Читать книгу Женька, или Преодоление - Владимир Ильич Купрашевич - Страница 1

ПРЕОДОЛЕНИЕ

Часть вторая

В Архангельск они прилетели к вечеру, на небольшом двухмоторном самолете (Женя такие видела в кинохронике второй мировой войны) без особых приключений, если не считать периодической болтанки. Зато, когда самолет вырулил к вокзалу и остановился, в ожидании трапа, у него отвалилось колесо. Как раз с той стороны, где был выход, потому никакой лесенки не понадобилось, и хватившие адреналинчику пассажиры выходили прямо на поле, перешагивая через порог наклонившегося на бок аэроплана.

По причине аварии пассажирам тут же выдали и багаж.

– Как можно летать на таком сундуке?! – волоча саквояж, пробормотала Женя и обернулась к Василию, который, тоже с багажом, шел следом.

– Частный. Не до ремонта, бабки делают. Да и садятся за штурвал все кому не лень.

– И ты знал и рискнул? А если бы упали?– возмутилась Женя.

– Ну и получилось бы, что пожили счастливо и умерли в один день…Ты разве против?

Женька поставила вещи на траву, просунула руки под полы его, не застёгнутого плаща.

– Конечно же, нет,…только не сразу, – прошептала она.

Она все еще не отошла от запредельных ощущений, какие доставали ее в полете.

– Это как?

– Ничего бы не успели.

– А что бы ты хотела успеть?

– Причаститься? – Засмеялся Василий и прижал ее к себе плотнее

Хитрит муженек. Прекрасно знает, что от воздушных ям у нее душа уходит в пятки, но по пути задерживается…

– Надо еще найти машину, чтобы доехать до поселка, – вернул ее к действительности муж.

Женя оттолкнулась и схватилась за сумки.

– Тогда чего же мы стоим?! Скоро ночь…

Посадочную площадку маршрутки они нашли по скоплению народа. Публики было много… Время от времени, к краю тротуара, подкатывал очередной микроавтобус, и в него втискивалось с десяток ожидавших. После чего «телега» неспешно отъезжала. Иногда к толпе подкатывали шустрые таксисты на своих разнокалиберных легковушках, но только в такие минуты, когда возникала заминка с маршрутками. Эти торопили пассажиров и срывались с места, не дожидаясь, когда захлопнутся двери.

– Ну, так скоро и наша очередь подойдет…, – размечталась Женя.

– Эти все в город. Наша ходит редко, а таксисты туда

не суются, – остудил ее муж.

– Что, такая плохая дорога?

– Да нет. Просто участок глуховат. Бывали разбои, сейчас вроде поутихло, но опасаются…

Василий помолчал и добавил, что в этой губернии не всегда мирно. Потому Женя должна здесь быть осторожной и не делать ни единого шага без него.

– Ты хочешь меня напугать?! – засмеялась Женя, притискиваясь к Василию. – У меня и так еще мандраж от самолета не прошел… Ты ведь знаешь, как на меня страх действует…

Она оглянулась и шепотом добавила:

– Могу ведь и в кусты затащить …

Василий посмотрел в ее заблестевшие глаза, но снова ускользнул от опасной темы.

– Если будешь меня слушаться, ничего не случится.

– Ну и жаль! – вздохнула Евгения.

– Ну не остановке же! – не удержался все-таки лицемер.

– А я согласилась бы и на остановке, – невольно брякнула Женька.

– Зря я тебя не оставил в Питере, – покачал головой Василий – Ты тут со страху наделаешь делов…

В глазах Женьки появилось что-то колючее.

– Такой страх меня не возбуждает, А насчет Питера

забудь. Подождать на берегу я еще согласна, но остаться в другом городе, спасибо, у нас это уже было. И потом…я ведь тебя хочу, а не кого-нибудь, можешь за них не переживать…

– Все, все! – Василий вновь прижал к себе взъерошенную жену. – Я же не о том…

– А с бандитами мы разберемся! – закончила Женька.

Василий хохотнул.

– Они, наверное, и не догадываются, что конец им пришел!

Решение ехать с мужем на заработки она принимала

сама. Хотя идея изначально принадлежала Василию, но тот,

в последний день, усомнился в том, что риск оправдан и попытался дать задний ход, принялся расписывать ей предстоящие страсти-мордасти, но было уже поздно. Сознание, что они наконец-то вместе и навсегда, не оставляло места другим вариантам, потому перспектива отъезда из Питера в холодное сырое будущее, каким он разрисовал ей побережье Белого моря Женю нисколько не испугала, к тому же климат Архангельской губернии мало отличается от питерского. А известие, что жить она будет в условиях, какие там были и несколько веков назад, вообще пролетело мимо. Комфорт для нее теперь создавался не окружающей средой, а близостью с ним и только с ним… И ощущение этого комфорта возникало не только в тот, самый обалденный момент, но и в ожидании этого безумия, даже просто от уверенности, что это будет, стоит только захотеть. За несколько месяцев общения с этим мужчиной она усвоила, что секс – это не только сам процесс, но и ожидание его и борьба за него. И если перспектива его удалена и не ощущается, теряется всякое желание жить. Для нее эта перспектива стала реальной и ярко выраженной. Так что окружающая среда не имела значения – он, Василий, был ее окружающей средой. Потому и переезд воспринимался ею не более как смена декораций. Неважно куда. Хоть на голую льдину в Арктике.

Она даже не вникала в детали предстоящего быта и лишь перед самым вылетом спросила мужа, где они долгие дни и ночи будут заниматься любовью. Василий сообщил ей, что жить они будут на берегу моря, в отдельном домике на краю рыбацкого поселка. От областного центра это не очень далеко – при острой необходимости даже можно дойти пешком. За день…

Этой информации для нее было достаточно. Лишь бы не мешали.

– Только этой самой любви будет немного, – предупредил он уже в аэропорту.

Она сделала тогда равнодушный вид, но не выдержала:

– Это почему же?

– Мы же собрались на промыслы. Подправить бюджет. Думаю, что часто буду уходить в море. Расслабляться будет просто некогда.

– Ну, ты за кого меня принимаешь… Я же не только о постели. Нам и здесь в Питере никто особо не мешал… Я о том, что мы, наконец-то, будем одни. Может быть, я уже надоела тебе?

– Ты мне еще нигде не надоела, – уверил ее Василий.

– Правда?! – усомнилась Женька.

Василий подтвердил:

– Правда.

Словно подписал справку.

Наехать на него за этот тон она тогда не успела – объявили посадку…

Уже здесь, в Архангельске эпизод этот снова вспомнился, но она решила, что все это мелочи – не стоит рассматривать в микроскоп каждую интонацию. Иначе крышняк гарантирован. Правда, обещания не придавать значения всякой ерунде быстро забываются.

– А здесь, в принципе, солнце бывает? – оглядываясь от безделья, вокруг спросила Женя.

– Бывает. С наступлением морозов солнце здесь, пожалуй, чаще, чем в Питере …

– Ты что, был и здесь?

– Конечно. Все северное побережье у нас исползано.

– Ну да, огни, воды и медные трубы…, – пробормотала Женя.

– Огней и вод было с избытком, а медных труб…, ну вот разве ты у меня…, – наконец хмыкнул капитан что-то тепленькое.

– Ах, какие мы несчастненькие… У самого баб было не перечесть. Ты и после меня тоже будешь рассказывать о своей прошлой безрадостной жизни?

– Как это, после тебя? Кто-то угрожал быть со мной и в горе и в радости до последнего дня…

– Я ведь могу умереть и раньше, – возразила Женя. – Где гарантия…

Василий помолчал с минуту, потом качнул головой.

– Я тебе этого не позволю.

Женя засмеялась.

– Конечно, я буду слушаться. А умереть я и не боюсь.

Я боюсь только одного…остаться без тебя. Слишком трудно ты мне достался…

– Но добыча, хотя бы стоящая?

Женя хотела было ответить всерьез, но в голове за-

родилась крамола и она, сунувшись носом к его уху, фыркнула.

– Конечно, но с другим ударением…

Василий качнул головой.

– Ну и перспективы… А вдруг проблемы?

– Это у тебя то?! Даже представить не могу. А, потом, ведь это не главное…Просто как символ… Есть же и другие варианты…

Потом, снова сунулась носом ему в висок и шепнула:

– Но символ у тебя, просто чудо… Я по нему уже соскучилась… Может, останемся здесь в гостинице, до завтра. Черт знает, когда будет эта маршрутка, и когда мы доберемся…

– Нет, сначала надо определиться, – не согласился муж. – Нас ждут.

Вдохновение на лице Жени погасло. Она ему это еще припомнит!

«Телега» подкатила, когда надежда уехать засветло стала угасать. Остановилась маршрутка в стороне от посадочной площадки, но аборигены живо опознали долгожданную самоходку и рванули к ней, обгоняя друг друга. Публики, однако, набралось не полный комплект и парень (в кожанке с поднятым воротником) выбравшись из-за руля, определил стоимость билета с учетом недобора и похоже даже с процентами. Получилось полторы ставки. Взглянув на вещи молодоженов, пояснил, что за багаж та же цена.

Возникать никто не стал. Хозяин – барин. Правда, ка-

кая-то закутанная в платок тетка пискнула в сторонке:

– Да что же это такое…, – и осеклась.

Когда тронулись в путь, уже стало темнеть и понять, куда их везут, никак не удавалось – время от времени мелькали похожие один на другой домишки, которые скоро кончились и потянулись лесные пейзажи… Ехали

пожалуй, меньше, чем ждали в аэропорту маршрутку, но

Жене показалось, что они уже за пределами России.

Благодетель в кожанке остановил свой источник доходов на окраине поселка, почти в лесу. Кто-то из пассажиров, угадав в переселенцах новичков, показал в окошко, куда им двигать.

Они вышли на тропу и присмотрелись. Оказалось, что еще не так уж и темно. По обе стороны дороги два ряда стареньких деревянных домиков. Большей частью бревенчатых. Кроме мелькнувшей вдалеке собаки никого живого на улице обнаружить не удалось, и они протопали к указанному попутчиком строению. На их стук поначалу никто не ответил, хотя в окошке горел свет. Наконец высунулась какая-то бабулька, и, не дожидаясь вопросов, молча, сунула им ключи. Так же молча, махнула рукой куда-то вглубь улицы, откуда они и пришли, и захлопнула дверь.

«Наверное, глухонемая», – решила Женька.

Домик оказался крайним, небольшим, бревенчатым. Остальные строения от него едва просматривались через пустырь, и создавалось ощущение, что населенный пункт сам по себе. Зато берег был рядом. Все окна выходили к морю и, если не смотреть на задворки, можно было представить себя на необитаемом острове. «Действительно, остаться бы в живых!» – впервые реально подумалось Жене.

Стены изнутри воспринимались такими же, как и снаружи. Ощущение экстрима несколько смягчилось, когда выяснилось, что в их доме есть электричество. Женя в тусклом свете единственной лампочки осмотрела закоулки.

Апартаменты были скромными – небольшая комната, она же кухня, и кладовая – все холодное, мрачное…

– Есть еще и подвал, – обрадовал ее Василий. – Видишь, крышка под столом.

Женя согласно кивнула головой, но заглядывать под

стол не стала. Впечатлений хватало и без того. Ее внимание привлекла железная кровать, показавшаяся ей высокой и неуклюжей. Она подошла к ней и опасливо качнула. Сооружение, вопреки ее ожиданию не только не развалилось, но и оказалась устойчивым. Женя вздохнула и принялась застилать ее свежими простынями из багажа, который и состоял-то преимущественно из постельных принадлежностей…

Пока она устраивала ложе, Василий зажег что-то в печурке. Температура изменилась мало, зато от дыма стало пощипывать глаза, и Женя попросила мужа прекратить эксперименты. Уж лучше в холоде… В конце концов, спать можно и не раздеваясь…

Когда забрались под одеяло и выключили свет, Женя поняла, что, несмотря на готовность принять самые тяжкие условия существования к ним еще надо привыкнуть. Ощущение было настолько необычным, что недавнее возбуждение куда-то потерялось, на «подвиги» уже не тянуло, и она шепнула Василию, что в первую ночь на новом месте лучше хорошенько выспаться. Тот хмыкнул. Мог бы и воздержаться!

Правда, когда она прижалась к нему, и блаженное тепло разгладило гусиную кожу, ощущение комфорта от близости его тела стало восстанавливать былые желания. Сырые холодные стены, куда-то отодвинулись, она притиснулась к мужу ближе но, не успев толком настроиться, все же уснула.

