Читать книгу Псевдо - Виктор Крейг - Страница 1

ВОЗВРАЩЕНИЕ

Лифт не работал. Я щелкнул кнопкой еще пару раз, и она запала.

Расшатанные ржавые перила со скрежетом дрогнули от моего прикосновения. Я одернул руку, они замолчали. Пахло сыростью. На ступеньках лежала осыпавшаяся со стен краска.

Все слишком заняты, чтобы поддерживать порядок и чистоту.

С верхних этажей доносился чей-то плач, который становился все громче и громче по мере того, как я поднимался по лестнице. Вскоре послышались голоса, но разобрать слов было нельзя – только третий этаж, а мне нужен пятый. Источники всех звуков, скорее всего, находились именно там.

Женщина в засаленном домашнем халате судорожно плакала в объятиях невысокой старушки. Ярко-красный маникюр первой резко выделялся на фоне блеклых тонов одежды, собравшихся здесь людей, и лестничной площадки в целом. Несколько человек рядом о чем-то тихо переговаривались, бросали взгляды на приоткрытую дверь одной из квартир.

Лысый мужчина уставился на мой чемодан.

Я пожал руку мрачному полицейскому, стоящему на входе, помедлил секунду и переступил через порог.

На этот вызов приезжать мне не хотелось.

Старый паркет плохо освещенного коридора отзывался протяжным скрипом на каждый мой шаг. За спиной – женщина задыхалась в непрекращающемся плаче, впереди – следователь, Андрей Кривин, замер в ожидании у распахнутой двери ванной комнаты.

На месте преступления мы друг друга никак не приветствовали. Плохая примета.

– Так-с… Жертвы: двое мальчиков восьми и десяти лет. Вероятно, убиты отчимом. Один задушен, второй зарезан кухонным ножом. Причины пока неизвестны. Мать не может и двух слов связать, отчима поймали, но он в усмерть пьяный. Весь в кровище, нож зачем-то с собой утащил… Так что… То ли «белочку» поймал, то ли хрен его знает, – Кривин устало выдохнул и сел на заранее приготовленную табуретку. – В принципе, все и так ясно. Давай по-быстрому разберемся тут…

– Разберемся, – повторил я и вошел в крохотную ванную комнату.

Облупленный кафель на стенах, по углам потолка свисала паутина, улавливался едкий запах канализации. Под раковиной на спине находилось тело первого мальчика: зеленая футболка с персонажем из неизвестного мультфильма, бежевые шорты до колен, обувь отсутствовала, голова повернута набок, рот открыт, на шее овальные кровоподтеки и ссадины. Тело второго лежало в ванной: голый торс, черные шорты, обуви так же не было, горло, грудь и живот покрывали множественные колотые раны, под левым глазом виднелся кровоподтек, которому не больше трех дней. Оба светловолосые, примерно одного возраста.

Как же мне не хотелось сюда ехать…

– Где криминалист? – я перевел взгляд на Кривина. Вид у него был несколько болезненный: черные круги под глазами, впалые щеки с заметной темной щетиной и крайне тяжелое дыхание. Несмотря на прохладу в помещении, на его лбу выступил пот.

– Фотографии сделал и вышел. Без него справимся.

– Ты когда в последний раз отдыхал?

– Да это простуда… Наверно. Зараза, не вовремя, – нахмурив брови, он достал из внутреннего кармана пиджака ручку. Щелчок – она готова к работе.

– Ну да, а в другое время она была бы кстати, – я усмехнулся.

– Да ну тебя. Давай уже к делу, – Кривин махнул на меня рукой.

Раскрытый чемодан я положил на пол и вытянул две белые медицинские перчатки.

– Получается, что отчим задушил одного и здесь же зарезал второго? И как так вышло? – не так часто двойное убийство совершают настолько разными способами.

– Вот протрезвеет, и спросим, – Кривин усиленно тер правый глаз. Ему будто было все равно. Меня начинала злить его рассеянность и некое пренебрежение.

Я присел на корточки у тела задушенного мальчика и повернул его голову так, чтобы лучше рассмотреть шею: совсем небольшой овал кровоподтека с левой стороны, а с правой – четыре тонкие царапины под углом нижней челюсти. Такие отметины мужская рука вряд ли могла оставить. Здесь скорее была маленькая женская с заостренным маникюром.

– Та, что плачет у квартиры – их мать? – я осторожно шагнул к ванной.

– Да, а что?

– Душить могла она.

– Уверен?

Его безразличный тон окончательно меня взбесил:

– Да что с тобой не так?! Очнись! Почему она вообще еще там стоит?

– Я… Да, расклеился я, – Кривин вытер рукавом рубашки пот со лба и встрепенулся. – Иванчук! Иванчук!

Бас следователя раскатился по квартире. Входная дверь открылась, и в нее просунулась голова полицейского.

– Гражданка Квасова теперь подозреваемая. И не церемонься с ней, если что, – вновь пробасил Кривин.

Иванчук кивнул и исчез за закрытой дверью. Сразу же раздался истеричный женский визг вперемешку с плачем и невнятной речью.

– Мда… Пожалуй, возьму больничный, – вздохнул Кривин. – Давай уже протокол начнем.

Я кивнул и приступил к своей стандартной работе.

Понятые расписались, тела мальчиков забрали в морг.

Я сел на скамейку у парадной рядом со следователем, чемодан поставил себе в ноги.

– Будешь? – он протянул мне пачку сигарет «Клауд».

Я отрицательно мотнул головой. Терпеть их не мог.

Кривин пожал плечами, чиркнул спичкой и закурил. В воздухе запахло эвкалиптом, а следователь выпустил светло-зеленый клуб дыма.

– Знаешь, – начал он, – а ведь этого могло и не случиться. Соседи сказали, что вызывали и участкового, и в органы опеки пытались достучаться, но толку никакого. Мальчишек-то постоянно били, причем, говорят, что оба родителя. Отчим до потери сознания напивался, а мать, походу, с головой не дружила.

Кривин закашлялся и потушил сигарету об асфальт. Окурок полетел в мусорный бак.

– Не могу че-то я их курить в последнее время. Прям поперек горла дым проклятый… – он глубоко вдохнул. – Короче, разбирательств будет… Тьма. А ведь среагируй участковый нормально или органы опеки…

Я молчал. Мне приходилось сталкиваться порой с такими изощренными и извращенными убийствами, что в голове не сразу укладывалось, что человек на такое способен. Однако эмоций особых это никогда не вызывало. Удивление – не больше. Но детская насильственная смерть всегда оставляла во мне какой-то след. Каждый раз. Они ведь и сопротивления никакого дать не могут, просто кричат.

Жизнь обрывалась в самом начале, не успев толком начаться.

Мать задушила первого, а отчим нанес семнадцать колотых ран по всему маленькому тельцу второго. Семнадцать…

– Ну что, ты едешь? – Кривин хлопнул меня по плечу.

– Да, конечно, – отгоняя дурные мысли, я последовал за ним.

Дежурство близилось к концу. Впереди меня ждали выходные, шанс разгрузиться и забыться хотя бы на время.

Дверь я закрыл на три замка и, не включая свет, прислонился к ней спиной. Наконец-то дом. Тишина и покой.

В абсолютной темноте квартиры бродил ненавязчивый запах хвои – ароматические палочки жглись в моей обители ежедневно. Мне нравилось переступать порог и чувствовать смену обстановки, это помогало отвлекаться от того, что происходило вне этих стен.

Я скинул кеды, положил ключи на тумбочку и заглянул в комнату. Сквозь неплотно задернутые шторы пробивался свет и тонкой полоской ложился на модель человеческого скелета, безмолвно стоявшего в дальнем углу.

– Привет, Варь.

Радостный оскал в ответ.

– Извини, я в душ и спать. Завтра поболтаем, – сегодня мне хотелось только одного – сна. Долгого и крепкого.

Молчание.

– Не обижайся… Двое мальчишек было. Ты же понимаешь…

Глазницы наполнились грустью.

– Спасибо, ты лучшая, – едва волоча ноги, я добрел до ванной комнаты.

Горячая вода забрала остатки моих сил.

