Читать книгу СССР - Виктор Анатольевич Тарасов - Страница 1
ОглавлениеОт автора
Дорогой читатель!
Сборник Советских Северных Рассказов, Таймырской Геофизической Экспедиции, был задуман моим отцом. Реализован мной в 2018 году. В него вошли его устные рассказы и записки. Забавные случаи на рыбалке и охоте. Шутки друзей и товарищей.
Впервые. По истечении сорока лет. Читатель узнает о том, о чем молчит Википедия. Кто, когда и почему принял участие в Создании Таймырского Заповедника.
Сегодня, 3 декабря 2019 года. Знаменательная дата. Восьмидесяти Летний Юбилей участника событий этого сборника – Тарасова Анатолия Николаевича.
Издание книги посвящается всем Пионерам СССР и работникам Таймырской Геофизической Экспедиции. Жителям Заполярной Дудинки.
Повествование ведется от первого лица, имени моего отца – Тарасова Анатолия Николаевича. Талантливого и разностороннего Советского Гражданина и Человека. Перед сборником СССР ТГЭ, я привожу краткую биографическую справку о нем:
Тарасов Анатолий Николаевич, родился 3-го декабря 1939 года. На руднике Знаменитый, Ширинского района, Хакасской Автономной Области.
Мама, Полька – Тарасова Разалия Адамовна. В девичестве – Слишина. Отец, Русский – Тарасов Николай Гурьевич.
В 1956 году, закончил среднюю школу в поселке Копьево, Орджоникидзевского района Хакасской Автономной Области. Работал в Копьевском Леспромхозе вместесмладшим братом Валерием.
В 1961-м году, поступил в Красноярский технологический институт.
В 1963-году взял отпуск по болезни и устроился на работу в Геофизическую Экспедицию (СЕГФЭ) пос. Маклаково, Енисейского района – топографом.
В 1965-м году перебрался на работу в город Дудинку в ТГЭ геодезистом. Таймырская Геофизическая Экспедиция, которая занималась поисками перспективных структур на наличие в недрах нефти и газа.
Работал в тундре почти по всему Таймырскому полуострову. Начальником топографического отряда Геофизической партии и в Северной тайге по рекам Нижняя Тунгуска, Подкаменная Тунгуска.
Месторождения Природных Ископаемых – Ванкорское, Сузунское, Мессояхское, Соленинское и другие. Открыты с его участием.
Был почетным работником Дудинской ТГЭ. Отдал 35 лет жизни освоению Крайнего Севера. В 1994 году вышел на пенсию и переехал из Северной Дудинки в город Уяр. Умер 21 февраля 2012 года в возрасте 72 лет.
Встречи с Хозяином
Несколько десятилетий я работал геодезистом в полевых партиях Северной тайги и тундры. Сперва в СЕГФЭ – Северо-Енисейской Геофизической Экспедиции, потом в ТГЭ – Таймырской Геофизической Экспедиции.
Часто я слышал рассказы о встречах с хозяевами нашей тайги – Бурыми медведями. Несколько раз встречался сам.
Но мои встречи с ними были не так интересны, как рассказы других людей.
Жители Сибири относятся к медведю с Большим Уважением. Так – Староверы, живущие на Ангаре, до сих пор называют его – Хозяин.
Название медведя у Славянских народов в древности было – Бер. Откуда – Берлога. Логово зверя, по имени – Бер.
Современное название – Медведь, это постепенно закрепившееся в памяти народа прозвище. Медведь – мед ведает…
Однажды, мы с моим тезкой – Толиком Сыромятниковым, ушли в ангарскую тайгу, чтобы привязать к местности несколько небольших участков Магнитки.
Тезка с теодолитом, я с рейкой. Он только что успел поставить треногу и водрузить на нее теодолит. Сыромятников был удивительно спокойным парнем моего роста. Работал он с теодолитом в очках.
Вдруг, мимо нас на бешеной скорости сквозь кусты пронесся медведь. Не знаю, что ему вздумалось так спешить. То-ли напугал кто, то-ли сам за кем-то мчался. Я замер. А тезка спокойно протер платочком очки и спрашивает:
– Слышь, Анатолий, что это мимо нас пронеслось? Корова, что ли?
