Реклама. ООО «ЛитРес», ИНН: 7719571260.
1
2
3
4
5
6
7
8
9
10
11
12
13
14
15
16
17
18
19
20
21
22
23
24
25
26
27
28
29
30
31
32
33
34
35
36
37
38
39
40
41
42
43
44
45
46
47
48
49
50
51
52
53
54
55
56
57
58
59
60
61
62
63
64
65
66
666
01000111 010001111 01000100
По улице, засаженной вязами, в зелёный шапке листвы которых уже виднелись жёлто-красные отметины начавшей увядать листвы, не спеша катился “Корвет 427” 68 года с открытым верхом. Сверкая на осеннем солнце хромом и красной краской, автомобиль отражался в окнах стоящих в ряд одинаково милых домиков, отделённых от дороги аккуратно постриженными газонами. За рулём сидел средних лет человек, с зачёсанными назад, чёрными как смоль волосами, правильные черты лица которого несколько портила неестественно светлая кожа. Ворот белой рубашки был расстегнут, а на кармане отливал пластиковым блеском бейдж Engineering Technology Future с его же фотографией и подписью Самюэль Атан, техник отдела криогенной консервации материалов. Негромко звучащий из аудиосистемы автомобиля Фил Филлипс, поющий песню “Ангел, мой ангел”, добавлял лирического настроения ещё теплому сентябрьскому утру. Проехав метров триста, автомобиль остановился у дома, трава газона которого единственная из всей улицы имела неопрятный вид. Самюэль коротко надавил на клаксон, и звук сигнала, эхом пролетев по пустой улице, утонул в листве, лениво шелестящей на ещё по летнему тёплом ветерке. Прошло несколько секунд, а в окружающем его пейзаже ничего не изменилось. В момент, когда он собрался было посигналить снова, дверь дома с нестриженой лужайкой открылась. На порог вышел Адам с прижатой плечом к уху трубкой домашнего телефона. Он одновременно пытался застегнуть портфель и приветственно махнуть рукой. Видя, что его заметили, Самюэль, улыбнувшись, кивнул головой, и нежась под сентябрьским солнцем, откинулся на чёрном кожаном сиденье. Несмотря на то что Фил Филлипс своим милым мотивом вплетался в идиллические звуки утра, разукрашенного беззаботным пением птиц, Самюэль услышал, как Адам негромко и несколько нервно произнес: “Думаю, вряд ли, но я вас понял, один час. Хорошо, спасибо”. Закончив разговор, он растворился в темноте проёма, затем чтобы уже через пару секунд появиться снова, и аккуратно прикрыв дверь, торопясь подойти к машине. Бросив портфель на заднее сиденье, он сел рядом с водителем, и сделав музыку тише, уловил от него приятный сладковатый аромат парфюма. “Мне опять из-за тебя влетит – сказал Адам – ты же знал что сегодня совещание. А у босса аллергия на твою туалетную воду”. “Чёрт – едва слышно выругался Самюэль, и протянул руку для рукопожатия – Привет, босс”. “Да, прости, доброе утро”. – несколько напряжённо сказал Адам, пожав в ответ его кисть. “Забыл про этого говнюка, извини – согласился Самюэль, и показав в широкой улыбке ровные белые зубы продолжил – Но тебе же известно, свежестиранная одежда, и этот запах, мои единственные недостатки”. “Кроме того, что ты сегодня ещё и опоздал на девять минут”, – оставаясь серьёзным отрезал Адам. Включив передачу, Самюэль согласно кивнул, и подмигнув другу весело произнёс: “Ну не