Под боком, что было сил, вибрировал телефон. Не желая окончательно выходить из сна, я перекатился на другую сторону кровати. Еще пара секунд, и он умолк. Сколько сейчас времени, и кто мог звонить, меня не интересовало – выходной есть выходной. Даже Артем и Ева потерпят еще пару часиков.

Не прошло и минуты, как мочевой пузырь возопил о нужде. Блеск. Долго терпеть не получилось, поэтому пришлось шаркать в туалет.

Сон улетучился.

– Доброе утро, – вернувшись в комнату, я поприветствовал Варю и рухнул спиной на кровать. Спешить было некуда, планов особых на день не имелось: зайти в любимую булочную, прогуляться по центру, посидеть на набережной… Может, что-нибудь еще придумается по ходу дела.

Телефон провибрировал три раза и затих. Дотянувшись до него, я смахнул пальцем блокировку с экрана: один пропущенный вызов и одно новое сообщение от Стычко – коллеги-судмедэксперта, который заступил на дежурство после меня. Интересно.

«Утром вызов был. Опять труп с рвотой и клаудовской сигаретой, а эти фургонщики через пару минут приехали и нас отозвали».

Пятый случай уже…

Укоризненный взгляд от Вари.

– Да, ты права. О работе нужно думать на работе, – я с ней был полностью согласен. – Надо бы проветриться!

В глазницах вспыхнул вопрос.

– Ненадолго я… Обещал же, что поболтаем.

Невский проспект оказался чересчур оживленным даже для начала июля – самого разгара белых ночей. Благо, что булочная, в которую я обычно заходил, находилась совсем недалеко от метро.

Завернуть с Невского на небольшую улочку, пройти пару домов и за еще одним поворотом расположилась она – та самая Булочная. Не слишком большая и не слишком маленькая, она никогда не была набита кучей людей, но и никогда не пустовала, персонал вежливый, но не навязчивый… Казалось, что здесь во всем соблюдается золотая середина.

Массивная дверь с легкостью поддалась на толчок ладонью, а мелодичный звон «музыки ветра», неизменно висящей над входом, растворился в галдеже посетителей.

– А можно с собой?

– Вообще-то, я тут стояла…

– Лена, я заняла здесь!

– Как закончились? Совсем?

– А что тут у вас самое вкусное?

Небольшая очередь тянулась мимо витрины с пирожными, тортиками и булочками, от разнообразия которых у посетителей разбегались глаза. Исключением, наверное, были такие завсегдатаи, как я. Невольную улыбку вызвала светловолосая девочка лет пяти с длинными кудрями, прильнувшая к стеклу, что запотевало от каждого ее выдоха. Взглядом голодного хищника ребенок сверлил кусочек «Медовика» на белом блюдце и был готов буквально броситься на него…

– Добрый день! Что будете заказывать?

Я вздрогнул, несмотря на приятный и мягкий голос. Из-за прилавка мне улыбалась девушка с пепельными волосами, поблескивающим пирсингом в носу и недоумением в серых глазах.

Тонкие губы, тонкая изящная шея, тонкие запястья.

На бейдже выгравировано золотистыми буквами далеко не современное имя – Зина. Раньше я ее не замечал. Новенькая.

В списке вещей, которые мне не нравились, перемены входили в первую десятку – восьмое место. Но провалы в памяти я не любил больше – почетное третье место. Они могли говорить только об одном…

– С вами все в порядке?

– Да… наверное… Простите, мне черный кофе, – после невнятного бормотания я выдавил из себя кислую улыбку.

– Что-нибудь еще? Булочки с корицей только-только испекли!

Предложения от продавцов-консультантов и кассиров – седьмое место.

– Нет, спасибо.

– Вам с собой или здесь?

– Здесь, – я расплатился и сел за дальний столик так, чтобы полностью видеть помещение. Плетеное кресло еле слышно скрипнуло, призывая откинуться на спинку, расслабиться и забыть на время обо всем на свете и даже о крошечном провале в памяти… Так я и сделал, немного отпив из матово-черной чашки. Обжигающий терпкий кофе заставил поморщиться. То, что нужно.

Тихонько завибрировал телефон в кармане – сообщение от Артема. Не звонок, а значит, ничего срочного. Вспомнив, что он сегодня на дежурстве и, скорее всего, прислал историю, неуместную к столу, я решил прочитать ее в более подходящей обстановке.

Посетителей заметно прибавилось, и создавалась та атмосфера, за которой я сюда заходил: не яркое, но и не тусклое освещение, довольные лица, частое жужжание кофемашины и воздух, пропитанный некой беззаботностью, наполненный приятными ароматами горячей выпечки и свежемолотых зерен. Идеальное сочетание, чтобы отправить мысли за пределы досягаемости. Ни до одной не дотянуться. Да, я был не в восторге от скопления людей, но это место стало исключением. Звуки постепенно смешивались в единый не напрягающий фон, глаза фокусировались на невидимой точке в пространстве, и, кажется, я даже забывал дышать.

– А тебе не кажется странным, что они уже пятое тело забирают? – Голос бесцеремонно ворвался в голову.

Рука, которой я потянулся за чашкой, предательски дрогнула. Пятнадцать дней мысли принадлежали только мне, и вот опять…

– Ты и сам знаешь ответ, – я почти не шевелил губами.

– Надо же было с чего-то начать разговор.

– Не лучший выбор.

– Все-то тебе не так. Опять не выспался? Меньше бы пил всякую дрянь…

Я нервно вздохнул и потер виски – возвращение Голоса мало радовало. Его псевдозабота тем более.

– Не сейчас, – я мотнул головой.

– Как хочешь. На плакаты посмотри, что ли… – как бы невзначай бросил Голос и замолк.

Сделав глоток стремительно остывающего кофе, я обвел взглядом стены, усеянные ретро-плакатами и, остановившись на одном из них, затарабанил пальцами по столу. Изображение стиляги из 60-х, курящего на капоте желтого автомобиля, вернуло утреннюю мысль о «Клауд»: что, если причина смерти кроется все-таки в сигаретах?

Во всех пяти случаях рядом с погибшим была обнаружена рвотная масса нехарактерного болотного цвета, а чуть поодаль – истлевший окурок сигареты «Клауд». Один раз – совпадение, два – случайность, а вот пять – закономерность. Вскрытие бы прояснило ситуацию, но не успевал я даже перчатки надеть, как появлялись двое в гражданском, звонили Анатолию Борисовичу – начальнику следственного управления – и он нас отзывал. Говорил, чтобы без разговоров собирались и ехали обратно. Какие разговоры-то с начальником… Потом выяснилось, что прикатывали эти «гражданские» на белом фургоне без номеров и каких-либо опознавательных знаков вообще. Выглядело, конечно, это весьма сомнительно. Особенно, если учесть тот факт, что отзывать работающую группу с места происшествия – означало рисковать своим креслом. Анатолия Борисовича ведь могли и самого заподозрить… Скорее всего приказ шел откуда-то сверху, но это не умаляло странностей ситуации.

Возвращаясь к телам… По большей части мне было до лампочки кто, зачем и куда их увозит, и без них хватало забот, но… Это вечное «но».

Отравление?

Может, есть связь? Если отравление являлось намеренным, то это уже убийство, и дело приняло бы интересный поворот. Но нет тела – нет дела…

– Ха-ха! Да ладно? Ну и как она? – мужчина за соседним столиком, громко гоготнув, прервал мои размышления. Я взглянул на раздражителя.

Излишне упитанный, коротко стриженый, с двумя подбородками, он с любопытством слушал щуплого паренька, что-то робко рассказывающего, и периодически награждал того одобрительным гоготом. Его похожие на жирных личинок-переростков пальцы ухватились за белую чашку с горячим капучино, которую только что принесла официантка.

Если приложить достаточно силы к затылку толстяка, то его лицо разобьет хрупкую керамическую чашку. Вероятен ожог первой степени, возможно проникающее ранение одного или обоих глаз осколками, в дальнейшем с частичной или полной потерей зрения. Как повезет.

– Я разглядел, – о жуткая минута! –

Толпу нагих дерущихся людей,

В болоте смрадном завывавших люто,

Что с кровожадной дикостью зверей,

Ощерясь, друг на друга нападали

И отгрызали мясо от костей…

Я терпеливо дождался, пока Голос закончит цитирование, влил в себя остатки кофе и, шумно отодвинувшись от стола, направился к выходу. Гневу в моей жизни больше не было места, но за мысли о нем, я себя не осуждал, а периодические вспышки агрессии старался подавлять. Получалось не всегда.

