Читать книгу Лунар. Книга 2 - Влада Ольховская - Страница 1

Рука подчинялась безупречно. Как же иначе, если это ее рука? Генетическая адаптация завершилась, цвет кожи подстроился, мелкая моторика стала идеальной. Возможно, вернулся бы узор из родинок и веснушек, если бы таковые были. Но тут Мира не отличалась от других кочевников: от всего этого их кожа очищалась на этапе мутации.

Если бы Мира не знала правду, она бы не усомнилась, что это ее собственная рука. Да, после ранения, так ведь даже ликвидаторы не могут похвастаться неуязвимостью! Просто восстанавливаются легко, и, если не убили сразу, они способны пережить что угодно. Почему нельзя было просто позволить ей верить в версию с ранением?..

Хотя это было бы слишком милосердно со стороны экипажа. Теперь уже ничего не будет как раньше… Многие ее боятся, некоторые ненавидят – понятно, кто! Мира даже не надеялась, что ее подчиненные останутся в неведении, мстительные Барретты им обязательно передадут.

Официально ее с должности не снимали, да и наказание ей никакое не полагалось. Дело было даже не в том, что она не контролировала действия ликвидатора, если бы она проделала все то же самое в здравом уме, ее бы все равно простили. Она устранила угрозу станции, у нее не было выбора… А еще она напомнила и себе, и окружающим, в какого монстра способна превратиться.

– Коснитесь ногтем мизинца подушечки большого пальца, – велел Петер Луйе.

Все осмотры проводил только он. Другие медики не отказались бы, но страх повлиял бы на результат. А Петер не боялся – то ли в силу возраста и опыта, то ли потому, что был ученым до мозга костей. Мира как объект завораживала его, заставляла забыть об опасности, связанной с ней.

– Когда вернулся полный и абсолютный контроль над рукой? – уточнил Петер, помечая что-то в компьютере.

– Через восемь дней после… пересадки. Одновременно с завершением внешней адаптации.

Мира предпочитала называть это именно так: пересадка. Даже в ее устах звучало не слишком уверенно, но другое слово все равно подобрать сложно.

– Думаю, проблем не будет, – с довольным видом кивнул врач. Ну, хоть кто-то доволен случившимся! – Это совершенно потрясающий механизм адаптации, вы ведь понимаете?

– Я не задумывалась об этом.

Мира всем своим видом показывала, что не хотела бы вдаваться в подробности. Но медика так просто не остановить, его, кажется, и не волновало по-настоящему ее желание участвовать в беседе, он чуть ли не сам с собой говорил.

– Такого нет ни у одного живого организма на Земле! – вещал он. – Есть виды, способные отращивать утраченные конечности, но процесс происходит совершенно иначе. Ликвидатор же использовал систему пересадки и естественным путем провел то, что мы делаем во время предоперационной подготовки.

– Эта штука примотала чужую руку строительной пеной! – не выдержала Мира.

– Зачем вы все так упрощаете? Оставьте эмоции, они до добра не доведут! Вы, как и я, видели запись случившегося. Вместо того, чтобы стенать, оцените, как умно действует эта форма жизни! Она не просто забрала чужую руку. Сначала она подготовила для этого собственное тело, удалила ненужную культю. Существо знало, что по срезу кости новые ткани не приживутся, а вот по суставу – очень даже! Похоже, оно использует ваши знания, но только при острой необходимости.

Он всегда так говорил – «оно», «ликвидатор», «существо», «форма жизни»… Да и не только он. Это не было попыткой поддержать Миру, слишком сентиментально для Петера Луйе. Похоже, и он, и многие другие действительно воспринимали это как нечто отличающееся от Миры, но связанное с ней.

А некоторые знали правду… Гюрза, например, да и Барретты тоже. Монстр – это она, как бы она ни бежала от этого.

Петер от ее печальных философствований был далек, он продолжал:

– Сначала существо обеспечило полное иммунное подавление генетического кода донора. Однако ж рука не была мертва! Тело служило системой жизнеобеспечения даже в момент, когда не могло контролировать пересаженные ткани. Оно обнулило все, что было Умбренией Барретт, создало своего рода универсальный материал, из которого потом…

– Простите, мне обязательно это слышать? – не выдержала Мира.

Петер посмотрел на нее с таким видом, будто она швырнула в компостный преобразователь его диссертацию.

– Неужели вам не любопытно?

– Нет.

– Речь идет об уникальной адаптивной системе! Кочевники на такое не способны – по крайней мере, я не знаю ни одного случая. К сожалению, все сведения о программе ликвидаторов засекретили. Я мог бы их получить, но не стал, не думал, что разница настолько велика… Какая ошибка с моей стороны! И какая ошибка со стороны тех, кто признал ликвидаторов вредоносной биомассой! При всех недостатках, их нужно было изучить, а не так бездумно и поспешно уничтожать!

Он не хотел ее обидеть, это Мира знала наверняка. Не в его стиле. Просто он в порыве научных страданий не особо задумывался о том, что говорит и кому. Но сколько бы Мира ни успокаивала себя, сколько бы ни готовилась, слова все равно резанули по живому – даже после стольких лет.

Не то чтобы она не знала об этом… Знала, конечно. Официально их объявили равными и свободными, по крайней мере, не хуже кочевников. Но судя по тому, о чем разглагольствовал теперь Петер, определение «вредоносная биомасса» было вполне официальным, просто распространяющимся через секретные документы.

Как будто ликвидаторы были какой-то болезнью, которая появилась сама по себе. Как будто они давали согласие на то, чтобы стать именно такими!

Мира вовремя заметила разгорающийся гнев, усмирила его, не позволив поглотить ее. Она уже проходила через мрачную территорию таких мыслей. От них все равно нет толку: ликвидаторы по большей части мертвы, а тех, кто их приговорил, на «Виа Феррате» точно нет.

А даже если бы были, есть ли у нее право мстить? В чем они были неправы? Она лично видела, что́ ликвидатор способен сотворить с человеком. Даже старинные фильмы ужасов про атаку живых мертвецов по сравнению с этим покажутся невинным мультиком!

Правда, ключевое отличие все-таки есть. Зомби в старых фильмах убивали, чтобы жрать, более сложной мотивации Мира у них никогда не видела. Ликвидаторы же впадали в ярость, только если сами оказывались на грани смерти. Ускоренный метаболизм и спасал, и убивал их, и, если рядом не было настоящей еды, они находили альтернативные… источники белка.

Мира не знала, доводилось ли ей творить такое. Могла бы догадаться, но всем поводам для догадок она находила иное объяснение. Ну и опять же: даже если да, если такое было, что делать теперь? Отменить это не получится. Нужно либо запереть саму себя в клетку на веки вечные, либо просто двигаться дальше.

– Я могу идти? – тихо спросила она.

– Да-да, идите! – отмахнулся Петер, уже полностью поглощенный данными, высветившимися на экране компьютера. – Через неделю контрольный тест!

– Да, я… Знаю.

Официально она все еще была в отпуске. Адмирал выделила ей две недели на восстановление, сказала, что хочет подстраховаться. Мира же подозревала: дело вовсе не в ней. Она тут недавно переделала двигатели в условиях, близких к смертельным! Она могла справиться с ролью начальника отдела бытового обслуживания.

Время требовалось не ей, а тем, кто ее окружает – чтобы принять новую правду и привыкнуть. Мира давала им это время, когда ее не призывали в медицинский отдел, она старалась держаться подальше от других людей. Коммуникатор она оставляла включенным на случай, если она вдруг срочно понадобится, но за эти дни никто так и не попытался с ней связаться.

Она тоже не настаивала. Она и теперь направилась не в технический отдел, а на одну из наблюдательных площадок. Вроде как она провела в Секторе Фобос достаточно времени, чтобы наглядеться на него… Но на самом деле в череде обычных задач и опасных миссий у Миры было не так уж много времени, чтобы просто смотреть на звезды.

Это всегда успокаивало ее – даже при том, что звезды Сектора Фобос уже знатно поломали ее настоящее и представление о будущем. Им виднее… Они ее сюда не звали. Мира все равно находила ни на что не похожее умиротворение в наблюдении за тем, как извивается бурями газовый гигант, а перед ним неспешной свитой пролетают луны и астероиды. Просперо отсюда уже не видно… Оно и к лучшему.

Станция не торопилась покидать лунную систему. Мире хотелось улететь как можно дальше, забыть о том, что случилось, но она понимала, что не получится. Расстояние создать – легко. Забыть – уже никогда. Поэтому она с пониманием относилась к решению адмирала задержаться здесь.

Исследование первой луны не было запланированным, они бы даже не приблизились к ней, если бы не чрезвычайные обстоятельства. И все случившееся не отменяло потенциал других спутников газового гиганта… особенно с учетом указания на экспедицию Нерии-Рузанова, которое они обнаружили.

Мира знала, что активные работы идут прямо сейчас. Адмирал приказала задействовать резерв разведывательных дронов, в том числе и тех, которых усовершенствовала сама Мира. Уже начались пилотируемые миссии, Рино, кажется, на станцию толком и не возвращался. Большие корабли так далеко пройти не могли, рисковать не хотелось, и они теперь старались понять, на какой именно луне нужно сосредоточить усилия.

Никто не просил у Миры помощи, да и она не вызывалась геройствовать. Наблюдательная платформа, которую она выбрала, располагалась далеко от используемых для исследования путей, поэтому Мира не видела ни дронов, ни разведывательных кораблей, ни других указаний на человека. Были только она – и космос.

А потом единение с Сектором Фобос пришлось прервать, потому что у Миры появилась компания. Осторожные, тихие шаги… Так мало кто ходит на станции. Механики и солдаты без сомнений грохочут ботинками по металлическому полу, у них нет причин таиться. А такое тихое движение доступно немногим… И даже это можно считать данью вежливости: Мира прекрасно знала, что ей позволили услышать. При желании и кочевники, и Гюрза умели двигаться беззвучно.

Это сейчас мог быть любой из них. Если Гюрза, то ему что-то нужно. Поддержать Миру он в эти дни даже не пытался, его позиция была проста:

– Зачем утешать тебя из-за того, что ты такая, какая есть? Пользуйся преимуществами.

Кочевники же ее сторонились, да оно и к лучшему. Мира все равно не знала, что им сказать.

Когда шаги достигли зала, она не отвернулась от обзорного иллюминатора. Этого и не требовалось: достаточно сфокусировать взгляд не на космосе, а на самом стекле, и становится видно отражение вошедшего. Белое пятно, слишком светлое для человека…

– Здравствуй, – печально улыбнулась Мира. – Пришел меня убить? Постарайся сделать это быстро, пока я не в настроении возражать.

Они уже общались с Сатурио после того, что произошло с его сестрой, но недолго и вынужденно. Он был среди кочевников, которые спасали ее и Гюрзу с ледяной луны. Он тогда не произнес ни одного лишнего слова. Это Бруция и тот, второй, чуть ли не рычали на нее. Сатурио умудрялся даже там сохранять невозмутимое спокойствие лидера.

Мира не позволила себе обмануться этим, она знала, что ему не все равно. Она пересматривала свой бой с Умбренией не меньше сотни раз. И уж конечно она разглядела лицо старшего кочевника в миг, когда погибла его сестра!

Но сейчас Сатурио снова выглядел невозмутимым. Он подошел ближе, к первому ряду кресел перед иллюминатором. Он присел неподалеку от Миры, не вплотную, через одно место от нее, однако и это много. Он не пытался нависать над сидящей девушкой и не выдерживал демонстративную дистанцию.

– У меня скорее обратная цель, – признал он.

– Оживить меня?

– В некотором смысле. Я пришел сказать, что с нашей семьей у тебя проблем не будет.

– Новости тебе лучше не поручать, – вздохнула Мира. – Мне об этом сказали уже чуть ли не после первого шага обратно на станцию.

– Кто?

– Адмирал. А ей, полагаю, твой отец.

– Нужно ли тебе объяснять, что мое слово имеет большее значение?

Она не удержалась, покосилась на него. Сатурио казался отрешенным, он как раз на нее не смотрел, он наблюдал только за звездной россыпью за иллюминатором.

– Почему же? – спросила Мира.

– Я не даю обещаний из вежливости. Чтобы сказать что-то, мне нужно знать наверняка. В этом случае я узнал. Я поговорил со всеми из наших, и я вижу, что никто из них не собирается устраивать на тебя охоту. Даже Антифо.

– Это… приятно слышать. Наверно. Хотя я не думаю, что они будут относиться ко мне так, как раньше.

Тут Сатурио все-таки позволил себе усмехнуться:

– Ошибаешься, они и раньше относились к тебе плохо.

Мира не думала, что у нее получится рассмеяться, и все равно почему-то рассмеялась. Прозвучало нервно… Видимо, в этом и была причина.

Сатурио не собирался упрекать ее за это, он теперь наблюдал только за Мирой, и его взгляд оставался свободным от ненависти и страха.

– Послушай, я хочу спросить тебя кое о чем личном, и ты не обязана отвечать… – начал было он, но потом раздраженно поморщился. – А, нет, не в этот раз.

Мира не стала уточнять, почему он не договорил, она и так поняла. Она ведь знала, что грохот шагов обычного человека можно будет услышать издалека, и не ошиблась. Они с Сатурио уловили нарастающий звук одновременно… Раньше она по привычке попыталась бы это скрыть, спросила бы, что случилось. Теперь ей хотя бы не нужно больше притворяться.

Шаги определенно были не обычные, а поспешные – еще не бег, но последняя скорость перед ним. Это настораживало.

– Опять что-то случилось? – нахмурилась Мира.

– Нет, кто-то рвется тебя увидеть. Чистый энтузиазм.

– Откуда ты знаешь?

– Если бы что-то пошло не так, мне бы сообщили. Старший полицейский, – напомнил Сатурио, указывая на тебя пальцем. – Да и потом, это твой… давний спутник. Ему не положено бежать к тебе при тревоге, он делает это, только если очень надо.

– Ты что, действительно знаешь шаги каждого на станции?

Ответить Сатурио не успел – в зал все-таки вошел Рино де Бернарди. Пилот действительно выглядел обрадованным чем-то, но у него как раз с эмоциями все просто: он их не скрывает. Не потому, что не умеет, просто смысла не видит.

Правда, обнаружив рядом с Мирой Сатурио, он тут же замер, насторожился, инстинктивно потянулся к пистолету, висящему на поясе. От кочевника это не укрылось, но он лишь укоризненно покачал головой:

– Ну каковы шансы, что ты им успеешь воспользоваться?

Рино его проигнорировал, он бросил быстрый взгляд на Миру:

– Он снова угрожает тебе?

– «Снова»? – изумился Сатурио.

– Нет, говорит, что меня не планируют зажарить и съесть. Что-то случилось? – Мира поспешила сменить тему, заметив, что кочевник начинает злиться.

Вспомнив, что обрадовало его недавно, Рино тут же с готовностью поддался этой радости вновь:

– Еще как! Я только с миссии, решил сразу тебе сказать…

– Адмирал в курсе? – осадил его Сатурио.

– Естественно, она меня знает и перехватывает сразу в ангаре! Твой отец тоже в курсе, у него и спрашивай.

– Ничего не имею против того, чтобы услышать все здесь и сейчас.

На миг Рино явно рассматривал возможность если не драки, то хотя бы конфликта. Не потому, что ему интересен сам процесс, а чтобы напомнить кочевникам их место. Потом, видимо, сообразил, что Мира не так далека от кочевников, как ему казалось, или просто очень хотел поделиться своим открытием. В любом случае, он перешел сразу к сути, но общался только с Мирой, так, будто и не было поблизости никакого Сатурио.

– Помнишь тот фрагмент, который изначально указывал на экспедицию?

– Конечно. Как я вообще могла забыть?

– Мы нашли нечто большее! У экспедиции Нерии-Рузанова были в распоряжении немного другие технологии, ты знаешь…

– Начиная с того, что у них не было единой станции, – кивнула Мира.

