Читать книгу Уильям Грин и Книга Иоллая - Вусал Райифович Гаджиев - Страница 1

Глава 1

Детский дом

Они появились будто ниоткуда. Две фигуры в иссиня-черных шелковых мантиях с опущенными до глаз капюшонами стояли в начале большой улицы – Эвертон.

Одна из этих загадочных фигур держала в руке вязаную корзину, накрытую тонкой марлей, вторая – двумя руками крепко сжимала светящийся предмет. Та, что сжимала предмет, торопливо убрала его под мантию и тут же склонилась над корзиной.

–С ним все в порядке,– раздался мужской голос, принадлежащий тому, кто держал корзину.

–Да,– негромко и согласно отозвался женский голос. Она стянула капюшон и, аккуратно подняв марлю, закинула ее за ручку корзины. Это была молодая девушка. Она смотрела на спящего в корзине малыша глазами, в которых застыли одновременно теплота любви и холод страха.

–Энн, нам нужно торопиться.

Девушка согласно кивнула и поднялась на ноги.

Они стояли в начале длинной широкой дороги, освещенной десятками уличных фонарей. Чуть глубже, в метрах семи-восьми по обе стороны от дороги, располагались дома, в которых давно уже погасли огни. Улица привычно погрузилась в сон, и лишь одиноко блуждающий и угрюмо завывающий ветер изредка нарушал здешнюю тишину.

Девушка вновь подняла капюшон. Эти две таинственные фигуры, непонятно откуда и непонятно для чего здесь появившиеся, ступили на серую пустынную асфальтовую дорогу и быстрыми, даже торопливыми шагами начали свой ход. Они шли в полной тишине под мягким светом фонарей, мимо каркасных и даже деревянных домов по обе стороны от них.

–Вот он,– бархатный шепот мужского голоса мягко прорезал неплотный ночной воздух.

–Да,– тут же отозвался женский голос,– Детский дом,– голос ее дрогнул, а на глазах выступили слезы.

Где-то издалека до них донеслись голоса, которые с каждым мгновением становились все более звонкими и четкими. Из-за угла улицы появилась группа подростков, которые, несмотря на поздний час бодро и достаточно громко о чем-то разговаривали и смеялись.

Фигуры в мантиях замерли на месте.

–Стяни,– шепотом, сквозь зубы произнес мужчина с корзиной в руке, и тут же стянул свой капюшон.

Девушка поначалу растерялась – то ли ее напугало внезапное появление подростков на их пути, то ли неожиданный позыв ее спутника снять капюшон. Как бы то ни было, быстро придя в себя, она тоже стянула капюшон. Они продолжили свой шаг и через несколько секунд поравнялись с подростками, гогот и смех которых в этот момент мигом куда-то исчезли. Подростков было восемь, и все шестнадцать пар взглядов в едином порыве уперлись в странных людей в мантиях, в руке у одного из которых к тому же была необычная корзина. Мужчина в мантии старался не смотреть на любопытствующие и буквально сверлящие взгляды молодых людей, девушка же с замершим от страха и опущенным взглядом лишь исподлобья смогла увидеть несколько совсем еще юных, но оттого не становящихся менее настороженными и серьезными лиц.

Подростки и двое в мантиях миновали «точку встречи» уже как с полминуты, но до сих пор в воздухе висела тягучая тишина, пока все же смех подростков, наконец, вновь не раздался и они также бодро продолжили свой ход.

Начал накрапывать дождь, и странная пара ускорила свой шаг, при этом вновь подняв капюшоны. До нужного места оставалось чуть больше ста метров, когда перед ними возникла еще одна проблема, которая, как казалось, была еще более серьезной, чем группа подростков ранее. Недобро скалящийся и уже готовый к решительным действиям пес возник еще неожиданней, чем минуту тому назад молодые люди. Мужчина быстро передал корзину своей спутнице, а сам заградил ее и малыша в корзине собой, встав прямо напротив пса. Пес, издав резкий рык, бросился в сторону мужчины, но, пробежав пару метров, внезапно замер на месте. С шипением наперевес и необычно светящимися глазами в его сторону не весть откуда ринулся кот. Завидев кота, пес в неописуемом ужасе бросился бежать прочь, пока не скрылся за одним из домов. Через мгновение в одной из чащ скрылся и кот. Мужчина и девушка удивленно переглянулись и, простояв в полной тишине и полном недоумении несколько секунд, продолжили свой путь к месту назначения.

Обе фигуры в мантиях остановились перед большим двухэтажным домом. На всей улице это было единственное двухэтажное и единственное кирпичное строение.

Мужчина снял капюшон и внимательно посмотрел на свою спутницу.

–Все в порядке?

Энн молча кивнула в ответ.

Мужчина достал из-под мантии небольшой бумажный сверток.

–Это лучшее место,– сказал он твердым и уверенным голосом.

–Да, Сэм,– грустно и чуть слышно согласилась девушка.

–Сначала это,– мужчина посмотрел на сверток,– потом…,– его взгляд пал на корзину.

Энн не сдержалась и заплакала. Сэм подошел к ней и крепко обнял.

–Мы это уже обсуждали – и не раз. Здесь ему будет лучше. Самое главное – здесь он будет в безопасности.

–Я знаю,– с дрожью в голосе сказала Энн.

–Тогда успокойся. Прошу тебя.

–Да,– Энн вытерла слезы, и взгляд ее отреченный мгновенно устремился куда-то вдаль.

–Энн,– пытался дозваться до девушки Сэм, но она не реагировала.

Взгляд Энн застыл в холодном ночном воздухе.

–Ты в порядке?– Сэм осторожно коснулся руки Энн, и та вздрогнула.

Энн сделала глубокий вдох. Взгляд ее минуту назад испуганный и растерянный, на этот раз казался уверенным и решительным.

–Я готова,– произнесла она твердо.

Сэм передал ей сверток. Энн положила сверток в рукав мантии и соединила оба рукава вместе.

Сэм кивнул головой. Энн кивнула в ответ.

Через мгновение она исчезла. Растворилась в воздухе. Ни Энн, ни мантии, ни свертка – человеческому глазу не было видно ничего.

Сэм осмотрелся – вокруг было тихо. Он подошел к корзине и наклонился над ней. Сэм поднял марлю и где-то с минуту пристально и вместе с тем задумчиво всматривался в лицо спящего малыша. Лицо самого Сэма по-прежнему было серьезным и сосредоточенным.

–Все,– голос Энн не застал Сэма врасплох. Он был готов услышать его в любую секунду.

Сэм выпрямился.

–Большая картина?

–Средняя,– равнодушно ответила Энн.

–Они должны будут найти,– словно убеждая самого себя, проговорил Сэм.

Энн подошла к корзине и опустилась на колени рядом с ней.

–Он так беззащитен,– с печалью в голосе сказала она.

–Здесь он будет в безопасности,– холодно ответил Сэм.

–Я не о том…

Тишина. Казалось, все в этом бренном мире застыло в это мгновение. Энн застыла над корзиной с малышом, Сэм застыл над Энн и малышом, ветер застыл где-то в воздухе, ночь застыла над этой улицей.

–А может это не он, может кто-то другой?– с надеждой в голосе прошептала Энн,– Может, наш сын обычный мальчик, и все это не про него?– Она подняла жалобный взгляд на Сэма.

Сэм ничего не ответил.

Энн опустила голову. Закрыв лицо ладонями, она тихо заплакала.

–Мы ведь еще увидим его, Сэм? Увидим?– Энн вытерла слезы и немного успокоилась.

Сэм хотел и в этот раз промолчать, но не мог.

–Да,– сказал он, с трудом сдерживая эмоции. Лицо его было непоколебимым, но внутри кипел жаркий котел эмоций.

–Ты обещаешь, Сэм? Обещаешь?

–Да.

И вновь тишина. Энн хотела, чтобы эта тишина длилась вечно, чтобы она, склоненная над своим малышом, запечатлелась в этой тишине навсегда.

–Пора,– голос Сэма никогда не казался Энн настолько ненавистным и противным как сейчас. Голос мужа в это мгновение показался ей чужим, даже предательским.

Энн сняла со своей шеи серебряную цепочку с куполовидным кулоном на половину зеленого, на половину серебряного цвета.

–Что ты делаешь?– удивленно спросил Сэм.

–Я отдам его ему,– решительно сказала Энн.

–Энн, он здесь в безопасности. А тебе это еще может понадобиться.

–Когда он вырастет, когда он будет там, это может быть ему нужным.

–Но…

–Нет,– голос Энн раздался упругим хлыстом,– Это мой выбор. То малое, что я могу для него сделать.

Сэм не стал больше возражать. Более того – внутри себя он поддерживал это решение Энн.

Предельно аккуратно, чтобы не разбудить малыша, Энн надела цепочку на его шею. Схватив кулон указательным и большим пальцами, и глубоко зажмурив глаза, она что-то неслышно проговорила про себя и отпустила кулон.

Затем она осторожно взяла в свою руку маленькую ручонку малыша и нежно раскрыла его сжатый кулачок. На ладони у ребенка виднелся знак, который по форме отчетливо напоминал трилистник. Словно кто-то намеренно сделал на ладони рисунок в виде этого растения.

–Как ты думаешь,– Энн не отводила глаз с этой загадочной метки на ладони малыша,– где он сейчас?

–Трилистник? Если бы я знал, то немедля отправился бы туда. Где бы он ни был.

–Мой малыш,– чуть коснувшись ладони ребенка, Энн провела пальцем по линиям знака.

–Энн, мы должны быть сильными. Ради него. Все что мы делаем – все это ради его блага.

Сэм сделал шаг к Энн, присел на одно колено рядом и нежно ее приобнял.

–Больше всего на свете я хотел бы, чтобы мы были вместе,– сказал он,– Но это невозможно. Пока невозможно….

Энн не отпускала руку малыша, с особой материнской теплотой вглядываясь в каждую черту его беззаботно дремлющего лица. Каждое движение его век, дергание уголков губ, сопение – все это вызывало у Энн глубокое чувство счастья, сакральное осознание истинно важного, истинно нужного. Этот маленький комочек жизни, укутанный в одеяла, был для нее всей Вселенной разом и каждым атомом по отдельности. Это была настоящая чистая материнская любовь.

***

Неподалеку, за углом детского дома, раздался шум – треск сломанной ветки.

Сэм тут же вскочил на ноги. Энн двумя руками крепко вцепилась в ручку корзины и испуганно осмотрелась вокруг. В странном свете, похожем на тот, что отбрасывает огонь, можно было увидеть настороженное и сосредоточенное лицо Сэма. Источником этого света, судя по всему, было что-то в руке Сэма. Только Сэм сделал шаг по направлению к дверце невысокого забора детского дома, как тут же из-за угла появился кот, тот самый, который несколько минут назад помог им, неожиданно прогнав собаку. Кот был черного цвета, с тонкой белой полоской, окаймляющей шею, и двумя маленькими и неровными белыми кругами на хвосте.

–Это та же самая кошка?– тихо спросила Энн, продолжая крепко держать ручку корзины.

То, что освещало лицо Сэма и горело в его руке, потухло. Лицо его опять погрузилось во мрак ночи.

–Да.

–Это обычная кошка?– спросила Энн, при этом ни на секунду не сомневаясь в том, что ответ на ее вопрос, судя по тому, что произошло в моменте с собакой, не может быть иным, кроме как отрицательным.

–Сейчас проверим.

Сэм сделал еще один шаг к дверце забора детского дома. Кот стоял неподвижно. В темноте его глаза переливались всеми оттенками зеленого цвета. Он стоял и смотрел на Сэма, словно ожидая чего-то.

Сэм сделал еще несколько шагов и вплотную встал у дверцы, которая была не выше его живота.

–Accessio cedit principali,– четко произнес Сэм и внимательно посмотрел на кота.

Только эти слова отзвучали в ночном воздухе, как кот тут же пролез сквозь забор и уже через пару мгновений стоял у корзины с малышом.

Энн медленно отпустила ручку корзины.

–Это он,– сказала она неуверенно и осторожно, словно боясь ошибиться.

Сэм подошел к коту и медленно склонился над его ошейником. На ошейнике было написано «Cutos».

–Хранитель,– голос Сэма был спокойным и удовлетворенным,– Да, это он.

Они оба улыбнулись – только Энн грустно, а Сэм довольно.

–Он никогда не будет один,– сказал Сэм, глядя на корзину с малышом.

Улыбка с лица Энн ушла, но грусть осталась. Она несколько раз тоскливо погладила кота и с видом грустным и даже понурым поднялась на ноги.

В метрах тридцати от детского дома в одном из соседних домов кто-то включил свет.

–Нам пора,– голос Сэма острым ножом пронзил сознание Энн. В какое-то мгновение глаза ее помутнели, и она с трудом удержалась на ногах.

Сэм подошел к корзине, поднял марлю и, осторожно просунув голову в корзину, поцеловал малыша.

–Пусть Господь хранит тебя,– прошептал он.

Сэм посмотрел на Энн. Она стояла неподвижно и задумчиво смотрела в единственное горящее окно на всей улице.

–Энн,– Сэм пытался произнести ее имя как можно мягче.

На этот раз Энн отозвалась сразу. Неспешно, словно оттягивая момент, она подошла к корзине, опустилась на колени и, прильнув лбом к ногам малыша, начала глухо рыдать. Сэм подошел к ней и обхватил за плечи. Немного успокоившись, она подняла голову и где-то с полминуты смотрела на спящего малыша, – в который раз за сегодня. Она мягко провела рукой по его тонким русым волосам. Затем она поцеловала его в щеку, застыв на две секунды, и медленно опустив марлю, поднялась на ноги.

Сэм бережно поднял корзину, без труда открыл дверцу забора, ступил на крыльцо и аккуратно положил плетеный предмет с ребенком внутри перед дверью дома. Затем он достал из кармана плотную бумажку, легко умещающуюся на ладони, и осторожно положил в корзину рядом с малышом. Сэм посмотрел на Энн – кивнул ей головой, затем спустился с крыльца и вышел за территорию детского дома, огражденного по всему периметру невысоким белым забором.

Энн на месте уже не было. Только кот, неотложно следящий за каждым движением Сэма. Быстрыми шагами Сэм направился в сторону широкого дуба, находящегося в пятидесяти метрах от детского дома. Он встал за этим дубом, а через мгновение рядом с ним из воздуха материализовалась Энн. Сэм приобнял ее. Взгляды их были устремлены в сторону крыльца, на котором перед дверью дома в корзине лежал их сын.

На втором этаже детского дома загорелся свет. Через минуту открылась входная дверь, и на крыльце появилась высокая женщина с распущенными волосами и в халате. Она взглянула на корзину, затем оглянулась вокруг и затем еще раз посмотрела на корзину. Медленно и настороженно она подошла к корзине, подняла марлю и тут же отпряла назад.

Энн дернулась, испуганно взглянув на Сэма. Сэм поднес указательный палец к губам, призывая ее успокоиться.

Женщина застегнула халат, достала из кармана резинку – собрала волосы, и вышла в дверцу забора за территорию детского дома. Взгляд ее рыскал вокруг в надежде найти хоть что-то, что могло бы объяснить ей происходящую сейчас с ней ситуацию. Но никого, кроме кота она не видела. Энн и Сэм успели скрыться за деревом, когда ищущий взгляд женщины дошел и до дуба.

Постояв с полминуты и растерянно оглядываясь вокруг, женщина поднялась на крыльцо и озабоченная встала рядом с корзиной.

Сэм и особенно Энн напряженно следили за каждым ее действием.

Наконец, женщина, присела на корточки, подняла марлю и уже более обстоятельно посмотрела в корзину. Вновь осмотревшись вокруг, она перевела взгляд в открытую дверь дома, словно оттуда ожидая помощи или ответов на волнующие ее вопросы. Но, не дождавшись ни помощи, ни ответов она все же решилась взять малыша на руки.

Сердце Энн дрогнуло. Она жалобно посмотрела на Сэма, но тот лишь покачал головой.

Женщина заулыбалась. Она смотрела в беззаботно дремлющее лицо малыша и радостно улыбалась. В мире существует не так много душевных лекарств, сравнимых силой воздействия с улыбкой. Эта улыбка женщины успокоила не только Сэма, но и Энн. Лицо Энн было уставшим, измученным, но спокойным – спокойным, благодаря улыбке этой незнакомой женщины.

–Нам пора,– тихо сказал Сэм.

Энн послушно достала из кармана мантии тот самый светящийся предмет, который она двумя руками держала, когда они с Сэмом и малышом только появились в начале улицы. Это был камень. Гладкий камень темно-синего цвета с обвивающей ее надписью. Сэм и Энн схватились за этот камень, и как только женщина вместе с малышом и корзиной зашли в дом, Энн что-то тихо прошептала, надпись на камне засияла, и через мгновение они вместе с Сэмом исчезли. Словно и не было здесь их вовсе. Словно ниоткуда появившись, никуда они и ушли.

Тем временем женщина вместе с ребенком и корзиной поднялась в свою комнату на втором этаже. В доме никто не был разбужен, поэтому никому ничего объяснять не пришлось. По крайней мере, этой ночью.

Она уложила малыша, которому на вид было не больше двух лет, на свою кровать и плотно укрыла его одеялом.

В корзине женщина заметила бумагу. Она подошла вместе с бумагой к окну, чтобы в свете уличных фонарей, доходившем до ее окна, прочитать то, что там было написано. В записке было всего два слова, четыре знака и шесть цифр: Уильям Грин, 1.8.2001.

–Уильям Грин,– протяжно и таинственно произнесла женщина и задумчиво взглянула на мирно спящего малыша.

***

Тринадцать лет прошло с того самого момента, когда миссис Филипс обнаружила на крыльце перед дверью детского дома корзину с двухлетним ребенком. Тринадцать лет назад она только вступила в должность директора детского дома номер двадцать семь района Бестплейс города Ливерпуль. И та улыбка, с которой она встретила маленького Уильяма Грина тогда, впервые взяв его из корзины на руки, сопровождала практически каждую ее встречу с таинственно появившимся русоволосым мальчиком. Все это время миссис Филипс проявляла особую заботу об Уильяме и играла важную роль в его воспитании.

Это была высокая статная женщина пятидесяти одного года, с маленькими, словно бусинки, черными глазами, и всегда собранными в низкий пучок блекло-рыжими волосами. Муж ее мистер Филипс почти все время проводил в заграничных командировках, лишь пару недель в году проводя дома вместе с супругой. Детей у них не было. Несмотря на огромное желание четы Филипс быть родителями, они оба не могли ими стать по медицинским показателям. Несмотря на это, миссис никогда не жаловалась на судьбу и, будучи человеком набожным всегда благодарила Бога за все, что у нее было.

Миссис Филипс любили почти все – начиная от подавляющего большинства воспитанников детского дома и заканчивая поставщиками молока, фруктов, овощей и прочих продуктов питания. Она умела расположить к себе собеседника приятным мягким голосом и искренней доброжелательностью. А те немногие, кто не любили миссис Филипс, в основном это были воспитанники дома, так называемые, трудные подростки, как минимум относились к ней с уважением. Она умела поставить на место зазнавшегося ученика, и в этот момент ее, как казалось, ну никак не способный измениться мягкий и нежный голос, становился твердым и строгим.

Детский дом номер двадцать семь в городе Ливерпуль был частным, и во всем городе именно этот детский дом считали образцовым. Во многом благодаря педагогическому таланту и неуемному трудолюбию миссис Филипс.

Помимо Уильяма в детском доме воспитывались еще сорок детей (семнадцать мальчиков и двадцать три девочки) от четырех до семнадцати лет. Кроме детей в доме проживали директор – миссис Филипс, ее помощница – тридцатилетняя Кейт Джеймс и главный повар – пятидесятилетняя миссис Арчивальд, которую все называли по имени – Глен. Также две недели в году в доме обитал мистер Филипс, пока служебный долг вновь не призывал его обратно на работу. Остальные работники детского дома – врач, учителя, повара, уборщицы приходили в детский дом, отрабатывали положенное время и уходили. У тех же, кто оставался в доме и по факту здесь жил – у каждого из них, включая миссис Филипс, была своя причина, по которой они жили в детском доме, а не в своем собственном.

