Читать книгу Мгновения волшебства - Виктория Кошелева - Страница 1

Есть на земле город, который вы никогда не найдете, как бы ни старались. И ни карты, ни компасы, ни лучшие географы мира вам в этом не смогут помочь. Злые языки болтают, что этот город проклят. Кто-то считает, что прокляли не город, а короля. Но всё это было так давно, что и не упомнят даже седовласые мудрецы всех событий того суматошного знойного дня. Однако все горожане в один голос утверждают, что видели в ту светлую ночь дивный чёрный дождь, не похожий ни на что виданное доселе, а утром весь город в одночасье лишился красок. И ладно, если бы только город – чёрно-белым стало всё: и люди, и деревья, и машины, и животные. Куда ни глянь, нигде нет и намека на яркие цвета. Всё словно выцвело, постарело, утратило жизнь. Светлым днём на белом небе светило чёрное солнце, тёмной ночью на чёрном небе сияла белоснежная луна. Красиво, признаться, но страшно. Особенно, когда ночь беззвёздная, и небо затянуто хмурыми тяжёлыми облаками.

Как в чёрно-белом фильме, бесцветные люди продолжали жить своей серой жизнью. Они изо дня в день проживали один и тот же лишённый красок сценарий, прилежно исполняя свою работу. Время протекало в привычном русле, стирая из памяти горожан все цветные воспоминания. В конце концов, людской глаз привык к блеклому миру так же быстро, как человек приспосабливается ко всему новому и неизбежному.

Теперь бетонные чёрно-белые высотки обрели ещё более солидный и значимый вид, а однотонные белые скверики словно пропитались свежестью и торжественностью. Дорожная разметка осталась нетронутой, а вот трёхцветные светофоры и придорожные знаки пришлось заменить. На чёрных деревьях росли сочные яблоки, груши и сливы белого цвета, чью спелость теперь распознать было куда сложнее, а на грядках созревали чёрные помидоры и огурцы, но изменение цвета никак не повлияло на их вкус. Утратив свой естественный окрас, рыба не стала хуже плавать, а кошка не разучилась ловить мышей. Чёрные птицы пели не хуже пёстрых, а белые цветы пахли так же сладко, как и красные. Словом, город мужественно смирился с утратой и, не прервав привычного ритма жизни, быстро приспособился к чёрно-белой утопии.

Были, конечно, и отважные глупцы, которые попытались избежать бесцветной судьбы и, бросив дома, осмелились на побег из города. Да только это не увенчалось успехом, и все до единого путники вернулись спустя некоторое время голодными и уставшими. Они ещё долго рассказывали горожанам о своих приключениях в дороге и о хитрых извилистых тропах: на какую ни ступи – обратно в город приведёт. Стало быть, не выпустит город никого из своих оков. И как только горожане осознали это – жить стало намного легче. Без призрачных надежд и ожиданий быстрее принимаешь чёрно-белую реальность, как единственно возможный и бескомпромиссный вариант.

Пожалуй, и в отсутствии цвета были свои преимущества. Графические строго очерченные линии городских построек обретали совершенно новые мягкие переходы, когда под покровом выцветшего заката или рассвета дома сливались с таким же тёмным блеклым небом, размывая все грани. Да и городской асфальт, – усталый, серый и пыльный – став чёрным, только выиграл, обретя вместе с новым окрасом утончённую строгость и элегантность. Что уж говорить о тусклых, еле красных фонарях, что вмиг преобразились с новым мягким белым светом. Город переменился, и с этим не поспорить. Возможно, он навеки утратил способность казаться жизнерадостным и весёлым, однако теперь он выглядел солидно и аристократично, а ещё таинственно и загадочно, и даже самый неприметный полуразрушенный домик окраины получил шанс казаться более весомым и значимым в своём новом чёрном цвете.

Было бы нелепым и дальше нарекать город бесцветным, ведь уже спустя несколько месяцев после чёрного дождя самые наблюдательные из горожан научились отличать до тридцати оттенков белого и более сорока черного. Да и это только поначалу разбалованный многоцветием природы глаз видел всю блеклость и бедность чёрно-белого мира, но слегка привыкнув и смирившись, человеческий ум, а быть может, всего лишь фантазия, начинает замечать всю роскошь чёрных тонов и трепетную нежность белых оттенков. Нечто сказочное, быть может навеянное книгами, витало по улицам города. Волнующее, невероятное, непостижимое и неизведанное поселилось даже в самых злачных закоулках городка, очищая его, как первый снег, от былого. Всё это невероятно интересно и волнительно, как неизведанные морские дали и далёкие чужие страны. Впрочем, тем же знойным летним днём или холодной ветреной зимой сердце наполнялось необъяснимой тоской по небу синего цвета и солнцу с золотой окантовкой. Что уж говорить про зелёную травку, жёлтые тюльпаны, багровые закаты и рассветы цвета фламинго. Это всё ушло в далёкие воспоминания, словно какой-то злобный великан смыл всю краску с целого города. И теперь был только величаво чёрный и наивно белый, куда ни глянь, как не ищи.

