Читать книгу Дымный сон - Влад Свон - Страница 1
Оглавление1
Чудесная погодка, порадовался Дин Вокс затуманенной улице.
С раннего утра ему пришло сообщение от лучшего, как тот считал сам, друга – Рика Лиси. Он просил о срочной встрече в их излюбленном кафе у набережной. Дин неохотно согласился. А как быть? В случае отказа Рик найдет на краю света. Ну, может и не на краю, но сообщениями и звонками достанет сто процентов. Парень умел быть занозой в заднице. Дин ухмыльнулся. Повезло с другом.
Помимо упорства, юный Лиси обладал чертами, цепляющими Вокса на крючок: умение заинтересовать и держать интригу. Что бы ни ляпнул юноша, любой мигом глотал наживку. Рику оставалось подсекать. Подобное он провернул с утра, прислав коротенькое сообщение: «Приходи на набережную сам знаешь куда. Есть разговор, касаемо твоего застоя». Для обывателя, текст смс не покажется волнующим, но для Дина, пребывающего в затяжном творческом кризисе полгода, – представлял малый интерес. Но не то, чтобы он горел желанием выбраться. С одной стороны, Вокс чувствовал облегчение, скинутый камень с плеч от того, что ему не нужно изматывать себя писательской рутиной, но с другой – немного скучал по клацанью клавиш и душевному удовлетворению от законченной задумки.
– Черт бы тебя побрал, Рикки, – вслух буркнул Дин, подпалил сигарету лазергалкой и затянулся.
Браслет запиликал. Девять утра. Пора вставать, но бывший писатель давно на ногах и топает к месту встречи в тишине: ни машины, ни люди, не тревожат кладбищенскую атмосферу. Фонари потухли час назад, о чем Дин немного сожалел; ему нравилось бродить по брусчатке под желтоватыми кругами света и слушать глухую мелодию воды, шелестящей о причальные стены.
У Дина скривилось лицо от легкого раздражения при виде очертаний темной толпы. Он быстро потушил сигарету и кинул в ближайшую урну.
Чем ближе к месту скопления, тем громче становились крики женщин, мужчин и детей.
– Что случилось? – спросил себя Дин.
Люди образовали кольцо и галдели неугомонными чайками, и их голоса сливались в единый шум.
Дин остановился чуть поодаль и прислушался, стараясь вычленить отдельные предложения.
«Вызовите скорую! Кто-нибудь, ну помогите же ему! Дурак! Болван! Такой молодой, а помирает! Где лекарь-бот, когда он нужен?! Проклятые сосалки!», и прочее похожего содержания.
– Эй! Пацан! – выпалил вспотевший от стресса толстяк, заприметив Вокса. – Ты разом не врач?
– Нет, к счастью.
– Счастью? Придурок! Человек умирает!
– А в чем моя вина?
– Да ни в…, – он потер глаза пальцами, стараясь сдержать слезы.
«Странно, люди гибнут каждый день, а мужик расстраивается из-за незнакомца», – удивился Дин, и продрался сквозь затихающих зевак. Событие близилось к завершению.
В центре, схватившись за горло, лежал и не шевелился виновник столпотворения. Из его рта пузырилась пена, зрачки закатились вверх, а на белках полопались сосуды, лицо побагровело и посинели губы.
– Ему ничем не помочь, – безразлично сказал Дин Вокс, и люди отшагнули от него, как от разогнавшегося перед лужей авто. – Не тратьте время, вызовите медботов и идите дальше.
– Спасти можно каждого! – хором всхлипнули две молоденькие студентки.
– Но не этому бедолаге. Да и бедолагой его называть с натяжкой.
– В тебе нет ни грамма жалости! Чудовище! Сволочь!
– Есть, как и серое вещество в голове. Посмотрите лучше на предмет, валяющийся у локтя парнишки.
Зеваки увидели маленькую, зеленую коробочку с радужным узором и надписью в центре – «Пыф-паф. Клубничный».
Как ужаленные током, они заткнулись и разбрелись кто куда.
– Я о том же. Но мне тебя и вправду жаль, – посочувствовал Дин, наклонившись к жертве «Пыф-пафа». – На пачке не зря указывают «Не более трех затяжек в день». Страшно представить, сколько сделал ты. От передоза «Пышки» не спастись – факт. Неужели никто не предупредил?
На плечо Дина опустилась тяжелая, ледяная рука.
– Уйдите. Далее займемся мы. Спасибо, что присмотрели, – поблагодарил белый андройд с черным крестом на груди.
– Хорошо.
– СТОП! – внезапно остановил робот. – Подойдите, необходима проверка.
– С чего бы?
– Реакция слишком спокойна для предполагаемо здорового человека.
– Я немножко покурил старых добрых сигарет, понимаете? Они успокаивают. Да и задыхающийся торчок для меня не в новинку. Я из Артаута.
