Читать книгу Павел Скоропадский - Виктор Савченко - Страница 1

Друзья и почитатели считали Скоропадского храбрым, радушным, симпатичным человеком – настоящим джентльменом. Например, А. Скоропис-Йолтуховский в письме Е. Чикаленко писал о гетмане, что он «…абсолютно моральный и интеллектуально здоровый человек, без сильной воли, правда, но насквозь честный и порядочный… чрезвычайно симпатичный, откровенный и искренний человек, с государственным мышлением». А вот Е. Чикаленко не разделял этой характеристики и утверждал, что гетман был «…и неумным, и неразвитым политически, и неискренним, а только смелым и рисковым… он просто „шарлатан“, который брался за все, только бы остаться на высоте; он даже не сумел с честью завершить свою карьеру „украинского гетмана“». Большинство современников свидетельствовали: Скоропадский был «не готов к управлению государством», «…окружен подхалимами и нередко ничтожными людьми, он привык к этой атмосфере и не обращал внимания на ее исключительную неуместность в пережитый трудный момент». «Мягкий до бесхарактерности, доброжелательный до легкомыслия» – так характеризовали гетмана близко знавшие его люди. Троцкий называл Скоропадского украинским Бонапартом, Деникин – вторым Мазепой. Оценивать Скоропадского можно и как «злодея», и как «праведника», но именно своей неоднозначностью он и интересен.

* * *

Павел Петрович Скоропадский родился 3 мая 1873 года[1] в Висбадене в Германии и умер в Германии 28 апреля 1945 года. Именно Германия стала для Павла Петровича фатальной страной, страной, благодаря которой он стал гетманом. Он жил в Германии в детстве, до пяти лет, и уже в зрелом возрасте, с сорока семи лет до своей смерти, еще почти 25 лет. Первым языком, на котором начал говорить Павел, был немецкий… В детстве летние месяцы Павлик проводил в Тростянке – украинской усадьбе своего деда. Будущий гетман унаследовал около 8 тысяч десятин земли в Украине, недвижимость стоимостью 1,5 млн золотых рублей. Семья Скоропадских, одна из богатейших в империи, прекрасно приспособилась к колониальному положению Украины, считая свое происхождение русским, но с «малороссийской изюминкой». Скоропадские были уверены, что малороссы – этнографическая часть великорусского народа, и не видели Малороссию отдельно от России. Позднее П. Скоропадский так опишет отношение старосветских полтавских землевладельцев к Украине: «Украина понималась как славное прошлое, но совсем не соотносилась с ее настоящим положением, иными словами, никаких политических соображений, связанных с возрождением Украины, не было. Вся моя семья была глубоко предана русским царям, но во всем как-то подчеркивалось, что мы не великороссы, а малороссияне, как тогда говорили, высокого происхождения… Я люблю русский язык, украинцы его терпеть не могут; как минимум, делают вид, что не любят его; я люблю среднюю Россию, Подмосковье, они считают, что эта страна отвратительна; я верю в великое будущее России…» Он отмечал, что имеет «…очень неясное представление о своей Родине и людях, ее населяющих…» Однако своей аристократической родословной будущий гетман уделял особую роль. Он старался представить себя потомком знатных фамилий… Члены рода Скоропадских заключали брачные союзы с представителями самых известных украинских родов, список которых охватывает 22 знаменитые фамилии. Многие из них имели в своих родословных гетманов и украинских аристократов: Апостолы, Полуботки, Гамалеи, Кочубеи, Лизогубы, Милорадовичи… Петр Иванович Скоропадский – отец будущего гетмана – был профессиональным военным, принимал участие в Кавказских кампаниях. Но в 1865 году, дослужившись до полковника, он вышел в отставку и посвятил себя деятельности в земстве. Его жена Мария Андреевна Миклашевская всю свою жизнь отдала семье и детям: Михаилу, Павлу, Елизавете.

На долю семьи Скоропадских выпали тяжелые испытания. Петр Иванович, вернувшись из Кавказских кампаний, привез неизлечимую болезнь. Скрывая ее, он женился, родились дети. Его старший сын Михаил был болен врожденным сифилисом. После смерти Петра Ивановича семья Скоропадских поселилась в доме графов Олсуфьевых в центре Москвы. Мария Андреевна, благодаря своим связям в высшем свете, смогла получить дозволение императора Александра III на зачисление своего сына Павла в Пажеский корпус. В 1893 году П. Скоропадский окончил Пажеский корпус, получил звание корнета и был направлен на службу в лейб-гвардию кавалергардского полка, командиром эскадрона. В мае 1896 года Павел Скоропадский принимал участие в торжествах по случаю коронации императора Николая II в Москве. Параллельно с участием в императорских празднествах Скоропадский тайно обручился с Александрой Дурново, однако их свадьба состоялась только через два года. За первые три года семейной жизни у Скоропадских родилось трое детей: Мария, Елизавета и Петр.

В 1901 году к Павлу Скоропадскому перешли все фамильные земли, дворцы и дома Скоропадских, что составляло большой капитал. К огромному имуществу Скоропадских брак Павла Петровича с Александрой Дурново присовокупил три имения в Вятской, Костромской и Нижегородской губерниях с землями и лесами стоимостью до 400 тысяч рублей золотом.

Когда в январе 1904 года началась Русско-японская война, Скоропадский написал рапорт с прошением об отправке на Маньчжурский фронт. Он воевал в звании есаула Забайкальской казацкой дивизии, был адъютантом командующего российским Восточным военным отрядом графа А. Келлера, а затем адъютантом главнокомандующего русскими войсками на Дальнем Востоке генерала Н. Линевича. В качестве командира сотни казацкого полка Скоропадский принимал участие в упорных боях, а как адъютант – отвечал за разработку операций на Корейском театре военных действий.

Осенью 1905 года Павел вернулся с фронта в столицу уже ротмистром, кавалером Золотого Георгиевского оружия и орденов Святого Владимира IV степени, Святого Станислава II степени, Святой Анны IV и III степеней. С декабря 1905 года Скоропадский служит флигель-адъютантом в Царскосельском дворце, на должности командира лейб-эскадрона кавалергардов. Он дежурит при особе императора, принимает участие в официальных приемах и обедах, общается с венценосной семьей, заводит дружбу с великим князем Дмитрием Павловичем. В декабре 1906 года Скоропадский получает погоны полковника, став в 33 года одним из самых молодых полковников. Он обласкан почестями и чинами, служебная характеристика его безупречна.