– Хорошего дня! – попрощался со мной кто-то из персонала, а вместе с ним и «музыка ветра» зазвенела над распахнутой дверью.

Такой ли он будет хороший?

Я влился в поток людской массы Невского проспекта и двинулся к следующей на сегодня цели, надеясь, что еще есть шанс приятно провести остаток первого выходного.

Несколько минут, и поворот на Большую Морскую привел меня к арке перед Дворцовой площадью. Успешно миновав промоутера в костюме зайца, раздающего листовки, я замедлил шаг и остановился в тени.

Что-то было не так.

Туристы с фотоаппаратами на шеях глазели на все подряд, продавцы сувениров наперебой зазывали купить именно их товар, улыбчивая молодежь что-то громко обсуждала… В животе проснулось ноющее чувство тревоги. Участилось сердцебиение, сдавило виски – плохой знак.

– Ага! Ты водишь! – мимо пробежала взъерошенная коротко стриженая девочка лет семи, звонко засмеялась и показала язык такому же лохматому мальчишке, что был постарше.

– Детская безмятежность, нам бы ее сейчас, да? – с ноткой грусти произнес Голос.

– Мне. Да, было бы неплохо…

– Ты разве не узнаешь их? – он подтолкнул меня к осознанию происходящего.

Дети тем временем резво носились вокруг группы азиатов, которые будто их не замечали. В какой-то момент мальчишка остановился завязать шнурок, а девочка продолжила бежать и врезалась в неведомо откуда возникшего школьника. Выражение его лица и ухмылки дружков говорили сами за себя – носитель огромного портфеля не привык спускать с рук такую «дерзость».

– Ты знаешь, что будет дальше. Необязательно смотреть… – Голосу не нравилось, что я каждый раз упрямо наблюдал за отрывками из своего прошлого. Он считал, что это только вредит мне. Может, правда была на его стороне, но я и слушать ничего не хотел.

Моргнуть сейчас – означало развеять галлюцинацию. Оставалось только стиснуть зубы и вообще забыть, что такое «моргать».

Не медля, школьник толкнул девочку с такой силой, что та упала и свернулась калачиком, увидев замах ногой. Удар пришелся точно в живот.

– Крис!!! – крик тонул в слезах плачущего ребенка.

Реакция мальчишки была моментальной. С завязанными шнурками он без разговоров кинулся на школьника и сбил его с ног.

Я всегда плевал на то, кто прав, а кто виноват – мою сестру никто не смел обижать. Каким-то чудом до драки никогда не доходило, и всегда хватало только слов, но сейчас – другое дело. Увидев на земле плачущую сестру и самоутверждающегося перед дружками ублюдка, во мне, двенадцатилетнем мальчишке, что-то щелкнуло, перевернулось, и перед глазами на долю секунды проскочила белая пелена.

Я не особо знал, как бить и когда нужно остановиться, но сжал кулак и ударил, насколько хватило сил. Костяшки вспыхнули болью, которую перекрыла внезапно охватившая меня эйфория. Странное чувство. Такое же всепоглощающее, как и ярость, но приносящее наслаждение и новую пелену перед глазами. Школьник явно не ожидал такого поворота, заскулил и, сбиваясь, что-то начал лепетать…

– Заткнись! – окончательно потеряв контроль над собой и не понимая, что делаю, я занес руку еще раз. Удар вышел сильнее и точнее. Хлынувшая из разбитого носа кровь заливала щеки школьника и смешивалась с его слезами. Мне хотелось еще. Страх и боль соперника лишь раззадоривали. Бесконтрольное состояние…

– Крис! Не надо! Хватит! – просьбу испуганной сестры я услышал, но проигнорировал…

– Мужчина, с вами все в порядке? Мужчина!

Я часто заморгал. Рядом со мной стояла женщина средних лет и тормошила за плечо.

Галлюцинация исчезла.

Но в памяти все продолжилось: еще два удара, затем отец подбежал и стащил меня за шкирку, а глаза сестры были полны страха и восхищения.

– Мужчина! Да ответьте же! – женщина забеспокоилась не на шутку. Несколько человек оглянулись, двое замедлили шаг. Хоть я и жил в Питере с самого рождения, но отзывчивость его жителей не переставала меня удивлять.

– Все хорошо, спасибо… Просто задумался, – выдавил я из себя.

– Вы уверены? Вы что-то бормотали!

– Мысли вслух, – я попытался улыбнуться.

Женщина с недоверием посмотрела на меня, отпустила плечо и, оглянувшись пару раз, ушла.

Наконец-то биение сердца вернулось к нормальному ритму, боль отпустила виски.

– Не надоело? – в интонации Голоса улавливалось осуждение.

– Нет, – я достал из рюкзака блистер с небольшими белыми таблетками, выдавил две на ладонь и, закинув голову назад, проглотил их.

Стоило мне выйти на Дворцовую площадь, как я сразу услышал, а затем и увидел уличного музыканта – мужчина лет тридцати с темными волосами до плеч, в черной футболке и куче кожаных браслетов на руках. Расположившись рядом с Александровской колонной, он настраивал аппаратуру, а в это время вокруг него постепенно собирался народ, и как это обычно и бывает летом, многие садились или даже ложились прямо на прогретую солнцем плитку. Отличная возможность отвлечься и переключиться с воспоминаний на более позитивную волну.

– Раз… Раз… – мужчина проверил исправность микрофона. – Рад всех вас видеть в этот прекрасный день!

Я бы мог поспорить.

Люди зааплодировали и поприветствовали его в ответ.

– Ну-с, не будем тянуть!

Я выбрал место поодаль, кинул рюкзак под голову и лег, растворяясь в словах знакомой песни.

Сколько лет прошло, всё о том же гудят провода,

Всё того же ждут самолёты,

Девочка с глазами из самого синего льда

Тает под огнём пулемёта.

Должен же растаять хоть кто-то…

Приятное тепло от солнца мягко окутало меня, забирая всякую плохую мысль, что сидела в мозгу, а легкий ветерок сдувал остатки негатива. Где-то в небе попыталась заявить о себе чайка, но ее крик вытеснил припев.

Скоро рассвет, выхода нет, ключ поверни и полетели,

Нужно вписать в чью-то тетрадь

Кровью, как в метрополитене.

Выхода нет, выхода нет…

– Привет! Можно я тут сяду?

Я нехотя открыл глаза: на меня внимательно смотрела невысокая девушка азиатской внешности с черной косой до пояса. Ее желтая доходящая почти до колен футболка с названием популярной рок-группы, скрывала остальную одежду.

Где-то мы расстались, не помню в каких городах,

Словно это было похмелье.

Через мои песни идут и идут поезда,

Исчезая в тёмном тоннеле.

Лишь бы мы проснулись в одной постели…

– Садись, – сухо ответил я, скрестил руки на груди и перевел взгляд с ее кислотно-красных кед на ангела, возвышающегося на Александровской колонне. Девушка, не стесняясь, села рядом и принялась крутить в руке сигарету «Клауд».

Карие глаза, большая родинка на шее справа, вздернутая верхняя губа.

Я покосился на ее бледные обнажившиеся ноги, заметил край джинсовых шорт и вновь уставился на ангела, размышляя о том, свидетелем каких событий он стал не по своей воле. Одна блокада чего стоила…

– А девчонка ничего. Может, отвлечешься? – предложил Голос.

– Отстань, – недовольно пробормотал я.

– Извини, что? – девушка удивленно на меня посмотрела.

– Что тебе нужно? – игнорируя ее вопрос, я довольно резко задал свой. Настроение портилось.

Скоро рассвет, выхода нет, ключ поверни и полетели,

Нужно вписать в чью-то тетрадь

Кровью, как в метрополитене.

Выхода нет, выхода нет…

– Просто поболтать хотела…

Попытки заговорить или познакомиться – шестое место.

– Не в духе, – я закрыл глаза, давая понять, что разговор окончен.

– Как грубо, – с усмешкой произнес Голос.

Сколько лет пройдёт, всё о том же гудеть проводам,

Всё того же ждать самолётам,

Девочка с глазами из самого синего льда

Тает под огнём пулемёта.

