Читать книгу Конфедерация - Виктор Малахов - Страница 1

Пролог.

Волгоград, 2030 год.

Дверной замок…Ключи… Два раза повернуть. Дверь открыта. Пройти три шага, поднять руку и зажечь свет в коридоре…

Андрей делал это уже много раз. Каждые будни дни, приходя со своей ненавистной работы. Он снял сумку со своего плеча, бросил ее на пол, снял ботинки и прошел дальше в комнату.

–Ах, ты ж сука, – завопил он, наступив на кошку, которая спряталась в дальнем углу и которую не освещала лампа. Кошка злостно мяукнула и скрылась в другую комнату.

Андрей сел на кровать, взявшись руками за виски, немного так посидел, резким толчком лег на спину. Пролежав так полторы минут и смотря в темный потолок, он достал из-под кровати планшет.

Жизнь в вакууме, без новостей. Если хочешь что-то узнать, то ты сам должен достать информацию

Стартовая страница, страница поиска. Андрей пальцем ударил по экрану, и появилась клавиатура. Быстро в поисковом запросе он набрал "Новости Московии".

Система задала вопрос на экране: "Данная информация содержит материалы, которые запрещены для свободного распространения. Вы уверены, что хотите посмотреть результаты по данному запросу?"

Красным-нет, зеленым-да. Указательным пальцем Андрей нажал на "да"

Быстро прокрутив страницу, система выдала результаты:

– В Московии были расстреляны тринадцать человек по обвинению в заговоре против действующей власти.

– Глава государства Солнцев выступил против переговоров о присоединении к конфедерации. Поддержка Главы достигает 80 процентов населения.

– Организация Объединенных Наций признает право на существование государства Московии.

По сути, Андрею неинтересны ни Глава, ни ООН, ни расстрелянные. Он заходит каждый день, чтобы прочитать новости, чтобы на какой-нибудь странице увидеть фото человека, по которому давно соскучился и с которым его так много связывает.

Обратно на страницу поиска. Теперь Андрей в поисковом запросе набрал «Свежие фото Московия».

Бесконечные фото с улиц Москвы, обычные люди, которые идут по делам, на работу, с учебы, в магазин, в спортзал. Стоящие в пробке, озлобленные, влюбленные, уставшие, довольные. Разные. Но на этих фото не было того, кого он искал. И это было паршиво.

В третий раз на страницу поиска. Теперь в строке Андрей написал «Новости Московии независимое агентство».

– В Московии были расстреляны тринадцать человек. Они заявляли о готовности к переговорам с конфедерацией.

– В Московии готовится массовая акция протеста против политики властей.

– Количество жертв режима Солнцева увеличивается с каждым днем.

–Солнцев принял решение об увеличении внутренних войск.

Всё по-иному. Здесь совершенно всё по-иному. Официальный источник Московии говорит о процветающем государстве, о благодарных людях своему руководителю. А Независимое Агентство Конфедерации говорит о режиме, об убийствах и репрессиях.

– Только бы с тобой все было хорошо, – сказал шепотом Андрей.

И тут по его руке пробежали мурашки.

– Массовая акция неповиновения прошла сегодня вечером в Москве. Около двух с половиной тысяч задержанных.

И фото, множество фото. И он увидел её. Крупным планом, она кричала что-то, возможно просила помощи, а может она проклинала своих врагов. Рядом с ней такие же молодые люди, как и она. И они кричат. Позади толпа, которая поднимает руки в небо.

Андрей долго смотрел на это фото. В нем смешались все чувства разом. Он не знал, что ему делать и как помочь. Он смотрел на фото и чувствовал опасность. Для нее. И для себя. Для всех людей.

Пальцем прокрутив дальше фото, Андрей вновь замер. Она, Олеся. В нем все оборвалось. На фото ее тащили под руки люди в форме по улице, усеянной упавшими флагами, разбитым стеклом, цветами.

– Моя Олеся!

На веке застыла слеза. Он не видел Олесю уже 2 года, он знал, что она жива, верил в это. Верил, что увидит ее вновь и верил, что они будут счастливы. Но Андрей не знал, что всё произойдет именно так.

Он смотрел на фото и плакал. Словно закончилась знаковая история для него и закончилась трагично. Сознание Андрея выключило его из реального мира. Туман…

Пришел в себя Андрей лежа на полу в собственной спальне. Руки были закованы наручниками, носом он упирался в пол. Вокруг ходили люди и собирали вещи по комнате.

– Лебедев Андрей Яковлевич, – мужской грозный голос произнес сверху его имя, – Вы поедете с нами. Вы сами себя наказали.

Его подняли с пола, перед ним стоял мужчина в тряпичной маске.

– И куда вы меня повезёте?

– Туда, где вы можете быть полезны нашему государству, – сказал этот же мужчина. Тут же Андрей почувствовал боль в правой руке. Ему ввели шприцом мутную жидкость. Простояв еще секунд десять, Андрей упал на пол.

Глава 1.

Севастополь

Теплый ветер дул с моря, разнося по воздуху чувство свободы, безмятежности. Море обладает интересным свойством. Оно успокаивает, волны скрывают тебя от другого мира. Нет ничего, кроме тебя и этих волн.

Ветер раздувал русые волосы Константина. На вид ему было 27 лет, он был молод, среднего роста, среднего телосложения, красивый и зеленоглазый. Про такого обычно говорят – типичный красавец. Но на этом его типичность и заканчивалась. Ветер не мог знать, что он трепет волосы президента Конфедерации.

Константин любил стоять долго на огороженном побережье и смотреть на море. Может быть, именно поэтому столицей государства и стал Севастополь. Вроде близко от мира, в тоже время далеко. Он пристально всматривался в волны, пристально слушал шум. Казалось, что именно так президент получает новости с материка, что море ему обо всем рассказывает.

Чуть поодаль мельтешили пару человек. Ставили стулья, настраивали непонятную аппаратуру. К Константину подошел молодой человек лет 30, такой же типичный красавец. Его звали Кирилл, помощник президента.

– В принципе, у нас все готово, мы можем приступать, – сказал он

– Хорошо, а где звезда?

Кирилл указал рукой в правую сторону. Со стороны открытой веранды приближалась привлекательная блондинка в белом брючном костюме. Костюм отлично подчеркивал ее загорелую кожу. Похоже, под костюмом не было белья, и вырез оголил упругую молодую грудь.

– Президент, позвольте Вам представить Разумовскую Жанну Владимировну, главного корреспондента Независимого Агентства Конфедерации.

– Очень приятно, – промолвил Константин, – Вы выглядите шикарно.

– Большое Вам спасибо, – тихо ответила Жанна, – приступим?

– Конечно!

Они прошли к подготовленным местам, где стояла камера, был выставлен свет. Получилось, что президент сидел на фоне Черного моря.

– Сразу хочу спросить, – поправляя свои брюки, сказала Жанна, – есть ли темы, которые нам не стоит затрагивать в сегодняшнем интервью? Вы только скажите…

Президент слегка повел бровью. Конечно же, такие темы есть. Но Константин научился отвечать на любой вопрос и давать ответ, который порой вопроса и не касался.

Тем более он прекрасно запомнил тот неловкий случай, когда Губернатор Новгородской Республики решительно сказал «нет» на вопросы о семейном бизнесе, содержании публичных домов и дружбе с наркоторговцами. Разумовская, делая репортаж, высмеяла позицию Губернатора. Через 3 дня его с позором выгнали. А Жанна прибавила себе еще пару очков к репутации.

– Нет, таких тем нет, я отвечу на все ваши вопросы, – произнес президент.

– Отлично! Влад, ты готов?

Оператор кивнул головой. Съемка началась.

– Добрый День, с Вами Жанна Разумовская, Независимое Агентство Конфедерации. В ближайшее время состоится подписание нового конфедеративного договора между всеми членами. Именно к этому событию мы и приурочили цикл интервью с главами государств, входящих в Конфедерацию. Сегодня с нами президент Конин Константин Алексеевич. Добрый День, господин президент.

– Добрый День, Жанна. И давайте без господина, – улыбнулся Константин.

– Конечно. Я провела много интервью с вашими коллегами. Думаю, что отрывки из них Вы видели. Каждый со своей стороны говорит о разных целях подписания нового договора. Зачем он нужен? Разве цель не провести выборы в Учредительное собрание, как это было озвучено после печальных событий пятигодичной давности?

«Вот куда ты вырулила», – подумал про себя Константин.

– Жанна, давайте я Вам объясню. Нашей целью, как я много раз повторял и буду повторять, является созыв Учредительного Собрания для того, чтобы определить в каком государстве нам жить дальше. Но чтобы провести созыв, нам нужно спокойствие и нам необходимо единение. Невозможно это сделать, когда все мы живем по разным законам, когда у нас разные понятия источника власти. Нужно привести к общему знаменателю. К унифицированному выборному законодательству.

– То есть Ваш взгляд на вопрос именно таков. Вначале мы подписываем конфедеративный договор, затем проводим выборы в Учредительное Собрание.

– Все верно, Жанна, все верно.

– Многие считают, что такая позиция создана для оттягивания времени и для лишения голосов избирателей, которые проголосовали бы за политику Солнцева…

– Это не так, – президент переходил на односложные ответы.

– И немного о Солнцеве. Лишь одно государство, Московия, не готово присоединяться к новому договору…

– Это ошибка руководства, это страдание народа, – зло перебил свою собеседницу Константин. Напряжение между ними возрастало.

