Читать книгу Женька, или Безумнейший круиз - Владимир Ильич Купрашевич - Страница 1

Владимир Купрашевич

Женька, или безумнейший круиз

Часть первая

Утром, когда Женька пришла к окончательному и бесповоротному заключению, что в жизни определенно нет и не может быть никакого счастья, пропиликал телефон. Не открывая глаз, она нехотя взяла трубку, ожидая воплей загулявшей мамаши, которая снова потеряла ключи и не может попасть домой. Услышав голос подруги, она приподняла веки, а, когда до нее дошел смысл слов Ксении, подпрыгнула на постели. Любимая подруга предлагала что-то невероятное – отправиться вместо нее в круиз по Балтике. В этот подарок даже не верилось – слишком уж к месту и ко времени был бы для Женьки такой вояж. Наверное, Всевышний, все-таки, есть, и он вспомнил о ней! В последние дни она как раз подумывала о том, чтобы исчезнуть, если не из жизни совсем, то хотя бы на пару недель рвануть из Питера, отдохнуть от бесконечных проблем, которые создавала себе сама же. Способность находить приключения, которые выходили ей боком, преследовала Женьку с детства. Изменить здесь она ничего не могла – чтобы прислушиваться к доводам разума, следовало родиться заново. И, конечно же, у другой матери.

Самая большая ее проблема был Абрамыч. На горизонте он появился по ее же инициативе. Когда-то помог ей устроиться в институт (который и нужен то ей что рыбе зонтик) и с тех пор остался на ней как клещ, выдрать которого без риска для здоровья, а может, и жизни, невозможно. Наглый и липучий он доставал ее, когда ему заблагорассудится, был полнейшим эгоистом, почти никогда не выполнял своих обещаний, врал и изменял ей

по-черному. Наверное, все эти качества, в свое время и

помогли ему стать депутатом.

Первое время она воспринимала его как непременное условие рыночных отношений, но сейчас пора бы оставить ее в покое, поскольку услуга давно оплачена. Абрамыч же этого не признавал, и продолжал выставлять счета. Мало того, что обращался с ней как с наложницей, но не стеснялся таскать ее и на свои мероприятия – от унылых приемов до подвальных тусовок. Обращался с ней бесцеремонно, а в минуту душевного подъема мог оставить у приятеля или нужного человека. Моральный кодекс не был для Жени головной болью, но когда тебя используют в качестве туалетной бумаги…

Такие «наезды» всегда заканчивались скандалами и очередным категорическим решением прекратить порочную связь. Прежде всего, она не собиралась быть подстилкой и, потом, свою информацию о предстоящем мероприятии этот наглец преподносил не как предложение, а как производственное задание, что бесило больше всего.

Однако когда она заявляла о том что пора прекратить их отношения он вдруг находил какие-то аргументы… И хотя она точно знала, что он снова врет, интонация его голоса и выражение физиономии, с которой исчезала даже тень наглости, начинали вызывать у нее сомнения.

Был он невысокого роста, коренастый с короткими кривоватыми ногами, волосатыми грудью и конечностями. Где-то в желтой прессе она читала, что мужики такой конституции самые одержимые в сексе. Особой одержимости она в нем не обнаружила, может быть потому, что все, от чего можно было ждать удовольствия, происходило между делом. А, возможно, здесь сказывалась и особые симпатии Жени. В отличие от своей подружки Ксении, которая, наверное, со школьной скамьи взяла ориентир на взрослых дядек, Жене больше нравились молоденькие мальчики – херувимчики, молочные поросятки. Пусть они неумелы и строптивы, но их гладкая бархатистая кожа, свеженькие губки, только-только устоявшийся голос… К тому же ощущения опытной умелой женщины (двадцать четыре года все же!) направляющей сосунков в нужное русло здорово подогревают. Абрамыч же был не тем объектом – сам прошел все огни, воды и медные трубы, потому никакой инициативы ни в чем не терпел и подавлял в ней любые попытки самостоятельных решений… Само собой, такой терроризм приходился ей уж вовсе поперек. Невозможно ни с кем завязать серьезных отношений. Какой парень станет терпеть, когда его подруга в самый неподходящий момент начнет общаться по телефону или, того смешнее, выскочит из постели и побежит посреди ночи по вызову.

Правда, в последнее время наезд немного ослаб, что ее даже озадачило, но долго мучиться догадками Жене не пришлось. Возвращаясь с Ксюхой из Петергофа, где они прогуливались, она застукала своего деспота на борту «Метеора» с молоденькой дурой. Это переполнило ее чашу терпения. Скорее со зла, нежели из стратегических соображений Женя стянула из его дипломата документ, показавшийся ей наиболее значительным. Какой-то договор на продажу недвижимости.

Когда разыскивая бумагу «любимого» стали сводить конвульсии от истерики, она убедилась, что интуиция ее не подвела – бумага стоящая. Женя еще «промурыжила» деспота пару дней, пока созревал для делового разговора, и, только потом призналась в хищении, и заявила, что вернет компромат, если он перестанет обращаться с ней как с обувной щеткой, даст ей, наконец, свободу. Тем более что, как она уже знает, у него есть, кому ублажать его. И, наверное, искуснее, чем она, хоть и молоденькая. И талия и… все остальное у нее на месте. Наверное, не в пример ей, утонченная, из порядочной семьи. Молода, правда, уж очень. Попахивает педофилией. Да ему-то не привыкать класть кое-что на любой кодекс. Наверное, и к власти-то рвался, чтобы порезвиться. Да оно и правильно. Нынче мало кто стесняется оторвать от жизни кусок поаппетитнее. Жаль, у нее самой таких талантов нету. Да и что с нее взять? Непутевая мать, да однокомнатная клетуха в спальном районе. Ни связей в обществе, ни финансовой базы, да и какие между ними могут быть серьезные отношения, когда он фактически торговал ею. Как не торговал, подлец?! Это что означает, когда тебя оставляют, будто бы с перепоя, на квартире у чинуши?! Хорошо тот оказался импотентом …

Абрамыч внезапно согласился на ее ультиматум и пообещал больше не тревожить, разве что если возникнет такое желание у самой Евгении. Только бумагу ту нельзя никому показывать, еще лучше, отдать… не безвозмездно…

Женя, не ожидавшая такого поворота, вспылила – можно подумать, что у нее может возникнуть какое-то желание к нему, после всего-то! Б-дун несчастный! А бумагу она попридержит. Может не ссать в штаны, никто ее не увидит.

Когда Абрамыч скрылся за горизонтом, Женя, придя в себя, вдруг обнаружила, что лучше почему-то не стало – в обозримом пространстве, не оказалось никого, кто мог бы ее понять, помочь затушевать негатив. Ксюхе, единственной подруге не до нее, сама никак не может разобраться со своими мужиками. Парень, которого не устраивали бы ее связи с боссами, существовал только в теории. Его еще предстояло найти. Может быть, это и не станет большой проблемой, но приложить усилия придется. Хоть мордашка у нее и соблазнительная, в остальном ей далеко до той же Ксении. Казалось бы, рано начатое «тесное» общение с мужской братией должно было способствовать развитию форм, но, то, что Женя наблюдала в трюмо, казалось ей недоразвитостью – грудь могла быть повыше, талия потоньше, ягодицы повыразительнее, ноги, правда, как будто в порядке… В целом отражение не отталкивающее, но не мешало бы ему

быть и попривлекательнее. Уж не девочка! Может после

родов дело поправится? А вдруг станет хуже?

Станет этаким оковалком как кадровичка с Ксюшки-

ной работы – не понять, где у нее перед, где зад…

Да и внешность, скорее, ни причем. Ущербной она себя в этом плане не чувствует. Просто связь с депутатом подмочила ей репутацию. По крайней мере, в институте о ней, наверняка, идет слава как о дешевке. И черт с ними! Она постарается не разочаровать публику… А парень, который поверит в нее, не ошибется. Женя знает себе цену, на что способна и повернуть судьбу в нужном направлении для нее не проблема. Уже которую неделю она занимается интенсивным самовоспитанием. И уже есть прогресс! Благо в институте есть, у кого поучиться. Та же Клара сокурсница. Слушать это чудо можно бесконечно. Никаких тебе жаргонных словечек, фразы как из литературы советского периода. Гладкие понятные. …Если пореже общаться с собственной мамашей, а уши развернуть в другую сторону, дело с речью наладится. Со временем, конечно. Как только наладится личная жизнь. А то она порой выставляет такие подножки, что только ненормативная лексика и помогает… Ну, а если окажется таким же дураком, как и все прочие, на кой хрен он ей нужен?! Произойдет естественный отбор, хотя проницательных нынче… Ау!… А не встретятся, и Бог с ними! Перекантуется и без проницательных. Одна. Плавать в автономном режиме для нее дело привычное. Ей даже в сексе партнер не больно то нужен. А пока следует отдохнуть, отойти от всего.

О том, что шхуна военно-морского училища снаряжается в плаванье по Балтике, Женя слышала от той же Ксении, но не особо в это верила. Слишком уж готовящийся поход отдавал авантюрой, собирался то под вывеской учебного, но кроме команды выпускников в плавание отправлялись и их подруги. Не все, разумеется, и негласно. Ксюшка, конечно, попадала в обоз однозначно – жена свежеиспеченного лейтенанта. У Жени тогда даже потемнело в глазах от зависти. Да и как этой зависти не возникнуть, когда саму достают проблемы, а везение выпадает подруге.

Потому предложение Ксении заменить ее в Таллинн-

ском порту и продолжить за нее круиз по Балтике на борту шхуны для Жени было равнозначно манне небесной. О таком подарке и мечтать то страшно. А тут в реальности. И цена то, какая?! Построить глазки капитану? Так это же естественное состояние женщины! Она должна без устали совершенствовать свои способности валить мужиков с ног. Женя видела этого капитана лишь однажды и нельзя сказать, чтобы он вызвал у нее какой-то интерес. Мало того, что поношенный так еще с какой-то иронией во взгляде, словно перед ним окончательная и бесповоротная дура … Правда, экстремал – не отнимешь! Это же надо додуматься на судне военно-морского флота, с бабами на борту в круиз по Балтике! Да ради участия в такой авантюре она вступит в сделку хоть с чертом. В пределах разумного. Если развитие событий будут зависеть от нее, то никаких проблем не возникнет. Уж перед морским то волком устоит…Во первых на секс у нее объявлен мораторий да и такие взрослые дядьки не ее репертуар. Абрамыч не в счет – производственная необходимость.

Куда большую опасность для нее представляет Андрей, муж Ксюши, который плывет на этом корабле. Когда-то она свела их, но после того вечера не раз ловила себя на том, что у самой где-то что-то скребет, когда видит их вместе. Ксюха, правда, счастья своего не сознает и продолжает преследовать свое замшелое чудо – архивариуса из НИИ, куда она же ее и устроила уборщицей. Какие у них отношения Женька толком не поняла. Похоже, Ксюха возомнила себя кошкой, которая не может примириться с тем, что добыча не дается в ее коготки. Другого объяснения выходкам подруги Женя найти не может.

Андрей, если и не знает всего, то не может не чувствовать, что жена душой где-то в ином месте. Переживает или нет – понять трудно. Скрытный парень. Она даже не уверена, что и женился то он по любви. Человек долга. Правда, сказать, чтобы он был абсолютно равнодушен к Ксюхе нельзя. Но в этом нет никакой ее заслуги. При такой внешности, как у этой сучки вызвать любовь мужчины, хоть на полчаса, невелика премудрость. Даже она, Женя, когда видит подругу в нижнем белье, чувствует какое-то смутное беспокойство. Уж не лесбиянка ли она сама, где-нибудь в тайниках души и тела? Однажды, когда они лежали с Ксюхой в постели, не удержалась, и пощекотала ее пальчиками. Хорошо та вернула ее на место, а то уже и крыша поехала… Только этой радости к Жениным проблемам и не хватало.

Может и ее собственная страсть к молоденьким мальчикам замешана на какой-то патологии?… Как известно женщина удовольствие от секса начинает испытывать годам к тридцати, а Женя свой первый опыт до сих пор считает самым ярким. Херувимчик Костик был еще моложе ее, и Жене тогда пришлось взять инициативу на себя. К тому времени она уже испытала умопомрачительные заплывы в одиночку, а с голубоглазым сосунком это ей вообще показалось сказкой. Правда, потом у нее возникли подозрения, что этот застенчивый херувимчик был далеко не начинающим.

А может быть дело не в патологии, а просто возникает какой-то психологический фактор, потому и тянет на молочных? Ксюша вот, она красива, без изъянов, все при ней, потому и может позволить себе любить, кого душа пожелает. Хотя, по здравому размышлению, наверное, каждому свое.

Еще накануне отплытия шхуны Ксения пожаловалась, что у нее проблемы с вестибулярным аппаратом на качку и что возможно дотянет только до Таллинна, но, когда они плавали в Петергоф, к фонтанам, Ксюха даже глазом не моргнула. Хоть бы раз посмотреть толком на то сокровище, ради которого можно отказаться от такого круиза, да еще под боком у своего красавчика! Свеженький морской офицер… Или у Ксюхи с головой хреново?! Даже если сбрендила на своем архивариусе, так почему было не отказаться от плавания сразу, в Питере. Рыбка еще та! Женя тогда в шутку, предложила себя взамен, но ответа не услышала, а, может быть, сама уже ничего не воспринимала, потому что именно в ту минуту и обнаружила своего благодетеля-депутата тискавшего у мостика молоденькую дурочку и уже со стороны увидела, как сама глупо выглядит в объятиях этого лоснящегося от удовольствия хомяка. Самодовольного и наглого…

И вот сейчас этот звонок… Несмотря не некоторое недопонимание, усложненный вариант Женя приняла безоговорочно. Депутат к тому времени плотно сидел у нее на крючке и заставить его сгонять в Таллинн, чтобы обменять облевавшуюся подругу на свеженькую Женьку (а «несчастную» привезти в Питер, к любовнику), не должно было составить труда – на карту был поставлен криминальный документ, который он получит только по выполнении задания.