– Свободны.
– Спасибо, – сказал Вокс, и прошептал под нос: «Сперва тексты пишут, а потом людей в морг возят», и сплюнул мокроту.
До кафе оставалось несколько сот метров, судя по моргавшей синеватой неоновой вывеске, но писатель шел и периодически оглядывался на робота, грузившего мертвеца в подоспевшую карету скорой помощи на антигравитационной подушке.
«Парочка затяжек безусловно помогли не расклеиться, но…»
Дин замер у входа, держась за ручку двери.
«… Если Рикки удастся вернуть меня на путь творчества, надеюсь я не присоединюсь к бедолаге».
В кафе пусто, что нисколько не удивило посетителя. Слишком рано, только дурак припрется к девяти, но к счастью официантки, дураков было целых два.
Рик Лиси занял столик в самой дальней части помещения и попивал жутко приторный, синтовандовый Кей-Раф, – жуткая дрянь по мнению Вокса, но Рикки она очень нравилась, а прыщи на лице отображали насколько.
Дин сел напротив друга, но тот не обратил на него никакого внимания.
– Вам, как всегда? Сидовуху на соевых яблоках? – спросила рыженькая девушка.
– Нет. Принесите, пожалуйста, обычного пива девятой крепости.
– А не треснет? – оживился Рик.
– Результат оправдывает средства.
– Мог бы просто поздороваться. Зачем глушить помои, чтобы я отлип от телефона?
– Мне не повредит. Зрелище на улице…
Лиси вскочил и уперся ладонями в стол:
– Да ладно? Ты видел?!
– Тут недалеко. Я шел мимо, и…
– Везунчик.
– Не то слово.
– Ладно, я бы и десятку заказал после жмурика. Не каждый день случается.
– Я промолчу про свой район.
– Прости, – виновато извинился Рик.
– Проехали. Лучше объясни, зачем поднял такую рань.
– Секунду.
Рик отхлебнул Кей-Раф, уставившись в экран, и внезапно раскашлялся, чуть не заплескав брызгами соседа.
– Ты чего? Сиропа не долили? – усмехнулся Дин Вокс.
Друг постучал себя в грудь, прочистил горло резким выдохом и подал телефон. На экране светилась новостная статья.
– Читай, – полузадыхаясь, выдавил Лиси.
«10:00. Артаут. В одной из квартир улицы Морганная 3, дом 47, был найден труп молодой девушки».
– Рикки, чем ты хочешь меня удивить?
– Знаешь кто это?!
– Нет, а должен?
– Это же Чикита Бездартингтон.
– А, фикрайтерка-фэнтезиня.
– Не просто фикрайтерка, а очень популярная!
– Ты поэтому чуть от Кей-дерьма коней не двинул?
– Ну, я любил ее рассказы, а тут…, – взгрустнул Рик.
Дин продолжил читать: «Причиной смерти, как сообщают следователи, могла послужить депрессия», – и не смог сдержать кислую улыбку.
– Весело?
– Классика Артаута. Писака решает свести счеты с жизнью выпрыгнув из окна.
– Но она не…
– Я образно.
– Дин, ты же сам писатель и…
– Бывший, – перебил Вокс.
– Ну-ну, а я – не байкер.
– Так не байкер, верно. Или пересесть с мотоцикла на велосипед с мотором, делает тебя одним из банды «Беспечных Ангелов»?
– Ой, ну не суть, – Рик поднес кружку к губам, вдохнул пар и посмотрел на собеседника исподлобья. – Мне это на руку.
– Что?
– Смерть, – его тон помрачнел. – Пей пиво, кстати.
– А?
Дин и не заметил, как официантка выполнила заказ.
– Пей-пей, поможет лучше слушать, – подталкивал Лиси.
Вокс повиновался и глотнул. Мерзкая горечь ополоснула рот, и жидким камнем потекла по горлу. Парень сморщился, будто съел собачий помет, но в голове мигом полегчало, посторонние мысли и звук внутреннего голоса затихли.
– Вау. С почином. Моя первая девятка.
– Готов?
– Ну?
Дин проморгался и не понял, что происходит. Либо пиво чересчур и быстро ударило по мозгам, либо… Но черты Рикки, как и сама обстановка в баре, размылись, окутались туманом, будто просочившимся с улицы. Он ощутил дискомфорт, усилившийся из-за мерзкого треска и мигания лампы над столом.
– Мне не хорошо.
– Это нормально, – успокоил Рик. – Ты же впервые пьешь настолько крепкий алкоголь? Сидовуха в сравнении соком кажется, да?
– И не говори, – Дин прикрыл рот ладонью, опасаясь, что пиво выйдет обратно.
– Ну ладно, ты главное внимание не теряй. Я позвал тебя, чтобы обсудить творческий кризис, точнее, выход из него.
