Читать книгу Боец с планеты Земля - Владимир Тимофеев - Страница 1

Пролог

Я брёл по тёмной аллее, зло матерясь и пиная попадающийся под ноги мусор. Левый глаз опух и заплыл, тело шатало из стороны в сторону, конечности заплетались, дурная голова гудела от принятого на грудь алкоголя.

Да уж, корпоративчик сегодня явно не задался́.

Хотя поначалу всё шло очень даже неплохо.

Сперва босс приказал всем налить и произнёс прочувствованную речь. Мы восприняли её с энтузиазмом, похлопали, поулюлюкали, потом подняли бокалы и дружно выпили: дамы – шампанское, мужики – водку. Потом снова выпили. Потом с речами и тостами начали выступать и другие члены нашего маленького коллектива. Потом все повалили на улицу запускать фейерверк. Потом кто-то врубил на компе музон, и начались танцы-шманцы. Затем рекламщица Машка потащила меня в комнату с образцами, якобы чтобы показать какую-то новую супер-пупер-продукцию от поставщиков, но, когда мы там очутились, вместо «показа» принялась нести пьяную ахинею о своём бывшем муже, какой он козёл и вообще.

Я понял её абсолютно правильно. Вспомнив, как когда-то на срочной прапорщик Пилипчук травил байки, как он служил в ЗГВ и имел по «системе радиатор» всех местных немок, я (строго по классике) ухватил нашу Машку за ляжку, быстро (она даже пискнуть не успела) подсадил на чугунную батарею (благо, они летом холодные) и – понеслось.

Всё бы ничего, но в самом финале в комнату (ага – совершенно случайно) заглянул экспедитор Петруха. О том, что он с давних пор клеился к Машке, но всякий раз получал от ворот поворот, не знал в нашей фирме только ленивый. И тут – бац! – такая конфузия. Короче, не дал мне, гад, закончить процесс.

На шум драки сбежались, наверное, все, кто ещё стоял на ногах и хоть что-то соображал.

Дама к этому времени уже успела слинять, так что причину конфликта выяснить по горячим следам они не смогли. Петруха вовсю орал, что я теперь не жилец и он меня всё одно прикончит, я обещал, что сам его грохну, нас пытались разнять, возглавлял это действо шеф… словом, бардак получился знатный. А главным виновником безобразия назначили почему-то меня.

То ли из-за того, что я был на полголовы выше ревнивца Петрухи, то ли, что шефу по ходу разборок нечаянно зарядил, а может быть, просто потому что водка закончилась, а отправленный в гастроном гонец канул вместе с деньгами…

В любом случае, мне пообещали: а – набить морду, б – оштрафовать, в – уволить, г – отправить в Биробиджан, д – заставить сожрать заблёванный неизвестно кем галстук главбуха, е – …

Дальше я не дослушал. Сказал, что ноги моей в этом паскудном месте больше не будет, и, смертельно обиженный, удалился. Вывалился на улицу и пошёл, куда глаза глядят. А какой может быть спрос с пьяных глаз? Да никакого. С ними, как правило, ничего путного не выходит…

Как я попал в этот заброшенный парк, неизвестно, но заблудиться в нём оказалось проще простого. Дорожки, густые деревья, аллеи, кусты, скамейки, еле горящие фонари. И, как назло, ни одного человека. Даже спросить, блин, не у кого, и телефон, как на грех, где-то посеял: то ли в конторе забыл, то ли уже на улице выронил в «режиме автопилота».

Короче, иду, грущу, матерюсь. Вокруг – красота. Ночь, звёзды, «цикады» стрекочут, ветер шуршит листвой… комары возле уха жужжат, кровушки, сволочи, просят…

Откуда передо мной появился этот придурок, я так и не понял.

Типичный такой петушара: розовые брючки в цветочек, кожаный жилетик со стразами прямо на голое тельце, фуражка дурацкая …

Подходит, вихляя коленцами, и нагло так:

«Мужик, закурить не найдётся?»

А я ему:

«А ты, падла, случаем не голубой?»

Ух! Как его расколбасило! Аж в драку полез.

Ну, я ему с разворота в табло ка-ак вмажу…

Метра на три улетел. Башка под скамейкой, ножками дрыгает, встать не может, визжит, словно баба…

Думал ещё по рёбрам ему ботинком заехать, да не успел.

Из-за кустов ещё пять таких же, поганой наружности, выпрыгнули и – на меня.

Первого я кое-как отоварил, второго вроде бы тоже, а потом в голове что-то вдруг взорвало́сь и…

Словом, когда очнулся, этих уродов поблизости уже не было, как не было и ночного парка, и комаров, и даже одежды. Лежу, понимаешь, голый, как эмбрион, на холодном металле и… Стоп! Металл-то откуда здесь взялся?.. И ещё этот гул идиотский, как будто на самолёте летишь…

* * *

Ступор продолжался недолго. Меня ткнули чем-то в бочину, затем прямо перед глазами появились чьи-то жутко волосатые ноги. Ну, прямо хоббит какой-то.

– Очухался? А ну, поднимайся, вонючка.

«Что?! Кого ты вонючкой назвал, фуфел?»

Мгновенно подскакивать из положения лёжа меня научили давно, ещё пацаном, когда от собственной резвости зависело многое – двор у нас был гадюшный, маменькины сыночки там не выживали.

Резко подпрыгнув, я с ходу подбил ногу мохнатого и тут же без разговоров засандалил ему коленом промеж конечностей. Противник предсказуемо скрючился и, тонко пища, рухнул на пол.

Увы, на этом все мои достижения и успехи закончились.

Я даже не смог заметить, откуда мне прилетело.

Мир снова погас, сознание опять отключилось.

Следующее пробуждение оказалось неприятнее предыдущего.

На этот раз я ощутил себя подвешенным к потолку за руки за ноги и неимоверно выгнутым, словно гимнастка из мериканской сборной, страдающая синдромом гиперактивности и дефицита внимания.

Впрочем, вру. С последним погорячился. Чем-чем, а дефицитом внимания я был сейчас не обижен. Сразу четверо «хоббитов»-переростков стояли передо мной и с интересом рассматривали мою голую тушку.

Взгляд одного из них мне совсем не понравился. Понятно, почему. Именно этого пришлось давеча угостить по… Ну да, бубенчики-то у пацана, чай, не казённые…

– Ты нарушил контракт и будешь наказан, – проверещал обиженный.

В ту же секунду меня как будто скрутило в тугой канат, а после расплющило, как болванку под прессом, превратив в плоскую, ничего не соображающую амёбу под микроскопом исследователя.

Боль была просто адская. А когда она наконец отступила, я почувствовал себя разрезанным пополам дождевым червяком, которого насадили на рыболовный крючок, но потом неожиданно сняли и бросили обратно в банку, оставив для следующей поклёвки.

Перед глазами расплывалась кровавая муть, из носа и изо рта что-то текло, и я подозревал, что не только из них. Запах, по крайней мере, вокруг стоял тот ещё.

– Какой ещё… нах… контракт?

Слова вываливались из меня, словно камни, и вместе с ними я будто по капле терял невидимую и неосязаемую для обычных людей жизненную энергию.

– Вот этот, – сунули мне под нос какую-то бумаженцию.

Кое-как сфокусировав зрение, я попытался прочесть «документ».

Хрена лысого! Язык был мне незнаком. Какая-то белиберда из чёрточек и закорючек, и ни одного привычного символа. Даже китайцы, мать вашу, писали понятнее.

В сознание неожиданно начал заползать страх. Неужели… белочка?!

Да, абстинентный синдром – штука коварная. Психозы и глюки при нём – обычное дело.

Хотя… почему обязательно глюки?

Я же всё-таки не алкоголик.

Выпить могу. Могу даже много выпить. Но без запоев.

И что это значит?

Я что, блин, действительно не на Земле?

Последний вопрос заставил задуматься и заново присмотреться к тому, что меня окружало.

Рожи мохнатоногих выглядели и впрямь не совсем человеческими, хотя и весьма похожими. Примерно, как у каких-нибудь аборигенов-островитян с картинок времён Магеллана и Кука. Одежда? Ну, сейчас даже шкурой мамонта никого особо не удивишь. Обычное самовыражение и ничего больше.

Пол из металла тоже диковинкой не являлся. Но зато стены… а ещё потолок… и свет, льющийся непонятно откуда… Всё это напоминало хорошо сделанную голограмму.

Впрочем, наука на месте сейчас не стои́т. Кто знает, что там ещё навыдумывали китайцы с американцами, чтобы запудрить народу мозги до полного и окончательного опупения.

Короче, единственным доказательством инопланетности обстановки и ситуации оставался язык. Только не письменный, который нифига не понятен, а разговорный. Ведь говорил я со своими тюремщиками отнюдь не на русском… А на каком?

«Пи́джин-галакто», – всплыло внезапно в сознании.

– Тут нет моей подписи, – пробурчал я, кивая на «договор».

– А подпись и не нужна, – ухмыльнулся мохнатый. – Отпечатка большого пальца достаточно …

– Чего?! Ах, ты ж, скотина чужинская! Воспользовался моим состоянием, чтобы…

– А кроме отпечатка у нас есть и видеоподтверждение, – невозмутимо продолжил инопланетный мошенник.

В его руках появилась небольшая коробочка, и через миг прямо над ней возник виртуальный экран. С экрана на меня пялилась моя же пьяная рожа.

«Империя?! Да! Я всегда был готов служить настоящей империи, а не этим обоссанным демократиям типа… Что? Конечно! Защищать её с оружием в руках – это священный долг каждого…»

– Вот видишь, ты сам изъявил желание служить Великой Империи и сам, добровольно, поставил на контракте свой отпечаток.

«Хоббит» глумливо оскалился и повернулся к собрату:

– Рекрутинг закончен, этот последний.

– Летим на Октавию, командор?

– Да. А этого в заморозку. Пусть поостынет.

Все четверо противно заржали…

Часть 1. Имперский десантник

В рубке висящей на «стационаре» космической станции расположились двое. Один – рослый, плечистый, подтянутый. Военный мундир сидел на нём как влитой. Второй – явно гражданский, в мятом сером костюме, сутулый, с бегающими глазками и «лишней» растительностью на лице…

Разговор у них не то чтобы совершенно не клеился… Собеседники были, скорее, раздражены друг другом, но каждый при этом считал правым только себя.

– Послушайте, Шлупень…

– Командор Шлупень, – вкрадчиво заметил гражданский.

– Да какая разница?! Хоть маршалом обзовитесь, здесь это не имеет значения.

– Я знаю, селе́нц.

– Ну а раз знаете, так и давайте не отходить от темы.

– Я и не отхожу, селе́нц. Сейчас отхо́дите вы.

Рослый скрипнул зубами, но спорить не стал.

– Ладно. Вернёмся к теме. Сколько вы требуете за товар?

Визави почесал клочкастую бороду, потом придвинул к себе лежащий на столе бумажный листок и вывел на нём несколько цифр.

Брови военного поползли вверх.

– Да вы там совсем охренели?! Это же половина рекрутского бюджета! На что мне прикажете остальных нанимать?

– Затребуете новых ассигнований, перекинете на следующую центаду, не мне вас учить, сел бригадир, – пожал плечами «командор Шлупень». – Вы же прекрасно видите, какой у товара профиль. Да с таким профилем, не будь мы партнёрами, я бы запросил у вас втрое больше.

– Где вы их взяли, Шлупень? – хмуро бросил военный.

– Командор Шлу…

– Хватит паясничать! – рявкнул хозяин рубки.

Его эскапада впечатления на гостя не произвела.

– Ну, если вы не хотите их брать… – гражданский развёл руками и сделал вид, что собирается встать.

– Подождите. Дайте ещё раз взглянуть, – пошёл на попятную бригадир.

– Пожалуйста.

Гость щёлкнул пультом, в воздухе появился виртуальный экран.

– Помойка… помойка… помойка… – поочерёдно тыкал пальцем военный в строчки-иконки. – Так, а это что за планета?

Гражданский скривился.

– Такая дыра, вам скажу. Прямо возле барьера, её даже в общем перечне нет. Штурман-балбес напутал с поправками, вот нас туда и вынесло. Чуть было под скрут не попали.

– Перспективная? – заинтересовался партнёр.

– Не думаю, – покачал головой Шлупень. – Искин подсчитал для них индекс торговли и инвестиций. Так вот, он там на уровне «десять минус», то есть, фактически, мусорный. В Лигу запрос мы отправили, но если планета в перечне и найдётся, то только в разделе Б.

– Устойчивая двусторонняя маршрутизация невозможна? – понимающе усмехнулся военный.

– Именно так. Разрабатывать такую бессмысленно, даже в качестве рудника. Возле барьера любая звезда, любое небесное тело ведут себя непредсказуемо. Смещения, флуктуации, может и за барьер затянуть, а потом выбросит неизвестно где. Век ищи, не найдёшь.

– Но вам повезло. Вы на неё наткнулись.

– Повезло – это сильно сказано. Слава богу, что ноги из этой дыры унесли.

– Что это вы про бога вдруг вспомнили? Вы же неверующий.

– Возле барьера поверишь во что угодно, лишь бы убраться оттуда. Одного только топлива тысяч на двадцать сожгли. Хорошо хоть, что экземпляр на поверхности интересный попался. Всё-таки не с пустыми руками лететь, и то хлеб.

– Да, экземпляр неплохой, – кивнул собеседник.

– Другие тоже не хуже.

– И это верно.

– Ну… тогда по рукам?

– Ладно. Уговорили, – нехотя согласился военный. – Но всё равно, без скидки ваш договор финики не пропустят. Двадцать процентов, не меньше.

– Десять, селе́нц, – быстро ответил торговец.

Партнёр посмотрел на него, чуть прищурясь.

Шлупень оттопырил три пальца на левой руке.

«Три процента отката… на такой сумме… вместо обычных двух…»

– Договорились, – наклонил голову бригадир…

* * *

«Ненавижу армию!» – эту фразу в течение последнего месяца я повторял едва ли не ежечасно.

Хотя в более широком смысле к «армии вообще» моя ненависть не относилась. В российской служилось вполне нормально, потом даже вспоминал с благодарностью. Эта же больше напоминала адскую мясорубку для несостоявшихся грешников. Все издевались над всеми, причём, так изощрённо, что вырваться из этого порочного круга не смог бы даже какой-нибудь Шварценеггер с танковым пулемётом вместо обычной винтовки.

Муштра – хуже, чем в Пруссии времён Фридриха. Наказания – суровее, чем в королевском английском флоте века эдак семнадцатого. Спесь – покруче, чем у французских герцогов и маркизов эпохи «про́клятых королей». И всё это было заполировано уголовной «романтикой» зоны усиленного режима с кумом-начальником, воровскими понятиями и крысами-стукачами.

«Безмозглая деревенщина» являлось, наверное, самым ласковым из обращений офицеров учебки к рядовому составу. Сержанты с капралами выражались не так изысканно, зато доходчиво.

– А ну, шевелись, очкодралы! – подбадривал новобранцев мастер-сержант Бамбе́р, когда мы толпой, ещё не продрав глаза после короткого сна, неслись к плацу на построение. Отставшим полагалось по пять ударов магнитной плёткой-трёххвосткой, всем остальным – кому как повезёт…

– Жду, не дождусь, когда вы, наконец, сдохнете! – напутствовал нас штаб-капрал Блюк перед выдвижением на стрельбище. – Таких говёных солдат я ещё не встречал. Даже тварюги с Канабии так не воняют…

– Вперёд, мразь! Давай, гнида! Дристуй, засранец! – раздавал пинки младший уоррент Бульдо́н, когда умотанные в хлам рекруты в полной экипировке отрабатывали дцатую в этот день высадку из десантного бота…

Плюнуть бы в рожи тем, кто на голубом глазу утверждал, что, мол, каждый контрактник настолько дорого обходится обществу, что относиться к этому дорогому ресурсу надо аккуратно и бережно, как к драгоценной вазе, которую если и стоит разбить, то лишь по действительно важному поводу.

Хрена вам во всю харю, господа социологи! На контрактников армии Великой Империи Боха́в их наниматели смотрели, как на дерьмо в сортире. Булькают, чвакают, втягивают в себя всякую гниль, а если внезапно подохнут, то и хрен с ними. Бабы других наро… эээ… торговцы из Лиги новых по всяким помойкам насобирают. Звёзд во Вселенной как грязи. Планет, населённых дебилами, готовыми умирать за похлёбку из концентрата, тоже хватает. Поэтому зачем напрягаться?

Боевого оружия рекрутам, ясен пень, не давали. Манёвры, стрельбу и драки отрабатывали на имитаторах. Кстати, выходило довольно реалистично. Синяки и шишки, по крайней мере, я получал всамделишные. А ещё шрамы по всему телу от плёток сержантов. Одна радость, раны залечивали достаточно быстро. Медпомощь в имперской армии была явно лучше, чем на Земле. Правда, оказывали её только по разрешению командира. И если тот полагал, что «этому и вот этому» она не положена, то «вот этот и этот» оставались со своими проблемами один на один и чаще всего – до конца.

В начале учёбы наша рота состояла из 147-ми новобранцев, в конце – из 104-х. Одиннадцать не вынесли затяжных марш-бросков, семь утонули при форсировании водных преград, восемь разбились во время учебного десантирования, пятеро получили несовместимые с жизнью повреждения в спаррингах-рукопашках, ещё дюжину по-тихому придушили свои же, прямо в казарме – кого за крысятничество, кого за стукачество, а кого просто так, потому что рожей не вышел. Виновных, естественно, не нашли, а вероятней всего, вообще не искали. Такие здесь были традиции.

За пять недель непрерывного ада ни с кем из рекрутов я не закорешился. Во-первых, потому что «дедушке» Российской армии не к лицу признавать себя таким же, как все, салабоном, а во-вторых, просто не было смысла. Принцип «каждый сам за себя» вбивался тут прямо в подкорку и слегка корректировался только во время групповых действий. Однако и там главным считалось не умение действовать сообща, а умение использовать для достижения цели успехи и неудачи «товарищей по оружию». Упал раненый или убитый – станешь укрытием для остальных. Наступил случайно на мину – значит, другие пойдут в обход. Провалился в зыбучий песок – будешь ещё одной кочкой-опорой. Сделал удачный выстрел, но сам при этом подставился – выжившие, пока ты харкаешь кровью, с удовольствием поделят трофеи и даже не подумают хоть как-то помочь застрельщику.

Нормальная волчья стая: охотятся вроде бы вместе, гонят добычу все, но рвёт её только тот, кто успел, и жрёт только то, что успел урвать.

Честно сказать, для армии такая система – это абсолютный идиотизм и верный путь к поражению, но, с другой стороны, кто я такой, чтобы моё мнение интересовало здесь хоть кого-нибудь. В учебке мне даже обычного имени не полагалось, потому что имён у рекрутов не было, вместо них применялись номера и цвета. Первый взвод – белый, второй – красный, третий – чёрный, четвёртый – синий.

