Оглавление
Владимир Малинкович. Очерки истории европейской культуры нового времени
Предисловие
Гуманисты Ренессанса. Испытание веры
Истоки ренессансного гуманизма
Что такое красота?
Торжество Эпикура
В поисках идеального человека
Савонарола и конец Возрождения
Заключение
Искусство и мораль. За что Лев Толстой не любил Шекспира?
Статья Льва Толстого о Шекспире
Гамлет и Дон Кихот
В чем суть спора?
Чего же все-таки хотел Лев Николаевич?
ГуманистТолстой против гуманистов Возрождения
Вольтерьянцы
О мире, в который явился Вольтер
Великие предшественники Вольтера
Неверующий деист
Энциклопедия
О смысле вольтерьянства
Почему Гоголь сжег «Мертвые души»?
«Жизнь кипит во мне! Я совершу!»
От романтизма к метафизическому реализму
«мертвые души»
«Надобно же умирать…»
Декаданс I. Искусство в виртуальном пространстве
Предтечи
Первые декаденты
Прерафаэлиты
Символизм и декаданс
Мораль и эстетика
Искусство важнее жизни
Все меняется
Декаданс II. Anamnesis morbi от доктора Чехова
Парадоксальная ситуация
О природе чеховской меланхолии
Как жить без Бога?
«Жизнь идет по своим законам, а не по нашим»
1968 год. «Красный май» в Париже
Как вызревало недовольство?
Идеология Великого Отказа
Майская революция: победа или поражение?
Заключительные размышления
Ностальгия Андрея Тарковского
Что волнует героя «Ностальгии»?
Ошибка мастера
После написанного
Послесловие
Отрывок из книги
По узким римским улочкам учитель и ученик прошли к церкви Санта-Мария-ад-Мартирес. Хотя в последние десятилетия здание церкви порядком подпортили, превращая зачем-то в крепостное укрепление, бывший языческий пантеон все еще был великолепен. Античный портик и, особенно, необъятных размеров купол поражали воображение. Пройдя сквозь церковный притвор и массивные бронзовые двери, путники остановились. Взгляд их устремился вверх, на льющееся прямо с небес сияние.
В центре полусферы, покрывавшей сверху античную ротонду (пятьдесят шагов в ширину и столько же в высоту), находилось большое, метров десяти в диаметре, отверстие, служившее единственным источником освещения. Светящийся столб воздуха соединял это отверстие с зеленым мрамором пола. Из-за яркой окраски стен, воздух многоцветно переливался, да так, что каждая пылинка светилась по-своему. Как только там, в вышине, туча перекрывала солнце, воздушный поток резко менял цвет, и тогда праздничная атмосфера храма вдруг превращалась в торжественно-печальную. В какое-то мгновение почти физически ощущалось живое дыхание божества. Казалось, будто не свет падает с неба, а спускается к людям Божий Дух. «Восьмое чудо света», – тихо произнес Леонардо Бруни.
.....
У первых гуманистов вера в Бога еще крепка. Стараясь не отойти от сути христианского учения, они не хотят подгонять решение под желаемый ответ. Их, очевидно, беспокоит ощущение двойственной природы красоты. С одной стороны, в красоте, вроде бы, проявляет себя идеальное (божественное?) начало, но с другой – в ней же порой скрывается источник плотского наслаждения. Красоту мы воспринимаем с помощью органов чувств, и она, в свою очередь, обостряет нашу чувственность. Дух же Божий от человеческих чувств зависеть не может. Как примирить эти противоречия? На примерах Петрарки, Николая Кузанского и Фичино попробуем проследить за меняющимися во времени представлениями гуманистов об искусстве и красоте.
По мнению Петрарки, разум и вера требуют преодоления нашей страсти к наслаждению искусством, тогда как чувства человека этому противятся. Показателен в этом смысле фрагмент из его книги «Лекарства от превратностей судьбы», где один персонаж (Рассудок), споря с другим (Весельем), говорит: «Тебе нравятся стиль и краски художника… Живые жесты бескровных фигур, движение недвижных образов, рвущиеся с места изображения, черты дышащих жизнью ликов чаруют, и ждешь, что вот-вот зазвучат слетевшие с их уст слова. Здесь страшно то, что всего больше этим пленяются высокие умы. Возле картины, мимо которой с легким и недолговечным изумлением проходит грубый невежда, человек тонкой души с благоговейными воздыханиями проводит долгие часы… Как велика сила недуга, в который вложено столько ума и таланта, когда и стадность, корень заблуждений, и давность лет, мать привычки, и авторитет, покрывающий массу всевозможных пороков, постоянно способствуют тому, чтобы чувственность и косность исподволь отклоняли и отвлекали душу от более высоких созерцаний. Если тебя так пленяет этот обман, эта лживая тень истины с ее пустой мишурой, то подними взор к Тому, кто украсил человеческое чело выражениями чувств, душу разумностью, небо звездами, землю цветами, – и посмеешься над создателями искусственной красоты». Очевидно, Петрарка, который не только восхищался произведениями искусства, но и сам творил «искусственную красоту», ощущает глубинный внутренний конфликт между тем, что мы называем прекрасным, и тем, что считаем истинным.
.....