– Зачем?
– Дин, у тебя талант, попусту простаивающий и из-за чего? Расставания с девчонкой?
– Знал бы…
– Знаю, потому и тычу без всякого зазрения совести. Проблема в том, что ты из авторов, не нашедших причину, то есть писать-то писал, но зачем – не понял. Но со стороны виднее, дружище, и сейчас я поясню, – Рик наклонился вперед и прошептал: – Недостаток внимания и похвалы.
– Чушь! – выпалил Дин. – Я не страдаю подобной хренью!
– Серьезно? А как еще объяснить связь между твоим застоем и уходом барышни? Она ведь была чтецом, если не ошибаюсь? Проверяла и давала советы, касаемо текста, выступала своеобразным, но непрофессиональным редактором, критиком, и группой поддержки в одном лице?
– И?
– Очевидно, что с ее уходом, своеобразная «команда» растворилась в небытие, но в идеале не должна была.
– Что ты несешь?
– Правду, мсье Вокс. Сам посуди. Что отличает профессионала от новичка? Опытный писатель не надеется на одобрение, потому что знает, чего хочет. Он работает «на» и «для» себя, выступает критиком, редактором и далее по списку. А начпис, наоборот, не найдя причины для творчества, шатается, как в лесу, и единственным лучиком света, то есть поводом, становится похвала. Не зря существует куча групп, где детишки ищут себе помощников, соавторов, чтобы воплотить в жизнь идею. Как думаешь, чем они по-большей части заняты?
– Поддержкой, – буркнул с полуотрыжкой Дин.
– Вот-вот. Сидят и занимаются лизоблюдством, делятся наработками, обсуждают, подталкивают, но писать? Ну, может чего и напишут, если Венера и Меркурий транзитнутся единовременно, а Марс им не помешает, – Рикки хихикнул. – О разочаровании, с которым сталкивается молодняк, осознав, что писарюжек в радиусе ста метров – тысячи тысяч, – умолчу. И прочее. Могу перечислять до бесконечности.
– А я причем?
– Как?! Ты не понял?! Дин, ты метишь в высшую лигу, но застрял вместе с детьми!
– Не пори ерунды. Мне не нужно…
– Ага, потому ты пишешь мне сообщения десятками.
– Я делюсь мыслями.
– А мог бы переносить на бумагу. Но ты ждешь, что я одобрю и похвалю, как Дей…
– Заткнись! – перебил криком Дин. – Не говори о ней, не сейчас и не здесь.
– Хорошо. Остынь, – Рик откинулся на мягкую спинку дивана и выжидающе посмотрел на друга. Через минуту, он добавил: – Нужно двигаться дальше, и у меня есть отличная мотивация.
– Неужто та самая смерть?
– Угу.
– Бред.
За угловым столиком, где сидели товарищи, наступила тяжелая тишина. Часы на стене глухо тикали, и у Дина заболели виски. Он надавил и помассировал их. Туман потихоньку рассеялся одновременно с демонической аурой Рикки. Теперь, предположил Вокс, слова друга зазвучат адекватней. Каким образом смерть должна заставить снова писать? Забыть прошлое и вернуться в процесс, приносящий раздражение без эмоциональной подпитки от человека со стороны? Никто не одобрит, не посоветует, не похвалит и… Черт возьми! Рик прав, и я на самом деле писал ради внимания любимой. Сволочь, знает, на что давить. Дин ощутил жжение в животе, резко сменившееся на приятное тепло; очевидно, «эффект» от пива, но Вокс принял ощущение за особый знак. Не зря ему стало комфортно при принятии проблемы. Пора идти вперед… Но как?
– Что ты предлагаешь? – сдался Дин Вокс.
Рик Лиси радостно хлопнул в ладоши.
– Писатели суицидятся, дружище, что нам на руку.
– Почему…?
– Конкуренция снижается, ну!
– Это должно подстегнуть меня к творчеству?
– А что, нет?!
– Чепуха!
– Подумай! Пока ты будешь писать роман или рассказ, решишь издаться, но засомневаешься из-за конкуренции на рынке, и тут БАХ, – он ударил о стол, и из чашек расплескались напитки, – очередь проредела, и тебя ждут с распростертыми объятиями!
– Рик Лиси, – Дин потер веки в лёгком раздражении, – послушал бы ты себя со стороны.
– С утра репетировал речь, потому в курсе, как она звучит, приятель.
– Ты пил девятку?
– Нет, кроме Кей-Рафа ничего не употребляю.
– И до сих пор не понимаешь, почему твое лицо напоминает грядку с клубникой.
– Ай, отвали! В любом случае, вариант рабочий, как по мне, но я не закончил, – он нахмурился, вытер вылившийся кофе, и сделал затяжной глоток. – Шутки шутками, но новости реально напрягают. Творческие люди слишком часто сводят счеты с жизнью, не находишь?