В июне 1910 года полковник Скоропадский получил свой первый полк – 20-й Финляндский драгунский – и переехал в Финляндию. В апреле 1911 года Павел стал командиром лейб-гвардии конного полка, несшего службу по охране императорской семьи, а с апреля 1912 года – генерал-майором свиты его императорского величества. Скоропадский забывает об Украине и отождествляет свою персону с аристократией, делающей свою карьеру вокруг двора Романовых. Барон Врангель писал о нем: «Среднего роста, пропорционально сложенный, блондин с правильными чертами лица, всегда тщательно, с точным соответствием форме одетый… Начальники были всегда им очень довольны и охотно выдвигали его на лучшие должности, но многие из товарищей его не любили. Ему ставили в вину сухость и замкнутость. Впоследствии в роли руководителя он проявил те же основные черты своего характера: большую старательность, трудолюбие и настойчивость в достижении поставленной цели. Порыв, размах, решительность – эти качества были ему чужды». В 1918 году В. Зеньковский добавил: «Гетман был высоким, стройным человеком, с порывистыми движениями, часто улыбался. Лицо умом не дышало, хотя на нем не раз можно было увидеть „умное“ выражение. Улыбка часто казалась тайной, насмешкой над чем-то, над положением, над всем – словно он играл роль и сам над собой иронизировал».

Тем временем Скоропадский становится еще и масоном, причем к 1914 году доходит до 4-й степени «тайного магистра» масонства. Он «засветился» в киевской масонской ложе Святого Андрея Первозванного и как член капитула «Нарцисс» мистического ордена мартинистов-розенкрейцеров. Украинские историки замалчивают политические убеждения и особенности карьерного взлета генерала Скоропадского, отмечая, что в политику он пришел только осенью 1917 года.

Но это не совсем верно. В 43 года Скоропадский был уже сформировавшимся человеком с либеральным кругом общения.

* * *

Первую мировую войну генерал Скоропадский начал командиром лейб-гвардии конного полка. Особенно он отличился в августовских боях 1914 года в Восточной Пруссии. В бою под Краушеном Скоропадский временно командовал 1-й бригадой конной гвардии, принимавшей участие в наступлении на Кенигсберг. За отчаянную атаку под Краушеном Скоропадский был награжден орденом Святого Георгия IV степени. Временно Павлу Петровичу довелось покомандовать конной дивизией. Начальником штаба дивизии Скоропадский назначил П. Врангеля. Впоследствии Павел Петрович вернулся к командованию конной бригадой, а затем снова руководил лейб-гвардии кирасирской дивизией. Вскоре Павел Петрович стал командиром бригады 1-й Конной гвардейской дивизии, в которую входили кавалергарды и конногвардейцы. В 1915–1916 годах Скоропадский временно командовал 5-й кавалерийской дивизией, гвардейским корпусом 5-й армии. С лета 1916 года он уже генерал-лейтенант. Гвардейский конный корпус, в котором воевал Скоропадский, был переведен на Юго-Западный фронт – на Волынь.

Новый, 1917 год начинался для Скоропадского успешно – он был временно назначен командиром 34-го армейского корпуса, базировавшегося в Подольской губернии и находившегося в резерве. В письмах жене он демонстрировал свою «фронду» – сочувствовал убийцам Распутина, критически намекал на военные и государственные «таланты» императора. Павел Скоропадский был сторонником великого князя Николая Николаевича Романова, которого он хотел видеть на престоле. После Февральской революции Николай Николаевич был назначен главкомом, правда, всего лишь на девять дней (2–11 марта 1917 года).

События 23–28 февраля 1917 года привели к победе революции, вся великая империя оказалась в руках вчерашних оппозиционеров. В письме жене, уже после революции, Скоропадский писал: «…в такую тяжелую минуту не могу без умиления упомянуть наше новое правительство, так разумно оно действует, и когда государь освободил меня от присяги, я ему, новому правительству, предан всей душой, что энергично доказываю в вверенных мне частях. Все эти господа: Родзянко, Львов, Гучков, Керенский и компания – рассудительные люди, и мы, и вся Россия должны благодарить судьбу, что власть захвачена ими, и дай бог нашей многострадальной Родине, чтобы они удержались у власти…» Скоропадский – революционный генерал – уговаривал и убеждал солдат поддержать Временное правительство и клеймил «мрачное прошлое».

Будущий гетман писал жене, что очень хочет принять «…активное участие в общественной жизни». Он мечтал о политической карьере, и в этом же письме жене он открывает свои сокровенные надежды: «Даниле [сын гетмана. – В.С.] необходимо учить малороссийский, я тоже купил себе книгу и собираюсь, возможно, сделаться украинцем, но, должен честно признаться, не очень убежденным». Фраза «сделаться украинцем» и желание выучить украинский язык свидетельствуют как об изменениях в национальной самоидентификации генерала, так и о намерении принять активное участие в украинской политической жизни. В марте 1917-го Скоропадский только думает стать «украинцем», привычно считая себя человеком русской культуры и либеральных убеждений. В воспоминаниях он отметит, что в марте 1917-го «…впервые узнал из „Киевской мысли“ об украинской демонстрации… подумал в то время, что это работа врагов с целью посеять распри в нашем тылу».

Скоропадский чувствует, что революция не остановится на полумерах, что настанет «черный передел» и погром усадьб, что вскоре из миллионера он может превратиться в нищего, отягощенного большой семьей. В апреле 1917-го Скоропадского убеждали в том, что генерал «…должен был бы принять участие в украинском движении, что… мог бы быть выдающимся деятелем, гетманом». 5 мая в Киеве открылся Первый Всеукраинский войсковой съезд, выступивший за автономию Украины и переформирование армии по национально-территориальному принципу. Съезд образовал Украинский Генеральный войсковой комитет при Центральной Раде, в задачи которого входила организация украинского войска. Вскоре Симон Петлюра стал главой Генерального комитета. Военный министр Временного правительства А. Керенский, прибыв в Киев 20 мая, заявил, что перегруппировка войск по национальному принципу в сложившихся условиях невозможна. Скоропадский считал, что украинизация разрушит армию и подтолкнет к распаду России. 10 июня Центральная Рада приняла свой Первый Универсал, провозглашавший автономию Украины. В Украине появляется свое автономное правительство – Генеральный секретариат во главе с писателем В. Винниченко. С. Петлюра был избран генеральным секретарем (министром) военных дел. Чиновники Временного правительства рассматривали деятельность Генерального комитета как «самозванство», что ведет за собой уголовную ответственность, «комитетчикам» угрожали арестами. Звучали призывы «оружием покарать предателей и австрийских шпионов». Общероссийское военное командование отказывалось от контактов с Генеральным комитетом, несмотря на то что процесс самовольной и стихийной украинизации уже пошел.