– И всё-таки. Политика, которую проводит Белослав Солнцев…

– Давайте говорить честно. И называть людей их именами, – вновь перебил Константин, – этого человека зовут не так. Его имя Сергей Авдюхин.

– Хотите честного разговора? – с улыбкой спросила Жанна.

Сидящий позади президента Кирилл сидел с напряженным лицом. Видимо, пришло время вмешаться ему.

– Давайте будем вести беседу в рамках темы, которую мы обговаривали с Вами, – предложил Кирилл.

– Спасибо Вам, но Жанна Владимировна хочет честного разговора, – отмахнулся от Кирилла президент.

– Что ж, – Жанну распирало изнутри, мой вопрос такой, – говорят, что Вы толком не участвуете в управлении страной. Что все решения принимает Высший Совет, или сводя к одному человеку, Елена Кожевникова. Ваша же роль как хранитель поста, который достался после убийства вашего отца.

Это был сильный удар по самолюбию президента. Но не смертельный.

– Это не так, – ответил холодным голосом Кирилл, – можно Вас спросить?

– Обычно вопросы задаю я.

– И всё же.

Жанна кивнула утвердительно головой.

– Вы считаете себя независимым агентством, или признаете, что существуете на ЧЬИ-ТО деньги. И порой выполняете ЧЕЙ-ТО заказ, – на эти слова президент сделал особый акцент.

– Мы независимое агентство, совершенно. Политика журналиста никем не сдерживается и не покупается. Такова позиция. Теперь вопрос от меня?

– Пожалуйста!

Жанна на несколько секунд замялась.

– Почему Вас чаще замечают в окружении симпатичных мужчин, а не женщин?

Лицо Константина в миг побледнело. Такого вопроса он не ожидал. Президент приблизился к Жанне корпусом, словно хотел нанести удар.

– Наш с вами разговор окончен, – тихо прошептал президент, встал и, обернувшись, сказал, – всего хорошего.

Константин быстро пошел в летний сад, Кирилл моментом встал за ним и сопровождал его двумя шагами позади. Они скрылись за деревьями.

Жанна также сидела на мягком кресле. Белый цвет ее пиджака сливался с белым цветом этого кресла. Вдруг сегодня она поставила крест на своей карьере? А может наоборот? Все сделала правильно?

Константин был в бешенстве.

– Эти журналюги совсем потеряли чувство реальности! Потаскуха с трясущейся грудью…

– Возможно, от Вас, президент, Тарасов что-то хочет. И это было его послание, – Кирилл неуверенно произнес фразу.

– Не говори это «Вас», «президент». Мы тут вдвоем.

Кирилл приблизился вплотную к Константину, обнял и поцеловал его.

– Расслабься. Мы решим этот вопрос. Мне устроить встречу с Тарасовым?

– Устрой, – прошептал Константин и своей щетинистой щекой провел по губам Кирилла.

Глава 2.

Москва

В отражении зеркала можно было увидеть мужчину сорока лет, высокого, стройного, с гордой осанкой. Его светлые русые волосы были зачесаны пробором направо так, что иногда проскальзывала седина. Голубые глаза скрывались в отяжелевших веках, которые появились от недосыпа и усталости. На коже стали заметны морщины, она изменила цвета на серо-коричневый, стала сухой и обезвоженной.

Набрав в ладони воду из-под крана, мужчина окунул свое лицо в холодные руки. Посмотрел вновь в зеркало и застыл.

Хлопок… И на стекле остались сгустки крови от убитого комара.

Москва была плоха тем, что в ней летом всегда было много комаров.

Мужчина еще простоял полминуты под шум воды из под крана, смотря на кровь, оставшуюся на резном зеркале, закрыл его, обтер лицо полотенцем и вышел из ванной.

Перед своими подчиненными нужно показаться хоть отчасти бодрым. Не показывать, что сон ушел уже месяца три назад, что их руководитель постепенно превращается в нечто полуживое-полумертвое.

В квадратной комнате, куда он прошел, стоял длинный стол, по бокам которого друг против друга сидели два мужчины. Он прошел к своему месту в центре стола, сел на стул и запрокинул ногу на ногу.

Белослав Солнцев, по рождению Сергей Авдюхин, был уже не так похож на лидера славянской революции, которая привела и его, в том числе, к власти. Пять лет жесткой политики дали о себе знать. По сути, Белослав и не хотел становиться во главе государства, но мягкотелый Пугачёв, организовавший переворот, и вставший у руля, совсем не устраивал славянистов. Для великого славянского государства нужен был другой правитель – твердый, которого не сломить, готового ради великой цели четко говорить нет, хоть и ценой многих жизней. В итоге, Пугачёва убили его же соратники, пока тот спал, а Белослава сделали новым Главой. Главой всего одного города-государства Московии.

Когда пять лет назад было решено действовать жестко и уничтожить всю правящую верхушку власти, такой сценарий успешно был реализован в Москве. На местах же власть захватывали те, у кого на тот момент были в большем количестве ресурсы, деньги, связи.

Финал Славянской революции был не особо ярким. Тут и там возникали новые государства, остатки правительства уехали в Крым, мировое сообщество революцию не приняло и посчитало все происходящее террором.

– Прошу прощения, разболелась голова, так на чем мы остановились, – Белослав задал вопрос своим соратникам.

– Во время разгона прошлой демонстрации было задержано три с половиной тысячи человек. Все они находятся под стражей. Я призываю к смертельной казни для них. Если мы не покажем силу сейчас, нас сломают, – сказал Святослав Новгородцев. В государстве он был руководителем внутренних войск. Про него говорили, что он сделал из камня и ему совершенно чужды человеческие качества. Именно он пять лет назад организовал революцию, именно он привел Пугачева, именно он его спустя два года застрелил во сне и увидел часть себя в Солнцеве.

– Я выступаю против этого, – резко ответил мужчина, сидевший напротив Новгородцева. Его звали Владимир Зуйков. Когда-то он возглавлял кафедру истории в московском ВУЗе, благосклонно относился к славянистам, посещал их встречи. Он был против переворота, настаивая на том, что нужно сотрудничать с властью, что нужно нести идею в народ. Его ненавидел Новгородцев. Но то, что Владимир был шурином Белослава, позволяло ему оставаться у руля комиссии по образованию и просвящению, – у нас огромная эмиграция. Люди массового бегут из Московии. А ваши предложения еще больше усилят этот побег.

– Это все из-за ваших полумер, – зло бросил Новгородцев, – это вы предложили разрешить выйти людям, которые устроили погромы позавчера. Может быть, Владимир, вы тоже хотите присоединиться к Конфедерации и оказаться вздернутыми?

– А что вы больше боитесь: оказаться вздернутым или войти в состав Конфедерации? – отмахнулся Владимир. Белослав улыбнулся.

– Хватит Вам, как бабы! – прекратил полемику Солнцев. Он часто вызывал их вдвоем на разговор, потому что они излагали совершенно диаметральные взгляды. И выслушав каждого, можно было найти золоту середину. Хотя и Новгородцеву, и Зуйкову эта середина больше казалась полумерой.

– Серёж, ты пойми простую вещь, – Зуйков был одним из немногих, кто называл Главу по настоящему имени, – ситуация критическая. То, что хотели сделать пять лет назад, сделать не получилось. Мы в агонии, как это не тяжело говорить.

– Враньё, это враньё. У нас высокий рейтинг в некоторых частях Конфедерации, – прокричал Святослав.

– Я говорю не об этом сейчас. Да, та идея, которую мы воспевали, она популярна и сегодня. Но мы совершенно неправильно поступили, когда решили взять власть штурмом. Мы окружены кольцом Конфедерации, мы анклав. Мы существуем, потому что есть договоренности с Советом и Президентом, – на этих словах Новгородцев заерзал на стуле, – если бы они перекрыли доступ к этим деньгам, мы бы и недели не продержались. Позавчера вышли более двухсот тысяч человек на улицу, задержали три тысячи. Всех не пересажать, а если пересажать, то кем мы будем управлять, каким государством. Поэтому я прошу начать переговоры с Крымом, торговаться за каждый шанс для нас.

Белослав все это время молчал и чертил ручкой на листке бумаги непонятные даже ему символы и знаки. Когда Зуйков закончил говорить, он поднял голову и посмотрел на Новгородцева.

– Что ты мне скажешь, Святослав?

– Мою позицию Вы знаете, я непреклонен. Эта идея стоила столько жизней, чтобы сейчас ее хоронить.

– Мы ее и не хороним, – вновь вступил в спор Владимир, – мы ее немного изменяем под реалии времени. Мы сами виноваты в том, что условия поменялись. И поменялись кардинально.

– И все-таки я против, – раскачиваясь на стуле, сказал Новгородцев.

На комнату опустилась тишина. По лицам троих мужчин было видно, что они усердно думают. И все думали о разном. Зуйков думал о проклятом смартфоне, который жужжал вибрацией у него в кармане. Солнцев думал о том, как ему соединить воедино сегодняшние мнения. Новгородцев думал, что пора искать замену Белославу.

– Тогда я Вас отпускаю, – сказал Глава, – завтра состоится расширенное заседание. Подготовьте ключевые тезисы вашего мнения. Спокойной ночи.

Владимир и Святослав встали из-за стола и вышли из комнаты. В большом и длинном коридоре их пути разминулись. Один пошел налево, другой направо.

– Наконец-то смогу ответить на звонок, – тихо прошептал Владимир.

