Читать книгу Тульпа - Владимир Валентинович Смирнов - Страница 1

Данный текст является общественным достоянием, то есть может свободно использоваться любым лицом.

При этом должны соблюдаться право авторства, право на имя и право на защиту репутации автора (личные неимущественные права автора).

Свободное использование подразумевает:

– использование произведений без согласия автора;

– без заключения с ним договора;

– без выплаты вознаграждения.

То же относится и к оформлению обложки – за что отдельная благодарность петербургскому художнику Анатолию Кудрявцеву.

СЕРФЕР, Тихая долина

15 лет 17 дней, утро

В начале был свет. Серфер очнулся в незнакомой комнате, освещенной неестественно белым светом. Запах тоже был не самым приятным, хотя и казался знакомым. Обстановка подчеркнуто скромная – кровать, тумбочка, стул, стенной шкаф. Серфер еще раз внимательно осмотрелся, пытаясь понять, куда же он попал. Правдоподобных версий не было.

Он встал, подошел к окну и выглянул наружу. Второй этаж, внизу какая-то незнакомая улица с разноцветными одноэтажными домами. Судя по всему – небольшой поселок. Выглядело все довольно приятно, но ясности не добавляло. Он подошел к шкафу и распахнул дверцы – одежда была на месте. Уже неплохо. Браслет тоже был на руке. Отсутствовал телефон, но это даже не удивило.

Серфер заглянул в санузел, обустроенный с тем же минимализмом – все нужное и ничего лишнего, принял душ, затем быстро оделся и вышел из комнаты. Он оказался в белом коридоре, таком же пустом и стерильно чистом. Запах на миг усилился, и Серфер вспомнил его – больница. Или санаторий. Хорошо, с местом прояснилось. Осталось понять, почему он здесь.

Молочно-белые двери палат почти сливались со стеной, на сплошном фоне выделялись лишь таблички с номерами. Его комната была двадцать третьей. Отлично. Мир, внезапно потерявший непрерывность, теряет связность; но всего лишь несколько деталей, и в нем вновь появляется определенность. По крайней мере, определенный план действий – спуститься в холл и выяснить все у дежурного. Он знал, что в конце типового коридора должна быть лестница. Вызывать лифт на второй этаж не имело смысла; к тому же, хотя камерами слежения лестницы просматривались ничуть не хуже лифтов, непосредственная близость «зоркого глаза» всегда действовала на него угнетающе.

Он спустился в холл и подошел к стойке сервис-менеджера. Немолодая женщина в белом халате подняла на него глаза и дежурно улыбнулась.

– Здравствуйте, я Кононов из двадцать третьей палаты, – улыбнулся в ответ Серфер, – я хотел бы узнать, что у вас есть на меня.

Женщина повернулась к экрану и сделала несколько уверенных движений пальцами.

– Кононов Павел, пятнадцать лет, эмоциональная перегрузка. Отдых, наблюдение.

– А когда меня выпишут?

Женщина пожала плечами:

– Это не я решаю. Но все ведь должно зависеть от тебя, разве не так?

– Наверное, – ответил Серфер. – А телефон у Вас есть?

– Конечно, – женщина порылась в ящике стола и протянула ему какой-то незнакомый аппарат, сильно потертый и напоминающий музейный экспонат.

Серфер непонимающе посмотрел на телефон и спросил:

– А где у него выход в инет?

– У нас нет сети, – объяснила женщина. – Рекреационная зона, гарантированный покой.

В это Серфер не поверил ни на секунду. Без подключения к сети поселок просто не мог бы существовать. Что-то она скрывает. Впрочем, и само его появление здесь было не менее подозрительным. На всякий случай он решил не спорить.

– А как мне позвонить маме?

– Набери код города, номер справочной, а дальше голосом. Код не забыл?

– Помню.

Ему понадобилось несколько минут, чтобы соединиться с матерью. Без инета самые простые действия становились сложными и запутанными.

– Ма, привет, это я!

– Паша?

– Да, я. Я сейчас в санатории… – он скосил глаза на табличку над стойкой, – «Тихая долина». Ты можешь забрать меня отсюда?

– Паша, ты помнишь, как ты туда попал? Откуда тебя взяли?

– Из музыкальной лавки.

– А как тебя вообще туда занесло?

– Музыку выбирал.

– Музыку, значит…

Голос матери не предвещал ничего хорошего, и Серфер невольно поежился. Понятно, что мать уже знала, как он туда добирался. Знала и про отключенные камеры наблюдения, и про имитацию присутствия на оставленном дома браслете. И наверняка догадалась, что он искал в этом районе и почему так старательно пытался все скрыть. Это же мама, ее не обманешь. Но хуже всего, конечно, было то, что он попался. Какие теперь могут быть последствия, он не мог даже предположить.