Утром, когда Женя открыла глаза и разглядела интерьер жилища, уже при дневном свете, ей захотелось закрыть их снова. Такой берлоги ей еще не приходилось видеть. Когда же она почувствовала, что в постели одна сердце ее едва не остановилось. От скоропостижной смерти ее спас шум откуда-то сверху, вероятно с крыши… Женя облегченно вздохнула. Василий дома! Она готова была перекреститься на радостях. Даже если он и оставит ее на время своих заплывов, но рыбаки все же не ходят в кругосветку… Теперь порт его прописки здесь, в ее бухте, ее гавани… Навсегда. А бытовуха… ну уж как нибудь… В конце концов, чем декабристки были лучше, правда, чем закончилось их подвижничество, в памяти как-то не удержалась… Наверное, когда проходили эту тему, было не до учебы.

Мобилизовавшись, она поднялась, поеживаясь от утренней прохлады. За порогом Женя осмотрела окрестность, ночное ощущение ее не обмануло – их хижина, действительно, не входила в границы поселка. Да и само поселение не походило на обжитое. Единственная улица была такой же безлюдной, как и минувшим вечером. Лишь редкий собачий лай нарушал кладбищенское впечатление. Море было темно-серым, с волнами. Даже белые барашки не оживляли безрадостной картинки. Когда она уже совсем без энтузиазма вернулась в комнату, следом за ней вошел и Василий.

– Ты зачем поднялась?! – обнял он ее сзади. – Еще рано. Я подремонтировал тут печку, думаю затопить… Когда в комнате тепло и вставать полегче, да и как-то повеселее. А то в такой холодине и желаний то никаких не возникнет.

Женя поняла его слова как намек на вчерашний прокол и пробормотала, что, наверное, переволновалась вчера в полете.

Василий развернул ее лицом к себе.

– Да разве я в претензии? Ты же знаешь, я хочу только то, что хочешь ты…

– Ну конечно, скажи еще, что любишь меня! – попыталась спровоцировать его Женька, но Василий вместо объяснения в любви заявил, что ему надо сходить в правление.

Еще не вникнув в его слова, Женька заорала как не-

нормальная.

– Нет! – Но быстро опомнилась. – Только не оставляй

меня надолго…

Глядя ему вслед, Женя перевела дух. Сколько раз, ко-гда их отношения не были определенными, он вот так, как

будто за спичками, уходил на долгие месяцы. Вот и выработался синдром. Хоть и свидетельство о браке в кармане, а ощущения стабильности что-то не возникает – так и ходила бы всюду следом, вцепившись в штанину…

Оставшись одна, Женя, пересилила желание забиться в угол с закрытыми глазами, и вышла во двор. Участок, который когда-то был огородом порос бурьяном и уже не отличался от пустыря. Женя подумала, что, возможно, ей придется заняться земледелием. Декабристки, наверное, тоже осваивали крестьянский труд. Примерный огородник с нее вряд ли получится, весь ее опыт на уровне комнатного цветоводства, но аллергии от ухода за растениями у нее не возникало, даже наоборот – результаты порой даже радовали. В огородничестве, конечно, своя особенность – здесь все хлопоты направлены не на то, чтобы возрадоваться красоте, а чтобы плоды своих трудов сожрать.

На задворках, посреди запущенного огорода она обнаружила невысокое строение с крошечным оконцем. Такое же черное и бревенчатое, как и дом. Женя решила, что это сарай для домашней скотины… От этой мысли ее едва не свело конвульсиями. Животноводство – это уже перебор! Съесть выращенный ею же огурец она еще сможет, но освежевать, к примеру, козочку, которую растила, кормила…! Приблизиться к жуткому строению она даже не рискнула.

Отсутствовал Василий на этот раз недолго. Когда вернулся, они занялись обустройством. Туалет, к ее хоть маленькой, но радости, оказался внутри дома. Кроме незыблемой кровати Жене по душе пришлись печки. Их было две. Одна, кирпичная, с лежанкой, вторая металлическая, круглая. Вторая от первой отличалась не только формой, но и тем, что, по словам мужа быстро нагревала помещение, зато русская должна держать тепло сутки, а то и больше. Еще он сообщил ей, что проблема сохранения тепла здесь, на севере одна из самых важных. Потому и потолки низкие и окна небольшие, лишь бы можно что-нибудь разглядеть и то в солнечный день. Так что горящая лампочка средь белого дня здесь дело обычное. Женя с недоверием покосилась на новоявленного краеведа. Ей многопрофильность мужа казалась подозрительной, но нравилось, когда он рассуждал обо всем с такой уверенностью, словно все им испытано и проверено. А может быть и на самом деле? Ведь она еще его так мало знает…

Несмотря на скромные размеры домика, уборка заняла почти целый день – выносили всякий ненужный хлам, пока в комнате не осталась кровать, дощатый стол и шкаф. Потом Василий натаскал из колодца воды, и Женя принялась осваивать прелести мытья деревянных, не крашеных, полов. Работа оказалась каторжной, зато к вечеру намытые и натопленные помещения уже не вызывали чувство ужаса. Тоску наводили только стены.

– Может быть их покрасить? – предложила хозяйка.

– Что-нибудь придумаем…,– пообещал муж.– Обустроимся.

– Да я разве переживаю? Не такая уж я привередливая, как ты думаешь. Был бы ты рядом.

Василий качнул головой.

– Рядом я буду нечасто. Придется много плавать. Мы для чего приехали? Чтобы заработать на подъемные. Могли бы уехать и без этих денег, но я хочу, чтобы ты жила достойно…

– Разве так бывает? – вздохнула Женька

– Будем стремиться. Вот только как ты здесь освоишься?

– Ты не беспокойся за меня, – ткнувшись носом ему в

плечо вздохнула Женя. – Я все переживу, перетерплю… А куда мы потом? Что ты задумал?

Василий слегка отклонил ее и хитро улыбнулся.

– Мы решим это вместе

– Только не в Питер! – встрепенулась Женя.

Василий промолчал.

– А мне и здесь хорошо, – не слишком убедительно попыталась навести тень Евгения.

– Ну-ну, – не поверил Василий. – Ванны и горячей воды, как ты видишь, здесь нет. Вода только из колодца, которую надо еще нагреть. Печи топятся дровами их тоже надо заготавливать. Правда есть газ, баллонный. Ну и электричество, конечно…

– Так что же еще нужно? – уже более удачно вставила Женя.

– Нужно потерпеть.

Женя согласно кивнула и спрятала нос ему в шею. Там, за воротником было тепло и уютно, и уже было трудно представить предстоящие лишения как реальность.

К ужину он вынул из багажа тайно привезенную бутылку вина.

– Мы же решили не пить! – напомнила Женя.

– Конечно, но сейчас новоселье, как-никак! Сегодня можно все!

Василий выключил свет, и печь оказалась еще неплохим ночником. За неимением стульев устроились на краю кровати. Женя, уже чувствовала себя на этом ложе намного увереннее, чем в первую ночь. Шум моря, то усиливающийся то стихающий, мерцание огоньков, и (самое главное!) прикосновение тех же рук, тех же губ порождали иллюзию, что они все еще в круизе … Голова пошла кругом – она отставила стакан с недопитым вином и притянула к себе Василия…

Ожидание необыкновенных ощущений не обмануло, а подсознание, что мужчина, который ее столько времени ис-

тязал непокорностью, теперь уже навсегда прописан в ее, и только в ее, гавани множило восторги до бесконечности.

… Распластавшись на горячей постели, Женя медленно

возвращалась из «безумного круиза» в ночную комнату с

мерцающими сполохами огня, запахом древесины и шумом моря за окном и уже не чувствовала неустроенности, кото-

рая стала шоком для нее в минувший вечер.

– Если бы эта ночь никогда не кончалась, мне бы больше ничего не нужно было в этой жизни,– почти искренне прошептала она.

И только когда Василий спросил ее, не ушиблась ли, до Жени стала доходить некоторая необычность их положения. Она приподняла голову и ахнула. Их непоколебимое ложе с отвалившимися спинками стояло на полу. Женя захохотала, потом снова приткнулась к мужу.

– А так даже лучше, – прошептала она, непонятно о чем…

Утром она проснулась первой и несколько минут заново осматривала жилище, к которому надо привыкнуть. Осмыслив, что ей предстоит провести здесь многие дни в одиночестве, она вздохнула и перевела взгляд на лицо спящего мужа.

Чтобы разбудить его, она прикоснулась губами к его щеке, но Василий не шелохнулся. Тогда Женя скользнула, было, рукой под одеяло, как незнакомый резкий стук напугал ее. За окошком маячил какой-то коренастый, мрачноватый мужик. Ее шокировал не столько сам пришелец, ее испугал стук по стеклу, который в деревнях заменяет дверной звонок. К этому тоже надо было привыкнуть…

Василий открыл глаза.

– К нам какой-то мужик…

Выбравшись из-под одеяла, оба быстренько оделись.

– Иваныч,– представился гость, перешагнув порог. Еще к своей ценной информации он добавил, что он здесь ко-

мандует парадом, иными словами – председатель рыболо-

вецкой артели. Информация была, явно, для Жени.

После чего, даже не взглянув вокруг, то ли спросил,

то ли констатировал:

– Устроились, – и, не дожидаясь ответа, кивнул Василию на выход. Уже у двери он остановился и задержал свой взгляд на Жене.

Что означал этот взгляд, понять было нетрудно, и она чуть было не ответила ему что знает, на что шла, но не успела, мужик удовлетворенно кивнул, словно получил какую-то телепатическую информацию.

– А у вас тут что-нибудь наподобие бани есть? – спросила она, скорее от растерянности.

Мужик, обернувшись, хмыкнул и качнул головой.

– Бани у нас свои… есть и у вас, там, за домом.

– Правда?! – удивилась Женя.

– Только ее подремонтировать маленько…

Председатель перевел взгляд на Василия.

– А баба у тебя хоть и молода, а разумна…Русский человек без бани никак…

Председатель ссутулившись, вышел. Словосочетание «До свидания», видимо, в его лексиконе отсутствовало.

Пока мужа не было, Женя попыталась понять, о какой бане на их участке вел речь председатель. Неужто о той, которую Женя приняла за сарай? В любом случае никаких других строений за домом больше нет. Пока она сомневалась, вернулся Василий. На вопросительный взгляд Жени он сообщил, что через несколько дней подойдет траулер, на который его и пригласили капитаном. Единственная посудина в артели стоящая доброго слова. Потому здесь так долго подбирали кандидатуру. Иваныч, мужик без санти-

ментов, сразу предупредил, что, поскольку Василий чело-

век в прошлом военный, то должен знать, что если корабль гибнет, то вместе с капитаном.

– И это что, правда? – ужаснулась Женя.

– Да слушай ты его,– отмахнулся Василий – Он дал понять как им дорога эта посудина.

Женя продолжала смотреть на него недоверчиво.

– Ну, не идиот же я! – сгреб он взъерошившуюся жену в объятия. – Неужели я оставлю такую молодую, красивую вдову кому-то. Да никогда и ни за что ! Уж если случится, возьму с собой!

– Возьми! – жарко шепнула ему в ухо, подавшись всем телом, Женя. Ее саму удивило внезапно возникшее острое желание умереть со своим мужчиной, вот так, в его объятиях. Испытать вместе с ним этот последний, наверное, самый потрясающий оргазм…

– Ну, уж нет, еще помучаемся, – огорчил ее муж.

Уже ближе к вечеру, Женя, в постели посетовала:

– Вот я, еще в детстве, никак не могла понять, почему мы так странно устроены. Никаких жизненных запасов ни в чем создать не можем. Хотя бы со сном. Нет, чтобы отоспаться на полгода и использовать остальное на созидание… Или с едой…

Василий приоткрыл глаза и хитро хмыкнул.

– Или с чем-то еще…

– Или с чем-то, – призналась Женя.

– Ну, есть ведь какие-то технологии.

– Никакие технологии не заменят естественного.

– Так-так…– подвел итог Василий и сел в постели.– И какие предложения?

– Да это я так, брякнула не подумав, – раскаялась Женька. – Ты же знаешь мой язык. Никаких проблем не будет. Вот только баньку не посмотрели. Может быть, и правда ее можно отремонтировать? Представь – ты будешь возвращаться из плаванья, я натоплю баню и мы там вдвоем, намыленные, распаренные… Сказка!

Василий поднялся и стал одеваться.

– Ты куда?! – всполошилась Женя.

– Мне это нравится. Не будем откладывать. Пойдем сказку делать былью.

Изнутри сооружение, которое в первый день оттолкнуло Женю, оказалось намного привлекательнее. Пол, полок,

скамейки и стены были чистыми, и даже светлыми. Женя

потянула носом.

– Здесь даже аромат какой-то сохранился. Банный. Как будто кто-то, совсем недавно здесь балдел.