Лишь бы мы проснулись с тобой в одной постели…

Щелчок зажигалки. Запах клубники.

Бинго. Клубника – четвертое место. Жизнь порой удивляет чередой невероятных совпадений и далеко не всегда с хорошей стороны.

– С кем ты разговариваешь?

Я цокнул языком. Девушка все еще была на месте и выдыхала густые клубы красного дыма. С появлением «Клауд» люди буквально помешались на них. И не мудрено: они помогали избавиться от зависимости, которую вызывали обычные сигареты, не содержали смол и никотина, к тому же фильтры разлагались всего-то за год. Плюс ко всему – бессчетное количество вкусов и дым любого цвета, какой только душа пожелает. Секретов производства и полный состав сигарет компания, конечно же, не раскрывала, чем привлекала к себе немало ненужного внимания, но подавляющее большинство будто не замечала этого. Со временем ажиотаж поутих, однако, курить «Клауд» меньше не стали.

На мой взгляд, уж слишком хорошо получалось. Столько плюсов и ни одного минуса? Курил я не часто, но все-таки предпочитал обычные сигареты.

– Не с тобой, – огрызнулся я, поднялся и, закинув рюкзак на плечо, направился к набережной.

Нева… Ее черные воды притягивали незаметно: сначала наблюдаешь за теплоходами и катерами, затем провожаешь глазами одну из десятков чаек, что кружат близ берега, и вот твой взгляд на какие-то доли секунды соприкасается с рекой. С этого момента ты ее пленник, и она вольна делать с тобой все, что пожелает: вдохновить, поселить в сердце тоску или порадовать мимолетным воспоминанием – на каждого у нее свой план. Но проходит немного времени, и в голове остается только шум воды, будто она вымывает все до единой мысли. Рано или поздно в этом нуждается каждый.

Я сидел на каменной плите одного из спусков к Неве.

Всего в паре сантиметров над поверхностью воды болтались мои кеды. Тело слегка раскачивалось в такт небольшим волнам, которые плескались о берег, попадая иногда на меня брызгами, а влажный воздух освежал как легкие, так и голову, избавляя от ненужного хлама внутри.

Отвлекло меня карканье двух весьма крупных воронов, вышагивающих неподалеку. Как только я на них взглянул, они замолкли, остановились, словно и дожидались моего внимания.

Когда-то в детстве мы с Артемом узнали, что во́рон и воро́на – это не самец и самка, а разные птицы, и на ближайшем уроке биологии попросили учительницу рассказать чем же они отличаются. Оказалось, что с ними можно спутать еще и грача. Но во́рон – самый крупный из них, отличался не только размером тела, но и массивным клювом с немного заходящим на него оперением, и раскрывающимся во время полет клиновидным хвостом…

Данные представители своего вида были самым крупными из всех, которых мне доводилось видеть. В городах ворон – не частый гость. Эта умная птица предпочитает селиться вдали от человека.

– Привет, – я не шевелился, боясь их спугнуть. – Какими судьбами?

Неотрывно смотря на меня, они приблизились на три шага друг за другом.

– Знал бы, то прихватил чего-нибудь вкусненького. Извините уж.

В два прыжка вороны подобрались ко мне почти вплотную – протяни руку, да дотронься – но я соблюдал осторожность и продолжал сидеть неподвижно. Вдруг они расправили крылья, каркнули и, стукнув по разу клювами у моей ноги, улетели.

– Уж больно они здоровые, – Голос тоже удивился их размеру.

– Может из цирка? – я следил за их полетом над Невой, пока они не исчезли за мостом.

– Может…

Мимо неспешно прогудел теплоход с рекламным плакатом на боку, с которого подмигивала и выдыхала бирюзовый дым рыжеволосая девушка. Чуть выше пестрила надпись:

«Будь ярким! Выбирай любой цвет под любой вкус!»

– Оригинально, ничего не скажешь… Бездари, – заворчал Голос. Ему с самого начала не нравилась чересчур активная пропаганда нового продукта.

Девятое место.

Реклама ловила повсюду: телевидение, интернет, баннеры, постеры, фестивали, промоутеры-распространители… Это было за гранью добра и зла.

– Мог бы привыкнуть, – я со вздохом встал и поплелся в сторону метро. Напиться – это единственное, чего мне хотелось после провалившихся попыток расслабиться и насладиться хоть чем-то.

ИНЦИДЕНТ

– Осторожно, двери закрываются.

Поезд устало скрипнул колесами и погрузился во мрак туннеля. Я прислонился к стене вагона, поглядывая в книжицу, которую с увлечением читала женщина рядом.

«…– Юлиана, держись от меня подальше! Я не тот, кто тебе нужен, – шепчет Вайт.

Что? Почему? Ведь это решать мне, а не ему. И хмурюсь не в силах поверить.

– Дыши, Юлиана, дыши. Я сейчас поставлю тебя на ноги и отпущу, – говорит он тихо и отодвигает меня.

Всплеск адреналина, вызванный моим невероятным спасением или близостью Лориана Вайта, проходит, я чувствую одурманивающую слабость и беззащитность. «Нет!» – кричит моя душа, когда он отстраняет меня. Он держит меня на расстоянии и внимательно следит за моей реакцией. В голове лишь одна мысль: я дала ему понять, что жду поцелуя, а он не стал меня целовать. Я ему совершенно точно не нужна. У меня был шанс, когда он позвал меня на чашечку кофе…»

– Может, прекратишь это читать? – в спокойствии Голоса прослеживалась заслуженная претензия. Я отвел взгляд. Не потому что он попросил, нет, скорее потому, что терпеть не мог такого рода произведения. О данном любовном романе я знал не понаслышке: поверхностное графоманство, основанное на другом поверхностном графоманстве. Лучшего нетонущего в воде материала и не придумать.

Тем временем поезд прибыл на «Садовую», и людей в вагоне только прибавилось.

Люди – первое место.

Воздух неумолимо терял свежесть, становилось душно, и я в надежде посмотрел на окна: все до единого закрыты. Час пик – не самое лучшее время для поездок на метро.

Четыре минуты почти бескислородной пытки и наконец-то «Звенигородская». Я с трудом выбрался из вагона и торопливо зашагал к переходу на «Пушкинскую», краем глаза отметив кучку работников метрополитена и полицейских. Кого-то, судя по звукам, обильно и беспрерывно рвало. Зеваки вокруг озабоченно галдели, постепенно отходя все дальше и дальше от бедолаги.

Пока он жив – он мне не интересен.

Я проскочил мимо и, спустя пару минут, занял единственное свободное место в последнем – по традиции – вагоне.

– Осторожно, двери закрываются. Следующая станция – «Владимирская».

С каждой остановкой пассажиров становилось все меньше, а простора все больше. Наконец-то дышалось легко. Ненавязчиво рассматривая людей, я прикидывал, откуда и куда они могут ехать, чем занимаются, что любят… Это помогало отвлечься, убить время, а заодно не дать мозгу покрыться пылью на выходных. Работы хоть и было немало, но ничего сложного и требующего особого внимания давно не подворачивалось. Однако, случаи с вмешательством кого-то «сверху», когда тела забирали при лучшем раскладе из-под носа, не покидали голову. Заполучить бы хоть одно…

Хихиканье справа от меня оборвало едва успевшую начаться мысль. В темном окне напротив я разглядел отражения двух смеющихся девиц. Сидели они справа от меня.

Блондинка с кудрями ниже плеч и шатенка с каре. У обеих кофточки с излишне глубоким декольте, вызывающий макияж и приторные духи. Вульгарщина.

Объектом их веселья оказался старик, что находился напротив.От гуляющего по вагону сквозняка страницы газеты, которую он упорно читал в полном развороте, трепыхались и никак не хотели успокаиваться. Судя по багровеющему лицу и гуляющей из стороны в сторону челюсти, его это весьма злило. А девиц рядом со мной, наоборот – забавляло. Заметив, что я за ними наблюдаю, они сделали серьезный вид и отвернулись, а мое внимание привлек другой персонаж – молодой парень-курьер в спортивном костюме и с огромной термосумкой в ногах. Скрестив руки на груди, он что-то бормотал и непрерывно ерзал, при этом закидывая голову назад; из-под надвинутой на нос кепки виднелась неестественно бледная кожа и стекающая изо рта слюна. В конце концов курьер нервно схватил сумку, выкрикнув: «ХА!», отправился к дальним дверям и прислонился спиной к тем, что не открываются на станциях. Еще одно его изречение поглотил шум разогнавшегося поезда, после чего он сполз на пол, опустил голову вниз и замер.

