Читать книгу Спасти красноармейца Райнова. Книга восьмая. Партизан. - Владимир Поселягин, Геннадий Л. Луканкин, Владимир Геннадьевич Поселягин - Страница 1

Пролог.

Когда я получил от командования сигнал, что вот-вот начнётся, то рванул в секретный зал, надеясь успеть. Уже стояла тревога, с получасовым опозданием диверсионные группы начали штурм станции с секретной лабораторией, но все мои люди успели занять свои посты и активно противодействовали противнику. В системе шёл бой, мощный флот вторгся к нам. Ну мои сотрудники, и военных противостояли диверсантам. Думаю, и война началась из-за того, что мы храним. На станции был батальон охраны, и он один из лучших, он даст прикурить захватчикам. Академик Райнов, глава проекта, уже в курсе был, что происходит, сразу сообщил ему, как получил информацию по нашей линии. Самое паршивое, мне отдали приказ, дважды подтвердив его особым кодом, ликвидировать всех научных сотрудников станции, да и саму станцию. Приказ я передал подчинённым, и те стали его выполнять. И таймер тикал, скоро от станции ничего не останется.

Разрешите представиться, Павлов Аркадий Дмитриевич, генерал в отставке. Вся служба прошла в контрразведке, поэтому моя жизнь тайна за семью печатями. Могу лишь сказать, что женат и имею семеро детей. Люблю я это дело. Внуков и внучек почти два десятка. Даже правнуки были. В дело меня вернули, уговорив, и из немощного старика превратили в моложавого мужчину, с помощью лекарских амулетов. Теперь имея силы, я и стал главой СБ станции, где располагалась секретная научная лаборатория. Охранять её, знать всё что тут происходило, моя работа. Да уж, порталы в другие миры, артефакты из этих миров. Я и сам заимел немало. Понятно я знал и про Чёрный рынок, и что немало сотрудников себе хранилища на ауры поставили, но не вмешивался, лишь статистку собирал. У всех у нас тут рыльце в пушку. Причём у меня аурное хранилище стояло, да официально разрешённое. Правда, было и второе, свёрнутое, купил на свои средства, причём, хранилище особое, с опцией «Повелитель големов». А я в курсе про «десантников», что отправляли в другие миры. Они могли много раз перерождаться с такими хранилищами. Маяки на аурах «десантников», и через астрал маги находили миры, где те перерождались. Раньше мы огромные средства тратили на поиски и открытие нового мира, а с помощью десантников только за полгода открыли больше тридцати миров без особых трат. До этого за двадцать лет около ста миров. Видите, разницу? Вот именно.

Ну да ладно, свою работу я делал от и до, придраться не к чему. Внимательно следил за исследованиями, тайно прикупив это хранилище с големами. Однако, нападение и война, это шанс сбежать. Ну да, меня тоже держали на коротком поводке, были причины, но начинающаяся война не давала шансов этот поводок использовать. Так что я погибну на станции со всеми и отправляюсь в другой мир. Причём, не как у других «десантников», на удачу, о нет я точно знал в какой мир и в какое тело отправлюсь. Для этого и нужно в секретный зал. Успел добежать, даже сел в кресло, зафиксировал сначала голову, потом руки ремешками, и вслух сообщил длинный буквенно-цифровой код, что и задействовал нужную программу. Лучше конечно капсулой воспользоваться, но так через кресло просто быстрее. Чуял, что не успею. А вселить меня должно было в молодого дворянина магического мира. В одарённого, пусть тот и считался местным дурачком. Ему было десять лет, и я уже год отслеживал его. Так что дёрнуло и потянуло, хотя краем глаза я успел увидеть, как сминаются переборки и в меня полетела стена огня, но я успел. Успел!

Две души, двух умерших солдат, встретились по пути. Случайный сбой, оборудование было повреждено взрывом, и они столкнулись на перекрёстке миров. Душа генерала, и душа ефрейтора, бойца-разведчика, погибшего в СВО от сброса с дрона, начали сливаться, и началась борьба душ за главенство. Ефрейтор не попал в чистилище и память не была стёрта, сбой с душой вышел более широким, чем могло произойти. Кабинетный работник и боец переднего края, боролись не на жизнь, а на смерть, ведь на кону стоял весь смысл их существования. И нет, никакой разумной борьбы, души спали, всё чисто на инстинктах.

***

Приходить в себя было тяжело. Нет, физические не заметил, чтобы что-то болело, или травмы были, не с телом были проблемы. Я пока сам не понимал, но мою память затопили те образы, о которых я вообще знать не мог. Генерала Павлова, отставника, а потом главы СБ целого государственного секретного проекта в будущем. И главное, я ощущал эти воспоминания как свои. Души слились в одну. Но я с ума сходил, не понимая кто я? Ефрейтор Багаев, или генерал Павлов? Однако, видимо всё происходило быстро, и постепенно начинал понимать, что я всё же ефрейтор, а не генерал, моя личность была явно старшей во всём этом. У нас разведвыход был, пришлось побегать по посадке от двух дронов, что работали сбросами, парням повезло, а мне нет, операторы опытными оказались. Да и инвалидом не хотел стать. Я не успел рассредоточить свои воспоминания, теперь свои, души слились, когда меня пошевелили и по лицу провели чем-то мягким и мокрым. Открыв глаза, я увидел перед собой встревоженное лицо девушки. Лет тридцати, в военной форме. Оп-па, на ней была гимнастёрка с зелёными петлицами, эмблемы медика и треугольники сержанта. Летняя форма. А ведь точно, личности слились, в памяти генерала я помнил о порталах и его плане попасть в тело одарённого дворянина. О причинах сбоя теперь остаётся только гадать, видимо не судьба, наши души слились, и мы совсем в другом мире. Лично я не против, новый шанс на жизнь. Думаю, ВОВ идёт, антураж и девушка на это намекали. Ладно, обо мне позже, пока же вернёмся к настоящему.

– Товарищ генерал, как вы? – через шум в ушах, похоже лёгкая контузия, знакомое ощущение, расслышал я.

Это что, она ко мне так обратилась? И что со зрением, всё довольно мутно? Хотя девушку вижу очень хорошо. А вот что дальше, уже хуже.

– Что произошло? – беря под контроль голосовые связки, и аккуратно двигая руками и ногами, тело новое, нужно к нему привыкнуть, хрипло спросил я.

– Штаб армии попал под налёт авиации. Есть убитые и раненые. Вас швырнуло в сторону и ударило о ствол дерева. Травм я не нашла, только ссадину на голове. Крови совсем немного.

– Понял. Помогите сесть.

Пока я решил амнезию не разыгрывать. Вообще я много читал, жанр фантастики. Про попаданцев. Альтернативная история, так вообще любимый жанр, и про эту войну, а это уверен ВОВ, видимо первый год войны, начало, помнил отлично. Ещё и в тело генерала попал, судя по тому, как ко мне обращались. Та помогла, прислонила спиной к дереву, и пока бинтовала мне голову, я щурясь осмотрелся, с интересом, заодно изучив на себе чёрные сапоги, синие бриджи, зелёный френч, сверху накинута шинель, её поправили, задралась. Похоже прохладно было. У многих шинели видел. Бегали командиры, бойцы, помогали раненым. Медики работали, четырёх насчитал, но и были командиры с опытом, помогали другим раненым, ловко перевязывая. Всего видел под двести военнослужащих, но их явно тут больше было. Поваленные палатки, свежие воронки, что ещё дымились, лес вокруг, зенитки пулемётные, весь вид показывал, что тут штабная часть, антенна мощной рации, в стороне стоянка машин, там пожары стояли. Причём, часть эта тут явно встала ненадолго, видимо часто перемещались. Любопытно. Так, а теперь приятный бонус. Хранилище с опцией управления големами. Хранилище откроется через двое суток сразу на тонну, голем через месяц, и пока один, нужно прокачивать, но не более пяти потом, зато могут менять внешний вид, и под видом людей бывать на виду. Даже разговаривают. Не грубые големы, что только издали спутать можно с людьми. Нет, у меня другие, лучшие, последняя новинка. Тут я отбросил эти мысли, и удивлённо изучал «ППШ», на ремне у одного из пробежавших мимо бойцов. То, что сержант продолжала бинтовать, мне не мешало. В начале войны не было такого оружия, я точно знаю, в битве за Москву оно появилось, начали выпускать, но не в начале войны. Поискал глазами, всё же зрение плоховато, и нашёл ещё у двоих бойцов и здорового такого старшины, ещё три «ППШ». Это не ППД точно. Было дело, попадалось такое оружие со старых укропских складов. Они и «Максимы» против нас бывало использовали.

– Товарищ генерал, ваши очки, – подала мне девушка на удивление целые очки в квадратной оправе. Одел чуть трясущимися руками, и мир вокруг сразу устал чётче.

Я даже задумался. А у кого были такие очки из генералов? Озарённый догадкой, я полез в нагрудные карманы френча, и вскоре достал стопку документов, найдя среди них удостоверение высшего командного звена, и прочитал, почти пробормотал:

– Выдано двадцать пятого января тысяча девятьсот сорок второго года, генерал-лейтенанту Власову, Андрею Андреевичу… Приплыли.

***

Поморщившись от болей по всему телу, уже неделю шли допросы на Лубянке, я кряхтя повернулся с правого на левый бок. Генеральская палата, в смысле камера. Одиночная, что редкость. Остальные сидят в многочисленных камерах, а эта индивидуальная. Тут таких единицы. Я про подвалы Лубянки. Знаю точно, сканером голема изучил. Да, вчера было ровно месяц, как я попал в тело Власова, и вчера заработала опция големов. Поднял одного из каменного пола, потом на место положил, но его сканером, изучая это всё новое для меня, осмотрел камеры и само здание.

Знаете, только тут в камерах, отходя от побоев, нашлось время чтобы просто полежать и поразмыслить. До этого я в запарке был. Да что это, времени на сон выделял часов по пять. Какое уж там свободное время? А ломали жёстко, пытаясь заставить подписать признание. Всё тело и лицо в синяках, два зуба шаталось, рука сломана, рёбра возможно тоже, и колено повреждено. Похоже в последний забой ещё и скулу своротили. Шили много чего, но в основном стояли на неподчинении командованию, игнорировании приказов из штаба фронта и Генштаба. Плюс пытались на меня повесить провал наступления с деблокадой Ленинграда, а вот тут обнаглели, Власов-то причём? То есть, это не ко мне. Кто-то мной сильно недоволен был. Да я и не отрицал, но подписывать принципиально ничего не собирался. Тем более, когда первые избиения пошли, до того как мне руку сломали, показал что месяц потратил не зря, приводя тело к порядку. Тренируясь. С немалым удовольствием убил я одного следователя, и двух сильно покалечил. Если бы ударом колено не выбили и руку не сломали, может бы всех и забил, а так меня запинали. Здоровые лоси. Мстили. Видно, что меня списали. За месяц я уже привык считать, что Власов – это я. Такие же и родню мою убили, детей не жалея. В тридцатых, получается лет десять назад. Моему деду сейчас пятнадцать, надо будет найти. Понятно мир параллельный, но поищу.

Ладно, прежде чем описывать как я воевал эти три недели, точнее, как управлял армией, сначала опишу кто я вообще. К слову, то что личности наши с генералом слились, замечал только в мелких деталях, не более. Например, я ем всё без разбору, что съедобно и особенно вкусно. Павлов терпеть не мог укроп, не добавлял в свою еду. Вот и тут я стал морщиться если обнаруживал его в своих блюдах, веля повару больше его не класть. Таких мелких отличий было много, но на уровне ощущений. При этом я не заметил никаких других изменений в себе, как был собой, так и остался. Теперь кем я был. Меня зовут Багаев Виктор Александрович. Рождён девятого июня тысяча девятьсот восьмидесятого года. Проживал в Кировской области, Арбажский район. Деревня Серяки. Начал службу в тысяча девятьсот девяносто восьмом году с призыва на военную службу. Служил во внутренних войсках, участвовал во Второй Чеченской компании. После срочки заключил контракт, проходил службу в ВДВ, в городе Ульяновск. Прошёл курсы снайперов, имею несколько прыжков с парашютом. Участвовал в войне с Грузией. По окончанию контракта уволился, уехал работать в Коми – дорожным рабочим. Службу оставил из-за жены, но семейная жизнь не сложилась, так как я не мог иметь детей.

Двадцать восьмого сентября две тысячи двадцать второго года призван по мобилизации. Кировский полк мобилизованных, состоял на должности снайпер-разведчик первого отделения, второй взвод роты разведки. Ефрейтор. Позывной Тор дал командир моего отделения, Миша Добрынкин. Имел награды: медаль участника СВО, медаль «За Доблесть» второй степени. Знак отличия ордена Святого Георгия – «Георгиевский крест» четвёртой степени. Отлично владею любым видом оружия, как огнестрельным, так и холодным. Управляю любой техникой, от мотоцикла до танка. На отлично знаю топографию и ориентируюсь по звёздам. Прекрасно играю на гитаре, могу на слух подобрать музыку. Считаю себя родоновером, из богов признаю славянский пантеон, часто называл себя внуком Велеса. Характер имел спокойный, но очень люблю проводить время наедине. Хорошо режу по дереву, в лесу как рыба в воде, с детства хожу на охоту. Лесовик. Из родных отец с матушкой и младший брат. Он подписал контракт на СВО. Погиб я от сбросов с двух дронов, натовские гранаты скидывали, во время разведвыхода. Это произошло второго декабря две тысячи двадцать четвёртого года. При выполнении задания в лесополосе между Гродовка и Ивановка, Донецкой области. Ну и самое важное я люто не люблю коммунистов. Причина банальная, семья из жёстко раскулаченных. Из всей большой семьи чёрных казаков, выжил один ребёнок, мой дед. Так что к коммунистам личные счёты.

Теперь зная кто я и кем являюсь, а я Багаев, не Павлов, что за этот месяц мне окончательно стало ясно, принял это и осознал. Генерал поделился со мной своей памятью, опытом службы, некоторыми рефлексами, и аурным хранилищем. Ну да, открылось через два дня, я сразу настроил и пошёл кач. Уже тонну и триста сорок два килограмма имею на данный момент. Вполне неплохо. Правда, пустое оно. Ну почти. Ну и опция големов вчера запустилась. Это к слову произошло первого июля. А в тело я попал первого июня, как раз когда немцы в наступлении перерезали единственный перешеек для выхода армии из окружения. В тот день, когда я осознал в кого попал, то подивился. Знаете, кого-кого, но Власова я не считал предателем. Хотя и признавал, что его методы мне не нравились. Я сильно не люблю коммунистов, и всё что с ними связно, я бы понял его если бы тот пошёл против Сталина сам, собирал единомышленников, ну посидел на зоне, борясь за свои идеалы, как тот же тьфу, Солженицын. Последний мне как человек не нравился. Гнилым был. Власов решил совместно с нацистами свергнуть Сталина. Да с кем угодно, но не с ними. Вот этого я не приемлю. За два года я понял, что такое нацизм, что украинский, что немецкий, и разницы не видел между ними, и не понимал, вот откровенно не понимал, как можно было пойти к ним работать? Повторюсь, с кем угодно, но только не с ними. Поэтому Власова я скорее поддерживал, но не его связи с немцами. Только не с этим. Поэтому ничего против не имел от попадания в его тело. Ха, сменил сорокачетырёхлетнее отлично тренированное тело, на тело сорокаоднолетнего генерала, скажем так, не в самом лучшем состоянии.

Я не жульничал, действительно правду говорил, у меня просто не было свободного времени. Когда изучил личные документы, как раз и голову забинтовали, подошло несколько командиров, прибыли свежие разведданные, один из полковников спрашивал в состоянии ли я изучить их и отдавать приказы? Подтвердив, что я могу это сделать, смог встать, хоть и не без чужой помощи, и дальше взял всё в свои руки. Имея большой опыт штабной работы, это от Павлова, а также личный боевой, адаптируя его под местные реалии, плюс присутствовал при допросе взятого языка в звании майора, я понял, что армии выйти просто не дадут. Сил у противника достаточно сдержать все наши атаки. Да и атаковать нечем. После двух месяцев наступления подразделения крайне вымотаны и ослаблены. Это будет бойня. И не смотря на категоричный приказ, приняв все войска, а тут были части не только Второй Ударной армии, которую Власов недавно принял, при этом оставаясь заместителем командующего фронтом, и пробиваться на встречу, я наложил вето на это, и приказал организовать оборону в удобных местах на занятых участках, перейдя в режим экономии. Причём, взял на себя всю ответственность за это решение. Лично мне на карьеру было плевать, парней жалко, ради них стараюсь. Дальше, изучив карты, спросил у начальника разведки армии:

– Эти два болота проходимы?

Да, между нами и нашими войсками было два огромных болота, что немцы не могли контролировать.

– Не проходимы, товарищ командующий. Уже проверяли, я докладывал. Чуть людей не потеряли.

– Я помню, но сейчас не об этом. По этим двум болотам нужно проложить две гати к нашим. Рубить и готовить стройматериал в глубине наших территорий, вручную переносить на место и ночами, стараясь это делать тихо, собирать настил дороги. Для техники не нужно, главное, чтобы могли пройти люди и гужевой транспорт. Сразу строить две. Тут и тут. Назначаю вас ответственным в этом деле, передаю все наличные сапёрные и инженерные подразделения. Тайно, чтобы не засёк противник, у нас должно появиться две тропы к нашим. Даю неделю. Дальше как будут дороги к нашим, ночами, днём маскируя гати, доставлять боеприпасы, всё необходимое, вывозить раненых. Задача ясна, товарищ подполковник?

– Да, товарищ генерал, ясна, – также изучая карту и хмурясь, явно прикидывая с чего начать, тем более я дал тому широкие полномочия, кивнул начальник разведки.

Почему его? Раз в курсе всех дел, пусть старается, тем более он мне показался толковым, и на его разведке маскировка и отвлечение противника, чтобы не засекли строящиеся дороги через болота. Хорошо первый наш удар по немецкому заслону был слабый из-за плохой организованности, так что отвёл людей, выставив заслоны, усилив танками, ну и дальше стал управлять соединением. В большей части используя опыт Павлова, но немало делился и опытом своим личным, особенно взятого на СВО. Даже обучал и инструктировал командиров, от ротных до комбатов, разведчиков, формировал штурмовые роты. Учил как нестандартно нужно действовать, запретив штыковые атаки как таковые. Если и сближаться с противником, то только ползком, тихо. Или после удара артиллерии. И парни учились, вполне на деле показывая, что учёба пошла впрок. Правда, со снарядами швах, топлива для техники совсем не было, но неповоротливая махина армии и приданных подразделений начали выполнять приказы. Три недели я отбивался от тех приказов, что на меня сыпали из штаба фронта и Генштаба. Да, даже напрямую. Отвечал всегда что атаковать не имею сил, будут большие потери. Держал оборону, тем более обе дороги через болота проложили за шесть дней, от островка к островку, и стало легче. Нет, дефицит всего оставался, но уже не застёгивали ремень на последнее отверстие. Раненых вывезли, а их скопилось немало, больше шести тысяч, и потянулись вереницы телег с припасами, топливом, боеприпасами. Положение облегчилось. Даже вывели три стрелковые бригады с тылами, и одну дивизию. В основном обескровленные части. А тут прибыл новый командующий, приказ был сдать командование ему, а меня забрал конвой. Был с генералом. Просто получилось так, совместно прибыли. Под арест, а ремень с кобурой забрали, в ближайшую ночь вывели через гать на повозке с ранеными. Вывозили под свист мин, немцы уже знали про дороги, работали как могли, пуская ракеты. Там самолёт и Москва. И вот кукую в камере неделю. Вот такие дела. Кратко получилось? Ну что есть, то есть.

