Читать книгу Женская интуиция - Владимир Александрович Жуков - Страница 1

Нежно-алые всполохи заката окрасили плес Азовского моря, заскользили до самой дымчато-лиловой линии горизонта, озарили паруса яхт, винд-серфингов, послушных легкому бризу.

– Пора, Мотя, и нам отдохнуть от суеты мирской, – произнесла, Ева Черпак, поднявшись из шезлонга и глядя вослед оставляющим песчаный пляж загорелым мужчинам и женщинам, бойким детишкам с яркими надувными кругами в форме затейливых игрушек. Коснулась тонкой изящной рукой плеча сидящего на коврике в позе йоги мужчины с короткой, серебристыми отблесками прической.

– Ты права, Евочка – золотая моя девочка. Всего должно быть в меру. Море, солнце и пляж тоже утомляют, если долго жариться под палящим солнцем, есть риск от ультрафиолетовых лучей получить меланому. Эта болезнь, как и саркома, очень опасная, – предупредил Матвей Елисеевич.

– Типун тебе на язык, еще беду накличешь, – перекрестившись, перебила его супруга. – Господи, сохрани и помилуй.

– Ох, Евочка – сладкая моя девочка, прости, язык без костей, вот меня и занесло. Ты, как всегда, права. Я от тебя, мое сокровище, без ума.

– Да, женщина всегда права-а …,– пропела она, подражая эстрадной певице Ирине Понаровской. – Заруби это, Мотя, у себя на горбатом носу.

– Будь, по-твоему, – не стал он возражать, ради спокойствия привыкший во всем соглашаться с женою, но все же напомнил. – Нос у меня не горбатый, а греческий. Однако, пора на базу, в свое теплое гнездышко. Дело к вечеру, уже многие лежебоки пошабашили, пляж почти опустел, время ужина и развлечений.

– Ты мне льстишь, называя девочкой, – усмехнулась женщина. – Очень приятно слышать ласковые слова, словно в первые дни наших свиданий. Чувствую, что ты настроен сегодня решительно, чтобы завоевать мое сердце. Мне нравится такая прелюдия любви, всегда готова исполнить твои прихоти.

Он не стал возражать, хотя мог бы припомнить не один факт, когда Ева проявляла строптивость. Ссылалась на недомогание, только бы увильнут от исполнения супружеского долга. Матвей вынужден был усмирять свою плоть, сдерживать желания и страсти, требовавшие разрядки. Но зато был горд тем, что никто не мог назвать его ловеласом, ибо в отличие от других сексуально озабоченных мужчин, не ходил, как говорится, налево, не волочился за чужими юбками, а сохранял верность своей Евочке – золотой девочке.

– Поторопись, Мотя, я сгораю от нетерпения, – властно велела она, огладив ладонью талию и шоколадно загоревшие икры стройных ног.

Он резво поднялся, смел с ног золотистый песок, тщательно встряхнул и свернул в рулон коврик.

Супруги Черпаки – пятидесятитрехлетний низкорослый и плотный, как мул, Матвей Елисеевич и тридцатилетняя очаровательная блондинка с миндалевыми глазами Ева Марковна, лишь двое суток назад, как прибыли на недельку в пансионат, чтобы покупаться в теплых водах Азова, которые в отличие от акватории Черного моря, быстрее прогреваются. Чаще бывают теплыми и нежными, как парное молоко.

Планировали развлечься в барах, ресторанах и казино, отдохнуть от серой повседневности и внести в свою жизнь яркие незабываемые впечатления, получить заряд бодрости и положительных эмоций, которых бы хватило на долгие и хмурые месяцы надвигающейся осени и холодной зимы.

Прибыли они на курорт не одни, а с породистым ротвейлером Баксом. Ева в нем души не чаяла, холила и баловала, иногда тем самым, вызывала вспышки ревности у супруга. Его просьба оставить пса дома, чтобы стерег квартиру и имущество, едва не закончилась скандалом и срывом поездки на море. Ева пустила горючую слезу и Матвей уступил. Впрочем, он и в других конфликтных ситуациях потакал неожиданным капризам своей импульсивно-темпераментной супруги.

– Бакс, ко мне, – велела Ева внимавшему ее словам псу и тот послушно последовал за хозяйкой. Матвей собрал сумку с остатками провианта, сдал шезлонги в пункт проката пляжного инвентаря и они втроем возвратились в номер-люкс пансионата.