– И инвентарь тоже есть, – заметил Василий, кивнув на составленные в углу тазы. В верхнем торчал уже осыпавшийся веник.

– Так она исправна?

Муж заглянул в печку, постучал по металлической трубе, осмотрел железную бадью с камнями и кивнул.

– Немного с печкой повозиться придется, заметить пару бревен, и будет исправна. За пару дней управимся. Потом испытаем.

Утром Василий подкатил к дому на каком-то рыжем автомобиле. Похожем на джип, но с кузовом.

– Ты умеешь управлять и машиной? – спросила Женя, когда Василий вылез из-за руля.

– Жизнь заставит. Заметила, какой морозец был сегодня утром? Вроде, по календарю, до зимы далеко.

Женя кивнула.

– Трава до сих пор белая…

– Я собираюсь в лес. Надо выбрать бревна для бани и заготовить дрова. Обещали бензопилу, но там что-то сломалось, придется обойтись дружбой.

– Такое название?

– Да. Две ручки, посредине полотно. Беремся по разные стороны и дружим.

Женя засмеялась.

– Ты приглашаешь меня на лесоповал?

Василий кивнул.

– Больше некому. Там целый склад бревен. Надо только распиливать. Надевай фуфайку, валенки, платок. Все в кабине.

Женя отнесла обмундирование в дом, оделась и взглянула в зеркало. Натуральная Матрена…

– Жили, были старик со старухой, у самого синего моря, – вздохнула она.

Василий встретил ее улыбкой, но от комплимента воздержался. Да и какие уж тут комплименты, когда у самой

на себя глаза не смотрят…

Джип довольно шустро выкатил за поселок на дорогу с накатанной в грязи колеей. Лес был рядом, и уже через несколько минут машина остановилась у склада бревен, наваленных беспорядочной грудой.

В том месте, где они остановились, лес был лиственный но, кое-где, между светлых стволов берез и осин с желто-красной, еще не облетевшей листвой вырисовывались густо зеленые ели и сосны. Бугристая почва, в тени, куда еще не добрались слабенькие лучи осеннего солнца, припорошена снегом, а там, где его тепло расправилось с инеем, обнажились зеленые коврики, с красными бусинками несобранных ягод. Небо было ярко-голубым и чистым…

Не дожидаясь, когда Василий выберется из машины, чтобы определить место подъезда Женя вышла на обочину и принялась деловито осматривать лесоповал.

Обойдя склад с другой стороны, что ближе к лесу, она заметила вдруг, что какой-то юркий зверек мелькнул пушистым хвостом между бревен. Женя от неожиданности вскрикнула и показала рукой мужу, куда скрылся лесной житель.

– Наверное, куница,– определил Василий. – Мы потом сошьем тебе роскошную и теплую шапку.

Женя с ужасом посмотрела на него.

– Вот уж не надо. Пусть живет. Из-за шапки губить такое красивое животное?!

Василий на минуту задумался.

– Мы же постоянно губим живое. Каждое наше движение кого-то губит.

Женя округлила на него глаза. Услышать такую лирику

и от кого…

– Ты хочешь испортить мне настроение? Такая замечательная природа, я даже забыла, каким чучелом здесь выгляжу, а ты…

Василий сгреб ее в объятия.

– Я только сказал правду. И никакое ты не чучело, очень привлекательная деревенская красавица.

– Ну, врешь ты все, обманщик.

– Да клянусь! – убедительно продекларировал Василий.

Женя хмыкнула.

– Ну, пора за дело. Сейчас перед нами конкретная задача – заготовка дров на зиму. Уже погибших деревьев, – ознакомил присутствующих с повесткой дня капитан.

Женя, вздохнув, отпрянула от него, и заняла рабочую позу по другую сторону бревна, которое Василий присмотрел к расчленению.

Пила была хорошо наточена, и они за два часа загрузили полный кузов аккуратными кругляшами. Бревна, которые Василий выбрал для бани, они выкатили на дорогу и привязали канатом к фаркопу машины.

– Ну, как я? Реальная женщина? – потребовала награды Женя.

– Молодец, одну смежную профессию освоила.

Похвала показалась Жене слишком скромной.

– Ведь я никогда не держала пилы в руках.

– Ты у меня вообще талантливая девочка.

Женя отвернулась.

Почуяв неладное, он обнял ее за плечи и вопросительно заглянул в лицо.

– Я твоя жена, – напомнила Женя.

– Ну да, конечно, – поспешно согласился Василий.

– Не обращай внимания. Это я сдуру…

Машина, проскользнув колесами, напряглась и медленно покатила к дому. Всю дорогу Женя оглядывалась, опасаясь, что канат оборвется, и они потеряют бревна.

– Веревка крепкая, – заверил муж.

Женя кивнула. Возвращаясь взглядом на дорогу, она

поймала в зеркале свое отражение. Вот ведь обманщик.

Где он увидел красавицу? Даже деревенскую.

– А, что, я на самом деле уже ничем не выделяюсь?

Василий покосился на нее.

– Здесь лучше не выделяться. А я все равно тебя вижу такой, какая ты есть. Чем неприметней наряд, тем интереснее то, что под ним.…

Женя недоверчиво покосилась на него. Ох, и непростой же мужик! Рыбина…

Ремонт бани, домашние хлопоты отвлекли Женю настолько, что когда в один из вечеров Василий вдруг заявил, что завтра утром они уходят в море, Женя растерялась. Она как-то забыла, что они здесь отсвечивают не только чтобы поколоть дров, и испытать на прочность историческую кровать, но и ловить рыбу. И переводить ее в купюры. И от количества этих зелененьких зависит срок ссылки и приближение светлого дня освобождения.

По истечению недели Жене уже стали казаться обычными сведенные до минимума удобства, сильно напоминающие неудобства, утренний холод, полумрак в углах… Зато моменты, когда прохлада уступала место расслабляющему теплу от печей, вызывали щенячью радость. Она уже была уверена, что у нее выработалась та самая привычка, которая даст силы преодолеть двухлетний период лишений. Такой срок поставил Василий.

После известия о предстоящем отплытии Василий приволок ей бесценный подарок – небольшой цветной телевизор. Все-таки окно в мир… Между делом сунул под кровать небольшую коробку, завернутую в бумагу. Тоже подарок, но это сюрприз и его она должна открыть, когда он отплывет… Потом долго инструктировал ее как себя вести, чтобы, вернувшись, он мог застать ее хотя бы с признаками жизни. Женя узнала, что оказывается отопление дома это дело тонкое… Особенно важно уловить момент, когда следует перекрыть дымоходы, чтобы минимум тепла ушел в трубу и максимум жара, безопасного, осталось в топке.

Лучше немного переждать, пусть будет прохладнее, но воз-

дух станет чище. Далее следовали наставления, как доста-

вать из колодца воду и самой туда не булькнуть. Как со-

держать зимние тропинки, и так далее.

Запираться следует всегда днем и ночью. Народ здесь вроде бы и безобидный, но кто знает, вдруг забредет какой бродяга. По этой причине лазать по окрестностям одной не следует, а поскольку больше не с кем, лучше сидеть дома. За исключением необходимости сбегать в магазин, но и то, желательно не каждый день.

Закончив теоретические выкладки, Василий выволок из кладовой берданку, напоминающую музейный экспонат. Женя в замешательстве уставилась на антиквариат.

– Это мне?!

– Ну да. Если что, вот здесь отщелкнешь, сюда нажмешь. Стреляй вверх. В руках держи крепче.

– Думаешь, она выстрелит?

– Выстрелит. Я проверял. Только обращайся осторожнее. Все-таки ружье.

– Ладно. Ты мне скажи о другом. Эти сборы, настав-

ления, рассказы о том, как расчищать от снега дорожки

… Ты что, собрался в кругосветное путешествие?

– Конечно же, нет, но…

– Вася, не темни. На сколько?

– Не имею понятия. Я же не рыбак. Вообще это процесс творческий. Как повезет…

– Значит, если повезет, то надолго… А как же вы там без женщин?

Василий рассмеялся.

– Нашла о чем спросить… Одна то женщина у нас на всех есть. Правда, от мужика не отличишь. Крутая.

Женя напряглась.

– Ты шутишь?

– Нисколько. Когда-то ее муж не вернулся, она сама

стала ходить в море. Рыбачка говорят что надо, но скала.

– Не вернулся то почему?

– Темная история. Кто что говорит…

– А нельзя попробовать и мне с вами?

У Василия от неожиданности отпала челюсть.

– Я тебе попробую! – спохватился он. – Кто же меня ждать будет, лить слезы от радости, когда я перешагну порог?… А кто затопит баню?! – нашел он, наконец, самый веский аргумент.

Женя зажмурила глаза и зашептала, обнимая его…

– Конечно, я буду ждать тебя…каждую минутку…Только сейчас, останься со мной.

Рука ее скользнула под вязаный свитер, поймала кончик ремня и требовательно потянула к себе. Василий поднялся со стула, потерял равновесие и повалился вместе с ней.

– Не жалей меня, – горячо зашептала Женя стаскивая с себя и с мужа одежду. – Не жалей. Делай что хочешь, только чтобы все время, пока тебя не будет, ты был во мне.

. Когда Женя впервые пришла на причал провожать мужа в плавание, то удивилась, тому, что на берегу вовсе не толпился народ, не было женщин с зареванными лицами, стариков напутствующих тех, кто отправляется в дальнее плавание. Только несколько подростков околачивались неподалеку, непонятно с какой целью, да какая-то женщина, видимо чья-то жена, примчалась с котомкой провизии, которую кормилец после основательных проводов потерял по дороге.

Следом за Женей и Василием, правда, явился еще и Иваныч, председатель артели, но тот остановился у трапа молча, без каких-либо напутствий и пожеланий. Видимо его присутствие предусматривалось местным этикетом. Команда уже была на борту и Василий, посмотрев с прищуром на палубу, обнял жену.

– Ну, жди, Через месяц, думаю, вернемся.

Иваныч, стоявший немного в стороне, и оказавшимся острым на слух, недовольным тоном внес коррективы:

– Не зарекайся. Пока не отгрузите на баркасы норму и

не заполните трюмы, не возвращайтесь. Золотые денечки наперечет. Если уж такая техника будет в убыток, тогда останется всем колхозом отчалить в море. Вместе с домочадцами.

Василий, стиснув последний раз жену в объятиях, поцеловал ее в лоб.

Женя подняла голову и ей показалось в его глазах что-то тревожное, и тогда она уже сама напутствовала его:

– Ничего не думай. Со мной ничего не случится. Ты сам себя береги.

Василий улыбнулся и, резко повернувшись, пошел по трапу, хлопнув по пути начальство по сутулой спине.

– Все будет о, кей, Иваныч! Золотая рыбка за нами.

Когда он поднялся на палубу, Женя внимательнее оглядела корабль. По ее мнению он чем-то напоминал буксиры, которые беспрестанно ползают по Неве. Разве что размерами побольше. Правда, когда посудина отошла от причала она удивилась, как быстро она стала уменьшаться в размерах. Минут через пять на неспокойной поверхности корабль уже выглядел даже не как речной буксир, а как щепка в море. Жене стало страшно.

Вернувшись в дом, она села на кровать, ставшую неуютной и холодной. Несмотря на то, что последние дни они с Василием старательно продумывали все детали ее жизни, Женя почувствовала себя беспомощной, недееспособной и, ко всему, …трусихой. Возникло вдруг ощущение, словно ее бросили одну в глухом лесу на съедение волкам… Мысль, что ей придется проводить здесь в одиночестве бесконечные дни, а главное черные ночи, на окраине поселка, между кромкой леса и бесконечно стонущим морем, вызывала предсмертный озноб. Только сейчас она поняла, что все эти дни неустроенность компенсировались близостью любимого мужчины и не только сексом, но и его заботой, начиная от ранней растопки печей, до контроля – развешана ли на просушку одежда…

Заниматься хозяйством Жене расхотелось и она, одетой, повалилась на подушки, жалея, что не может уснуть летаргическим сном. Хорошо бы, как в сказке, он вернулся и, войдя в дом, поцелуем разбудил бы ее, как спящую красавицу… Ну, может быть и не совсем красавицу, но уж и не уродину… Молодую симпатичную женщину. Свою, единственную… Она надеется. С бесконечной тоской она попыталась измерить промежуток времени, который ей предстоит преодолеть. Жаль, что его нельзя просто вычеркнуть из своей молодой жизни. Ведь два года, которые они отмерили на каторжные работы еще вилами по воде. Не факт, что они не застрянут здесь и на три, а то и четыре… Вряд ли фортуна тотчас раскроет им свои объятия, и рыба попрет в сети нескончаемым потоком. Черпать доллары из этого бескрайнего водоема придется долго и упорно. Да еще и с риском для жизни. От мысли об этом самом риске Женю бросило в жар. Она выглянула в оконце на разволновавшееся море и впервые вместо восторга почувствовала к нему жуткую неприязнь. Трудно даже поверить, что это не край света. На кой черт они вообще подались в эти края? Денег им мало? Так ли уж ей нужно это «достойное существование» Это ей-то русской женщине? Да в ней генетически заложены и стойкость и непритязательность. Россияне отваживаются на такие авантюры вообще без гроша в кармане, и не пропадают. С нашими деньгами только в Турцию… А что Турция? Если мести тротуары как следует, то можно прожить и там. За тепло не надо платить. И, главное, вдвоем. Да уж если на то пошло, можно было даже здесь устроиться. Спиной к водоему. Так нет, ему нужен экстрим! Если его нет, он создаст его сам… Конечно, и она никогда не сможет жить с ним спокойно. Правда, был бы он другой, это был бы уже и не он. Конечно, раньше он летал вольным альбатросом, рисковал только собой, а теперь она,… как балласт. Конечно, если бы она осталась в Питере, ему было бы легче, а ей?! Могла бы сидеть в тепле уюте

и безопасности…и одна. Ну, уж нет! Если она прилепи-

лась к нему, то не надолго, а раз и навсегда.