В июне 1917 года Временное правительство решило провести широкомасштабное наступление на фронте с целью вернуть Галицию под власть России и разгромить австро-венгерскую армию. Наступление началось 18 июня, однако уже через три дня стало ясно, что оно провалилось. 34-й корпус Скоропадского должен был участвовать в этом наступлении. Однако часть корпуса отказывалась принимать участие в боях и постоянно митинговала. Генерал Скоропадский вместе с комиссаром 7-й армии Борисом Савинковым выступал перед солдатами, убеждая их принять участие в наступление. Но толпы солдат провожали агитаторов улюлюканьем и свистом. После неудач июньского наступления 34-й корпус был переведен в резерв.

Провал наступления привел к общероссийскому кризису, сделал Временное правительство более реалистичным, вынудил его искать поддержку своей политики в Киеве. Керенский дал согласие комплектовать отдельные тыловые части преимущественно из украинцев, а Генеральный комитет получил некоторое влияние при формировании резервных частей путем добровольного набора. Среди генералитета тогда утвердилось мнение, что украинизация некоторых частей приведет к росту их боеспособности и дисциплины, что она поможет оттянуть солдат-украинцев от большевистской пропаганды.

Украинский комиссар Юго-Западного фронта предложил Скоропадскому начать украинизировать корпус. Но Павел Петрович еще колебался, отмечая, что он не сочувствует украинскому социалистическому движению и опасается, «…чтобы украинизация окончательно не разрушила корпус». В Киеве Скоропадский встретился с генеральным секретарем военных дел Петлюрой: «С Петлюрой я очень мало говорил, он совсем не был в курсе военных дел, а больше занимался киевской политикой… Был приветлив, тогда еще говорил со мной на русском, а не на украинском». Командующий Киевским военным округом генерал Оберучев предлагал Скоропадскому отказаться от украинизации корпуса, убеждая его, что согласие Петрограда на украинизацию отдельных частей – временное явление. В своем письме генерал-квартирмейстеру Н. Раттелю Скоропадский напишет, что если украинизация его корпуса это «…влитие пополнения только из украинцев, то я думаю, из этого, кроме развала корпуса, ничего не будет… что касается меня, то лично я, имея фамилию украинца, хорошо известную в стране, для такой украинизации гожусь, но я ни в какие авантюры пускаться не собираюсь… меня могут обвинить в политической авантюре, что совсем мне не к лицу». Во время драматических событий, сопровождавших бунт украинского полка им. Полуботка в Киеве, Скоропадский находился в штабе Киевского военного округа и размышлял, выступить против бунтовщиков… или в их поддержку.

19 июля Верховным главнокомандующим российской армии становится генерал Лавр Корнилов. Он поставил свою подпись под приказом об украинизации 10 дивизий и создании отдельных 1-го и 2-го украинских корпусов. Скоропадский, по его признанию, «…хотел служить под командой Корнилова». Можно предположить, что Скоропадский разделял взгляды будущего заговорщика, считая, что Временное правительство обречено. При встрече Корнилов сказал Скоропадскому: «Я от вас требую украинизации вашего корпуса». Офицеров и солдат, русских по происхождению, было предложено направить в 41-й корпус. Скоропадский передал в этот корпус еще и евреев, и украинцев – членов «левых» солдатских комитетов.

* * *

В 20-х числах июня 1917 года немцы прорвали фронт, и этот прорыв привел к Тернопольскому отступлению Юго-Западного фронта. Корпус Скоропадского был выведен из резерва и брошен в бой, но часть его полков отказалась выходить на позиции, что привело к отступлению корпуса. Скоропадский получил приказ оторваться от противника и ночным маршем продвинуться к Збручу, корпус отошел в тыл на 150 км.

4 августа Временное правительство издает «Временную инструкцию», согласно которой Генеральный секретариат подпадал под непосредственное руководство Временного правительства. «Инструкция» ликвидировала военное секретарство Украины. Генерал Деникин (командующий Юго-Западным фронтом) приказал прекратить отношения с Генеральным секретариатом и приостановить украинизацию. Деникин вспоминал: «Я вызвал к себе генерала Скоропадского и предложил ему замедлить резкий ход украинизации и, в частности, восстановить права командного состава или отпустить его из корпуса. Будущий гетман заявил, что о его деятельности сложилось противоречивое мнение, возможно на основании исторического прошлого рода Скоропадских, что он истинно русский человек и совсем далек от независимости, которой сам не сочувствует… Но вслед за этим Скоропадский поехал в Ставку, откуда моему штабу было указано… содействовать скорейшей украинизации 34-го корпуса». Скоропадский получил приказ перебазировать свой корпус на фронт. Павел Петрович решил отправиться в штаб главнокомандующего, намереваясь изменить этот приказ на время переформирования корпуса.

В конце августа 1917 года Россию потряс «заговор генералов», который возглавил главком Л. Корнилов. Скоропадский отправился к Корнилову, в Могилев, надеясь получить помощь в делах корпуса, а возможно, чтобы присоединиться к заговорщикам. О «правых» убеждениях Скоропадского свидетельствует тот факт, что генерал согласился с предложением «правого» и враждебного украинской идее Всероссийского союза земельных собственников о внесении его кандидатуры в избирательный список этой политической организации на выборах во Всероссийское Учредительное собрание. Скоропадский, скорее всего, вел двойную игру: генерала – сторонника Центральной Рады – и скрытого лидера «правых». Но Скоропадскому уже не было суждено пообщаться с Корниловым, на следующий день Павел Петрович был арестован и этапирован в Гомель. Гомельский комитет охраны революции в сопровождении конвоя отправил Скоропадского в Киев – на допрос в Генеральный секретариат, но там он был освобожден. От нового командующего Юго-Западным фронтом генерала Н. Володченко Скоропадский получил приказ ускорить украинизацию корпуса. Поддержка Центральной Радой позиции Временного правительства во время мятежа Корнилова изменила отношение Петрограда к «украинскому вопросу». Керенский и Верховный главнокомандующий Духонин подписали указ о украинизации, о признании украинских войсковых организаций, в украинизированные части направлялись украинские комиссары.

