Читать книгу Дожить до любви - Владимир Гурвич - Страница 1

1

Конференц-зал международного Олимпийского комитета был забит до отказа. Еще бы, сейчас должны были объявить, на какой город пал выбор чиновников МОКа для проведения зимних Олимпийских игр. Несколько лет изнурительного марафона претендентов на это звание должно было вот-вот завершиться. Только победитель всего один, а остальным придется уйти не солоно хлебавши. А ведь столько было затрачено усилий, столько истрачено денег…

И вот этот торжественный момент, наконец, настал. На сцене появились несколько человек, они заняли приготовленные для них места. Ведущий церемонии подошел к микрофону.

– Дамы и господа! Мы приступаем к торжественной церемонии объявление города, который выбран в качестве кандидата на проведение зимних Олимпийских игр. Слово для оглашения решения Международного Олимпийского комитета предоставляется его президенту.

Мужчина, чье лицо известно во всех странах мира, сменил ведущего у микрофона.

– Дамы и господа! Я рад приветствовать всех, кто здесь собрался. Президиуму Международного Олимпийского комитета было предложено десять кандидатур на проведение очередных Олимпийских игр. Были тщательным образом изучены все. Заверяю вас, то был абсолютно беспристрастный и объективный анализ. Члены президиума за это время сумели неоднократно побывать в каждом городе. После тщательного изучения вопроса на финишную прямую вышли четыре самых достойных претендента. И вот сегодня настал тот момент, когда мы готовы объявить, кто же является победителем. Дама и господа! Прошу вашего внимания. Сейчас я объявлю город, в котором будут проведены зимние Олимпийские игры. В качестве него выбран город Дивноморск, Россия. Мы поздравляем делегацию Дивноморска.

Последние слова президента буквально потонули в шквале аплодисментов и громких криков. Члены делегации Дивноморска на глазах у всех присутствующих бросились в объятия друг друга.

2

Яхонтов сидел за столом и читал газету. Он думал о том, что, кажется, стареет, если пропускает подобные дела. Как он мог упустить такое событие, город Дивноморск провозглашен столицей Олимпийских игр, а до него только сейчас дошло, какой гигантский ажиотаж это породит. И в первую очередь в гостиничном бизнесе. Правда, в качестве слабого оправдания можно сказать себе, что почти никто не верил, что этот зачуханный приморский поселок неожиданно победит в той гонке, в которой участвовали такие известные бегуны. Но он не должен был упускать, в том числе, и такую возможность и принять заранее меры. А теперь придется догонять тех, кто вырвался вперед. А трудно предположить, что его конкуренты не воспользуются допущенным им промахом. Яхонтов встал из-за стола и прошелся по кабинету. Давно у него не было такого плохого настроения.

Но не столько из-за того, что он совершил такой серьезный промах, гораздо сильней его беспокоила другая проблема. После того, как он месяц назад посетил врача, одна и та же мысль упрямо вращалась в его голове. Что дальше будет с его компанией, с делом, в которое он вложил столько сил? Он заставил доктора, несмотря на нежелание того, сказать ему всю правду. А правда, оказалась весьма печальной, его сердце требовало серьезного капитального ремонта. Иначе, могло в любой момент сломаться. Да и капитальный ремонт на самом деле вовсе не гарантировал того, что механизм полностью восстановится. А чему тут удивляться: все последние годы его жизнь представляла собой сплошную нервотрепку, стрессы. Один только сын чего стоил. Но о Виталии ему даже не хотелось сейчас думать, он мог предположить все, но только не то, что у него будет такой сын. Он сократил ему жизнь не меньше, чем на целое десятилетие. Он, Яхонтов, почти уверен, что веди себя Виталий иначе, его здоровье было бы значительно крепче.

Яхонтов снова сел в кресло, и глаза его машинально заскользили по строчкам. Он должен как-то на все это реагировать. Дивноморск – столица Олимпийских игр, кто бы мог такое вообразить еще совсем недавно. Он припомнил этот город, в котором бывал всего несколько раз. Да его надо чуть ли не целиком перестраивать, дел там непочатый край. Легко представить, какая борьба развернется за подряды. Впрочем, ему не привыкать, когда-то такие схватки доставляли ему немалое удовольствие. Тот, кто полагает, что в бизнесе главный результат – это заработанные деньги – ничего в нем не смыслит. В бизнесе главное – это одержанная победа над соперниками, ему она доставляет самое большое удовлетворение.

Ладно, пока есть силы пора ввязываться в очередной бой. Несколько дней назад он дал задание своему заместителю провести разведку того, что творится в Дивноморске, собрать необходимые сведения. И странно, что он еще ему ничего не доложил. Обычно это на него не похоже. Пора послушать его. Яхонтов надавил на кнопку селектора.

– Катенька, – сказал он секретарше, – где у нас Владимир Александрович?

– У себя в кабинете.

– Тогда попроси его зайти ко мне прямо сейчас.

– Хорошо, Юрий Петрович.

Ярцев появился в его кабинете через несколько минут. Как всегда, элегантный, в супердорогом костюме. Сразу видно: любимец женщин.

Яхонтов внимательно наблюдал за тем, как Ярцев удобно устраивается в кресле. Они работали вместе много лет и у него не было оснований ему не доверять. И все-же по-настоящему близкими людьми они так и не стали. С точки зрения Яхонтова, его вице-президент был излишне самоуверен и честолюбив, он был из тех эгоистов, которые во всех ситуациях свои интересы ставили выше всех остальных. И это всегда настораживало Яхонтова, заставляло быть сдержанным по отношению к нему даже несмотря на то, что он был отличным работником. И пользу компании приносил немалую. Тут уж из песни слов не выкинешь.

– Рассказывай, что у тебя по делу? – спросил Яхонтов, когда Ярцев занял свою любимую позу, положив ногу на ногу.

– Это место вскоре станет золотым дном. И тот, кто первый его приберет к рукам, снимет главный куш, ответил Ярцев.

– Это я и без тебя понимаю. Ты говори по – делу: какие проблемы? – Проблемы две: одна серьезная, другая пустяковая.

– Начинай с серьезной, – предложил Яхонтов.

– Серьезная – это Чернов, – сказал Ярцев.

– Так я и предполагал, – вздохнул Яхонтов. – Опять он встает на моем пути. Значит, и на этот раз тоже решил двинуться туда. Ладно, это мы обсудим чуть позже. Теперь давай свою несерьезную проблему.

– В Дивноморске есть замечательное место, где можно поставить замечательный отель. Но там уже есть отель. Вернее, не отель, а так, отельчик, всего два этажа.

– И откуда он там появился?

– Построила его какая-то местная дама, зовут ее Александра Векшина. Мы сейчас начали работать по ней. Но, думаю, с ней проблем не будет, дадим денег и попросим убраться восвояси.

– А ты уверен, что она их возьмет? Ярцев пренебрежительно пожал плечами.

– Да куда же она денется, как только услышит, кто претендует на это место, сразу смекнет, что к чему. Будет рада по самую макушку.

– Хорошо, если так. Значит, говоришь, ее зовут Александра Векшина. – Юрий Петрович, забудьте ее имя, этот вопрос мы решим без всяких помех.

– Буду надеется на тебя. Но очень прошу, держи меня в курсе дела. Не могу отделаться от ощущения, что мы еще нахлебаемся с этим благословенным Дивноморском.

– Не беспокойтесь, такие дела проворачивали.

– Как знать. Ну ладно, иди.

Ярцев встал и уверенной походкой вышел из кабинета. Яхонтов достал из стола таблетку, налил в стакан воды и проглотил лекарство. Он и сам не понимал, почему его не отпускает такая сильная тревога. Хоть отказывайся от этого дела.

3

Каждый день для Чернова начинался с купания. Этой привычке он не изменял даже в плохую погоду. Тем более бассейн был с подогревом, и вода в нем всегда была теплой. Ему безумно нравились все части этого ритуала: от входа в воду до выхода из нее и облачение в белый махровый халат и принятие чарки, принесенной ему на серебряном подносе. Эту сцену давно он однажды видел в каком-то голливудском фильме, где так себя вел некий крутой мафиози. И Чернов обещал тогда себе, что однажды и он будет жить точно так же. И ведь живет же!

Правда, каким образом он добился всех этих благ, Чернов не только старался не распространяться, но и лишний раз думать на эту тему. Теперь перед ним маячили совсем другие цели. Когда тебе под сорок, пора остепеняться и постепенно отказываться от некоторых старых, хотя и очень даже полезных привычек. Да только как от них отказываться, подумал он, заметив приближавшегося к бассейну Наумова.