– Да! Алло! Да, я вижу прекрасно, что Вы мне звоните. Я был на совещание… Да, у Солнцева… Я работаю над этим вопросом… Всё идет по плану… Москва будет в составе Конфедерации… Не надо никаких больше шагов, прошу… Никаких санкций… Это не делается так быстро… Глава почти согласен с моим мнением, я переговорю с ним завтра наедине…

Владимир говорил тихо, стоя на пустой лестнице. Но его разговор отчетливо слышал Святослав, стоявший за большой колонной. В его голове моментом созрел план.

Глава 3

Санкт-Петербург

Холодный мелкий дождь бил по стеклу, смывая каплю за каплей с окна, через которое смотрела Екатерина. Ее взгляд был таким же холодным, как этот дождь, который она так не любила. Ее глаза были холодными, словно лишены пигмента. Ее руки были холодны. Говорят, что и сердце этой женщины было холодным.

В комнате горел камин и согревал теплом в этот вечер Екатерину, двух мужчин и молодого человека. Они сидели полукругом на мягких диванах и горячо обсуждали последние новости. До Екатерины доносились лишь обрывки фраз, совершенно ненужных ей. Доносился стук дождя по стеклу, шум Невы, шум города. Все это было ей не нужно.

– Екатерина, присаживайся к нам, – прозвенел громкий голос позади нее.

Екатерина обернулась в комнату лицом, улыбнулась и уверенной походкой подошла к глубокому кожаному креслу, куда и села, пристально посмотрев на молодого человека, на своего сына. Вот что было таким нужным в ее жизни.

– Мы обсуждали новости из Крыма, Катя, – так же звонко сказал мужчина. Николай, муж и Император Северной России. Его можно было назвать человеком без возраста. Смотря на таких людей, Вы никогда не скажите, сколько им лет. Единственное, что выдавало Николая – его глаза, они были уставшие, потухшие. Может быть, так на него подействовал Петербург.

– Да, я слышала. Как понимаю, никаких продвижений нет.

– Все вилами на воде писано, – взял слово второй мужчина, Георгий, брат Николая. Он был крупным мужчиной, красавцем, за кого любая женщина готова выйти замуж, чтобы быть как за стеной. Горделивая осанка, темные вьющиеся волосы. Он совершенно не был похож на своего брата.

– Мне звонил вчера Президент, – вновь заговорил Николай, – и мы долго обсуждали стратегию по поводу Московии. Он предлагает быть еще жестче, ввести новые санкции, почти блокаду.

– А что ты на это ответил? – спросила Екатерина, беря кружку горячего чая в руку.

– Я обещал подумать и вынести вопрос на заседании Сената. С одной стороны, это ускорит падение Солнцева, акций неповиновения будет больше. Тем более что наравне с Крымом мы отправили своих агентов в Москву для координации действий. С другой стороны, эти шаги еще больше ужесточат Солнцева. Больше расстрелов, больше людей в тюрьмах, больше паники.

– Но мы не можем отказать Президенту, не так ли? – задал вопрос молодой человек, сын Николая и Екатерины, Павел. На вид ему было восемнадцать лет, он был хорошо сложен, красив. Прежде всего, всех привлекали его яркие зеленые глаза. В которых многие видели будущие свершения.

– Император может многое, – улыбнулся Николай, – и отказать тоже.

– Но Президент старше по своему положению, разве не так? – удивился Павел.

Все трое засмеялись.

– Тебе еще много надо изучить, сын мой, – ласково сказала Екатерина, – ведь ты тоже будешь Императором.

– Как я могу быть Императором, когда только и разговоров о новой Конфедерации, где будет один президент, да и только, – возразил Павел.

– Все по-иному, сын, – трепетно ответил Император, отхлебывая чай из чашки, – Новая Конфедерация сейчас нужна для того, чтобы на определенных условиях объединить людей под временной властью Президента. Но его власть будет действовать ровно год, время, необходимое для разработки условий, по которым соберется Учредительное Собрание, чтобы решить, какой будет страна.

Наступило молчание. По лицу Павла было видно, что он переваривает ту информацию, которую только что услышал.

– И все-таки, отец, ты откажешь Президенту?

– Сейчас не могу этого сделать. Понятно, что Крым будет давить на всех членов Конфедерации. Завтра еженедельная конференция. Кожевникова, наверняка, хорошо потрудилась и в Сибири, и на Дальнем Востоке. Они скажут да.

– Она уже не стесняется, когда эти территории называют ее вотчиной? Когда она в открытую уже скажет, что на самом деле она заправляет всем в Крыму? – с негодованием спросил Георгий.

– Она не может этого сказать, ты сам понимаешь, – улыбнувшись, сказал Николай, – этот вопрос я ожидал от Павла, а не от тебя.

Все в комнате вновь разразились смехом. Павел с недоумением посмотрел на отца.

– Она не слишком популярна у народа, ее методы. Силовой операцией в Сибири и на Дальнем Востоке она не прибавила себе очков, а наоборот. Хорошо, что Константин вовремя ее остановил. Может быть, и мы бы не сидели сегодня здесь и не пили бы чай, – развел руками Николай.

– Время уже позднее, – посмотрев на большие часы и поставив пустую чашку на стол, сказала Екатерина, – пора заканчивать этот вечер. Пойдем, Павел, я провожу тебя в твою комнату.

Екатерина с Павлом встали со своих мест и направились к двери, которую мигом открыли два молодых человека. Как только они скрылись, Георгий встал с дивана и стал шагать по комнате большими шагами.

– Павел совершенно не готов стать Императором, – быстро выпалил Георгий.

– Ему пока и рано, – равнодушно ответил Николай, – вспомни себя в восемнадцать лет. Какие были интересы у тебя?

– Коля, не сравнивай. Тогда были совершенно другие времена, тогда мы жили в другой стране, мы не были здесь, мы не создавали свою империю. Сейчас мы на вершине и падать с нее будет больно.

– Я и не собираюсь падать. О чем ты говоришь?

– Об этой затее с новым договором. Мы восстановили историческую справедливость, мы вернули России то, что она потеряла, что у нее забрали силой. Помнишь, с каким трудом мы продавливали эту идею, как на нас смотрели в первые месяцы твоей избирательной кампании. Помнишь? Сейчас ты хочешь все отдать Константину, этому жалкому Президенту?

– Успокойся, немедленно, – яростно прокричал Николай, подошел к Георгию и положил руки на плечи, – пойдем спать. Екатерина уже заждалась.

– Хорошо, – тихо сказал Георгий.

Оба быстро направились к двери, которую тот час же открыли. Они шли бок о бок по коридорам императорской резиденции, лишь были слышны стук мужских каблуков. Оба остановились у двери, в которую вошел вначале Николай, а затем и брат.

Это была спальня Императорской четы. На кровати лежала Екатерина, рассматривая люстру, висевшую на ней. Император подошел к столу, на котором стояла бутылка коньяка, открыл ее и налил себе в бокал.

– Вы не будете, – обернувшись, спросил Николай?

Екатерина покрутила головой, Георгий едва слышно сказал «нет».

Николай отхлебнул из своего стакана, сел на кресло около столика и пристально посмотрел на брата. Георгий обернулся к двери, закрыл ее и повернул ключ.

Екатерина, изучавшая все это время на люстру, теперь направила свой взор на Георгия, который приближался к ней. Секунда… И он рядом. Горячий поцелуй. Его рука скользит по телу. Но это было таким ненужным для нее… Как и этот город… И дождь, который все еще бил по стеклам спальни.

Глава 4.

Москва

Они сидели друг напротив друга. По три человека с одной стороны и три человека с другой. Всего шесть квадратных метров. В воздухе совершенно не чувствовался кислород. Воняло грязью, потом, влажностью. В комнате было настолько темно, что вытяни руку на полную длину, ее невозможно было различить.

С одной стороны три девушки, с другой – три парня. И таких комнатушек в здании было множество. И комнатушкой было сложно назвать такое помещение. Это была камера. Тюремная камера.

Олеся мирно сидела с правой стороны, там, где еле горела лампочка. В руках ее была книга, но каждая страница чтения давалась с трудом – то из-за тусклого света, то из-за криков о помощи с соседней камеры. Читать было жутко неудобно, но и умирать от скуки Олеся не торопилась.

Успешная девушка, работающая в отделе маркетинга крупной нефтяной компании. Когда произошла «славянская революция», у большинства компаний штаб-квартиры находились в Москве. После долгих переговоров между Крымом и Солнцевым было подписано соглашение о том, что все крупные компании остаются в Москве под протекцией Конфедерации, однако, налоги шли в казну Московии. Для гигантов промышленности это было облегчением – никаких затрат на переезд офисов, никаких издержек. Для Московии тоже существенный плюс – пополнение бюджета. Конфедерация же обладала рычагом давления и часто использовала компании для прикрытия своих агентов.

Олеся поначалу, как и многие, с радостью восприняла события пятилетней давности. Выходила на площади, и не силком, а по собственной воле. Но вскоре все стало меняться. Ограничения свобод, массовые аресты, протесты – все это стало нормой для нового государства Московии. Кто жил в Москве, не привык к такой реальности.

Олеся, закончив ВУЗ, отправилась на работу в нефтяной холдинг, который де-факто управлялся из Крыма. Для большинства жителей города-государства вставал вопрос – либо работаешь на Конфедерацию, либо на Москву. Либо ты с Солнцевым, либо ты с Кониным. Была четкая грань, параллель. Общество было разделено. Пополам.

