила:

– Чего уж, голубчик, каждый ошибиться и дурость сделать может. Главное – осознать. Не так, чтобы кто-то тебя совестить начал, а так, чтобы самому тошно от сделанного было, чтоб хотелось исправить и не наступать потом на те же грабли.

Потом, случаи из своей жизни рассказывала. Например, как у них на ферме теленок пропал, а бабушка с другими работниками решила, что это один человек украл. Потому что он из тюрьмы недавно вышел. Прямо в лицо ему стали говорить, чтобы он вернул животное. Человек этот утверждал, что не виноват, а ему не верили. После оказалось, что теленок сбежал и его одна тетка деревенская к себе забрала. Потом вернула обратно на ферму, когда всем понятно стало, что ее теленок – вовсе не ее, а фермерский. Пришлось всем прощения просить у того человека.

Бабушка еще сказала:

– Легко обидеть человека, ранить его в сердце. Потому лучше лишний раз не винить, не думать плохое, не делать. А уж если наворотил дел, найди в себе силы, покайся. Повинную голову меч не сечет. И тому, кого обидел легче станет, и свою душу освободишь. На то мы все и люди, чтобы жить, да на своих ошибках учится. Все ошибаются.

А еще, пока родители работали, мы с бабулей придумали одну игру. “Закрой глаза до картинки” называется. Правила такие – зажмуриться со всех сил и описывать, что вокруг происходит. Это почти как путешествие в другое измерение.

Вначале ничего не видно, одна темнота, а потом и белый снег, и северное сияние, и самые разные планеты летают.

Только успевай разглядывать.

Мне даже однажды смешные человечки на летающей тарелке привиделись, а бабушке маковое поле из детства.

Увлекательно и смешно, если честно. И мы с бабушкой пили компот, делились увиденным и хохотали. Все лето. Так оно и закончилось.

Хорошо закончилось, ведь бабушка поправилась и обратно в деревню уехала, потому что дед без нее совсем заскучал. Один на один с целым хозяйством кур, уток, коров. Бабушка с дедом как поженились сто лет назад, так никогда на долго не расставались. Мама говорит, что у них любовь со школьной скамьи. Бывает же!

Только когда бабушка уехала, мне чуточку одиноко стало. Без нашей игры, без наших разговоров, без бабушкиных песен и историй про деда. С ним тоже не соскучишься. Задумался я обо всем этом, умчался мыслями с урока в наше домашнее лето.

Тут слышу, Марина Васильевна ко мне обращается:

– Гоша, теперь твоя очередь рассказывать о каникулах.

Я вначале хотел что-нибудь придумать. Ну там, что почти каждый день в зоопарк ходил или в цирк.

Пусть тоже завидуют моим приключениям. Скажу, думаю, всем, что у меня тетя пуделей дрессирует, а я с ней помощником выступал где-нибудь во Франции. Все равно никак не проверить. Значит, верьте моему слову, я же вашим словам поверил.

Потом глянул на Даньку и Артема. Ну им-то зачем врать, лучшие друзья ведь? Я даже тогда про учебник, который Ирке испортил жвачкой, признался товарищам. Вот и сейчас не захотел обманывать, не смог. Какое-никакое лето, а мое! Друзья поймут, а остальные, кая разница, что подумают.

Стал классу рассказывать, как было на самом деле. Ну все-привсе – о бабушке, о компоте, о том, как сливы для него на зрелость определять научился и про игру “Закрой глаза до картинки”.

Ребята меня внимательно слушали, и никто даже не хихикнул. Темка же предложил всем тоже один разочек сыграть в эту игру. И мы сыграли. Даже Марина Васильевна. Все подтвердили, что это весело – разглядывать в темноте воображаемые чудеса.

А потом Марина Васильевна, когда я закончил, говорит:

– Хорошее лето у тебя, Гоша, выдалось, доброе, душевное. Я бы тоже хотела, хотя бы на один день, вернуться к разговорам с бабушкой. Столько в них радости и доброты. Ты молодец.

Данька с Артемом поддержали меня, закричали на перебой:

– Молодец!

– Супермолодец!

Ирка, правда, ничего не сказала, но так улыбнулась, что мне хорошо и спокойно стало. Захотелось ее тоже компотом угостить. Ничего, думаю, осенью сливы тоже бывают что надо. Наварю еще. И к бабушке с дедом на осенние каникулы обязательно поеду.