Почему-то у него слегка испортилось настроение. Он вышел из бассейна. К нему подскочил телохранитель с подносом в руках. Но Чернов покачал головой, пить ему расхотелось. Вместо этого он сел в кресло, вытянул вперед ноги и стал смотреть, как приближается Наумов.

Наумов остановился на расстоянии, тем самым как бы подчеркивая свое уважение к шефу. Но Чернов знал, что дело совсем в другом, просто он очень осторожен и всегда ждет подвоха. Впрочем, с таким тюремным прошлым, как у него, это вполне естественно.

– Ты вернулся? Ну, чего там, рассказывай.

– Пока ты тут купаешься и загораешь, другие дела делают. Если будем двигаться быстро, можно сорвать хороший куш. Я все разузнал, – горячо заговорил Наумов.

– И чего ты такого разузнал? – нарочито безразлично спросил Чернов. На самом деле, он весь напрягся.

– Я тебе сразу говорил, что дело стоящее, бабок можно наварить целую кастрюлю. В этот городишко теперь попрут люди со всего мира. А чем больше людей, тем больше денег.

– Без тебя соображаю. Ты давай говори по делу.

– А дело простое, нужно ставить там гостиницу. И место Господь Бог прямо специально для этого приготовил, бухточка на загляденье.

– Что надо сделать, чтобы эта бухточка наша была? Кому отстегнуть?

– Кому отстегнуть, известно. Пока ты тут валяешься, я провел кое-какие переговоры. Глава местной администрации хоть сейчас готов оформить для нас все необходимые документы.

– И какова цена вопроса?

– Да, сущие пустяки, считай, что бесплатно место досталось. Там народ еще дикий, сначала вообще ничего не хотел, а потом всего десяточку запросил.

– Ну, так дай – и весь разговор.

– Дать не сложно, вот только есть одна загвоздочка. У этого славного местечка уже есть хозяин. А там есть гостиница. Вернее, не гостиница, а так скорее постоялый двор. Я ненароком заглядывал туда, совсем маленькое заведение.

– Так договорись с этим мужиком. Дай и ему на лапу.

– Да не мужик, а баба.

– Так еще легче.

– Это как посмотреть. Я, прежде чем соваться, кое-какие справочки навел про эту бабу.

– И чего разузнал?

– Не такая уж она простая эта баба, начала все с нуля. Там до нее на этом месте один репейник рос. А теперь все благоухает, как в парфюмерной лавке. Все уверяют в один голос, что с ней трудно договариваться. Очень неуступчивая.

Чернов задумчиво посмотрел на Наумова: правду говорит не врет, цену себе набивая? Ладно, посмотрим, что дальше будет.

– А ты попробуй. Для чего я тебе такие бабки плачу. Дай столько, сколько она не сумеет не взять. Тебе ли не знать, что у каждого человека есть своя стоимость.

– А если у нее нет такой стоимости? – возразил Наумов.

– Ты что вчера в первый класс пошел? Если такое вдруг чудо случится, значит, надо применять другие методы. Не знаешь, как бабу припугнуть, чтобы она все отдала, включая трусы? Еще есть вопросы?

Наумов многозначительно посмотрел на Чернова.

– Ходят слухи, что старик тоже интересуется этим местом.

– Ты об Яхонтове?

– О ком же еще.

– Вот видишь, значит, надо действовать быстро. Сам знаешь, если старик за что-то берется, он вцепляется в это дело, как бульдог. А на этот раз мы непременно его должны обойти на повороте. Помнишь, как он нас отпихнул совсем недавно. Я этого не забыл. Теперь для меня вытеснить его в этом деле вопрос чести. Так что не жалей усилий. Должен принести мне это место на блюдечке с голубой каемочкой. Ясно?

– Ясно, шеф.

– Раз ясно, иди и действуй.

Чернов ощутил вдруг прилив бодрости. Он так давно ждал этого случая – за все поквитаться с Яхонтовым. И если он упустит его и на этот раз, то никогда себе этого не простит.

4

Векшина посмотрела на часы. До конца рабочего дня оставалось полчаса. Она вздохнула, ясно осознавая тот факт, что не уйдет домой ни через полчаса, ни через час, ни через два. Векшина с неприязнью покосилась на телефон. Она вдруг поймала себя на мысли, что за сегодняшний день ей несколько раз хотелось его разбить. Бросить об стенку так, чтоб он разлетелся на мелкие кусочки. Перед ее глазами тут же ожила картина, как она с наслаждением учиняет расправу над ни чем не повинным телефонным аппаратом, а потом ползает на коленях, уничтожая следы вандализма. Б-р-р, она передернула плечами. И что за глупости лезут ей сегодня в голову. Хорошо, что никто другой не может прочесть ее мысли.

Она-то знала, откуда возникают эти странные желания. Определенно это результат переутомления. После того, как стало известно, что в Дивноморске будут проходить зимние Олимпийские игры, интерес всего мира к этому, еще вчера почти никому не известному городку, возрос феноменально. Многие уже сегодня захотели оказаться в Дивноморске. А единственной приличной гостиницей, способной вместить большое количество постояльцев был отель «Голубая лагуна», хозяйкой которого она и являлась.

На столе надрывно зазвонил телефон. Векшина потянулась к трубке и, стараясь придать голосу оттенок мягкой доброжелательности, произнесла слова, набившие за весь день оскомину:

– Отель «Голубая лагуна». Здравствуйте.

– Здравствуйте, – человек на том конце провода просто захлебывался от восторга. Явно выраженный акцент его обладателя выдавал в нем мужчину жгучих кавказских кровей.

– Наконец-то, дарагая, я дозвонился до тебя! Пачему у тебя все время занято?

Потому что вы не единственный, желающий дозвониться до нашего отеля.

– Канечна, извини, я понимаю, все хотят своими глазами увидеть ваш замечательный город. Особенно теперь, кагда у вас будет проводитса Олимпиада.

– До Олимпиады еще далеко. А что вы хотите в данный момент? Из опыта общения с клиентами Векшина уже понимала, что данные переговоры, кроме пустой траты времени, ничего не принесет. Но чувство выработанного профессионализма, не позволяло ей оборвать любой разговор на полуслове, каким бы бесполезным и бесперспективным он ей ни казался.

– Дарагая, я все знаю. Я приеду и сейчас и потом. А сейчас мне нужен двухместный номер класса люкс на одного человека.

– Сожалею, но ничем не могу вам помочь. Слишком большой наплыв постояльцев. Мы не можем селить в двухместный номер одного человека.

– Вай, куда же я дену тогда своего Гоги, – похоже, ответ Векшиной явно расстроил мужчину.

– Так вас двое или вы один? Векшина явно недоумевала.

– Одын, я, милая. Совсем одын. А Гоги это мой любимый собачка. Он простор любит, понимаешь?

– Понимаю. Только двухместные номера сейчас все заняты. Позвоните через две недели. Возможно, какой-нибудь из них освободится.

– Харашо. Я обязательно еще позваню. Да свиданья, дарагая.

Векшина положила трубку на рычаг и устало откинулась на спинку стула. Она попыталась вспомнить, сколько раз за день ей пришлось вести телефонные разговоры, не приводящие ни к какому результату. Они отвлекали ее от прямых обязанностей. Ведь отвечать на телефонные звонки было делом ее секретарши. Но та ушла в отпуск. Кто же мог предполагать, что объявление их городка местом для проведения Олимпиады так всколыхнет весь мир, что все непременно захотят приехать в Дивноморск, не дожидаясь собственно самой Олимпиады. В таких условиях Векшина в одиночку явно не справлялась с потоком дел, которые вдруг неожиданно возникли.

Размышления над сложившейся ситуацией настолько захватили Векшину, что она не услышала, как дверь ее кабинета распахнулась, и на пороге возник Кравцов.

Кравцов Павел Сергеевич – начальник местной милиции и близкий друг Векшиной, был единственным из всех, кто мог позволить заявиться в кабинет Векшиной без предварительной договоренности. Она не любила, когда кто-нибудь неожиданно, без всяких на то причин, нарушал ее напряженный рабочий ритм. Кравцов это прекрасно знал и не использовал имеющиеся у него привилегии без уважительных обстоятельств.