Ксюша предупредила, что часа через три– четыре после того как шхуна отшвартуется на мобильник Абрамыча поступит сигнал, а к тому времени они должны быть уже в таллиннскому порту. До отъезда ей, конечно, необходимо подкорректировать свою внешность под фотографию в паспорте у Ксюши, тем более что это не так сложно. Подогнать прическу, подкрасить волосы намазать губы пожирнее да подправить косметикой разрез глаз. Вся задача!

Бориска на ее вызов явился незамедлительно (явно околачивался где-то поблизости) при ознакомлении с планом действий не рыпался, выслушал молча и в заключение остался ночевать (мать как всегда на «гастролях»). Женя особенно не сопротивлялась – все-таки надежнее, когда тот рядом, но старалась не впасть в сентиментальное настроение. Если в иные минуты что-то и подступало к горлу, она тотчас же внушала себе, что это всего лишь жалость, та, что испытываешь к ненужному предмету, который предстоит выбросить.

После шампанского Абрамыч раскололся насчет своей подружки – она его помощница, но отношения у них

серьезнее, чем предусмотрены служебным кодексом (значит, трахаются прямо в офисе!). Она ни в чем не превосходит Женю, даже наоборот, где-то проигрывает, но у нее с ней общие дела…С супругой у него давно уже разлад, но он вынужден выдавать ей определенные суммы на содержание, потому сегодня у него напряженка с деньгами. Да особенно много их у него никогда и не было… Женя вспылила – мог бы оставить свои намеки, она никогда и не трясла его. Вообще, такому взрослому дядьке пора бы понять, что Женя женщина порядочная и ему просто крупно повезло. Другая давно бы вытрясла его как грушу!

В ответ Абрамыч стал бормотать, что она всегда недопонимала его, на самом деле дня не проходит, чтобы он не вспоминал, не думал о ней… Женя долго скептически слушала запоздалые откровения, но, наверное, так уж устроена женщина, что не может без лапши на ушах и, незаметно для себя расслабилась. В общем-то, мужик не самый худший вариант и подставок с его стороны (теперь то уж можно признать), было не так много. Разве что тот чинуша-импотент. А может этот придурок и в самом деле в тот вечер перебрал…

Когда же лис принялся необычайно корректно с демонстративным удовольствием раздевать ее, и она уже уверовала, что уж на этот то раз все будет как-то по особенному, он вдруг вспомнил, что забыл дать распоряжения своим помощникам. Завтра у него по расписанию приемный день. Абрамыч схватился за свой долбанный мобильник, Женя психанула, и отвернулась к стене. Как потом депутат ни раскаивался – к себе она его больше не подпустила. «Была без радости любовь, разлука будет без печали!», решительно подвела черту Евгения и зажмурила глаза.

Утром Абрамыч проснулся хмурый и с явной головной болью – ночью с расстройства высадил две бутылки шампанского (не привыкли мы, чтобы нам отказывали!). Наблюдая за ним, Женя стала опасаться каких-либо сюрпризов, (даже пожалела, что не сдала позиций во время) но депутат, вопреки ее опасениям в план совместных действий никаких изменений не внес. Убедившись, что проект остается в силе она связалась по телефону со знакомыми механиками, разводящими мост лейтенанта Шмидта и те в подробностях изложили, когда и как отшвартовалась шхуна.

Перед отъездом Женя еще с полчаса провела перед зеркалом пытаясь подкорректировать физиономию под фотку Ксюши. Результатом осталась довольна. Может ей устроиться гримером в какой-нибудь театр да подцепить там какую-нибудь звезду. Только не голубую!

Борис гнал машину как на авто родео. Молча и зло. Машины по всем сторонам мельтешили, словно в муравейнике. Временами становилось страшно. Женя, вцепившись в ручку для пассажира, косилась на его недружелюбное лицо, и, вопреки ситуации на нее вдруг стали наплывать воспоминания о редких, но все-таки приятных минутах общения с этим подарком судьбы. Она даже чуть было не предложила ему свернуть куда-нибудь в пролесок (времени бы хватило), но вскоре дорожная ситуация разрядилась, они заняли отдельную полосу, она перевела дух и тогда до нее дошло, что ее инициатива лишь усложнила бы момент отчуждения. Женя даже обозлилась на себя. До чего же нелепо устроен человек! Даже в своих лучших устремлениях норовит сунуть палку в свое же колесо.

В Таллинн приехали рано, по расчетам звонок должен был поступить около полудня, а границу пересекли еще в десять утра. Отсвечивать в порту несколько часов не имело смысла (да и утомительно), по этой причине Женя предложила Абрамычу покататься по городу. Борис без комментариев приступил к выполнению задания. Женя, не выдержав, попросила его хоть немного расслабиться. Нельзя же расставаться друг с другом с зубовным скрежетом. Неужели она была такой уж бабой-ягой?… Борис никак не прокомментировал ее попытку смягчить отношения, а у нее боль-

ше не нашлось, что сказать своему, уже определенно быв-

шему, любовнику. Скорее эксплуататору.

Таллинн интересен был Жене и раньше, но надвигающиеся события застилали ее воображение предстоящими картинками, от которых не могли отвлечь ни Ратуша, ни Длинный Герман, ни Толстая Маргарита. Она осматривала шедевры Прибалтики, не выходя из машины, потом вдруг решила побывать в Морском музее. «Бывший» подвез ее безропотно, но от сопровождения попытался увильнуть. Поскольку мобильник торчал из его кармана и никому не доверялся (мало ли какие звонки), прошение было отклонено.

Звонок с корабля застал Женю при осмотре каравеллы «Санта-Мария» которая по ее представлению была похожа на шхуну, на палубу которой ей предстояло шагнуть … По предсмертному голосу подруги она поняла, что все складывается по сценарию – подруга при смерти, шхуна на подходе к Таллинну и через пару часов войдет в порт.

К причалу захотелось рвануть сразу, но она еще с

полчаса бродила из зала в зал. Потом, не выдержала и обернулась, чтобы дать команду Абрамычу, но, неожиданно, обнаружила, что в зале одна. Выскочила на улицу.

Борис сидел в машине за рулем, запрокинув голову, и спал. Женя помянула себя недобрым словом. Хорошо мужик не заснул, когда колеса «Ауди» накручивали километры. Наверное, и правда – мужиков следует иногда беречь. Хотя бы из соображений безопасности.

Хлопнув дверцей, она разбудила «любимого» и назвала последний пункт назначения – порт. Теперь Абрамыч ехал осторожно, так, словно его тянули за какое-то чувствительное место или решил, что привалили слишком рано, а торчать под свежим ветром Балтийского ему не светило. Хотя при чем тут ветер? Может быть, у него своя аллергия на балтийское побережье. Может быть какая-то Юнона, в свое время, помахала ему с кормы надушенным платочком? Ну и кобель!… Да теперь все равно.

Как Абрамыч ни тянул резину, через полчаса они

вползли на территорию порта. Долгие минуты сидели молча. За время вынужденного простоя Женя сжевала предусмотрительно прихваченный бутерброд, а Борис высадил пару бутылок пива, хотя в ближайшее время ему предстояло заруливать в обратном направлении. Наконец шхуна появилась на горизонте. Сначала какой-то неопознанной точкой, потом проявились и контуры судна.

Женя взглянула на часы. Понятно, что пунктуальности в прибытии парусника можно ждать, только будучи наивным …

У причала собралось немало машин и праздношатающихся, наверное, из тех, которые с детства знают наперечет все суда мира, (как дети железнодорожного полустанка способны с первого взгляда определить модель тепловоза, просвистевшего мимо перрона) но шхуна, к разочарованию любопытных, стала на якорь, не дойдя до причала.

Некоторое время спустя, как были брошены якоря, от борта отделились две белые шлюпки. В которой из них Ксюха определить было сложно, и Женя, осталась стоять у автомобиля. Тем более что после косметической коррекции подруга могла ее и не узнать в толпе.

Однако Женя сама с трудом узнала в женщине, крадущейся на полусогнутых вдоль пирса, под руку с Андреем, Ксению. Ввалившиеся щеки, серое лицо… Она

даже струхнула. Это же по ее рецепту подруга принимала таблетки вызывающие тошноту – она отыскала их в медицинском справочнике. Какой уж ей теперь любовник! В ответ на испуганный взгляд Жени Ксения, как могла, улыбнулась и обняла подругу.

– Ну, ты как?! – отстранилась Евгения.

– Прекрасно! – прошепелявила та.

– В смысле, что осталась жива?!– сострила Женя.

– Ну да! – выдохнула ей Ксения в ухо.

– Я вижу, тебе не сильно– то пришлось прикидываться. Перегнула? – заподозрила Женя.

Ксюша успокоила ее тем, что было и хуже.

Однако подруга подругой, а как капитан? Берет он ее или не берет? Его фигуру в белом кителе она присмотрела еще, когда шлюпки отшвартовались от борта шхуны. Но даже сейчас, когда он приблизился к ним, прочесть на его лице принятое решение невозможно он лишь скользнул, бессмысленным взглядом по ее напрягшейся фигуре и, тут же унесся куда-то. Идиот, что ли! Ну, если не улыбнулся, то хоть на секунду задержал бы на ее лице свои лупалки. Разве не понятно, что она подруга Ксении?! Что она именно та, которая должна занять ее место. Или ему безразлично кто это будет?! Если не Ксюха то все равно кто? Оттащив полуживуюподругу за машину, Евгения приступила к допросу.

– Ну?!

– Как видишь, все в порядке…

– Да ничего я не вижу. Берет он меня или нет?! Ты посмотри на него…

– Берет, берет. А у меня то не будет проблем с твоим?

– Да тот, – Женя кивнула в сторону «Ауди», – проведет, где хочешь. Проходимец, одним словом. А где я устроюсь?

– В каюте Андрея.

Женя на мгновение онемела.

– Ну, может быть не на одной койке. Василий все решит,– добавила Ксения.

– Василий, это кто такой?

– Ну, капитан же…

Женя уставилась на подругу. Полуживая, а уже называет капитана по имени. Это за одни то сутки!

– Да уж ладно. Эстафету перехватим.– сузила глаза Женька.

Ксюша чуть слышно хмыкнула, но не раскололась.

– Так ты ткни хозяина в меня носом. Куда он сорвался?

– Так вы и есть та самая подсадная уточка? И зовут

вас…?– неожиданно услышала Женя за своей спиной

мужской иронический голос.

– Ксения, конечно же, – обернулась Женя. – Не узнаете?

– С трудом, но узнаю…А со своим супругом вы уже знакомы?

Женя только сейчас обнаружила, что Андрея нет рядом.

– Я его отправил на судно, – пояснил капитан.

– У нас с ним сложные отношения.

– Насколько сложные?

– Больше платонические.

Наглость его едва не сбила Женю с избранного жан-

ра, она беспомощно взглянула в сторону подруги, которая продолжала рассматривать документы

– Ну да, ну да… – пробормотал капитан уже неизвестно о чем.

– У вас просто сказочный корабль, – попыталась подлить елей Евгения.

Процедура подхалимства была противна Женькиной натуре, и она даже поморщилась.

Капитан ничего не ответил и отошел к каким-то мужикам в форме.

– Послушай, ну и тип! Это же бревно. Как ты с ним?

– Да никак. В общем-то, нормальный мужик. Возьми вот, – Ксения сунула подруге пакет со своими бумагами. – Здесь все… А потрудилась ты не зря, прямо я в зеркале…

– Да уж ладно! – вынимая из сумки свой пакет отозвалась Женька. – Далековатенько мне…Здесь компромат на Абрамыча. Отдашь, когда приедете в Питер… Ну и бревно!

– Ты о ком?

– Да капитан твой…

– Что-то ты разволновалась, подруга!

Язвительный тон только что умиравшей подруги еще больше взвинтил Женю.

– Да мне этот потрепанный до… сама знаешь, какого места. Но, я же теперь заложница и если что-то ему попа-

дет не в нюх. Ты же прогибалась…

– Да не слишком, – не призналась Ксюша.

– Да ладно…, – протянула Женька, уже не надеясь спровоцировать подругу на откровенность.

Когда они подошли к Ауди откуда-то вновь нарисовался капитан, помог Ксении забраться в машину, подал сумку… Интересно, мужа отправил на судно… Женя отвернулась к морю, чтобы не видеть всего этого безобразия. И Ксюха еще чего-то там темнит! Ясно, как божий день, что слабость у нее в коленях не только от морской качки… Да и черт с ними. Чего она то переживает?! Даже странно. В конце концов, она же мечтала, чтобы ее не кантовали. Главное, на парусник ее берут, а там пусть этот мужлан принимает какие угодно позы и изображает из себя черт знает что! Тоже, пуп!