Предыдущим и первым директором детского дома была давняя подруга миссис Филипс – миссис Кэрол. Миссис Кэрол ушла из жизни тринадцать лет назад. Долгое время она тяжело болела, и ей непросто было исполнять обязанности директора детского дома. Миссис Филипс много гостила у подруги и нередко помогала той в работе, в случае надобности беря на себя бразды правления домом. В один день, когда состояние миссис Кэрол было совсем плохим, практически уже на смертном одре, она попросила миссис Филипс об одном одолжении. А так как миссис Филипс была сильно привязана к подруге и горячо ее любила, да и ко всему прочему, просьба или желание человека при смерти равно непреложному закону, который обязательно нужно соблюсти и исполнить, было ясно, что любое пожелание миссис Кэрол будет исполнено. Миссис Кэрол попросила подругу не оставлять детский дом, который она, миссис Кэрол, организовала собственными силами и куда вложила всю душу и все силы, и стать его новым директором. «Только тебе я могу доверить свою жизнь. Эту забирает Господь, а дом, моя вторая жизнь – я хочу отдать, хочу доверить ее тебе» – тяжело дыша, говорила миссис Кэрол, то и дело, пытаясь улыбнуться.

Все документы были готовы, все формальности соблюдены. После кончины миссис Кэрол и ее похорон, миссис Филипс переехала в детский дом и, до сегодняшнего дня не жалея ни сил и не чая души, она продолжала дело своей подруги, с особой теплотой и вниманием относясь к ее второй жизни, которую миссис Кэрол доверила ей.

***

Жизнь Уильяма Грина нельзя было назвать простой. И главной причиной трудности жизни Уильяма было не то, что он жил и рос в детском доме. Причина эта была несколько иного толка, пусть и неразрывно связанного с этой самой жизнью в детском доме.

С детских лет Уильям Грин рос необычным мальчиком. Эта необычность выражалась и во внешности мальчика, и в той атмосфере, которая его всегда окружала.

Что касается внешности, то главной особенностью Уильяма были глаза. Они были разного цвета. Правый глаз глубокого зеленого цвета, левый – глубокого карего. Самого Уильяма это никогда не беспокоило, но у тех, кто видел его в первый раз, подобное различие в цвете глаз вызывало неподдельный интерес. Да и что говорить о тех, кто видел Уильяма в первый раз, если даже многие воспитанники и работники детского дома, которые, казалось, за долгие годы уже должны были привыкнуть к подобной выразительности Уильяма, нередко округляли глаза и приоткрывали рты, когда соприкасались взглядами с Уильямом.

Еще одной особенностью, которая вызывала интерес у всех, кто ее видел, являлся знак на ладони правой руки. Знак в виде трилистника. Отчетливый отпечаток этого растения на ладони Уильяма порождал много пересудов у взрослых и немалое количество шуток у воспитанников детского дома. Всех поражало то, насколько точным и отчетливым был рисунок трилистника на руке Уильяма.

Уильям был достаточно скромным, но вместе с тем смелым мальчиком. За свою жизнь в детском доме он принял участие не в одном десятке драк, и что самое удивительное – абсолютно из каждой схватки он выходил неоспоримым победителем. И неважно, кто был напротив него – здоровый и опытный драчун, его ровесник Боб, или старший его на пять лет и уже готовящийся к выпуску, Том. А однажды, когда группа мальчиков из пяти человек решила устроить Уильяму «темную», он уверенно справился и с ними. Никто, в том числе и сам Уильям не могли объяснить его силу. На вид это был абсолютно обычный для своего возраста мальчик, с обычным телосложением и без каких-либо навыков ведения боя. Но когда дело доходило до драк, победителем из них всегда выходил один человек – Уильям Грин.

Правда, здесь нужно сказать, что Уильям никогда не кичился ни своими победами, ни своей необъяснимой и удивительной силой. Ни в одной из драк, он не был зачинщиком или провокатором. Чаще всего Уильям заступался за других ребят или отвечал, если на него шли с кулаками. Не в меньшей степени, чем непобедимость Уильяма, многих окружающих удивляла его невероятная живучесть – то, как быстро на нем заживали синяки и затягивались раны. Царапины исчезали практически мгновенно. Этот феномен вводил в ступор и местного врача. Она лишь растерянно разводила руками и ссылалась на отличные гены.

Несмотря на то, что Уильям часто заступался за других детей и никогда никому не отказывал в помощи, у него не было друзей. Большинство детей боялись его. Старшие воспитанники дома, которые выходили из драк с Уильямом побежденными, в отместку пускали о нем слухи среди остальных воспитанников дома. Уильяма считали ненормальным, странным, а некоторые, особо впечатлительные, называли его инопланетянином. Несмотря на это, Уильям не раз пытался наладить отношения с ребятами, но те или испуганно отнекивались от его предложений совместного времяпровождения, или под разными предлогами сторонились его.

Не находя понимания в реальном мире, Уильям все чаще уходил в мир волшебный. В его комнате, которую он делил еще с четырьмя детьми, накопилось уже приличное количество книг жанра фэнтези. Иной раз он проводил за чтением книг четыре, пять часов, пока не приходило время уроков, обеда или сна. Нередко в ночное время, когда остальные дети уже давно спали, Уильям, накрывшись с головой одеялом, и с помощью небольшого фонарика продолжал читать книгу. Он полностью погружался в тот мир, который описывался в книге, и часто представлял себя на месте одного из героев. Почти все свободное время Уильям проводил за книгами, чем вызывал еще большее удивление у своих сверстников, которые считали чтение скучным и неважным занятием. Взрослые же напротив ставили Уильяма в пример остальным воспитанникам дома, чем вызывали у тех еще большее раздражение Уильямом. Поэтому помимо всего прочего его считали зазнайкой и любимцем учителей.

На праздниках, в выездных экскурсиях и даже в классах за партой – Уильям везде был сам по себе. Единственным человеком во всем детском доме, который относился к нему с искренней симпатией и теплотой, была миссис Филипс. Она прекрасно видела отношение других воспитанников к Уильяму и много говорила на эту тему с детьми. Но видя бесполезность этих разговоров, она все чаще проводила долгие индивидуальные разъяснительные беседы с Уильямом, и всякий раз поражалась его недетской мудрости и зрелости.

Уильям, и вправду, относился к сложившейся вокруг него ситуации и к недружелюбному отношению к нему со стороны других детей спокойно и с каким-то неосознанным пониманием. В том смысле, что он не находил логичных и здравых объяснений всей этой истории, он просто внутренне, на интуитивном уровне принимал все это. Он не обижался ни на детей, ни на взрослых, которые также иной раз «застревали» на Уильяме любопытствующими и неприятными взглядами. Чувство его обиды сидело так глубоко в нем, что, чтобы его задеть нужно было нечто другое, нежели взгляды и шутки посторонних ему людей.

В этой жизни Уильям Грин был обижен только на двух человек – на своих родителей. Где-то внутренне, на уровне все той же интуиции, он ни на секунду не сомневался в том, что именно родители отдали его в детский дом, а точнее, оставили у двери. Внутренне, пусть и не имея возможности дать ответ на вопрос «почему», он был уверен, что его оставляли у крыльца детского дома именно два человека. И он не сомневался, что эти два человека были его родителями. Ни дядей с тетей, ни друзьями семьи, ни еще кем-то, а именно родителями. Тот факт (в котором он не сомневался), что родители оставили его у двери и скрылись, еще больше злил и печалил Уильяма.

Чем старше Уильям становился, тем больше он думал о родителях, о причинах, которые заставили их оставить его. И никогда в своих мыслях, сколько он не старался – он не находил для них оправдания. Чем старше он становился, тем чаще у него случались разговоры с миссис Филипс, и чем старше он становился, тем сложнее миссис Филипс было находить слова для того, чтобы успокоить Уильяма и удовлетворить его любопытство. Уильям все чаще и все тверже повторял фразу, что не может быть причин у родителей, чтобы оставить своего ребенка. Миссис Филипс все чаще молча пожимала плечами, то ли не находя слов, чтобы что-то противопоставить Уильяму, то ли просто соглашаясь с пятнадцатилетним мальчиком.

Все переживания Уильяма были связаны только с мыслями о родителях. Шутки, косые взгляды, пересуды о его внешности, о нем самом не составляли и сотой доли той печали и боли, которые рождали в нем мысли о том, что родители его бросили.

Уильям Грин, мальчик пятнадцати лет, с зеленым и карим глазами, тонкими русыми волосами и глубоким, тонко чувствующим и чувствительным внутренним миром, отнюдь не тем, что присущ практически любому подростку. Он действительно был не таким как все. Он был другим. Он был особенным. Бывали моменты, когда Уильям и сам чувствовал свою исключительность. Но он не обращал на эти чувства никакого внимания. Все его свободное время занимали книги. В них он был по-настоящему героем. Пусть и не в настоящем мире. В реальном мире у него были лишь гнетущие мысли о родителях, и все более нарастающее с каждым днем чувство вселенского одиночества. В последнее время, он все чаще и все острее ощущал это чувство, когда переставал читать и покидал мир, в котором он был героем, в котором он не был один.

***

У двери детского дома стоял высокий, под два метра ростом человек, одетый в темно-синий костюм с красным галстуком. Рядом с ним лежал небольшой, абсолютно новый (с неоторванной этикеткой) черный с красными боками рюкзак. Человек этот был худой, с широкими скулами, большими черными глазами, густой бородой и короткой стрижкой. Он стоял перед дверью то ли не решаясь постучать, то ли чего-то или кого-то дожидаясь. Но судя по тому, что он стоял лицом вплотную напротив двери, то, скорее всего, он собирался с силами, чтобы постучать в дверь или нажать на звонок. Взгляд его то и дело падал на лежащий рядом рюкзак. Со стороны все это выглядело несколько странно.

Наконец, этот загадочный мужчина созрел, и его тонкий и длинный указательный палец потянулся к звонку. До звонка оставались считанные сантиметры, когда он резко сжал руку в кулак и резкими движениями несколько раз громко постучал в дверь. Затем он взял рюкзак на руки, крепко схватив его обеими руками, и сделал осторожный шаг назад. Он нетерпеливо перебирался с ноги на ногу, озабоченно оглядываясь по сторонам. Затем он медленно и совсем немного расстегнул замок рюкзака, опустил голову в него, но тут же резко ее поднял и закрыл рюкзак. Он вновь оглянулся, чтобы посмотреть, не видел ли его кто. Никого не было, и он немного успокоился.

Дверь открылась. Ее открыла Кейт.

–Здравствуйте,– улыбнулась она той улыбкой, которой некоторые люди встречают незнакомых людей – больше положенной, нежели искренней.

Мужчина был так взволнован, что даже не нашелся, что сказать. Он лишь чуть заметно кивнул головой.

–Вы что-то хотели?– спросила Кейт.

–Да,– раздался басистый голос мужчины,– Миссис Филипс…. Мы договаривались.

Кейт впустила мужчину в дом.

–Секунду подождите, я узнаю на месте ли миссис Филипс,– с этими словами Кейт ушла, договорив последние два слова «миссис Филипс» уже на ходу.

Мужчина кивнул в ответ. Он стоял в коридоре и старался не сводить глаз с вазы, стоявшей в углу. Ничего особенного в этой фарфоровой вазе не было, но мужчина боялся, что кто-нибудь заметит его волнение и вызванный этим волнением странный бег глаз, и заподозрит в нем что-то неладное. А пока он держит сосредоточенный взгляд на вазе – волнение обуздано, глаза его спокойны – оттого и заподозрить его не в чем.

Но вдруг мужчина прищурил глаза, словно пытаясь что-то разглядеть. Он обратил взор не на вазу, но в ее сторону – куда-то за этот предмет интерьера. Мужчина осмотрелся вокруг и, убедившись, что никто его не видит, сделал несколько шагов в ее сторону. За вазой лежал камень белого цвета размером с футбольный мяч. Это меловой камень. Мужчина явно выглядел заинтересованным нахождением подобного камня именно здесь. Задумчивый, он медленно отошел обратно на свое прежнее место.

Когда Кейт вернулась, он все еще смотрел на вазу.

–Мистер…,– Кейт сделала паузу, чтобы мужчина назвал свое имя.

Мужчина несколько настороженно поднял глаза с вазы и вопросительно посмотрел на Кейт.

–Мистер…,– повторила Кейт.

Мужчина не понимал, что она от него хочет. «Какой еще мистер? Почему она не договаривает?».

–Как вас зовут?– Кейт продолжала терпеливо улыбаться.

Мужчина облегченно выдохнул – чем несколько удивил Кейт.

–Я. Мистер. Ах, точно,– мужчина негромко и нервно засмеялся.

Кейт попыталась улыбнуться еще шире, но вместо этого она почувствовала, что начинает раздражаться.

–Я мистер Роджер. Роджер Спи…,– мужчина на мгновение задумался,– Роджер Спинч.

–Да,– уже без улыбки подтвердила Кейт,– Миссис Филипс ждет вас, мистер Спинч.

Кейт попросила мужчину последовать за ней.

Мужчина в последний раз бросил взгляд на вазу и уже только потом последовал за девушкой. Они поднялись по лестнице на второй этаж, свернули направо и прошли по длинному коридору до самого его конца.

–Вот,– Кейт указала рукой на дубовую дверь с табличкой, на золотом фоне которого синими буквами в два ряда было отчетливо выгравировано: Оливия Филипс. Директор.

Мужчина кивнул головой в знак благодарности и проводил Кейт взглядом вплоть до того момента, пока она не скрылась за поворотом коридора. Кейт однажды оглянулась, чтобы посмотреть, не зашел ли мужчина в кабинет, но поймав его пристальный взгляд на себе, тут же повернула голову и ускорила шаг. Это определенно была самая странная встреча в ее жизни.

Мужчина вновь приоткрыл рюкзак и осторожно опустил туда голову.

–Тихо,– раздался его бас, который и за пределами рюкзака был хорошо слышан.

Он закрыл рюкзак и встал как вкопанный перед дверью, все никак не решаясь постучать. В детском доме шел тихий час – дети спали, работники дома отдыхали в своих комнатах. Мужчина был в полном одиночестве перед дверью. Он смотрел в конец коридора и больше всего боялся, что оттуда кто-нибудь появится. Он чувствовал, что должен собраться с духом, прежде чем войти в кабинет директора, и ему никто не должен мешать в этом.

Вдруг дверь открылась, и миссис Филипс встретилась взглядами с Роджером. Они оба испугались. У Роджера это выразилось только в округлившихся глазах и растерянном взгляде, а миссис Филипс помимо этого еще и отпряла назад и даже чуть слышно вскрикнула от неожиданности. Мгновение спустя, она пришла в себя и попыталась приветливо улыбнуться. Но вместе с ее растерянными глазами и неловко сложившейся ситуацией, улыбка ее выглядела неестественной и даже глупой.

–Я думала…,– начала было миссис Филипс, но мужчина ее перебил.

–Извините, это я виноват,– голос Роджера звучал также неестественно, как выглядела улыбка миссис Филипс пару секунд назад,– Я стоял слишком близко…. И вообще надо было постучать и зайти. Просто я…,– Роджер отвел глаза куда-то в сторону в поисках подходящих слов.

–Вы мистер Спинч?– широко и приветливо улыбаясь, поинтересовалась миссис Филипс.

–Я? Да. Роджер,– быстрой очередью проговорил Роджер.

–Я как раз хотела выйти к вам навстречу. Думала, может быть, вы заблудились. У нас коридоры иным лабиринтам фору дадут,– попыталась пошутить миссис Филипс. Но на лице Роджера не дрогнул ни один мускул – он по-прежнему был серьезен и сосредоточен.

Миссис Филипс предложила Роджеру войти. Роджер согласно кивнул и, неспешно последовав за миссис Филипс, переступил за порог кабинета.

–Располагайтесь, пожалуйста,– миссис Филипс указала на одно из кресел напротив своего рабочего стола.

Роджер еще раз кивнул и неторопливо, казалось, даже с почтением и благодарностью за это предложение миссис Филипс сел на это самое кресло.

Кабинет был просторный. Рабочий стол миссис Филипс и ее кресло стояли спиной к окну. На столе помимо телефона, графина с водой и парой стаканов, аккуратно сложенных стопок бумаг и канцелярских принадлежностей, собранных в органайзер, стояла фотография мистера и миссис Филипс в золотистого цвета рамке, повернутая лицевой стороной к окну.

Справа от входа в кабинет на стене в рамках красовались множество дипломов, грамот, благодарственных писем. Под ними на стенде расположились десятки кубков и медалей. Слева от входа на стене, чуть поодаль от шкафа с папками, висела картина размером два метра на три метра. Она хорошо сочеталась с цветовой гаммой всего кабинета и смотрелась достаточно гармонично.

Вообще, весь кабинет окутывал любого гостя какой-то особой атмосферой уюта. Казалось, вы знакомы с этой комнатой уже не первый год и оттого чувствуете себя здесь абсолютно как в своей тарелке.

Роджер быстро осмотрел кабинет, и его глаза вновь «зацепились» и остановились на еще одном камне. Точно такого же цвета и размера, как и за вазой в коридоре, меловой камень стоял в самом углу на нижней полке стенда с кубками.

–Это меловой камень?– спросил Роджер.

Миссис Филипс не сразу поняла, о чем спрашивает Роджер, но когда увидела направление его взгляда, встала с места и подошла к стенду.

–Ах, вы про этот камень,– улыбнулась она,– Вы будете смеяться. Мой муж из одной своих заграничных поездок, это было еще одиннадцать лет тому назад, привез четыре вот таких камня. Все белые и все одного размера. Он сказал, что в одном городе, уже не помню каком, к нему подошел мужчина и даром предложил эти камни. Якобы они делают дом неприступной крепостью для всякого рода призраков и привидений. Знаете, вы, наверное, посчитаете меня сумасшедшей, но я верю во все эти потусторонние силы, призраков. И поверьте, не просто так у меня появилась эта вера,– загадочно заметила миссис Филипс и задумалась.

–А кто был этот мужчина, который отдал вашему мужу эти камни? Как он выглядел?– с большим интересом спросил Роджер.

–Ну, вы и нашли, что спросить,– весело проговорила миссис Филипс,– Это было одиннадцать лет назад. Да и мой муж особо не рассказывал об этом мужчине. Сказал только, что этот человек посоветовал ему поставить по одному камню в доме на каждой стороне света. Один на севере, другой на востоке, еще один на юге и вот этот,– миссис Филипс указала на камень на стенде,– на западе. Четыре камня – четыре стороны света.

Тем временем, пока миссис Филипс говорила, Роджер нашел новый объект для своего внимания и не сводил глаз с графина с водой, находящегося на столе. Миссис Филипс заметила взгляд Роджера.

–Может быть, хотите, что-нибудь выпить? Воды или чая? Я скажу Кейт, она принесет нам по чашечке ароматного зеленого чая.

–Нет, спасибо,– взволнованно проговорил Роджер и тут же прибавил,– Не сейчас.

Миссис Филипс молча улыбнулась и присела на свое место.

–Итак,– миссис Филипс внимательно посмотрела на Роджера,– Мистер Спинч….

–Можно просто Роджер,– торопливо предложил Роджер.

–Хорошо,– согласилась миссис Филипс,– Итак, Роджер, насколько я поняла из нашего с вами телефонного разговора, вы хотите усыновить ребенка из нашего детского дома. Именно мальчика?

–Да.

–Хорошо. Я уверена, что перед принятием такого ответственного и важного решения, как усыновление, вы изучили данный вопрос вдоль и поперек. Вы ведь знакомы с процедурой усыновления, Роджер?

Роджер молча кивнул в ответ.

–С тем, какие документы подаются в органы опеки?– продолжила миссис Филипс,– Какие справки вам нужно собрать?

–Да,– твердо ответил Роджер.

–Хорошо,– с некоторым облегчением произнесла миссис Филипс,– Это все мы с вами еще более детально обсудим. Теперь, по поводу ребенка. Вы уже выбрали, кого желаете усыновить?

–Да,– взволнованно ответил Роджер.