Устроившись на работу и слушая рассказы коллег, которые либо возвращались из командировок, которые либо были переведены из Конфедерации в Московию, Олеся четко понимала, что у нее, у молодой девушки, отняли многие радости жизни. И прежде всего у нее отняли любимого человека. Андрея.

Они познакомились в университете, поначалу ей не понравился этот высокий и худощавый молодой человек. Революция их связала, революция и развела. Они вместе ходили на площади, вместе защищали идеи Славянского государства, вместе радовались и смеялись.

Когда же режим стал трансформироваться, когда сотни москвичей бросали все свои вещи, чтобы только уехать незамеченными в Конфедерацию, стало понятно, что идеи революции не стали реальностью. Впрочем, как и всегда. Реальность была совершенно иной. Противоположной тем самым идеям.

В один из солнечных дней Андрей встретил Олеся с работы.

– Извини, что пришлось меня ждать. Было совещание, – извинилась на ходу Олеся, приближаясь к своему любимому.

– Ничего страшного. Сегодня отличная погода. Я погрелся на солнце. После простуды это самое то, – тихо сказал Андрей и закурил сигарету.

– Поехали? – спросила Олеся. Но Андрей не ответил.

– Давай пройдемся, погуляем. Мне нужно тебе кое-что сказать, – опять тихо прошептал Андрей.

В глазах Олеси прочиталось удивление. Прогуляться? За это можно было попасть в изолятор. Нельзя показывать, что ты влюблен, счастлив, что тебя переполняет радость. За это могли наказать. Ты был в зоне подозрения.

– Недолго, я тебя не задержу, – убеждал Андрей.

Они пошли вдоль здания.

– Отсюда надо бежать! Думаю, у тебя нет сомнений по этому поводу? – быстро начал Андрей.

– И куда мы убежим? – улыбнулась Олеся.

– Сегодня сюда приезжает мой дядя, он работает в администрации Волгоградской области. На обратном пути мы поедем с ним. Здесь нельзя больше оставаться. По его сведениям, режим будут провоцировать. Чтобы полилась кровь. И его можно было смести.

– Так если его сметут, зачем уезжать? – спросила Олеся.

– Не боишься, что ты можешь стать той самой кровью?

– Андрей, я не хочу играть в эти игры, – резко остановилась и, повысив голос, сказала Олеся, – я устроилась недавно на хорошую работу. Я вижу тех, кто приезжает из Конфедерации. Там – не лучше. Здесь Солнцев пытается наладить порядок, порой жесткими мерами. Но ТАМ… Там царит хаос и неразбериха. Неясно, кто кому подчиняется. Кто входит в состав Конфедерации. И этот референдум, который они хотят провести… Они пойдут по пути Московии.

Такой ответ застал врасплох Андрея. Он верил, что Олеся согласится уехать вместе с ним.

– Поехали со мной!

В ответ только тишина. Олеся смотрела на свои черные туфли и не знала, что ответить.

– Я могу отвести тебя до дома… Если хочешь, конечно, – таков был ее ответ.

Андрей пристально посмотрел в ее глаза, обнял, крепко поцеловал и, развернувшись, пошел прочь по улице. Олеся молча смотрела, как силуэт исчезает в лучах солнца…

И вот сейчас, сидя в тюремной камере, она четко осознавала, как был прав Андрей. Она превратилась в ту кровь, которая прольется для того, чтобы режим был уничтожен. Но вместе с режимом уничтожат и ее.

Глава 5

Волгоград

Лицо Анны Михайловны было бледным, словно прозрачным, за которым можно было увидеть черепные кости. Красные заплаканные глаза выделялись на этом белом полотне лица. Она сидела, оперевшись о стену длинного коридора и смотря в одну точку уже больше получаса. В голове вертелись разные версии того, что же произошло с ее дорогим сыном, с Андреем.

Он не отвечал целый день на ее звонки, на СМС, и, боясь за своего сына, Анна Михайловна решила приехать к нему домой в квартиру. Но там его не застала. А застала только перевернутый дом, вещи, которые валялись на полу, разбитые стекла и ветер, который влетал в окно и хозяйничал в квартире.

Анна Михайловна тут же позвонила своему брату, который работал в администрации области и попросила помощи. Через час он позвонил ей и настойчиво указал идти в полицию. Больше брат ничего не сказал.

И вот уже второй день Анна Михайловна проводила в отделении полиции, где сотрудники искали ее сына. Четкого ответа никто так и не мог дать, что с ним и где он.

– Анна Михайловна, вам уведомление, – открылась дверь, и из кабинета вышел высокий лысый мужчина. Женщина не сразу поняла, что обращаются именно к ней. Она также продолжала смотреть на вымышленную точку на противоположной стене.

– Анна Михайловна, возьмите ваше письмо, – приблизившись к ней, повторил сотрудник полиции. Она подняла голову, взяла бумагу, которую он ей протянул и тихо прошептала: «Спасибо!»

Полицейский быстро скрылся в своем кабинете, оставив Анну Михайловну одну в длинном темном коридоре.

Найдя в сумке футляр от очков, быстро их надев, женщина принялась читать уведомление. С каждым словом ей становилось хуже, и в глазах темнело с каждой запятой.

«Уважаемая Анна Михайловна.

В связи с Вашим обращением о пропаже сына, Лебедева Андрея Яковлевича, была проведена работа по установлению его местонахождения. Вам сообщаем следующее: Лебедев Андрей Яковлевич будет находиться в земстве № 5. Основанием для его перемещения служит общественный договор, принятый на территории Конфедерации по итогам референдума от 12.06.2028 года.

Вы сможете связаться с Вашим сыном, как только он прибудет в место назначения. Также сообщаем, что не имеем права называть точное расположение Земства № 5. Все попытки выяснить местоположение будут пресекаться в соответствии с законом.

Благодарим Вас за рождение сына, который принесет пользу своему государству.

Величие Конфедерации в каждом из нас!»

Последняя строчка превратилась в сплошное черное пятно и Анна Михайловна упала без сознания на холодный пол большого длинного коридора.

***

Синий экспресс быстро летел по рельсам, разрезая ночную темноту яркими фарами. В вагонах не было слышно, как соприкасаются рельсы и колеса, экспресс плавно передвигался в пространстве, словно плавая по воздуху.

В последнем вагоне было невыносимо жарко. Капли пота застывали камешками на лицах пассажиров. Кондиционеры не справлялись с духотой, которая окружила вагон. Его каркас был сделан из тяжелого металла, не пропускавшего воздух. Несколько слоев. Один тяжелее другого.

Этот вагон уже несколько раз присоединяли к разным экспрессам, затем отсоединяли и прикрепляли вновь. Пассажиры уже потеряли счет времени. Окон у этого вагона не было, и какое время суток было там, за каркасом, оставалось судить только по восприятию чувств.

Андрей сидел молча, с поникшей головой. По его подсчетам, они были в пути уже четвертые сутки. И не сказать, что двигались всегда в одном направлении. Главная задача постоянных перестыковок была одной – запутать.

Спрашивать, кто все эти люди, сидящие с ним в вагоне, в наручниках и связанные в ногах, было совершенно глупым. Они такие же, как он. Просто люди, которые хотели найти то, что искать не стоило.

Мужчины и женщины, студенты и пенсионеры, разного возраста и поколения. Все сидели молча. У кого-то на лице читался ужас от происходящего, у кого-то недоумение, кто-то до сих пор не верил, что это все происходит именно с ним. Все молчали… Пока поезд не стал плавно сбавлять скорость. Из разных частей вставали люди в форме, которые ходили по вагону, переговаривались, шептали что-то по рации.

– Вот мы и приехали, господа, – громко сказал один из сопровождающих, – наш путь окончен. Земство № 5 радо будет Вас встретить.

Наступила мгновенная тишина. Андрей сглотнул слюну. «Земство № 5 – авторитаризм. Самый худший выбор, что может быть».

Глава 6

Москва

Они сидели друг напротив друга. Но уже не шестеро. Три парня с одной стороны и две девушки с другой. В воздухе стоял запах железа, издаваемый парами вытекающей крови из трупа девушки, лежащей на полу.

Все произошло очень быстро. Отворилась дверь, в камеру зашел мужчина в форме, включил фонарь и, приблизившись к каждому, светил в лицо. Это был его выбор. Выбор между тем, кто отправится в ад, и кто останется в аду здесь.

Все произошло очень быстро. Он выключил фонарик. В мрачной тишине было слышно лишь шуршание в кармане штанин. Громкий хлопок, ужас, крик и вновь закрытая дверь.

Олеся тихо сидела в углу комнаты и смотрела на пол. Глаза уже адаптировались к мраку, и она четко видела темные волосы, которые все больше пропитывались кровью, вытекающей из пулевого отверстия.

– Ты будешь следующей, – тихо на ухо шепнула девушка.

Олеся молча повернула голову и пристально посмотрела в темноту.

– Вы меня утешаете? Тогда это слишком слабое утешение. Или бодрите? Тогда тоже ничего у вас не вышло.

– Я говорю, то, что вижу, – также еле уловимо произнесла девушка, – знаете, почему именно она? Почему она стала первой?

Олеся промолчала, пожав плечами. Конечно, она знала. Просто боялась сказать.

– Говорите!

– У нее темные волосы. И внешность нетипичная. У всех остальных, кто в камере, светлые волосы и глаза. Кроме тебя…

Олесю словно окатило ледяной водой.

– Почему ты оказалась здесь? – перевела разговор в другое русло девушка.

– Все мы оказались здесь по одинаковой причине.

– Боретесь против кровавого режима?