Думаю, вы понимаете, почему я так ненавижу коммунистов, а тут за месяц дошло до ненависти. Главное благодаря моим действиям тысячи парней живы и воюют, а не лежат не погребённые под открытым небом, как могло бы быть. Немцы нас переварить так и не смогли, да и понесли немалые потери в живой силе, мы тоже воевали, а за год стоять в обороне научились хорошо. Я действительно вникал во все дела, и знаете, а неплохо получалось управлять армией. По крайней мере нас не разбили, мы сами активно наносили поражения, даже освободив территории. После того как дал людям отдых и прийти в себя, захватили четыре деревни и одно село, где одна дорога, перерезав уже тылы немцам, взяв их обоз. Это в сторону Ленинграда мы продвинулись. Однако это все успехи, больше в обороне стояли, и вели артиллерийские дуэли с немцами, основной поток по дорогам – это снаряды. Вот и лежал анализируя всё. И знаете, а здорово всё вышло. Теперь по хранилищу. Додумать я не успел, услышал шум шагов троих, шли явно к моей камере. Ну вот и всё. Если раньше покалеченный я не мог сбежать, то теперь, имея голем, коим уверенно могу управлять двадцать минут, сбежать будет куда легче, что я и собирался сделать. Не ошибся, в камеру зашло трое. Конвоир, и двое носильщиков. А что, из-за колена я нормально ходить не мог, вот меня и переносили. Самое удивительное, понесли не наверх в кабинеты, а через коридоры во внутренний двор, подняли в кузов обычного грузовика, не новая «полуторка», с армейскими обозначениями, кузов крыт, и как носильщики забрались следом, куда-то повезли. На расстрел?

В принципе, возможно, не все приговоры исполнялись на месте. Если вообще исполнялись на Лубянке. Тут не знаю, не в курсе. Вполне возможно везли на ликвидацию. Так что уже на месте с чистой совестью уничтожу всех, кто будет рядом, все шансы это сделать, имея голем, и можно уходить в леса. Там восстановлюсь, благо середина лета, выжить в лесу мне проблем нет, тем более с големом, и дальше в тыл к немцам. Совместно с коммунистами воевать не буду, из-за личных мотивов, вы их знаете, трёхнедельного опыта мне хватило их оценить, а вот сам бить противника, это с огромным удовольствием. Особенно националистов и карателей. У меня аж ноги подкашивались от острого желания сократить их количество на порядок. В идеале вообще в ноль уничтожить. Не смогу на СВО закончить, молюсь за парней, сделаю тут. Да, я устал от войны, есть такое, но вот взбодрили костоломы. Когда буду иметь пять големов, я полностью зачищу Лубянку, чтобы никто из этой нечисти не выжил, но сейчас пока вряд ли смогу это сделать. Конвоиры молчали, сидели на боковых лавках, я же лежал на полу, в форме без знаков различий. Старался лежать чтобы травмы не беспокоить, но машину мотало, ещё и на брусчатке трясло, поэтому только скрипел зубами от боли, но и звука не издал. Самое важное, я не мог запустить голема. Дальше, насколько мне известно из памяти Павлова, уже смогу дистанционно, с пяти метров поднимать голема, когда использование до трёх подниму, но пока мне нужно прикоснуться ладонью к тому месту, где буду поднимать голема. А тут в движение такой возможности нет, вот и терпел, ожидая пока довезут. Да и день вокруг, при свете дня бежать не стоит, сложно оно, тем более я имею малую подвижность. Да вообще никакую. Разве что голем, пока заряд не сядет, сможет меня переносить. Нет, вот приедем, снимут с кузова, дальше видно будет. Пока же я терпеливо ожидал того своего шанса.

Ну и пока везли, продолжал вспоминать. По хранилищу чуть позже. Сбили с мысли с этим приходом и тем что куда-то везли. Власов женат, некая Анна Воронина, которую в глаза не видел. Хотя фотокарточку и три письма в вещах нашёл. Ничего так, миленькая. Среди личных бумаг нашёл письма от некой Агнессы, оказывается любовница генерала. Его военно-полевая жена, даже сына родила, назвала Андреем, в честь генерала. Да что это, у меня у самого было две любовницы. Ну или сожительницы. То, что удар после перерождения идёт с этой стороны, женщин хочется просто на стену лезешь, в курсе был, вот и сговорил. Первой была тот сержант, что голову мне перевязывала, блондинка, вполне красивая. А ведь девушки тут не красятся, с косметикой была бы вообще красавицей. Но и с чистым лицом и приятной наружности, да и фигура хороша, сержант Лаптева, Инна, и стала моей военно-полевой женой. Благо я успел первым, новенькая та, хотя многие к ней клинья подбивали. Второй стала военврач Черненко, Алиса. Хотя тут военврачей уже нет, приказ пришёл, капитан медицинской службы она. Из медсанбата стрелковой дивизии, что рядом с штабом армии стоял. Стройная брюнетка, один в один похожая на главную актрису из сериала «Тайны следствия». Не помню фамилию, но мой типаж. Та вдова, муж погиб зимой во время боёв за Москву, так что быстро сошлись. Каждый день встречались с обеими. Даже палатку заимел отдельную для этого, а адъютант, это новый, прошлый погиб во время налёта, когда я в тело Власова попал, прикрывал наши встречи. Жаль остались обе там, в окружении. Я часто про них в камере вспоминал. А желание никуда не ушло. Я знаю, что дальше будет легче, но это не через неделю или месяц, а год или два, и эта проблема уйдёт. У кого как, от физиологии зависит. А вот теперь по хранилищу, есть там сюрпризы. Однако мы приехали, после некоторых манёвров, и даже сдачи назад, машина встала и мотор заглох.

К моему удивлению, когда полог откинули, и спустили задний борт, в кузов закинули носилки, и эти двое, что сидели на ящиках, это не лавки были, не сразу понял, перевалили меня на неё, под мой скрип зубов. Ну не удержался. Так что в несколько рук, снаружи ожидало пятеро, четверо из них было в белых халатах и лейтенант госбезопасности, он вроде в кабине ехал, видел его на загрузке на Лубянке, приняли, и меня понесли в здание больницы. Так это не расстрел? Знаете, даже разочарован. И даже не в тюремный блок больницы занесли, в обычную палату, хотя и одиночную, генеральского типа. Аккуратно переложили на кровать, грузчики и лейтенант ушли, а рядом засуетились врачи и медсёстры. Нормально подумать не давали, много вопросов было, в основном по состоянию, а не тому, кто до состояния отбивной меня довёл. Удивило то, что в больницу положили. Мне медпомощь не оказывали, разве что откровенные раны перевязали тряпками чтобы не кровили, видно было что списали, а тут вывезли и кинули как кость врачам, мол, дальше сами. Впрочем, это моих планов не изменило. Четыре раза меня в рентгене облучили, то что это вредно, врачи скорее предполагали, чем были уверены, потому спокойно делали снимки, по сути всего тела. Так что к вечеру рука и плечо в жёстком каркасе гипса были, у меня перелом выше локтя левой руки был, также в каркасе торс, выявили, что два ребра сломаны. Ну это я знал, даже дышать было тяжело. Коленом занимались, но тут в основном компрессы, чтобы снять большой отёк. Даже раны заштопали. Лицо забинтовали, скулу поправили. Я был прав, свернули мне её.

Планы я не менял, личность Власова меня не интересовала. Даже если коммунисты решили отыграть назад, а то что из меня делали козла отпущения, было ясно как день, ничего не меняло. Так что как меня покормили с ложечки, медсестра делала, с добрыми глазами, и оставили одного, сиделка, а назначили такую, тоже вышла, я и задумался. Так вот, решение моё не изменить, всё это мной принято и осознанно. Были бы големы под рукой, я конвойную группу ещё там положил, в окружении, но главный особист армии, когда бумаги увидел пришлых, на цыпочках перед ними стелился, этот бы сбежать не дал. Ну или по пути бы их положил и сбежал. Однако опция големов заработала только когда я в камерах Лубянки находился. Да это всё уже не важно. Я месяц не только по часу на тренировки тела пускал, или на встречу с любовницами, но и анализировал, изучал людей вокруг, пока управлял соединениями, наладив работу штаба как надо, а то достало, что там много бардака было. Я оценивал местных, изучал как они живут. Нет, были и достойные коммунисты, хорошие люди, видел таких, тот же начальник разведки армии, которому я выбил орден за то, что он две дороги построил через болота, там вообще неплохо осыпал медалями тех, кто участвовал, но в большинстве партбилеты носили люди… Знаете, я даже не знаю как правильно их определить. Ну не скажешь же накипь человеческая, или случайные люди? После долгих размышлений, я стал их называть – приспособленцы. Именно они и творили ту дичь, что я видел, что левая пятка пожелает. Думаю, именно такие и уничтожили семью моих предков. Конечно же я старался их наказать, просто интересно что за этим последует, но тут Политуправление стояло горой за своих. И меня арестовали.

Стоит сказать, что я не собираюсь против них бороться. Да, у Власова высокое положение и с этой стороны можно попробовать, но я просто не вижу смысла. Тем более авторитет и карьеру генерала сознательно слил, лишь бы парней спасти от бойни. Надеюсь моя смена, тот генерал-лейтенант Кузнецов, что принял армию, не положит их всех в атаках. Да и пока идёт эта война, считаю даже подлым что-то менять. В хорошую сторону можно, в плохую точно нет. Сейчас все поднялись для защиты страны, не стоит им мешать. Я просто подожду, до начала девяностых, где коммунисты, выродившись окончательно, сами и разрушат свой строй. Это и есть моя месть. Просто не мешать им. А то что всю Лубянку зачистить, то это к моей неприязни к коммунистам никакого отношения не имеет. Просто личная месть. Знаете, а я ведь не был таким. Всё же изменения были. Тут и влияние генерала Павлова, его на коротком поводке и держали, шантажируя информацией о том, как он отомстил недругам. Очень мстительной личностью был. Похоже я взял немало разного от него, хотя просмотрел память и понял, что генерал всё же сволочью был. Я бы приказа убить всех, кто был на станции, не отдал. Даже по приказу сверху. Ещё и желание давит на мозги, женщин хочется просто до умопомрачения. Предпочту набрать себе любовниц добровольно на оккупированных землях, где партизанить планирую. Именно добровольно, я никогда не был насильником и не буду. А договорится, среди тех же полячек, это думаю труда не составит, вот и договорюсь, благо аурное хранилище вполне позволяет держать живое. Да, теперь по самому хранилищу. Для начала, что в нём имею. Ну я не мог обирать своих подчинённых, просто совесть не позволяла. Тем более у меня генеральский паёк и кормили очень хорошо. Да и голодно было. Да, две дороги, причём с односторонним движением, по одной нам только всё доставляли, по другой от нас вывозилось, так не было пробок, и доставка осуществлялась быстрее, но полностью снабжать армию всё же не получилось.

Так вот, я всего лишь имел собранную палатку, лишь натянуть бечёвки, вбить колышки и готова. Немецкая, новенькая, серого цвета. Бойцы подарили, принесли из разведвыхода. В ряд внутри лягут шесть человек свободно, одно название офицерская. Новая и крепкая. Два одеяла, генеральская шинель и фуражка. Все документы, что от Власова достались, я не сдавал. Два красноармейских котелка и ложка. Личные вещи в двух чемоданах и вещмешке. В основном разные книги, труды, плюс нательное бельё запасное. Бритвенный набор, и даже запасная форма со всеми знаками различия генерала и его наградами. Плюс двадцать литров родниковой воды. Рядом со штабом родник был, ох и вкусная вода. Пил её когда в камере находился, половины уже нет. Думаете ещё что-то? Нет, это всё. Забавно, даже оружия не было. Я постоянно на чужих глазах, и что, я шакалить буду? Это не в моём характере. Одно дело боевые трофеи, другое у своих красть. Да и времени не было. Так что в лесу я конечно устроюсь, големом охотится буду, дальность два километра, но всё же запасы стоит пополнить. Это то что было в хранилище. Мало, я понимаю, но что есть. Теперь по самому хранилищу, я о том сюрпризе о котором говорил. Само хранилище начинается с тонны, кач идёт, скоро полторы будет, почти пустое хранилище. Есть опция големов. Сюрприз именно в них. И не в том, что големы могут менять облик под любую личность и говорить, не в этом дело. Всё просто, четвёртый голем, а они по порядку, я пока первым могу управлять, имеет дополнительную опцию медика. Магического лекаря. Да, тут в хранилище нет отдельного хранилища с разными амулетами, и к сожалению, на мой взгляд, пока эту проблему не решили. Зато смогли внедрить лекарские плетения в структуру четвёртого голема. С первого по третий не смогли, разрушается структура при использовании, а с четвёртым таких проблем нет. Не спрашивайте почему, я не знаю, не маг. Павлов слышал мнение разработчиков, что к тому моменту аура носителя хранилища уплотниться тренировками этой опции и сможет выдержать четвёртого голема, но Павлов не понимал почему и для чего. Вроде в этом причина почему структура не разрушается, потому я и был спокоен по тем увечьям, что мне нанесли. Это всё можно исправить, так что следа ран и травм не останется.

Также хочу изменить внешность, по сути Власов мне и не интересен, тем более его внешность мне не особо нравится. Знаете, есть такие моменты, увидел человека, в первые жизни, и тот сразу не понравился. Именно из-за внешности, с первого взгляда. Бывает такое, у меня в прошлой жизни за все сорок четыре года, такое была всего пару раз. Да и старался не общаться с теми людьми. Власов был высокий, метр девяносто, плюс лицо вытянутое, большие губы, утиный нос, волосы дыбом стоят, как будто у железного ёршика. Как проволока. Ещё и подслеповат. Ну не нравится мне моя новая внешность, и надеюсь с помощью магии смогу изменить её. Да что это. Я даже омоложение до двадцати лет смогу провести. Не зря же Павлов ухватился за эту новинку. Ему первому её и поставили, даже обкатать не успели на «десантниках», коих на попечении сотрудников станции, в разных мирах, было уже под пять десятков. Рискнул, как чуял. Поэтому даже то, что меня в больницу привезли, вон лечат, видимо изменились планы по мне, ничего не меняет. Как стемнеет, дам дёру. И мне нужен контакт с землёй, чтобы поднимать големов и гонять их. Кач этой опции, чтобы открыть четвёртого голема и использовать его. Чем быстрее натренируюсь, тем быстрее получу доступ к магической медицине. Вот только по всем прикидкам, не моим, разработчиков, при плотном каче, на это от четырёх месяцев до полгода уйдёт. И лучше всего кач в боях вести, оно так быстрее. Вот только я и без этого восстановлюсь. Не полностью, из-за колена возможно хромым буду, но встану на ноги.

Так и дошло до момента пока не стемнело. Сиделка рядом была. То одеяло поправит, то попить даст, то утку подложит. Да, дважды и до такого дошло. Видимо ещё и почкам досталось. Хорошо крови не было. И судя по тому как та стул подготавливала, покидать меня даже ночью не собиралась. Точнее покинула, но её сменила другая женщина, по виду из санитарок. В возрасте. Те пообщались, одна осталась, другая ушла отдыхать. Чёрт, и как теперь быть? Оставаться генералом Власовым? В принципе, мне это интересно. Да, я не люблю коммунистов, но воевать командармом мне понравилось. Новые ощущения и опыт. Вот только тут два минуса, я не смогу качать големов, пригляда много, и не могу набрать женщин для сброса напряжения. Вот две причины, почему я желаю покинуть как палату, так и Москву. Да что Москву, территории, занятые нашими войсками, тоже. Хм, если есть возможность удовлетворить эти потребности, то можно и остаться, мне в принципе нужно восстанавливаться. А где это делать лучше, тут или в лесу, без разницы. Под приглядом врачей конечно лучше. Ладно, эту ночь пропущу, завтра с врачом пообщаюсь. Если тот согласиться поставить палатку в саду больницы, а у той своя территория огороженная, туда койку и сиделку, да желательно пару медсестёр покрасивее, чтобы попробовать сговорить, раз жена Власова так и не появилась, то можно и остаться. Так что я уснул спокойным сном человека без камня за душой. Кстати, на самом деле, а где жена Власова?

Утренний обход врачей, тут и мой лечащий был, и главврач, прошёл не так как я пожелал. Если мой врач и был не против, то главврач наложил категорическое вето. Палаты для того и имеются чтобы в них лечиться, а не в палатках. Про красивых медсестёр я даже заикаться не стал, завтра ухожу.

Причём, сказал это вслух, почти пробормотал, но у главврача оказался хороший слух, сразу же разразившимся спичем на полчаса. Если коротко, его ответ был таковым – кто же тебя отпустит, такого приказа не было. Тут я понял, что не включил ещё один пункт, третий, что получу при побеге. Свободу. Свободу выбора что делать и как хочу жить. Так что без вариантов, бегу ночью. Дальше пошли процедуры, новая мазь на колено, кормёжка, причём, вполне неплохая, ел, хотя отбитое нутро болело, ну и обслуживание меня сиделкой. Посетителей не было, что в мире происходит, без понятия, оторван от новостей. Уже началась Сталинградская битва после Харьковской мясорубки или ещё нет? Что с моей бывшей армией происходит? Много вопросов, и ни одного ответа. Как стемнело, я касанием за колено убрал сиделку в хранилище. Потом кряхтя, и скрипя пружинами, пытался встать. Только с третьей попытки вышло. В принципе, ноги не в гипсе. Синяки и травмы есть, но ходить, подволакивая правую ногу с повреждённым коленом, вполне мог. Первым делом к столу у окна. Поставил рядом на пол оба чемодана, и вещмешок с вещами генерала. Форму на спинку стула повесил, и шинель сюда же. Одной рукой действовал, пусть та и имела ограниченную подвижность, но справлялся. На стол планшетку, из которой выложил все документы, даже наградные книжицы на награды. Подумав, вытащив всё из планшетки, и убрал ту в хранилище. Пригодится ещё. Подтянув блокнот, вырвал страницу, неудобно как одной рукой, взяв карандаш, написал:

«Не судите строго, но после избиений в подвалах Лубянки я сильно разочарован в нынешней власти. Против неё не пойду, но и в совместных действиях дальше не вижу смысла, из-за утраты доверия. Ухожу за линию фронта, буду воевать против врага как партизан. После войны уйду в отшельники. Прошу меня не искать, вещи передать супруге и не судить строго». Поставил число и подпись. Строчки, прыгающие были, но в моём состоянии только так, хорошо хоть разборчиво. А что, уходить просто так? Нет, послание нужно оставить обязательно. Вот и указал всё кратко, причины, следствие, и планы на будущее. Убедившись, что оставил всё ненужное, пусть на самом деле передадут жене Власова, а сам пошаркал к окну. То полуоткрыто, впускало ночную свежесть, так что распахнув, аккуратно выглянул. Вроде свидетелей нет, и сев на подоконник, с трудом перекинул травмированную ногу, начал спускаться с той стороны. Даже держась одной рукой за раму, скрипя зубами от болей в рёбрах, им отдача шла, встал на землю и отойдя, сел, где прижав ладонь к траве, поднял голема. Первым делом я достал сиделку. Та даже охнуть не успела, падая на спину, сидела же на стуле, когда я её убрал, но тут голем тычковым ударом отправил ту спать. Я знал, что делать, а големы умеют то, что знаю я, так что травм у той нет. Дальше управляя магическим воином, на руки принял сиделку и поднял её в окно, уложив на подоконник. Сам поднялся следом и дальше к кровати, уложив ту на неё. Даже накрыл одеялом. После этого прыжок на улицу, прикрыть окно, и подхватив моё новое тело на руки голема, рванул к ограде. Времени мало, а столько нужно сделать. У выхода толпилось несколько человек, курили, явно раненые или больные, поэтому пришлось перебраться через забор, он дощатый. Да просто две доски вырвал, вынес моё тело и голем побежал по ночному городу прочь, сканером выискивая место, где можно переждать. В планах занять свободную квартиру, где хозяева или воюют, или в командировке. И пока я там буду лежать, голем станет посещать рынок.