– Какая тебе корова в сотне километров от жилья! – взвыл я, – Нашел корову! Мишка это!
– А чего он так?
– Откуда я знаю…
Второй раз я встретился с медведем осенью на магистральной просеке. Увидели мы с ним друг друга метров за пятьдесят, потому что двигались навстречу друг другу.
У меня в руках была двустволка двенадцатого калибра, потому что я пошел искать рябчиков, зато в стволах и карманах ни единого патрона с пулями или с картечью. Только пятый, да седьмой номер дроби. Бекасинник…
Что делать?
Выстрелить?
Так бекасинником мишку только раздразнишь…
Встали мы оба столбиком и замерли. С минуту так стояли.
Потом я отвел глаза и стал медленно пятиться по визирке. Медведь тоже попятился, потом развернулся и медленно пошел прочь.
Я тоже…
О третьей встрече мне даже неловко рассказывать.
Плыли мы вверх по речке Татарке на лодке. Это приток Ангары. Километров в сорока от устья стояла база нашего отряда.
Чтобы винт Москвы не чиркал камни на мелях и перекатах, пришлось сесть на самый нос Казанки. В руках – двустволка. Которую одолжит у Старшего геодезиста нашей Рудиковской Геофизической Партии – так веселее.
Была середина июля. Жара.
Вокруг тайга с крутыми холмами, поросшими черной тайгой. Хорошо еще что движение моторки создавало ветер, который относил от нас мошку – Белоножку и неисчислимую массу ненастырных Паутов.
За очередным крутым поворотом русла совсем близко, я увидел на берегу медведя. Он стоял возле крупного валуна метрах в двадцати и расстояние быстро сокращалось.
Речка была мелкой, глубиной в том месте немногим больше полуметра.
Мишка увидел нас и поднялся на дыбы, оскалив пасть, сердито взревел.
Я выстрелил дуплетом.
Почему выстрелил?
Наверняка испугался от неожиданности, но попал.
Счастье мое, что в левом стволе был патрон с жаканом. Медведь сделал прыжок в сторону от берега и свалился, забился в конвульсиях.
– Мать твою! – ругнулся сидевший в корме старший геодезист нашей партии Морозов, – Так и заикой стать можно!
Подождав, пока конвульсии перестанут бить тело медведя и перезарядив ружье, мы вылезли из лодки. Осторожно подошли к медведю. Морозов присмотрелся и разочарованно сплюнул.
– Вот невезение-то!
Действительно. Медведь был небольшим, да к тому же каким-то облезлым. Все его тело украшали свежие раны с запекшейся кровью и гноем. Шерсть свисала с боков колтунами и клочьями.
Видно, крепко попало в драке с другим медведем и раны загноились. Да и пахло от него плохо.
Как ты хочешь, Владимирыч, но я снимать шкуру не буду! – заявил я.
Морозов некоторое время глядел на меня, потом хмыкнул – Заставил бы обдирать, мясо взять! Только он больной какой-то. Шут с ним, не будем рисковать. Поплыли, Анатолий, дальше…
Так закончилась эта встреча с медведем, которая оставила в душе странное чувство неудовлетворения и неловкости. Даже виноватости, словно я совершил плохой поступок.
Действительно, – гордиться нечем…
Наш лагерь стоял полукругом из четырехместных палаток, упираясь концами в берег Татарки, а по центру располагался кухонный брезентовый навес, растянутый на высоких шестах. Под навесом наша повариха разжигала костер, когда шел дождь и стоял длинный стол из дощечек, за которым мы ели.
Однажды ночью, когда от костра остались одни угли, а все люди спали в палатках, под навесом раздался грохот посуды и раздраженный рев.
Что-то огромное и мохнатое ворочалось рядом с вспыхнувшими призрачным пламенем углями, и мы узнали Михайло Потапыча, решившего устроить поварихе ревизию и наступившем на угли.
Что тут было!
