Читать книгу Такая разная любовь - Виктория Вольская - Страница 1

– Ну что, красота моя, когда намечается наша встреча выпускников? – в мой кабинет входит владелец ресторана «Виктория» Алексей Смирнов, одаривая широкой улыбкой. Он всегда улыбается, ни разу за весь период нашего знакомства не видела его хмурым, а знакома я с этим кареглазым пепельным блондином под два метра ростом с семи лет, мы сидели с первого класса за одной партой. В седьмом нас рассадили по моей просьбе, так как от его хохотушек падала моя успеваемость, а я мечтала о золотой медали. После очередного остроумного анекдота посреди урока мы расхохотались на весь класс, за что получили выговор от учителя, запись в дневнике красной ручкой и двойки в тетради. В общем, пришлось выбирать между учебой и остротами Лёшки. С тех пор он сидел с Мишкой на задней парте второго ряда.

– В следующую субботу, – отвечаю я.

Кстати, меня зовут Елена, я работаю администратором в этом ресторане со дня его основания.

– Всё готово?– интересуется друг, опуская свою пятую точку на мой стол.

–Я сделала всё, что смогла, двадцать седьмого ресторан будет в полном нашем распоряжении. Было два бронирования, но клиенты согласились перенести их на другое время, естественно, фирменное блюдо от шеф—повара в подарок. А ты всё подготовил?

– Ага, выполнил каждый пункт твоего списка, на почту скинул – оцени.

– Посмотрю позже: сегодня голова раскалывается, – растираю пальцами виски. – Миша должен был всех обзвонить.

–Мих, ты со всеми связался? – кричит Лёша, обращаясь в сторону двери.

– Да, не ори ты так. Вроде все сказали, что будут, – в кабинет входит второй владелец ресторана – Михаил Чернов, тот самый наш одноклассник, которому посчастливилось сидеть с Лёшкой за одной партой с седьмого класса.

Хмурый и недовольный, впрочем, с утра Миша всегда такой. А к обеду он даже начинает улыбаться. Чернов чуть ниже Смирнова, но крепче телосложением. В школьные и студенческие годы он занимался борьбой, да и сейчас не забывает про спортивный зал, Лёшка иногда тоже ходит вместе с ним, но чаще просто за компанию: стоит у снарядов и травит шутки, пока Миша тягает гантели.

Миша проходит в кабинет и присаживается на диван, который стоит у стены, напротив моего рабочего стола. Этот голубоглазый брюнет со школьной скамьи был дамским угодником и ловеласом. Девчонки нашего класса точно придут полным составом только ради Мишки. А если узнают, что он до сих пор ещё не женат, ой, я ему не завидую. Машка Селезнёва и Олеся Дубровина в разводе, Ольга Куприянова замужем не была. Но я думаю, что и замужняя Полина Воронова не против будет вспомнить школьную любовь.

–Мих, а ночами люди не только трахаются, но ещё и спят. Ты разве об этом не знал?– как всегда издевается Лёша над горячо любимым невыспавшимся другом.

– Молчал бы ты,– бубнит Миша. – От самого каждое утро новая девица выходит.

Живут мои друзья—коллеги в квартирах напротив.

– А ты что, в глазок подглядываешь?

– Нет, сплю с тобой через стенку. Заманал уже. Шумоизоляцию сделай.

– Так, ребятки, избавьте меня от подробностей вашей личной жизни, – вмешиваюсь я в их словесную перепалку.

– А чё это!!! – Лёша делает вид, что удивляется. – Раз у самой никакой личной жизни нет, хоть о других послушай.

– А почему это у меня личной жизни нет?

– А потому что ты замужем, крошка,– отвечает Лёша, указывая на мою свадебную фотографию, стоящую на рабочем столе.

– И что же плохого в замужестве?

– А что хорошего?

– Отвечать даже не буду.

– Вот потому и не будешь, что не знаешь ответ.

–Когда влюбишься, я на тебя посмотрю. А сейчас давайте лучше вернёмся всё—таки к празднику. Вот смета,– передаю Лёше бумагу.