– Мотя-я, я очень и очень голодна, море меня возбудило, – едва переступив порог, заявила Ева с загадочным блеском в глазах и интригующей улыбкой на тонких губах.

– Голодна-а? – удивился Черпак. – Но не прошел и час, как мы с тобой плотно поужинали на берегу моря. Распили бутылку шампанского “Новый Свет”, закусили сыром, колбасой, фруктами, овощами, маслинами и киви… Какая ты ненасытная, однако?

– Мотя, какой же ты тугодум толстокожи без лирики и романтики,– упрекнула Ева и посетовала. – Наверное, первые признаки склероза или старческого маразма, дефицит романтики и фантазии. Если женщина признается, что она голодна, то это вовсе не означает, что она страдает чревоугодием. Есть ведь и другие физиологические потребности.

– У тебя слишком много разных потребностей, трудно угадать, – озадаченно потер ладонью узкий лоб и пожаловался.– Знаешь, Ева, что-то на душе неспокойно, кошки скребут. Дурное предчувствие. Надо бы в Керчь съездить, поглядеть все ли с нашей квартирой в порядке?

– Мг, квартира? У нее нет ног, никуда не сбежит, не денется. Ради квадратных метров готов оставить меня одну в сообществе чужих мужиков, которые на пляже не сводили с меня глаз? Они только и ждут твоего отъезда, чтобы подбить ко мне клинья и соблазнить или изнасиловать и опозорить на весь белый свет. Верь после этого присказке, что не перевелись еще рыцари без страха и упрека. Вымерли, как мамонты, остались лишь назойливые мужланы и нытики…

– Я к таковым не отношусь, очень тобой дорожу, – возразил Черпак.

– Не забывай, что Ева, не служанка, а королева, а ты – мой раб. Должен беспрекословно исполнять все мои приказы и капризы. Иначе доступ к знойному телу для тебя будет навсегда закрыт. Ты ведь не библейский Адам, вкусивший запретный плод.

– Евочка, ты не сможешь и суток прожить без ласки и нежности?– напомнил он о ее темпераменте и неуемной жажде сладострастия.

– На тебе свет клином не сошелся. Поклонники штабелями у моих стройных ног валяются.

– Успокойся, тебе ведь ничего и никто не посмеет угрожать, когда рядом такой волкодав, как Бакс,– заметил он. Пес, заслышав кличку, поднял от паласа тяжелую, словно ядро, голову и поочередно обозрел своих сварливых хозяев.

– Поехали вместе, – предложил Матвей. – Дома переночуем, а утром возвратимся в пансионат?

– Я устала, разомлела на солнце, хочу испытать блаженство. Очнись, как ты смеешь, о чем-то другом думать в такие минуты. Я голодна,– женщина вплотную приблизилась к нему и страстно прошептала в оттопыренное ухо.– Или ты меня окончательно разлюбил, используешь, как служанку?

– Ева, ты не права, не меряй всех мужчин на один аршин. Каждый человек уникален и неповторим, – возразил Черпак.

– Проснись, Мотя, не витай в облаках. Опустись на грешную землю. Перед тобой знойная, очаровательная, молодая жена, желающая удовлетворения. Сейчас или никогда!

Ева распахнула пляжный, белый с фиолетовыми мелкими цветочками сарафан, обнажив тугую грудь и, приподняв рукою его подбородок, пристально поглядела в глаза.

– Мотя, не считай меня дурочкой. Я знаю, почему ты неожиданно намылился в город

– Почему? Интересно узнать, какая версия родилась в твоей чудесной голове?

– Вместо того, чтобы отправиться на отдых в Сочи, Ялту или Анталию, ты заманил меня в эту дикую глушь, – начала она издалека. – Решил отлучить от квартиры, чтобы самому под предлогом тревоги за сохранность жилья и имущества, периодически на ночь уезжать в город, где ждет пылкая зазноба.

– Евочка, сладкая моя девочка, как такая нелепая версия могла придти в твою прелестную голову? – огорчился Черпак. – Наверное, ты на солнышке перегрелась. Кто тебе нашептал клевету в розовое ушко.

– От достоверного источника узнала.

– Может, тебе Тукай настучала?