Толпа на берегу поредела, и шлюпки с курсантами стали хорошо видны. Она попыталась отыскать взглядом Андрея, но морячки толпой копошились у уключины и отличить одного от другого, было нереально.

Прикосновение к плечу отвлекло ее. Василий Васильевич молча кивнул в сторону моря. Лицо непроницаемое. Определенно не рад замене. Конечно, Ксюха помоложе и поэффектнее. Плевать! Можно подумать, что Женя неслась сюда на второй космической ради него …

Она оглянулась в сторону автомобиля Абрамыча. Машина уже тронулась с места. Сквозь тонированные стекла лиц было не разглядеть и она, на всякий случай, махнула рукой. На прощание. Обоим. Автомобиль моргнул фарами и резко прибавил ход.

Женя направилась к берегу, принципиально не видя маячащего перед ней капитана. Видала она его… Андрей у шлюпок встретил ее таким взглядом, словно упал с мачты.

– Ну что? Не узнаешь жену?– фыркнула Женя.

Тот пожал плечами и отвернулся. Только что продрал глаза, что ли? Или не в курсах? Хоть бы улыбнулся… Хотя ему то определенно не до смехуечков. Надо думать, парень в трансе и донимать его вопросами не время. Да здесь и без него есть, кому глазки построить. Ребятки на веслах розовощекие, крепкие…особенно тот, с голубыми глазами и девчоночьими ресницами. Он, пожалуй, помоложе Жени и вряд ли искушен в любовных делах. В паре с ним высокий парень производит впечатление более зрелого, наверное, уже знает цены на отдельно взятые предметы. Глаза смотрят с прищуром, но интереса, а тем более желания не выражают. Дефицит чувственности. Или еще чего-то. В следующей паре два здоровяка – один с короткой бычьей шеей и широкой, распирающей тельняшку грудью, другой, пониже, совершенно беловолосый с пухлыми, словно вареники губами. Эти «шлепанцы» делают его особенно заметным и вызывают какое-то эротическое возбуждение.

Целый выводок младенцев. Правда, эти скромняшки иногда преподносят сюрпризы, от которых долго лечишься. Лучше поостеречься. Да и о чем это она?! Не следует забывать, что собралась в этот круиз как раз, чтобы отдохнуть от амурных дел. Впереди бескрайнее море и белоснежный парусный корабль… И все! Интересно, станет ли «бывший» по пути в Питер приставать к Ксюхе? Нет, ей определенно нужен отдых. Какое теперь ей дело до Абрамыча?! Полный крышняк…

Женю пропустили на сходни первой. Кто-то поддержал ее под локоть, когда она перешагивала через борт шлюпки. Оглянулась. Капитан. Жест и выражение лица на этот раз более живое, но определенно продиктовано этикетом. Как же – преподаватель! Видимо решил показать своим школярам образец приличного поведения. Женя усмехнулась но не отстранилась и усевшись на скамью принялась рассматривать остальных пассажиров шлюпки. Среди засранцев ближе к корме Женя неожиданно усмотрела и девицу – искусственно-белокурую, с округлым лицом и большими глазами. Когда на нее смотрели, она старалась округлить их еще больше, и тогда напоминала страдающую базедовой болезнью.

Капитан (глаза бы не видели!) хотя тоже был довольно

подтянутым, не хуже курсантов, но чем-то выделялся…. И не столько белой формой сколько, слишком деловым видом. Такой больше понравился бы ее мамаше, (она называла таких солидными) да и возрастом соответствует ей больше. Вот та уж точно была бы без ума от такого экземпляра! А Жене из этой категории хватило и депутата. Правда солидность в том как-то не держалась, это, единственное, пожалуй, и привлекало в нем Женю. Когда-то. Теперь это отрезанный ломоть. Скатертью ему дорога. А солидных она, вообще, терпеть не может.

Андрей тоже пытается изображать из себя делового. Как будто в эту минуту не его жена мчится на иномарке к своему любовнику. Вряд ли это не может не озадачить парня. Может быть защитная реакция? Демонстративная независимость. Или ему на самом деле плевать, чем там занимается Ксюха? Или она чего-то не понимает и здесь… Может и правда есть идиоты, для которых служебный долг превыше всего? Как-то в это трудно поверить.

Женя едва не вздохнула от беспомощности, но приближающийся борт шхуны отвлек ее. Вблизи корабль уже не создавал впечатления большого и надежного. Может и Ксюшка сиганула отсюда со страху, а не за каким-то там любовником. Ну, уж она – то сможет взять себя в руки. Да и не одна же… Женя оглянулась на Андрея. Рядом с капитаном он смотрится как младший брат. Но с самой-то что происходит? Конечно, это не какая-то громада многопалубного лайнера, одна масса которого вызывает ощущение незыблемости. Может быть, она не трусит – просто беспокоят предчувствия сюрпризов. Должен же когда-нибудь случиться такой, который перевернет, наконец, ее, увязающую в болоте безнадежности, жизнь. Она сама решилась на переворот, хочет его и добьется. Нечего ждать милостей от судьбы. Конечно, добиваться своего она не станет крайними мерами. Капитан, последний, с которым она согласится на сделку. И то условную. Может быть на кофе с рюмочкой коньяка… Или на бутылочку рома на рассохшейся бочке при свете щепы, как в фильмах про пиратов. Но никакого интима! С этого дня подобные радости будут с ней происходить только по ее желанию, по собственной инициативе, и, прежде всего, после глубокого аналитического мышления. Почему это Ксения, ее подруга, может постоять за себя, а ее обстоятельства нет-нет, да и валят на спину. Все, ребятки, отныне выбирать будет она! Никаких поползновений, особенно по колену и выше… Мораторий! По сути, он уже начался, со вчерашнего вечера, когда Женя отшила депутата и пообещала самой себе, что не позволит больше всяким там случайностям крутить ею как щепкой. Если бы можно было, она поставила бы на присутственное место пломбу. А дурацкие мысли…, это так, остаточные явления. А может и в самом деле все эти бредни со страху?

На корабле она самостоятельно подалась на поиски каюты, где, с высочайшего соизволения капитана ей предстояло поселиться. Сказал он ей об этом настолько невразумительно, что вначале Женя решила, что он разговаривает с самим собой. С пожилыми это бывает. Но пришлось переспросить. Он подтвердил, что уступает ей свою каюту. Поскольку после этого заявления возникла вопросительная пауза, он напрягся и промямлил, что сам переселится к своему помощнику, Андрею. Женя чуть было не брякнула, что, в общем-то, он ей не слишком опасен, но вовремя притормозила. Прежде чем исчезнуть капитан успел сообщить ей, что звать его Василием Васильевичем (не просто Василием!). Конечно, где уж нам уж…

В коридоре было достаточно светло, чтобы найти названный номер. Из приоткрытой двери каюты задом выпячивал матросик с раскрасневшимся лицом, с ведром в одной руке и шваброй в другой. Взглянув бегло на Женю, он вновь посмотрел в ее лицо, уже внимательнее.

– Вы, к кому?

– Я к себе, – хмыкнула Женя, рассматривая мальчишку.

– Это каюта капитана, – предупредил неуверенным

тоном растерявшийся от неожиданности матросик.

– Значит, капитаном теперь буду я. Вместо вашего недотепы. Тебя как зовут?

– Курсант Кораблев. Виктор. А с чего это он недотепа? Нормальный капитан.

– Кораблев? Потомственный моряк, что ли?

– Да не, фамилия такая. С Урала я.

– Чего же подался в моряки?

– Достали, что с такой фамилий надо бороздить океан и что должен стать адмиралом.

– А сам то что, согласен?

Парень неопределенно пожал плечами.

– Качки не боишься?

– Да нет, привык.

Женя кивнула, просунула голову в каюту.

– Что сейчас собираешься делать? – спросила она Кораблева.

– Да вроде ничего. Задание выполнил.

– А другое выполнишь?

Виктор, открыв рот, панически уставился на нее.

– Да не то, – хихикнула Женя. – Хочу, чтобы ты проводил меня с экскурсией по вашей посудине. Все-таки честь для меня. Не всякому выпадает прогуляться с будущим адмиралом по пароходу.

– Какой же это пароход? – возмутился Кораблев.

– Ну, как там,… шхуна, или как…

– Ты почему здесь?– внезапно раздался позади них командирский рык.

– Закончил уборку, разрешите идти, – вытянулся курсант.

– Ну, закончил и дуй, – ответило позади.

Кораблев вмиг исчез вместе с ведром и шваброй.

Женя оглянулась на капитана.

– Наверное, обиделся, – пожалела она мальчика, пере-

шагивая порог. – Я хотела взять его в провожатые. Кто-то

же должен меня сориентировать!

Она еще раз осмотрела каюту. Комнатка ей понравилась. Кроме одного. Кровати. И даже не своей одноярусной конструкцией, а светлым призывным покрывалом с узором по краю… Не на этой ли уютной постельке получила осложнение Ксения? Молоденькая обалденная девочка и… этот мужлан? До чего же наглый тип! Еще и часа нет, как познакомились, а он уже надоел ей хуже горькой редьки!

– Давайте, сразу разделим полномочия. Будущими адмиралами здесь распоряжаюсь я. Так что, если нужно будет подать какого-то мальчика в провожатые, придется обращаться ко мне, – услышала она за спиной голос капитана.

Женя онемела. Кто мог ее так подставить? Ксюха?! С кем еще делилась она своими симпатиями? …

– Вот уж никак не ожидала, что вы …такой…грубиян.

Василий не глядя на нее пояснил:

– Это просто порядок. С кораблем вам, конечно, надо познакомиться, но со своим братом.

– Каким братом? – недопоняла Евгения.

– Андреем, конечно. Фамилия то у вас одна…

– Но, мы с ним как будто бы муж и жена…По паспорту.

– Хотите переселиться в его каюту?

– Еще чего?! – взъерошилась Женя.– Уж тогда сразу в кубрик.

– Ну, вот и решили, – поставил точку в дискуссии Василий и шагнул к двери.

– Можно, я заменю покрывало? У вас, наверное, есть простое, стандартное …

Капитан недоуменно уставился на нее.

– Меняйте. Вообще-то его Ксения оставила для вас.

– Ну да… эстафета…, – взъерошилась Женя

Капитан усмехнулся, и Евгения вдруг выступила, что ей, в общем-то, все равно, в качестве кого ее здесь примут, можно и за сестру, хотя почему не сказать всем правду, что ему просто на борт доставили на смену той, у которой подкачало здоровье. Не выдержала качки под… Еще не закончив фразу, Женя похолодела. Что с ней происходит?! Теперь то ее точно вышвырнут на берег… Благо еще не отплыли. Она съежилась под колючим взглядом капитана, но тот ничего не сказал, повернулся и вышел. Может быть, все-таки не расслышал? Полный разброд в башке. И что несет ее поганый язык?! Женя с ненавистью уставилась на красочное покрывало, все из-за него! Не каюта – будуар!

Женя, остановилась у овального зеркала вытаращила глаза на свое безумное лицо в и подумала, что ей не в круизы следовало отправляться а прямиком к психиатру. Если еще не поздно. Однако отойдя в сторону решила – полоумная так полоумная – еще не такие встречаются и принялась разбирать свои вещи. Если ей суждено остаться, то с этой минуты здесь хозяйка она! До конечного причала. Если им не станет этот.

Снаружи что-то загремело, с позвоном, и Женя догадалась, что списание на берег откладывается – корабль снимается с якорей. Шхуна дрогнула и стала перемещаться. Хорошо бы подняться на палубу, но после дурацкого выступления она не знала, как показаться на глаза капитану, да и можно ли вообще появляться на палубе? Женя понаблюдала немного в иллюминатор за берегом, но шхуна развернулась так, что земля сместилась за корпус, и видно стало одно бескрайное море. Она вспомнила, что ей обещали экскурсию в сопровождении Андрея, и уже решила, что мероприятие отменено, как в дверь стукнули, но никто не вошел. Она, на всякий случай, пригласила неведомого гостя, – безрезультатно. Может быть, ее кто-то не расслышал из-за шума на палубе? Женя выглянула в коридор. В самом деле, Андрей.

– Заходи.

Он отрицательно мотнул головой и кивнул в сторону.

– Пойдем, сестричка.

Женя насмешливо посмотрела на нее.

– Ну, что ж братец, коль есть желание.

– Я получил приказ.

– А-а, по долгу. Я думала по– родственному. Но ты же у нас человек долга…

– Да, – отрезал Андрей.

– Ну, коль тебе выпала такая тяжкая участь…Я, в принципе, могла бы и сама.

– Это инструктаж, а не вечерний моцион. Ты должна знать как вести себя в той или иной ситуации, где можно находиться…

– И с кем,– дополнила Женя. – А ситуации это, какие? Некоторые мне нравятся. Представь, если мы с тобой станем тонуть в одной каюте…

Андрей покосился на нее.

– У тебя что, плохо с головой? Разве в море о таких вещах говорят?

– А я бы согласилась. Представь, какой в последнее мгновение у нас мог бы быть секс…

– Ты ненормальная, – определил Андрей.

– Да я бы и без экстрима…, на этой фразе Женя вспом-

нила об объявленном ею же моратории и не закончила предложение. К счастью Андрей пропустил ее бормотание мимо ушей и Женя, вздохнув, поплелась за ним следом. Конечно, не мешало бы наставить Василию с Ксюхой по паре хороших рогов. В отместку. Развратники…

Берег уже скрылся в дымке, и вокруг простиралась лишь водная гладь. Зацепиться взглядом было не за что. Во время экскурсии по кораблю Андрей не проронил ни слова сверх тех, которыми определялись правила безопасности. Женя же все время ахала и охала. Больше для прикола, не слишком вникая в смысл услышанного.

