Читать книгу Вокруг света за 72 дня - Виктор Пахомов - Страница 1

Откуда взялась эта идея?

Иногда трудно точно сказать, что порождает какую-либо идею. Идеи – это самое главный товар, которым торгуют газетные авторы, как правило, их весьма немного, но иногда запасы их пополняются.

Эта мысль посетила меня в одно из воскресений. Большую часть дня и половину ночи я мучилась в тщетных попытках придумать какую-нибудь тему для газетной статьи. Таков уж мой стиль – придумывать ее в воскресенье и откладывать до ее одобрения или неодобрения моим редактором в понедельник. Но в тот день у меня ничего не получалось, и в три часа утра, совершенно обессилевшая и с раскалывающейся от боли головой, я ткнулась в подушку. Наконец, утомленная и раздраженная своей медлительностью в поисках нужного для недельной работы сюжета, я подумала: «Хотела бы я сейчас быть на другом конце света!»

– А почему бы и нет? – последовал мысленный ответ. – Мне нужен отпуск, почему бы мне не попутешествовать по миру?»

И тут, как вы, наверное, уже с легкостью догадались, одна мысль последовала за другой.

Идея кругосветного путешествия понравилась мне, и я добавила: «А если бы мне удалось сделать это так же быстро, как Филеасу Фоггу, то мне тем более стоит поехать».

Затем я поразмышляла о том, можно ли совершить такую поездку за восемьдесят дней, после чего сладко заснула – с твердым намерением до возвращения в свою постель выяснить, можно ли побить рекорд Филеаса Фогга.

В тот день я пошла в офис пароходной компании и ознакомилась с расписаниями. Удобно устроившись, с большим волнением изучила их, и если бы я нашла эликсир жизни, я бы никогда не чувствовала себя лучше, как в ту минуту, когда у меня зародилась надежда, объехать всю Землю за восемьдесят дней – вполне осуществимо.

С некоей робостью предстала я перед своим редактором. Я боялась, что он подумает, что эта идея слишком дика и фантастична.

– Ну, как, есть у вас какие-нибудь идеи? – спросил он, когда я уселась у его стола.

– Есть одна, – тихо ответила я.

Он сидел, поигрывая своим пером, терпеливо ожидая, когда я продолжу, и тогда я просто выпалила:

– Я хочу объехать весь мир!

– И? – произнес он вопросительно, его глаза улыбались.

– Я хочу совершить кругосветное путешествие за восемьдесят дней или меньше. Я думаю, что смогу побить рекорд Филеаса Фогга. Могу ли я попробовать?

К ужасу моему он ответил мне, что редакция уже обсуждала этот проект и участие в нем мужчины. Тем не менее, в качестве утешения он сказал мне, что лично он согласен, чтобы я поехала, а потом мы обсудили этот вопрос с управляющим.

– Для вас это устроить никак невозможно, – таков был его ужасный вердикт. – Во-первых, вы женщина, и вам нужен кто-нибудь, кто защищал бы вас, но даже если бы вы могли путешествовать в одиночку, вам пришлось бы нести столько багажа, что именно тогда, когда вам потребуется действовать быстро, он наверняка будет задерживать вас. И, кроме того, вы говорите только по-английски, так что дальнейшее обсуждение бесполезно – никто, кроме мужчины не сможет этого сделать.

– Очень хорошо, – сердито ответила я. – Посылайте этого человека, и я в тот же день отправлюсь от другой газеты и обгоню его.

– Да, я полагаю, вы бы сумели, – медленно проговорил он. Я бы не сказала, что именно это повлияло на их решение, но я твердо знаю, что до того, как мы расстались, я была рада данному мне обещанию, что если кому-нибудь и поручат совершить такое путешествие, то этим человеком буду именно я.

После того, как договоренность была достигнута, появились другие – не менее важные новостийные проекты, посему эта довольно и эта довольно непрактичная идея на некоторое время отошла в сторону.

Одним сырым и холодным вечером, год спустя после этого разговора, я получила небольшую записку с просьбой немедленно прийти в редакцию. Такое приглашение, да еще и столь поздним вечером, так удивило меня, что я вполне достойна прощения за то, что в течение всего времени по пути в редакцию я пыталась угадать, в чем я провинилась.

Я вошла и, усевшись напротив редактора, стала ждать, пока он заговорит. Он поднял глаза от лежавшей перед ним бумаги и спокойно спросил: «Вы можете начать свое путешествие послезавтра?»

– Я могу начать сию минуту, – ответила я, изо всех сил стараясь унять бешеный стук своего сердца.

– Мы подумывали о том, что вам бы стоило завтра утром сесть на «Сити оф Пэрис» – с тем, чтобы у вас был достаточный запас времени на то, чтобы попасть на почтовый поезд из Лондона. Есть вероятность того, что «Августа Виктория», которая уходит послезавтра, попадет в шторм, и вы не сможете воспользоваться им.

– Я попытаю счастья на «Августе Виктории» и сохраню один день, – ответила я.

