Оглавление
Владимир Иванович Кочев. Сожженная рукопись
От автора
Онька (Андрей)
Приют у бледного
Киска
Утро в гостинице
Сёмка
Прощай, любимый город
Туда, в неизвестность
Велик наш мир, но сходятся пути бродяг
В лесу дремучем нет покоя
Пути судьбы нам неизвестны, их путает не Бог, а черт
Тайга уральская
Память возвращает прошлое
Конечная точка судьбы и пути
Безгрешных, глупых Бог спасёт
Село старинное в лесу
Обратно в злой город
Университет, общага, братство
Навык шулера сгодился
Если есть добрый ум, будет он истину жизни искать
У ГПУ везде глаза и уши
Голодный волк уходит на охоту
Мы были рядом, не зная об этом
Под арест, в заключение
Чтоб выжить в неволе – умей дать отпор
Гитара украсит изгоям неволю
Горькая весточка с воли
И если ты не одолеешь, тебя сломают, подонут
Мы построили себе социализм
Отец
К бабушке в деревню
Дядя Андрюша (Онька) вернулся домой
Дядя Гришка, тётка Любка
Баня в деревне, плешшись да плешшись
Баба Марфа – мама стара
Дядя Санутко (дядя Александр)
Изба деревенская
В гости к фронтовому товарищу по гражданской войне
Всплывает в памяти былое
Судьба забросила уральцев в самое пекло мятежной России
Закрыли беляка в Крыму, а он, как волк, выходит на охоту
Яшка Шумилов (брат бабы Марфы), атаман-партизан
И началась война в селе родимом
Разбили Яшкину ватагу, убит и Яшка-атаман
Советская власть в Зауралье
Убит и схоронен отчаянный Яшка
Марфа
Шура, Нюра
Под венец не по любви
Кочевы
Иванко
Не судьба
Судьба
Соседи, братовья Кочевы
И начались в деревне перемены
От слов – к делу
На местах по-своему внедряли волю партии
Осиротела деревня колхозная
Сестра Настюнька
Добрый дьявол-спаситель
Настюнька снова одна-одинёшенька
Расставание
В город
Людей убивали, сажали по плану
Вредитель
И снова колупановы
Я – «кулак», меня избили
Предчувствие большой войны
Вика
Фабрика «обувь», отец, дядя Андрей
Прощай, не жди меня
Последний мирный год
Флаг на мачту, флагу салют
Наш довоенный старый двор
Дядя Фёдор, кочегар-политик
Война
Мы молча отца провожали
Без отца
Правду тогда мы не знали
Сибиряк воевал за Москву
Год переломный сорок второй
Неудачи наступления летом 1942 года
На фронте отцы погибали, в тылу пацаны выживали
Похоронка
Чёботы
Завтрак в ресторане
Реванш
Голод, холод и кино
В «рот Фронт» пугливым лучше не ходить
Армия наша надела погоны, звёздочка красноармейская на память
Юнги
Операция «жмых»
Электрическая пушка
Сестра Наташа
Дядя Санутка (Александр)
1944 год
Прорвана блокада Ленинграда, дядя Гришка погиб
Но рядом с горем живёт и радость
Дядя Андрей (Онька)
Прощай, любимый город
В обратный путь
И снова в путь
Обратно на базу
Любовь бескорыстна, пьяна без вина,
Зима в тайге, покой в душе
Истина
Встреча влюблённых – праздник в душе
Шли на войну, попали в тюрьму
Мелькнуло прошлое на перегон
Полтинник – однокашник, центровой пахан
Гладиаторы сталина
Медкомиссия – бросок на двадцать километров
Что там творится на фронтах?