Жена пропустила вопрос мимо ушей и сообщила:

– Регина со всеми мужиками, живущими в нашем доме, переспала. Не может быть такого, что ты остался белой вороной, точнее, вороном. Живо признавайся, сколько раз пользовался ее услугами? Ты, ведь, как тот кувшин, что зарекался по воду ходить.

– Ева, вот те крест, – Матвей неумело осенил себя. – У меня даже, намека нет на роман. Соседка Меженина не в моем вкусе.

– Когда гормоны бурлят и сперма давит на череп, то вкус не имеет значения, – авторитетно заявила Ева. – Мне однажды повариха, о которой говорят, что с лица воду не пить, рассказала о своих приключениях. Она, работая на камбузе, несколько раз ходила на траулере с рыбаками на промысел в Индийский океан. После нескольких недель плавания любая женщина на судне для изголодавшихся рыбаков выглядит красавицей. На берегу много красивых баб, а этой поварихе бог не дал ни красоты, ни изящной фигуры, как тумба. Она не пользовалась спросом, а очень хотелось создать семью, родить ребенка. К тридцати годам от роду рисковала остаться старой девой.

Бывалые рыбаки, морские волки посоветовали ей пойти в рейс, что она и сделала. Там, за тысячи миль от родных берегов, где нет очаровательных соперниц, она методом проб и ошибок, выбрала себе спутника жизни старшего помощника капитана, сокращенного, старпома. Если бы не поторопилась , то могла бы захомутать и женатого капитана, но решила. Не строить счастье на чужом горе. На судне, где на сотню мужиков всего две-три женщины, именно капитан и старпом имеют приоритет. Отметают все попытки других членов экипажа претендовать по графику на благосклонность дам.

– Ева, к чему ты мне рассказываешь эту рыбацкую байку? – спросил Матвей.

– К тому, что если будешь мне постоянно перечить, нервировать, – она театрально закурила сигарету Пьер Карден с ментолом и, пуская кольца сиреневого дыма, заявила, – то я напрошусь на траулер в рейс на полгода, а возможно и больше.

– В качестве кого? У тебя нет ни медицинского, ни кулинарного образования. Кроме яичницы на сале и овсяной каши, ничего толком не умеешь готовить. Рыбаки отощают и спишут тебя на берег при первом заходе в порт.

Она призадумалась и тут же выдала на-гора:

– Не отощают, рыбы в трюмах навалом. А примут меня на борт за мою неземную красоту.

– Рыбакам на промысле некогда созерцать на красоту. Траулер – не театр, не эстрада. Там все вкалывают, как проклятые. Чем больше добудут рыбы, тем больше заработки и премии, – пояснил Черпак.

– Я тоже буду работать, не покладая рук, – разлепила Ева сочные губы.

– На панели, ублажая капитана или его помощника, – заметил Матвей. – Нет, Ева эти романтические приключения не для твоей изнеженной натуры. Не выдержишь суровых испытаний, штормов, качки и зачахнешь. Чтобы, сломя голову, отправиться с рыбаками в рейс, надо быть матерой, искушенной бабой, постоять за себя, а сексуально озабоченных мужиков обложить матом.

– Мотя, ты ни сколько за меня, сколько за себя волнуешься, – не уступала Ева. – Регина тебя обворожила, опоила колдовским зельем. Гляжу, как конь ретивый, бьешь копытом, готов заржать и сорваться с места. Возможно, я тебя уже не волную, завел любовницу и успел растратить на нее всю энергию? Гляди мне прямо в глаза, не опускай ресницы. Вижу, правда глаза колет, от меня ничего не утаишь, не скроешь. Мотя, предупреждаю: если ты меня сегодня оставишь на шуры-муры с Региной, то можешь не возвращаться, не рассчитывать на мои ласки…

– Лихо ты закрутила. Оказался без вины виноватым, – с досадой произнес Черпак. – Я тревожусь о квартире и сбережениях, а ты голословно подозреваешь в измене. Непостижимая женская логика, точнее, ее отсутствия из-за подмены эмоциями.

– Зато интуиция меня не подводит, – возразила она и потребовала. – Сейчас же признавайся, хитрый сердцеед?!