После доставки на планету с много чего говорящим названием «Полигон» меня разморозили и определили в одну из нескольких сотен учебных баз. Согласия моего, понятное дело, никто не спрашивал. Контракт подписан, и, значит, вперёд, «под танки»: четвёртый учебный взвод, отделение номер два, боец «синий-16». Ну, хорошо хоть, не голубой: с такой записью в личном деле на Землю лучше не возвращаться… Эх, кто бы ещё сказал, получится ли у меня вообще когда-нибудь возвратиться. Контракт пятилетний, стандартный имперский год – это примерно три с половиной земных, а с дезертирами здесь поступали дёшево и сердито – или на кол, или повесить, прямо какое-то средневековье, мать их, а не цивилизация, освоившая межзвёздные перелёты, лучевое оружие и антиграв…

Выпускной «экзамен» по форме напоминал аналогичный отечественный – сдачу на краповые береты. Тот же бросок по пересечённой местности, та же стрельба, та же полоса препятствий в конце и поединки друг с другом, а после с «наставниками». Основное отличие – провалить испытания здесь означало выбыть не только из списка соискателей первого воинского звания, но и из списка живущих.

Всех, кто не смог пройти «беговой» этап, расстреливали прямо у «трассы». В поединках добивание упавших приветствовалось. Бой завершался, только когда один из противников оказывался в глубоком нокауте. Медики проигравшими не занимались. Последних просто оттаскивали в огороженный колючей проволокой загон и оставляли там до окончания испытаний. Туда же уводили не уложившихся в стрелковые нормативы. Тех, кто помер, потом увозили на местное кладбище (ох, скажу я, обширное), остальных неудачников, по слухам, использовали в дальнейшем в качестве живых мишеней для господ офицеров.

Хлюпики армии империи не требовались. Имперской армии требовались злобные хищники, не знающие жалости ни к себе, ни к своим, ни к чужим.

В моём отделении до экзамена добрались шестеро – половина начального состава. Кто они и откуда попали в учебку – об этом мне не докладывали. Разглашать личную информацию было категорически запрещено. Нарушителей выявляли мгновенно, и больше их никто никогда не видел.

Странно, но факт. И новобранцы, и персонал базы состояли только из лиц «человеческой национальности». Имелись ли где-нибудь во Вселенной цивилизации негуманоидов, фиг знает. Но даже если имелись, то здесь ими совершенно не пахло. Только люди, различающиеся, как и на Земле, лишь по оттенкам кожи и другим малозначительным признакам. Видимо, правду говорили всякие креативные болтуны, что, мол, жизнь на нашу планету занесли из космоса, а где конкретно она зародилась, не так уж и важно.

Синий-11 и синий-14 из нашего отделения были бронзовокожими, 17-й – такой же, как я, «европейского» типа, 19-й – натуральный «китаец», а в 22-м явно чувствовалось что-то негроидное. Все говорили на пи́джине, но временами употребляли незнакомые мне слова, причём, судя по непривычным звуковым сочетаниям, к земным языкам они отношения не имели. От каждого на экзамене я не ждал ничего хорошего. Задача у всех одна – выжить. Как выживать вместе, здесь не учили. Тут учили, как выживать за счёт остальных…

Первый этап испытаний начался буднично. Роту построили в колонну, и первую тину (в земных мерах длины это примерно 0,7 километра) мы просто брели. Марш-бросок был рассчитан на 30 тин и проходил в полной выкладке, только без экзоскелетов и стимуляторов. Возглавляли колонну два лёгких мо́биля на гравиподушке, замыкали четыре ховер-броневика: два со станковыми лучемётами и два, оборудованные под катафалки, чтобы собирать по обочинам тех, кто сошёл с дистанции.

«Ротаааа! Бегооооом! Мааааршшшш!» – одновременно прозвучало и сзади, и спереди.

Две сотни солдатских ботинок принялись методично взбивать дорожную пыль.

«Пятёрке последних этап не зачтётся», – сообщили внезапно с задней бронемашины.

По колонне прокатился тяжёлый вздох. Становиться последним здесь никому не хотелось.

Темп воинству задавали головные мо́били. Поначалу всё шло довольно спокойно. Мы бежали молча, сосредоточено, старались держать строй и не растягиваться, ведь даже закоренелые индивидуалисты хорошо понимали, что толпой бежать легче.

Затем скорость передвижения увеличилась, и мало-помалу строй начал рассыпа́ться. Тин через пять колонна окончательно разделилась на группы. Я оказался во второй, достаточно многочисленной – человек двадцать, не меньше. Вперёд убежали самые прыткие и бестолковые. Догонять их не стали. Бонусов от своего лидерства они вряд ли получат. Просто быстрее устанут и всё.

Так в итоге и получилось.

Когда относительно ровная дорога закончилась и пошли подъёмы и спуски, торопыги, все, как один, сдулись. А когда более-менее твёрдая земля сменилась вязким песком, и вовсе отстали от «пелетона». Но нам было уже всё равно.

Следующие десять тин превратились в настоящий кошмар.

При каждом неверном шаге бронедоспех подпрыгивал на плечах и сперва поддавал по шлему и голове, а затем, опускаясь вниз, болезненно резал плечи перекрученными подстёжками. Сапёрная лопатка и фляжка болтались на заднице, цепляясь за всё, что возможно, штык-нож молотил по яйцам и его постоянно приходилось придерживать, «рельсотрон» за спиной и «лучемёт» на груди удобства тоже не добавляли.

Казалось, что время вокруг просто остановилось. С боков, сзади и спереди раздавался лишь топот ног, звяканье снаряжения да злое сопение рекрутов. Поднявшееся в зенит солнце заставляло обливаться вонючим потом, а неизвестность маршрута ещё больше растягивала и так замедлившиеся доне́льзя минуты.

Вскоре, вкупе к песку, трассу стали пересекать ручьи и болотца. И чем дальше, тем больше.

Небольшие ручьи я форсировал сходу, не разбирая, где мелко, а где не очень. Поначалу это прокатывало, но затем случился конфуз. Нога неожиданно провалилась в ил, и я разом ушёл под воду едва ли не по макушку. Помогать мне, понятное дело, никому и в голову не пришло. Зато мои «товарищи по оружию» с преогромнейшим удовольствием использовали мою неудачу и меня самого как опору для перепрыгивания через быстро текущий поток.

Могли бы вообще утопить, но – после пятого прыгуна сработала чуйка, я перестал барахтаться и позволил течению отнести меня далеко в сторону.

Злости на конкурентов не было, как не было и обиды.

Но сам факт я, безусловно, запомнил и отыгрался на очередной водной преграде.

Ширина там была шагов двадцать.

Перебраться через неё можно было лишь вплавь или отыскав брод. Плыть в нашем состоянии означало тут же и утонуть, а искать брод – терять драгоценное время и дать отстающим шанс догнать основную группу.

Промокший до нитки, я подобрался к препятствию левее других. После невынужденного купания, чтобы вернуться на трассу, пришлось срезать угол и выскочить к текущей по оврагу речушке в сотне шагов от лидеров. Собственно, из-за этого я и увидел то, что не видели остальные – упавшее через овраг дерево. Мостик, конечно, так себе, но если не строить из себя супермена, то попробовать можно.

На противоположный берег я перебрался ползком. Пусть внешне некуртуазно, зато надёжно.

Сзади послышалось какое-то шебуршание.

Всё верно. Конкуренты мой хитрый манёвр заметили и не преминули воспользоваться «лайфхаком». Пихаясь локтями, они торопились быстрее взобраться на скользкий ствол.

Придурки! Кто ж лезет на столь неустойчивую конструкцию вчетвером, один за другим, не дождавшись, когда она полностью освободится. Неужели совсем не знают о правиле рычага?

Нет, ничего плохого я им не желал. Я лишь соскочил наземь с другого конца «моста». Не век же на нём сидеть, этап-то ещё не закончился.

Лежащая на моём берегу крона «подпрыгнула», дерево предсказуемо дёрнулось, ствол затрещал, а земляной край, на который он опирался, просел сразу на пару локтей…

«Это фиаско, братан!»

Я мысленно усмехнулся, мазнул взглядом по барахтающимся в прибрежном иле фигурам, поправил болтающийся на ремне штык-нож и вновь потруси́л по маршруту. Оставшиеся до финиша тины следовало потратить с умом. То есть, не слишком спешить и попытаться сохранить силы для следующих этапов…

* * *

Умение сидеть навытяжку перед начальством дано не каждому.

За долгие годы службы капитан-бригадир Фальхао в полной мере овладел этим высоким искусством.

Висящая над столом голограмма наполняла его душу страхом, липким, противным, заползающим за воротник и сжимающим шею тонкими, но исключительно сильными пальцами.

– Что с вами, Луций? Вам нехорошо?

– Нет-нет, экселенц. Со мной всё в порядке, – взял себя в руки заместитель командующего сектором. «Хвала небесам. Кажется, это не по растратам».

Его голографический собеседник был «всего лишь» полковником. Не самое высокое звание для армии Великой Империи, но, как всегда говорят в таких случаях, имелись нюансы. Во-первых, этот полковник являлся не просто полковником, а полковником безопасности, что по статусу сразу же ставило его в один ряд с армейскими генералами. Во-вторых, должность, которую он занимал, давала возможность контролировать не только деятельность тех, кто выше его по званию, но даже и тех, кто выше по рангу, включая офицеров Генштаба и командующих армиями, о командирах учебных соединений и говорить нечего. Но самое главное, о чём знали в имперской армии все: даже если бы экселенц был «просто» сержантом, спорить с ним, а, тем более, игнорировать, не рискнули бы многие осенённые наградами маршалы. Глава одного из пятнадцати правящих домов империи стоял в иерархии власти лишь на ступень ниже, чем сам император…

– В порядке – это хорошо. А когда ещё и во вверенном подразделении всё в порядке, то просто отлично, не так ли, господин бригадир?

– Так, экселенц, – судорожно кивнул Луций.

– Прекрасно, мой друг. Прекрасно, – голограмма сложила на груди руки и пристально посмотрела на капитан-бригадира. – Знаете, как раз сейчас я смотрю прямую трансляцию выпускных испытаний вашего сектора.

– Каких именно, экселенц?

– Десантных, конечно, каких же ещё? – удивился полковник. – Другие вроде уже закончились.

– Виноват, экселенц.

– Виноват – это не то слово, – подался вперёд визави. – Я вот смотрю на рекрутов и пытаюсь понять, что в них такого особенного, раз вы отвалили за них такую серьёзную сумму, а теперь ещё подаёте заявку на дополнительное финансирование?

Лоб бригадира покрылся холодной испариной.

«Всё-таки по растратам… М-мать!»

– Экселенц, я всё указал в записке на имя командующего. Этот набор и вправду особенный. Только обладателей профиля А и А-плюс там четырнадцать человек. Я просто не мог упустить их. Лига могла спокойно отправить их стопланетникам или лану́, поэтому мне и пришлось… – Луций вздохнул и опустил голову. – Я готов принять любое решение, экселенц. И если меня признают виновным, я знаю, что делать.

Порывисто вскинувшись, он потянулся к висящей на поясе кобуре.

– Ну-ну, не стоит так волноваться, – остановил его экселенц. – Обвинения вам никто ещё не предъявлял. Просто кое-кого удивила такая крупная трата. Насколько она оправдана, мы увидим по результатам… Да, кстати, – сменил он внезапно тему. – Вы уже определились, кого из прекрасных дам будете приглашать на десантный выпуск?

– Я уже разослал приглашения во все пятнадцать домов, экселенц. Пока откликнулись только Вио́нцо и Со́лмер.

– Они согласились?

– Нет. Они отказались.

– Отлично. Отзовите все приглашения. Я отправлю на этот выпуск экселенсу Анциллу.

– О! Это для нас огромная честь, экселенц.

– Лучше подумайте о безопасности, – усмехнулся полковник.

– Я уверяю вас, экселенц, мы сделаем всё, чтобы обеспечить безопасность уважаемой …

– Вы не поняли, Луций. Безопасность требуется не Анцилле, а «Полигону».

На пару мгновений Фальхао словно бы замер, пытаясь сообразить, что конкретно имел в виду собеседник, затем вдруг выпятил челюсть и бодро отрапортовал:

– Выпуск пройдёт в режиме полной секретности, экселенц.

– Отлично, – кивнул полковник. – Я вижу, мы с вами сработаемся. Удачного дня, бригадир…

Голограмма погасла.

Капитан-бригадир облегчённо выдохнул…

* * *

К финишу я пришёл первым. И отдыхал, соответственно, дольше других. Мелочь – всего полчаса – но приятно. Из нашего отделения на марш-броске отсеялся только «негр». Даже странно. Мне он казался самым здоровым. Хотя… выносливость и физические размеры не всегда сочетаются. Скорее, наоборот. Вот, помнится, был у нас в армии такой Фёдор Калюжный, так он, несмотря на свой весьма затрапезный вид… А впрочем, сейчас это совершенно неважно, к нынешней ситуации эта история никакого отношения не имеет…

Стрелковые испытания прошли без сучка и задоринки.

Я, в общем, и дома неплохо стрелял, а тут, с использованием высокотехнологичной прецизионной техники, стрельба превратилась в игру. Пуляй себе, как в какой-нибудь «Каунтер-Страйк» или, к примеру, в «Танчиках», по мишеням и в ус не дуй. Главное – успевай дистанцию правильно определять и мощность выстрела устанавливать. А всё остальное любому геймеру – на раз попи́сать. Единственная непонятка – пороховое оружие у них тут отсутствует, и взрывчатые вещества. Просто как класс. Почему? Наверное, потому что от луков и копий здесь сразу же перешли к энергетическим пушками и бластерам. Лазер – пожалуйста, плазма – да без проблем, гравиудар – раз плюнуть, электромагнитный разгон – нефиг делать. А вот обычный патрон из гильзы, пули и капсюля – «нет, сынок, это фантастика».

В любом, случае, стрельбу я прошёл, дальше была полоса препятствий.

И опять, всё выглядело точь-в-точь как в Российской, да и в любой другой земной армии. И снова за маленьким исключением: проколы экзаменуемого здесь чаще всего заканчивались не сходом с дистанции, а реальными ранами и увечьями. Коснулся случайно какой-нибудь ловчей нити – руку или ногу оттяпает гарантированно. В яму упал, а там уже колышки ждут. Мину не обнаружил – она в тебя гравитацией или плазмой. Оступился на лестнице или мостике – вниз лететь тянов десять (по земному получается метров семь), и никакой страховочной сети…

Словом, на полосе пришлось поднапрячься. Её проходили сразу по шесть-семь человек, параллельными курсами. Пока бежал, прыгал и полз, сбоку и сзади дважды раздавались чьи-то истошные вопли. Кому там не повезло, я не смотрел, оглядываться было некогда.

Последним препятствием стал дом-макет с пятью этажами. Входов в него было два, и оба располагались на высоте нескольких человеческих ростов. Как туда лучше всего забираться, я знал ещё по своей прошлой жизни. Подручные средства – лёгкие металлические шесты – лежали возле стены. Вот только использовать их никто, по всей видимости, и не думал. И вовсе не потому, что у выскочивших к «дому» рекрутов не хватало мозгов, чтобы сообразить. Просто это совершенно не вписывалось в картину «привычной» жизни, вот уже месяц упорно вбиваемой в наши головы – что преодолевать трудности надо не вместе, а поодиночке, и что любое «доброе дело» не останется безнаказанным.

Помимо меня перед неодолимой преградой скопились ещё четверо. Все из моего отделения, и все пялились на стену с недоумением. Как действовать в таких случаях, их не учили.

Они смотрели на «дом», я молча смотрел на них.

«Бронзовые», 11-й и 14-й, шарили взглядами по сторонам, видимо, надеялись найти там подсказку, «европеец» 17-й, задрав голову, пытался углядеть ответ наверху, и только 19-й «китаёза» с явным интересом щурился на валяющиеся рядом шесты.

За неимением лучшего в напарники пришлось брать «китайца» – этому, по крайней мере, объяснять, что к чему, требовалось меньше, чем остальным.

– Хватаешь руками вот так. Я тебя разгоняю, ты забегаешь наверх, потом подтягиваешь меня. Понял?

– А почему не я тебя разгоняю? – нахмурился 19-й.

– Потому что ты легче.

– Понял, – кивнул «китаец». – Давай…

Забег по стене удался нам с первой попытки.

Напарник «добежал» до окна и… скрылся в проёме, даже не подумав остановиться.

«Вот, сука, б… »

Ну, да, ничего иного не ожидалось. Шанс на ответную благодарность был минимальным. Но всё-таки я не мог не попробовать.

– Он дохлый. Один тебя не поды́мет. Давай и меня туда же, вдвоём мы любого вытянем, – послышалось сзади.

Я обернулся.

«Хитрый» замысел «европейца» не распознал бы только младенец. Однако мне самому стало вдруг интересно: найдётся из четверых хотя бы один «порядочный»? Или же просто умный. В «доме» наверняка ведь имеются и другие ловушки, которые в одиночку не обойдёшь. Не просто же так тут шесты положили…

Ни умных, ни тем более «порядочных», увы, не нашлось.

Прикинувшись простачком, я помог забраться на стену и «европейцу», и «бронзовым». Все трое сдристнули, как и «китаец».

Делать нечего, пришлось вспоминать старые навыки скалолазания. Пару лет после армии занимался этим почти профессионально.

И вот, когда я уже почти изготовился к восхождению, сверху неожиданно крикнули:

– Эй, там! Лови!

Я поднял голову.

Из окна на меня скалился «китаёза». В руках он держал верёвку.

– Чё так долго? – хмуро поинтересовался я, забравшись в окно.

– Темно тут, – пожал плечами «китаец», потом отступил на шаг и хлопнул себя по груди. – Суйюнь.

Соображалка подсказала ответ практически сразу:

– Виталий.

– Вит…Ал? – уточнил напарник.

– Он самый, – махнул я рукой…

Всё вышло, как и предполагалось. Ловушек в «доме» хватало, и преодолевать их без чьей-либо помощи было и долго, и тяжко. Но мы с этим справились. Суйюнь помогал мне, я помогал ему. Правда, в конце пути нам пришлось разделиться. На всякий пожарный, чтобы избежать «подозрений».

А вот из других рекрутов в нашем забеге до финиша дошёл только 17-й.

Ловчее он оказался двух «бронзовых» или хитрее, без разницы. Победителей, как известно, не судят.

Зато бьют с большим удовольствием.

Именно это мне предстояло сделать на предпоследнем этапе.

Именно этого гаврика назначили мне противником в рукопашке.

Драться нам предстояло без снаряжения. Форма одежды №2. Голый торс, штаны и ботинки. Разрешены любые приёмы, хоть гульфиком перед носом тряси.

Никакого сигнала к началу боя здесь не давали. Просто вытолкнули с двух сторон на огороженную арену и сказали «Деритесь».