Первый бой, и большинству – последний
Штрафники – заключённые, пластуны и разведчики
В мешке
Отступление
Коняга Стёпка – друг
Полуторка – машина марки ГАЗ-аа
Сталинград
Разведка днём, берём противника на «понт»
Год сорок третий, Сталинград, перелом, наступление
Наступаем
В поиск
Фронтовая шальная любовь, пуля её не убьёт
Строевая песня
Наступаем по-настоящему
Нет выше звания «Герой Советского Союза»
На «пёрышках» дуэль за истину, за честь
Мечта погибла, нет надежды
Сгинул разведчик Усольцев, разведчик Калинкин возник
И снова в поиск
Год 1944
Госпиталь, свобода и жизнь
Новый 1945 год
Здравствуй, прошлое мгновенье, честь имею видеть вас
Алла, первая и последняя любовь Семёна
День победы
Праздник в госпитале
300 тысяч погибло в боях за Берлин, и один из них – дядя Санутко
Пацаны пережили войну, но в школе-то нас не любили
Я сижу за партой в школе с участником штурма Берлина
Товарищ отца зашёл к нам после войны
Наш старый двор
Витька Мамонт
Витя Коровин и Борька Гусаров
Безрукий – мастер на все руки
Сосед наш не сдался в плену
Смертный грех – предательство отечества
А Вовка Курзин с войны не вернулся
Пленённые немцы-фашисты
Раны войны получили мы все
Доброта наших женщин излечит от бед
Подлые, пошлые жили, как крысы
Война окончена, влюбляйся и женись
Когда судьбою взрослых дочерей правит воля матерей
Сестра Настюнька после войны
Послевоенное время
Все раны вылечит любовь
Первая любовь – лишь лёгкий ветерок
Зачем же власти вспомнили гражданскую войну?
Тайная мечта – институт
Ушёл мой последний солдат, я остался один
Осколки прошлого летают во времени
Полвека уже позади, половина вторая нас ждёт впереди
Училище
Тетрадь Андрея, сгорая, не сгорела в моей памяти
В отпуск
Встреча маршала Жукова
Дважды Герой Советского Союза Речкалов
Пора прицеплять золотые погоны
Чёботы
К месту службы
Герой Советского Союза
Меткая стрельба украшает жену офицера
Армейские соревнования
Шпион-диверсант
Во всём виновата любимая женщина
Я ехал из отпуска в часть
Штрафники после войны
Нарушители устава
Праздник 9 мая
В запас
Звёздочка солдатская на память
Трофеи двадцатого века
Конец
Послесловие
Отрывок из книги
Сорок пятый год, война позади, но раны её кровоточат. Из семерых мужчин нашей близкой родни не участвовал в ней лишь дядя Егор. Впрочем, он отвоевал своё, получив ранение ещё в финской войне. А вернулся с войны лишь один дядя Андрей. Он приезжал к нам на лечение в окружной госпиталь. Ходил, как многие фронтовики, в форме, опираясь на тросточку. Я был подростком, война не успела нас опалить, но мы дышали её дымом. Она, как ненасытный людоед, выхватывала свои жертвы, взамен выплёвывая «похоронки». Гибли знакомые, родные, погиб и мой отец.
Помню предвоенные годы. Уверенные военные щеголяли с юбилейными медалями «20 лет РККА». Началась война, они, как мышки, сновали у штаба округа.
.....
Как ни сторожились, проняло и отца. Не везде отварная вода была. Нужду справлять – у поганого ведра очередь стояла. Кому совсем невмоготу, по-другому оправлялся. За руки его крепко хватали, а он зад подале из вагона высунет, так и опрастывал живот. А паровоз ехал, станции объезжал. На одной остановке мать собрала остатки еды и вытолкнула меня из того коллективного гроба. Перекрестила и наказала жить, не умирать, а мы, мол, кончимся, дак не велико горе».
Проехали уже более полпути, дурное предчувствие усилилось. Проводник проходил мимо «инженера», съёжившись от напряжения, делал вид, что не смотрит в их сторону. Бледный не курил, но проходил в конец вагона – дымил длинными папиросами. Вот и сейчас, идя мимо, дал знак Оньке пройти с ним. Надо было понять и предугадать. И Андрюша вспомнил, как фотографию, восстановил в памяти то, что будоражило его. На станции перед самым отходом он слышал, как двое мужчин решали. Один на чём-то настаивал, другой не соглашался. Вспомнился обрывок фразы: «Возьмут в Тайгинке». Они не были пассажирами. Один – железнодорожник, другой в плаще и сапогах. У обоих с правого бока, что-то выпирало. Сомнений не оставалось – это сыскари. ГПУшники кого-то ищут, быть может, и их. Да, их. Если старичка раскололи, он дал приметы и Братишек и Бледного. Найдут и Быка-покойника, если уже не нашли.
.....