– Нет, я не борюсь против. Я борюсь за. За свою свободу, за свою жизнь. Хочу быть счастливой и свободной.

– Не пафосно звучит, не? – ехидно спросила с ноткой утверждения девушка.

– Ха, когда-то я тоже рассмеялась бы, если мне так ответили. Но сейчас я отчетливо понимаю, что хочу. И что потеряла.

– И что ты потеряла?

На несколько секунд Олеся замолчала, закинула голову назад.

– Я потеряла свою жизнь.

Девушка тоже замолчала, не зная, что ответить на эту фразу.

– Так может, ты хочешь вновь обрести ее?

– Заманчивое предложение, но странно слышать его от незнакомого человека. Словно Вы – фокусник, который вытянет кролика из шляпы.

– Так может, познакомимся, – произнесла девушка и подвинулась еще ближе к Олесе так, что они соприкоснулись плечами, – я расскажу тебе свою историю.

– Честно, я думала, что ты вообще говорить не можешь, – улыбнувшись, произнесла Олеся, – а сейчас ты хочешь поделиться со мной. Я готова слушать, ведь время у нас еще есть.

Девушка глубоко вдохнула воздух в легкие, закрыла глаза и уверенным тоном начала рассказ.

– Меня зовут Яна. Мне всего лишь двадцать четыре года. Как я здесь оказалась? Я знала, что попаду сюда. В это место. Это была моя задача. Это моя работа.

– Я не житель Московии. И родственников у меня здесь нет. И приехала я сюда не ради любопытства. Я – агент влияния. Меня послали сюда, чтобы я раскачала изнутри это карликовое государство.

– А есть еще один вариант. И зовут меня Светлана. Я закончила высшее заведение в Конфедерации. И приехала сюда в командировку. А меня упрятали в тюрьму.

– Какой вариант тебе нравится больше? – вопросительно посмотрела на Олесю то ли Светлана, то ли Яна.

– Я думаю, – спустя несколько секунд ответила Олеся, – что оба варианта хороши, и что за одним лицом прячется другое.

Девушка вздохнула и приблизилась к Олесе так, что она четко чувствовала ее теплое дыхание.

– Ты права. Есть моя легенда, а есть я. И я хочу, чтобы Конфедерация наконец-таки стала единой. Без Солнцева и прочих идиотов, сидящих у власти.

– Зачем ты мне это рассказываешь? Я этого не могу понять? – разведя руки в темноте, спросила Олеся.

– Я хочу тебе помочь. И помочь всем остальным, – девушка кивнула головой в сторону мужчин, сидящих напротив.

– И как же ты собираешься это сделать?

– Устроить погром. Таких, как я, здесь не мало.

– А ты не боишься, что я расскажу о тебе тому парню в форме, что придет.

Девушка отодвинулась от Олеси, ее шепот сменился на монотонный гул.

– Он тебе не поверит, дорогая. Ты же следующая. Ничего не скажешь – он тебя застрелит. Скажешь, что я из Конфедерации и работаю на Крым, он подумает, что ты врешь. И опять тебя застрелит. А ребята напротив подтвердят, что ты только всем угрожаешь в камере. Так ведь, парни?

Олеся прищурила глаза, чтобы разглядеть мужчин, сидящих напротив. Они единогласно, по-солдатски сказали «Да»!

Девушка вновь приблизилась к Олесе, что дыхание защекотало ее.

– Выбирай, я даю тебе право выбора. В Московии может уже и забыли, что это значит. Через час все начнется.

Глава 7

Крым

За длинным столом совершенно не было свободного места. Все стулья, поставленные вдоль стеклянного стола, были заняты. В основном, мужчинами в строгих костюмах с галстуками и очках, которые доставали бумаги из папок, что-то помечали, зачеркивали и писали вновь. В помещении стоял гул от голосов, перебивающих друг друга.

Яркий солнечный свет заливал комнату через огромные окна, вставленные по всему периметру комнаты. Так, с одной стороны было видно море, с другой – холмистую зеленую местность.

Часть окон была открыта настежь, так что теплый ветер проникал внутрь, перебирая листы бумаг, положенных на стол.

Дверь, ведущая в комнату, резко открылась, и в комнату вошел помощник Президента, Кирилл. Он был одет в синий костюм, который играл оттенками на солнечном свете. Кирилл замер в дверях, медленно осмотрел комнату, в которой мгновенно наступила тишина, и, подойдя к столу, включил микрофон. Комнату наполнил красивый мужской голос.

– Коллеги, доброе утро! Рад Вас всех видеть на совещании. Повестка сегодняшнего дня такова – все профильные министерства проводят собрание под руководством своего министра. Министр отчитывается в конце дня перед Президентом в форме электронного письма. Сейчас в зале совещания остаются только члены Высшего Совета Конфедерации. Все остальные уходят в свои министерства. Спасибо!

В это же мгновение мужчины в строгих костюмах повставали со своих мест, в руки взяв бумагу, и выстроились в шеренгу, чтобы выйти из помещения. Этот процесс занял ровно одну минуту. В комнате остались четыре человека: Кирилл Высокин, помощник президента, Елена Кожевникова, министр обороны, Максим Невольный, министр внутренних дел и Алексей Свиридов, начальник службы безопасности.

– И долго мы будем сидеть в тишине? – спросила Елена, глядя на Кирилла.

– Хорошо же сидим, – своим тонким, противным голосом произнес Невольный, пытаясь пошутить и разрядить обстановку.

– Сидение окончено, приступим к работе, – быстро, скороговоркой сказал Президент, войдя в комнату и направившись к центральному месту стола. Константин выглядел бодрым, отдохнувшим, поверх белой футболки был надет черный пиджак.

Константин сел в кожаное кресло цвета жженного кофе, словно в литое, посмотрел внимательно на лица собравшихся, набрал в легкие воздух и открыл папку, лежавшую на столе.

– Коллеги, у нас остается все меньше и меньше времени для реализации нашей стратегии. Все государства Конфедерации готовы к тому, чтобы подписать новый договор и провести Учредительное Собрание. Единственная преграда – это Московия и ее непреклонный лидер. Месяц назад я давал Вам всем распоряжение, чтобы мы закончили этот процесс к концу года. Я хочу услышать от Вас, что происходит? На каком мы сейчас этапе?

Повисла тишина, члены Совета переглянулись друг с другом.

– Елена Александровна, Вы первая. Я хочу услышать Ваши комментарии, – сказал Президент.

Кожевникова Елена Александровна представляла собой довольно красивую женщину лет сорока, со светлыми русыми волосами до плеч. На ее лице едва были заметны морщины, проступавшие через несколько слоев тонального крема. Она сидела в строгом костюме, раскачиваясь на стуле, и щелкала ручкой. Уж на кого, а на министра обороны эта красивая дама была совершенно не похожа. Однако, это не мешало быть ей самой влиятельной женщиной в Конфедерации, оставляя других далеко позади.

– Мои комментарии таковы: на прошлом заседании я все сказала. Я не считаю, что нам стоит вести игры с Московией, вступать в переговоры. Это путь долгий, который не принесет никаких результатов, кроме оттягивания времени. Они получат возможность маневра. Я предлагаю продолжить усиление санкций, по возможности провести переговоры с другими государствами Конфедерации, и если цели сойдутся – ввести войска в Московию.

– Мы не рассматриваем такой сценарий совершенно, – лицо Президента побагровело, – это значит, пойти на них их же оружием. Мы не можем позволить себе террор. Террорист только один – это Солнцев. Других нам не надо. Силовой метод не пройдет…

– Президент, – резко прервала Константина Елена Александровна, – по данным свежих социологических исследований граждане Конфедерации сейчас более охотно на себя применяют модель Земства № 5. Пятьдесят четыре процента опрошенных. Таких результатов не было никогда. А Земство № 5, как Вы можете знать, имеет все характеристики Московии. Как бы после проведения Учредительного Собрания мы все не оказались в авторитаризме.

Вновь комнату заполнила такая тишина, что был слышан звук ветра, гуляющий в комнате.

– Это Ваша компетенция, Максим Сергеевич, – спросил Президент министра внутренних дел, – необходимо повлиять на данное Земство. Ни одно из Земств не должно набирать более сорока процентов по опросам. Мы неоднократно это обсуждали. Также. За закрытыми дверьми, – президент перешел на полушепот, – как Вы хотите уничтожить режим Солнцева, когда в Вашем государстве пятьдесят четыре процента голосуют за этот самый режим в проекции? Сколько у Земства № 1?

– У Земства № 1 девять процентов, – замешкавшись, ответил Невольный.

Президент встал со своего кресла и направился медленно вдоль стола. В голове голосом Невольного произносилась цифра «девять» тысячи и тысячи раз. Он максимально близко подошел к Министру, зажмурив глаза.

– Эти данные опубликованы? – также зажмурившись, спросил Константин.

– Нет, эти данные для внутреннего пользования. Для нашей оценки. Мы опубликуем другие.

– Проработайте варианты понижения рейтинга пятого Земства. А рейтинг Демократии, Земства № 1 должен быть увеличен, – отходя к своему месту, произнес Президент.

– Но мы не должны вмешиваться в ход жизни Земств. Мы можем только следить, оценивать, делать выводы и применять в дальнейшем варианты на практике. Именно это и было прописано в устоях Общественного Договора, – робко возразил Невольный.

– Чтобы спасти демократию, мы немного отступим от демократии. Всего на ступень, – присаживаясь в кресло, сказал Президент, – рейтинг должен быть снижен. Почти вдвое.