Да, денег нет, все наличные средства, в районе пятисот рублей, что были в вещах, остались в палате и уйдут жене. Память о муже. Та по сути вдова, поэтому буду сам добывать средства. Поэтому-то сканер голема, напомню у меня двадцать минут и больше сил его держать не будет, я искал также схроны на чердаках и в квартирах. То, что прятали в Гражданскую. Эти средства мне и потом пригодятся. А планы такие. Отлежаться на квартире, закупив припасы и что необходимо. Почти с два десятка схронов с Гражданской. Дальше поезд и в… Финляндию. Я же говорил, Павлов пристально следил как десантники выживали разных мирах. Даже два были с космическими технологиями. Оттуда много что утащили, промышленный шпионаж с помощью десантников. Так вот, Павлов может и не обратил внимания, да точно не обратил, а вот я отметил. Один десантник добыл финский передвижной санный домик. Палатка конечно хорошо, но такой дом в моём теперешнем состоянии, очень актуально. Да и позже пригодится, особенно зимой. Они и строились для зимнего использования, утеплены и с буржуйкой. Думаю, грузовым составом воспользоваться. Там дальше на своих двоих, пока големом могу пользоваться. Время-то ограничено. Это всё долго будет происходить, но я особо и не тороплюсь. Жаль немецкого языка не знаю, на Чёрном рынке можно было купить амулеты обучения, разным языкам или умениям, но Павлов не стал пользоваться ими. Даже жаль.

Хотя вру, не жаль. Магические воины на то и магические. У пятого голема не лекарские плетения в структуру внедрены, а плетения комплекса амулетов по снятию памяти, переработки информации, создавая знания языков или разных умений, и амулет обучения. Как вам? Да, именно поэтому Павлов и ухватился за новинку. А будет работать или нет, на себе проверю. Поэтому и жаждал открыть всю опцию големов. Жаль, но это всё что удалось внедрить в эту опцию. Лично я и этому рад, лишь бы всё работало. Так что забег по улочкам, а нёс тот меня мягко, без тряски, даже в скоростном режиме, закончился быстро. Для начала големы бегают быстро, мой километров шестьдесят в час давал, а я обнажён, лишь в одеяло из моих запасов укутали, и потом нашёлся многоэтажный дом с квартирой, где судя по пыли, давно никто не живёт. Меня подняли на третий этаж, голем аккуратно, не повредив, только коробка скрипела, отжал дверь и занёс меня внутрь. Разместил на кровати, потом запер дверь. К слову, запасной комплект ключей висел на вешалке, так что открыл замок, чтобы закрыть дверь, и снова закрыл. Снаружи меня закрыл. На этом я погнал его по первым трём схронам что как раз и были в этом доме. Два на чердаке, и один в подвале. Вообще для меня всё внове, пользуюсь с нуля всем, нарабатывая опыт. Ранее я не умел ими управлять, но вот учусь. Дело пошло. Сканер же не специализированный для поиска ценностей. Просто видел пустоты, зачастую не пустые и скорее предполагал, что там что-то есть. Да, голем успел поработать в подвале, даже доставить два десятка золотых царских червонцев, остальное сгнило, подвал явно не раз затапливало. На чердаке нашлись бумажные деньги, банкноты в основном, но и украшений хватало. Главное офицерский «Наган». Жаль патронов к нему всего два десятка. На этом я и деактивировал голем, тот кучей земли и осел на полу спальни, где я лежал. Под рукой был. Так что сунул большой палец подвижной руки в рот, попил воды их хранилища, и вскоре уже спал. Вот такие дела. С утра голему на рынок, есть что продать и на что купить нужное. На начальном этапе.

Ночь так себе прошла, но это куда лучше, чем в камере. Хоть чистый, не пахну. Меня обтёрли тряпицами в палате, полечен, это радует. А подняли позывы мочевого пузыря. Снаружи, судя по свету из окна, ещё только начинает светать. Я сразу поднял голема, тот превратился в молодого улыбчивого парня, но с усталым лицом, встретился мне такой вчера, пока квартиру искали, явно со смены шёл, работал, вот и получил слепок внешнего вида, через сканер голема снял, так что отнёс в санузел. Кстати, воду включил, краны перекрыты были, бачок наполняться стал, я выдал тому пять золотых монет, и голем покинул квартиру, заперев меня внутри, и побежал на рынок. Выбор квартиры обусловлен тем, что до рынка рукой подать. Да что рукой подать, за соседний дом такого же типа уйти и будут ворота на огороженную территорию рынка, что уже начинал работать. Немало торговцев занимали прилавки, выкладывая товар, и пока свежий есть, нужно закупить его. Так что сидя сделал свои дела, смыв, и стараясь не шуметь, подо мной квартира с жильцами, те наверняка знают, что квартира пуста, вернулся и лёг на кровать. Это всё при параллельном управлении големом. Тот быстрым шагом, не бегом, это привлекает внимание, дошёл до рынка. Там у входа прогуливался милиционер, заложив руки за спину, и прошёл на территорию. Первым делом тот прошёл к мужичку. Полный и лысый, что ходил с плакатом, на котором была информация. Тот скупал золото, украшения и остальное. Я через голема предложил ему пять червонцев, получив солидную пачку денег. Сканером уже видел, что банкноты настоящие, кинуть тот не желал. Да и я засветил рукоятку «Нагана» за ремнём, прикрытый ранее полой куртки. Как будто случайно пола отошла, и можно было увидеть оружие. Так что двинул за покупками. Купил два вещевых заплечных мешка с лямками, новые, явно кто-то на дому шил, деревенского вида, ну и двинул по рядам. Купил шесть караваев хлеба и по десять кило сала, как солёного, так и копчёного.

Забил ими один мешок. У старушек на входе взял пирожки. Всё что было. Тут и второй мешок заполнил, тем более три крынки с мясным бульоном одна продавала. По литру каждая. Платил не скупясь. Вот так быстрым шагом голем вернулся на квартиру, открыв дверь ключом, и стал передавать покупки мне, а я прямиком в пустое хранилище. Как закончил, развеял голема. А всё, время использования закончилось. Ну почти, осталось минуты три. Полминуты только потратил, тот на кухне быстро бутербродов настрогал, и принёс мне. Хватит подкрепиться с пирожками. Но нужно горячего. В этот день больше никуда не ходил, хотя поднимал голема дважды на несколько секунд, развести огонь в плите на кухне и поставить чайник с водой, и отнести меня в туалет. Зубы шатались, и жевать приходилось аккуратно, но хлеб с солёным салом пошёл на ура. Однако нужно разнообразить пищу, иначе возненавижу сало, если буду постоянно его есть. Чайник вскипел. Я рядом с плитой сидел на стуле, голем принёс, так что убрал того, и поставил на конфорку кастрюлю с водой, бульона хочу. Конечно тёплый мясной бульон в крынках, это хорошо, тару завтра верну, но супчику отварить, это то что нужно. Кашу сварить. А готовлю я хорошо. Так что и тут вода закипела, но пока убрал в хранилище и вернулся на кровать. Что дальше. Я отлёживался, кости и травмы заживали, а голем по утрам за следующие четыре дня посещал рынок. У той бабули всегда покупал мясного бульона, да ещё заказал побольше, и та приносила. И пирожки у неё хороши, с мясом были. Также купил хорошего чаю. Лучше было не найти, только эрзац, заварку, крашенную чернилами. Хоть чаю теперь пил с бутербродами и пирожками. Также купил головку сахара, уже тут в квартире накрошил. Крупы взял, овощей, свежего мяса принёс, отличного супа отварил в утвари хозяев. Сам всё делал, сидя на стуле. Одной рукой не удобно, но хоть не скучно.

Да, скуки хватало. Книг у хозяев квартиры не было, или с собой увезли, пустые полки, вот и развеивал так скуку. А тут, на пятый день, обед прошёл, было уже восьмое июля, заскрипел ключ в замке входной двери. Я тут же поднял голема. Сегодня уже гонял его на рынок, но опция успела зарядится минуты на две. Сканер показал управдома снаружи, с двумя милиционерами, и каким-то мужчиной в костюме. От жилконторы скорее всего. Ясно, значит, как не тихарился, а о новом тайном жильце узнали. Ожидаемо. Удивлён, что так долго продержался. Сканер голема порадовал, у подъезда во дворе дома стояла машина. Пусть грузовая «полуторка», в кабине милиционер сидел, видимо дежурная группа, но главное была. Внешний вид голем имел бойца Красной Армии. Но не простого, и элитного, осназ или разведка. Камуфляжный костюм, капюшон накинутый, пятнистая повязка скрывающая лицо, амуниция, за спиной «ППШ», не настоящий, иллюзия его. Полусапожки, за голенищем одного рукоятка ножа торчала. Это я изучал опцию иллюзий и сам нарисовал такой внешней вид бойца. Проба пока. Собираться мне не нужно, всё нужное держу в хранилище, поэтому тот сразу рванул к дверям, которые уже распахнули, и четырьмя ударами, а голем двигался молниеносно, отреагировать не успели, отправил тех в нокаут. Я старался без травм работать. Затащил волоком тела, бросив в зале, меня на руки, завернув в одеяло, и наружу. Дальше высочил во двор, не обращая внимания на свидетелей, вырубил и выкинул из кабины водителя, и метнулся за своим телом. У выхода из подъезда оставил. Усадил в кабину, я мог сидеть, сам за руль, и вот так выехав наружу, движок машины работал, водила не глушил его, покатил, и довольно быстро, но не гнал, к выезду из города. По пути поменялись. Я за руль, а голем опал кучкой земли. Оставил её на месте. Так что прикрывшись одеялом, чтобы гипс было не видно, на голову фуражку, тут на сиденье нашёл, видимо водилы, и вот ехал в нужный район столицы.

Сканером я уже изучил возможные пути выезда, и надо сказать, город неплохо блокирован, так что это на машине не сделать. Поэтому загнал машину в парк, поставив у кустов, сам хромая, кутаясь в одеяло, поглядывая вокруг, стал от кустарника к кустарнику уходить прочь. Двигаться на босых ногах не хочется, уже чуть стопы не повредил, но в два приёма, пропуская гуляющих, ушёл на другую сторону парка и укрылся в кустарнике. Одеяло тёмное, завернулся и не видно. Ну вот и всё. Подождать темноты, и пора покидать Москву. А так, постаравшись уснуть, и пока было свободное время, прикидывал. В принципе, действительно уже пора покидать Москву. Всё что нужно закупил, имею, питание есть, мне одному на полгода точно хватит. Я особо на это не налегал. Теперь на поезд и на север, а там используя големов, пересечь передовую и в тыл к финнам. На базу диверсантов, добывать домик. Кстати, пользуюсь големом до предела. Так что кач идёт, я уже отметил, что использую его двадцать одну минуту. И это за неделю как опция запустилась. А засекаю время, как же без этого? Так что медленно, но кач идёт. И стоит гонять сразу двух, я в курсе что время сократится, но и кач тогда идёт быстрее. Это из воспоминаний Павлова по действиям десантников в других мирах. Просто пока свои проблемы решал, не до этого. Что ещё? Закупил мешок картошки, полмешка лука, две половинки свиной туши, полмешка муки, два мешка крупы, двух видов, соли, две большие бутыли подсолнечного масла. Из припасов всё, котелок имею, готовить смогу. Из вещевого снаряжения. Костюм моего размера, а то одежды своей совсем нет, обувь, туфли, даже померил, а тут просто времени и сил их надеть не было. Подстилку и тент взял, но главное жаровню с трубой и казан, готовить на них. На гражданке у меня похожие были, готовил дичь в казане. Рис был, но купил немного, хватит на пару раз сготовить плов, хотя зёрна не совсем те, что нужны, но и только. Зато специй целый пакет для плова нашёл на рынке и купил. У того же торговца. Узбек по виду, пакеты сухофруктов, хорошего качества.

Так что я подготовился. Пирожки каждый раз закупал, практически все наличные, мясного бульона, шесть литров молока купил, плюс три сметаны и два куска сливочного масла по полкило. Всё домашнее, вкусное, уже распробовал. Супы отварил, щей, беля сметаной. Хлеб покупал. Да и всё. Из утвари котелок на десять литров, пока не использовал, две сковороды, доска разделочная, ножи и поварёшки. Таз и ведро. В принципе, всё. Не так и много у голема времени на закупки было, тем более с каждым продавцом нужно поговорить, товар осмотреть, купить, убрать в вещмешки и принести. Едва успевал. Один раз голем опал в прихожей. Пришлось идти к нему самому и всё убирать. Так что какие-никакие, а запасы у меня были, теперь и на природе можно пожить. Всего на двести килограмм заполнил хранилище. Я же говорю, мне хватит, остальное добуду на вражеской территории. Хотел соседку подрядить, чтобы выпечку делала домашнюю, но не стал рисковать, того что старушки несли на продажу, хватало. Конечно качество среднее, не для себя же делали, лишь бы продать, но я уже говорил, и этим пока доволен. Поиски я не видел, если машину нашли, я ушёл довольно далеко по парку. Ну а когда стемнело, поднял голема и он побежал к станции со мной на руках. А она тут рядом, метров триста. Как раз в нужную сторону, не зря же по улочкам крутился, искал нужную станцию и подходящую лёжку рядом, уходил грузовой состав на Калинин. Свидетелей сканер не показал, а часовые не мешали, вот голем нагнав платформы, и закинул меня на одну, а я уже уполз, забрался под танк, накрытый брезентом. Да, на платформах бронетехника была, четыре «тридцатьчетвёрки», остальные лёгкие. Едва успел, когда время работы голема вышло, но состав уже уходил прочь, вот такие дела.

Тряска не мешала мне уснуть, видимо укачало. И не стоит думать, что я потерял големов. Ну да, где тут на платформе земли найти? А я убрал в хранилище двести килограмм земли, достать, и поднять из неё голема, не сложно, так что прибудем на место, сойду. А разбудил меня протяжный свист паровоза и громкий лязг сцепок, эшелон тормозил. Ещё темно было, я выглянул, вроде впереди город, так что достал земли, поднял голема и тот со мной на руках спрыгнув, рванул прочь, под окрик одного из часовых, тот что-то засёк, но мы уже скрылись в темноте. Тут явно держали затемнение, что мне на руку играло. Ну да, окраины города. А пока голем действовал, двадцать минут, мы не только стороной город оббежали, но и ушли дальше за него. Скорость держал голем шестьдесят километров в час, быстрее начиналась уже тряска, я не выдерживал, а так, не смотря на отсутствие дороги, тот держал такой темп, и мне это понравилось. За десять минут, а тот не полностью зарядился, голем пробежал со мной порядка десяти километров, его не остановили ни природные препятствия, ни две мелких речки, одну из которых тот перепрыгнул, вторую по броду прошёл. Так что в лесу, пустом, меня тот и оставил в скрытом месте. Ну или не он, я же големами одним из потоков сознания управлял. Поэтому и лежанку сделал и палатку поставил, натянув полог, и меня внутрь. Так что вскоре уже отдыхал, жуя завтрак, и из красноармейского котелка запивая горячим чаем. Сделал запас. Голем всё, деактивирован. Я тут прикинул и решил на руках голема до финнов двигаться. Да, далеко, дней десять займёт, но мне интересно попробовать. Так что расположился поудобнее и стал дремать. В последнее время устаю быстро, полусонный часто. Видимо организм все ресурсы бросил на излечение. Сутки подожду, как голем зарядится полностью, для быстрого кача именно это желательно совершить, и дальше перенос. Надеюсь километров на тридцать, если повезёт, перенесёт. Тоже конечно так себе, но что есть.

Вот так я то дремал, то принимал пищу, отдыхал. Да книги почитывал. А это я через голема купил книги, такие только из-под полы продают. Спрашивал, вот и нашёлся продавец, и продал мне четыре книги из сборника Марка Твена. Да, я брал газеты, узнавал свежие новости. Да, битва за Сталинград уже шла, немцы к городу скоро подойдут, если уже не подошли, местные жители не знали. Об этом в газетах не писали. На севере тоже какая-то движуха. Это я про свою бывшую армию, но понятно такое в газетах тоже не пишут. Слухи ходили что там что-то шло, с потерями, но и только. Поспрашивал, но про генерала Власова даже слухов не ходило. Видимо заморозили информацию о моём побеге. В принципе всё. Разве что стопки газет закупил вместо туалетной бумаги. А следующей ночью, под утро, как раз опция големов полностью зарядилась, а у меня на рабочем столе хранилища находился столбик с зарядкой, так что видел и знал, когда зарядится. Вот так свернул лагерь, прибрав всё, тот меня на руки и побежал прочь, даже иногда на дорогу выбегал. Ну тридцать километров не пробежал, а вот около двадцати пяти точно оставил позади. Снова нашёл тихое место для стоянки, и дальше отдыхать. Ну а дальше так и пошло. Уже и передовую пересёк ночью, а двигался только ночами. Даже почти двое суток пожил у лесного озера, и в полночь дальше двинул, а то под утро, только разбивал лагерь и уже светало. Однако до Петрозаводска добрался за восемь дней. В основном на руках голема. Ну да, часть пути сократил, банально добыв машину. Её водитель и не подозревал что грузу на сто килограмм в кузове стало больше. Причём, из транспортной колонны грузовик, замыкающий, и другие водители этого не поняли. Двое суток с ними в пути был, с ночёвками. Голема я деактивировал как в кузове оказался, трясло сильно, но ничего, главное ехали. За двое суток за двести километров точно проехали. Из плюсов, вот уже как двадцать три минуты держу уверенно голема. Кач идёт.

Проблем на удивление не было. Когда до Петрозаводска добрались, достал земли из хранилища, тут же в кузове, и поднял голема. Пусть зарядки было на три минуты, но голем полностью уничтожил финских солдат, что ехали на шести грузовиках, пять машин сжёг, а на шестой, я сам за рулём, хотя не с моими рёбрами такое, укатил вглубь леса. Тут он невысокий с кривыми стволами, но скрыть смог. Кстати, голем пытался допрашивать солдат, и только двое знали русский на более-менее приличном уровне. Всего уничтожено восемь финнов. В кузовах было имущество и вооружение для ремонта орудий. Раненых по счастью не имелось. Хотя знаете, наверное, я бы и их уничтожил, и даже не поморщился. А это не хорошо, я не такой же нацист как они, я человек, а мы настоящие люди раненых не трогаем. Это всё эмоции генерала Павлова. Тот ещё убивец, так что борюсь с этим. Мне проще подождать, когда те восстановятся, вернутся в строй, и только тогда их зачистить в ноль, а не когда раненые и беспомощные. Такова моя политика в жизни. Какой есть. Так вот, семнадцатое июля уже, устроился, лагерь разбил, и спать. Машина недалеко спрятана. А с утра, позавтракав, достал первого солдата, голем в виде советского диверсанта в камуфляже уже держал его, и пошёл допрос. Голем зарядился на семь минут, поэтому пришлось поспешать, но тот особо и не запирался. Так что свернул шею, отбросив тело подальше, и достал второго. А первый не владел нужной мне информацией, так на черта он нужен? А вот второй знал, сопровождал туда офицеров. Так что запомнил координаты базы финских диверсантов, а тут рядом с Петрозаводском, и уничтожив и этого языка, они не пленные и под конвенцию не попадают, занялся своими делами. Кости постепенно подживали, раны и травмы, так что я уже снял швы, сам сделал, теперь занялся гипсом. Может и рано, но рискнул. Мешал, да и чесалось под ним всё.