В крошечном ресторане она изъявила желание посидеть за столиком. Андрей помялся, но уступил. Сели у кадки с пальмой. Потрогала листья, настоящие. Попыталась шевельнуть кадку. Привинчена. Потом заказала девочке в переднике, напоминающем школьный, два кофе. Андрей пить кофе отказался и Женя, пригрозила пожаловаться капитану, что экскурсовод не удовлетворяет ее желаний. Усилия ее, как будто, стали приносить плоды – Андрей, чуть заметно улыбнулся.

– Мы здесь с тобой еще побываем, братик, – не столько спросила, сколько поставила его в известность Женя, – мне нравится этот кабачок. Можно подумать, что мы в Питерском ресторанчике. Верно?

– Я в ресторанах не бываю, – признался Андрей.

– Какой-то ты у нас образцово-показательный. Может быть, ты до сих пор еще девственник?…

Брякнув глупость, она сама удивилась такому предположению. А почему бы и нет? Каких чудес не бывает! Может потому Ксюха и прилепилась к первому попавшемуся мужичонке. Неужто и в самом деле? Вот бы убедиться!

Андрей на ее треп не отреагировал никак.

Кто-то на аппаратуре повернул регулятор громкости, и усилившаяся музыка отвлекла Женьку от захватывающего открытия. Она оглянулась.

У акустики околачивались две пары. Одна девица, крашенная под блондинку в шортах, другая, худощавая шатенка в спортивном трико. Мужички поволокли их танцевать, между делом мотнув головами в сторону Андрея. Тот бегло ответил, поднимаясь и, как Женя ни упиралась, вытащил ее на палубу. Целью их экскурсии ознакомление с кораблем, а не развлекательная программа.

Солнце светило уже у самого горизонта. Небо было чистым, волны по-прежнему мелкие. Привлекательная

картина бескрайнего моря сдержала Женю, собравшую-

ся было отчитать Андрея за насилие.

Экскурсовод не обращая внимания на ее гримасы, принялся обстоятельно разъяснять предназначение едва ли не каждой детали на корабле, однако в памяти Жени мало что осталось, зато заболела шея. Получив инструктаж, она помахала Андрею и отправилась в каюту, рассчитывая что, может быть там, застанет капитана. Зачем, она не понимала сама. Может быть, извиниться за свое дурацкое выступление, как-нибудь оправдаться, (ну такой уж язык, помело!). В конце концов, должна же она понять его отношение к себе…

В каюте командира, конечно же, не было, и Женя отправилась слоняться по кораблю уже самостоятельно. Любоваться морским пейзажем надоело быстро. Скорее от безделья, чем от голода, снова забрела в ресторан. Публики там уже поднабралось. Устроилась она за тем же столиком, где только что сидела с Андреем, окинула взглядом уже виденные лица и, прислушиваясь к разговорам, быстро выяснила, кто есть кто. За ближайшим столиком высокий парень, (он сидел на веслах в первой паре) оказался Гариком, похоже единственный курсант среди присутствующих офицериков. Судя по нашивкам на последнем курсе. Рядом с ним худощавая черноволосая девица. Как выяснилось – Ирина. Женя, живо определила, что они давно знакомы и общаются, скорее всего, по полной программе. Видимо девочка удовлетворяет его под завязку (женщины такого телосложения обычно темпераменты), потому во взгляде Гарика интерес к женщинам не прочитывается. Интересно, а где они занимаются сексом? Не в своем же общежитии, хотя оно и поделено там перегородочками. Хотя, почему бы и нет?! В таком коллективизме есть свой шарм…

Женя тряхнула головой. Что дался ей этот секс? Обычно такое необъяснимое беспокойство преследует ее в минуты опасности. Сейчас как будто нет никакой провокации. Да и посудина эта столько десятилетий, если не веков держится на поверхности и не тонет. Может быть, когда и была в сражении, но сейчас-то им боевое крещение как будто бы, не грозит. Разве что ей самой. Только с кем? Андрея, похоже, ей не поднять. Лег на дно, как лодка. А больше ей никто особенно и не интересен. Не с капитаном же! Да к ней, слава богу, никто и не пристает. Ни мужики, ни бабы. Разве что соседка по столику изредка поглядывает, видно почесать язык не с кем…

Ирина поглядывала на Женю, не отрываясь от своего Гарика, который как то неискренне прищуривался, когда та льнула к нему. Похоже, уже поднадоели друг другу.

Ирина время от времени отпивала шампанское, а Гарик довольствовался кока-колой. Курсантам, как поняла Женя сюда будто бы, даже вход заказан. А этот торчит здесь откровенно. Выпускники, даже перебрасывались с ним репликами.

Допив свой коктейль и выйдя из ресторана, Женя прошлась мимо мостика, где бродило еще несколько таких же бездельников. Самого командира нигде не было видно. В трюме сидит, что ли? Интересно, что ему наплела про нее Ксюха? Конечно, представила сексуальной маньячкой. Хотя и представлять то особо не надо – сама уже засветилась не с лучшей стороны. Почему тогда согласился взять ее? Правда, как-то без энтузиазма. Она и в каюту то заселилась, по сути, по собственной инициативе. Джентльмен хренов. Ни какого тебе внимания. Жаль что в открытом море, а то собрала бы свои манатки. От одной обиды.

Облазав весь корабль, Женя забрела и в кубрик, предварительно стукнув ногой в дверь. Знакомые уже парни в тельняшках культурист и поросеночек резались в карты на чемодане, который пристроили в проходе. Увидев Женю, они сначала онемели, потом предложили присоединиться.

– Во что играете?– спросила она.

– Во что хочешь?

– Могу в покер.

– Неужто умеешь? – удивился «поросеночек».

Культурист, усиленно выпячивавший грудь и играющий мускулами тоже недоверчиво хмыкнул.

– Деньги то с собой есть? – спросил, слезая с верхней кровати, белесый парень, которого Женя раньше не заметила.

– Есть немного. Ставки будем делать мелкие. А то оставлю вас нищими.

– Ой, ой, ой! – захохотал «молочный».

Вначале игра пошла для Жени неудачно, но она, поблефовав немного все же умудрилась перехватить инициативу и на третьей партии парни уже с опаской поглядывали на шулера в юбке. После того, как ребятам пришлось пару раз раскошелиться обстановка накалилась до того, что голос над их головами прозвучал как гром среди ясного неба.

– Это что за дела?! Азартные игры? Это что вам здесь, Лас-Вегас?

Женя подняла голову. Долгожданный. Его и искать то надо там, где что-то происходит… МЧС! Курсанты тотчас побросали карты на чемодан, а выцветший стал их поспешно сгребать.

– Мы не на деньги, – проблеял кто-то.

– На что же?

Женя вскинула голову.

– На меня. А если выиграю я, то сама выбираю партнера. Вот я выбрала бы этого, с ямочками на щечках. Такой аппетитненький…

– Да врет она! – покраснел «поросеночек». – На деньги мы играем.

Женя засмеялась и поднялась.

Василий Васильевич, никак не прокомментировал ее выходку. Выйдя в коридор, Женя подумала, что теперь-то он точно спишет ее на берег в первом же порту, и уже ждала, что он предварительно устроит ей выволочку но, как не замедляла шаги, никто ее не нагнал. Еще с полчаса Женя просидела в каюте в ожидании расправы, но напрасно. Она же хотела свободы. Вот она ей и предоставлена. Правда, радость почему-то не распирает. Оставалось завалиться спать, тем более что за иллюминатором уже стало темнеть. Женя разделась и забралась под одеяло. Вспомнила, что так и не поменяла покрывало, но поленилась подниматься.

Сюрпризы, однако, не заставили себя ждать. Женя проснулась посреди ночи от качки и почувствовала тревожное возбуждение. Как на качелях. Одеться толком не было возможности, и она натянула юбку и кофту прямо на голое тело. Пол ходил ходуном и, чтобы дойти до двери пришлось держаться за стену. Кое-как добравшись до выхода, она вывалилась в коридор, затем опять же вдоль стенки умудрилась сделать несколько шагов (нигде никого), но у каюты помощника потеряла равновесие, ухватилась за ручку и ввалилась внутрь.

– Пардон, – извинилась она, но разглядев, что кровать пуста, ухватилась за спинку и села на матрац.

– Черт побери! Никого,– пробормотала она и сверху тотчас же свесилась голова Андрея.

– Ты что здесь делаешь? – удивился он.

– Откуда я знаю. Ищу кого-нибудь. Хотела выйти на

палубу, да влетела сюда. Какое-то светопреставление.

Посудина то эта не развалится?

– Да разве это качка? Мелочи. Скоро закончится. Ветер переменный потому приходится маневрировать. А на палубе тебе делать нечего. Высунуться можно только в хорошую погоду. Я же полдня втолковывал. За борт вывалишься, никто и не заметит.

– Да и пусть…,– уперлась Женька. – Капитан то где?

– В рубке. Меня отправил отсыпаться, я только что отдежурил.

– Бабник хренов, обещал опекать, а уж скоро вторые

сутки пойдут. А вдруг у меня, от страха, недержание, сил нет…

– Тебе что, плохо? – не понял ситуации Андрей и приподнялся.

– Еще как…

– Я могу помочь?

– Конечно! Только спустись вниз.

Женя ухватилась за перекладину верхнего яруса и поднялась.

До Андрея дошло, наконец, о чем речь и он хихикнул.

– Ну, ты даешь… А капитан зайдет?

– Что с того? Женщина я крепкая выдержу и двоих, – уже со злости заявила Женька, отпрянула от верхней кровати и осела. – А где все остальные, наверху?

– Конечно. Надо же парусами работать… А всех не

многовато ли будет? – съязвил Андрей, но быстро поправился: – Ты, наверное, придуриваешься, Женька?

– Да просто я не скрываю своих желаний, пусть они даже и со страху.

– Качка сейчас закончится, – заверил Андрей, потом добавил:

– А с чего ты решила, что наш шеф бабник? Кто такое ляпнул?

– Родная твоя.

– Ксюше везде маньяки мерещатся. Нормальный он мужик.

Женя хмыкнула.

– Зато у тебя, все нормальные…Мне бы хоть одного озабоченного. Скажи мне, …а что у тебя на меня… уже никакой реакции?

– Почему уже? Ее и не было. Ты же подруга Ксюши.

– Ну да, долг. Да ты этой подруге до одного места, – брякнула Женя, но тут же опомнилась – Я не то имела в виду…

– Да нет, все верно. Иди Женя, мне надо выспаться.

И не вздумай на палубу.

– Да я за борт не слишком-то и тороплюсь. И сюда попала случайно.

Качка действительно ослабла и Женя уже без труда выбралась в коридор. Достававшее ее возбуждение стало ослабевать и, когда, открыв дверь, она наткнулась на капитана, завалить его сразу за порогом уже не хотелось.

– Ты где бродишь? Ведь сказано, в непогоду ни шагу из каюты! А вывалишься?!

– Неужели стало бы жаль? – усомнилась Женя.

Капитан осел на табурет.

– Конечно, молодая ведь еще…

– А была бы постарше, то можно бы и за борт?

– Да просто нет желания отвечать за тебя.

– Так я и думала, – вздохнула Евгения.

Капитан не стал переубеждать ее, а лишь спросил, как

она переносит качку, нет ли у нее с этим проблем.

– Не мешало бы добавить амплитуду колебаний, с кем-нибудь.

– Все равно с кем? – поинтересовался командир.

– Абсолютно, – зло засияла глазами Евгения.

– Ты на самом деле такая озабоченная?

– Опоздали. Озабоченность уже прошла. Теперь хочу спать.

Капитан ничего не ответил и принялся что-то разыскивать в ящике тумбочки.

Женя, не дожидаясь, когда Василия выйдет, сдернула с себя кофту, потом, расстегнув, уронила на пол юбку. Больше на ней ничего не было. Полная готовность. Не станет же она объяснять, что, с перепугу, не успела одеться толком.

– Ложись в постель, не отсвечивай голой жопой, – проворчал капитан, сворачивая трубочкой какую-то бумагу.

Женя заползла с головой под одеяло, но в щелку ви-

дела как Василий, сунув руку в карман брюк, шагнул к

выходу. Наверное, тоже боится качки.

Торчать все время в ресторане, каким бы он уютным не был, Жене быстро надоело, и она принялась осваивать другие объекты развлечений. По ее настоянию надувные бассейны все же установили и заполнили условно подогретой водой. Условно, потому что за дефицитом электроэнергии использовали подогреватели малой мощности, которых хватало лишь на то, чтобы поднять столбик термометра на три-четыре значения. В сумме это едва переваливало за пятнадцать по Цельсию, но желающих поплескаться оказалось неожиданно много. За счет температуры тел купель нагревалась немного больше, хотя до значений южного побережья все же не дотягивала. Посиневшие от передозировки спасались в каютах, другие заворачивались в махровые простыни и валились в шезлонги. В соседнем от Жени «окуклилась» Ирина, подруга Гарика, которого на этот раз

не было поблизости (иначе бы она на нем висела) – видимо

на вахте или отбывает наказание за самовольство…

– Не мешало бы побольше солнца, – пробормотала она, высунув нос из рыжей махровой простыни и обращаясь к Жене.