Промаявшись до головной боли, Женя проверила запо-

ры дверей, разделась и забралась под одеяло. Видимо от пережитых волнений сон никак не шел, и она пожалела, что не запаслась снотворными таблетками. Да и какие таблетки?! Тут спать следует, навострив уши. Хотя какие звуки можно различить сквозь бесконечный шум моря… Если опасность и возникнет, то обнаружится в последнюю минуту. Ну, ничего. Оружие у нее есть. Нажать на курок она успеет. Женя зажмурила глаза и вдруг вспомнила еще об одном подарке, который Василий сунул под кровать. Она протянула руку, нащупала коробку, устроилась поудобнее, положила ее на колени и раскрыла. То, что Женя увидела, повергло ее в шок. Она так и думала! Муж, конечно же, принимает ее за какую-то сексуальную шизофреничку. Будто ей в этой жизни ничего не нужно, кроме этой оглобли. И как он мог?! Она почувствовала, как кровь прилила к ее лицу, швырнула коробку под кровать и едва не заревела. От обиды, злости и …от сознания, что эта штука ей все-таки пригодится… Но еще не сегодня. Она еще долго будет жить теми ощущениями, какие оставил ей муж … Она все еще чувствует его в себе. Женя еще раз шмыгнула носом и закрыла глаза. Чтобы не сойти с ума, надо изначально приучить себя просчитывать каждый день, не таращась в туманную даль. Смотреть под ноги. Завтра она займется баней. Надо ее хорошенько отмыть, заложить в печку дрова, как растолковал ей Василий, и ждать. Ведь он явится весь пропахший рыбой. Она не переносит этого запаха и станет отмывать его в нескольких водах, затем ароматным мылом, ототрет пенистой мочалкой, Кожа его порозовеет, и она станет пахнуть как у младенца. Она как ребенка поцелует его в щеку в грудь, живот, опустится на колени и тронет губами… Ну вот…не сексуальная ли маньячка на самом деле?! Только-только корабль скрылся за горизонтом, а она уже с бреднями. Нет, это все от безделья. Надо чем-то основательно отвлечься. Домашние дела домашними, а надо настоять, чтобы Василий пристроил ее на какую-нибудь работу. Она уже пыталась заговорить с ним на эту тему, так он и слушать не пожелал. По его мнению мороки и проблем от ее производственной деятельности будет больше, чем доходов. Конечно, большой радости от перелопачивания навоза или погрузочных работ ждать не приходится, но зато на подвиги будет тянуть меньше. Да, в общем-то, кроме фантазий с участием мужа никакие другие мысли ее и не посещают… Чего уж клеймить себя понапрасну! Просто в делах и время проходит куда незаметнее, да и общение с аборигенами, наверное, отвлекло бы от тупого созерцания циферблата часов.

В последующие дни Женя вплотную занялась изучением всей «усадьбы». Когда она лазала по закоулкам затянутым паутиной и пыталась определить, сколько же веков этому дому, ей вдруг пришла в голову шальная мысль, а вдруг где-нибудь с давних времен спрятан клад?! Ведь если бы ей удалось его найти!… С той минуты она уже осматривала все уголки с особым вниманием, простукивала каждый пятачок, заглядывала за каждую дверь, доску, кустик. В деталях она изучила и саму баню, но быстро поняла, что ловить тут нечего – Василий уже здесь все перерыл, пока менял бревна, и копаться под ними не имело смысла. Да и, поскольку это баня, вряд ли кому-нибудь пришло бы в голову хранить драгоценности в сырости и агрессивной мыльной среде… В доме не обследованным оставался только подвал. Они лишь разок заглянули в него и решили из-за дефицита времени отложить его обустройство. Но на этот раз Женьке за деревянной прогнившей обшивкой померещились сундуки с золотыми слитками. Мог же здесь жить какой-нибудь пират?! Местечко то отшельное. Она осторожно опустилась на дно подвала, потыкала щепочкой в щели, потянула одну их трухлявых дощечек, которая тотчас обломилась, а в пролом ей на ноги хлынула земля. Изучение подвала пришлось отложить. За неделю поисковых работ она нашла лишь ворох веников, на чердаке, с осыпающимися листочками, груду каких-то палок неизвестного предназначения, и кучу пыли.

Убедившись, что Фортуна не торопится им улыбаться она еще денек, уже без энтузиазма, поковыряла лопатой по разным углам двора и, наконец, угомонилась.

Опасения, что ночами ее будут доставать эротические настроения, оказались преувеличенными. Непривычность обстановки, постоянные слуховые галлюцинации, когда сквозь шум моря начинают мерещиться чьи-то шаги, никак не располагали к подобным желаниям. Первое время она на каждый такой сигнал вскакивала, подкрадывалась к двери и пыталась определить, что там снаружи происходит. Не дождавшись повторения звуков, ощупывала солидные запоры отремонтированные Василием, убеждалась в их надежности и возвращалась в постель. Иногда, выключив свет, всматривалась в щелку занавески в ночную темень. Поскольку различить ничего не удавалось и здесь, Женя оставила прискакивания и в минуты, когда возникали какие-то подозрения, протягивала руку к берданке, которую укладывала рядом с собой. Холодок грозного металла успокаивал…

За пару недель Женя стала привыкать к одиночеству и начинать общение с местными аборигенами уже не торопилась. Изредка, она всматривалась в дома вдоль улицы (люди появлялись в поле зрения редко, чаще можно было увидеть бродячих собак и кошек), пытаясь представить себе быт этих инопланетян. Из полсотни домов в поселке, преимущественно деревянных и большей частью некрашеных, лишь два были из красного обсыпающегося кирпича – как объяснил ей Василий – магазин и отделение связи. Оба в центре поселка на небольшом пригорке.

Хотя рассмотреть все это крупным планом особого желания и не было, но стали заканчиваться запасы продовольствия, которые сделал для нее муж и Женя отважилась на экскурсию. По улице она прошла беспрепятственно – никто не остановил и не окликнул ее. Да и некому было. Только в одном из дворов она увидела старушку (а может молодушку) закутанную в платок, которая замерла вполоборота к ней, и безмолвно проводила взглядом.

Василий перед отплытием предупредил, что ассортимент товаров у тети Клавы невелик – здесь всегда есть хлеб, соль, спички и сигареты, а список постоянно имеющихся в продаже, замыкается на виски «Белая лошадь» и «Пепси Кола». Вполне могут завезти и шампанское «Вдова Клико», зато других продуктов, сахара или макарон, можно и не застать.

В магазине, кроме тети Клавы, никого не было. Да и саму хозяйку не сразу удалось разглядеть в полутемном помещении – телогрейка, поверх белый халат, платок, надвинутый чуть ли не на глаза, валенки с галошами…Классика! Как в кино тридцатых ….

Женю она встретила оживленным взглядом, сообщила, что звать ее Кирой, а не какой-то Клавой, что ассортимент товара у них, конечно, не столичный, поставка товара находится под контролем председателя артели, который считает, что главный продукт на столе рыбака это сельдь. По его мнению, сельдь для рыбака обязательное блюдо. Если ребенок охотно мусолит кусочек сельди, значит, родился потомственный рыбак. Если это блюдо ему не по вкусу, значит не наш человек. Это он считает приметой… Дурак, иными словами. На самом же деле молодежь как уходила, так и уходит на большую землю натоптанной тропой, мусолила она эту селедку или нет. Половина нынешних жителей здесь временщики, приехавшие подзаработать деньжат и податься обратно. Такие же, как они. Она-то уже знает, что Женя из Питера, что она вчерашняя студентка, что ее муж бывший военный моряк и даже преподавал в академии и, кто знает, может и что другое. Только состояние на рыбе здесь не сколотишь. Редко когда траулер возвращается загруженным. Да и скупают ее за гроши. Так, что надо искать другие пути… Тетя Кира неожиданно подмигнула Жене.

В ответ на удивленный взгляд Жени тетя пояснила, что такой осведомленностью в сельской местности может блеснуть только продавец магазина, да разве что еще почтальон. Последний, правда, работает больше теоретически, потому что по нынешним временам, почта здесь не в чести – пишут редко, посылок не посылают, денег не хватает на прожитие, а уж, чтобы отправлять их направо и налево … Так что, почта здесь на общественных началах, то есть никто ни за что не отвечает. Желающие, правда, могут опустить свои труды в зашарпанный ящик, он на наружной стене магазина, но какова дальнейшая судьба этих отправлений никто не знает. Правда, ходят слухи, что кому-то на некоторые письма даже отвечали… Короче, если самому не взять штурвал в руки можно здесь и закиснуть. Сама она тоже приезжая. Когда-то в молодости прикатила сюда из Вологодчины с аборигеном этих мест, которого черт занес к ним. Привез ее сюда, здесь же и оставил. Сам подался учиться дальше, она даже некоторое время высылала ему денег, ждала, что вернется крупным специалистом, но через пару лет выяснилось, что он крупный специалист по другому делу и у него там, на большой земле, уже растут двое близнецов, которые, понятно, и на дух не переносят запах селедки.

Возвращаться домой она не собиралась. Нашла мужика посолиднее. И снова облом. Этот вместе с ботом и парой таких же проходимцев смотался то ли в Швецию, то ли в Норвегию. Сначала обещал вытащить и ее, потом связь оборвалась. Наверное, тоже сменил специализацию… Да и черт с ними со всеми!

Продавщица ухмыльнулась. Ничего и никого она уже не ждет, просто остался у нее от того беглого сын, а сама здесь уже свыклась, хороший домик, все ее здесь опекают, особенно по ночам, когда выпивка кончится, или еще что понадобится…

На этом моменте тетка почему-то сделала паузу. Короче, жить она научилась. Главное привычка. Ей Жене первое время трудно будет пока не найдет себе дело… А найти это дело Кира может поспособствовать.

Василий у нее вообще-то видный мужик, хоть, наверное, и староват для нее… Или нет? Проблем то еще не возникает? …А здесь, в обозримом пространстве, искать другую партию, смысла нету. Если всех кандидатов подсобрать, с хромыми и немощными и десятка не наберется, так это разве выбор? Двое или трое только неженаты и на что-то еще годятся, так и те вечно на промысле. Моряки и рыбаки это не мужья, сетку через плечо и в море… А ты тут как хочешь… Природа-то зовет… Бывают минуты, хочется хоть под телеграфный столб… Выручают ребята из областного. Реденько из Питера, или Москвы, те приезжают по делам, больше, конечно, в Архангельск, но иногда их на экзотику тянет. А у нее дом свободный. И сервис полный! Нет, она не только из-за того, что напряженка с деньгами. Одинокой женщине тоже как-то надо выживать. И сына обеспечивает. У него все есть. Даже компьютер. Баб здесь ходовых одна-две. Так что конкуренции считай никакой… А спрос иногда превышает предложение…

. Покупатели, кроме Жени как на грех не появлялись, и продавщица расслабилась до предела. Через полчаса обширной информации Женя перестала понимать зачем пришла. Отвлекаясь от словесного бреда, попыталась определить, какого возраста солистка. Если вычислить математически, то ей не должно быть больше сорока. Трепло, правда, отменное. По сути, еще молодая женщина, но наряд

Получив недельную норму хлеба и сахарный песок из-под прилавка, Женя на неожиданное приглашение заглянуть на огонек, неуверенно кивнула. После такого прессинга желание общаться, долго не возникает.