На забивающийся в ботинки песок я внимания не обращал. Ноги стёрлись ещё на первом этапе, Ноют, кровят, ну и хрен с ними. Пока обувку не скинешь, хуже не будет. А без обувки ногами размахивать несподручно. В ботинке-то удар помощнее получится. Особенно если устал вусмерть и на ногах держишься, словно пьяный или вообще обдолбанный.

Как долго мы кружили с соперником по площадке и пытались достать друг друга, неизвестно. Счёт времени я потерял после первого же пропущенного удара. Главное, что сразу не вырубился, а дальше всё пошло по накатанной. Видишь чужую морду – лупи без раздумий. Заметил, что он свою ногу задрал, цепляй и швыряй. Прёт, как медведь, на рожон, бери его на болевой и тяни, сколько сможешь. Классика, одним словом. Жаль только, сил на нормальную драку после очередного, чёрт знает какого по счёту, клинча уже не хватало. Дальше просто пихались. Ну, прямо как дети в песочнице.

Всё изменилась, когда я внезапно почувствовал резкую боль в предплечье. И тут же, на автомате, толкнулся назад, разрывая дистанцию.

Левую руку переполосовало раной. Кровь капала на песок.

Как?! Почему?

Ответ пришёл в ту же секунду.

Противник рванулся вперёд и взмахнул у меня перед носом заточкой. Видимо, где-то нашёл и заныкал, а после, когда пришло время, достал.

«Ох, ты ж, сучёнок! Ну, теперь всё! Держись, б…»

Хрен знает, откуда у меня только силы взяли́сь. Наверное, из-за злости. Или благодаря какой-то почти запредельной ярости, вдруг охватившей меня от макушки до пяток и превратившей буквально в берсерка.

Забыв о боли, не обращая внимания на текущую кровь, я кинулся противнику в ноги.

Захват, рывок, и вот он уже рушится наземь. А дальше всё как в тумане.

Помню только перекошенную рожу 17-го и его же, валяющегося на песке со свёрнутой шеей.

А потом на арену начали выходить другие. Одного я вроде узнал: сержант Бо́ден, инструктор по рукопашному бою. Ещё трое были мне незнакомы. Хотя, возможно, их было больше. Сквозь пелену в глазах все они выглядели мутными силуэтами на ещё более мутном фоне. Взгляд фокусировался лишь на ближайшем, который подскакивал и выбрасывал в мою сторону локоть, кулак, колено… Я кое-как уворачивался и даже пытался ответить. В большинстве случаев неудачно.

Меня роняли на землю, я поднимался и, пьяно шатаясь, вновь выставлял вперёд кулаки, и меня опять били. Лупили, как грушу. Всем, чем придётся, словно и впрямь задали́сь целью проверить, сколько этот мешок с костями продержится под ударами.

Наверное, я продержался сколько положено.

Избиение неожиданно прекратилось, и сквозь затуманенное сознание донеслось:

– Сдал. В лазарет.

И только тогда я, наконец, отрубился…

* * *

Возвращение в мир живых и здоровых состоялось не в госпитале и не в казарме, а в маленькой комнате с белым, как снег, потолком и ядовито-зелёными стенами. Сначала подумалось, что это психушка, потом, что тюрьма для избранных, потом, что номер в дешёвой гостинице…

Ни то, ни другое, ни третье не подтвердилось. Пол в помещении оказался таким же, как месяц назад, на корабле «хоббитов». Только дурацкого гула на этот раз не было слышно, словно бы мы уже никуда не летим, а… просто «висим» на орбите.

Окна (или иллюминаторы) в комнатёнке отсутствовали. Зато присутствовал стол, тумбочка, табурет и кровать, на которой я, собственно, и ощутил себя полностью вылеченным (только шрамы остались). Вся мебель была прикручена к полу. На табурете лежала аккуратно сложенная военная форма, под табуретом стояли ботинки.

Форма оказалась новёхонькой. Мало того, на ней теперь красовались нашивки имперского рядового. Не дембельская «парадка», конечно, но всё-таки лучше, чем рекрутские обноски.

Сбоку от тумбочки обнаружился ранец с привычными любому солдату «мыльно-рыльными принадлежностями». На столе лежал… хм… мой контракт.

Удивительно: теперь я мог его прочитать.

Откуда взялось такое умение?

Наверно, оттуда же, откуда и знание разговорного языка после первого пробуждения на инопланетной шаланде – какой-нибудь гипносон или что-то подобное.

Внимательное чтение документа заставило ненадолго задуматься. Многие его пункты стали понятнее, а некоторые – любопытнее.

К контракту прилагалось дополнительное соглашение, которое, по всей видимости, требовалось подписать прямо сейчас. Ну, в смысле опять, как раньше, поставить на нём отпечаток большого пальца. Только на сей раз осознанно, а не по пьяни.

Впрочем, эту бумагу можно было и не подписывать, но тогда…

Нет, меня бы за это не расстреляли.

Вот только условия договора с имперской армией остались бы прежними.

Дилемма, однако. Фиг знает, что для меня сейчас выгоднее.

О том, чтобы возвратиться на Землю, не стоит пока и мечтать, но потом…

Решительно выдохнув, я припечатал свой палец к бумаге.

На стене зажглась яркая надпись:

«Приложите документ лицевой стороной к экрану».

Под надписью появился светлый прямоугольник.

Приложил к нему допсоглашение.

«Сканирование завершено. Контракт подтверждён, – сообщил невидимый регистратор. – Вит Ал. Рядовой первого года службы. Базовый класс: 04-прим. Базовая специализация: планетарный десант. Базовый профиль: А-плюс».

Я почесал в затылке.

Со специализацией вроде всё ясно, с классом и профилем хрен поймёшь, что за звери. Но ничего, как-нибудь разберёмся, по ходу.

«Дверь будет разблокирована через …»

Единицы измерения времени здесь, как ни странно, почти совпадали с земными. И тоже применялась шестидесятеричная система счисления. Только часов в сутках было не 24, а 30, и сами сутки, по ощущениям, тянулись чуть дольше… Кстати, ещё один камушек в огород тех, кто не верит, что древние цивилизации на Земле появились не просто так и не так, чтобы совсем уж самостоятельно…

«…После разблокировки следуйте указаниям вирт-диспетчера».

Инфопанель погасла. Стена вновь превратилась в стену. Остался лишь таймер около выхода, считающий местные минуты с секундами.

Ожидание продлилось недолго. Точно в указанное время я, одетый по форме, шагнул в раскрытый проём. Ранец с вещами система приказала оставить в «каюте»…

* * *

Перелёт к первому реальному месту службы занял чуть больше двух суток. Слава вселенскому разуму, на этот раз мою бренную тушку не замораживали. Всё-таки имперский десантник, а не какой-то там хрен с горы.

Вместе со мной на планету Шайо малый военный транспорт перевозил ещё четыре десятка бойцов – свежеиспечённых связистов, техников, операторов боевых машин… Вроде «учёные» люди, но, как ни странно, за время полёта ни один из них даже и не подумал зайти в корабельную библиотеку. В отличие от меня, злого и грубого солдафона, бо́льшую часть свободного времени проведшего не в спортивном зале или около камбуза, а за терминалом информатория.

Что ж, наверное, они и без книг были умными, а мне, попавшему в имперскую армию хрен знает откуда, упустить такую возможность – побольше узнать об окружающем мире – казалось непростительной глупостью.

Самое главное было понять, где я вообще очутился, в каком уголке Вселенной. Увы, ответа на этот вопрос в информатории не нашлось. Имеющиеся там звёздные карты ни о чём мне не говорили. Впрочем, немудрено. Я и в обычной-то жизни астрономией не увлекался, а в нынешней ситуации земная астрономия вообще сбоку припёка. О ней и не знает никто, расположение звёзд видится отовсюду по-разному, и они, блин, ещё и движутся, и свет от них доходит до разных планет за о-о-очень разное время. Факт широко известный, но я о нём, перед тем как засесть за «учебники», почему-то забыл. Единственное, что удалось выяснить интересного – это то, что навигационные атласы здесь составляются по каким-то нечётно-симметричным полям и корректируются раз в десять суток («неделя» по-местному).

Всего, если верить имперским справочникам, в исследованном и колонизованном космосе имелось около десяти тысяч обитаемых планет. Почти все они были заселены «человеческой» расой. Несколько сотен принадлежали негуманоидам, но драться за них людям и в голову не приходило. Условия жизни там совершенно не подходили для человечества. Кое-какие планеты чересчур быстро вращались, где-то сила тяготения существенно превышала привычную, где-то наоборот. В одних местах атмосфера сплошь состояла из ядовитых газов, в других свирепствовала радиация, в третьих царил невыносимый холод, в четвёртых жара, в пятых давление у поверхности достигало таких величин, что ни один корабль просто не мог на неё опуститься…

Были, конечно и исключения, как в ту, так и в другую сторону, и некоторые инопланетные твари сами, бывало, что не отказывались прихватить себе какую-нибудь гуманоидную планету, но это считалось действительно исключением. Люди, по большей части, воевали не с чужеродными видами, а друг с другом.

Федерация Ста Планет, Союз Свободных Окраин, Объединённые Звёзды Лану́, Системы Красных и Жёлтых, Осционский квинтет, Содружество Независимых…

Относительно крупных государственных образований насчитывалось около полусотни. Великая Империя Боха́в являлась одной из сильнейших и самой большой по размеру и количеству подконтрольных звёздных систем. Мелких тоже хватало. Некоторые ограничивались рамками только одной планеты.

Никакого аналога ООН здесь не существовало. Вопросы войны и мира решались, как правило, в двустороннем порядке. Кто сильней, тот и прав. Слабые лавировали между сильными, меняя патронов в зависимости от текущих потребностей и угроз. Ни трусостью, ни подлостью, ни предательством такая политика не считалась. Сумел сохранить независимость – молодец, не сумел – туда тебе и дорога.

В то же время существовало два соглашения, которых придерживались практически все и которые ни разу, если верить информаторию, не нарушались. Первое – это соглашение о торговле. Второе – о навигации.

Большие и малые корабли Торговой Лиги сновали по Вселенной туда-сюда и не останавливали свою деятельность даже во время войн. Прямые участники боевых действий торговцев не трогали. Любые конфликты рано или поздно заканчивались, а портить отношения с фактическими монополистами межзвёздной торговли было себе дороже. Конечно, если какой-то планете устраивали блокаду, купцы туда не совались, ведь любой прорывающийся на поверхность или обратно корабль считался законной добычей. Но во всех остальных случаях торговцы свободно снабжали стороны конфликта товарами, в том числе и военными. Своих планет Лига не имела, но её представительства располагались почти на каждой.

Как осуществляются межзвёздные перелёты, я так и не понял. Хоть и отучился четыре курса на политехе, но уже через пару лет всё «нужное и полезное» выветрилось из головы, словно его там и не было. Впрочем, даже хорошая память мне бы, наверное, не помогла. Слишком уж отличалась «продвинутая» местная физика от «отсталой» земной. Единственное, до чего допёр, так это до понимания, что главным источником энергии здесь являлся не термояд и не химические реакции, а так называемый «распад протона», но что представляла из себя эта хрень, выяснить не удалось, банально не хватило соображалки.

С космической навигацией у меня, кстати, тоже не задалось. В принципы этой сложной системы я не врубился. Понял лишь, что это офигенно важная вещь, и все, кто когда-либо «бороздил космическое пространство», включая негуманоидные цивилизации, в своё время договорились, что будут поддерживать её работоспособность и неукоснительно следовать её правилам, несмотря на любые конфликты и войны. Под это дело тут даже ввели всеобщую стандартизацию основных физических величин. Единицы длины, времени, массы, термодинамической температуры, количества вещества, электрического заряда, световой эффективности… Были там и не слишком понятные для меня величины, наподобие «полевой симметрии» или «сходящейся чётности», но в целом, эти стандарты действовали везде, и обитатели разных миров менять их на собственные «исконные» не стремились, даже под мощным воздействием очередного «политического момента».

Ещё достаточно любопытным мне показалось то, что, если не принимать во внимание планеты-рудники и планеты-заводы, человеческая раса использовала для обитания только планеты «землеподобного» типа, почти не отличающиеся друг от друга ни по тяготению на поверхности, ни по составу атмосферы, ни по климату, ни даже по периоду обращения вокруг собственной оси. Даже не думал, что Вселенной так много похожих объектов. Хотя конкретно Земля ни в одном справочнике не нашлась. То ли она называлась тут по-другому, то ли я просто плохо искал.

А вообще, отыскать её мне требовалось обязательно. И даже не из-за того, чтобы когда-то вернуться, а потому что мне не хотелось, чтобы её неожиданно, не спросясь коренных обитателей, включили бы в какую-нибудь межпланетную федерацию или империю. Как такое включение обычно происходило, нам, бывшим рекрутам, перед отправкой в войска популярно объяснили на сборном пункте – станции «Полигон-6», одной из пятнадцати аналогичных, болтающихся на стационарной орбите…

* * *

Куда идти, вопросов не возникало. За дверью каюты располагался коридор с такими же «голографическими» стенами, как и в том месте, где я очнулся после драки с инопланетными «гомиками». Путь подсвечивался специальными стрелками, которые гасли по мере того, как я проходил мимо.

Судя по внезапно возникшему в голове плану космического корабля (точнее, орбитальной станции, довольно большой, диаметром около тины), меня «вели» на центральную палубу – единственное место, где можно без особых проблем разместить сотню полностью экипированных бойцов со средствами усиления и толкнуть перед ними прочувственную речь о важности предстоящей миссии и долге перед всем человечеством.

К сожалению или к счастью, но сотни бойцов на этой палубе не обнаружилось.

Вместо них я увидел выстроившихся в один ряд давешних новобранцев нашей учебной роты.

Своё место в строю помогла отыскать висящая в воздухе голограмма – табличка «Вит Ал (синий-16)».

После меня к компании сдавших экзамен присоединилось ещё четверо, и среди них, что не могло не радовать, «китаец» Суйюнь.

«Выдержал, значит, курилка свой поединок. Это он правильно сделал. Уважаю…»

Всего таких же, как мы, счастливчиков оказалось, на удивление, мало – семнадцать из ста сорока семи, начавших месяц назад обучение военным премудростям… Хотя почему месяц? Нас же ещё лечили после экзамена, и сколько на это ушло дней и недель, неизвестно…

Кстати, стандартный имперский месяц длился ровно шестьдесят дней, а год – двадцать месяцев, но чаще временные периоды здесь считали центадами – по десять десятидневных недель. Таких центад в году насчитывалось двенадцать. Ну, прямо как на Земле месяцев. Факт, с одной стороны, интересный, но с другой, ничего для меня не значащий. Что двенадцать, что двадцать, что шестьдесят. Человек, он, вообще, скотина живучая, адаптивная, приспособиться может к чему угодно, и непривычное время в этом процессе – далеко не самое трудное…

Когда построение завершилось, откуда-то сверху заиграла бравурная музыка (наверное, местный марш, возможно, даже – три раза ха-ха – «Имперский»), а секунд через двадцать на небольшую, ограниченную белыми линиями площадку перед строем вышел… нет, совсем не Дарт Вейдер (хотя именно это дурацкое предположение чуть было не появилось у меня в голове из-за музыки), а человек в парадном мундире с нашивками капитан-бригадира (одно из званий старшего командного состава, ниже генерала, но выше полковника).

– Здравствуйте, господа десантники!

– Здравия желаем, сел бригадир! – рявкнули мы привычно, но… несколько ошарашенно что ли.

До сего дня никто выше уровня 1-го лейтенанта общаться с нами не соизволял, да и то – манеры офицеров учебки оставляли желать лучшего.

Позади бригадира нарисовались ещё двое – штаб-капитан и майор, а сбоку – четверо хорошо знакомых нам сержантов с лучемётами наизготовку.

Ну да, всё верно. Кто знает, что может твориться у нас в сдвинутых после такой «учёбы» мозгах. А вдруг мы решим поквитаться со старшими офицерами за всё то «хорошее», что пережили за предыдущий месяц?

– От имени командования шестого учебного сектора поздравляю вас с успешной сдачей экзамена на первый воинский чин, – начал свою речь бригадир.

По идее, нам следовало сейчас дружно выкрикнуть «Слава империи!», но мы напряжённо молчали. Под дулами лучемётов радоваться и выражать верноподданнические настроения не слишком хотелось. Даже если это шло против «традиций».

– Не вижу в глазах восторга, бойцы, – оратор обвёл нас колючим взглядом и усмехнулся. – Впрочем, я его и не жду. На первом этапе обучения от вас требовалось другое…

«На первом этапе? Наша учёба продолжится?» – читалось на лицах бойцов.

– На первом этапе вы должны были просто выжить. Выжить несмотря ни на что, даже когда всё вокруг против вас, когда неизвестно, кто друг и кто враг, когда даже те, кто рядом, оказывались предателями. Не скрою, такой подход был выбран намеренно. Имперский десантник – не барышня и не слюнтяй. Имперский десантник – это боевая единица, не знающая ни жалости, ни сострадания, готовая к любым неожиданностям, к любой подлости, к любому удару судьбы.

«Да уж, хорошенькая перспектива – вечно готовиться к подлостям…»

– Когда какие-нибудь стопланетники, осционцы или лану́ желают подмять под себя понравившуюся им планету, они начинают вести елейные речи о правах человека, красивой жизни и преимуществах демократии. Потом они подкупают часть местной элиты. Потом вводят политические и экономические санкции и провоцируют на планете гражданские войны. Затем, под видом гуманитарной помощи, вмешиваются в конфликт на стороне меньшинства и организуют точечные удары с орбиты. Со временем бомбардировки становятся всё более массовыми и беспощадными, а когда ситуация на поверхности доходит до стадии хаоса, туда вводятся якобы миротворческие войска. После этого всё, дело сделано. Мир, подвергшийся скрытой агрессии, превращается навеки в колонию, нищую и бесправную, раздираемую бесконечными войнами и делёжкой брошенных сверху подачек…

На этом месте я мысленно хмыкнул. Ничто во Вселенной не ново. Схемы по подчинению и разводке любителей получать всё сразу и нахаляву везде одинаковы.

– Мы, Великая Империя Боха́в, действуем по-другому, – продолжил капитан-бригадир. – Всегда, в любых обстоятельствах, мы действуем открыто и честно. Если нам что-то нужно, мы просто говорим: «Это наше», а потом идём и берём своё. Если враг не сдаётся, его уничтожают. Если враг признаёт поражение, битва заканчивается. Империя не мстит проигравшим. У нас нет колоний. Каждая побеждённая планета становится частью Империи, а её жители не позже, чем через пятнадцать лет, получают все права граждан Боха́в. Но если они предают Империю, если поднимают мятеж, пощады им нет и не будет. И везде, абсолютно везде, везде и всегда, первым, на острие удара, в бой идёт планетарный десант. Без жалости и сантиментов, не ведая страха, не зная пощады ни к себе, ни к другим. Так, как учили вас здесь, пока вы ещё не стали настоящими воинами…

Оратор на секунду прервался, чтобы перевести дух, а я вдруг представил себе, как такие вот «настоящие воины» спускаются с неба на нашу Землю. Даже не знаю, что хуже: вечно испытывать на себе все прелести цивилизованной демократии от каких-нибудь осционцев-лану́ или один-единственный раз попасть под каток военной машины Боха́в? Короче, куда ни кинь, всюду клин…

– Вы спро́сите, а стали ли вы уже этими воинами или ещё не стали? И я отвечу вам: нет, не стали. Ещё не стали. Вы пока честно прошли первый этап обучения. Мало того, не менее честно вы прошли и второй…

Шеренга недавних рекрутов невольно качнулась.