В начале октября Павел Петрович сделал свой главный выбор: решил стать не просто «украинцем», а лидером украинского несоциалистического лагеря, он намеревался не только делать военную карьеру, но и реализовать себя в украинской политике. Он начал изучать украинский язык, поскольку тогда будущий гетман еще не знал языка своего народа. Скоропадский мечтал о гетманстве с первых дней революции! Он видел, что его положение командующего украинским корпусом придает ему статус не только армейского, но и политического лидера, а эксклюзивное происхождение от гетмана определяет историческую легитимацию такому лидерству. Даже среди социалистов он стал рассматриваться как одна из символических фигур Украины. Он еще не обладал достаточной революционной харизмой, но признаки того, что он уже становится всеукраинским лидером, были очевидны.

В октябре 1917 года Скоропадский приехал в Киев, в Генеральный секретариат и Украинский Генеральный войсковой комитет. В этот приезд он преподносил себя как лидера украинизации армии, за которым стоят 20 тысяч штыков. Полковник В. Кедровский вспоминал: «Это был первый случай, когда генерал, занимавший столь высокую должность в армии, предложил свои услуги украинским властям». Находясь в Киеве, Скоропадский получил телеграмму, в которой говорилось, что 6 октября на Первом Всеукраинском съезде вольного казачества, проходившем в Чигирине, он был единогласно избран Генеральным атаманом Вольного казачества. Вольные казачества – добровольные военно-милицейские вооруженные формирования, созданные в селах и городах Центральной Украины весной 1917 года на принципах самоорганизации, выборности командиров, независимости от государственных институтов. Делегаты съезда утвердили «Инструкцию по формированию Вольного казачества на Украине», согласно которой вольным казаком мог стать каждый, кто считал себя украинцем, выступал за перераспределение земли, за федерацию. Задачами казачества считались: правоохранительная деятельность, борьба с дезертирством и контрреволюционными силами. Казаки требовали от Центральной Рады провозглашения широкой национально-территориальной автономии Украины, украинизации армии, системы образования, вывода российских войск из украинских губерний. Общины Вольного казачества формировали конные и пехотные отряды, волость формировала курень, уезд – полк, губерния – кош. Эту структуру возглавляла Генеральная Рада.

От Генерального войскового комитета на съезд прибыл Иван Полтавец-Остряница, можно сказать, «агент» Скоропадского (служил полковником в его корпусе). Полтавец создал в городке Звенигородка своего рода лобби гетмана Скоропадского, в которое привлек лидера звенигородских казаков С. Грызло и руководителя съезда А. Шевченко. Атаман Я. Водяной вспоминал, что Полтавец, агитируя за Скоропадского, пытался представить его «…неподдельным демократом и народником», заявив, что генерал Скоропадский еще в первые дни революции отрекся от своих имений на Черниговщине в пользу крестьян. Скоропадский стал наказным, или генеральным, атаманом, первым генеральным есаулом – И. Полтавец-Остряница, вторым генеральным есаулом – С. Грызло, генеральным писарем – В. Кочубей (адъютант Скоропадского). Скоропадский и Кочубей не только не присутствовали на съезде, но и вообще не имели никакого отношения к движению вольных казаков. Причина, по которой они так и не появились на съезде казаков, была весьма банальной – ни Скоропадский, ни его адъютант тогда еще не владели украинским языком и стыдились этого. Делегаты-казаки сами желали быть обманутыми, поскольку мечтали об авторитетном репрезентанте идеи возрождения украинского казачества. Интересно, что других кандидатов в атаманы никто не выдвигал, ведь казаки впервые съехались со всей Украины и еще не имели всеукраинских лидеров. Скоропадский сохранил свое атаманство как «запасной аэродром» и серьезный политический козырь. Он уже вступил в соревнование за булаву гетмана Украины – на съезде Вольного казачества Полтавец предложил делегатам избрать гетмана Украины, имея в виду, естественно, кандидатуру Скоропадского.

Решения казацкого съезда привели в бешенство лидеров Центральной Рады, и особенно обеспокоили Винниченко, который, отмечая опасность казацкого автономного образования, сделал заявление о том, что казаки решились на создание «государства в государстве». Генеральный секретариат так и не признал полномочий Генеральной Рады Вольного казачества и утвердил собственный «Статут Вольного казачества Украины», согласно которому казацкие части подчинялись правительственным органам. Скоропадский вспоминал: «…на Генеральный секретариат это мое избрание произвело очень неприятное впечатление». Лидеры Центральной Рады с недоверием относились к Вольному казачеству, считая его либо «анархистской забавой», либо «буржуазным формированием».

* * *

24 октября 1917 года в Петрограде началось вооруженное восстание большевиков; аналогичную акцию пытались организовать и киевские большевики, но 29–30 октября войска штаба округа разгромили восстание в Киеве, после чего штаб округа передал власть в столице Центральной Раде. 30 октября Центральная Рада провозгласила автономию Украины, а на следующий день украинские вооруженные силы взяли под охрану стратегические объекты Киева. Вся полнота власти в Украинской Народной Республике (УНР) (8 губерний и Северная Таврия) переходила к Центральной Раде как высшей законодательной власти и к Генеральному секретариату как высшей исполнительной власти. 7 ноября Центральная Рада провозгласила ІІІ Универсал, в котором закреплялось образование УНР в составе пока еще не существующей федеративной республики Россия. Ленинское правительство официально не признало полномочия Центральной Рады и протестовало против присоединения к Украине Харьковской и Екатеринославской губерний.

