Читать книгу Слон метамодерна - Владимир Романович Максименко - Страница 1

Потягиваю драйв и играю в героев меча и магии,

Параллельно под музычку сочиняя эпитафий.

На могильной плите выбьете мои лучшие строки.

Я в закат бытия уеду по разъебанной дороге.

Открыто говорю, ибо нахуй детскую таинственность,

Я всецело выступаю за абсолютную искренность:

Вываливаю кринжа будто Ксения Собчак.

Моя женщина наркотик – никогда не выкурю этот косяк.

Метеоритным дождем обрушиваю текстики,

Мир дихотомичен, как тычинки и пестики,

Оттого я не всегда пиздатый, бываю и уебком.

Культура нимфоманка просит достать плетку,

И я плетью обрушусь на этот Кель Талас,

Буду творить там разврат – я Маркиз де Сад.

Буквы образуют мой собственный ЧВК,

Словом готов трахать каждого мудака -

В русском языке, как Евгений Пригожин.

Если талант золото, то я богатейший вельможа!

Спасибо Зайка, что ты есть, ты моя муза!

Русское поле усею стихами, как Хрущёв кукурузой.

Посвящу тебе хоть целый сборник метамодерна.

Твое присутствие дороже всех богатств Моргенштерна,

Моя жизнь, как Титаник, а ты в ней – музыканты.

В новый год по всем каналам будут бить в честь тебя куранты,

Ради тебя я бы захватил Узбекистан,

Чтобы подарить тебе детство.

Ты Афродита, я же Уран,

И в нашем союзе рождается Эрот.

Депрессивные отрезки жизни, как гигантская лужа:

Я сниму свой пиджак, ведь так подобает благородному мужу,

Чтобы ты прошла не замаравшись.

Ебать культуру у меня уже не стоит,

Но ты поднимаешь этот член упавший.

Богоподобный атлант ты, а я блеклый Еврипид.

На пороге маячит третья мировая,

Но мне похуй, меня это не парит.

Важно лишь повышение цены на батон,

Ковыляя из пятерки, я иду, как с похорон

Благонравия и веры в человечество.

Покровительница добродетели

Нынче самая отпетая минетчица.

Я пожаловался Богу, но мне не ответили.

Коли мир летит в пизду, значит в нем нету места пидорам,

Хочу, чтоб каждому пацану было выдано по клитору.

Нейронные оргии в подкорке

Порождают какие-то ебаные строки:

Содомиты ответственны за мыслительный процесс.

Умозаключения не материальны, но они имеют вес,

А я фэтшеймер и желаю болеть анорексией.

Балтика девятка и Дудь на ютубе – вот моя мессия.

Истинно лишь быть адептом энтропии,

То есть пытаться жить по законам в России.

Лишь вера и апологетика безумия

Отзывается во мне извержением Везувия.

Крестоносцем пойду бить благочестивых мракобесов,

Сожгу Иерусалим и по крышке гроба эпохи тресну.

В канун двадцатилетия

Уж можно подводить итоги.

Первый отрезок пройден

Кое-как и еле-еле,

Но так-то в целом похуй,

Ведь прогресс наблюдается,

А значит я становлюсь лучше,

И того и гляди может к 30,

Как Ганнибал чрез Альпы,

Также неожиданно

Достигну мастерства.

Вот я в Калуге,

Один в постели лежу.

Грустно, тоскливо.

Пишу хуйню я,

Чтобы развеять скуку -

Выходит плохо.

Теплый свет горит,

Он убаюкивает.

Скоро пойду спать,

Но перед этим,

Наверное, вздрочну.

Да, хороший план.

С детства я геронтократ,

Ведь воспитан бабулей.

Спасибо старикам

За сохранность культуры.

Консервативный строй пиздат,

А я люблю консервы.

Бери в руки автомат,

Если воин системы,

Защити от зумерков,

Коих ведет сатана:

Надо усыпить зверьков -

От них одна суета.

Я всю жизнь мечтал

О двойном возрасте Христа,

Чтоб поучать внучат

И кричать, что им пизда,

Если не внемлют советам -

Без опыта не нюхали жизни соли.

Лучше выбить мозги из пистолета,

Чем хранить в башке крамолы.

Коли существует человек, значит точно есть проблема.

Клянусь, Господь, это не я плохой, а во мне просто сидит демон, -

Первородный грех, – об этом написал еще Аврелий.

