Читать книгу Летом ставший день - Виталий Александрович Королев - Страница 1

Я молча смотрел, как волны отражают солнечный свет. Пахло не морем, чем-то совсем другим, но тоже очень приятно. Я был голый, рядом со мной сидела девушка, и хотя я не смотрел на нее сейчас и, наверное, не видел раньше, но знал, что она тоже голая и что она тоже наблюдает за морем. Я не знал, кто она, но очень точно чувствовал, что мы с ней близки, что я хорошо и давно знаю ее.

Мне было безусловно комфортно, пока я не начал слышать шум моря, который до этого не замечал. Я понял, что волны, растворяясь в песке берега, издают тревожный шум, и этот звук начал пугать меня: я понял, что он становится громче, а волны выше. Внезапно мне пришла мысль, что это может угрожать нам, и я повернулся к девушке, чтобы увидеть ее реакцию. Волны ее абсолютно не тревожили: она, все также смотря на море, взяла свою бутылку пива и протянула мне. Холодное пиво было очень кстати, я сделал несколько жадных глотков и снова успокоился – шум волн больше не тревожил меня. Я вернул бутылку девушке, а когда она подняла руку, чтобы забрать ее, я посмотрел на ее грудь и понял, что хочу заняться сексом. Она уловила мое желание, повернулась ко мне, улыбнулась, и я, почувствовав, что она тоже хочет меня, положил ее спиной на песок и начал целовать… Я ощущал, как вода приближается к нам.

В тот день, в первый день августа, я собирался ехать на работу, как обычно, на машине, но, когда вышел из подъезда, подумал, что очень мало бываю на воздухе, а сегодня выдалось действительно прекрасное летнее утро. Я уже не стал возвращаться, чтобы оставить ключи и права дома, положил их в сумку, перекинул шлейку через плечо и пошел к трамвайной остановке.

Для меня август – это начало конца лета, то есть время, когда уже морально готовишься к тому, что скоро опять похолодает, начнется нудная осень и будет тянуться, кажется, целый год. Наверное, так было не всегда, но сейчас мне тридцать три, и все последние августы, сколько я себя помню, было именно так. Может быть, в детстве август был для меня чем-то совершенно другим, частью лета, в котором я не выделял начала, середины и тем более конца, частью бесконечного лета? Может быть, все началось со школой, когда сентябрь был не началом осени, а концом каникул? Я этого уже не помню и, наверное, никогда не узнаю. Но сейчас я точно чувствую, что лето начинает заканчиваться. И это несмотря на то, что в этом году оно только сейчас, наверное, и начинается. Да, были солнечные дни до этого, даже одни выходные стояла хорошая погода, но сегодня по моим ощущениям первый настоящий летний день. Наверное, я опять пропустил все лето…

Но август, чем бы он ни был, я точно не пропущу, впитаю каждый его день и каждый его вечер. Обожаю летние вечера, когда солнце начинает притягиваться к земле и его лучи падают под наклоном, свет становится, как говорят фотографы, мягким. И ты смотришь на обычные вещи: на асфальт перед собой, на девятиэтажку через дорогу, на вытоптанный газон и аккуратно постриженные деревья перед домом, и мягкий и теплый, слегка красноватый свет делает все эти каждодневные предметы какими-то непривычными, непонятными. Как будто без этого света их вообще не существовало, как будто только им они освещаются и только сейчас стали видны.

Но я понимаю, что дело не в освещении предмета, и не в месяце, не во времени дня, дело в том, кто на все это смотрит. И лично я обожаю летние вечера, особенно пятничные. Солнечная августовская пятница – это лучшее, что можно было придумать, ну, а сегодня мне вообще повезло…

Утром я пришел, как обычно, в офис, как обычно, настроение было нормальное… В смысле рабочее. Рабочее – это когда ты понимаешь, что следующие девять часов своей жизни ты отдашь кому-то другому, не себе. Ты четко это понимаешь и уже смирился с этим, но все равно каждый раз пытаешься извлечь из этого времени какую-то пользу именно для себя. Прожить эти девять часов, не просуществовать, а именно прожить, осознанно. Постараться что-то запомнить, получить какой-то опыт, полезный для своей жизни, для своего внутреннего мира…

Но этого каждый раз не случается. Каждый раз все сводится к тому, что ты просто считаешь часы до обеда, а после обеда – до конца рабочего дня. Каждый раз ты делаешь работу, которая нужна не тебе, а кому-то другому. Вот делаешь ее ты, а получается, что радость она приносит абсолютно чужим людям.