– Алексей Петрович, – Президент обратился к начальнику службы безопасности, – что по вашей зоне ответственности?

Алексей Петрович Свиридов был немолодым мужчиной, самым старшим из всех, сидевших в кабинете. Ходила шутка, что если сложить возраст всех членов Совета Конфедерации, то это число и было возрастом Свиридова. Он работал на своем посту крайне долго. Однако, несмотря на свою должность, его не боялись. Просто Алексей Петрович был профессионалом своего дела, который выполнял работу на отлично.

– Со стороны моего ведомства могу сказать, что поставленные задачи выполняем строго в установленный срок и полностью, – хриплым старческим голосом начал говорить Алексей Петрович, – программа внедрения агентов в Московию продолжается и дает свои результаты. Как Вы помните, мы говорили о том, чтобы попытаться спровоцировать руководство Московии на усиление террора. И затем использовать этот факт при давлении с нашей стороны и со стороны международного сообщества. Недавно было проведено организованное шествие, за которым последовали массовые аресты, я Вам докладывал, – посмотрев на Президента, сказал Алексей Петрович. Президент кивнул в ответ, – сейчас же готовится провокация в тюрьме. Реакция режима будет еще жестче.

– Большое Вам спасибо, Алексей Петрович, – блаженно ответил Президент, – мы ценим Вашу работу. Держите меня в курсе событий. Надеюсь на получение новостей в режиме реального времени.

– Перейдем к Вам, Кирилл Александрович, – президент обратился к своему помощнику, – какие новости с вашего фронта?

Кирилл оторвался от своего планшета, посмотрел на присутствующих, повернулся в сторону Президента и улыбнулся. Его улыбка действовала чарующе. И Кирилл об этом знал.

– Переговоры с руководством Московии ведутся. Конкретно с Зуйковым, главой комиссии по образованию и просвящению. Также он является шурином Солнцева и имеет на него большое влияние. На этой недели проходило совещание между Солнцевым, Зуйковым и Новогородцевым. Глава Московии все более убежден в том, что единственным спасением его государства является присоединение к Конфедерации.

– Он был убежден в этом и месяц назад, – Кожевникова опрокинула Кирилла, – каждый месяц Вы говорите о том, что приблизились к цели. Что вот – и договор подписан. Но проходит один месяц, второй, а результат на нуле. Ваши методы бесполезны…

– Позволю не согласиться с этим, – вступился за Кирилла Президент, – по линии межгосударственного взаимодействия мы чаще и активнее стали общаться с Московией. Они интегрируются. Да, делают это не так быстро. Именно поэтому я и прошу Вас всех – ускорьтесь. Нам нужен Новый Конфедеративный Договор, – Президентзамолчал, окинув всех взглядом, – на сегодня все. Ежедневно мне необходим отчет о проделанной работе. Вы, Кирилл Александрович, останьтесь. Остальные свободны.

Буквально через десять секунд в комнате остались только Кирилл и Константин. Президент поднялся с кресла, идя медленно и уверенно, одной ладонью потирая стеклянный стол. Он настолько близко подошел к своему помощнику, что тепло его тела передавалось Кириллу. Когда же Президент начал говорить, Кирилл ловил теплоту звука изо рта.

– Я хотел услышать другой ответ, сегодня, Кирилл, – небрежно сказал Константин, – на каждом совещании ты говоришь один заученный набор фраз. Осталось немного времени, а результата нет.

– Дорогой, ты прекрасно знаешь, что я делаю все, что могу, – Кирилл взял за руку Константина.

– Значит, этого недостаточно. Договор будет подписан с Московией или без нее. Ждать бесконечно никто не будет. Новой Конфедерации нужен премьер-министр. Но если Московия не войдет в состав Конфедерации, я не смогу посадить тебя в это кресло. И охотно в это кресло Кожевникова посадит кого-то другого. Я не хочу проиграть. Мне нужна Москва, мне нужно быть в Кремле. Там, где эти сволочи убили моего отца, – голос Константина становился злее и злее, – принеси мне их головы. Убей, подсыпь яд. Мне это необходимо!

– Я постараюсь это сделать, – посмотрев в глаза и улыбнувшись, произнес Кирилл, – я сделаю…это.

Константин вынул свою руку из руки Кирилла и направился к выходу.

– Рядом со мной должен быть сильный человек. Стань им! Или тебя отправят помогать Конфедерации в какое-нибудь Земство, – Константин задержался в дверях, – и смени этот костюм… Надень черный.

Глава 8

Москва

В маленькой комнате горело только два торшера. Именно они давали блеклый оранжевый свет в этом квадрате темноты. Весь периметр комнаты был обставлен стеллажами с книгами, совершенно разными: толстые, в твердой обложке, в мягкой, формата А4. Войдя в комнату, можно было подумать, что царил бардак, однако такая обстановка положительным образом влияла на Главу Московии, на Белослава Солнцева. Это была одна из его больших страстей – чтение. И об этой страсти знали совершенно немногие. Только узкий круг. Семья. Многие книги ему подарил Вова Зуйков, брат его любимой супруги. Да такие книги, которые сейчас и достать было сложно.

Белославмолча сидел в кресле из ротанга с книгой в руках, а свет от торшера струился на него сверху, словно обволакивая и создавая акцент этой комнаты.

Напротив, в таком же кресле, также в струях света от торшера, сидел Владимир. И также в его руках была книга. Он пытался вникнуть в суть слов, в предложения, но мысли уносили его далеко от процесса чтения. Он прерывался, смотрел по сторонам, затем смотрел на молчаливого Белослава, вновь опускал голову и пытался найти продолжения строчки, где остановился. В конце он еле уловимым хлопком закрыл книгу и положил ее на рядом стоящий столик.

– Не зачитывайся, Сергей, так ты уйдешь от реальности и не сможешь принять правильное решение, – назвав по настоящему имени, обратился к Белославу Зуйков.

– Я чувствую реальность, – сказал Белослав, из-под бровей подняв глаза, – в книгах я ищу ответы на вопросы. Ведь в истории государств повторялись случаи, когда нужно было отсечь один вариант, чтобы выбрать второй… Хотя ты говоришь «правильное решение»…Как понять, что именно оно правильное? Где гарантия того, что мое решение будет таким?

– Тебе необходимо понять, какую цель ты преследуешь. В какую точку ты хочешь прийти, – через секундное молчание ответил Зуйков.

Белослав замолчал, он пристальным взором осмотрел Зуйкова, заломил страницу в книге и положил ее на колени.

– Знаешь, Вов, а я себя больше не ощущаю Главой Государства. Я не Глава Московии. Последние недели я не могу мыслить глобально, забывая о частном. Совершенно. Я думаю только об одном, – на мгновение голос Белослава дрогнул.

– Поделишься? – с удивлением спросил Зуйков.

Белослав встал со своего места и ушел в темноту комнаты, проходя мимо стен с книгами, осматривая каждую.

– Два года назад мы собрались в одном из помещений Дворца за закрытыми дверьми. Нас было немного, всего семь человек. Мы часто так собирались. Обсуждали, все ли правильно идет, всем ли мы довольны. И мы с каждым разом осознавали, что нет. Пугачев, наш прошлый лидер стал нас отстранять от управления Московией. С каждым разом он забирал все больше и больше полномочий у нас, отдавая их никому непонятным людям. Сынам революции… А когда на референдуме в Конфедерации был утвержден проект Общественного договора, он встал на путь переговоров с Крымом, – Белослав достал книжку с полки, повертел в руках и положил обратно.

– В один из вечеров мы решили, что недовольны нашим Главой и его стоит убрать. Новгородцев был зол на Пугачева, что тот его отстранил от должности указом, который он получил по электронной почте. Все те, кто стоял у истоков Славянской Революции, стали ничем… Мы решили его убить, – Белослав повернулся к Зуйкову так, что было видно его улыбку.

– Я знаю эту историю, Сергей, зачем ты мне ее рассказываешь, – с продолжающим удивлением спросил Владимир.

– Ты знаешь не все… Мы долго спорили, как и когда убить нашего бывшего лидера, который стал предавать нас и идеи Славянской Революции. Кто-то говорил, что необходимо его отравить, кто-то – застрелить, кто-то – арестовать и сжечь у стен Кремля…

– И вы решили его отравить, – перебил Белослава Зуйков с лицом, полным уверенности.

– Нет, – тихо ответил Солнцев, – мы решили его застрелить, пока он спал.

– Но…Но вскрытие показало, что он отравился, – уверенность на лице Зуйкова сменилась смятением.

– Именно так. Мы проголосовали. Наверное, впервые, в истории Московии прошли выборы… Хоть и тайные. Победил пистолет. Следующий вопрос, который стоило решить – кто будет стрелять. Слов тогда взял Новгородцев. Он сказал, что было бы символично, если новый Глава Московии заберет жизнь у старого. Эзотерический процесс передачи власти. И Новгородцев сказал, что никого не видит на посту Главы, кроме меня…

– Он просто хотел убрать Пугачева, но не своими руками. Не так ли? – спросил Владимир.

– Не знаю, – пожал плечами Солнцев, присаживаясь обратно в кресло, – Новгородцев – странный человек. Я не знаю, во что он верит. То ли в революцию, то ли во власть… В любом случае, отказаться я не мог. Новгородцева поддержали абсолютно все. Как я потом узнал, с ними была проведена работа. Они должны были поднять руку, не более того, – Белослав пристально посмотрел на свет лампы.