В те годы в тайге почти у каждого было экспедиционное оружие, которое выдавали из расчета на одну бригаду из пяти человек. На базе экспедиции выдавалось одноствольное ружье, папковые патроны. Штук двадцать пять. Многие везли и свое оружие.
Так что через несколько секунд лохматому ревизору пришлось солоно. Выстрелы гремели залпами даже тогда, когда медведь перестал шевелиться.
Бедный мишка!
Он не знал, какие мы люди – существа кровожадные. Дорого ему обошлась попытка ночного разбоя! Под вечер прибежал с участка рабочий, который копал шурфы по данным Магнитки.
–Как хош, Анатолий, только я больше без оружия работать не буду!
– Что так? – спросил я.
– Мишка рядом объявился. Рявкает, пугает, гонит. Как бы не заломал, с него станется!
– Он и сейчас там?
– Ага! Муравейник зорит, стервец.
До места, где располагался шурф, от лагеря было около километра.
– Сейчас сходим, Парфеныч! – сказал я, вооружаясь партийным карабином – Поглядим, как и что.
Пошли втроем: Я, Боря Марков – начальник отряда геофизиков и Толик Сыромятников со своей тульской двустволкой.
Шли не быстро, внимательно поглядывая по сторонам. Медведь, такая животина, что с ним нужно держать ухо востро. Враз может укорот сварганить, ежели прозеваешь.
Уже на подходе к шурфу, услышали далеко сзади шум да гам пополам с писком и визгом, и остановились.
Шум быстро приближался.
Оказалось, что отрядные девицы – вычислители, студентки – практикантки и повариха бежали за нами, желая поглядеть, как мы будем расправляться с медведем.
Я только плюнул и выматерился от огорчения.
Чертовы горожанки!
Какой теперь медведь, какая охота? Станет мишка дожидаться пищащую ораву! Они что? Не понимают, что мишка, если не дурак, уйдет подальше? Что будет, если решит встретить визжащих девиц? К счастью, девичья эскапада закончилась благополучно. Медведь тихо ушел.
Муравейник был действительно разорен. Высокий полутораметровый купол был разрыт, и земля под ним ископана глубокими ямами. В них белели муравьиные куколки, которые утаскивались куда-то под землю взволнованными рыжими муравьями. Масса мурашей таскала комочки земли и сосновые иголки, охраняемая по периметру более крупными особями.
Я был на этом месте через неделю. Маленькие строители почти восстановили купол муравейника…
Городские парни и девчата, попав в тайгу, не знают и не понимают её. Взять хотя бы такой случай, когда мне пришлось в один летний день работать на магнитке, слепым профилем с одной из студенток практиканток.
Что такое магнитка? Это работа с магнитометром М-18 по слепым профилям. Магистрали через километр. Профили через сотню метров. Профили рубщиками не рубятся. По профилям нужно идти, обладая чувством направления.
Прибор М-18 чувствительный. У оператора с собой ничего железного не должно быть. Даже мелочевки вроде складника. Все молнии из энцефалитки выпарываются, вместо пояса с пряжкой простая веревочка. Иначе начнутся искажения в отсчетах.
Я шел впереди оператора студентки Светланы, имея у себя только топор, и держался перед нею не ближе, чем пятьдесят метров. Ставил топором затесы, подписывал пикеты на затесах, по солнцу выдерживал направление.
Когда мы закончили профиль и возвращались обратно, вышли, на поляну, усеянную цветами. Было жарко, звенела мошка, над цветами летали откуда-то взявшиеся дикие земляные пчелы.
– Смотри, Анатолий, какой хорошенький котенок! – взвизгнула Светка и бросилась к старой кряжистой лиственнице, по стволу которой вниз головой спускался пятнистый котик с коротким хвостиком.
– Стой, дура! – заорал я, бросаясь вслед за Светланой и схватил её за плечо.– Пусти! – она попыталась вывернуться, – Я его к нам в лагерь принесу. Вот девочки обрадуются!
– Глупая! – зло сказал я наивной девчонке, – Где ты видела в тайге котенка, тем более, который спускается по дереву вниз головой? Это детеныш рыси! А его мамаша, если она близко, задаст нам перцу за своего отпрыска! И в лагерь придет по следам за детенышем!