На чёрной мраморной площади с белыми гипсовыми львами восседал король на своём невысоком железном троне. Представитель знатной семьи в современном парламентском обществе никак не мог быть полноправным правителем и носил титул короля скорее как бутафорское украшение – лестное, но не значимое. Так же, как и его слегка поржавевший трон уже давно превратился из знамени власти в посредственный памятник минувшей эпохи, его корона не имела веса в вопросах правления, а была годна лишь в качестве музейного экспоната. Последний представитель своей титулованной семьи не имел никакого отношения к руководству городом и не решал ровным счётом ничего в общественно значимых делах. Однако в последнее время скромная персона короля вновь набирала популярность.

Однажды белым туманным днём король, нарядившись в свои фамильные доспехи, стряхнул паутину с трона и взобрался на него величаво, с видом истинного завоевателя. Никто из прохожих не обратил на это никакого внимания. Что простому рабочему люду до выходок всеми забытого короля?! И вот, сидя на своём троне, который принадлежал ему по праву, король с грустью смотрел на чёрно-белый город, устремляя свои мысли в далёкое забытое радужное прошлое.

– Ах, я ещё помню, как на солнышке блестела трава тем чудным переливом изумруда! И как приятно было наблюдать за проплывающими вдаль по бесконечному лазурному небосводу облаками, – вещал он неспешно и церемонно в толпу спешащих прохожих.

– Мои глаза ещё застали красную клубнику, они ещё помнят, как красива она в своей первозданной расцветке. Они помнят это так же отчетливо, как и кроваво-алые розы, и нежные голубые незабудки, и сиреневые фиалки, и наивно розовые орхидеи. Скажите, какой толк теперь в цветах? У них больше нет души, больше нет сути и естества. Они, точно жалкие тени самих себя, расцветают и увядают в полном забвении. Их аромат уже не манит так, как прежде, и не несёт в себе того дивного волшебства, которое, видимо, исчезло вместе с цветом и не вернётся больше никогда! – король под гнётом суровой правды склонил голову на плечо и тяжело прикрыл глаза. А открыв их вновь, был приятно поражён небольшой группкой слушателей у трона. Они сочувственно глядели на него и поощряли одобряющей улыбкой. А он был рад стараться:

– А помните ли вы весну? – он придал голосу важности, а взгляду томности: – Ту, настоящую, не эту! Когда всё оживало, пробуждалось, зеленело. И небо становилось синим-синим, и солнце, словно жёлтая монета, щедро лило свой золотистый свет. А осень? Осень, как палитра красок, была пестра и многогранна. Она была красива и утончённа, загадочна и сумасбродна. Её листва багрово-золотистым ковром украшала чёрную утомлённую зноем землю. Её небеса были серы и безмолвны. Но в этой безумной череде ярких цветов – её величие. А теперь что? Хоть весна, хоть лето – всё одно. Всё серо, пусто, бездыханно. Как затяжной хмурый декабрьский день.

Король умело гримасничал, изображая чувства от уныния до ярости, и благодарные слушатели, в чьих сердцах пробуждалось нечто трепетное и до боли знакомое, рукоплескали с восторгом и грустью в глазах. С тех пор, последний представитель коронованной династии считал своим долгом взбираться на трон каждое утро и, не жалея своего языка, вещать об ушедших, наполненных цветным изобилием годах. И всегда находились восторженные слушатели, готовые часами внимать его рассказам о фантастически прекрасном окрасе бабочек, о море с его зеленовато-голубой водой, о золотом песчаном береге, да и о радуге, в конце концов. Король упивался своими историями о невероятно ярких, сочных цветах, что некогда заполняли весь город. Его глаза неистово сияли при громких нареканьях на чёрно-белую пустую жизнь:

– Ведь разве можно продолжать жить, как прежде, когда утратил все краски? И разве это не одно и то же, как вмиг потерять самого себя?

Люди громко рукоплескали, и это была настоящая услада для ушей короля. Он купался в заинтересованных взглядах, адресованных его личности, самозабвенно, как измождённый путник в оазисе. Не забывая при этом кидать тень недовольства и печали на усталое лицо. Слушатели верили ему, любили его воспоминания и жаждали его рассказов. Пожалуй, этот лишённый ярких цветов час был лучшим временем в жизни несостоявшегося правителя. И каждое утро, перед тем как занять своё место на троне, король прогуливался улицами сонного чёрно-белого города, черпая из его монохромности вдохновение и сюжеты для новых историй. Он знал, что стоит ему сесть на трон, как возле него соберется несколько десятков уставших от однотонности горожан. А значит, всё в его жизни не зря, значит он, как и его именитые предки, достоин фамильных доспехов, увешанных орденами.