– Для городского сумасшедшего это перебор, – отметил Голос.

– Под кайфом, – равнодушно буркнул я, согласившись с тем, что на работу вряд ли взяли бы психически нездорового человека.

– А я вот не уверен.

Предпоследняя станция.

– Уважаемые пассажиры, во избежание травм, держитесь за поручни.

Двери, напротив которых сидел курьер, почти закрылись, когда между ними протиснулась женщина лет сорока с потертым пакетом в руках. Она кинула беглый взгляд на немногочисленных пассажиров и, перекрикивая грохот колес, начала:

– Добрый день! Предлагаю вашему вниманию уникальный продукт…

Но договорить торговке не удалось. Курьер, на которого она почему-то не обратила внимания, поднял голову и с неестественной для человека прытью бросился на нее, сразу же повалив на пол. Внезапно сложившаяся ситуация застала всех врасплох. Первым очнулся мужчина, сидящий ближе всех, но когда он вскочил, чтобы помочь – пронзительный женский визг резанул по ушам.

Я лишь поморщился, продолжая следить за каждым действием курьера: резко закинул голову назад – слетела кепка, раскрыл рот насколько мог широко – булькающий хрип услышал, кажется, весь вагон, впился зубами в шею торговки – крик наполнился болью. Курьер, сомкнув челюсти, мотал головой из стороны в сторону.

Бешеный пес.

Одна секунда, две, три – вытягивая сухожилия, он выдрал кусок плоти и с открытым ртом принялся его жевать. Кровь из разорванной артерии заливала дергающуюся торговку, пропитывала ее серое платье и собиралась на полу. Женщины завизжали, кто-то выругался, заплакал ребенок. Не желая рисковать, народ дружно ринулся подальше.

Я почувствовал на себе косые взгляды, видимо, из-за моего абсолютного бездействия.

– «Под кафйом»… – передразнил меня Голос. – Что теперь скажешь?

Отличный вопрос. В памяти всплыло дело Морских и Корнова – один из нескольких случаев каннибализма на моей практике. Вспомнилась и фраза первого: «запекли с картошечкой». Следователь, знакомой которого оказалась жертва, взбесился тогда не на шутку и хорошенько отделал обоих «кулинаров». Конечно, инцидент замяли, но по иронии судьбы, через полгода следователь умер, подавившись картофелиной в ресторане.

– Так и будешь сидеть? – Голос явно что-то задумал.

– Что предлагаешь?

Поезд замедлил ход.

– Предлагаю подойти.

Я встал и уверенно направился к курьеру.

– Стой! Что ты делаешь?! – кто-то позади воззвал к благоразумию, но кто-то внутри дергал за рычаги, и я продолжал идти, а когда осталось сделать полшага – замер.

Лужица крови подползала к моим кедам.

Курьер проглотил первый кусок и вгрызся в шею торговки за новым. Увидев меня, он исподлобья кинул хищный взгляд и, не разжимая челюстей, обнажил зубы, словно хотел зарычать.

– Диковато для обычного каннибала, не находишь? – Голос сделал акцент на первом слове.

Он был прав, впрочем, как и в большинстве случаев.

Накинуться на жертву – повалить на землю. Разорвать шею – умертвить. Спокойно утолять голод.

Поезд остановился.

«Уважаемые пассажиры, будьте взаимно вежливы: уступайте места инвалидам, пожилым людям, пассажирам с детьми и беременным женщинам!»

Люди ринулись из открытых дверей, а я все так же стоял.

Лужица крови добралась до моих кед.

Курьер, не отрывая от меня взгляда, продолжал выдирать и жевать новые и новые куски. Я смотрел на него не менее пристально.

Глаза. Белки покраснели от лопнувших сосудов, зрачки сузились в едва видимую точку, передний слой радужной оболочки принял белый цвет.

Рот. От губ во все стороны ползли черные извилистые линии, обнажились не только зубы, но и десна. Губы будто исчезали, превращаясь в тонкие полоски.

Кожа. Бледная донельзя, она натянулась. Прорезались вены.

На человека Это мало походило.

Почему я стою? Дать бы деру отсюда вместе со всеми, а не ждать неизвестно чего. Но ни от одной мышцы в мое теле не было отклика. Знакомое состояние… Походило на сонный паралич, только страх отсутствовал.

– Тебе разве не интересно рассмотреть его? – Голос хорошо знал мои сознательные и подсознательные желания.

– Интересно, – я произнес как можно тише. Но что дальше?

Кто-то позвал на помощь.

– Эй! Руки за голову убрал! На колени, быстро! – держа наготове дубинки, в вагон забежали двое полицейских, махнули мне, мол, убирайся отсюда, и замерли. Они даже не подумали, что я мог быть соучастником.

Совсем молодые. Быть может – первое дежурство? Тогда им крупно не повезло.

Дикий. Так я окрестил это существо, когда оно резко повернулось к стражам порядка, захрипело, брызжа кровавой слюной, и бросилось на одного из них, вытолкнув из дверей на станцию. Полицейский потерял равновесие и упал, пытаясь сбросить с себя Дикого.

– Убери его от меня! Колян! Бей его! Бей!!! – вопль вывел из ступора ошеломленного напарника, и, подскочив, он обрушил дубинку на спину Дикому, но тот не реагировал, продолжая яростно хрипеть и тянуться к шее. Второй, третий удар… Только от четвертого, что пришелся по голове, его тело обмякло и, подергиваясь, свалилось на пол.

– Господи… Кто это? – подошедший машинист неуверенно остановился в двух шагах от того, что совсем недавно было человеком.

– Хрен его знает… Ты че стоишь-то? Живее поезд в депо! – скомандовал ему «Колян», а выглядывающей из-за колонны сотруднице метро крикнул. – Выводите всех и закрывайте на вход и выход.

Говорил он не как юнец. Не как новичок.

– Конечно! – пискнула женщина и убежала, поторапливая немногочисленных людей, рискнувших поглазеть.

– Хорошо, хоть станция конечная. Меньше мороки, – выдохнул первый полицейский, встал на ноги и, отряхнувшись, увидел, что я до сих пор в вагоне. – Ты в порядке?

В последнее время этот вопрос мне слишком часто задавали незнакомые люди. Тенденция не радовала.

– В порядке. Я тоже пойду? – не желая терять больше времени, я решил умолчать о том, что работаю судебно-медицинским экспертом, и поскорее свалить. Контроль над собственным телом вернулся. Организм требовал выпивки.

– Номер свой оставь и иди. Вызовут, если что…

Почему они меня не подозревают? Я стоял так близко.

– Это ни к чему. Пусть идет. Мы все уладим, – по платформе неторопливо шагал высокий мужчина с густой рыжей бородой.

На лице ни одной эмоции, безразличный взгляд, твердая и решительная походка. Ничего примечательного в одежде: серая толстовка, джинсы, кроссовки. Достав из кармана телефон, он, не глядя, несколько раз провел по экрану пальцем и приложил устройство к уху.

– На красной, первая точка. Один Побочный. Нет, не успел.

Вслед за рыжим плавно и спокойно шла невысокая брюнетка.

Такое же спокойное выражение лица, но раздраженный взгляд. Рваные черные джинсы, берцы, синяя обтягивающая футболка, под которой вместо бюстгальтера виднелся топик.

Оценив ситуацию, она цокнула языком и что-то пробормотала.

– А вы еще кто такие? – оба полицейских подошли к незнакомцам.

– У вас приказ, если не ошибаюсь, не препятствовать нам, – рыжий небрежно сунул им черную ксиву, вытащил из-за пояса что-то отдаленно напоминающее пистолет и, ловко зарядив его колбочкой с прозрачной жидкостью, подошел к Дикому. – Че встали? Этого уберите.

Помрачневшие и недовольные полицейские проводили меня до выхода.

Солнце не грело, не светило – его закрыли собой низкие серые тучи. Премерзко заморосил дождь, а поднявшийся ветер то и дело менял его направление. Как ни поверни голову – капли летели прямо в лицо.