– Что такое говоришь, моя девочка,– смутился Матвей, не выдержав ее напора. – Мое сердце принадлежит тебе. Ты у меня единственная и очень желанная. Гори все синим пламенем. Остаюсь, ты – мое самое бесценное сокровище…

– Вот так всегда приходится силой любовь выпрашивать. Словно милостыню под синагогой, – пожурила она и сомкнула на его шее изящные руки.– Мотя, ты из рук вон плохо исполняешь свой супружеский долг. Будь это на Западе, в Париже или Лондоне, давно бы разошлись, как в море корабли, разорвали контракт. После голода секс – самый главный инстинкт и яркий элемент любви, на котором все держится.

– Ева, душечка, но прежде ты сама инициативы не проявляла, – напомнил он ей периоды отчуждения и раздражительности.– Наоборот мне приходилось требовать от тебя исполнении этого самого долга. Ты была скупа на ласки и отдавалась без желания, только бы от меня отвязаться. Так ведь? Признайся и покайся.

– Кто старое помянет, тому глаз вон,– обескуражила она его своим ответом и, улыбаясь, пропела. – Вторая молодость пришла к тому, кто первую сберег… А ты сберег первую, свой потенциал?

Она обняла его шею теплыми руками и, не дожидаясь ответа, предложила.– Давай, Мотя, вспомним, повторим нашу первую брачную ночь, в потом и медовый месяц?

– Давай! – с радостью согласился Черпак, неосторожно заметил.– Что случилось Ева? Я тебя не узнаю. Дома ты была неприступной и холодной, как айсберг? А-а, сообразил это на тебя, наверное, благотворно подействовало море, солнце, песок и пикантные салаты из мидии, креветок и рапана, разбудившие гормоны, либидо, инстинкт влечения…

– Да, именно песок, золотой и мидии. Ты угадал, Мотя,– позабавилась она.– Дожил до седых волос и до сих пор не понял, что женщина непредсказуема. Иначе мужчина потеряет к ней интерес, словно к прочитанной книге. Для тебя я сохранила самые приятные и увлекательные страницы нашей Камасутры. Сейчас мы их сообща прочитаем.

– С большим удовольствием займусь увлекательным и приятным во всех отношениях чтением! – воскликнул он и привлек ее к себе.

– Тогда живо сбрасывай с себя одежду, и в ванную,– велела жена.

– Прямо сразу? С корабля на бал? – удивился Черпак.

– А зачем медлить, я сгораю от нетерпения и желания,– призналась она, потянула его за руку.

– Погоди, Ева, это так неожиданно. Раньше ты скупилась на ласки?

– Боялась, что ты пресытишься и охладеешь душой и телом, – призналась она и пояснила. – В женщине всегда должна сохраняться тайна, магия, чтобы она постоянно была желанной и слегка недоступной. Понаблюдай за дикими или даже домашними животными, они прежде, чем совокупиться, устраивают брачные танцы или бои между самцами.

Победитель «рыцарских» турниров получает в награду объект вожделения. Так и среди людей, особенно диких индейских племен, где сохранились древние традиции и ритуалы, существует состязательность. Мужчины больше ценят, помнят и берегут то, что дается трудно, с боем.

– Евочка – ты настоящий психолог, не с яичницей, а с божьим даром! – восхитился Матвей. – Тонко понимаешь желания мужчины.

– Сегодня я делаю исключение, хочу стать доступной, – продолжила она.– Хочу подарить тебе и себе пиршество любви. Мы по праву заслужили райское наслаждение.

– Евочка, моя изумительная девочка, ты – прелесть! Однако, меня не покидает смутное ощущение тревоги, беспокоит интуиция?

– Разве у тебя есть интуиция? Она присуща только женщине с ее утонченными чувствами и умом. – заявила супруга. – В большинстве своем мужики – тугодумы, примитивные существа, способные лишь оплодотворять женщин…

– и добывать валюту, – добавил он.

– Деловые женщины сами с этой задачей успешно справляются, – возразила Ева и посетовала. – Мотя, ты, наверное, перегрелся на солнце. Тревога и хандра быстро пройдут. Секс – самое лучшее лекарство от тоски и печали.

– Пожалуй, ты права, но дай перевести дух, собраться с мыслями и настроиться, – отнял он руку с ее гибкой талии. – Мы с тобой здесь уже третьи сутки, а у меня душа не на месте, занозой засело в голове: как там наша квартира и имущество? Надо было ключи передать Лидии Самойловне, а не этой Регине – рыжей вертихвостке. Бордель, притон в квартире устроит. Она без секса со случайными партнерами ни одной ночи прожить не может. Считает их пропащими.