Сегодня же причина для несанкционированного вторжения в кабинет своей возлюбленной была очень даже серьезной. Сегодня был их с Сашкой совместный праздник. Год назад начался их роман, от которого у Кравцова буквально сносило крышу. Раньше, до знакомства с Векшиной, он всегда придерживался мнения, что год близости с женщиной это солидный срок, за который их чувства не то что бы ослабевают, но неизбежно теряют остроту и свежесть восприятия. На этот раз все было совершенно иначе. Вопреки ожиданиям, его чувства к Векшиной не только не утратили своей новизны, но еще более обострились, чем в первые дни их знакомства. Он пытался найти этому какое-то объяснение и ничего не придумал лучше, чем обвинить в этом Векшину. Если, конечно, слово обвинить уместно в данном случае. Но, тем не менее, Кравцову иногда становилось очень обидно, когда в ответ на свою пылкость, он получал только холодную учтивость. Векшина будто специально держала с ним дистанцию, не отталкивая его окончательно, но и не очень сильно сближаясь с ним. Нет, физически они были близки, и тут у Кравцова не могло быть каких-либо претензий. Ее тело всегда отзывалось на его горячие ласки. Но вот душа этой женщины оставалась в его присутствии всегда какой-то отстраненной и углубленной в самое себя. Кравцову же, предлагавшего себя без остатка любимой женщине не только телом, но и всеми силами своей бесхитростной души, такая отрешенность иногда казалась оскорбительной. Вот и сейчас, спеша к любимой с огромным букетом цветов, он вовсе не был уверен в том, что она помнит об их сегодняшней дате.

Войдя в кабинет, Кравцов увидел Векшину, откинувшуюся на спинку кресла, с прикрытыми глазами. Казалось, она спала. Неожиданно зазвенел телефон и Кравцов кинулся к трубке, чтобы успеть прервать звонок, который мог напугать заснувшую Александру. Кравцов схватил трубку и тут же кинул ее на рычаг.

Векшина открыла глаза.

– Это еще, что за выходки. Что ты себе позволяешь? – В ее голосе он уловил нотки неудовольствия.

– Я приехал с тобой поздороваться. Здравствуй, – Кравцов нежно прикоснулся губами к щеке Векшиной и протянул ей цветы.

– Спасибо. По какому поводу цветы?

– Сегодня же наш день. Ты что забыла? – протянул Кравцов обиженно.

– Ой, извини. Но я и правда забыла. Я так сегодня устала, ты не представляешь.

– Отчего же. Очень даже представляю. – Кравцов бросил взгляд на часы. Если учесть, что твой рабочий день длится уже двенадцать часов, ты скоро забудешь название своего отеля.

– Забудешь тут. Я сегодня по телефону весь день твержу, как попугай: Отель «Голубая лагуна». Здравствуйте.

– Теперь понятно, почему до тебя невозможно дозвониться. Кто же так тебя сегодня на части рвет? – усмехнулся Кравцов.

– Весь мир сошел с ума. Все хотят уже сегодня быть в Дивноморске. Кто бы мог подумать, что решение о проведении в нашем городе Олимпиады вызовет такой ажиотаж, – явно недоумевая, проговорила Векшина.

– А что ты хочешь. Многие люди хотят всегда находиться в центре самых горячих событий.

– Но ведь до самого события еще далеко, – горячилась Векшина.

– Все равно. Многие хотят быть даже не у начала события, а у его истоков.

– Да, но я никак не рассчитывала на подобный поворот событий. Ты же знаешь, что я запланировала реконструкцию отеля, распустила весь персонал. Теперь придется это отложить до лучших времен, – в голосе Векшиной послышались нотки едва уловимого раздражения.

Кравцов сразу же догадался, чем это грозит, но, тем не менее, спросил:

– А как же наша поездка в честь годовщины нашего знакомства?

– Ее тоже придется отложить. Нужно срочно собрать персонал отеля, все подготовить к приезду гостей. Первые постояльцы появятся здесь уже через несколько дней. Так что у меня море работы. Боюсь, что в ближайшие несколько дней я буду работать не только днем, но и ночью.

Слова Векшиной прозвучали, как приговор. Кравцов понял, что ни какая совместная поездка в ближайшее время им не светит.

5

Виталий проснулся от сильной жажды. В горле пересохло так, как будто он находился в безводной пустыне уже несколько дней. Он чертыхнулся и сделал попытку приподняться на локтях, но из этой затеи ничего не вышло. Тело отказывалось повиноваться. Виталий бессильно откинулся на подушку и попытался сосредоточиться. Сознание медленно, как будто нехотя, начинало проясняться. Из его растревоженной мути начали выплывать картины вчерашнего вечера и прошедшей ночи. Сначала это были даже не картины, а так, всего лишь какие-то их обрывки или вообще карандашные наброски. Виталий напрягся и постарался всему этому мусору придать более менее завершенные детали. Постепенно, шаг за шагом, как ребенок, увлеченно собирающий узор из мозаики, он начал восстанавливать картину вчерашнего загула.

Сначала он заехал к Стасу, своему давнишнему приятелю, по пустяковому делу. Помнится, они поболтали ни о чем. Потом Стасу позвонила какая-то его знакомая девушка и пригласила на день рождения подруги. Стас предложил Виталию присоединиться – и он не отказался. Как выяснилось позже, эта подруга оказалась очень даже ничего. Тощая и костлявая, такие всегда ему нравились, но около нее вертелся какой-то тип. Остальные девушки были не в его вкусе, и Виталию ничего не оставалось, как целенаправленно напиваться весь вечер. Выпили они изрядно, им показалось мало, и они сбегали еще. Потом, потом… нет, дальше Виталий ничего не мог вспомнить. Как же он оказался в своей постели? Неожиданно до его слуха донеслось чье-то прерывистое дыхание. Виталий протянул руку и нащупал рядом с собой женское тело. Он вгляделся в лицо спящей девушки, пытаясь понять, кто это с ним рядом. Нет, это определенно была не подруга. Тогда кто? Кажется, эта та линялая блондинка, которая весь вечер строила ему глазки. Значит, ей все-таки удалось затащить его в постель. Черт! Виталий с раздражением отдернул руку и накрылся с головой одеялом. Через минуту он снова начал проваливаться в сон. Проснулся оттого, что кто-то настойчиво тряс его за плечо.

– Просыпайся, соня, – потревоживший его голос, показался ему таким же непривлекательным, как и сама хозяйка.

Виталию хотелось притвориться спящим и не отвечать, но он все же выдавил из себя через силу.

– А? Зачем? Который час?

– Девять часов уже. Вставать пора, – проинформировала его девушка все тем же неприятным голосом.

– Шутишь. В такую рань, – пробормотал Виталий, не поднимая головы. Ему ужасно не хотелось смотреть на нее.

– Как хочешь, а мне уже пора, – она явно собиралась уйти.

– Ты, что уже уходишь? – обрадовался Виталий про себя.

– Ухожу.

– И тебе не стыдно? Оставляешь тут меня одного холодного, голодного. – В душе Виталий ликовал. Ему нравилась, что его ночная подружка оказалась такой неназойливой и вовремя решила удалиться.

– Насчет голодного спорить не буду. Но холодного… Я же тебя всю ночь согревала. Такой костер разожгла. Ты что не помнишь? Девушка прихорашивалась у зеркала, пытаясь с помощью пудры и помады придать себе товарный вид.

Виталий поморщился. Ему она совсем не нравилась, даже косметика не делала ее лучше.

– Разве забудешь такое. Это был не костер, а целый кострище. Я чуть не сгорел в его огне, – от радости, что она сейчас свалит, Виталий готов был подтвердить все, что угодно.

– То-то же. Запомнишь меня, – чувствовалось, что девушка осталась довольна словами Виталия. Ну, я пошла, милый. А ты тут остывай пока.

– А нежный поцелуй на прощание? – произнес Виталий и тут же осекся на полуслове. Эта дежурную фразу он всегда проговаривал автоматически, даже не задумываясь над ее смыслом. А вдруг она и вправду захочет меня поцеловать. От одной этой мысли у Виталия заныло в груди.

– Нет, ты мне всю красоту испортишь, – улыбнулась девушка свеженакрашенными губами.

– Тогда пока, детка, – вздохнул с облегчением Виталий, радуясь, что ему не придется расплачиваться за необдуманно произнесенные слова.

– Пока. Созвонимся еще?

– Созвонимся, – дождавшись, когда незваная гостья скроется в дверях, Виталий встал, закрыл за ней дверь и, чувствуя, что еще очень слаб, рухнул в кровать и моментально заснул.

Он спал, как убитый, пока его снова не потревожили. На этот раз это был телефонный звонок. Кому это не спится в такую рань? раздраженно подумал он. Виталий потянулся к трубке, и, не открывая глаз, ответил:

– Слушаю вас. – На том конце провода он услышал знакомый голос.

– Привет. Это я. Как дела?

– Ой, Светуль, привет. Да, вот, сплю еще, – в голове Виталия сразу же прояснилось. Это была Света, Светулечка, Светик, как любил называть ее Виталий в порыве нежности. Их отношения длились уже долгое время. Почти два года. Солидный срок, с точки зрения Виталия, привыкшего менять подружек чуть ли не каждую неделю. Но Свету он не хотел терять. По крайней мере, пока. Она ему нравилась.