Я забежал в парадную как раз, когда начался полноценный ливень.

– Придержите дверь!

Я схватил ручку, ожидая молодую пару, прикрывающую головы рюкзаками.

– Спасибо вам! А то мы ключ от домофона забыли! – поблагодарила девушка.

Молча кивнув и надеясь на окончание «разговора», я три раза клацнул по кнопке вызова лифта. И еще раз.

– Вы же из двадцать пятой? – вдруг спросил парень.

Идеально подстриженный, гладко выбритый. Розовая рубашка застегнута на все пуговицы и заправлена в брюки, но галстука или бабочки не было.

– Ага.

– О! А мы ваши соседи! Напротив живем. Дима. А это Света – моя жена.

Я посмотрел на бодро протянутые руки и, вздохнув, крепко пожал мужскую, а женскую слегка. Искренность их улыбок малость настораживала. Слишком позитивные, они не замечали моего нежелания вести беседу и уж тем более знакомиться.

– Крис.

      Лифт тащился с последнего этажа, то и дело останавливаясь. Я нажал на кнопку еще несколько раз.

– Необычное имя! А какое полное, если не секрет? – девушка с любопытством уставилась на меня.

Темные волосы собраны в пучок на затылке. Макияж, как украшения и маникюр, отсутствовал. Белая блузка застегнута на все пуговицы, серая юбка скрывала колени.

– Вот прилипли же! Чего ты церемонишься? – как обычно, Голос резко вклинился в поток мыслей, увеличивая раздражение, но я решил проявить терпимость. День и без того выдался нелегкий.

– Кристофер.

Из лифта, хохоча, вывалилась целая орава подростков. Теперь от домашнего покоя меня отделяли всего четыре этажа в железной ловушке. Я нервно звенел ключами.

– Ой, а оно происходит от имени Христа?

– К сожалению, – мне имя в целом нравилось, но его связь с религией – нет. Спасибо набожным родителям.

– К сожалению? – девушка округлила глаза и всплеснула руками. – Вам очень повезло с именем! Или вы не верующий?

Четвертый этаж. Двери открылись, и я чуть ли не выпрыгнул из лифта. Соседи увязались следом.

– Атеист.

– Бедный… Просто у Вас не было того, кто помог бы прийти к Богу и наставил на путь истинный! – в неожиданной манере заговорил парень.

– Да-да! Вот, держите! Мы вам поможем! – девушка покопалась в рюкзаке и с сияющей улыбкой, дала мне яркую брошюрку. – Почитайте обязательно! Мы готовы быть Вашими проводниками в новую жизнь! Бог ведь везде и всюду! И даже внутри вас с нами!

Фанатики и радикалы не входили в первую десятку, но периодически прорывались в нее. Сейчас они взлетели на второе место, потеснив галлюцинации.

Ключ в замочной скважине. Я развернулся.

– Света? Правильно? Простите, но я прекрасно знаю, что «внутри вас с нами». Работа такая.

– В смысле? Вы психолог?

– Нет. Судмедэксперт. И поверьте мне, что там, – я указал поочередно на их животы, – уж точно нет никакого Бога. Но спасибо за информацию.

Повисла тишина – сигнал зайти в квартиру, захлопнуть дверь и закрыть ее на три замка. Наконец-то дом. Я облегченно выдохнул, скинул кеды и, кинув брошюрку на тумбочку, прошел в комнату. Щелчок выключателя, и загорелась лампочка. На кровать полетел рюкзак.

– Привет, Варь, – она как обычно стояла в углу.

Холодный оскал в ответ.

– Хоть бы раз спросила, как прошел мой день, костяшка ты бездушная! – я сделал вид, что обиделся, швырнул в нее носком и демонстративно ушел на кухню, оставив ее подумать над своим поведением.

Раздражение как рукой сняло, настроение приходило в норму, а Голос услужливо молчал. Как говорится, дома и стены помогают, но полагаться только на них я не собирался, поэтому плеснул в стакан немного темного рома. Первый глоток всегда самый приятный – напиток игриво обжигает горло и разносится по всему телу расслабляющим теплом. Второй – закрепляющий. А вот вместе с третьим в организм проникают щупальца опьянения, и с каждым последующим глотком они все плотнее и плотнее обвиваются вокруг сознания.

      Прохладный душ хорошенько взбодрил меня. Я захватил с кухни бутылку рома, бутылку колы, высокий стеклянный стакан и расположился на лоджии. Деревянный столик, раскладной стул-шезлонг и освежающий ветерок из приоткрытого окна отлично вписались в нашу компанию.

После еще нескольких стаканов взгляд слегка затуманился, и потянуло на разговоры. К тому же я ей обещал… Болтливость – не моя черта. Алкоголь же это менял, и язык развязывался, поэтому я предпочитал выпивать один. Варя не в счет.

– Варвара! Надо поболтать! – я в очередной раз смешал напитки, но, сделав глоток, понял, что она сама не придет, и поспешно встал. – Прости-прости! Сейчас все будет!

Пошатываясь и путаясь в собственных ногах, мне удалось доковылять до Вари и повиснуть у нее на плечах.

– Что ж ты такая костлявая? Совсем извела себя этими диетами, – ворчал я, пока тащил ее на лоджию.

Безразличие в глазницах.

– Ладно… Твое дело…

Удовлетворенный оскал.

Я поставил Варю рядом с собой лицом на улицу, распахнул окна и махнул в сторону метро, из которого кучками выходили люди.

– Хм, смотри-ка, станцию открыли.

Вопросительный взгляд.

– Так и быть, расскажу, – я выпил содержимое стакана, незамедлительно его наполнил и вкратце обрисовал сегодняшний инцидент.

Задумчивость в глазницах.

– Вот и я не знаю, что это за хрень, – высунувшись наружу, я смотрел на людей, спешащих домой под проливным дождем, который успел изрядно намочить и меня. Ветер усиливался с каждой минутой, выворачивал зонты в руках прохожих наизнанку и превращал их в бесполезную ношу.

Мою близость к действу в вагоне я не озвучил. Во-первых: мне самому было не ясно, как это так вышло, что тело не поддавалось контролю. Во-вторых: Варя не знала о Голосе, да и мне не хотелось, чтобы она переживала. А вот Голос знал о Варе, но никогда не задавал вопросов и не появлялся в квартире.

– Даже, если тот курьер – каннибал, то это все равно не объясняет настолько дикого поведения. Дикого… Дикий… – повторял я, пробуя слово на вкус, а затем продолжил. – Зачем убивать в таком месте? Да еще и тут же начинать трапезу.

В глазницах вспыхнуло осуждение.

– Что такого? Ну, трапеза и трапеза. Не цепляйся к словам, суть-то не в этом, – я пожал плечами и плюхнулся на стул.

Негодующий оскал – Варя тоже вспомнила Морских и Корнова.

– И я о том же! И это люди? Выродки… Да, их закрыли, но малую жалко… Еще и этот рыжий с девкой на станции… Такие важные и смотрят свысока… Ты меня слушаешь? – возмутился было я, но зевнул от внезапно навалившейся усталости, и глаза сами собой закрылись.

ОДИН

– Сеня! Сеня, ты чего?! – мужской голос звучал отдаленно, неуловимо, но этого хватило, чтобы меня разбудить.

Холодно, голова кругом, а в горле пересохло настолько, что, казалось, с нёба вот-вот посыплется песок. Открыть глаза получилось с большим трудом. Я попытался сосредоточить взгляд хоть на чем-нибудь – вышло не сразу.

Перевернутая бутылка из-под рома на столике, распахнутые окна лоджии, через которые бесцеремонно врывался ветер, и Варя, задумчиво смотрящая вдаль. Я все там же. Видимо, уснул посреди «диалога». Шумно выдохнув, я подождал, пока два дверных проема лоджии сольются в один, и поплелся на кухню. От стакана ледяной воды стало значительно лучше.

– Сеня! Прекращай! Не смешно! – тот же самый голос, что меня разбудил, донесся с улицы.

Я взглянул на запястье – часы показывали три ночи. Конечно, самое время, чтобы покричать и перебудить всех.

– И не говори, что тебя это не бесит! – я вернулся на лоджию и перегнулся через ее край.