–Кого?

–Уильям Грин,– басистый голос Роджера прозвучал странным образом. Прежде всего, для него самого. Казалось, все волнение мира в этот момент было заключено в этом голосе.

Миссис Филипс заметно переменилась в лице. Ее спокойное и уверенное лицо вмиг стало растерянным и обеспокоенным.

–Уильям Грин?– чуть слышно спросила миссис Филипс. Она не сводила глаз с Роджера.

Уильям Грин был для миссис Филипс практически родным человеком. Несмотря на то, что абсолютно к каждому воспитаннику детского дома миссис Филипс относилась с любовью и теплотой, именно к Уильяму она питала особые, материнские чувства. Тот момент, когда она увидела маленького Уилла в корзине перед дверью дома и взяла его на руки, миссис Филипс потом не раз называла одним из лучших моментов в своей жизни.

–Уильям Грин?– на этот раз уже громче прежнего переспросила миссис Филипс.

Взгляд миссис Филипс гнетуще действовал на Роджера, и он не знал, куда себя деть. Роджер уставился на графин и пока не осмеливался поднять глаза на миссис Филипс.

–Да,– Роджер, сам не понимая почему, посмотрел на миссис Филипс виноватым взглядом.

–Почему Уильям Грин, мистер Спинч?– с трудом преодолевая дрожь в голосе, вновь спросила миссис Филипс,– Ему ведь уже пятнадцать лет. У нас есть ребята, которым нет и десяти лет. Мне думается, они могли бы подойти вам больше.

Миссис Филипс ненавидела себя в эти секунды за те слова, которые она позволила себе только что произнести. Она словно торговалась детьми. Эта мысль неприятно отозвалось в ее сознании и даже начала душить ее. Она взялась за графин, чтобы налить себе воды. Роджер испуганно взглянул на тянущуюся к графину миссис Филипс и неожиданно для себя резко схватил ее за руку, когда та уже взялась за ручку графина. Рука миссис Филипс буквально утонула в объемной руке Роджера.

Несколько секунд они молча смотрели друг другу в глаза, пока миссис Филипс с силой не вырвала свою руку из огромной руки Роджера.

–Хорошо,– быстро сказал Роджер. Он продолжал держать ручку графина.

–Что хорошо? Что вы себе позволяете?– возмутилась миссис Филипс.

–Извините. Я не знаю, что на меня нашло,– Роджер, наконец, отпустил графин и виновато опустил глаза.

–Знаете, все это странно,– миссис Филипс выглядела раздраженной,– Вы ведете себя…. Я не хочу вас обидеть, но вам….

Пока миссис Филипс подбирала слова и пыталась выразить свою мысль, Роджер незаметно открыл рюкзак, лежащий на полу рядом с ним, и, просунув в него руку, сделал негромкий щелчок большим и указательным пальцами. Через мгновение из рюкзака высунулась голова странного существа. Оно было похоже на грызуна – хомяка или шиншиллу. Через секунду существо вылезло из рюкзака наружу полностью и оказалось на полу. Оно было сантиметров сорок в длину, без хвоста, с густым мехом пепельно-серого цвета на спине и белого цвета на животе. Огромные блестящие глаза, торчащие в разные стороны и заостренные уши, влажный нос и короткие конечности. Существо неподвижно стояло на месте, пока Роджер еще раз не щелкнул пальцами. Тогда оно начало, как казалось, беспорядочное и бесцельное движение из стороны в сторону, быстро и неуемно перебирая своими короткими лапками. Но цель во всем этом была, и заключалась она в том, чтобы привлечь внимание миссис Филипс. Правда, миссис Филипс была так увлечена своей набирающей обороты горячей и эмоциональной речью в сторону Роджера, что никак не замечала мелькающего на полу из стороны в сторону сорокасантиметрового существа. Миссис Филипс, забыв о скромности и тактичности, не обращая внимания на то, что Роджера она видела впервые в жизни, и он никем ей не являлся, с особым жаром поучала его, уделяя воспитательному моменту значительное внимание. Она говорила о манерах, о порядочности, о здоровом образе жизни и внимательном отношении каждого человека к своему психологическому состоянию, пока существо неустанно наматывало метры по кабинету.

Поначалу, когда существо только начало свои забеги, Роджер не смотрел на него и не сводил взгляда с миссис Филипс. Правда, ее он не слушал – все его мысли были о том, как скоро она заметит существо, и как ему вести себя после этого. Но время шло, а монолог миссис Филипс становился все плотнее и увесистее. Взгляд Роджера все чаще падал на пол, долгими отрезками бродил вслед за бегающим грызуном, но миссис Филипс не переключала внимания на существо, бегающее внизу, хотя взгляд ее подолгу задерживался на Роджере, и она могла бы поинтересоваться, куда это он постоянно смотрит. Как в том моменте, когда она обратила внимание на застывший взгляд Роджера на графине.

Терпение Роджера подходило к концу. Он уже не смотрел на миссис Филипс, полностью сосредоточившись на бегающем по полу грызуне.

–Там крыса,– сказал он, как бы между прочим, уставшим голосом.

Поначалу миссис Филипс никак не отреагировала на слова Роджера. Она была похожа на гоночную машину, которая набрала большую скорость, и просто так ее нельзя было остановить.

–И по правде говоря, мистер Спинч…,– миссис Филипс замерла на месте,– Что значит…? Как это понять?– голос ее мгновенно изменился в своей температуре, из горячего и живого превратившись в холодный и какой-то закостенелый.

–Там крыса,– повторил скучающим голосом Роджер. Его лицо, тембр голоса, взгляд – все было нарочито спокойным, будто крыс он видел и видит каждый день по несколько штук в самых разных местах, в том числе и директорских кабинетах. Вот и сейчас увидел еще одну, о чем и предупреждает.

Миссис Филипс боялась отвести взгляд с Роджера. Ей казалось, что, если она посмотрит туда, куда устремлен взгляд этого странного высокого мужчины с большими руками, то слова его станут правдивыми, и она увидит то, чего боится больше всего на свете. Пока же она смотрит на Роджера и не видит никакой крысы – ее, то есть, крысы, можно сказать, и нет. Правда, миссис Филипс полно чувствовала, что этой хрупкой психологической защитной конструкции надолго не хватит, и рано или поздно ей придется посмотреть туда….

–Вот там,– Роджер рукой указал на место, где находился грызун.

Грызун, словно понимая, что происходит, остановился и замер в ожидании дальнейшего развития событий. Похоже, он не меньше Роджера хотел, чтобы эта женщина, наконец, обратила на него свое внимание.

Но миссис Филипс держалась – она не сводила взгляда с Роджера. Глаза ее округлились и замерли в таком положении, уголки губ методично подергивались, а кожа лица стала мертвенно бледной. Между тем дыхание ее было ровное и спокойное. Казалось, она заморозила в своей голове мысль о том, что в нескольких шагах от нее крыса, и не давала этой мысли пульсировать, благодаря чему дыхание ее пока было спокойным и ровным. Но окружающая обстановка, а особенно, спокойный и уверенный в себе Роджер, сильным жаром действовали на нее и медленно «размораживали» эту ужасную мысль в ее голове. Оттого у миссис Филипс и лицо побледнело, и глаза округлились, и губы задрожали.

Роджер даже начал беспокоиться за миссис Филипс. Он потянулся было к графину с водой, но тут же, словно опомнившись, резко одернул руку.

–Миссис Филипс, может, я уберу ее?– Роджер старался говорить как можно мягче. Он искренне волновался за здоровье уже немолодой женщины.

Миссис Филипс медленно, словно боясь сорваться со своего хрупкого молчаливого равновесия в бездну страха и ужаса, кивнула в ответ.

Роджер поднялся на ноги. Он посмотрел на грызуна, затем на миссис Филипс, и вновь на грызуна. Этим «пинг-понгом» взгляда он как будто приглашал миссис Филипс тоже посмотреть на грызуна и убедиться, что он там действительно есть.

–Вы меня не разыгрываете?– дрожащим голосом спросила миссис Филипс,– Если это шутка, то я пойму. Ничего страшного.

–Нет, миссис Филипс, это не шутка. Я думаю, вам следует выйти из кабинета, и я поймаю его.

–Но откуда он здесь?– миссис Филипс по-прежнему не сводила глаз с Роджера.

–Я не знаю,– чуть слышно ответил Роджер. Казалось, ему было неприятно лгать. И, вообще, чем дальше, тем больше вся эта сложившая ситуация становилась ему неприятной и даже гнетущей.

–Вы сможете его поймать?– с надеждой в голосе спросила миссис Филипс.

–Конечно.

Наконец, миссис Филипс отпустила Роджера с «привязи» своего взгляда. Теперь она уставилась на картину на стене.

–Питер Брейгель. Притча о слепых. Не правда ли, шедевр?– не своим голосом проговорила миссис Филипс.

Роджер бросил недоуменный взгляд на картину.

–Наверное,– сухо произнес он.

–Вы любите картины, мистер Спи…. Роджер?

Роджер пожал плечами. Он не понимал к чему весь этот разговор о картинах, когда нужно решать вопрос с грызуном.

–Может быть, вы выйдете,– уважительным тоном попросил Роджер.

–Да, пожалуй.

Миссис Филипс, не сводя глаз с картины, сделала шаг в ее сторону. Грызун находился по другую сторону стола, рядом со стендом с кубками.

–Она все еще там? Не двигается?– голос ее был чуть более уверенным, чем минуту назад.

–Нет, не двигается.

–Ну и хорошо.

Миссис Филипс сделала еще несколько шагов в сторону двери, взглядом цепляя все, что попадалось ей на пути после картины – шкаф, бежевые обои и, наконец, дверь. У двери она остановилась.

–Крыса там же?– спросила она спокойным и уверенным голосом, продолжая стоять спиной к Роджеру. Она понимала, что через один шаг окажется вне кабинета, и больше не будет делить одно ограниченное пространство с главной фобией своей жизни. Но что-то останавливало ее сделать этот шаг. То ли недоверие к показавшемуся ей странным и подозрительным Роджеру (она хотела убедиться в том, что он ее не обманывает и, что там действительно есть крыса), то ли попытка хоть как-то пойти против течения, против своего страха и посмотреть этому страху в глаза (действительно ли у него глаза большие, а может быть, она уже не так и сильно боится крыс).

–Да,– громко ответил Роджер и даже сам удивился звучности своего голоса,– Закройте дверь с той стороны. Как только я ее поймаю, я вас оповещу. А до того дверь ни в коем случае не открывайте, иначе она может выбежать наружу и придется ловить ее по всему дому.

–Хорошо,– чуть слышно отозвалась миссис Филипс.

Роджер терпеливо ждал пока миссис Филипс выйдет и закроет за собой дверь. Но миссис Филипс не торопилась.

–Знаете, я хочу на нее посмотреть,– неожиданно и для себя, и для Роджера сказала миссис Филипс.

–Зачем?– искренне удивился Роджер.

–Не знаю. Просто.

–Хорошо,– Роджер не был против этого желания. Он даже хотел, чтобы миссис Филипс убедилась, что он ее не обманывает,– Смотрите.

Миссис Филипс собралась духом, сделала глубокий вдох и медленно повернулась. Взгляд ее, между тем, опять замер на Роджере.

Роджер опустил голову и посмотрел на грызуна. Когда он поднял голову обратно, то увидел миссис Филипс, испуганно и с трепетом глядевшую на крысу. И если несколько минут назад она вцепилась в Роджера взглядом, словно «клещами», то сейчас взгляд ее, судорожно тянувшийся к крысе, был столь же тонок как детский волосок и столь же легок и воздушен как сахарная вата.

«Неужели»,– с некоторым раздражением подумал Роджер про себя, заметив взгляд миссис Филипс на грызуне. Но и в голове его голос прозвучал так басисто и зычно, что на мгновение он даже подумал, не услышала ли его миссис Филипс.

–Она и вправду там. Какая большая,– медленно проговорила миссис Филипс.

Грызун неподвижно стоял на месте и глядел куда-то в сторону.

–А разве они бывают такие большие?– спросила миссис Филипс.

–Наверное,– устало произнес Роджер.

«Он меня не обманул, но я по-прежнему боюсь их»,– подумала она про себя и тут же поймала себя на мысли, что более всего на свете она хотела бы не видеть крыс.

В следующую секунду миссис Филипс вышла из кабинета и резко закрыла за собой дверь.

–Наконец-то,– вслух произнес Роджер и повернулся к грызуну,– Ну что, Смирли, пора.

Он достал из внутреннего кармана пиджака небольшой кусок ткани светло-коричневого цвета и развернул его на столе. В этот момент дверь кабинета открылась. Роджер резко повернулся лицом к двери и своей могучей спиной закрыл тот участок стола, на котором на куске ткани лежала маленькая горсть то ли зеленого порошка, то ли измельченной травы. Что бы это ни было, его не было видно за спиной Роджера.

Дверь кабинета открыла миссис Филипс.

–Сколько вам нужно времени?– спросила она, стоя за порогом и внимательно вглядываясь во взволнованное лицо Роджера.

–Мне?– Роджер почувствовал, что в горле пересохло,– Три минуты.

Миссис Филипс удовлетворенно кивнула головой и закрыла дверь.

–Стой там,– обратился Роджер к грызуну.

Затем он осторожно взял большими и указательными пальцами обеих рук за противоположные стороны ткани, и содержимое ее полностью вытряхнул в графин с водой, находящийся на столе. Зеленый порошок тут же растворился в воде, при этом, не поменяв цвета воды. Роджер торопливо убрал кусок ткани обратно во внутренний карман пиджака. Затем он взял рюкзак, присел на одно колено и жестом подозвал грызуна к себе. Смирли послушно прибежал и залез в рюкзак.

–Молодец, Смирли,– довольно произнес Роджер,– Видит Бог, я не хотел этого,– он перевел взгляд на графин,– Но у меня не было другого выхода. Уильям должен уйти с нами,– шепотом сказал он.

Роджер закрыл рюкзак и положил его рядом с креслом, на котором сидел. Он медленно подошел к двери и осторожно приложил к ней ухо.

По ту сторону двери с так же приложенным к двери ухом стояла миссис Филипс. Как только ручка двери заскрипела, миссис Филипс отпряла назад и сделала невозмутимое и скучающее лицо.

Роджер открыл дверь.

–Все,– тихо сказал он.

–Так быстро,– нарочито равнодушно заметила миссис Филипс. Она осторожно заступила за порог и медленно, настороженно озираясь вокруг, прошла к своему креслу.

Роджер сел на свое место. Он то и дело смотрел на графин.

–А где она?– вдруг вспомнила миссис Филипс и испуганно взглянула на Роджера.

–Я выбросил ее,– Роджер посмотрел на окно.

–Что?– искренне возмутилась миссис Филипс. Она подошла к окну и посмотрела вниз,– Как вы могли? Это же живое существо!

Роджер удивленно посмотрел на миссис Филипс.

–Но ведь вы сами хотели, чтобы я поймал ее.

–Поймали, но не убили,– недовольно проговорила миссис Филипс.

Роджер не нашелся что ответить. Он был в явном недоумении – вместо слов благодарностей – ноты упрека.

–Это просто невозможно,– миссис Филипс медленно опустилась на свое место,– Вот так взять и просто выбросить живое существо – уму непостижимо.

–Хорошо,– Роджер явно был раздражен подобным поведением миссис Филипс,– Я не выбрасывал ее. Я даже не прикасался к вашему окну. Крыса здесь,– он указал на рюкзак.

Миссис Филипс резко вскочила с кресла.

–Крыса все еще в кабинете?– испуганно вопросила она.

–В рюкзаке,– спокойным и довольным голосом уточнил Роджер.

–Как же так? Вы сказали, что избавились от нее, а она в двух метрах от меня.

Роджер был настолько озлоблен и возмущен поведением и словами миссис Филипс, что даже хотел как-нибудь проучить его, вплоть до того, чтобы вновь выпустить Смирли из рюкзака. Но при этом он понимал, что ни к чему хорошему это не приведет, поэтому старался сдерживать себя и приложил немалый запас своего терпения и стойкости, чтобы не поддаться собственному же гневу.

–Извините, конечно, миссис Филипс, но вас невозможно понять. Вас ничего не устраивает. Я обещал вам, что поймаю крысу, и я это сделал. А теперь я обещаю вам, что крыса вас не побеспокоит.

Миссис Филипс недоверчиво взглянула на Роджера, но все же присела обратно на свое кресло.

–Хорошо,– негромко согласилась она.

Наступила тишина. Та самая, которая так часто наступает после долгих минут напряжения, споров и недопонимания. Когда сторонам диспута нужно время, чтобы прийти в себя, обдумать произошедшее и собраться с мыслями.

Миссис Филипс взяла в руки стопку бумаг и, сама не понимая зачем, начала их мерно перебирать. Взгляд ее сосредоточенный спускался с одних записей на другие, иногда застревал в этих самых записях, но мысли ее были далеко от содержимого этих листов. В какой-то момент она даже посмотрела на Роджера, и улыбка чуть заметно коснулась ее губ. Затем она быстро перевела взгляд на бумаги и вновь погрузилась в себя.

Миссис Филипс думала обо всем, что с ней приключилось за последние полчаса ее жизни. Она думала о Роджере. Как ее дотоле размеренную и спокойную жизнь так всполошил этот странный высокий человек с большими руками. Руки Роджера особенно не выходили из ее головы. Миссис Филипс до сих пор ощущала их объемность и то, как в огромных руках Роджера утонули ее, не сказать, что самые маленькие руки. Она думала об этом огромном, необычном, под стать этому человеку, сидящему в кресле напротив, грызуне, который растормошил ее внутренний мир, заставив вспомнить о своей главной фобии. Неожиданно, в потоке мыслей она вспомнила о том, зачем пришел сюда этот человек, точнее, за кем. Миссис Филипс вспомнила об Уильяме – именно в этот момент ее взгляд застрял на строке бумаги.

«Неужели кто-то может разлучить их? А ведь, действительно, Уильям Грин такой же воспитанник детского дома, как и остальные дети. И он так же, как и все имеет полное право на семью. Ведь одна из главных задач детского дома – найти достойную семью для своих воспитанников. И если такая семья существует, и если она достойна и искренне изъявляет желание принять в свое лоно ребенка из детского дома, то детский дом должен пойти навстречу этой семье и сделать все от нее зависящее, чтобы ее воспитанник обрел семью, а семья обрела ребенка. И если за Уильямом придут достойные, то и его нужно будет отпустить. Как бы тяжело это не было. Достойные…. Но разве этот человек, этот мистер Спинч достойный? Нет! Ему нельзя доверить ребенка – тем более, такого как Уильям. Нет! Уилла он не получит!».

Именно в этот момент, когда миссис Филипс твердо решила, что не отдаст Уильяма в семью мистера Спинча, она перевела свой взгляд с бумаги на Роджера и чуть заметно улыбнулась.

Все эти мысли мерным хороводом кружили в голове миссис Филипс, и она неторопливо водила взглядом по дрожащей в ее руке бумаге.

Тем временем в собственные думы был погружен и Роджер. Только мысли его не были заняты оценкой личных качеств миссис Филипс, он не думал о таких категориях, как семья, дети, не думал о важности усыновления. Напряжение в его голове было несколько иного толка – он думал о том, в какой же момент предложить миссис Филипс воды, чтобы не спугнуть ее и вновь не выставить себя в странном свете.

«Если она не выпьет воды, то….». Эта фраза билась в его голове из стороны в сторону, словно большая рыба на мелководье, не могущая уйти в глубокие воды, и он искренне боялся продолжить ее. Взгляд его был направлен на свои ботинки, и в какой-то момент, когда его мозг, не считаясь с его желаниями, начал было продолжать эту фразу, он начал считать линии на узоре ковра на полу, дабы перебить эти мысли о возможных нехороших последствиях.

–Ну что ж,– первой тишину развеяла миссис Филипс. Она уже забыла о крысе, и была твердо настроена, как можно скорее прекратить эту неприятную беседу с этим неприятным человеком. Никакого Уильяма и все – решила она для себя.