– Не впервой. Суицид у них, как воздухом дышать.
– Да, но поговаривают, что здесь имеет место мистика.
– В плане?
– Слышал про Скрипача?
Свет в кафе несколько раз замерцал, и бармен крикнул официантке: «Ты опять своими электронными сосалками грузишь сеть?!»
– Я не ценитель классической музыки.
– А речь не о музыке, – Рик широко улыбнулся. – Поговаривают, что в кризисный период к авторам приходит сущность и…
– Ой, иди ты! – перебил Дин, и подозвал девушку поблизости: – Можно нам счет?
– Да погоди! Дослушай сперва.
– Я не верю в мистическую чушь.
– Просто байка, но хорошо ложащаяся на новости. Я ни к чему не подвожу.
– Ладно, продолжай.
– Так вот, – парень уперся локтями в колени и скрестил пальцы, – когда писатель доходит до «ручки», его навещает Скрипач. Существо дарит безумную порцию вдохновения, и текст несется ручьем по бумаге.
– Такой же водянистый?
– Тихо! Нет, весьма хороший, иначе смысл от сделки.
– Допустим, но бесплатно Скрипач ничего не «отсыпает»? И какова цена? – напрягся Дин. – Не отвечай, дай угадаю. Жизнь?
Друг молча кивнул, и залпом допил раф:
– Все же многовато сиропа.
Несмотря на заверения Дина об отношении к паранормальщине, история со Скрипачом не на шутку взбудоражила ему нутро, но он сохранил хладнокровие и спросил:
– Какова вероятность, что Скрипач – побочка от злоупотребления «Пыф-пафом»? Обычный глюк, не более.
– Наверняка никто не знает. «Пышка» не задерживается в мертвом организме.
– И то верно.
– Главное, сам ей не пользуйся, ладно? А если и будешь, то следуй инструкции, – с волнением в голосе, попросил Рик.
Дин промолчал. Он и не собирался, особенно после лицезрения трупа на набережной, но и не отбрасывал возможность пыхнуть разок-другой для вдохновения. Его не покидала мысль, что Скрипач и «Пышка» – вещи взаимосвязанные, одно проистекает из другого, или наоборот. Любопытно.
«Попробовать ради эксперимента? – прикинул Дин. – Нет! Не пори горячку, ты не идиот… Но, припоминая поведение в отношениях – вполне идиот».
Из потока размышлений, его выдернула подошедшая официантка с аппаратом оплаты в ладони.
Рик рассчитался за кофе. Настала очередь Дина, но девушка отдернула руку и смущенно проговорила:
– Простите, я немного подслушала разговор. Вы не поймите неправильно, большая часть осталась для меня секретом, но…, – она сжала фартук, словно собираясь с силами, – вы правда писатель?
– Нет, – коротко ответил Вокс.
– Но ваш сосед…
– Рик много болтает и не по делу.
– Вот как, простите.
На ее лице читалось неприкрытое разочарование, и Дин почувствовал легкую неловкость, мельком поймав взгляд светло-зеленых глаз из-под рыжей челки. Он не хотел расстраивать симпатичную официантку, но ничего не поделать. Называться писателем – слишком громко и не совсем честно.
– Любят они писарюжек, – ухмыльнулся Рик, когда ушла девчонка.
– Зря. От творческих личностей много проблем. Поверь мне. Больные люди, отбитые наглухо.
– Ты адекватный.
– Поживи со мной неделю.
– Ох, снова о «ней».
Дин поднялся, намереваясь уходить, но застыл с опущенной головой.
– В общем, я попробую, – неуверенно проговорил он.
– Ого! У меня получилось?!
– Почти, но не тешься, я только попробую. Без обещаний.
– Прогресс-прогресс, – Рик похлопал Вокса по плечу.
– Однако, если я выдам что-то стоящее, ты бросишь пить свою Кей-дрянь.
– Эээ, с чего бы?!
– Иначе концовка кофепития, Рикки, сложится для тебя очень печальной.
– Мыслишь, как писатель, но немного жестковато, не находишь?
– Я же говорю, отбитые наглухо, – улыбнулся Дин.
2
Никто и не вспомнит, когда было решено выделить участок земли под целый район для творческих личностей. В глубинах памяти остался эпизод новостей, где президент произносит речь о возросшем уровне культуры, поддержке начинающих творцов и том, какое будущее они принесут. Естественно, ожидалась материальная поддержка и продвижение по фронтам художественного, литературного, или любого другого мира, связанного с созданием чего-то нового из головы.
Инициатива казалась интересной, но не без греха и подводных камней.