Не стал тянуть и снял как с руки, так и с груди, каркас этот. Всё равно разболтался, с такой-то дорогой. Вот так без этого «бронежилета» даже как-то пугливо стало, по-другому и не скажешь, но ничего к вечеру, когда темнеть начало, привык. Кстати, плов сделал, наконец освободил казан от жаркого, голем по пути двух зайцев загонял и поймал, вот и настругал, картошечки порезанной в крупные куски, и томилось под крышкой. Убрал жаркое на сковороду, и готовку плова запустил, отмыв хорошенько казан. Отмывал голем, не мне такая работа. В общем, сделал плов, и даже вроде не напортачил, перемешал, по двум красноармейским котелкам и трём тарелкам разложил, и пока хватит. Грузовик бросил, шумный, дальше меня голем на руках перенёс к окрестностям нужной базы, тут километров пятнадцать до неё было, даже пустил голема вперёд, и второго ещё поднял, всё же кач идёт, изучил сканерами территорию, приметив и место хранения избушек на санном ходу. Всё же были они тут, стояли под навесами законсервированные, что меня порадовало. Да комары заели, даже в палатке зудели, приходилось её дымом окуривать, чтобы выгнать. Я знал пару травок, разжевать, натереться, верное средство, комары подлетать не будут, но местным гадам похоже всё нипочём. Летали и зудели. Надеюсь в домике будет лучше. Кстати, к моему удивлению часть домиков не имели оснащения жилых помещений. Мне вот офицерский домик нужен, с одной койкой, что шире узких полок для обычных солдат. Так вот, часть домиков имели оснащения передвижных бань, а несколько, в удлинённых версиях, даже были с парными. Хочу-хочу. Надеюсь по весу уйдут в хранилища.

А ведь ещё склады с имуществом были. Причём, я когда передовую пересекал, тоже успел прибарахлиться. Добыл станковый «МГ-34», с запасным стволом и шестью длинными лентами патронов. «МП-40» с унтера, с него же «Парабеллум», и плюс карабин «Маузер» с оптикой. А я снайпер, моё оружие. Вообще, там на передовой я взвод в три десятка немецких солдат в ноль стёр, кое-какие припасы по мелочи прихватил, но не задержался, время не резиновое, голем дальше понёс. С финнов ничего особо не брал, кроме документов, для отчётности. Перед собой и буду отчитываться. С немцев документы тоже собрал. Главное я добрался до места назначения, уже одного голема держу двадцать пять минут, двух около одиннадцати, и можно добывать то что мне нужно. Вот только на следующую ночь, а действовать, напомню, предпочитаю ночами, я не задействовал големов, а гонял обоих ведя кач, и он двигался. Да, заметно быстрее. И на следующую тоже, и за ней ночь прошла в тренировках. В общем, десять дней, до двадцать восьмого июля, я отходил от дороги, восстанавливался, тренируясь с големами до упора, один уже тридцать две минуты, вдвоём шестнадцать, когда решил, что пора. А хранилище качается, вот ещё сто килограмм получил. Правда, эта сотня занята. Ну големы не просто так вокруг моего лагеря носились по лесу, а ещё параллельно добывали дичь. Косулю и два десятка зайцев. Куропатки тоже были, потрошили, готовили к применению, и свежие тушки я убирал в хранилище. Ну и рыбы наловили в Онежском озере, сети у местных рыбаков спёр. Ещё три десятка килограмм чищенной и потрошённой рыбы. В запас. А вот на ночь с двадцать восьмого на двадцать девятое, через два часа как стемнело, оба голема, двоих использовал, на максимальной скорости проникли на базу в двух местах, уничтожая часовых. И пошла зачистка жилых помещений. На базе было порядка трёхсот человек, пятьдесят из обслуги, остальные диверсанты на отдыхе и тренировках. Кстати, раньше на этой базе был военный городок советской части. Кажется, пограничники стояли.

Чёрт, пять минут, каких-то жалких пять минут, и живых на территории не осталось. В ноль. Ну кроме шести финнок из обслуги. Пусть те в военной форме, но всё же рука не поднялась их убить. Я не такой. Вырубили их и вынесли за территорию, я тут всё планировал сжечь. Пока големы веселились, я через пробитую дыру в заборе проник на территорию. Живых не было, поэтому экономя ресурс деактивировал големов. Что брать, за те десять дней что жил рядом, изучая часто сканерами големов территорию базы, я давно уже решил. Новенький домик, офицерская версия, свежак. Не пользовались им, явно доставили сюда несколько недель назад, для зимы. Его убрал. Четыреста пятьдесят килограмм, а ведь домик железом крыт и покрашен в зимний камуфляж. Потом и баньку. Тоже новенькая, муха не сидела, с парной. Вот она пятьсот пятьдесят. Чёрт, у меня ещё на триста пятьдесят килограмм свободного было. Весь запас земли я скинул, нечего место занимать. Так что по складам прогулялся, сильно хромая. Колено подживало, отёк спал, но всё же травма и сейчас давала о себе знать. Рано ещё мне такие нагрузки. Месяц отлежаться думаю стоит. На складах набирал оснащение для обоих домиков, постельное в тройном, подушки с одеялами. Два спальника, подстилки, можно растилась, и в спальнике на ней спать на снегу. В теории, пока не пробовал. Две коробки туалетной бумаги, к чёрту газету. Также зимний комплект формы, камуфляжные белые костюмы. Были и летние, тоже всего разного набрал. Вообще у финн всё продумано, для всего есть интересное решение, ох не зря решил их навестить. Также от казарм новый велосипед увёл, а со склада припасов, офицерские калорийные пайки, вино, сыр и колбасы. Самый дефицит брал, диверсантов тут кормили лучшим из того, что было. Всё, хранилище полное, так что покинул территорию, забравшись в машину, сюда големы принесли ящики с красным вином, что в хранилище не вошли. Понравилось, я уже попробовал. Сзади всё заполыхало, а я покатил прочь. Машина легковая, причём наша же «эмка». Три ящика на заднем сиденье.

За ночь я укатил довольно далеко, километров на семьдесят. Заряд у големов был, когда подъезжал к постам на дорогах, активировал, те уничтожали солдат. Даже минуты не тратили, секунд двадцать и нет противника. А я катил дальше. А ехал в сторону Хельсинки, решил там переждать. Днём отстоялся, а за оставшуюся ночь вполне доехал, уничижив по пути ещё три поста и охрану моста через который пришлось проехать. Меня остановили. Пусть я был в гражданском костюме, тот что в Москве купил, меня это не смущало. Я на складах разных комбинезонов набрал, обувь неплохую, включая зимнюю, было во что переодеться, но пока костюм разнашивал. Машину загнал в реку, утопив, ящики с вином спрятал рядом в схроне, сделал его сам за пару минут хранилищем, а там пешком дохромал до окраин. Даже ушёл в улочки, избегая патрулей. Утро встретил в парке, где вздремнул пару часов на скамейке. Первым делом двинул к парикмахеру. Благо открылось помещение. Забавно, я кроме русского других языков не знал, Павлов владел двумя, английским и китайским, ему это по службе нужно, так что я освоил эти языки. На английском к тем пообщался. Не знает, а вот на русском мало-мало разобрались, так что меня постригли, а то ёжик этот достал, лаком уложили волосы на бок. А что, на Лубянке постригли, обрили, а тут за двадцать дней хоть что-то выросло. Было с чем мастеру работать. Дальше снял номер в гостинице, английский портье вполне знал. Даже уверенно говорил на нём. Мои английский и китайский из будущего, изменения есть, новые словечки, но главное мы понимали друг друга. Так что душ, осторожно намыливал тело, и спать. Устал.

***

Следующие две недели я Хельсинки не покидал. Четыре раза менял место жительства, местные полицейские мной интересовались, без документов же был, но ничего. Место накачалось, вино то спрятанное прибрал. Чисто вино заливал, без бутылок. Закупался кондитерскими изделиями, торты и пирожные брал. В первый день, зашёл в магазин оптики. Приобрёл окуляры, подобрали под моё зрение. А те что от Власова перешли по наследству, после ареста пропали, так что хоть чётче видеть стал. Купил трость, с ней ходил. Качал големов, лечился у частного практикующего врача, тот к слову запретил мне нагрузки. Самое главное на аэродроме побывал, нашёл пожилого лётчика, в армию по возрасту не брали, вот тот и тянул лямку в гражданской службе, не всех же мобилизовали. Платил ему, а банк взял в городе, имел местные деньги, и хорошо платил, а тот учил меня летать. Не чинить машины, только обслуживать, именно учил полётам. У того на балансе было два самолёта, старый биплан, чуть не шестнадцатого года, скорость едва сто километров в час выдавал, плюс второй биплан. Уже современный, тридцать шестого года, пассажирский, семь человек перевозил, тоже одномоторный. Оба самолёта постоянно заняты, мало времени тот мог выделить мне, но ведь учил, основы дал, уже разобрался что и как. Так что заимев самолёт в будущем, не буду теряться, знаю, что и как делать.

В принципе, это всё, учился, лечился, качал големов и соблазнял девушек. Кстати, ни одну ночь один не провёл, скинул-таки этот напряг. Нанять я пытался, в любовницы, или содержанки. То ли мне не повезло, то ли я не понравился тем, кто как раз мне понравился. Синяки с лица от повреждений только сходить начали, так что получал отказ. Ладно хоть находил на кратковременные романы. Одна так четыре дня продержалась, пока не сбежала. Да загонял её. Что по големам, я их ночами не просто использовал, те уничтожали финских солдат. Тут в городе целая дивизия стояла, гарнизон, так что целыми подразделениями в казармах уничтожал. О, искали тех, кто это делал, ещё как, даже засады устраивали, но пока глухо. А днём перекрывали кварталы и шли обыски. Что я сделал, обратился к одному служащему мэрии, заплатил солидно, и тот сделал мне документ на имя Макса Рютте, документы легальные, по архивам проходят. От врача получил справку, что мобилизовать меня нельзя, травмирован, официально в автоаварии, и вряд ли восстановлюсь. Так что последние пять дней даже вполне официально жил в снятой квартире, лечился. Даже водительские права сделал. Ну а что, пусть эти документы будут, мало ли после войны пригодятся? Так что не зря в Хельсинки пожил.

Ещё бы, за это время дивизия понесла такие потери, что по сути перестала существовать, её остатки вывели. Сюда на поиски кидали охранные батальоны, и даже егерей, диверсантов. И все они несли потери. За две недели потери финской армии в солдатах и офицерах исчислялись пятнадцатью тысячами. Големы это просто монстры ближнего боя. Ничего лучше я не видел. Развлекался так, скуку развеивал, заодно увидел, чего стоят големы. Впечатлён. А пятнадцатого августа, решил, что пора покинуть эти края. Для начала взяв несколько офицеров, допросил, и выяснял где лагеря для военнопленных, где наших парней содержат. Их и было всего три. И вот в ночь на шестнадцатое августа, покинул Хельсинки, и покатил на добытом мотоцикле в нужную сторону. К утру был на месте. Двое суток подготовки, и големы за десять минут полностью уничтожили охрану. Отмечу, что без единого выстрела. Шансов у финских солдат не было. В лагере содержалось почти десять тысяч пленных и их охранял целый батальон, около тысячи солдат. Поэтому големы, а они в форме армейского осназа РККА были, открыли ворота бараков. В один я и зашёл, держа в руке керосиновую лампу, в сторожке у входа позаимствовал, и осмотрев шевелившихся на нарах пленных, сказал:

– Я Власов, в прошлом командующий Второй Ударной армии. Мои бойцы вас освободили. Сейчас вам разбиться на подразделения, вооружиться за счёт уничтоженной осназом охраны, и разбившись на малые группы уходить к нашим. Всем приказ ясен? Выполнять.

Да прям послушались и начали выполнять. Пришлось командовать, строить подразделения, посылать бойцов собирать вооружение, у охраны даже два броневика были, оба бывшие наши. Лагерь совмещённый, отдельно в бараке за забором содержались командиры, в районе пяти сотен, благодаря им я сформировал шесть батальонов, остальные мелкими группами уходили, набрав припасов. Так и остальные ушли. Принимать командование освобождёнными я отказался, другие планы. Задачи поставлены, карты все командиры подразделений имеют, набрал трофейных, отмечено где важные объекты противника, задача захватить и уничтожить. Некоторые склады поделятся оружием и припасами. Вряд ли дойдут, финны тут хорошо тылы держат, но нервы им потреплют сильно. Хотя бы какие-то потери нанесут. Ну а я покатил на мотоцикле, запас бензина имею, к аэродрому. Тут часа два до него. Хочу угнать самолёт, два других лагеря на востоке, не так и далеко от Петрозаводска или в нём же, на мотоцикле далековато, а на самолёте долечу. Заодно получу опыт захвата авиации и его использования. Так что уже через пять часов, зачистив всех, кто был на аэродроме, поднял в небо биплан, из всего что было он в лучшем состоянии, и потянул на восток. Освобожу пленных, потом взорву флот финнов и на Украину. Начну там работать по карателям, пока тепло. Вот такие планы.

***

Приходить в себя было тяжело, но я смог это сделать. Звучали частые выстрелы, рядом звонко ударила пуля в металл, явно отрекошетив с противным визгом. Вот отработал несколько раз пулемёт, кажется «МГ». Ну да, точно он. Болела голова, явно ныла рана. Похоже бывший владелец моего нового тела получил контузию, от взрыва, или попадания пули, но думалось тяжело. И то что это новое тело, было ясно как день. А я сам убил себя. Когда понял, что схожу с ума. На языке медиков, это называется шизофрения. Да, натура генерала Павлова полезла вперёд, всё же наши личности не слились, как я думал, просто моя душа задавила его, получив доступ к памяти, хранилищу и големам. А тут тот через полгода после перерождения очухался, и пытался взять управление телом в свои руки. Я чуть с ума на первых порах не сошёл, это ещё в Финляндии началось, когда руки вдруг переставали повиноваться, или стучали кулаком по столу, или делая не то что хочу. Две души в одном теле, тот ещё сюр. И чем дальше, тем больше попыток были удачными, пока всё тело не начал контролировать. Недолго, но чем чаще, тем дольше. Я проигрывал эту битву.

Именно из-за его действий, к новому году сорок третьего, тот вышел на разведку, и его эвакуировали в Москву. Конечно отругали, но никаких эксцессов не было, назначили командующим Тридцать Третьей армией. Даже наградили, за бои у Волхова. Я спас Вторую Ударную, это признавали. Там комиссия работала и мои действия признали правильными. Мол, мне на месте было виднее. Даже наградили «Боевиком». А Кузнецов, что пришёл на замену, всё развалил и потерял армию. После этого его с понижением отправили в замы другого командарма. В верхах тоже следили кто чего достоин и чего стоит. В общем, я понял, что ещё немного и генерал меня задавит. У меня все силы на големов уходили, восстановление тела, изучение некоторых знаний, сил на борьбу с ним просто не было. Вот в марте сорок третьего, когда я в очередной раз вернул управление телом, за две недели впервые, достал из хранилища пистолет, приставив ствол к виску, и пустил пулю, уходя на перерождение. А осталась только одна дикая надежда, что в этот раз мы разбежимся, у каждого будет своё тело. А вот кому достанется хранилище, тут как повезёт. Павлов пользовался моими запасами, и тремя нанятыми польками, как своими. Надеюсь у меня, раз на тот момент телом управлял я. А вообще, что там было. У финнов я до сентября куролесил, кач к слову тяжело шёл, остановился на трёх големах и дальше как стена. Позже узнал почему. И да флот, если не весь уничтожил, то взорвал две трети, самые крупные точно на дно пошли. Потом улетел на Украину и до зимы там работал, отбиваясь от попыток Павлова взять контроль над телом и вышвырнуть меня, и чем дальше, тем ожесточённее были эти попытки. А ведь я освободил порядка трёх десятков лагерей военнопленных, уничтожил шесть карательных батальонов, в ноль, немало полицейских рот, сформировал две стрелковых партизанских бригады, четыре батальона, два из которых моторизованные, три артиллерийских дивизиона, танковая рота, да общий штаб партизанского корпуса. Всего двадцать тысяч бойцов и командиров, включая тыловых частей. Мы целую область освободили и держали её.

Я корпусом командовал, интересную операцию готовил, с Большой Земли уже эмиссаров присылали, опознав кто тут всем командовал. А там Павлов взял контроль, да надолго, почти неделю, и провернул всё, вернув меня в Москву. У него там свои планы были и партизанить он не хотел категорически. А он пять големов использовал, восстановил наше тело. У меня в плюсе то, что набирал разные специальности, изучал. Да если честно, всего пять и изучил, больше нельзя, для мозга вредно. Год подожду и ещё парочку можно будет изучить. А принял я такие знания, немецкий язык с письменностью и счётом. Потом штурман военно-морского флота, и вахтенный офицер подплава. Заинтересовала меня возможность захватить подлодку и поработать на ней. Просто в опыт. Ну а две других специальности, это опытный артиллерист-корректировщик и танкист. Я собирался и танки големами использовать. Да тут Павлов неожиданно и очень активно начал просыпаться. Причём, общаться мы не могли. А как? Алекс-Алекс, я Юстас? Мы ощущали друг друга, но и только. И знаете почему я решил вот так уйти? А всё кач. Я, значит, качаю опцию големов, но уплотняется аура не моя, а Павлова. А вот так, он потому и стал брать управление телом, и давить на меня, что прокачав его ауру, я сделал его сильнее. И не я, а он лечил наше тело четвёртым големом. Хорошо на пять минут, но пять големов вызывать я мог, смог набрать нужных знаний и накачать себе. Ухватить хоть что-то перед уходом. Вдруг после перерождения они пригодятся? Да, я уже тогда решил уйти.

Ну как вам такая информация? Вот именно. Был один шанс, и я его использовал. А теперь пора выяснить куда я попал. Лежу на чем-то горячем, это факт, похоже лето, не снег. А тут мысли снова ушли в прошлое. Ждать двое суток, если хранилище запустится, то я победил. А если нет, что ж, это моя последняя жизнь. Хотя думаю, что хранилище у меня. Ведь если бы его не было, память при перерождении не сохранилось бы. Однако, всё же эти двое суток я если не как на иголках буду, то близко. Так вот, открыв глаза, я сперва не понял, что увидел, а потом разобрался. Это низ железнодорожного вагона, похоже пассажирского, потому как то тут то там видел лежавших людей, что пережидали сильный обстрел с посадки поблизости, палили оттуда, да по людям, а ведь это не военные, гражданские. Привычно одетые. Даже были женщины и дети, что прятались за колёсными парами или в крохотной низине. С прищуром посмотрев в сторону посадки, рядом с нею вороны крутились, с полсотни, я перевёл взгляд на командира, что лежал буквально в паре метрах от моего нового тела. Тот был старлеем-танкистом Он лежал под вагоном, и с прищуром, редко стрелял из своего «Нагана» в сторону посадки. Да тут метров двести, разве попадёшь из этой пукалки? Чувствовал я себя уже получше. Очистив ладонь от пыли, протёр лицо, и всмотрелся в сторону посадки. Оттуда огонь ослабевал, винтовки работали редко, больше пулемёты, причём «МГ», его голос я хорошо знал, и неожиданно «Максим». Видимо перезарядился расчёт. Видно было как суетятся двое у «МГ». Зрение было отличным, снайперским, это точно, и я с некоторым удивлением определил в пулемётчиках не регулярную армию, а бандитов, одетых кто во что горазд. Большинство в пиджаки. У некоторых даже военные френчи были, но явно снятые с бывших хозяев. Банда есть банда. Тут ещё гул самолётных моторов раздавался, и я увидел девять «Дорнье» что пролетали на высоте двух километров в стороне.

Посмотрев на рукава серого пиджака, что у меня был, полуботинки чёрные, чёрные же штаны, рядом кепка лежала, и пробормотал:

– Я что, в гражданского попал?