– Ма, так когда? – снова начал он.

– Врач сказал, что тебе надо отдохнуть. Так что расслабься и ни о чем не беспокойся. Ну, все, пока, у меня вызов на второй линии.

И она разорвала соединение. Серфер мысленно выругался и отдал телефон. Женщина спрятала его в ящик стола и привычно проговорила заученное:

– Столовая на первом этаже, здесь же спортзал и бассейн. Режима нет, приходи, когда проголодаешься. Можешь гулять где хочешь и сколько хочешь, на тебя нет никаких ограничений. Доброго дня!

Она снова улыбнулась своей дежурной улыбкой. Серфер поблагодарил ее и вышел на улицу, залитую весенним солнцем. Сегодня вечером, в крайнем случае, завтра ему предстоит встреча с врачом. Который, конечно же, спросит, что он помнит и как здесь оказался. Так что ответ надо готовить прямо сейчас. Потому что рассказывать все, что с ним произошло – не самая лучшая идея.

СЕРФЕР, город

15 лет ровно, утро

Серфер проснулся за несколько минут до сигнала будильника. Не открывая глаз, он плавно возвращался в реальность, стараясь ухватить обрывки ускользающего сновидения. Но сон, как всегда, растаял бесследно, оставив лишь ощущение чего-то светлого и радостного. Серфер потянулся и открыл глаза. Утреннее солнце пробивалось сквозь жалюзи, день обещал быть солнечным и прекрасным. Как и вся жизнь, открывающаяся впереди.

Сегодня ему исполнилось пятнадцать, знаковый возраст. Из первой возрастной категории он перешел во вторую – теперь он уже не ребенок, но подросток. А это масса новых возможностей. И в сеть он будет выходить с совсем иным уровнем ограничений. Уже вечером он сможет уточнить некоторые давно интересующие его подробности женской анатомии. И, возможно, узнать что-то новое об отце. Только вечером – будет неправильно, надо подождать несколько дней, чтоб не привлекать внимания столь несдержанной заинтересованностью. Хотя сейчас все подростки, наверное, выжидают два-три дня, так что никого этим не обманешь.

Единственный минус подросткового статуса – новые проблемы с одноклассницами. Особенно с Танькой, конечно. Еще вчера он мог взять ее за руку или тронуть за плечо – но теперь она для него абсолютно запретна. Она еще ребенок, а подростку дотронуться до ребенка – врагу не пожелаешь. Правда, Серфер и прежде никогда не брал Таньку за руку, но раньше он мог позволить себе это хотя бы в мечтах; теперь же даже такие невинные мечты приходилось отодвигать почти на год.

Это было чертовски несправедливо. Но обиднее всего, что Танька на самом деле старше его на два месяца, просто у девчонок вторая возрастная категория начинается с шестнадцати. Когда и зачем ввели это правило, он не знал. Но был уверен – сегодня никто не решится даже усомниться в правильности такого положения. Серфер давно заметил, что жизнь во многом могла быть проще, счастливее и естественнее; но кто-то как будто специально все время усложнял и загаживал ее.

Заиграл сигнал побудки, и Серфер откинул одеяло. Новый статус не менял привычного утреннего распорядка – туалет, зарядка, душ, завтрак, лицей. За завтраком мать чмокнула его в белобрысый затылок и положила на стол распечатку стандартного муниципального поздравления. Основной текст был совершенно безличным, и Серфер привычно пропустил его, сразу перейдя к уведомлениям. Мелкий почерк внизу листа сообщал об обновлении атрибутов его личного идентификатора и получении допуска подросткового уровня. Допуска в мир новых возможностей. Вот только лицей, похоже, останется точно таким же.

15 лет ровно, день

Лицей остался таким же унылым; если бы не Танька, он бы, наверное, его возненавидел. И Гарик, конечно, кореш еще с третьего класса. А в остальном – тоска смертная. Но сегодня все было еще хуже. За завтраком Серфер съел пирожное (праздник же, будь он неладен), и живот нещадно скрутило. Он мучился, сидя в школьном туалете, и весь мир казался ему неправильным и несправедливым. Вот хотя бы двери в кабинки – что мешало сделать их чуть больше? Почему даже при нездоровом отправлении надобности ноги и голову надо выставлять на всеобщее обозрение? Он понимал, конечно, что стесняться тут нечего, что процесс этот совершенно естественный и у всех проходит примерно одинаково – но все равно чувствовал какое-то неудобство. В последнее время это чувство стало посещать его все чаще. В мире, который прежде казался таким гармоничным, постоянно находились все новые изъяны.

