Читать книгу Побег - Виктор Романович Коншин - Страница 1

Мерный отзвук шагов молодого парня, толкающего впереди себя инвалидное кресло, безвозвратно рассеивался в пустом коридоре. В нем были только они двое – парень в белом халате и мужчина, одетый в свитер и брюки. Ноги мужчины слегка покачивались, несмотря на то, что стопы были плотно уложены друг к другу на цельной и узкой подножке коляски. Он чувствовал это покачивание руками, лежавшими на коленях. Он видел это, всматриваясь в бледно-золотой металл, смыкавшийся кольцом на пальце его правой руки. Мужчина аккуратно стиснул его пальцами левой, без особого усилия попытавшись провернуть, точно разболтавшуюся гайку. Но так просто это не давалось, отдаваясь резью на безымянном пальце. Однако это нисколько не волновало его в тот момент. Напротив, боль помогала ему отвлечься, позволяя не думать о том, на что он подписался.

Но уже скоро везущий его парень остановился. Подняв голову к потолку, он посмотрел сквозь очки на камеру наблюдения. Вскоре после этого раздвижная дверь, которой кончался коридор, отворилась. За ней было темно. Коридор освещался светодиодными лампами, расположившимися на равном расстоянии друг от друга вдоль всего потолка. Но этот свет едва падал за порог открывшейся теперь комнаты. Мужчина не был слишком заинтересован ей, однако… Совсем не поднять взгляда мог бы позволить себе лишь полный глупец. По крайней мере, так думал он, себя дураком не считая. Всматриваясь в темноту, мужчина приметил очертания кровати и письменного стола. Но где же та самая..? Нет, не разглядеть. Парень в халате подал голос:

– Электроэнергия вскоре поступит в испытательную камеру. Команда должна сейчас провести последние проверки перед запуском. А пока, – парень достал из кармана халата планшет с какими-то бумагами и ручкой. – Вы должны быть осведомлены о том, что можете отказаться от участия в эксперименте в течение первых трех дней, до запуска испытываемой системы. Но в таком случае…

– Они ничего не получат, верно? – Перебил его мужчина, обернувшись через плечо. Руки переместились на колеса. – Об этом всем я уже знаю. Все подписи проставлены, согласия получены… К чему это сейчас? – Голос мужчины был хрипл, но тверд.

Парень в халате не отвел глаз от планшета. Перевернув листок, он молчал, читая что-то про себя. Мужчина недолго вглядывался в черты его лица, после чего устало отвернулся. Парень был ещё молод. Лет двадцать пять, не больше. Гладко выбрит, причесан. И его глаза казались совсем крошечными за толстыми стеклами.

– Поступление средств на указанный вами счет будет производиться понедельно. Отказ от участия после активации испытуемой программы невозможен. Как и вербальный контакт с кем-либо из исследовательской команды, – отрешенно проговорил парень, записав что-то внизу страницы. Убрав планшет в карман, он снова взялся за ручки кресла-коляски. – Протокол обязывает уточнить условия проведения эксперимента. Это обеспечивает соблюдение морального и юридического аспектов. У вас должна быть возможность уйти на первой стадии, так как…

– Я похож на того, кто может уйти? – И вновь мужчина прервал на полуслове своего сопровождающего, повернув голову и смотря на того через уголок глаза.

Сопровождающий невольно скосил глаза, выказав недоумение на своем лице. Редкие, невыразительные брови съехались к переносице. Становилось очевидным, что он не знал, как на это ответить. Ему не было неловко – скорее тот просто находил странным и неуместным этот вопрос. Такая реакция заставила мужчину выдавить из себя виноватую улыбку.

– Извините… Это просто шутка. Хотелось разрядить обстановку, – прищурившись, он обернулся к парню всем лицом, пускай это и было затруднительно. – Мне ведь скоро куковать в одиночестве черт знает сколько времени! Без слова доброго, без солнца теплого! Из-за этого мне трое суток дают, верно? Чтобы мог одуматься, если чердак протекать начнет в первые же дни? Так это вы здорово придумали… Молодцы! –Протяжно и хрипло вздохнув, мужчина вернулся в правильное положение, поправив руками собственные ноги. – Ну-с, если это всё, что мне надо знать, тогда запускайте. Уже не терпится прилечь на здешнюю койку. Будет неудобной, так сразу и воспользуюсь этой вашей… возможностью на побег.

Мужчина не был хорошим лжецом. Быть может оттого, что ему очень не нравилась неискренность. И теперь он прибегал к ней без особой охоты, лишь чтобы не портить отношений с возможно последним человеком, которого он видит в своей жизни. Но и мысль о том, что это станет его последними словами в адрес живого существа, так же не слишком радовала. Все в последнее время у него было не как у людей. И, может статься, что ему повезет пробыть здесь даже дольше, чем он планировал, в качестве вознаграждения за все его несчастья. С роем надежд, сомнений и опасений в голове мужчина крепко сжал ладони на колесах своего инвалидного кресла. И словно в ответ на его мысли впереди загорелся свет. Не большая, но и не маленькая комната наполнилась, пускай не самыми яркими, но всё же ясными цветами. Белые простыни, серые стены, такой же серый пол. Он не был дизайнером интерьеров, но вполне мог понять, что звезд с неба «испытательная камера», как её ранее обозвал парень, не хватала. Вид её был скуден и скучен. Однако жаловаться на это не было ни желания, ни смысла. Мужчина ещё не закончил оглядывать комнатку, как вдруг его кисти отдались болью. Парень попытался покатить его вперёд, но руки мужчины сильнее уперлись в дуги колес, противясь движению.