За «новорожденные» произведения, выдавалась определенная сумма средств на покупку недвижимости, или ее доли, в свежеотстроенном районе Артаут. Как оказалось, большая часть населения состояла из творческих людей: кто-то писал вшивые фанфики по любимым вселенным, некоторые только-только окончили художественную школу и зарабатывали копейки в социальных сетях, рисуя мультяшных женщин с большими грудями на потеху сексуально неудовлетворенным пользователям. К слову, писатели порно-романов и артеры-18+ удачно заключали союз: один печатает дешевую эротику, второй сопровождает ее обложкой и сочным, но дешевым рисунком. Овцы довольны, а акулы в плюсе.
Несмотря на изначально введенные на «вход» рамки: объем произведения, популярность, фанатская база и далее, – было решено их снять, и пускать каждого на толику разбирающегося в сакральной сфере создания выдуманных вселенных.
Артаут превратился в помойку, на девяносто процентов состоящую из бездарностей: жалких писарюжек, строчащих пустые, безыдейные тексты; художников, использующих ИИ для уродливых дизайнов, и не менее уродливых мемов; попрошаек, требующих внимания на их ничтожные пуки в воздух: «Посмотрите, я написал шедевр! Оцените! Ну где же вы! Как вы не понимаете! Идиоты!»; и, конечно же, никуда не деться от банальных нытиков, недовольных абсолютно всем: плохими людьми, ужасным государством, рамками, цензурой и бла-бла-бла.
Дин не понимал, как обывателей не тошнило от самих себя.
Но в глубине души он осознавал, что жалость и ненависть к собственной персоне у них зашкаливает настолько, что район стал локальной шуткой, всплывающей в диалогах с обычными прохожими:
«О, ты из Артаута? А почему еще живой?»
Процент самоубийств превышал всякие нормы, что мало кого волновало. Есть заботы поважнее, чем вникать в психозы мастеров пера и похожих. Общество понимало, творческий человек – существо специфичное и ранимое. «Художнику палец в рот не клади – найдет повод обидеться», – говорили они, и цитата замелькала в темных уголках квартала, как мрачное напоминание.
Дин остановился у ворот и посмотрел на голографическую доску с мигающим внизу именем – Чикита Бездартингтон.
– Пока что единственная, – вслух сказал он, – но еще не вечер.
Пройдя чуть дальше, его остановил местный попрошайка – блондин с выбритыми висками, петушиной шевелюрой и круглыми очками – Кондомио Пузио.
– Чего?
– Я это… Ну…, – Кондомио припадочно зажестикулировал. – Я кинул тебе ссылку в личных сообщениях. Открывал?
– Очередное видео?
Пузио кивнул.
– Хорошее. Зуб даю!
– Мне неинтересно.
– Сложно посмотреть каких-то двадцать минут?! – взвизгнул популярный блогер-побирушка.
– Ну по фактам, – устало вздохнул Дин, – ты снимаешь обзоры на книги писателей, живущих с тобой по соседству. Зачем?
– Чтобы читатели знали, какие книги…
– Нет, погоди. Еще разок. Ты снимаешь обзоры на романы, авторы которых живут, образно, в двух-трех шагах от тебя. Зачем?
– Я же говорю…
Но Вокс снова перебил.
– Пузио, как часто ты смотришь на список погибших у ворот?
– Редко.
– А нужно почаще. Велика вероятность, что «разоблачения» – одна из причин сведения счетов.
– Идиотизм! Брось!
– Тебе очень везет, что у писателей не хватает воли подать в суд. А я уверен, допустим, где-то в параллельной вселенной, ты сидишь на скамье подсудимых, а женщина в черной мантии зачитывает приговор.
– О, Дин! Вернулся к перу?
– А?
– Ну, альтернативные реальности – твоя тема.
– Это пример, а не сюжет новинки. Не суть, Пузио. К чему я веду…
– Успокойся, – прихрюкнул попрошайка, – я поменял формат, и не поливаю никого помоями. Давно ясно, что критику здесь не тянут. Не надо вешать на меня смерти бедолаг, хорошо, Вокс? Новый ролик вообще-то про тебя, и я хотел услышать отзыв от главного героя перед публикацией.
– Мне неинтересно, – повторил Дин. – Выкладывай, как есть.
– Я хвалю твои работы.
Но Дин пошел дальше к дому, не обращая внимания на комментарии Кондомио Пузио, эхом доносившиеся издали.
«Какая разница, хорошо или плохо он отзывается, – думал парень. – Те рассказы – минувшее и позабытое. Пусть остаются на дне».
Вокс миновал консьержку, застывшую перед экраном любимого телесериала про китайских женственных мальчиков, поднялся на четвертый этаж, открыл дверь квартиры и застал на пороге трущегося о косяк, и довольно мурчащего, смолянисто-черного кота.
– Привет, Блэкки. Заждался? – поприветствовал животинку хозяин легким поглаживанием по макушке.