– Для осени и этого немало, ждать можно только худшего, – хмыкнула Евгения.

– Я смотрю ты все одна…

Жене не хотелось чесать язык, она попыталась промолчать, но любопытные глазки соседки не оставляли

ее в покое и той поневоле пришлось процедить:

– Я с братом, а он сейчас на дежурстве.

– Мой Гарик сегодня тоже на вахте, мы недавно поженились. Ты обратила внимание он до сих пор в курсантской форме, а окончил училище вместе со всеми, кто уже в офицерах. Я его подвела. Вернулась из поездки, возила маму на лечение в Карловы Вары, когда он должен был сдавать самый дурацкий экзамен, и позвонила ему. Не вытерпела. Он и сорвался ко мне. На экзамен, конечно, опоздал… Хорошо твой взял его под крыло, по окончанию похода ему должны вернуть диплом, если все пройдет благополучно… А и правда, вы с ним похожи, как я сразу не заметила. Хоть и разница большая.

– В чем? – перестала понимать собеседницу Женя.

– Ну, в возрасте.

– Ты кого имеешь ввиду?

– Ну, как кого, капитана же, конечно.

Не удержавшись, Женя хихикнула. Такого расклада она никак не ожидала.

– А что, не он? – удивилась уже Ирина.

– Да нет, все правильно, только мне казалось, что он еще не такой старый. Наверное, потому что все время у меня на глазах…

– Нет, нет, я не сказала старый, он еще очень даже… Я знаю тут одну, она официантка, с ума по нему сходит.

Женя даже приподнялась.

– Это которая, отбеленная?

– Ага, Юля. Все кофе ему носит на мостик, но он вроде

бы не очень к ней, только раз видела как он ее приобнял в утешение, когда она чашку с кофе уронила за борт. Поставила на перила, чтобы поправить передник.

У Жени, к собственному удивлению испортилось настроение и, чтобы как-то отвлечься, она стала уже сама управлять темой.

– Так вы в свадебном путешествии, можно сказать?

– Ну, похоже на то. Гарик, как бы на исправительных, а

твой Васильевич взял и меня. Говорят, ему может нагореть за эту инициативу, что нас баб взял. Так он же настоящий мужик! Таких сейчас днем с огнем… Тут не одна только Юля по такому с ума сойдет.

– А что, еще кто есть? – насторожилась собеседница.

– Да это я так…

– А что же Юля, – не выдержала Женя, – она с кем?

– Она подруга Геши, того, что с бицепсами, но они вроде поссорились, уж не знаю отчего. Может из-за капитана, хотя он-то тут, скорее всего ни при чем.

– Откуда ты знаешь?

– Ну, это сразу заметно, Даже по взгляду можно определить. У него глаза к ней равнодушные. Пустые.

– Может, делает вид.

– Может. Хотя ему то что, ведь не женат.

– Ну, все-таки подруга курсанта, какой тут может быть взгляд…

– Ну, уж не скажи. Тут жена Андрея, Ксюша, которую списали в Таллинне, была, так у него глаза как фары горели. Ничего что муж под боком. Конечно, он вряд ли на что решился бы, но мужика сразу видать. И тебя он видно любит, но это обычное дело. В семье старшие всегда опекают и привязываются больше к маленьким.

– Ну да уж, любит, – сделав над собой усилие, усмехнулась Женя.

– А ты как будто не знаешь…

– Ну а я?

– Что?

– Я его люблю? Это заметно?

– Ой, с бабами совсем по-другому! Мы же такие лицемерки… А, потом, к своим это как-то не так…

– Ты не цыганка, случайно?

– Нет,– засмеялась Ирина,– хотя принимают за цыганку, потому, что черноволосая, да и кожа сейчас…

Женя поднялась.

– Ты куда?

– Схожу в спортзал, разомнусь на тренажере, покручу педали.

– Ну, так я с тобой, можно?

– Отчего же нет, – обречено протянула Женя. Некоторые детали разговора с Ириной испортили ей настроение, и хотелось побыть одной.

Зал был почти пустой, лишь легкий на помине культурист размахивал гантелями. Увидев женщин, попытался что-то сказать, возможно, приветствие, но от натуги выдал что-то невразумительное. Женя взглянула на его лоснящиеся бугры мышц, от которых в зале стоял горьковатый запах пота и отвернулась.

– Мне тоже такие не нравятся, как будто мясной породы. У них, говорят, все на бицепсы уходит, наверное, потому Юлька и мается, – шепнула Ирина и тоже сморщила нос.

Лишь после обеда Жене удалось оторваться от новоявленной подруги (сослалась на плохое самочувствие). Повалявшись с полчаса на кровати, она встала, осмотрела себя в зеркале, подкрасила губы, подвела карандашом линию бровей, поправила прическу и отправилась на палубу. Капитан был на мостике. Она увидела его издали, сквозь стекло.

Недолго думая, поднялась на командный пункт. У штурвала Гарик напряженно всматривался вдаль. Василий что-то изучал по карте.

– Можно?

Капитан взглянул на нее мельком и вернулся к своему занятию.

– Вообще – то нельзя, но если очень хочется… Что-нибудь случилось?

– Нет. Просто захотелось посмотреть, где ты пропадаешь.

Капитан уже внимательнее посмотрел на нее. Скорее всего, потому, что назвала его на «ты». Взгляд командира

показался ей теплым, но до света фар далековатенько.

– Ну, посмотри, только ничего не трогай.

Женя огляделась мельком вокруг и принялась с пристрастием разглядывать Василия. Может быть изгиб губ, напоминающий улыбку и похож на ее, но вот все остальное…Видимо у Ирины врожденное косоглазие или она страдает галлюцинациями. Никакого сходства с собой в его внешности она не обнаружила. Даже глаза другого цвета…

– Ну, как впечатление? – спросил капитан.

Женя округлила глаза.

– Да, в общем-то, ничего, завораживающе… Смотришь, как из орлиного гнезда.

– Приходилось бывать и там?

– Где только…да нет, просто представляется …

Капитан усмехнулся.

– Отчего маешься-то? Заняться нечем?

«Некем» – едва не брякнула Женя, но вовремя прикусила язык.

– Так сходи, посмотри видик в красном, или почитай. У нас есть библиотечка. Плыть осталось недолго. Считай половина пути позади, хотя предсказывать, тут не стоит.

– Так в вашей библиотеке, разве что героическая летопись, в лучшем Пикуль… А видик, уж можно представить, одни боевики, да патриотические фильмы.

– Так, а что бы ты хотела? Не эротикой же их потчевать. Так до бунта на корабле недалеко. Молодежь горячая.

– Да уж я бы не сказала.

– Что так? – скосил на нее глаза Василий.– Не везет?

– Да я не очень-то стараюсь, – призналась Евгения.

Василий, снова задержал взгляд на ее лице и, теперь

уже, определенно и почти по-настоящему улыбнулся.

Уже вечером, когда следовало подумывать о сне, она зашла в каюту помощника, предварительно постучав. На это раз оба были на месте (Андрей читал книгу, лежа одетым на постели, а капитан пристраивал свежий воротничок на китель). Женя, дождавшись, когда обе головы повернутся к ней, объявила, что их родственные связи, по причине некачественной первичной информации пересмотрены. Согласно устоявшейся людской молве она теперь кровная сестра капитана, по этой причине с Андреем порывает всякие отношения, а новоявленного братца просит проявлять к ней внимание и заботу, какую старшие проявляют к младшеньким. Тем более что она, кажется, приболела, есть температура, хоть и не высокая.

– Накупалась! – немедленно приступил к воспитательным функциям капитан. – Выброшу к чертям все бассейны…, потом мотнул головой и хмыкнул, – Тупые…

Последнее, возможно, не относилось к присутствующим.

– Бассейны тут ни при чем. Я думаю, что продуло ночью, когда выходила на палубу. Ветер был холодный, да еще брызги от волн.

– Страдаешь бессонницей?

– Непривычная обстановка, да и одной бывает страшновато, особенно в непогоду.

Василий кашлянул и зачем-то выглянул в иллюминатор.

– Ладно. Иди, ложись в постель, сейчас принесу лекарство, – пробормотал он, не оглядываясь.

В каюту Женя уже летела, хотя изо всех сил пыталась притормозить. «Блаженная» – ругала она себя, но в каюту не вошла, а впорхнула. В ход немедленно пошли дезодоранты, помады…

Закончив минимум отделочных работ, Женя скользнула под одеяло. Презренное покрывало решила не сбрасывать. Ловушка расставлена, охота началась, однако за дверью тишина. Худшим вариантом могло быть, если бы капитан вдруг раздумал, или его слова оказались шуткой. Но она из последних сил надеялась на то, что, на этот раз все получится и ее даже стало трясти от нетерпения. Она не могла припомнить, чтобы, когда-нибудь, в своей жизни, кого-нибудь, так ждала. Неужели сорвется?!… Когда, наконец, раздался осторожный стук в дверь, она не смогла сразу отозваться и даже не расслышала своего голоса. Дверь, тем не менее, открылась, и вошел мужчина в белой сорочке и в серых брюках. Она даже не сразу узнала в нем капитана. В гражданской одежде он был совсем другим. Наверное, ощущение официоза и вылило на нее ушат холодной воды в ту ночь, когда она перед ним разделась. У Жени даже выступили слезы, и она вновь ощутила тот прилив желания, растекающийся по телу нетерпеливой дрожью.

Василий держал в руках какие-то упаковки и стакан с водой, но, заглянув в потянувшееся к нему лицо Жени, сунул принесенное на столик и, сел на придвинутый стул. Он бесконечно долго и внимательно изучал ее глаза, губы, лоб…

– Ну что же ты! – прошептала на одном дыхании Женя. – Лечи же!

Закрыв глаза, она почувствовала, как его губы коснулись ее лба. Женя тотчас подалась навстречу, но ощутила пустоту.

– Температурка, конечно, небольшая, но лечиться надо. Предписывается постельный режим. Вот здесь таблетки, водичка… Выпей парочку на ночь, завтра посмотрим, – услышала она его голос уже со стороны.

Это означало, что сеанс лечения закончен. Женя открыла глаза, проследила, как он неспешно открыл дверь и так же аккуратно прикрыл за собой, потом откинулась к подушке. И это тот самый бабник, о котором ему бормотала Ксюха?! Это что же, даже всех ее прелестей недостаточно, чтобы сдвинуть с места мужика, который должен уже озвереть от воздержания?! Да это просто какое-то плавающее бревно в морской форме. Топляк!

Утром она обнаружила, что у нее и на самом деле температура. Среди принесенных капитаном таблеток на столике нашла термометр и сунула его под мышку. Предположения оправдались. Зашкалило за тридцать семь. Женю это обстоятельство воодушевило. Будет повод повыделываться. Умывшись и наведя свежий макияж, она снова забралась в постель, и стала ждать. Должен же ее хоть кто-то спохватиться!

Ее отсутствие на завтраке, однако, никого не встревожило, и в пустых ожиданиях она провалялась до обеда. Этот «кто-то» не то, что сам не заглянул, но даже не прислал какого-нибудь дневального (или как тут у них…), чтобы поинтересоваться, жива ли. Ведь больная все-таки… Вот они подлецы-мужчины! Во всей красе.

Уже стало доставать чувство голода, и Женя решила больше не ждать милости, подошла к двери и стала прислушиваться к шагам. Некоторое время спустя ей повезло – кто-то прошел мимо каюты. Женя быстро распахнула дверь и увидела со спины знакомую фигуру упитанного курсантика.

– Эй,…Хрюша! – окликнула она. Курсант замер и обернулся.

Это действительно был тот самый «поросеночек», который предпочел бы получить в качестве выигрыша деньги, а не женщину.

Узнав Женю, он подошел к ней с перепуганным видом.

– Слушай, не называй меня так. Ведь братва подхватит, сживут со света! – громким шепотом взмолился он. У него

от волнения даже, кажется, слегка порозовели уши.

– Так я не помню твоего имени.

– Да Стас я!

– Ну, прости, Стасик! Скажи, у вас врач то здесь есть?

«Поросеночек» с недоумением уставился на нее.

– Так кап наш, ты че, не знаешь? Он же и врач. Сестри-

чка называется…

– Ну, я думала, занимается еще кто-то… – попыталась

восстановить нарушенную конспирацию Женя.

Стасик пожал плечами.

– Да нет, экипаж же маленький. Это ж тебе не какой-то там авианосец. А ты че, заболела?

Женя подумала с минуту, хотела, было не признаваться, но решила не рисковать. Что-то не похоже, чтобы капитан всполошился да и произойдет ли это раньше, чем обнаружат в каюте ее высохший от голода труп…

– Температура у меня. Скажи там моему братцу.

Стасик, окинув ее взглядом, кивнул.

– Скажу, а ты ложись.

Он уже отправился было по коридору, как Женя вновь окликнула его.

– Стасик, принеси мне потихоньку бутылку коньяка, возьми деньги, – она сунула ему в руку купюру.

Курсантик озадаченно поскреб в затылке, но деньги взял.

Евгения вернулась обратно в постель и даже уснула на некоторое время, но спала чутко и, когда открыла глаза, убедилась, что ее так никто и не навестил. Ни Хрюша, ни капитан, ни какой-нибудь дневальный. Лишь ближе к вечеру, когда Женя уже отчаялась, что о ней вообще кто-нибудь вспомнит, и собралась, было, сама отправиться на поиски пропитания, как дверь каюты распахнулась, и долгожданный перешагнул порог. Как ни в чем, ни бывало.