Серфер вымыл руки и вышел в коридор. На стене перед ним висел стенд с главными принципами молодежного союза.

«Твоя свобода кончается там, где начинается свобода другого».

«Тому, кто не делает ничего плохого, скрывать нечего».

Вот-вот, – подумал он, – это как раз в тему. Что плохого во внезапной потребности просраться? И зачем при этом скрываться от своих товарищей? Разве когда-нибудь было по-другому? Почему же сейчас меня это напрягает? Что со мной не так?

Он пошел в класс, думая на ходу, что теперь придется заново перестраивать отношения с Танькой. Надо будет постоянно держать в голове ее возраст, а эти опасения способны испортить все. Живот снова заныл, словно подтверждая тотальную неправильность мира. Серфер развернулся и быстро пошел к кабинке с декоративной дверцей, почти ничего не скрывающей.

15 лет 4 дня, день

Серфер заварил кофе, поставил чашку на стол и открыл социальную базу – впервые в новом статусе. Перешел на страницу отца. На первый взгляд здесь ничего не изменилось; биография, даты, видеофайлы – все это он видел и прежде. Появилась лишь одна новая ссылка – ближний круг, живая нить среди множества пустых казенных слов. Неужели он сможет наконец встретиться с теми, кто лично знал отца, был близок с ним? Пульс резко скакнул, а это было нехорошо – программы записи сетевого серфинга одновременно отслеживали и показания с чипа здоровья. Сильные чувства лучше было скрывать, к чему бы они ни относились.

Серфер кликнул по ссылке и перешел в ближний круг отца. Он увидел четыре фотографии – матери и троих незнакомых мужчин. Левицкий, Ковалев, Семенов. Смутное тревожное ожидание, изводившее его все утро, внезапно поднялось с новой силой. Что-то явно было не так. Он присмотрелся внимательнее и понял – двое мужчин были слишком молоды, лет по тридцать, может чуть больше. А отец умер шестнадцать лет назад. Почему база перестала обновлять фотографии, это же автоматическая функция? Как такое вообще могло быть?

Он увеличил детализацию, уже предчувствуя что-то нехорошее. И предчувствия не обманули – Левицкий и Ковалев скончались через год после смерти отца, практически одновременно, с разницей в три дня. Ковалев от инфаркта, Левицкий в автокатастрофе. Серфер непроизвольно сжал пульт. Это было просто невозможно. Чтобы в наше время двое близко знакомых молодых людей погибли вот так, один за другим… Вероятность смерти от инфаркта в тридцатник после всеобщей минздравовской чипизации была почти нулевой, а об автокатастрофе и вовсе нечего говорить – уже лет двадцать никто не попадал в аварии. С тех пор, как была введена всеобщая система автоматизации перевозок, и присутствие человека за рулем стало номинальным. Версия аварии могла говорить лишь об одном – что покойника хоронили в закрытом гробу. А что за этим стояло, Серфер не мог даже представить.

Оставался Семенов. Алексей Николаевич, ник КуДзу, программист, образование, места работы… Серфер бегло просмотрел список, споткнулся, вернулся назад. Так и есть – четыре года куда-то пропали. Этого тоже не могло быть, где-то ведь человек все это время присутствовал. Система не могла его упустить и должна была как-то заполнить пустующие поля. Но почему-то не сочла нужным. Он вернулся назад, к файлам Левицкого и Ковалева, уже догадываясь, что там увидит. Лакуна в биографии была общей у всех троих. Серфер еще раз просмотрел файл отца – в нем ничего не изменилось, никаких подозрительных пробелов. Но, похоже, отец сошелся со своими друзьями именно в этот странный период, пропущенный базой. И не только с ними, но и с мамой тоже. Вот тут Серферу стало по-настоящему тревожно.

15 лет 4 дня, вечер

Он не знал, как начать такой разговор. Но мать, вернувшись домой, сразу заметила его состояние. Она пододвинула кресло и села напротив.

– Ну, что на этот раз?

– Я заходил в базу, в папин ближний круг, где его друзья. Ты их знала?

– Конечно, отличные были ребята.

– Они умерли, мама! Умерли одновременно!

– Не преувеличивай. Они погибли в разное время, в разных местах и от разных причин.

– Ма, а часто, по-твоему, тридцатилетние умирают от инфаркта? А в автокатастрофах? Ты веришь в такие совпадения?

– Редко. Но в жизни бывает и не такое, уж поверь мне.

Серфер понял, что сегодня мать больше ничего ему не скажет. Возможно, база откроет и еще что-то, но теперь уже не раньше восемнадцатилетия. Охрана подростков от нежелательной информации, ничего не поделаешь.

– Ма, а расскажи, какими они были, – попросил он.

