Книга «Себастиан и в травме» печатается по одному из трех файлов, которые Виктор Иванiв подготовил и выслал друзьям незадолго до смерти. В отличие от двух других, которые суть – своды: один – художественной прозы трех-четырех последних лет, второй – собрание эссеистики – эта книга представляет собой концептуальную композицию из 44 стихотворений.
В основном, это произведения, написанные минувшей зимой, за исключением нескольких более ранних текстов, датируемых октябрем и ноябрем 2014 года.
Оглавление
Виктор Iванiв. Себастиан и в травме
«Петарда пролетела кому-то между ног…»
Песня Ягра
«Я лежал голову обхватив…»
«Словно тонкая пряжа и на волосок…»
«Себастиан во сне. Здесь нет кровосмешения…»
«Адмиралтейства тонкая игла…»
«Косынку разорви и волосы в руках…»
«Полечка. Песнь Кассандры…»
«Искрится сон в глазах моих друзей…»
«Куда приводят смертные мечты…»
Песня Франсуа Трюффо
Песня Селянне
Дураки на «Каме»
«Сомнамбулическим летучим солнцем…»
«Кипер выйдет выйдет в сонную лощину…»
«Желанием пустым томим…»
«Вот так они идут сквозь тень…»
«Я вас не пил Луна Большая Спасе…»
«Бахилы голубые на валенках моих…»
«Чтоб плакался ни в жись а чтобы жегся…»
«Под лампой фонаря горят невидимы…»
«Да ночка удалась…»
«Так верно дремлет мирно до ночлега…»
«Что же нежней? Не было их…»
«Так поцелуй меня целуй меня долго…»
«И комната открыта стая птичья…»
«В раю декабрьская ночь…»
«10 ночей 10 ночей…»
«Вот вырос лес вот вышел холм…»
«Утром девочка заплачет…»
«Иллюминация на площади от солнца…»
«У расстроенных чувств не украсть…»
«И до рассвета три часа что будет завтра…»
«Не плоскогубцами дергать из носа серьгу…»
«Порох горит черной землей…»
«Сильней любви в которой смерть и горе…»
«Ты видишь все ты слышишь все как слышно…»
«Вы видели лицо…»
«Что вы видели наши лица…»
«Вены рек и любые дунаи…»
«На реке молчанье…»
«Тока с колыбели вышли мы…»
«Если хочешь чтоб сделалась церковь…»
От редакции
Отрывок из книги
кв. М.Г.
В метро бежит по рельсам, обгоняя все поезда, маньяк полубольной, пока мы выпиваем, выпиваем, пока лежим с больною головой. Мы, Душенька, лишь разряжаем магазины, но в них ядро витрин разбитое горит, и долго ходит ночью по квартире, и про Берлин с Верленом говорит. Какая маленькая ножка, румянец, детское твое лицо – не кошка пробежала, то не кошка, а молния в лукошко, грибник Фаддей, что крутит на «Мосфильме» колесо.
.....
Под соловьиный храп, под легкое дыханье ко мне идет ко мне ползет и ест меня, воспоминание одно воспоминание, трамвайные окошки заслоня, за занавеской желтой шторы ты видишь юбки платья и чулки, который год, который год, который час, который день в пучки волос ты собирала, Лунная дорожка, а мы хлебаем водку сапогом, и вот растет костлявая сторожка, и мед струится или самогон. Вот мира ковш, вот скалка, вот скатерка, и я бегу, подбитый, но живой, и в дольчики рядится гимнастерка, с иголкою бровей под шубой хвой. Ты раскрасневшаяся, пляшешь с мороза в шубе той в одних чулках, Матрена наша, Маша и Наташа, а Ольге ложкой по лбу по губам.
Так я вчера, срубаемый как Ягр, лечу и мимо мальчик на коньке, он высоко залез на дирижабль и очутился в полной темноте, вот так позавчера в дыму строений, роенья пчел, Шайтанов водяных, приди ко мне, Кассандра из Парижа, с массандровой лозою на чилим, так кактус твой, Мариэлена, кипарисов, так рисовую водку за рукав, маман переливает в кошелькисам и все читает по моим губам. Так с ней на кухне ночью спотыкаясь, я в ней, Парис, вновь узнаю тебя и, еж ты мой, сверкая и касаясь, я убегаю в западный диван.