Высокая платиновая блондинка с миндалевидными зелеными глазами принадлежала не только ему одному. У нее был муж, какой-то военный, мелкий офицерский чин. Какой, Виталий даже не вдавался в подробности. Ему на это было глубоко наплевать. Главное, что он был, и это являлось основным его достоинством, поскольку именно это обстоятельство избавляло Виталия от всяких обязательств перед Светой. Ведь больше всего в жизни Виталий любил легкость и свободу. А женщины имели привычку ее ограничивать. Даже самую легкую и беззаботную связь они умудрялись испортить. Любая из них рано или поздно начинала предъявлять претензии. Но Виталий быстро нашел способ предотвратить эту напасть. Он не задерживался ни с одной из них дольше, прежде чем они начинали чувствовать его своей собственностью. Другим проверенным средством от женской назойливости было их замужество. Желательно счастливое. Какое оно было у Светы, он не интересовался, но его устраивало то, что она за все время их отношений ни разу не высказала какого бы то ни было неудовольствия своим статус-кво. Вот и сейчас, судя по ее голосу, она очень хочет его видеть.

– И как тебе спится? – донесся до Виталия мелодичный голосок Светы.

– Отвратительно. Мне грустно и одиноко. Всю ночь проворочался в своей холостяцкой постели один, как перст. Ты меня совсем забыла, – произнес Виталий, не дрогнувшим голосом, дежурную ложь.

– Неправда. Я по тебе так соскучилась.

– Я тоже. Приехала бы, согрела меня. Помнишь, какой костер ты разожгла прошлый раз в моей постели. Я чуть было не сгорел в его огне, – Виталий воспроизвел утренний монолог, предназначавший для своей ночной гостьи почти дословно.

– Вот и хорошо, что не сгорел. А то бы мне одни угольки остались.

– Свет, но я уже остыл. Может, приедешь?

– Так вот я и звоню, что есть такая возможность. Мой уехал в командировку на несколько дней. Так что я в полном твоем распоряжении.

– Отлично. Так, когда ты сможешь приехать? – Виталий мысленно взмолился, чтобы Света приехала ближе к вечеру. Чего бы там не было, но вчерашний крутой загул давал о себе знать.

– Да, хоть сейчас, если ты не против.

– Ты же знаешь, что я только за. Приезжай, сейчас же, – Виталий постарался изобразить нетерпение и, судя по тому, как обрадовалась Света, понял, что ему это удалось. Хотя, он с удовольствием бы отложил свидание. Тело его еще плохо слушалось, и голова раскалывалась на части. Но отказывать Свете ему не хотелось. Мало ли что ей взбредет на ум. Ведь они не виделись уже довольно долго. Пусть она думает, что все это время он просто сгорал от нетерпения увидеть ее.

– Хорошо. Примерно через час я буду у тебя.

– Ну, давай. Жду, – швырнув трубку, Виталий пошел в ванну. К приходу Светы надо было срочно привести себя в порядок.

6

Векшина постаралась, как можно удобней устроиться на жестком маленьком диванчике в гостиной Кравцова, но это оказалось не так-то легко. Похоже, этот диван предназначался исключительно для того, чтобы на нем сидели. Да и то только два человека.

Векшина окинула взглядом комнату. Картина, открывшаяся ее взору не оставляла сомнений в том, что это логово холостяка. Павел как будто нарочно выпячивал эту особенность своего жилища. Нет, здесь не было грязно, нигде не было видно разбросанных вещей, но когда Кравцов привел Векшину сюда первый раз, ей сразу же бросился в глаза откровенно подчеркнутый минимализм обстановки. Диван, стол, два стула, телевизор – и все. Заглянув в спальню, Векшина обнаружила еще меньшее разнообразие. Все убранство комнаты составляли платяной шкаф да разборная тахта, которая теперь разбиралась исключительно по случаю прихода Векшиной. Все остальное время она была в собранном состоянии. Для Векшиной оставалось загадкой, как помещался на этой односпальной лежанке ее крепкий мускулистый хозяин. Когда Векшина спросила однажды об этом у самого Кравцова, то услышала в ответ, что для него гораздо важнее иметь вокруг себя, как можно больше свободного пространства, нежели разнообразие мебели. Выяснилось также, что он вообще долгое время спал на полу по случаю отсутствия кровати, как таковой. А тахту приобрел после долгих уговоров его предыдущей подруги, которой не нравилось заниматься любовью в таких некомфортных условиях. Векшина, привыкшая ценить в окружающих ее вещах в первую очередь удобство и комфорт, была очень удивлена таким убежденным аскетизмом Кравцова. Но, в конце концов, решила – они свободные люди и каждый живет так, как считает нужным. Пусть ее друг был совсем не притязательным в быту, зато он отлично готовил. Вот и сейчас, пригласив Векшину в гости, он первым делом предложил ей отдохнуть, а сам занялся ужином. Векшина не возражала. Она чертовски уставала последнее время, да и что скрывать – готовить она не любила.

Из кухни повеяло чем-то вкусненьким. Несмотря на усталость, Векшина заставила себя подняться и пройти к месту приготовления пищи.

– Может тебе все-таки чем-нибудь помочь? – решила она спросить для приличия, в глубине души надеясь на то, что ее все же избавят от этой участи.

– Ни в коем случае, – решительно возразил Кравцов. – Ты сегодня моя гостья и я, как гостеприимный хозяин должен накормить тебя ужином.

– Вообще-то кормить ужином это традиционно женская обязанность. Тебя это не смущает? – ей вдруг захотелось узнать, как он относится к женщинам, пренебрегающим общепринятым распределением ролей в обществе.

– В данный момент нет, – ответил Кравцов. Надеюсь, мы еще вспомним об этой замечательной традиции. Но сегодня будем ее нарушать. Ты ведь не против?

– Я только за, а если говорить честно, то я бы с удовольствием согласилась нарушать эту традицию, как можно чаще. – Почему-то именно сейчас ей захотелось раскрыть все свои карты.

– Ты не любишь готовить? – это признание оказалось для Кравцова неожиданным. Нельзя сказать, чтобы он и раньше не замечал этого ее нежелания. Оно давно уже бросилось ему в глаза, но до их пор списывал это на постоянную усталость и нехватку времени.

– Стыдно в этом признаться, но это так, – подтвердила Векшина его догадку. На самом деле она вовсе не стыдилась этого. Но сейчас, перехватив в его взгляде ничем неприкрытое разочарование, постаралась смягчить действие своих слов мнимой стыдливостью.

– Ты просто слишком много работаешь, – Кравцов поставил тарелки на стол и пригласил Векшину садиться. – Женщине не положено столько работать.

– По уставу что ли? – усмехнулась Векшина.

– По природе, по ее женскому назначению.

По тону его голоса, по тому, каким сосредоточенным стал его взгляд, Векшина поняла, что задела важную для него тему. Интуиция ей подсказывала, что лучше бы сейчас свернуть этот разговор и перевести его на другие, более безопасные рельсы. Но с другой стороны, почему она должна скрывать свои убеждения? Пусть лучше он узнает о них сейчас.

– И в чем же оно, по-твоему? – ответила она с вызовом, – сидеть, как проклятой, у плиты?

– Это не по-моему, это по жизни так. Женщина, в первую очередь жена, мать, хорошая хозяйка в доме.

– Пока я еще ничья ни жена, ни мать. Поэтому я спокойно могу заняться любимым делом. Мне кажется, что именно в нем и есть мое главное предназначение.

Кравцов почувствовал, что задел ее за живое, но ведь и она его тоже. Он уже давно решил про себя, что эта женщина станет его женой. И вдруг выясняется, что главным в ее жизни оказывается не он, а ее дело.

– Ты пока не знала ничего, кроме работы, поэтому так и рассуждаешь, – Кравцов решил довести эту тему до ее логического завершения.

– Ну, почему. Мое дело – это мое детище и мой супруг одновременно. Так, что можно сказать, что я и мать и жена. И мне хорошо знакомы и чувство долга и мера ответственности за то дело, в которое я вкладываю всю душу.

– Вот как? – Его опять неприятно кольнули ее слова. – Значит, всем сердцем и душой ты принадлежишь своему делу. Ну, а для меня там осталось хоть немножечко места?

– И ты еще спрашиваешь об этом! Ты же знаешь, как мне хорошо с тобой. От ее слов повеяло такой душевностью, что Кравцова сразу отпустило. Возникшее было между ними легкое напряжение, куда-то исчезло.

– Тебе было бы еще лучше, если бы мы видели друг друга гораздо чаще.