Дождя как не бывало, ветер поутих, и воздух наполнился отрезвляющей прохладой и свежестью. Безлюдная улица тускло освещена фонарями, неоновая вывеска магазина напротив мигала одной буквой, из соседнего дома приглушенно звучала музыка… По мокрому асфальту промчалась черная иномарка и скрылась за углом.

Никаких признаков «Сени» и его друг не было.

– Неужели показалось? Что думаешь? – я повернулся к Варе, желая узнать ее мнение, но очередной вопль вернул меня на место.

– Помогите!

В свете фонаря появился седобородый старик с повязкой на глазу. Выставив руки пред собой, он медленно пятился назад и что-то тихо говорил второму человеку, который то ли хрипел, то ли шипел и неумолимо сокращал дистанцию между ними. Видимо, не мне одному пришла в голову мысль напиться сегодня.

Я нащупал лежавшую рядом пачку сигарет, подцепил одну и щелкнул зажигалкой.

– Не смотри на меня так. Брошу. Когда-нибудь… – ответил я на укоризненный взгляд Вари и затянулся.

Тем временем «Сеня» с седобородым уже вовсю катались по асфальту, но не дрались. Ни намека на драку, что было весьма странно для ночных алкашей.

– Какие-то они… – только начал я, но меня прервал душераздирающий вопль. Я потушил сигарету и всмотрелся: держась за окровавленное предплечье, седобородый второпях отползал в сторону, а «Сеня» стоял на четвереньках и с чавканьем что-то пережевывал.

– Не может быть… – пробормотал я, с вихрем мыслей в голове рванул в комнату, из аптечки в шкафу вытащил бинт, а с полки схватил пояс. Спохватившись, поставил Варю на место.

Удивление в глазницах.

– Что?! А если артерия? Пока скорая приедет, он давно кони двинет, – я отмахнулся от нее, всунулся в кроссовки и вылетел из квартиры. На лифт времени не было, поэтому пришлось, перепрыгивая через одну и две ступеньки, бежать по лестнице.

– Ничего не забыл? – вяло поинтересовался Голос.

– Отвали! – рыкнув на него и пытаясь вспомнить, что мог забыть, я уже несся мимо закрытой закусочной.

Ключ от домофона… Шанс того, что мне кто-нибудь откроет в три часа ночи, имел ничтожно малую вероятность.

– Дело твое, – безразлично ответил Голос и добавил. – С чего вдруг такой героизм?

Если б я знал… Внезапное желание помочь – тень того Криса, что был раньше. Почему именно сейчас случился этот порыв…

Я повернул за угол и притормозил, увидев, как «Сеня» стоит посреди дороги с закинутой назад головой и истошно хрипит. Его руки со скрюченными пальцами хаотично дергались, ноги не сгибались, но с шарканьем переступали по мокрому асфальту, а через два таких шага, он согнулся пополам и сквозь льющуюся изо рта рвоту застонал. Седобородый в ужасе прижимался к фонарному столбу и до сих пор что-то бормотал.

Стараясь не спускать глаз с «Сени», я бросился к раненому.

– Эй! Еще укусы есть?! – он меня словно не замечал, только смотрел перед собой и шевелил губами. Я развернул его левое предплечье – оторван был только кусок кожи. Повезло.

– Нет…нет… только этот… – шепотом ответил с седобородый, пока я перебинтовывал ему руку. Он опустился на землю и перевел взгляд на меня. – Я… я предупреждал его…

– Так, погодите, скорую вызову… – я осекся, вспомнив, что телефон остался дома. – У вас телефон есть?

– Не нужно скорую. Не поможет. Никто не поможет… Я предупреждал…

В следующее мгновение «Сеня» затих, рухнул лицом в собственную рвоту и не издавал больше ни звука.

– Я предупреждал… предупреждал… не верь! Не верь!!! – седобородый перешел на крик и схватил меня за руку.

– Сидите здесь. Я проверю, жив ли он, – я разжал его пальцы и оглянулся. Ни души. Магазины закрыты, прохожих нет, в окнах пусто.

«Сеня» не шевелился. Присев на корточки рядом с ним, я проверил пульс.

– Мертв? – поинтересовался Голос.

– Мертв.

Я перевернул тело на спину, проверил на всякий случай дыхание – отсутствует. Зрачки сужены, радужная оболочка белого цвета. Верхняя и нижняя губа будто втянулись, обнажив зубы и десна.

Мне сегодня довелось видеть подобное. Странно. К тому же рвота его имела знакомый болотный оттенок. Но как… Есть связь?

Вновь навалилась усталость, и пересохло во рту. Я вернулся к седобородому и тяжело опустился рядом.

– Как вы себя чувствуете?

– Как… – задумчиво и неожиданно спокойно повторил он. – Жить буду. Наверное.

– Будете. Несильно он вас.

– Давай на «ты». Спасибо тебе… Святослав, – седобородый протянул мне руку.

– Крис, – я ответил на весьма крепкое рукопожатие.

Только сейчас мне представилась возможность нормально разглядеть этого старика: на вид ему было за шестьдесят, объемная седая борода, такие же седые растрепанные волосы, морщинистое лицо, худощавое тело скрывала широкая бежевая футболка и обтрепанные и стертые снизу штаны. На правом глазу черная повязка. Одежда не новая, не свежая. Запах соответствующий, но не сильный, видимо, периодически он где-то мылся.

– Бездомный, – озвучил мою догадку Голос.

– Твой друг? – спросил я у Святослава.

– Так… Знакомый, – он задумчиво ответил и провел ладонью по бороде.

– А насчет чего ты предупреждал его?

– Что? А… Не знаю. Я когда паникую, то бред несу всякий…

Мы оба замолчали, рассматривая безжизненное тело «Сени». Его глаза закатились. Необходимо было вызвать полицию, но я не хотел даже шевелиться. Вообще.

Поднялся ветер. Он принес с собой одинокий пакет, который с шуршанием пролетел мимо нас и прилип к припаркованной неподалеку машине. Мы, все так же молча, проводили его взглядом.

– Ты врач? – Святослав первым нарушил тишину. Смерть «знакомого» его, видимо, не особо расстраивала.

– Судмедэксперт.

– Хм… и как? Нравится?

– Уже нет.

– Почему уже?

Я посмотрел на выглянувший из-за туч месяц, подумал, что собеседник и ситуация не очень подходили для откровенных разговоров, но мне захотелось ответить.

– Знаешь, когда ты живешь и краем уха слышишь из новостей о каком-то подростке-самоубийце или о том, что где-то убили ребенка – это одно. А когда ты с этим сталкиваешь – совсем другое. Насильственная смерть детей, их суицид… Вот что доставляет лично мне немало сложностей. С каждым новым случаем становится тяжелее смотреть на мертвое маленькое тело… У Бога на каждого свой замысел? Ну и какой у него был замысел на шестилетнюю девочку, которую из окна выбросила собственная мать? Двадцать один этаж – мгновенная смерть. Месяц назад мальчишку в лифте средь бела дня задушил его же сосед. Это ли не замысел Божий? Они и не пожили толком…

Я замолчал и следил, как месяц торопливо скрывается за тучами.

Святослав с грустью вздохнул и вновь повисла тишина.

– Всю ночь будешь здесь торчать? – поинтересовался Голос, недовольный моим бездействием. Да, правда была на его стороне, но мне дико не хотелось всей этой занудной тягомотины на месте происшествия. Сейчас-то я свидетель, а не эксперт. Вопросы, бумаги… А бросить тело нельзя.

– Сигарету? – Святослав во второй раз заговорил первым и, прикуривая от зажженной спички, протянул мятую пачку обычных не «клаудовских» сигарет.

– Давай.

Едва не закашлявшись от крепости табака, я выдохнул клуб дыма и протер заслезившиеся глаза. Вторая затяжка далась легче, но в горле все равно сильно першило от первой. Казалось, что это чувство так и останется со мной на всю жизнь.

– Слушай, хочешь выпить? – мое предложение стало для всех неожиданностью.

– Совсем спятил? – ошарашенно спросил Голос.

– Ты мне? – Святослав с недоумением посмотрел на меня.

– Кому ж еще?

– Да можно… Я-то не против, – неуверенно пробормотал он.