– Да-да, вы не ослышались, – повысил голос капитан-бригадир. – Второй этап вы прошли на выпускных испытаниях. Кто-то на марш-броске, кто-то на полосе препятствий. Настоящему воину мало быть просто жестоким и сильным. Настоящий имперский воин должен уметь отличать своих от чужих. Он должен уметь находить тех, на кого можно опереться в бою, тех, кому можно довериться, кто может прикрыть ему спину. Те, кто это не понял, кто одолел весь путь в одиночку, за счёт остальных, свои последние поединки профукали, спасибо наставникам, – кивнул он на стоящих справа и слева сержантов.

Речь опять прервалась, а я, наконец, вспомнил имя и должность этого капитан-бригадира (командный состав нашей базы и вышестоящих инстанций мы заучивали в самом начале периода обучения). Луций Фальхао – заместитель командующего шестым сектором объединения учебных баз планеты Полигон. Большая, однако, шишка. Высокая… Даже удивительно, как это он снизошёл до нас, обычных бойцов, да ещё распинается перед нами, как соловей… Зуб даю, это жжж неспроста…

– Что это всё означает? Почему вам об этом не сообщили перед экзаменом? Да потому что имперский десантник – это не просто машина для исполнения приказов, какими бы правильными и логичными они ни казались. Имперский десантник обязан, если понадобится, находить в себе силы действовать не по шаблону, не по заранее заданным правилам. Любая поставленная ему задача – это не просто набор инструкций, а путь, который надо пройти до конца и не только пройти, но и остаться при этом самим собой. Вас, господа рядовые, ломали и били без продыху пять с половиной недель. Вам ставили цель – выдержать испытание и не сломаться, не превратиться в итоге в обычных убийц и садистов. Вы этой цели не знали. Вы могли её лишь почувствовать. Интуитивно. Своей внутренней сущностью. И сделать, в конце концов, то, что требуется. То есть, плюнуть на правила, выбрать себе напарника и, поставив на кон свою жизнь, разделить с ним собственную удачу. Вы выбирали путь, мы выбирали тех, кто достоин.

Заместитель командующего снова обвёл нас взглядом.

Мне откровенно не нравился пафос в его речах, не нравились применяемые здесь методы «воспитания воинов», я абсолютно не верил в их эффективность. Имперский, мать его в душу, десант! Обычное пушечное мясо, и ничего больше. Зачем, спрашивается, тратить на него столько сил, если его главная привилегия – принять на себя первый удар и умереть во благо чужой империи? И ещё. На кой хрен это лично мне? На кой хрен это всем нам, выжившим и подмахнувшим новый контракт идиотам?..

– Боевое братство – это не просто слова, не просто газетный штамп. Его нельзя навязать извне, приказом начальства или Уставом. Оно должно идти вот отсюда, – капитан-бригадир резко хлопнул себя по груди и выпятил челюсть. – Каждый боец должен дойти до этого сам. Сам, а не под давлением обстоятельств…

«Ага. Можно подумать, что обстоятельства на экзамене на нас нифига не давили…»

– Вы этого ещё не поняли, но первый шаг уже сделан. Следующие предстоит сделать в войсках. Вас осталось семнадцать из ста сорока семи. Сто тридцать не выдержали и сошли с дистанции. Открою вам небольшой секрет. Из этих ста тридцати выжили сто четыре. Им предоставили второй шанс. Их подлечили, поставили на ноги и отправили в другие учебные центры, туда, где готовят связистов, техников, специалистов зачистки, охраны и подавления, операторов боевых машин, штурмовую пехоту, пилотов. Там курс подготовки попроще, нет таких жёстких требований и экзаменов, но в то же время у них никогда не будет таких же возможностей, как у вас. На Полигоне из семисот сорока шести военно-учебных баз десант готовят только в пятнадцати, по одной на сектор. В каждом выпуске не более двух десятков выдержавших экзамен бойцов. Почему так мало? – оратор пожал плечами. – Потому что суть нашей империи – это армия. А десант – это её элита. Имперская гвардия формируется только из тех, кто прошёл десант. Имперскими десантниками становятся лучшие из лучших, за время службы их обучают всем остальным воинским специальностям. Все правящие дома империи созданы десантниками. Вся имперская аристократия, ну, за исключением женщин – это тоже десант. Никто другой не может претендовать на титулы, если он не служил в планетарном десанте, зато из тех, кто служил, претендует любой. Так что, кто знает, возможно, передо мной стоит сейчас будущий герцог империи, а может быть, даже и сам император. Неисповедимы пути воли и разума. Ваша судьба в ваших руках, господа десантники.

Сказал и опять хлопнул себя кулаком по груди, только на этот раз резче, чем в предыдущий:

– Слава империи!

– Слава! – гаркнул на автомате строй.

Замкомандующего опустил руку и довольно осклабился:

– А сейчас, прежде чем вы получите свои первые предписания и аттестаты, перед вами с напутственным словом выступит представитель правящего дома империи. Лейтенант безопасности герцогиня Ван Тиль, – он отступил на шаг и коротко поклонился. – Моё почтение, экселе́нса…

* * *

За двое суток полёта к Шайо корабельный информаторий мог запросто перегреться. Ведь помимо штудирования справочников и учебников я искал там и кое-что «личное». Очень уж мне захотелось выяснить что-нибудь путное про эту – ух, хороша стерва! – герцогиню Ван Тиль. Едва только вспоминал о ней, так сразу же натуральный стояк начинался, хоть, блин, об стенку долбись, дыру пробьёшь, сто пудов.

Причём, полагаю, такой же «конфуз» при виде титулованной лейтенантши приключился на станции «Полигон-6» у всех бывших рекрутов.

Стоило ей лишь выйти на палубу из-за спины капитан-бригадира, как по шеренге пронёсся утробный и совершенно нецеломудренный вздох, ну, прямо как у горилл перед случкой. Хрен знает сколько времени не видели живой бабы, и тут – нате вам, получайте.

Приталенный парадный мундир, юбка в обтяжку, сапоги до колен…

Вот прямо взял бы, да завалил её тут же, на палубе, так гормоном распёрло, аж мо́чи нет…

– Селы десантники, от имени дома Ван Тиль поздравляю вас с началом действительной службы…

Мать моя женщина! Да от такого голоса можно вообще умереть…

Дальше я уже почти ничего не соображал. Мозги из башки вышибло напрочь. Все они в один миг оказались в штанах, без шанса вернуться.

А госпожа герцогиня тем временем шагнула вперёд и, ничуть не смущаясь, пошла вдоль строя.

Она останавливалась возле каждого и что-то негромко спрашивала. Некоторые даже находили силы ответить. Другие просто кивали. Лично у меня не получилось ни то, ни другое. Когда подошла моя очередь, в нос шибанул такой букет феромонов, что единственное, что я смог – это выпучить зенки и выдавить из себя странный горловой звук, напоминающий одновременно и собачий скулёж, и писк защемившего причиндалы хорька, и взрык ухватившего добычу тигра.

Не услышав ответа на свой вопрос, сиятельная экселе́нса сначала нахмурилась, но потом скосила взгляд вниз, и на её лице появилась снисходительная улыбка.

– Для всякого воина желание – это вызов, а не препятствие. Удачи тебе, солдат.

Сказала и двинулась дальше, к следующему в шеренге бойцу…

Увы, ничего интересного и тем более пикантного о герцогине Ван Тиль в информатории не нашлось. Впрочем, немудрено. О представителях правящих имперских домов много писать не должны. Это только какая-нибудь разнузданная «демократия» может себе позволить публично перемывать косточки собственным «демократичным» правителям. А для нормальной империи сакральность власти – это святое. Только вычищенные от информационного мусора биографии, только скупые строчки о наиболее важных событиях в жизни известных семейств.

Хотя, возможно, я не совсем прав. Просто в военных изданиях светскую хронику, как правило, не печатают и в архивах не держат. Зато на гражданке запросто. Должны же, в конце концов, обычные подданные где-нибудь выражать свой восторг по поводу разного рода мероприятий – всяких там свадеб, приёмов, рождений наследников, выездов на охоту и прочих аристократических развлечений. На Земле, насколько я помню, всё было именно так. По крайней мере, в те времена, когда на её карте ещё присутствовали настоящие королевства, княжества, герцогства и империи.

Конечно, будь я сейчас на Земле, то просто набрал бы в поисковой строке что-нибудь типа «герцогиня такая-то фото в голом виде», и через пару секунд комп выдал бы мне целую кучу картинок, от условно приличных до почти порнографии. Здесь же, понятное дело, даже попытка написать в поисковике что-то подобное считалась уголовным деянием. Под трибунал я попадать не хотел, поэтому действовал максимально скрытно, шифруя свой интерес под абсолютно невинным: «правящие дома», «столичные новости», «аристократы Бохав» или, к примеру, «великие женщины великой империи».

Максимум, что я получил в итоге – это полный список всех правящих домов и неполный представителей высшей знати, среди которых нашлась и «моя прекрасная герцогиня». Стандартное парадное фото в полный рост (что тоже неплохо, но – гусары, молчать! – не то, что хотелось) плюс основные детали биографии: когда и где родилась, кто родители, где училась, служила, текущее звание, должность, титул…

Судя по дате рождения («экселенса Анцилла имела честь появиться на свет 17-го дня 5-го месяца 424-го года со дня основания трона…»), ей было сейчас чуть больше восьми. Если пересчитывать на земной возраст, то получается где-то 26-27. По местным меркам, достаточно молодая, многие доживали здесь лет до 60-ти (примерно 200 земных) и выше – спасибо развитой медицине и генетическим улучшениям.

Тем не менее, несмотря на молодость, мадам уже была замужем. Правда, как удалось выяснить, браки у местных аристократов несколько отличались от «простолюдинских». Во-первых, практически все они заключались по расчёту, а не из-за «любовной химии». Во-вторых, оба супруга пользовались определёнными вольностями в отношениях, а в-третьих, каждый при этом оставался членом своей прежней семьи и при разводе, а они временами случались, легко возвращался в лоно родного дома, не теряя ни в титулах, ни в репутации.

Факты достаточно интересные, но, по большому счёту, меня они не касались. Каких-то высоких чувств к герцогине Ван Тиль я не питал, обычная похоть, пусть и довольно сильная. Как-никак первая женщина, которую я здесь увидел, и женщина, прямо скажу, шикарная…

* * *

Полковник стоял у окна и молча смотрел на вздымающиеся ввысь шпили. Столичная архитектура ему не нравилась. Он больше предпочитал приземистые, в стиле древних эпох, башни и стены с бойницами, какие, увы, мало где сохранились. Даже в его родовом замке был сплошной новодел, и главу великого дома Галья́ это неизменно печалило.

– Садитесь, Гильермо, – не оборачиваясь, бросил он ожидающему у дверей посетителю.

– Благодарю, экселенц.

Когда приглашённый уселся, полковник перестал, наконец, «любоваться» столичными видами и развернулся к гостю.

– Итак, что нам удалось выяснить?

– Увы, экселенц. Похоже, что нашему императору осталось совсем немного.

– Сколько? – резко бросил хозяин дома.

– Источники говорят, две-три центады.

Полковник неспешно прошёлся по кабинету.

Третий срок избираемого раз в шесть лет императора заканчивался лишь через два с половиной года. Неожиданная болезнь ломала все планы. Мало того, она приключилась в самый неподходящий для дома момент.

– Другие извещены?

– Пока нет, экселенц. Но, полагаю, не позже, чем через неделю, об этом будет говорить вся столица.

Глава великого дома подошёл к сидящему за столом подчинённому и, показав жестом, что вскакивать ни к чему, занял место напротив. От его льдистого взгляда Гильермо невольно поёжился. Герцог Да́рий и, по совместительству, начальник департамента контрразведки имперской безопасности шутить не любил. Чувство юмора у него, если и было, то довольно своеобразное, и оценить его, чаще всего, могли лишь внезапно выпущенные на волю подследственные.

– Плохо. Всё это очень плохо, – процедил сквозь зубы герцог. – Сперва Ко́эн Ван Тиль, теперь император. Все старые комбинации можно смело посылать к демонам…

Гильермо кивнул. Его патрон был прав на все сто.

На предыдущих выборах император ясно дал всем понять: этот срок у него последний, по окончании он уйдёт на покой. Главным претендентом на трон на следующие шесть лет считался глава дома Ван Тиль. Однако его внезапная смерть, приключившаяся две центады назад, спутала карты всем основным игрокам. Коалиция из девяти великих домов начала стремительно распадаться.

Экселенц Коэн, к несчастью, не оставил после себя завещания, поэтому правящий дом Ван Тиль, минимум, на полгода остался без сюзерена. Формально соправителями выступали все пять сыновей почившего в бозе герцога. Все они одновременно получили высокий титул отца, но в итоге главой дома должен был стать кто-то один. Сумятицу вносило и то, что вместе с братьями герцогиней Ван Тиль в одночасье стала и единственная дочь усопшего.

Год назад старый герцог отдал экселенсу Анциллу замуж за племянника шефа имперской контрразведки. Пока Коэн Ван Тиль был жив, этот брак являлся залогом союзнических отношений двух великих домов. Сегодня он превратился в бремя. Супружеские узы новоиспечённой герцогини с лицом, внезапно оказавшимся ниже её по статусу, считались теперь мезальянсом, и эту связь герцогине требовалось или разорвать, или отказаться от нового титула и навсегда уйти из прежней семьи.

Экселенса, если верить источникам из её окружения, склонялась к первому варианту.

Для дома Галья́ это могло стать тяжёлым, но отнюдь не смертельным ударом. Если бы император досидел свой срок до конца, герцог Дарий наверняка нашёл бы возможность если и не вернуть беглянку, то хотя бы минимизировать последствия аристократического скандала. Однако, увы. Сегодня время играло как против полковника, так и против его конкурентов-партнёров. Последние по формальным причинам просто не успевали выставить своего кандидата на выборах, а Галья́ из-за предполагаемого демарша Анциллы лишались поддержки Ван Тилей и ещё нескольких союзных домов.

Никто не мог предсказать, кого при таком раскладе выберут новым властителем Великой Империи. В долгой истории государства Боха́в подобного ещё не случалось. Кризисы, конечно, бывали, куда без них, но всякий раз преемники трона были известны заранее, и борьба между правящими домами заканчивалась задолго до выборов…

– Есть предложения?

Полковник снова упёр взгляд в Гильермо, и тот снова поёжился.

– Я, право, боюсь, экселенц… – начал он неуверенно.

Полковник молчал.

– Это может вам показаться бестактным или даже… эээ…

Полковник недовольно поморщился:

– Хватит уже. Если есть что сказать, говори. Мы не на светском рауте.

– Как прикажете, экселенц.

Гильермо набрал в рот воздуха, мысленно сосчитал до трёх и принялся говорить.

Его карьера, а возможно, и сама жизнь висели сейчас на волоске…

* * *

– Рядовой Вит Ал!

Я вышел из строя и, чеканя шаг, промаршировал к центру плаца.

Строевая подготовка в войсках империи, как ни странно, до боли напоминала отечественную, ну или «прусскую», если на старый лад. Хотя отличия, безусловно, имелись. Движение, например, следовало начинать с правой ноги, а не с левой, и тянуть её сильно не требовалось, и разворачиваться надо было не через левое плечо, а через правое…

– За проявленные в бою умение и упорство рядовой первого года службы Вит Ал награждается нагрудным знаком «Отвага»!

– Слава империи!

– Слава! – грянул выстроенный на плацу батальон.

Получив награду, я тем же парадным шагом вернулся на своё место в строю.

– Капрал Харберт! – выкрикнул штаб-майор имя следующего награждаемого…

Вообще, в недельной давности бое на планете Лирита отличилось всё наше отделение, начиная от командира – сержанта Эуоулда (имя которого из-за неудобоваримого произношения все сокращали до «Эулда» или даже до «Эда»), и заканчивая мной – не нюхавшим плазмы и лазера «желторотиком». Но награждать, тем не менее, решили только троих из восьми. Чтобы, типа, других – «нэ из нашей системы» – не раздражать: вроде как в высадке и последующей за ней жестокой баталии участвовало около тысячи человек, а отмечают опять только десантников.

Хотя чему там завидовать, лично мне было не слишком понятно. Сводный отряд 37-го имперского легиона сформировали на основе бригады штурмовой пехоты, присоединив к ней пилотную группу, группу тяжёлых машин и – всего лишь один взвод десанта (двадцать пять тактических единиц, три боевых отделения). Но именно ему, «по старой доброй традиции», выпала честь первым высаживаться на Лириту, захватывать плацдарм и расчищать место для остальных.

С задачей мы, в общем и целом, справились, причём, без потерь, накрошив целую кучу атакующей «саранчи». Эти полуразумные твари, как я узнал позднее, путешествовали среди звёзд в режиме гибернации в специальных капсулах-биококонах, и когда на пути обнаруживалась обитаемая планета, коконы просто падали на поверхность, проснувшиеся «пассажиры» выбирались наружу и начинали банально жрать всё живое. Чтобы уничтожить биосферу планеты, рою обычно хватало двух-трёх недель, после чего среди «саранчи» появлялись матки, вокруг маток образовывались новые коконы, а когда их формирование завершалось, рой вновь отправлялся в космос.

Бороться с этими гадами было трудно, но можно. Их главным оружием являлась внезапность, а ещё они умели плеваться плазмой, нарушать связь и ставить энерго- и гравиэкраны. Основной принцип борьбы с ними заключался в том, чтобы успеть вдарить по тварям в самом начале, пока рой не разбух и не расползся по всей планете. Как показали исследования отдельных захваченных особей, все они являлись генетическими конструктами, созданными с одной-единственной целью – очищать небесные тела от органической жизни. Вот только кто и когда их придумал и для чего запустил в обитаемый космос, оставалось загадкой…

С этим набегом службы оповещения сработали более-менее вовремя. Лирита являлась старой имперской планетой, военных частей на ней не было, зато спасательных и полицейских – с избытком. Эвакуация населения из опасных районов заняла около суток. Столько же ушло на сооружение жиденького защитного периметра. А затем непробиваемые из обычного оружия коконы начали разрываться, и оттуда сплошным потоком хлынула «саранча».

