Оглавление
Викентий Вересаев. Аполлон и Дионис
I. «Рождение трагедии»
II. Священная жизнь
III. Бог счастья и силы
IV. Вокруг Эллады
V. «Лучше всего – не родиться»
VI. Бог страдания и избытка сил
VII. «Пессимизм силы»
VIII. Между двумя богами
IX. Декадент перед лицом Аполлона
X. Трагедия Ницше
XI. «Истина не есть нечто такое, что нужно найти, а есть нечто такое, что нужно создать»
XII. «Ты еси»
Отрывок из книги
Года три назад я был в Греции. Наш пароход отошел от Смирны, обогнул остров Хиос и шел через Архипелаг к Аттике. Солнце село, над морем лежали тихие, жемчужно-серые сумерки. В теплой дымке медленно вздымались и опускались тяжелые массы воды. Пароход резал волны, в обеденном зале ярко горели электрические огни, в салоне играли Шопена. Я стоял на палубе и жадно, взволнованно смотрел вдаль.
Вдруг, в нескольких саженях от борта, над волнами мелькнуло какое-то темное существо – изогнулось и бесшумно исчезло в воде. Я отчетливо различил длинное, блестящее, черное человеческое тело с рыбьим хвостом. Это был – Тритон… Да, не дельфин, а Тритон. В том волнении радости и ожидания, которое было в душе, я ясно увидел его – таинственного, темного бога морских пучин. И странный, необычный трепет пробежал по душе: он здесь! Мудрый, божественный сын Амфитриты, он, чья вещая речь звучит в смутном говоре волн, – он здесь, всего в нескольких саженях от меня. Вот опять мелькнул в воздухе темным своим телом и нырнул в волны. И море кругом вдруг стало другим – серьезным, священно-таинственным, таящим в недрах своих бога. И в мертвом говоре волн послышалась речь живая и значительная. И все кругом стало другим.
.....
Только тогда, когда мы почувствуем это основное, из душевных глубин идущее отношение древнего эллина к жизни, – тогда только нам станет понятна и его религия. Для нас станет очевидным, что не светлые его боги создавали в эллине описанное выше жизнеощущение, а, наоборот, само это жизнеощущение непрерывно рождало из себя богов. И в гомеровых поэмах мы живо ощущаем ту еще бесформенно-священную стихию, из которой как бы на наших глазах формируются боги. Амвросийная Ночь, розоперстая Заря-Эос – богини ли уже это, или только еще смутные олицетворения? Кто такая Необходимость (Ананке) – богиня или отвлечение? Вот перед нами уж совершенно бесформенная священность – домашний очаг (histia). Люди клянутся «гистией», поминают ее рядом с Зевсом, «высочайшим и лучшим из богов». Но это не богиня, это именно только священный домашний очаг. И лишь у последующих поэтов – у Гесиода и у автора гимна к Афродите – это бесформенное священное нечто формируется в богиню Гистию или Гестию (римск. Веста) – «целомудренную деву», дочь Крона и Реи.
Еще и еще раз: нет, не правы были Шиллер и Ницше, утверждая, что древний эллин радостно-светлым покровом поэзии обвивал темную, скорбную истину. Истина стояла перед ним без всякого покрова, и она сама, в подлиннейшей своей сущности, была для него божественно-светла и божественно-радостна.
.....