– Рану нужно обработать, заодно полицию вызовем. Больше-то некому, – я обвел взглядом пустые окна и добавил. – Занятно это, конечно…

Из-за угла вынырнул белый фургон и, не доехав до нас с десяток метров, остановился посреди дороги. Водитель заглушил двигатель, неторопливо вышел из машины и сонно потянулся. Дверь со стороны пассажира открылась, на асфальт спрыгнула недовольная и заспанная девушка.

– Ты смотри, парочка из метро, – отметил Голос, – Дежурят что ли?

И правда, создавалось впечатление, что они несут дежурство. Вот только как им каждый раз удается прибывать на место происшествия еще до звонков в полицию или скорую? Новый день, а вопросы все те же.

– Кто такие? – подойдя ближе к нам, спросил рыжий и вытащил из кармана знакомый мне «пистолет». Ловко зарядив его колбочкой все с той же прозрачной жидкостью, он что-то нажал на рукоятке. Святослав поднялся на ноги и сделал пару шагов назад. Я сидел на месте.

– Потерпевший и свидетель, – ответил я и выбросил окурок. – А вам есть до этого дело? Заберете тело, да уедете.

Рыжий усмехнулся, подошел к остывающему телу «Сени» и с легкостью взвалил его на плечо, параллельно впрыснув тому в шею, содержимое колбочки. Девушка, нетерпеливо переминавшаяся с ноги на ногу, отодвинула боковую дверь фургона.

– Ну-у-у, быстре-е-е, – нервно протянула она.

Закончив с погрузкой тела, они поспорили о чем-то в машине и уехали прочь в совершенно другом направлении.

Святослав все это время стоял в напряжении и следил за каждым движением рыжего, периодически поглядывая на девушку. Челюсть его приходила в движение, будто он что-то жевал, пальцы перебирали воздух, а губами он беззвучно дублировал одно и то же слово, расслышать которое мне так и не удалось.

– Мне жаль твоего знакомого, но выбора у нас не было. Я уже не в первый раз сталкиваюсь с этими из фургонов, и поверь мне, им лучше не мешать – я подошел к Святославу и похлопал его по плечу, стараясь утешить.

– Не стоит. Я его почти не знал, так что не стоит, – пробормотал он со стеклянным взглядом в пустоту, но, посмотрев на меня, зажмурил единственный глаз и отвернулся.

– Что с тобой? – я пришел в некое замешательство.

Молчание. С грохотом открылись окна на втором этаже.

– Ты бы подальше отошел, – посоветовал Голос, но особого беспокойства в его интонации не было.

– Все… нормально. Извини, – Святослав повернулся, но старался на меня не смотреть и что-то бубнил.

– Уверен?

– Да-да, спасибо. Ты иди домой, а то уже скоро рассвет.

– Выхода нет, – пропел Голос.

От чего-то мне стало смешно, и я улыбнулся. Сна ни в одном глазу, мысли разрывали голову, а думать совсем не хотелось. Хотелось покоя.

– А как же выпить? – я повторил предложение.

– Неудобно как-то…

– Хотя бы рану обработаем. Идем.

Святослав посмотрел на меня с благодарностью, но страх с его лица не сходил. Не то чтобы это сильно волновало. Скорее подогревало любопытство, а после стакана-другого появлялся шанс вывести его на разговор и узнать, что все-таки произошло с «Сеней», и что с ним самим не так.

– Ты с ума сошел?! Бродягу с улицы домой зовешь. Еще переночевать оставь! – возмущался Голос. Я же был настроен выудить максимум информации, да и старик непонятным образом располагал к себе, хоть и вел он себя довольно странно. И дело было не только в любопытстве: во мне укоренилось стойкое чувство значимости этого человека.

О том, что ключа от домофона с собой у меня не было, я вспомнил только у парадной. Вряд ли в такое позднее время кто-то мог возвращаться домой, тем более так, чтобы с нами пересечься. Удача в моей жизни – нечастая гостья.

Вдруг виски сдавило болью и перед глазами все поплыло. Я пошатнулся, земля ушла из-под ног, но Святослав успел меня подхватить.

– Крис! Ты чего это? Эй-эй, давай-ка тебя положим. Вот так, – он оттащил меня на скамейку. Его слова многократно повторялись, но звучали так отдаленно, что я их почти не мог разобрать. К голосу старика прибавился еще один. Речь стала совсем непонятной, словно говорили на другом языке.

А затем все исчезло.

Густая тьма окружала меня со всех сторон. Шеей не повернуть, рукой не отмахнуться и шагу не ступить – никаких ощущений во всем теле. Кровь по венам не шумела, сердце не билось, и я даже не дышал. Абсолютная тишина. Мысль о параличе отступила, нависло чувство наличия одного лишь сознания. Мозг вполне мог плавать в емкости с черной вязкой жижей…

Чушь.

Я умер? Где же пресловутый свет? Где тоннель? Хоть что-нибудь…Или это и есть «после жизни»?

Откуда-то снизу появилось слабое белое свечение, а вместе с ним в груди пару раз стукнуло сердце и начало биться. Легкие наполнились воздухом, вернулись тактильные ощущения. Тело вновь меня слушалось. Так-то лучше.

Я чувствовал ладони, но разглядеть их не удавалось – их окутала какая-то дымка, но затем они вспыхнули белым огнем. Подобно вязкой жидкости пламя каплями срывалось с кончиков пальцев и летело вниз, исчезая на пути к земле. Я отшатнулся назад, пытаясь стряхнуть эту дрянь, но чем больше махал руками, тем плотнее вокруг становилась тьма. Она давила, сковывала и, вскоре, окончательно зажала меня. Я мог только дышать. Пламя светилось значительно меньше.

Сила здесь – не союзник, и сопротивление только усугубляло положение. В голову пришла не самая лучшая, но единственная идея – расслабиться.

– Хорошая мысль, – голос из-за спины одобрил мои действия, разорвав при этом угнетающую тишину. Я вздрогнул от неожиданности и дернулся, чтобы обернуться. Тьма сжала меня еще сильнее.

– Плохая мысль, – голос с нотками осуждения прозвучал за левым ухом. Совсем рядом.

Сердце неистово колотилось и, казалось, вот-вот пробьет грудную клетку. Внутри закипало раздражение от собственной беспомощности. Свечение рук полностью угасло, оставляя меня в кромешной тьме.

– Прими ее, – обдав ухо теплым дыханием, ласково шепнул голос.

Только сейчас я понял, что голос принадлежал женщине, но этот факт не успокаивал.

– Что принять?! – боль в теле стала невыносимой и вынуждала кричать. То, что давило со всех сторон, неумолимо стремилось раздавить. Может, я все-таки умер, а этот невидимый пресс – утилизация моей души? Выходит, даже Ада не заслужил…

– Что принять… – повторило эхо.

– Да чтоб тебя! – я сорвался на крик. Чуть-чуть и начнут ломаться кости. Необходимо было собраться и еще раз расслабиться. Но как…

– Один… Два… Три… Четыре… Пять… Шесть… – я медленно принялся считать, представляя каждую цифру в голове. Мне вспомнился старый, как мир способ, который иногда помогал успокоиться. Помог и сейчас. Тьма ослабила хватку, давая постепенно все больше свободы, а руки вспыхнули ярче прежнего. Попыток стряхнуть пламя я не предпринимал. Теперь хотелось рассмотреть его поближе.

– Умница, Крис… – удовлетворенный женский голос вновь прозвучал за ухом. – Ты должен принять ее…

– Крис! Что ж такое… Молодой человек! Вызовите скорую! Пожалуйста!

Святослав?

Надо мной стоял уставшего вида парень, приложивший к уху телефон, и Святослав, который то и дело беспокойно на меня поглядывал.

– Очнулся! Очнулся… Ну слава Богу! – радостно воскликнул он.

– Не надо скорую. Все нормально, – я сел и обхватил голову руками.

– Точно? Я думаю, лучше вызвать, – парень стоял на своем.

– Не надо, я сказал.

Получилось грубовато, но мне было плевать. Виски пульсировали, отдавая каждый раз ноющей болью, глаза щипало, и жутко хотелось пить. И выпить.

– Можно и повежливей… – обиженно пробубнил парень и зашел в парадную. Удача все-таки решила заглянуть ко мне на огонек.