По дороге к дому Женя подумала, на кого-то здесь все-таки надо рассчитывать. Инструкции мужа хороши, а вот она который день толком не может растопить печи. И вроде бы дрова свежие. То дымят, будто черти в трубу дуют, то остывают еще до рассвета – из-под одеяла не вылезти… а ночи то все холоднее. Лужи по утрам уже затягиваются ледком. Что же будет, когда морозы устоятся? Да еще телевизор забарахлил, хотя она его редко включает, чтобы не мешал прислушиваться… Бредовые намеки продавщицы Женя пропустила мимо ушей, но усвоила, что здесь считай диспетчерская служба. Уж Кира то точно знает всех мастеров по всем делам, и в самом крайнем случае можно обратиться и к ней. Без зачисления в штат.

Но в самом– самом крайнем! В конце концов, следует учиться справляться с проблемами самой, на тернистом пути к той благословенной минуте, когда они шагнут, наконец, на трап самолета. Желательно сверхскоростного, и уж потом…

Это «потом» стало ей все чаще сниться по ночам. Всегда с солнцем, теплыми пляжами, и очень голубым небом с белыми облачками. Они зависают редкими клочками над широким шоссе, по которому они с Василием стремительно катят в роскошной красной машине.

Правда эти фантазии с побочным эффектом – чем во сне теплее, и ярче солнце, тем холоднее и мрачнее в ее комнате, когда она просыпается. Недаром, видно, замерзающему человеку последнее, что мерещится – тепло и уют…

Проходя мимо пристани, она увидела два баркаса, и несколько мужиков, которые возились с какими-то ящиками. Женю подхватило словно сквозняком. Уже подбегая, она заметила, что большущие лодки заполнены рыбой. Среди рабочих она узнала и председателя. Тот кивнул Жене и, не дожидаясь, когда она откроет рот, доложил, что траулер уже скоро прибудет. Не позднее как через неделю. Вот, отгрузили первую партию… Слов похвалы мужу она не услышала, но физиономия председателя была явно довольной.

Полученная информация обрадовала и огорчила одновременно. Хотелось бы, чтобы траулер причалил прямо

сейчас. Сложив продукты в старенький холодильник в се-

нях, Женя вычеркнула в настенном календаре еще один день, и обвела кружочком число, когда по ее расчетам должен вернуться траулер.

Жизнь от этой новости пошла веселее. Несколько дней подряд она намывала и начищала полы, которые от ее трудов даже посветлели. Несколько раз переставляла нехитрую мебель, однажды попыталась нагреть воды, чтобы постирать постельное белье, но не получилось – печь толком не разгоралась, а от круглой можно было погреться разве что самой, да и то если обнять ее поплотнее. Смысла искать печников уже не было, потому при очередном походе за продуктами Женя даже не заикнулась тете Кире о проблеме, да и неожиданная очередь у прилавка не располагала к разговорам. Правда заприлавочное чудо умудрилось между делом поинтересоваться состоянием ее души и тела.

Вернувшись из магазина, она потрогала едва теплую печь, принесла из сеней еще несколько поленьев, посолиднее размером, открыла топку, где дымились не прогоревшие поленья. Следуя инструкциям мужа, ободрала, клок березовой коры, сунула под дрова и чиркнула спичкой…

Разжигать пришлось несколько раз. Когда дрова, наконец, нехотя разгорелись, на часах, над кроватью, было десять. Она заметила, что часы немного перекосились, следовало бы их поправить, да не до них. Приедет Василий, прибьет гвоздь как следует. Правда, когда он рядом, как-то не до гвоздя… Если бы они отсчитывали вместо минут сразу дни она бы не дышала на них… а то, наблюдая за ползущими стрелками, можно тронуться умом.

Женя спустилась вниз, пощелкала выключателем телевизора, долго крутила комнатную антенну, настраивая изображение, и уселась смотреть первую попавшуюся программу. Изображение рябило, да она почти и не смотрела, что там показывают, убавила звук и стала прислушиваться к шуму за окном. Ветер явно усилился. Мысленно она представила, как в такую промозглую леденящую погоду

бедные мужики убиваются в море, а не дай бог шторм?

Женя вспомнила, сколько страха натерпелась во время плавания на паруснике и сейчас даже не поверила себе, что смогла без смертельного исхода пережить шторм в открытом море. Конечно тогда в пылу страстей, рядом с Василием она чувствовала себя просто бессмертной. Может быть, и он так же чувствовал себя рядом с ней. Кто сегодня придаст ему там, в минуты опасности силы? Разве что ожидание той счастливой минуты, когда он усталый перешагнет порог их жилища… А сколько таких заплывов ему еще предстоит? И сколько таких ночей ей самой придется провести здесь, пока их кубышка наполнится…

Она снова принялась переключать каналы, нашла что-то напоминающее фильм,– конечно, снова «мыльная опера». В раздражении хотела, было, вырвать шнур из розетки, но пейзажи – пальмы, солнце, теплое море, раскаленный асфальт показались ей до ужаса знакомыми. Конечно, все это она видела в своих снах.

Сквозь дрему Женя почувствовала, что так толком и не согрелась, открыла глаза, нехотя поднялась и заглянула в печь. Дрова уже почти прогорели и угли, подернутые голубоватой дымкой, светились в полумраке. Еще немного и покрывшись белым пеплом, они перестанут излучать жгучее тепло. Женя, закрыла задвижки и, взглянув на часы, обнаружила, что уже полночь. Совсем недалеко рассвет, давно пора ложиться в постель. С утра она отправится готовить баню, чтобы к тому моменту когда траулер ткнется, наконец, в причал из дверных щелей парилки уже шел парок с ароматом распаренных березовых веников… По сути, зима, можно считать, уже началась и ей как медведице только и остается обустроиться поуютнее в берлоге и до весны. Интересно, как рано здесь начинается весна? Наверное, в апреле, если учесть что и в Питере она не всегда приходит в начале марта. Конечно, бывают и исключения. Как в ту весну, когда она подалась в Мурманск к Василию в летних колготках… Вот уж безголовье-то! А, пожалуй, и сейчас бы рванула… Надо только быстро-быстро добраться до него, распахнуть его полушубок и прижаться …Может быть летом здесь хотя бы потеплее, чем в Мурманске…

Женя еще раз прислушалась, ветер как будто стал слабеть, и нырнула в постель – сегодня она протопила, кажется, более удачно, в комнате заметно потеплело и если утром подбросить еще дровишек может до прибытия траулера и доживет. Вообще-то этому председателю особенно-то верить не стоит. Не он ли запевал при отплытии, что траулер должен быть в море пока не выловит партию рыбы. Какая у них там партия? А если уйдет рыба? Ведь этот старый черт не позволит им вернуться, если начнутся обломы. И так траулер в море уже месяц. Вечность. Если ее помножить на двенадцать, то за год им надо пережить двенадцать таких вечностей.

Женя от ужаса даже застонала, но заставила себя думать о том, что значение «не позже чем через неделю» может означать и завтрашний день, и мысль эта ее захватила, тепло заполнившее помещения окончательно расслабило. Стало казаться, что ее тело, медленно погружается в теплую ванную, заполненную дымящимся молоком. Вокруг ванны дюжина фрейлин разворачивают перед ней роскошные яркие платья, из которых она должна выбрать то, в котором ей предстоит встретить мужа. Все платья такие красивые, что сделать выбор она не может…

Она бы так и утонула в этой ванне, если бы часы над кроватью не сорвались, наконец, с гвоздя и не попали ей жестким углом в плечо. Боли Женя почти не почувствовала, но открыла глаза, почему-то, с огромным трудом, попыталась понять, что происходит, хотела приподняться, и не смогла. Голова невероятно тяжелая, как чугунная, тянула обратно к подушке, все плыло перед глазами, и слабость похожая на истому охватила все мышцы, лишив ее способности двигаться.

Остатками сознания она поняла, что случилось то, о чем много раз предупреждал ее муж, она отравилась угарным газом и если сейчас же не выползет на свежий воздух, то умрет. Она бы даже и не возражала умереть – настолько ощущение, которое все еще держало ее, казалось блаженным, но почему-то подумалось, какой неприглядной увидит ее Василий, когда вернется – растрепанной, посиневшей и, пожалуй, разлюбит ее. И сразу же найдет другую. Ту же Киру, а может у них уже что-то было? Недаром он зовет ее Клавой… Хоть и старуха, а еще местами шевелится. А, скорее всего, подастся отсюда в Питер, или Мурманск…Бабы облепят его сразу, как мухи конфету. Ну, уж нет! Не дождутся!

Она снова напряглась, кое-как ей удалось перевалиться на живот, потом затяжным усилием на бок и свалиться на пол. Она не почувствовала боли удара, но ткнувшись лицом в прохладные половицы глотнула свежего воздуха, видимо из щелей неплотно пригнанных досок отчего в голове наступило некоторое прояснение. Только тогда, где-то очень глубоко, зародился, наконец, спасительный страх, и Женя, царапая ногтями половицы, поползла к двери, опасаясь уже, что сил открыть эту дверь у нее, скорее всего, не хватит…

Пришла в себя она от потока свежего морозного воздуха. С трудом открыла глаза. Определила что лежит на лежанке русской печи, заваленная шубами и телогрейками. В открытые настежь двери виден был освещенный утренним солнцем двор.

– Что случилось, Женя?! – услышала она над собой мужской голос и сердце ее едва не остановилось.

Она приподнялась, обхватила мужа за шею и, стуча зубами, попросила его только об одном, что когда они отработают здесь эти бесконечные каторжные месяцы, если они вообще когда-нибудь кончаться то уедут на экватор, где круглый год можно умереть от жары. Иначе она околеет от холода в этой долбаной России.

– Конечно, конечно, – пробормотал Василий и добавил,

что Россия тут ни причем – такой климат. сейчас ей надо выкарабкиваться. А на экватор они уедут, непременно.

Он перетащил Женю на кровать, снова завалил шубами, запер все двери, и заставил ей выпить полстакана какого-то снадобья… Лекарство подействовало мгновенно, и уже отключаясь, она успела расслышать запоздалую команду «спать».

К полудню она проснулась в жарко натопленной комнате, вспотевшей и как-будто здоровой. Она выбралась из-под шуб, спустила ноги, но Василий пресек ее поползновения на корню.

– Лежать!

Он подошел к ней, сбросил уже ненужные шубы и укрыл тонким одеялом.

– Ну, теперь расскажи!– присмотревшись к ожившему лицу жены, потребовал Василий, и, не дождавшись, когда она соберется с мыслями принялся рассказывать сам. О том, что предварительно следует подсушивать дрова, что задвижку нельзя закрывать, пока дрова не прогорят полностью. Женя, разомлев от тепла и водки, с порозовевшими щеками не вникала в его проповеди и смотрела на него с улыбкой и соглашалась со всем.

– Какое счастье, что ты у меня есть!

Глаза ее светились и он, угадав природу этого свечения, сослался на то, что ему надо помыться, от него такой запах рыбы, что самому не по нутру. Женя категорически заявила, что запаха она вообще не чувствует, но Василий, сняв ее руки со своих плеч возразил, что ей перегрузки противопоказаны, пока не поправится. Он приготовил ей бульон с курой… И еще спать. А тем временем он приготовит баню, которую уже растопил. Василий наклонился к ней, поцеловал в нос и пообещал, что они все обязательно наверстают… Женя, проводила его недовольным взглядом. И это называется лекарь! Не понимает, какая процедура требуется пациенту в первую очередь.

Ее разбудил его шепот. Солнце уже клонилось к закату.

В комнате было необычно уютно и не оттого, что в комнате все было выметено, начищено и намыто, а от присутствия живого, любимого мужа.

Только сейчас Женя осознала, что он реально рядом. Она притиснется к нему и не отпустит ни на шаг, ни на сан-

тиметр и не на секунду.

Женя с блаженной улыбкой коснулась его головы и подскочила.

– Ты что, мылся без меня?!

– Это я так, предварительно… Мыться пойдем вместе,– успокоил он ее.

Подняться ей он не позволил. Здесь же в постели заставил выпить еще какой-то настойки, завернул в одеяло, и вынес из дома, к бане, над которой уже вился парок. Точно такой же, как и в фантазиях Жени.