– Откуда ты об этом знаешь? – поймала она его на слове. – Живо признавайся! Наверное, за валюту спал с Региной и не один раз? Ну, что молчишь, Бог шельму метит? Признавайся, как на духу.

– Упаси Господи, с ней связываться, разнесет по всему дому,– возразил Черпак.– От нее же потом не отвяжешься. Насчет ее горячего темперамента и ненасытности, так ты сама мне об этом рассказала. Вспомни-ка, говорила, что Регина меняет мужиков, как перчатки?

– Не припомню,– с лукавством ответила Ева.

– Лидия Самойловна лучше бы присмотрела за квартирой,– вздохнул Матвей.– Она целыми днями дома торчит или на лавочке с бабами лясы точит. Позаботилась бы о твоих экзотических цветах и колючих кактусах.

– Ну ее, старую колошу, к лешему,– отмахнулась жена.– Слишком она глазастая, а еще хуже, языкастая. Всю квартиру облазит, все вещи перещупает. Потом целый год на лавочке с такими же «божьими одуванчиками» будут языки чесать, наши косточки перемалывать. Старуха и так на меня дуется, словно церковная мышь на крупу. Зависть ее берет, что я молодая и красивая, а ее старость доконала. Бесы или ангелы заждались у порога. Цепляется за жизнь изо всех сил.

– Тогда напрасно мы взяли с собой на отдых Бакса, бездельника, – продолжил Черпак, заметив, как заслышав свою кличку, темно-коричневой масти пес с бурыми подпалинами, оторвал от паласа голову и поглядел на хозяина умными глазами.– Охранял бы квартиру, имущество, как на роду написано, как положено сторожевым псам.

– Мотя, да ты в своем уме? Может, сдурел на старости лет? – всполошилась Ева.– Бакс, тоже нуждается в полноценном отдыхе, который вполне заслужил. Для него морские процедуры, воздух очень полезны. А в квартире от одиночества и стресса он бы околел. Случись такое, я бы тебе этой жестокости никогда не простила. Ты и так своим табачным дымом отравил мою сиамскую кошечку Дунечку.

– Она от старости и кусачих блох померла, – слабо возразил Матвей.

– Не смей измываться над беззащитным животным,– предупредила Ева и пригрозила. – Если обидишь Бакса, то я обязательно, считая это своим гражданским долгом, сообщу в общество защиты животных. С тобой там проведут воспитательную беседу, даже оштрафуют. Имей в виду, что в европейских странах за жестокое обращение к нашим братьям меньшим предусмотрено уголовное наказание.

– Ева, ну, сколько тебе раз говорить, что собак для того и держат, чтобы они охраняли жизнь и имущество хозяина,– изрек он свой постулат. – Мы его холим и кормим, как на убой, не для красоты, а для того, чтобы он исполнял функции защитника и охранника. Иначе только задарма переводим на него импортный корм и мясо. Для красоты и забавы заведи себе королевского пуделя, болонку или спаниель.

– Ладно, уж функционер, не учи меня уму-разуму, – прервала его супруга. – У меня сейчас другая забота. В связи с тем, что курс рубля резко снизился, разумно было бы сменить имя Бакса на Евро, но чтобы без лишних затрат. А то ведь в обществе собаководов «Полкан» обязательно потребуют взнос за переименование, еще в довесок всучат поводок, намордник, телогрейку, совок и мешочек для сбора экскрементов.

– Ева, твой любимый кобель, обжора, нас окончательно разорит, – упрекнул он, ревностно относясь к псу, которому жена уделяет слишком много внимания, тем самым, обделяя супруга нежностью. К тому же, Матвей отличался патологической скупостью.

– Не только всучат мешок и совок для экскрементов, но и заставят сделать внеплановую прививку против бешенства, чтобы содрать больше денег, – спрогнозировал он. – Коль уж тебя приспичило поменять Баксу имя, то назови его Фунтом стерлингом. Стабильная и престижная валюта, а с евро неизвестно, что через год произойдет. Чтобы лишний раз не третировать псину. Согласись, что это предложение самое мудрое?

