Читать книгу Дочь убийцы - Виктория Балашова - Страница 1

Глава 1. Май, 1533 год

1

«Семьдесят дюймов1, не меньше», – пронеслось в голове у Фредерико, когда он увидел короля. Скорее он почувствовал изумление и даже восхищение, чем страх.

– Ваше величество, – испанец отвесил низкий поклон, чуть не коснувшись головой пола, – не смея даже надеяться на вашу милость, прошу выслушать мою просьбу.

Генрих усмехнулся. Перед ним стоял восемнадцатилетний юноша невысокого роста, крепкого телосложения. На голове у него красовалась копна черных, вьющихся волос, зубы поражали своей белизной, темно-карие глаза сверкали из-под густых, черных ресниц. Фредерико являлся одним из слуг королевы Екатерины Арагонской, с которой Генрих тщетно пытался развестись уже не первый год.

– Говори.

Фредерико посчитал первую часть задачи выполненной. Он вздохнул, сделался еще более печальным, чем ранее, и жалостливо промямлил:

– Матушка, что осталась одна в Испании, приболела. Нижайше прошу отпустить домой.

– Что ж твоя госпожа? Почему ты решил обратиться ко мне? – Генрих засунул пальцы за ремень и с неприязнью посмотрел на просителя.

– Она не отпускает. У ее величества осталось не так много слуг. Наверное, вам это известно, – Фредерико понял, что сморозил глупость, но смело продолжал. – Мне необходимо уехать. Матушка долго не протянет. Я хотел бы застать ее в живых.

Громкий хохот раздался под сводами огромной комнаты.

– Шутник! – прогоготал король во всю глотку. – Шутник! Отпустить слугу моей, слава богу, почти уже бывшей супруги на ее родину? – Генрих помолчал, неожиданно став серьезным. – Что ж, поезжай. Здоровье матушки превыше всего.

Фредерико вышел, не веря в свою удачу. Что-то во всем этом ему не нравилось, и не нравилось сильно. Он никак не мог ухватить мысль, которая вертелась в голове, но упорно не желала сдернуть с себя маску. Мысль оставалась таинственной незнакомкой, чей смех ужасно напоминал хохот короля…

***

Лошадь неслась во весь опор. Фредерико вжался в седло, изо всех сил стараясь внушить животине свое бешеное желание поспеть к Ла-Маншу2 засветло. Путь был выбран неблизкий, а поручение королевы, которая вот-вот должна была стать бывшей королевой, надлежало выполнить срочно. Поэтому Фредерико не останавливался в пути, пока не достиг Дувра. Темная вода плескалась о берег. Лошадь перебирала копытами, все еще не веря в то, что ее не заставляют скакать дальше. Фредерико на полусогнутых ногах подошел к ближайшему кораблю. Это был небольшой одномачтовый парусник, слегка покачивавшийся на волнах.

– Эй, дружище, – постарался сказать молодой человек как можно увереннее, обращаясь к бородатому, крепкому мужчине, безразлично покуривавшему трубку, – не отвезешь ли на тот берег?

– Во Францию? – уточнил, не вынимая трубку изо рта, хозяин корабля. Будто существовала возможность идти куда-то еще.

– Точно! – стараясь не показать раздражения, ответил Фредерико. – В нее самую.

– Так ночь скоро. Темно.

– Но ты же моряк, – не унимался испанец, – знаешь путь как свои пять пальцев. С закрытыми глазами довезешь.

Мужчина вынул трубку и сплюнул:

– Дороговато будет.

– Не вопрос, – Фредерико похлопал по толстому кошелю, висевшему на поясе.

Всю дорогу до Кале он проспал, несмотря на шум волн и крики матросов, сновавших по кораблю. Во Франции его высадили на берег, отняв кошель с деньгами, которыми его снабдила королева. Хозяин корабля вытряхнул все вещи на палубу, кинув ему вслед пустой мешок. Через мгновение рядом приземлилась шпага.

– Я же говорил, будет дорого, – рассмеялся он и приказал матросам немедленно пускаться в обратный путь. Впрочем, Фредерико понимал, что ловить разбойников все равно никто не будет: жители Кале сновали туда-сюда, не обращая ни малейшего внимания на случившееся на их глазах происшествие.

До Испании было далеко. Письмо от Екатерины к своему племяннику Карлу Пятому с мольбой о помощи, и подаренная отцом шпага – это все, что осталось у Фредерико ценного. Он медленно побрел в город в поисках временного пристанища.

Вслед за ним незаметной тенью последовал закутанный в плащ человек. В отличие от испанца у него осталась не только шпага: кинжал, спрятанный под плащом, приятно холодил кожу, тяжелый кошель оттягивал пояс. Письмо у него тоже было. Да вот только верительные грамоты от Генриха явно выглядели более солидно, чем секретное послание его почти уже бывшей жены.

– Хм, – Джон скривил тонкие губы, словно съел что-то кислое, – посмотрим, мой юный друг, как ты теперь будешь добираться до Испании. Осталось лишь пересечь Францию. Всего ничего.

Он обернулся. Хозяин корабля, не успевшего отойти далеко от берега, махнул ему рукой. Джон еле заметно кивнул и пошел дальше. Фигура Фредерико маячила впереди.

2

Бэт помнила все так отчетливо, будто не в утробе матери находилась, а присутствовала при всех событиях. Живым, полноценным человеком присутствовала: видела, слышала, и главное, понимала. Кто-то скажет, она наслушалась историй. Ей просто подробно рассказывали о случившемся, и эти рассказы стали частью ее жизни. Но Елизавета была уверена – она наблюдала за всем сама, лично. В ней жили будущее, настоящее и прошлое, яркие картинки, всплывающие в памяти, возникающие перед глазами, создаваемые воображением…

***

– Брак аннулирован! – Всего два слова, а Генрих готов был вскочить со стула и скакать по огромному залу, как мальчишка.

– Папа недоволен, но вы можете поехать в Рим и покаяться, – продолжал вещать сэр Томас.

– Вот уж нет! – взревел король. – Просить прощения у этого напыщенного индюка! – громкий голос Генриха эхом прокатился по комнате.

– Портить отношения с Римом было бы сейчас неуместно. Можно отправить туда посольство. Не обязательно вашему величеству ехать лично…

– Наплевать на Рим! – голос продолжать реветь, напоминая звук волн, обрушивающихся на скалистый берег моря. – Я просил у них разрешения на развод – я унижался достаточно. Теперь пусть там себе кусают локти! – Генрих стоял, широко расставив ноги, высоко задрав подбородок и глядя на присутствующих как на мелких червей, вещающих сущую околесицу откуда-то снизу, чуть не из-под земли.

– Э-э, м-м-м, – донеслось до короля неразборчивое бормотание одного из подданных, – папа готов простить ваше величество. Извиниться перед папой…

– Пошел он к черту или к дьяволу. Пусть сам выберет. Он всегда был не прочь помочь французским королям в их любовных приключениях. А тут ничего не делал и готов простить. Мне плевать на прощение человека, который теперь для Англии ничего не значит. Да, впрочем, и не значил никогда. Принятые нами решения лишь восстановили справедливость. Не так ли, ваше преосвященство? – обратился Генрих насмешливо к архиепископу Кентерберийскому.

***

Вот чего ей не хватало потом, когда он умер, – его голоса. Раскатистого, громкого голоса, раздававшегося под сводами дворца. Все боялись его, а Елизавета – нет. Напротив, едва услышав знакомые интонации, она бежала в том направлении, откуда они доносились, и без всякого страха бросалась к отцу.

***

– Ваше величество, – учтиво склонил голову Томас Кранмер, – вы, как всегда, правы. Законы, существовавшие в Англии издревле, никому не годится нарушать. Ни папе римскому, ни вашим доблестным вассалам. Никто не имеет оснований поставить ваши решения под сомнение.