Да и голос молодой, даже шёпотом звонкий. Сам удивился, но кинув быстрый в взгляд в сторону бандитов, похоже шёл первый день войны, и недалеко от границы бандиты перехватили пассажирский поезд, и осмотревшись, приметив лежавшего чуть в стороне убитого бойца, на гимнастёрке расплылось кровавое пятно, экстренно беря тело под контроль, выкатился из-под вагона, и рванул к тому. Первым делом, не обращая внимания на шлепки пуль рядом, огонь винтовок усилился, и стреляли похоже по мне, я отстегнул ремень с подсумками, выдернув его из-под тела, и подхватив лежавшую рядом винтовку, обычную «Мосина», вернулся под вагон, скатившись, и замер с другой стороны небольшой насыпы. Тут была мёртвая зона. Многие тут прятались, перебираясь сюда. Подальше от двух вагонов, что уже полыхали. Кровь стекала по виску, капала на пиджак, но я не обращал внимания, быстро проверил оружие, из него стреляли, порохом пахло, три патрона в патроннике, дальше пересчитал сколько в подсумках, там и было всего два десятка без обойм. Ровно двадцать, видать выдали в караул. Однако тут кто-то попытался забрать добытое мной оружие.

– Молодец, парень, винтовка нужна, – сказал усатый командир, со шпалами капитана-танкиста в петлицах.

Дёрнув за ремень, отчего винтовка скользнула ко мне, я прижал её коленом, и распихав патроны по карманам, отметив, что пиджак у меня распахнут, под ним обычная одежда, а на ремне пусто, кобуры и оружия нет, как у других командиров. Точно шпак. Пусть их было мало, с три десятка на две сотни, но все вооружены. Так что дозарядив винтовку, я подполз к рельсам, выглянув, и прицелившись, сделал пять быстрых выстрелов. Мне хватило первых двух чтобы определить куда уводит пули, прицел явно был сбит. Поэтому три следующие пули я положил куда надо. Трёх стрелков. Лежавший рядом капитан, радостно выругался, и обернулся о мне, я как раз вставлял патроны, но тут голова капитана лопнула, окатив всех, кто был рядом, кровью и мозгами. Это «Максим» по нам заработал. Только я не стал прощаться с обедом как другие, вид привычный, и продолжил вести огонь, но уже по пулемётчикам. У «Максима» щитка не было, наводчика сразу снял, а второй пригнувшись, стащил пулемёт в укрытие. Там низина. Да уж, интересное попадание. Всё же любопытно, какой день? Ранее утро двадцать второго июня? Вполне может быть, вон Солнце только оторвалось от горизонта. Хм, жаль не Русско-Японская, вот это было бы хорошее попадание, если бы повезло, то и в дворянина. Удачно, я бы сказал. Я ведь кто, имперец-монархист, так что для меня это попадание сто из ста. Будем ждать, а пока нужно выжить!

Патроны я тратил экономно, смахивая кровь, с брови начало капать, продолжил вести точный огонь. Бандиты стояли до упора, что-то их держало, что и позволяло мне работать. Те выдавали свои позиции вспышками выстрелов и движения, я сразу посылал туда пулю. Иногда вываливалось тело и падало на виду.

– Молодец комсомолец, – кто-то похлопал меня по плечу.

Мельком обернувшись, перезаряжаясь, я как раз менял полицию, это уже четвёртая была, с одного места долго не бил, профессиональная привычка, обнаружил рядом улыбчивого сержанта, с эмблемами ВВС на голубых петлицах. Присев, я уже уничтожил восемь бандитов, точно поразил их, и стрельба с посадки окончательно стихла. А позиция у них хороша, чуть возвышенность, у нас по сути не было мёртвых зон. Два пулемёта превратили поезд в дуршлаг. Думаю, ехало на нём порядка пятисот пассажиров, триста остались внутри убитыми и раненными, двести тут прятались за вагонами. Это была бойня. Так вот, вставляя патроны, у меня осталось три в карманах, спросил у сержанта:

– Мы знакомы?

– Ты чего? В одном купе ехали. Сам рассказывал, как на комсомольскую стройку ехал. Да тут из вашей компании ещё есть, не один ты был. А ты что, не помнишь?

– В голову ранило, наверное, поэтому. Ничего не помню, даже как зовут. А как винтовку потрогал, сразу вспомнил что и как делать.

– Вот это да.

Общались мы, не обращая внимания что вокруг происходило, уже нашёлся полковник, раздавались зычные команды, пытались отцепить вагоны и откатить горящие вагоны от остального состава, выносили вещи, раненых, перевязывали. В расстрелянных вагонах было немало погибших, кровь стекла через отверстия чуть не ручьями, из пулемётов били по гражданским, сволочи. Причём, сознательно, видя по кому это делают. Сержант же, присев рядом, его ремень пустой был, видимо оружие выдадут в части, когда прибудет, сообщил:

– Так Ваня ты. Иван Градов. С Москвы вы, группой на стройку едите, в Брест. Там Комсомол кинул клич, и комсомольцы отозвались. Много набралось. Вы вроде как второй волной едите. А то что винтовку знаешь, так у тебя вон значок «ГТО».

– А лет мне сколько?

– Так шестнадцать тебе. Сам говорил в прошлом месяце паспорт получил. А вон, та девчонка из твоей группы.

Тут сержант попросил винтовку, я ему и оба оставшихся патрона отдал, полковник, выделив часть людей, отправил их цепью к посадке, сержанта включили, а он без оружия. Тут ещё девчонка лет шестнадцати подбежала, вся в слезах, платье испачкано в чужой крови, и запричитала:

– Томку убили, Аннушки нет. А комсорг говорит не разбегайтесь, оказывайте помощь раненым.

Я же внимательно выслушал, выругал этого комсорга, тот вместо того чтобы управлять, ушёл к посадке с цепью, дебил, бросив людей за которых был ответственен. Ну и сообщил о потери памяти по ранению, стал выспрашивать что и как. Оказалось, те закончили девятый класс, и на лето завербовались на стройку. Действительно комсомол Москвы кинул клич, вот сразу после школьных экзаменов добровольцы, формируясь в команды, и выехали к месту работы. Где-то у Бреста, я так понял то ли склады строить, то ли укрепления. Девушка сама не знала. Её Ольгой звали. Я к медику подошёл, нашли перевязочные. Парень в военной форме военфельдшера, осмотрел голову, цапнул за что-то и резко выдернул кусок железки из черепа, я только охнул, кровить стало больше, но тот наложил тампон, и начал бинтовать. Вот чтобы отвлечься и расспрашивал Ольгу. Та старалась поближе ко мне сидеть. Я вообще вокруг этой суеты выделялся островком спокойствия. Иван Градов сирота, та точно это знала, староста класса в школе, из одного класса они. Не детдомовский, жил с дядей в его квартире. У дяди у самого большая семья, теснились вместе. Пусть и не любили там племянника, но всё же в детдом не отдали. Так что Иван на стройку уехал с радостью, подальше от не лучшей атмосферы в квартире. Дядя у Ивана милиционер. В принципе, это всё что та знала.

Со мной уже закончили, народу хватало, выносили тела из вагонов, раненых, их сразу на перевязку. Я поднялся в вагон, Ольга снаружи осталась, трусила, и по описанию нашёл вещмешок Ивана, но все вещи вынес из купе, та показала, что теперь мне принадлежит. Так что отошли и стал изучать содержимое. Кстати, вещи Оли из её вагона я тоже достал, у той был небольшой чемоданчик. Комсомольский билет нашёл в кармане, паспорт почему-то в вещмешке. Там же неожиданно свидетельство о рождении, плюс аттестат об окончании девяти классов. Видимо в школе забрал. Все документы что были у парня. Он что, домой не собирался возвращаться? А по документам действительно двадцать пятого года рождения, шестое мая. Про таких говорят майские, всю жизнь маяться будут. Ну не знаю, сколько знал майских, нормально жили. Шестнадцать лет, не призовут, это хорошо, года два могу спокойно работать по тылам немцев. Дальше вернусь в столицу, восемнадцать лет, уже по мобилизации призовут, учебка и на фронт. Это так по примерным прикидкам. Вообще я как-то неожиданно в самое пекло был засунут при этом перерождении, очнулся не в лучшем месте. Мысли ещё сумбурно бегали, но в принципе всё осознавал и брал под контроль. Опыт прошлой жизни в теле генерала Власова, тоже имел немалое значение. А пока мы общались чуть в стороне от расстрелянного вагона, где слышался вой по погибшим и плач, стоны раненых, вокруг нас на траве начали собираться парни и девчата наших лет, принесли четверых раненых. Всего тринадцать набралось.

Тут нас и нашёл комсорг, тот самый старший в нашей группе. Парень лет двадцати семи, ближе к тридцати. Ничего себе тут комсомольцы. Вроде там до двадцати пяти можно числиться, или я что-то путаю? Ну да ладно, тот бодрым тоном, строя из себя бравого вояку, держа в руке немецкий «Маузер», видимо подобрал в посадке, начал отдавать приказы. По его словам нужно забирать раненых и идти к дороге. До неё километра три будет. Дальше в больницу. Про войну ничего сказано не было, в напавших определили бандитов. Тот пообещал, что советское правосудие всех кто сбежал найдёт и покарает. В общем, словоблуд, я таких издалека видел. Умеет трепать языком, и хорошо, а когда до дела доходит, сливается. Вот тринадцать человек выжило, а ехало двадцать ровно. Вздохнув, я встал, закидывая вещмешок за спину. Уже изучил содержимое, там смена белья была, полотенце с мылом, расчёска, зеркальце небольшое, большая кружка с ложкой, и запас еды на день. Переложил удобно, и двинул прочь:

– Градов, ты куда? – с командными интонациями спросил этот старший.

– Я в Москву не вернусь, – полуобернувшись, сообщил я. – Дальше без меня.

– Я за тебя отвечаю. Вернись обратно.

– За тех семерых тоже ты отвечал, и что теперь с ними? В тех вагонах горят. Второй раз не хочу удачу снова на прочность испытывать.

На этом всё, мне уже никто не мешал, и я двинул прочь. Впрочем, вернулся, всё же какие-никакие силы имел, помог донести раненых до дороги, тут многих несли. Уже остановили несколько машин, передали про обстрел поезда, а воздухе было полным-полно самолётов. Шли воздушные бои, три видели своими глазами. Похоже до всех начало доходить, что что-то не так. А так посадил в порожнюю машину, та в Кобрин шла, и отправил всех дальше, а сам остался, ну и поправив лямки вещмешка, быстрым шагом двинул к посадке. Я опытный лесовик, хочу найти этих нелюдей по следам и покарать. Ну а пока шёл, пересекал пути чуть в стороне от расстрелянного поезда, теперь ясно как его остановили, тут пути разобраны, и размышлял, наконец нашлось время. Я не чувствую присутствия души генерала Павлова. Впрочем, это ничего не говорило, в прошлый раз тоже не чувствовал, пока тело своей жизнью не зажило. Есть он или нет, покажет время. Двое суток, и узнаю, хранилище при мне или нет? Если да, то я в плюсе, если нет, планы серьёзно перекраивать нужно. А так тело в порядке. Одет явно наспех, даже шнурки на ботинках не завязаны были. При экстренном торможении, под расстрелом тот похватал что было, забыв вещмешок и скатился под поезд, приводя одежду в порядок, а тут и догнало его ранение. Скорее всего отколовшаяся пулей деталь вагона. А там уже и я принял новое тело, а Иван отправился на перерождение. Вот такие дела. Пока же изучив подходы к посадке, там часовой охранял тела, не подпускал, нашёл следы, именно при отходе оставили. Налегке шли, оружие те бросили. Хм, восемь всего, причём у двоих следы неровного движения, похоже ранены. Такая небольшая группа, а столько бед натворила. Ладно, буду искать, займу себя, чтобы не мучиться мыслями, заработает хранилище или нет?

Состояние моё было так себе, рана при движении всё же давала о себе знать, да ещё помогал переносить раненого. Кружило голову, ком к горлу поднимался. Солнце ещё это, что поднималось, слепило и жарило. В общем, плохо мне было, но я крепился. Следы затерялись у тележных колёс. Тут почва мягкая, чистая, без травы, я полазил, изучая как следы обуви убивцев, так и их лошадей. Я хороший следопыт, опыт имею, однако дальше даже с моим опытом ничего не сделать. На телегах эти нелюди выехали на трассу Брест-Кобрин, ту самую по которой отправил парней и девчат в тыл, и не побоялись же. Уверен, что порохом сгоревшим от них несло за несколько метров. Раненых могли спрятать, а запах как? Я прошёлся по обочине в обе стороны, может где съехали, на километр, дальше не видел смысла, но стало ясно что потерял их. Сделать ничего не успел, рядом остановилась машина, дорога вообще забита была, и водитель «захара», в потёртой рыжей кожаной куртке, высунувшись в открытое окно, сказал:

– В Кобрин еду, могу подкинуть до больницы. С расстрелянного поезда?

Подумав, я согласился, и скинув вещмешок, держа в руках, прошёл к кабине, там женщина была. Потеснилась, кузов был занят людьми, мест там не было. Ничего, у двери уместился, и мы покатили дальше, а шофёр, видно, что не военный, а гражданский, спросил:

– Так ты из расстрелянного поезда?

– Да, оттуда, – слегка заторможено ответил я.

Не кивал, с моей раной, очень отдавало в голову такие движения. Да и тряска тоже влияла. Похоже шёл откат по ранению, мне и до этого плохо было, как бы сознание не потерять.

– Слышал там вообще ужас что творился.

– С двух пулемётов расстреливали вагоны. Там было всего восемнадцать бандитов, основное оружие два пулемёта, остальные к нему боезапас несли, ну и поддерживали пулемёты из винтовок, пока те на перезарядке были. Я следопыт, читать следы умею. Походил и изучил там. Больше половины пассажиров погибло, из пятисот человек. Женщины и дети. Четыре вагона полыхало, откуда крики сгораемых заживо доносились.

– Жуть, – впечатлился тот, а женщину рядом передёрнуло, и та попросила такие вещи при ней не рассказывать.

Я согласился, да и шофёр о чём-то задумался. А вот что дальше было, не знаю. Сознание вдруг начало уплывать, и как я за него не цеплялся, меня испугало, что тут Павлов смог получить доступ, всё же потерял его.

Очнулся я видимо не вскоре, потому как в единственное окно рассмотрел, что начинало темнеть. Лежал на чём-то мягком в коридоре. Под головой вещмешок, что мне достался в наследство от Ивана. Сев, аккуратно двигая головой, шея побаливала, видимо травмирована, и осмотрелся. Весь коридор завален матрасами был, на которых лежали, а многие и стонали, раненые и травмированные. Возможно даже кто-то с того эшелона, где я в тело Ивана попал.

Аккуратно сев, чтобы не встряхнуть голову, заметил, что ко мне направилась медсестра, девушка в белом, но уже не чистом халате. Та до этого занималась женщиной чуть дальше.

– Как себя чувствуешь? – спросил та.

– Так себе, голову кружит, подташнивает, и слабость.

– Ничего, это пройдёт. Ты ложись обратно. Сейчас тебе покушать с кухни принесут. Там осталось. Да, наш доктор, Андрей Валерьевич, наложил швы тебе на рану, там сразу надо было шить.

– Спасибо. А я где? Сколько времени?

– Это военный госпиталь, армейский. Сейчас девять вечера. Сегодня война началась.

– Не больница?

– Нет, там всё занято, вот к нам и стали завозить гражданских, – вздохнула та, помогла мне снова лечь, и пошла дальше.

Тут в коридор зашло несколько человек. С головы моей. Я снова сел и развернув ноги, скрестив по-турецки, посмотрел на них. Тут же у вещмешка обнаружил ботинки, куртку и кепку, что с меня сняли. А зашёл врач, в халате, лет пятидесяти, с ним двое военных, один техник-интендант первого ранга, второй старшина, вот врач, прочистив горло, привлекая к себе так внимание, сказал:

– Товарищи? Кто из вас умеет управлять автомашинами, и ему хватит сил на это? Очень надо, товарищи.

Подумав, я поднял руку. Один из всего коридора. Те и двинули ко мне, на подходе врач спросил:

– Кто таков?

– Иван Градов, шестнадцать лет, ехал из Москвы на комсомольскую стройку. Поезд расстреляли бандиты из пулемётов. Я умею водить весь автотранспорт. Даже броневики доводилось.

– Какие именно? – заинтересовался неожиданно интендант.

– «Двадцатку».

– Где у него кнопка запуска двигателя? – быстро спросил тот.

Мне хватило сил удивиться:

– Какая кнопка? Там поворотный рычажок.

– Да, вижу в броневике тебе бывать приходилось. Но шестнадцать лет, – поморщился тот.

– Водительского удостоверения у меня тоже нет.

– Пройдёмся по палатам, может ещё кого найдём, а Градов пока в резерве побудет, – решил врач, и осмотрев меня, глянул на забинтованную голову, уточнил. – Как себя чувствуешь?

– Плохо, но раненых вывезти из города смогу, вы же для этого людей собираете?

– Да, для этого. На станции двадцать новых грузовиков «ЗИС», а кого за руль сажать, не нашлось. Машины нам для эвакуации отдали.

Эта группа прогулялась по палатам, здание в два этажа, видимо на втором этаже те уже были, сам я в коридоре первого лежал. Вернулись как раз, когда я при свете керосиновой лампы, снаружи стемнело, доедал манку на воде, хотя немного сливочного масла добавили, в принципе вкусно. Так вот что мне нужно было, я голоден. Поев, слегка в пот бросило, ещё и чаем запил, зато подташнивать прекратило. Хотя слабость и головокружения остались. Нашли те семерых, что были в том состоянии, когда могут управлять машиной. Хотя двое даже у меня сомнения вызвали, у одного рука в гипсе, у другого нога, но те утверждали, что справятся, лишь бы в кабину попасть. Вот и меня прихватили для отчётности. Быстро одевшись, тарелку санитарке отдал, кружка у меня своя была, надел ботинки и завязал шнурки, потом забрал свои вещи, неловко попрощался с другими раненым и направился к выходу. Вполне уверенным шагом, хотя шатало. Это из-за темноты, при контузии такое может быть, земля и небо меняются местами и приходится идти, широко расставляя ноги. Там в кузов «полуторки», нас ожидал тот старшина, он в кабину сел. Мы помогли травмированным забраться, и дальше покатили на станцию, задымлённую и освещаемую пожарами. Технику даже не сгоняли с платформ, загнав состав на запасные железнодорожные пути. А я насторожился, на одной платформе стояло два новеньких «БА-10М». Пожар подсветил. Вот почему интендант заинтересовался, знаю я эту машину или нет.

Не удивился, старшина как раз меня и отправил проверить броневики, запустить движки и по одной согнать, перегнав к стоянке. Та за территорией станции. Так что закинув вещмешок в переднюю машину, я смог запустить двигатели у обоих, новые машины, только горючего мало, у каждого примерно треть баков. Дальше состав подавали к пандусу, вот и сгоняли грузовики по очереди. А так как моя платформа замыкающей была, пришлось подождать. Двигатели грузовиков уже прогрелись, и я по очереди, под внимательным взглядом старшины, что всё контролировал, согнал. Даже удивило что доверили. Сперва первую машину, её к пакгаузу поставил, потом вторую, на этой уже доехал до стоянки. Там как раз заправка всей техники шла. Пешком вернулся и вторую бронемашину следом отогнал. А там на стоянке как раз несколько танкистов, в синих комбезах и шлемофонах, изучали «БА», что я пригнал. Старшина со мной вернулся, и он не возражал, чтобы танкисты забрали бронетехнику. Старшина же определил меня на один из «Захаров». Вещмешок я под сиденье убрал, и мы колонной, светя фарами, давно стемнело, а тут все двадцать машин, нашли недостающих водителей, даже старшина и интендант за руль сели, до госпиталя. Дальше, когда моя очередь подошла, подогнал машину задом к дверям, и остался в кабине, я не помогал, сам ранен. Да и не нужен я там был. Открыли задний борт, откинув полог тента, все машины были с тентами, ну и начали подавать в кузов раненых. В кабину чуть позже села молоденькая медсестра, именно на ней раненые. Освободив место для другой машины, тихим движением выехал на улицу, встал к корме грузовика нашей колонны, тут уже одиннадцать машин стояло, ожидали остальных, ну и спросил у дивчины, что нервно мяла ремешки своего сидора, та была в форме сержанта медслужбы:

– Куда едем, сказали?