Женя с укором наблюдала, как он осматривался, приближался к кровати.

– Ты, в самом деле, больна? Что-то вчера я не обнару-

жил ничего серьезного и температура не зашкаливала.

Женя едва не заплакала от обиды.

– Не тем мерил. У меня температура весь день.

– Сколько? – коротко спросил он.

Женя замешкалась и назвала первое, попавшее что пришло в голову.

– Было за тридцать восемь.

Василий присел на табурет и положил прохладную ладонь на лоб больной.

– Тридцати восьми, может быть и нет, но это даже хуже. Почему не принимаешь лекарства? Я же принес тебе целую аптечку. Открой рот, я посмотрю горло.

– Не надо, не болит, – проворчала Женя, отворачивая голову.

– Ничего страшного, пройдет, – уверил ее капитан. Пей больше жидкости – компоты, чай, теплую минеральную…

Женя чуть не заревела.

– А кто их мне принес?!

– Ты что же, ничего и не ела сегодня? – как будто удивился чурбан.

– Уходи! – вспылила Женя. – Умру и без твоей помощи.

Василий Васильевич фыркнул. Потом принялся объяснять, что у них там была нештатная ситуация и вообще он считал что Женя женщина самостоятельная и может сама позаботиться о себе. Он же на службе… В заключение капитан пообещал, что сейчас подаст ей обед и все, что нужно для укрепления организма.

Минут через пять, после того как он ушел, в дверь поскреблись, и в открывшуюся щель просунулась рука с бутылкой того, «что нужно для укрепления организма», затем и сам Стасик. Не переступая порога, он сунул ей коньяк и, подмигнув, спросил шепотом.

– Может быть еще чего?

Женя усмехнулась.

– Еще чего ты взял вчера, как мне помнится, деньгами.

Стасик хихикнул и исчез.

Поднос с множеством блюд, фруктами, напитками, принес вовсе не капитан, а незнакомый курсант, который, очень осторожно поставив ношу на столик и не произнеся ни звука и даже не повернув в ее сторону головы, тут же вышел. Словно приходил в пустое помещение. Женя уже уставшая возмущаться от невнимания взглянула на передачу. Натюрморт ей понравился. Посредине всяческих яств был водружен ананас, предварительно порезанный на дольки, который и навел на мысль закусить им порцию коньяка, поскольку, уже догадывалась, что судового врача ей сегодня не дождаться.

Шхуну больше не швыряло так, как в первую ночь, спать можно было спокойно, но Евгения, с наступления сумерек, не могла задремать, поскольку провалялась весь день в постели, да еще от обиды, что ее так кинули. Пока тьма не сгустилась, она поторчала у иллюминатора, за которым смотреть абсолютно было нечего – лишь один раз, на самом горизонте, ей показалось что-то похожее на судно с крошечными огоньками по всей длине. Может быть какой-то теплоход. Это все, что напоминало о жизни по ту сторону стекла. Не было даже вездесущих чаек.

С палубы донеслось, что-то похожее на звон колокола и Женя, взглянув на часы, поняла, что никакого чуда сегодня не произойдет. Этот «очень уж рисковый» мужик на деле опасается лишний раз промелькнуть у ее дверей, а не то чтобы навестить ее посреди ночи. И о каком это отважном капитане трепались все, начиная с Ксении?…Начало вроде бы было обнадеживающим, но что дальше? Чем она его откинула? Что-нибудь брякнула не к месту? Кто знает. Но даже если и так? Мало ли что треплет ее неуправляемый язык… Если она и несла какую-то несусветицу, или не выбирала выражений, что же из этого надо делать какие-то выводы? Прикопаться можно к каждому. Что же ей теперь

учиться заново говорить, заново мыслить, может быть за

ново ходить?! Да пошел бы он сам, вместе со своим…

Решительно сбросив с себя всю одежду, Женя забралась под одеяло, полежала с полчаса, затем, еще более решительно, выпрыгнула из постели, налила с полстакана коньяка, выпила, улеглась было на место, и скоро почувствовала, как кровать уходит из-под нее. Снова шторм, или это алкоголь? Провалы были плавными, словно она снова на качелях и Женя, чтобы понять, откуда провокация поднялась, быстро накинула на себя платье и выскочила за дверь. Уже в коридоре она поняла, что сегодня ей море по колено, поднялась на палубу, посмотреть кто на капитанском мостике, и тогда уж решить, куда ей вламываться – в рубку или в каюту.

На палубе было уже совсем темно, лишь кое-где фонари высвечивали нижние паруса, реи, фрагменты надстроек. Небо черное, звездное и безлунное. Как следствие вокруг корабля сплошная тьма. Свет на мостике был таким тусклым, что Женя долго не могла различить не только лиц, но и фигур. Пришлось приблизиться к самому стеклу. Невезуха! На вахте оба – Василий и Андрей. Может быть, кто-то из них скоро и покинет мостик, но, когда это произойдет? Может быть, они теперь и дежурят вдвоем. В целях безопасности. Как бы эта Женька – маньячка не лишила кого из них девственности.

Она все еще не осознала своих намерений, но уйти, так и не выяснив, отчего этот противный перезревший мужлан избегает ее, она не могла. Бессонная ночь ей обеспечена в любом случае, но если ее по-прежнему будут донимать сомнения, догадки, к утру можно и умом тронуться. Женя уже не задавалось вопросом, зачем ей все это нужно, она просто испытывала потребность в разборке и никакая сила остановить ее уже не могла.

Чьи-то шаги за углом надстройки заставили ее прижаться к ступеням, ведущим на мостик, а затем и спрятаться под ними. Однако на освещенную часть палубы, которую она только что покинула никто не вышел. Шаги были негромкими и порыв ветра, внезапно прошумевший в снастях, вообще заглушил их.

Когда ветер стих Женя решила, что у нее уже начинаются слуховые галлюцинации и собралась все же подняться на мостик. В конце концов, должно же у Андрея достать сообразительности оставить их на минутку. Едва она подняла ногу на первую ступень, как дверь стала медленно приоткрываться и одновременно из помещения послышались голоса. Из разговора было понятно, что кто-то покидает пост. Женя снова нырнула под лесенку, и над ее головой протопали ботинки Андрея. Она проводила его взглядом, мысленно перекрестилась и, как только он исчез, живо взлетела наверх. Капитан уставился на нее так, словно на метле влетела баба Яга.

– Что, стало хуже? – придя в себя, спросил он и снова отвел взгляд куда-то вперед, на слабо освещенный нос корабля, за которым все равно была непроглядная мгла.

– Нет, мне надо знать …ответь на один единственный

вопрос, чтобы я могла спокойно уснуть. Мне все равно, что ты ответишь.

– Тогда зачем спрашивать? – резонно хмыкнул капитан. – Выбери ответ, какой тебе больше нравится, и спокойно ложись спать, а то на завтра прогноз неутешительный, отдохнуть, может быть, не придется.

– Нет, я должна услышать, – твердо заявила Женя.

Капитан снова хмыкнул и повернул голову куда-то в сторону.

– Сбегай Козырев в радиорубку, нет ли каких новых сообщений от метеослужбы. Я подержу штурвал.

Женя только сейчас разглядела курсанта вцепившегося в колесо со спицами и от неожиданности икнула.

Курсант как стоял к ним боком, так и выскользнул из помещения.

Едва за ним закрылась дверь, Женя повернулась к Василию. Коньяк уже вовсю гулял по сосудам.

– Я знаю, что занимаю здесь не свое место, что будь

на моем месте другая, и все было бы совсем по-другому…

Женя тряхнула головой, но только что подготовлен-

ное выступление куда-то бесследно испарилось, и она с тоской подумала, что ко всему негативу, который она произвела на капитана прибавиться еще и то, что она и двух

слов связать не может. От этой мысли она растерялась

окончательно и беспомощно всхлипнула.

Василий, с любопытством поглядывавший в ее сторону вдруг улыбнулся, поймал ее свободной рукой за талию, притянул к себе, чмокнул в щеку и попытался подтолкнуть к выходу. Женя не поддавалась, и оттянула его руку вниз. Мужская ладонь миновала кромку короткого подола, соскользнула на обнаженное бедро, где Женя потянула ее вверх по голому телу. Когда ребро ладони погрузилось во влажную горячую расщелину, она притиснулась к нему и прошептала:

– Я готова хоть на этом колесе…

– Да, температура повышается, – согласился капитан и с усилием отодвинул Женю.– Не губи невинные души здесь опасно и поднялась волна. Иди, ложись спать. Я приду, … когда протрезвеешь.

По лестнице раздался отчетливый звук шагов, и Женя отпрянула. Вернулся курсант и доложил командиру, что к метеосводке поступила поправка, согласно которой циклон меняет направление и завтра ожидается относительно спокойная погода. Женя взялась за ручку двери, не отрывая взгляда от командира, но тот смотрел только в окно, и не изменил позы, даже когда Женя приоткрыла дверь.

– Лекарство я занесу завтра, – сообщил он, куда – то в пространство.

Когда Женя все еще возбужденная направилась в каюту, в полумраке, за углом надстройки, ей показалась какая-то фигура. Толком разглядеть, кто это, было трудно, хотя по походке и общему очертанию, было, похоже, что это женщина. Женя убедилась в этом уже в коридоре, заметив, как мелькнул край платья за одной из дверей. Потом тихонечко скрипнула дверь. Которая именно она не поняла. Да и не все ли равно? Разве она одна страдает бессонницей? У каждого на это свои причины. Может быть подруга рулевого…

Обещание лекарства на завтра было лучше, чем ничего, правда она предпочла бы, чтобы его ввели ей сегодня, сейчас. Скользнув под одеяло, она стала на колени и, опершись локтями в жестковатый матрас, прогнулась. Жаль, он оттуда, с мостика не видит ее потрясающей кормы. Разве смог бы он откладывать на завтра то, что можно проделать сегодня…. Хотя бы разочек. Наверное, на большее его не хватит. Ведь не девятнадцатилетний, как тот поросеночек. Взрослому мужику, конечно, нужно время на реабилитацию. А сосунку… Они же гиперсексуальны и частенько забывают о партнерше. Хочется отстегнуть такому предмет, над которым он трудится, и заняться каким-нибудь полезным делом. Женя попыталась представить себя в постели с поросеночком, но детали воображаемого секса, с малолетним, не складывались, и она снова почувствовала руку Василия, его сдержанное дыхание за своей спиной. Она даже подалась назад, но ягодицы лишь натянули одеяло, под которым кроме ее самой никого не было. Женя простонала от разочарования и, упав навзничь, сунулась головой под подушку.

Утром Женя, вспомнив минувшую ночь, едва не умерла от ужаса и пожалела, что проснулась. Первой ее мыслью было прыгнуть за борт, исчезнуть с этого проклятого корабля, исчезнуть совсем, чтобы ни одна живая душа и не вспомнила, что была здесь беспросветная пропитоха, от которой мужиков надо прятать за семью замками. Конечно, она с самого детства знала, что рано или поздно этим закончится. Яблоко от яблони…Гены безжалостны, и никаким самовоспитанием с ними не справиться. Можно только сиганув за борт покончить с их издевательством. Женя заметалась по каюте, схватила подвернувшиеся лист бумаги и

карандаш, набросала несколько слов, сунула его рядом

с лекарствами и принялась рыскать по углам.

Во встроенном шкафу обнаружила гирю и, разорвав по длине простынь, привязала к ней один конец. Получился надежный якорь – увесистый конец всему, уродливому, несостоявшемуся, позорному… Надо только торопиться, ни о чем не думать, ничего не вспоминать, остановить сознание на паузе… Женя, подхватив гирю, дернула дверь. Заперта. Дернула снова. Без результата. Все, время упущено! Женя уронила гирю, обреченно поплелась в постель и закуталась в одеяло с головой…

Очнулась оттого, что кто-то тронул ее за плечо. Она инстинктивно втянулась еще глубже. Та же рука тронула ее снова, мягко, не настойчиво. Она высунула нос, ожидая увидеть женское лицо. Нет, капитан! Женя снова исчезла в своей норе.

– Мне стыдно! – всхлипнула она из-под одеяла.

– Это хорошо!– услышала она его голос.– Значит не все потеряно.

Женя недоверчиво выглянула из своего кокона.

– Извини меня, – совсем непонятно почему вдруг раскаялся он.

– За что?! – не выдержала Женька. – Я сама, как последняя проститутка…

Василий мягко зажал ей рот ладонью и покачал головой.

– Все. Пьянку прекращаем. И все наладится.

Он наклонился, поднял с пола пустую бутылку из-под коньяка и с удивлением посмотрел на Женю.

– И все одна? Сильна… Ну, все, умываемся, завтракаем, заупокойных писем больше не пишем и готовимся к причалу. Завтра Стокгольм.

Василий скомкал бумагу, вероятно, ее записку, сунул ее в карман и вышел. Женя обвела взглядом каюту. Гиря куда-то исчезла, зато на краю кровати появилась аккуратно сложенная свежая простынь.