– Очень разными. И в то же время – очень похожими. Молодые, веселые и жутко талантливые. С придурью, конечно, не без этого, – она чуть заметно улыбнулась. – КуДзу был классическим раздолбаем, я всегда удивлялась, что у него в итоге почему-то все получалось. Кодер такой колючий и высокомерный, но в душе лапочка. А Криворучко с виду валенок валенком, но из сломанной микроволновки мог за полчаса сделать подключенный терминал. Тогда казалось, что для них вообще нет ничего невозможного.

– КуДзу, Кодер… Это же ники?

– Да, что-то вроде. У нас были очень неформальные отношения.

– Но ведь у них были имена! Ты же знаешь, Кодекс общения не рекомендует использовать ники при личном контакте.

– Но ты ведь у меня тоже Серфер, – улыбнулась мать.

– Я Серфер только в сети. И еще для тебя, в семье.

– Так они практически и были семьей.

– Все равно не понимаю! – упрямо продолжал Серфер. – Они же взрослые люди! Они же не могли просто игнорировать Кодекс?

– Они-то как раз могли. В то время они жили в нетолерантном секторе и могли позволить себе многое, что нам и не снилось.

– В нетолерантном? – Серфер не поверил своим ушам.

– Да, – коротко подтвердила мать.

– И отец тоже жил в нетолерантном секторе? – спросил Серфер, хотя и сам уже знал ответ.

– Поверь, он никогда не делал ничего такого, чего стоило бы стыдиться. Никогда. Ты можешь им гордиться.

– Но никто же просто так туда не попадает!

– В жизни всякое бывает, – снова повторила мать, – просто поверь мне.

Тема была закрыта. Разговор дал больше вопросов, чем ответов; но хотя бы пробелы в биографиях ближнего круга получили объяснение.

15 лет 7 дней, день

Серфер понимал, что от матери он больше ничего не добьется, по крайней мере, в ближайшие три года. А вот Семенов, возможно, и мог бы что-то рассказать; во всяком случае, попробовать стоило. Серфер твердо решил навестить отцовского друга, но почему-то ему совсем не хотелось, чтобы мать узнала об этом визите. Почему? – он не мог бы ответить. Просто как-то незаметно в его жизни появились области, куда не хотелось никого пускать.

В профайле Семенова лежали все необходимые контакты – соцстраница, почта, телефон, адрес. Но говорить с ним, конечно, можно было только лично – слишком много нестыковок всплыло в деле отца. И идти к нему придется пешком, в любом транспорте все пассажиры идентифицируются в обязательном порядке. На улице тоже, но там все же оставалась одна хитрая лазейка.

Лицей при Комитете давал неплохие базовые навыки, о которых обычный школьник не мог и мечтать. Пользоваться ими вне учебного курса запрещалось, но на мелкие нарушения обычно смотрели сквозь пальцы. Главное, чтоб ни на что серьезное не замахивались. У Серфера с Гариком тоже был свой маленький секрет – несколько лет назад они нашли открытый вход на сервер службы городского ремонта, где отображались координаты всех неисправных камер наблюдения. Тогда они несколько недель увлеченно играли в разведчиков – кто проложит самый длинный маршрут и пройдет по нему незамеченным. Смешно, конечно. Браслет здоровья постоянно на связи с серверами минздрава, и кроме информации с вживленного чипа передает и данные геолокации. Незаметность была лишь игровой иллюзией, как и воображаемый пистолет под мышкой.

Но теперь все будет иначе. Браслет он оставит дома. Собственно, браслет – всего лишь продвинутый интерфейс для усиления сигналов с вживленного чипа здоровья. Эмулятор сигналов Серфер уже собрал и надеялся, что тот прикроет его на несколько часов. Программа прокладки маршрута непрерывно сканировала списки нерабочих камер, пытаясь проложить неотслеживаемый путь в соседний район. Оставалось только ждать.

15 лет 11 дней, день

Поднявшись на третий этаж, Серфер подошел к стальной двери и нажал кнопку вызова. Включился экран домофона, и на нем появилось лицо Семенова, небритое и слегка помятое. Впрочем, таким же оно было и на фотографии в профайле.

– Чем могу? – неприветливо спросил Семенов.

Серфер вдруг сообразил, что бейсболка с низко опущенным козырьком полностью скрывает его лицо. Поспешно сдернув ее, он сказал в прорезь микрофона:

– Добрый день! Я Паша Кононов. Могу я…

Договорить он не успел. Дверь распахнулась, и в ноздри ударил чудесный запах жареного мяса. Рот мгновенно наполнился слюной.

– Пашка? – Семенов широко улыбнулся. – Вот уж не ожидал. Ну, заходи.