Генрих перебил и архиепископа тоже. Все разговоры, касавшиеся развода с Екатериной, так или иначе повторявшиеся не то что в последние месяцы, а в последние несколько лет, страшно надоели королю. Все это время он только и слышал: Рим, Ватикан, разрешение папы. А упрямая жена лишь подливала масла в огонь, отправляя гонцов к своему племяннику Карлу Пятому в Испанию, что тоже не способствовало быстрейшему разрешению запутанной ситуации.

– Итак, ваше преосвященство, вы поработали на славу. Интересно, как прошел суд. Голосовал ли кто-то против? – Генрих скрестил руки на груди и окинул взглядом тщедушного архиепископа. Впрочем, рядом с высоким королем практически любой человек выглядел не очень солидно.

– Да, – ответ прозвучал неожиданно, – епископ Рочестерский стоит на своем. Он с самого начала не поддерживал проводимые вашим величеством реформы церкви.

– Ну что ж, это не имеет теперь никакого значения. Слава Господу, мой сын родится в законном браке с женщиной, которую я люблю. Екатерина всегда останется почитаемой всем моим сердцем сестрой, – последние слова Генрих произнес с нескрываемым сарказмом. – Наконец она займет то место, которое ей полагалось занимать с самого начала. Надо срочно сообщить счастливые новости Анне, законной королеве Англии!

Генрих потрепал рыжую бороду и расхохотался. Присутствующие вздрогнули. И хохот, и гнев короля одинаково ввергали его окружение в состояние безумного страха. Самым безопасным было вообще не встречаться с королем. Но подобное мог позволить себе только простой англичанин, далекий от дворцовых интриг и перипетий.

– Подготовим турнир! – провозгласил Генрих. – Турнир в честь прекрасной королевы, моей жены Анны из рода Болейн. Она носит под сердцем нашего сына, наследника престола. Необходимо, чтобы он уже сейчас чувствовал, как заботится о нем отец, как он ждет его появления на свет.

– Прекрасная идея… Турнир … Чудесно… – послышались тихие голоса приближенных, которые постарались побыстрее выкинуть из головы мысли о Риме и недовольном папе. В конце концов, где папа, а где Генрих. Из двух зол выбирают наименьшее, но в данном случае приходилось поступать с точностью до наоборот. Особенно учитывая новый закон, запрещавший выносить сор из избы, или выражаясь на английский лад, вынимать скелет из шкафа. Под страхом смертной казни никто более не имел права отправлять жалобы в Ватикан. Все вопросы должны решаться на острове. Любая попытка переправить петицию через Ла-Манш отныне считалась изменой королю.

– Вот и хорошо! – прогремел Генрих и на том закончил аудиенцию.

***

«Интересно, а чувствовала ли мама в то время себя счастливой», – думала Бэт. Провести четыре месяца в двусмысленном положении «второй» королевы, тайно обвенчанной с Генрихом, непросто. Да еще она была беременна. Все знахарки и гадалки свято уверяли короля, что родится мальчик. И только Богу была до поры до времени известна правда…

***

Несмотря на внешнее спокойствие, Анна нервничала не на шутку. Тайный брак с Генрихом не сильно упрочил ее положение при дворе. И если придворные пытались показывать ей свое совершенно неискреннее расположение, то народ откровенно симпатизировал опальной Екатерине. Та стойко держала оборону, упорно отказываясь смириться с очевидным и, например, тихо-мирно уйти в монастырь.

Анна посмотрела в сторону только что закрывшейся двери. Старшая сестра раздражала даже, пожалуй, больше чем Екатерина. Бывшая любовница Генриха, Мария, утверждала, что оба ее ребенка рождены от короля. Анна только собиралась открыть счет. Все еще впереди. Она нарожает Генриху детишек, среди которых будут сплошные мальчики. Так, по крайней мере, говорили ей гадалки. Почему бы им не поверить?

Дверь в комнату снова распахнулась:

– Дорогая, я принес тебе прекрасные новости! – Генрих подошел к жене и схватил ее в крепкие, медвежьи объятия. – Брак с Екатериной признан недействительным. Кранмер постарался! Недаром мы его назначили архиепископом. Интересы Бога и короля Англии теперь совпадают!

Анна изобразила на лице искреннюю радость. В душе она, как и многие другие, Генриха боялась. Вроде бы она добилась того, чего так хотела, но нависшее над ней лицо мужа не позволяло расслабиться и почивать на лаврах. Важно было родить мальчика. Иначе, подсказывал Анне внутренний голос, все может кончиться для нее куда более плачевно, чем для Екатерины.

– В честь тебя я велел провести турнир, – ворвались слова в сознание Анны. – Сын, которого ты мне готовишься родить, поучаствует в своем первом турнире! – Генрих громко хохотнул и больно ущипнул жену чуть ниже спины. Анна вскрикнула, но сохранила улыбку на лице.

– Через пару недель провозгласим тебя моей законной супругой, и ты будешь коронована. Затем турнир в честь будущего наследника!

Страх, поселившийся в сердце, не давал ей вздохнуть полной грудью. Анна побледнела.

– Тебе плохо? – участливо спросил Генрих.

– Да, – она кивнула, – да, мне нужно присесть.

Анна опустилась на скамейку. В который раз она подумала о том, что казавшаяся когда-то великолепной идея выйти замуж за короля Англии, теперь стала представляться великой ошибкой.

«Ну почему? Почему именно сейчас я не могу наслаждаться своей победой? – спрашивала себя Анна после ухода мужа. – Эти мысли мне отравляют жизнь. И еще Екатерина, так и не согласившаяся с решением суда. Вечная соперница! Ладно сестра с ее непонятно от кого рожденными детьми. Они будут всегда считаться незаконнорожденными. Но Екатерина со своей дочкой! Если, не приведи Господь, и у меня родится дочь, мы будем находиться в равных условиях!»

Тошнота подкатила к горлу. Анна протянула дрожащую руку к серебряной шкатулке с благовониями. Изящная штучка – подарок Генриха. Буквально в ту же минуту шкатулка полетела в другой конец комнаты. Резко запахло травами и эссенциями. Анна разрыдалась.

3

Ему повезло: у постоялого двора Фредерико познакомился с испанским вельможей, который держал путь к французскому двору, в Париж. Молодой граф Родриго де Вилар, также как и его соотечественник, прибыл из Англии, где обучался английскому языку и прочим наукам. Свита графа была невелика, и он с удовольствием взял Фредерико к себе в услужение.

– Еду к больной матушке в Испанию, – привычно сказал юноша при знакомстве. Далее он поведал правдивую историю об ограбившем его хозяине корабля и признался, что остался совершенно без средств.

– А зачем же ты едешь в Испанию через Францию? – спросил граф де Вилар.

– Хотелось на мир посмотреть. Да и не люблю я путешествия по морю, – выкрутился Фредерико.

– Хорошо. Останешься со мной до поры до времени. А там посмотрим. Может, и я отправлюсь на родину. В таком случае твоя проблема решится сама собой.

Фредерико не собирался задерживаться во Франции надолго, но решил не спорить с графом, а просто сбежать от него при первом же удобном случае. Главное, добраться до Парижа. А там уж королева обещала ему поддержку и покровительство не кого-нибудь, а самой жены Франциска Первого! Элеонора тоже была испанкой, и Екатерина, отправляя Фредерико в Испанию окружным путем, рассчитывала на помощь дальней родственницы. Тем более, та находилась в похожем положении: Франциск не скрывал своей связи с герцогиней д’Этамп, а бесплодную жену попросту игнорировал.

Но, прибыв в Париж, Фредерико понял, что его путешествие по Франции может затянуться: король, известный своей любовью к перемене мест, покинул Лувр и двинулся в сторону одного из замков на Луаре. Испанцы последовали вслед за ним. Нагнать Франциска оказалось делом несложным. Бесконечный кортеж, состоявший из нескольких тысяч всадников и повозок с перевозимым из дворца во дворец скарбом, включая тяжеленные кровати и огромные сундуки, растянулся на огромное расстояние. Очень быстро граф и старавшийся не отставать от нового хозяина Фредерико увидели перед собой неспешно скачущих всадников, перебрасывающихся на ходу шутками и остротами.