Он нащупал под шерстью твердую пластину – неприятное напоминание. Кот – ненастоящий, робо-клон реального Блэкки, которого забрала бывшая обитательница квартиры. И пусть питомец вылитая копия оригинала внешне, по характеру и поведению, – факт фальшивости не отменяется.
Неожиданно, Дина пошатнуло от поплывших стен. Недавно включенные лампы затрещали и заморгали, у дивана послышался знакомый, ласковый голос: «Что ты хочешь покушать на ужин?»
«Похмелье от пива? Пора бросать пить», – заключил парень, снял обувь, повесил кожаную куртку на вешалку, и бухнулся на диван в гостиной.
– Две комнаты, заставленные мебелью, а как пусто, – обратился он к потолку. – И слишком тихо.
На долю секунды, у холодильника мелькнул образ светловолосой девушки, и пропал быстрее, чем появился.
– Я был рядом, – отреагировал Дин, потер щеку, как от оставленного влажного поцелуя, и горько вздохнул.
Почувствовав угрюмость хозяина, кот с легкостью пушинки запрыгнул ему на грудь и скрутился клубком.
– Подделка или нет, но что бы я без тебя делал? Свихнулся в четырех стенах, или хуже – включил электроплиту и задохнулся от дыма, пригоревшего к ней лука.
Блэкки, по приказу сенсоров, а не чувств, замурчал от медленного и нежного почесывания за ухом.
Дин повернул голову влево и поморщился от вида письменного стола с одиноко лежащим ноутбуком. Скоро ему предстоит взаимодействовать с техникой из-за глупого договора с Рикки.
– Сколько лет я не использовал компьютер по назначению? Лучше бы выкинул, но…
Робокот зевнул, и Вокс автоматически повторил за ним. Пиво действует слишком усыпляюще. Писанина подождет, сдался парень, и крепко заснул.
В дверь постучали, но никто не шелохнулся.
Затем послышался стук ногой потяжелее, и Дин резко проснулся, скинув дремавшего в режиме ожидания Блэкки. Кот недовольно, насколько позволяли системные настройки, шикнул на хозяина и шмыгнул под диван, как от надвигающейся беды.
В тамбуре никого, но на пороге лежала коробка с приклеенной запиской. Дин узнал почерк. Он поставил посылку на пустой письменный стол и на мгновение завис с ощущением, что чего-то не хватает. Но шальная мысль отступила, когда внимание переключилось на письмо. Старательным курсивом хвастливой первоклашки, выведено «С Днем Рождения! Целую, Дейзи».
– А какое число…, – Вокс сверился с цифрами на браслете и удивился, что сегодня действительно та самая дата. – И как я умудрился забыть? Видимо, разрыв совсем пошатнул мне память.
Он разорвал матовую, упаковочную бумагу и увидел символ компании производителя электроники – очень желаемой, но безумно дорогой.
– Да ладно?!
– Я не то, чтобы купила самую мощную версию, но…, – донеслось позади.
Дин не обернулся, игровой ноутбук приковал к себе, как стальными цепями.
– Шутишь? Какая разница?! Любая версия замечательна! – восторженно ответил он.
– А, ну ладно, – голос помрачнел, несмотря на теплые слова.
Тон смутил его.
– Что-то случилось? – посмотрев через плечо, поинтересовался Дин, но собеседник пропал.
Легкий холодок пробежал по спине. Писатель дернулся и ударился о стол пятой точкой.
– Блэкки? Блэкки! Просканируй квартиру, немедленно!
Кот не послушался и продолжил сидеть в «убежище».
– В ремонт сдам!
Животное нехотя выползло и подбежало к хозяину, потянулось вверх лапками, намекая, что хочет объятий.
– По-хорошему не понимаешь, гадёныш? – почесав макушку Блэкки, ласково проговорил хозяин, и рука замерла над шерстью. Он не нащупал пластины. Не робокот, не копия. Настоящий. – Ты… Какого…?
В секунду, в углу кто-то жалобно всхлипнул, тихонько зацарапал. Светловолосая незнакомка сидела на корточках и скребла обои указательным пальцем. Ее белое платье жутко контрастировало с обесточенным, темным закутком. Казалось, что девушка – персонаж, заманивающий игрока на получение бесполезного задания без наград и почестей. И Блэкки оказался первым, решившимся на получение квеста. Он шмыгнул к ней и принялся с наслаждением тереться о изношенные туфли, будто их намазали кошачьей мятой.
Дин не поверил. Повтор? Он видел похожую сцену четыре года назад, но Дейзи не сидела на полу и не плакала. Кот любил ее обувь, что порой веселило владельцев и служило поводом для съемки забавных роликов. Вокс давным-давно удалил смешные видео из телефона, но из головы – попросту невозможно. И сейчас складывалось ощущение, как некая, невидимая сущность, проецирует вывернутые наизнанку воспоминания прямо в угол квартиры.