В голове это звучало так легко и просто, что можно было мысленно кричать об этом хоть тысячу раз. А вот озвучить это, сказать этому странному человеку….

Вновь наступила тишина.

–Я вас слушаю,– Роджер также хотел как можно скорее уйти отсюда. Но только вместе с Уильямом.

–Да,– несколько отвлеченно, словно, чтобы просто не дать тишине окрепнуть, произнесла миссис Филипс.

–Может, наконец, решим наше дело,– серьезным тоном предложил Роджер.

–Какое дело?

–Усыновление.

–Ах, да….

–Может, воды?– осторожно предложил Роджер, при этом, как бы просто так глядя куда-то в сторону.

–Воды?– задумчиво произнесла миссис Филипс. Думается, если бы ее сейчас спросили о том, что ей сказали, и что она сказала в ответ, она бы не сразу сообразила, что ответить.

–Да, воды. Вы выглядите нездорово,– Роджер взял графин и налил воду в один из стаканов,– Прошу,– Роджер протянул стакан с водой миссис Филипс.

–Спасибо,– миссис Филипс взяла стакан,– Послушайте, Роджер,– она положила стакан с водой перед собой, что на мгновение вызвало на лице Роджера гримасу разочарования.

–Да, миссис Филипс,– Роджер старался казаться невозмутимым.

–Пожалуй, вы не сможете усыновить Уильяма Грина. И вообще, никого из нашего частного детского дома.

Миссис Филипс старалась не смотреть на Роджера. Одновременно ей было неловко говорить подобное, и она боялась Роджера. Она не знала, что от него ожидать, как он отреагирует на эту неприятную весть. До этой встречи они две недели обсуждали все вопросы, связанные с усыновлением, по телефону. И уже по тем телефонным разговорам Роджер вызывал у миссис Филипс неоднозначные эмоции. А сейчас во время личной беседы, она стала еще больше сомневаться в правильности своей мысли отдать, какого бы то ни было ребенка этому человеку.

–Думаю, вам стоит найти другой детский дом, или еще лучше….

Миссис Филипс не договорила. Мысленно она уже была готова к недовольству и даже гневу со стороны Роджера, к расспросам почему, дескать, так, на чем основано это решение. Она была готова даже к угрозам личного характера и угрозам подать на нее в суд и надлежащие инстанции.

Но Роджер был абсолютно спокоен – он будто ждал подобной реакции со стороны миссис Филипс. Молча и устало он смотрел на нее.

–Хорошо,– понимающе сказал он.

–Хорошо?– изумилась миссис Филипс.

–Да.

–Ну, тогда пришло время попрощаться,– неуверенно проговорила миссис Филипс. Взгляд ее пал на рюкзак,– И сумку не забудьте, пожалуйста.

–Знаете, миссис Филипс, почему я решился взять ребенка из детского дома?– неожиданно спросил Роджер.

Миссис Филипс, уже настроенная на скорое расставание с Роджером и оттого довольная, устало пожала плечами.

–Двенадцать лет назад я потерял свою жену,– голос Роджера впервые за всю встречу с миссис Филипс дрогнул,– Моя жена Лори пожертвовала своей жизнью, чтобы спасти нашего ребенка. Лекари…, то есть врачи, сказали, что выживет только один – либо моя жена, либо ребенок. В это время я не был рядом с ней и не знал об этом. Я ждал снаружи, а моя жена встала перед выбором – ее жизнь или жизнь нашего ребенка. И она сделала свой выбор. Врачи отговаривали ее, но он была непреклонна. Двенадцать лет назад я потерял жену, но обрел сына. Марк,– глаза Роджера загорелись,– Знаете, миссис Филипс, это был невероятно смышленый мальчик. Добрый, отзывчивый, смелый…. Я гордился им. Он был для меня всем миром,– Роджер опустил голову,– Пять лет назад он умер. Его убили фрио…. Неважно кто его убил, но моего сына не стало. Мой мир рухнул. Я считал, что жизнь моя отныне бессмысленна, что я никому не нужен. Я потух.

Роджер поднял голову, на его глазах выступили слезы. Он быстро их вытер и посмотрел на миссис Филипс. Он заметил, что в глазах миссис Филипс тоже сверкали слезы, но она не торопилась их вытирать. Взгляд Роджера, словно сам по себе, независимо от его желания, перекинулся на графин с водой. Что-то внутри Роджера говорило ему, что сейчас самое время для осуществления того, что он задумал. Но, похоже, в эти минуты это не было самым важным для него.

–Что было в последующие три года – я не помню,– продолжил Роджер,– Туман окутал мою жизнь, и только три года спустя он начал понемногу рассеиваться,– Роджер печально улыбнулся,– Знаете, почему миссис Филипс?

Миссис Филипс не сводила глаз с Роджера. Каждое его слово в этот момент времени было для нее важным, и она искренне боялась хоть на малую долю разбавить своим голосом, даже одним словом, ту атмосферу, которую создал Роджер. Она ничего не сказала, но глаза ее были выразительнее любых слов.

–В чаще леса я нашел мальчика – испуганного и растерянного. Его селение было уничтожено. Родители погибли, но он смог убежать. Два дня он прожил в лесу. Семилетний мальчик. И, знаете, миссис Филипс, это чудо, что он остался жив. В наших лесах….,– Роджер замолчал. Он все чаще ловил себя на мысли, что может проговориться и сказать лишнего.

–И что случилось с этим мальчиком?– чуть слышно спросила миссис Филипс.

–Я забрал его к себе,– радостно ответил Роджер. Это была та радость, которая никогда не забывает о грусти,– И тогда моя жизнь вновь обрела смысл.

–Он сейчас живет с вами?

Этот вопрос будто разбудил Роджера. Взгляд его опять свалился на графин.

–Нет,– сухо произнес Роджер.

–Почему?– с максимальным уважением в голосе, насколько это возможно было в голосе проявить, спросила миссис Филипс и тут же добавила,– Если вы не хотите, то, конечно, можете не отвечать.

–Спасибо, миссис Филипс,– благодарно закивал головой Роджер,– Я действительно не хотел бы об этом говорить.

Миссис Филипс вытерла слезы. Рука ее потянулась к стакану с водой, но, даже не дотронувшись до стакана, тут же вернулась обратно.

–Но я все равно не смогу отдать вам ребенка. Никого. Извините,– голос миссис Филипс был строг и неумолим.

Роджер согласно кивнул, будто он понимал и принимал решение миссис Филипс. Но лицо его было напряжено.

Наконец, миссис Филипс взяла стакан с водой и под облегченный взгляд Роджера сделала три глотка. Как только миссис Филипс положила стакан на стол, она тут же замерла. В буквальном смысле. Она абсолютно не шевелилась. Даже не моргала.

Роджер несколько секунд пристально смотрел на миссис Филипс, и когда убедился, что порошок подействовал и она бездвижна, встал с кресла и подошел к ней. Он прислонился к ее уху и четко проговорил следующее: «Меня зовут Роджер Спинч. Я пришел в ваш детский дом, чтобы усыновить мальчика по имени Уильям Грин. И вы, миссис Филипс, дали мне согласие на усыновление. Все необходимые документы вы приготовите сами. Сегодня же я забираю мальчика из вашего детского дома».

Роджер выпрямился, но тут же вновь склонился над ухом миссис Филипс и добавил: «А этот графин с водой, вы выльете в раковину, а потом хорошенько вымоете. А еще лучше – выкиньте этот графин и эти стаканы в мусорный ящик».

Роджер осмотрелся вокруг, выглянул из окна во двор и неторопливо прошел к своему месту. Он сел на кресло, а через пару секунд миссис Филипс вновь «ожила». Поначалу она выглядела потерянной, но взглянув на Роджера заулыбалась.

–Вы хороший человек, мистер Спи…, ох, извините, Роджер. Конечно, Роджер. Вы хороший человек Роджер, и Уильяму будет хорошо с вами.

–Спасибо, миссис Филипс!– голос Роджера прозвучал громко, но тут же он добавил шепотом, еле шевеля губами,– и вам спасибо, миссис Флоуэрс за это чудесное зелье.

–Хотя мне и очень грустно расставаться с Уиллом, но я понимаю, что с вами ему будет лучше, чем здесь. Одна из важнейших задач любого детского дома заключается в том, чтобы ребенок обрел семью и был счастлив.

Роджер молча смотрел на миссис Филипс и изредка согласно кивал в такт ее словам.

–Документы я подготовлю,– миссис Филипс поднялась со своего места,– А сейчас я приведу Уильяма, и вы познакомитесь.

–Отлично,– довольно произнес Роджер.

Проходя мимо рюкзака миссис Филипс боязливо на него покосилась.

–Только, пожалуйста, не убивайте ее. Хоть я и боюсь крыс больше всего на этом свете, до дрожи боюсь, но все же это живые существа.

–Я обещаю вам, что не сделаю ему ничего плохого,– Роджер сказал это таким тоном, что не поверить ему было сложно.

–Ему?

–Грызуну,– ответил после секундной паузы Роджер.

–Ну и славно,– миссис Филипс, довольно улыбнувшись, последовала к выходу, но остановившись у двери, воскликнула,– Забыла!

Миссис Филипс развернулась, прошла к столу, в одну руку взяла графин, в другую, не без труда, два стакана, и вышла из кабинета.

–Говорил я им, одарите меня волшебством – и не будет ни проблем, ни недоразумений,– сказал Роджер вслух уже после того, как остался в кабинете один и задумчиво смотрел на стенд с кубками.

–Хорошая картина,– раздался чей-то голос за спиной Роджера.

Роджер замер. Он не слышал, чтобы кто-то открывал дверь и входил в кабинет. А голос был в непосредственной близости от него, можно сказать в одном метре за его спиной. Это был детский голос.

Роджер не поворачивался – он ждал, что будет происходить дальше. «А, может, мне это показалось?» – эта мысль чиркнула в голове. Он осторожно перевел взгляд на картину, но ничего необычного ни в ней, ни на ней не заметил. Вся эта ситуация заставила его изрядно вспотеть – хотя кому, как не ему должно быть готовым к неожиданностям.

Прошло пятнадцать секунд с того момента как прозвучал этот голос. «Или не прозвучал?». Эти мысли мозолили сознание Роджера. «Нет, все-таки голос был. Да, точно! Низкий, звонкий. Голос ребенка – мальчика».

Ничего не происходило. Роджер сидел смирно, не двигаясь, и чем дальше, тем больше он сомневался в том, что голос действительно был. Мысли об этом метались в голове из стороны в сторону, но он до сих пор не поворачивался. «Поверни голову – и ты узнаешь, был голос или нет. Ну, или, по крайней мере, узнаешь – есть там кто или нет». Но что-то останавливало Роджера. Это не был страх. Его, повидавшего виды, испугать не могло ничего. Он не раз смотрел смерти в глаза, а ужас ледяным холодом дышал ему в лицо. Что-то другое заставляло Роджера застыть на месте, и лишь мысли живо двигались в его голове.

Наконец, Роджер повернулся. Он сделал это резко. Словно от его скорости зависело, застанет он кого-то или нет. Никого не было. Дверь была закрыта. К своему удивлению Роджер облегченно выдохнул. Но как только он развернулся обратно – его взгляду предстал мальчик. С курчавыми, глубоко рыжими волосами. Он стоял у картины – голова его чуть доставала до рамки. Подняв голову, мальчик внимательно смотрел на полотно.

Роджер медленно повернул голову и посмотрел на то место, к которому мгновение назад резко разворачивался. Затем он также медленно перевел взгляд на мальчика.

–Прекрасная картина,– вновь раздался звонкий голос мальчика.

Роджер, ошеломленный, растерянно взглянул на картину. Но взгляд его не задержался на картине и двух секунд – глаза его тут же потянулись к загадочно появившемуся в кабинете мальчику.

–Как ты здесь оказался?– недоумевающе спросил Роджер.

–Я здесь живу,– четко ответил мальчик.

–А как ты оказался здесь, в кабинете?

–Я здесь живу,– также четко повторил мальчик.

–Как тебя зовут?

–Флин.

–Ты воспитанник этого дома?

–Прекрасная картина,– мальчик вновь поднял глаза на картину.

–Послушай, Флин,– Роджер попытался обратить внимание мальчика на себя,– Хочешь конфетку?– как можно мягче спросил он.

Мальчик резко повернул голову с картины и пристально посмотрел на Роджера.

–Ad narrandum, non ad probandum,– мальчик проговорил эти слова без прежней звучности в голосе. Жестко и твердо. Словно и не своим голосом. Словно этим измененным голосом мальчик хотел подчеркнуть именно эти слова.

–Что это значит?– недоумевал Роджер.

В этот момент дверь кабинета открылась – в комнату вошла миссис Филипс. Она была одна – без Уильяма. Но Роджер и не думал в эту минуту об Уильяме. Все его мысли были только об этом загадочном мальчике и о его не менее загадочной последней фразе.

В тот момент, когда Роджер повернул голову, чтобы посмотреть, кто открыл дверь, его голову молнией осенила мысль, вспыхнула необъяснимая уверенность в том, что когда он повернет голову обратно, то мальчика уже не будет на месте. Так и произошло. Ни у картины, ни у стола, ни у окна, ни у двери – мальчика нигде не было. Он исчез так же внезапно, как и появился.

–Все в порядке?– настороженно спросила миссис Филипс, заметив растерянный и рыскающий по кабинету взгляд Роджера.

Роджер ничего не ответил.

–А где Уильям?– спросил он.

–Странное дело, но ни я, ни Кейт не смогли найти Уилла,– с сожалением в голосе сказала миссис Филипс,– Его нигде нет – словно сквозь землю провалился.

Роджер с недоверием взглянул на миссис Филипс. «Неужели, действие зелья закончилось,– думал он про себя,– Нет, тогда бы она сказала, чтобы я ушел, а не искала мальчика. Или это такой ход?».

–Как это нет?– недовольно произнес Роджер.

–Вы не беспокойтесь, Роджер, мы его обязательно найдем,– пыталась успокоить Роджера миссис Филипс,– Он где-то в доме. Кейт непременно его найдет.

Роджер был напряжен.

–Миссис Филипс, я могу увидеть еще одного мальчика?

–Вы передумали по поводу Уильяма?

–Нет-нет,– торопливо ответил Роджер,– Я хочу усыновить только Уильяма. Просто, я хотел повидать еще одного мальчика. Это сын моего друга, и я хотел бы поинтересоваться как у него дела.

–Что же ваш друг сам не придет и не поинтересуется делами своего сына?– с некоторой обидой в голосе заметила миссис Филипс.

–Он сейчас…. Он уже в лучшем мире,– неожиданно для себя произнес Роджер. Конечно же, никакого друга с сыном не существовало. Он все это выдумал только что.

–Извините, я не знала,– сожалеюще и даже виновато произнесла миссис Филипс.

–Ничего страшного. Так я могу увидеть этого мальчика?

–Конечно. Как его зовут?

–Флин.

–Флин?– миссис Филипс на мгновение задумалась,– У нас нет Флина.

–Нет?– удивился Роджер,– Может, вы просто не знаете?

–Вы это серьезно?– миссис Филип обиженно взглянула на Роджера,– Я знаю не только имя каждого воспитанника этого детского дома. Я знаю, какого цвета их глаза, о чем они больше всего мечтают и даже, что каждый из этих детей любит кушать на обед, а что не съел бы ни за что на свете.

–Тогда, может быть, Флин это его прозвище, а зовут его как-то по-другому,– с надеждой предположил Роджер,– Рыжий мальчик, небольшого роста, со звонким голосом.

–Я повторяю еще раз – я знаю об этих детях все. В том числе и их прозвища. Нет в нашем детском доме Флина. Я даже скажу больше – у нас нет рыжих мальчиков. У нас есть рыжая девочка. Но она достаточна высокая, и голос ее нельзя назвать звонким.

–Нет, это мальчик,– раздраженно проговорил Роджер,– Рыжий, маленький. Он только, что был здесь. Вот у этой картины,– Роджер встал во весь свой двухметровый рост, чем несколько напугал миссис Филипс, и рукой указал на картину.

Миссис Филипс не зная, что сказать, неуверенно пожала плечами.

Роджер прошел к креслу миссис Филипс, которая боязливо замерла на месте, и посмотрел под стол. Затем он выглянул из окна.

–Отсюда можно спрыгнуть?– спросил он, глядя вниз.

–Наверное, можно,– неуверенно ответила миссис Филипс.

–Может, он спрыгнул,– с надеждой в голосе предположил Роджер.

–Маленький мальчик, прыгнув даже с такой высоты, получил бы серьезные травмы,– заметила миссис Филипс,– Как минимум травмы ног.

Роджер на секунду задумался и согласно кивнул головой.

–Пожалуй, вы правы.

Роджер прошел к своему месту, но на кресло не сел. Он снял свой галстук и запихнул его в карман пиджака.

–Что же он сказал?– Роджер сильно зажмурил глаза в попытке вспомнить,– Ad naran…no…dum.

У него никак не получалось вспомнить, и тогда Роджер гневно махнул своей огромной рукой. Миссис Филипс прижалась к креслу.

–Картина,– задумчиво произнес Роджер,– Прекрасная картина,– взгляд его всеми фибрами, всеми жилами вцепился в картину. Не сводя с картины глаз, он подошел к ней и встал вплотную напротив нее.

Миссис Филипс обеспокоенно привстала с кресла.

–Роджер, пожалуйста, не трогайте картину,– умоляющим голосом попросила она,– Эта картина очень дорога мне.

–Он сказал – прекрасная картина,– Роджер не обращал на миссис Филипс никакого внимания,– Почему он это говорил? Он что-то хотел мне сказать.

–Эту картину привез мой муж из одной своих заграничных поездок,– Миссис Филипс не знала, что сказать. Она только хотела, чтобы Роджер не трогал картину.

Роджер внимательно вглядывался в каждую фигуру, в каждую деталь на картине. Но он не понимал, что он должен увидеть на полотне. К тому же эта странная фраза на латыни. Сейчас, впервые в жизни, Роджер искренне жалел, что прогуливал уроки латыни. Без этой фразы, которую он ко всему прочему еще и плохо запомнил, сложно было что-то понять.

Наконец, Роджер прошел к своему месту и почти бесшумно опустился на кресло. Лицо его было напряжено и сосредоточено. Он полностью был погружен в собственные думы.

–Может быть, я могу вам чем-то помочь?– осторожно предложила миссис Филипс.

–Да,– Роджер поднял на нее томный взгляд,– Скажите мне, как я могу найти этого мальчика. Может, он живет где-то по соседству? Точно!– воскликнул Роджер,– Я живу здесь – эти слова могут значить и то, что он живет на этой улице, в этом районе – не обязательно в детском доме. Но как он появился здесь и как исчез?– Роджер разговаривал сам с собой, при этом не обращая внимания на миссис Филипс,– Бесшумно открыл дверь, затем после того как я повернулся, он успел быстро проскочить к картине. И так же быстро выскочить в окно. Должно быть, ловкий мальчик. И быстрый.

Миссис Филипс слушала весь этот странный монолог Роджера с нескрываемым изумлением, но боялась перебить увлеченного двухметрового мужчину.

Лицо Роджера успокоилось. Он явно был доволен ходом своих размышлений. Он все разложил по полочкам и не сомневался, что все стоит именно там, где и должно стоять – на своих местах. Для себя Роджер разрешил всю эту странную ситуацию с рыжим мальчиком и твердо решил найти этого мальчика сразу после того как заберет Уильяма из этого дома.

–Ну что ж,– Роджер резво поднялся со своего места. Он был полон энтузиазма, пока не вспомнил, что Уильям – мальчик, за которым он пришел сюда куда-то пропал.

Легкость в его глазах, на мгновение появившаяся после удовлетворивших его раздумий, быстро исчезла.

–Так, где же Уильям?– спросил он с некоторым налетом раздражения в голосе.

–Он где-то в доме,– виновато проговорила миссис Филипс. Словно это она куда-то спрятала Уильяма, но забыла куда.

Роджер выглянул в окно. Взгляд его был направлен куда-то вверх – то ли на небо, то ли на верхушки высоких деревьев, растущих неподалеку от детского дома, на этой же улице.