– Скажите, господа, – обратился к ним де Вилар, – не знаете ли вы, далеко ли до замка, в котором остановился король.

Мужчины натянули поводья, их лошади покрутили головами и фыркнули, потрясая гривами.

– Король? – переспросили они. – Мы сами точно не знаем. В последний раз мы нагнали его у замка Блуа. Он там охотился в течение нескольких дней. Но где остановится двор сейчас, неизвестно.

Так испанцы проехали еще какое-то время, сумев обогнать отставшую часть свиты Франциска и начав получать новости о его передвижениях практически из первых уст. Наконец, возле замка Шамбор они увидели большое количество палаток и королевские флаги, гордо развевавшиеся на ветру. Места в замке для всего двора короля не хватало, и подданные привычно разбили лагерь неподалеку.

Граф де Вилар надеялся все же разместиться на территории Шамбора. Он нагло велел доложить королю о своем приезде. Весть до Франциска не дошла, но графа, тем не менее, поселили в одной из пристроек замка. Вечером после сытного ужина Фредерико выскользнул на улицу и отправился на поиски королевы.

– Красотка, – обратился он к проходившей мимо девушке, – не подскажешь, где найду ее величество? – Фредерико говорил по-французски с ужасающим акцентом и потрясающим количеством ошибок, но это его не смущало.

– А кто вы такой? – возмутилась молодая особа. – Я одна из фрейлин королевы, и вы смеете вот так запросто обращаться ко мне, да еще и с таким бестактным вопросом.

«Фрейлина королевы! – быстро мелькнуло в голове у испанца. – Повезло, так повезло!»

– Прости великодушно, – сказал он более вежливо вслух, снял шляпу и отвесил такой низкий поклон, что полы шляпы коснулись земли, подняв столб пыли, – у меня послание лично для ее величества королевы Франции от ее величества королевы Англии, – Фредерико посмотрел на фрейлину из-под темных ресниц: девица была страсть как хороша!

Фрейлина фыркнула, но остановилась, чтобы посмотреть на заговорившего с ней мужчину повнимательнее.

– Честь имею, Фредерико Себастьян Луис, – испанец запнулся на секунду, придумывая себе фамилию поблагороднее, и не найдя ничего лучшего, выпалил фамилию графа, – де Вилар! Как твое имя? – Фредерико тщетно пытался вспомнить, как правильно обращаться к французам «на вы».

– Меня зовут Матильда, – девушка не смогла сдержать улыбку и смущенно потупила взгляд. Имена и фамилия собеседника произвели все-таки на нее должное впечатление.

Фредерико привычно низко поклонился, сделав в воздухе несколько замысловатых махов шляпой.

– Так ты мне поможешь найти французскую королеву?

– Хорошо, – фрейлина вздохнула, – давайте письмо. Я передам ее величеству. Если она соблаговолит, то примет вас. Ждите меня на этом же месте через час, – и Матильда пошла к входу в замок.

На улице стало совсем темно. Слышались фырканье лошадей, громкие мужские голоса, а иногда и звонкий женский смех: подданные Франциска веселились на славу. Было тепло, лето вступало в свои права. На небе сияли звезды, а огромная луна освещала землю, словно большая вселенская лампада….

Неожиданно Фредерико дернули за рукав:

– Пойдемте. Королева велела провести вас к ней, – Матильда, оглядываясь по сторонам, потащила испанца в сторону неприметной двери, которая, как оказалось, вела к покоям Элеоноры.

В комнате горело всего две свечи, и Фредерико не сразу разглядел французскую королеву. Она поманила его пальцем.

– Подойдите поближе, – велела она по-испански.

Фредерико послушно сделал несколько шагов вперед и преклонил перед королевой колено.

– Вставайте, вставайте! – она раздраженно махнула ему платком. – Пока вы путешествовали по Франции с письмом Екатерины, Генрих добился развода. Екатерина больше не королева Англии, и поддержка Карла ей уже ничем не поможет.

Фредерико растерялся:

– Что же мне делать? Мне велели доставить письмо в Испанию…

– Вы же на самом деле не де Вилар, не так ли? – усмехнулась королева. – Это Матильду вы можете обмануть, но не меня.

– Истинная правда, ваше величество. Вас не обманешь. Но мне необходимо было поговорить с вами. Я остался без средств: деньги, которые мне дала королева, отняли разбойники в Кале. Пришлось наняться в услужение к графу, чье имя я нагло использовал при знакомстве с вашей фрейлиной.

Королева встала и подошла к столику, стоявшему возле кровати. Она открыла шкатулку и вынула оттуда небольшой мешочек.

– Вам этого должно хватить, чтобы добраться до Испании, – протянула она его Фредерико, – выполняйте поручение Екатерины до конца. Мы не знаем, что написано в письме Карлу. Его все-таки следует доставить императору.

– Спасибо! – Фредерико рухнул перед королевой на колени.

Она протянула ему руку для поцелуя:

– Ступайте. И постарайтесь добраться до Испании без приключений…

Попав снова на улицу, испанец услышал громкие звуки рога и топот копыт. Через мгновение площадь перед замком заполнилась всадниками. Запахло потом. Мужчины спрыгивали с взмыленных лошадей на землю.

– Король вернулся с охоты, – раздался над ухом Фредерико голос де Вилара. – Я тебя давно ищу. Уж подумал, ты сбежал. А ты, оказывается, встречаешь тут французского короля. Ничего не скажешь, великолепное зрелище.

Фредерико проследил за взглядом графа и сумел разглядеть в толпе придворных Франциска.

– Чем-то он похож на Генриха, – пробормотал молодой человек, вглядываясь в крупную фигуру французского короля.

– Король, он и во Франции король! – веско заметил де Вилар.

4

Стояла нехарактерная для начала июня жара. Натянутый над жесткими креслами тент не помогал укрыться от лучей палящего солнца. Анна, всегда любившая Гринвич, в тот момент ненавидела его всей душой. Сидеть предстояло долго – турниры, устраиваемые Генрихом, обычно длились по нескольку часов. Анна обмахивалась веером, улыбалась и пыталась справиться с подкатывавшей тошнотой. Она, как и раньше, чувствовала на себе ненавидящие взгляды. Народ больше не кричал бывшей королеве: «Победы над врагами!», но и не выказывал никакой любви королеве нынешней.

Специально к этому турниру королю изготовили доспех, потрясший присутствовавших своим великолепием. Металл блестел на солнце так, что слепило глаза. Гравировка на доспехе изображала сцены из битв, в которых принимал участие Генрих. За королем на ристалище выехала целая процессия, состоявшая из двадцати восьми рыцарей, принимавших участие в состязании. Зрители громко приветствовали короля. Анне захотелось заткнуть уши и выбежать из шатра.

Раздался бой барабанов и вой труб. Казалось, этот шум не вынести. Он нарастал и сливался в один жуткий гул. Рыцари разделились на две группы. Генрих подъехал к королеве, чтобы поприветствовать свою даму сердца. Анна помахала ему платком.

– Тебе плохо? – прошептала ей в ухо сестра. Локоны Марии неприятно защекотали кожу.

«Будто змея проползла», – подумала Анна, из последних сил сохраняя улыбку на лице.

– Мне хорошо, – она даже не повернулась в сторону сестры, – королеве не может быть плохо, когда муж в ее честь устраивает турнир.

На ристалище выехали первые два рыцаря. Они помчались друг на друга, и после первой же попытки один из них упал на землю, свергнутый сильнейшим ударом копья противника. Герольды отметили первый успешный удар. Перед публикой предстала следующая пара рыцарей. Толпа продолжала неистовствовать. Им было все равно, кто победит, но сам азарт борьбы возбуждал и заставлял кипеть кровь.