Держа за плечо протестующую Светлану, я потащил ее прочь от поляны, обшаривая глазами ближайшие деревья. А вдруг на них уже поджидает нас пятнистая мама, беспокоящаяся за своего котенка?
Не успеешь опомниться, как свалится лесная киска на плечи, вопьется клыками в шею и каюк! Она умеет маскироваться так, что её не заметишь…
Рассказ геолога
Валента Николай, среднего роста, тридцатилетний мужчина, любитель крепкого Купеческого чая. Бороду в сезоне не отращивает, за внешним видом следит. У вечернего костра рассказывает.
Работал я с двумя рабочими на металлометрии. Ходили по профилям брали пробы грунта с глубины тридцати сантиметров, ссыпали в мешочки. Потом прикрепляли бирки с номерами пикетов и профилей.
Вечером тащили тяжеленные рюкзаки в лагерь. Та еще работенка!Неожиданно столкнулись на поляне с медведем. Медведь нас тоже поздно заметил. Рявкнул и на дыбы поднялся.
– Стреляй! – ору старшему рабочему, у которого в руках была партийная одностволка и патроны, специально жаканами снаряженные.
– С-с-сейчас! – отвечает. И начинает искать патроны. А они у него в левом боковом кармане штанов лежат. Так он полез за патронами правой рукой, пропустив ее за спиной. Естественно, достать из левого кармана, таким образом, ничего нельзя. И у него не получилось тоже. В общем, заорал он не хуже мишки, бросил одностволку и – наутек! Мы за ним. Хорошо еще, что медведь умный попался. Напугал здорово, а не погнался.
Рассказ Вальки Болдырева, техника
Шел с рабочим по профилю и увидел на поляне медведя. Мишка веселый попался. Видно, молодой еще. По поляне прыгает, в воздух что-то лапами подкидывает, подрявкивает. Балуется. Потому, наверно, нас и не заметил.
– Ищи толстое дерево! – шепотом говорю рабочему, а сам потихоньку назад пячусь. Взберемся на дерево. Топорами от него отобьемся, думаю. Минут пять прошло.
Мишке играть надоело, в тайгу подался. Рабочий подходит.
– Не нашел, – говорит.
– Чего не нашел?
– Толстого дерева!
Рассказ рабочего Николая
Он – среднего роста с фигурой греческого бога, за лето отпустившего окладистую бороду.
Это, что? – спросил я обнаженного до пояса Николая, умывающегося рядом со мной.
Это? – он поглядел на свою левую руку, на которой возле локтя выделялись крупные глубокие шрамы – Меня медведь цапнул.
Расскажи! – попросил я.
Летом у нас в колхозе телят всегда вывозят на остров, что против деревни стоит.
Остров большой, километров пять в длину и метров четыреста в ширину. Трава густая, кустарник. Ветерок опять же гуляет, гнус относит. Тишина вокруг. Рядом Ангарская водичка. Для телят настоящий рай. Пасись, расти, да мясцо нагуливай.
А в тот год медведь на остров переплыл. Двух нетелей задрал. Председатель ко мне, выручай, дескать, Коля! Бери своих ребят и стрелите его, разбойника таежного. Нам, что лысому собраться, только подпоясаться!
Снарядили патроны жаканами и на остров переправились. Трое нас было. Я впереди шел, ребята сзади. Шли осторожно, глядели по сторонам, да только я и заметить не успел, как Михайло Потапыч передо мной из кустов вырос, лапой централку из рук вышиб и насел на меня.
Хорошо ребята не растерялись, дуплетом шарахнули. Не дали меня заломать. Только руку попортил. Умный медведь оказался. Знал об оружии.
Рассказ Шкутова Н.Н
Среднего роста, худенький. Увлекающаяся натура. Рассказывать умел так, что все слушали его байки с открытыми ртами.
В тот год работали мы в Тюмени по гравике. ОГП – Опорные гравиметрические пункты. Залетывали на МИ-1, он и базировался в нашем лагере на берегу реки.