– Это как раз не важно. Станция далеко в систему не пройдет, большие корабли – тоже. Им понадобились бы разведывательные челноки, как и нам. Но сама связь у них была хуже – эту проблему выявили сразу, у нас маяки для ее решения есть. А у них не было, и в системах, подобных этой, такое важно – тут и у нас есть определенные сложности из-за помех. Поэтому, выпуская на разведывательные миссии челноки, они вынуждены были полагаться чуть ли не на почтовых голубей.

– Дроны с записанными сообщениями? – догадалась Мира.

– Ну да, не худшая тема, не факт, что мы их с дальней полки не достанем!

– И вы нашли одного из таких дронов?

Экспедиция Нерии-Рузанова стартовала не так уж давно по меркам космоса, точно недостаточно, чтобы их технологии были признаны музейными. Однако, когда речь идет об испытаниях, многое устаревает даже слишком быстро, не то что за годы, за месяцы, если оборудование показало себя не с лучшей стороны.

Но к дронам такого рода это не относилось, они действительно были и на складах «Виа Ферраты» – уже не как основной вид связи, как подстраховка, но тем не менее.

Принцип их работы был прост: послание записывалось на центральное ядро, оно дублировало его на нескольких дронов, и они отправлялись к пункту назначения. Долетали не все, но статистическая вероятность на успех была очень высокой.

Похоже, одного из дублирующих дронов и обнаружил теперь Рино.

– Он был на астероиде, – пояснил пилот. – Других я не видел, эти вполне могли долететь куда надо. Но наш не выглядит поврежденным! Понятное дело, прямо сейчас он не работает. Но твои сказали, что можно починить.

Мира тоже бы такое сказала навскидку. А теперь ей особенно не хотелось оставаться среди простых зрителей, она не сомневалась, что сможет ускорить процесс, они точно получат послание от первой экспедиции… Полноценное, пусть даже и предназначенное не им!

Она понимала, почему так обрадовался Рино, и разделяла эту радость. Это все равно что годами брести по безжизненной пустыне – и вдруг увидеть других людей, о встрече с которыми ты даже не мечтал.

Но если она и Рино были на одной волне, то Сатурио расслабляться не собирался. Обычно общее хорошее настроение портил Гюрза, однако сюда он явиться не потрудился, и кочевник зачем-то взял на себя его роль:

– Вместо того, чтобы праздновать раньше времени, лучше подумайте вот о чем: что мы будем делать, если нам не понравится то, что мы услышим?

* * *

Иногда мне кажется, что они творят это с одной целью: обеспечить мне биполярное расстройство. Опустить до своего уровня, так сказать. Но потом я понимаю, что снова их переоцениваю, они до такого вряд ли додумаются. К тому же психическое расстройство у меня и так есть, они это знают и надежду уже утратили. Поэтому вся их дичь – явление искреннее и вряд ли им самим подвластное.

Интересно, они хоть замечают, что происходит? В один день я разыскиваемый всеми заключенный, в другой – помилованный спаситель станции. Вчера меня выкинули исследовать Сектор Фобос без скафандра, сегодня выделили почетное место в совете станции, на котором предстояло обсудить найденное нами письмо в бутылке – представленное, разумеется, побитым дроном.

Впрочем, в этом предложении мне видится еще и некая попытка здешнего руководства сохранить гордость, убедить и меня, и себя, что их отношение ко мне имеет значение. Они ведь знали, что я все равно выясню, о чем они тут болтали. Но они мне вроде как разрешили, следовательно, они имеют право мне разрешать.

Как дети, честное слово.

Я их приглашение принял, потому что слушать из высокого мягкого кресла всяко удобней, чем из технического коридора или через робота-шпиона. При этом я пока предпочитал помалкивать и смотреть по сторонам, в их дискуссию я не рвался. План был прост: провести эту встречу в тишине, если из меня не вытрясут ответы.

Остальные тоже, кажется, начали привыкать к моему присутствию. Раньше еще злобно зыркали или шарахались, как юная девственница от отряда сбежавших смертников. Потом сообразили, что и мне все равно, и смотрится как-то несолидно. На этот раз я ожидал вспышек ненависти только со стороны Отто, но он уже взял себя в руки. Ненавидеть меня не перестал, перестал показывать это. Он и раньше бы не сорвался, если бы не смерть дочери, это его здорово накрыло.

Теперь он на меня не смотрел, да и остальные тоже. Все взгляды были устремлены на Альберта Личека, который взбудораженной колбаской перекатывался перед демонстрационным экраном, подготавливая презентацию.

Я больше чем уверен, что вскрыл дрон не начальник. Не потому, что дурак. Нет, считать Личека дураком – ошибка, хотя он подхалим прежде, чем инженер, этого не отнять. Однако образование у него все равно великолепное, даже какой-то талант по иронии судьбы ему достался.

Просто Личек труслив. Если в задании есть хотя бы толика риска, он его перепоручит, дождется, когда все будет выполнено, и сам поднесет результат начальству. Если же выполнено не будет по причине какого-нибудь легкого взрыва с десятком трупов, он оставит за собой право всплеснуть руками и, пуская соплю сожаления, заявить, что он даже не догадывался…

Приспособленцы живут дольше, чем герои. Личек знает об этом не хуже меня. Если бы выживание было моей целью номер один, я бы, может, тоже стал приспособленцем. Человек постоянно забывает, что на вершине пищевой цепи на самом деле не он, а паразиты и деструкторы. Но это на Земле.

А в Секторе Фобос на вершине пищевой цепи Сектор Фобос, конец истории.

Пока я предавался философским размышлениям, Личек все-таки запустил запись. Не с начала, кстати, потому что в начале должен выводиться свод технических данных. Мы же увидели на экране двоих: мужчину и женщину. Мужчине лет тридцать-тридцать пять, в военной форме старого образца. Женщина – миловидная блондинка, ровесница мужчины или чуть старше, в плотном костюме – такие ученым раньше выдавали для полевых испытаний. Сейчас примерно то же самое и халатик. У последнего скорее символическое назначение.

Мужчина сидел перед камерой, женщина – рядом с ним, и она обнимала его, прильнув щекой к его плечу. Очень сильно не по протоколу, какие бы отношения их ни связывали. Хотя на этот счет тоже особых вопросов нет: на стоп-кадре видно тонкие черные браслеты у обоих, код одинаковый. Муж и жена, брак заключен в пределах Федерации, раз все успели оформить как надо.

Думаю, все, кого пригласили в этот зал, заметили то же, что и я. Но Личек не упустил бы такую возможность продемонстрировать, какой он полезный, он все-таки ударился в объяснения:

– Запись была повреждена неизвестным излучением, хотя этого следовало ожидать в таких обстоятельствах! Нам удалось восстановить ее часть, но вот с исходными данными не сложилось… Это не так важно, мы использовали имеющиеся архивы, чтобы заполнить пробелы. Вот это Артур Лэнг, он служил помощником капитана на «Улиссе», флагмане экспедиции. Рядом с ним – Ирма Лэнг, его жена, старший сотрудник научного отдела экспедиции. Дата и место не сохранились, но по дате тоже можно строить определенные догадки. Артуру было тридцать лет на момент начала экспедиции, его жене – тридцать три. Как видите, чисто по визуальному ряду мы можем предположить, что прошло не более десяти лет.

– А значит, это дальше от настоящего момента, чем хотелось бы, – проворчал Петер.

– К этому мы еще вернемся, – пообещал Личек. – А теперь давайте посмотрим!

Он хотел ловко щелкнуть по виртуальной панели управления, не попал, чертыхнулся и испортил эффект. Видео все-таки пошло, но не с первой попытки, так что Личек больше с комментариями не лез, надеясь, что про его оплошность забудут.

Наблюдение за говорящим давало не меньше информации, чем слова, которые он произносил. Лэнг держался уверенно – но только на первый взгляд. Он знает, как положено, он делал такое сотни раз. Но сейчас ему неспокойно, его, похоже, грызет страх или чувство вины, так быстро даже я не разберусь. Главное тут одно: он понимает, что нарушает протокол, и он сожалеет, просто иначе не может.

С его женой ситуация любопытней. Артур – военный, и для него сам акт нарушения приказа – проблема, даже если причина достойная. Но Ирма – гражданская, и ей кажется, что если очень надо, то можно. Это противоречит приказу? Значит, дурацкий приказ. Она довольна, тут и сомневаться не приходится. За все время записи она не произносит ни слова, однако все равно звучат скорее ее мысли, не его. Значение имеет все: как она прижимается к нему, как поглаживает рукой по спине, стараясь, чтобы это было незаметно. В ее реальности это «Ты молодец, мы справимся». В моей – «Хороший песик!». В реальности Артура… как ни странно, что-то среднее, раз он так и не обрел уверенность. Но это не так важно, решение-то он принял за всех!

– Срок миссии до четырехсот дней по Земному стандарту, – возобновилась запись после потерянного фрагмента. – Без учета сорока дней, которые мы уже провели здесь. Миссию мы считаем приоритетной, поэтому я на правах командующего пользуюсь протоколом экстренного изменения задачи. В связи с тем, что условия на планете НР-318 представляют собой уникальное сочетание предельно ценной флоры и атмосферы, которая…

Он многословен, порой и до пафоса доходит. Кстати, типичная черта тех, кто делает гадость из благородных побуждений, знает об этом, но изо всех сил старается оправдаться – и перед людьми, и перед собственной совестью. Между прочим, если бы он болтал меньше и только по существу, глядишь, до нас и дошло бы полное послание! Но если очистить его отчет от словоблудия, получится вот что…

Экспедиция Нерии-Рузанова добралась до лунной системы, как мы сейчас, только лет на двадцать раньше. Поскольку с ресурсами у них было намного хуже, чем у нас, они не могли пройти мимо потенциально подходящих для заселения миров. Думаю, они действовали по протоколу: разослали стандартные разведывательные бригады ко всем лунам, у которых наметился хотя бы шанс оказаться обитаемыми.

Одна из таких лун досталась команде Лэнга, и они как раз сорвали джек-пот. Судя по долгим описаниям капитана, Сектор Фобос от щедрот своих отсыпал им рай. Да, так и сказал. Думаю, сравнение, опять же, вырвалось откуда-то из недр его жены – а может, сам Лэнг склонен к поэтическим образам.

Лично я не спешу называть никакое место раем, если там меня не встречает тот, чей образ и подобие я неуловимо напоминаю. Хотя если равняться конкретно на меня, вряд ли это действительно будет рай… Не суть. Я скорее к тому, что люди присваивают это определение неоправданно легко и быстро. Вот и чета Лэнгов оказалась довольна уже тем, что им досталась зеленая планетка, которая даже не планета, а спутник.

Они пронумеровали ее, как положено. НР-318, значит… «НР» – «экспедиция Нерии-Рузанова», тут без интриги. 318 – скорее всего, порядковый номер планеты, которую признали достаточно ценной для исследования.

Номер попытки найти новый дом… 318 – это много. Значит, до нее было 317 неудач, риска, возможно, смертей и ранений. Люди устали от всего: поражений, лишений и Сектора Фобос. Но тут им подвернулось действительно уютное местечко: с мягким климатом, пригодным для дыхания воздухом, с развитой флорой, дающей немало ресурсов, и неопасной фауной… По крайней мере, такое впечатление создавал рассказ Лэнга об этом спутнике.

В общем, они прибыли на луну и увидели молочные реки, кисельные берега и прочие элементы смешения географии и гастрономии. За то время, что они находились тут с официально разрешенной миссией, ничто не попыталось их сожрать, и это тоже укрепило их веру в райскую сущность выпавшего им объекта.

А потом определенный руководством срок закончился. В целом, на такие задания выделяют разные временные промежутки – бывает десять дней, бывает и сто. Этим досталось сорок дней, вполне достаточно для получения базовых знаний. Они могли бы вернуться и должны были.

Но тут Ирма Лэнг пробудила свою внутреннюю ослицу. Ее муж не сказал об этом напрямую, но я-то знаю, что скрывается за фразой «наши специалисты сочли крайне необходимым». Специалистка там была одна, и ей очень не хотелось покидать едва исследованный мирок. Причем Ирмой наверняка двигал научный интерес. Ученые, независимо от специализации, все примерно одинаковы, если они пришли в профессию не ради денег, а ради идеи. У нас таких тоже полная станция, и если их не останавливать – быть беде.

Однако у нас хватает тех, кто останавливать умеет, а вот там не нашлось. Ирма метнула в мужа аргумент уровня «Зая, давай останемся!». Уверен, там было еще много «потому что», но риторика такая. Этот Лэнг ходил помощником на борту флагмана, значит, не совсем идиот и вряд ли тряпка. Другого ученого он поставил бы на место, а супружницу не смог, она знала на что давить. И если ей хотелось ковыряться в образцах, то он просто устал от испытаний.

После семейного мозгового штурма они потребовали у руководства еще год в раю. Точнее, больше, но возьмем год для ровного счета. В это время чета Лэнгов и их единомышленники могли не только собрать образцы, но и построить первое поселение – они утверждали, что материалы для этого есть. Причем они были совсем не против компании, Артур заявил, что уже через пятьдесят дней на луне будут обеспечены все условия для еще двух-трех групп.

Понятия не имею, как эту семейную инициативу восприняли на «Улиссе» и других кораблях, но подозреваю, что плохо. Дело даже не в том, что луна бесполезна – она может быть очень даже полезна. Но Лэнгу все равно следовало бы вернуться и доложить об этом лично, а не видеомоделью работать. Вот почему он дергается перед камерой…

Он наверняка объяснял это жене, но у нее другие интересы. Она знает, что на продолжение миссии, если таковое вообще состоится, могут послать не ее. И тогда уже другой ученый назовет своим именем местный кактус, пока Ирма себе на борту корабля последние локти обкусывает. Она решила не рисковать и добилась своего таким вот путем.

Что оставалось руководству экспедиции? Вариантов, в общем-то, не так много… Лично я вижу три.

Первый – послать туда карательную группу. Но это плохо: если Лэнги действительно подбили всю команду их поддержать, там есть кому обороняться. На них станет работать изученность территории, а большой отряд туда не пришлешь, транспорт не позволит. Короче, прольется кровь – и в немалом количестве. Типично в духе людей: только нашли рай – и уже готовы его загадить. И это при том, что состав экспедиции невелик, новых людей не подвезут… Нет, руководство вряд ли решилось бы на такое.

Вариант номер два – принять условия Лэнгов, сделать вид, что ничего не случилось. Тоже, кстати, не идеальный выход. Если каждое нарушение приказа переименовывать в творческую инициативу, военную дисциплину можно сразу засунуть в место, где она едва ли поместится.

Вариант номер три – улететь и позволить Лэнгам заселять луну своими силами. На принцип пойти. Но тоже плохо, потому что ради такого принципа придется лишиться ценных ресурсов.

Как бы то ни было, сейчас кораблей Нерии-Рузанова в лунной системе нет. Приземлиться они не могли, такое конструкцией не предусмотрено. Пролететь вглубь системы? Вряд ли. И даже если бы они были уничтожены, здесь бы все равно парили обломки, раз сохранился неисправный дрон, система достаточно стабильна.

Так что первый анализ ситуации показывает, что новый Эдем не задался. Второй, кстати, тоже. Слушая витиеватую речь Лэнга, я проводил расчеты, связанные с этой их райской луной, и картинка у меня упорно не складывалась. Интересно, я один вижу проблему? Или остальные еще не думали о таком? Тоже может быть, у них с многозадачностью всегда беда была.

Запись закончилась, а Личек – нет. Он решил, что его предыдущую оплошность как раз забыли, да и не так уж она была велика. Он снова натянул маску уверенности и сверкал под огнями зала здоровым румянцем.

– Вы спрашивали, насколько значимо разделяющее нас время! – объявил он. Его об этом никто не спрашивал, но стоило ли удивляться его умению жонглировать фактами? – Так вот, мы не знаем, сколько именно лет прошло после того, как на планету высадилась группа Лэнга, но знаем кое-что другое – маяк их корабля все еще работает!

– Вам удалось установить с ними связь? – холодно уточнила Елена.

Холод был понятен: ради уау-эффекта Личек явно умолчал об этом в предварительном докладе, и адмирал узнала вместе со всеми. Похоже, она это не оценила.