Анна посмотрела на Генриха. Король был также воодушевлен, как и его подданные. Он больше не обращал внимания на свою даму сердца и был полностью поглощен тем, что происходило на ристалище. Рыцарей весьма условно разделили на две противоборствующие группы, однако, зрители сами выбирали себе фаворитов, болея за них от всей души. Генрих блистал в новом доспехе, и явно был счастлив. Анна попыталась унять тревогу, поселившуюся в ее сердце. Безуспешно.

«Отравить бы Екатерину, и дело с концом», – неожиданно подумала она о, казалось бы, навсегда поверженной противнице…

Глава 2. Сентябрь-декабрь, 1533 год

1

Она родилась седьмого сентября в прекрасный солнечный день. Эх, если бы Елизавета тогда могла что-нибудь сказать отцу! Конечно, она обязательно бы ему что-нибудь сказала! Неужели он так в нее не верил? Неужели не понимал, что она будет править страной не хуже того мальчишки, который должен был родиться вместо нее? Жаль, но ее рождение привело к целой цепочке печальных событий и смертей. Елизавета не винила в том отца. Он просто не сразу смог осознать, как ему с ней повезло…

***

– Проклятье! – От Генриха отшатнулись те, кто стоял поближе, остальные тоже благоразумно попятились назад. – Меня жестоко обманули! – продолжал кричать король.

Он встал со стула, схватил большой серебряный кубок и швырнул им об стену. Остатки вина пролились на пол. Присутствующие вздрогнули – так сильно напомнили им красные капли кровь. В тот же момент второй кубок полетел в противоположный конец комнаты.

– Сына! – проревел король. – Они мне обещали сына!

– Так иногда случается, – посмел промолвить лорд-канцлер и мгновенно пожалел о том, что открыл рот.

– Так случается?! Вместо сына опять дочь! Девять месяцев я готовился к рождению сына, а так случилось, что случайно опять родилась дочь? – Глаза Генриха горели безумным огнем. Он переводил взгляд с одного предмета на другой, с человека на человека, и все понимали, что угроза не миновала.

Король не желал смотреть на новорожденную. Он тяжело дышал, переводя дух после первой вспышки гнева, и оглядывал комнату в поисках тяжелых предметов. Ему по-прежнему хотелось швырнуть чем-нибудь в подданных, посмевших принести ему пренеприятную новость. Французский король умудрился в первом браке получить то, что нужно: трех сыновей. Потом ему тоже везло – жена умерла, выполнив свой долг, и не чинила препятствий для нового брака. Попавшаяся под руку шкатулка, вся покрытая драгоценными камнями, полетела в сторону двери. Некоторые камешки от удара попадали на пол, рассыпавшись по полу как горох.

– Все, вон! – взревел Генрих, и комната в тот же миг опустела. Ни у кого не было желания противиться воле обезумевшего короля.

Он остался один. Неожиданно установившаяся тишина заставила Генриха выпустить из рук внушительных размеров фолиант. Книга упала, словно испустив тяжкий вздох. Генрих посмотрел вниз – перед ним лежала Библия. Он перекрестился и аккуратно положил ее обратно на стол. Король потряс головой, посмотрел вокруг и, не увидев возле себя ни одной живой души, устало провел рукой по волосам.

– Надо навестить Анну и все-таки посмотреть на дочь, – решил он, успокоившись. – Королева родит мне еще сыновей. В отличие от Екатерины она молода и вполне сможет порадовать короля наследниками мужского пола.

В ее покои он вошел без стука. Анна лежала на кровати, не совсем успев прийти в себя после родов. Раньше ей казалось, родить ребенка не такая уж и сложная задача. Теперь желание рожать поутихло. Мало того, что она плохо себя чувствовала во время беременности, так еще и потом едва не умерла во время родов.

Анна приподняла голову и увидела рыжую бороду. «Боже мой, это пришел он, – пронеслось в голове, – сейчас начнет спрашивать, почему не сын», – она устало откинулась на подушки.

– Итак, все-таки дочь! – прогремело у нее над ухом. – Вы меня сильно подвели, не правда ли? – Генрих уселся на стул, стоявший возле постели королевы. – Мне стоило таких трудов получить развод, чтобы в итоге моя жена родила не сына. Хм? За такие промахи отправляют на эшафот.

– Генрих, в этом нет моей вины, – Анна попыталась начать оправдываться. Но тут же она решила действовать проверенным способом. – Я люблю тебя и готова родить сыновей. Если Бог не дал сына в первый раз, он дарует его во второй. Я уверена, – она снова приподнялась и приблизила свое лицо к лицу мужа. Он притянул Анну к себе и страстно поцеловал в губы. Ей стало больно, но она терпела. Слишком многое сейчас ставилось на карту.

– Что вы здесь все стоите? – обратился Генрих к врачам и многочисленной прислуге, которые столпились в комнате недавно разродившейся от бремени королевы. – Выйдите вон.

Спальня мгновенно опустела. Король быстро начал раздеваться. Анна с ужасом подумала о том, что ее ждет. Через несколько мгновений острая боль пронзила все тело, словно разрезая его острым ножом напополам. Она закричала, но Генрих ни на что не обращал внимания. Анна потеряла сознание и пришла в себя лишь, когда муж уже стоял одетым возле ее постели:

– Хорошо бы второй раз был более удачным, чем первый. Две дочери у меня уже есть. Вам следует сильно постараться, – Генрих внимательно посмотрел на Анну, старательно выдавливавшую из себя довольную улыбку. – Вам очень хорошо удается сам процесс зачатия. Но вот дальнейшее… – он усмехнулся. – Ваша вина в том или не ваша, меня не интересует. Я жду сына. Иначе ваша дочь будет считаться такой же незаконнорожденной, как и дочь Екатерины.

За Генрихом громко захлопнулась дверь. Анна лежала в постели, не в силах пошевелиться, и смотрела в потолок.

«Убрать с дороги Екатерину не помешает, – вернулась в сознание подлая мыслишка, – сначала Екатерину, а потом и ее дочь».

В спальню снова начали заходить люди. Одна из фрейлин принесла воду и принялась осторожно вытирать истерзанное тело королевы. Вскоре принесли и малышку Бэт. Та тихонько посапывала, накормленная досыта кормилицей. Анна с неприязнью посмотрела на дочь, которую положили возле нее на подушку.

– Ты должна была быть мальчиком, – тихонько пробормотала королева. – Теперь из-за тебя придется мучиться опять.

Бэт спала. Ей было тепло и уютно рядом с матерью, от которой исходила странная смесь запаха молока и крови. Еще Анна пахла мужчиной. И Елизавета знала точно – это запах ее отца.

Анна отвернулась от дочери. Маленький комочек в белоснежном чепце и таком же длинном белоснежном платьице беззащитно пристроился рядом с ее головой.

– Ну почему же ты не мальчик, – едва не плача повторила Анна, – я ведь могла бы так тебя любить.

2

Известие о том, что новоявленная английская королева родила девочку, застало Фредерико в Париже. Франциск в кои-то веки находился в Лувре, а с ним и граф де Вилар со своей немногочисленной свитой. Кочующий с места на место французский король на некоторое время осел в столице. Но Лувр нагонял на Фредерико тоску. Темное средневековое здание с длинными коридорами, тускло освещаемыми факелами, узкие окна, полупустые комнаты не шли ни в какое сравнение с теми дворцами, в которых бывал в Англии испанец. Он упорно не желал вспоминать последние месяцы, проведенные с королевой Екатериной в Энфилде и Ампхиле – в замках далеких от совершенства, – и стоял на своём. Конечно то, что строил уже сам Франциск, выглядело намного великолепнее: отдельные замки на Луаре, начавшаяся возводиться пристройка к Лувру, а также перестроенный замок в Фонтенбло впечатляли своим размахом и величием…

Новость принесла Фредерико Матильда, которая при первой же возможности бегала к нему на свидания.