Он чуть отступил в сторону, освобождая проход. Серфер вошел в прихожую и остановился, не представляя, что делать дальше. Семенов закрыл дверь, взял из его рук бейсболку и повесил рядом со своей, затрепанной почти до неприличия. Затем вновь оглядел его с веселым интересом.

– Так вот ты какой, ПалПалыч… Кто бы мог подумать… Ладно, пойдем на кухню, а то там сейчас яишенка подгорит.

Семенов махнул рукой, и Серфер молча пошел в указанном направлении. По пути он успел заметить открытую дверь и комнату за ней, совсем не похожую на жилую. Кухня тоже была непривычно захламленной, разительно отличаясь от стерильной обстановки его привычного окружения. Семенов подвинул ему стул и стал раскладывать яичницу на тарелки. Затем достал из холодильника бутылку без этикетки и пакет томатного сока, взял из сушилки высокий стакан и поставил его перед Серфером.

– Начнем, пожалуй!

Серфер обедал совсем недавно, но яичница с кусочками жареного мяса выглядела так аппетитно, а от запаха поджарки слюна непроизвольно заполняла рот… Он не заставил себя упрашивать и мгновенно смел свою порцию с тарелки. Он проглотил бы ее еще быстрее, если бы не боялся, что желток капнет на подбородок – салфеток на столе не было.

Наверное, это ужасно вредно, – подумал Серфер, – жареное на масле. Но как же вкусно, особенно по сравнению с привычными ежедневными кашами и салатами. Видимо, все здоровое и правильное всегда не самое приятное, а все восхитительно вкусное – всегда жутко вредно. Стоит ли оно того? Мать выглядит лет на десять моложе Семенова, если не на пятнадцать – а ведь они почти ровесники. Впрочем, для кого ему молодиться – ничто на кухне не говорило о присутствии женщины в доме. Хронический холостяк может позволить себе расслабиться и наслаждаться сладкой свободой медленного саморазрушения.

Серфер пил сок мелкими глотками; Семенов, откинувшись на спинку стула, потягивал что-то из своей бутылки.

– Так что же тебя сюда привело?

– Я… – Серфер сбился, начисто забыв заготовленные фразы. – Мне недавно исполнилось пятнадцать, и я нашел в базе твой адрес. Я хотел спросить об отце… Это правда, что вы были с ним в нетолерантной зоне?

– Правда. В тот год там собралась замечательная компания, и он достойно в нее вписался.

– А за что его туда отправили?

– Не за что, а для чего. Он должен был обеспечить перезагрузку. Слышал про нее?

– Слышал, конечно. А мама… Мама тоже была там?

– Маша? – Семенов покачал головой. – Нет, что ты. У нее была другая задача. Это запутанная история. Но я тебе так скажу – тогда каждый сделал то, что должен. Ты можешь гордиться своим отцом.

– Все так говорят, – поморщился Серфер, – и никто не рассказывает ничего конкретного. Что же там все-таки было на самом деле?

Семенов сделал долгий глоток, как будто брал время на размышление.

– А разве Маша тебе ничего не рассказала?

– Очень мало. Они ведь и знакомы были совсем недолго. Знаю только, что отец заведовал кафедрой, участвовал в перезагрузке, а через месяц умер, еще до моего рождения.

Семенов поставил бутылку на стол.

– Не совсем так. С этой смертью… На самом деле Профессор погиб в тот же день, сразу после перезагрузки. Его подключили к системе жизнеобеспечения, потом была канитель с формальностями по отключению. Но мозг был мертв с того самого дня.

15 лет 11 дней, вечер

Серфер шел домой тем же маршрутом, пытаясь переварить полученную информацию и уложить ее хоть в какую-то внятную систему. Но это не очень удавалось – рассказанное Семеновым казалось бредом, с какой стороны ни посмотри. Он знал, что после перезагрузки случались проблемы с кадрами; но не до такой же степени! По рассказу Семенова выходило, что обоих его друзей застрелил какой-то Рогов из Комитета – как в низкобюджетном боевике из другой эпохи. Но такого просто не могло быть, хотя бы потому, что комитетчики никогда не носят оружия. Серфер знал это совершенно точно – мать брала в руки пистолет лишь раз в году, на тренировочных сборах. Как и Антон, и все их знакомые. В оружии давно уже не было никакой необходимости.

Но, если верить Семенову, этот Рогов с пушкой вообще не расставался. Он ее не просто таскал под мышкой, но и постоянно непроизвольно дотрагивался до кобуры. Слишком дерганый, слишком неуверенный, случайно попавший совсем не на свое место. После перезагрузки система приходила в равновесие несколько лет, и порой это сопровождалось неприятными инцидентами; но ничего подобного Серфер и представить не мог. Стрельба, двойное убийство, да такое, что жертве полголовы разворотило. И никто ничего не знает! Тишь да гладь, инфаркт и автокатастрофа.