Нет, ты, конечно, пытаешься себя успокоить тем, что растешь как профессионал, становишься ценнее как специалист, повышаешь свой уровень… ну и тому подобной ересью. Хотя на самом деле ты знаешь, что в любой момент тебя могут заменить кем-то другим, здесь ты не уникальный, а такой же, как все. Просто сейчас тебе готовы платить за твои девять часов в день. Но если найдется кто-то подешевле или получше, то заменят тебя быстрее, чем баллон в офисном кулере. Конечно, опыт и резюме у тебя приличные, ты найдешь себе место, может, даже и получше, и платить будут больше, и ценить… Но суть-то останется прежней: ты будешь куда-то идти, садиться за стол, включать компьютер и девять часов своей собственной жизни менять на какую-то сумму денег, где-то большую, где-то меньшую. Но сколько стоит твоя жизнь? За сколько ты продаешь девять ее часов ежедневно?

Вот тут, если подумать, то можно найти и приятный момент. Вернее, его даже нужно найти, иначе свыкнуться с мыслью, что ты меняешь свою жизнь на чужие деньги, тяжело. И тут спасает математика, а конкретно операция деления. Ты улучшаешь себе настроение тем, что делишь деньги, вырученные за продажу дня жизни, на эти самые девять часов, потом делишь полученную сумму на шестьдесят – это сумма за минуту. Получается вроде и немного, но это же всего за минуту. И ты встаешь и идешь попить воды, хотя пить тебе и не хочется. Это занимает как раз минуту, ты возвращаешься, и настроение уже улучшилось, ведь только что ты обманул систему: за эту минуту тебе заплатят деньги, а ты уделил ее только себе.

И тебе приятно от этой мысли, но главное – ограничиться операцией деления, главное – не переходить к умножению. Но ты все равно это делаешь: ты умножаешь девять (часов в день) на пять (дней в неделю), потом на четыре (недели в месяц) и так далее. И снова становится не по себе: ведь в итоге ты продаешь не девять часов в день, и даже не пять дней в неделю… Ты продаешь треть своей жизни. А от оставшейся, якобы твоей собственной, части надо еще отнять время на сон, домашнюю работу, покупки… И в итоге остаются считанные часы, которые ты действительно тратишь с пользой для себя.

Эти мысли я, как обычно, отгонял, когда сегодня утром шел от метро до офиса через заставленные машинами дворы обшарпанных, но освещенных солнцем – и от этого весьма позитивных – двухэтажек. Эти мысли надо заглушать, иначе они отвлекают от работы, которая всего за девять отданных ей часов в день дает мне возможность выплачивать кредит, чтобы жить в своей квартире, не задумываться о цене при выборе пива в магазине и регулярно покупать сыну оригинальный «Лего», а не китайскую копию. Поэтому, загружая компьютер, я думал о том, что сегодня пятница, что прогноз погоды обещал солнечный не только день, который я не увижу даже, но и вечер, которым я упьюсь сполна, когда буду уходить с работы и думать о том, что впереди еще целых два выходных дня перед новой рабочей неделей.

Как я говорил, сегодня мне очень повезло: начальник вызвал меня в кабинет, я собирался выслушать очередное задание, но он мне сказал то, чего я никогда еще не слышал. Оказалось, что заказчик еще не утвердил бюджет проекта и приступать к нему надо будет в понедельник, и пока я относительно свободен, а наш курьер еще на больничном, я могу развезти партнерам пакет документов и быть свободным…

Он так и сказал: «Быть свободным…»

Я кивнул, как будто был даже расстроен этим предложением, но «работа есть работа», записал адреса, взял пачку документов, спросил, могу ли я идти, и… ушел. Я ушел с работы в половину десятого. Утра. В пятницу. И я действительно мог быть свободным.

Сначала я подумал, какие из накопившихся дел я могу сделать, воспользовавшись бонусным днем, но, мысленно пробежавшись по основным пунктам списка, я не нашел в нем ничего такого, что нельзя было отложить на завтра или какой-нибудь другой день. Не то чтобы дела были не важны – они были недостаточно важны для того, чтобы я украл сам у себя и подарил им первый день лета.

Как только мне дали документы, я сразу сложил их в сумку, перекинул ее через плечо еще в кабинете начальника, пожал ему руку и пешком спустился на улицу. Я остановился около входа в здание, опаздывающие еще спешили внутрь, а я уже мог уйти отсюда. На лице моем была улыбка, и все, кто проходил мимо, кидали на меня взгляды, а я, приветствуя их, незнакомых людей, кивал в ответ, и они сразу отворачивались. Я посмотрел на солнце, которое светило еще в утреннем, щадящем режиме, и пошел в соседний дворик, через который только что проходил с совершенно другим настроением. Я сел на скамейку в тени куста сирени и только тогда достал бумаги, которые мне дали. Просмотрел адреса, понял, что все точки моего маршрута находятся в центре или недалеко от него, и решил, что меня ждет отличная прогулка. Если бы я курил, то в этот момент я бы обязательно достал из пачки сигарету, прикурил от зажигалки, затянулся и сигарета эта наверняка показалась бы мне в два раза вкуснее обычной. Но я уже три года как бросил, и от этого мое настроение еще улучшилось. Составив маршрут и разложив бумаги по порядку, я поднялся и пошел к первой точке своего пути, осознанно замедляя привычный темп ходьбы.