По расчетам капитана в Стокгольм должны прийти рано утром и, во второй половине дня, он объявил аврал. Вся команда занялась мытьем и чисткой судна. Относительно спокойная погода оказалась, менее спокойной, чем хотелось бы, корабль побалтывало, но Женя, уже не так остро реагировала на колебания пола под ногами. Не попав за борт, она в качестве реабилитации прописала себе исправительные работы – напросилась на мытье полов. Специальность, которой владеет каждая женщина. Василий Васильевич, похоже, даже остался доволен ее инициативой, правда поинтересовался (в кои – то веки!) хорощо ли она себя чувствует. Женя уверила его, что болезнь позади и никаких рецидивов не предвидится. В конце концов, тот согласился, но план задания для нее составил лично, в который включил каюты и коридор, до кубрика (ни шагу за порог!).

Жене выдали швабру, пару ведер и пачку стирального порошка. Перед тем как приступить к выполнению ответственного задания она заявила, что всегда все делает качественно, потому просит в процесс никому не вмешиваться. Капитан, соответственно, предупредил всю команду, чтобы в течение двух часов в кубрик не шастали и чтобы ни единой живой души в коридоре… Курсанты похихикали за углом, а новоиспеченные офицеры приняли предупреждение как боевой приказ. Каждый их них был назначен ответственным за определенный объект. Участок, порученный Жене, вошел в территорию, которую курировал Андрей. Правда, одновременно под его ответственность был определен и трюм, откуда он вряд ли выберется до конца аврала.

В каюте Женя натянула на себя тонкое тренировочное трико и футболку с какой-то аббревиатурой на груди.

Покрутившись с минуту у зеркала, она решила, что выглядит вполне сексуально (на случай если капитан надумает заявиться с проверкой) и с энтузиазмом принялась за работу, начав со своей каюты. Воду носить издалека не пришлось – пожарный гидрант был здесь же, в коридоре…

Когда она уже заканчивала мытье полов у дверей кубрика, в другом конце коридора появилась какая-то мужская фигура, которую она не смогла рассмотреть толком и которая не привлекла бы внимание Жени, если бы не странная походка. Слишком неуверенная для того, чтобы списать на качку, которая к этому времени прекратилась. Она поняла лишь, что кто-то, вопреки запрету капитана переступил границу запрещенного объекта, к тому же изрядно заложив за воротник. Отчаянная голова!

Отвернувшись к двери, Женя наклонилась, чтобы отполоскать и отжать тряпку, но не успела закончить процесс, как чьи-то руки подхватили ее сзади, за ягодицы, подтолкнули коленом, и она ввалилась в кубрик, где упала на ближайшую кровать. В ярости она подняла голову. Перед ней стоял Геша-культурист с выражением отчаянной решимости на пьяной физиономии.

– Ты что?! – вскрикнула Женя, сожалея, что потеряла в полете тряпку. Отхлестать бы по нахальной морде!

– Не ори! Все равно никто не услышит. Я же знаю, тебя трахает капитан, не знаю уж какая ты у него сестра… и мою Юльку тоже. Вот сейчас мы и будем квиты.

Он принялся расстегивать широкий ремень с якорем на бляхе, а Женя скользнула взглядом чуть ниже. Признаков крайней опасности в этой области она не обнаружила, но поняла, что освободиться будет нелегко, если возможно вообще – парень заполнил своими мышцами весь проход.

– Да я разве возражаю? Как можно отказаться от такого красавца! Это же мечта!– вкрадчиво и даже с улыбочкой принялась блефовать она. – Только не сегодня, у меня день такой, самый критический. Можно ведь отложить на завтра. Найдем уголок, можно даже в Стокгольме, где-нибудь в отеле или останемся на судне…

Запевая колыбельную, Женя поднялась с кровати и попыталась осторожненько протиснуться к двери. Если предположить что текст песни мог быть убедительным, то попытка удрать выдала уборщицу с головой, и фокус не получился.

– Врешь! – зло рыкнул культурист, отшвырнув Женю, словно куклу, обратно на кровать. – Устроили плавучий бордель, и падишах имеет тут каждую, кого пожелает.

– Что за бред ты несешь?! – взвилась Женя. – Я его сестра!…

– Сестра? Да не этой ли сестре задирали юбку прямо на

капитанском мостике, а следующая сучка, стояла за углом и наблюдала? Ожидала своей очереди, потаскуха!

Женя тотчас же вспомнила таинственную женскую фигурку, притаившуюся за надстройкой, а потом мелькнувшую в коридоре. Действительно, это была дверь той секции, где эту Юлю поселили… Евгения в шоке осела обратно на кровать и не заметила, как дверь открылась и кто-то вошел, потому лицо капитана, появившееся из-за спины Геши, она восприняла как привидение. Голос командира, однако, развеял сомнения в реальном присутствии.

– Что здесь происходит?

Взглянув на бледное лицо Жени, а затем на Гешу, все еще державшегося за расстегнутые брюки он все понял и, выдернув ремень курсанта из петлиц, движением головы показал Жене на дверь. Она выскочила в одно мгновение, но за дверью осталась собирать инвентарь, одновременно прислушиваясь к тому, что происходит в кубрике. Слов капитана было не разобрать, да и их было немного, и потом раздался какой-то шум. Похоже на драку. В испуге Евгения распахнула дверь и успела заметить, как Геша раскрыв, словно для объятий, руки ухнул через табурет на кровать. Было странно видеть, как от не очень крупного мужчины отлетает такой Аполлон.

Василий швырнул на живот Геше его ремень. – Протрезвеешь, извинишься перед Юлей. Нужно уметь отличать уважительное отношение от сексуальных предложений. Таких от нее не поступало. И винить ее не в чем.…Но это завтра. А сегодня спать. Сделаешь до утра хоть шаг из кубрика, посажу под арест.

Капитан повернулся, чтобы выйти и наткнулся на Женю.

– Ты что здесь?

– Я боялась за тебя, – шепнула Женя и ткнулась носом ему в плечо.

Василий хмыкнул и подтолкнул ее в коридор.

– Приложи что-нибудь холодное, фингала на твоей фи-

зиономии только и не хватало, – услышала она его голос за спиной.

– Но, я же упал, во время шторма…, – уже совсем другим голосом отозвался культурист.

– Так оно и было,– согласился командир. – Только заштормило тебя что-то не по делу.

В капитанской каюте Женя осмотрела его. Вроде бы цел.

– Удивляюсь, как ты с ним справился! Такие мышцы.

– Наказать бы следовало и тебя, – проворчал капитан, отходя в сторону.

– Меня-то за что? Кто-то своими похождениями заварил здесь кашу, не будем показывать пальцем, а виновных ищет на стороне.

– Я предупреждал, на корабле, где молодые здоровые парни оторваны от своих девочек, крутить этим самым местом дело рискованное.

Женя возмутилась.

– Ну, во-первых, я ничем не крутила, просто надела трико, …а вот о твоих шуры-мурах с этой Юличкой я тоже слышала, еще до этого случая.

Женя села на кровати, в вызывающей позе, обхватив

руками колени.

Капитан ничего не ответил.

– Будут теперь неприятности?– спросила Женя уже другим тоном.

Василий, вернувшись из какого-то таинственного плавания, в которое впадал время от времени, тряхнул головой.

– Да не в этом дело. Сама по себе история…, – он поднялся и, сунув руки в карманы брюк, уставился в иллюминатор. Насмотревшись там на что-то, добавил:

– За все годы никогда никого пальцем не трогал.

–Но ты защищал женщину! – возразила Женя.

Василий быстро взглянул на нее и хмыкнул:

– Непутевую. У тебя что, было трудное детство?

. Жене его вопрос не понравился.

– Трудная молодость, – отрезала она – Когда встречу человека, которому поверю, я расскажу ему все что помню о себе, а так… исповедоваться по случаю, нет желания. Вы же, не священник. Пусть каждый думает, что хочет. А потом…мы себя не заказываем. Кому что дано.

– Я что же, недостоин такого доверия?

Женя растерянно отвела глаза и не нашлась что ответить.

– Я конечно не прав. Извини…, – неожиданно сдал позиции Василий.

– Ты что, психолог?

– Должен же я разбираться в людях. Воспитатель ведь.

– Ну, как профессионал-воспитатель ты думаешь, меня перевоспитать, возможно?

– С тобой надо заниматься индивидуально.

– Тяжелый случай?

– Интересный.

– Так займись, – сорвалось с языка Женьки.

Василий покачал головой.

– Только когда буду уверен, что тебе это надо.

«Надо!» – едва не закричала она, но, на этот раз сдержалась.

Капитан поднялся.

– Ты была раньше в Швеции?– остановившись у двери, неожиданно спросил он.

– Нет, – мотнула головой Женя и замерла.

– Если хочешь, могу показать Стокгольм.

– Конечно хочу! – встрепенулась Евгения.

Василий почти по-человечески улыбнулся и вышел.

«Ну, прямо мелодрама!» – подумала Женя растерянно. Когда шаги капитана стихли, вновь затеплилось, заволновалось то самое желание, которое почему-то исчезало, как только он на нее наезжал.

– Ну что за дурь! Что я привязалась к нему? Ведь старый же…, – проворчала с изумлением Женя.

Ночью она снова спала неспокойно, невольно прислушиваясь к малейшему шуму в коридоре. Конечно же, никто ее, за все томительные минуты, ни разу не потревожил.

Василий явился в каюту только утром. Вовсе не с романтическими намерениями. Оказалось, что департамент Стокгольма запросил разрешения открыть парусник для посещения жителями города, и ему всю ночь пришлось решать эту проблему – запрашивать командование, согласовывать день и часы посещения, прочие условия… Так что днем он не сможет покинуть корабль, разве что к вечеру, часам к шестнадцати. Он решил всех отправить шлюпками на берег. Лучше и ей присоединится к ним. Посмотрит город. Тем более что с группой он отправляет Андрея. Он здесь уже был и хорошо ориентируется… Ей нет смысла здесь околачиваться. Иначе придется, для конспирации, посадить ее под замком считай до вечера.

Женя, не задумываясь, заявила, что останется на корабле, хоть даже и под замком. И ни с каким Андреем не поедет. И что он ей его навязывает?! А на палубе может смешаться и с посетителями. Вряд ли будет белой вороной. Время, когда россиянина можно было узнать за версту по одной одежде давно прошло, да и то все это были придумки. Когда к ним в школу приезжали сверстники из Франции они нисколько не отличались от них, точно так же терялись на наших улицах, как и сопровождавшие их взрослые. Так что конспирацию она не нарушит и даже сможет время от времени видеться с ним. Если, конечно, он хочет…

Капитан с сомнением посмотрел на нее, но потом махнул рукой. Все одно, чует его душа, отвечать! Только сейчас ему надо уходить, чтобы успеть отработать все детали предстоящего мероприятия, подготовить экипаж. Через час, может быть чуть больше, они уже будут на рейде, а потом подойдут и к причалу в назначенное время.

Он поднялся со стула, который стоял совсем рядом с ее кроватью. Жене очень хотелось задержать его, хоть на пять минут, но ни на его лице, ни в голосе не уловила даже намека на какую-то страсть, … Деревянный что ли? Только когда она на грани, что-то человеческое проскальзывает в нем. Не может же она каждый день вить веревки…

Когда корабль остановился, плюхнулись и загремели цепями якоря, Женя, посидела смирно минут десять, но, не выдержав, вышла из каюты, пробралась по коридору и на выходе на палубу столкнулась с Василием. Она даже подумала, что он идет к ней и едва не бросилась обратно, как он деловым тоном остановил ее:

– Можешь посмотреть, только особенно не высовывайся, за нами следят видеокамеры… Недолго, и в каюту. Под замок. Пока не пойдет народ.

– Конечно. У тебя же есть ключ, и ты можешь всегда

открыть… – размечталась Женя.

Ей показалось, что он задержал взгляд на ее лице,

шагнула к нему, но где-то рядом что-то стукнуло и капи-

тан, как-то странно улыбнувшись, исчез.

Что за улыбка? Насмешка? Наверное, он над ней издевается. В таком случае больше ни одного движения в его сторону. Пусть тогда и у него самого появятся вопросы.

На море был штиль. День занимался безоблачный. Вода лишь у самого борта шхуны вяло плескалась и изредка, полосами, рябила от неожиданных порывов слабого ветра. Стаи чаек, совершенно таких же бесцеремонных и нахальных как у берегов Питера принялись досматривать корабль с пристрастием. Панорама города была ясно видна даже сквозь рассеивающуюся дымку утреннего тумана. Порт был забит судами различных размеров, конфигураций, расцветок. Были и парусники, но существенно меньших размеров и не такие серьезные как их лайнер.

Налюбовавшись панорамой, Женя вернулась в каюту, заперла дверь на ключ, снова завалилась на кровать, чтобы скоротать время и закрыла глаза – Василию все равно не до нее. Интересно, какую программу в Стокгольме задумал Василий? Вряд ли стоит ожидать чего-то волнующего. Здесь, при самых идеальных условиях ничего не происходит, а уж что в городе? Музеи, архитектурные ансамбли… Не снимет же он номер в отеле!

Вздохнув, Женя отвернулась к перегородке. С такой ненормальной жизнью что ночь, что день…

Уснуть ей не дали шум – стук, какие-то невнятные команды. Женя выглянула в иллюминатор. Так и есть. Прямо перед ней голубой борт какого-то огромного теплохода. По шуму голосов и шагов Женя поняла, что наверху что-то происходит. Это продолжалось довольно долго, затем раздались шаги в коридоре, и по щелканью ключа в замке она решила, что ее освобождение наступило. Но, ошиблась. Кроме капитана в каюту заглянул какой-то чиновник в форме, который, не обратив никакого внимания на Женю, окинул взглядом помещение, словно замерял его размеры и тотчас вышел.