– Это не проблема. Поедем, отдохнем, как собирались. Будем каждый день вместе. Только придется подождать немного. Вот разберусь со своими делами, так сразу же и в путь.

– А я не хочу больше ждать. – Кравцов решил, что сейчас настал тот самый момент, когда он скажет о главном. Она должна знать, что он настроен самым серьезным образом, – Ведь есть и другие способы быть вместе каждый день… Саш, давай поженимся. Как ты на это смотришь?

– Я? Я-я-я, вообще-то не против, но если только в перспективе. – В ее лице явно читалась растерянность. Определенно она не ожидала, что разговор примет такой оборот.

– Знаю я твои перспективы. Это ближе к пенсии, да?

– Но почему?

– Вот именно. Почему мы должны откладывать главное событие своей жизни на потом. Жить нужно сейчас, а не в перспективе, – продолжал гнуть свою линию Кравцов.

– Я и так ощущаю жизнь во всей ее полноте. Мне для этого совсем не обязателен штамп в паспорте. Это никуда от нас не уйдет. Ты же знаешь, я не могу бросить гостиницу.

– Можно прекрасно совмещать и работу и супружество.

– Можно, но только не сейчас. Не то время, понимаешь? – Векшина видела, что ее отказ сильно огорчил Кравцова. Но что она могла поделать? Нет, супружество это не ее стезя. Во всяком случае, в ближайшее время это точно.

– Понятно, – угрюмо произнес Кравцов и уткнулся в тарелку. Он не хотел, чтобы она видела его глаза. Он знал, что в них сейчас отражается боль. Боль, которая сильно ранит и делает его слабым и уязвимым. Нет, она ни в коем случае не должна видеть его таким. Он еще ниже наклонился над тарелкой и с жадностью стал поглощать еду.

– Ну, не обижайся. У меня со дня на день начнется такая запарка. Боюсь, мне придется быть на работе круглосуточно. Ты же не хочешь, чтобы я разорвалась между семьей и работой? – Векшина лихорадочно старалась найти нужные слова, чтобы хоть как-то смягчить резкость своего отказа.

– Конечно, не хочу. Я ведь люблю тебя, – вяло, как тяжело больной, согласился с ней Кравцов.

– Я тоже люблю тебя. И ты не должен сомневаться в моей любви. Ни при каких обстоятельствах, чтобы я ни говорила тебе сейчас. Слышишь?

Векшина отодвинула тарелки и подошла к Кравцову. Ей хотелось, как можно скорее прекратить этот неприятный разговор. Ее руки скользнули ему под рубашку, а губы с нежностью прикоснулись к его губам. О чем бы тут они сейчас ни говорили, это все вздор, чушь. Только слова. Она знала, что у тела есть свой язык. Не выхолощенный язык общепринятых правил, а первобытный дикарский звериный язык страстных объятий и поцелуев. Сейчас именно на нем им и следует говорить. Он поможет освободиться от тяжести произнесенных слов.

Она плотнее прижалась к нему и тут же почувствовала его ответное движение. Напряжение, возникшее между ними какое-то время назад, сразу утратило свой смысл и стало каким-то мелким и незначительным. Больше они не чувствовали своей разделенности. В их тесно сплетенных телах билось одно сердце, текла одна кровь, рождались одни и те же желания. Это родство, обретенное ими в эту минуту, было главным из всего, происшедшего за сегодняшний вечер.

7

Ярцев спешил. Он ни за что не хотел опоздать на встречу, а потому ехал, как он это называл, на грани фола. Этот телефонный звонок раздался в его квартире несколько дней назад, и голос с иностранным акцентом спросил его. Ярцев почему-то сразу понял, что этот разговор может оказать большое влияние на всю его дальнейшую жизнь. Хотя никаких предпосылок для этого у него не было, мало ли кто его беспокоит. Но если, в самом деле, существует шестое чувство, то на этот раз оно было на высоте и выдало всю нужную ему информацию. А она заключалась в том, что надо внимательно слушать своего невидимого собеседника, потому что это не просто собеседник, а посланец судьбы. А Ярцев давно ждал его появления.

В последние годы его существование стало уж больно обыденным, без взлетов и падений, оно словно катилось по идеально ровной дорожке. Но это движение не обещало ничего, кроме одного – бесконечного своего продолжения. А с некоторых пор его перестал устраивать такой расклад, он был уверен, что заслуживает несравненно большего. Но большее ему, как раз и не светит. Выше вице-президента компании «Русское гостеприимство> ему, как ни прыгать, ни за что не подняться. Старик, само собой разумеется, бразды правления передаст своему сынку – этому беспутному придурку, который только и умеет, что транжирить папины деньги. И что он тогда должен делать – прислуживать этому ничтожеству?

О такой перспективе Ярцев думал все последнее время. Эта мысль буквально пробуравила глубокую скважину в его мозгу. Но, несмотря на это, он так и не мог найти подходящего решения. Уйти из компании? Но куда? Никаких адекватных его честолюбию приглашений он не получал, а то, что предлагали, было ничуть не лучше того, что он имел. Но и оставаться в прежнем статусе было невмоготу. Каждый день, проведенный на работе, становился для него днем мучения.

И вот этот звонок. Негромкий голос с акцентом сразу же сообщил ему, что речь идет о важном деловом предложении. Мысль Ярцева тут же активно принялась за работу. Если иностранец каким-то образом разузнал его телефон, значит, в самом деле, разговор пойдет о чем-то значительном. Такие вещи не бывают случайными, в мире бизнеса каждый подобный шаг выверен и целенаправлен.

Впрочем, их первый контакт был достаточно не конкретным и довольно кратким. Обменявшись общими фразами, из которых Ярцев понял, что Френсиса Хьюза, как представился человек с акцентом, интересует гостиничный бизнес в Дивноморске. Больше он ему ничего не сказал, они лишь договорились о встрече. И вот через несколько минут она должна состояться.

Ярцев вошел в гостиницу. И только сейчас подумал, что для него нежелательно, если разговор состоится в ресторане, как они первоначально договаривались. Мало кто тут может находиться, а ему нет никакого смысла светиться. Пока не поздно, лучше изменить диспозицию. Он поспешно достал телефон.

– Алло, мистер Хьюз, с вами говорит Ярцев. Я могу к вам подняться? Вы хотите встретиться в ресторане, как договаривались? Извините, но мне бы не хотелось. Вы должны сами понимать всю деликатность ситуации. У вас в номере? Вот это лучше. Тогда я иду к вам.

Это уже лучше, подумал Ярцев. Хорошо, что иностранец попался понятливый. Некоторые из них ужасные педанты, ни на йоту не отступают от договоренностей.

Ярцев поднялся по лифту, легко нашел нужный номер. Постучался в дверь. Ему открыл пожилой господин в отлично сшитом костюме. Выглядел он вполне благообразно. Несколько мгновений они рассматривали друг друга.

– Здравствуйте, большое спасибо, что вы согласились принять меня в своем номере, – поблагодарил Ярцев.

– Проходить, мистер Ярцев. Я не ошибся?

– Именно так. Очень приятно с вами познакомиться.

– Тогда присаживайтесь, – пригласил хозяин номера.

– Большое спасибо, – Ярцеву хотелось, как можно скорей перейти к делу, но он понимал, что торопливость способна все испортить.

Они одновременно сели в кресла напротив друг друга.

– Желать что-либо выпить? – предложил Френсис Хьюз.

– С удовольствием.

– Виски, коньяк, ром?

– Ром, пожалуйста, – после короткого колебания выбрал Ярцев.

– О, вы предпочитать самые крепкие напитки. Вы есть уверенны, что это не помешать нашему разговору?

Ярцев не смог разобрать, что выражает голос Френсиса Хьюза – одобрение или осуждение? Надо быть осторожней и не давать ему повода для превратных о нем суждений.

– Не беспокойтесь, я владею собой в любой ситуации.

– Это есть похвальное качество, – произнес Френсис Хьюз.

– Я вас уверяю, что вы не разочаруетесь в нашем сотрудничестве, – постарался заверить своего собеседника Ярцев.

– Но пока ни о каком сотрудничестве речи не идет.

– Я надеюсь, что совсем скоро вы примете правильное решение. Это дело принесет вам большую прибыль. Вы же читали о том ажиотаже, который возник вокруг Дивноморска.

– Разумеется, читал. Потому-то я здесь. В Дивноморске есть замечательное место, оно называться» Голубая лагуна». Но я также наводить справки, это место принадлежать другой компании. Мне требоваться мое доверенное лицо. Но я не совсем понимать, как вы собираетесь действовать. Ваш статус…

– Поверьте, о своем статусе мне все известно.

– Но как посмотреть на это ваш патрон, господин Яхонтов. Это решительный и влиятельный человек.