Разум отказывался этому верить. Столь же неправдоподобной казалась и причина трагедии. Рогов якобы хотел перехватить проект, над которым работали друзья отца. Семенов называл его тульпой, иногда – исправленной реальностью. Что это значило, он не объяснил. Сказал только, что над комплексом удаленно работали несколько десятков программеров из разных регионов. Левицкий координировал проект и отвечал за безопасность – резал код на фрагменты, шифровал, раскидывал по разным серверам, перемещал постоянно. И все держал в голове. Поэтому проект и умер вместе с ним.

Левицкий принципиально собирал комплекс только в оперативной памяти, отлаживал, а потом снова резал, шифровал и раскидывал. Никаких следов не оставалось. А Рогову очень хотелось заполучить тульпу, у Комитета были на нее свои планы. Но только врываться в аппаратную в момент сборки не стоило, особенно с пушкой в руках. Левицкий оттолкнул Рогова, тот выстрелил и попал ему прямо в голову. Скорее всего, выстрелил случайно; но это уже не имело значения. Ковалев бросился на Рогова, но тот и в него успел всадить несколько пуль. Пули потом извлекли и списали все на инфаркт. А с Левицким убийство было не замолчать, у него пол-лица снесло. Пришлось выдумывать аварию.

Серфер не мог заставить себя поверить в эту историю, слишком неправдоподобной она казалась. Но он уже знал, что скоро вновь вернется сюда. Потому что больше ему негде было узнать про отца. И про Левицкого с Ковалевым, которых Семенов упорно называл Кодером и Криворучко. И, конечно, про эту таинственную тульпу.

15 лет 12 дней, вечер

На следующий день коридор еще не успел закрыться, и Серфер без колебаний воспользовался этой возможностью. Он сидел напротив Семенова в комнате, которую по привычке определил как жилую, хотя места для обычной жизни в ней почти не осталось. Все было заставлено серверными стойками и стеллажами с какими-то корпусами и экранами. Узкий коридор между стойками вел к дивану у стены. В углу виднелся огороженный ширмой закуток, похожий на кабинку в примерочной.

– КуДзу… – Серфер замялся.

Семенов сам попросил называть его так, но этому противилась многолетняя сила привычки. Приходилось каждый раз преодолевать себя.

– Я вот что хотел спросить. Ты говорил, что после Кодера никто не мог собрать полноценную тульпу. Но почему? Есть же симуляторы реальности, они даже в школьную программу входят. В прошлом году у нас было «Плавание с дельфинами», в этом – «Прогулка по Луне».

– Ну и как оно? – живо поинтересовался КуДзу.

– Интересно. Ощущения очень реалистичные, – ответил Серфер.

– Вот именно. Ощущения! – презрительно бросил КуДзу. – А исправленная реальность практически неотличима от обычной, она даже в чем-то более четкая. Если и возникают сомнения в подлинности – то как раз когда выходишь из нее, когда возвращаешься обратно.

– Ты хочешь сказать, что она кажется более подлинной, чем реал?

– Именно. Мы даже сделали специальный маркер, чтобы не путаться. Если скосить глаза вправо и вверх – можно увидеть там красную точку. Но это только поначалу; а потом, когда втянешься, ее уже при всем желании не разглядеть. Мозг накрывает ее слепым пятном.

Серфер непроизвольно скосил глаза вправо и вверх.

– Правильно мыслишь! – похвалил КуДзу. – Это, кстати, я совершенно серьезно.

– Серьезно? – переспросил Серфер. – Значит, тульпу не уничтожили?

– Об уничтожении никто не говорил, код разбросан по всему инету. Проблема в том, чтобы собрать и расшифровать комплекс.

– И тебе это удалось?

КуДзу оценивающе посмотрел на Серфера, но ничего не сказал.

– Так удалось? – снова спросил тот. – Мама говорила, что для вашей команды не было ничего невозможного.

– Кое-что удалось, – наконец ответил КуДзу, – но это не совсем то, что ты себе представляешь.

– А что тут можно представить? Вы же сделали симулятор, только более реалистичный? Разве не так?

– Не совсем так. Мы начинали с симуляторов. Это был мир чистых иллюзий, где можно было общаться с эльфами и единорогами, задавая им любые произвольные параметры. Как же мы там оттягивались! Кстати, тогда же мы подтвердили предсказанную твоим отцом закономерность – чем ближе симулятор к реалу, тем больше в нем естественных ограничений. В виртуале, например, идеальная женщина так же невозможна, как и в реале. Слишком противоречив набор параметров.