сердись. Благодаря мне ты провёл с любимой женщиной несколько лишних минут своей жизни, которых у вас могло и не быть. Ведь время – это наш капитал, который мы безвозвратно теряем как бы не старались. Так что скажи мне спасибо, мой друг. Надеюсь, ты потратил его с пользой и удовольствием, а?” “Может, ты и прав, – саркастично пожал плечами Адам, – ведь если рассматривать топтание у окна как удовольствие, то да”. Самюэль весело хмыкнул, и плавно тронул машину с места. В эту же секунду входная дверь распахнулась снова. Рита, придерживая развивающиеся полы симпатичного, едва прикрывающего её аппетитное тело маленького халата, выбежала, держа в руке баночку, закрытую красной крышкой. Словно Золушка потеряв в нестриженой траве газона один тапочек, она торопилась к отъезжающему автомобилю: “Адам, Адам!” “Корвет” остановился, и Рита, подбежав, дружелюбно поздоровалась: “Привет, Самюэль”. Тот, оглядев её точёную фигурку, соблазнительно обтянутую шёлковой тканью халата, весело ответил: “Привет, Рита, всё хорошеешь моя дорогая?” Довольно улыбнувшись, женщина протянула баночку мужу: “Котик, ты забыл”. Адам, несколько смущаясь, покосился на друга: “Милая, мы собрали материал сорок минут назад, и через двадцать он уже будет не годен, а так как наш милый водитель приехал позже, нам никак не успеть доставить его в лабораторию за оставшиеся время. Так что я не взял бокс сознательно”. Рита расстроено вздохнула, покосившись на Самюэля, который пытался заглянуть под красную крышку, скрывающую содержимое баночки, зажатой женщиной в руке: “Вы что, правда сорок минут назад делали это, когда вы всё успеваете?” Женщина, чуть смутившись, отвернулась, довольно закусив нижнюю губу. Адам, строго посмотрев на друга, ответил: “Вот это тебя не касается. Поехали, ещё и в офис опоздаем”. Самюэль, улыбнувшись Рите, посмотрел на друга: “Ну нет, так дело не пойдёт. Вы, ребят, старались, добывали это сокровище из Адама. Мы просто обязаны задействовать всю мощь моего железного коня и успеть туда, где ждут плоды вашей любви”. “ Я прошу, не надо, – смущаясь, произнёс Адам, – сдадим в другой раз”. “Ну уж нет, никакого другого раза, – решительно отрезал Самюэль и, обращаясь к Рите, добавил: – обещаю, дорогая, я сделаю всё, чтобы твои труды не пропали даром”. Женщина смущённо улыбнулась, и игриво глянув в ответ, довольно наклонившись, поцеловала мужа, почти насильно сунув бокс ему в руки. Самюэль, подавшись к ним всем телом, весело произнёс: “Эй друзья, если вы продолжите в том же духе, я не смогу устоять и присоединюсь к вам”. Адам шутливо оттолкнул его: “В другой раз, болтун, поехали”. “Ловлю на слове”, – сказал Самюэль и, игриво подмигнув улыбающейся Рите, нажал кнопку CD, и крутанул ручку громкости аудиосистемы, “взорвавшейся” в ответ гитарным рифом AC/DC песни “Highway to Hell”. Затем, выжав сцепление включил передачу, и резко нажав на педаль газа, заставил мощный двигатель прокрутить колёса по асфальту. Выпустив из-под себя струйки горящей резины, “Корвет” взревел мощным мотором, и быстро увеличивая скорость, рванул вперёд, откинув инерцией ускорения головы пассажиров на подголовники.