– Английская королева разочаровала Генриха и подарила ему дочь, – запыхавшись от быстрой ходьбы, доложила она ему. – Сегодня утром прибыл гонец из Лондона и принес это радостное известие!

– Отчего же она радостное? – опешил Фредерико, знавший, как сильно желал Генрих получить наследника.

– Она радостная для всех, – улыбнулась Матильда, – кроме английского короля. Стоило ли разводиться с одной королевой, которая не могла родить ему сына, чтобы жениться на точно такой же?!

– А для меня вообще существует лишь одна королева – Екатерина, моя госпожа, – нахмурился испанец, – а я все никак не могу выполнить ее поручение и передать письмо испанскому императору.

Матильда покачала головой:

– Опять ты за старое. Это письмо уже не поможет. И потом, если бы хотел, ты давно бы был в Испании. Или французская королева тебе дала недостаточно денег? Еще я бы прочитала письмо. Если оно действительно по-прежнему важное, то надо срочно покинуть графа и скакать к морю.

– Эх, ты права. Прочтем письмо. Но удрать от де Вилара не так просто. Он постоянно держит меня при себе, дает все новые и новые задания, которые может выполнить любой другой человек или попросту сидит и болтает со мной по-французски. Говорит, нам обоим это полезно, потому что мы оба делаем ошибки в языке. Ему, видишь ли, стыдно будет предстать перед Франциском. А французский король не спешит встречаться с графом. Ему не до того: сплошные переезды, охота… Но мы следуем за королем, будто телега, которую тащит против ее воли сильная лошадь.

– Не ворчи! – Матильда ткнула парня в бок. – Лучше неси письмо. Где там ты его прячешь?

– Да вот оно, – Фредерико вынул письмо английской королевы из-за пазухи, – я его постоянно ношу с собой, – он развернул помятый листок бумаги.

Фрейлина заглянула ему через плечо:

– О, ничего не понимаю! На каком языке оно написано?

– На испанском, – гордо ответил Фредерико, любуясь на знакомые с детства слова, – оказывается я соскучился по родной речи, – он начал пробегать взглядом по наспех написанным строчкам.

– Ну что? О чем там? – теребила его Матильда.

– Надо ехать, – заключил испанец, складывая письмо и пряча его на прежнее место, – мою госпожу пытаются отравить. Она считает, что это делают по распоряжению Анны Болейн. Она боится за себя, но больше беспокоится за свою дочь, принцессу Марию. Королева уверена, что Анна не успокоится и после развода. Она просит Карла помочь ей бежать из Англии.

– А теперь, когда Анна родила дочь, а не сына, она может желать их смерти еще сильнее, – прошептала Матильда. Ее большие, карие глаза сделались совсем круглыми от ужаса.

– Я полный идиот, дорогая, – Фредерико поправил шляпу и крепко сжал шпагу побелевшими от напряжения пальцами. – Пока я тут развлекаюсь с де Виларом при дворе французского короля, там в Англии страдает королева. Настоящая королева, а не сместившая ее с законного трона ведьма. Я выезжаю сегодня же ночью. И да простит меня благородный граф! – он страстно поцеловал Матильду в губы. – Обещай только ждать меня. Я обязательно вернусь, и мы поженимся.

– Я поеду с тобой! – воскликнула Матильда.

– Нет, ты останешься здесь. Мой путь будет полон опасностей. Да и один я доберусь до Испании гораздо быстрее.

3

Торжество, устроенное в честь крещения Елизаветы, поразило многих. Генрих не мог и мысли допустить о том, что его враги, расположившиеся по всей Европе за Ла-Маншем, смогут злорадно потирать руки, узнав, как он расстроен из-за рождения дочери. Э, нет! Он устроит такой праздник, какой и не снился всем этим Францискам и Карлам!

День крестин Генрих объявил праздничным днем, велел звонить в колокола и читать благодарственные молитвы. На вечер в Гринвиче планировался бал, а с утра малышку Бэт взяла на руки герцогиня Норфолкская и отправилась во главе длинной процессии из дворца в церковь.

***

Конечно, Елизавете хотелось зареветь. Вокруг было столько народу, все шумели, выкрикивая слова приветствия, и гул стоял невыносимый. Пожилая герцогиня с трудом удерживала в дрожащих старческих руках малютку, и Бэт просто-напросто боялась, что она ее в итоге уронит на землю. Но принцесса молчала. Она даже уснула на время, представив остальным любоваться на украшенный в честь ее рождения город.

Спящую малышку опустили в серебряную купель, она открыла глаза и расплакалась. А окружающие с умилением смотрели на нее и улыбались: все младенцы ведут себя во время крестин одинаково, будь то мальчик или девочка, будь то ребенок простолюдина или принцесса. Впрочем, через мгновение Елизавету вытерли и облачили в красное платьице, отороченное белым кружевом и украшенное жемчугом. В Гринвическом дворце принцессу уже ждала кормилица.

***

Анна, едва оправившись после тяжелых и мучительных родов, восседала на троне. Платье из парчи и бархата, усыпанное драгоценностями, и сшитое специально к этому дню, не радовало королеву: в нем ей было жарко, а юбки тянули вниз, словно пытаясь заставить ее лечь в могилу. Анне хотелось вернуться в свою спальню и снова лечь в постель. Но долг повелевал ей находиться возле мужа.

– Не забывайте об обещании родить мне наследника, – зашептал Генрих на ухо жене, – сегодняшний праздник в честь нашей дочери не означает, что мы оставили надежду получить от вас сына.

В ответ Анна смогла лишь натянуто улыбнуться. Она сердилась из-за своего бессилия: в данной ситуации ее обычные уловки не срабатывали. Анна заметила, что хоть по-прежнему и нравится Генриху, но он к ней начинает привыкать. После свадьбы и официального развода с Екатериной, его волновал только один вопрос – родится ли у Анны сын. Теперь, когда надежды короля в очередной раз рухнули, очаровывать его стало куда сложнее.

Королева с раздражением посмотрела на Генриха. Когда она впервые увидела его, приехав из Франции, он был моложе и красивее, а характер был гораздо менее крут. Сейчас рядом сидел толстый мужчина, одним своим видом внушавший страх. Его крупные пальцы перебирали подол короткого плаща, отороченного горностаем. Ноги, облаченные в темно-синие панталоны, которые на нем едва не трещали, были обуты в широкие туфли размером, пожалуй, в две туфли Анны. Окладистая, аккуратно подстриженная борода придавала ему строгий и серьезный вид.

Анна представила себе мужа в постели. Его грузное тело больше ее не привлекало, а даже отпугивало. Она оглянулась – привлекательных молодых людей было вокруг много, но танцевали они не с ней. Никто не осмеливался пригласить жену короля, столь скорого на расправу. «И с этим тоже нужно что-то делать», – печально подумала Анна, разглядывая симпатичного юношу, оказавшегося неподалеку. Она выглядела еще довольно-таки молодо, и ей хотелось получать удовольствия от жизни, а не только быть женой стареющего и толстеющего короля.

***

В декабре Елизавету из Гринвича перевезли в Хэтфилд Хаус – дворец расположенный неподалеку от Лондона. Анна была только рада реже видеть дочь: слишком уж она ей напоминала о постигшей неудаче. С принцессой в Хэтфилд отправился целый штат прислуги. Генрих, несмотря на разочарование, Бэт любил и не хотел обделять ее необходимым для дочери короля вниманием.

Про свою первую жену он, казалось, забыл. Екатерина жила в заброшенном замке в Хантингтоншире. У нее осталось совсем мало слуг, и даже лучшей подруге велели удалиться со двора бывшей королевы. Замок, в котором она жила, выглядел мрачным, холодным и сырым. Частые недомогания Екатерины относили на то, что король не позволяет ей переехать в более полезное для здоровья место.