– Да, в Пинск. Там железная дорога действует. Отправим всех тяжёлых дальше эшелоном. Хотели в сторону Минска, но там пути разрушены бомбами.

– Повезло, – вздохнул я, но комментировать почему повезло и кому, всё же не стал.

Вот так все грузовики были загружены, и неторопливо наша колонна покатила к выезду. Я только попросил девушку приглядывать за мной, буду терять сознание, чтобы встряхнула. Да состояние так себе, отлежаться бы надо мне. Однако я сознательно вызвался. Нужны были водители, а тут я не мог остаться в стороне. Характер не тот. Где нужна помощь, я постараюсь помочь, в каком бы состоянии не был.

Дорога прошла тяжело, хорошо вставали часто, мог передохнуть, но эти полторы сотни километров до Пинска, где мы были уже при свете дня, всю ночь в дороге, далась мне очень тяжело. Вырубало, и вырубило, как раз на разгрузке, когда встал у эшелона, что превратили в санитарный. Потом второй раз, когда машину отгонял. Там на стоянке, на сиденье, свернувшись калачиком, и уснул. А разбудил стук в дверь. Я похоже особо и не поспал. Когда засыпал было утро, солнце только от горизонта начало отрываться, а когда постучали, то оно отошло от горизонта на два своих роста. Так что думаю около часа прошло, ну полтора. А там уставший старшина с новым шофёром куда-то торопился. Дальше я передал технику улыбчивому пареньку, нашлись водители, сдал, можно сказать. Сам же отошёл с вещами к стене полуразрушенного бомбёжкой пакгауза, расстелил куртку, вещмешок под голову, и уснул. Ну тут хоть ноги вытянуть смог. Иван конечно не высок ростом, метр семьдесят где-то, но всё же в кабине в полный рост точно поспать не получиться.

Когда проснулся, был уже вечер. Кстати, заметно легче стало, подташнивало, но это от голода, однако, такой слабости головокружения не было. Я сбегал в развалины отлить, припёрло, и вернувшись, достал из вещмешка съестное, там и было два пирожка и два варёных яйца, видимо всё что осталось. Завёрнуто в два слоя газеты. Так что яйца почистил, и с пирожками, те оказались с картошкой и жареным луком, уже на грани, когда испортятся, поел. Сытым стал, хорошая пища, но запасов больше нет. А денег у Ивана было мало, тридцать два рубля. Школьник, откуда у него деньги? У дяди у самого четверо детей, где ему скопить? Думаю, Иван сам где-то заработал, но тут остаётся только гадать. А поев, собравшись, отряхнув куртку, ботинки тоже надел, направился подальше от станции. Вообще это цель номер один для немецких стервятников, и спать тут, это играть в лотерею, накроют бомбами или нет, но я так устал, что метров на двадцать отошёл от машины, и вот залёг у стены. Кстати, стоянка пуста, «захаров» не было, ни одной из двадцати машин. О, а станция дымила, похоже был налёт, и я его благополучно проспал. Даже разрывы бомб не разбудили, пусть и на другой стороне станции накрыли, не так и близко от строения, у которого я спал, но были же. Ладно, состояние моё так себе, всё же хуже, чем я думал. Сунулся в городскую больницу, а что койка, кормят бесплатно, можно отлежатся, но там всё занято, даже в коридорах лежат, не успевают вывозить. Тогда по частным дворам прошёлся, и довольно быстро снял веранду у старушки, отдал все наличные деньги. На два дня снял, да с кормёжкой. На обед жидкие супчики будут. Та видела в каком я состоянии, не возражала что помылся у бочки с водой, до речки не дойду, да уже темнело, а ночью я пока не ходок. Так что помылся, вещи в стирку, та почистит, и вскоре уже спал на топчане веранды.

Так и поднялись эти семь дней. Пирожки всё же испортились, пришлось побегать в скворечник, но молоком отпоили, вроде за два дня прошло. Двое суток, а хранилище так и не открылось. Меня это конечно расстроило, и довольно сильно, а потом махнул рукой. Жил без этого в первой жизни, и ничего, и тут проживу. Кстати, сорвал с огорода старушки веточку укропа, он тут дикарём рос, и стал жевать. Никакого отвращения, спокойно сжевал весь и проглотил. Отголосков отвращения от души генерала Павлова я так и не уловил. Это что, всё же его нет со мной? Оплаченное время вышло, так я помогал старушке по хозяйству, в основном лёгкие работы. Соседям её тоже. Дополнительная пара рабочих рук не помешает. В хозяйствах всегда найдётся дело. Трижды бывал в больнице, там врач осматривал рану, менял повязки. На седьмой день, тридцатого, сняли швы, сказали, что пора. Немцы же приблизились к Пинску, было тридцать первое июня, вот-вот город возьмут, я решил уходить, когда вдруг заработало хранилище. А вот так. Проснулся утром на сеновале в сарае, время часов шесть, меня туда переселили, беженцев полно, веранду старушка сдавала. А тут просыпаюсь, потянулся лёжа, и заморгал, приметив знакомый значок в верхнем левом углу левого глаза. Открыл рабочий стол, и захохотал. Даже разбудил и напугал троих парнишек, что тут же на сеновале спали. Тоже из беженцев, вчера в город пришли. Дальше проверив хранилище, подивился его размерам, запустил кач, и стал собираться. Все вещи в хранилище ушли, документы тоже.

А дивиться было чему. Хранилище имело размер в четыре тонны. Без пятидесяти килограмм. Жаль пустое, всё что хранил исчезло. Ну да, как раз такого размера оно и было, когда я пустил пулю в висок, находясь в теле Власова. Так вот почему не через двое суток запустилось оно, сбои продолжались, тут подождать пришлось. Я прикинул, похоже восемь суток прошло. Ну да, восемь и есть. Значит, жду запуска големов. А с учётом как долго запускалось хранилище, есть все шансы, что и опция големов с запозданием заработает. Вот так пребывая в задумчивости, но задумчивость была радостной, а то я уж планы строил на каком поезде зайцем двинуть вглубь Союза. А тут стоит полнить хранилище нужным. Так вот, оставаться в городе мне смысла нет, двину к Кобрину. Теперь, имея хранилище, кач идёт, первым делом на Балтику. Мне нужен самолёт, и я желал добыть не обычный самолёт, а на поплавках. Поверьте, в тех планах что я строил, а скучно лежать вот и прикидывал чтобы делал, если бы было хранилище, и что буду делать, раз хранилища нет. Ну последнее уже откидываем, без надобности, да и с хранилищем планы поменялись, там не тонна, ждать долго не нужно, а самолёт на поплавках нужен именно сейчас. Почему, поплавки? В теле Власова не вышло мне угнать субмарину и на ней гонять грузовой флот противника. А сейчас все шансы на это есть. Так что действовать на воде и под водой, а значит только гидросамолёт. А тот весит две с половиной тонны пустой, три тонны с мелочью снаряжённый. Топливо к нему наберу, оно займёт почти всё хранилище, но иметь его стоит. Там глядишь накачается место для припасов, на домик с баней от финнов. Я пользовался теми что добыл, только доволен был ими. Правда и Власов пользовался, я уже говорил, он пасся в моём хранилище как в своём. При этом мог говорить вслух, я бы слышал, но на контакт не выходил. Вот я и не стал. А из принципа.

Вот так покинул подворье, и попрощался с двумя вдовушками, зайдя к ним домой по очереди. Ну а что, и тут удар был по физиологии, женщин хотелось аж скулы сводило, вот и нашёл двоих из местных. У обоих дети есть. Одна ещё ничего, молодая, симпатичная, природа требует своё, с трудом, но сговорил. Другая уже в возрасте. Тридцать пять лет, муж сам ушёл, так что скидывал напряжение. Да так, что заездил их за это время. Это я ещё не в полную силу, в рану отдавало, головные боли начинались, иначе совсем бы заездил. Впрочем, мне стало лучше, так что посетил с ними сеновалы на прощанье, и двинул к выходу, а там уверенным шагом в сторону Кобрина. Да, состояние не как было в день попадания, головокружения проходили, слабость, там и аппетит отменный, правда, ночами я мало гулял. Только любовниц посещал, но зато действительно отлежался, и вот уходил к немцам в тыл. С дороги сошёл в засеянное поле, тут наши, но дальше укрепления, наспех сбитые. По полю и двигался. Пару раз попадались группки окруженцев, спрашивали где наши, объяснял, и дальше. Сплошной линии обороны не было, по факту тут серая зона. Наших нет, но и немцы если попадаются мотопатрулями, то эпизодически. Одна из любовниц собрала мне съестное с собой, в платок завернула, остальные как-то не догадались. Да и я не просил. В пустом спичечном коробке соль, шесть варёных картошек в мундире, кусочки уже порезанного сала, огурец, у той отличный засол, хранила в бочонках в погребе, ну и два куска хлеба. Вот у речки мелкой, в тени деревьев и поел, половину припасов съел, время обеда, около часа дня. Тут же искупался, почти час из воды не вылезал, вода тёплая, отлично. Рядом группа окруженцев шумно переправлялись, с обозом были, я же перебрался на другой берег, оделся и двинул дальше.

К вечеру, поужинав по пути, доел остатки, констатировал, что ушёл от Пинска километров на тридцать. Немцев уже видел, два мотопатруля на горизонте проехало, причём это разные, и на дороге пыль от движения техники и пехотных колонн. Шёл к посадке, она мой путь пересекала. Решил там переночевать, двигался я днём, ночью сплю, но когда сблизился, вдруг услышал окрик:

– Хальт!

Я тут же замер и поднял руки на всякий случай, хотя такого приказа не было. Посадка смешанная, тополя и кустарник по бокам, немцы хорошо замаскировались, да я и не сразу их рассмотрел. Тем более их стоянка метрах в трёхстах дальше, видимо часовой засёк и те по посадке сблизились, остановив. Было двое, унтер, и рядовой, последний меня на прицеле и держал. Ну как на прицеле, карабин свободно лежал на сгибе локтя, но ствол на меня направлен. Опытный солдат, я сам такой. А так это мотопатруль, армейский. Да и понял это по очкам на касках обоих. Унтер меня лично охлопал, но я был пуст, всё в хранилище, и задал вопрос на чудовищном русском:

– Ви ктьё?

– Не ломайте язык, я знаю немецкий, – сказал я на германском языке.

– О, из немецких переселенцев, или кто из родителей немец?

– Нет, учил язык будущих рабов. Должен же я знать, что те говорят, отдавать им приказы.

Унтер вытаращил на меня глаза, лицо покраснело, тот что-то крякнул, даже я не понял что, и попытался нанести удар кулаком. Вот касанием по руке и убрал его в хранилище, прыгнув к солдату, что пытался отскочить, вскидывая карабин, но и его убрал. Осмотревшись, мы у кустарника были, я зашёл внутрь посадки, тут видимость ограничена, довольно большая посадка, и приготовившись, достал унтера так, чтобы оказаться у него со спины, и тут же нанёс тому удар ребром ладони в область основания шеи, мгновенно вырубив. Дальше уложил на старую подстилку из листьев, и не забывая поглядывать вокруг и прислушиваться, стал снимать с того всё ценное. Часы сразу застегнул у себя на кисти, сдёрнул сапоги, отстегнул ремень, с наплечными раменями, и ворочая тело, снял. Пистолет-пулемёта не было, два подсумка по три магазина к «МП» были, кобура с пистолетом, но «ПП» тот явно оставил в лагере. Лентяй. Так что оставил обобранное тело лежать. Отойдя, тут посвободнее от веток, и достал второго, вырубив тем же способом. Хорошо выстрелить не успел. Так что карабин проверил и прислонил к стволу тополя. Дальше также снял всё ценное с солдата. Подумал, и форму снял с обоих. С исподним. Ценного немало нашёл, но что по карманам было, ранцев те при себе не имели. Пока же изучив карабин, приготовил патроны запасные. Также достал из кобуры обычный на вид «Люгер» и его приготовил, как и два запасных магазина, и вот так держа карабин наизготовку, двинул по посадке к лагерю мотоциклистов. А обоих немцев я убил, хладнокровно, милосердные удары в сердце штык-ножом с солдата. Аккуратно, кровью не плеснуло.

Сердце громко бухало, надпочечники вырабатывали адреналин, но не скажу, что в предельной концентрации, ситуация-то довольно обычная для меня, так что лишь слегка возбудился. А то восемь дней отдыха, без встрясок, а тут сразу такое. Ничего, пока шёл успокоился. Наконец в просвете рассмотрел лагерь. Первым, на что наткнулся мой взгляд, громадина танка. Аж целый «КВ-1» стоял на полевой дороге, что вилась у посадки. Замаскирован ветками, с уже пожухлыми листьями. Я с другой стороны подходил, потому танк и не мог видеть. Стоял с открытыми люками. Рядом часовой переминался. Ещё стояло три мотоцикла, причём, все «БМВ», визуально я видел четверых немцев, плюс один часовой, с ремнём карабина на плече, а должно быть семеро. Где ещё два? Три мотоцикла, по трое седоков, девять, двоих уже шлёпнул, командира патруля и одного солдата, должно быть ещё семеро. Так где ещё двое? Кстати, рассмотрел на одном из мотоциклов, на руле висел, «МП-40», и подозреваю что он как раз ленивого унтера. Ещё у костерка, где двое немцев кошеварили, лежало что-то. Привстав, прикрываясь стволом тополя, рассмотрел тела троих, причём танкисты. Один пошевелился, связанные. Не с «КВ» ли? Тут вдруг рядом за кустарником услышал писк, и один из кошеваров крикнул:

– Ганс, Фридрих, унтер будет недоволен, что вы первыми русскую фройляйн попробовали.

Эта фраза многое расставило по своим местам. Убрав карабин в хранилище, достав штык я скользнул, извиваясь как ящерица, всё же Иван неплохо тренирован, да и молодой, и прыгнул к двоим немцам. От общего лагеря их закрывал кустарник. Видимо смущались и не желали, чтобы другие видели их интерес. Один держал девушку за руки, та была в форме военфельдшера, другой уже задрал синюю форменную юбку, отбросив панталончики в сторону, и пристреливался между ног, пока девушка отчаянно извивалась. Только тот что держал, успел дёрнутся и открыть рот, как в прыжке, извернувшись, я нанёс ему пушечный удар ногой в голову. Готов. Даже добивать не надо, позвонки хрустнули, ну и вбил нож в спину насильнику, зажав ему же рот. Удар в сердце. Правда, я немного девицу подмял, но надеюсь та не будет против. Когда тело немца прекратило дёргаться, я стащил его с девицы, и та шустро приводила себя в порядок, испуганно на меня глядя, а красивая, и ссадина на лице. Это похоже моя работа, неудачно упал. Хотя для неё удачно. Проверив первого немца, точно труп, ну и сняв с него ремень с кобурой пистолета, видать пулемётчик, у насильника, вроде несостоявшегося, были подсумки для карабина. Вот так я с двумя пистолетами вышел, и начал стрелять с двух рук. Два «Люгера» отработали на пять. Сначала часового, он дальше всего, потом точными, но быстрыми выстрелами из пистолета с правой руки, остальных поразил. Оружие в левой, на добивание. Один шустрый, покатился от костра, но пули его догнали. Я и не таких живчиков видел. Пробежавшись, провёл контроль, живых нет. Кстати, документы забрал, и незаметно прихватив «МП» с мотоцикла, подошёл к связанным танкистам. А хорошо связали, даже кляпы во рту. Осмотрев их, крикнул:

– Эй, красавица, можешь выходить, живых немцев не осталось.

После этого сунул оба «Люгера» в карманы брюк, и присев, стал развязывать верёвки на кистях рук, ему и локти связали, капитана-танкиста. Ну и кляп выдернул. Как раз когда девица робко из-за кустарника выглянула. Увидев, чем я занимаюсь, осматриваясь подошла и стала помогать развязывать остальных, а капитан, прокашлявшись, сказал:

– Молодец парень, спас нас. Ты кто? Осназ?

– Школьник. Иван Градов. Шестнадцать лет мне. Ехал на комсомольскую стройку из Москвы, а тут поезд расстреляли, половина пассажиров погибла.

– Погоди, это в десяти километрах от Бреста?

– Да, там

– Слышал, что там бойня была. Значит, оттуда? А здесь как оказался?

– Ранен был осколком, – я снял кепку и показал скрытую под ней выстриженную проплешину и багровый шрам, вернув кепку обратно, закончил развязывать капитана. – Отлежался в Пинске, а то контузия ещё была, и решил на Кобрин двинуть. Потом к месту расстрела поезда. Я следопыт, лесовик, хороший охотник, следы тех нелюдей запомнил, поищу.

– А как ты в Пинске оказался?

– В госпитале Кобрина кинули клич, кто машиной управлять может, ну я и вызывался. Я всем могу управлять, что ездит, летает и плавает. На станции новые «захары» выгрузили, их и отдали на эвакуацию, вот в кабине одной и добрался до Пинска.

– А эту машину, – кивнул тот на танк.

– Не доводилось. «Три-четыре» знаю, было дело, покатался, «двадцать шестой» тоже. А «КВ» нет.

– Отлично. У нас механика-водителя убили, а он один знал этот танк. Я командовал батальоном лёгких танков и такие машины, как и мои бойцы, не знаю. Этот танк нам попался при отходе, когда батальон разбит был, с одним мехводом. Вот что, Иван, временно призываю тебя на службу. Нужно перегнать танк к нашим.

– Тот до наших километров тридцать, даже чуть побольше. Топлива-то хватит?

– Топливо есть, недавно разбили колонну обеспечения у немцев, по счастью две бочки с соляркой нашли в грузовике. А тут понимаешь встали поужинать, устали все, и эти по посадке подкрались, взяли тёпленькими. У нас только Иван, твой тёзка, к оружию дёрнулся, его и убили. А потом раненого добили, гады. Там он, чуть дальше лежит. Вот такие дела, Ваня. И спасибо что Олю спас, медик наш, в батальоне у меня служит.

– В принципе, я не тороплюсь, надо отогнать, отгоним. А технику освоить не сложно.

– Вот за это спасибо.

Уже всех развязали, те вернули свои вещи, оружие и документы, забрали с немцев что могли. Я прихватил ранец, не глядя и солдатский котелок, с крышкой, кружкой и остальным оснащением. Даже пару пайков. Ещё танкисты тело погибшего товарища завернули в кусок брезента и подняли на корму танка, увязывая. Решили с собой взять. Я кстати снял один «МГ» с коляски, патронов побольше набрал, с других мотоциклов тоже, и унёс в кустарник, а там прибрал в хранилище. Вещь нужная. Так что теперь имею два «Люгера», «МП-40», карабин «Маузера» и «МГ-34». С хорошим боезапасом. Пока хватит. Ещё бы с оптикой где найти. Я не про бинокль, что с планшеткой с унтера снял, а оружие для снайпера найти, тогда совсем хорошо было бы. Танкисты же как-то быстро свернули лагерь, мотоциклы подожгли, я уже устроился на месте мехвода, мне выдали шлемофон, и даже запасной комбинезон, в танке был, военфельдшер села на место стрелка, так что смог запустить двигатель. С трудом включил сразу третью скорость, я не лгал, в прошлой жизни водил танки, но такие тяжи нет. Ничего, разобрался, трансмиссия описана на табличках, где какая скорость, так что танк вскоре шустро пополз прочь. Кстати, баки действительно полные. Датчик показывал. Да ладно это. Я видел в держателях блестят снаряды. Их-то те где нашли? Люка для эвакуации над головой не было, он был у Ольги, так что сидел в темноте, всего два окошечка в бронестекле, и то сомневаюсь, что те пулю удержат, и вот видя дорогу, управлял техникой. Вот так километров пять проехали, скоро речка будет, где я ужинал.

– Короткая! – вдруг заорал капитан, мы на связи, мой шлемофон подключили, я остановил танк, и почти сразу раздался грохот выстрела.