– Да ни хрена ж себе смета,– друг встаёт с моего стола и, наконец, присаживается на диван рядом с партнёром по бизнесу.

– Дай посмотрю, – говорит Миша и забирает листок себе. – А что ты хотел, нас больше тридцати человек будет. Вчера корпоратив был, количество то же, а сумма раза в два больше была. Так что по меню всё достойно, но без излишеств. Одобряю.

– И к тому же тебя никто за язык не тянул, ты сам решил стать спонсором этой встречи. Что, Лёшик, понты – это наше всё! —парирую я, смотря на блондина, в ответ Алексей одаривает меня совсем не добрым взглядом. – Разделим сумму на троих, с каждого получится вот так, – пишу цифру на листочке и подаю друзьям.

– Почему это на троих? На двоих дели: я и Миха сами за всё заплатим, заметь, из собственного кармана, а не за счёт фирмы. А ты, милая наша одноклассница, расплатишься натурой, так сказать.

– Чего??? – мы с Мишей одновременно произносим это и смотрим на друга.

– Стриптиз для вас всех станцевать? – бормочу я.

– А ты умеешь? Ну, если ты желаешь, то в принципе спорить не стану. Мих, как ты думаешь, пилон за неделю установим?

–Лёх, замолкни,– обрывает Миша.

– Какие вы скучные, – Лёша закатывает глаза. – И что вы не женаты, были бы занудной парочкой, занимались бы сексом по воскресеньям на брачном ложе в миссионерской позе, – мечтательно и медленно проговаривая каждое слово, произносит Алексей.

– Если б мы были женаты, ты бы у нас ещё мастер класс проходил.

– Ага, я гуру секса, Мишенька, – хвастается друг.

– Я не сомневаюсь, слышу каждую ночь, какой ты гуру.

– Всё, хватит препираться, – мне надоело это слушать. Улыбка на лице Алексея меняется на мимолетную серьёзность.

– Ленчик, я имел в виду, что с тебя организация этого праздника. Всё то, что ты делаешь лучше нас с Михой. А ещё не забудь проинструктировать персонал, он должен быть на высоте, ведь мы не можем удариться в грязь лицом перед одноклассниками. Всё должно быть под контролем.

– Лёш, контроль необходим не только персоналу, но и тебе после пятой рюмки,– перебивает его второй владелец этого двухэтажного великолепия.– Давай всё—таки на этот раз без драки обойдёмся. Или ты в принципе не пьёшь, или пьёшь, но после пятой – домой.

– Вы сговорились, да? – переглядываясь то на меня, то на Мишу, возмущается Лёша. – Праздника меня решили лишить. Я пять лет одноклассников не видел.

– Некоторых ты видишь каждый день, – смеюсь я.

– Эти некоторые тогда вообще могут не приходить, —Лёшенька поднялся с дивана и, схватив сигареты, направился к двери.

–Остынь. Просто предупредил. Мы гулять будем в нашем нашем ресторане, а не в «левой» кафешке. Поэтому погром после драки здесь не нужен. Утром надо открыться, мы проводим день рождения шестилетней девочки в двенадцать по плану. Аниматоры и организаторы приедут в десять утра. Поэтому Лена и мы должны быть здесь к восьми, чтобы всё проверить.

– Злые вы, ребят, уйду я от вас, – и уходит, возмущаясь как можно громче. – Кто ж работает после такой попойки—то.

– Миш, зачем врёшь? Нет у нас никакого дня рождения, мы же день освободили, даже персонал на выходной решили отпустить.

– Ему об этом знать необязательно. А то нарежется опять, потом езди всю ночь по городу, ищи его, не зная где. Вспомни прошлый раз, он вообще в Астрахань уехал. Как он туда попал и зачем – до сих пор загадка. А мы его трое суток искали.

– Зато, благодаря ему, нам есть что вспомнить.

– От таких воспоминаний я бы воздержался.

–Ну да, Лёшенька у нас пьёт очень редко, но метко. Запоминается на всю жизнь.

–Причем не только ему, – добавляет Миша, читая что—то в телефоне.