Однако, в ту зиму холодно было не только в Хантингтоншире…

Кутаясь в теплый плащ, Анна вышла на улицу. Она, не оглядываясь, пошла в сторону конюшен. Капюшон срывало ветром, и забранные в высокую прическу волосы постепенно рассыпались по плечам.

– Говорите быстрее, – дрожа всем телом, велела она мужчине, который ожидал ее неподалеку от лениво жующих сено лошадей, – вы сделаете так, чтобы она умерла постепенно, не сразу, и не вызывая подозрений?

– Да, я смогу выполнить вашу просьбу, – медленно произнес ее собеседник. – Яд, который следует понемногу подсыпать в еду, действует в основном на желудок. Сразу она от этого не умрет. Но ее будут преследовать болезни, потому что организм будет ослабевать. Головокружения, обмороки, частые простуды гарантированы.

– Вот деньги, – Анна протянула небольшой мешочек. – Вы договорились с кем-нибудь из ее слуг? С тем, кто будет подсыпать яд?

– Конечно. За деньги люди готовы на многое, – мужчина злобно усмехнулся, – если не на все. Не волнуйтесь. Ваше указание будет выполнено.

– Когда она умрет? – спросила Анна еле слышно.

– В течение года. Самое большее в течение двух. Впрочем, на два года ей не стоит надеяться, – он рассмеялся собственной шутке.

Анна вздрогнула и пошла прочь. Как ни неприятна ей была вся эта затея с отравлением, другого выхода не было. Мысль о том, что бывшая жена Генриха до сих пор жива, не отпускала. Ставшая после развода незаконнорожденной принцесса Мария тоже не давала покоя. Испанский император, приходящийся им близким родственником, вполне может воспользоваться ситуацией и попытаться вернуть тетку на трон.

– Посланец Екатерины все-таки передал письмо Карлу, – сообщил Анне недавно Генрих. – Отправленный мною вслед за ним шпион не сумел перехватить послание. Но не думаю, что в нем может быть важная информация. Екатерина писала его больше полугода назад, еще до развода. Так что беспокоиться не о чем. Карл вряд ли сейчас сможет помочь нашей сестре, – Генрих усмехнулся, как это он всегда делал, когда называл бывшую жену сестрой.

Но Анна с мужем в душе не согласилась. Услышав о дошедшем до Испании письме, она решила ускорить смерть Екатерины, которая никак не хотела умирать без посторонней помощи и к тому же постоянно писала послания Генриху, в Рим папе, французской королеве и бог только знает еще кому. Досаждала, короче говоря, Анне ужасно.

Глава 3. 1536 год

1

Он мчался во весь опор к морю. За последние три года Фредерико так привык скакать на лошади из одного конца страны в другой, что иной жизни уже себе и представить не мог. Из беззаботного молодого человека он превратился в мужчину, на чьих плечах лежало бремя ответственности сразу за двух дорогих его сердцу женщин. Первой была бывшая королева Англии Екатерина Арагонская, второй – возлюбленная, фрейлина французской королевы, Матильда.

С тех пор, как Фредерико, хоть и с опозданием, но довез письмо Екатерины до испанского императора, его так и отправляли туда-сюда с тайными посланиями. Он стал с легкостью переходить с английского на французский, с французского на испанский и с испанского на английский. Порой, просыпаясь на постоялом дворе, Фредерико не сразу понимал, где находится. Он выглядывал в окно, слышал:

– Bonjour, Messieurs!3

И, вздохнув с облегчением, спускался вниз, начиная разговор по-французски.

Во Франции в начале января было тепло, но Фредерико знал, что как только он достигнет берегов Англии, ему понадобится подбитый мехом плащ. Еще ему не дадут так запросто доскакать до замка Кимболтон в Хантингтоншире, чиня препятствия на каждом шагу. Он стал фехтовать так, что шпага, казалось, летала в воздухе. Однако его просили не ввязываться лишний раз в драки, не предавая гласности свое пребывание в Англии.

Год назад Карл пытался организовать побег Екатерины и Марии. Фредерико должен был ждать женщин в лодке, которая бы переправила их в Голландию. План провалился – Екатерина вновь заболела и не смогла выехать в назначенное время из замка. Теперь она была снова больна. И Карл, и Элеонора, жена французского короля, считали, что бывшую английскую королеву пытаются отравить. Сейчас Фредерико вез своей госпоже новое противоядие, изобретенное опытными в таких делах французами. Элеонора надеялась, что смерть ее соотечественницы и подруги таким образом все же удастся предотвратить.

– Эй, постойте-ка! – за спиной испанца послышался приближающийся стук копыт.

Фредерико, не сбавляя скорости, оглянулся. Догонявший его всадник был не один.

– Что вам нужно? – крикнул он, пришпоривая коня.

– Я граф де Вилар, – представился преследовавший, – а мне так видится, что вы мой бывший слуга, Фредерико!

Пришлось остановиться. Оказалось, граф заметил его на постоялом дворе, но Фредерико уехал так быстро, что тот не успел с ним поговорить.

– Заедем в таверну, выпьем за встречу, – предложил любивший поболтать граф. – Куда ты так несешься? Опять где-то умирает матушка? – рассмеялся он.

– Не поверите, ваше сиятельство, – почтительно склонил голову Фредерико, – действительно умирает. Только в этот раз не матушка, но тоже дорогой моему сердцу человек. Везу лекарство, которое должно облегчить страдания. Так что, извините, задерживаться с вами не могу, – он еще раз низко поклонился, как и прежде лихо подметая полами шляпы дорожную пыль, и вскочил на лошадь. – До встречи, граф!

Наконец, Фредерико увидел море. Штормило – быстрой переправы на английский берег не видать. Кале он уже знал как свои пять пальцев. Морские разбойники, самые отъявленные мерзавцы, но и самые отчаянные матросы, обычно собирались у невзрачного на вид постоялого двора в самом конце пристани. Испанец старался лишний раз их услугами не пользоваться: неприятности поджидали в таком случае на каждом шагу. Разбойники перевозили запрещенные грузы, трупы и только черт и дьявол знают, что еще. Они могли убить того, кого по доброй воле взяли с собой на борт. Да вот доброй воли-то у них и не было, поэтому смерть поджидала каждого. Не уснешь, не отдохнешь во время путешествия – сиди наготове, обнажив шпагу и забросив мешок за плечо.

В это раз выбора все равно не оставалось.

– Повезет кто в Дувр? – крикнул Фредерико стоявшим на улице морякам.

– Смелый какой! Штормит! Никто в такую погоду в пролив не ходит! – раздались ответные крики. – Жить надоело, так мы поможем помереть прямо здесь! – послышался зловещий хохот.

Один из моряков отделился от толпы:

– Сколько? – только и спросил он.

Фредерико мысленно пересчитал оставшиеся деньги. Он вычел расходы на покупку лошади в Англии, немного оставил себе на еду и назвал сумму.

– По рукам! – мужчина подошел ближе. – Одно условие. Ты будешь выполнять все мои команды. Помощников у меня нет. На лодке нас будет двое.

Фредерико уверенно кивнул, покрепче сжав свой мешок.

– Идем! – и моряк быстро направился в сторону пришвартовавшихся к берегу кораблей.

Несмотря на то, что наступил день, туман поглощал все вокруг. Оттолкнув довольно-таки хлипкое суденышко от берега и с трудом запрыгнув в него, промокнув с головы до ног, Фредерико успел пожалеть о том, что пустился в такое рискованное мероприятие. Волны накрывали кораблик, словно пытались сожрать его с потрохами.

– Натягивай парус! – орал ему моряк. – Влево поворачивай! Левее! Право! – сам он с бешенной силой крутил штурвал, каким-то сверхъестественным способом направляя корабль в нужную сторону.

Испанец бегал по палубе как одержимый. Он забыл счет времени, перестал чувствовать голод и жажду, лишь иногда облизывая потрескавшиеся соленые губы; усталость покинула его тело, которое сделалось легким, как перышко перелетая по лодке. Фредерико иногда успевал только одно – смотреть на горизонт в надежде увидеть землю.