Вечером подходит к нашему берегу моторка, а в ней девчушка лет пятнадцати. Скорее, дяденьки! – плачет – Там медведица моего папу убивает. Вверх по ручью первая поляна!
Мы, ясное дело, за оружие. Я за свой – олень, ребята за карабины. Пилот вертолета шустро запустил двигатель. Забрались втроем в кабину с оружием и взлетели.
Все верно, на ближайшей по ручью поляне медведь с мужиком в обнимку лежат. Не шевелятся, как будто мертвые.
Сели мы рядом, смотрим. Медведица действительно мертвая, а мужик застонал. Живой, значит.
Оказалось, что пошли они с дочкой на знакомую поляну черники набрать и наткнулись на двух медвежат нынешнего помета. Тут и медведица из леса вывернулась. Уши прижала, оскалилась, заревела и на отца с дочкой двинулась. У мужика с собой только нож перочинный в кармане, все в лодке оставил, растяпа. Отшвырнул он тогда девчонку себе за спину.
Беги к лодке, зови геологов! – кричит, сам навстречу медведице попер. Сунул медведице левую руку в пасть поглубже, а правой за шею обнял, прижался. Не смогла медведица его от себя отбросить. Задохнулась. Руку ему потом в больнице отняли. Не смогли сохранить…
Баба и медведь
Под вечер прибежал мужик лет сорока к нам в лагерь. Скорее! – орет, – Тут, рядом, медведь мою бабу дерет! Помогите!
Мы кто за что. Я за – Олень, парни за карабины и бегом в лес. Мужик дорогу показывает.
Слышим неподалеку медвежье взрыкивание и визг. Подходим и видим. На поляне медведь с бабой дерутся. Баба молотит мишку оцинкованным ведром, а тот лапой отбивается. Нас увидел, отскочил, да не ушел. Положили его. Залпом из всего оружия.
Мужик, конечно, к бабе, утешать стал. А баба отдышалась, да как начнет мужика тем же мятым ведром понужать!
– Идол! Скотина безрогая! – визжит, – стрелил в Хозяина из своей пукалки! Раздразнил, а сам в кусты!
Оказалось, ходили они с бабой за грибами и была у мужика старенькая берданка. Вот он и стрелил в медведя, да не попал. Перезарядить не успел, как Михайло Потапыч берданку у него из рук вышиб, да подмял под себя. А бабе стало мужика жалко. Подскочила к медведю и давай его ведром охаживать!
Медведь мужика бросил. Стал с бабой воевать. А мужик подхватился и к нам побежал. Пока за нами бегал, баба сражалась с мишкой своим ведром.
Хохма Шкутова
На окраине Туруханска несколько лет стояла Подбаза нашей экспедиции. Шкутов, Лапатанов, я и еще несколько молодых топографов решили отдохнуть на природе.
Купили закуски, водки и расположились на крохотной полянке посреди ельника. Когда пропустили по первой, Шкутов рассказал нам что-то вроде присказки.
Молодому, нужно что? – спросил он, и сам же ответил, – Лодка, молодка и охотка. Зрелому?
Мы молчали.
– Эх вы, знатоки! Зрелому кроме лодки нужна еще водка и селедка!
Что, нужно старому? – спросил я.
– Старому? Ему нужна квартира, кефир и благоустроенный сортир! –засмеялся Шкутов.
– Тебе что нужно, Николаевич?
Шкутов надолго задумался, потом нерешительно ответил, – Наверно уже кефир и сортир…
Мы захохотали.
– Я бы не смеялся…
Рассказ Вениамина Долгова
В тундре тоже медведи встречаются. Такие же бурые, только меньше габаритами. Так же в берлогах зиму бедуют…
Этой зимой в конце марта оттепель ударила. Южак принес с собой тучи и два дня поливал землю дождем совсем по-весеннему. Видно, этот дождь и поднял мишку из берлоги раньше времени.
Ехали мы с ребятами в тракторе Т-100 с уширенными гусеницами и деревянной кабиной впятером. Теснились как селедки в бочке. Коля Емелькин посередке за кочергами сидит, я – слева, Мишка Бадретдинов – справа. На инструментальных ящиках еще двое парней слева и справа спинами подпирают дверцы.