– У вас немного устаревшие сведения, – возразил Ярцев.

– Вот как, это крайне интересно?

– Он стар, и болен, а его сынок – совершенно бездарен и беспутен. Он проматывает состояние папаши в казино и на женщин. Сейчас самое время нанести удар по компании. А если вы завладеете компанией, то и Дивноморск в вашем кармане.

К удивлению Ярцева, Френсис Хьюз довольно спокойно отнесся к его предложению. Вернее, он на него никак не отреагировал, если не считать, что переменил позу.

– Вот как, это в определенной степени менять дело. Но как вы собираться наносить ваш разящий удар?

– С вашей помощью он будет несравненно успешней.

– Подождите о моей помощи. Сначала я хочу понимать лучше ваши планы.

Вот, сейчас самое главное, как молния ударила мысль Ярцева.

– Сейчас трудно их доподлинно описать. Партия в самом начале, сделаны только первые ходы. А вы хотите, чтобы я уже сказал, на каком ходу и какой фигурой будет поставлен мат. Но я убежден, что мы найдем возможность сокрушить могущество Яхонтова.

– Вы найдете, – уточнил Френсис Хьюз.

– Я найду, – согласился с ним Ярцев.

– Я хотел бы понимать, что вами двигать. Мотивы определять поведения человека.

– Мне надоело быть вечно вторым лицом, не иметь своего мнения, а лишь выполнять единственно верные распоряжения старика. Я хочу иметь свой бизнес. И лучшего случая, чем сейчас, может не выпасть.

– Мотивы мне понятны и вызывать мое уважение. Но если я соглашаться с вашим предложением, это будет наш бизнес.

– Разумеется. Без ваших финансовых возможностей у меня ничего не получится. Но мы будем на равных.

– Не скрою, ваше предложение мне представляться соблазнительным, – проигнорировал Френсис Хьюз последнюю фразу своего собеседника. Но есть еще некто госпожа Векшина.

– Вы великолепно информированы.

– Иначе я бы не стал с вами разговаривать. Но что вы думать об этой ситуации?

– Я собрал о ней информацию. Она оказалась там случайно. Эта женщина совершенно одна, ее абсолютно никто не поддерживает. Справиться с ней, думаю, будет не сложно.

– Вот и справляйтесь. А я смотреть. Если вам, как говорят у вас, улыбаться удача, то мы окажемся с вами гораздо ближе к соглашению, чем сегодня.

– Вы очень осторожны. А вы не боитесь, что я обращусь к другому инвестору? – Ярцев бросил на своего собеседника пристальный взгляд.

Френсис Хьюз улыбнулся.

– Я бы вам не советовать. Иначе ваша деловая репутация будет погублена навсегда. Еще желать рому?

– Не откажусь.

– Я, конечно, вам налью, но посоветовать бы впредь пить поменьше. Это никогда не помогать в делах. Особенно в таких деликатных, как это.

– Спасибо, но нам, русским, алкоголь помогает с ними справляться.

– Мне кажется, что есть непостижима не только русская душа, но и русский желудок. А я с вашего разрешения выпить сок. Буду с нетерпением ждать от вас сообщений, господин Ярцев.

8

Света украдкой посматривала на Виталия, уютно устроившись рядом с ним на сиденье автомобиля. Сейчас его взгляд был полностью сосредоточен на дороге. Казалось, Виталий совсем не обращал внимания на свою спутницу. Но именно таким он больше всего нравился Свете. Не беспечным и легкомысленным весельчаком и балагуром, а серьезным и молчаливым. Когда он такой, Свете казалось, что он точно так же относится и к ней – серьезно и основательно.

Света вздохнула. Она прекрасно знала, что это всего лишь иллюзии. Виталий совсем не такой. За то время, что они вместе – а это почти два года, Света изучила Виталия вдоль и поперек. Тем более, он даже и не пытался маскироваться под влюбленного в нее молодого человека. Наверняка он еще встречается с другими девушками. Следы их пребывания Света часто находила в его квартире. То, забытая кем-то губная помада, то пудреница. На все вопросы, касающиеся этих неприятных для нее находок, Виталий всегда отшучивался или сваливал вину на своего дружка, который якобы заходил его навестить со своей подружкой. Света делала вид, что верила и не устраивала разборок. А что она могла! Ведь она замужем и не всегда имела возможность встретиться с Виталием по первому его желанию. Их встречи были не очень частыми, и она не тешила себя иллюзиями, что он довольствуется только ими. Конечно, она могла бросить мужа и переехать к Виталию, но ведь он этого ей и не предлагал. Да и вряд ли предложит. Она давно уже поняла, что Виталий был из тех мужчин, которые не торопятся себя обременять семейными узами. Зачем, когда и так не плохо. Вот и получается, что рассчитывать на то, что он когда-нибудь сделает ей серьезное предложение, не приходится. Но бросать его она не хотела, так как, что ни говори, но именно Виталий расцвечивал ее серую и однообразную жизнь яркими красками.

Ее муж на это был не способен. Да, он любил Свету. Но от его любви ей уже давно не было ни холодно, ни жарко. Любить жену – для Глеба означало обеспечить ей надежный тыл. Вот он и обеспечивал, как мог. Пропадал на работе день и ночь, а потом приносил домой деньги, которых хватало впритык до следующей зарплаты. А ей иногда хотелось праздников. Только не тех, которые вся страна отмечает несколько раз в год согласно календарному расписанию, со своими неизменными атрибутами, вроде салата Оливье и селедки под шубой. Ее всегда тошнило от этих скучных семейных застолий. Нет, ей хотелось чего-то необычного, яркого и веселого, как карнавал. Вот Виталий был мастер на подобного рода времяпрепровождение. Он умел наслаждаться не только праздниками, но и буднями и был жаден до жизни во всех ее проявлениях.

Света улыбнулась, она вспомнила, как весело было прошлый раз на одной из модных тусовок, куда притащил ее Виталий по случаю его дня рождения. Вот это был праздник, так праздник. Кого там только Света не встретила! Люди, которых обычно она видела только по телевизору, запросто подходили к Виталию и здоровались с ним, а с некоторыми он даже обнимался. Света таращилась на все происходящее и не верила глазам своим. Когда на следующий день она рассказала об этом девчонкам на работе, то стала героиней не только этого дня, но и всей последующей недели. Она вдруг почувствовала себя, какой-то особенной. Ведь именно для нее, пусть на короткое мгновение, но распахнулись двери, которые навсегда останутся наглухо закрыты для других.

Автомобиль мягко затормозил, и Света очнулась от своих мыслей. Перед ее глазами раскинулся роскошный трехэтажный особняк белого цвета. Фронтон, украшенный причудливыми узорами, легкие изящные колонны, делали это здание похожим на загородную резиденцию какого-нибудь шейха. Так, во всяком случае показалось Свете.

– Куда ты меня привез? – спросила она, уверенная, что это еще не конечный пункт их прибытия.

– Я же тебе говорил, что мы едем ко мне, – Виталий был доволен. Он видел, какое впечатление произвел на Свету их с отцом загородный особняк.

– А, по-моему, это какой-то дворец. Мы часом не заблудились?

– Нет. Это и есть моя загородная резиденция.

– Твоя? – Свете показалось, что он ее разыгрывает.

– Ну, не совсем моя. Наша с отцом, – Виталий постарался произнести эту фразу, как можно тише.

– Ух, ты! Я такое только в кино видела, – Света не могла поверить, что через каких-то пару минут она окажется внутри этого сказочного терема.

– Кино – это сплошная бутафория. А тут все настоящее. Если хочешь, можем зависнуть здесь на несколько дней. У тебя сколько времени в твоем распоряжении?

– Муж должен вернуться только через три дня, – Свете все еще не верилось, что эта сказка может продолжаться целых три дня.

– Классно. Тогда прямо сейчас и начнем праздновать, – обрадовался Виталий.

– А что праздновать? – Света понимала, что для Виталия любой повод погулять – сам по себе праздник. Но она все- таки решила уточнить.

– Как что? Твою свободу.

– Разве это свобода, – выдохнула Света с горечью. Ей сразу стало грустно, что только три дня она может провести так, как проводила их в своих мечтах. А потом опять придется возвращаться с небес на грешную землю.

– А что же это еще, когда ты не должна быть дома не только к ужину, но даже и к завтраку, – Виталий откровенно не понимал, почему его подруга не разделяет его энтузиазма.

– Как у тебя все просто, – продолжала Света все в том же тоне.

– Да не запаривайся ты, Свет. Жизнь на самом деле легкая штука. Просто одни люди воспринимают ее такой, как она есть, а другие любят все усложнять. – Виталию не терпелось оказаться в Светиных объятиях, и ему хотелось, как можно скорее, закончить этот ненужный с его точки зрения разговор.