–Солнца совсем не видно,– недовольно проговорил он.

–Солнца?– растерянно спросила миссис Филипс.

–Когда у вас садится солнце?

–Солнце?– вновь растерялась миссис Филипс.

–Солнце! Солнце!– раздраженно воскликнул Роджер, чем изрядно напугал миссис Филипс. Заметив это, он поспешил извиниться,– Я просто хочу узнать, когда у вас садится солнце.

Роджер прошел к своему месту и с грохотом свалился в кресло.

–Приблизительно в семь-восемь часов,– чуть слышно ответила миссис Филипс.

Роджер протянул свою огромную руку к часам, которые стояли на столе и нечаянно задел рамку с фотографией.

Миссис Филипс потянулась было, чтобы поднять рамку, но Роджер уже хватил ее. Быстрым взглядом он посмотрел на фотографию и уже положил ее обратно, как взгляд его задумчивый недвижно завис в воздухе. Он вновь взял рамку в руки и внимательно вгляделся в фотографию.

–Это ваш муж?– спросил Роджер.

–Да. Бенджамин.

–Бенджамин,– повторил Роджер, внимательно вглядываясь на фотографии в лицо мужа миссис Филипс.

–Да.

–Ваш муж очень похож на одного человека. Правда, у того о ком я говорю борода больше. И имя другое. Да и не может он здесь быть,– Роджер положил фотографию обратно на место.

Он полностью сосредоточился на часах. Роджер обхватил их двумя руками и начал пристально всматриваться в циферблат и стрелки.

–Как они там говорили….,– Роджер шепотом, практически неслышно, пытался разобраться, сколько времени показывают часы,– Большая стрелка, малая…. Эх, надо было внимательно слушать!– с досадой воскликнул он.

–Кого слушать?– несколько боязливо спросила миссис Филипс.

–Скорее всего, немного времени осталось,– задумчиво сказал Роджер и поднялся на ноги.

Он взял рюкзак в правую руку и двумя громадными шагами приблизился к двери, где его остановил взволнованный голос миссис Филипс.

–Вы куда?– удивленно спросила она.

–Мне нужно найти Уильяма,– не поворачиваясь, ответил Роджер, открыл дверь и вышел из кабинета.

Миссис Филипс торопливо последовала за ним.

Роджер быстрыми и длиннющими шагами метр за метром «съедал» расстояние коридора, пока миссис Филипс, с трудом ускоряя и без того немедленный для ее возраста шаг, пыталась поспеть за ним.

–Мистер Спинч,– пыталась она шепотом докричаться до Роджера. Шепотом потому что шел сонный час, и дети спали.

Но Роджер то ли не слышал, то ли не обращал внимания на миссис Филипс. Он был озабочен собственными мыслями и уже во время своего быстрого и торопливого шага пытался разобраться, что к чему. Он скоро спустился с лестницы.

Наконец, Роджер остановился. Он осмотрелся вокруг.

–И где мне его найти?– задался он вполне резонным вопросом.

Тяжело дыша и схватившись за сердце, появилась миссис Филипс. Первые мгновения она пыталась что-то сказать, но так как дыхания не хватало, фразы ее были обрывчатыми и непонятными.

Роджер не обращал на нее никакого внимания.

–Где вы будете его искать?– спросила миссис Филипс, с трудом приведя дыхание в порядок. Правда, дышала она сейчас чаще и громче обычного.

Роджер промолчал, хотя вопрос слышал.

–Я ведь смогу забрать Уильяма? Вы оформите все необходимые документы?– он пристально посмотрел на миссис Филипс.

–Как мы и договаривались,– ответила миссис Филипс,– Вы хороший человек, Роджер. По правде говоря, вы именно тот человек, который нужен Уиллу. Уильям для меня как сын и, если я кому и могла бы доверить его, то это только вам, Роджер. Вы лучший….

–Да-да, знаю,– Роджер не дал договорить миссис Филипс, потому как прекрасно понимал, что это говорит не она, а зелье, которое он подсыпал ей в воду. Также Роджер отчетливо понимал, что, если до захода солнца он не покинет этот дом вместе с Уильямом, то потом уйти отсюда вместе с мальчиком будет проблематично.

Картина перед Роджером вырисовывалась вполне себе ясная и понятная. Действие зелья закончится, и миссис Филипс вернется к ясной памяти и сознанию. И тогда она уже не отпустит мальчика. Зелья у Роджера больше нет. А между тем, Уильяма нужно забрать сегодня. Он не единственный, кому нужен Уильям Грин. И те, другие, придут к мальчику с совсем другими, нежели у Роджера намерениями. И намерения эти очень даже недобрые.

Роджер пустился энергично ходить по первому этажу дома, внимательно смотря во все стороны, во все углы, в надежде увидеть мальчика. И тут он поймал себя на мысли, которая на мгновение обескуражила его – он ведь не знает, как выглядит мальчик. Он не знает, как выглядит Уильям Грин. Но тут же, словно в противовес, его успокоила другая мысль. Приметы. Уильям обладает вполне себе говорящими приметами, и спутать его с кем-то непросто. А, может, и невозможно.

–Постойте здесь, я сейчас узнаю у Кейт, может быть, она уже нашла Уилла.

Миссис Филипс ушла. Роджер послушал ее и не стал в одиночку бродить по дому, решив дождаться миссис Филипс. Несмотря на то, что Роджер знал, как «вычислить» мальчика среди других детей, он понимал, что лучше будет, если рядом с ним будет человек, которому, чтобы узнать Уильяма, не придется всматриваться в его глаза и разглядывать его ладонь.

Роджер явно волновался. Капельки пота вскрылись на его лбу, вспотели и ладони. Он суетливо перебирался с ноги на ногу и нервно оглядывался по сторонам. В коридоре Роджер обратил внимание на большие напольные часы с маятником. Мысленно он вновь нещадно ругал себя за то, что так и не смог научиться понимать «человеческие» часы.

На стене напротив часов он заметил десятки фотографий разных размеров в самых различных рамках. Он подошел к этим фотографиям и торопливым взглядом «пробежался» по некоторым из них. Почти на всех фотографиях мелькала миссис Филипс, причем самых разных своих возрастов. Вот она еще относительно молодая – сорок лет. Это ее первый год в детском доме. Вот она вместе с детьми возле новогодней елки. Нарядные дети весело и дружно окружили мило улыбающуюся миссис Филипс. Вот она вместе с работниками детского дома. Фотография, похоже, новая. На ней и миссис Филипс практически не отличается от себя сегодняшней, и Кейт, которую Роджер успел запомнить, стоит рядом с миссис Филипс.

Глаза Роджера быстро и без особого интереса бегали с одной фотографии на другую, пока не застыли на одной из них. Лицо огромного мужчины до того налитое, багровое, в мгновение ока стало мертвенно бледным. Помутневшим взглядом он вцепился в эту фотографию, и даже, если бы сейчас началось землетрясение, то и оно не отвлекло бы Роджера от полного и безусловного внимания к фотографии.

На фотографии он увидел того самого рыжего мальчика, который так загадочно появился, а потом так же загадочно исчез в кабинете миссис Филипс. Роджер взглядом «просканировал» каждый сантиметр этой фотографии. Он пытался вспомнить, в какой одежде этот мальчик появлялся в кабинете миссис Филипс, но кроме лица ребенка вспомнить ничего не мог. На фотографии мальчик стоял в коричневых вельветовых штанах и в синей рубашке с короткими рукавами. Внешность и рост были абсолютно теми же, что и когда он появился в кабинете.

Роджер протянул руку и снял рамку с фотографией рыжего мальчика с маленького крючка на стене. Он перевернул рамку и внизу, в левом углу, заметил дату, отмеченную карандашом тускло-серого цвета – 03.01.03.

–Третье января две тысяча третьего года,– вслух проговорил Роджер,– А сейчас…,– Роджер задумался,– Две тысяча шестнадцатый год. Тринадцать лет.

Роджер застыл с фотографией в руке.

–Этого не может быть,– медленно проговорил он.

Роджер еще раз взглянул на фотографию. У него не было никаких сомнений – этот тот самый мальчик, которого он видел в кабинете миссис Филипс. Тот самый мальчик, который что-то хотел сказать ему, а Роджер этого не понял.

Роджер повесил рамку с фотографией обратно на крючок. Никаких сомнений – этот мальчик действительно воспитывался в этом детском доме. Роджер твердо решил разобраться в том, что же имел в виду этот загадочный мальчик, так рьяно обращая внимание Роджера на картину в кабинете миссис Филипс.

Роджер быстро поднялся по лестнице на второй этаж и немедля прошел коридор. Уже на подходе к кабинету миссис Филипс Роджер заметил, что дверь кабинета приоткрыта. Роджер был уверен, что в кабинете не миссис Филипс – он помнил, что она не поднималась на второй этаж и ушла совсем в другом направлении.

Насколько мог бесшумно Роджер подкрался к двери и осторожно посмотрел в ту небольшую дверную щелочку, которая была кем-то непредусмотрительно оставлена. Сквозь полоску пространства Роджер увидел мальчика. Роджер не видел полной картины кабинета, поэтому фигура мальчика то появлялась в его поле зрения, то исчезала. Судя по звукам, исходящим из кабинета и суетливым движениям мальчика, он пытался что-то найти. Наконец, мелькающий из стороны в сторону мальчик замер. Роджер прекрасно его видел. Он стоял за столом миссис Филипс, рядом с ее креслом, и перебирал бумаги на ее столе.

Роджер решил больше не ждать и резко открыл дверь кабинета. Мальчик испуганно отпрял назад, пока не уперся спиной в тюль, а затем вместе с ней в стену.

–Что ты здесь делаешь?– грозно спросил Роджер. Он думал, что это один из местных хулиганов, который для последующего хвастовства перед друзьями и товарищами решил покопаться в директорском кабинете, пока та занята в другом месте.

Мальчик ничего не ответил. Но он сделал шаг вперед, и тюль объяла его со спины.

–Думаешь, это большое дело – копаться в кабинете директора?– строго проговорил Роджер.

Мальчик и на этот раз промолчал.

Роджер сделал два шага вперед и встал в полуметре от стола. Взгляд его мельком пал на картину, но он тут же перевел его на испуганное лицо мальчика. Перевел взгляд и безмолвно замер. Рюкзак, который он все это время держал в правой руке, упал на пол. Роджер не обратил на него никакого внимания. Рюкзак, не без помощи Смирли, несколько мгновений подвигался по полу, но потом успокоился.

В который раз за сегодня этот высокий огромный мужчина обомлел. Но не странное появление рыжего мальчика здесь, в кабинете миссис Филипс, тридцать минут тому назад, не даже неожиданное обнаружение Роджером этого самого мальчика на фотографии двенадцатилетней давности не смогли так всколыхнуть внутренне состояние Роджера, как осознание того, что перед ним стоит тот самый мальчик. Тот, за кем он пришел. Тот, за кем его прислали. Тот самый Уильям Грин.

Оба они молча, практически не моргая, смотрели другу на друга. Округленные от испуга глаза Уильяма, округленные от удивления глаза Роджера. Мальчик смотрел сверху вниз на грузное лицо Роджера, испепеленное морщинами, напряженное, задумчивое. Роджер жадно вглядывался в глаза мальчика – один зеленый, другой – карий.

–Это ты,– немного придя в себя, прошептал Роджер,– Это ты,– повторил он чуть громче и увереннее.

–Кто вы?– спросил мальчик и, не дожидаясь ответа, добавил,– Кем бы вы ни были, я не пойду с вами.

–Почему?– одновременно растерянно и расстроенно воскликнул Роджер.

–Я…. Я боюсь вас,– медленно проговорил Уильям и, похоже, несколько смутился этим своим ответом.

–Меня?– впервые за все время пребывания в детском доме Роджер улыбнулся. Нельзя сказать, что улыбка эта была обаятельной, но она явно была искренней,– Я хочу тебе только добра, Уильям,– Роджер вновь улыбнулся – на этот раз, задумавшись,– Так вот ты какой.

–Какой такой?– недовольно спросил Уильям,– Почему вы все время улыбаетесь?

–Мне радостно, что я нашел тебя,– продолжал улыбаться Роджер.

–А мне нерадостно, что я вас увидел,– грубо ответил мальчик и, нахмурившись, перевел взгляд на бумаги на столе,– Сейчас я найду все эти документы для усыновления и сожгу их. Тогда вы не сможете меня забрать.

Роджер выглядел изрядно расстроенным подобными словами мальчика.

–Но почему?– взгляд Роджера скользнул по картине, но теперь она его не интересовала,– Ты ведь даже не знаешь меня.

–Знаю,– резко ответил Уильям.

–Откуда?– удивился Роджер.

Мальчик ничего не ответил.

–Я ведь никогда не был в вашем ми…,– Роджер замолк, но тут же продолжил,– Я никогда не был в вашем городе. Ты никак не мог меня увидеть.

–Я видел вас во сне.

–Во сне?

Мальчик кивнул в ответ.

–Может быть, это был кто-то другой? Кто-то похожий на меня?

–Нет. Это были вы.

Роджер не поверил Уильяму, оттого на мгновение задумался над тем, как можно мягко объяснить мальчику, что он не мог его видеть.

–У вас еще было какое-то животное,– вспомнил Уильям,– То ли хомяк, то ли еще кто.

–Да, Смирли,– задумчиво произнес Роджер,– Но это не хомяк. Это другое животное.

Но даже эти слова Уильяма не убедили Роджера поверить ему. Он думал, что мальчик как-то смог увидеть Смирли, или ему о нем сказала миссис Филипс, или он догадался, когда рюкзак зашевелился. Правда, увидеть Смирли он не мог, потому как кроме кабинета миссис Филипс, Роджер нигде его не доставал. И миссис Филипс не могла сказать. Тогда бы она сказала Роджеру, что видела Уильяма. И на рюкзак мальчик не смотрел, когда тот упал из рук Роджера и несколько секунд при помощи Смирли ерзал по полу. Взгляд Уильяма был сосредоточен на Роджере и никуда не косился.

–А еще я видел бородатого старика в странной зеленой шапке,– продолжил Уильям,– Такая шапка бывает у волшебников в сказках. Только не такого цвета.

Лицо Роджера напряглось. «Неужели мальчик говорит правду? Откуда он мог знать про Форстоу»?– озадачено думал он про себя.

–Ты это видел во сне?– с серьезным и даже со строгим видом спросил Роджер.

–Да,– ответил Уильям,– Я часто вижу сны о волшебных мирах и волшебных существах.

–Кого ты еще видел в своих снах?– поинтересовался Роджер.

–Вас. Ваше животное. И бородатого старика в зеленой шапке. Остальных я не помню. Когда я просыпаюсь, многие лица уплывают из моей памяти.

–А волшебные миры? Какие они?

–Волшебные,– ответил Уильям,– Я не знаю, как вам это объяснить.

–И что же ты делаешь в этих снах?

Уильям смущенно пожал плечами.

–Борюсь со злом, летаю на драконах….

–Летаешь на драконах?– Роджер не дал мальчику договорить и с трудом сдержал себя, чтобы не улыбнуться этим словам Уильяма.

–Да,– твердо ответил Уильям.

Наступило недолгое молчание. Роджер и Уильям внимательно всматривались друг другу в глаза.

–Покажи ладонь,– попросил Роджер.

–Зачем?

–Хочу посмотреть на трилистник.

–Откуда вы знаете?– в голосе Уильяма не было удивления или настороженности. После того, как в его родном детском доме появился человек из его фантастических снов, удивиться чему-то было сложно.

Роджер обогнул стол и встал вплотную напротив Уильяма. Он взял правую руку мальчика в свои огромные руки и осторожно раскрыл его ладонь.

–Вот он,– гордо, но негромко произнес Роджер.

–Что?– чуть слышно, словно под стать тихому голосу Роджера спросил Уильям.

–Знак твоей избранности.

Роджер отпустил руку мальчика. Взгляд Роджера никогда не был столь сосредоточенным и глубоким как в это мгновение. Он смотрел в глаза Уильяма и по глубоким бороздам его щек, медленно прочерчивая слегка волнообразную линию, катилась одинокая слеза. Слеза ненадежно и шатко застыла на его подбородке.

–Вы плачете?– смущенно спросил Уильям.

Роджер вытер влажные глаза, смахнул единственную слезу с подбородка и грустно улыбнулся.

–Я думал, все будет несколько иначе.

Уильям поднял руку и задумчиво посмотрел на свою ладонь.

–Что значит, избранный? Почему?

–Уильям, это долгая история,– Роджер оглянулся вокруг, словно вспомнив, где они сейчас находятся,– А кабинет миссис Филипс не лучшее место, чтобы начать рассказ этой истории. К тому же, миссис Филипс ищет тебя.

Роджер выглядел довольным. Он был рад этой встрече с Уильямом и был рад тому, что мальчик так легко воспринимал его. По крайней мере, Роджеру так казалось. Роджер был готов к долгим убеждениям и уговорам, но мальчик, как казалось Роджеру, не нуждался ни в уговорах, ни в убеждениях.

–Нам пора. Нужно уйти до восхода солнца.

Роджер уже приготовился – взял рюкзак с пола и уже заступил за порог кабинета, как обернувшись, увидел, что Уильям стоит на том же месте, не двинувшись ни на шаг. Для себя Роджер решил, что мальчик готов и последует за ним, но Уильям выглядел если и не испуганным, то растерянным.

–Ты почему стоишь? Пойдем.

–Вы кто?– спросил Уильям.

Этим вопросом он поставил Роджера в тупик. Несколько секунд Роджер пытался что-то сказать, но вместо четких слов из его рта вылетали какие-то непонятные звуки. Зато его брови и уголки губ говорили лучше любых слов. За пару секунд при их помощи Роджер сумел показать всю палитру таких чувств, как удивление и растерянность.

–Мы же обо всем договорились,– наконец, четко и понятно сказал Роджер.

–О чем?– искренне не понимал Уильям,– Как так произошло, что раньше я видел вас в своих снах, и вот вы появляетесь здесь? Почему вы назвали меня избранным? Что все это значит?

–Поверь мне, мальчик, я тебе не враг. Но у нас нет времени на все эти объяснения,– Роджер выглянул из кабинета, чтобы убедиться, что никого рядом нет – коридор был пуст,– Единственное, что я могу тебе сейчас сказать, что меня зовут Роджер, и я не из этого мира.

–Что?– удивился Уильям. Лицо его выглядело странно – казалось, он одновременно и не верит Роджеру и хочет ему поверить.

–Пойдем со мной, и я обещаю тебе, что расскажу обо всем.

–Вы сумасшедший?– осторожно спросил Уильям.

–Нет,– нервно ответил Роджер.

Он достал из рюкзака Смирли и положил его на пол. Существо замерло на месте.

–Вот его ты видел в своих снах?!– то ли спросил, то утвердил Роджер.

Уильям молча кивнул в ответ.

–И что это значит?– недоумевал он.

–А это значит, что твои сны – не просто обычные сны. А ты не просто обычный мальчик. Ты – избранный.

Несмотря на то, что Уильям был в состоянии некоторого обескураживания происходящими событиями, он все еще не решался, что ему делать – поверить этим невероятным, в высшей степени удивительным словам или не поверить, пойти за таинственным Роджером или остаться.

Роджер то и дело выглядывал за порог кабинета. Взгляд его пал на часы на столе миссис Филипс.

–Сколько времени?– спросил он у Уильяма.

Тот был погружен в свои мысли и не ответил Роджеру.

–Уильям, сколько времени?– громко повторил свой вопрос Роджер.

–Время?– задумчиво произнес мальчик. Но взгляд его даже не колыхнулся в сторону часов.

Неожиданно в кабинете выключился свет.

Роджер выглянул в коридор – несколько бра, расположенных на стенах вдоль коридора, погасли единовременно.

–Они сами выключаются?– настороженно спросил Роджер.

–Нет.

Роджер быстро подошел к окну и выглянул на улицу. Ни фонари на улице, ни окна домов, расположенных по соседству – ничего не испускало свет.

Роджер плотно закрыл окно и задвинул шторы.

–Что происходит?– испуганно спросил Уильям.