Личек стушевался, но в панику не впал:

– Нет, связи нет, но это само по себе мало что означает. Я уже докладывал, что, к сожалению, та часть системы полна помех, сбивающих работу нашего оборудования. Из-за этого даже беспилотных дронов отправлять рискованно. А уж установить сигнал с таким челноком… ну, вы понимаете – устаревшим… Опять же, это не уникальная ситуация! На Просперо мы столкнулись с более сложными обстоятельствами. Вероятнее всего, так будет на каждой луне из-за особенностей планеты.

Похоже, название прижилось на официальном уровне. Ну, все лучше, чем НР-318. Интересно, как они эту планету назовут?

– Проблемы со связью не несут серьезной угрозы, – вступила в разговор Киа́на Боке́о, глава научного отдела. – Это скорее неудобство: сигнал не блокируются полностью. Подобная мелочь не должна помешать нашей работе! Судя по той информации, которую передал Лэнг, луна более чем пригодна для обитания. Мы должны отправиться туда немедленно!

О чем я и говорю: у фанатичных ученых в известных местах подгорать начинает от малейшей искры. Во-первых, не бывает «более чем пригодных» для обитания мест. Либо да, либо нет. Во-вторых, если сигнал блокируется лишь частично, счастливо состарившиеся вместе Лэнги должны были передать нам хотя бы приветственный писк. Но, насколько я понял, там пока тишина и автоматический маяк, который работает просто потому, что выключить его сложнее, чем оставить в покое.

О таком думал не только я, Отто Барретт щедро плеснул дегтя в мед научного энтузиазма:

– Нам не следует спешить. Не похоже, что экспедиция Нерии-Рузанова осталась здесь надолго – не то что навсегда. Это тоже многое говорит о ценности луны.

– Руководство могло пойти на принцип, – заявила Киана.

– Маловероятно, – покачала головой Елена. – Лэнга за неповиновение наказали бы иначе.

– Я читала отчет о «Слепом Прометее», – упорствовала глава научного отдела. – Там руководство пожертвовало интересами людей и здравым смыслом, лишь бы сохранить власть!

– Они могли сохранять власть и на принадлежащей им планете, – заметил Барретт.

– И что вы тогда предлагаете? Лететь дальше? А куда мы, собственно, летим?

– Оставьте обвинительный тон, Бокео, – жестко велела адмирал. – Решение еще не принято. Я не считаю, что на этой луне есть нечто… райское. Но какова предварительная оценка, полученная через беспилотную разведку?

– Полное подтверждение слов Лэнга, – поспешил отчитаться Личек. – Все те дни, которые мы наблюдаем за Джульеттой, климат был стабильным, без аномалий, флора действительно очень развитая, фауну мы пока не обнаружили.

Джульетта? Просперо еще повезло. Ну, я знал, что нечто такое грядет. Это так предсказуемо, что нет смысла даже глаза закатывать.

Я уже видел, чем дело кончится: экспедиция на луну состоится. Потому что такой богатый источник ресурсов выглядит слишком привлекательно, чтобы просто облизываться на него издалека. Да и, опять же, где-то среди этих кустов могут таиться чуть одичалые, но еще вменяемые Лэнги и их веселые друзья. Для таких, как Елена Согард, это важно, вся эта тема с повышенным человеколюбием. Вопрос лишь в том, кого туда отправят, какую осторожность проявят…

Кстати, об этом. Я все ждал, пока хоть кто-нибудь объявит главную проблему свеженареченной Джульетты. Пока нужные слова не прозвучали… Они что, реально не видят? Могут и не видеть, они даже простейший пароль разгадать не способны, когда от этого зависит их жизнь, а уж если нестандартное мышление проявить нужно – и вовсе дело дрянь.

Я им подсказывать не собирался, я не заинтересован в их эволюции. А то еще научатся жить без меня… Мне это зачем? Так что я готов был отмолчаться, как и полагается злодею, да адмирал не позволила. Сразу понятно, почему ее главной назначили: знает, где уязвимости скрываются.

– Павел, а что думаете вы?

Я думаю, что хватит выковыривать из забытия имя, которым я давным-давно не пользуюсь… и которого, если уж честно, не особо заслуживаю теперь. Но это лирика, а ей от меня нечто полезное нужно.

Ладно, раз догадалась спросить – поощрю:

– Я думаю, что любые научные изыскания нужно проводить осторожно, воспринимая эту миссию как смертельно опасную и используя бо́льшие меры защиты, чем на предыдущей луне.

– Потому что это слишком хорошо, чтобы быть правдой? – язвительно поинтересовалась Киана.

– Нет. Потому что это водный мир.

Ухмыляться она перестала мгновенно, но это ожидаемо. А вот сюрпризом оказалось то, что она не удивилась, она окрысилась. Надо же… она знала. Она просчитала то же, что и я. Киана молчала об этом не потому, что безмозглая, а потому, что паскуда. Ей настолько хотелось попасть туда и все изучить самой, что она не стала предупреждать о грандиозном факторе риска.

Глобально это к лучшему. Моя вера в человечество и без того давно мертва, а от начальницы научного отдела все-таки больше толку.

– Что вы имеете в виду? – спросила адмирал, которая к Киане как раз не присматривалась.

Киана же попыталась перехватить инициативу, потому что я ей и так подгадил:

– Он говорит исключительно про теоретические расчеты! Да, в теории эта луна должна быть водным миром, покрытым океаном, без суши…

– А она даже отдаленно не похожа на то, чем должна быть, – добавил я. Упрощать ей задачу я не собирался.

– Ну и что с того? – оскорбилась Киана. – Это ведь Сектор Фобос, здесь все может быть иначе!

– Отсутствуют законы физики?

– Просто обстоятельства следует трактовать по-другому!

– Как именно, если нам не от чего отталкиваться?

– Тем больше у нас причин отправиться туда и узнать, как все обстоит на самом деле!

– И все же я предпочла бы, чтобы наши научные изыскания проводились не методом «ткни пальцем», – заметила Елена.

Я знал, что все это перейдет в спор, которого Киана очень надеялась избежать. Ну да и пускай, все равно полетят туда все, кто надо, просто злые, взъерошенные и охрипшие.

Я тоже полечу, мне любопытно. Не в научном плане, просто хочется это увидеть. У меня давным-давно нет ответа на вопрос, зачем я живу. Но исследование другого мира все равно видится мне более привлекательным вариантом, чем путешествие на станции как таковое.

При этом цели обязательно умереть поскорее у меня тоже нет, да и не было никогда. Я, в отличие от ударившейся в оборону своих интересов Кианы, вижу две грандиозные проблемы, связанные с луной. Это то, что там есть, и то, чего нет.

То, что там есть, почему-то не позволило построить поселок, о котором дуэтом мечтали супруги Лэнг. Нет, может, он и укрылся где-то между корней, но на спутниковых снимках ничего даже отдаленно похожего не видно. Зато джунгли – куда ни плюнь, именно они, занимающие всю луну, и обеспечивают нас тем самым великолепным воздухом.

Но они же ведут нас к тому, чего там нет. Там нет воды. Вообще. Луна, которой полагалось быть водным миром, на практике была лишена даже самых захудалых речек и озер. Опять же, будем скрести под корнями, но на снимках – глухое «ничего». А для такой флоры нужно очень много воды… И дополнительный повод задуматься: наши дроны уже облетели всю луну, однако не обнаружили ничего даже отдаленно похожего на дождевые облака, их тут или сезонно нет, или нет вообще, такой вот идеальный климат.

Так что у научного отдела там могут быть свои интересы, а лично для меня главным вопросом в экспедиции станет только одно…

Где вода, Джульетта?

* * *

Рино думал о том, что это было нечестно – решение Лэнгов. Пожалуй, несколько наивно размышлять о том, что произошло здесь много лет назад и не имело к нему никакого отношения, но сдержаться не выходило.

Получается ведь как? Вся команда, отправившаяся на эту луну, изначально соглашалась на миссию длиной в сорок дней. А потом они решили задержаться на год, все единолично… Но так ведь не бывает! Люди и по менее значимым вопросам договориться не могут, а тут – нарушение приказа, жизнь на незнакомой луне… Не может быть, что не нашлось несогласных.

Они наверняка были, но они вынуждены были терпеть и делать вид, что разделяют решение остальных. А все потому, что ситуация по-настоящему зависела лишь от одного человека, и это был даже не капитан.

Это был пилот. Только он мог решать, лететь обратно на большой корабль или нет. Если ему захотелось остаться, что сделали бы остальные? Рино, обладавший такой же властью, не гордился своим неведомым коллегой, его от такого подхода как раз подташнивало. Когда опозорился кто-то другой, а стыдно тебе – то самое чувство. Пилот, решивший остаться там, взял остальных в заложники.

А кроме него никто и не справился бы. Возможно, в группе были люди, знающие, как управлять челноком, они и сейчас есть среди спутников Рино. Но одно дело – поиграться с безопасным тренажером на станции, другое – провести «Белугу» через лабиринт космических тел. Тут врезаться проще, чем добраться куда нужно! Хотя Рино случалось летать и в худших условиях, он знал, что справится.

Руководство станции посчитало Джульетту стратегически важным объектом, а потому и экспедиция сюда была направлена большая – два полностью укомплектованных челнока. Люди, роботы, оборудование. Срок – тридцать дней, и адмирал сразу намекнула, что воспримет решение поселиться на луне без энтузиазма.

Главой научной экспедиции признали Киану Бокео, но иначе и не могло быть. Саму Киану эта часть приказа устраивала, зато не устраивало кое-что другое: приоритетное право голоса насчет завершения миссии было не за ней. Это решение мог принять и Рино, а если с ним что-нибудь случится – Сатурио Барретт.

Рино вообще не понимал, зачем на миссию потащились кочевники, да еще и три сразу – Сатурио, его буйная сестрица и младший брат, который потише да поадекватней. Если условия на луне действительно не отличаются от земных, кочевникам там придется туго. Они допускали такой вариант, поэтому по умолчанию приготовились носить защитные скафандры.

– Слушай, а что будет там с тобой? – Рино не выдержал, обратился к сидящей рядом с ним Мире.

Он сам назначил ей это место, она не напрашивалась. Рино еще предстояло заново выстроить отношения с ней – с учетом всего, что произошло. Изначально ему казалось, что будет очень просто, стоит только захотеть. Но шли дни, а все почему-то не налаживалось само собой. Рино даже не брался сказать, что именно им мешает, и от этого становилось лишь сложнее: понятное препятствие и устранить легче.

Мира не игнорировала его, если он приглашал, она оставалась рядом. Она и теперь ответила:

– То же, что и с другими кочевниками, просто не сразу.

Это по-прежнему резало слух – то, что она относила себя к кочевникам. Но говорить о подобном считалось невежливым, и Рино просто привыкал.

– Значит, ты можешь ходить без скафандра?

– Иногда, и я выдержу без него дольше, чем они. Но чтобы не расходовать силы напрасно, я его надену, когда мы прилетим.

Рино понимал, зачем полетела она – даже в скафандре Мира сумеет наладить оборудование лучше, чем ее подчиненные. А вот кочевники могли бы и остаться, все равно толку не будет.

Ну и конечно, всем было бы лучше, если бы эту миссию пропустил Гюрза. Да, он многое умеет, многое придумывает… Но он непредсказуем, и черт его знает, ради чего он потащился сюда сейчас!

Так что компания подобралась сомнительная, и настроение у Рино было так себе, но ровно до тех пор, пока он не увидел Джульетту.

Он уже подлетал к ней раньше, он стал первым человеком, добравшимся до нее. Но тогда он управлял истребителем, и задачи у него были другие. Луна поразила его даже при первом беглом осмотре, а теперь, пилотируя неспешную «Белугу», он мог насладиться открывшимся перед ним зрелищем сполна.

Джульетта была почти так же прекрасна, как Земля. Понятно, что с родной планетой ничто не сравнится, она – нечто куда более значимое, чем просто красивое зрелище. Однако зеленый шарик, зависший на фоне пульсации газового гиганта, чем-то неуловимо ее напоминал, и это отзывалось внутри тем особым видом тоски, который приносит одновременно боль и удовольствие. Не то же самое, что вернуться домой – но то же, что увидеть изображение дома в прямом эфире.

Впрочем, если Земля была зелено-голубой, то на Джульетте правил бал зеленый во всех оттенках. Фотографии с дронов, которые изучал Рино, показывали, что там есть и другие цвета – хватает! Но зеленый преобладал, превращая луну, которая при подлете оказалась совсем не маленькой, в изумруд. То, что в атмосфере не было облаков, шло луне на пользу, подчеркивая ее необычный цвет, островок жизни среди бесконечной смерти.

– Удалось определить, откуда исходит сигнал? – спросила Киана, подходя ближе.

– Как и раньше, – отозвался Рино. – Прошу, вернитесь на место.

– Что значит – как раньше? Отвечайте на вопрос! – нахмурилась глава научного отдела.

– Я могу ответить и по передатчику, их прекрасно слышно. Не нужно ходить по салону, это слишком опасно.

– Тогда я останусь здесь, нам нужно обсудить сигнал! Волкатия, уступите мне!

Вот и почему люди, обладающие потрясающим интеллектом, порой оказываются такими идиотами? Бросив беглый взгляд через собственное плечо, Рино увидел не только упершуюся Киану, но и то, как многозначительно ухмыляется Гюрза. Вот ведь зараза… Его «Добро пожаловать в мой мир!» стало бы более очевидным, только если бы он произнес это вслух.

– Никто никому уступать не будет, – жестко произнес Рино. На борту у него было куда больше власти, чем у Кианы. – Мира, сиди на месте. Госпожа Бокео, сядьте куда угодно, но быстрее! Источник сигнала определить не удалось и не удастся, но мы знаем примерную зону действия.

– Покажите!

С-с-су… сумасшедшая фанатичка. Ладно, к черту ее.

Рино вывел на вспомогательный экран карту луны, созданную дронами, и обозначил нужный участок.

– Корабль Лэнга находится где-то здесь.

– Это большая территория! – поджала губы Киана. Как будто лично Рино был в этом виноват!

– Ее вполне можно исследовать за месяц, людей и машин у нас хватит, – примирительно сказала Мира.

– А теперь сядьте, мы входим в атмосферу! – настаивал Рино.

– Вы же сказали, что тут все стабильно и вообще отличные условия…

– А еще я могу сказать, что крыша небоскреба вас сама с себя не стряхнет, но вы все равно по ней не ходите.

– Знаете, Бернарди, адмирал относится к вам лояльно, а вот я считаю…

Рино было совершенно не интересно, какого мнения о нем придерживается Киана. Челнок будто почувствовал это, он взвыл сиреной, эффектно заглушая рассуждения главы научного отдела. А в следующую секунду корабль еще и качнуло с такой силой, что Киана, как и следовало ожидать, не удержалась и рухнула на пол.

– Что это было?! – взвизгнула она.

– Автопилот отключился, – напряженно отозвался Рино. – Держитесь теперь за что придется!

– Почему он отключился?! – допытывалась Киана, словно Рино мог все исправить, если она станет выклевывать ему печень с достаточным энтузиазмом.

– Шекспир плюнул! – огрызнулся пилот.

– Скорее всего, мы попали в волну излучения со стороны планеты, – пояснила Мира. – И она сожгла оборудование… Мы ведь знали, что это возможно!

А еще они знали, что непредсказуемо, но легче не становилось. Хотя… Рино подготовился к грандиозным проблемам, к тому, что излучение испоганило им всю систему управления, челнок превратился в едва планирующий кусок металла, и кончится дело очень плохо…

Но реальность оказалась не такой страшной. Похоже, дыханием далекого гиганта пережгло только автопилот, система как таковая уцелела, ручное управление работало безупречно. Рино быстро удалось разобраться, что к чему, он вообще пожалел, что положился на дурацкий компьютер. Но протоколы же требуют! С другой стороны, может, и к лучшему, что сложилось именно так? Может, все закончилось бы по-другому, если бы автопилот не принял на себя удар?