– Слишком длинное. Фунт и еще стерлинг, язык сломаешь, – возразила она. – И потом напрашивается мысль о фунте лиха. Не хватало еще на себя беду накликать. Евро лучше всего подходит. Коротко, сочно и оригинально. Еще никто из наших знакомых не догадался, так назвать своих домашних любимцев.

– Евро, Евро! – позвала она ротвейлера, но пес не отреагировал. Тогда она потрепала его по упругой шее. – Слушай, теперь тебя зовут не Бакс, а Евро. Ситуация на финансовом рынке поменялась в пользу европейской валюты. Мотя, с этого момента называй его Евро, чтобы начал привыкать. О прежней кличке забудь, пусть американцы выкусят. Напечатали, черт знает сколько «зелени», вот она постоянно грызет рубль.

Видя, как нежно Ева взирает на пса и сколько ласки в ее голосе, Матвей сердито проворчал:

– Как знаешь, а меня своими глупыми идеями и заботами не грузи, лишний раз не доставай.

– Ладно, не ревнуй. Я вас в равной степени люблю и обожаю. Посмотрю, на что ты способен,– с иронией усмехнулась она.– Так ты идешь в ванную или я передумаю?

– Евочка, моя сладкая девочка, все же я съезжу домой, – неуверенно вымолвил Черпак. – Проверю, все ли в порядке с квартирой и имуществом? Это займет не более двух часов. А потом до самого утра мы отдадимся страсти.

– Мотя, я боюсь оставаться в номере одна. Здесь столько одиноких, голодных самцов, что каждый из них только и ждет, когда я буду одна, чтобы насильно овладеть. Ночью заберутся через окно или двери взломают и снасильничают, – сообщила она.

– С чего ты взяла? Кому ты нужна, других баб хватает.

– Мотька, ты совершенно слепой. Не видел, как мужики меня на пляже пожирали своими похотливыми взглядами. Другой бы на твоем месте отшил их, а тебе, как тому старому барану, все по барабану. Без разницы, кто покушается на честь, домогается знойного тела твоей супруги.

– В крайнем случае, Бакс тебя защитит.

– Не хочу, чтобы мой любимый песик пострадал.

– Ты преувеличиваешь опасность, – вздохнул Черпак. – На пляже, в пансионате, в ресторане и на дискотеках столько соблазнительных и доступных красоток, готовых по первому зову за валюту нырнуть в постель, что никто не рискнет тобой соблазниться.

– Ах, ты олух! По-твоему получается, что я уже неспособна заинтересовать, увлечь мужчину. Мол, старая вешалка. Ты меня в самое сердце ранил, чурбан неотесанный! – со слезами воскликнула она.

– Конечно, очень очаровательна, но лучше никому глазки не строй и не обнадеживай, – сказал Матвей и пригрозил. – Иначе я тебя и твоего любовника отправлю на тот свет. В состоянии ревности я за себя не ручаюсь.

– Мотька, ты меня достал своей ревностью! – со слезами в голосе воскликнула женщина.– Поезжай хоть к черту на кулички и не возвращайся. Бесчувственный чурбан. Любимая жена зовет тебя в постель, а ты от нее, глядя на ночь, бежишь, как черт от ладана. Всегда чувствовала и знала, что ты меня не любишь, а эксплуатируешь, ради плотских удовольствий. Изображаешь из себя любящего и заботливого мужа. Меня не проведешь, я знаю, чего стоят мужики. Ты рвешься к любовнице Регине, ради нее готов пожертвовать женой, своей нежной девочкой. Уезжай и не возвращайся. Позвони по телефону в Керчь и узнай, а не терзай мне душу, кровосос.

Ева на ходу сбросила на кресло с себя одежду и забежала в ванную, а Матвей подошел к тумбочке с телефоном. Снял трубку с аппарата и набрал номер своей квартиры. В ответ – длинные продолжительные гудки.

«Понадеялись на Регину, а ее где-то черт носит. С утра может, заглянет, польет цветы и все дела, – с досадой подумал он.– Лидия Самойловна глаз бы не сомкнула, как зеницу ока, стерегла. Она из старой гвардии стойких бойцов, не зря ее супруг, царство ему небесное, в КГБ служил верой и правдой. А у Регины одно на уме, кого бы из богатеньких мужиков соблазнить».