– Хотела бы я так легко относиться к жизни, как ты.

– А ты учись у меня.

– Разве этому можно научиться? – Света недоверчиво посмотрела на Виталия.

– Еще как! Я даже готов преподать тебе несколько таких уроков.

– С удовольствием поучусь у тебя, – ей вдруг стало легко и весело.

– Тогда внимай. Прежде всего, надо уметь хорошенько расслабляться. Скажи, как ты обычно расслабляешься, – Виталий моментально уловил перемену ее настроения.

– Для меня это любимая музыка и горячая ванна.

– Ну, что ж, неплохо. Только есть еще два способа. Более верные.

– Какие? – Света понимала, о чем он, но ей захотелось, чтобы Виталий их озвучил.

– Дорогой коньяк и хороший секс.

– О-о-о, тоже неплохо, – Света осталась довольна услышанным.

– С чего начнем? – Виталий уже просто сгорал от нетерпения оказаться с ней в постели, но он продолжал поддерживать эту игру. В конце концов, от нее он тоже получал удовольствие и немалое. А Света, куда она теперь денется…

– Логичнее было бы с ванны, – услышал Виталий голос Светы.

– Тогда с бассейна. Ну, а потом мы выпьем коньяк под хорошую музыку и отправимся в спальню. Пойдет?

– Пойдет. Получим твой и мой метод расслабления одновременно.

9

День выдался неудачным. Причем, не заладился он с самого утра. Сорвались пара важных встреч, он просмотрел несколько отчетов – и не один его не порадовал. Вроде бы все идет нормально, никаких провалов. Но и побед тоже нет, все, что есть положительное в работе компании, связано с прошлыми достижениями. А вот новых хороших ростков посеять никак не удается. И он знает, в чем причина.

Яхонтову не хотелось об этом думать, но и не думать он не мог. Он стал старым, здоровье становится все хуже. Вот постепенно и упускает инициативу. А подхватить ее некому. Наемные менеджеры кроме как на хороших исполнителей не тянут. А Виталий… Чего говорить о нем, какой из него собственник, он типичный растратчик. Все пустит по ветру, как песок с бархан.

При воспоминании о сыне Яхонтову стало хуже, в груди сразу же потяжелело и закололо. Сейчас он приедет домой, примет таблетку и ляжет. Хорошая настала жизнь, когда любая неприятная мысль вызывает у него чуть ли не сердечный приступ. Ладно, не надо об этом думать. Главное – благополучно добраться до постели.

Яхонтов вошел в особняк. И сразу почувствовал одышку. Да, сегодня точно не его день.

Внезапно за дверью сына он услышал чьи-то голоса. Резко распахнул дверь. На кровати Виталий занимался любовью с какой-то девицей. Его охватил гнев. Сегодня сын так и не появился на работе, хотя Яхонтов его ждал. Теперь понятно, какому занятию он предпочел выполнение свой трудовых обязанностей.

Но он решил, что не станет при чужом человеке показывать свои эмоции. Такого унижения от него не дождутся.

– Виталий, ровно через десять минут я тебя жду в своем кабинете.

Он постарался закрыть дверь так, чтобы не издать ни одного звука.

Света с испугом посмотрела на дверь, в проеме которой только что стоял хозяин дома.

– Застукал. Что теперь будет? – с тревогой спросила она.

Виталий раздосадованный, что не удалось закончить, буркнул:

– Да не волнуйся, первый раз что ли. И не такое бывало.

– Он у тебя очень суровый. И взгляд, как пуля, прошибает насквозь. Мне даже стало не по себе.

– Говорю, не бойся. Лучше одевайся. Тебе придется добираться до дома самостоятельно, мне надо со стариком поговорить.

Света поспешно спрыгнула с кровати. Давно она не одевалась так быстро. Почему-то она никак не могла справиться с испугом.

– Ты позвонишь? – спросила она уже одетая.

Виталий тоже уже почти одетый посмотрел на нее.

– Да, позвоню, куда я денусь. Где я найду такой знатный секс.

– У тебя все мысли только о сексе. – О сексе в данный момент она и думать не могла. Ей хотелось одного – как можно быстрей покинуть этот ставший в одно мгновение не гостеприимный дом.

– Не все, иногда еще бывают о выпивке. Дай-ка бутылку.

– Это же коньяк. Лучше не пей, Тебе к отцу идти.

Виталий пренебрежительно махнул рукой.

– Один черт. Так даже лучше. – Он отхлебнул прямо из горлышка, хотя рядом стоял бокал. – Ну, все, я пошел. Пожелай мне ни пуха, ни пера. А ты давай несись домой.

Свету просто вымело из комнаты. Виталий хмуро посмотрел ей вслед. Предстоящее объяснение с родителем его явно не радовало. Опять начнется старая песня. Других он не знает.

Виталий вошел в кабинет Яхонтова. Тот сидел за столом, но ничем не был занят. Он сел напротив отца.

– Сколько сейчас время? – спросил Яхонтов.

– Да вон часы на стене.

– Сколько сейчас время? – повысил голос Яхонтов.

– Четыре часа.

– Дня или ночи?

– За окном светло, значит, еще день. Четыре часа дня.

– Значит, ты полагаешь, что сейчас день. Тогда объясни, почему ты находишься дома, да еще в постели с проституткой, когда ты должен находиться на работе. Ты не забыл, что ты являешься вице-президентом компании? По сути дела вторым ее лицом.

– Света не проститутка.

– Я не об этом, мне наплевать, кто такая Света. Меня интересует, почему ты не на работе, когда идет рабочий день. И в компании полно дел, за которые ты отвечаешь.

– Я хотел попросить у тебя на сегодня отгул.

– Чтобы удариться в загул. Напомни мне, когда ты в последний раз был на работе?

– Два дня назад.

– И пробыл в офисе ровно пятнадцать минут.

– Доложили. Ты за мной следишь?

– А это мое дело.

– И сколько мне времени бывать на работе – тоже мое дело.

– А вот тут ты ошибаешься. – Яхонтов сделал короткую паузу, он старался не потерять спокойствия, иначе сердце тут же отзовется на волнение. – В моей компании дисциплина для всех абсолютна одинакова. И для президента и для вице-президента и для курьера. И для сына – тоже. Запомни там ты мне не сын, а подчиненный. И ты должен выполнять регламент, как все.

– Ну, уж нет, я не собираюсь быть, как все.

– Будешь, как все! Иначе я не только понижу тебя в должности, я лишу тебя всех прав на наследство. Мне не нужен такой наследник, который пустит по ветру все то, что я создавал на протяжении многих лет. – И только сейчас Яхонтов понял, что кричит. Значит, приступа ему сегодня никак не миновать.

Однако крик отца не произвел на Виталия никакого впечатления.

– Другого у тебя нет, надо было делать много детей. А ты что-то поскупился.

– Вот что, я тебя скажу, мой дорогой, – уже спокойно произнес Яхонтов. – Либо ты изменишь кардинально свое поведение, и днем будешь работать. Причем, хорошо работать, либо я изменю завещание. Лучше отдать все мое достояние в чужие, но умелые и бережливые руки, чем в твои расточительные. Я с того света не собираюсь смотреть на то, как развеется по ветру моя компания, я хочу там пребывать в спокойствии.

– И где же ты найдешь такие руки?

– Не беспокойся, найду. В мире есть люди, которые умеют приумножать то, что сделано другими. Не надейся на то, что ты мой сын. Уж лучше не иметь никакого, чем такого.

– Если бы мама тебя сейчас слышала…

– Маму, ты даже всуе, упоминать не имеешь права. Она бы плакала горючими слезами, видя, каким ты стал. Иди с моих глаз долой. И если завтра, как все, ровно в девять часов ты не будешь сидеть в своем кабинете и заниматься делами, пеняй на себя. Я все сказал.

Виталий, ничего не сказав, быстро вышел из кабинета. Но Яхонтов даже не посмотрел ему вслед. Его волновало совсем другое: успеть бы принять лекарство до того, как начнется эта всепоглощающая боль.

10

Наумов прилетел в Дивноморск рано утром и потому не выспался. Ему вообще не хотелось сюда лететь. Море он никогда не любил, оно представлялось ем чуждой стихией. Он даже плавать, как следует не умел, там, где он родился, протекала мелкая речушка, которую можно было перейти в брод. И он не понимал людей, которые связывали свой отдых с морскими купаниями и долгими лежаниями на камнях, напоминая больше не человеческих существ, а тюленей. Вот в хорошем ресторане, с хорошей выпивкой и закуской, под приятную живую музыку в исполнении смазливой певицы, он мог просидеть много часов подряд. А пляж, что там есть, что там делать? Ни выпить, ни как следует поесть. Правда, полуголых телок там хоть залейся, но даже ради них выдерживать такую жару неохота.