Лёша очень спокойный, рассудительный человек и неконфликтный в повседневной жизни, но, если его зацепить неосторожным словом, когда изрядно выпил, всё, он взрывается, подобно воздушному шарику. Пять лет назад сцепился прямо на улице со случайным прохожим: он нелестно высказался о нашей однокласснице, которая пришла на встречу в неприлично коротком платье. И потом, пока мы с Мишей разруливали ситуацию с пострадавшим и полицейскими, Лёша пропал. Просто исчез. Через три дня он написал нам из Астрахани о том, что ему нужны были деньги на обратный билет. Естественно, Миша не стал посылать ему деньги, а сел в машину и поехал за ним лично.

–А сам—то что такой хмурый? Девушка не понравилась?

– Какая девушка? Нашла, кого слушать. В больнице всю ночь провёл, маме плохо стало, хоть скорую догадалась сама вызвать.

– А почему ты мне не позвонил?

– Не хотел тебя будить и зря накручивать. Не надо так исподлобья на меня смотреть. Если бы было что—то серьёзное, ты стала бы первой, кому я позвонил. Всё обошлось. Но пару дней всё же подержат в больнице. Кстати, когда я уезжал, твои родители к ней приехали.

– Невероятно, все вокруг знают, что мою крёстную в больницу увезли, и все молчат. В какой она палате? Я поеду к ней прямо сейчас.

– Сейчас она спит, я звонил медсестре. Через пару часов сам поеду. Если хочешь, поехали со мной?

– Ещё спрашиваешь, конечно, поеду.

Миша уходит, и я остаюсь одна. Надо завершить отчёт, но все мысли о моей крёстной. После смерти мужа она очень сильно ослабла, скачки давления стали её постоянными спутниками, Миша даже предлагал ей переехать к нему, но она отказалась, объясняя это тем, что молодой мужчина должен жить с девушкой, а не с мамой. Она мечтает о внуках, но сын как—то не торопится её осчастливить. Серьёзных отношений у него никогда не было, так, разовые барышни. И чего ему не хватает, выбирай любую, благо есть из кого выбирать. Через несколько часов Миша, как и обещал, заходит за мной.

–Ленусь, едем? – спрашивает он, остановившись в дверном проёме.

– Конечно,– кладу сотовый в сумочку и надеваю её на плечо. – Лёша у себя?

– Нет. Ещё не возвращался. Но ты знаешь, с Юрием Анатольевичем очень трудно договориться о скидках.

– Но у Лёши всегда получается,– закрываю кабинет на ключ.

– Именно поэтому на эти встречи всегда ездит он, а не я. Я бы через час уже послал этого горе предпринимателя в лес малинку собирать. Да и не до него сегодня.

– Понимаю.

Как только мы доезжаем до больницы и входим в кардиологическое отделение, Миша идёт искать лечащего врача, а я направляюсь в указанную палату.

– Мамочки мои, привет, – говорю я, увидев рядом с крёстной мою маму. Они тихо болтают и улыбаются.

– Привет, родная, – целует меня в щёку моя мамочка.

– Здравствуй, солнышко, – отвечает вторая, – извини, что напугала. Миша сказал, что ему попало от тебя за то, что он сразу не позвонил. Ты его прости, это я просила тебя не тревожить ночью.

– За что ж вы так меня не любите, Виктория Семёновна, неужели я не достойна знать, что с вами происходит? – улыбаясь, спрашиваю я.

– Глупости какие,– она сжимает мою ладонь. – Я тебя люблю как дочь, впрочем, ты мне и так дочь, я крестила тебя.

– Тогда почему дочь последняя узнает, что происходит?

– Лена, отстань от Вики. Не сказали, значит, так было нужно, – безапелляционно произносит мама.

– Хорошо, прощаю,– сдаюсь я.—Как чувствуешь себя? Когда обещают домой?

– Лучше. Сказали, пару дней ещё капельницы поставят, а потом уколы выпишут. Галя мне сама введёт их, – обращается она к подруге, та же в свою очередь кивает в ответ. – Не люблю я больницы. И кухню эту больничную.

– Ну, ты же хотела похудеть, – смеётся мама.