Парень подошел к Дейзи и дотронулся плеча. Она не отреагировала, продолжила всхлипывать: «Я ничтожество. Бездарность. Жизнь не удалась. Лучше умерла».
От последней фразы, грудь Дина неприятно сдавило, и он упал на колени перед плачущей. Ему хотелось увидеть лицо и сказать, что она ошибается, не стоит озвучивать страшные вещи, все будет хорошо, но стертые в кровь пальцы, не царапающие, но поглаживающие обои пятью кусками порванного мяса, перехватили ему горло. Он отполз, в ужасе наблюдая за беззаботным Блэкки, продолжавшим ласкать лодыжки хозяйки черной мордой.
Дейзи медленно развернулась к Дину. Безглазый лик жалостливо сверлил пустотой. Вместе со слезами на пол капали частички кожи, оголяя мышцы, а затем и бежевые кости. Девушка схватилась за волосы и с пронзительным визгом вырвала клочок, второй, и швырнула их в испуганного любимого. Локоны не долетели до цели, замерли в воздухе, как по велению властителя времени и пространства. Окружение погрузилось в анабиоз.
Дейзи открыла костлявую челюсть и оттуда потянулся серый, едкий дым, проникший в Дина через ноздри удушающей кислотой. Легкие обожгло, а желудок наполнила неприятная сытость. Больно, и одновременно хорошо. Вокс успел предположить, что похожее ощущение испытываешь, затягиваясь дозой «Пыф-пафа».
«Вдохновение! Через мучение к озарению!»
Мысль прозвучала вслух, и Дейзи захохотала. Окутанная вспыхнувшими языками пламени, она процитировала неизвестного автора:
– Не то! Совсем, совсем не то. Кричи, страдай и плач! Гори в огне. Он твой палач!
– За что ты так со мной?
Девушка проигнорировала, и ее череп взорвался с ослепительной вспышкой, наконец выдернувшей Дина из сна.
Он открыл глаза, перевел дыхание, и облизал подсохшие губы.
На груди посапывал кот, и хозяин дотронулся пушистого затылка Блэкки подрагивающей ладонью. Пластина. Робот. Выдох.
– Девятка мне противопоказанна. Приснится же, а?
Питомец мурлыкнул, не прерывая отдых.
Парень аккуратно убрал Блэкки, сел на край дивана и вытер скупую слезу.
– Чертовщина, но бессмысленная ли? – призадумался Дин, взъерошив русые волосы. – Неважно, но благодаря ей, мне понятно одно – начинать писать лучше с микродозой вдохновения. Слишком уж оно сладко ощущалось в кошмаре.
3
«Пышка» продавалась в доме напротив у знакомого Дина.
Сержио Фламски давно торговал этим чудом творческой мысли и, благодаря ему, раскрутил и развил свой маленький бизнес, совсем несвязанный с пыхтелкой. Чем он занимался помимо продажи – никто не знал, но деньги у него водились крупные. Поговаривали, что Сержио работает в паре с Кондомио Пузио и пишет тому сценарии для разгромных видео, но, опять же, слух бездоказательный, да и налички обзоры приносят мало.
Дину казалось странным, что кто-то в здравом уме и в современных реалиях вообще рассчитывает получать доход от хобби, ставшего работой. Подобная мысль колола в затылок при виде новосельцев. Дураки, думал он, места на вершине распределены. Лезть в писательство или в другое похожее занятие для наживы и богатства – самоубийство. Дин ухмыльнулся. Иронично. На заводах по производству пыхтелок и то платят больше, но кому хочется торчать у станка 12 часов? Вокс не хотел, да и остальные в Артауте тоже, иначе бы район просто опустел.
«Артаут – город бездельников, доходяг и бездарей, – заключил парень, устало вдохнув холодный, вечерний воздух».
Но для таких и существовал «Пыф-паф».
Неизвестно, как и каким образом, но объявился умник с гениальной идеей совместить грибы, растущие под окном и пчелиную попку, высушить и затянуться вечерком. Он испытал безумный прилив творческих сил, записал рецепт, немного побарыжил для знакомых и друзей, пока на него не обратила внимания фирма «ЭссТетИк» и не выкупила формулу. Получил ли создатель славу после этого? Нет, но утверждают, что его имя как раз и красуется на пластике товара – «Пыфпаф».