В предбаннике он поставил ее на скамейку и раскутал одеяло. Женя не любила, когда он обращался с ней как с маленькой, но сейчас готова была расплакаться от неизведанной в детстве заботы, от прикосновения его рук, немного огрубевших, но все еще ласковых. Потом он разделся сам, почему-то все время оборачиваясь к ней спиной. Женя даже хотела отпустить какую нибудь колкость на эту тему, но удержалась. Причину она уже просчитала. Пусть помучается, пока они будут мыться. Не собирается же он изображать из себя джентльмена и потом?! Когда шагнули за порог, Василий плеснул из ковшика воды на раскаленные камни. Горячий пар моментально заполнил баню и Женя едва не упала в обморок от блаженного тепла, охватившее все ее тело, которое, оказывается еще и не согрелось толком. Она чувствовала, как затаившийся озноб откуда-то из самой глубины организма испаряется сквозь поры кожи.

Она невольно простонала, зажмурила глаза и прошептала:

– Какое счастье!

Минуты две она стояла, уцепившись пальцами за доску

настила и, когда кожа стала розоветь и уже не напоминала

гусиную она глубоко и облегченно вздохнула и повернулась к мужу. Тот в свете оконца усердно намыливал мочалку. Женя окинула взглядом его обнаженную спину, ягодицы и вновь почувствовала предобморочное состояние. Теперь уже по другому поводу.

Она попыталась повернуть его к себе, но он решительно воспротивился. Он, видите ли, не может рисковать ее здоровьем. Определенно изверг!

– А разве воздержание не подрывает здоровье?! – логично возмутилась она.

– В этой ситуации нет, – засмеялся Василий, стараясь не смотреть на нее.

Надо же какой супермен! Даже поверить трудно. Столько дней без женщины… А она? Она столько дней ждала его, мечтала об этих минутах, бредила по ночам.… Ну, уж нет! Она решила что возьмет инициативу в свои руки, но… не успела, Василий профессионально встряхнул веником.

– На эшафот!

Женя оторопела.

– А это обязательно?

– Абсолютно. За все былые и грядущие прегрешения… Что, никогда не парилась?

– Нет, – призналась Женя, обреченно забираясь на полку.– А нельзя…– начала, было, она и вскрикнула от неожиданного шлепка по ягодицам.

Муж хлестал ее, то бережно, то нещадно, не обращая внимания вопли и стоны… Крамольные желания ее куда-то потерялись, но, когда он, обхватив ее за талию, опустил на пол, они вернулись умноженными. Она попыталась при

жаться к нему, но изверг снова ушел от ответственности,

заваливаясь животом на полку.

– Теперь меня!

– Смотри, не обломи там чего-нибудь! – хихикнула Женя.

– Немного, … – забормотал он.

– Ну да, меня драл нещадно,… трус! Сейчас получите оба и ты и твой разбойник, – пообещала Женя, но хлестала мужа недолго, отбросила веник и попыталась стащить его на пол.

– Теперь я тебя намылю еще раз…, – забормотала Женя, берясь за мочалку.

Надраивая мужа, она время от времени касалась его, то сосками, то бедром, то на мгновение прижималась животом…

Потом Женя перекинула мочалку через плечо мужа и стала намыливать его ладонями, которые соскальзывали все ниже, пока не остановились на изнемогающем объекте.

– Здесь надо отмыть особенно тщательно, все грехи…, – прошептала она, скользя пальчиками по взмыленной плоти, которая одеревенела настолько, что упавшая с его плеча мочалка повисла на ней.

– Ну, вот! – пробормотал как красная девица Василий.

– Ничего, потерпит. Не одну неделю терпел…я надеюсь…, – заявила Женя. – А теперь потри мне спинку…,– прошептала она, замирая от предчувствия чего-то необыкновенного.

Василий взглянул случайно на жену и уже не смог оторвать взгляда от ее глянцевого живота, груди с хлопьями пены, крепких ягодиц, обворожительного кучерявого треугольничка, кажущегося золотым в отблеске, проникающих в оконце закатных лучей…

Когда же она протянула намыленную мочалку и, игриво взглянув через плечо, наклонилась, Василий понял, что его мужеству пришел конец…

Придя в себя, Женя рассмеялась как ребенок, овладевший, наконец, заветной игрушкой, и спросила, не слышно ли их было в поселке.

– Что они должны были слышать?

– Ну, я, наверное, кричала.

– Не слышал. Может быть…

Василий, едва заметно, пожал плечами, слабо улыб-

нулся и, опустившись на пол, пополз к лохани с холодной водой, зачерпнул ее ладонью и облил лицо.

– Ты в порядке? – спросила Женя

– Угу, – буркнул Василий, но зачерпнул воду еще

раз. Потом добавил:

– Жару плохо переношу.

– Как же мы будем на экваторе?

Он ответил не сразу:

– Но там можно найти и тень… А потом не совсем же на экваторе…

Она ткнулась ему носом в шею и тихо спросила, словно их кто-то подслушивал:

– А мы будем там …этим с тобой за каждым кустом, за каждым камнем и днем и ночью?

Василий неопределенно хмыкнул.

Весь следующий день он занимался ремонтом – лазал на крышу, где-то чем-то стучал. Забил, наконец, гвоздь, на котором висели часы и который, по сути, спас жизнь Евгении (его следовало бы позолотить). Уже ночью, в постели, Женя, глядя в неразличимый потолок, вдруг спросила Василия.

– А что, ваша женщина, она с кем-то или со всеми?

Василий хохотнул.

– Ну, ты и фантазерка. Конечно, по природе она все-таки женщина, но не думаю, что если бы вдруг воспылала страстью, у ее каюты выстроилась очередь.

– У нее что, отдельная каюта?

– Да нет, просто отгорожена в кубрике…

– И что, совсем никто? – не поверила Женя.

Василий помолчал и уже нехотя ответил:

– Да вроде бы с мотористом она как-то иначе и вроде

даже изредка заглядывает к нему, но это так…домыслы.

– Не знаешь ты женщин, – вздохнула Женя. – В любой оболочке она женщина.

– Уж не ревнуешь ли ты? – Василий повернулся к Жене и обнял ее.

Она отрицательно помотала головой.

– Врешь? – догадался Василий. – Уж здесь– то вроде бы не к кому.

Женя затаилась, но потом призналась.

– Я, может быть, ревную тебя даже к мачте.

Василий немного подумал.

– Может быть, мое прошлое настраивает тебя на такие мысли?

Она легла щекой ему на грудь и, пытаясь различить что-то в красноватых отблесках огня из щелей дверцы печи, ответила:

– Я от рождения такая,…эгоистка, наверное, и, не слишком сладкая жизнь чего-то добавила, – потом Женя немного помолчала и спросила:

– А ты меня не ревнуешь? Ведь остаюсь одна. Хоть и с твоим подарком. Но я им так и не воспользовалась, хотя надо было бы тебе изменить хоть с ним.

– Скоро рассвет. Надо отоспаться, как следует. Через день опять в море,– увильнул от ответа Василий.

– Как? – подскочила в постели Женя. – Снова?

Василий хмыкнул.

– Ну а как же. Сейчас нельзя терять время, мы ушли бы уже этим утром да что-то с мотором. Давление упало. Вот выяснится – если ничего, то через день и уйдем… Зимой отдохнем, а сейчас нельзя. Мы же с тобой приехали хоть и на добровольные, но каторжные работы. Потому роптать не приходится… На этот раз пойдем подальше…

Женя медленно завалилась на подушку, открытыми глазами уставилась в невидимый потолок и вздохнула…

– А мы вроде собирались стены оклеивать…, –пробормотала она.

Какая все-таки незавидная доля у жен рыбаков…

– Я принесу тебе материал. Попробуй сделать это без меня. Да и самой, все занятие будет…

– А почему ты не хочешь, чтобы я тоже пошла работать? Все какие-то деньги…

– Денег с гулькин нос, – оборвал ее Василий, – а про-

блем… Не надо рисковать.

– Ну вот, а говоришь, что не ревнуешь! – засмеялась Женя. – Только к кому здесь?

– Женя, – уже с какими-то жесткими нотками продол-

жил муж. – Давай оставим эту тему. Займись пока домом.

– Да я сама не очень то и хочу,– вздохнув, призналась Женя. – Но, вроде неудобно и глупо. Приехали заработать денег, а я сижу… Да и время пошло бы…

– Веди нашу бухгалтерию. Назначаю тебя бухгалтером и кассиром! – решил неожиданно муж и полез в свою сумку.

– Вот возьми, первый взнос. К сожалению, вышло все не так, как ожидалось,–он протянул ей пачку купюр.

– И еще экономистом. Буду каждую копейку считать и беречь, – согласилась Женя. – А почему не так?

– Обирают нас. У артели долги. Но в этом еще надо разобраться.

– Я могу помочь? Чему-то училась.

– Ну, уж нет. Помощников в этом деле не надо. Не твой вопрос и даже не суйся.

– Хорошо. Но ты так и не сказал о нашем светлом, если оно когда-нибудь наступит. Что это будет за страна? Ты обещал…

Василий обернулся к ней, несколько секунд смотрел

ей в глаза, потом все же произнес:

– Ну, я не знаю… Может быть, Испания? Годится?

– Конечно, годится! простонала Женя, зажмуриваясь от восторга. И неужели это, когда-нибудь будет?! А ты был раньше в Испании?

– Только один раз, но знаю немного язык.

Женя на время замерла, потом с удивлением спросила:

– Ты что у меня еще и полиглот?

Василий сгреб ее рукой, прижал к себе и шепнул:

– Нет, я поглотитель хорошеньких женщин.

– Это точно, бабник по-нашему. А что, разве я хорошенькая?

– У тебя сомнения?! – удивился Василий.

– Ну, здесь я, пожалуй, выгляжу не лучше чем наша

продавщица.

Василий отстранился.

– Ты уже познакомилась с Клавой?

– Интересно, – удивилась Женя. – Она же продавец! И звать ее не Клава а Кира.

– Это кто тебе сказал? Она?

– Конечно… А что?

– Это она сама придумала, по жизни она Клава.

– Ну и ладно. Женщина она, не такая уж падшая, одна сына воспитывает.

– Тоже с ее слов? Мужики рассказывают другое.

Женя отмахнулась.

– Ой, вашим мужикам только бы похвастаться своими подвигами. Знают там они…

– Все-таки постарайся с ней не очень… Телевизор я тебе завтра отремонтирую. Печка уже работает нормально. Там в дымоход кирпич завалился.

– Ты боишься за меня? – прошептала Женя.

– Боюсь, – признался Василий.

– Дурачок, – пробормотала она, чувствуя, что не может больше удерживать свою руку, сползающую по его напрягшемуся животу. – Иногда не надо за меня бояться и меня жалеть…

– Это не тот случай,– попытался уклониться муж, но удержаться, в такой ситуации, не дано даже суперменам…

Утром она проснулась от рокота мотора. Под окном стоял уже знакомый грузовичок. В дверь с шумом ввалил-

ся Василий, волоча несколько листов толстого картона.

– Это мне подарок? – спросила Женя.

– Ну, это скорее нам. Попытаюсь за день оббить стены.

Обои поклеишь сама. А тебе подарок в машине.

Через минуту он внес плетеную клетку с крышкой. Сквозь прутья Женя заметила что-то пушистое и, как будто живое.

– Это тот самый, что жил в дровах.

– Как ты его…?

– Да моторист у нас, придурок, швырнул в него палкой,

но вроде только ушиб. Думаю, оклемается. Тебе все будет

веселей.

Женя осторожно приподняла крышку, присмотрелась к зверьку. Тот живо подскочил и сунул нос в щель. Женя тотчас захлопнула крышку.

– Вот спасибо. Все что-то живое рядом. Только бы не удрал. Я не рада, что ты скоро в море…

– Ну, ты застегивай крышку. Его и так хорошо видно, – заключил Василий.

Утром Женя не сразу поняла что одна. Приподнявшись, увидела на тумбочке записку, из которой узнала, что Василий уже в море. Не хотел ее будить, пообещал вернуться живым и здоровым. Заканчивалось требованием, чтобы берегла себя. Слово «люблю» в тексте отсутствовало, правда, поцеловать не забыл…

Женя впала было в уныние, но в углу что-то заскреблось, и она вспомнила о подарке. С минуту еще валялась в кровати, придумывая, как назвать зверька. Наверное, Кирюшей. Потом спохватилась, что его надо кормить, да и клетку, наверное, почистить…

При очередном походе в магазин тетя Кира показалась Жене подозрительно жизнерадостной, с порозовевшими щеками. Нельзя сказать, что температура в магазине стала близкой к оптимальной. Вода, правда, не замерзала. Когда стоявшие впереди женщины ушли, Женя приблизилась к ней и поняла причину. От нее потягивало спиртным.

– День рождения? – не к месту поинтересовалась Женя.

Тетя Кира посмотрела на нее с удивлением и засмеялась.