На следующее утро я отправилась к Гормли, модной портнихе, чтобы заказать себе платье. Я приехала к ней после одиннадцати, и мне потребовалось лишь несколько минут, чтобы рассказать ее о том, что мне нужно.

Я привыкла считать, что для того, кто в правильном направлении применяет нужное количество энергии, нет ничего невозможного. И когда я хочу, чтобы все было сделано, что всегда случается в самый в последний момент, и слышу такой ответ: «Уже слишком поздно. Я почти не уверен, что это можно сделать», я просто отвечаю:

– Глупости! Если вы хотите это сделать, вы можете это сделать. Вопрос лишь в том, хотите ли вы это сделать?

Я еще никогда не встречала такого мужчину или женщину, которая, не будучи уязвленной таким ответом, не добилась бы наилучшего результата.

Если мы хотим получить что-нибудь от других или сами хотим что-либо сделать для себя, не должно быть и капли сомнения в том, что задуманное свершится.

Итак, я пришла к Гормли, я сказала ей: «Я хочу платье к сегодняшнему вечеру».

– Прекрасно, – беззаботно ответила она, так, словно ей каждый день приходится шить для какой-нибудь юной леди заказанное ей платье всего за несколько часов.

– Я хочу такое платье, которое я могла бы носить в качестве повседневной одежды в течение трех месяцев, – добавила я, а затем оставила ее в покое.

Извлекши несколько разных видов ткани, она, разложив их красивыми волнами на небольшом столе, некоторое время рассматривала их через стоявшего перед ней трюмо.

Он не нервничала и не суетилась. И все то время, пока она изучала эти разнообразные ткани, она продолжала вести легкую и непринужденную беседу. Спустя пару минут она выбрала простое синего цвета сукно и шотландку из верблюжьей шерсти – самую прочные и удобные ткани для платья путешественника.

Прежде чем я покинула ее, возможно, около час, у меня состоялась первая примерка. Когда же около пяти я вернулась на вторую, платье уже было закончено. Я сочла эту расторопность и аккуратность хорошим предзнаменованием – в полной мере соответствующим самой сути задуманного путешествия.

После визита к Гормли я отправилась в ателье и заказала ольстер [1]. Затем, перейдя к другой портнихе, я заказала более легкое платье, чтобы носить его там, где я встречу лето.

Решив ограничить количество своего багажа до минимума, я купила лишь один саквояж.

Вечером мне оставалось лишь написать несколько прощальных слов своим друзьям и упаковать саквояж.

Его упаковывание стало самой трудной задачей в моей жизни, ведь так много нужно было втиснуть в такое малое пространство.

Я впихнула в него все, кроме своего второго платья. Решений у этой задачи было два – либо добавить к своему багажу еще один пакет, либо объехать весь мир в одном-единственном платье. Я всегда ненавидела пакеты, поэтому я пожертвовала этим платьем, но зато, взяв прошлогодний шелковый лиф, я, после значительных приложенных к его сжатию усилий, сумела вжать его в свой саквояж.

Я думаю, что я одна из самых суеверных в мире девушек. За день до того, как решение о моей поездке было утверждено, мой редактор рассказал мне, что он видел плохой сон. Будто бы я подошла к нему и сказала, что буду участвовать в скачках. Сомневаясь в моих жокейских способностях, он решил не смотреть и отвернулся. Он слышал звуки игравшего, как обычно бывает в таких случаях оркестра, и аплодисменты приветствующей дошедших до финиша соревнующихся публики. А затем я подошла к нему, заплакала и сказала: «Я проиграла».

– Я знаю, что означает этот сон, – сказала я, когда закончил. – Я буду собирать новости, а кто-то будет мешать мне.

Когда на следующий день мне сказали, что мне предстоит объехать весь мир, меня объял ужас. Я боялась, что само Время выиграет эту гонку, и что я не совершу этот тур ни за восемьдесят дней, ни за меньшее время.

Не легче я себя чувствовала и после того, когда мне сообщили, что мне следует закончить путешествие в кратчайшие сроки и по возможности в эту пору года. Почти год я страдала от сильных головных болей и лишь неделю назад я обратилась к некоторым видным врачам, опасаясь того, что мое здоровье ухудшилось из-за слишком интенсивной работы. Фактически, я работаю в газете около тех лет, и за все это время у меня даже дня отдыха не было. Неудивительно, что я воспринимала эту поездку как невероятно восхитительный и очень необходимый мне отпуск.

Вечером накануне отъезда я зашла в редакцию и получила 200 фунтов стерлингов золотом и ассигнациями Английского банка. Золото я положила в карман, а банковские ассигнации – в замшевый мешочек, – его я повесила на шею. Кроме того, я взяла несколько американских золотых монет и бумажных купюр – для использования в разных портах – чтобы узнать, насколько известны американские деньги за пределами Америки.