К моменту нашего прибытия на орбиту Лириты, твари уже сумели преодолеть периметр в двух местах и начали расползаться по территории. Атаковать пришлось с ходу, без предварительного развёртывания и доразведки. Спуск к точкам прорыва проходил по баллистической траектории. Тормозные системы включились буквально у самой земли. Запредельные перегрузки мы выдержали только благодаря гравикомпенсаторам и удаче. Наше отделение двумя УДБ (универсальные десантные боты) в прямом смысле этого слова рухнуло на головы «насекомых». Сразу поставить экраны они не успели, а потом это стало просто бессмысленно. Плазменные щиты свободно простреливались рельсотронами, а гравитационные легко пробивались из лучемётов.

Минут за пятнадцать проходы для приземления транспортников были расчищены. Здоровенные космические посудины садились одна за другой и, выпустив из своего чрева очередную партию техники и пехоты, резво взмывали вверх, спеша поскорее уйти из опасной зоны, туда, где запущенные противником гравиволны уже не могли их достать.

Всего за десять минут на плацдарм высадились два батальона штурмовиков. Наша помощь им больше не требовалась, мы вновь погрузились в боты и полетели к дальнему краю периметра. Связь пока что отсутствовала, комплексы ГРЭБ (грави- и радиоэлектронной борьбы) на планету ещё не спустились, поэтому действовать приходилось по старому разработанному перед высадкой плану.

Согласно ему на дальнем конце высаживался ещё один батальон штурмпехоты.

Всё бы ничего, но его командир, уж и не знаю, по какой конкретно причине (то ли захотел стать героем, то ли просто по глупости), решил атаковать саранчу с ходу, как мы, без огневой поддержки и мало-мальской разведки. Ховер-броневики проломили периметр, а следом за ними в зону рванули обвешанные оружием пехотинцы. Забыли, блин, что любая брешь – это не только вход, но и выход. А «насекомые» по ту сторону, похоже, только того и ждали.

Умывшись кровью, штурмовики откатились назад. Преследующие их твари повалили наружу. Наши два УДБ заняли позиции чуть в отдалении, на двух высотках, между которыми отступала пехота. Самое трудное оказалось дождаться момента и не начать стрельбу, пока «саранча» целиком не втянется в дефиле, а дальше было уже дело техники. Боезапас мы истратили почти подчистую, но, к счастью, к этому времени штурмовой батальон успел перегруппироваться и остатками сил пошёл в контратаку, а там и подмога наконец подоспела. Над полем сражения зависли машины ГРЭБ, связь полностью восстановилась, заработали системы целеуказания и наведения, и где-то за пару часов «саранчу» раскатали в хлам точными ударами с воздуха.

Потери штурмовиков, как потом выяснилось, превысили в этом бою сто человек, тридцать четыре из них безвозвратно. По окончании операции по этому поводу даже расследование провели, причём обвиняли в этих потерях почему-то десант, что мы, мол, якобы слишком долго тянули с прикрытием отступающих.

На уровне легиона обвинения против нас отмели и даже, наоборот, наградили. Однако всё могло измениться в худшую сторону и в самое ближайшее время. Со дня на день в легионе ожидали прибытия столичной комиссии. По слухам, её возглавлял кто-то из управления безопасности, а с безопасниками у армейских нормальные рабочие складывались отнюдь не всегда…

– Батальон! Напра-во!.. К местам дисклокации… Поротно… Шагом… Марш!

Две сотни пар солдатских, сержантских и офицерских ботинок дружно грохнули по бетону.

Шагов через сто наша рота свернула направо, на главную улицу военного городка, и в ту же секунду спереди послышалось громкое:

– Песню запе-вай!

Ну что ж, песню, так песню. Это мы мо́гем…

По аллеям тенистого па-арка

С новобранцем гуляла вдова.

Новобранца вдове стало жа-алко,

И вдова новобранцу дала…

Каюсь, это была моя инициатива – выдумать для подразделения новую песню. Ничтоже сумняшеся, я сплагиатил не только мотив знаменитого марша «Прощание славянки», но и его хулиганское переложение на «дворовой» лад. Как это ни удивительно, «новую» строевую здесь приняли на ура. Мне даже стало немного стыдно, и, поразмыслив, я твёрдо решил… а не сплагиатить ли ещё что-нибудь? Что-то по-настоящему пафосное и героическое. Но, правда, не сразу, а погодя, когда меня снова попросят…

– Рота! Равнение на-право!

Мы перешли на парадный шаг и повернули головы в правую сторону. Перед зданием штаба стояло несколько мобилей, а возле них – группа высокопоставленных военных, включая командующего легионом. Некоторых я увидел впервые и… чуть было не налетел на идущего передо мной бойца.

В центре группы, рядом с командующим стояла герцогиня Ван Тиль… та самая, со станции «Полигон-6», лейтенант имперской безопасности…

* * *

Прибывшее на Шайо пополнение встречали без помпы. Ни цветов, ни оркестров, ни бросающих в воздух шляпы и чепчики обывателей. Военный транспорт пристыковался к пересадочной станции, все мы по очереди прошли процедуру «опознавания» и через два стыковочных шлюза выбрались в спецтерминал.

Военный сегмент станции располагался вплотную с гражданским, их разделяли только полупрозрачные перегородки. С нашей стороны было видно всё, что там происходит, с их, как нам сообщили, нет. В итоге четыре десятка рядовых в течение получаса, пока дожидались приказа на посадку в шаттлы, вовсю глазели на то, что творится снаружи. После учебки цивильная жизнь казалась чем-то потусторонним, оставшимся где-то далеко-далеко, в исчезнувшем, словно сон, прошлом.

Суета «за стеклом» напомнила мне о Земле. Точь-в-точь как у нас в международных аэропортах. Такие же стойки, движущиеся багажные ленты, очереди перед зоной таможенного и паспортного контроля, проверка на безопасность, торгующие всякой всячиной магазинчики, пара кафешек, ожидающие вылета люди…

Больше всего, понятное дело, бывших рекрутов интересовали дамы, особенно молодые, останавливающиеся возле «зеркальной» стены и не подозревающие о наблюдателях. Комментарии в стиле «Какая корма!», «Классные сиськи!» и «Я бы вдул!» были здесь самыми целомудренными. Нормальная реакция нормальных парней, месяц, как минимум, не видевших женского общества. Я сейчас, кстати, и сам не отказался бы вдуть не по-детски какой-нибудь… да, в принципе, даже любой, была бы возможность.

Подобной возможности никто нам, конечно, не предоставил. Местный летёха (явно из тыловых – ряха уж больно отъевшаяся) зачитал нам приказ и отправил в два разных шлюза – одним предписывалось отбывать службу в 37-м легионе, другим – в 44-м.

Моё имя значилось в первом списке. Подхватив ранец, я вместе с другими бойцами направился к нужному шлюзу. Сопровождал группу какой-то капрал в мятой форме, расстёгнутой едва ли не до пупа. Никакого сравнения с учебкой на «Полигоне». Раздолбайство и пофигизм в чистом виде. Даже в колонну построить не удосужились. Так и шли до посадки толпой, крутя головами, оглядываясь на полупрозрачную стену в «другую жизнь».

Сам спуск со станции на планету прошёл до безобразия скучно. В военных шаттлах не было ни видовых экранов, ни, тем более, иллюминаторов. Просто сперва накатили отрицательные перегрузки, потом положительные, затем опять отрицательные, и наконец на табло зажглось долгожданное «Приготовиться к посадке». Всего полчаса полёта, и челнок, включив тормозные системы, плюхнулся на плиты военного космодрома.

После сухой кондиционированной прохлады космических кораблей воздух снаружи казался влажным и душным. В том месте, где дислоцировался 37-й легион Империи, судя по календарю, стоял конец лета. Планета Шайо считалась курортной. Около 90% поверхности занимал океан. Суша представляла собой архипелаги из нескольких крупных островов, десятка-другого средних и огромного количества мелких, разбросанных, в основном, вдоль экватора. Эдакая условная Индонезия, растянутая на север и юг до средних широт и полностью опоясывающая планету. На двух самых больших островах (один в западном полушарии, другой в восточном, каждый размерами с пол-Австралии) располагались две имперские военные базы.

В состав Великой Империи Боха́в планета Шайо вошла двадцать три года назад (по земному семьдесят пять с копейками). И хотя её жители уже считались полноправными имперскими подданными, выводить с планеты войска пока не планировалось. На всякий, как говорится, пожарный. Тем более что на местные курорты народ слетался не только со всей Империи, но и из других звёздных систем и образований.

Легион, в котором мне предстояло служить, примерно соответствовал отечественной армии или, возможно, корпусу. Численность – около 30 тысяч бойцов. Оснащённость – того же порядка, только технологический уровень выше. Задачи… ну, наверное, такие же, как на Земле – обеспечивать безопасность Родины на вверенной территории, а при особой необходимости и за её пределами.

Насколько простираются эти пределы, решали, как правило, наверху. А пока соответствующие приказы не поступали, в легионе, скорее всего, занимались тем, чем всегда занимаются в армии: боевой подготовкой и слаживанием, изучением театров возможных военных действий, покраской травы, пусканием пыли в глаза, идеологической накачкой, психологической обработкой местного населения, мелкими финансовыми махинациями и вечными поисками, где бы нажраться, когда бы поспать и кого бы оттрахать…

Полной уверенности, что всё обстоит именно так, у меня, безусловно, не было, но судя по увиденному на станции, представить, что на поверхности может быть как-то иначе, не получалось…

Военный городок находился тинах в пятнадцати от космодрома и, по ощущениям, занимал довольно приличную площадь. Туда нас везли на транспортном мобиле – что-то вроде земного автобуса, только раскрашенного в камуфляж и с узкими, как бойницы, окошками.

На въезде в военную зону располагался КПП. Бетонные блоки, шлагбаум, охрана – всё как положено. От КПП до пункта распределения ехали ещё минут десять. А уже оттуда, после короткой переклички, нас начали отправлять по конкретным частям и подразделениям.

В очереди на отправку я оказался последним.

«Девятый ОДБ, 1-я рота, 2-й взвод, 1-е отделение. Имущество получишь на месте».

Мастер-сержант с нашивками службы логистики и контроля сунул мне в руки предписание и указал на стоящий в тенёчке ховермобиль:

«Это твои. Удачи».

Что он имел в виду под словом «твои», я понял, когда подошёл к машине.

Дверцы открылись, наружу выбрались двое: 2-й лейтенант и капрал. Оба с нарукавными знаками «планетарный десант» – белая четырёхконечная звезда в похожем на крылья лазоревом треугольнике.

– Рядовой Вит Ал. Прибыл из сектора «Полигон-6» для прохождения дальнейшей службы, – отрапортовал я, вытянувшись по стойке «смирно».

– Вольно, – бросил лейтенант, забирая у меня предписание.

Прочитав бумагу, он вернул её мне и кивнул на машину:

– Сядешь назад…

Всю дорогу до ППД десантников капрал с лейтенантом молчали. Первый вёл ховер, второй что-то сосредоточенно рассматривал в полевом планшете.

Казармы десанта оказались несколько не такими, какими я их себе представлял. Вместо пары-другой двухэтажных бетонных коробок (как на Земле и в учебке), за очередным забором и очередным КПП обнаружились лишь небольшие домишки, хаотично разбросанные среди кустов и деревьев. Количество я не считал, но их было реально много.

Когда мобиль остановился около одного из них, до меня наконец дошло, почему за мной прибыли не на обычной машине с колёсами или гусеницами, а на «парящей», передвигающейся на гравиприводе. Причина – дороги тут просто отсутствовали. Да и сами дома располагались так, чтобы их: «а» – скрывала растительность, «б» – нельзя было атаковать одновременно со всех сторон, и «в» – чтобы местность вокруг простреливалась во всех направлениях…

– 1-е отделение здесь, – сообщил лейтенант. – Бумаги отдашь «комоду». Свободен.

Я выбрался из машины. Задняя дверца хлопнула, ховер приподнялся над землёй и с басовитым гудением, как шмель-переросток, умчался прочь.

Меня никто не встречал. Видимо, потому что «невелика птица, может и сам дойти».

Входная дверь издали сливалась с тёмной стеной. Угадать, что она там есть, можно было только по небольшому приступку. Чтобы её открыть, потребовалось приложить руку к специальной панели.

Моя ладонь легла в нужное место. Замок щёлкнул, дверь отворилась.

И снова меня здесь не ждали. Даже обидно стало. Словно не нужен тут, блин, никому.

Внутри дом казался намного больше, чем думалось при взгляде снаружи.

Широкий коридор, голые стены, полосова́я подсветка, десяток металлических створок с сенсорными замками (видимо, для хранения оружия), три плотно закрытые двери без опознавательных знаков-табличек и только одна распахнутая.

Туда-то я, собственно, и направился.

Интуиция не подвела. За дверью располагалось просторное помещение, примерно десять на десять тян. Возле узенького, похожего на бойницу окна стоял стол. За столом сидели двое, один голый по пояс, второй в накинутой на плечи куртке с сержантскими знаками. Они играли в какую-то игру с фишками и разлинованной на клетки доской (видимо, аналог земных шашек-шахмат). Ещё один персонаж, тоже без верхней одежды, стоял у противоположной стены, скрестив руки, и наблюдал за играющими.

При моём появлении все трое повернули головы в мою сторону.

Быстро сориентировавшись, кто здесь главный, я подошёл к столу и положил предписание перед сержантом:

– Рядовой первого года Вит Ал. Прибыл для прохождения дальнейшей службы.

Сержант подхватил листок двумя пальцами, посмотрел на просвет, хмыкнул, открыл подстольную тумбочку и небрежно бросил туда моё предписание.

– Садись, – кивнул он на выдвинутую из-под стола табуретку.

Сесть, как положено, я не сумел. Или, скорей, не успел. В самый последний момент, когда моя задница уже почти опустилась на уготованное ей место, я вдруг почувствовал, что сажусь в пустоту.

Знакомая «шутка». Помнится, на Земле такие тоже случались. И тоже, когда это было совершенно не нужно.

Как на них реагировать, учить меня, конечно, не стоило. Предыдущие шутники огребали за подобное будь здоров. Нынешний случай чем-то особенным не отличался.

Вместо того, чтобы рухнуть на пол, нелепо размахивая руками, я просто продолжил движение и, кувыркнувшись назад, ловко поднялся в стойку. И тут же пробил ногой, целясь по щиколотке. Не ожидавший такого финта противник потерял равновесие и брякнулся на пятую точку. Однако, надо отдать ему должное, сориентировался мгновенно: с переворотом ушёл от добивающего удара и резво вскочил на ноги.

Продолжить нам не позволили.

– Отставить! – прогремело в ушах, едва не порвав перепонки.

Да уж, командный голос у сержанта поставлен. Можно даже мегафоном не пользоваться.

Я отступил на шаг и опустил руки.

Противник тоже опустил кулаки, потом усмехнулся и… поднял вверх большой палец.

Ни досады, ни злости я в его глазах не увидел.

– Капрал Харберт. Будьте любезны, сбегайте в ротную оружейную. Гляньте, как там наш рельсотрон.

Сарказма в словах «комода» не заметил бы лишь безнадёжно тупой.

– Уже бегу, командир, – ухмыльнулся капрал и, по-пижонски щёлкнув ботинками, вышел из комнаты.

– Садись… рядовой Вит Ал, – снова кивнул сержант на злосчастную табуретку.

Я сел и, на всякий случай, нахмурился.

Сидящие за столом быстро переглянулись.

– Где обучался? – спросил второй «шахматист».

– «Полигон-6», – пожал я плечами.

– Понятно.

Сержант с задумчивым видом несколько раз пробарабанил пальцами по столешнице, потом почесал в затылке и вновь посмотрел на меня.

– Значит, так, рядовой. Я знаю, чему там тебя учили. Наверное, это правильно. Но здесь не там. Здесь тебе придётся учиться по новой. И, в первую очередь, тому, что кроме врагов, соперников и конкурентов, есть ещё те, кто прикроет тебе спину в бою. А ты, соответственно, костьми ляжешь, но сделаешь для них то же самое. Понял?

Я молча кивнул.

– Отлично, – продолжил сержант. – Боевое оружие ты получишь только тогда, когда сдашь экзамены на его применение лично мне. Кроме того, за десять недель ты должен сдать ещё пять предметов: вождение транспортных средств, управление тяжёлыми огневыми системами, пилотирование малых и средних летательных аппаратов, обслуживание систем связи и ГРЭБ, основы тактического командования частями и подразделениями имперской армии.

– Нас этому не учили, – буркнул я, невольно поёжившись.

– Неважно, – отмахнулся «комод». – Сдавать эти дисциплины ты будешь не мне, а конкретным специалистам: пилотам, механикам, техникам, штабным офицерам. Один из этих предметов твой предшественник сдавал трижды, но так и не сдал.

– И что же с ним стало?

– Не справился с боевым управлением бронекатера при захвате плацдарма на Канатэо. Катер подбили, все пять человек на борту погибли.

– Я понял, сел сержант.

– Лучше без се́ла, – поморщился тот. – На уровне отделений это не принято. И ещё. Пока ты не сдашь все экзамены и не получишь допуск десантника, на твоём оружии будет стоять генетический ограничитель. То есть, огонь из него ты сможешь вести только по указанным командирами целям.

– А когда сдам?

– Когда ты получишь десантный допуск, ты сможешь использовать любое оружие всех равных тебе по званию или ниже, но опять же – использовать его против того, кто выше по званию или должности, у тебя не получится. Эти ограничения снимаются только по достижению сержантского звания.

– Что надо сделать, чтобы стать сержантом? – поинтересовался я деловито.

Оба сидящие за столом рассмеялись.

– Вот когда первый допуск получишь, тогда и поймёшь, – хмыкнул «комод». – Ещё вопросы есть?

– Вопросов нет.

– Отлично. С сегодняшнего дня твой тактический номер – восемь. Номер комнаты тот же. Жилая зона на втором этаже. На обустройство – четыре минуты. В четырнадцать… – он посмотрел на часы, – тридцать две жду тебя здесь. Форма одежды – полевая. Приказ понятен?

– Да, командир.

– Тогда выполнять. Время пошло…

* * *

– Да́рий! Зачем вы меня пригласили? Всё ещё надеетесь отговорить от развода?

Сидящая в кресле девушка скрестила на груди руки и с вызовом посмотрела на собеседника. Тот примирительно улыбнулся и покачал головой:

– Ни в коем случае, экселенса. Я бы никогда не позволил себе заставлять вас идти против традиций и воли. Мой племянник вас действительно не достоин, и с моей стороны отговаривать вас от развода выглядело бы просто бестактностью.

– Я рада, что вы это понимаете, экселенц. Прошу простить, что была несколько… эээ… словом, я не хотела никого обидеть и уж тем более оскорбить. Наши дома были политическими партнёрами больше десяти лет и, я надеюсь, ими же и останутся.

– Несомненно, моя дорогая Анцилла. Несомненно, – кивнул герцог. – Наши дома и дальше должны оставаться партнёрами, но…

Глава дома Галья́ замолчал и сделал вид, что задумался.

– Что но? – не выдержала Анцилла.