– Мы проработали план убийства от А до Я. Подкупили людей, которые охраняли Главу Московии. В ту ночь мы тихо шли по резиденции. Она была пустой. Ни единой души. Никого… Все оставили своего Лидера. Все были запуганы и куплены, – голос Белослава становился все тревожнее и тревожнее, – мы остановились около двери, которая вела в спальню Пугачева. Я должен был войти туда один. И я вошел… – Белослав сглотнул слюну, застывшую в горле.

– В спальне было прохладно, – Солнцев начал описывать комнату, словно все происходящее стояло у него перед глазами, – окно было открыто настежь. Ночной ветер проникал в комнату. А вместе с ним и свет с улицы. В спальне было тихо, видимо сон глубоко пропитался в тела лежавших. На большой кровати лежали Глава и его супруга, а чуть поодаль, около окна, в люльке лежала их новорожденная дочь… Я должен был убить их троих… – в глазах Солнцева зарождался страх.

– Я пристально подошел к Пугачеву. Я хотел, чтобы он видел меня, когда я нажму на курок. И он смотрел на меня. Его глаза были открыты. А лицо было бледным, словно ветер, который гулял в комнате, имел свойство превращать лица в серые маски… Он был мертв. Я кинулся к его жене, но и она не дышала… В люльке тоже лежал маленький труп, – Белослав опустил голову и тяжело вздохнул.

– Что было дальше? – робко спросил Зуйков.

– Я вышел из спальни. Новгородцев посмотрел в мои глаза, глубоко, внутрь, словно спрашивая: «Почему не было слышно выстрелов?». И я громко, молниеносно сказал: «Они мертвы. Я – новый Глава Московии!». Все кинулись в спальню. Удостовериться. А меня мутило, мутило от увиденного… Пугачев знал, что за ним придут, убив себя и свою семью. Сделав нам одолжение и проклиная нас…

– Ты боишься, что они могут прийти за тобой? – уловив ход мыслей, спросил своего родственника Зуйков.

– Именно так, – Белослав вновь встал с кресла и стал мерить комнату большими шагами, – я не боюсь за Московию, за будущее города. Да чёрт побери, здесь нет будущего! Я боюсь за свою жену и за сына.

– Сереж, – с ноткой бодрости начал Зуйков, – я предлагаю тебе отличный вариант. Конфедерация готова сейчас принять наши условия, у них на носу подписание нового договора. Мы можем отлично сторговаться. Отправим семью в Крым, после озвучим наши предложения… – резко прервался Владимир, услышав шум в коридорах резиденции.

– Мы не успели, – улыбнувшись, ответил Белослав.

В дверь быстро постучали три раза и так же быстро открыли. На пороге стоял Новгородцев с бешеными глазами.

– Извини, Белослав, что так стремительно врываюсь, – с одышкой заговорил Святослав, – но в пяти тюрьмах произошел бунт. Заключенные сбегают на улицы и устраивают погромы. Они движутся сюда. Кто-то устроил провокацию, – посмотрев злым взглядом на Зуйкова, быстро проговорил Новгородцев.

Глава 9

Крым

Лопасти постепенно замедляли свой ход, еще удерживая вертолет в воздухе. Минута – и он был посажен на вертолетную площадку в резиденции Президента. Тут же к вертолету подбежали два здоровенных охранника в костюмах. По их мокрым лбам было видно, что костюмы эти мешают дышать телу, совершенно не пропуская воздух. Один из них открыл дверь, пока второй еле заметно протирал свой лоб белым платком, который он достал из кармана.

Из вертолета вышел мужчина высокого роста, больше чем два метра, коренастый. Издалека можно было предположить, что его тело – это прямоугольник, обтянутый деловым костюмом. Производил он впечатление устрашающее, всегда глядя на своих собеседников сверху вниз. Походка его была уверенной, он измерял пространство огромными шагами, словно ноги его были натянуты на упругую пружину.

Помощник Президента, Кирилл, при посадке вертолета стоял чуть поодаль, сейчас же он быстро подошел к мужчине и протянул ему руку для пожатия. Свой синий костюм он заменил на черный.

– Добрый День, Вячеслав Викторович, – улыбнувшись своей фирменной улыбкой, сказал Кирилл, – рады Вас видеть.

– Наверное, отвечу Вам тем же, – с ухмылкой ответил Вячеслав Викторович, глядя сверху вниз на Кирилла, – интересно, зачем сюда меня вызвали.

– Пройдемте к Президенту. Эту встречу попросил устроить именно он, – произнес Кирилл и указал рукой на тропинку, которая заканчивалась тенью деревьев, прятавших стол и стулья.

Первым в сторону двинулся гость метровыми шагами. За ним то ускоряясь, то замедляя шаг, торопился Кирилл. Охранники, наблюдавшие эту картину, переглянулись, и на их потных лицах проскользнула улыбка.

Путь от вертолетной площадки до места занял секунд тридцать. Гость осматривал виды Резиденции, но совершенно безучастно и пресно. Кирилл пытался с ним завести разговор, потому что казалось, будто Вячеслав Викторович не в духе. Только на все предложения получал односторонний ответ.

– Вот мы и пришли, – тихо произнес Кирилл.

Их ждал Президент. Он стоял к ним спиной, облокотившись на ограждения, и смотрел на море.

– Знаете, Вячеслав Викторович, почему Руководство страны выбрало столицей именно Севастополь? – начал разговор Президент, не оборачиваясь к подошедшим.

– Интересно услышать ответ, – тихим басом сказал Гость.

– Здесь есть море…Глубокое…Черное…Что случится – мы в миг все утонем в нем. И наших следов никто не найдет, – обернувшись, ответил Константин.

Президент быстро окинул оценивающим взглядом Вячеслава Викторовича, отвел глаза в сторону. Им овладело чувство страха. Он общался с гигантом, который мог его запросто переломить пополам.

– Присаживайтесь, – обратился к своему Гостю Президент, указывая на стулья. «Хоть так мне не придется запрокидывать голову, чтобы поговорить с тобой», – подумал про себя Константин.

– Зачем Вы меня пригласили, – поправляя складки своих брюк, спросил Президента Гость.

– Тарасов Вячеслав Викторович…Самый успешный предприниматель на территории Конфедерации, – замешкался в начале Константин, – я хотел бы обсудить с Вами климат в бизнес-среде… Как сегодня живет предпринимательское дело? Какие трудности? Кому, как не Вам, мне задать вопрос. Кому, как не Вам, на него ответить…

– Вранье, – гордо парировал Тарасов Президента, – цель моего визита совсем иная. Незачем было меня приглашать через вашего помощника. Незачем было вызывать меня одного, в Конфедерации достаточное количество успешных бизнесменов. Незачем было высылать президентский вертолет за мной. И тем более… У Вас есть в Правительстве человек, отвечающий за ведение бизнеса в стране. Этот вопрос Вы могли бы задать ему, – Вячеслав Викторович пристально посмотрел на Президента, как хищник смотрит на жертву.

Константин улыбнулся. Он знал о прямолинейном характере Тарасова. Человек привык экономить время. Говоря четко. Без каких-либо прологов.

– Что же, давайте тогда я скажу Вам истинную причину Вашего приглашения… Вы сами напросились ко мне в гости, разве не так? – беря стакан с минеральной водой, спросил Президент.

– Вы правы, Константин Алексеевич. Я постучался в вашу дверь, а вы ее открыли. Я зашел. И вот я здесь, – короткими фразами ответил Тарасов.

– Вы же пришли не просто выпить чай? Не так ли? – вновь задал вопрос Президент. Ему с каждой секундой становилось интереснее, что ответит Тарасов.

– Я помню то время, когда нас свели с твоим отцом. И я помню тебя, приехавшего из-за бугра, просвещенного, с идеями о демократии и свободе. Твоему отцу нужна была поддержка. У Вас была идея о том, как построить государство. Но вот ресурсов не было. И я помог… Ты же хорошо знаешь, какую сумму я вложил в предвыборную кампанию твоего отца, – Вячеслав Викторович тоже взял стакан и отхлебнул глоток, – думаешь, я верил в то, что Вы говорили с трибун. Мне было плевать, демократия будет или полицейское государство. Твой отец пообещал мне преумножение моего капитала, если он победит. И он победил. А я стал самым богатым бизнесменом в России…

– Вы же не любите предисловий, Вячеслав Викторович, – прервал собеседника Президент, – перейдите сразу цели визита.

– А потом пришли они, славянисты, – словно не услышав Президента, продолжал Тарасов, – взорвали всех и вся. Я еще удивлялся, как ты живым остался. И в этой суматохе стали возникать новые государства, там, где была когда-то Россия. Север стал империей, Москва превратилась в Московию, в центре образовалась Новгородская Республика… И все мои активы, заводы, фабрики, организации попали в непонятно чьи руки…

– И Вы хотите, чтобы я все это вернул, – без вопроса, утвердительно сказал Президент.

– Скоро будет подписан новый Конфедеративный Договор, – так же настойчиво продолжал Тарасов, – затем выборы в Учредительное Собрание. Нужны будут средства, средства немалые, чтобы победить. Я помог твоему отцу, могу помочь и тебе, – уже обратившись к Президенту, произнес Тарасов.

– Что мне это будет стоить? – раздраженно спросил Константин.

– В прошлый раз я ошибся, – повертев головой, разочарованно сказал Вячеслав Викторович, – в этот ошибки не будет. Цена такова – возвращение всех активов в мои руки. В этом сомнений быть не может. И я ввожу своего человека в новое правительство. Мне интересен пост Премьер-министра.