Да и Ольга рядом застрочила из пулемёта, мстительно прищурившись. Я уже и сам видел в триплексы, как перебегают люди в знакомой серой форме Вермахта. Рядом, на берегу речки, стояла техника, где рванул снаряд, и что-то загорелось. До них было метров двести от силы. Это значит мы появились из-за посадки и увидели друг друга? Похоже так, хотя рёв нашего движка те не могли не слышать, но видимо за своих приняли.

– Вперёд! – раздался приказ, расслышал его в треске шума наушников шлемофона.

Так что врубил вторую, и стронувшись, покатил к немцам, иногда замирая по приказу, и танк вздрагивал от очередного выстрела. Кстати, узнал откуда снаряды. Повезло найти в лежавшей на боку машине. Воняло горелым порохом, стрелянные гильзы лежали на полу, от них несло вонью, ничего не видно было из-за дыма, но судя по азартным репликам экипажа, всё было в цвет. Подводить танк к лагерю вплотную капитан всё же не стал, а со ста метров методично стал расстреливать всё что представляло опасность для нас, включая пехоту. А тут ещё заорали, о наших. Мне тут не видно ничего, однако приходилось управлять танком, тяжёлая в управлении машина. В смысле физически, гидравлики-то нет, однако, я уже и сам видел, как захлестнули разбитый лагерь немцев, бойцы в таких знакомых гимнастёрках. Меня оставили в танке, Ольгу вот попросили наружу, нужны медики были. А та молодец шесть дисков расстреляла, и явно не наобум, а прицельно. В общем, нас в танке трое осталось, капитан тоже куда-то вышел. А через десять минут вернулся. Заглянув в люк стрелка, велел мне:

– Не глуши машину. Вылезай, тут дивизия прорывается, с ними безлошадные танкисты из разных частей. Нашли тебе замену. Спасибо Ваня за помощь.

– Спасибо не булькает. Вы мне справку напишите о моём участии в боевой операции, и разойдёмся, – прикинув всё так и эдак, сказал я.

Тот слегка удивился, но в просьбе не отказал. Правда, перепоручил её штабу дивизии. Там все бланки и печати были, а у него они отсутствовали. Танк принимал другой мехвод, Ольга среди медиков мелькала, помогали раненым. Тут тысячи две бойцов и командиров оказалось. Как их с воздуха-то не обнаружили? Видели те лагерь немцев со стороны, но слишком крупный, шесть танков было, и вооружения много, когда вдруг появился наш тяж, и стал расстреливать немцев, вот и вмешались. Уже стемнело, когда те двинули дальше, решили не задерживаться, а я остался. Всё что нужно те собрали, даже технику побитую обобрали, и ушли. Я же покачал головой, а ведь с момента как меня остановил унтер, прошло всего два часа, а столько событий произошло, сам дивлюсь. Пока же двинул прочь от расстрелянного лагеря. Немцы тут потеряли три сотни солдат и офицеров. Кто-то убежал или спрятался, но если меня рядом найдут, сразу шлёпнут. Нет, надо валить. Я пошёл прочь. Правда не сразу, искупался выше по течению в речушке, постирал одежду, комбинезон и шлемофон мне оставили, как подарок, тоже постирал. А то пахло порохом от него, потом просушу, ну и налегке двинул прочь. Отбегу подальше и поищу место для дневной стоянки. Жаль мотоциклы сожгли, надо было отогнать и один прихватить в хранилище, а теперь чего уж там. Да, бумагу в штабе дивизия получил, с печатями и штемпелями. Даже комдив подписался, благодаря Ивана Градова за помощь. Вот такие дела. Ну а что, не знаю, что дальше будет, а вот такая бумага она всегда пригодится.

Отбежал я километра на три, кстати. Двигался свободно, особо не шатало, забрался в кустарник, и вскоре уже спал, накрывшись плащом с мотоциклистов. Снял с держателя одного из мотоциклов. Шинельку бы вместо подстилки, но чего нет того нет.

Следующие два дня обошлось без приключений, и я благополучно добрался до окраин Кобрина. По пути в расстрелянных машинах нашёл пару новых шинелей, форму моего размера, три комплекта, сапоги, а одежда качественная, пусть будет. В кабине «полуторки» в зажимах нашёл новенький карабин «Мосина», забрав, а с разбитого «Т-26» снял пулемёт, сошки к нему нашёл под сиденьем, и прикрутил, плюс двадцать дисков. Жаль пустые. Патроны мне пока не попадались. Зато бутылочка оружейного масла и ветошь были, нашёл в ранце с мотоциклистов, и привёл всё оружие в порядок, почистив. А у Кобрина увёл с аэродрома, тут фронтовая часть дислоцировалась, связной «Шторьх». Тихо в темноте подкрался, касанием его убрал, плюс две бочки бензина со склада горючего, и канистру машинного масла. Также тихо и покинул территорию. Повезло, хотя один часовой насторожился, напрягся, пришлось полежать в траве, пока не успокоится. А потом дальше. К слову, у штаба этой лётной части стояли велосипеды, и легковые мотоциклы. Вот один легковой, плюс велосипед, выбрал получше, и прибрал. Теперь хоть лёгкий транспорт был.

Капитану я не правду сказал, говоря, что хочу поискать тех, кто поезд расстрелял. А потом задумался, пусть легенда моя, почему в сторону Кобрина иду, но почему бы на самом деле не поискать? В принципе, пока хранилище качается, да опция големов не заработает, я особо некуда не тороплюсь, почему бы на самом деле не поискать их? Тем более такие нелюди сразу к немцам на службу пойдут, и молчать не станут, как поезд расстреливали, чтобы поднять свой авторитет, так и найду. Потому отбежав, запустил движок и покатил на мотоцикле прочь. Дорога свободная, всего раз две встречные машины проехали, а говорят немцы ночами спят. Так и добрался до знакомых мест. Ну да, начал узнавать ориентиры. Карты имею, а на аэродроме и спёр, когда дежурный в туалет вышел, ближайшая деревня, это Заречье. Начну с неё. Добрался благополучно. Технику обслужил и прибрал, и найдя место для сна, кстати, смрад разложения часто доносился с полей, как по дороге, так и тут недалеко от деревни. Нашёл место в хвойном лесочке, вроде не пахнет, обустроился в ёлочках, и вскоре уже спал.

Поспал я неплохо, ближе к двум часам дня проснулся. Позавтракал, благо отварил из припасов мотоциклистов, супчик, какао сделал, было чем питаться, но хватит ещё дня на три, поэтому нужно запасы сделать.

Вот так отряхнув свою одежду, ту самую, в которой очнулся в этом теле, поправил кепку. Плешь постепенно зарастала, но всё равно приходилось прятать под головным убором. В общем, вышел на дорогу и двинул к деревне. Детишки бегали, деревенские своими хозяйствами занимались, с поля гнали коров, видимо на дойку, и главное, вскоре из одного дома вышел вооружённый мужчина, в пиджаке, но белая повязка на рукаве была. На плече ремень винтовки «Мосина». А вот и полицай. Думаю, он в деревне один. Хотя не факт, увидим. Деревня в стороне от автострады находилась, но всё же несколько грузовиков стояло на улице. Видать в домах расселились. Ну а полицай подошёл ко мне, и сходу спросил что-то на белорусском:

– Не понимаю.

– А москаль? – даже обрадовался тот.

– Откуда вы знаете, что я из Москвы? – заулыбался я.

– Да сразу видно. Идём, накормлю тебя, и спать уложу.

– Было бы неплохо, спасибо.

А тот к своему подворью отвёл, и к сараю, открыв дверь, пригласил внутрь.

– Заходи, будет тебе и хлеб, и соль.

Касанием убрав его в хранилище, оставив створку двери прикрытой, сам сарай пуст, я огородами ушёл за околицу и дальше к посадке. Километра на два отбежал. Ну и достав полицая, вырубив, дальше снял с него всё ценное. Привязал к стволу дерева, и дождавшись, когда очнётся, допросил. Не скажу, что быстро, но вполне качественно. Нет, этот из идейных, на немцев работал. Не из тех что по приказу наших властей к немцам пошёл, чтобы важные сведенья передавать. Поэтому после допроса ударил его штыком в грудь. Готов. Оставив тело привязным, я с задумчивым видом вышел на дорогу, осмотрелся, свидетелей вроде нет, достал «Шторьх», и уже вскоре летел в сторону Варшавы. Что по допросу, то да, в цвет. Да и вообще известная история за такое время обросшая множеством слухов. В курсе тот, кто поезд остановил и расстрелял. Сам тот не участвовал, что удивительно, но алиби у него железное. На начало войны тот вообще на немецкой стороне оккупации был. Уже тут узнал и про поезд, и кто это сделал. Я же говорил, не будут скрывать это. Видимо немцев впечатлили, главного в расстреле назначили старшим во вспомогательной полиции в Кобрин. Там его искать нужно. И его, и тех, кто участвовал, тот их с собой подтянул. Позже я навещу, а сейчас мне нужна Варшава. Уже невмоготу. В прошлой жизни, в теле Власова, именно в Варшаве я и нанял трёх наложниц из полек. Зачем искать и уговаривать, я знаю к кому обратится, хотя сейчас не начало осени сорок второго, но думаю найду кого нужно и договорюсь. Если проще, этот человек посредник и может найти всё что пожелаешь.

А так баки у самолёта полные, вполне хватило добраться до Варшавы, на бреющем сблизился, сел на опушке рощи, даже обслужил и заправил машину, и вскоре на велосипеде уже катил к окраинам столицы Генерал-Губернаторства, как немцы величали Польшу. Время восемь часов вечера, дороги пусты, через час стемнеет, когда я по улочкам стал уходить в центр города. Не повезло, нужного человека не было. Не в смысле совсем не было, а отъехал по делам. Через два дня вернётся, нужно подождать. Так сообщила служанка, когда я постучал в дверь его квартиры. Что ж, пока обживёмся в городе, закупки сделаем. Тех же припасов, вот время и пролетит.

Следующие два дня я действительно спокойно проживал в Варшаве под личиной берлинского студента. У меня берлинский акцент. Снял номер в гостинице. Просто доплатил, якобы документы на оформлении, потом предоставлю, и жил себе. Банк взял ночью, деньги появились, разная валюта, включая советские рубли, и стал совершать покупки в магазинах, в мясных лавках всякого разного, на рынке. В ресторанах заказы. Припасов за два дня закупил на двести килограмм. В основном готовых, но были и продукты, из которых нужно готовить разные блюда. Потом два комплекта одежды, летней. А то один костюм, который уже поистрепался и всё. Взял схожий костюм, ещё один походный, потом пару комплектов домашней одежды, разную обувь. Пальто осеннее. Зимней одежды пока нет, не сезон. В туристический магазин не ходил, всё что нужно я бесплатно возьму на финских складах для диверсантов, когда полечу за домиками. Это сразу как разберусь с полицаями в Кобрине. Однако, посетил магазин для рыболовов. Купил разные снасти, и что важно, крепкую надувную лодку на четверых, со сборными вёслами. Тут её и накачали, я потом в номере снова накачал. Вёсла собрал и приготовил лодку к использованию. Зелёненькая такая, симпатичная. Две доски-сидушки, в центре и на корме. Для спасения на водах моря, или пересекать речки, самое то. Хотя и вплавь можно, но если осень, или весна? Без такой лодки не обойтись, и весит всего тридцать пять килограмм. По мне так отличная покупка. Снастей тоже взял, как я и говорил, хотя я больше охотник, чем рыболов.

Хорошо закупился, но два дня прошли, и я посетил того старого знакомца. Старого для прошлой жизни. К счастью, тот уже был дома, как раз из душа видимо, после дороги, но с охоткой меня принял. Я в новом костюме был, выглядел прилично. У парикмахера слегка постригли, тот пытался скрыть плешь, но тут надо ждать пока зарастёт. Вот и объяснил, что я желаю получить. Тот пообещал решить вопрос, попросил три дня ему. В принципе ничего необычного я ему не задал, многие через него искали содержанок себе. Просто я просил блондинок, молодых, не младше восемнадцати, мне малолетки не нужны, красавиц со стройными фигурами. Одну можно грудастую. После недолгих сомнений, решил брать четверых. Заказ сделан, аванс оставил, тысячу злотых, и покинул того. Через три дня, так через три дня. Вроде всё закупил. Думал слетать в Кобрин и посчитаться с бандитами, но у меня заказы в кондитерских, и немало, я сладкое люблю, так что следующие три дня, сменив гостиницу, я закупался разными тортами, конфетами, пирожными, разными рулетиками, и даже сладкой сдобой, вроде пирогов с яблоками и грушей. За три дня, забирая заказы в трёх кондитерских, полнил хранилище ещё на сто пятьдесят килограмм, но этих запасов мне хватит лет на пять, я так думаю. Тут действительно отличные кондитеры. Ну а дальше встреча, причём не на квартире посредника, для этого имеется специальная гостиница, владелец и работники в курсе. Так что в номер, где мы с посредником устроились, стали заходить девушки, а я выбирал, и придирчиво.

Первая блондинка оказалась из Амстердама, восемнадцать лет, грудь маленькая, но девушка очень миленькая. Я таких знаю, очень выносливые. Звали Маргарита. А тут всё официально, заключили контракт на работу на меня. Секретарём, обычно это ставят в пункте профессия, хотя что той делать девушка знала и не возражала, плачу я очень хорошо. Так что заключили контракт, я выплатил деньги в половину суммы за пять лет, а та просила доллары США, я разных набрал в банке, мне всё равно, выплатил, и та ушла, контракт при мне был. Сегодня вечером та придёт в номер, что я снял. И легко отпустил, тут гарантом выступает посредник, не сбежит с деньгами. Потом грудастая блондинка с четвёртым размером груди и шикарными бёдрами. И да, девушки в кружевных комбинациях заходили, чтобы показать фигуры. Этой двадцать три года. Причём, чешка. Как и Маргарита хорошо владела немецким. Это одно из условий выбора девчат. Звали Агнесс. А потом две сестры восемнадцати и девятнадцати лет, тоже блондинки. Что-то я на них западать стал, и снова не польки, а шведки. Их взял, и хватит, хотя кандидаток ко мне в секретари, было больше десятка, почти полтора. На этом всё, расплатился с посредником, с премией, мне его работа понравилась, и в гостиницу. По пути на такси объехав кондитерские магазины, забирал заключительные готовые заказы. Там в номере принимал девушек. Хорошо в разное время пришли, с вещами, и в хранилище. Маргарита опоздала, так что её на постель и завалил.

С девушкой я не налажал, сил накопил за неделю, пять раз её довести до оргазма смог легко. Я же говорю, выносливая, та ещё требовала. И в постели бомбой оказалась. Да и та показать хотела, что не зря её нанял. После совместного душа, когда стемнело, не обращая внимания на комендантский час, на велосипеде до окраин, а там взлетел и к Кобрину. Вопрос может стоять. Почему я припасы тупо не отберу у немцев? А у них всё эрзац, натуральных мало. И ещё, армейские пайки, даже калорийные, по вкусу с домашней едой не сравнить. Я был в теле Власова, и тех набрал, и этих, и разницу видел отчётливую. Домашняя, в данном случае ресторанная или с рынка, гораздо лучше. До Кобрина добрался благополучно, и с посадкой повезло, на пустую ночную дорогу сел, обслужил и заправил самолёт, и дальше доехал на велосипеде, устроившись у забора, на окраине города. В старой своей одежде был, мне её в Варшаве постирали, пятна убрали, погладили, как могли привели в порядок. Для грязных работ комбинезон есть танкиста. Всех полицаев я собирался повесить, то что они совершили, требует освещённости этого дела. По решению суда их всё равно бы повесили, а так это уже сделано. Я ещё и показания с них сниму, где те признаются во всём. Я купил «лейку» в Варшаве, новенькая, складная тренога с ней и целый чемодан плёнки. Ну и чемоданчик домашней фотолаборатории. Фотобумаги тоже закупил несколько коробок. Буду вести фотоальбом своих приключений. Пока големы не запустятся, как отомщу тем, кто расстрелял поезд, займусь другими полицаями. Из засад, из пулемёта их расстреливая. Потом сбежать, на мотоцикле прочь, там на самолёте чуть позже на другое место, где не ищут стрелка. То есть, затяжные бои не вести, ударил и сбежал. Буду наносить потери охранным дивизиям и их пособникам полицаям. Вот такие планы.

***

Я застонал, приходя в себя, когда меня грубо, похоже ногой, перевернули на спину. И раздался грубый голос на немецком:

– Герр фельдфебель, похоже этот русский парень в нас стрелял. Рядом с пулемётом только он лежит.

– Сволочь, – выругался кто-то, подходя, был шум шагов. – Одних убитых семнадцать, и будет ещё. Много с тяжёлыми ранами. Хорошо Гельмут из своей оптики его снял, лучший снайпер в батальоне.

– Пристрелить?

– Погоди. Нужно допросить, он наверняка тут был не один. В русской военной форме, рядовой, хотя больно молод. И пулемёт наш, выясним откуда взял. Потом можно будет повесить на площади того села, что мы проходили. Пока перевяжи его, чтобы кровью не истёк.

Пока меня ворочали, снимая гимнастёрку и срезая рубаху, чтобы добраться до раны, похоже ранение я получил в плечо, мою позицию окружили немецкие солдаты, что недобро поглядывали в мою сторону. Ещё бы, позиция идеальная, я успел только ленту выпустить, в двести патронов, уже собрался убрать пулемёт и уходить, тут по низине и дальше за кустарником на мотоцикле прочь прямо по полю, когда ранило. Тем более я имею ввиду, говоря о своём опыте, что позицию свою заминировал, перед окопом немецкие мины-«лягухи» на натяжении, растяжки по сути. Взрывы не слышал, уже без сознания был. Получается меня снайпер снял, коллега по сути. Повезло, золотой выстрел, по-другому и не скажешь.

– О, Франк, смотри. Пуля попала в приклад, разломилась и влетела в плечо, разворотив его. Похоже он сразу сознание потерял, от боли.

– Похоже, – согласился с ним невидимый Франк.

Чуть позже, мне дали понюхать нашатыря, а работал немецкий медик, действительно сознание прояснилось, помогли встать, нести меня никто не собирался, и я поднялся на позицию, с удовлетворением отметив, что три мины сработало. Сапёры уже сняли остальные и выносили тела семерых солдат, что погибли на растяжках. Вот так под тумаки, которыми меня награждали немцы, хотя сильно не били, фельдфебель за этим пристально следил, повели к дороге. Среди раненых был один офицер. Ну я их поразить старался первыми. Меня шатало, но шёл, рука в косынке. Я согласен, меня вырубило от болевого шока, когда деформировавшаяся пуля попала в плечо, в кость. Действительно золотой выстрел. На дорогу выносили убитых, занимались ранеными. Окинув взглядом место боя, с удовольствием подсчитал, что одних убитых у немцев около двадцати, и в два раза больше раненых. Это не рота фронтовиков, они из дивизии охраны тыла, подловил на марше, повезло. Ну а пока меня вели под конвоем в село, отсюда окраины видны, там комендатура и гарнизон, оттуда рота и шла, и именно там и будут допрашивать, стоит вспомнить как прошли эти две недели с момента, как я покинул Варшаву. О да, сегодня было двадцать второе июля, уже полдень, и сегодня вроде как должна запуститься опция големов. Пока жду. Если хранилище в четыре раза дольше ждать пришлось по времени, то может и тут так будет? Через четыре месяца и запуститься? Это получается двадцать второе октября? Ну вот скоро и узнаю, июль или октябрь.