Жара – это был его второй враг после милиции. С ними он воюет всю свою жизнь с переменным успехом. Но здесь на первое место выходит зной, если утром такая температура, что же будет днем? И как тут люди живут? А эта дамочка?

Наумов решил, что ничего страшного не случится, если прежде, чем тащиться в гостиницу, он хорошенько позавтракает. Даже ради ответственного задания не надо лишать себя удовольствий. Поел он плотно и вскоре пожалел об этом. До отеля идти было далеко, к тому же в гору. Понятно, что можно было взять такси, но Чернов запретил ему светиться; чем меньше людей узнают об его присутствии в городе, тем лучше. И с этим Наумов не мог не согласиться, мало ли как обернутся дела.

Он брел по жаре, как собака, высунув язык, и проклинал Чернова и эту дамочку, которая соорудила свой постоялый двор на горе. На равнине что ли мало места. Ну, ничего, придет время – и он за все с ней расквитается.

Наумов несколько раз обошел гостиницу, заглянул даже внутрь. Но так, чтобы его никто не заметил. Он даже не ожидал, что заведение ему понравится. Маленькое, но изящное строение, с какой-то своей индивидуальной атмосферой. Впрочем, его все это волновало в последнюю очередь. Увидев все необходимое, он решил, что пора действовать. Недалеко от гостиницы нашел тенистое местечко и достал телефон. Посмотрим, как все будет складываться.

– Это гостиница «Голубая лагуна»? – спросил он, когда в мобильнике раздался приятный женский голос. – Замечательно. Могу ли я поговорить с госпожой Векшиной? Это вы Александра Юрьевна? Как прекрасно, что я сразу же попал на вас. Как говорят, на ловца и зверь бежит. Кого я ловлю? Вас и ловлю. У меня к вам очень важное дело. Я представляю компанию «Золотая звезда». Мы хотим вам сделать предложение, от которого невозможно отказаться. Вы очень остроумная, Александра Юрьевна, если полагаете, что не бывает предложений, от которых невозможно отказаться. А давайте поспорим, что от нашего предложения вы не откажитесь. На что спорим? Тысяча баксов вас устроит? Договорились. Когда мы с вами можем встретиться? Вы предлагаете прямо сейчас? А-а-а, хотите, как можно скорей получить свою тысячу. А где? У вас гостинице. Прекрасно, я как раз нахожусь неподалеку. Иду.

Векшина положила трубку и задумчиво посмотрела на нее. Кажется, началась какая-то игра, подумала она. Кто это господин Наумов? И о компании такой она что-то не слышала. Интересно, что же он хочет? Ну, держись, Сашок, мысленно обратилась она к самой себе, кажется, этот человек весьма серьезный, несмотря на свой шутливый тон.

Векшина решила, что лучше всего для разговора подойдет не ее кабинет, а ресторан. Это был ее старый трюк, в неформальной обстановке люди раскрывается лучше. И когда этот Наумов появился в гостинице, она пригласила его туда.

Она внимательно рассматривала сидящего напротив мужчину. Почему-то она представляла его другим, важным, в дорогом костюме господином. А этот был одет в тенниску и в какие-то сомнительного цвета брюки. А на ногах мокасины.

– А у вас тут очень мило. Я даже не ожидал, – произнес Наумов, нанизывая на вилку сколький, как уж, грибок.

– Если бы вы знали, сколько это стоило трудов, – ответила Векшина. – Извините, не знаю вашего имени отчества.

– Это я должен просить прощение, что не представился. Вот моя визитка, – протянул он ей картонный четырехугольник.

– Виктор Борисович, помощник президента, – прочитала Векшина. – Очень приятно. Ну, а кто я, я так понимаю, вам известно.

– И даже очень хорошо. Ваше имя становится популярным.

– Что-то не заметила, – засомневалась Векшина.

– Зато мы, в Москве, это заметили.

– Обо мне знают в Москве?

– Знают, кому надо. И очень вами интересуются.

– Кто же? – Векшиной, в самом деле, стало интересно.

– Например, наш президент. Он внимательно следит за вашей деятельностью. И очень высоко ее оценивает.

– Чем же я заслужила такое внимание?

– Своей работой. Поднять одной такое дело. Нам очень хорошо известно, как вам было трудно.

– Это только одна я могу доподлинно знать. Вы даже не представляете, каких трудов это стоило. На этом месте была большущая свалка. – Она вдруг вспомнила, как это все начиналось.

– Вы достойны восхищения. Примите от нашей компании в знак признания ваших заслуг маленький сувенир. – Из кармана Наумов достал коробочку.

– Что это? – Векшина насторожилась еще сильней.

– Всего лишь ручка. Правда, с золотым пером.

– Мне, кажется, нет причин, чтобы вы делали мне подарки. А я бы их принимала, – отодвинула она коробочку.

– Ну, что вы, Александра Юрьевна, какие пустяки. Да вам можно сделать и не такой подарок только за то, что вы такая красивая. – Наумова вдруг захлестнула почти что ненависть к этой дамочке. Ишь ты, еще строит из себя английскую королеву. Или она торгуется?

– Хочу сразу предупредить: подобные комплименты в деловых вопросах на меня не действуют, В свое время от них я сделала прививку.

– Ценю ваше чувство юмора.

– Если бы еще ценили мое время, было бы совсем замечательно. Я в последние дни просто зашиваюсь от количества дел. Такое чувство, что весь мир хочет непременно оказаться в Дивноморске.

– Как говорят в таких случаях, намек понял. Перехожу от поэзии к прозе вопроса. От имени компании я уполномочен сделать вам интересное предложение.

– Надеюсь, вас не уполномочили сделать мне матримониальное предложение? – усмехнулась Векшина.

– К сожалению, нет, хотя, поверьте, я бы с большой радостью.

– Верю. И все же, что за предложение?

– Поверьте, очень выгодное предложение.

– Это я уже поняла. Как и то, что от него невозможно отказаться. Но для женщины нет ничего невозможного, и я откажусь.

– Какая вы, с вами трудно иметь дело. И все же, оно вам понравится. Наша компания хочет купить ваш отель и земельный участок под ним.

– Что-то в этом роде я и предполагала.

– А предполагаете ли вы, о какой сумме идет речь? Мы готовы заплатить за все три миллиона долларов. Представляете, три миллиона настоящих американских долларов.

– Спасибо, что не фальшивых.

– Вы можете проверить каждую купюру в банке, – сделал вид, что обиделся, Наумов.

– Что вы говорите, с вашей стороны это очень любезно.

– Так каков ваш ответ?

– Так я уже вам его дала.

– Что-то не припомню, – подозрительно посмотрел на нее Наумов.

– Вы мне сказали по телефону, что от этого предложения невозможно отказаться. А я сказала, что отказываюсь. И мы поспорили на тысячу долларов. Я подтверждаю свой отказ. Надеюсь, вы человек честный и вручите мне проигрыш.

– Вы отказываетесь от трех миллионов долларов ради одной тысячи? Я в это не верю. – Ему вдруг сильно захотелось запустить в нее стаканом. Чутье его не обмануло, когда предупреждало, что с этой дамочкой будет трудно.

– Это ваше дело. А мне, извините, надо идти.

– Напрасно вы так поступаете, Александра Юрьевна.

– Это уж позвольте мне самой решать.

– Вам все равно не удержать эту гостиницу.

– А это мы посмотрим.

– Своим упрямством вы настроите против себя влиятельные силы. Вы и не представляете, насколько влиятельные.

– Уж не себя ли вы имеете в виду?

– Ну что вы, я всего лишь посланник. Подумайте, взвесьте все возможные последствия.

Векшина хотела уже встать и уйти, но решила еще не надолго задержаться. – Она почувствовала, что это отнюдь не пустые слова.

– А какие могут быть последствия?

– Мир очень жесток. – Так вы мне угрожаете?

– Как можно, я вами восхищаюсь. Но, боюсь, не все разделяют мои чувства.

– Это их дело. Я от своего не отступлюсь. И я умею защищаться.

– Я бы вам еще раз советовал обо всем подумать.

– Боюсь, что это бесполезный разговор. – Очень жаль. Я надеялся на другой результат. Что ж, до свидания. – Наумов встал и быстро пошел к выходу.

– А тысяча долларов? – догнал его оклик Векшиной.

– Ах да, совсем забыл. – Он вернулся к столу и достал из бумажника деньги – Вот мой проигрыш и ваш выигрыш. Так все в жизни устроено: если одни проигрывают, значит, другие выигрывают. Но ведь все может измениться.