Смотрим, впереди бурое пятно на фоне снега метельшит. Ближе подъехали разглядели, что это медведь снег роет, как песец мышкует. Нас услышал, уходить стал. Только и мы не стали мимо проезжать, уговорили Емелькина править за мишкой в погоню, хотя оружия у нас никакого не было. Мол, гусеницами задавим.
Медведь через овраг, и мы за ним, Мишка на голый выдутый пургами холм, и мы туда же. А скорость у нашей сотки на пятой скорости километров двенадцать с гаком, столько Емелькин подачу топлива в топливном насосе накрутил.
Где-то с час гонялись. Не может от нас медведь убежать, не машина все-таки. Тогда он стал из стороны в сторону метаться, а Емелькин и мы в азарт вошли. Орем, свистим, в окошки готовы выпрыгнуть. Никола кочергами дергает, трактор за мишкой поворачивает.
Тогда Михайло Потапыч тоже изменил тактику. Остановился, зубы оскалил, взревел, да и бросился на трактор. Повис на ватном капоте, которым спереди был радиатор двигателя укрыт, когтями вцепился, да стал по нему взбираться. Назад! – ору в ухо Емелькину, – Не мы его задавим, он из нас колбасный фарш сделает!
Тут Николай по тормозам вдарил, врубил реверс на заднюю скорость и наутек. Медведя с радиатора стряхнул. Теперь уже мы от медведя стали драпать. Хорошо еще, что Мишка умный попался. Далеко за нами гнаться не стал…
Рассказ Качана Юрия
Высокий детина, ростом с меня, в плечах пошире, кряжистый. Бывший мастер спорта в тяжелом весе по классической борьбе, а теперь Старший механик Кочумдекской сейсмической партии.
– Видишь, Анатолий, вон там сидит Санька Шибеев, наш токарь. Соловьем разливается перед ребятами. Ведь совсем недавно три дня молчал.
В чем, дело? – спрашиваю.
Мы с ним медведя повстречали – усмехнулся Качан.
Расскажи! – тут же загорелся я.
– Поплыли мы на моторке к ручью, что впадает в Тунгуску выше километра три по нашему берегу. С начала лета я приметил заросли голубики. В самом ручье черноспинники водятся. Сели в лодку, запустили мотор и поплыли. С нами еще Санькин Пират увязался. Любит песик в лодке кататься.
Доплыли, лодку привязали, взяли с собой ведра и удочки и направились вверх по ручью. И тут, понимаешь, – Качан смущенно улыбнулся, – приперло мне в кустики сбегать. Не успел присесть, как вдруг мимо меня на космической скорости обратно Пират шпарит! За Пиратом Санька нарезает, в спринте рекорды ставит.
Ты, куда? – спрашиваю. Санька не отвечает. Мимо промчался. Ведро в левой руке, в правой удочка. За Санькой медведь на махах шпарит, догнать норовит.
Что делать? Рядом со мной бревнышко лежало. Не стал я брюки застегивать, к бревнышку бросился. Поднял его над головой и ору – Куды прешь, пидарас!
Медведь от моего рева, лапами стал тормозить. Веришь, из-под мишкиных лап, как из-под косого бульдозерного ножа на скорости, веером галька полетела! Поглядел он на меня, рявкнул и в тайгу повернул. Тут уже не до ягоды и рыбалки.
Застегнул я пояс и к лодке назад пошел. Смотрю, в лодке Санька с мотором возится, стартерную рукоятку дергает. А из носового лючка головенка Пирата с прижатыми ушами торчит. Лючок круглый, чуть больше двадцати сантиметров в диаметре. Как только туда песик смог протиснуться? Вытаскивать пришлось.
Санька все мотор завести пытается. Молчит, трясется и дергает. На мой окрик не реагирует. Главное, никуда бы он не уплыл, лодка то тросиком к замытому бревну причалена.
Отцепил я лодку, Саньку от мотора оттеснил, завел и поплыл назад. Пытался с ним говорить – бесполезно. Три дня он молчал. А теперь вишь, разговорился. Хорошо, что заикой не стал.