Тряску удалось быстро прекратить, Рино контролировал полет. Он тут же связался с пилотом второго челнока и обнаружил именно то, чего и ожидал: его тоже задело.

– Сохраняй высоту! – приказал Рино. – Хрен его знает, чего тут еще можно ожидать… Давай сначала я сяду, если все нормально – за мной!

– Принято, – донеслось из наушника.

Стало чуть спокойней: Рино предпочитал не волноваться за тех, на чью судьбу не может повлиять, теперь все зависело только от него. И это было не самое сложное его задание: навигация работала, он выбрал место в центре нужного им периметра, так, чтобы удобнее было искать первый корабль. Тут еще и лужайка обнаружилась идеальная – вместит две «Белуги» без проблем!

У него все получилось. Рино опустил челнок на площадку безупречно, без единого рывка. Он даже успел обернуться в салон, собираясь спросить, все ли в порядке…

А потом они упали.

* * *

Кети почему-то не испугалась… больше, чем боялась до этого. Должно быть, и правда существует мера страха, сверх которой ощутить просто невозможно.

Она боялась с момента, как ее назначили на эту миссию. Хотя нет, даже раньше: когда в медицинском отсеке пошли разговоры о том, что такая вылазка возможна, Кети сразу же заподозрила, что отправят ее. И не ошиблась, конечно… Она попыталась сопротивляться, напросилась на встречу с Петером Луйе, напомнила ему:

– Я же беременна!

– Я тут при чем? – удивился он. – А я старый, мы все особенности собственного состояния перечислять будем?

– Есть те, кому это сделать проще!

– Они не хотят. Их мнением я обязан интересоваться.

Иногда Кети хотелось решиться на более глобальную забастовку. Просто сказать, что она этого делать не будет, и посмотреть, как этот мерзкий старикан отреагирует. Не убьет же он ее, в самом деле!

Но Петер умел одним взглядом лишить ее жажды подобных экспериментов. Он будто напоминал ей, что здесь ее вообще никто не пожалеет, только припомнят, что ее ребенок не имеет права на жизнь. Кети не трогают до тех пор, пока она полезна, так что рассчитывать она может только на себя.

Поднявшись на борт челнока, Кети с удивлением обнаружила, что ей не так страшно, как она ожидала. Как будто у нее иммунитет к страху выработался! Она просто застегнула все ремни безопасности и обреченно ждала, что будет дальше, от нее все равно ничего не зависело.

Она даже успела вздохнуть с облегчением, когда они приземлились. Кети уже не раз наблюдала, как работает Рино, знала, что он умеет творить чудеса. А здесь даже чудо не понадобилось, нормально, мягко так сели!

Она уже готовилась отстегнуть ремни, чтобы помочь Киане, отплевывавшейся кровью на полу – начальница как раз пристегнута не была, ей во время рывков досталось. Кети успела коснуться блокатора, но не нажать на кнопку, и это ее спасло. Не было никакого предупреждения, даже Рино, кажется, не подозревал, что грядет беда. Челнок просто рухнул – провалился сквозь землю, иначе это объяснить нельзя!

Рино выругался, вцепился в штурвал, но сделать ничего не смог, да и никто бы не смог. Он не ошибся, он не был небрежен, он просто не подготовился к невозможному – а кто бы подготовился?

– Останови это! – крикнул Сатурио.

– Это не вертолет, он в воздухе не висит! – огрызнулся Рино.

Они утратили спокойствие – те, кто обычно спасает. Это пугало даже больше, чем падение, и Кети вдруг почувствовала, что остался только один способ спастись, не поддаться панике…

Она посмотрела на Гюрзу. Она никому не смогла бы объяснить, почему поступила именно так, при чем тут вообще он – такой же пассажир, как и она! Но Кети увидела, что убийца остался невозмутим, он даже скучающим выглядел, и ей мгновенно стало легче.

Все закончилось быстро, до того, как они успели окончательно переругаться. Раздался странный звук, и челнок все-таки остановился, накренившись под углом примерно в сорок пять градусов. Он не замер, он как будто покачивался, и стало ясно: он не достиг дна, а завис на чем-то.

Кети боялась двигаться, даже дышать боялась, как будто смещение ее скромного веса могло на что-то повлиять. Но она сидела достаточно близко к центральному иллюминатору, чтобы разглядеть происходящее за бортом.

Поляна, на которую Рино посадил челнок, не была поляной. Похоже, он перепутал с ней какое-то растение, а сканеры тут работали плохо… Да и с чего бы ему сканировать то, что выглядело как земля?

А оказалось, что они просто недооценили здешнюю растительность. Джунгли этой луны поднимались настолько высоко и переплетались настолько плотно, что создавали слой чистой зелени в несколько десятков метров. Лист, на который Рино опустил корабль, был достаточно крепким, чтобы удерживать транспорт пару секунд – а это говорило о многом!

Но потом он все-таки порвался, а челнок не предназначен для мгновенного вертикального взлета. Им повезло лишь в том, что какие-то лианы остановили их падение. Челнок, скорее всего, уберег бы их, даже если бы они добрались до дна. Но повреждения были бы серьезней – не только у машины, которой полагалось вернуть Кети на станцию, у людей тоже…

Киана пострадала еще во время рывков, но тогда – не сильно. Она была в сознании, понимала, что происходит. Обошлось без серьезных травм, она, скорее всего, просто язык прикусила. Но она, как и все, думала, что полет закончился, она ни за что не держалась, и падение швырнуло ее в сторону, приложило лицом о металлическое крепление… После этого она замерла, уже не двигалась, и это было очень плохо.

Остальные будто не замечали ее, их больше волновала судьба челнока.

– Попробуй вперед полететь, это разорвет лианы, – предложил Сатурио.

– Ты здесь пространство видишь для полета? – возмутился Рино.

– Это всего лишь листья.

– Мы не знаем, что за ними скрывается, если стволы соразмерны листьям, нам не стоит на них налетать со всей дури!

– А ты без дури летать не умеешь?

– Потом выясните отношения! – рявкнула на них Кети. Лишь секундой позже она поняла, что сделала, но остановиться не получилось. – Вы видите, что у нас есть раненая? И пока вы тут навигаторскими способностями меряетесь, она кровью истекает!

Это тоже было ново – совсем как уменьшившийся страх. Кети понятия не имела, откуда что взялось, да и раздумывать не собиралась. Она просто знала, что нужно делать, и промолчать не смогла… да и не хотела.

Искренность себя оправдала: ее не послали подальше. Кажется, ей их даже пристыдить удалось… Но главное, произошло то, чего Кети никак не ожидала: она впечатлила Гюрзу. По крайней мере, никак иначе она не могла объяснить то, что он вступил в разговор.

– Щиты включи, – посоветовал убийца. – Они обрубят лианы. Под таким углом не перевернемся, станем как надо.

– Но перед этим упадем! – буркнул Рино.

– Ты и сам видишь, что сканеры показывают семь метров до земли. Тебя пугают эти семь метров?

– Меня пугает то, что это не земля…

На сей раз спор был другим: Рино пререкался скорее по привычке, он все равно действовал. Он ввел пару команд, внутри челнока что-то загудело, потом угол наклона исчез, был удар, но последний. Кети на всякий случай выждала пару секунд, убедилась, что больше они никуда не летят, и наконец бросилась на помощь Киане.

Боковым зрением Кети видела: рядом что-то происходит, наверняка соблюдаются какие-то протоколы, кочевники натягивают скафандры, Рино курирует посадку второго челнока. Но ее это сейчас волновало меньше всего, у нее была работа, которая позволяла отгородиться от остального мира.

К собственному удивлению, она оказалась не одна. Мира тоже проигнорировала их спутников, именно она принесла аптечку и помогла развернуть Киану, пока не приходившую в сознание.

– Разве тебе не нужно надеть скафандр? – удивилась Кети. Она помнила, что Мира тоже кочевница, но поверить в это оказалось не так-то просто.

– Не на борту челнока, они просто перестраховываются. Как она?

– Не хорошо… Но и не так плохо, как я боялась!

Жизни Кианы ничто не угрожало, однако спокойным ее существование в ближайшее время точно не будет. Щека рассечена, челюсть сломана, три зуба выбиты вместе с корнями… Кое-что Кети была в состоянии исправить, но о полном исцелении можно говорить только на борту станции.

Хорошо еще, что у них два челнока! Один сможет забрать Киану на «Виа Феррату», пока остальные обустраивают лагерь…

Или нет. Кети казалось, что это единственный вариант, пока Киана не пришла в себя. Она, едва способная говорить, чуть ли не отбиваться от врача начала. Судя по всему, возможность потерять место главы такой уникальной экспедиции пугала ее больше, чем шрам на лице и постоянная боль.

Наконец в глухом «пфофеф фтаф» Кети сумела разобрать «протез ставь». Следующие несколько часов оказались посвящены формированию из твердеющего полимера временного протеза и установке на плечо Кианы помпы для автоматического введения обезболивающего.

Когда Кети закончила, лагерь уже был разбит, а она впервые покинула челнок. Она еще никогда не была на других планетах… И даром что это луна, разницы для тех, кто находится на поверхности, никакой! Понимание этого простого факта почему-то дошло до Кети только сейчас.

Она покинула челнок и мгновенно почувствовала себя маленькой, крошечной даже… Муравьишка, затерявшийся в траве. Думать о себе иначе не получалось, потому что Кети прежде не видела таких грандиозных растений. Гибкие переплетающиеся линии уходили вверх на десятки, сотни метров… по крайней мере, так казалось Кети. Ей доводилось посещать крупнейшие города Земли, но даже их небоскребы не могли сравниться с тем буйством природы, которое встречало людей здесь.

А над чужими растениями проглядывало чужое небо. С одной стороны – светло-голубое, совсем как дома. Но с другой, до самого горизонта, янтарно-рыжее, как будто пульсирующее, пугающее… В первый миг Кети решила, что это закат, а потом до нее дошло: газовый гигант, которому принадлежит эта луна, просто настолько огромен, что закрывает половину небосвода.

Кети рассматривала только это, а потом заметила и кое-что еще, то, от чего сердце, едва успокоившееся, снова испуганно замерло.

Там, на далекой вышине, слои растений, которые пробил при падении челнок, уже восстанавливались.

* * *

Сатурио никогда не любил миссии, предполагавшие высадку на планеты. Такое с кочевниками случалось очень редко, все ведь знали, что при подобном раскладе они теряют свои главные преимущества. Но обстоятельства складывались по-разному, и порой отказаться от таких заданий было нельзя… Вот как сейчас, например.

Он не жаловался, потому что не видел в этом смысла. Все, кто имел значение, и так знали, насколько ему будет тяжело. Он просто делал, что нужно, и ждал момента, когда снова удастся вернуться на станцию.

Те, кто плохо знал кочевников, наверняка удивились бы такому: чего переживать, если он все равно в скафандре? Только вот скафандр спасал от смерти и боли, он все равно отнимал часть силы. Как бы парадоксально это ни звучало, такие места, как та ледяная луна, наделенные агрессивной, совершенно не пригодной для жизни атмосферой, утомляли кочевника меньше. Но такие, как это, идеально копирующие Землю… Они почему-то давили. Как издевка – или проклятье. Даже со скафандром Сатурио постоянно чувствовал напряжение, да еще и моральное испытание добавлялось: ему ни на миг не удавалось забыть, что он не человек. Он по опыту знал, что дальше будет только хуже… Но эти тридцать дней он должен выдержать, так или иначе.

Однажды они беседовали об этом с отцом, и Сатурио все-таки упомянул отстраненность от человеческой природы. Он не жаловался, не злился, просто обозначил это, как факт. Отец все равно рассмеялся, и сначала это неприятно кольнуло, но потом Отто пояснил:

– Неужели ты не замечаешь иронию? Ты не чувствуешь себя человеком в момент, когда уровень твоих сил доходит до стандартного человеческого.

– А уродство никуда не исчезает, – Сатурио обвел рукой собственное лицо. – И я, получается, теряю единственное преимущество.

– Ты действительно считаешь это уродством?

– Мир считает.

Тогда это еще имело значение… Он был моложе, после того, как он окончательно признал свое отличие от людей, прошло слишком мало времени. Потом все стало на свои места.

Большинство заданий он просто терпел, запрещая себе сосредотачиваться на слабости. Но на этой луне ограничения, которые вводил скафандр, оказались особенно раздражающими – потому что луна была прекрасна. Идеальна даже!

Сатурио доводилось смотреть документальные фильмы о разные мирах, не только о Земле. Он проходил симуляции на самых совершенных станциях, поэтому ему казалось, что уж роскошным садом его не удивишь. А эта луна все-таки сумела…

Здесь буйство зелени было абсолютным. Стебли поднимались из сухой темно-коричневой почвы, рвались вверх, меняли форму, обрастали цветами и листьями. Некоторые были огромны, как космический челнок. Другие оказались сформированы из крошечных листочков-чешуек. Здесь были цветы, в которых кочевник смог бы укрыться, и сети миниатюрных соцветий самых причудливых форм. Прямо сейчас Сатурио шел по круглому тоннелю, сплетенному розовыми и сиреневыми цветами, похожими на земные глицинии. Скафандр показывал ему, что воздух здесь приятно теплый, но не жаркий – прямые солнечные лучи так низко не достают. Кочевнику хотелось бы почувствовать ветер кожей, наверняка тут еще и аромат витает необычный… Но это для людей, ему такого нельзя. Даже недолгая прогулка без защиты отнимет слишком много энергии, а для полицейского это блажь.

Особенно полицейского на задании. Несмотря на то, что их миссия считалась относительно долгосрочной, они все равно не должны были терять время, как только лагерь был установлен, каждый занялся своим делом. Ученые и вовсе радовались как дети – они после всех бед, свалившихся на «Виа Феррату», совсем приуныли, решив, что у них теперь одна забота: спасаться от чего-нибудь. А тут им сразу безупречный мир выдали! Поэтому они брали образцы почвы, исследовали растения, спорили друг с другом, что и как назвать… Пока что они сходились во мнении, что на этой луне можно жить.

Такая перспектива радовала всех, кроме кочевников. Они-то остаться не смогут! Сатурио понимал, что для выводов еще рано, но воображение уже безжалостно рисовало опустевшую станцию, на которой только его семья и останется.

Поэтому он был рад отвлечься, сосредоточиться на задании. Ему и другим кочевникам полагалось направить все усилия на поиск маяка – и вообще любых указаний на команду Лэнга.

Они до последнего надеялись, что после приземления помехи перестанут быть проблемой, им удастся определить точные координаты. Не сложилось, но когда им вообще везло? Правда, реальность оказалась даже более странной, чем ожидал Сатурио. Он предполагал, что возможно всего два варианта: либо сигнал станет более четким, либо исчезнет окончательно. А приземление не изменило вообще ничего: сигнал был везде и сразу, на всей предполагаемой территории, он не становился ни сильнее, ни слабее, куда бы они ни продвигались. Никто из инженеров не брался объяснить, почему так происходит, и Сатурио на сей раз их не винил. Он сам обладал достаточными знаниями, чтобы понять: так быть не может. Но кому предъявлять претензии, Сектору Фобос?

Им оставалось только идти и смотреть, искать корабль, маяк, любые указания на команду Лэнга. Сатурио не сомневался: первая экспедиция, попав сюда, тоже вовсю восхищалась и тоже готовилась к масштабному строительству. Ну и где они сейчас? Кочевник пытался указать на это ученым с «Виа Ферраты», чтобы они хоть немного детский восторг поубавили. Но те будто забыли, что такое осторожность, они упрямо твердили, что, если их предшественники не сохранили за собой эту луну, то сами виноваты. Мозгов не хватило, вмешалось придурковатое начальство – что-нибудь в этом роде! А новая экспедиция распорядится таким дивным сокровищем правильно, так что Сатурио не о чем беспокоиться.

Он не хотел продолжать спор, потому что помнил: кочевникам на этой луне точно жить не придется. Зато их работу тут никто не отменял, и он велел им разделиться, чтобы охватить как можно больше территории. Сатурио не всегда допускал такое, но пока ни сканеры, ни роботы не выявили даже намека на угрозу, и он не видел причин осторожничать.