Солдаты-украинцы не желали воевать, и снова загнать их в окопы было уже невозможно. Полный развал армии был делом недалекого будущего, поэтому Петлюра пытался сформировать верные ему части на основе Первого украинского корпуса Скоропадского. Социалистов из Центральной Рады особенно беспокоил «бонапартизм» генерала, который мог представлять реальную угрозу республике.

В конце ноября пошли слухи, что к Киеву идут эшелоны с солдатами, верными ленинскому Совету Народных Комиссаров (СНК), с целью разгромить Раду. Скоропадский – командующий Первым украинским корпусом – узнал, что отдельные части соседнего 2-го гвардейского корпуса полностью разложились и начали грабить местное население. Одурманенные большевистской пропагандой солдаты жгли усадьбы местных помещиков и богатых крестьян, грабили государственные склады и учреждения. Петлюра приказал украинским частям разобрать железную дорогу, блокировать узловые станции, ввести строгие правила въезда в Киев, немедленно разоружать подозрительные военные части. Генерал Скоропадский, назначенный командующим всеми войсками УНР на Правобережье, прикрыл Киев от наступления перешедшего на сторону большевиков корпуса. Его части разоружили и распустили деморализованные солдатские массы, пробивавшиеся в город.

Скоропадский разогнал Военно-революционный комитет Юго-Западного фронта, большевистский комитет 11-й армии. 2-й гвардейский корпус 7-й армии (16 тысяч человек) перестал подчиняться своим офицерам и намеревался выступить на Киев. На позиции Скоропадского повели наступление перешедшие на сторону большевиков части Волынского полка. Недалеко от Винницы их встретил дивизион Скоропадского. Волынцы практически без сопротивления были разоружены, посажены в эшелоны и отправлены в Россию. Скоропадский провел разоружение большевистских частей и в тылу Украинского фронта. Ему была поручена оборона Правобережной Украины, и под его командование перешли все вооруженные силы (22 тысячи солдат, из которых в 1-й корпус входили 16 тысяч бойцов).

4 декабря 1917 года Центральная Рада получила от ленинского правительства ультиматум, в котором, под угрозой войны, Петроградский Совет Народных Комиссаров требовал: прекратить дезорганизацию фронта, не пропускать эшелоны с казаками на Дон, остановить разоружение большевистских частей, взять на себя обязательство «содействовать революционным войскам». 5 декабря ленинский СНК постановил – «считать Раду в состоянии войны с нами». В Харьков из России начали проникать отряды красных. Признание ленинским СНК нового правительства Советской Украины – Народного секретариата, сформированного 13 декабря 1917 года, подтолкнуло Советскую Россию к войне с киевским правительством.

7 декабря большевикам удалось сагитировать бойцов 2-го гвардейского корпуса начать поход против Центральной Рады… Однако восставшие солдаты смогли дойти только до окраин Винницы, где расположились войска Скоропадского. 14 декабря между большевистскими, украинскими и казацкими подразделениями начались мирные переговоры, во время которых украинские части окружили в Браилове два батальона и две батареи 2-го корпуса и разоружили их. Это вызвало шок среди солдат-большевиков, и вскоре восставшие фронтовые части были снова оттеснены к Жмеринке силами двух полков УНР.

8 тыл 2-му красному гвардейскому корпусу ударили полки УНР. Деморализованные части большевиков были вынуждены отступить и временно отказаться от решительных действий.

С середины ноября 1917 года П. Скоропадский и его группа (И. Полтавец-Остряница, А. Сахно-Устимович) начали активнее заниматься делами Вольного казачества. На станции Козятин Скоропадский посетил съезд вольных казаков Бердичевского уезда. Свой штаб он перевел в Белую Церковь, где находилась Генеральная Рада Вольного казачества. На средства Скоропадского было начато издание еженедельника казацкой Рады «Вольный казак».

Рада Вольного казачества пребывала в перманентном конфликте с Центральной Радой. Скоропадский открыто высказывал свое недовольство социалистическим руководством Украинской республики и его «революционными реформами». Он уже готовил переворот: на 10 декабря планировался поход казаков Первого украинского корпуса на Киев для свержения «левого» правительства. Но в последний момент Скоропадский отказался от проведения переворота. Известие о вторжении большевиков в Украину заставило заговорщиков отказаться от реализации похода на Киев. Сыграла свою роль и малочисленность вольных казаков, пожелавших перейти под булаву Скоропадского. Мифом оказались утверждения казацких предводителей о многочисленности войска (100 тысяч вольных казаков), которым по всей Украине руководила Генеральная Рада. Скоропадский признавался: «Некоторые мои помощники, особенно Полтавец, отчаянно блефовали, стараясь показать, что они якобы руководят большой и сильной организацией».

18 декабря Скоропадский выехал на внутренний фронт для руководства разоружением перешедших на сторону большевиков частей. Скоропадский узнал, что Петлюра был отправлен в отставку с поста войскового секретаря и выведен из состава Генерального секретариата, что его место занял Николай Порш, которого многие считали «почти большевиком». Главной заботой Порша на посту военного министра стала несвоевременная организация новой армии УНР на добровольной, платной основе. Премьер Винниченко выступал за переход армии на милицейскую систему, за создание новой армии по образцу швейцарской милиции.

Отставка Петлюры и назначение Порша вызвали раздражение у Скоропадского. Возмутило его и назначение главнокомандующим вооруженными силами в Украине полковника Ю. Капкана. «Леваки» из Центральной Рады инициировали преследования «подозрительных» офицеров и генералов, которые уже больше месяца служили верой и правдой УНР. Боязнь повторения корниловщины в Украине вызвала появление нового приказа об уменьшении офицерских резервов при штабах округов, о приеме в армию УНР только офицеров, имевших рекомендации от солдатских советов полков, в которых они служили. Командующий Киевским военным округом штабс-капитан социалист Н. Шинкарь говорил, что социалистическое правительство не хочет использовать корпус Скоропадского для отражения наступления большевиков: «Опасаемся, что он захочет стать гетманом!»

