Отрывок из книги
Повесть «Дети подземелья» написана автором, чья жизнь прошла под знаменем борьбы с несправедливостью. Владимир Галактионович Короленко родился в 1853 году в Житомире – городке на северо-западе Украины. Он был сыном уездного судьи, неподкупность и справедливость которого сильно повлияли на формирование мировоззрения маленького Володи. Дети в семье Короленко жили просто, им не доводилось разделять людей на благородных и неблагородных: Володя с братьями и сёстрами с увлечением слушали рассказы старой кухарки о страшной нечистой силе, играли вместе с дворовыми ребятами и бегали смотреть на установку телеграфных столбов. В одиннадцать лет Владимира отдали учиться: сначала в гимназию в Дубно, затем в Ровно, куда переехала семья. Занимался мальчик прилежно, следуя заветам отца, который очень верил в «книгу и науку». Но больше всего Володю занимали уроки русской литературы: Вениамин Васильевич Авдиев, учитель словесности в реальной гимназии в Ровно, стал для воспитанников проводником в удивительный мир творчества Некрасова, Тургенева, Гоголя. Именно Авдиев вложил в сознание подрастающего юноши, что ни национальная, ни какая иная идея не могут стоять выше веры в человека. Гимназист Короленко всегда боролся за честность, не боялся открыто противостоять злому и низкому. Однажды он при всех обличил подслушивающего надзирателя и в лицо назвал того шпионом, что могло привести к исключению из гимназии, но правда стоила риска. К слову, окончил гимназию Владимир с серебряной медалью.
Уже будучи взрослым, В. Г. Короленко участвовал в движении за социальное равенство, вследствие чего подвергался арестам и ссылкам. Писатель был настолько верен своим принципам, что сознательно отказался от возможного помилования: не согласился присягнуть взошедшему на престол царю Александру III, за что был вновь сослан, теперь в Восточную Сибирь, Якутию.
.....
Но вот весна окончательно восторжествовала над последними порывами зимы, солнце высушило землю, и вместе с тем бездомные скитальцы куда-то схлынули. Собачий лай по ночам угомонился, обыватели перестали стучать по заборам, и жизнь города, сонная и однообразная, пошла своею колеёй.
Только несчастные изгнанники не нашли и теперь в городе своей колеи. Правда, они не слонялись по улицам ночью; говорили, что они нашли приют где-то на горе, около часовни, но как они ухитрились пристроиться там, никто не мог сказать в точности. Все видели только, что с той стороны, с гор и оврагов, окружавших часовню, спускались в город по утрам самые невероятные и подозрительные фигуры, которые в сумерки исчезали в том же направлении. Своим появлением они возмущали тихое, дремливое течение городской жизни, выделяясь на сереньком фоне мрачными пятнами. Обыватели косились на них с враждебною тревогой. Эти фигуры нисколько не походили на аристократических нищих из замка, – город их не признавал, да и их отношения к городу имели чисто боевой характер: они предпочитали ругать обывателя, чем льстить ему, брать самим, чем выпрашивать. Притом, как это встречается нередко, среди этой оборванной и тёмной толпы несчастливцев встречались лица, которые по уму и талантам могли бы сделать честь избраннейшему обществу замка, но не ужились в нём и предпочли демократическое общество часовни.
.....