На дне моего саквояжа лежал специальный паспорт, за номером 247, подписанный Государственным секретарем США Джеймсом Г. Блейном. Кто-то предположил, что револьвер может стать хорошим компаньоном этому паспорту, но я настолько сильно верила в то, что мир будет также доброжелательно относиться ко мне, как и я к нему, что я решила не вооружаться. Я знала, что если я буду правильно себя вести, я всегда встречу того мужчину, который с готовностью защитит меня, будь он американцем, англичанином, французом, немцем или кем-либо еще.

В Нью-Йорке я могла купить один билет на всю поездку, но учла то, что в случае необходимости мой маршрут мог измениться практически в любом месте, так что единственным билетом, который я предъявила по отъезде из Нью-Йорка, был моим билет в Лондон.

Я пришла в редакцию, чтобы попрощаться, и тут выяснилось, что никакого заранее спланированного маршрута моего турне нет, зато есть некоторые сомнения относительно того, отправляется ли каждую пятницу вечером из Лондона в Бриндизи тот самый почтовый поезд, на котором я собиралась продолжать свое путешествие. Точно так же никто не знал, уходит ли на той неделе, когда я прибуду в Лондон, тот нужный мне пароход в Индию или Китай. В результате вышло так, что когда я прибыла в Бриндизи и обнаружила, что корабль уходит в Австралию, в тот момент я была самой удивленной девушкой в мире.

Я последовала за отправленным в офис пароходной компании человеком для того, чтобы попытаться составить и уточнить расписание, в общем, сделать так, чтобы все было хорошо. Насколько эти усилия оправдались, вы узнаете чуть позже.

После моего возвращения меня часто спрашивали, сколько одежды я носила в своем единственном саквояже. Одни думали, что еще одно такое же платье, другие полагали, что шелковое, поскольку оно занимает немного места, а третьи спрашивали, не покупала ли я того, что мне было нужно в посещенных мной портах.

Никто не знает, какими возможностями обладает обычный саквояж, пока жестокая необходимость не заставит его привлечь всю свою изобретательность, чтобы уменьшить каждую вещь до наименьшего, на который она была способна, объема. О себе скажу так – в свой саквояж я смогла уложить две дорожные шляпки, три вуали, пару тапочек, полный набор туалетных принадлежностей, чернильницу, перья, карандаши и бумагу, булавки, иглы и нитки, халат, теннисную блузу, небольшую фляжку и чашку для питья, несколько полных комплектов нижнего белья, множество новейших носовых платков и рюшей, а также весьма увесистую и совершенно незаменимую банку холодного крема, – чтобы сохранять свое лицо во всех климатах, с каковыми мне предстояло столкнуться.

Эта самая банка была проклятием моей жизни. Мне постоянно казалось, что она занимает в саквояже намного больше места, чем все остальное, и всегда лежит так, чтобы помешать мне закрыть его. Свои плечи я покрывала накидкой из водонепроницаемого шелка – это единственная вещь, которую я взяла с собой для спасения от дождя. Опыт показал, что я взяла с собой намного больше, чем могла бы взять. В каждом из портов, где я бывала, я могла бы купить что-нибудь из готового платья, за исключением, возможно, Адена, но поскольку лавок я не посещала, то и сказать по этому поводку мне нечего.

А вот как быть со стиркой во время такого быстрого вояжа? – эта проблема очень беспокоила меня еще до его начала. Я думала, что лишь один или два раза в течение своего путешествия я смогу воспользоваться услугами прачки. Я знала, что в поезде сделать это будет невозможно, но ведь самые длинные поездки по железной дороге ограничивались двумя днями поездки от Лондона до Бриндизи, и четырьмя днями от Сан-Франциско до Нью-Йорка. На атлантических пароходах прачек нет. На пароходах «Peninsular and Oriental Steam Navigation Company», обычно именуемыми «P&O» и курсирующими между Бриндизи и Китаем, интендант каждый день устраивает такую стирку, которая могла бы ошеломить даже самую большую прачечную Америки. Несмотря на то, что на самих пароходах не стирают, в каждом из портов, в которых они останавливаются, есть множество знатоков, жаждущих показать, на что способна «Orientals» по части стирки. Шести часов вполне достаточно для них, и если они обещают, что работа будет сделана к определенному времени, они сдадут ее минута в минуту. Возможно, причина в том, что им самим одежда не нужна, но зато они в полной мере ценят те деньги, которые они должны получить за свой труд. Их цены по сравнению с ценами прачечных Нью-Йорка, удивительно низки.

Но – хватит обо всех этих хлопотах. Если вы путешествуете просто ради путешествия, а не для того, чтобы производить впечатление на своих попутчиков, вопрос, что с собой взять, решается очень просто. Однажды – в Гонконге, где меня пригласили на официальный ужин, я пожалела, что на мне не было вечернего платья, но утрата этого ужина – сущая мелочь по сравнению с теми тревогами и заботами, которые я имела бы, возя с собой целую кучу сундуков и разных коробок, и которых мне, по счастью, удалось избежать.