Из ванной послышался шум и плеск воды.

– Евочка – моя славная девочка, ангел мой,– подошел он к двери, потянул за ручку, заперта и покаялся.– Прости меня, я, кажется, на самом деле перегрелся на солнце, голова пылает. Открой, пожалуйста, я тоже хочу освежиться, смыть с себя морскую соль и песок.

– Да, из тебя сыплется песок, сходи к сексопатологу, – больно уязвила она и, чуть смягчив тон, велела. – Поклянись, Мотя, что любишь меня, впредь не будешь никогда обижать, не поменяешь на молодую овцу. Помни, что я Ева – первая женщина. От меня род человеческий пошел, а ты, Мотя, увы, к сожалению, не Адам.

«А как же дева Мария, мать Иисуса Христа?» – хотел он возразить, но передумал, вспомнив, что Ева расстраивается, когда ей перечат. У нее свое кредо: женщина всегда права. Поэтому обожает песню-шлягер с таким припевом.

– Прости дорогая, больше не повторится. Я – твой раб, – покаялся супруг. После клятвы в верности она впустила его в ванную.

Через несколько секунд они окончательно помирились. Ничто так не сближает, как нежное касание обнаженных мужского и женского тел. Послышался плеск воды, смех, нежные вздохи и шепот, сладкие стоны… Вскоре любовные утехи продолжились в спальной, куда он на руках бережно, словно ребенка, перенес обомлевшую от страсти Еву.

– Я предпочитаю теории практику, – произнес Черпак и властно положил ее на белоснежное ложе. Послышались ее сладострастные стоны, нежные всхлипывания. Она слегка впилась коготками в его спину.

– Ах, Ева, ты моя королева,– прошептал он, страстно овладев ее хмельным и желанным телом.

– Ох, Мотя-я, какой ты игривый и неутомимый, – шептала она, пребывая в экстазе. Никогда он еще не знал ее такой ласковой и безотказной. Будто это была прощальная ночь пылких любовников перед долгой разлукой. И распираемый мужской гордостью, Матвей постарался ее не разочаровать.

Ночь пролетела, как одно мгновение и под утро, не разнимая жарких объятий, утомленные пиршеством любви, Черпаки крепко заснули на сползшихся на зеленый палас белых простынях. Спали бы, наверное, до полудня, пропустив завтрак. Но в 7 часов 18 минут зазвонил телефонный аппарат на тумбочке у изголовья широкого двуспального ложа. Сначала проснулся лежавший у двери пес и тихо залаял.

“Черт подери, не люкс, а псарня»,– сгоняя дремоту, подумал Матвей и потянулся рукой к телефону, посетовав на то, что не догадался отключить аппарат, чтобы никто не беспокоил. Приложил трубку к уху.

Ева тоже проснулась и, неожиданно застыдившись своей наготы, прикрыла красивое смуглое тело краем простыни. Раскрыла смеженные от хмельных ощущений ресницы и поглядела на Матвея. Он выглядел уставшим, лицо было мраморно-холодным и мрачным. Несколько секунд держал в руке трубку, из которой доносились частые гудки.

– Что с тобой, Мотя? На тебе лица нет? – оторвала она голову с распущенными спутанными волосами от подушки. Он машинально провел ладонью по своему лицу, чтобы убедиться в ее словах. Уставился на жену бессмысленным взглядом. Беззвучно, словно лишившись дара речи, зашевелил губами.

– Что с тобой? Не молчи, как рыба, а то мне страшно,– затормошила она его за плечи.– Кто звонил? Что случилось?

– Случилось,– наконец прорезался его слабый голос.– Пока мы тут с тобой всю ночь забавлялись, нас ограбили. Утащили сейф, все наше тяжелым трудом нажитое состояние. Накрылась теперь покупка автомобиля «Оpel», черт подери. Где тонко, там и рвется.

– Может, кто из знакомых пошутил? – с надеждой сказала Ева. – Вроде первоапрельского розыгрыша.

– Ничего себе шуточки! – отмахнулся Матвей.– Такими вещами не шутят. Звонила сначала Регина, а потом передала трубку старшему следователю майору милиции Ольге Васильевне Озерской.

Собирайся живо, едем. Отдохнули, черт возьми. Это все ты виновата, пристала со своими нежностями. Дорого мне обошлась эта безумная ночь любви. На всю жизнь запомнится.