Идти было тяжело, если первый километр после позиции я прошёл можно сказать бодрячком, то дальше ноги стали цепляться друг за друга, о каждую кочку спотыкался, откуда только их тут столько взялось? Весь потом покрылся. Шёл отходняк после боя и ранения. Пуля застряла в плече, меня просто перевязали, чтобы кровь остановить, похоже плечо выбито и переломы есть, немало бед нанесла эта пуля. А до окраин села ещё километра три. Чую не дойду. А так я действительно был в красноармейской форме, из тех, что нашёл по пути к Кобрину. Даже петлицы пришил, пилотка со звёздочкой. Причина банальна, у немцев пунктик, если по ним гражданский стреляет, не комбатант, которому нельзя участвовать в войне, они его на месте шлёпают, а вот с военнослужащими, всё же некоторые нормы выполняют. В плен берут иногда. Сам не знал раньше, пока в тело Власова не попал и не поработал по Украине. Хотя со мной по краешку всё прошло, если бы не фельдфебель, мне бы там хана пришла. Умер бы не самой лёгкой смертью. Это я осознавал отчётливо. Так-то понятно сбегу, но когда в норму приду. С таким ранением мне не побегать. Ну и пока шёл, ещё сознание сносное было, и вспоминал про эти две недели, что прошли с момента посещения Варшавы. Затягивать не буду, плохо мне, поэтому опишу кратко. В Кобрине я по счастью нашёл всех, кто выжил после расстрела поезда. Взял главного тот сразу описал кто участвовал и где они. Пусть один ещё в немецком госпитале лежал. Думаю, от меня пулю получил и это тяжёлое ранение. Уже выздоравливал. Я их в хранилище убрал, обойдя, два дня допросов в пригороде, пока пропавших полицаев искали, во всём они признались и чистосердечное написали, причём, по всем правилам. А дальше их, как рассвело, нашли повешенными на столбах в центре Кобрина. Помните ту «Лейку» и треногу? Рассветало, улицы ещё пусты были, вот и сделал снимки с собой на переднем и с полицаями на заднем фоне, режим таймера у фотоаппарата был. Я же говорю, на память.

Правда, немцы меня возмутили своими действиями. Нет, они мстят за своих, берут гражданское население и расстреливают в отместку, но за своих, не полицаев. Я это отметил ещё когда Власовым был. Големы тогда провели чистку среди тех, кто отдавал приказы по карательным действиям, напугали, что есть, то есть, и немцы перестали прибегать к тем мерам. Я же оставил письмо, где пояснил о причинах почему уничтожил их администрацию всей Украины. Снова будут гражданских расстреливать, я тоже продолжу, уже в Берлине. И подписался, Власов. Дошло, что ответка может быть. А тут за полицаев, комендант Кобрина приказал расстрелять восемьдесят человек. По десять за каждого полицая, их выдёргивали из толпы. Вот я с чердака, тут отличный вид на площадь, самого коменданта, его офицеров и часть солдат охранной роты, и поразил из «МГ». Ну убил едва ли два десятка, в рассыпную бросились, как и охраняемые ими гражданские, дальше сам еле утёк. Пока ночи ждал, вскрыл армейские склады, что немцы захватили. Они тут у окраины были. Добыл некоторое вооружение, например, две «СВТ» с оптикой, станковый «Максим» и зенитный «ДШК» с боезапасом ко всему. Потом нашёл эксклюзивную снайперскую винтовку, в собственном кофре лежала. Похоже чей-то заказ. Серьёзно переделали, я не сразу узнал в ней винтовку «Мосина». Моя красавица. Сразу влюбился в неё. Из припасов двести кило советской тушёнки и пятьдесят кило ржаных сухарей, просто чтобы были. Захочу, а есть. Всего на тонну занял хранилище. Там как стемнело на «Шторьхе» полетел в Финляндию. Не знаю, когда время будет посетить и прибрать зимний домик и баньку, лучше сейчас это сделать. А вот с гидросамолётом я не торопился. А смысла не было его сейчас брать. Когда ещё опция големов запустится, и когда я ещё до пяти натренирую, чтобы экипаж был, так что до лета сорок второго даже и думать нечего угонять субмарину, и стать подводным хищником. А там ещё три с половиной тонны накачается. Заполнять их не буду, как раз для самолёта и накопиться. А пока есть место, я и решил заполнить самым необходимым на четыре года вперёд. Как видите, мои действия вполне продуманными были.

В принципе, посещение Финляндии также прошло без проблем. Правда, базы диверсантов у Петрозаводска не было, его ещё не взяли, поэтому нашёл базу у окраины Хельсинки, взял несколько офицеров в столице, пока делал закупки кондитерских изделий, мотков зелёной рыболовной лески на растяжки, ну и посетил одной тёмной ночкой базу. К сожалению, той модели бани, с парной, я не нашёл, видимо в сорок втором будет эта новинка. Да и бань было всего три штуки, законсервированы до зимы. Вот и взял свежий офицерский домик, потом баньку, всё не пользованное, и на склады. Там оснащение для обоих, на полках стеллажей даже шайки и мочалки были, что уж про мыло и шампуни говорить? Что-что, а диверсантов и егерей снабжали по высшему классу. Три коробки туалетной бумаги, даже новые зубные щётки и паста была, в тюбиках. Набрал себе в запас. Форму разную, утеплённое комбинезоны и нательное бельё, спальники, тенты под навесы и подстилки. Жаровню с двумя казанами и тремя котлами. Утварь. Зимняя форма, с маскхалатами. Также неплохой набор продуктов для офицеров, не эрзац. Ну и посетил ферму, где увёл с ледника триста килограмм сливочного масла, двести сметаны, и десять кругов сыров, там сыроварня была. В принципе всё, хранилище полное. Пять дней я Финляндии был, ну и вернулся обратно, а решил бить из засады немцев, и полицаев. Первая засада, в тылу, я к фронтовым частям не совался, девять полицаев на двух телегах ехали из деревни, некоторые пьяные. Вот короткими очередям и отработал по ним из «МГ». Я на круче, те внизу проезжали, мёртвых зон не было. Потом короткими очередями провёл контроль, прибрался на позиции и спустился, собрал документы, зачищать не пришлось, все мертвы, подобрал себе единственный «ППД» с рожковыми магазинами, ну и обнаружил окорок в мешке. Правильно закопчённый. Аромат аж сбивал с ног. А у меня уже накачалось сколько-то, плюс потраченное топливо, пока летел сюда с севера, убрал и окорок, и некоторые трофеи, вроде мешка картошки. Видимо ограбили кого-то.

Засада была в окрестностях Львова. На самолёте перелетел в другое место, уже под Брест, и тут подстерёг два грузовика, расстреляв кабины. Кузова крытые, никто не покинул, но сблизился и закинул гранату. Шума не было, та не снаряжена. Поэтому аккуратно заглянул, контроль тем, кто в кабинах, уже провёл. А там ящики, мины, противопехотные и противотанковые. Пришлось самолёт доставать, убирать часть груза с минами в хранилище, почти на тонну и двести кило, отлетел и сделал схрон в земле. Часть мин привёл к готовности и прихватил с собой. Потом взвод полицаев, куда-то топал, подстерёг. Причём, уничтожил в ноль, большую часть из пулемёта, пока лента не закончилась, часть подорвались в панике на минах, что я установил на обочине. Убрав «МГ» в хранилище, сменил позицию и из «СВТ», с оптикой винтовка, одна из тех, что добыл на складе у Кобрина, остальных точными выстрелами поразил. Помощи им пока не было, всем по пуле загнал ещё раз, двое точно дёрнулись осознанно, потом сблизился, зачистил и собрал документы и снял те мины, что не сработали. Это было в районе Вильнюса. Ну и четвёртая засада, та самая, но уже недалеко от Ровно. Поставил растяжки на обочине дороги, шесть мин перед собой, тоже в виде растяжек, и стал ждать. Эту роту я вообще думал пропустить, крупновата для меня, но всё же решил рискнуть, и открыл огонь. Солдаты метались, подрываясь на минах, по две на каждой обочине стояло, опытные залегли, даже открыли ответный огонь, я выпустил ленту, позиция хороша была, хотя ответные пули уже поднимали песок вокруг, врезаясь в почву, хотел убрать пулемёт, а тут удар и темнота. Снайпер подловил, как оказалось. Вот такая моя история. Обжил домик и баню хорошо, с девчатами. Хранилище почти полное, тридцать семь килограмм свободно, это место пулемёта с опустошённой лентой, десяти мин-лягух, и что накачаться успело. Меньше трёх килограмм. Вот такая моя история. Одно расстраивало, мог и в ноль выйти, если бы больше растяжек на обочине было, но я рассчитывал на менее крупную добычу. В общем, ситуация как с пойманным медведем.

А до села я не дошёл, стало сильнее шатать, говорю же откат по ранению шёл, даже один из двух солдат, что меня вели, стал поддержать за локоть левой здоровой руки и помогал вести. Ещё метров сто, сознание начало уплывать, и я дальше не помню.

Очнулся я в темноте, видимо уже ночь. Подловил роту я часов в десять утра, та от села к железнодорожной станции шла, довольно оживлённая дорога, но попалась именно она. Плечо ныло, тупая такая боль, пошевелившись, пусть сознание как в тумане, но с каждой секундой мне было лучше. Приложив большой палец левой руки к губам, напился воды, родниковой, из хранилища, стало ещё лучше. Ощупав плечо, обнаружил лубки и бинты, правая рука была примотана к торсу, но гипса не было. Похоже, я побывал в руках медика. Пока шевелился, слыша шуршание соломы. Похоже я в каком-то сарае. А так надо бежать, чую это мой первый и последний шанс.

Похоже в сарае я один, снаружи слышно сопение часового, видимо простыл, нос заложен, иногда он отхаркивал мокроту. Не самые приятные звуки. Так что закончив проверять себя, я был в одних кальсонах, всё остальное сняли, достал синий комбинезон танкиста и натянул. Буду убегать, светлые кальсоны могут выдать. Сапоги натянуть не в моём состоянии, а обувь нужна, надел туфли, те что для костюма куплены. И попытался встать. Не смог, слабость и шатало, только после шестой попытки, держась за опорный столб, я смог это сделать, стараясь не стонать от болей в плече. Уйти из сарая легко, место есть, без сознания я часов пятнадцать пробыл, хранилище на шесть кило накачалось, убрать часть задней стенки в хранилище и покинуть, но хотелось бы оставить после себя сюрприз. Я профессионал, и без ответного подарка не желал уходить. Достал одну из немецких мин, а всё делать приходилось в полной темноте и на ощупь, и леской привязал мину к опорному столбу. Далее леску протянул к воротам и привязал к двери. Тут подсветил фонариком с синим светофильтром, не яркий свет. Откроют, леска натянута, кольцо у запала ослабил, разогнув усики, вышибной заряд вытолкнет мину, и на высоте метра та взорвётся, всё изрешетив поражающими элементами. Идеально. Погибнет кто или нет, как повезёт, но раненые будут точно. Только я почти все силы на это потратил, но упорно оставлял сюрприз.

А вот дальше, поднимая ноги, чтобы не шуршать соломой, к задней стенке, убрал кусок, сразу достав и прислонив рядом, выглянул, темень и кусты, листья по лицу скользнули, кажется рябины, так что стараясь не упасть, да и не шуметь, часовой с другой стороны сарая, я дошёл до плетня между разными хозяйствами. Перелезать у меня просто сил не было, поэтому убрал кусок плетня, и вернул на место, перейдя на другою сторону, и вот так, стараясь не шаркать обувью, а поднимать выше, хотя это было выше моих сил, уходил дальше. Я отдохнул минут десять в огороде одного из домов, сидя в беседке воды попил, потом поел пирожка с чаем, в кружке был, почти крутой кипяток, а пирожок с начинкой из мяса. Мне силы нужны. Кстати, действительно сил прибавилось, так что смог покинуть территорию села, шёл упорно вперёд, убирая препятствия перед собой. В основном в виде оград, и до околицы, а там и в поле. Выйдя на дорогу, достал «Шторьх», и с трудом забравшись в кабину, не хочу рассказывать, чего мне это стоило, четыре цинка с патронами потерял, я их как лестницу использовал и оставил, бросив, запустил движок, сунув палку в зубы, подобрал пока по фруктовым садам села шёл, и смог взлететь. От тряски с трудом не потерял сознание, но смог, и потянул в сторону Киева. Мне нужна квалифицированная медицинская помощь, и я наделся на наших медиков. Ведь опция големов так и не заработала. Когда ещё будет доступ к четвёртому голему-медику? Похоже до октября ждать придётся. Вот и увидим, прав я или нет.

***

– Ваня? Ваня проснись, – осторожно потрясли меня за не раненное плечо.

Открыв глаза, а лежал я на спине, увидел рядом медсестру, и двоих сотрудников НКВД, со строгими лицами. Сержант госбезопасности, и лейтенант за ним. А лежал я не в госпитале, а в городской больнице Киева, куда меня поместили. И к слову, где уже нахожусь шесть дней, сегодня утро тридцатого июля. Проходя лечения. Впрочем, самый опасный период прошёл, обошлось без проблем, тут врачи вскрыли рану, даже осколок пули нашли, мне немецкий медик её плохо вычистил, обломки костей, наложили шины, снова руку прибинтовали к торсу и вот проходил лечение. А этих сотрудников я сам вызвал через персонал, сообщив что желаю сообщить о совершённом преступлении, массовом расстреле гражданских, чему был свидетелем.

Вообще сам полёт запомнился плохо. Лучше бы конечно в Москву, но у меня топлива не хватит для такого продолжительного полёта. А сил заправить и дальше лететь, уже не было. Да и когда чувствовал, что уплываю, стукал по ране, боль очищала разум, и дальше управлял. И ведь в таком состоянии не ошибся с маршрутом, пару примечательных ориентиров видел по пути, сел на окраине города. На дорогу, покинул самолёт, чуть не как куль с картошкой вывалился. Лёжа коснулся стойки шасси, убирая машину и отполз на обочину, уже светало. Тут меня и подобрали деревенские, что на рынок разный товар везли, на продажу. Беженцев много, кормить их надо. Они и довезли до больницы, спасибо им за это. Отблагодарить не смог, очнулся уже в больнице. Кстати, документы я передал, оформили правильно, паспорт сейчас у лечащего врача. По ранению сообщил, что попался на прицел немцам, вот и ранили. Обработали наспех, поэтому как освободилась операционная, меня туда. Ну а когда понял, что кризис миновал, стало легче, хотя всё ныло, но восстанавливался постепенно. Вот и попросил через лечащего врача вызвать следователей НКВД, из Киевского управления. Это вчера днём было, до вечера ждал, не пришли, и только сегодня видимо освободились. Опытный следователь – это точно лейтенант, со шпалами капитана был, лет тридцати, видно, что много повидал, а вот сержант на стажёра похож, молод, ещё не набрался опыта. Видимо прикрепили к лейтенанту. Что-то раненько они, я глянул на трофейные часы на руке, время шесть утра, ещё завтрака не было, и вопросительно посмотрел на медсестру.

– Тут к тебе пришли, Ванюша.

Та не только так ко мне обращалась, уменьшительно-ласкательно, ко всем в палате. А нас тут восемь, полная, да ещё вчера девятую койку в проходе поставили. Всех раненых, от налётов немецкой авиации или пострадавших, в обычные больницы, а военнослужащих, в госпитали, так что тут были гражданские, мужчины, мужская палата.

– Хорошо, – негромко сказал я. – Помогите встать.

Откинув одеяло, я спустил ноги и лёг набок, а та помогла сесть, и потом встать. Ну а что, я уже и в туалет сам хожу, дня три как. Ранение моё признано тяжёлым. Так что постояв, подождал пока головокружение утихнет, ну и прихватив из-под подушки полупустой армейский сидор, прошёл к двери, оба сотрудника НКВД за нами. Отвели нас в кабинет главврача, самого того не было, медсестра у нас дежурная, ключ имела и открыла. Та в курсе была что я вызвал следователей. В общем, нас та оставила в кабинете, лейтенант устроился за столом, сержант рядом, приготовив бумагу и карандаш, а я на стул для посетителей перед столом. На этом и началась наша беседа:

– Лейтенант Петровский, Киевское управление НКВД, – представился старший командир. – Это мой подчинённый сержант Лукин, он будет записывать. О каком преступлении вы желаете сообщить?

– Возможно вы слышали, как банда расстреляла поезд, пассажирский, на ветке Кобрин-Брест?

– Подобных случаев было зафиксировано множество, но да, про этот случай в сводке было, помним, – подтвердил лейтенант, с интересом меня рассматривая, – А вы значит были на этом поезде?

Тут открылась дверь и зашла медсестра, положив перед лейтенантом мой паспорт, и поспешила уйти. Кивать мне больно было, поэтому всё на словах, подтвердив догадку следователя:

– Именно так, это и есть причина вызова. Ну и последствия той бойни. Мне шестнадцать, едва школу закончил, и ехал по комсомольскому набору с группой таких же школьников на летнюю стройку, к Бресту. Что строить должны были, не знаю. А тут такое ранним утром, ещё только светало. В общем, я очнулся под вагоном, по голове кровь течёт, осколок обломка вагона в череп впился. Оказалось, я ещё и память потерял, медленно восстанавливается, но всё ж есть такое. Шрам ближе к темечку. Так вот, это не помешаю мне броском добраться до открыто лежавшего бойца с винтовкой. Он убит был, охранял почтовый вагон, как я потом узнал, завладел оружием и ремнём с подсумками, и уйти в укрытие. Оба пулемёта по счастью были на перезарядке, бухали винтовки и карабины, тут повезло, промахнулись. Ну и стал стрелять. Уверенно поражая бандитов. Точно могу сказать, восемь там моих. Остальные бросили пулемёты и ушли. А я, помня, как кричали в горевших вагонах раненые, были и детские крики, поклялся отомстить, найти этих нелюдей. Сразу не получилось, попал в госпиталь Кобрина, там зашили рану. Да ещё искали шофёров на машины, а я хорошо вожу, вызвался, и на двадцати новых «Зисах», погрузив раненых, в Пинск. Всю ночь ехали. Как я дорогу выдержал, сам не понимаю, но встали на разгрузку на станции. Там меня и вырубило. Эшелон ушёл, машину чуть позже сдал, и устроившись у одной старушки, пережидал восемь дней, у меня головокружения, контузия. Ночью ходить не мог, падал. Ходил в больницу на перевязки. А когда немцы к городу подошли, двинул в сторону Кобрина, я помнил про клятву. По дороге наткнулся на мотопатруль, что взял в плен наших танкистов, причём с танком, подкрались по посадке, когда они ужинали. А танк новейший, «КВ». Так получилось, что меня издалека засекли, открыто по полю шёл к посадке, и командир патруля с одним солдатом вышли ко мне. Опросить и обыскать. А я хороший боксёр, два удара – два нокаута. Снял с них всё, штыком бил в сердце, и двинул к стоянке мотоциклов, решил себе транспортное средство добыть. Там танк увидел, связанных танкистов, и немцев. А двух мотоциклистов нет. Тут писк в кустах, там те военфельдшера снасильничать решили. Я штыком немецким обоих и убил, а вооружившись за счёт убитых, перестрелял остальных из пистолетов. Так и освободил наших, три танкиста и военфельдшера Ольгу. Так получилось, что немцы убили механика-водителя, а танкисты этот танк не знали, всего сутки как нашли его с мехводом, на лёгких воевали. Капитан Смолин там старший. В общем, они меня призвали временно. Танк я сразу освоил, управление, мы двинули вперёд, к Пинску, к нашим. А тут выехали на стоянку немцев, посадка их скрывала ранее, мы не знали, и капитан сразу открыл огонь, снаряды были, и стал бить их, чаще немецкие танки. Шесть их было и три самоходки. А я управлял машиной. А тут дивизия наша стрелковая проходила по полю, из окружения рвалась, почти две тысячи было, поддержали нас. Уничтожили мы там почти целый мотопехотный батальон. С дивизией танкисты шли, из разбитых частей, так что во мне надобность отпала. Но справку об участии в этой боевой операции попросил, в штабе дивизии выдали, комдив подписал, также внеся информацию про уничтоженных мотоциклистов, их девять было. Вот сидор, с доказательствами. Помогите развязать горловину.