Роджер ничего не ответил.

Стало неестественно тихо. Словно весь шум – человеческие голоса, скрипы дверей, топот шагов и даже легкий звук дыхания в один миг заморозили и закупорили. Даже звука тишины не было – казалось, что ты находишься в безжизненном вакууме. Это было странное ощущение приближающегося ужаса.

Роджер закрыл дверь кабинета. Из рюкзака он достал белый мелок и очертил им на полу максимально, насколько позволяли габариты кабинета и расположенных в нем предметов, большой круг. Круг получился неровным, но сомкнутым.

–Зайди сюда,– Роджер указал Уильяму на круг.

Уильям беспрекословно подчинился и встал в круг. Роджер встал рядом с Уильямом, но за границами круга.

–Что происходит?– спросил Уильям.

И в этот раз Роджер ничего не ответил. Он настороженно прислушивался к звукам.

–Кто-то идет,– шепотом произнес Роджер,– Нет, бежит. Что-то легкое. Ни в коем случае не выходи за круг,– предостерег он Уильяма,– Они боятся его.

–Кто – они?

Смирли испуганно нырнул в рюкзак.

Вновь стало тихо. Но тишина эта продлилась всего несколько секунд. Кто-то пытался пробраться в кабинет. Ручка двери странным образом то двигалась вниз до упора, то резко возвращалась в исходное положение. И так несколько раз. Словно чья-то рука из раза в раз соскальзывала с ручки двери, но не оставляла попыток ее открыть.

Роджер сделал несколько коротких и осторожных шагов к двери и остановился, настороженно прислушиваясь к звукам по ту сторону. Затем он повернулся к Уильяму и поднес указательный палец к своим губам.

–Не выходи за него,– максимально тихо, но вместе с тем так, чтобы возможно было услышать его голос, произнес Роджер и указал на круг.

Уильям молча кивнул в ответ. Он чувствовал, как сильно бьется его сердце. Уильям вытянул руки перед собой – обе руки дрожали. Он резко их опустил и крепко сжал в кулаки.

Роджер прильнул к полу и, прищуриваясь, смотрел в небольшую линейку света между дверью и полом. Никого не было видно. Он поднялся на ноги. Ручку двери больше никто не трогал.

Вновь стало неприятно тихо.

Роджер бесшумно подошел к рюкзаку и достал оттуда Смирли. Смирли неистово дрожал, испуганно съеживаясь в один пушистый комок. Роджер положил его на свою огромную ладонь, а другой ладонью начал медленно гладить существо, при этом напевая тихую мелодию.

–Это его успокаивает,– объяснил Роджер.

Смирли действительно успокоился и перестал дрожать. Он поднял свой нос к верху и начал что-то вынюхивать, характерно ведя носом по воздуху. Затем Смирли осторожно спрыгнул с ладони Роджера и неторопливо прошелся по кабинету. После он вернулся к рюкзаку, но не стал в него залазить, а встал рядом.

Роджер подошел к стенду с кубками. Он присел на корточки, чтобы лучше разглядеть меловой камень. Ему даже показалось, что камень немного сдвинулся со своего прежнего места и прижался к стеклянной стенке.

–Они приходили,– мрачно произнес Роджер,– Но, похоже, не смогли пробраться в дом. Этот дом отлично защищен, но они все же смогли найти тебя,– Роджер пристально посмотрел на Уильяма,– А это значит, что они боятся тебя. Точнее, он боится.

–Кто?– спросил Уильям.

–Тот, кого ты…,– Роджер не договорил,– Впрочем, не сейчас. Мы должны выбраться отсюда. Солнце скоро сядет, и тогда миссис Филипс вполне вероятно поменяет свое решение относительно тебя.

–Какое решение?

И этот вопрос Уильяма остался без ответа.

Роджер подошел к окну, раздвинул шторы и выглянул вниз. Свет в домах и некоторых фонарях вновь горел.

–Они ушли, но обязательно вернутся,– уверенно сказал он.

–Все это правда?– испуганно спросил Уильям,– Все, что вы говорили про меня,– Уильям настороженно взглянул на свою ладонь с меткой в виде трилистника и добавил задумчиво,– про другой мир.

Свет в кабинете зажегся вновь. Роджер выглянул в коридор – и там горели все бра.

–Да, все это правда,– ответил Роджер.

Уильям не знал, как реагировать на все это. И хотя он прочитал огромное количество книг о волшебстве и фантастических мирах, в его голове никак не могло уложиться то, что это может быть реальностью. И хотя, когда он читал эти книги, когда видел сны о других мирах и мифических существах – он более всего мечтал оказаться там, сейчас это желание странным образом куда-то исчезло. Он лишь с трудом пытался осознать происходящее вокруг него.

–Но этого не может быть,– неуверенно возразил Уильям.

Роджер ничего на это не ответил.

–Нам нужно уходить,– сказал он,– Прямо сейчас.

–Куда?

–Для начала из этого дома,– резко ответил Роджер. С каждым мгновением нить его терпения становилась все тоньше и тоньше, и казалось, еще немного и она оборвется. Но Роджер сдерживал себя, прекрасно понимая, кто стоит перед ним. При этом он понимал, что реакция мальчика – неуверенность и отторжение новой, кажущейся невероятной информации, вполне себе объяснима и адекватна.

Ручку двери снова начал кто-то дергать. Дверь не была закрыта на ключ, нужно было просто потянуть ее на себя, но у того, кто странным образом двигал ручку, почему-то не хватало на это сил.

Роджер подошел к двери и быстрым движением руки потянул ручку двери и толкнул дверь – тут же в кабинет заскочил кот. Он пробежал мимо опешившего Роджера и встал в меловой круг рядом с Уильямом. Кот явно был настроен агрессивно по отношению к Роджеру.

–Феликс!– радостно воскликнул мальчик и тут же склонился к коту.

–Это твой кот?– спросил Роджер.

–Да. Сколько себя помню, он всегда был рядом,– Уильям неторопливо гладил кота. Было видно, что появление кота искренне обрадовало мальчика, и он довольно улыбался.

Роджер сделал шаг по направлению к коту, но тот неприветливо зашипел.

–Тихо, Феликс,– Уильям попытался успокоить кота, и тот послушно замолчал.

Роджер задумчиво посмотрел на кота.

–Ты говоришь, он с тобой давно?– спросил Роджер.

–Да. Уже больше десяти лет. Иногда он живет в нашем доме, чаще всего зимой, а иногда – путешествует по нашим улицам.

–Он защищает тебя?– поинтересовался Роджер.

–Еще как!– воскликнул Уильям, да так, словно ждал этого вопроса всю свою жизнь,– Он тысячу раз спасал меня от собак. Феликс очень смелый и отлично дерется. Когда мне грустно – он всегда рядом. Бывает, я не вижу его неделями, и вот наступает момент, когда на душе тоска и не с кем даже поговорить, и тут появляется Феликс. Он будто чувствует, что мне плохо и появляется в самый нужный момент. А еще Феликс умный кот. Он понимает, что я ему рассказываю, и он единственный, кто всегда на моей стороне.

Уильям действительно очень тепло относился к коту, с любовью гладя и глядя на Феликса.

–Он и вправду тебя любит. Видел, как пытался дверь открыть?– улыбнулся Роджер и сделал еще один короткий шаг по направлению к коту.

–Да,– радостно и довольно согласился Уильям, продолжая поглаживать кота,– Миссис Филипс говорит, что Феликс появился в ту же ночь, когда появился и я.

–Хранитель,– твердо и уверенно произнес Роджер.

Кот встрепенулся, услышав это слово. Он словно ждал продолжения от Роджера, уставившись своими зелеными глазами прямо на него, но Роджер молчал. В любом случае, именно в этот момент кот проникся к Роджеру доверием.

–Да, мой хранитель,– гордо сказал Уильям.

Роджер протянул руку к ошейнику кота и чуть приподнял, прикрепленный к ошейнику, круглый серебряный значок с надписью.

–Ого!– удивился Уильям,– Похоже, вы ему нравитесь.

–Почему?– несколько отвлеченно спросил Роджер. Глаза его были сосредоточены на надписи на значке.

–Феликс никогда и никому не давал даже прикасаться к значку. Даже миссис Филипс. Только мне,– довольно произнес Уильям,– Только я не знаю, что там написано. Какой-то странный язык.

–Там написано: Accessio cedit principali. Придаток следует судьбе главной вещи,– таинственно произнес Роджер и отпустил значок.

–Что это значит?– поинтересовался Уильям.

–Это значит, что этот кот был твоим хранителем.

–Феликс? Это ведь обычный кот.

–Нет, не обычный. Это кот из семейства Хранителей. Эти коты обязались всю свою жизнь служить Добру, за что им в свое время были дарованы особая сила и ум. Они на порядок опережают в своем развитии обычных земных котов. Этот кот защищал тебя от мелких неприятностей и помогал, как ты уже сказал эмоционально и психологически. Хранители обладают особой энергией. Они умеют успокаивать и отлично влияют на психологическое состояние. В нашем мире они стоят целое состояние. Но охота на них запрещена и карается смертью.

Уильям вновь впал в некоторое замешательство. Он до сих пор сомневался во всех предыдущих словах Роджера и сейчас с недоверием слушал его. Но что-то внутри него хотело верить тому, что слышали его уши.

Как часто это бывает, в нем боролись два искренних друга и два искренних врага одновременно – разум и сердце. Холодный разум говорил ему, что все, о чем говорит Роджер невозможно в реальной жизни – только в воображении писателей, написавших те книги, которые Уильям читал с упоением. Холодный разум легко и уверенно объяснял ему все то, что происходило с ним в последние полчаса его жизни. Холодный разум говорил, что Роджер либо сумасшедший человек, непонятно как сумевший договориться с миссис Филипс о его усыновлении, либо это человек, который зная (не без помощи миссис Филипс) о любви Уильяма ко всему волшебному и загадочному, разыгрыванием хитрого спектакля старается добиться его расположения. Холодный разум объяснял, что свет был выключен специально. А если и нет – то произошло обычное замыкание – благо, свет включился достаточно быстро. И даже то, что Уильям уже видел Роджера и его необычного грызуна в своих снах, холодный разум объяснял вычитанным когда-то Уильямом фактом: во снах мы видим тех людей, которых когда-то уже встречали в жизни, пусть даже мы их и не запомнили. Холодный разум объяснял, что Уильям в реальной жизни видел Роджера и Смирли, поэтому смог увидеть их во сне. Холодный разум объяснял все. В том числе хорошую актерскую игру или искреннюю веру сумасшедшего в свое дело. Именно талантом или характером Роджера холодный разум объяснял Уильяму его убедительность.

Горячее сердце не так рьяно и уверенно, как разум, но верно, словно слабый, но постоянный легкий ветерок поддерживающий огонь в костре, заставляло Уильяма хоть немного, но сохранять надежду. Он боялся признаться себе в необходимости для него этой надежды, но еще больше он боялся потерять эту надежду. Он боялся, что костер его веры останется без ветра и потухнет. Поэтому, несмотря на недоверие и сомнения в правдивости слов Роджера, Уильям все же давал и ему, и себе шанс. Шанс на лучшее. Оттого он не бежал от Роджера, куда глаза глядят, оттого он с интересом, а в иной раз и самозабвенно слушал каждое слово Роджера. Оттого он не давал холодному разуму полной власти над собой, и где-то в глубине его души тлел слабый, но верный костер его надежды и веры. Надежды и веры на чудо, надежды и веры в невозможное. На то, что изменит его жизнь раз и навсегда.

–И кто же отправил его охранять меня в ту ночь, когда меня оставили у дверей детского дом?– спросил Уильям и добавил раздраженно,– Не сам же он пришел.

Уильям ненавидел себя в эти минуты за то, что позволил себе в этом странном и сказочном разговоре, в который он под влиянием холодного разума не верил, вспомнить о реальном случае его жизни. И ладно, если бы это был обычный случай, но нет – он вспомнил о дне и событии, которое волновало его более всего. Каждое утро, когда он просыпался, и каждую ночь, когда он засыпал, Уильям тяжело и болезненно пытался ответить на один мучающий его вопрос: почему его отдали в детский дом? Он находил миллион объяснений такому поступку, но не находил ни одного оправдания. Эта рана не заживала и мучала его все то время, что он рос и жил в этом доме.

–Нет, не сам,– спокойным тоном ответил Роджер,– Хранители сами не приходят. Их просят – и они никогда не отказывают.

Роджер заметил недовольство на лице Уильяма, но не понимал, чем оно вызвано.

–Все в порядке?– спросил он.

Уильям молча, но все с тем же недовольным лицом, кивнул в ответ.

–Твои родители,– быстро проговорил Роджер,– Его прислали на твою защиту твои родители.

Лицо Уильяма резко переменилось. Он поднял на Роджера загоревшиеся в мгновение ока глаза.

–Вы знаете моих родителей?– еле слышно и чуть подрагивающим голосом спросил Уильям.

–Знаю,– быстро ответил Роджер,– Правда, я давно их не видел. Последний раз, когда они ушли вместе с тобой.

–Ушли?– встрепенулся Уильям,– Куда?

–Как куда?– удивился Роджер,– Сюда. В этот мир. В этот детский дом.

–Вы и вправду знаете моих родителей?– с недоверием, но с надеждой спросил Уильям, и тут же прибавил,– Только без этих других миров и фантастических существ. Скажите мне правду.

–А до сих пор, я что говорил?!– с легкой обидой в голосе воскликнул Роджер,– Все, что я говорил и говорю – все это правда.

Уильям вновь с головой погрузился в пучину сомнений. С одной стороны, недоверие к Роджеру, с другой стороны, шанс и надежда услышать хоть какую-то информацию о своих родителях. Вдруг, этот человек действительно знает его родителей. Ему больше не от кого и неоткуда услышать хоть что-то о своих родителях. Миссис Филипс их не видела, а за все одиннадцать лет не было человека, кто хоть мельком бы упомянул об отце или маме Уильяма. И вот, впервые, кто-то заговорил о его родителях. Кто-то другой – не сам Уильям. Эта странная надежда, этот хлипкий, как ему казалось, шанс на то, что этот загадочный человек неопрятно одетый в новенький костюм знает его родителей, заставляли Уильяма относиться к Роджеру и его словам о родителях серьезно и с особым вниманием.

–Почему они меня оставили?– спросил Уильям.

–Чтобы уберечь тебя,– Роджер подошел к окну, и в который раз за сегодня выглянул на улицу,– Темнеет,– сказал он настороженно,– Пора уходить.

Роджер схватил рюкзак и вышел из кабинета. Уильям и Феликс тут же выскочили за ним.

–Подождите,– на ходу просил Уильям,– Вы и вправду видели моих родителей?

–Да,– резко отвечал Роджер, при этом, не сбавляя хода.

–Где они сейчас?– отчаянно спросил Уильям. Кажется, сомнения все больше терзали его. Он не знал, как поступить. Как понять, что Роджер говорит ему правду?

–Не знаю. Я не видел их тринадцать лет.

Роджер быстро спустился по лестнице. Уильяму так же, как и Феликсу пришлось бежать, чтобы поспеть за ним.

–О, мистер Спинч!– удивленно воскликнула миссис Филипс, увидев спускающегося уже на последних ступенях лестницы Роджера, и торопливо добавила,– Роджер, я думала вы ушли.

Миссис Филипс была не одна. Рядом с ней стоял грузный мужчина с густыми усами и усталым взглядом. Мужчина этот был одет в специальную одежду, униформу, похожую на те, которые носят сантехники или электрики. В руке он держал небольшой пластмассовый синий чемоданчик. Мужчина явно ждал чего-то и то и дело нетерпеливо вздыхал.

Вслед за Роджером три секунды спустя в поле зрения миссис Филипс появился Уильям. За ним неотступно по пятам следовал Феликс.

–Уилл!– радостно воскликнула миссис Филипс и торопливо подошла к нему. Она обхватила его за плечи, и некоторое время пристально всматривалась в его глаза,– Все в порядке?– спросила она и, не дожидаясь ответа, добавила,– Мы нигде не могли тебя найти. Где ты был?

–Я был наверху,– равнодушно ответил Уильям.

–Наверху?– удивилась миссис Филипс и посмотрела на Роджера,– А что вы там делали?

–Мы знакомились,– быстро ответил Роджер,– Я говорил ему о тех прекрасных краях, куда я его с вашего позволения заберу,– Роджер старался звучать как можно мягче.

Миссис Филипс недоверчиво посмотрела на Роджера и обратилась к Уильяму.

–Уильям, ты знаком с мистером Спинчем?

–Да, миссис Филипс.

–И ты знаешь для чего он тут?– мягко спросила миссис Филипс.

–Да, миссис Филипс, знаю.

–Уилл,– миссис Филипс вновь обхватила его за плечи,– Ты сам знаешь, как я к тебе отношусь,– миссис Филипс грустно улыбнулась,– Мой мальчик, больше всего на свете я хочу, чтобы ты был счастлив. У меня никогда не было своих детей, но у меня вот уже одиннадцать лет был и есть ты. Наряду с мистером Филипсом, ты самый родной человек для меня, Уильям.

Мужчина в спецодежде с чемоданчиком в руке в очередной раз вздохнул, и в этот раз еще громче и тяжелее прежнего, но миссис Филипс не обратила на него никакого внимания и продолжила.

–Этот человек,– миссис Филипс мельком посмотрела на Роджера,– хочет усыновить тебя. Я уверена – это очень хороший человек. Мы долгое время общались с ним по телефону, а сегодня он приехал и поведал мне, что хотел бы взять тебя в свою семью.

–Но ведь для этого нужно время,– резонно заметил Уильям,– Я помню, как усыновляли Мартина, и сколько времени это заняло.

–Да, ты прав,– согласилась миссис Филипс,– Этот вопрос я возьму на себя. Подготовлю все документы. А ты уже сегодня сможешь уехать вместе с Роджером. Если ты, конечно, этого хочешь,– миссис Филипс вновь перевела взгляд на Роджера,– Но если ты спросишь меня – то я полностью поддерживаю этого милого человека и думаю, с ним ты будешь чувствовать себя счастливым. У тебя появится настоящая семья.

Со стороны это выглядело несколько странно. Директор детского дома легко готова отпустить своего воспитанника вместе с человеком, которого она видит первый раз в жизни и с которым до сегодняшнего дня была знакома только заочно, по телефонным разговорам. И при этом она идет против всех законов и правил, намереваясь отпустить ребенка без необходимых документов и заверяя, что ношу подготовки документов она берет на себя.

Но со стороны эту ситуацию видели только трое. Мужчина в униформе, которого судя по всему абсолютно не интересовало, что говорила миссис Филипс, и терпение которого, похоже, подходило к концу. Мальчик, который в этих нюансах не особо разбирался, и в голове которого до сих пор стоял плотный туман из сомнений и вопросов. И Роджер, который прекрасно понимал столь лояльное отношение миссис Филипс к себе. Зелье до сих пор действовало, но закат близился с каждой минутой, и это беспокоило Роджера все больше.

–Послушайте, миссис Филипс,– начал Роджер,– Мы уже обо всем с вами договорились. Мы с Уильямом уезжаем прямо сейчас.

–А вещи?– вспомнила миссис Филипс.

–Какие вещи?– с трудом сдерживая раздражение, спросил Роджер.

–Личные вещи Уильяма,– спокойно ответила миссис Филипс и с тоской в голосе обратилась к Уильяму,– Беги собирать рюкзак, мой мальчик.

Задумчиво, словно пытаясь разобрать, что она сказала, Уильям взглянул на миссис Филипс. Он понимал, что миссис Филипс обращалась к нему, но только через несколько секунд Уильям осознал, что она ему сказала. Уильям ушел собирать вещи. Он все еще находился под грузом сомнений и вопросов, терзающих его. Из его головы не выходили слова Роджера о его родителях. Маленький огонек надежды, надежды на то, что Роджер действительно знает его родителей, не давал ему покоя, и ради этой надежды он даже готов был пойти за Роджером неизвестно куда. Возможность получить ответ на самый важный вопрос в своей жизни – кто его родители, и почему они его оставили, не давала Уильяму покоя.