К тому же ему хотелось просто побыть одному. После всего, что произошло, с таким стало сложно: он то спасал кого-то, то успокаивал, то утешал. По умолчанию считалось, что у него сил на десятерых, ему не то что отдых, пауза не нужна, и так справится! Сатурио никого не собирался переубеждать, но к одиночеству, доставшемуся ему здесь, отнесся как к подарку.

На нижнем уровне джунглей царил полумрак. Яркий свет сюда пробивался уже рассеянным, зеленым, прошедшим через несколько преград. Для кочевника это проблемой не было, видел он не хуже, чем на станции, а если что – в скафандр и подсветка была встроена. Но пока в ней не возникало необходимости, ему ничего не хотелось рассматривать, он просто продвигался вперед, следил лишь за тем, чтобы не покинуть нужный периметр.

Ну а потом он заметил движение. Сначала Сатурио инстинктивно насторожился – его брат и сестра должны были идти в других направлениях, ученые так далеко не сунутся, значит, это чужой! Но, присмотревшись повнимательней, он расслабился. Не совсем чужой – просто человек, которого он тут увидеть не ожидал.

Или не человек. Он пока не решил, как относиться к Мире. Он знал, что она вроде как одна из них, но ее никто так не воспринимал, да и внешне она слишком отличалась от кочевницы.

А еще она вела себя не как кочевница. Мира устроилась на круглой поляне, полностью заросшей золотистыми цветами причудливой формы – на коконы похоже, на Земле нет ничего подобного. Она никуда не спешила, просто сидела, скрестив под собой ноги, и оглядывалась по сторонам. Шлем, который она сняла, лежал на примятых цветочных лепестках рядом с ней.

Заметив Сатурио, она слабо улыбнулась и махнула ему рукой. Она не пыталась сделать вид, что дико рада его появлению, но и не шарахалась от него, уже хорошо. Раньше было хуже.

– На тебя атмосфера не влияет? – спросил он. Похожие на коконы цветы под ногами непривычно пружинили.

– Влияет постепенно, но не быстро. Это как простуда… Ты помнишь простуду?

– Нет.

– А я чуть-чуть помню, – задумчиво произнесла Мира. – Нарастающие симптомы… Но если вернуть шлем на место, я очень быстро восстановлюсь.

– Преимущества ликвидатора?

– Да… Хоть что-то. Мне хотелось проверить, пахнут ли здешние цветы.

– И как?

Она улыбнулась чуть шире:

– Пахнут! Медом и как будто… клубникой? Какой-то такой запах! И если сосредоточиться на одном моменте, это очень здорово. А если начать размышлять, то, как всегда, появляются проблемы.

– Ну и какие же проблемы несет запах клубники?

– Такие же, как любой другой – здесь. На Земле цветы испускают аромат не для того, чтобы однажды обнаружить среди своих лепестков человеческий нос! Они привлекают насекомых или отпугивают в некоторых случаях… А тут зачем?

Сатурио об этом не думал, но удивлен он не был. Он и без рассуждений Миры видел, что первые прогнозы подтвердились: иных форм жизни, кроме растений, на луне не было. Вопрос в том, почему… Сходство с Землей максимальное, значит, здесь вполне применимы земные стандарты. Почему эволюция на этой планете не вывела ничего сложнее цветов? И… зачем тогда цветы? Какой смысл в этих красках, в разных формах? Почему они именно такие – если, будучи единственным видом на луне и никак не взаимодействуя друг с другом, могли бы стать совершенно одинаковыми?

Да, он задавался этими вопросами, но не уделял им слишком много времени. Во-первых, у него есть собственное задание. Во-вторых, они притащили на луну две группы ученых, которые придушат даже кочевников, если те покусятся на их хлеб.

– Здесь вообще много странного, но тем больше сходство с раем, – заметил Сатурио.

– Ты о чем сейчас? – растерялась Мира.

– А ты видела здесь отцветшие растения? Или сухие, или гниющие? Немного странно для места без дождей, ты не находишь?

– Да, но… Может, тут какие-нибудь совсем инопланетные законы?

Сатурио сорвал ближайший цветок, смял в руках, так, чтобы появился сок, чтобы лепестки превратились в желтоватую кашицу, а потом то, что осталось, отбросил в сторону. Скафандр тут же запустил химический анализ, но не обнаружил ничего опасного.

– Очень многое совпадает с Землей, – пояснил Сатурио. – А потом совпадения резко заканчиваются.

– Получается, мы что-то упускаем…

– Шокирует, да? За один день – и не разобрались в устройстве другого мира!

– Пожалуй, ты прав…

Ему хотелось говорить с ней не об этом. Вся эта зоология и ботаника играли в его жизни далеко не основную роль, сама Мира была куда любопытней. Он привыкал думать о ней по-другому после первого шока, оставленного смертью сестры. Мира была кочевницей – но выглядела как человек. И тот самый легендарный вопрос «А что, так можно было?» давно уже не оставлял Сатурио в покое.

Сам он почему-то даже не задумывался о пластической операции и другой жизни. Да и не будет этого теперь, и все же ему было любопытно послушать, каково это: взять и убежать от навязанной реальности кочевников.

Он уже пытался узнать об этом один раз, и тогда им помешали. Сатурио готов был попробовать вновь, раз уж они оказались здесь наедине. Но судьбу, похоже, его интерес раздражал, она находила способ отвлечь его – и сейчас нашла.

Прозвучал сигнал коммуникатора – внутренняя линия кочевников, та, которую Сатурио сразу отвел для экстренных ситуаций. Мира такой не получила, но услышала его, насторожилась.

Сатурио принял вызов:

– На связи.

– Это я, – объявила Бруция. Голос звучал спокойно, разве что чуть раздраженно, значит, ничего по-настоящему опасного не случилось: его сестра легко срывается. – У нас тут маленькая проблемка… Я вернулась в лагерь, и на меня тут же кинулась босиня!

– Кто?

– Думаю, она так Киану называет, – подсказала Мира, подходя поближе.

– Это кто? – насторожилась Бруция. – Ты что там, по кустам милуешься, пока мы дело делаем?!

– Какое именно дело ты делала? – поторопил Сатурио. Он никогда не оправдывался перед младшими – это означало бы, что он воспринял их обвинения всерьез.

– Хавчик искала… Не важно! Отдохнуть я собиралась. А тут эта, налетела, скандалит, хочет чего-то…

– Чего?

– Я не могу понять! Но она требует тебя позвать, типа, я ее не устраиваю…

– А говорит она что?

– «Ы-ы-ы пыф-пыф-пыф!»

– Бруция!

– Ты сам спросил! Короче, у нее какой-то кризис, ты можешь прийти?

– Сейчас буду.

Сатурио понятия не имел, что там за кризис, но угрозой считал уже долгое общение Кианы и Бруции. Одна упрямая, другая несдержанная… а сейчас главу научного отдела еще и до смешного просто добить, так что рисковать он не хотел.

По-хорошему, Киане следовало бы слетать на станцию, пройти нормальное лечение и вернуться, но она не хотела терять ни дня на луне. Как будто главное открытие обязательно будет сделано в миг, когда челнок с ней покинет поверхность! В итоге она довольствовалась временным протезом, жидкой пищей и обезболивающими.

Для нормального общения инженеры выдали ей прибор, преобразующий текст в речь. Но возиться с ним Киана уставала, ей почему-то казалось, что ее и так все понимают. Некоторые слова и правда удавалось разобрать, и все же в целом она общалась именно так, как изобразила Бруция.

А еще она была главой экспедиции, поэтому Сатурио не хотелось, чтобы она в приступе мстительности натравила на его сестру военных.

Он не звал Миру с собой, но она все равно присоединилась к нему, вернув шлем на место. Ей дыхание свежим воздухом действительно не повредило, надо же… Хотя Сатурио не мог сказать, стоят ли эти преимущества того, что в ней постоянно живет неконтролируемое чудовище.

Когда они с Мирой добрались до лагеря, в ситуации удалось разобраться хотя бы частично. Киана снизошла до использования прибора озвучки, она объяснила, что именно ее не устраивает, и когда Сатурио добрался до лагеря, сестра готова была отчитаться:

– Она говорит, что ее обокрал маньяк. Этим утром. Но она заметила только сейчас, просмотрела камеры, поняла, что это он. Очень боится и требует от нас решительных действий.

– Гюрза у нее что-то украл? – поразилась Мира. – И она еще жива?

– А вы почему вместе были? – подозрительно прищурилась Бруция.

Мира, не моргнув и глазом, отчиталась:

– Занимались бурным инопланетным сексом среди здешних кустов земляники.

Бруция замерла, перебирая возможные реакции, решила оскалиться, но рыкнуть не успела – Сатурио вмешался, ему нужно было, чтобы они обе вернулись к главной проблеме:

– Гюрза что-то украл у Кианы – я правильно понял?

– Не лично у нее, – уточнила Бруция. – Он увел со склада десять роботов среднего размера. Это которые ремонтные, но их тут используют для сбора образцов…

– Я знаю, для чего их используют.

– Ну и вот. Их особо никто не охранял, потому что – от кого? А потом они Киане понадобились, она почесала за ними на склад, а там – ничего. Она сначала офигела, потом додумалась камеры проверить. Он особо и не таился: пришел, вскрыл, увел куда-то. Она начала метаться, потому что ей и роботы нужны, и за ним идти страшно – убьет еще, просто чтобы выразить упрек! Но тут не повезло прийти мне…

– Куда он направился?

Бруция указала рукой в сторону зарослей из мелких желтых и оранжевых листьев. Казалось, что там наступила осень, но судя по тому, что ни один лист не сорвался с ветки, это здесь было нормой. Часть той самой красоты, которая по-прежнему кажется бессмысленной, тут Мира права.

Кстати, о Мире…

Сатурио повернулся к ней и спросил:

– Зачем ему понадобились роботы?

– Я откуда знаю? Каковы шансы, что он передо мной отчитывается?

– Никто на станции не знает его лучше, чем ты.

– А я не знаю вообще, и это многое говорит о том, до чего мы докатились, – вздохнула Мира. – Но вот вам мой совет… Не надо на него набрасываться и упрекать в том, что он обокрал Киану. Она тоже хороша: идет на принцип за чужой счет.

– В смысле?

– Я знаю, сколько роботов мы привезли с собой, их там было далеко не десять. Скорее всего, оборудования хватит и ей, и Гюрзе, ее просто бесит то, что он проигнорировал ее авторитет. Но общаться с ним напрямую она боится, поэтому пытается метнуть в него вас.

С этим Сатурио как раз был согласен. Он видел, что Киана косится на него издалека, однако подойти не решается. Не потому, что не хочет повторяться. Она просто выплеснула злость на Бруцию, которая считается ее подчиненной. При этом Киана помнит, что Сатурио равен ей по статусу, и опасается серьезно нарваться.

Он все равно не мог остаться в стороне. Вряд ли Гюрза взял этих роботов, чтобы они для него потешный футбольный матч устроили… Он что-то затеял, а жизнь давно уже преподала Сатурио простой урок: серийный убийца, при всем своем очевидном психозе, не совершает необдуманных поступков.

Сатурио направился по узкой тропинке, терявшейся среди низко нависающих желто-оранжевых ветвей. Он никого с собой не звал, не оборачивался, он и так слышал, что Мира и Бруция последовали за ним. Хорошо еще, что Тодорус пока на миссии, иначе процессия получилась бы слишком солидная! Военные косились на них издалека, но присоединиться не пытались.

Растения здесь переплетались густо, горизонта просто не было, обзор ограничивался ближайшими ветвями. Поэтому Сатурио не знал, к чему готовиться, и подозревал, что все равно не предугадает план Гюрзы. В этом он оказался прав: он не ожидал того, что увидел.

Они вышли на одну из редких широких полян, затерянных в джунглях, вроде той, на которой они в итоге разбили лагерь. Здесь пространства было поменьше, изначально на поверхности росло нечто вроде очень густого мха, но роботы убрали это в сторону и теперь вовсю копали. К моменту, когда до поляны добрались кочевники, по краям уже высились холмы раздробленной почвы – или того, что заменяло почву на луне.

Гюрза не собирался ни участвовать в этом, ни даже управлять роботами вручную. Он задал им программу, а сам устроился в подобии гамака, сделанного из широкого тонкого листа, и, покачиваясь, пил коктейль из обеденного набора, который наверняка позаимствовал вместе с роботами. Пришедших он, конечно же, заметил, просто не счел нужным реагировать.

Некоторое время Сатурио наблюдал за тем, что тут творится. Роботы рыли яму не хаотично, они формировали нечто вроде глубокой траншеи, очерчивавшей на поляне идеальный круг. Неподалеку располагался ящик со взрывчаткой – изначально бытового назначения, но использовать такое можно по-разному. Про эту пропажу Киана не сказала ни слова… Заметила ли вообще? И что творится в лагере, если серийный убийца может так легко обзавестись чем-то подобным?

После недолгого наблюдения Сатурио все-таки приблизился к Гюрзе. Он видел, что Бруция хочет броситься на маньяка – и одновременно опасается его. Она никак не могла принять решение, а потому то и дело косилась на старшего брата, явно надеясь получить совет.

Мира казалась спокойной, происходящее она разглядывала скорее с любопытством. То, что она привыкла относиться к маньяку с симпатией, почему-то задевало, но от этого Сатурио предпочел отстраниться.

– Что ты делаешь? – поинтересовался кочевник.

– Провожу исследования, – отозвался Гюрза.

– Зачем?

– Любознательный от природы.

– Смотрит, нельзя ли тут что-нибудь использовать против нас! – мрачно заявила Бруция.

– Всё что угодно можно использовать против вас, ради такого нет смысла напрягаться, – возразил Гюрза. – Когда у тебя ни миссии, ни цели, ни должностных обязанностей, остается только два более-менее достойных пути. Первый – получение новых знаний, непрекращающееся развитие.

– А второй – убийства? – холодно спросил Сатурио.

– Я называю это «развлечения», но – да, это был второй путь.

– Нужно ли говорить тебе, что использование роботов полагается согласовывать с Кианой?

На сей раз маньяк ответом не озадачился, но по своему взгляду позволил понять, что он думает о согласованиях в целом и Киане в частности.

Если Сатурио необходимо было его осуждать просто по работе, то Мира таким по-прежнему не озадачивалась. Она подошла к одному из холмов, появившихся в результате бурной деятельности роботов, и набрала пригоршню того, что они нарыли.

– Что это такое? – нахмурилась она.

И вроде как все очевидно – а на самом деле нет. Сатурио, еще когда они покинули челнок, обратил внимание на странную землю: коричневую, сухую, но при этом не рассыпчатую, а плотно сбитую. Теперь же, когда роботы ее повредили, стало видно, что она больше напоминает прессованные волокна. Не точная копия, однако более удачного сравнению кочевник подобрать не мог.

– Еще не знаю, – отозвался Гюрза. – Ваши подопечные уже проводят генетический анализ, они скажут точнее. Я же пока вижу, что это очень питательная среда.

Сатурио вспомнил свои наблюдения за местными растениями и добавил:

– Которая формируется непонятно из чего.

– Приятно наблюдать, что простейшие логические цепочки ты еще строишь, – кивнул маньяк. – А главного все равно не видишь.

– Что же ты считаешь главным?

– Покажу примерно… сейчас.

Роботы и правда завершали подготовку: они вырыли траншеи на заданную глубину и теперь устанавливали на дно взрывчатку. Они явно использовали внутренние сканеры, но Сатурио из своей нынешней точки наблюдения не видел, что они показывают.

Гюрза не двинулся с места, даже когда роботы отлетели в сторону, поэтому и Сатурио укрываться не стал – скафандр защитил бы его в любом случае. Когда громыхнул взрыв и воздух наполнился облаками странной густой пыли, кочевник даже не моргнул. Пыль, впрочем, быстро оседала – так, как на Земле никогда не случалось.

Выждав где-то с минуту, видимо, чтобы убедиться в полной детонации, роботы двинулись вперед. Они теперь не копали, они подцепляли разорванные взрывом слои почвы и отбрасывали в сторону, освобождая что-то, скрытое внизу.

