Оглавление
Виталий Даренский. Парадигма преображения человека в русской философии ХХ века
Введение
Глава 1. Антропологические параметры философского познания: философия как преображение разума
1.1. Самопроблематизация разума в философии
1.2. Парадигма преображения ума как архэ философии
Глава 2. Пост-оксидентальная парадигма в русской философии
2.1. «Подвиг» русской философии
2.2. Пост-оксидентальная парадигма русской культуры
2.3. Метафизика антитезы «славянофильство – «западничество»
Глава 3. Преображающий логос в русской философии XX века
3.1. Антиномическая диалектика П. А. Флоренского как логика веры
3.2. Апофатическая диалектика А. Ф. Лосева как преображение ума
3.3. Софийность бытия как метафизика преображения
Глава 4. Преображающая антропология в русской философии XX века
4.1. Основоположение евхаристической метафизики С. Н. Булгакова
4.2. Апокалиптическая антропология С. Н. Булгакова
4.3. Философия преображения человека Μ. М. Бахтина
4.3.1. Модусы преображения: поступок, Автор и Другой
4.3.2. Преображение человека в «народной культуре»
Глава 5. Секулярные метаморфозы преображения в русской философии
5.1. Преображающая диалектика разума в советской философии
5.2. Парадоксы экзистенции в наследии Киевской школы
5.3. Философия «второго рождения» М. К. Мамардашвили и «человек восходящий» Г. С. Батищева
Заключение
Библиография
Отрывок из книги
Сущность философского познания парадоксальна: она может сказать нечто о всеобщем только потому, что её высказывания всегда индивидуальны и в своей индивидуальности почти несовместимы друг с другом. Всеобщее раскрывается только через противоречия, антиномии и вообще через трагические «контрасты жития» (В. В. Розанов), которые в принципе невозможно привести в единую и непротиворечивую систему. Всякое создание подобных «систем» – это бегство от философии, которое может казаться её завершением. Гегель, считая свою «систему» завершением всей философии как таковой, был прав в том смысле, что после всякой «системы» философию нужно начинать заново. После Фомы Аквинского неизбежно приходит Декарт, а после Гегеля – Шопенгауэр и Ницше, – но первые сами задали необходимость последних.
Существование любой философской «системы» – в ее имманентном самоотрицании, которое неизбежно будет осуществлено теми, кто придет после. И создание «системы», и ее «остранение» (В. Б. Шкловский) – это «две стороны одной медали», это двуединый путь – к постижению того предельного «предмета мысли», которым созидается философия как особый вид человеческой деятельности, как особое состояние сознания и особое нравственное усилие человека над самим собой. Философия – это мирская аскеза ума, борющегося со своей ограниченностью и устремленного к Непостижимому. Именно в таком ракурсе в первую очередь и предстает философия с точки зрения антропологии – то есть как «антропогенный», человекосозидающий феномен, возникающий в культуре как специфический ответ на неспецифическую, т. е. всеобщую человеческую потребность в самосозидании.
.....
Рискнем утверждать весьма парадоксальный, на первый взгляд, тезис: философия в своем самом глубоком экзистенциальном основании является ничем иным, как выполнением евангельской заповеди «быть как дети». Чем занят философ, с точки зрения «обывателя», т. е. обычного человека, занятого «делами» и поэтому презирающего праздные рассуждения? Не просто этими самыми «праздными рассуждениями», но и, более того, рассуждениями на такие темы, на которые «взрослым» людям разговаривать не положено, поскольку «это», т. е. то, о чем рассуждает философ, всем и так должно быть ясно с самого начала. По большому счету, с точки зрения обывателя, философ рассуждает над «детскими» вопросами, это некий странный взрослый ребенок. И это впечатление – не только не «поверхностное», но и, осмелимся утверждать, по самой своей сути как раз очень правильное. Что имеется в виду? Во-первых, то, что подлинно философское мышление всегда столь же открыто миру и непосредственно по своему «тонусу», как и мышление детей. А вот взрослые на такое мышление уже и не способны (лишь за исключением экстремальных ситуаций). И, во-вторых, как показывают простые жизненные наблюдения, философствование – это действительно, изначально занятие именно детей!
И ведь, в самом деле, феномен философствующего ребенка – явление настолько нормальное, что взрослые, как правило, вообще не обращают на него внимания, воспринимая как проявление крайне обостренной любознательности, доходящей до таких вопросов, о которых взрослые чаще всего предпочитают никогда не думать. В таких случаях взрослый либо переводит разговор на другую тему, либо вообще обрывает его: «Не приставай со своими дурацкими вопросами!» И ведь словом «дурацкий» очень часто взрослый называет как раз то, что на более культурном языке мы называем «философским». Ну что еще, в самом деле, может ответить какая-нибудь усталая и задерганная мама на неожиданный вопрос прямо «в лоб»: «А зачем мы живем?» или «А что с нами будет, когда нас не будет?» или еще посерьезнее: «А кто такой Бог?». Причем ребенок или подросток спрашивает это так же просто и естественно, как о чем-то бытовом и общеизвестном, точно так же, как «Куда мы завтра пойдем?» – очевидно, ожидая, что и ответ должен быть таким же простым и естественным, полностью доверяя взрослому, который для него должен знать принципиально все. Однако со временем, уже в подростковом возрасте, у большинства людей эти вопросы исчезают – и, естественно, совсем не потому, что на них им кто-то ответил. Это часть общего процесса, который можно назвать замыканием границ самого сознания.
.....