Полковник вздохнул.

– Согласно традиций Империи, экселенса, сегодня мы просто обязаны разойтись.

– Но… почему? – удивилась невестка.

– Всё дело в публичности. Нам с вами отлично известно: ваш брак – это просто формальность. С Ливеном вы уже давно не живёте, но сейчас из-за разности статусов такой же формальностью станет и ваш развод. Он будет закреплён документом, а документы в Империи – это не просто бумажки. Это гораздо серьёзнее. Союзники моего союзника – не мои союзники. Древнее правило, по которому строятся любые альянсы. Мои друзья из Вио́нцо не любят Ван Тилей. Ваши друзья из Со́лмер терпеть не могут Галья́. Пока был жив ваш отец, экселенса, и тем, и другим приходилось поддерживать коалицию девяти. Сегодня, увы, в вашем доме неразбериха, поэтому ваши союзники, используя формальный повод развода, с чистой, так сказать, совестью откажутся от любых ваших обязательств перед Галья́. Мои союзники, соответственно, откажутся исполнять мои обязательства перед вами, опять же ссылаясь на ваш разрыв с Ливеном. Улавливаете, к чему я веду, экселенса?

– Кажется, да, – кивнула Анцилла, нахмурившись. – Чтобы не потерять своих привычных союзников, мы и вы будем вынуждены разорвать отношения между домами и тем самым разрушить предвыборную коалицию.

– Именно так, – подтвердил герцог. – Но это ещё не самое страшное. Если бы наш император допра́вил до конца срока, я думаю, мы бы сумели восстановить прежние отношения, и обновлённый альянс выдвинул бы на выборах согласованного кандидата. Однако, увы, сегодня уже ни для кого не секрет, что императору осталось не больше месяца.

– Да, это так, – лицо девушки помрачнело. – Об этом, действительно, говорят.

– Так вот, – продолжил её «пока ещё свёкор». – При нынешних обстоятельствах правящий дом Ван Тиль может рассчитывать только на пять голосов. Правящий дом Галья, максимум, на четыре. Шестеро независимых абсолютно точно не будут поддерживать ни тех, ни других. Но даже если они сумеют объединиться, что вряд ли, большинства они всё равно не получат. А в итоге новый глава Империи выбран так и не будет.

– Но…

Герцогиня неожиданно осеклась. Её брови сошлись, она сосредоточенно размышляла о сказанном. Полковник невестку не торопил. Он даже не смотрел на неё, позволяя ей сделать нужные выводы самостоятельно.

– Но… это война, – пришла, наконец, к заключению представительница дома Ван Тиль.

– Да. Это война, – не стал спорить Да́рий. – Даже если провести второй или третий тур, всё равно все останутся при своих, и, значит, решать, кто станет властителем, придётся на поле боя.

Анцилла внимательно посмотрела на собеседника:

– Но у вас, как я понимаю, есть план, как этого избежать.

– Ну, не то чтобы план… – криво усмехнулся полковник. – В общем, у меня есть для вас конкретное предложение.

В глазах гостьи мелькнул интерес.

Герцог Галья́ продолжил:

– Это может показаться вам дерзостью, экселенса, но я хочу предложить вам вот что. Через полгода или чуть позже ваш дом определится с главой. Кто-то из ваших братьев станет истинным герцогом, остальные этот титул потеряют. Вас, кстати, это тоже коснётся. Вы снова будете баронессой… Ну, или графиней, не суть. В любом случае, для вас это будет понижение в статусе…

– Ну и что с того? – повела плечами Анцилла. – Какая вам разница, кем я стану, если наши дома превратятся в противников?

– Ой, не скажите, – протянул герцог, прищурившись. – Быть герцогиней – совсем не то, что, хм, быть простой баронессой. Титулы в нашем обществе ценятся пока выше, чем популярность в народе или заслуги перед Империей. А моё предложение состоит в том, чтобы вы так и остались герцогиней Анциллой, и не во вре́менном статусе, а в постоянном.

– Предлагаете мне избавиться от моих братьев и стать правительницей дома Ван Тиль? – подняла бровь герцогиня.

– Нет-нет, экселенса! Как вы могли подумать? – всплеснул руками полковник. – И в мыслях не было.

– Ну, тогда я просто не понимаю, что вы хотите. Другой возможности сохранить титул у меня нет. А пойти против братьев означает уничтожить и дом, и семью.

Герцог снисходительно улыбнулся:

– Отдаю должное вашему благородству и вашему уму, экселенса. Однако вы кое-что не учли. И хотя в этом нет никакого секрета, но… Словом, у нас с вами есть просто великолепный шанс не только сохранить ваш нынешний титул, но и опять сделать наши дома партнёрами по коалиции.

– Шанс? Сделать партнёрами? Как?

– Способ столь же простой, насколько и очевидный. Вы, экселенса, разводитесь с Ливеном и выходите замуж за меня, вот и всё.

Полковник откинулся в кресле и принялся с интересом наблюдать за реакцией гостьи.

Та была ошарашена.

– Дарий, вы сумасшедший?

– Отнюдь, экселенса. Если вы соглашаетесь, то снова становитесь герцогиней, только уже не Ван Тиль, а Галья́, а между нашими домами опять возникает прочная связь. Союзники перестают кочевряжиться, коалиция восстанавливается, выборы императора проходят успешно.

Несколько секунд девушка, поджав губы, смотрела на собеседника.

– Вы забываете одну важную вещь, экселенц.

– Какую, если не секрет? – подался вперёд полковник.

– Я вас не люблю.

Герцог Галья́ рассмеялся.

– Моя дорогая Анцилла, вы меня удивляете. Причём здесь любовь? Возвышенные чувства, о которых так любят писать поэты, к нашему возможному браку отношения не имеют. Это всего лишь политика, наш общий долг не допустить войны между кланами. Сейчас, как я полагаю, это важнее всего. Да и потом, кто знает, может быть, через год-другой ваши чувства ко мне изменятся в лучшую сторону. А возможно, это произойдёт даже раньше, чем думается. Мир вокруг нас стремительно изменяется, а вместе с ним изменяемся мы. Разве не так?

– Так, – наклонила голову герцогиня.

– Кстати, у меня есть для вас ещё один аргумент, – тон герцога резко сменился, с несколько легкомысленного на абсолютно серьёзный. – По негласному соглашению между вашим отцом и мной, следующим после Коэна претендентом на трон должен был стать я. Сегодня правящий дом Ван Тиль по известным причинам не может выставить своего кандидата, и значит, если мы с вами договоримся и коалиция будет воссоздана, то…

– Новым императором станете вы, экселенц, – прошептала Анцилла.

– Именно так. А вы, экселенса, станете даже не герцогиней, а…

– Императрицей, – закончила его мысль гостья.

Хозяин дома развёл руками и снова откинулся в кресле.

На этот раз герцогиня размышляла чуть дольше.

– Мне надо подумать, Дарий. Хотя бы неделю, – сообщила она секунд через десять.

– Хорошо. Пусть будет неделя, – согласился полковник. – А теперь, простите, нам надо обсудить ещё кое-что. Чисто по службе. К выборам оно не относится.

– Имеете в виду эту дурацкую командировку? – прищурилась девушка.

– Да. Я говорю о Шайо. Отправлять вас туда особого смысла нет. Случай почти рядовой, но…

– Вам надо снова продемонстрировать легионам, что имперская безопасность и правящие дома держат руку на пульсе? – усмехнулась Анцилла.

– Это одна из причин, но это не главное. На Шайо должен прилететь один человек. Его информация очень важна для нас, но обычным агентам он не доверяет. Поэтому встретиться с ним придётся именно вам, экселенса. Следственная комиссия по потерям от операции на Лирите будет для вас просто прикрытием.

– Я поняла, экселенц. Легенда, условия, способ связи?

– Сейчас объясню…

* * *

– Эй, Вит? – прозвучало сквозь сон. – Давай, просыпайся.

– Куда?.. Зачем?.. Кто там ещё, мать его в душу?

– Вестовой с приказом из штаба.

– Какого ещё нах штаба?

Продрав зенки, я вытаращился на капрала. В кои-то веки представился шанс прикорнуть, пока начальство не видит, и тут – на тебе – сразу же будят.

За спиной Харберта действительно стоял какой-то солдат. Лицо у него было испуганное. И немудрено. Обычный пацан из роты обеспечения, тощий, сопливый, нескладный, с большим планшетом на поясе, внезапно оказавшийся в самом логове «страшных десантников». Один из которых, голый по пояс, жилистый, словно перевязанный жгутами из мышц, жутко вращает глазами и скалится, как тигроволк, а второй хмурый, разбуженный «не по делу» и потому злой как чёрт, явно не испытывает добрых намерений в отношении незваного гостя.

– Я п-повестку п-принёс, – зубы вестового стучали, будто от холода.

Я хмыкнул, откинул спортивный мат, под которым «прятался», встал и хмуро взглянул на гостя.

– Ты у нас кто? Имперский солдат или хрен с горы?

– Р-рядовой Поэль, – кое-как взял на себя в руки вестовой из штаба. – У меня распоряжение для рядового Вит Ала. Приказано передать лично в руки.

– Вит Ал – это я. Давай.

Рядовой Поэль достал из планшета сложенный вдвое листок и протянул мне.

Я развернул бумагу, прочёл, почесал в затылке. Распоряжением главного «контрика» легиона мне предписывалось прибыть в особый отдел ровно в восемнадцать ноль-ноль сего дня.

– Поставьте отметку о получении.

Не отрывая глаз от бумаги, я приложил палец к планшету.

– Благодарю.

Вестовой развернулся и едва ли не строевым шагом вышел из зала единоборств.

– Чего там? – поинтересовался Харберт.

– К контрикам вызывают, – пробормотал я, задумавшись.

– Опять по Лирите?

– Хрен его знает. Возможно.

– Ну, ладно. Сходишь, расскажешь.

Капрал махнул рукой, отошёл к тренажёру и принялся отрабатывать связки с виртуальным противником.

За два с лишним месяца мы с Харбертом почти подружились. Нормальный мужик, служащий уже третий год, он, как и я, готовился к сдаче экзаменов. Единственное отличие – Харберт собирался идти в сержанты, а я – получать полный десантный допуск.

Свои экзамены я худо-бедно, но сдал – спасибо продвинутому обучению с помощью гипносна и опыту пользователя земных компигрушек. Больше всего пришлось мучиться с тактикой и стратегией боевых действий. Штабной капитан гонял меня в хвост и гриву и, в конце концов, поставил оценку «удовлетворительно». По остальным дисциплинам я выступил лучше. За вождение и пилотирование получил «отлично», за огневые и технические системы – «хорошо». По стрелковке и рукопашному бою оценок не ставили. Сержант Эуоулд, как и обещал, проверял меня лично и не один день, а потом сообщил, что «всё в норме, пойдёт».

Сам допуск как-то особо не оформлялся. Просто в моём личном деле появилась отметка о повышении десантной квалификации до уровня «1-04-2». Базовый класс остался прежним «04-прим». Расшифровывались эти обозначения так: первая цифра означала род войск (1 – планетарный десант), две следующие – категорию званий (04 – рядовой состав, 03 – сержантский, 02 – офицерский, 01 – высший офицерский), третье число – квалификацию (0 – новобранец, 1 – ограниченный допуск, 2 – полный допуск, 3 – максимальный допуск).

Буквы в базовом классе определяли возможность роста в званиях и должностях внутри категории. Они же позволяли быстрее переходить в следующую категорию. С моим классом «04-прим» я имел право сдавать экзамены на сержантское звание уже на первом году службы. Харберт с его «04-терция» – только на третьем. Но он по этому поводу совершенно не парился: «Вот стану сержантом, тогда и подумаю, стоит ли вообще контракт продлевать. В графья мы не рвёмся, а дома, чтобы стать главным в каком-нибудь городишке, хватит и этого». Родная планета капрала ничем среди прочих не выделялась, скорее, наоборот, её даже в справочниках не всегда указывали. Регулярные рейсы из центра Империи выполнялись в это захолустье не чаще одного раза в месяц, всякий бывший военный мог сделать там неплохую карьеру, а уж имперский сержант-десантник тем более…

Развозной транспорт в батальоне имелся, и полученный из особого отдела приказ вполне позволял им воспользоваться. Однако добираться до безопасников я решил своим ходом. Во-первых, перед «допросом» следовало немного проветриться, а во-вторых, личное время лучше убивать самому, а не по заданиям командиров. Наверняка ведь, увидели бы меня болтающимся без дела в расположении части, тут же пристроили бы к какому-нибудь «полезному для солдата» занятию.

Расстояние от казарм десантников до штаба соединения составляло около четырёх тин. Если не напрягаться, то идти минут сорок. Напрягаться, понятное дело, я и не думал. Шёл себе потихоньку вдоль главной улицы, «любовался» окрестностями, размышлял…

Чего нашего военному городку действительно не хватало, так это достаточного количества женского пола. Жёны офицеров не в счёт, они погоды не делали, а по контракту имперские дамы служили только связистками и в финчасти, да и то, мало того, что их было раз-два и обчёлся, так ещё и все страшненькие как на подбор, словно специально брали в войска таких, чтобы у бойцов на них, грубо говоря, не вставало. С последним, правда, получалось не очень, кавалеров хватало даже у самых что ни на есть «крокодилиц». Закон больших чисел в чистом виде. Когда других женщин поблизости не наблюдается, хотя бы один из ста мужиков, но соблазнится.

Хорошо хоть, что у десанта проблемы с отсутствием баб решались намного проще, чем у других. В нашем 9-м ОДБ бойцам с полным допуском не реже, чем раз в неделю, предоставлялись суточные увольнительные – с полудня и до полудня. Практически все они проводились в Данквиле – ближайшем от базы (около тридцати тин) городе. Четырежды в день туда и обратно отправлялся забитый битком транспортный мобиль.

Сексуальное напряжение имперские воины с охоткой снимали в местном аналоге квартала красных фонарей. Борделей, гостиниц на час, стриптиз-клубов и прочих сомнительных заведений там было в достатке.

В первую же после сдачи экзаменов увольнительную капрал Харберт провёл меня по всем злачным местам курортного Данквиля. Удовольствие обошлось мне в весьма приличную сумму – около тридцати койнов. Мой недельный аттестат составлял десятку. Услуги проституток стоили от двух до пяти койнов за ночь, за разовый трах где-нибудь в закоулке они брали существенно меньше, но в пересчёте на «полный цикл» выходило накладнее: 20-25 ма́нек (1 койн равнялся 100 ма́нькам) за пятнадцать минут интима предсказуемо выливались в дальнейшие поиски приключений и развлечений и заканчивались, как правило, в каком-нибудь кабаке с пустыми карманами. К слову сказать, электронные деньги уважением на курорте не пользовались, поэтому платить, в основном, приходилось наличными – небольшими монетками из сплава родия, платины и иридия и банкнотами из специального износостойкого материала с высоким классом защиты.

До операции на Лирите я посещал «красный квартал» ещё трижды, только финансы тратил уже с умом, не транжиря их направо-налево. Зато после Лириты опять оторвался по полной, как в первый загул. Боевые нам выплатили практически сразу, поэтому «незапланированные» траты на моём бюджете почти никак не сказались. Пять с половиной червонцев как с куста, а от «премиальных» осталось ещё три раза по столько же. Короче, жить можно… Ну, если конечно в живых после очередного боя останешься…

От устроенного самому себе праздника я отходил целых три дня, однако сегодня прежние впечатления все уже выветрились, желание кого-нибудь трахнуть вернулось в полном объёме, а до ближайших увольнительных оставалось, как минимум, двое суток, и их требовалось как-то прожить.

Я жил надеждой, опасаясь только того, что плановый выходной мне вдруг возьмут, да и не предоставят. Страдающего спермотоксикозом бойца отцы-командиры могли обломать в две секунды, даже не почесавшись.

Это казус известный. Стоит лишь раз накосячить, и, как говорится, пиши пропало – запрут на базе на месяц, а то и вообще на центаду. Кто знает, что там у этих чёртовых особистов случится? Обвинят, блин, в какой-нибудь хрени, замучаешься потом доказывать, что не верблюд…

Особый отдел располагался в здании штаба, но имел при этом отдельный вход.

Пропуском внутрь послужила бумажка-повестка.

– Второй этаж, кабинет 23, – сообщил дежурный, сверившись со специальным журналом.

Я мысленно выдохнул и направился к лестнице. Раз прямо в дверях не арестовали, значит, всё не так страшно, как кажется. Может быть, просто детали какие-нибудь уточнить решили по поводу последнего боя.

Перед кабинетом сидел секретарь-ординарец. Проверив мои документы и просканировав на предмет «неучтённого» вооружения, он потянулся к селектору:

– Прибыл рядовой Вит Ал из 9-го ОДБ.

Что ему ответили, я не услышал – ординарец отключил громкую связь и приложил переговорное устройство вплотную к своему уху.

– Проходи, – указал он на дверь, вернув переговорник на место.

Кто в этом кабинете хозяин, я поначалу не понял. За находящимся в центре столом никого не было.

– Здравия желаю, сел… – гаркнул я, шаря глазами по помещению.

– Лейтенант, – отозвался от окна женский голос.

Снаружи светило яркое солнце, поэтому увидеть на фоне гардин его обладательницу сразу не получилось. Но как только она отделилась от залитого светом окна, то…

Ё-кэ-лэ-мэ-нэ! Да что же это со мной происходит?! Вроде давно не мальчик уже, а состояние как у прыщавого пацана после гормонального взрыва. Внутри всё упало до пят, зато снаружи, наоборот, поднялось и стоит так, что гвозди, наверное, без молотка могу заколачивать.

Это была снова она, герцогиня Ван Тиль со станции «Полигон-6».

Я видел её уже третий раз, но только сегодня, сейчас, неожиданно для себя осознал: ни одна женщина из моей прежней жизни не могла бы и близко сравниться с этой красавицей, а самые шикарные шлюхи из Данквиля выглядели в сравнении с ней какими-то облезлыми курицами…

Сиятельная экселенса подошла к столу и склонилась над лежащими там бумагами.

– Рядовой Вит Ал, 1-е отделение 2-го взвода 1-й роты 9-го отдельного десантного батальона. Это вы прикрывали отход штурмовой пехоты после атаки «саранчи» на Лирите?

Я молчал.

Она подняла глаза. Нахмурилась.

– Кажется, я вас знаю. По-моему, вы из последнего выпуска сектора «Полигон-6», так?

Я продолжал молчать. Все слова, которые требовалось произнести, застряли где-то внутри, и вытащить их наружу не было никакой возможности.

Экселенса Анцилла выбралась из-за стола и подошла ко мне.

– Вы что, рядовой, язык проглотили? Отвечайте, в конце концов.

Она смотрела в упор на меня, я на неё.

«Её прекрасные серые глаза излучали ледяное равнодушие».

И откуда только в моей голове взялась эта дурацкая фраза?

То ли из фильма какого-то, то ли из книги…

С каждой секундой ситуация становилось всё более и более идиотской.