Суть пыхтелки сводилась к простейшей функции – подарить пользователю вдохновение, но из-за специфического состава, рекомендовалось делать три затяжки в сутки, не больше. Для тех, кто хотел попытать удачу и пыхнуть сверх нормы, черным по белому предупреждалось – «Превышение рекомендуемой дозировки влечет за собой побочные эффекты в виде тошноты, потери ориентации, расслоения сознания, удушье и смерть». Собственно, таким образом компания скинула с себя ответственность. Ну умрет человек и умрет, его же предупредили. И как бонус – от передоза не спастись. Если ты отравился – считай нежилец, не поможет самая продвинутая технология. Но жителей Артаута не останавливали предупреждения, потому самой частой причиной гибели было именно злоупотребление «Пыф-пафом». После чего, «подуть на публике» попало под запрет. Дома – укуривайся до комы, на улице – нельзя. Простые правила для комфортного существования. Дин мрачно хмыкнул, припомнив бедолагу на набережной.
– Я буду поумней.
Он зашел в старенькую одноэтажную общагу, нашел синюю дверь с буквой Z, и постучал. Облупленная краска хлопьями посыпалась на ободранный линолеум. Послышались медленные и шаркающие шаги, жильцу явно тяжело передвигаться. Дверь аккуратно приоткрылась и в проеме появилось худощавое лицо, обросшее густой, русой бородой.
– Чего тебе? – спросил Сержио.
– Сам знаешь.
– Нет, не знаю. Говори конкретней, я занят.
– Господи, да чем ты можешь быть занят, Фламски?!
Дин раздраженно толкнул дверь и вошел внутрь.
Комната напоминала большую кладовку или магазин старьёвщика. Куча разбросанных вещей и книг, шкаф, набитый старушечьим барахлом по типу «жалко выкидывать, пригодиться, и оно же красивое», старый, включенный телевизор шипел белым шумом, а где-то в углу слышалось журчание мочи от справляющего нужду кота, пса или крысы (Дин не был уверен, какое зверье Сержио держит).
– Не кладовка, а настоящая помойка, – сказал гость.
– На свою посмотри!
– У меня гораздо чище, да и Блэкки ходит в туалет, а не на обои.
– Ай, отвали. Ты за сосалкой что ли приперся?
– Да. Есть?
– Ну естественно, Дин. Я же не могу оставить нуждающихся без подзарядки. Но не думал, что и ты увлекаешься, – он прошлепал по липкому полу на кухню.
– Единичный случай.
– Да-да, первый раз – не писатель, я в курсе.
Что-то упало и разбилось, Сержио выругался.
– Тебе с каким вкусом? – донеслось из соседнего помещения.
– Любым, мне без разницы.
– Но она есть, Вокс, и большая.
Фламски вышел из кухни, держа в руках несколько цветных флаконов, скинул ногой с журнального столика барахло, разложил пыхтелки в ряд и принялся объяснять, тыкая в каждую пальцем:
– Тыквенная – мой личный топ. Помогает писать ужастики.
– Судя по твоей комнате, я понимаю почему.
– Остряк, ну да ладно. А вот цитрусовая не очень. Пользователи говорят, что произведения выходят довольно унылые, понимаешь, да? Примерно, как кислая рожа некоторых.
– Начисли себе бал, Сержио, и продолжай.
– Мы не в игры играем, Дин! Все серьезно!
– Ну?
– Далее, – Фламски прокашлялся, – клубничный, если надумал писать порнушку. Моя соседка обожает ягодную дуделку. Хотя, я не читал ее фанфики, так как пишет она чисто для себя, чтобы… Ну ты понимаешь, мальчик с мальчиком, и все в похожем духе. Сама соседка по девочкам, если что, и…
– Меня не волнует.
– Скучный ты, Вокс.
– Я заберу с мятой, – сказал Дин, подняв темно-зеленое устройство. – Сколько затяжек?
– Пятьдесят, но ты уверен? Мятная – самая хреновая. Ее никто не берет. Сперва приятно и освежает, но послевкусие словно в рот нагадила чайка.
– Почему чайка? – рассмеялся Дин.
– Просто фигура речи, не суть. Факт, что ничего нормального с мятным «Пыф-пафом» не создается. Подумай лучше. На крайний случай советую цитрус, если хочется чего-то драматичного написать.
– Не, горький – самое оно.
– Ну, как знаешь, дело твое. Я предупреждал. Потом не бегай жаловаться на сайт, что купил дерьмо.
– Не переживай, – Дин хлопнул Сержио по плечу. – Чувствую, синхронизируюсь с ней на сто процентов.
– Еще не оклемался? – внезапно и обеспокоенно поинтересовался продавец.
Дин Вокс кивнул, и достал кошелек, но сразу убрал его.
– Бумажник таскаешь. Смешной. Давай переводом на браслет, сумму я ввел.
Покупатель коснулся планшета Сержио запястьем и получил уведомление о списании средств.
– Захаживай, если потребуется добавка. Буду рад.
– Это первый и последний…
– Конечно-конечно, – перебил Фламски, подталкивая посетителя ладонью в спину к двери. – Верю и жду, приятель. И запомни, не больше трех затяжек в сутки. Не хотелось бы, чтобы…