Когда они отстранились, ожидая дополнительных команд, Гюрза наконец спрыгнул на землю и направился к разлому. Сатурио уже слышал, какой звук доносится оттуда, просто не спешил верить себе, решил, что динамики скафандра, на которые он вынужден полагаться, искажают реальность…

Но они ничего не искажали. Под слоем почвы глубиной примерно в десять метров плескались черные воды – не какой-нибудь ручеек, пробившийся из грунта, нечто большее… Невозможное, невероятное! Однако это для Сатурио, Гюрза свое открытие воспринял куда спокойней.

– Я же говорил, что это водный мир, – усмехнулся он.

– Ты хочешь сказать, что вода… не только здесь? – растерялась Мира.

– Я хочу сказать, что весь этот мир – вода, а то, на чем мы стоим – нечто вроде скорлупы на нем, раз уж образные сравнения вам ближе.

– Но как такое возможно? – спросил Сатурио.

– Если только у планеты нет тотемного божества, способного дать ответы, разбираться придется самостоятельно. А теперь рекомендую всем присутствующим очень, очень медленно, без резких движений отойти от края пролома.

Гюрза произнес это так же ровно, как и все остальное. Он не менял интонацию, ни один мускул на дрогнул на его лице, и все равно Сатурио почувствовал необъяснимую тревогу. Он перевел взгляд на воду, пытаясь понять, что могло повлиять на маньяка.

Вода уже не была черной. Сначала кочевнику показалось, что дело не в ней, просто сюда добрались лучи бесконечно далекого солнца, играют в обнажившихся волнах. А может, в проломе отразилась оранжевая часть неба? В любом случае, там просматривалось нечто янтарное, теплое, как свет из глубины…

Нет. Не «как». Светлое пятно действительно приближалось с глубины, привлеченное то ли шумом, который устроили роботы, то ли светом, прорвавшимся сквозь оболочку луны. Сатурио не успел в полной мере осознать это, не нашел нужные слова для вопроса…

А потом весь пролом закрыл собой огромный золотой глаз.

* * *

На совещании Мира никак не могла сосредоточиться. Она понимала, что это важно, что отчитываться нужно не только перед временным руководством экспедиции, им удалось установить прямую связь со станцией – с учетом энергетических бурь, которыми щедро осыпала свои луны материнская планета, такое получалось не всегда. И теперь Елена Согард вместе с помощниками тоже присоединилась к обсуждению.

Мира даже слушала других, просто участвовать в их беседе не могла. Память снова и снова возвращала ее к существу, выглядывающему из воды, а воображение не слишком услужливо дорисовывало все остальное. Иногда – как кошмар, который погубит их всех. Иногда – как первый контакт с чем-то большим, чем люди…

Интересы адмирала были куда прагматичней:

– Почему наши сканеры не обнаружили нечто настолько грандиозное?

Здесь Мире все-таки пришлось напрячься, она оставалась инженером экспедиции, ответа ждали именно от нее.

– Потому что мы постоянно сталкиваемся с помехами, точную причину которых мы еще не установили. Вернее, причины – я думаю, что их много. Помимо энергии, которая приходит извне, фонит еще и сама луна. То есть, какие-то сигналы проходят, иначе мы бы с вами не говорили. Но другие или дают сбой, или обеспечивают неверную информацию.

– Получается, верны были все-таки первоначальные расчеты: это преимущественно водный мир.

Адмирал дипломатично умолчала о том, кто именно настаивал на такой версии – но как будто кто-то забыл! Гюрза в челноке, который они использовали для связи со станцией, тоже находился, однако привычно отмалчивался. Порой даже казалось, что он дремлет, и все же Мира не сомневалась: от него не ускользнет ни одно слово.

– Да, это однозначно водный мир, – подхватила Киана с таким видом, будто иных версий она не допускала. Она уже наловчилась пользоваться прибором озвучки, поэтому ее речь лилась четко, хоть и несколько монотонно. – Большая часть планеты занята водой, и в воде, как мы видели, обитают очень сложные формы жизни. То, что нас встретило, скорее фасад…

Это тоже было странно, непривычно – не только по меркам Земли, такого ни на одной из колоний не найти. Они увидели поразительный мир, развитые джунгли, превосходящие флору многих обитаемых планет. Но на этой луне такое великолепие – все равно что цветение озера на Земле. Лишь часть экосистемы, причем не самая важная, а остальное – там, на глубине.

Это объясняло все те странности, с которыми они столкнулись… Хотя нет, не все, часть – но это ведь начало! Теперь понятно, почему на поверхности нет фауны: местные формы жизни еще не дошли до существования на воздухе. Но они явно взаимодействуют с растениями, это объясняет разнообразие флоры.

Впрочем, вопросов все равно пока больше, чем ответов.

Почему местная фауна не дошла хотя бы до стадии амфибий? При такой обширной поверхности этого можно ожидать! Или дошла… У них все-таки есть глаза, которые вроде как не нужны в абсолютной тьме, обеспеченной блокированной растениями поверхностью. Они видят, что происходит наверху. Они или вылазят, или где-то на поверхности луны есть разрыв в оболочке, который люди при первом изучении спутника просто упустили.

Откуда вообще взялась эта оболочка? С точки зрения Земли, ее должна была хотя бы отчасти формировать та самая флора, но пока что следов перегноя они не нашли.

А главное, куда из этого идеального мира исчезла первая экспедиция? Разочаровалась в своем маленьком рае и улетела? Так ведь сигнал остался! И пока что они не нашли в джунглях ни намека на команду Лэнга. Конечно, прошло много лет, но недостаточно, чтобы стереть все следы.

– Какие сейчас варианты? – голос адмирала вырвал Миру из задумчивости, заставил вернуться в настоящий момент. – Насколько я понимаю, из-за сбоев в сигнале продолжать разведывательную миссию слишком опасно?

– Сложно, – уточнила Киана, которой явно не хотелось сворачиваться. – Но возможно при новом подходе. Мы можем использовать пилотируемую разведку в воде.

– Что вы имеете в виду?

Объяснение пришлось бы печатать слишком долго, поэтому глава экспедиции бросила вопросительный взгляд на Миру. Та кивнула ей и пояснила:

– Чем меньше расстояние между источником сигнала и принимающей его машиной, тем меньше риск. В случае с водой, опасность и в большом расстоянии, и в самой воде как проводнике, и в оболочке, которая будет нас разделять. Но если пилот отправится в воду вместе с машинами, он и сам сможет проводить исследования, и быстро отдавать команды роботам, если придется.

– Но вы уже наблюдали на планете минимум одну форму жизни, – напомнила Елена. – Очень крупную, насколько я поняла. Не будет ли она угрозой?

– Пока что она напасть не попыталась, – заметила Мира. – И никакой агрессии не проявляла.

– Это не делает ее безопасной, мы слишком мало знаем.

– Для этого и нужны исследования – чтобы узнать, – заявила Киана.

– Насколько я понимаю, лично вы спускаться не собираетесь, профессор Бокео? – холодно поинтересовалась адмирал.

Уверенности у Кианы тут же поубавилось:

– Я?.. Нет. Из-за ранения…

Мира едва сдержалась, чтобы не фыркнуть. Из-за ранения! Можно подумать, что без этого она первой прыгнула бы в пролом! Нет, Киана уже не раз демонстрировала, что собой она рискует очень и очень неохотно.

Адмирал и сама это знала, но открыто упрекать главу научного отдела не стала, смысла не видела. Елена обратилась к Гюрзе:

– Павел, что скажете вы? Именно вы инициировали исследование водной части луны. Вы готовы спуститься на глубину?

– Я? – показательно удивился Гюрза. – Нет, конечно. На этапе повышенного риска желательно отправить туда что-нибудь не слишком ценное или откровенно ненужное. Например, кочевников.

Если бы тут была Бруция, она бы наверняка уже вспылила. Это раньше Мире все Барретты казались одинаковыми, теперь она неплохо изучила их. Именно по этой причине Бруцию на совещание не позвали, кочевников представлял Сатурио.

Он как раз остался спокоен – но он всегда спокоен. Мира не хотела даже знать, какой ценой ему это дается.

– Если откинуть оскорбления, это верное предложение, – сказал кочевник. – Скафандры, которые мы вынуждены носить, вполне подходят для подводных исследований, здесь для нас ничего не меняется. Кроме того, я не уверен, но предполагаю, что вода вернет нам часть преимуществ, которые мы потеряли на суше. Гюрза, скорее всего, тоже это предполагает, потому и предложил нас – а не военных.

– Военные не пытаются убить меня раз в неделю, – подсказал Гюрза. – Но с тезисом про разницу между водой и сушей для кочевников я согласен.

– Даже если опасность для кочевников меньше, она все равно есть, – жестко произнес Отто Барретт, тоже наблюдавший за ними с экрана.

– Это Сектор Фобос, здесь опасность везде есть, – парировал Сатурио. – Никто не говорит о том, что мы ринемся туда все вместе – и радостно погибнем. Но нас здесь четверо, мы можем разбиться на две команды: одна работает, другая подстраховывает. Да и роботов не стоит списывать со счетов. Пока мы будем рядом с ними в воде, контроль не исчезнет, они сумеют нас защитить. Послушайте… мы либо исследуем эту луну полноценно, либо улетаем, нет смысла сидеть на берегу и ждать, когда все решится само собой.

– Пока что я не считаю ваше срочное возвращение таким уж невероятным вариантом, – признала Елена. – Мы и так потеряли людей. Новые потери никому не нужны.

– А новые достижения? – встряла Киана. – Я тоже против риска, если он не оправдан. Тут оправдан.

– Особенно если рисковать приходится не собой, – бросил Гюрза, глядя в иллюминатор.

– К делу не относится! – отрезала Киана.

Слушая их, Мира все ждала, когда же кто-нибудь поправит Сатурио, скажет, что кочевников не четверо, а трое. Почему они игнорируют это? Ошибка ведь важная, разбиться на команды не получится!

А потом до нее дошло: все-таки четверо. Сатурио просто посчитал кочевницей ее – легко, как будто так и надо. Мира понимала, что он прав, но от этого все равно стало как-то неуютно.

С другой стороны, это давало ей определенные преимущества. Мира с изумлением обнаружила, что готова войти в воду. Ей все еще было страшно, она понятия не имела, что они там найдут. Но желание продвинуться дальше и узнать нечто новое, невозможное даже, оказалось сильнее любого страха. И если ей придется быть кочевницей для такого… может, это не так уж плохо? Мира привыкла скрывать свою суть, когда это требовалось для выживания. Но в Секторе Фобос все по-другому, и к этому ей предстояло привыкнуть.

Совещание не было быстрым, да и не могло быть. Руководство экспедиции спорило с руководством станции, порой голоса звучали даже слишком громко, адмирал и ее помощники брали паузу, чтобы все обсудить. В какой-то момент Гюрза вообще выскользнул из комнаты – и это заметили не сразу. Видимо, ответ он уже знал, а болтовня ему наскучила.

В итоге Елена все же приняла решение:

– Вам разрешено продолжить миссию только до появления непосредственной угрозы. Насколько я понимаю, на поверхности источников опасности не обнаружено. Хотя меня несколько смущает то, что ваши челноки не просматриваются со спутника.

– Растения тут восстанавливаются нереально быстро, – пояснил Рино. – Но у них как будто есть свое представление о том, как расти. В смысле, они смыкаются – и все, условная крыша над нами не становится плотнее, она какой была, такой и осталась.

– Насколько для вас опасна эта… условная крыша?

– Да вообще не опасна! Достаточно одной малой ракеты, чтобы пробить нам путь. И то это будет подстраховка! В принципе, челноки могут прорваться и сами.

– Лучше используйте подстраховку, – велела адмирал. – Растения не успеют снова сомкнуться над вами?

– Нет, они растут быстро, но не настолько же! Это ж не зонтик раскрыть…

– Значит, можно утверждать, что вам доступна быстрая эвакуация?

– Да, такое утверждать очень даже можно, – подтвердил Рино.

– Хорошо. Тогда продолжайте миссию, но с оглядкой на то, что эвакуация будет проведена либо при первой же необходимости, либо по моему первому приказу. Это понятно?

– Да, – отозвалась Киана, и по ее виду было очевидно, что ей понятно – но безрадостно.

– Хорошо, тогда обговорим и иные ограничения. Спуск в воду всех кочевников одновременно недопустим. Мы поддерживаем идею с разделением на команды. При этом, когда одна команда находится в воде, вторая не отдыхает, а остается поблизости, чтобы прийти на помощь, если понадобится. Каждая команда, спускающаяся в воду, берет с собой минимум двух боевых роботов на человека. Есть у вас машины в таком количестве?

– Есть, – подтвердила Мира. – Они не специализированные, но в воде работать смогут.

– Нам придется удовлетвориться этим. Далее… Бернарди, вы сказали, что сможете переделать вездеход в батискаф?

– Смогу, – подтвердил Рино. – Но он не вместит больше двух человек. И в этом есть смысл только при глубоководных погружениях, так-то в скафандрах проще…

– Глубину местного океана мы не знаем, – сказала Елена. – Но та единственная форма жизни, а также теоретические данные позволяют считать, что глубина эта внушительна. Батискаф понадобится. Приступайте к его созданию сразу же после завершения нашей беседы.

– Получается, мы теперь все усилия сосредотачиваем на воде? – растерялся Рино. – А как же миссия на поверхности?

Прежде, чем адмирал успела дать ответ, снова вмешалась Киана:

– Мы сможем делать все сразу. Водой займутся кочевники и роботы, батискаф тоже вместит двух-трех человек от силы. Остальная команда будет работать на поверхности. Со всеми мерами предосторожности, разумеется.

– Хочется в это верить, – сдержанно кивнула Елена. – Приступайте. Следующий сеанс связи – через двадцать четыре часа, если не возникнет никаких сбоев.

Мира прекрасно понимала, что все это означает, а до конца поверить почему-то не могла. Она сейчас спустится на невероятную, невозможную глубину… И рискнет жизнью, иначе никак! Разумно ли это? А с другой стороны, опасность действительно может подстерегать где угодно, даже если Мира попытается забиться в какой-нибудь темный угол, она все равно не будет защищена от всех бед Сектора Фобос. Разница лишь в том, что она протянет чуть дольше – но все это время будет видеть перед собой лишь темный угол. Так разве ж оно того стоит?

Ее напарником стал Сатурио, и это ее чуть успокоило. Он чем-то напоминал ей Гюрзу, хотя такое сравнение Мира благоразумно держала при себе, знала, что застрелить ее за подобные слова попытаются оба сразу. Но ведь правда от этого не исчезает! Оба сильные, предельно спокойные и как будто всегда знают, что делать. С Сатурио даже чуть проще, потому что он заботится не только о себе. Гюрза тоже – однако с ним никогда не знаешь, когда ему надоест.

Удивляться такому выбору не следовало, потому что иначе и не получилось бы: никто не мог гарантировать, что Тодорус и Бруция не предпримут попытку утопить ее при первой же возможности. Сатурио не сделал бы этого, даже если бы ему хотелось, но Миру не покидало ощущение, что ему на самом деле не хочется.

Незадолго до спуска, когда она проверяла кислородные баллоны, к ней подошел Рино.

– Ты ведь понимаешь, что не обязана этого делать? – тихо спросил он. – Это не твоя работа. Если ты откажешься, адмирал тебя поддержит.

– Я знаю. Я просто этого хочу.

Сначала Мира сказала это, чтобы его успокоить, а потом только поняла, что не солгала. Ей действительно хотелось.

Последний момент сомнений наступил, когда она подошла к краю разлома. Там уже установили подъемник, подстраховку, рядом дежурили роботы – все стало куда более цивилизованным, чем во время взрыва, который устроил Гюрза. Да и золотистое существо, рассматривавшее их, давно исчезло – это подтверждали сканеры, установленные в воде у самого пролома. Но океан все равно оставался черным, глубоким, как портал в другой мир…

Мира заставила себя сделать шаг. Она не пользовалась лестницей, потому что это обеспечило бы ей дополнительное время для сомнений. Она предпочла один прыжок, который уже нельзя остановить, выбор сделан, только и остается, что справляться с последствиями.