– Хотела, но не таким способом,– указывает взглядом на стоящую на тумбочке нетронутую тарелку каши. – Как дела, милая? Как муж? —интересуется у меня крёстная.

–Всё хорошо, – я присаживаюсь на край кровати. – Максим опять в командировке, через неделю должен вернуться.

– Он всегда в командировках,– недовольно высказывается моя мама. – Неудивительно, что ты до сих пор не родила,– ребёнок это больная тема моих родителей. Очень ждут внуков, и мы с мужем стараемся, но не получается у меня забеременеть. Я невольно опускаю голову и смотрю на одеяло. Мне стыдно за свою неполноценность. А мама продолжает: – Вы очень редко видитесь, так жить нельзя. Не дело это практически всё время врозь жить.

– Мама, не начинай,– снова защищаю я зятя перед тёщей. – У него такая работа. Я не могу требовать выбора между мной и делом его жизни. Он востребованный нейрохирург. Он жизни спасает. Сейчас помогает оборудовать нейрохирургическое отделение в новой клинике. Читает семинары и лекции в других городах. Он дышит этим.

– Вот в том—то и дело, что главное в его жизни – это его работа и дышит он ей, а не тобой. Ты постольку—поскольку. Зачем он вообще женился? Сидишь, как собачка на цепи, и ждёшь непонятно чего. Разве это семейная жизнь? Я всегда молилась за то, чтобы ты со своим избранником прожила жизнь, как мы с отцом.

Мама опять заводит старую пластинку на новый лад. И у меня начинают наворачиваться слезы. Виктория смотрит на нас с мамой растерянным взглядом. Наверняка она уже пожалела, что спросила у меня про мужа при моей маме. Да, мой выбор мамочка так и не одобрила. Потому что понятия о семье у неё были более традиционными, чем мои. Они с отцом всегда всё делают вместе: готовят, убирают дома, даже машину чинят тоже вместе. И как они за всю свою неразлучную жизнь не надоели друг другу, не понимаю, но в душе очень радуюсь этому. Они до сих пор держатся за ручки и целуются украдкой. Наверное, мама права, и я, действительно, как—то не так живу, потому что дни, проведенные вместе с мужем, можно пересчитать на пальцах, особенно в последнее время. Хотя мы каждый день общаемся по видеосвязи перед сном и часто звоним друг другу в течение дня. Я скучаю, и это взаимно. Я чувствую его любовь, пусть даже на расстоянии.

– И снова привет, девчонки, – заходит в палату Миша, тем самым спасает меня от дальнейшего разбора моей никчёмной семейной жизни. Он замечает мои влажные глаза и хмурится. У меня нет от него секретов, и он знает, по какому поводу у меня глаза на мокром месте. Бросает осуждающий взгляд на маму, та же, фыркнув, отворачивается к окну. Миша встает рядом со мной, будто защищает.

–Я поговорил с врачом, если завтра кардиограмма будет хорошей, то вечером я заберу тебя домой.

– Хорошая новость, сынок.

Я встаю с кровати, Миша обнимает за плечи, а я кладу голову на его плечо. Мамы переглядываются между собой, а потом смотрят на нас. Мы знали, что в детстве они мечтали нас свести, но как—то не сложилось. Мишка мой хороший друг, брат. Да, я была в него влюблена в школе, впрочем, как и все девчонки нашего класса. Мамочки же наши до последнего не теряли надежду и даже выпили с горя, когда я сообщила, что выхожу замуж за другого.

– Поехали, я тебя домой отвезу, – обращается ко мне Миша, при этом не переставая меня обнимать.

– Поехали. Мама, ты остаёшься или с нами?

– Нет, сами, вдвоём. Меня папа заберёт.

Мы прощаемся с ближайшими родственницами и выходим из палаты.

– Миш, зачем ты меня при них обнимаешь? Ты же знаешь…

– Маме нужны положительные эмоции, ну, для выздоровления, – он улыбается во все свои тридцать два зуба. – А если честно, просто не смог удержаться. Они так начинают смотреть, что я не могу отказать себе в этом. Прости.