24 декабря Скоропадский решил оставить командование корпусом. Генерал дает субъективную интерпретацию причин своего шага: «…не хочет ли Секретариат, увидев, что дела у меня налаживаются, испортить мне дела и добиться того, чтобы и мой корпус в таких условиях начал разлагаться и бесчинствовать… Я понял, что препятствиями являются моя особа и опасения возрастающей роли, которую я начинал играть… Следствием такого отношения был своего рода саботаж моего корпуса со стороны украинского политического центра. Я ясно осознавал, что этот саботаж приведет к развалу корпуса и катастрофе…» Одной из причин отставки генерала была обструкция со стороны офицеров-украинцев корпуса и лидеров вольных казаков после того, как они узнали, что Скоропадский баллотировался на выборах в Украинские Учредительные собрания от блока реакционных российских землевладельцев. Добровольная отставка Скоропадского усугубила самодемобилизацию, анархию и хаос в войсках Правобережья. Болезненное честолюбие и амбиции привели Скоропадского к самоустранению от борьбы в страшные для Украины времена, когда с востока и запада на Киев двигались большевистские части.

4 января 1918 года Порш, поддерживаемый премьером Винниченко, отдал приказ о немедленной демобилизации украинских частей регулярной армии, распустив части «старой армии», и приказ о ликвидации офицерских чинов в армии УНР. Приказ о демобилизации армии стал авансом странам германского блока и привел к разрыву отношений с государствами Антанты. В условиях войны этот приказ был равнозначен полной капитуляции. В ночь на 12 января Центральная Рада под давлением фракции украинских эсеров приняла IV Универсал, согласно которому «Украинская Народная Республика становится самостоятельной, ни от кого не зависимой, свободной, суверенной Державой Украинского Народа… должна быть очищена от присланных из Петрограда наемных захватчиков…»

* * *

Позже Скоропадский напишет: «…в Киеве я поселился как частное лицо». Однако, отрекшись от генеральских погонов, Павел Петрович оставался атаманом Вольного казачества. Скоропадский искал контактов с французской военной делегацией в Киеве и ее главой генералом Табуи. «…Во французской миссии у меня была неплохая репутация», – говорил он. Французских военных тогда интересовала возможность противодействия планам Центральной Рады подписать сепаратный мир с немцами. Французское командование располагало данными о том, что с украинской делегацией велись тайные переговоры о сепаратном мире. Французские военные первыми увидели в Скоропадском кандидата на роль военного диктатора, имеющего шансы поддержать войну Украины против германского блока. Скоропадский несколько раз встречался с генералом Табуи и комендантом Суанье. Отставной генерал был приглашен на секретное совещание французской миссии с представителями польского корпуса. Скоропадский вспоминал, что французы «…ограничивались общими фразами, а я хотел перейти сразу к делу… ничего конкретного и это свидание не дало… Вследствие такого поведения французов я стал думать, что из этого ничего не выйдет». О каком деле Скоропадский как «частное лицо» беседовал с французами? Скорее всего, это было «дело государственного заговора» с целью срыва переговоров украинской делегации и немцев и свержения эсеровского правительства. Скоропадский настоятельно предлагал французам поддержать его план переворота. Возможно, генерал уговаривал французов согласиться на использование подконтрольных Антанте Чехословацкого и Польского корпусов для разгрома киевских социалистов. Эти иностранные корпусы рассредоточивались под Киевом и могли блокировать столицу.

В Центральной Раде Скоропадского подозревали в заговоре против республики. Скоропадский констатировал, что агенты украинских спецслужб стали следить за ним и французами. К ориентации на французов отставного генерала подталкивали масоны и близкий к французской военной миссии Сергей Моркотун, который, по свидетельству Скоропадского, «…позиционировал себя украинцем умеренных взглядов» и «…был посвящен и в наши планы привлечь к совместной акции против большевиков Польский корпус и чехословаков». Скоропадский указывает на Моркотуна как на создателя организации «Молодая Украина», но не уточняет «профиля» этой организации… То же самое название – «Молодая Украина» – было и у киевской масонской ложи, в которую входили Моркотун и Скоропадский. Надо сказать, что С. Моркотун играл важную роль в жизни Скоропадского. Скоропадский считал Моркотуна личным секретарем, но на самом деле роль последнего была несколько иной. Моркотун, как «достойный мастер» ложи Святого Владимира – масон 18-й степени, осудил Брестский мир, IV Универсал и ввод австро-немецких войск в Украину. Скоропадский утверждал, что Моркотун «…прекрасно знал французскую миссию, постоянно бывал у них и, очевидно, они ему доверяли». Моркотун передавал Павлу Петровичу приглашения: «…французы просили меня зайти к ним на конспиративную квартиру». В 1918 году Моркотун стал «великим мастером» Великой ложи Украины «Объединенных славян».

Пока Скоропадский готовил заговор, в Украине происходили судьбоносные события. На Левобережье армии большевиков быстро двигались на Киев. До 18 января 1918 года войска УНР на Левобережье были разгромлены, на Правобережье республиканцев преследовали неудачи… Частям 2-го большевистского корпуса удалось взять Винницу и Вапнярку. 16 января рабочие подняли восстание в Киеве, красногвардейцы с Подола ворвались в центральную часть города и вышли к зданию Центральной Рады. На следующий день повстанцы прорвались на Крещатик и снова приблизились к зданию Центральной Рады. 18 января премьер Винниченко распустил свой кабинет, предоставив право лидеру эсеров В. Голубовичу формировать новый Совет министров. Тогда же был принят эсеровский «Земельный закон», согласно которому ликвидировалось право собственности на землю, а земельным комитетам было дано право уравнительного распределения всей земли. Эсеры утвердили законы «О созыве Украинских Учредительных собраний 2 февраля 1918 года» и «О подписании сепаратного мира с германцами в Бресте».