От меня ожидали ответа, а я, блин, как будто и впрямь онемел.

Мысли проносились в мозгу одна за другой, и каждая безрассуднее предыдущей.

Надо было срочно что-то предпринимать, и в итоге я просто шагнул вперёд, притянул герцогиню к себе и впился в её губы своими.

Вырваться она не могла. Мои руки, словно стальные захваты, надёжно удерживали её от «необдуманных» действий.

Сколько времени продолжалось это безумие, сказать сложно, но я насладился сполна. Даже не думал, что простой поцелуй с одной единственной женщиной может значить для меня в сотню раз больше, чем реальная близость с сотней других.

Речь, а вместе с ней и уверенность вернулись ко мне, словно никогда и не покидали.

Я отпустил даму и отступил назад.

Герцогиня, похоже, пребывала в полнейшем ступоре. Она хватала ртом воздух, как будто ей не хватало дыхания, глаза были словно стеклянные, руки неловко шарили по одежде, пытаясь поправить случайно задравшуюся вверх юбку.

– Честь имею, сударыня.

Щёлкнув каблуками, я развернулся и строевым шагом вышел из кабинета.

На душе у меня пели птицы…

* * *

Весь вечер я ждал, что за мной придут.

Не дождался.

Ночь тоже прошла спокойно, а следом и утро.

Складывалось ощущение, что титулованная лейтенантша просто решила не выносить сор из избы. Шутка ли! Какой-то, мать его, рядовой, пусть и имперский десантник, «чуть было не изнасиловал» в собственном кабинете офицера контрразведки, да к тому же ещё и аристократку, высшую представительницу одного из правящих домов Империи. Подобный позор даже кровью не смоешь. Единственный путь – сохранить этот случай в тайне, а вот виновника… Ну, может быть, придушить его где-то по-тихому. Или несчастный случай устроить… Способов множество, выбирай не хочу…

Честно сказать, чувствовал я себя после всего случившегося, когда наконец понял, что натворил, отнюдь не героем. Сожалел ли о сделанном? Да хрен его знает. Помнится, у «нашего всё» была одна неоконченная повестушка про, типа, современную ему «Клеопатру». Там в качестве завязки сюжета мусье Александр Сергеевич использовал легенду о том, как в египетские звёздные ночи египетская царица устраивала среди подданных «распродажи» своего страстного тела. «Покупатели» расплачивались за полученное удовольствие утром – им отрубали головы.

На тех чудаков я, конечно, не походил, и ночи любви у нас с герцогиней не было, но общая ситуация – да, в целом, вполне соответствовала. Подставлять башку под топор желания нет, но ведь – какая женщина! Какая женщина!

Бо́льшую часть дня наш взвод находился на полигоне. Отрабатывали различные варианты проникновения и штурма укрепрайона противника силами малых групп. Под самый конец занятий, когда полуотделение капрала Харберта в очередной раз ползло по заполненным грязью канавам, в наушниках прозвучала команда: «Отставить работу. Отойти на исходный рубеж». Мысленно чертыхаясь, мы поползли обратно, а когда доползли, последовало новое указание, на этот раз адресованное лично мне: «Восьмому-один срочно прибыть на КП». Бросив в ответ «Восьмой-один. Понял», я потрусил на командный пункт.

На взводном КП кроме комвзвода обнаружился ещё один персонаж, и его появление мне нифига не понравилось. Начальник особого отдела легиона капитан Дидрич, собственной персоной.

– Поедете со мной, рядовой, – приказал он без объяснений.

Я посмотрел на взводного. Тот молча кивнул.

В военный городок мы возвращались на ховермобиле службы безопасности. Кроме нас в машине никого не было. Капитан сидел за рулём, я, в замызганном грязью комбезе – на пассажирском сиденье. Сразу после второго «внутреннего» КПП особист повернул направо и покатил не к штабу, а вдоль периметра. Путь завершился глухим забором и ещё одним контрольным постом. На закрытую от чужих глаз территорию мобиль пропустили без разговоров и без проверок.

Я здесь никогда не бывал и даже не знал, что на базе есть что-то подобное, однако ничего странного в этом не видел. На всяком относительно крупном военном объекте такие зоны присутствовали обязательно, а иначе как можно было бы сохранять секреты от тех, кому их знать не положено?

То, что сегодня мне посчастливилось стать одним из секретоносителей, нисколько не радовало. Ведь выход из этой системы мог оказаться гораздо дороже, чем вход.

Чуть попетляв между однообразными лишёнными окон строениями, дорога неожиданно пошла под уклон и тян через сто резко нырнула под землю. В тёмном туннеле мы ехали секунд тридцать, потом за стеклом замелькали огни, и спустя ещё десять ударов сердца ховер остановился в каком-то ангаре. Капитан выключил двигатель и щёлкнул специальным тумблером на панели. Окна мо́биля «зачернились», видовые экраны погасли.

По ощущениям, машина сперва начала опускаться вниз, потом её потащило куда-то в сторону, потом она опять опускалась, затем за бортом что-то заскрежетало, невидимый лифт закончил работу и окна снова стали прозрачными.

Снаружи вновь был ангар, только уже другой и меньших размеров.

Капитан выбрался из машины и приказал следовать за ним.

Пройдя по извилистому коридору, мы оказались в довольно просторной и хорошо освещённой комнате. Гладкий каменный пол, шершавые стены, прикрученный к полу стол, стулья, пара кроватей, тумбочка… Типичная такая тюремная камера, если бы не одно «но». В дальнем конце помещения темнели стальные ворота, а перед ними на мягких опорах стоял оранжево-жёлтый гражданский флаер с логотипом прокатной конторы города Данквиля.

Особист вынул из тумбочки стопку одежды, пару цивильных ботинок, бросил их мне и указал на ближайшую дверь (видимо, в раздевалку):

– Приведи себя в порядок и переоденься.

На переодевание-умывание ушло три минуты.

В новой одежде я выглядел как обычный имперский подданный, прилетевший на местный курорт, чтобы… А вот тут варианты разнились. То ли отдыхать, то ли работать, то ли вообще – шарить по чужим кошелькам, с первого раза не угадаешь.

– Садись. Жди, – кивнул капитан на стул, когда я вернулся.

Я сел. Особист встал у меня за спиной.

Ожидание продлилось недолго.

Щёлкнул замок, наружная дверь отворилась и…

Ну да. Кто бы мог подумать? Три раза ха-ха.

Сегодня «моя прекрасная герцогиня» была, как и я, одета не по-военному.

Длинные светлые шорты, весьма легкомысленные босоножки, открытая блуза, накидка на плечи, сумочка из дорогой кожи со стразами, модные клипсы… и волосы ещё вдобавок распущены, как у типичной гражданской. Ни дать, ни взять, богатая провинциалка, прибывшая на Шайо отдохнуть и развлечься…

Я хотел было встать, чтобы согласно Уставу попривествовать старшую по званию и положению, но капитан жёстко вернул меня обратно на место.

Экселенса Анцилла уселась напротив, положила сумку на стол и взглянула на особиста:

– Оставьте нас, капитан.

– Как прикажете, экселенса…

Дверь хлопнула. Мы остались одни.

С десяток секунд герцогиня молча разглядывала меня, словно какой-то предмет мебели или деталь гардероба, потом вытащила из сумочки маленький, со спичечный коробок, приборчик, нажала на его верхнюю грань и начала говорить:

– Значит, так, рядовой. Во-первых, даже не пробуй повторить свой вчерашний подвиг. Во-вторых, не думай, что он сойдёт тебе с рук. В-третьих, сегодня у тебя есть возможность смягчить наказание. В-четвёртых, если ты хоть кому-то, хоть что-то, хотя бы полслова… – её глаза сузились буквально до щёлочек. – Надеюсь, ты понимаешь, о чём я?

Страха у меня не было. Но и вчерашнего куража – тоже.

– Да, экселенса. Я понимаю.

– Это хорошо. Теперь можешь задавать вопросы.

Она слегка отодвинулась от стола и скрестила на груди руки.

– Зачем я вам нужен?

Или мне показалось, или во взгляде красавицы мелькнуло сдержанное одобрение.

– Разумный вопрос. Да, мне действительно нужен помощник для одной операции. По совокупности качеств ты для этой роли подходишь.

Я открыл было рот, чтобы спросить, что это за операция, и тут меня осенило:

– А сколько их было?

– Кого их? – не поняла герцогиня.

– Ну, претендентов на роль?

Дама слегка усмехнулась, потом подалась вперёд и опустила руки на стол, сцепив их в замок.

– А ты действительно не дурак, рядовой Вит Ал, и задаёшь правильные вопросы. Да, ты был не один. Кроме тебя было ещё шестеро. Все здесь недавно и в городе не примелькались. Все с неплохими задатками и отличными характеристиками от начальства. Все… – на этом месте она внезапно запнулась, – ну, в общем, испытывают ко мне такую степень влечения, которую сложно скрыть, но при этом, – она подняла указательный палец и качнула им в мою сторону, – только один из них оказался достаточно наглым и одновременно уверенным.

– За мной следили?

– Безусловно, – кивнула сиятельная экселенса. – После вчерашнего инцидента ты вёл себя как обычно и ничего никому не рассказывал.

– А если бы рассказал?

Герцогиня подняла бровь.

– Ладно, я понял. Можете не объяснять.

– Отлично. Тогда перейдём к сути… Хотя… – она посмотрела на меня с лёгким прищуром. – Ты ещё можешь отказаться от участия в операции.

– И что мне за это будет?

– Ровным счётом ничего. Подпишешь бумагу о неразглашении и просто продолжишь службу.

– А если я соглашусь?

– Если операция завершится успешно, получишь три дополнительных выходных, десять месячных аттестатов и специальную отметку службы имперской безопасности в личном деле. Ещё вопросы?

– Что будет, если операция окажется неуспешной?

– Тебя отправят под трибунал, – пожала плечами Анцилла.

Её равнодушие выглядело до того натуральным, что я не выдержал и рассмеялся.

– Ну, тогда я согласен. Рассказывайте, что надо делать…

* * *

Лететь на прокатном флаере оказалось скучнее, чем думалось, даже с учётом того, что я сидел за штурвалом. В отличие от ховермобилей эта машина могла подниматься на высоту до пятисот тян и, с одной стороны, уже относилась к классу летательных аппаратов, но, с другой, передвигаться на ней требовалось по правилам, принятым для наземных мобилей: типа, занял свой эшелон и считай, что это дорога, а любое перемещение вверх и вниз – только при помощи автопилота.

Конечно, если дело касалось военных, то все эти дурацкие правила сразу шли лесом, однако здесь и сейчас – увы, демонстрировать навыки боевого управления мне строго-настрого запретили.

Весь маршрут, включая «незапланированные» остановки, был изначально загружен в память бортового компьютера, а пилот в нашем флаере требовался только для антуража: сидит себе в водительском кресле, словно орёл на горной вершине, делает вид, что ру́лит, косится на спутницу, а ещё изображает из себя альфа-самца и покорителя женских сердец, хотя и по сути, и внешне – типичный провинциальный жи́голо…

Хм, неужели я внешне и вправду такой, с повадками напыщенного индюка, считающего себя неотразимым? Неужто Анцилла выбрала меня как напарника по секретному делу исключительно из-за этого?

Само дело, кстати, показалось мне не особенно сложным. Легенда почти примитивная. Некая относительно обеспеченная дама с дальней и мало кому интересной аграрной планеты с дурацким названием Дюжевьо́ска решает посетить известный курорт. Мужа у неё нет (а может и есть, но всем знать об этом необязательно), поэтому в поездке её сопровождает телохранитель-шофёр-слуга, а по совместительству, вероятно, ещё и любовник, что тоже не сто процентов, но со стороны дамы это разумно. Зачем тратить деньги на кучу сопровождающих, если у «пани Агнешки» имеется собственный супермачо «четыре в одном»? Который и сумки с покупками до флаера донесёт, и дверцу откроет, и от мошенников-прилипал огради́т, и ночь скоротать поможет, если потребуется.

Подобных нам парочек на курорте десятки, если не сотни тысяч. Одиноким и симпатичным женщинам на отдыхе трудно. Вокруг них постоянно, как комариный рой, вьются всякие-разные, не давая и шагу спокойно ступить, заставляя всё время быть начеку и дёргаться от каждого шороха: а вдруг за очередной пальмой притаился очередной ухажёр, и из-за этого теперь даже юбку или, пардон, бюстгальтер нельзя без утайки поправить. Как при таких условиях обеспечить конфиденциальность какой-нибудь важной встречи с каким-нибудь нужным лицом? Выход один: приставить к даме мужчину. Эдакого хранителя тела, а, возможно, и пользователя, такого, чтобы другие даже не зарились, а лишь провожали взглядами – завистливыми и разочарованными, хорошо понимая: тут не обломится.

Где именно должна произойти «важная встреча», герцогиня не говорила. Сказала только, чтобы был готов постоянно. К чему? Да, в общем, к чему угодно, но в то же время вообще ни к чему. По словам экселенсы, раз наше основное оружие – тайна, значит, чем больше нас будут воспринимать как простых обывателей, тем лучше для дела.

У меня возражений не было. Провести целый вечер с «девушкой своей мечты» – это не работа, а удовольствие. Особенно, если знаешь, что в это самое время «товарищи по оружию» месят глину на полигоне или обливаются потом на тренажёрах, а тебе (в целях конспирации, конечно) позволено даже немного больше, чем просто сопровождать красивую женщину. Этим «позволением» я беззастенчиво пользовался. Без фанатизма, но в строгом соответствии с полученными указаниями: пошловато шутил, приобнимал даму за талию и… эммм… другие места, по-хозяйски раздевал её взглядом и грозно выпячивал челюсть на гипотетических конкурентов-соперников…

Надо отдать должное экселенсе, свою роль она отыгрывала великолепно. Даже когда мы снова садились во флаер и оставались наедине. Если бы я был посторонним, ни в жизнь бы не догадался, кто эта дама на самом деле, настолько естественно она вела себя в образе простоватой, чуть взбалмошной, немного прижимистой, но явно не бедной матроны, откровенно гордящейся сопровождающим её «павлином».

Опознать «напрямую» (по фото, к примеру, или по передачам со светских раутов) герцогиню вряд ли смогли бы. Непосредственно перед вылетом она надела на шею какое-то ожерелье и сжала одну из бусинок. В ту же секунду её лицо изменилось. Совсем на чуть-чуть, но этого оказалось достаточно, чтобы превратиться в совершенно другую женщину. Тоже эффектную, но другую. Голограмма делала её старше. По земным меркам, экселенса выглядела теперь где-то на 35. И это, наверное, правильно. Дама более зрелая (но ещё ого-го) подходила для её роли гораздо лучше.

Только глаза оставались теми же. Герцогиня прикрыла их обычными солнцезащитными очками. Мне в качестве маскировки достались супермодные в этом сезоне «тактические», закрывающие едва ли не пол лица…

– Главное, вытрави из себя военного, – инструктировала меня Анцилла, пока мы неслись по туннелю. – Вытрави напрочь, чтобы даже духу его в тебе не было. Понял?

– Желание ясновельможной пани закон.

Плотоядно осклабившись, я положил руку на её коленку.

– Не переигрывай, – сбросила мою ладонь герцогиня.

– Понял. Не переигрывать, значит, не переигрывать.

– И ещё, – добавила она, когда флаер вылетел из-под земли где-то за пределами базы. – Не забывай, что по легенде я плачу тебе деньги, а не ты мне.

– Да и не по легенде тоже, – кивнул я, решив не спорить.

– Вот-вот. Поэтому не зарывайся…

Всего остановок в маршруте было заложено одиннадцать штук. Первые шесть прошли, как под копирку. Флаер опускался на стоянку какого-нибудь статусного, но не слишком большого торгового заведения, «пани Агнешка» входила внутрь, я следовал в паре шагов позади. Минут пятнадцать моя спутница бродила по магазину, затем покупала какую-нибудь безделушку или предмет гардероба, мы выходили на улицу, садились в машину и улетали.

Седьмой остановкой стало кафе на набережной.

Более получаса мы сидели на открытой веранде, пили местный аналог кофе, потом сок, потом опять кофе, любовались морем, склоняющимся к закату светилом… «Пани» болтала напропалую и, как водится, ни о чём, я вставлял в разговор отдельные реплики, потом она неожиданно посмотрела на часы и предложила мне «пойти освежиться», наказав вернуться не раньше, чем через пять минут. Я выждал шесть с половиной, а когда возвратился, увидел, что она уже расплачивается с официантом.

Вряд ли за это время она успела с кем-нибудь встретиться, а вот созвониться – вполне.

В запасе оставалось только четыре места, где могла бы произойти встреча с агентом. Гипермаркет, два бара и ночной клуб. До набережной наш быстролёт «колесил» по северной части города, которая ближе к базе, сейчас предстояло направиться в южную.

Данквиль считался хотя и курортным, но достаточно крупным городом. Он растянулся вдоль моря примерно на тридцать тин, ширина составляла от пяти до пятнадцати. Местных здесь проживало около пятисот тысяч, с туристами и «гастарбайтерами» население по самым скромным подсчётам достигало двух миллионов, а если учитывать пригороды, то и всех трёх.

Затеряться в таком опытному человеку раз плюнуть. Несколько тысяч больших и малых отелей, мини-гостиницы, хостелы, апартаменты, притоны, в конце концов… Капрал Харберт, помнится, даже рассказывал, как пятеро суток на спор прятался от военной полиции в «квартале красных фонарей» и его так и не нашли, зато сам он, никем не узнанный и не замеченный, вернулся в расположение части ровно к началу учений, как обещал. Втык за эти художества капрал, конечно же, получил, но обозлённым ВПшникам его не отдали: всё-таки свой, десантник, да и вообще – молодец, раз умудрился обвести вокруг пальца и особый отдел, и комендатуру, и две роты «искателей».

Кстати, тот самый пресловутый «красный квартал» находился как раз в южной части, куда мы полетели после кафе.

В гипермаркете герцогиня сразу направилась в отдел готовой одежды и, набрав в тележку целую кучу шмотья, повезла это всё в примерочную. Представить, что титулованная особа собирается носить хоть что-то из выбранного, не смог бы даже закоренелый революционер. Значит, как подсказывала интуиция, ей просто требовалось здесь задержаться.

Так и случилось. Дешёвые шмотки экселенса примеряла минут, наверное, сорок. Мне приходилось «нетерпеливо» ждать её возле кабинки. Несколько раз Анцилла высовывалась наружу и просила меня принести «вот точное такое же, только другого размера». Я, понятное дело, изображал раздражение, но всё-таки шёл исполнять просьбу увлёкшейся «пани». Зато, когда этот «кошмар» завершился, наградой мне стал целомудренный поцелуй в щёчку. В ответ «дама моего сердца» получила лёгкий шлепок пониже спины, и что любопытно, мне за это ничего не было – экспромт прошёл на ура. Довольная раскрасневшаяся герцогиня даже увернуться не пробовала, а только по-девчоночьи взвизгнула и, типа, смутилась: мол, люди кругом… Артистка, чё…

Пакеты с купленным барахлом погрузили в багажник, туда, где уже лежали такие же, только с дорогими вещами.