Рыбалка и неудачная охота
Я утверждаю, что самые отчаянные браконьеры – это пилоты Туринского авиаотряда. Начала семидесятых годов. С которыми мне довелось летать в аэрозондовой партии нашей экспедиции. В качестве штурмана.
Думаете, где я научился рыбалке с тройником и обманкой. Что каждый раз возвращаюсь от мелких таежных речушек с полным рюкзаком хариусов-черноспинников? Они научили.
Стоило только им пролететь вертолетом над речным плесом, как они сразу видели, где стоит один таймень. Сколько. Какого они размера.
Выбросив на размотку очередного зонда сейсмический отряд, экипаж получал около двух часов свободного времени. Где его проводить?
Улететь на соседнюю гору и сидеть там, зевая от скуки, и дожидаясь, когда прогремят взрывы? Как бы не так! Экипаж предпочитал проводить это время, занимаясь рыбалкой.
На первых зондах я оставался в отряде. Помогал парням растягивать косу. Бурить мотобурами неглубокие скважины. Под закладки тротиловых шашек и растягиванию меж ними ДШ. Потом, когда убедился, что вертолет с экипажем может появиться и через три часа с гаком. Или четыре. Когда зонд уже давно отработан. Решил не покидать кабины и поторапливать пилотов.
Когда заканчивалось десантирование и выгрузка сейсмостанции с косами и аккумуляторами. Пилоты, чтобы не мешать, поднимали вертолет в воздух и летели к ближайшей речке – Таймуре. Возле которой разбивали зонды.
Пилоты пролетали над речкой и приглядывались к плесам. Потом садились на берегу и доставали спиннинги. Дружно, втроем начинали кидать блесны и искусственную мышь.
Часто брали тайменя и если бортмеханик Вася бормотал, что в этом плесе других рыбин нет, экипаж дружно сматывал лески.
Перелетев на другой плес, брали и там, стоящих в потоке, речных хищников. Попадались на блесну иногда и крупные ленки. Которыми пилоты тоже не брезговали.
Потом наступала очередь раскладных японских удочек. К которым пилоты прикрепляли леску с обманкой из разноцветного, узкого, петушиного пера. Годным считалось, только перо из груди птицы. Оно маскировало тройник среднего размера.
Пилоты как искушенные рыбаки, забредали во впадающие в Таймуру боковушки. Таскивали таких хариусов,из бурлящего меж камней мелководья, что я поначалу только диву давался!
Смех, азартные выкрики…
Два часа пролетали незаметно. Когда раздавался отдаленный грохот первого взрыва, я подходил к командиру экипажа и выразительно показывал на часы.
Тот отмахивался – Успеем! Видишь, куда забрел Вася. Алексей еще дальше – указывал он на второго пилота. Я добирался до Васи, упирающегося борттехника и тащил к вертолету – за шиворот. Дай еще немного порыбачить! – упрашивал Вася, – Дай хотя бы пять минут, Анатолий!
Они не пытались активно сопротивляться, потому что я был выше ростом, на голову и в полтора раза массивнее, но… Я затаскивал бортового техника в кабину и отправлялся за вторым пилотом. Все повторялось вновь. Когда я притаскивал к борту командира, второй пилот и Вася успевали сбежать.
Так продолжалось в течении минут пятнадцати, пока я не начинал потихоньку свирепеть. Тогда понурившись, экипаж занимал свои места. Мы взлетали и через пару минут совершали посадку возле сейсмиков, уже готовых к погрузке. Потом все повторялось.
Помню, как на той же Таймуре, чтобы добраться до одного, зажатого в скалах плеса, пилотам пришлось вводить вертолет в глубокое каменное ущелье. Оно было очень узким и извилистым.
Когда я глядел в бортовой блистер, казалось, что колеса шасси почти касаются одной скальной стенки, в то время как сверкающий полукруг лопастей, почти чиркает по другой.
Я никогда не был настоящим рыбаком или охотником. Ну да, ловил рыбу, стрелял оленей и даже лосей, но без азарта. Делал это дело потому, что так было надо.