С трудом обернувшись назад, Адам послал воздушный поцелуй быстро уменьшающейся фигурке Риты и отвалился спиной на пассажирское кресло. Не выпуская бокса, он потянулся за ремнём безопасности в попытке пристегнутся. Но непослушный хромированный язык никак не хотел входить в узкую щель замка. Так как руки Адама были заняты, он не мог сделать тише грохочущую из динамиков автомобиля музыку. Поэтому, с сожалением глянув на ручку громкости, Адам, повернувшись к Самюэлю, почти прокричал, пытаясь перекрыть надрывающийся драйв рока: “Знаешь, что сейчас лежит в портфеле на заднем сиденье твоего автомобиля” Едва коснувшись чудом сохраняющуюся на большой скорости почти безукоризненную причёску, Самюэль пожал плечами, и весело посмотрел на взъерошенного ветром друга. “Будущее, – продолжил кричать Адам, – помнишь я как-то тебе говорил что работаю над расчётами по нейронными сетями? Ну так вот, вчера ночью, мне кажется удалось вывести генетический алгоритм искусственного интеллекта”. “Серьёзно? – удивился Самюэль. – Если это так, то ты просто крут, мужик! Будем молиться, чтобы начальство не отнеслось к твоим трудам так-же, как к моим работам по клонированию!” “Будем”, – кивнул Адам, убрав наконец-то баночку в кармана. Пригладив тут же вновь сбившиеся ветром волосы, он продолжил свою борьбу с ремнём безопасности. Улыбнувшись, Самюэль кинул взгляд на друга, безуспешно пытающегося совладать с непослушным язычком, блестящим на солнце яркими бликами: “Всё-таки ты кажешься мне странным, брат”. “Да? – всё также перекрикивая музыку, удивился Адам. – Чем же?” “Да многими вещами”, – Самюэль, переключив передачу, надавил на газ, ловко управляя мощным “Корветом”, который, повинуясь чуткому рулю, выскочил на утренний хайвей. “Например?” – удивился Адам, наконец-то пристегнувшись и внимательно посмотрев на друга. “А ты не обидишься?” – улыбнулся Самюэль. “Напротив, это даже интересно”, – ответил Адам, перекрикивая надрывающихся классиков металла. “Ну хорошо, – весело хмыкнув, чуть замешкавшись, продолжил Самюэль. – Надеюсь, ты не урежешь мне после этого жалованье”. “Всё в ваших руках, господин Атан”, – в тон другу произнёс Адам. “Ну вот тогда ответь мне друг мой, – хитро глянув на попутчика, решившись, заговорил Самюэль, – я не пойму, у тебя молодая красавица жена, а ты просиживаешь ночи, вычисляя формулы. И это вместо того, чтобы, хотя бы на время забросив всё, круглосуточно заниматься с ней сексом. Скажи ты мне, зачем нам эти дурацкие белые рубашки, на которых настаиваешь только ты и которые кроме нашего отдела не носит ни один человек в компании, включая руководство? Ладно я идолопоклонник молящийся на стиральную машину, но для тебя, прости это же целая история. – Самюэль смутившись замолчал, но заметив как Адам саркастически хмыкнул, кашлянув, продолжил – Я никак не возьму в толк, почему у тебя вечно не стрижен газон перед домом. И вот ещё что, – чуть смутившись, продолжил он: – Прости, но ты зарабатываешь прилично больше меня, а ездишь на дурацком старом “Приусе”, да ещё и всегда пристёгиваешься, даже сейчас в такой тачке, как “Корвет 427” 68 года, – любовно постучал ладонью по торпеде Самюэль. – Это же не круто, брат…” “Всё?” – Адам посмотрел на стрелку спидометра, давно перевалившую за разрешённую отметку скорости. Заметив это, Самюэль хитро улыбнулся, и ускорив машину ещё, довольно выдохнул: “Всё”. Адам, дотянувшись наконец до ручки громкости, выключил музыку, и облегчённо выдохнул: “Итак… Если честно, то мне по большому счёту плевать во что я одет. Так-как свою индивидуальность я стараюсь проявлять, так сказать, интеллектуально. А белые рубашки? Ты никогда не думал о том, что они не просто часть нашей одежды, а символ?” – спросил Адам. “Занудства?” – улыбнулся Самюэль. “Белый – это чистота, спасение, духовная власть. Практически каждая