– Помолись! – услышал он в какой-то момент. – Добрались…

– Сколько прошло времени с тех пор, как мы покинули Кале? – спросил Фредерико, обессилено опускаясь на мокрую палубу.

– Точно не скажу. Около суток.

– Обычно я добирался до Дувра часов за двенадцать, – пробормотал испанец.

– Это тебе не обычно. Едва не потонули, – спокойно ответил моряк, поворачивая штурвал. – Опускай паруса. Ветер нас гонит к берегу.

У берегов Англии стоял туман, но шторм утих, и они смогли довольно легко пришвартоваться. Фредерико отдал моряку деньги и, едва держась на ногах от усталости, побрел к постоялому двору. Отдыхать было некогда. Он выбрал себе лошадь, съел кусок жесткого, вяленого мяса, запив его кружкой пива, и поскакал дальше. Следовало поторопиться – время бежало вперед быстрее, чем неслась самая ретивая лошадка.

***

В замке стояла тишина. Фредерико она совсем не понравилась. Он поднялся в спальню бывшей королевы, не встретив на своем пути ни души. Спальня оказалась пуста. Фредерико устало опустился на кровать. Не осталось ни сил, ни желания двигаться. Неожиданно послышались чьи-то шаги. В комнату медленно, с трудом переставляя ноги, вошел старый слуга Екатерины.

– А вот и ты, мой мальчик, – прошепелявил он еле слышно, – Кейт умерла. Вчера в два часа дня. Промучилась несколько дней, и забрал ее Господь к себе. Видимо, посчитал, что хватит ей страдать.

– Я не успел, – Фредерико обхватил руками голову, – так торопился и не успел.

– Не печалься. Ты же не ел с дороги? Пойдем на кухню. Кое-что там осталось.

Фредерико поплелся за стариком. Он вспоминал свои встречи с Екатериной, переезды из страны в страну в попытках ей помочь. Он думал о том, как все-таки надо было организовать путешествие, чтобы успеть ее спасти. Непроизвольно слезы вдруг покатились по его щекам.

– Ведь не Господь решил ее забрать к себе, – пробормотал он, – ее отравили. По указанию этой ведьмы, самозваной королевы Анны.

– Все равно решения принимаются на небесах, – молвил старик, услышав произнесенные Фредерико слова. – Анна по-прежнему не может родить королю сына. И она будет расплачиваться за свои грехи, поверь мне. Не плачь. Бывает в жизни горе посильнее. Не трать слезы на то, что было предрешено свыше. Таков был ее путь на земле, таков был ее путь на небо. Ты прибыл вовремя. Раньше тебя Господь здесь и не ждал.

***

Екатерину Арагонскую похоронили в Аббатстве Питербороу. Ни Генрих, ни тем более Анна не присутствовали на похоронах. Холодный январский ветер заставлял присутствовавших кутаться в теплые плащи и накидки. Верная жена короля Генриха Восьмого, ни на секунду не предавшая своих клятв у алтаря, была похоронена как вдова Принца Уэльского, своего первого мужа.

После похорон Фредерико медленно побрел прочь. У него больше не было дел в Англии. Оставалось одно: ехать во Францию, чтобы жениться на Матильде.

– Куда держишь путь, мой друг? – раздался голос возле его уха. Граф де Вилар пристально посмотрел на Фредерико. – Мне кажется, ты еще можешь немного задержаться в Англии.

– Мне здесь некому больше служить, – не удивившись появлению графа, ответил испанец, – я еду к возлюбленной в Париж.

– Ты ошибаешься. Ты снова можешь послужить мне. Я еду в Лондон. Ко двору Генриха. Ты едешь со мной?

– Не знаю, – честно ответил Фредерико, – но если вы действительно нуждаетесь в моих услугах, мы можем по крайней мере вместе доехать до Лондона. А там видно будет.

– Ну что ж, вперед! Я остановился неподалеку. Предлагаю составить мне компанию. Ночлег и сытный ужин я тебе обещаю. Кстати, говорят, королева Англии снова беременна. Первый раз она родила девочку, второй раз – мертвого ребенка. Кто будет третьим? Не понаблюдать ли нам за беременностью королевы? – де Вилар вскочил на коня и махнул своим подданным рукой.

Фредерико подошел к лошади, потрепал ее по гриве и решительно направил вслед за графом.

2

После очередных неудачных родов Анна лежала на постели вконец обессиленная. Что было самым неприятным – мертвым на сей раз родился мальчик, которого так ждал Генрих. Анне хотелось плакать, но показывать свою слабость перед окружившими кровать подданными она позволить себе не могла.

– У вас снова ничего не получилось? – люди расступились, пропуская к королеве мужа.

Генрих навис над кроватью, приблизив лицо к подушке:

– Я бы на вашем месте старался получше, – сказал он громким шепотом Анне, – у вас в покоях вечно толкутся ваши фавориты. Не они ли мешают вам родить здорового ребенка? Я планировал рыцарский турнир. В этот раз я не стал его проводить заранее – ведь мы уже когда-то поверили в то, что вы родите мне наследника, и начали праздновать его появление на свет, пока он находился в утробе матери. Тогда мы получили пренеприятный сюрприз. Мне подарили дочь. Сейчас еще хуже: родился мальчик, но он мертв! Не оттого ли, что вы изменяете своему супругу? А? – Генрих чуть качнулся вперед. После недавнего падения с лошади у него участились головокружения, и Анне показалось, он вот-вот рухнет на нее всем телом.

– Что вы такое говорите? – промолвила она через силу, вжимаясь в подушку. – Я никогда вам не изменяла.

– Прекрасно! – король выпрямился. – Турнир не отменяется. Будьте добры присутствовать. Через две недели, первого мая. Думаю, вы будете уже достаточно здоровы, – он резко повернулся к Анне спиной и почти выбежал из комнаты.

«Где уж тут изменять мужу, когда ты постоянно ходишь беременная, – подумала Анна со вздохом. Беременность и роды казались ей теперь еще большим наказанием, чем раньше. – Надо бы все-таки поговорить с Генрихом. В последнее время он только и делает, что обвиняет меня в изменах».

– Помогите мне одеться, – произнесла она вслух, собираясь с силами, чтобы встать.

– Вам не следует сейчас вставать, ваше величество, – встрял врач, – вы слишком слабы.

– Принесите мои платья! Мне самой решать, насколько я слаба или сильна. И у меня всегда найдутся силы, чтобы увидеться с мужем.

Врач почтительно поклонился и не стал спорить. Ему хорошо был известен характер королевы: уж если она что-то вбила себе в голову, то сделает непременно.

Анна старалась идти, выпрямив спину и никому не показывая, какой болью ей отдается каждый сделанный шаг. Те, кто попадался навстречу в коридорах Гринвического дворца, вежливо кланялись. Но королева во всех взглядах читала скрытую угрозу, враждебность и ненависть. «Неужели, Генрих что-то задумал?» – мыслишка не покидала голову, устраиваясь в ней поудобнее, скручиваясь клубком, мешая думать и планировать свои действия.

Возле комнаты Генриха Анна остановилась перевести дух. Она прислонилась к стене, чувствуя, как подгибаются колени, и как громко стучащее сердце норовит выскочить из груди. Анна толкнула тяжелую дверь. Король сидел в своем любимом кресле, а на коленях у него красовалась одна из фрейлин Анны. У королевы потемнело в глазах – она даже не помнила имени этой маленькой некрасивой мерзавки, посмевшей заигрывать с королем. Фрейлина заметила королеву и испуганно соскочила на пол. Анна подошла к девушке и схватила ее за шею.

– Что б больше я тебя рядом со спальней короля не видела, – прохрипела она. Фрейлина дернулась, и у Анны в руке осталось порвавшееся ожерелье.

Генрих расхохотался.

– Выйдите обе. Меня ждут государственные дела, – объявил он дамам со смехом.