В ответ на эти шаги французский генерал Табуи в своей ноте резко высказался против IV Универсала как «акта, враждебного Франции», заодно и против правительства Голубовича. Но рассчитывать на Скоропадского французы уже не могли, он исчез из поля зрения… Скоропадский и его окружение, состоявшее из боевых офицеров, не принимали участия в судьбоносных боях против повстанцев, отказались от участия в обороне Киева… Скоропадский сбежал из Киева, где пятый день продолжались уличные бои. 23 января Скоропадский на своих двоих, изредка подъезжая на крестьянских телегах, добрался до Белой Церкви, где он увидел только жалкие остатки штаба своего корпуса и ни единой боеспособной части… Разочарование постигло Скоропадского и в делах Вольного казачества. В Белой Церкви никаких казаков и казацкой Рады он не нашел. Ожидая прихода в Белую Церковь отряда большевиков, старшина казацкой Рады сбежала в Звенигородку. Скоропадский решил и сам ехать туда в поисках затерявшейся невесть куда казацкой структуры. Ему пришлось пройти около 20 километров по ледяным степям Киевщины. Старшин казачества Павел Петрович разыскал в местном отеле, там он нашел и сбежавшего из Киева генерала Шинкаря. Скоропадский свидетельствует: «Шинкарь присвоил себе власть, арестовал главу местной организации Вольного казачества атамана Грызло». Скоропадский понял, что два «всеукраинских» лидера не уживутся в одном городке, и решил ехать в Бердичев, где рассчитывал найти остатки штаба фронта. Но когда он добрался до Бердичева, в город уже входили большевистские части.

22 января красные захватили окраины Киева, а после четырехдневных боев полностью овладели городом. По единственной остававшейся в распоряжении республиканцев дороге – Брест-Литовскому шоссе, в ночь на 26 января покинули Киев обескровленные украинские части, чиновники и деятели Центральной Рады… В то же время большевистский 2-й гвардейский корпус уже контролировал Винницу, Вапнярку, Шепетовку, Жмеринку, Фастов и с юго-запада подступил к Киеву. Отдельные мелкие части УНР находились в анклавах, будучи отрезанными от Киева: в Житомире, Каменец-Подольском, Сарнах, Староконстантинове. Эти части оказались парализованными вследствие отсутствия связи, разведки, общего командования. Отряды вольных казаков были изолированы друг от друга и разбросаны по Киевщине, Херсонщине, Подолью. 28 января республиканское войско и Центральная Рада отступили к Житомиру, но уже через день были вынуждены оставить город и продвигаться на Коростень и далее – на Олевск и Сарны.

28 января премьер Голубович объявил украинским частям о подписании мира между Украиной и странами германского блока, а 31 января делегация УНР обратилась с меморандумом к Германии и Австро-Венгрии, в котором войска германского блока призывались на помощь УНР для боевых действий против большевиков. Дипломаты блока дали согласие на вступление своих стран в войну за Украину, и их войска начали подготовку к походу на восток. Германия и Австро-Венгрия поставили власти УНР перед фактом военного вторжения своих войск на территорию Украины без каких-либо дополнительных консультаций с Центральной Радой. С 19 февраля немецкие и австро-венгерские части численностью более 300 тысяч человек начали переходить линию фронта и продвигаться в глубь Украины. В ход гражданской войны вмешался новый «германо-австрийский фактор», который сразу же стал решающим.

* * *

Скоропадский решил податься в «красный» Киев и скрыться в подполье. Это был очень опасный шаг… Во время пребывания красных в Киеве в январе – феврале 1918 года было расстреляно около 2500 офицеров и жителей города. Переодетому в простого рабочего бывшему генералу удалось добраться до Киева, но за время этого «путешествия» у него пропали три тысячи рублей, револьвер, часы, паспорт… Скоропадский связался с Моркотуном, и тот нашел для отставного генерала конспиративную квартиру у железнодорожного комиссара, сочувствовавшего прежней власти. Через неделю Скоропадский оставил этот дом и укрылся в квартире пожилой киевлянки.

27-й немецкий корпус, двигаясь по железной дороге от Ковеля, уже 25 февраля подошел к Киеву. В то же время гайдамаки Петлюры прорвали оборону красных на реке Ирпень. Путь на Киев был открыт… Штаб обороны советского Киева в ночь на 30 января сбежал из города, передав власть городской Думе. 1 марта 1918 года передовые отряды Петлюры вошли в опустевшую столицу, а до 29 апреля вся территория Украины была освобождена от большевистских войск.

Скоропадский вышел из подполья, приехал в центр Киева в отель «Кане», надел генеральскую форму… В первых числах марта 1918 года Скоропадский снова согласился служить в украинской армии, но уже через неделю опять подал в отставку. «В это время я жил в тесном кругу офицеров, которые бы ли моими ближайшими помощниками при организации 1-го корпуса и Вольного казачества… – писал Скоропадский. – Благодаря усилиям Богдановича мы получили прекрасное небольшое помещение на Крещатике. После переезда туда мы могли работать более свободно». Скоропадский вспоминал, что с первых чисел марта он начал деятельность по сплочению заговорщиков. Вскоре он уже представил свою организацию «Украинская громада». Но на первом заседании «Украинской громады», после оглашения ее программы, часть ее потенциальных членов – «представителей правых российских партий» – отказалась от участия в работе организации. Из политического объединения «Громада» превратилась в организацию заговорщиков, без четкой политической программы. Будущий гетман уверял себя и других в том, что в своей политической деятельности будет придерживаться принципа «золотой середины», искать компромисс.

В марте 1918 года в Киев вернулась Центральная Рада, на этот раз уже лишь в качестве демократической ширмы для режима оккупации. Австрийцы и немцы поделили земли Украины на зоны оккупации. Австро-Венгрия контролировала Подольскую, Херсонскую, Екатеринославскую губернии, Германия – все остальные губернии, Крым, Николаев, Таганрог и Ростов; Донбасс оказался в «общем пользовании». С Центральной Радой у германского и австрийского командований так и не сложилось деловых отношений. Немцы требовали немедленной отмены земельного закона и возврата к принципу неприкосновенности частной собственности, правительство Украины должно было обеспечить ускоренные поставки продовольствия как компенсацию за военную помощь. Но Украина могла поставить только 25 % от требуемого. Германцы и австрийцы, осознавая, что поставки будут сорваны, перешли к реквизиции продовольствия, расплачиваясь с крестьянами квитанциями вместо денег. В начале апреля 1918 года немцы провели несколько секретных консультаций с Голубовичем и Грушевским, убеждая их в том, что они должны быть более уступчивыми. Но украинские лидеры не желали превращаться в полностью зависимых марионеток иностранных генералов. Агитация против германского командования с трибуны Центральной Рады раздражала союзников-оккупантов. В Центральной Раде звучали требования «дать решительный отпор планам германских генералов» и «немедленной отставки Эйхгорна».

