Оглавление
Виктор Бердинских. Биографический словарь русских историков
Вступление
Краткий биографический словарь русских историков XVIII – первой половины ХХ века
Вместо эпилога (История – это историки)
Источники «Словаря» (Краткий список)
Именной указатель историков
Приложение. О ремесле историка в России
I. Инструментарий
II. Мастерская историка
Иллюстрации
Отрывок из книги
В этом небольшом сборнике биографических очерков автор преследовал цель выделить живые черточки из жизни и профессиональной деятельности историков прошлого. Время мумифицирует давно ушедших людей, кровь отливает из жил, румянец пропадает из щек, – сухие останки прошлого нередко внушают жалость и пренебрежение. Между тем нам интереснее сегодня не что и когда написал историк (сухой шелест его страниц), а как он жил и работал. Данных об этом сохранилось немного. Попробуем все же в десятках кратких биографических очерков выделять хотя бы одну – две живых личностных черточек ушедших людей, в коих отразился век, ремесло историка, людская натура.
Объем очерков не всегда соответствует масштабу и значимости в науке какого-то конкретного персонажа. Многое определяется неизбежным (увы) субъективным подходом автора к людям своей профессии двух прошлых веков. Из историков второй половины ХХ века в словаре нет очень многих достойных лиц. Это связано прежде всего с отсутствием у автора или в печати вообще оригинального личностного материала о них. Некоторые справки поневоле кратки. Они ставят задачей лишь обозначить присутствие в нашей науке этого историка или вспомнить какую-то замечательную и необычную черту его характера, быта, деятельности. К сожалению, из-за глобализма поставленной задачи и невозможности одному человеку объективно взвешенно решить ее в сравнительно небольшом объеме данной книги, автор не может всесторонне охарактеризовать жизненный путь историков прошлого, их мировоззрение, научные труды. Главная задача словаря, по мысли автора, – показать многообразие и бесконечную причудливость людских судеб историков прошлого.
.....
В науке К. Н. самостоятелен и независим, хотя влияние М. П. Погодина, с одной стороны, а С. М. Соловьёва с К. Д. Кавелиным, с другой, в период его формирования очевидно. В чем-то он все же ближе к поздним славянофилам (Н. Я. Данилевскому с его теорией культурно-исторических типов). Но пристальное внимание к источниковедению, четкая независимая научная позиция позволили Бестужеву-Рюмину влиять на формирование Петербургской школы русской историографии (в противовес «московской» С. М. Соловьёва). Установка К. Н. на исследование исторических источников, а не исторических явлений определила лицо («изюминку») Петербургской школы. Впрочем, любое деление на научные школы в России довольно условно ввиду отсутствия строгих границ между течениями в науке. По мнению С. Ф. Платонова, его наследника в университете, К. Н. не оставил школы, зато оставил много учеников – археологов и историков самых различных оттенков. Исследование источников, по мнению историка, – лучшая тема для магистерских и докторских диссертаций. Впрочем, он не стеснял личных симпатий и способностей в науке своих питомцев, а считал своим долгом направить их работу в нужное русло и создать рабочую обстановку.
Как лектор Бестужев-Рюмин был увлекателен и любим студентами. «Перед нами был не лектор, а собеседник – простой, изящный, остроумный и серьезный; он не читал, а просто разговаривал о своем деле, как говорят с равными и близкими людьми. Чтобы понимать его быструю и живую речь с отступлениями от главной темы, с личными воспоминаниями, с живыми характеристиками кружков и лиц, с меткими оценками трудов… надобно было некоторое напряжение и некоторая подготовленность…» – писал С. Ф. Платонов (студент 1878–1882 годов).
.....