Униженная, Анна вернулась к себе. В комнате с подолом собственного платья на ковре играла Бэт. Ее рыжие кудряшки выбивались из-под бархатного чепчика, придавая лицу задорное выражение.

– Мам, – улыбнулась девочка, увидев Анну.

«Похожа на отца», – подумала королева, молча проходя к постели.

Няня взяла Елизавету за руку и вывела из комнаты.

Оставшееся до турнира время Анна старалась вернуть себе хорошее расположение духа. Она собиралась действовать так же, как действовала раньше: вновь очаровать мужа, улыбаясь и непринужденно беседуя с ним обо всем и ни о чем. Мужчины, которые и в самом деле в большом количестве окружали королеву, расточали комплименты, помогая возвращать хорошее настроение.

Среди друзей Анны числился ее родной брат, друг Генриха, а также несколько придворных поэтов и музыкантов. Все они постоянно крутились в спальне королевы, отвоевывая ее расположение друг у друга. Иногда Анна, конечно, позволяла им некоторые вольности. В последний год, когда Генрих стал от нее отдаляться все больше и все реже стал появляться в ее спальне, ей оставалось довольствоваться вниманием других мужчин. Они, не обращая внимания на то, беременна она или нет, уверяли Анну в том, что она красивее всех на свете…

– Генрих, – Анна протянула руку для поцелуя одному из ближайших друзей мужа Генри Норрису, – ты все же решил навестить меня. Я рада твоему приходу, – она благосклонно кивнула, указывая посетителю на низкую скамейку, стоявшую у ее ног.

– Что твой муж? По-прежнему позволяешь ему унижать тебя? – спросил поклонник, глядя на Анну снизу вверх.

– А ты по-прежнему позволяешь себе вольности, – Анна улыбнулась, – не стоит заходить слишком далеко. Король ревнует.

– Представь, что его нет. Перестань постоянно себе о нем напоминать. Генрих унижает тебя, не ценит. Все, что он хочет – это сына. А мне нужна только ты, и никто другой, – Норрис провел рукой по юбке королевы, пытаясь под шелком угадать положение ее ноги.

– Не говори мне об этом! – Анна убрала его руку с платья. – Даже если Генрих умрет, тебе не занять его места! – она рассердилась, сама не зная на что. – Уходи. Сейчас придет новый музыкант. Мне его очень хвалили. Я хочу послушать музыку одна.

Музыканту не повезло. Едва он покинул спальню королевы, как его схватили и препроводили в Тауэр. Целые сутки молодого человека пытали, выбивая признание, и в итоге он согласился со всеми обвинениями: «Да, королева изменяла со мной своему мужу, королю Генриху Восьмому», «Да, она говорила мне, что отравила Екатерину», «Да, она планировала отравить и самого короля».

Анна об этих признаниях ничего не знала и в приподнятом настроении отправилась на турнир. Разве она могла предположить, что прямо во время турнира Генрих обвинит ее брата и своего ближайшего друга в измене и отправит их в Тауэр? В страшной башне из них тоже выбьют признания, которые вовсе не облегчат им участь.

А второго мая на рассвете стражники вошли в спальню самой королевы.

– Ваше величество, пройдите с нами, – вежливо предложили Анне.

– Куда вы меня поведете? – она понимала, что происходит нечто ужасное, но ей не хотелось верить в худшее. – Вы меня проводите к королю? – Анна решила настаивать на своем до последнего. – Проводите меня к Генриху! – ее голос срывался, рыдания, подступавшие к горлу, не давали говорить спокойно.

– Да, конечно, – стражники получили приказ на словах соглашаться со всем, что потребует опальная королева. – Одевайтесь и идите с нами.

Ее провели к лодке, пришвартованной у берега Темзы, и повезли в сторону Тауэра. Башня маячила вдали, не скрываясь и не таясь. Она словно приветствовала Анну: вот и ты здесь, и тебя не миновала сия участь, и тебе предстоит испытать на собственной шкуре все прелести пребывания в печально знаменитой темнице. Но Анна не хотела верить в то, что происходило с ней.

– К королю, везите меня к королю! – продолжала просить она замолчавших стражников. – Вы не смеете так поступать с королевой Англии! – кричала она, заливаясь слезами, забыв, как совсем недавно праздновала победу над униженной Екатериной.

Две недели в башне тянулись дольше чем два года. В какой-то день к ней привели дочь, и на этом всякая связь с внешним миром прекратилась. Елизавета не понимала, что происходит, и лишь ближе прижималась к ожидавшей своей участи матери. Изредка их выпускали погулять во внутренний двор Тауэра, но никто с ними не заговаривал, старясь отводить в сторону взгляд, прекрасно осознавая, что судьба Анны Болейн предрешена.

И все-таки суд состоялся. Пятнадцатого мая Анну провели в большой зал, где среди судей она с ужасом узнала собственного дядю, графа Норфолка, и бывшего жениха, графа Нортумберлендского. Естественно, Бэт на суд не взяли – она прогуливалась во дворе с няней. Но отчего-то она помнила и суд над матерью тоже.

– Признаете ли вы себя виновной в том, что изменяли своему мужу на протяжении последних трех лет?

– Нет, я не виновна.

– Признаете ли вы себя виновной в том, что отравили бывшую королеву Англии, Екатерину Арагонскую?

– Нет, я не виновна.

– Признаете ли вы себя виновной в попытке отравления принцессы Марии, дочери короля?

– Нет, я не виновна.

– Признаете ли вы себя виновной в попытке организовать отравление своего мужа, короля Англии Генриха Восьмого, чтобы после выйти замуж за Генри Норриса?

– Нет, я не виновна.

Приговор оглашал дядя Анны. Граф Норфолк сквозь слезы несколько раз произнес: «Виновна, виновна, виновна». Про себя он думал о том, как повезло, что ему самому отрубать голову не будут. Он выживет, и голова останется на плечах.

Приговор был зачитан. В зале поднялась суматоха – граф Нортумберлендский упал в обморок. Подписать приговор любимой когда-то им женщине оказалось непросто. Но Анне было уже все равно. Она не видела ни слез на лице дяди, ни лежавшего на полу бывшего жениха…

***

Эшафот накрыли плотной, черной материей. Специально выписанный из Франции палач, владеющий мечом, ожидал в стороне. Конечно, положено было королеву жечь на костре, но Генрих проявил невиданное милосердие и заменил костер на отсечение головы: все-таки впервые в истории страны казнили королеву. Игра стоила свеч. Или топора.

Про Бэт все забыли и думать. Она стояла в сторонке, никем не замечаемая, всеми позабытая. Ей было два года и восемь месяцев, и она во все глаза смотрела на разворачивающееся перед ее глазами зрелище. Вот мама идет в сером платье, отороченном мехом. Как всегда красивая, только отчего-то печально ее лицо. Вот рядом стоит высокий мужчина в закрытом капюшоном лице. Тетя, мамина старшая сестра, забирает у мамы молитвенник. Мама громко говорит о своей любви к папе, королю Генриху, и почему-то просит Иисуса забрать к себе ее душу. Мужчина в капюшоне заносит над своей головой меч, мамина голова падает на черную ткань. Ее губы продолжают шевелиться в безмолвной молитве. К маме подходят какие-то дамы, накрывают ее тело простыней и уносят прочь.

Елизавета – понимает – мамы – больше – нет. Она падает на колени в лужу, что осталась на земле после прошедшего ночью дождя, и бесконечно смотрит на то место, где только что стояла Анна.

– Как ты здесь оказалась? – няня пытается поднять с колен Бэт. – Я ищу тебя все утро. Кто тебя сюда пустил?

Бэт – не – плачет. Она молчит и не обращает никакого внимания на няню. Мамы – нет. Ее – только – что – завернули – в – тряпку – и – унесли – прочь. И – голову – мамину – тоже – завернули. А – губы – мамины – все – шевелились – и – шевелились. Господи – за – что?!