Василий вышел вслед за проверяющим, но скоро вернулся и сообщил затворнице, что шхуна будет открыта для посещений через час. Но времени у него все равно нет (странно, если бы оно вдруг у него нашлось). Достают таможенники, хотя по договоренности должны были

пропустить судно без досмотра. Но лучше ситуацию не

обострять. Никакой военной тайны шхуна не представляет.

Женю удивило необычное настроение капитана, его неожиданная общительность, и, особенно, эти оправдания, как будто он готов хоть сейчас, но вот обстоятельства… Хочет довести ее до инфаркта?

Ее растерянность продолжалась недолго, в дверь постучали, и голос вестового сообщил, что явилась делегация от департамента.

– Когда пойдет экскурсия, можешь выйти. Только незаметно,– услышала она слова Василия. Как будто из другой оперы!

Когда гомон и шум на палубе известили, что народ пошел, Женя выскользнула из каюты и поднялась наверх. Любопытных оказалось больше, чем можно было ожидать. Разношерстная, разновозрастная, разноцветная толпа заполнила всю палубу. Многие с фотоаппаратами и видеокамерами. Они разглядывали все, что попадало в поле зрения, даже ведра, из которых Женя мыла полы.

Налюбовавшись публикой, Женя отправилась в ресторан. Она еще до сих пор не завтракала. На этот раз посетителей обслуживали курсанты. Она заметила за стойкой «поросеночка» и улыбнулась ему.

– Принеси мне что-нибудь поесть и кофе.

Он кивнул головой и крикнул в кухонный зал, что-

бы обслужили гостью из Скандинавии (остряк, однако!). Следом за Женей зашли несколько шведов. Один из

них, высокий светловолосый парень лет тридцати, при-

нялся с пятое на десятое что-то заказывать.

Женя уселась за столик и, пока завтракала, с любопытством наблюдала за местным страдальцем. Собираясь на русский корабль на экскурсию, он не удосужился заглянуть в разговорник. Курсанты, сами толком не владея языками (кто-то знал несколько слов по-английски, кто-то по-французски) – собрались гурьбой и чесали затылки. Кое-как, они, все-таки, с задачей справились. Оказалось, гость хотел отведать шедевров русской кухни. Вспотев от напряжения, но довольный результатом швед направился к соседнему от Жени свободному столику.

Усевшись, он что-то сказал ей, сокрушенно качнув головой, но, поскольку и Женя не удосужилась заглянуть в шведский разговорник, с улыбкой, согласно кивнула головой. Явно опрометчиво. Швед, поковыряв в тарелке и осмотревшись, задал ей уже более сложный вопрос, видимо в уверенности, что имеет дело с соплеменницей.

Женя растерялась, но, проанализировав его восторг и заинтересованный взгляд которым он окинул стены ресторана, предположила, что здесь уместно будет что-то вроде одобрения, и рискнула произнести по-немецки «Да», вспомнив, что почти все прибалты так выражают согласие. Это был перебор. Положение ее моментально усложнилось.

Услышав ее голос и уверенный ответ, швед затарахтел как

неуправляемая молотилка, эмоционально жестикулируя.

Женя, никак не ожидавшая такой раскрепощенности, (она почему-то считала шведов людьми сдержанными) попыталась уже на французском, который ей прививали в школе, объяснить, что она не совсем понимает, о чем идет речь. Швед на секунду замешкался и к ужасу Жени заговорил по-французски. Ей понадобилось минут пять, чтобы втолковать неожиданному собеседнику, что и французским-то она владеет неблестяще.

Не дав шведу опомниться, она извинилась и, не допив кофе, выскочила на палубу.

Экскурсия на шхуне напоминала народное гуляние. Видимо по распоряжению капитана радист включил по всему кораблю русскую музыку, похоже, тридцатых годов. В нескольких местах курсанты в белых передниках и колпаках раздавали из алюминиевых баков дымящиеся блины с вареньем, которые раскладывали на бумажные тарелочки, а в тщедушные пластиковые стаканчики разливали круто заваренный ароматный чай с мятой. На корме, в кольце зрителей, новоиспеченные офицеры лихо отплясывали традиционное «Яблочко», которое репетировали, чуть ли не всю дорогу. Публика получала то, что хотела. Вероятно русский матрос, потягивающий Кока-колу, сильно разочаровал бы зрителя…

Недалеко от импровизированной эстрады она заметила Василия. Во время. Откуда-то слева вновь выплывала благодушная улыбка шведа, слишком уж быстро продегустировавшего русские пельмени с русской водочкой. Лавируя между группами посетителей, Женя отловила капитана и тихим голосом пожаловалась ему, что ее преследует какой-то молодой абориген, а она, естественно, не может выдать себя.

– Отчего же? Здесь русских нынче, тьма. Есть даже общины. Если хочешь, помогу вам в общении. Может это твоя судьба. Глядишь здесь и останешься…

Женя остолбенела, и у нее даже дрогнули губы.

– А как же перевоспитание? Я уже так достала тебя?!

– Да нет, наоборот, ревную…Ладно, иди в каюту, скоро все закончится, и мы с тобой сойдем на берег.

Женя заглянула ему в лицо. Как же, с такой равнодушной физиономией он ревнует! Зато обещание, «мы с тобой сойдем» показалось ей музыкой.

Стокгольм Жене понравился, но в некоторых переулках у нее возникало ощущение, что она уже здесь была. Василий пояснил, что ничего удивительного в этом нет, в архитектуре и облике Таллинна и Стокгольма немало созвучного. Готика.

Они прокатили до центра города на такси, затем вышли на какой-то площади и капитан, оставив Женю на тротуаре, сбегал в банк, обменял российские деньги и заодно кому-то позвонил. Она не стала спрашивать кому и зачем. Какой смысл? Если это ее касается, скажет и сам…Если нет…Но напомнить о том, что проголодалась, она сочла целесообразным. Василий поинтересовался, где она хотела бы поужинать. Женя созналась, что мечтала побывать в каком-нибудь местном экзотичном ресторанчике, который остался бы в памяти, как сувенир.

– Это завтра, а сегодня поужинаем в другом месте,– объявил он.

Капитан снова остановил такси и назвал какой-то адрес. Женя попыталась разгадать, что за сюрприз он ей приготовил, и никак не ожидала, что машина прикатит к кладбищу. Она с недоумением посмотрела на Василия. Он, поймав ее взгляд, предложил два варианта – она может подождать у входа или пойти с ним. Женя не хотела оставаться одна, к тому же ее стало одолевать любопытство…

Василий, здесь же, у входа купил небольшой букетик, и они отправились по четким ухоженным дорожкам кладбища. Маршрут действительно оказался коротким. Василий остановился у светло-серой плиты с фотографией симпатичной белокурой женщины, совсем молодой, с голубыми глазами и очаровательной улыбкой.

– Это моя невеста, – помолчав с минуту, произнес Василий.

Женя ошеломленно посмотрела на него, потом на памятник. Попыталась прочесть имя, но сочетание получилось не запоминающимся. Определила лишь, что прожила та всего двадцать лет.

– Я ничего не понимаю.

Василий положил цветы и коротко бросил:

– Потом расскажу.

В машине она узнала, что едут они на ужин к отцу этой самой девочки его бывшему коллеге, тоже офицеру, только шведского флота, Он в отставке. Познакомились когда-то во время визита российских кораблей. Потом он приезжал в Питер со своей дочерью. Ей интересно было искусство, архитектура. Он потаскал их по музеям… Года через два приехала сама. Хотела поступить в Академию художеств, но художество случилось у нее с ним. Как-то очень просто и естественно. Они решили, что будут вместе, ломали голову как им поступить, где жить, он даже готов был уйти со службы, если возникнут какие-то препятствия, но случай разрешил все проблемы. Вернувшись в Стокгольм, чтобы получить благословение отца, она попала в аварию на своем «Дофине».

Василий рассказывал обо всем спокойным, ровным голосом, словно пересказывал информацию о происшествиях. Женя, может быть не к месту и не ко времени почему-то подумала, что вот так же он рассказывал бы другой женщине о ней, случись с ней подобная беда. Потом спохватилась. Речь шла о невесте – девушке, с которой Василий собирался связать свою судьбу, а что она…

Особнячок на окраине города в зелени деревьев и кустарников вначале показался Жене каким-то неуклюжим и угловатым. Трудно было представить, что внутри он может быть очень просторным и уютным одновременно.

Хозяин, по имени Иохим, хоть и был пожилым со слегка располневшей фигурой, копной абсолютно седых волос, но еще довольно крепким человеком со смешливо прищуренными глазами. Женю он встретил неожиданно тепло, поцеловал руку и даже на некоторое время задержал ее в своей. Он сам предложил ей осмотреть его особняк, что Женя восприняла как свидетельство расположения. Говорил он по-русски с трудом и часто переходил на родной язык, но домыслить сказанное не составляло труда. Всей компанией они прошлись по спальням, гостиным комнатам, кабинетам на двух этажах, соединенных широкой лестницей с ковровой дорожкой. Все помещения просторные с мягким освещением. Самое большое впечатление на гостью произвела маленькая оранжерея и гостиная верхнего этажа, скорее выставочный зал, с моделями морских кораблей. Как оказалось, многие из них собраны самим хозяином, некоторые приобретены у мастеров этого тонкого дела. Вершиной сенсации стала довольно крупная копия их шхуны. Женя была удивлена сходством мельчайших деталей. Она даже невольно поискала взглядом ведра, которые поставила рядом с ящиком для песка. Иохим был явно доволен произведенным эффектом. Как она поняла Иохим жил отшельником, если не считать служанки, худощавой неразговорчивой женщины с мужскими чертами лица (она время от времени появлялась на горизонте).

Пока они осматривали дом, служанка успела накрыть на стол. Ей казалось раньше, что шведы неприхотливы в еде но уже комплекция хозяина начала вызывать сомнение в этой гипотезе а количество блюд и вин на столе окончательно убедили Женю что она не права. Она совсем не возражала против такого сюрприза – несколько часов назад съеденный бутерброд и недопитая чашка кофе были уже в далеких воспоминаниях. Иохим попытался перевести на русский язык названия блюд, но с задачей не справился и махнул рукой. Собственно, какая разница, было бы вкусно!

К удивлению Жени, Василий свободно разговаривал

с хозяином, сначала изредка что-то поясняя ей, потом про нее забыл. Да Женю не особенно и интересовали их мемуары. По крайней мере, меньше, чем тунец в собственном соку, с дольками лимона, заливной балык акулы, мелкий картофель жаренный клубнями, на одном подносе с жирной сельдью, фаршированный фазан… Вино ей больше понравилось легкое, светлое, хотя хозяин настаивал на темно– красном, почти черном, но ей показался привкус дерева и она незаметно для Иохима примазалась к светлому. Сам Иохим к еде почти не притрагивался – выпил бокал вина, да съел банан. Василий тоже ел, не в пример Жене, умеренно. Она почувствовала себя неловко, а, когда перехватила улыбку Василия, оправдалась, что очень голодна. Наверное, не совсем прилично так много есть в гостях.

Тот, даже не поняв вначале, о чем идет речь, засмеялся и махнул рукой. Иохим заинтересовался, что она сказала, а когда капитан перевел, укоризненно покачал головой. В переводе это означало – как можно так подумать! У них каждый ест когда хочет и сколько хочет…

После ужина Иохим прошел в другую комнату и принес оттуда альбом с фотографиями. Все как в России. Еще не прислушиваясь к их речи, чтобы выделить чье-то имя, Женя поняла о ком сейчас пойдет речь. Действительно, это был альбом фотографий дочери Иохима – детских, в юном возрасте, уже молоденькой женщины… На последней странице она увидела фотоснимок – сидящего в кресле еще молодого Василия, (он показался ей каким-то неуклюжим), и белокурую красавицу, обхватившую его сзади. Это же счастливое, сияющее радостью лицо она видела на памятнике. Отпустила она его, или все так и держит?…

Перед их уходом Иохим снова пригласил Женю в свою маленькую стеклянную оранжерею и срезал для нее букет бархатистых белых роз. Напрягшись, он пояснил на русском языке, что это на память, чтобы они радовали ее всю дорогу. Когда он снова поцеловал ей руку уже у калитки, а Женя ткнулась губами ему в щеку, на глазах отставного мореплавателя выступили слезы, но он тотчас же нахмурился, видимо рассердившись на самого себя. Потом мужчины обнялись, и Иохим проводил их к своей машине, за рулем которого уже сидел шофер.

В машине Женя долго молчала. Василий пару раз заглянул ей в лицо, потом обнял за плечи и притянул к себе.

– Обиделась?

– На что?!

– На кого.Мы мало общались с тобой…

– У меня нет на это права.

– Разве обижаются по предоставленному праву? Ну, если ты так считаешь, я его тебе предоставляю.

Женя промолчала. Не перечислять же все обиды.

– Ну, я понял. Ты хотела бы знать больше?

Конечно, она хотела бы, но сдержала себя:

– Нет.

Кто она ему? Она вообще до сих пор в недоумении, почему он взял ее с собой? Василий ничего не ответил на ее «нет» и неожиданно прижал к себе. У Жени потемнело в глазах и остановилось дыхание… Путь к причалу оказался до обидного коротким, да и водитель в машине был совсем не к месту. Вроде бы век технического прогресса, а не могут придумать машин без шоферов!