В повести известного советского писателя Виталия Григорьевича Мелентьева (1916–1984) рассказывается о боевых делах отдельного взвода полковых разведчиков лейтенанта Андрианова в годы Великой Отечественной войны. Вся жизнь разведчиков полна неожиданностей и требует от них постоянной бдительности и настороженности во время проведения опаснейших операций в тылу врага. Автор – военный корреспондент – прекрасно знает своих героев, тепло рисует их взаимоотношения, воссоздавая атмосферу дружной фронтовой семьи.
Оглавление
Виталий Мелентьев. Разведка уходит в сумерки
Глава первая. Фашист в тельняшке
Глава вторая. Чужой запах
Глава третья. Сашкины страдания
Глава четвертая. Брусничная вода
Глава пятая. Три часа поиска
Глава шестая. Беседа под волчий вой
Глава седьмая. Дорога в неизвестность
Глава восьмая. Ночные тени
Глава девятая. Расплата
Глава десятая. Возвращение
Глава одиннадцатая. Выводы обер-лейтенанта
Глава двенадцатая. На новом рубеже
Глава тринадцатая. Соловьиные сутки
Глава четырнадцатая. Подвиг Сашки Сиренко
Вместо эпилога
Отрывок из книги
В комнате было тихо. Старинные часы-ходики с подвешенными на гири ржавыми гайками стояли. Они показывали без четверти два. Но разведчик Николай Прокофьев знал, что скоро уже утро. С той поры как ему скрутили руки, забили в рот пахнущий стерильной чистотой и резиной индивидуальный пакет, прошло не менее трех-четырех часов. Значит, ходики стоят тоже часа три-четыре. Странно, что стрелки остановились примерно в то самое время, когда его брали в плен.
Совпадение или предзнаменование?
.....
И сразу, вопреки здравому смыслу, Николаю до сладкой слабости поверилось, что все то, что с ним произошло, – просто розыгрыш, глупый сон, недоразумение, какая-то сверхответственная проверка перед сверхсекретным заданием. Не поднимая головы, замирая от предчувствия спасения, он слегка подался вперед, а потом уже поднял голову.
Почти одновременно с ним поднял голову и вошедший в избу немецкий офицер. Он встретился взглядом с разведчиком и улыбнулся. Его слегка курносое, округлое, показавшееся совсем русским лицо было добродушно и лукаво. Прокофьев тоже улыбнулся – растроганно и одновременно испуганно, потом вскочил и выпрямился – так старательно, что даже покачнулся! – ему хотелось вытянуть по швам связанные руки.