Вода приняла ее с готовностью, сразу уволокла на глубину. Это не из-за силы притяжения – здесь она даже чуть слабее, чем на Земле, и люди, не зависящие от скафандров, утверждали, что находиться и двигаться на этой луне проще. Все дело в составе воды: соль есть, но совсем мало, и много крошечной, незримой органики – водоросли, нечто вроде планктона, по предварительной оценке безопасное, однако делающее океан более… жидким, как бы странно это ни звучало.

Вскоре рядом вскипели пузыри, обозначавшие место падения других крупных объектов. Роботы тут же запустили освещение, и бело-желтые лучи вырвали внушительный кусок окружавшего их пространства, который, однако ж, лишь позволял острее почувствовать, как грандиозна окружавшая пришельцев пустота. Дна нет и границ нет, абсолютная бесконечность… Мира запретила себе сосредотачиваться на этом, она теперь думала только о том, что могла увидеть и изучить.

Она заранее готовилась к тому, что все здесь будет странно и необычно. Но одно дело – думать об этом, облекая в простые и понятные слова, другое – увидеть своими глазами.

Мира так и не разобралась, что представляет собой поверхность планеты – куда ей, если и ученые не могли дать точный ответ? Но одно ей казалось очевидным: это нечто вроде кокосовой скорлупы, сплошной плотный слой, внутри которого таится вода. Может, это было наивно с самого начала, ведь Гюрза показал им, что поверхность, пусть и крепкая, остается тонкой… Теперь уже не важно. Нет смысла гадать, когда все можно увидеть своими глазами.

Корни пробивали поверхность. Не разрывали, отчасти даже удерживали, но они были связаны не только ею. Иногда они лишь покрывали ее внутреннюю часть бугристыми выступами, а иногда тянулись на много-много метров вниз светлой сетью.

Они оказались такими же разными, как растения, поднимавшиеся к небу. От тонких нитей до канатов, покрытых крупными мясистыми наростами – Мира находила здесь всё. Одни двигались, повинуясь незримому течению, другие застыли, явно затвердели – пики, пронзившие поверхность ради океана.

Вот почему здесь не было ни рек, ни дождей. Местная флора в этом не нуждалась, у нее и так был постоянный доступ к воде. Одни растения пили ее прямо из океана, соль их не смущала, они к этому привыкли. Другие же довольствовались тем, что постоянно напитывало туго переплетенные слои поверхности, выступавшей чем-то вроде фильтра.

А еще среди корней была жизнь. Мира заметила ее не сразу, познание нового всегда идет от чего-то грандиозного к незначительному, от первого впечатления к деталям. В первые минуты существовали лишь белесые корни, рассекающие чернь океана. Потом Мира привыкла к ним, стала различать мельтешение… Подплывать она не рисковала, наблюдала издалека. Да и не факт, что ей позволили бы приблизиться: возле пролома движения не было, похоже, местные мелкие тварюшки боялись света. Ничего, привыкнут еще…

Некоторые напоминали то, что можно встретить в океанах Земли – все эти рыбки, моллюски, головоногие и прочие креветки. Другие же представляли собой совсем уж странные, порой откровенно жуткие формы жизни: существо, похожее на пульсирующий комок внутренностей, нечто выпускающее из себя крупные круглые челюсти, а потом втягивающее их обратно. Мира даже не могла успокоить себя тем, что это все травоядные, интересующиеся лишь корнями, она лично наблюдала, как одно из существ бросилось на другое, скрутило, порвало, наполняя воду мутным облаком темной крови.

Да, они были мелкими, намного меньше человека. Так ведь их много, и они в своей стихии! К тому же ими дело не ограничивалось. Мира видела, что некоторые корни с крупными наростами сохранили на себе следы впечатляющих зубов. По размеру как раз под стать тому глазу, который пялился на них из пролома.

Пока Мира впитывала все это, Сатурио, как обычно, вел себя профессиональней, он уже изучил показания сканера.

– Крупных существ поблизости нет, – предупредил он. От голоса, внезапно зазвучавшего в давящей тишине океана, Мира невольно вздрогнула, но понадеялась, что темнота это скрыла. – Возможно, мы напугали их.

– Сомневаюсь…

– Почему?

– А с чего им нас бояться? – удивилась Мира. – Если бы здесь вообще не было другой фауны, кроме них, тогда да. Но посмотри, сколько вокруг живых существ! Разве не логично было принять нас за нечто новое, появившееся естественным путем? Размер у нас невпечатляющий, и оружие мы применить не успели. Так почему же оно ушло?

– Как вариант, испугалось света.

– Да, но… Глаза ему не для темноты даны! Короче, странно все это…

– К счастью, выводы делать не нам, – усмехнулся Сатурио. – Наша задача – просто сбор материалов.

– И что ты предлагаешь?

Вместо ответа он указал вниз. Он прав, осмотр у поверхности могут провести и роботы, а им нельзя терять ни минуты, нужно спускаться… И Мира обо всем этом знала, но она все равно не могла избавиться от ощущения, что непроницаемая тьма под ее ногами – это распахнутая пасть чудовища, в которую она, глупая маленькая рыбка, плывет добровольно.

Сатурио от таких ассоциаций явно не страдал. Он двинулся вперед уверенно, ему под водой сейчас и правда было легче, чем на поверхности. Роботы послушно последовали за ним, привнося на глубину все больше света. Мира тоже поспешила, отставать ей не хотелось: даже при том, что у нее имелись свои источники освещения, плыть рядом с кочевником все равно было спокойней.

Вода на глубине оставалась мутной, такой же, как ближе к поверхности. Там это можно было объяснить взаимодействием растений и обитателей океана, а здесь… Здесь – непонятно чем. Но Мира порадовалась тому, что они привезли на луну запасные скафандры и камеру для дезинфекции.

Она ожидала, что плыть вниз предстоит долго, в какой-то момент даже придется остановиться, развернуться, продолжить в следующий раз, лучше – уже с батискафом. Они ведь установили, что океан глубокий, и если сравнивать с Землей, то между поверхностью и дном вряд ли будет так уж много интересного.

Но луна в очередной раз показала, что сравнивать с Землей ее не нужно. Они спустились лишь на метров двадцать, не больше, когда свет выхватил под ними нечто новое, необычное, не живое – и созданное не водой.

– Это что… это горы? – растерялась Мира. – Мы так быстро добрались до дна?

– Очень похоже на горы, – согласился Сатурио. – Но сканеры показывают, что до дна еще очень далеко.

– Насколько же они огромные?

– Неизвестно, на чем они вообще растут.

Сам подход казался странным: на чем могут расти горы? А с другой стороны… что, если здесь существуют плавучие горы? Объяснение оболочке планеты они пока не нашли, это будет уже вторая странность.

Но пока горы не двигались, это успокаивало. А настораживало то, что они были не очень-то похожи на горы.

Они оказались не просто сглаженными, это еще можно было списать на течение. Они, все без исключения, отличались причудливой формой – по большей части расширяющейся к глубине, как и положено, но порой обладающей округлыми боковыми отростками. Больше всего эта форма напоминала Мире свечу, которую не выплавили в таком виде, а увеличивали очень долго, капая сверху воском других свечей. При таком подходе воск невозможно идеально контролировать, и он застывает, как придется. А еще это нагромождение форм было похоже на огромные кораллы, но куда более гладкие, чем на Земле.

На этом странности не закончились. При ближайшем рассмотрении выяснилось, что горы полны углублений. Некоторые были совсем мелкими, всего лишь округлая ниша в каменной поверхности. Но некоторые казались полноценными пещерами, тоннелями, уходящими куда-то в глубину. И чем ниже Мира спускалась вдоль поверхности гор, тем более необычные формирования обнаруживала. Ну точно, кораллы во всем многообразии, должны быть они!

Но если ей все казалось очевидным, то компьютер соглашаться не спешил. Сканер показывал, что перед ней безжизненный камень. Или окаменелость? Малый сканер скафандра не отличил бы одно от другого.

– Мира, тебе лучше это увидеть, – позвал Сатурио.

Его голос по-прежнему звучал близко – но благодарить за это нужно было динамик. Оглядевшись по сторонам, Мира обнаружила, что потеряла своего спутника. Она даже не заметила, когда они разделились! Пожалуй, в момент, когда добрались до гор: здесь это было несложно.

Она все равно легко его нашла, достаточно было приглушить свет собственных роботов сопровождения, и тогда становилось очевидным сияние тех, которые использовал он. Мира двинулась к нему, осторожно оплывая выступы. Пока что там не было никакого движения, и все же ее не покидало чувство, что в любой момент из норы может вырваться мурена, готовая поглотить и ее, и Сатурио целиком…

Нет, луна все же не собиралась уничтожать незваных гостей. Мира добралась до своего спутника за пару минут, хотела спросить, что случилось, и не стала. Сама поняла.

Рядом с Сатурио ничего особенного не было, те же горы, заполненные провалами. Но кочевник и не оглядывался по сторонам, он смотрел вниз, туда, куда улетал белый луч самого мощного из прожекторов.

Даже этого луча было недостаточно, чтобы полностью изучить глубину, но самое важное он все-таки высветил. Интересно, как Сатурио это заметил? Должно быть, его привлек блеск – неяркий, однако все же сохранившийся. Сначала показавшийся кочевнику очередным необъяснимым элементом рельефа, а потом представший творением рук человеческих.

Внизу, в сгущающейся тьме, теперь просматривался космический корабль первой экспедиции, по большей части поглощенный одной из гор.

* * *

Рино долго пытался понять, что именно ему не нравится в решении продолжить миссию, а потом понял: всё. Но больше всего его задевало то, что происходит с Мирой.

Она должна была помогать ему прямо сейчас. Она же инженер, это ее основная работа! Но вместо этого Мира просмотрела чертежи, которые он предложил, кое-что подправила, выдала ему в помощь механика – и отправилась к разлому. Рино дал ей отличный шанс отказаться от погружения, а она почему-то настояла на том, чтобы все равно сунуться в черную воду.

Она все чаще вела себя как кочевница, и это настораживало. Рино с легкостью принял всю эту историю с ликвидатором, потому что тогда Мира была не виновата. Да она чуть ли не младенцем была, когда над ней какие-то яйцеголовые поиздевались! Поэтому Рино не собирался от нее шарахаться даже теперь, когда для многих она стала чем-то вроде чудовища.

А сейчас она предпочитала остаться с кочевниками, и он не знал, как на это реагировать. Убеждать себя, что она вынуждена так поступить, становилось все сложнее. Самой Мире наверняка казалось, что она ведет себя правильно, ее работа идет на пользу станции. Отчасти так и было, но… Есть станция, а есть ее собственная душа. Рино не так уж хорошо разбирался в делах кочевников, однако он подозревал, что однажды вернуться к жизни обычного человека у Миры уже не получится.

– Э, ты не видел изолятор? – Механик похлопал его по плечу, будто сомневался, что Рино услышит, стоя в двух шагах от него.

Рино все время забывал, как его зовут. Мира, конечно, их представила, но там было что-то крайне непримечательное – то ли Ник, то ли Майк, то ли Дик… Да и какая разница? Рино не видел причин запоминать имя того, с кем им дальше даже встречаться не нужно, не то что работать.

Может, все было бы иначе, если бы механик оказался хоть сколько-то интересен, да не сложилось. Нашивка на форме указывала, что он из заключенных, он и не скрывал, что не хочет здесь находиться. Умом он не отличался, к самоанализу тоже явно был не склонен. Судя по мрачному виду, с которым он смотрел на всех без исключения, он был из тех преступников, которые всех вокруг считают виноватыми в своих проблемах.

Но он выполнял работу как нужно, и этого было достаточно.

– Там, в контейнере должен быть, – Рино махнул рукой в сторону дорожки, по которой они сюда пришли.

Для переделки вездехода им выделили отдельную поляну. Сканеры определили, что здесь поверхность предельно тонкая, ее легко можно будет пробить. Это делалось для того, чтобы батискаф, который потеряет возможность перемещаться по суше, можно было сразу отсюда погрузить в воду, создав вторую точку входа для исследований. Ну а как вездеход он добрался к нужной поляне без проблем, еще и двух человек довез.

Оборудование же перемещали роботы, сейчас они оставались рядом с контейнерами. Когда работа будет закончена, с их помощью проще добраться обратно в лагерь. Расстояние получилось внушительным, однако более подходящего места поближе не нашлось, мешало тугое переплетение корней.

Теперь работа была почти закончена. Ничего сложного, ничего неожиданного: Рино справился бы и один, помощник требовался ему лишь для того, чтобы все прошло быстрее. Хотя здесь работать не тяжело… Воздух свежий, спокойно, широкие листья спасают от палящего солнца. При всей своей настороженности и отвратительном настроении Рино все равно мог понять, за что эту луну полюбила группа Лэнга, почему они хотели остаться здесь навсегда.

Правда, не остались… Рино уже не верил, что они найдут поселение. Скорее всего, экспедиция улетела, а маяк по какой-то причине оставила – то ли из-за поломки, то ли чтобы найти эту луну, если понадобится.

Рино не знал, сложится ли все иначе для их группы, тут многое зависело от того, что они обнаружат в океане. Пожалуй, ему следует самому пилотировать батискаф… Тогда получится помочь Мире, причем не только в исследованиях, в самом понимании, что ей не обязательно объединяться с кочевниками, ее примут и люди!

Но прежде, чем заниматься этим, нужно было довести до ума батискаф. Осталось совсем чуть-чуть, те самые завершающие штрихи… И Рино уже начинало раздражать то, что на них тратится так много времени.

– Эй, где ты там? – позвал он, отстраняясь от работы.

– Тихо! – откликнулся откуда-то со стороны механик.

Это уже что-то новенькое… Все то время, что они работали вместе, уголовник особого уважения не проявлял, но и не наглел. Теперь же он шикнул на Рино так, будто совсем забыл свое место. А с чего бы?

Это удивляло настолько сильно, что Рино пока даже злиться не стал. Он спустился по трапу, но не шагнул на землю, он и так увидел своего помощника. Механик все еще находился возле ящика с инструментами, однако изолятор там не искал, он разглядывал что-то в высокой траве.

– Что там? – спросил Рино.

– Зверюга какая-то… – отозвался механик. – Мелкая!

Понятно, что мелкая, потому Рино и не заметил ее изначально. Но, присмотревшись, он разглядел, как в траве и правда шевелится что-то белое, покрытое густой шерстью.

Это было ново… и непонятно. Умники из научного отдела уже сказали, что на поверхности никто не живет! А если оно вылезло из воды, с чего бы ему пушистым быть? Хотя, может, это и не мех вовсе… Во время миссий в колониях Рино доводилось видеть существ, покрытых длинной ядовитой чешуей, идеально имитирующей волосы.

– Не трогай его! – велел пилот. – И отойди!

– Да чего шарахаться, начальник? Он сам меня боится!

– С чего ты взял?

– Ну, он отшатнулся, когда я подошел…

– И тем не менее, он еще здесь. Не трогай его.

– Да не собираюсь я его трогать руками, я что, идиот, что ли? Тут есть контейнер, в который оно поместится!

– Никак не трогай, – настаивал Рино, игнорируя вопрос, ответ на который казался очевидным обеим сторонам, даже при том, что ответ получался разным.

Рино уже знал, что механик его не послушает. Может, в принципе на повиновение не способен, а может, пытается доказать и себе, и окружающим, что имеет право принимать самостоятельные решения даже после приговора.

Все могло закончиться не так уж плохо. Рино видел, что механик, при нелепости самого решения, действует вполне осторожно. Он не снимал перчатки, он подготовил контейнер и даже потянулся за манипулятором, чтобы подхватить существо… Но взять инструмент он так и не успел.

Существо, до этого сонно копошившееся в траве, рванулось вперед резко и быстро. Не было никакого предупреждения, и механик его не провоцировал, не успел просто. Он оказался достаточно близко, и существу этого хватило, чтобы изменить поведение.