– Не надо… Не делай этого, мальчик, – негромко произнес он, всматриваясь своими подслеповатыми глазами в то самое, из-за чего его вообще сюда привезли. – Я сам. Отпусти коляску.

Несмотря на простоту, с которой мужчина сказал это, парень послушался, отступая на шаг назад и вновь принимаясь что-то записывать. Мужчина же, вернув себе относительную свободу, несколько колебался в том, чтобы снова, саморучно отбросить её. Но не будь он способен на это, то никогда бы и не оказался здесь. Ничего уже не могло заставить его повернуть назад. И потому мужчина поехал вперёд. Старт с места, немного тяжелый. Он ещё не был мастером в обращении с коляской. Однако крепкие руки рабочего не знали таких трудностей, каких они бы не смогли осилить. Проехавшись по ощутимой выпуклой линии, разделяющей коридор и комнату, мужчина глубоко вздохнул. Ну вот и всё…

– Удачи вам, – неожиданно сказал парень, стоя на прежнем месте. – Надеюсь, мы ещё с вами увидимся.

Его слова в этот раз не звучали как-то особенно. Интонация была почти та же, что когда тот просто информировал мужчину. Лишь немного менее официальна. Но услышать от него такие человечные, дружеские пожелания казалось мужчине чем-то почти фантастическим. И эти незамысловатые слова ложились на сердце какой-то небольшой, но значимой заплаткой, напоминая о важном: человек человеку друг. Как бы легко порой не верилось в обратное. Мужчина спешно закрутил колеса, разворачиваясь к начавшему закрываться проходу. Подняв на парня взгляд повидавших жизни глаз, он слабо улыбнулся ему, бесхитростно помахав рукой.

– Ага, может быть! Спасибо! – Вынужденный почти кричать, чтобы быть услышанным за механическим шумом от сходящейся двери, мужчина разошелся в хриплом кашле сразу после этих слов.

Если парень и сказал что-то в ответ, то мужчина всё равно не услышал его за кашлем, заставившим согнуться, схватившись за грудь. Внезапный приступ словно вторил внутреннему недовольству лишением свободы. Но разве мог он быть по-настоящему «свободен», будучи не в силах вернуться к тому, чему посвятил большую часть своей жизни? Быть запертым в отдельной комнате или быть запертым в недееспособном теле – разве первое не кажется ничтожным на фоне второго? Да, для него всё уже решено. И все сомнения лишь круги на воде. Они так же скоро исчезнут, став лишь словом в записанной, но не прочитанной истории.

– Не дождешься, мальчик, – протянул мужчина, когда «дверь» окончательно закрылась. – Разве что в другой жизни. До конца этой же… – опять разворот, лицом к дальней стене комнаты, у которой расположилась она. – Я останусь с тобой. Во что бы мне это ни стало. Ты уж извини, жестянка.

Вычислительная машина, слегка выдающаяся из стены, мерно гудела, очевидно, только включившись и производя необходимые для начала исправной работы настройки. И пока она не представляла собой ничего особенного. Обыкновенный компьютер, имеющий даже различимую клавиатуру и монитор. Разве что системный блок был на порядок больше среднестатистического – высотой от пола и до потолка, шириной в несколько метров и неизмеримой на глаз, так как машина, несомненно, уходила вглубь стены, длиной. Её объём занимал относительно крошечную часть помещения три на четыре метра. Помещения, где из чего-то значительного была только она, кровать да письменный стол. Из незначительного – небольшая квадратная дверца на уровне лица мужчины по левую сторону комнаты, за кроватью, и полноценная дверь во весь его рост, будь он способен стоять, по правую сторону. Их назначения были известны мужчине, но пока обращаться ни к одной из них он не собирался. Кратко взглянув на электронные часы, вмонтированные в стену над квадратной дверцей, мужчина покачал головой.

– Скупцы. И минуты им лишней жалко, – сухо произнес он, устало подкатывая к кровати под углом в сорок пять градусов. – Всё по нулям! Вот для чего тянули… Чтоб трое суток было ровно трое суток. А я ведь не с того хотел начать этот день, – сетовал мужчина, пересаживаясь с коляски на место помягче.

Опустив тормоза, он не без труда перенес свой немалый вес на свежую, приятную на ощупь постель. И когда ему удалось прилечь, мужчина уже не так сокрушался по поводу того, что только недавно наступил новый календарный день. Первые минуты после полуночи. Достав из кармана брюк мятую бумажку, он блаженно глядел на неё точно старческими глазами. Он не был молод, но и стариком его было не назвать. Однако, смотря на эту бумажку, мужчина чувствовал себя невероятно старым… и счастливым. Прошло около получаса, прежде чем он смог убрать её и, хлопнув в ладоши, погасить свет. И уже после этого сон не заставил себя ждать. Мужчина уснул, не думая о том, как будут проходить грядущие дни. Он не был из тех, кто много думает и загадывает наперед. В его голове не мельтешили вопросы, из-за которых он бы не мог уснуть. По крайней мере, раньше было так.