– В каком смысле – подтвердили? – спросил Серфер.

– В самом прямом. Мы все убедились в этом на собственном опыте. Так что этот закон можно считать универсальным.

– Ты шутишь?

– Увы, нет, – вздохнул КуДзу. – Поверь, все обстоит именно так. А потом Кодер предложил подключить к комплексу базу социальных прогнозов, где собрана информация обо всех гражданах Федерации. Чтобы моделировать вероятные реакции каждого. И результаты превзошли все ожидания. Вот тогда-то за нами и начали охоту. Но мы всегда оказывались на шаг впереди, потому что могли просчитать всех заранее. Только Рогова никто не принимал всерьез, поэтому все так нелепо и закончилось.

– А разве можно просчитать человека? – спросил Серфер. – То есть, я хотел сказать, с желаемой достоверностью. Там же будет огромный вероятностный люфт.

– Ты даже не представляешь, сколько информации хранят современные системы big data и насколько точные прогнозы можно делать на их базе, – заверил КуДзу. – Пока сам не попробуешь, ни за что не поверишь.

– А можно? – недоверчиво спросил Серфер.

– Нет, конечно, – КуДзу сурово нахмурился, – категорически запрещено! Разве что сыну ПалСаныча…

Суровая гримаса на его лице превратилась в хитрую улыбку.

– И это действительно сработает? – спросил Серфер. – Я смогу пойти куда захочу и поговорить с кем захочу прямо в вашей тульпе?

– В исправленной реальности, – поправил КуДзу. – Тульпа это другое. Социальная база хранит виртуальные портреты всех граждан; обращаясь к ней, можно точно просчитать реакцию любого человека на любое действие и на любую фразу. Поразительно точно, мы и сами первое время не могли поверить. С любым человеком можно встретиться в виртуале, побеседовать и даже вступить в физический контакт. Этот виртуальный образ мы и назвали тульпой. Но при желании можно внести в выбранный портрет некоторые изменения, и тогда результат будет совсем иной.

– Какие изменения?

– Да почти любые. Например, захочется тебе встретиться с одноклассницей, которой ты не нравишься – и в исправленной реальности она будет от тебя без ума. И, конечно, внешность ей можно подправить – грудь увеличить или уменьшить, цвет волос изменить, веснушек добавить или убавить. Все что угодно, хоть цвет трусов…

– Понятно! – поспешно перебил Серфер, краснея. – А без исправлений можно попробовать?

– Тебе можно, – подтвердил КуДзу, – но теперь уже в другой раз.

15 лет 15 дней, утро

Серфер поймал себя на том, что снова смотрит на Таньку. Все мысли просто отключились, он даже не мог сказать, сколько времени пробыл в таком трансе. Учитель что-то говорил, меняя картинки на экране, но слова пролетали мимо, никак не воспринимаясь.

КуДзу сказал, что можно поменять все, даже цвет трусов. А если не менять – он будет таким же, как в реале? И база его знает? Наивный вопрос; конечно же, база знает. Она еще и не то знает – и цвет, и размер, и где и когда куплены, и сколько раз стирались. База знает гораздо больше, чем покажет в итоге. Просто потому, что визуализировать можно только крошечную вершину айсберга, а весь гигантский массив информации, стоящий за ней, будет лишь смутно подразумеваться.

О чем это я! – оборвал он себя. – Я же не собираюсь… Конечно нет, никто ничего не покажет и не увидит! Это же Танька!

Танька давно волновала Серфера, непрошено вторгаясь в его мысли. Хотелось подойти к ней, заговорить, посмотреть в глаза. Раньше это получалось как-то само собой, но где те времена. Теперь все изменилось; рядом с Танькой он мгновенно глупел, мялся, мямлил что-то невнятное и в итоге начинал себя ненавидеть. Стыдно даже представить, как это смотрелось со стороны.

Но этот позор преследовал его только в реале; в мечтах же он, конечно, вел себя уверенно, говорил красиво и немногословно, а Танька слушала его с молчаливым восхищением. И в мечтах они всегда были одни, тогда как в реале, подходя к девчонке, он сразу оказывался в центре внимания, под хищным прицелом десятков любопытных глаз. Это тут же выбивало Серфера из колеи, и остатки уверенности в себе мгновенно испарялись.

Один раз Танька даже приснилась ему. Он держал в ладонях ее лицо, а она смотрела на него снизу вверх щемяще-беззащитным взглядом. Внутри у него что-то схлопнулось, и он проснулся.