Ведь не нужно каких-либо ухищрений,

Что б понять – мы не злодеи, а родились такими.

Похоть – как раз таки то имя,

Что не дала мать, но заклеймила природа,

И раз она так пожелала – пускай, я стану уродом.

На этой планете, что словно замок Дюрсе,

Окруженный рвом холодного, как глясе,

Космоса, за границами которого, возможно,

Все по лучше. А наша реальность, по сути, ложная,

Но меня ебут, следовательно я существую,

Но дай возможность кого трахнуть, и я выберу любую.

Похуй на пол, похуй на фигуру

и похуй на возраст.

Страх подкидывает хворост,

а я тыкаю вслепую.

Ноготочком выскребаю мантры на скрижалях нашей

Судьбы, и жаль, что демиург создавал нас будучи уже уставшим.

Осень прекрасна из-за листьев опавших,

Так лицезрей меня из ада восставшим:

Иглоукалывание не помогло при параличе сознания.

Что не нравится? А ведь так красиво увядание.

Во время звездопада я вижу, как сыпется с космоса перхоть.

Гладь пруда, и ты на нем лотос, олицетворяющий нежность.

Рядом с тобой перестаю быть неполноценным калекой,

Наша встреча тогда обернулась исторической вехой.

Женщину создали последней, потому что надо было набраться сил -

Апогей таланта и мастерства словно гномий мифрилл.

Вот и настал конец две тысячи двадцать второго,

Конец меня. И, как следствие,

Перерождение в виде глухого, немого и слепого,

Возвращая душевную девственность,

Отращивая плевру, кою порвал инфоповод, -

Сношал менталку, зачиная идеи внебрачные.

Хотя, не смотря ни на что, год вышел удачным,

Будто в выходной пришел на речку, но тебя доебал овод.

Да, для всех он оказался кромешным пиздецом,

И, наверное, для меня, если бы я нигилист с ебанцой

Не встретил свою Одинцову, что растопила лед,

На котором я поскальзывался снова и снова,

Стремясь добиться восхищения какого-нибудь Димы Воробьёва.

Хотя даже сейчас сижу и гоняю туда сюда мысли,

Чтобы конвертировать их в пиздатый текст, а затем в успех.

Стихи, как молоко, по началу заебись, но через время они скисли.

К чему вообще эта возня, коли она не заменит платонических утех?

Я стараюсь избавиться от раздумий, но они только множатся,

Мы, как дети, пытаемся что-то понять, но бог нам только корчит рожицу.

Когда умирает человек,

Его душа,

Переплетаясь с прочими,

Образует созвездие.

Когда умирает любовь,

Рыдает Соловьев,

И рождается

Ницшеанский целестиал.

Кусаригамой чувств я раскручусь

И в небеса ввинчу мечту,

Как мы два потенциальных гения,

Преисполненные звездным откровением,

Сольемся в единого архонта,

Как если смешать балтику с охотой

Крепкой, и так же крепок будет наш союз.

Вызвала зависимость, как самый жесткий снюс.

Прекрасная, как космос, и смертоносная, как чакрам, -

Одно точное попадание и раскрыла все мои чакры.

Ты хоть в Москве, а я в Калуге, но мы кварками

Сочленяемся в астрале. Мы, как зерна в кофеварке,

Часть единого напитка, что неистово бодрит,

И мы возводим отношения как зиккураты аколит.

А через миллионы лет новая ты и новый я

Вновь полюбим друг друга еще сильнее чем сейчас.

Гордость в сердце и винтовку в руки.

Иди грызть гранит, но не науки.

В окопе лучше чем в своей хрущевке.

Ни одна пуля не ранит как издевка,

Так что, бро, в пизду работу.

Зачем терпеть начальство,

если можно на курорты

За границу, где халяльство

Во всех твоих фантазиях.

Просто казни укропов,

Будь тем, кто устранит оказию.

Въеби смачно за нахальство

Гнилого западного мира,

И галопом по Европе

Снизойди ангелом к чертилам.

В ореолах грудей

Вижу больше смысла чем во всем литературе

Мировой,

Окунуться б с головой мне в эти смыслы,

Что б нависла

Надо мною благость, благодать, блаженство.

Какая сладость видеть контур женской

Фигуры по утрам,

Сразу идут нахуй все дела,

И будь я Богом, так бы зарождалась вечность.