Оно оказалось совсем не маленьким. Они просто не разглядели его толком, и то, что проявилось в траве, было лишь частью чего-то большего. Оно вырвалось из укрытия, обвилось вокруг запястья механика, и стало ясно, что это щупальце, уходящее куда-то в густые заросли.

Механик только и успел, что обернуться, посмотреть на Рино с нескрываемым ужасом, но не крикнуть… Крикнуть он уже не смог. Существо резко дернуло его, потащило в сторону, однако среди растений он не скрылся. Вместо этого он оказался прижатым к земле в нескольких метрах от границы поляны.

Судя по нечеловеческим крикам, разрывавшим теперь пространство, существо не просто удерживало жертву, оно что-то делало с ней. Со стороны казалось, что оно вдавливает пойманного человека в землю… Но в этом ведь не было никакого смысла! Рино не собирался гадать, он поспешил вперед, на ходу доставая из-за пояса пистолет.

Однако вмешаться он так и не успел. Он только-только ступил на землю, как из того участка зелени, где только что кричал механик, взвился в воздух кровавый фонтан – а крики как раз затихли. Рино застыл на месте, отказываясь верить… и зная, что неверие его не спасет. Ему нужно было понять, как быть, что вообще можно сделать, только вот и время на размышления у него отняли.

Поверхность под его ногами содрогнулась. Сильно, а потом еще раз, и еще. Сначала ему удалось удержать равновесие, но последующие толчки его все-таки повалили. Вокруг него волновались гигантские растения и слышался чудовищный треск, намекавший на то, что вот-вот случится…

Рино не сразу понял, что именно, он пока не привык к реальности другого мира. Но сообразил он быстро, потому что от этого зависела его жизнь. Когда он разобрался, что к чему, он осознал и то, что у него осталось несколько секунд, чтобы спастись. Он не успел даже толком испугаться, все его силы были брошены на сопротивление. Он не собирался отдавать свою жизнь так легко!

Существо, которое убило механика, не пришло из джунглей. Оно умудрилось каким-то образом пробить отверстие в поверхности «скорлупы», покрывающей луну, и выпустить на поверхность щупальца. Судя по тому, что воздух ему не вредил и охотилось оно уверенно, оно проделывало подобное не первый раз. Когда оно получило добычу, его не смутило, что это неизвестное создание – вряд ли оно было достаточно разумно для такого. Оно было заинтересовано, оно не сумело полностью протащить человека через первое отверстие, и оно определенно хотело большего.

Теперь оно билось о поверхность со стороны океана, и судя по толчкам, сравнимым с землетрясением баллов в семь, оно было совсем не маленьким! А Рино еще и со всей обреченностью вспомнил, что они выбрали эту поляну как раз из-за того, что здесь расстояние до воды минимальное… Существо должно было прорваться в любой момент.

Рино прекрасно понимал, что ни пистолетом, ни инструментами ему противостоять не сумеет. Роботы могли бы помочь, однако они оказались далековато, и пилот не успел бы задать нужную программу. Ему оставалось лишь одно: рвануться в батискаф, преодолеть расстояние между ним и машиной одним отчаянным прыжком, рухнуть на пол и ударить ладонью по экрану, запускающему блокировку.

Он все-таки успел. Трап двинулся внутрь, дверь начала закрываться, и за миг до того, как она спрятала от него мир, Рино успел увидеть, как поверхность треснула, лопнула, выпуская из океана извивающееся щупальцами существо.

Это было для Рино передышкой, но не финалом. Он чувствовал, как батискаф проваливается, погружается в воду… Да иначе и быть не могло, когда поверхность уничтожена! Рино швырнуло в сторону, приложило о металлическую стену с такой силой, что перед глазами заплясали темные пятна. Хотелось замереть, не делать ровным счетом ничего, затаиться внутри и ждать, когда все закончится само собой…

Оно, конечно, закончится, но точно не так, как ему хотелось бы. Поэтому Рино пришлось соскребать себя с пола, кое-как добираться до кресла, переключать машину на ручное управление.

Изначально все перед лобовым стеклом было черным. Единственные источники света находились внутри, в салоне, а там, за стенами, сгущалась тьма. Но когда система заработала в полную силу, вспыхнули огни, позволяя Рино разглядеть, где он очутился.

В аду, не меньше. У Рино, в отличие от многих на борту «Виа Ферраты», было более четкое представление о таких местах благодаря семейному наследию. И если брать ту версию мифа, где ад – вместилище монстров, то океан под это определение вполне подходил.

Рино казалось, что существо, убившее механика, вырвалось на поверхность, от этого и образовался пролом, в который провалился батискаф. Только вот он ошибся… Частично, не мог не ошибиться, однако ситуацию это не меняло. Существо было намного больше, чем он предполагал, и в пролом оно высунуло морду, а бесформенная, извивающаяся, пульсирующая туша, похожая на лишенную панциря улитку, осталась в воде.

Рино понятия не имел, видит ли его существо, способно ли на зрение. Но в своем мире оно точно ориентировалось, потому что на батискаф отреагировало. Оно отстранилось от пробитой поверхности, развернулось в воде, раскинулось во все стороны, как гигантская медуза.

В этот миг Рино понял, что не победит. Изначально он еще на что-то надеялся, еще прикидывал, какое оружие можно использовать против этой твари. А теперь стало ясно: никакое, существо с такой массой, да еще и с неясной анатомией, даже не заметит робких атак переделанного вездехода.

Оно было способно поглотить машину, такую крошечную по сравнению с ним, целиком, и оно явно собиралось это сделать.

* * *

У Сатурио была от силы минута на то, чтобы во всем разобраться и принять решение. В такие моменты уже не до сомнений и полноценной оценки риска, ты либо делаешь, либо нет. Он предпочел сделать.

Сначала система предупредила его о том, что сканеры засекли приближение сверхкрупной формы жизни. Это заставило его остановить исследование гор и направиться вместе с Мирой к поверхности. Выбираться они не спешили, но оставили за собой такую возможность. Для начала нужно было понаблюдать за тем, что способен породить океан.

Открытие было по меньшей мере неприятное. У поверхности застыл пульсирующий крупными венами, постоянно двигающийся комок плоти. Казалось, что это какой-то уродец, местный изгой, такого быть не должно никогда и нигде… Но судя по тому, как уверенно он себя вел, это был устоявшийся вид с четкой схемой поведения. Да и что ему до того, что он не вписывается в эстетику Земли?

Сатурио не собирался устраивать с ним битву – он знал более простые способы покончить с собой. Он даже наблюдение вел только через роботов… Пока правила игры не изменились.

Наверху определенно что-то произошло, потому что уродец, до этого абсолютно спокойный, начал с остервенением бросаться на поверхность.

– Пробьет ведь! – испуганно предупредила Мира. – Там тонко!

– Сам вижу, – напряженно отозвался Сатурио.

Его спутница пока проявляла страх только на словах, она не металась и не требовала ее спасти. И это хорошо, потому что кочевник сейчас не имел права отвлекаться на чужую истерику.

Он не упустил момент, когда в воду рухнуло крупное оборудование. Не сразу рассмотрел, что это батискаф, но разобраться было несложно, он ведь знал о планах на эту машину. Сатурио до последнего надеялся, что уродец бросился на само оборудование, что внутри никого нет… Но каковы были шансы? Батискаф выправился, двинулся в сторону, и стало понятно, что им кто-то управляет.

Тогда и пришлось принимать решение…

– Возвращайся на поверхность, – приказал Сатурио. – Роботов, пригодных для боя, мало, пришли еще, плюс сделай так, чтобы мне не пришлось отвлекаться на твою защиту.

Любой из младших кочевников ему подчинился бы, Сатурио даже не сомневался в этом. Они могли спорить в мирные времена, в момент боевых действий отец приучил их слушать старшего. Но Мира к его семье не относилась, правил Барреттов она не знала и уплывать не собиралась. Она как раз приблизилась к Сатурио, замерла рядом с ним.

Заламывать руки и причитать она не собиралась, даже если она не избавилась от страха окончательно, она сумела собраться, и это хорошо.

– Мы можем атаковать четырьмя роботами, – сказала она. – Только они способны обеспечить достаточную скорость и мощность взрыва.

– Я знаю, что у нас есть… Но этого будет недостаточно для такой массы.

– Так ведь оно не однородное! Посмотри вон туда и туда, – Мира указала на участки туши, из которых пробивались внушительные пучки извивающихся щупалец, – думаю, там нервные узлы есть, если не убьем, то день ему испортим точно!

– Мира, ты понимаешь, что, когда все начнется, мы можем не успеть выбраться?

– А еще я знаю, что Рино может не дожить до спасения, поэтому ты атакуй правую сторону, я левой займусь!

У них не было никаких доказательств того, что внутри действительно Бернарди – но кто же еще? Должен быть он, и это объясняло, почему Мира отказалась уходить. Сатурио не вдавался в подробности того, какая между ними связь, но и догадаться было несложно.

Это почему-то раздражало, отражалось неприятием внутри, но кочевник запретил себе отвлекаться на такое. Ему нужно было сосредоточиться на атаке, нужно было попасть – и он попал.

Он надеялся, что уродец все-таки погибнет. Черт его знает, какая у него плотность, насколько крепкая шкура, вдруг получится? Но нет, не вышло, после того как океан пошел волнами от взрывов, существо все равно осталось живым.

Однако не невредимым. Вода вокруг него стала черной даже в ярком свете, оно задергалось, потом сжалось, и оторванные атакой куски его тела медленно начали тонуть. Оно все равно было достаточно крепким, чтобы напасть и даже справиться с ними…

Но оно так и не попыталось. Перед собой оно видело пусть и некрупное, но неизвестное существо, а сзади его ударили. Ему было больно, все вокруг застилала его кровь… Большинство животных отступило бы в таких обстоятельствах, оно ведь не было загнано в угол! И оно двинулось вниз, скользнуло в лабиринт гор и вскоре растворилось в темноте.

Сатурио лишь в этот момент осознал, что невольно задержал дыхание. Теперь он позволил себе выдохнуть и переключился на общий канал связи, который должен был действовать и на батискафе.

– Это Сатурио Барретт. Кто на борту? Бернарди, ты?

– Я, – отозвался знакомый голос. – Больше никого.

– Потери?

– Еще на земле… Оно реально высунулось из воды, само, оно охотилось на нас!

– Потом расскажешь, надо сваливать.

Под водой уже и так случилось достаточно, а у них остались только осветительные дроны. У Сатурио не было никакого желания испытывать судьбу.

Поднять батискаф было не так просто, его они закрепили у поверхности, а вот люди сейчас предпочитали держаться подальше от воды. Общее собрание пришлось созывать куда раньше, чем они планировали, новости набралось две, и обе могли считаться плохими.

Первой стало нападение на Бернарди и гибель механика. Многих поразило то, что водное существо сумело так ловко охотиться на поверхности. Но научный отдел это объяснил – Киана на сей раз отмалчивалась, ей пришлось бы печатать слишком долго, и она выставила вперед какую-то из своих сотрудниц. Та смущалась, краснела, но все же заставила себя говорить по делу:

– Мы не знаем, что тут происходило бы без нашего появления… Разведывательная группа видела немало мелких форм жизни у самой поверхности. Они питаются корнями – и они вполне могут подниматься на поверхность, мы слишком мало знаем о них, чтобы исключать это. Наш лагерь, шум, который не утихает из-за работы… Все это могло отпугнуть тех, кто в иное время уже бродил бы среди растений. Поверхность не зря такая тонкая, вероятно, нормальная экосистема на планете подразумевает большее взаимодействие между воздушным и водным миром, чем происходит сейчас.

– Но свои вкусовые предпочтения они тут адаптируют быстро! – криво усмехнулся Бернарди.

– Следовательно, когда местные обитатели привыкнут к нашему лагерю, риск нападений повысится? – спросила Елена.

– Не обязательно! – тут же выдала Киана.

– Возможно или нет?

– Вполне вероятно, – ответил за нее Сатурио. Попытки рискнуть чужими жизнями в угоду собственным амбициям начинали раздражать.

– Принято, – кивнула адмирал. – Продолжайте доклад.

Обнаружение челнока тоже никого не порадовало. Даже если бы его нашли разбитым, уничтоженным местными хищниками, это стало бы не таким серьезным ударом. Но то, что он, оставшись целым, оказался внутри скалы… Этого объяснить никто не мог.

Да и не пытался, потому что для объяснения нужно было вернуться туда, посмотреть, как именно произошло поглощение. Может, даже проникнуть внутрь… То, что маяк продолжал работать, допускало, что челнок сохранил герметичность, туда еще можно попасть – минимум один из люков остался на поверхности.

А еще они не проверили его на признаки жизни, не успели просто, отвлеченные атакой хищника. И Сатурио сильно сомневался, что в ближайшее время их отправят туда исправлять это упущение.

На сей раз долгих совещаний и многочасовых споров не было, адмирал объявила сразу:

– Миссия должна завершиться раньше срока. Она стала слишком опасной.

– Это ошибка! – тут же вспылила Киана. – Ресурсы!

– Я не отрицаю ценность луны, профессор Бокео, поэтому станция в ближайшее время не покинет систему. Вы вернетесь на борт, и мы обсудим, можно ли организовать вторую миссию. Но если она и будет, мы изменим состав и предоставим больше оружия.

Киана предприняла последнюю отчаянную попытку остаться:

– Лучше сначала изучить угрозу, чтобы отреагировать правильно!

– Угроза угрозе рознь, – заметил Отто Барретт. – В этом случае попытка изучить проблему, просто разглядев ее поближе, может унести жизни.

Сатурио кивнул, хотя отец вряд ли видел это. Образ челнока, застрявшего в камне, въелся в память кочевника. Плыть туда без оружия не хотелось – он слишком хорошо помнил, что Лэнг и его люди тоже изначально считали луну маленьким раем. А чем все в итоге кончилось? Мертвецам никакие ресурсы не нужны.

Он даже допускал, что Киана беспокоится напрасно, ей перерыв тоже на пользу. Никого другого главой миссии не назначат, у нее лучшая подготовка для этого. Еще и челюсть в порядок приведут! Но ее наверняка больше беспокоил риск того, что вторую миссию не одобрят… Ничего, переживет.

Они следовали заранее намеченному плану. Группы разошлись по челнокам в таком составе, каким и летели сюда. Во втором челноке опустевшее место механика наверняка напоминало многим, почему им пришлось свернуть работу так рано. Хотя возмущалась этому одна Киана, остальные, при всем любопытстве и научном интересе, рады были улететь.

Да и Киана выражала свой протест сдержанно и осторожно. Она все равно заняла свое место и на этот раз использовала все устройства безопасности.

– Готовы? – на всякий случай уточнил Бернарди. – Тогда начинаю обратный отсчет.

Им полагалось взлетать первыми, расчищая путь, а второй челнок направился бы следом. Но сначала Бернарди должен был запустить ракету, которая уничтожила бы все растения, успевшие сплести над ними крышу. Ничего нового, все под контролем…

По крайней мере, было под контролем.

Через секунду после того, как взлетела ракета, небо над ними поглотила ревущая стена пламени.

* * *

М-да, бомбануло знатно.

Такого, признаться, не ожидал даже я. Поначалу мне показалось, что на нас попросту напали. Где-то затаилась та самая первая экспедиция, которая и так не была нам друзьями, а теперь еще и поголовно заражена астрофобией. Выродились, отупели и теперь готовы на все, чтобы пополнить свои ряды свежей кровью.

То, что произошло на самом деле, не было моим первым вариантом, но разобрался я довольно быстро. Не было на сей раз никакой диверсии, просто взорвалось одно из растений, которое мы благополучно подожгли ракетой. Почему взорвалось? А почему бы ему, собственно, не взорваться?

Мы по-прежнему знаем про природу этой луны чертовски мало. За несколько дней суетливой деятельности мы собрали одну лишь коллекцию проблем, с объяснениями дела обстоят хуже. При этом на Земле есть насекомые, способные взрываться. Почему бы не появиться растениям, которые сами по себе оружие?