У Кирилла, сидевшего позади Константина, и слушавшего молчаливо разговор, сжалось сердце при таком предложении. Президент должен отказать! Кресло Премьер-министра его.

Константин обернулся назад, посмотрел на Кирилла, улыбнувшись ему. Непонятно было, что у него на уме и что он хочет ответить Тарасову.

– Нет! – громко и молниеносно сказал Президент.

***

Вертолет уже приближался к аэродрому, чтобы высадить Вячеслава Викторовича, которого поджидал самолет. Он сидел молча, закрыв глаза. Можно было подумать, что он спал. Но подергивание век говорило о том, что один из успешных предпринимателей Конфедерации сейчас усердно думает. Тарасов достал мобильный телефон из кармана брюк, нажал на экран и поднес аппарат к уху.

– Жанна, это я! Публикуй новость № 2… Да…Нет, не № 1… Эту мы оставим на десерт… Давай так… Как будет предварительный вариант, скинь мне… Я буду повышать ставки. Целую тебя, мой ангелок.

Глава 10

Москва

Они шли огромной толпой, не торопясь. Чувствовался запах ярости, который довольно часто перерождался в крики о ненависти к Солнцеву, Московии, Конфедерации. Вся улица была занята людьми, от края до края. Все шли строгим шагом, иногда кто-то пробегал мимо, зацепляясь плечом, ища кого-то в толпе людей. С каждой минутой их становилось больше и больше: некоторые выглядывали из окон своих домов, крича в ответ, некоторые выбегали из своих квартир, чтобы присоединиться к своим согражданам. Порой кто-то выбегал вперед, брал камни и кидал их в окна, кто-то вырывал мусорные бачки и кидал их в витрины магазинов и офисов. Так люди выплескивали свою ярость.

В толпе была уверенность, что сегодня совершится история. Что сегодня режим Солнцева будет свергнут.

Олеся шла в середине толпы, держа за руку свою сокамерницу. Ее все-таки звали Яна. Олеся часто оглядывалась по сторонам и была в недоумении. Нет внутренних войск, их никто не сдерживает, на улице только толпа.

Она толком не осознавала, что происходит. Череда событий была настолько быстрой, что в реальной жизни такое течение казалось невозможным.

Они сидели молча в камере, смотрели в темноту, как вдруг раздался оглушительный рёв, и один из мужчин набросился на второго и стал избивать. Олеся взвизгула, но ее визг не был слышен. Ее визг утонул в потоке крика и гула, который поднимался в тюрьме. В каждой камере, словно по указанному времени, один заключенный набрасывался на другого и развязывалась драка. Через секунд тридцать тюрьму пронзил звук сирены. В коридорах было слышно, как тяжелые сапоги охраны бегут по бетону. Олеся подошла близко к тюремной решетке и встретилась взглядом с одним из надзирателей. Он остановился, быстро протянул руку в карман своих брюк, достал оттуда маленькую белую карту и прислонил ее к решетке. Миг – раздался щелчок, тюремная решетка открылась. Надзиратель также быстро убрал карточку в карман и побежал дальше, остановившись перед очередной камерой, чтобы прислонить ключ.

Олеся стояла в недоумении. Ничего не сдерживало ее, можно бежать из этого места. Но она стояла, словно залитая в бетон. Стояла и не понимала, что делать. Как вдруг ее ладонь взяла сокамерница и тихо прошептала: «Бежим! Мы сегодня свободны». И потянула ее за собой.

Яна бежала впереди, вытянув правую руку назад, чтобы Олеся не потерялась, позади бежали двое мужчин из их камеры. У одного капала из носа кровь, у другого была рассечена губа. Но боли они не чувствовали. Единственное, что в них сейчас кричало – адреналин и решительное убеждение действовать.Они были не одни – все больше и больше заключенных выбегали из камер и стремились к выходу. Охрана же металась от камеры к камере, но никто из них не делал выстрелов и никто из них не останавливал мятежных заключенных.

– Нас убьют, мы не сможем выжить, – прокричала Олеся впереди бежавшей Яне.

– Нас никто не тронет, охрана сегодня вывезена на учения, как и в других четырех тюрьмах. А кто остался, тот давно сотрудничает с Крымом. Мы знали, когда устраивать мятеж, – также прокричала Яна назад.

– И куда мы теперь, мы уедем из Московии? – с надеждой спросила Олеся.

– Не так все будет, милая. Вначале мы скинем Солнцева и его друзей в пропасть. И бежать никуда не надо будет.

– Как мы это сделаем?

– Просто следуй за мной. Одна ты пропадешь.

Олеся упустила из виду момент, как они оказались на улице. Толпа заключенных становилась все больше. Теперь бежать не получалось, только идти умеренным шагом.

Ворота были заперты, и впереди стояли люди в форме, направившие дула автоматов на заключенных. Толпа приближалась к ним все ближе, становясь гуще и гуще, пока воздух не пронзил звук выстрела. Предупредительный. В воздух.

– Стоять на месте, не двигаться, – прокричал охранник, – если сделаете хоть шаг, открываем огонь.

Толпа на секунду замерла, но затем молчание сменилось смехом.

– Мооооолчать, – пропел высоким голосом охранник, совершенно не ожидавший такой реакции.

– Что происходит? – спросила Олеся Яну. Они стояли в самом центре толпы, – разве охрана не должна нас пропустить. Почему все смеются?

– Есть те люди, которые преданы идеи. И их никак нельзя купить. Другие давно продались. Даже начальник тюрем. Получил хорошую сумму, собрал всех стражей и отправил их на учения в один день. Сам же сейчас летит в Крым. Попросит убежище – но ему откажут. Знаешь, почему?.. Кто предал раз, предаст еще. Его купят уже не деньгами, а большими деньгами. Крым развернет самолет и отправит его обратно в Москву. А те, кто предан идеи, не продаются. Поэтому их идею надо растоптать. Показать, что она полнейшее дерьмо. И всего…

– Я хочу обратиться к Вам, – из толпы вышел молодой человек и начал приближаться к охраннику.

– Стооооооять! – вновь проревел стражник.

– Мы не хотим, чтобы проливалась кровь, – остановившись, громко произнес парень, отделившийся от толпы, – Ваше правительство нас затолкало в тюрьмы. Нас убивают, нас насилуют, избивают, пытают. И ради чего это все? Почему мы должны это принимать?

Это был вопрос. И вопрос этот был адресован охране с автоматом в руках. Но ответа не последовало.

– Вы молчите! Вам нечего сказать! Вы знаете, что творится в тюрьмах, да Вы сами принимаете участие в этих зверствах. Вы давно уже не люди! Вы – звери!Нет никакого величия славянского государства. Великие не вытворяют того, что делаете Вы…

В этот же момент раздался звук стреляющего оружия. На многих лицах читался ужас, на других – страх, на третьих – паника. По лицам можно было понять, кто есть кто. Кто – агент Конфедерации, знающий сценарий развития, кто – тюремный заключенный, которого посвятили в некоторые стороны плана, кто – просто наблюдающий.

Олеся закрыла глаза и почувствовала, как ветер вьется в ее волосах. Перед смертью ей захотелось насладиться именно прохладой ветра. Так ей казалось, что она свободна.

– Некоторые сильно подвержены идеям. И не хотят видеть, что эти идеи на самом деле полые. Говоришь, что идея – дрянь, что она создана для порабощения и обогащения. Но тебе не верят. И что тогда? Тогда этому человеку не место тут. Пусть проповедует свою идею на том свете, – голос Яны доносился эхом до Олеси.

Олесе было страшно открыть глаза. Усилие над собой – и она увидела, как толпа двигалась вокруг нее вперед, открывая ворота и выходя на улицы Москвы. Яна взяла ее крепко за руку и повела за собой.

– А где охранники? – тихо спросила Олеся

– Ты можешь по ним пройти, они в метрах пяти от ворот. Но лучше под ноги не смотри, – ответила Яна.

Долго ли они шли от тюрьмы до Кремля, сколько времени прошло с того момента – Олеся не могла сказать. Она находилась в том состоянии, когда перед глазами пелена, а мозг превращается в кисель.

Им оставалось совсем чуть, башни резиденции Солнцева уже отчетливо виднелись перед ними, как на высоте возникли три вертолета, застывшие в воздухе. Где-то в начале толпы послышались ужасные крики, эти крики переметнулись в конец. Кричали женщины, за ними крик поддерживали мужчины. Люди в толпе начали кидаться из стороны в сторону. Сквозь желтый свет фонарей было видно, как улицу окутывает серый туман.

– Черт, – молнией произнесла Яна и крепко сжала руку Олеси.

– Это не по сценарию, да?

– Бежим, – бросила быстро Яна.

Они метнулись в сторону, чтобы скрыться с широкой улицы и затеряться в городе. Толпа превратилась в неконтролируемую массу. Кто-то бежал из начала в конец, кто-то из центра в начало, чтобы помочь людям. Олеся несколько раз споткнулась, но оставалась на ногах. Несколько раз ее толкали.

– Главное, закрой себе нос рукавом, – прокричала Яна.

Олеся послушала ее и прижала свою кофту к носу, как вдруг сзади по спине прокатилась боль. Она упала на асфальт. Подняв голову, насколько позволяла пронзающая ее тело боль, Олеся увидела, как впереди нее лежит на спине Яна, протягивая руку к небу. Как к ней подходит мужчина в униформе. Как нажимает на баллончик и выпрыскивает ей на лицо серую жидкость. Как Яна хватается за свое лицо…