– Ну вот, теперь надо бы ещё и в бар прокатиться, а в клуб, я даже не знаю, стоит ли? – поделилась Анцилла сокровенными мыслями, когда мы взлетели.

Сто пудов, своё задание она выполнила, встреча с агентом произошла. С таким цветущим видом, как у неё, иного и предположить невозможно.

– Как скажете, пани, – пожал я плечами. – Но я бы на всякий случай, сгонял.

– Ты думаешь?

Спутница приоткрыла боковое окно и высунула туда руку, словно собиралась поймать щепотку-другую воздуха.

– Это тебе решать, а моё дело просто баранку крутить.

Анцилла засмеялась.

– Ладно. Так уж и быть, съездим. Мы – молодцы, нам можно…

Я искоса поглядывал на неё и удивлялся. Честно сказать, даже не думал, что она может вести себя так… легкомысленно что ли? На базу-то мы ещё не вернулись… Хотя, может, с её стороны и это – часть какой-то игры, мне непонятной…

Мысль, что ещё ничего не закончилось, заставила сомневаться. Через пару минут сомнения переросли в уверенность. Но чтобы убедиться во всём окончательно, требовалось кое-что сделать.

Когда идущий на двадцати тянах флаер миновал очередной перекрёсток, я протянул руку и повернул ручку отключения автопилота. Машина еле заметно ры́скнула, но сразу же выровнялась, а затем, отзываясь на рычаг «газа», начала ускоряться.

Отдать должное, герцогиня отреагировала моментально.

Показную весёлость как ветром сдуло.

– Давно он за нами плетётся? – кивнула она на экран заднего вида.

– От гипермаркета. Словно приклеенный.

– А раньше?

– Увидел бы раньше, сказал бы…

Чужой флаер действительно мчался за нами, будто привязанный, не отставая дальше, чем на полсотни тян, но и не приближаясь вплотную. Пару раз нами между нами вклинивалась другая машина, но преследователю это ничуть не мешало, через какое-то время он снова оказывался у нас за спиной.

– А ну-ка… попробуем крутануться. Экселенса, держитесь!

Соблюдать конспирацию стало бессмысленно. А вот субординацию – наоборот.

Флаер вошёл в вираж на почти максимальной скорости, с резким набором высоты, а затем с не менее резким падением. Посадочные опоры только каким-то чудом не прочертили бетонную стену углового дома, который я обошёл словно чемпион мира на скоростном спуске. Перегрузки буквально вдавили нас в кресла, но оно того стоило. Преследователь безнадёжно отстал уже на третьем аналогичном манёвре. На всякий пожарный, я попетлял по городским закоулкам ещё три минуты, а потом, вырулив на относительно тихую улочку, опустил машину в проезд между зданиями.

– Что будем делать, экселенса?

– Не знаю, – покачала та головой, отпустив, наконец, подлокотники, за которые держалась во время погони.

Её лицо было напряжено, губы сжаты, брови нахмурены.

– Идём на девятую точку? Или сразу на базу?

Вместо ответа герцогиня наклонилась вперёд, нашарила под сиденьем упавшую сумочку и вынула из неё небольшой браслет. Надетый на запястье, он коротко пискнул и «подмигнул» нам оранжевым огоньком. Видимо, очередное шпионское оборудование, реагирующее на ДНК хозяйки, как и ожерелье на шее.

– Связь по нулям, – мрачно сообщила Анцилла, снимая приблуду. – А что с навигацией?

Формально навигатор в машине работал. Забитый в него маршрут на экране высвечивался, но наш флаер там не отображался.

– Глушат. Понятненько. Значит, не паранойя и не случайность.

Моя спутница снова задумалась.

– На базу сейчас не пойдём. Это очевидно, а они, полагаю, не идиоты.

– Они – это кто?

– Понятия не имею, – пожала плечами Анцилла. – Но кое-что проверить не помешает. О схеме маршрута, кроме меня, знал только капитан Дидрич. Следующая точка – бар «Мегадея». Как ехать, помнишь?

– Ага.

– Тогда погнали…

К бару мы подлетели через пятнадцать минут, а до того крутились по узким улочкам, не превышая скорость и не уходя с эшелона – аккуратно, прикидываясь законопослушными гражданами.

Питейное заведение чем-то особенным среди прочих не выделялось. Рекламные огни, вывеска, зазывала у входа, большая панель-меню с «лучшими в городе ценами»… На стоянке свободного места хватало – всего пять машин: три колёсные, один ховер, одна как у нас летающая. Оно и понятно, выпивать за рулём не самое умное, и если наклюкаться в зюзю, то и автопилот не поможет – откажется признавать хозяина и сообщит, куда следует.

Мы напиваться не собирались. Поставили флаер рядом с собратом и не спеша огляделись.

Ничего подозрительного около бара не обнаружилось.

– Вроде всё тихо, – протянула с сомнением герцогиня. – Ну что… пошли что ли?

– Пошли. Только я первый.

Дама не возражала.

Мы выбрались из машины и направились к входу.

– Приветствуем вас, уважаемые села и сел, – тут же завёл волынку увидевший нас зазывала. – Только у нас вы найдёте лучшие в городе…

– Отвянь, приятель, – грубо перебил я его.

– Мы и без вас знаем, что здесь всё самое лучшее, – подсластила пилюлю идущая следом Анцилла.

Так и не решив, что правильнее – возгордиться или обидеться, зазывала просто отошёл в сторону и начал высматривать новых потенциальных клиентов.

Внутри бар выглядел, в общем и целом, неплохо. Просторное полутёмное помещение, пара десятков столиков, две длинные стойки, по стенам развешаны копья, кинжалы и ружья, головы каких-то зверей (видимо, чьи-то охотничьи трофеи), бра в виде факелов, колонны и стойки стилизованы под дикие джунгли, сверху свисают брутального вида светильники с лампами-свечками. Высокие – от пола до потолка – окна были полупрозрачными. Заглянуть в них снаружи никто не мог, зато изнутри запросто. Для наблюдения за окрестностями – самое то.

– Ну, и как мы будем отсюда сматываться, если что? – поинтересовался я, когда мы уселись у дальней стойки.

– Сначала надо дождаться этого «если что», – отмахнулась Анцилла, полуобернувшись к окну и оперши́сь на столешницу.

Я спорить не стал. В конце концов, ей виднее.

– Что будем заказывать, уважаемые? – «материализовался» за стойкой бармен.

– Два «кровавых заката», – бросила девушка. – И пожалуйста, безо льда. Я боюсь простудиться.

– Понял. Момент, – кивнул разливальщик.

Спустя полминуты перед нами появились два высоких стакана с тёмно-багровой жидкостью.

– Допьём, потом повтори́м. И если по нашу душу никто не явится, двинем на базу, – потягивая через трубку коктейль, сообщила Анцилла.

Допить напиток не получилось. Повторить тем более.

На стоянку у бара опустились ещё два флаера. Без опознавательных знаков, тёмного цвета, каждый раза в полтора больше нашего. Секунд через десять из первого выбрались двое и подошли к нашей машине. Секунд пять постояли, затем левый поднёс к уху переговорное устройство…

– Фигасе толпа, – лицо герцогини удивлённо вытянулось. – Не, мы столько зараз не положим.

Я мысленно с ней согласился. После первых двоих из флаеров вылезли ещё восемь. Восемь плюс два, вместе получается десять. Одинаково одетые, с «тактическими», как у меня, очками на лицах. Ну, прямо какие-то рыболюди, целый косяк. Один остался на стрёме, возле нашего быстролёта, девять направились к бару.

– Ищем, где чёрный ход? – посмотрел я на спутницу.

Та помотала головой:

– Чёрный ход отменяется.

– Почему?

– Они разделились.

Действительно. Четверо из группы двинулись в обход здания. Видимо, как раз для того чтобы перекрыть нам пути отступления.

– Оружие есть?

– В машине осталось, – дёрнула щекой герцогиня.

– Недальновидно.

– В бар с оружием не пускают.

– Что будем делать? Драться подручными средствами?

Анцилла насмешливо фыркнула.

– Ага, и платить потом за разгром? Нет уж, дудки. Обойдёмся без членовредительства.

Она бросила на стойку монету, спрыгнула с барного стула и протянула мне руку:

– Пошли.

– Куда?

– В туалет.

– В женский?!

– Ну не в мужской же.

Вообще говоря, ни мужского, ни женского туалетов здесь не было, а был один, общий и на одну кабинку.

– Я в этом баре уже бывала, – пояснила Анцилла, когда мы забрались внутрь и заперлись на щеколду. – Тут окно вентиляции в другую сторону от чёрного входа выходит… А ну-ка, подсади-ка меня…

Не стоит и говорить, что её просьбу я выполнил с удовольствием.

– Порядок! – донеслось из вентиляционной ниши через пару секунд. – Сам заберёшься или помочь?

– Сам, экселенса. Только вы отодвиньтесь, а то я застряну.

– Да без проблем.

Пока я влезал наверх, спутница чуть проползла по широкой «трубе» и выбила выходящую на улицу вентрешётку.

Вываливаться наружу пришлось головой вперёд. Но это оказалось не страшно. Падение смягчили валяющиеся под стеной пустые коробки.

– Ноготь сломала. Вот гадство! – поделилась бедой герцогиня, когда я поднялся. – Ты этого придурка у флаера тихо вырубить сможешь?

– Да без проблем, – вернул я ей её же слова…

Исполнить обещанное оказалось нетрудно. Стоящий на стрёме следил, в основном, за входом, а на проулок, из которого мы прокрались к стоянке, внимания не обращал. Поэтому-то я и сумел подобраться к нему незамеченным, а дальше, нежно придушенный, он просто выпучил зенки и тихо-мирно прилёг на асфальт.

– Эх, допросить бы его, – посетовала Анцилла, но тут же махнула рукой: ладно, мол, сейчас не до этого.

Со стоянки мы стартовали вовремя. Преследователи выскочили из бара буквально в ту же секунду. В том, что погоня продолжится, никто и не сомневался. Жаль только, форы у нас почти не осталось…

Увы, уже совсем скоро выяснилось, что у нас не осталось не только форы, но и вообще хоть какого-то шанса удрать. Как только наша машина взмыла над городом, с тёмного неба на неё, словно коршуны, ринулись две таких же, что были у бара. От ближней к нам протянулись росчерки лазерных импульсов. Флаер тряхнуло, но управление он не потерял.

– В гравиконтро́ллеры бьют, …! – выругалась герцогиня и, развернувшись в кресле, вскинула руку в весьма неприличном жесте. – А вот хрена вам лысого! У нас там броня.

«Надо же, какие интересные подробности вырисовываются», – под отзвуки этой мысли я заложил резкий вираж и попробовал оторваться от чужаков.

Не получилось. Преследователей стало больше. К двум атакующим флаерам присоединились ещё четыре: два снизу, «из бара», и два сверху-спереди.

– Вот как они нас вычислили. Сканировали по площадям, сверху.

От объяснения герцогини мне было ни жарко, ни холодно. Я об этом даже не думал. Крутился, как уж на сковородке, бросал машину то влево, то вправо, то вверх, то вниз. На экранах ночного видения, в обзорных окнах и зеркалах мелькали вспышки очередей, как лучевых, так и плазменных. И всё это прямо над городом.

«Где, мать, их долбанная полиция? Почему допускает?»

– К горам надо уходить! К горам! А там по ущельям и к базе, и хрен они нас достанут!

Ага. Легко, блин, сказать к горам, да нелегко сделать.

Противник явно отжимал нас в сторону моря. Видимо, тоже понял, что горы – наша единственная возможность, пусть даже умозрительная.

Флаер опять тряхнуло. В нас снова почти попали. Только на этот раз я с удивлением обнаружил, что очередь из плазменных сгустков словно бы отклонилась от цели в самый последний миг перед попаданием.

– Искажающее поле. Чтобы его обмануть, надо сосредоточить огонь сразу с трёх направлений, – пояснила Анцилла, умудрившись заметить в этом бедламе моё изумление. – А ну-ка, давай-ка и мы их пощупаем.

С этими словами она вытащила из-под панели небольшой плазмоган и развернулась вместе с креслом назад.

– Попробуй выровняться и, как я скомандую, тормози.

– На ровном они нас прищучат.

– Всего три секунды. Они не успеют.

– Ладно, попробую, – процедил я, стиснув зубы.

Улучив момент, когда пара противников зашла нам в хвост, я дал сперва «полный газ», а затем, после выкрика сзади «Давай!» выпустил воздушные тормоза.

– Получай, сука! – яростно выдохнула Анцилла.

В раскрывшееся окно полетела порция плазмы.

Промахнуться на таком расстоянии было практически невозможно, и герцогиня не промахнулась. Однако, увы, выстрел пропал впустую. Так же, как и минуту назад с нами, плазма вильнула в сторону от «мишени».

– Гони! – донеслось с пассажирского кресла.

Флаер ушёл с разворотом вверх и через секунду, сделав петлю, очутился рядом с одним из противников, в паре десятков тян справа. Дистанция практически пистолетная.

– Бей!

Я даже не понял, как плазмоган оказался в моих руках, а боковое окно раскрылось на всю ширину, но упустить этот шанс не смог бы ни при каких обстоятельствах.

Палец вдавил гашетку и… ничего. Ствол плазмогана задёргался, только когда чужая машина ушла с директрисы. Наш быстролёт, потеряв на миг управление, нырнул влево-вниз и едва не вошёл в плоский штопор. Положение спасла герцогиня: ткнула вперёд штурвал, дёрнула рычаг скорости и вырвала у меня оружие.

Из пикирования нам удалось выйти буквально у самой земли. Гравидвижки выдали, наконец, полную мощность, и флаер рванулся вверх.

Следующие пару минут мы уже не пытались кого-то подбить, а вот противник, наоборот, раз за разом пробовал взять нас в клещи. В принципе, по закону больших чисел и при условии явного численного преимущества, рано или поздно он должен был добиться успеха. Если, конечно, мы не предприняли бы что-то совсем уж невообразимое.

Мысль, которая промелькнула у меня в голове, казалась даже не авантюрой, а подлинным сумасшествием.

– Экселенса! Забейте в автопилот любую пустую точку на три-пять тин к югу от Данквиля.

Хвала небесам, спутница не стала ни спорить, ни спрашивать, а просто сделала, что от неё требовалось.

– Готово!

– Маршрут – городские кварталы, на максимальной скорости, хаотичный.

– Есть!

– Конечный пункт – самоликвидация.

Теперь чуть с задержкой, но всё же:

– Сделано!

И, наконец, главное:

– Команда на исполнение маршрута – катапультирование.

– Глупо, но так и быть, – буркнула герцогиня.

Она была абсолютно права. Глупо бросать машину, пока она на ходу.

Однако, с другой стороны, бросать всё равно придётся, так почему бы не сделать это прямо сейчас?

После ещё одной парочки крутых виражей флаер опять свалился в пике. Я совершенно осознанно вёл его к тому месту, о котором, помнится, слышал и от капрала, и от сержанта. Большая промзона, шесть улиц и двадцать пять «полутупых» переулков, рядом с «весёлым кварталом», всего лишь в полутора тинах на юго-запад.

На север и в горы нас не пускали, а вот на юг и к морю дорога оставалась частично открытой.

Я не ошибся. На мой несложный манёвр противники отреагировали предсказуемо. Они не стали преследовать нас всеми силами и с тем же упорством. Ведь даже с учётом того, что наша машина снова ушла в паутину городских улиц, большого труда найти её не составляло. Три флаера снизу, три сверху, пространственное сканирование плюс, весьма вероятно, сигналы с хакнутых камер слежения давали врагу уверенность в результате. Ему оставалось только загнать нас в какой-нибудь тупичок, блокировать и без помех уничтожить.

Этой уверенностью мы, собственно говоря, и воспользовались.

Пять-шесть хаотичных манёвров с пролётом на полном газу между зданиями дали нам фору секунд пятнадцать. На нужную улицу летающую машину вынесло, словно щепку волной. Кое-как выровнявшись и прижавшись к самой земле, я направил наш флаер под пересекающие улицу эстакады. Две-три секунды вне зоны сканирования – это такая малость, что ни один оператор даже внимания на это не обратит.

– Пора!

Рывок катапульты получился настолько резким, что я почувствовал только ухнувший в горло комок и вывернутые наизнанку уши. Мягкий удар гравикомпенсаторов и отстрел притяжных ремней прошли просто фоном к внезапно погасшему, но затем вновь прояснившемуся сознанию.

– Быстрей, экселенса! Быстрее!

Вскочив на ноги, я подхватил тяжёлое кресло и бросился к чуть замешкавшейся герцогине, а после, поняв, что сама она с таким грузом быстро не справится, вырвал из её рук вторую сидушку и потащил вправо, к темнеющему среди строений проходу.

Анцилла вбежала в проулок первой, я отстал от неё всего на пару шагов.

К счастью, этого оказалось достаточно.

Секунд через пять по улице пронеслись три вражеских флаера. Нас они не заметили…

Катапультные кресла мы выбросили в мусорный бак примерно в четверти тины от места катапультирования. Пробежка по полупустынным улочкам этой городской зоны напоминала экскурсию по промышленной свалке. Куча каких-то складов без единого живого работника, роботизированные фабрики, не останавливающие производство ни днём, ни ночью, автоматические грузовые транспо́ртеры и автоматические погрузчики, вываливающие в их кузова́ продукцию и отходы. Всё, что случайно или, наоборот, неслучайно, падало наземь, тут же растаскивалось местными люмпенами или же просто сдвигалось за территорию предприятий роботами-уборщиками.

Контейнеры с каким-нибудь барахлом, проржавевшие металлоконструкции, сваленные грудой коробки со всякой всячиной, мешки, поддоны, пришедшие в негодность машины и механизмы… А вокруг них заборы, стены, ограды. Где-то нам приходилось протискиваться, где-то перелезать, где-то обходить вкруголя… Если бы не охотничьи рассказы капрала Харберта, я бы сюда ни в жизнь не полез. Заблудиться в этом лабиринте было раз плюнуть. Единственно, что не давало отчаиваться – это твёрдое знание, что выход к цивилизации отсюда всё-таки есть. Главное – выдерживать правильное направление, а дальше дыры и лазы в оградах сами выведут куда нужно.

Обитающие в промзоне бомжи проблем нам не доставляли. Время от времени кто-то из них высовывался из своей бетонной норы, ревниво следил за пришельцами, но, не обнаружив опасности или покушения на их бомжовскую собственность, снова уползал в темноту. Пищевыми конкурентами мы для них не являлись. Баки с просроченным продовольствием нас не интересовали, а вот со шмотьём, наоборот, весьма и весьма. Сменить ради маскировки одежду обоим нам показалось здравой идеей.