6 апреля командующий немецкой армией фельдмаршал Эйхгорн отдал приказ об ускоренном проведении посевной кампании в Украине, о контроле над сбором урожая, об установлении твердых цен на продовольствие. 25 апреля Эйхгорн огласил новый приказ, в котором были такие слова: «Где находятся немецкие войска, там я не допущу никаких незаконных действий. Поэтому я приказываю принять чрезвычайные меры по охране города Киева и немедленно отдавать под суд всех тех, кто будет замечен в противозаконных действиях. Я приказываю: все нарушения общественного порядка, все преступные действия против немецких и союзных сил, как и против всех лиц, к ним относящихся, должны рассматриваться исключительно чрезвычайным немецким военным судом. Любое нарушение общественного порядка, особенно уличные собрания, запрещены. Запрещаются также любые попытки нарушить спокойствие или общественную безопасность устной агитацией, в прессе или любым другим способом. Газеты, виновные в таких проступках, будут немедленно закрыты». Центральная Рада, под давлением немцев, согласилась на демобилизацию вооруженных подразделений Вольного казачества. В районы Киевщины были отправлены комиссары Центральной Рады с целью разоружить и распустить казацкие отряды и сотни.

Среди командования германской армии все более отчетливо звучала идея о необходимости введения института немецкого военного генерал-губернатора украинских губерний, об установлении оккупационного режима. Немецкое правительство решило отстранить от власти в Украине кабинет Голубовича. Оставалось дождаться разрешения на переворот из Берлина, разработать план переворота и найти подходящего претендента на власть. Сначала немцы обратились к гражданскому человеку – миллионеру и масону Евгению Чикаленко, умеренному социалисту, имевшему авторитет в украинских кругах, как либерально-буржуазных, так и социалистических. Но Чикаленко отказался выступить против Центральной Рады и превратиться в марионетку в руках немцев. Позже он отказался и от предложенного ему поста министра земельных дел в правительстве Скоропадского. Есть сведения о том, что германские агенты обращались к Николаю Михновскому с предложением возглавить заговор против Центральной Рады. Однако и Михновский отказался сотрудничать с немцами. Немецким командованием на роль будущего диктатора рассматривался и генерал Александр Рогоза, который в 1917 году командовал 4-й армией на Румынском фронте. Но ему было уже почти 70 лет. Некоторые австрийские военные и представители украинских кругов предлагали украинского монарха Вильгельма фон Габсбурга – архикнязя австрийского, родственника императоров Австро-Венгрии. В 1917 году он перешел на сторону Украинских сечевых стрельцов (УСС) и взял украинский псевдоним – Василь Вышиваный, мечтал о короне или гетманской булаве Украины. В феврале 1918 года вместе с частями УСС полковник Вильгельм фон Габсбург начал поход на Украину, а 1 апреля он принял командование над УСС (2 тыс. штыков). Позже Скоропадский напишет, что австрийская «публика» «…выставляла в гетманы кандидатуру эрцгерцога Вильгельма, юноши, основательно подготовленного к своей роли, так как он выучил украинский язык, ходил в украинской сорочке и своим поведением привлекал на свою сторону украинцев шовинистического окраса».

Немцы считали, что Скоропадский, как человек военный, генерал и землевладелец, а не политик, беспрекословно будет исполнять их приказы и сможет навести порядок в «украинском королевстве». 13 апреля 1918 года в телеграмме Эйхгорну император Вильгельм II упоминает отставного генерала: «Передайте генералу Скоропадскому, что я согласен на избрание гетмана, если гетман обязуется неукоснительно следовать нашим советам». Скоропадский вспоминал: «…в апреле… ко мне приехал офицер в русской униформе, который оказался служащим какого-то отдела „Оберкоманды“ и сообщил, что начальник разведывательного отдела „Оберкоманды“ майор Гассе просит разрешения приехать ко мне по очень важному делу. В тот же день я виделся с Гассе. Он был очень благосклонен ко мне. Разговор шел главным образом о нашей организации. Я высказал свой взгляд на политические отношения и на политические группировки в Украине… После свидания с Гассе… я целую ночь не спал, обдумывая все это, а утром я уже был готов приступить к делу решительно и немедленно». Возможно, во время переговоров с Гассе Скоропадский получил от немецкого командования согласие на подготовку переворота. Гассе заверил Скоропадского в том, что немецкие части в случае выступления мятежников будут оставаться «нейтральными».

Скоропадский раскрывает технологию заговора: «…13-го и 15-го я снова виделся с немцами. В те разы я беседовал с майорами: Гассе (начальником разведывательного отдела германского командования в Украине) и Ярошем. Я им откровенно очертил свой план, причем отметил, что жду от них не какой-то конкретной помощи, а только нейтралитета; если же они настолько сочувствуют моему плану, что хотят помогать и своими силами, то я был бы очень благодарен, если бы эта помощь ограничилась только тем, чтобы сделать ненужным напрасное пролитие крови, на случай если бы галицкие Сечевые стрельцы, охранявшие тогда Центральную Раду и являющиеся единственной определенной военной силой, которую имело в своем распоряжении правительство, захотели это правительство защищать». Павел Петрович должен был координировать свои действия с военным атташе, направленным германским командованием в штаб заговорщиков.

Стимулом к скорейшему началу переворота была и ненадежная для оккупантов ситуация в Киеве. В городе еще находилось много офицеров русских войск, 2 тысячи чешских военных, антинемецкие масонские ложи, «антигермански» настроенная городская Дума, агенты Франции и Англии, террористы-эсеры, анархисты, большевики… В Киеве вполне мог произойти антинемецкий переворот, организованный на деньги Антанты. На 12 мая Центральная Рада запланировала открытие Украинских Учредительных собраний, которые должны были рассмотреть вопрос о пребывании иностранных войск на территории Украины. Не исключалось, что депутаты собраний стали бы требовать вывода иностранных частей или же во время сборов мог произойти антантовский переворот… Результаты выборов в Учредительные собрания удивили германское командование: украинские эсеры получили 115 мест, большевики – 34, еврейские партии – 10, польские – 5, по одному месту – кадеты, русские левые эсеры, хлеборобы, украинские социал-демократы. «Левый» состав Учредительных собраний предвещал новые радикальные социалистически направленные решения.