– Почему? Каждое утро, можно считать днем рождения. Не прикончили за ночь, значит, родилась заново…

– Какие страсти! – пробормотала Женя, засовывая в

объемную сумку булки с хлебом.

– А что удивительного? Это ты такая еще молодая и смелая, живешь одна на окраине и хоть бы что, ничего не боишься…

Женя озадаченно посмотрела на продавщицу.

– А чего бояться? Разве здесь есть разбойники?

Тетя Кира, несколько секунд, открыв рот, смотрела на нее, потом завалилась грудью на прилавок и зашипела.

– Радио у тебя, что ли, нету?

– Нет,– насторожилась Женя.

– Маньяк по нашим краям шастает. Уже двух женщин изнасиловал, да это бы ладно, убил и расчленил и все подбирает в окраинных домах. Да тех, кто помоложе, да посмазливее.

Женя тоже, но уже невольно, оперлась о прилавок.

– Что-то не верится в эти ужастики!

Продавщица встрепенулась:

– Тебе, дуре, говорят… Ведь одна же.

Сияющая физиономия продавщицы как-то не вязалась с ее информацией.

– Да я не боюсь,– заявила Женя и продолжила складывать продукты в сумку.– У меня и ружье есть. И не одна я. С Кирюшей. Вот ему и сосисок купила.

– Кто это? Тезка мой, что-ли? – округлила глаза тетя Кира.

– Точно. Зверек из леса. Василий принес.

Женя не поднимая больше глаз на собеседницу, повернулась к выходу.

– Смотри, – хмыкнула ей вслед тетя Кира. – А то приходи. По дружески. Дом то, поди, знаешь. Ведь обещала!

Женя не смогла припомнить, чтобы кому-то что-то

обещала, но кивнула не оборачиваясь. Информация, полученная от балаболки, несмотря на явный театр, все же засе-

ла в сознании. Кто его знает… Географическое положение

ее жилища на самом деле небезопасное.

Прежде чем войти в дом она огляделась, осмотрела замок, вроде бы цел, повернула ключ и, приоткрыв дверь, просунула голову в сени. В полумраке разглядеть ничего не удавалось, и она распахнула дверь настежь. Вроде никого. Войдя, заперла за собой дверь на ключ, задвинула дополнительную заложку, которую смастерил ей муж, и вошла в комнату. В последнее мгновение поняла, что сделала ошибку – если в доме кто-то засел, то ей уже и самой не выскочить наружу… Но, она уже перешагнула порог и быстрым взглядом осмотрела комнату, которая после ее недельного кропотливого ремонта стала светлой и многократно уютнее. Конечно же, никого. Дура, обыкновенная! – обозвала она себя. Чего трястись, если замок на месте, окно цело… Да и Кирюша вроде ожил…Она подошла к клетке, в которой мельтешил зверек осторожно приоткрыла крышку из-под которой моментально показался коричневый носик. Она просунула в щель очищенную сосиску и застегнула ремешок. Кирюша не обратил даже внимания на еду, а продолжал вынюхивать все дырочки и щелочки.

Поужинав, Женя все же открыла кладовку, вытащила берданку, долго ее разглядывала, вспоминая инструкции мужа, вынула и осмотрела патрон, снова вложила, потрогала рычажки, попробовала прицелиться в лампочку. Потренировавшись, она поставила ружье на место. С чего это тетя Кира решила нагнать на нее страху? Чтобы не слишком веселилась молодуха? Кто сейчас в безоблачные лунные ночи, да еще по белому снегу (видно как днем) станет заниматься таким мокрым делом? Женя выключила свет и выглянула за шторку окна. Все как на ладони. Да и подкрасться по скрипучему насту дело непростое. Чушь все это… А вот море… Темно-серое, жуткое… И где сейчас эти рыбаки-горемыки? Чего это путина у них так затянулась? У берегов уже образуется шуга, до льда недолго, а они все промышляют. Бедолаги, в такую-то холодрыжину… Уж месяц скоро, как ушли в поход. Правда, Василий предупреждал, что на этот раз вернутся нескоро.

Женя с тоской посмотрела на календарь. Обычно она старалась не смотреть в ту сторону, приучившись жить в полудреме, чтобы не замечать времени. Стоит только начать посматривать на часы да на календарь, как оно тотчас же тормозится, да так, что день начинает уже становится размером в целую жизнь. В отрешенном состоянии – легче. Для этого надо научиться ничего не воспринимать, ни вспоминать, ни думать. Можно, правда, зависать в мыльных операх (что, по сути, то же самое)– изобретении дебилов и для дебилов. Но здесь оно помогает. Один и тот же эпизод, который показывают в течение месяца, создает ощущение, что кино только вчера началось.

Несмотря на скептическое заключение по поводу разбойника, ночью она спала тревожно, время от времени, прислушиваясь, но кроме поскребываний неугомонного Кирюши ничего не расслышала. Утром обошла вокруг дома – ничего подозрительного на снежной целине, и уже собралась было вернуться, как у самой дороги, которая пролегала между берегом и их домом заметила какие-то следы. Она с напряжением всмотрелась в неясные отпечатки и ничего не поняла. Может быть, это она сама натоптала здесь, правда следы крупнее, чем ее обувь…

Вечером она все еще в сомнениях снова проверила берданку, приготовила пару патронов и легла спать. Проснулась неизвестно от чего, может сквозь шум моря, послышался скрип снега? Прислушалась. Точно, скрип. Женя почти на четвереньках подползла к окну, выглянула в щель, между шторой и окном и невольно присела. Поодаль, совершенно отчетливо, маячила нахохлившаяся мужская фигура в светлом полушубке с поднятым воротником. Поднятый воротник насторожил Женю больше всего. На улице совсем слабый мороз и даже не ветрено… Мужик полуобернулся, но разглядеть лицо Жене не удалось, виден был лишь кончик красного шарфа. Вдруг фигура наклонилась и разбойник на полусогнутых, метнулся в сторону, за угол дома. В то же время она увидела и узнала деда Михаила выезжавшего на санях из лесочка. Когда не было работы по перевозке рыбы он, со своей лошаденкой промышлял местным извозом. Уже не соображая, что раздета, Женя сорвала крюк, на который запиралась дверь и бросилась на улицу.

– Дед Миша! Погоди ради бога! Довезешь до Киры?

Лошадь по команде кучера остановилась, и дед бодрым голосом отозвался:

– Коль надо, довезу.

Женя метнулась в дом, кое-как оделась, схватила замок и, выскочив на улицу, трясущимися руками закрыла дом и, пробежав по тропе, прыгнула в сани.

Только когда отъехали, Женя оглянулась на свой

одинокий домик. Нигде и никого. Удрал разбойник или где-то затаился? А может, поселился в их баньке? Ведь там замок такой хлипенький!

– Дед Миша, ты сейчас у моего дома никого не видел?

Извозчик обернулся и в растерянности захлопал сонными глазами.

– Да я маленько прикемарил, пока ты собиралась. Какая– то машина вроде проскочила вон оттуда, из пролеска. Только что, большая такая, иномарка. Джип. Они ж и без дороги… а так вроде никого больше не было. Что, неужто шастает кто?

– Да может, померещилось. Я вообще – то к Кире, за солью, кончилась, не заметила когда.

– Ну, милая, ждать мужика, дело непростое. Тут черт

знает что привидится. Особо без привычки. Все приезжие

так начинают, с глюков-то. Привыкнешь. Я-то местный. А если только за солью, так я тут поближе, могу дать.

– Да, ладно, раз уж собралась… Может у нее еще чего

… Ты же все равно лошадь то в конюшню гонишь?

– Ну да. По пути. Ну, смотри. У той-то можно и еще чего…, – дед почему-то хихикнул.

Женя засомневалась. Наверное, действительно, напрасно она сиганула из дома. С чего вдруг? Нервы уже пошаливают что ли? Василий узнает, конечно же, удивится – это Женя-то струхнула… И Кирюшу бросила на произвол. А ведь и ружье есть. Приготовилась, разложила боеприпасы, а сама в кусты… Правда, толком и стрелять то не умеет. Когда муж вернется с рейса, надо будет сходить с ним в лес, поучиться, а то пальнешь, хорошо впустую, а то еще попадешь не в того…и будет тебе Испания на Соловках… Она совсем собралась, было, вернуться, но дед Михаил уже остановил лошаденку и посмотрел на Женю.

– Не была еще у нее?

Женя отрицательно мотнула головой.

Дед ткнул рукавицей в сторону.

– Вон ее терем то.

Женя сползла с саней.

Дом у Киры был значительно добротнее, чем другие – повыше, крашенный, с несколькими окнами. Все, кроме одного светились. Уже на крыльце Жене послышалась музыка. Может не к месту и не ко времени? Податься обратно? Оглянулась. Хвостатое такси уже скрылось за поворотом. Обратно придется тащиться пешком. Считай через весь поселок. А на улице только одна лампочка и горит.

Женя поколебалась, но решила хотя бы прийти в себя от недавнего шока и постучала в окно. На веранде тотчас же что-то загремело, осветилась часть стекол и дверь распахнулась. На пороге стояла пышущая жаром и здоровьем тетя Кира в пестром платье. Сияющее раскрасневшееся лицо, улыбка на всю физиономию. Тетка оказалась стройнее и фигуристее, чем представала в своем магазине. В одной руке стакан с прозрачной пахучей жидкостью.

– Мы тебя давно ждем, – певуче озадачила она Женю.

– Кто это мы? – пробормотала та, неуверенно перешагивая за порог.

Уже на веранде она услышала мужские голоса и вспомнила об откровениях продавщицы, которым не придала значения и хихиканье возницы. Видимо у нее сейчас гости и визит Жени совсем не к месту и не ко времени. Она вновь пожалела, что отправилась в сомнительное путешествие, да еще так далеко от дома. Женя повернулась, было, к выходу, но хозяйка уже захлопнула наружную дверь.

– Заходи, заходи, – широким жестом Кира пригласила ее в коридор, напоминающий прихожую городской квартиры. Не слушая возражений, Кира стянула с нее полушубок, повесила на вешалку и втолкнула в небольшую квадратную комнату.

За столом, в центре помещения сидели и ржали по неизвестному поводу два мужика. Обоих она видела как будто впервые, хотя худощавого, с жиденькими рыжеватыми волосами и скуластым лицом, похоже, где-то встречала… Он стрельнул на нее глазками и в знак приветствия поднял стакан с недопитой водкой. Второй, еще трезвый с легким морозным румянцем на лице помоложе, с прищуренными глазами, отчего физиономия казалась еще более объемной, усаживался на табурете.

На столе полный комплект необходимый для таких слу-

чаев – водка, закуска, сигареты.

– Садись, птичка залетная,– хлопнул мордастый ладонью по соседнему свободному табурету.

При этих словах мужики уже вместе с Кирой снова принялись ржать. Создавалось впечатление, что над ней. Возможно, кто-то рассказал анекдот, а она напомнила им своим появлением идиотский персонаж. Или какие сплетни? Женя взъерошилась.

– Что это у вас тут, как на конюшне?!

Смех придурков поутих, а Кира, не въехав в тему, почти с обидой заметила:

– Как это? Все чисто, сегодня убирала.

Рожи снова развеселились.

– Ржете на весь поселок, –Женя окинула всех презри-

тельным взглядом и повернулась к выходу.

– Я думаю, что не вовремя…

Кира, усевшаяся, было, на свой стул, вскочила, схватила Женю за руку, с усилием развернула и посадила на табурет.

– Да ты что?! Мы же тут слушали…Выпей с нами граммульку, чего уж там…

Кира засуетилась, достала откуда-то чистый стакан и плеснула в него водки. Женя поняла, что от этой компании так просто не отделаешься, а потом решила, что небольшое опьянение пойдет только на пользу. Как– никак предстоит не короткий обратный путь до своего дома, да еще по полутемной улице и взяла стакан. Осмотрела его с откровенным отвращением, словно ожидала увидеть внутри таракана, но все хором заголосили и она выпила. Закусив чем-то, Женя, обвела всех взглядом, кивнула головой и попыталась подняться. Однако Кира, положив ей руку на плечо, посадила обратно.

– Посиди минутку. Познакомилась хотя бы. Никого же, наверное, здесь не знаешь. – Этот (кивнула на жидковолосого) так, из местных, отставной рыбак, а вот этот, соколик, из центра, Барсик. Наша крыша. Он у нас больше молоденьких птичек предпочитает. Что живут на отшибе.

Жидковолосый захихикал, а Барсик уставившись в лицо Жени, только показал свои крупные зубы, потом подмигнул ей. Этого для Жени было достаточно. Она вскочила, и этот раз заявила твердым голосом.

– Спасибо. Пойду. Зашла по ошибке.