А в прошлом году ему приснилась Гуля – одноклассница, ничем особо не выделявшаяся, разве что в созревании чуть опережающая своих сверстниц. Но то, что он делал с ней во сне… Сюжет, записанный на носитель, наверняка потянул бы на отправку в нетолерантную зону. Серфер догадывался, почему в этой роли оказалась именно Гуля – однажды он случайно дотронулся до нее, столкнувшись на физкультуре. Совершенно случайно; она сама на него налетела. И ведь прекрасно знала, что сама; но все равно посмотрела с таким нескрываемым ехидством, как будто он специально это подстроил. А на следующей перемене, увидев Гулю в кругу хихикающих подруг, Серфер не на шутку испугался – ему показалось, что сейчас она рассказывает им выдуманную историю «как Пашка меня облапал». И долго потом он вздрагивал, услышав за спиной девчоночье хихиканье.

Сон с Гулей был восхитителен и завершился обильной поллюцией. Серфер подумал, что с удовольствием пережил бы его еще раз. Внезапно его кольнула неприятная мысль – но ведь Гуля из сна это, по сути, та же самая тульпа. Только менее реальная, менее детализированная, менее управляемая. Прекрати немедленно! – приказал он себе. Сделать что-то подобное в исправленной реальности было бы преступлением, потому что там все действия осознаны. А за сознательные поступки всегда надо отвечать, даже если при этом нет пострадавших. Зато сон – он как бы сам по себе, в нем с тобой просто что-то происходит, и ты ни за что не отвечаешь.

Но это утешение было ложью. Серфер помнил, что последняя стадия того сна была вполне осознанной. Когда он полез Гуле под юбку, он уже знал, что это сон. И желал он в тот момент лишь одного – продлить сновидение как можно дольше и продолжать делать то, чего делать нельзя. Я настоящий преступник, – подумал он с тоской. – Возможно, это и есть главный признак взросления. Как все-таки жаль, что детство так быстро закончилось.

Усилием воли Серфер заставил себя перевести взгляд на учителя. Гарик толкнул его локтем:

– Ну, ты залип!

– Залип, – покорно согласился Серфер, стряхивая неприятные мысли. – Слушай, я вот что хотел спросить. Помнишь, мы когда-то залезали в городскую ремонтную базу? По камерам наблюдения? Ты не в курсе, там не было возможности их отключать?

– Да ты что! – Гарик постучал себя пальцем по виску. – Знаешь, что за это будет? Это же зона общественной безопасности!

– Да знаю, знаю. Ладно, проехали.

– Э, нет! – в глазах Гарика блеснуло веселое безумие, которое Серфер знал слишком хорошо. – Колись, что ты задумал! Я участвую!

– Все, не надо уже, я понял…

– Паштет, не тупи! – перебил Гарик. – Мне нет пятнадцати, меня, в случае чего, просто отругают. А тебя запросто могут выкинуть с технического потока, сам должен понимать.

– Ты прав, конечно. Но только не спрашивай ни о чем, пока я даже тебе не могу сказать, зачем это нужно.

– Я всегда знал, что ты свинья! – мгновенно отреагировал Гарик. – Но мы же друзья?

– Друзья, – согласился Серфер.

15 лет 16 дней, день

Дожидаться следующего коридора не имело смысла, ожидание могло растянуться на недели. Немного поколебавшись, Серфер передал Гарику проблемные адреса, и когда проход открылся, сорвался к дому КуДзу чуть ли не бегом. Слишком много вопросов накопилось у него в последнее время.

КуДзу, как обычно, никуда не торопился. Он заварил кофе и приготовился к очередному вечеру вопросов и ответов. Серфер сделал маленький глоток и отодвинул чашку – напиток был слишком горячим.

– Я могу понять, что Рогов чего-то не знал или что-то переоценил. Я другого не понимаю – вы-то зачем так секретничали? Для чего все эти заморочки с оперативной памятью? Почему нельзя было просто хранить исходники на диске?

– Это долгая история, – КуДзу рассеянно потер ладонью щетину, – в двух словах и не объяснишь… Ну вот, допустим, внешнее сканирование выявит, что ты хранишь на диске порноролик. Это будет проступок, за который полагается наказание, так?

– Нет у меня никакого порно, я же не идиот! – резко возразил Серфер.

– Это не важно, – отмахнулся КуДзу, – суть ты понял. А теперь представь, что ты такую же сцену прокручиваешь в своем воображении. Было такое?

– Нет! – поспешно ответил Серфер, покраснев.

– Было, – не поверил КуДзу, – конечно было. Но никакого наказания не последовало. А в чем разница?

– Это же совсем другое. Там же просто мысли, без детализации…

КуДзу отрицательно покачал головой.

– При чем тут детализация? Представь, что в первом случае на твоем диске находят короткий эротический рассказ, а во втором ты помнишь его наизусть и читаешь про себя. В чем разница?