–Миссис Филипс,– раздался томный голос мужчины в спецодежде.

–Ох, Джон!– воскликнула миссис Филипс и вскинула руками,– Я совсем о вас забыла. Но вы ведь видите какое важное событие происходит?– грустно проговорила миссис Филипс,– Мой Уильям уезжает,– лицо миссис Филипс сделалось печальным, и даже слезы появились на ее глазах.

Джона это, похоже, мало интересовало. И даже слезы миссис Филипс не тронули его. Джон стоял с тем же каменным лицом, на котором только уголки губ грузно тянулись вниз, свидетельствуя обо все более уплотняющемся его недовольстве.

–Меня ждут еще в двух местах,– Джон устало взглянул на наручные часы,– Время не ждет.

–Да, я понимаю,– согласилась миссис Филипс и обратилась к Роджеру,– Я могу попросить вас о помощи?

Роджер ничего не ответил, но по выражению его лица было видно, что он внимательно слушает и в случае чего готов помочь.

–Совсем недавно у нас приключилась проблема со светом,– миссис Филипс беспокойно взглянула на люстру,– Возможно, что-то случилось на нашей придомовой трансформаторной подстанции. Мы попросили Джона посмотреть, что произошло, но ему нужна мужская помощь. Вы не могли бы пройти вместе с Джоном в подстанцию? Это не займет много времени.

–Только быстро,– с явным нежеланием, но Роджер все же согласился.

Джон вышел из дома, Роджер последовал за ним.

Подстанция находилась на территории детского дома в метрах пятнадцати от самого дома. Роджер шел явно быстрее Джона и то и дело оборачивался и недовольно поглядывал на того. Он был недоволен медлительностью Джона. Солнце уже садилось – ему и Уильяму нужно было скорее уходить отсюда.

Наконец, Джон и Роджер вошли в подстанцию.

–Как я могу помочь?– нетерпеливо спросил Роджер.

–Там в углу лестница,– Джон бросил взгляд в самый дальний угол подстанции,– Она сломана и опасно шатается. Вам нужно будет ее держать, пока я поднимусь по ней к щитку.

Роджер тут же торопливо пошел к лестнице.

–Она тяжелая,– предупредил Джон и положил свой чемодан на пол,– Я помогу вам.

Но Роджер не стал ждать медленного Джона и без видимых трудностей поднял лестницу и поднес к стене под щитком. Свой рюкзак он оставил на прежнем месте лестницы.

–Ничего себе,– изумился Джон,– Ее втроем нести тяжело, а вы один так легко ее подняли.

–Пожалуйста, поторопитесь,– попросил Роджер,– У меня совсем нет времени.

–У меня тоже,– Джон устало взглянул на часы и неторопливо подошел к лестнице.

Роджер уже подготовил лестницу и крепко держал ее двумя руками.

Джон попытался пошатнуть ее сначала руками, затем ногами, чтобы проверить, на сколько твердо она стоит, но не смог сдвинуть ее ни на сантиметр. Он удивленно посмотрел на Роджера и занес ногу на первую ступеньку лестницы.

При подъеме на лестницу Джон был намного медленнее и тяжелее, нежели, когда шел к подстанции. Эта медлительность вызывала у Роджера неприкрытое раздражение, но он ничего не говорил.

Наконец, Джон поднялся на последнюю ступень лестницы, открыл щиток и сразу же схватился за голову.

–Я забыл инструменты,– сказал он, и начал было спускаться вниз, как Роджер его остановил.

–Я принесу вам ваши инструменты,– сказал он нервно, при этом продолжая держать лестницу.

–Нет-нет!– испуганно воскликнул Джон, и от волнения лицо его покраснело,– Не отпускайте, иначе я упаду. Лестница не выдержит,– тяжело дыша, проговорил он.

В этот момент в подстанцию вошел Уильям. В руке он держал рюкзак с собранными вещами. Уильям ничего не сказал – только посмотрел на Джона, испуганно дрожащего на лестнице.

–Что ты здесь делаешь? Ты попрощался с миссис Филипс и остальными? Ты собрал вещи?– вопросы посыпались от Роджера один за другим, но он не стал дожидаться ответов,– Все это потом,– сказал Роджер,– Поднеси чемоданчик с инструментами.

Уильям молча поднял чемоданчик с пола и поднес его Роджеру. Но только Уильям вытянул руку, чтобы передать чемоданчик Роджеру, как небольшой толчок чего-то неведомого сбил его с ног. Чемоданчик упал рядом с Уильямом. Роджер отпустил лестницу и в мгновение подскочил к Уильяму. Как только Роджер отпустил лестницу, раздался глухой испуганный крик Джона.

–Что вы делаете? Я сейчас упаду,– кричал он.

Лестница начала медленно, но верно колебаться из стороны в сторону.

–Ты в порядке?– спросил Роджер у Уильяма.

–Да,– ответил Уильям, поднимаясь на ноги,– Что-то словно толкнуло меня,– задумчиво произнес он.

–Эй, мистер!– продолжал кричать Джон,– Держите лестницу – я спущусь,– умоляющим голосом произнес он. Казалось, еще немного и этот, еще минуту назад бесчувственный мужчина с каменным выражением лица, расплачется. Он крепко вцепился своими маленькими толстыми пальцами в ступени лестницы и старался не двигаться, чтобы еще больше не раскачивать лестницу, и так готовую в любую секунду свалиться вместе с ним на пол.

Роджер не обращал на него внимания. Он поднял голову и взглядом обвел все внутреннее помещение подстанции – стены, потолок, углы.

–Не надо было тебе выходить из дома,– тихо сказал он, продолжая что-то искать глазами в воздухе.

–Пожалуйста,– раздался негромкий голос Джона. Страх его был настолько большим, что он боялся даже повышать голос, лишь бы ничего не стало той самой соломинкой, сломавшей хребет верблюду, а в его случае не сломало шаткое равновесие лестницы и не свалило его вместе с ним.

Роджер быстро подскочил к лестнице и крепко схватил ее одной рукой.

–Спускайтесь,– грозно повелел он.

Но Джона и не нужно было просить. Он тут же спустился вниз, схватил свой чемоданчик и, тяжело передвигая все еще дрожащими ногами, выбежал из подстанции.

–Вы меня здесь больше не увидите!– попытался он грозно прокричать, но вышло это у него несколько пискливо и вместе с тем негромко.

–Быстрее в дом,– приказал Роджер Уильяму, а сам тем временем бросился за рюкзаком.

Но только Уильям подошел к двери выхода из подстанции, как она с грохотом закрылась прямо перед ним.

–Ко мне!– крикнул Роджер и сам пустился навстречу Уильяму.

Но что-то сильное и невидимое подняло Роджера в воздух и с мощью бросило его об стену.

Уильям ошарашенно смотрел на все происходящее, и, как ни странно, именно в это мгновение все его сомнения спали. Как спадают непрочно держащиеся за ветки сухие листья под сильным ветром. Это странное действо, которое он только что увидел собственными глазами – невольное взмывание Роджера в воздух и последующий удар его об стену, избавило его от всех сомнений и оставило только вопросы. Именно в эту секунду он убедился в том, что все, что до этого говорил Роджер, все, что происходило в кабинете миссис Филипс – все это было правдой, все это не было постановкой или выдумкой больной фантазии Роджера. Это понимание было столь быстрым и твердым, что Уильям даже невольно замер на месте не совсем осознавая, где он находится. «Если все это является правдой, значит, правда и то, что Роджер знает моих родителей»– подумал он про себя, и эта мысль обескуражила его.

Со стороны это выглядело странно. Что-то неведомое не дало Уильяму выйти из подстанции, закрыв прямо перед его носом дверь, что-то, обладающее огромной силой, как пушинку подняло Роджера в воздух и кинуло об стену, а Уильям стоял на одном месте и счастливо улыбался. Он улыбался мысли о том, что, много лет спустя, он может получить ответ на главный вопрос всей своей жизни. Уильям понимал, что поставить и сыграть то, что произошло в подстанции невозможно, а, значит, все было правдой, значит, он увидит родителей. Эта мысль заполнила собой все сознание Уильяма, и он даже не понимал, что, как и Роджер находится в опасности. Но это понимание быстро пришло к нему вместе с отчаянным криком Роджера.

–Спрячься!– лежа кричал Роджер. С трудом он поднялся на ноги и снова поднял ищущий взгляд в воздух.

Уильям спрятался за один из старых, но достаточно широких шкафов с инструментами. Осознание того, что кто-то или что-то желает ему и Роджеру зла, медленной струей проникало в его разум.

Роджер попытался дойти до своего рюкзака, чтобы взять мел, но только он схватил ручку рюкзака, как невидимая сила вновь подняла его в воздух и несколько раз с еще большей жесткостью, с еще большим грохотом ударила его о стены подстанции. Казалось, стены подстанции держались с трудом и готовы были вот-вот обрушиться, развалив при этом и все строение. Из стороны в сторону летал Роджер, при этом удерживая рюкзак в руке, пока в итоге не вылетел в открывшуюся дверь. И тут же дверь подстанции закрылась.

Роджер пал на землю в бессознательном состоянии в нескольких метрах от подстанции. Рюкзак упал рядом. Смирли выскочил из рюкзака, и, казалось, обезумевший, убежал прочь.

Несколько человек во главе с миссис Филипс тут же прибежали к подстанции. Миссис Филипс бросилась к лежащему без сознания Роджеру и, растерянная, склонилась над ним. Остальные остановились в нескольких метрах от Роджера.

–Воды!– раздался громкий голос миссис Филипс, и Кейт тут же побежала за водой,– Уильям!– истерично прокричала миссис Филипс, вспомнив о мальчике. Она подбежала к двери подстанции и с силой дернула ее – дверь была заперта. Раздался характерный электрический звук, который заставил миссис Филипс испуганно отпрянуть назад. Над подстанцией быстро вырос густой и плотный дым свинцово-бежевого цвета.

–Горит!– раздался испуганный выкрик уже из толпы собравшихся работников детского дома.

Миссис Филипс бросила на них потерянный взгляд.

–Где Уильям?– тихо спросила она у толпы. Никто ничего не ответил. Некоторые опустили взгляды,– Где Уильям?– громко прокричала миссис Филипс.

Она начала истерично биться о дверь подстанции. Затем она снова склонилась над Роджером и, схватив его за плечи с трудом, но усердно начала его трясти.

–Очнитесь,– кричала она отчаянно. Затем миссис Филипс подняла осмысленный, словно нашедший истину, взгляд на толпу,– Пожарную часть! Скорую!

Кто-то из толпы убежал звонить в пожарную часть и скорую помощь.

Прибежала Кейт со стаканом воды. Дрожащей рукой она протянула стакан миссис Филипс. Миссис Филипс тут же опрокинула воду из стакана на лицо Роджера. Тот через мгновение глухо закашлял. С трудом, поначалу сильно жмурясь, Роджер открыл глаза.

–Уильям! Где…,– миссис Филипс не успела договорить. Роджер мгновенно поднялся на ноги и подскочил к двери подстанции.

–Она заперта,– уже плача предупредила миссис Филипс.

Дым над подстанцией становился все темнее и гуще.

–Спасите моего мальчика,– умоляюще попросила миссис Филипс. Ноги ее на мгновение подкосились, но она смогла удержаться и не упасть. Тут же к ней подоспели двое из толпы и поддержали ее за руки.

Роджер взял небольшой разбег и с силой врезался в дверь, выбив ее. Дым плотным валом выскочил из подстанции, заставив всех стоящих рядом, поспешно отпрянуть назад, при этом закрывая глаза и носы.

Роджер вбежал в подстанцию. Внутри почти ничего не было видно из-за белесого дыма. На ощупь пробираясь вглубь, он высмотрел лежащего на полу без сознания Уильяма, и существо, с которым Роджер никогда раньше не встречался, но о котором много слышал и многое знал. Рядом с Уильямом, встав на его защиту, находился кот Феликс. Роджер заметил, что на боку Феликса зияла окровавленная рана. Оскалив зубы, кот агрессивно был настроен на существо, которое спокойным взглядом смотрело на Уильяма. Существо не обращало ни на Роджера, ни на кота никакого внимания.

Их называли Скриптами. Скрипты внешне, особенно лицом, были похожи на людей. Но, несмотря на то, что у них были руки и ноги с пятью пальцами, и передвигались они как люди, кожа их была светло-коричневого дубового цвета. На плечах Скриптов были наросты коры, на поясе до колен их обхватывали, созданные из дерева одежды. Скрипты умели летать, становиться невидимыми, обладали огромной физической силой и сильным энергетическим полем, что позволяло им концентрировать большое количество энергии и стрелять молниями. Им доверялись самые сложные и важные задания. Скриптом невозможно было родиться – в них превращали. Скрипты были на особом счету в Темной Долине, их уважали и боялись, ими восхищались и их слушались. Эти существа были бесстрашны и готовы были умереть за Принца тоу – главного существа в мире зла. Еще одной особенностью Скриптов было то, что после смерти Скрипты не превращались в черную пыль, как это происходило со всеми другими темными существами.

Скрипт стоял над Уильямом. В метре за ним лежало еще одно такое же существо, и, похоже, оно было мертво. Роджер знал, что единственное, что может заставить существо подобного рода находиться без сознания – это смерть. Роджер сделал два быстрых шага в сторону стоящего над Уильямом Скрипта и прыгнул на него. Но вместо него он нырнул в воздух и упал на пол. Существо исчезло и материализовалось рядом с другим Скриптом, тело которого бездыханно лежало на полу.

Роджер быстро поднялся на ноги, но не стал вновь бросаться на Скрипта. Он склонился над Уильямом и приложил два пальца к его шее. Пульс есть, значит, Уильям жив. Эта новость изрядно успокоила его, хотя напряжение по-прежнему было высоко.

Роджер поднялся на ноги. Роджер и Скрипт стояли друг напротив друга и молча и пристально смотрели друг другу в глаза. Роджер понимал, что, если Скрипт захочет, то уничтожит его прямо сейчас. Но Скрипт этого не делал. Он не убивал Роджера и не убил Уильяма. Возможно, он даже спас Уильяма от своего напарника и убил второго Скрипта. Но почему? Эти мысли нестройным вихрем неслись в голове Роджера, и он задумчиво смотрел на того, кого все в его мире неистово боятся.

Неожиданно Скрипт ухватил своего сородича за руку и вместе с ним исчез. Но Роджер успел увидеть и даже разглядеть на руке живого Скрипта рисунок, который показался ему знакомым. На правой руке Скрипта были изображены два параллельно расположенных меча, упирающиеся острием в камень. Роджер поймал себя на мысли, что он где-то видел это изображение, но где и, что этот рисунок означает, вспомнить сейчас не мог. Как бы то ни было, оба Скрипта – и живой, и мертвый исчезли. Роджер бросился к Уильяму и, подняв его на руки, выбежал из подстанции. За ним, сильно хромая на левую сторону, выбежал и Феликс.

–Уильям,– крик миссис Филипс неприятным звоном отозвался в ушах Роджера.

–Успокойтесь,– приказал Роджер и положил Уильяма на газон.

–Он жив?– шепотом спросила миссис Филипс.

–Да,– ответил Роджер и прислонил свое правое ухо к груди Уильяма,– Но сердце слабое,– сказал он тихо.

–Слабое,– тихо повторила миссис Филипс и потеряла сознание. Стоящие рядом люди успели ее подхватить.

–Унесите ее в дом,– приказал Роджер,– И принесите что-нибудь холодное.

Три женщины и одна девушка совместными усилиями подняли миссис Филипс и унесли ее в дом.

Феликс стоял рядом с Уильямом. Кот не обращал на свою рану никакого внимания, все его внимание было сосредоточено на Уильяме.

–Коту нужна помощь,– обратился Роджер к столпившимся вокруг него людям.

Отозвалась женщина.

–Я помогу,– сказала она и попыталась взять кота на руки, но тот выскочил из рук женщины и опять встал у головы Уильяма.

–С ним будет все в порядке,– тихо сказал Роджер, обращаясь к Феликсу. Затем он жестом показал женщине, чтобы та помогла коту. Женщина осторожно взяла кота на руки – в этот раз кот был податлив и спокоен. До самого последнего момента, пока женщина с котом не вошли в дом, взгляд Феликса был направлен в сторону Уильяма.

Роджер схватил свой рюкзак.

–Где Смирли?– задался вопросом он чуть слышно. Роджер осмотрелся вокруг – грызуна нигде не было.

Но не было и времени. Роджер торопливо достал из небольшого внутреннего кармана своего рюкзака пару листочков непонятного растения, смял их и в каждую ноздрю Уильяма засунул по одному листочку.

Принесли лед. Роджер положил его под затылок Уильяма, и через несколько секунд Уильям слабо открыл глаза. Но веки его были тяжелыми, оттого он тут же их закрыл.

–Что случилось?– тяжело откашлявшись, спросил он.

–Все в порядке,– сказал Роджер и вытащил из его ноздрей листочки растений и бросил их обратно в рюкзак. Затем он взял Уильяма на руки,– Тебе нужно отдохнуть.

–Где Феликс?– чуть слышно спросил Уильям.

–С ним все будет хорошо,– ответил Роджер.

Роджер внес Уильяма в дом и с ним на руках поднялся на второй этаж. Четыре человека неустанно следовали за Роджером. Среди них была и главный повар детского дома Глен Арчивальд. Врача в это время в доме не оказалось.

–Нужна комната. И чтобы в ней никого не было,– обратился Роджер к миссис Арчивальд.

Та тут же указала на одну из дверей. Миссис Арчивальд подскочила к двери и одним из ключей в связке открыла ее. Роджер вошел в комнату и после того, как миссис Арчивальд расстелила постель, осторожно положил Уильяма на кровать. Он вновь прислонил ухо к груди Уильяма и, словно соглашаясь с собственными мыслями, несколько раз молча кивнул.

–Скоро приедут врачи,– сказала миссис Арчивальд. Кроме нее никто вместе с Роджером и Уильямом в комнату не вошел – остальные ждали в коридоре.

–С ним все хорошо,– спокойным голосом сказал Роджер. Это был тот редкий голос, тот редкий тон, который обладает силой умиротворения – ему хотелось верить, и ему верилось.

–Принесите графин с водой,– Роджер обратился к одной из работниц дома, стоящей у порога комнаты. Затем он посмотрел на миссис Арчивальд,– Он будет крепко спать, а когда проснется, будет чувствовать себя так, словно ничего и не было. Но пусть на всякий случай кто-нибудь посидит у его кровати.

–Конечно,– быстро отозвалась миссис Арчивальд,– Я сама посижу.

–Спасибо,– Роджер поблагодарил миссис Арчивальд и вышел из комнаты.

***

К этому моменту уже подъехали пожарная и скорая машины. Роджер столкнулся с врачами в коридоре первого этажа. Пристальным взглядом он проводил их по лестнице до второго этажа. Он понимал, что они идут к Уильяму, но не стал их останавливать, хотя полностью был уверен в том, что Уильяму помощь не нужна.

В коридоре было много людей, которые ходили из стороны в сторону, стоял гул. Дети уже проснулись и в полном составе находились в эпицентре происходящих событий. Среди прочих, Роджер увидел в толпе снующих туда-сюда людей, Кейт. Когда Роджер подошел к ней, она разговаривала с врачом.

–Что с миссис Филипс?– спросил Роджер у Кейт, не обращая на врача никакого внимания.

Врач извинился перед Кейт и ушел.

–Все в порядке,– ответила Кейт,– Врач сказал, что ей нужен покой. Правда, поначалу миссис Филипс не успокаивалась – хотела видеть Уильяма. Врачу пришлось сделать ей успокоительный укол. Сейчас она спит.

–А Феликс? Что с ним?

–Феликс?– Кейт не понимала, о ком говорит Роджер.

–Кот.

–Ах, кот!– воскликнула Кейт,– Я и не знала, что его зовут Феликсом,– Кейт задумчиво посмотрела куда-то в сторону,– С ним все в порядке. Глория, та женщина, что вызвалась помочь, раньше работала ветеринаром….

–Кем?– с интересом спросил Роджер, не дав Кейт договорить.