– Пойдем, пойдем, у меня к тебе дело. Тебя касается. Пусть они здесь побалдеют…

Кира потянула Женю за рукав в полумрак соседней

комнаты. Та нехотя перешагнула порог, хотя не испытывала желания слушать пьяную бабу. Какое у нее может быть дело?! Что-нибудь о Василии? В дальнем углу ярко светился экран, который Женя вначале приняла за телевизор, но присмотревшись, разглядела перед монитором, скрюченную фигуру мальчишки. Из акустических колонок раздавались трескотня и бумканье, подразумевающие шум сражения. Казалось, что на этом фоне посторонние звуки не расслышать, однако компьютерщик живо обернулся:

– Ну, че, другого-то места нет?!

Кира, открывшая было рот, захлопнула его, виновато посмотрела в его сторону и потянула гостью дальше, к двери, которую Женя при входе не заметила. За ней оказалась еще одна неосвещенная комната. Кира, пошарив по стене, включила бра. Помещение оказалась небольшое, но с огромной кроватью посредине. Хозяйка, проследив взгляд Жени, похлопала по покрывалу.

– Водяная, – затем, полуобняв Женю присела на край, потянув за собой и ее.– Хорошая штука, только трахаться на ней гиблое дело…

– Давай ближе к делу, – оборвала ее Женя.– О чем ты?

– Ты же приехала сюда зарабатывать деньги, мужик у тебя хоть и деловой, да много ли здесь сорвете, путина скоро кончится, а зимняя ловля одна морока. Правда, есть там дельцы, что толкают рыбу налево перекупщикам, но твой вряд ли станет промышлять, так почему не помочь? Девка ты хоть куда, баб здесь путных не разбежишься, а клиентура платит баксами, да еще какими… Вот этот, Барсик, на джипе прикатил, готов тебя снять. Кидает сотню, сходу. Хочу, говорит, капитанскую дочку. Мы уж чуть не поехали за тобой…

Женя, побледнев, резко оборвала сутенершу.

– Я его жена, пора бы усвоить!…

Кира отмахнула свободной рукой.

– Да это он так, треплется… По возрасту, то ты своему все равно в дочки годишься. Барсик уже тебя заприметил, и согласен даже на долговременный договор. Не обидит. Ты не боись, все шито-крыто будет. Он хоть щас готов. Я-то знаю. Ведь организм то молодой… Свезет к себе. А хотите здесь… Кровать, правда… Утром будешь дома. Бригада вернется не скоро. Этот заправляет здесь всеми делами, с деньгами будешь всегда. Как отмыть, сообразим. Вон, посмотри, у меня дом – все есть. Евроремонт сделала, чем хуже городской квартиры? И парня выращу. Думаешь, за прилавком зарабатываю? Да с голоду бы сдохла…

Женя даже поперхнулась от делового предложения,

потом, придя в себя, сбросила с плеч пухлую руку хозяйки. Голос ее зазвенел.

– Значит, Кира, давай так, ты мне рассказала анекдотик. Очень забавный, но в памяти не держится. Я не затем выходила замуж, чтобы промышлять проституцией. Если бы была шлюхой, то незачем было уезжать из Питера. Там таких барсиков, косяками ходят. И еще покруче, так что выкинь свой бред из тупой башки…если она тебе дорога. И засунь свой язык себе в задницу.

Кира тоже поднялась.

– Ну, смотри. Работа не пыльная. Может двести устроит, я договорюсь. Мужик прибыльный.

В голосе ни нотки обиды. Как с гуся вода!

– Забудь,– отрезала Женя и шагнула к выходу.

– Зря…,– протянула Кира, то ли разочарованно, то ли угрожающе.

– И много у тебя в штате? – поинтересовалась Женя, выходя в компьютерную.

– А это уже не твое дело, – вкрадчиво протянула хозяйка.

Выйдя в закусочную, она заметила, как мордастый вопросительно посмотрел за ее спину на Киру, потом перевел взгляд на нее.

Жидковолосый сосредоточенно разглядывал пустой стакан, держа в руке бутылку с водкой, похоже, не мог решить сколько налить.

– Кина не будет, – услышала Женя за спиной объяснение хозяйки, – киньщик заболел.

– А-а, – видимо поняв все по своему, разочарованно протянул мордастый. – Выходит, зря я вытанцовывал перед твоими окнами.

Взгляд Жени упал на брошенный в угол светлый полушубок и красный шарф.

– Да мы решили спугнуть тебя. Куда побежишь, если кроме меня никого здесь не знаешь!– услышала она голос Киры.

– Ну, вы и мудачье! – сорвалась Женя и вышла, хлопнув дверью.

Из сеней, однако, она не успела выйти, как ее настигла хозяйка.

– Послушай, – схватив за рукав, задышала она ей в ухо, – он согласен на триста. Триста баксов, понимаешь?!

– Это как бы подъемные? – ехидно спросила Женя.

– Ну, может и так. А может за каждую ночь. Уж он-то деньгами не обидит. Да и так… сможешь ездить к нему в хоромы… Полная изоляция. Этого, дохлого, не бойся он

и под пыткой ничего не скажет. Ты знаешь, какой у него

особняк! Уж больно он на тебя запал.

– Отпадет, – жестко завершила диалог Женя и, застегнув полушубок, толкнула плечом дверь, потом, не оборачиваясь, добавила: – Пусть и в голове не держит. А если станет сильно настаивать у меня пушка двенадцатого калибра всегда под рукой. Очень убедительно уговаривает.

– Что за пушка? – судя по голосу, вылупила глаза Кира.

– Узнает.

Кира хмыкнула и уже совсем в другой тональности заголосила:

– А че ж ты тогда прибежала, коль такая крутая?

– Чаю попить. Я же забыла, что у тебя бордель.

Выпитый алкоголь и догадка, что сообщение о злодеяниях маньяка выдумка придурочной бабы, расслабили Женю, и она пошла к своему дому через весь поселок, не торопясь и не вглядываясь в темные углы и тени. Уже почти подойдя к единственному освещенному участку, услышала позади себя шум мотора, и посторонилась, чтобы дать дорогу автомобилю, однако машина, поравнявшись с нею,

остановилась, и знакомый голос мордастого Барсика заста-

вил ее вздрогнуть.

– Садись, довезу.

Женя отшатнулась и мотнула головой.

– Дойду.

Мордастый, однако, открыл дверь, выскочил на обочину, и, схватив Женю за локоть, попытался подтащить к машине. Она уперлась, попробовала сбросить его руки, но тот оказался несравнимо сильнее. Уже у самой пассажирской двери ей все-таки удалось вывернуться, но при этом она поскользнулась и упала ему под ноги. Барсик распахнул дверь и, широко расставив пальцы рук, словно клешни, протянулся было к Жене, как вдруг какая-то большая тень упала на обоих. Нападающий замер на мгновение и как в кино взмыл, словно Карлсон, в воздух. Затем кто-то подхватил ее подмышки и поставил на ноги.

За спиной снова зарычал мотор, и шум его стал быстро удаляться.

Лампочка светила ей прямо в лицо и она не смогла сразу разглядеть спасителя…

– Спасибо, мужик! – пробормотала Женя.

Мужик как-то странно хмыкнул не очень низким голосом, и только тогда, присмотревшись, путешественница узнала тетю Гелю, о которой ей рассказывал муж, и которую она видела лишь однажды на корме отплывающего траулера, приняв за боцмана.

– Пойдем, немного провожу, – пробубнила спасительница и, не дожидаясь согласия, подхватила Женю под локоть и поволокла как куклу в сторону ее дома.

– Простите, тетя Геля, я вас сразу не узнала, – забормотала Женя.

– Так мы и не знакомы.

– Мне Василий о вас рассказывал, вы же рыбачка, местная легенда.

– Ну да! – хмыкнула тетка.– Я же здесь этот…экспонат.

– Нет, он хорошо о вас говорил.

Тетка помолчала, потом спросила:

– У Киры была?

– Да.

– Не ходи к ней!

– Да никогда больше. Просто меня напугали… А почему вы не в море?

– Так твой ушел с другой сменой. Мы меняемся.

– А он?

– А он капитан. Ему не положено. А ты че, испугалась?

– Да кто-то маячил у дома…

– Этот что-ли? – покосилась в сторону рыбачка.

– Наверное. Я его не знаю.

– Да бандюган обыкновенный. Эти-то сволочи нас и

обирают… А у тебя что ружья что ли нету?

– Есть, да я …о нем забыла.

– Ну, так не забывай. Если что, стреляй прямо в лоб. Море рядом… Там не ищут.

От этих слов Женя словно очнулась. Ей стало не только стыдно за свою слабость, но еще она и сама удивилась, как могла струсить?! Пожилая женщина одной рукой разделалась с мордастым кретином, а она? Молодая крепкая… И это она, Женька! Которую парни во всем их квартале боялись даже задеть. А эти жлобы, выходит, решили напугать изнеженную горожанку…. Но, пусть не расслабляются. Еще не вечер. Она им дала фору, но еще покажет, на что способна! Пусть только сунутся. Женя решительно оглянулась на дорогу, но на ней уже никого не было. Куда-то потерялась и сама спасительница.

Дома, когда открывала дверь, ей показалось, что под ногами что-то промелькнуло и тотчас исчезло. В комнате она сразу же прошла к корзине. Догадка ее не обманула – ремешок, которым пристегивалась крышка оказалась перегрызенной. На дне клетки она увидела лишь недоеденную сосиску. Женя шмыгнула было носом, но потом подумала, что, наверное, надо порадоваться за зверька, теперь он в своей стихии жив и здоров. Хотя ей без него будет еще тоскливее – не с кем словом перекинуться. Решив, что на сегодня эмоций более чем достаточно Женя легла спать. Первое время, еще прислушиваясь, не заурчит ли рядом с домом черный джип, но быстро заснула. Спала без сновидений и допоздна. Сказалось видимо действие алкоголя.

Утром, открыв глаза, она подумала, что ей, вероятно, придется внести в свой кодекс некоторые поправки – держать в доме небольшое количество алкоголя. Как снотворное, успокоительное, да и смелости, как-никак прибавляет… Хотя есть риск пойти по стопам мамаши. Сегодня для храбрости, а завтра… Да уж нет, обойдется. И что это за смелость, которую надо вызывать таким способом. Смехота! Зайчиха во хмелю…

Несколько следующих дней она обустраивала погреб, где решила хранить некоторые заготовки. Василий перед последним рейсом привез откуда-то различных овощей, но не успел установить полки. Доделать начатое было несложно – прибить заготовленные дощечки к вбитым колышкам. Она уже почти закончила плотницкие работы, и, присев на табурет, принялась осматривать серые трухлявые стены, которые значительно оживили полки из свежего дерева. Результат ей понравился, вот только в щели между старыми досками просыпалась земля на банки и кастрюли… Женя вспомнила, что видела в кладовой паклю, притащила мешок в подвал и принялась гвоздем затыкать щели. Первый результат показался ей успешным, и она с энтузиазмом продолжила работу, когда гвоздь, уткнулся во что-то твердое и по ощущениям металлическое. Женя обмерла. Она же не зря чувствовала, что где-то что-то здесь есть! Забыв о первичной цели, она попыталась отодрать доску, но та не поддавалась. Женя схватила топор, и стала действовать им. Наконец доска обломилось, и открылась земляная стенка, в неровностях которой проглядывало что-то инородное. Уже трясущимися руками Женя отгребла землю и едва не упала в обморок. Перед ней открылся металлический сейф со следами облупившейся краски. Она ухватилась обеими руками за вертушку замка. После нескольких попыток в механизме что-то сдвинулось, но открыть дверцу не получалось. Она выскочила наверх, схватила в инструментальном ящике большую отвертку и, спрыгнув вниз, принялась ковырять ею кромку дверцы. Она нутром чувствовала, что там что-то есть, наверное, золотые монеты царской чеканки… А может и бриллианты. Вот только как же они все это реализуют?! Попробуй, сунься с таким кладом к ювелирам… Заложат непременно, а то и наймут бандитов… Нет, тут надо будет действовать тонко, без шума и пыли… Скорее всего, придется обратиться к своей однокурснице, Кларе. В их среде немало таких, кто имеет дело с драгоценностями и золотом… А как еще все это довезти до Питера? У Жени от волнения даже ослабли руки, но она усилием воли заставила себя продолжить работу. Наконец крышка шевельнулась и она, напряжением последних сил открыла сейф. Почти весь ящик занимал потускневший, кое-где с вмятинами, самовар. Женя выдрала его оттуда, сдернула крышку, потрясла. Пустой. Оглядела изделие. На драгоценный металл не тянет… Ничего другого в сейфе не было.