Но, пилоты – моя полная противоположность!
Однажды, улетев от сейсмоотряда. Чтобы не мешать работе чувствительных сейсмоприемников. Мы обнаружили в тайге, разоряющего муравейник – медведя.
Добудем мишку, братцы! – заорал на весь салон Вася так громко, что даже я услышал его сквозь грохот вертолетного двигателя. Стоило только командиру что-то пробормотать в ларингафон, как Вася выдернул внутреннюю дверцу. Положил ее поперек дверного проема и вытащил с задних створок завернутую в брезент – вертикалку. Вскоре к нему присоединился второй пилот с одностволкой.
Здесь стрелять не будем! – объяснял мне происходящее Вася, – На зависании выгоним мишку вверх по склону на лайдочку и там – Стрелим! Здесь, если даже завалим, подсесть к нему не удастся.
В этих районах Эвенкии горы имеют крутые, заросшие тайгой склоны и достигают высотой километра. Часто вершины таких гор плоские, словно срезанные и на них не растут деревья. Растет хорошая и густая трава, вокруг маленьких озер растут кусты.
Выглядело все так, словно сюда, на плоскую вершину перенесли небольшой клочок северной тундры. Размерами лайдочки были не больше километра в длину и метров триста в ширину.
Летом, во время разгула таежных кровососов и гнуса, на лайдах часто отстаивались олени и лоси. Потому что здесь было всегда прохладно и дул ветер, который сносил гнус в сторону.
Ми-4, когда он пустой, обладает большой приемистостью. Мы были уверены, что сможем загнать мишку на лайду. Вот только медведь спутал нам планы. Когда мы зависли над ним, он со скоростью скаковой лошади, понесся вверх по крутому склону. Опережая нас, выскочил на лайду, стремительно пересек ее и скрылся на противоположном крутом склоне. Вскоре мы потеряли его из виду…
Бедный мишка! Как только у него не разорвалось сердце от страха, когда за ним вдруг погналась огромная и страшная металлическая стрекоза?
Любитель меда
Вездеход ГАЗ-71 водителя Шевчука сломался, не доходя до базы гравиметрической партии километров десять. Полетела бортовая.
Он вез на базу топографическую бригаду Баштарова на небольшой отдых. Парни забрали с собой спальники и рюкзаки, оставив в вездеходе остатки продуктов, консервы и, главное, пяти литровую, стеклянную банку, с медом. Закрытую пластмассовой крышкой. Откуда они добыли мед, я не знаю. Вот только эта банка меда принесла нам много хлопот.
Когда мы на вездеходе Петрова поехали в Кочумдек за бортовой и добрались до поломанного вездехода, автополог, натянутый над кузовом был разорван в нескольких местах, а вокруг виднелись медвежьи следы.
Продукты были, естественно, испорчены и разбросаны, банки с тушенкой и сгущенным молоком раздавлены в лепешку. Оставшиеся полмешка муки ровным слоем лежали на днище вездехода. Но главное – открытая пятилитровая банка с медом, сияла чистотой и была цела. Хотя меда в ней убавилось наполовину. Таежный мародер тщательно вылизал банку снаружи, но не разбил.
– Ай, яй-яй! Какой, лакомка! – сказал Петров и не поленился засунуть уцелевшую банку в моторный отсек вездехода.
Лучше бы он не делал этого! Когда мы вернулись из Кочумдека, вездеход был почти полностью разгромлен четверолапым бандитом, упорно пытавшимся добраться до банки с медом. До нее он так и не смог добраться, но зато превратил вездеход в груду рухляди.
Автополог над кузовом был порван в клочья. Фары вывернуты на сторону, одна совсем оторвана. Дверцы кабины открыты и от обивки сидений и спинок торчали лохмотья. Защитные сетки над воздухозаборником двигателя и выхлопным коллектором были смяты и отброшены в сторону. Аварийный люк, ведущий из кузова к двигателю и крепящийся к стенке мотоотсека на двенадцати болтах, тоже смят, выдран и валялся рядом с вездеходом. Разгром полный!