– Ты как ребёнок.

– Кто бы говорил, сама же мне подыграла. И вообще, рядом с ними мне снова семнадцать и хочется пошалить.

– Ну, раз тебе семнадцать, тогда за рулем я. Ты ещё не совершеннолетний.

– Очень смешно. А за руль моей машины даже не надейся сесть. Я ещё помню, как ты въехала в столб.

– Мне было шестнадцать. Ты мне всю жизнь это напоминать будешь?

– Буду. Не со зла, но буду. Садись давай, – и я послушно сажусь на переднее сидение его новенького хаммера.

***

Вечером следующего дня мы с Мишей забрали Викторию Семёновну. Дома нас ждал накрытый стол, мама весь день готовила разные вкусности.

– Мойте руки, дети, и за стол. Валера, принеси салатницу, – тараторит мамочка, пока мы ещё разуваемся в коридоре.

– Папуль, привет, – я целую в щёку проходящего мимо папу с тарелкой в руках.

– Привет, Леночка. Мишка, помоги стол раздвинуть,– мужчины пожимают друг другу руки. – Галюня опять наготовила столько, что ничего не помещается.

– А мы кого—то ещё ждем? – смотрю на накрытый стол и считаю количество столовых приборов.

– Да, Мария с Игорем приедут. Ну, и Лёша со Светой, – поясняет папа, смотря на фотографию Мишиного отца. Он умер год назад, но, когда мы собираемся, его фотография всегда за столом. Так хочет Виктория, и никто не возражает.

Мария и Игорь – это родители нашего друга Алексея, они вскоре приезжают, привезя с собой кучу тарелок с салатиками и ещё чем—то. Мы все дружно расставляем всё на столе. Ждём только Лёшку, и тут приходит осознание: Лёше—то мы не сказали о том, что произошло с Викторией Семёновной, вылетело из головы. Нас с Мишей ждёт серьёзный разговор с другом. Лёшенька, конечно, редко обижается на нас, но если это произошло, то надолго. И никакие разговоры не помогут, пока сам не отойдет. В дверь звонят, Миша идёт открывать, а я плетусь за ним.

– Не могли сказать сразу? Тоже мне, друзья, – с порога бубнит Лёша, снимая кроссовки.

И нам стыдно. Мы все с детства как одна семья. Что не говори, а умеют наши родители дружить. И нас научили тому же.

– Лёш, прости, – в один голос говорим мы.

– Репетировали, что ли?

– Нет, стыдно очень, – отвечаю я.

– Может, ты сестру—то пропустишь, или мне ещё часик в подъезде постоять? – возмущается Света, стоящая позади.

– Проходи, чудо моё,– он пропускает младшую сестру вперёд.—Вот ты так, как они, никогда не делай, – обращается он к сестре, грозя указательным пальцем.

– Договорились. Привет всем. Я голодная. Пошли за стол.

И мы дружно направляемся в столовую, где нас ждут родители.

– Ребят, у вас же нынче десять лет со дня окончания школы. Как планируете отмечать? – вдруг спрашивает Игорь Викторович. – Может, на даче нашей отметите?

– Нет, папа. Мы уже отметили на даче десять лет назад, – мы втроём переглядываемся, сдерживая улыбку. – Заново дачу отстраивать я не хочу. Все соберёмся в ресторане у нас, – говорит Лёша, смотря на меня и друга.

Хоть официально ресторан принадлежит Мише и Лёше, а я только работаю на них, но ребята никогда не относились ко мне как к подчинённой, я равная им как в принятии решений, так в ответственности и в зарплате. Мы всегда всё делаем вместе, без разницы, какой вопрос на повестке: кадровый, юридический или финансовый. Мы обсуждаем, решаем и выполняем.

– Ребятки, хватит болтать, кушайте, пока горячее, – говорит хозяйка дома.

И все послушно принимаются поглощать приготовленные блюда. Мы, конечно, каждый день питаемся ресторанной едой от известного шеф—повара, но от еды, приготовленной ручками наших мамочек, мы отказаться не можем. Эта еда самая вкусная.