– Почему тебе, а не нам? – подала голос Ева, следя за мужем. Он облачился в атласный халат.

– Хорошо, нам, – поправил он. – Какое это теперь имеет значение. Если бы ты вчера вечером не отговорила меня от поездки, то ничего бы не произошло, я бы пуганул грабителей, шарахнул бы из пистолета, только бы пятками засверкали.

– Если бы, да кабы, во рту выросли грибы, – передразнила его Ева. – Ты же поклялся, что меня никогда не будешь обижать, а теперь всех собак готов навесить. Если бы я знала, что ты такой обманщик ни за что не отдалась, облизнулся бы. В следующий раз пусть тебя дешевые проститутки обслуживают.

– Ева, замолчи, не травмируй мою психику! – повысил он голос.– И так нервы на пределе и я за себя не ручаюсь. Попадешь под горячую руку, тогда не обижайся.

– Не волнуйся, Мотя, не рви сердце. Кто же мог знать, что нас ограбят,– примирительно с опаской поглядывая на супруга, произнесла она. – Не в деньгах счастье, а в любви и теплом общении.

– Пообщались до одурения, – огрызнулся Черпак, пнул пса ногой. – Пошел вон, нахлебник, толку от тебя, как с козла молока.

– Не тронь Евро! – взмолилась Ева.

Они поспешно сдали ключи от номера администратору.

– Почему раньше срока съезжаете? Вам у нас не понравилось? – допытывалась полнотелая густо сдобренная косметикой женщина с фиолетовой пышной прической.– Может, есть претензии к обслуживающему персоналу? С виновных мы взыщем.

– Проблемы личного характера, – пробормотал Черпак. Собрав вещи, с Евой и псом сели в темнозеленую «Skoda», поехали в Керчь.

Всю дорогу, лишь изредка перебрасываясь короткими фразами, дабы не обострять и без того натянутые отношения, почти промолчали. Сидели, охваченные невеселыми думами. Евро, устроившийся на заднем сиденье, вел себя спокойно, не привлекая внимания.

– Мудрые люди правильно говорят: послушай женщину, покивай ей головой, а сделай наоборот, по-своему, – хмуро произнес Матвей, глядя на дорогу через лобовое стекло. – Так я теперь и буду поступать. Надоело быть подкаблучником.

Весть о краже сейфа с валютой и оружием стерла из сознания все приятные и яркие ощущения от минувшей ночи.

– У женщины интеллект и интуиция выше, чем у мужчины, поэтому она всегда права, – осмелилась возразить супруга.– Ты тоже не ангел. Скажи, как грабители могли проникнуть, если стальная дверь и на окнах решетки? Надо было сигнализацию установить. Я тебе давно об этом говорила.

– Надо было Бакса оставить!– вскипел он, крепко вцепившись в баранку, едва сдерживая гнев. Его так и подмывало остановить авто и припечатать свою широкую ладонь к ее пухлой ягодице.

– Щас, как дам по тыкве! – замахнулась она и напомнила. – У нас нет Бакса, а есть пес по кличке Евро. Сколько тебе раз говорить!? Завяжи узелок на память, если склероз одолел.

– Лучше бы он квартиру стерег.

– Ага, дудки, оставить, чтобы его бандиты зарезали,– простонала жена и упрекнула.– Я не подозревала, Мотя, что ты такой кровожадный.

– Глупая ты баба. На похищенные баксы купил бы тебе сотню таких Баксов, целую псарню купил, – подсчитал он в уме. – И помолчи, наконец, не тарахти, как балаболка, а то схлопочешь за интеллект и интуицию. Что ж твоя интуиция не подсказала, что воры в квартиру залезли?

– Нам вчера было не до них,– напомнила она о любовных утехах и вздохнула. – Может сыщики поймают грабителей. В фильме «Менты» показывают, как они ловко действуют, всех злодеев вяжут, как веники.

– Поймают мг, надейся и жди, – ухмыльнулся Черпак. – Не для того воры рисковали, чтобы легко попасть в руки к сыщикам. Дилетанты на такие крупные кражи неспособны.

– И кому мы дорогу перешли, поперек горла стали? – призадумалась Ева, вжавшись в мягкое сидение. Остаток пути проехали, одолеваемые тревогами и сомнениями.