Читать книгу Умирающая партия - Владимир Шулятиков - Страница 1

Три года тому назад, в разгар революционного движения, жила-была на свете одна революционно-«социалистическая» партия и, на свет божий глядючи, радовалась. «Посмотрите, какие у меня широкие хоромы», – хвасталась она, – «всякому там есть место, всякому готов приют и привет. Интеллигент, добрый чиновник, раскаявшийся дворянин, мужик-лапотник и рабочий-блузник – всем вход открыт; только одно требуется от них; поверь в социалистическое настроение трудового крестьянства, возлюби мужицкую общину больше самого себя – и тогда падут под ноги твоя всякие враги и супостаты. Помрет от испуга деревенский капитализм, когда миллионы мирских глоток заорут ему в уши: «Вся земля божья!». Рабочие, обеспеченные землей и не боящиеся наплыва безработных из деревни, схватят за ворот городских капиталистов и крикнут: «А ну, такие-сякие, устанавливайте законом обеспеченную минимальную заработную плату!» А социалистический интеллигент, освобожденный от паспорта и цензуры, будет безвозвратно разъезжать и к тем и к другим, говорить им, что плуг и ткацкий станок – родные братья, и что классовая борьба – простое недоразумение. И возродится помаленьку да полегоньку на земле мир, в человецех благоволение». Имя этой партии было – социалисты – революционеры, а конек-горбунок, на котором она надеялась перелететь от современного капитализма в светлое социалистическое царство, назывался социализацией земли. Но этот конек-горбунок, подобно всей лошадиной породе, нуждался в корме. А таким кормом и была вера в социалистическую душу трудового крестьянства, но испорченного вредным влиянием кулаков и мироедов, заботящегося о благе всего общества, всего «мира». «Современное крестьянство в подавляющем большинстве живет своим трудом; оно никогда не эксплуатирует, оно не расслаивается на враждебные экономические группы; оно однородно по своему составу и единодушно по своим стремлениям» – вот как гласило основное положение социалистов-революционеров. Если это положение верно, тогда и программа партии может рассчитывать на успех; если оно ошибочно, тогда не мыслима деревенская «четверть социализма», как называли социализацию некоторые социал-революционеры, тогда приходится, значит откинуть все свои самобытные планы, вступить на обычный путь мирового обще-пролетарского движения, а конька-горбунка отправить за ненадобностью на живодерню. Определить состав крестьянства – значило поэтому определить и судьбу свей социал-революционной партии. Для социал-демократов вопрос был решен. Еще в середине 80-х и начале 90-х годов земская статистика собрала массу материала, доказывавшего с очевидностью, что прежнего мужика – хлебороба не осталось и в помине. Фабрично-заводская промышленность и рост капитализма в сельском хозяйстве успели расслоить крестьянство на несколько групп, различных по своей обеспеченности и по своим интересам. Безлошадный пролетарий, полуголодный мелкий крестьянин, богатей-промышленник – все они беспорядочно перемешались в том самом «деревенском миру», который раньше казался однородной массой армяков и зипунов. Только круговая порука, выполнение повинностей и общая разверстка земли связывали в едино это сборище разорившихся, разоряющихся и наживающихся собственников. Было ясно, что их нельзя повести по одной дороге, и что проповедь социализма может встретить сочувствие только в чисто пролетарской части деревни. Было, кроме того, ясно, что никакими мерами это расслоение предотвратить нельзя, ибо вызывается оно не случайными причинами, а всем вообще развитием капитализма. «Трудовое крестьянство», как понимают его социал-революционеры, не существует больше – так гласили факты самой жизни.