невеста выбирает его для своего наряда, не так ли?” – спросил Адам. “А это здесь при чём?” – удивился Самюэль. “Свадьба для женщины, наряду с рождением ребёнка, важнейший шаг в жизни. И совершая его, чуткая к символизму, она неосознанно отдаёт предпочтение этому цвету, как знаку победы и триумфа в бесконечном поиске любви и страдания”. “И что?” – не понял Самюэль. “А власть предержащие… Другой полюс бытия. Люди, живущие не чувствами, а тонким расчётом, – Адам посмотрел на часы, – и какая у них, если так можно сказать, форма одежды?” “Тут ты прав”, – согласно кивнул Самюэль, и заметив, куда поглядывает его пассажир, ускорил машину ещё. “Неосознанные эмоции и холодный расчёт не могут ошибаться одновременно. Я уже не говорю о религии, – продолжил Адам, снова повышая голос, чтобы перекрыть слившиеся воедино звуки мотора и ветра, – во всём этом есть глубокий сакральный смысл. Поработай головой, друг мой”. “В твоей теории мирового заговора белых рубашек что-то есть, – согласился Самюэль, и хитро посмотрев на друга, снова спросил: – Ну а сколько ночей в неделю Рита проводит в постели одна, умник?” “Понимаешь? Я хочу сделать в жизни что-то важное, – неожиданно меняя тон, серьёзно ответил Адам. – Нечто большее, чем выплатить ипотеку и даже завести ребёнка. Каждый, наверное, хотел бы стать избранным. Но я трезво оцениваю себя и не думаю, что имею хоть небольшой шанс, – грустно улыбнулся Адам, – но попробовать стоит. А это, – кивнул он на портфель, лежащий на заднем сиденье, – и есть моя маленькая надежда на бессмертие”. Самюэль саркастически заулыбался, покачав головой. “Я каждый раз думаю об этом, – не обращая внимания на реакцию друга, продолжил Адам, – когда заставляю себя вместо Риты идти к своим чертовым расчётам, которые, надеюсь, чего-то да стоят”. “Время покажет, у кого ключи от бесконечности”, – пожал плечами Самюэль. Адам согласно кивнул и продолжил: “Ну и чтобы закончить допрос, коротко об остальном. Я езжу на “Приусе”, потому что, во-первых, мне не важно, что доставит мою задницу из пункта А в пункт Б. А во-вторых, это экономно, ведь я, в отличие от тебя, женат и выплачиваю треклятую ипотеку за купленный к свадьбе дом. И последнее. Я, мой друг, пристёгиваюсь, потому что таковы правила, придуманные для нашей безопасности”. “Иными словами, ты всегда делаешь то, что велят старшие?” – саркастично спросил Самюэль. “Когда в этом есть понятный для меня смысл, всегда”, – кивнув головой, ответил Адам.
.....
Лишённый питательной трубки организм требовал кислорода, и Адам, рефлекторно открыв рот, сделал вдох. Раздирая горло и лёгкие, воздух наполнил его жидким огнём, вызывав нестерпимую боль. От невозможности остановить прожигающее его изнутри пламя, Адам скорчился в позе эмбриона. Прикрывая обильно кровоточащую рану на животе, он громко и протяжно закричал: “Бог мой!” И тут же исходящий одновременно отовсюду голос, настолько громогласный, что казалось, он своей силой разорвёт голову, ответил: “Я здесь, Адам”. Животный ужас, помноженный на адскую боль, заставил его ничего не соображающее тело, не глядя, ползти подальше от желоба, оставляя за собой на кафельном холодном полу обильно окрашенную кровью склизкую дорожку, дышать обжигающим огнём, плакать навзрыд, размазывая по лицу слёзы, слюни и сочащуюся из носа тягучую жидкость, перемешанную с соплями. Попытка открыть глаза окончилась неудачей. Сетчатку обжёг нестерпимо яркий свет, пронизав голову адской болью, мучающей его как с снаружи, так и изнутри. Испытываемые им муки пытались вырваться наружу и проникнуть вовнутрь одновременно, заставляя пылающее огнём горло протяжно кричать одно только длинное: “Аааа!!!”
Но уже силы его иссякали, и Адам, уперевшись головой в холодную стену, подтянув ноги к подбородку, рыдая, понемногу начал затихать, свернувшись в позе эмбриона.
.....