–Ветеринаром,– повторила Кейт и удивленно посмотрела на Роджера,– Ну, это тот, кто лечит животных. Вы разве не слышали?– улыбнулась Кейт.

–Слышал, конечно,– серьезно ответил Роджер,– Просто, не расслышал.

Роджер вышел во двор. Он направился к подстанции, у которой уже работала бригада пожарных. Тут же стояла пожарная машина, из которой тянулся длинный шланг, желтая лента оградила территорию работы, а люди в костюмах суетливо, как казалось Роджеру, ходили из стороны в сторону. Роджер бросил на всю эту картину любопытствующий взгляд.

–Что они делают?– спросил он у одного из зевак.

–Тушат подстанцию,– ответил тот.

–Как?

–Водой,– ответил тот и поднял на Роджера недоумевающий взгляд.

Роджер заметил у колеса пожарной машины свой рюкзак и тут же пошел за ним. Но его остановил пожарный работник.

–Сюда нельзя,– строго предупредил он.

–Там мой рюкзак.

Пожарный бросил взгляд в ту сторону, куда пальцем показывал Роджер и после нескольких секунд раздумий направился к колесу машины. Он поднял рюкзак, взглянул в него и после понес его Роджеру.

Роджер поблагодарил пожарного и сразу же начал отчаянно рыться в рюкзаке.

–Все в порядке?– спросил пожарный.

–Нет,– резко ответил Роджер и бросился куда-то в сторону.

–Смирли!– громко и отчаянно крича и не зная, куда идти и где искать своего питомца, Роджер суетливо и растерянно ходил по территории детского дома. Затем он выскочил на улицу,– Смирли!– закричал он еще громче прежнего.

Толпа зевак из соседних домов никак его не смущала. Все они как один с нескрываемым интересом смотрели на высокого странного мужчину в мятой, испачканной, местами рваной одежде, торчащим из кармана красным галстуком, кричащего странное и непривычное здешнему слуху слово «Смирли».

Покричав немного и безрезультатно на улице, Роджер вернулся на территорию детского дома и вбежал в дом.

–Смирли!– его голос лихо пронесся по всем этажам и комнатам дома.

–Что случилось?– на крик Роджера прибежала Кейт.

–Смирли пропал,– тяжело дыша, сказал Роджер,– Мой…. Мой грызун пропал,– Без него я не вернусь обратно,– с этими словами он выбежал из дома.

Он побежал в сторону подстанции и, с ходу ловко перепрыгнув через желтую ленту ограждения, вошел в подстанцию. Тут же за ним устремились двое пожарных. Дым внутри уже по большей части рассеялся. В подстанции находились еще трое пожарных – один работал со щитком, двое стояли внизу. Роджер пробежал мимо них, а за ним бежали двое пожарных, которые минуту назад стояли снаружи строения.

–Смирли!– продолжал кричать Роджер, спешно осматривая каждый метр внутри подстанции. Он успел осмотреть место в углу, где лежал его рюкзак, когда его уже схватили пожарные. Роджер пытался от них отмахнуться, но они крепко вцепились в него. Тогда Роджер продолжил поиск своего грызуна вместе с висящими на его плечах двумя здоровыми мужиками в пожарной форме. Казалось, он их особо не чувствовал. Тогда подоспели еще двое, и уже вчетвером им удалось обратить на себя более пристальное внимание Роджера.

–Отпустите меня,– грозно повелел Роджер, пытаясь избавиться от объятий пожарных.

–Успокойтесь,– раздался сдавленный голос одного из них – того, что был здоровее остальных,– И тогда мы вас отпустим.

Роджер встал как вкопанный. Пожарные один за другим, с сомнениями, неуверенно глядя друг на друга, по очереди отпустили Роджера.

–Сюда вам нельзя,– сказал тот же самый пожарный, который просил Роджера успокоиться.

–У меня пропал грызун,– отчаянно произнес Роджер,– Он может быть здесь.

–Нам жаль, но здесь никого нет. Мы просмотрели каждый метр подстанции – только оборудование и прочий инвентарь. Ни людей, ни животных.

–Можно я сам посмотрю?– попросил Роджер.

Пожарные переглянулись, и тот, который говорил с Роджером, легким кивком головы показал, что можно.

Роджер просмотрел каждый сантиметр подстанции – Смирли нигде не было. Он вышел из подстанции с поникшей головой под одновременно удивленные и сожалеющие взгляды пожарных.

–Не знал, что животные могут вызывать такие эмоции,– шепотом сказал один пожарный.

–Могут,– уверенно ответил другой,– Ты бы видел меня, когда умерла наша собака.

Роджер был удручен. Он схватил рюкзак и неохотно поплелся в сторону дома. Словно о чем-то вспомнив, он резко поднял голову и посмотрел на горизонт – солнце уже садилось. Совсем скоро наступит закат, и тогда время действия зелья закончится. Миссис Филипс придет в себя и не захочет отпускать Уильяма. Да и вообще, минуту назад мальчик, на которого возлагает надежды целый мир, чуть было не погиб. И только странное и необъяснимое поведение Скрипта, оставившего Уильяма в живых, спасло Роджера от позора. Впервые ему доверили такое важное, возможно, самое важное дело в истории, а он был в шаге от того, чтобы его провалить. Да и сейчас он находился на расстоянии этого самого шага. И ко всему прочему пропал Смирли. Эта мысль особенно острой болью отзывалась в его сердце.

Все эти гнетущие мысли мучительно звенели в его голове. Он был растерян и не знал, что делать дальше. Роджер вошел в дом и сел на небольшую скамейку в коридоре. Он даже не заметил уже сидящую на этой скамейке Кейт. Роджер опустил голову и отчаянно обхватил ее двумя руками.

–Вы не нашли своего…,– Кейт пыталась подобрать слово, но не знала какое именно слово нужно вставить в свою фразу, оттого оставила ее незаконченной.

–Нет,– не поднимая головы, но опустив руки и скрестив их на груди, произнес Роджер.

–Вы настоящий герой, Роджер,– Кейт пыталась быть как можно более ласковой и мягкой,– Врачи, которые поднимались к Уильяму, сказали, что впервые в своей практике встречались с подобным. Легкие и сердце Уильяма работают идеально. Дыхание ровное, нет никаких признаков отравления или чего-то еще. Напротив, показатели Уильяма по их словам такие, словно он только, что вернулся из оздоровительного санатория. Единственное, Уильям еще очень слаб, и его постоянно клонит ко сну.

Роджер слушал Кейт, по-прежнему не поднимая головы. Пристально и практически не моргая, он смотрел на неприметную точку на полу.

–Если бы не вы,– продолжала Кейт,– Я даже не знаю, что могло случиться,– Кейт на секунду замолчала, словно не решаясь продолжить, но все же спросила,– А что это за растения были у вас рюкзаке?

–Обычные растения,– тихо ответил Роджер.

–Если честно, первый раз в жизни я видела, чтобы кто-то проводил подобные процедуры. Листья в нос, лед под затылок,– вспоминала Кейт,– и через мгновение Уильям проснулся. Он даже не кашлял. А сейчас врачи говорят, что Уильям здоровее всех.

–А миссис Филипс?– вспомнил Роджер,– Как она?

–Она тоже спит. Наверное, проспит еще часа два,– Кейт взглянула на напольные часы в коридоре.

–Уильяму пока нельзя переме,– Роджер резко остановился на полуслове и добавил тут же,– Переезжать. Он еще слаб.

–Конечно,– согласилась Кейт,– Как минимум до утра он должен поспать. А завтра вы вместе с ним, если он, конечно, будет в порядке, сможете уехать.

Роджер грустно улыбнулся. «Если бы все было так просто» – подумал он про себя.

–Мы вам постелем наверху,– сказала Кейт.

–Спасибо,– чуть слышно поблагодарил Роджер Кейт.

С улицы раздался звук сирен пожарной машины.

–Вот и пожарные уехали,– заметила Кейт и добавила,– Сегодня будем без света. Завтра приедут мастера, а пока обойдемся свечами.

Солнце уже почти полностью зашло за горизонт. В коридоре стало темно.

–А ваше животное, как его звали?– поинтересовалась Кейт.

–Смирли.

–Смирли? Милое имя. Может, он еще вернется?

Роджер поднял голову и пристально посмотрел на Кейт. Затем он улыбнулся и поднялся со скамейки.

–Еще и кот этот куда-то пропал,– вспомнила Кейт.

–Феликс?

–Да, Феликс. Глория обработала рану – она оказалась неглубокой, и только поставила повязку, как тот неожиданно сорвался с места и убежал.

–Куда же?– без особого интереса спросил Роджер.

–Не знаю. Глория говорит, кот убежал, как раз в тот момент, когда вы…. Ну, когда вы начали в доме кричать. В смысле, начали звать своего грызуна Смирли.

–Что?– с интересом произнес Роджер.

–Извините, я не хотела вас обидеть,– смутилась Кейт.

–Нет-нет. Вы сказали, он сорвался с места, когда услышал мой голос, и как я зову Смирли?

–Ну да,– подтвердила Кейт, при этом, не понимая, куда клонит Роджер.

Роджер торопливо вышел во двор. И только он повернул голову в сторону соседского забора, на противоположной подстанции стороне, как увидел бегущих ему навстречу Феликса и Смирли. Смирли бежал изо всех сил, явно чувствуя запах хозяина. Феликс отставал от него, и даже скорее, не бежал, а быстро шел. Свежая рана давала о себе знать.

Роджер сделал несколько шагов по направлению к ним, присел на одно колено и приготовился встретить своего любимца. Смирли прыгнул на Роджера, и тот крепко прижал его к себе.

–Трусливый грызун,– сказал он ласково.

Феликс стоял рядом с окровавленной повязкой на боку. Он молча смотрел на Роджера.

Роджер положил Смирли на землю. Затем он встал на ноги, подошел к коту и склонился к нему. Он осторожно тронул повязку кота.

–Ты настоящий Хранитель, мой друг,– благодарно сказал Роджер.

Роджер взял кота на руки и вместе с ним вошел в дом. Смирли бежал рядом.

В коридоре уже горели свечи. Кейт принесла еще одну в тот момент, когда Роджер вместе с котом и грызуном вошли в дом.

–Он вернулся,– улыбнулась она, глядя на кота,– Это кровь?– испуганно спросила Кейт, заметив повязку.

–Да. Ему нужно поменять повязку.

–Это Смирли?– тихо спросила Кейт.

–Да.

–Такой большой,– Кейт явно не таким представляла себе Смирли.

–Кейт, помогите Феликсу. Смирли вы больше не увидите,– с некоторым раздражением в голосе сказал Роджер.

–Мне не жалко. Просто, если его увидит миссис Филипс, боюсь, одним успокоительным тогда не обойдись. Она до ужаса боится разных грызунов. Особенно крыс. Но думаю, и ваш питомец не вызовет у нее восторга.

–Миссис Филипс не увидит Смирли,– пообещал Роджер,– Где Глория?

Кейт показала жестом, чтобы Роджер последовал за ней. Роджер кивнул Смирли в сторону рюкзака, и тот послушно залез в этот рюкзак. Кажется, и сам грызун был рад вернуться туда. Роджер спрятал рюкзак в коридоре за вазой, рядом с меловым камнем. Он достал из кармана рюкзака пару крупных бобов черного цвета, и Смирли тут же умял их с ладони Роджера. Затем Смирли пробрался вглубь рюкзака и, уютно устроившись, достаточно быстро погрузился в сон. Вообще, Смирли любил спать и мог еще долго находиться в рюкзаке и беззаботно дремать. Если его, конечно, не беспокоить.

***

На часах уже было восемь часов вечера. Роджер сидел на диване в гостиной. Порядка двадцати свеч горели в комнате, некоторые на подсвечниках, некоторые на блюдцах, создавая в гостиной особую атмосферу уюта и спокойствия.

Многие дети находились в той же гостиной, где на диване сидел Роджер. Одни из них играли в настольные игры, другие играли в куклы и машинки, а одна девочка, уютно устроившись в кресле и поддерживая одной рукой блюдце со свечой, второй рукой поддерживала и читала большую книгу, которая немногим была меньше самой девочки. Дети были достаточно спокойны и никак не реагировали на Роджера, одиноко и задумчиво сидящего на диване в свете такой же одинокой свечи.

Роджер тяжело и томно думал о том, что его ждет в ближайшем будущем. Роджера несколько успокаивало возвращение Смирли, но еще открыт был вопрос, касающийся Уильяма. Солнце давно уже село, и чары зелья испарились. Перед тем как миссис Филипс выпила в кабинете воду, смешанную с зельем, она была категорично настроена по отношению к Роджеру и не собиралась отдавать ему Уильяма. Роджер был уверен, что когда миссис Филипс проснется и увидит Роджера, она потребует от него, чтобы он покинул дом – один, без Уильяма. Зелья у него больше нет, чтобы вновь подействовать на волю миссис Филипс, а выкрасть Уильяма ему строго запретили. Оставался один вариант – вернуться туда, откуда он пришел, взять еще зелья и повторить историю, правда, без случившихся сегодня неприятных моментов. Но и здесь вырисовывались проблемы. Во-первых, его могли не отпустить в этот мир, мир людей, снова, и задание привести Уильяма Грина передали бы другому. Безусловно, это стало бы для Роджера сильным психологическим ударом. А во-вторых, темные силы, потерпев странную неудачу, отправят за Уильямом новых существ. Существ, которых не остановят меловые камни. Роджер знал, что это за существа, и он был уверен, что сможет в случае необходимости с ними справиться. Но для этого он должен находиться здесь, в доме, рядом с Уильямом, потому как эти другие существа могут прийти в любую минуту.

Роджер так был погружен в собственные мысли, что не заметил, как рядом с ним присели. Взгляд Роджера был направлен себе под ноги, а мысли были далеко от этого дивана и гостиной.

–Ну что ж, мистер Спинч,– раздался глухой голос миссис Филипс,– Или, лучше Роджер,– улыбнулась она.

Роджер резко поднял голову и, оторопевши, уставился на уставшее и бледное лицо миссис Филипс. Тут же он мгновенно вскочил на ноги.

–Я и не знал, что вы здесь,– сказал он растерянно.

–Я это заметила,– улыбнулась миссис Филипс,– Вы садитесь,– предложила она.

Роджер медленно и неуверенно присел обратно на диван.

–О чем же вы так глубоко задумались?– поинтересовалась миссис Филипс.

–Да так, ни о чем особенном,– смущенно ответил Роджер. Он явно не ожидал увидеть миссис Филипс сейчас. Роджер чувствовал, как сердце его стучало с каждой секундой все сильнее.

–Странный день сегодня выдался,– заметила миссис Филипс.

–Да уж,– улыбнулся Роджер, но тут же сделал серьезное лицо. Еще серьезнее, чем было до улыбки.

–Весь день, начиная с утренней встречи с вами и до момента с пожаром в подстанции – все прошло для меня будто в тумане. Можно сказать, что только сейчас мое сознание стало более-менее ясным.

Роджер не знал, что сказать, хотя многое знал и о многом мог рассказать. В том числе и о тумане и причине неясности сознания миссис Филипс.

–Вы сами пострадали в подстанции?– то ли спросила, то ли утвердительно проговорила миссис Филипс,– Я нашла вас в бессознательном положении, лежащем рядом с подстанцией. Как вы там оказались?

–Что-то выбросило меня из подстанции,– Роджер отвел глаза в сторону,– Я….

Роджер не стал договаривать и замолчал. И на этот раз он многое мог сказать, но и на этот раз это было невозможным.

–Я вас не обвиняю,– извиняющимся тоном сказала миссис Филипс,– Роджер,– миссис Филипс обхватила двумя своими маленькими руками огромную руку Роджера,– Я безмерно благодарна вам за то, что вы сделали.

Роджеру казалось, что его сердце сейчас выскочит из груди. В горле пересохло.

–Вы рисковали своей жизнью, когда входили в подстанцию за Уильямом,– миссис Филипс отпустила руку Роджера, что несколько уменьшило частоту его сердцебиения,– Я видела вас, видела ваше лицо. Мне тогда даже показалось, что вы готовы отдать жизнь за Уильяма.

–Готов,– чуть слышно сказал Роджер.

–Я помню как вы вытащили Уильяма, и….,– голос миссис Филипс дрогнул,– Если бы с ним что-нибудь случилось, я бы этого не пережила,– на ее глазах появились слезы.

Роджер хотел хоть как-то успокоить миссис Филипс, но единственное на что сейчас хватило его смелости – это на жалостливый и сочувствующий взгляд.

–Кейт рассказала мне, как вы помогли моему мальчику очнуться,– с трудом сдерживая себя, чтобы не расплакаться, произнесла миссис Филипс, и добавила, немного успокоившись,– Она говорила, что вы использовали травы.

–Да. Меня научили,– неуверенно проговорил Роджер.

–Как бы то ни было, Роджер, вы спасли Уильяма. Я видела, как вы рисковали ради него своей жизнью, и знаю, что именно вы вернули Уилла к жизни.

–Я не мог поступить иначе.

–Признаюсь, когда я увидела вас впервые, вы показались мне немного странным. Наша последующая после встречи беседа только еще больше убеждала меня в вашей необычности.

Роджер смущенно отвел глаза в сторону.

–Вы не обижаетесь на меня?– осторожно спросила миссис Филипс.

–Нет, конечно,– уверенно и твердо ответил Роджер и поднял глаза на миссис Филипс.

–Когда мы разговаривали с вами по телефону, я представляла вас немного другим. Потом вы приехали. А после – эта картина и мальчик, которого вы видели. Фил?

–Флин,– тут же поправил миссис Филипс Роджер.

–Да, Флин,– вспомнила и согласилась миссис Филипс,– Но у нас никогда не было Флина. На моей памяти ни имени, ни фамилии такой в нашем детском доме не было.

Роджер вспомнил о фотографии в коридоре с тем самым рыжим мальчиком Флином. Но сейчас его это не волновало столько, сколько днем. Мысли его были заняты другим.

–Потом крыса,– продолжала миссис Филипс. Сказав это слово, она съежилась, лицо ее сморщилось,– Вы, наверное, посчитали меня сумасшедшей, когда увидели мою реакцию на это животное.

Роджер отрицательно покачал головой.

–В этом мире я боюсь крыс так, как больше не боюсь никого и ничего.

–Почему?– поинтересовался Роджер.

Миссис Филипс тяжело вздохнула.

–Как-то раз, у нас в подвале, под домом, прорвало трубу, и я решила сама спуститься вниз и посмотреть, что именно случилось. Я не раз видела, как Бенджамин, мой муж, чинил трубы. Бывало, что я помогала ему, поэтому кое-какие познания в этой области у меня были и есть. В общем, вооружившись инструментами, я спустилась вниз и пробралась вглубь подвала. Но я никак не могла найти утечку. Оказалось, что трубу прорвало в самом конце подвала. Эта часть трубопровода находилась в небольшой постройке и была закрыта дверью. По правде говоря, я никогда там не была. К моему счастью, как я тогда думала, дверь оказалась открытой. Я зашла внутрь – это было небольшое помещение с огромным количеством переплетенных труб, и тут дверь неожиданно захлопнулась. Я не обратила на это особого внимания, считая, что легко смогу ее открыть, когда буду выходить. К своей гордости я быстро справилась с проблемой и устранила утечку. Когда я подошла к двери и толкнула ее, она оказалась запертой. Я несколько раз толкала дверь, тянула на себя – все безрезультатно. И как раз в этот момент я увидела первую крысу. Тогда я их не боялась. Брезговала, но не было того страха, что сейчас. За первой крысой появилась вторая. Потом их стало три, четыре, пять. Через минуту целая армия крыс скопилась в паре метров от меня. Я поднялась на выступ, а количество крыс становилось все больше. Через пять минут на полу этого небольшого помещения не было метра свободного пространства. Тогда меня охватил страх. Я начала судорожно бить дверь, кричать и звать на помощь, но меня никто не слышал. А крысы тем временем копились…,– миссис Филипс замолчала, а взгляд ее замер.

В гостиной, где сидели и разговаривали миссис Филипс и Роджер, неожиданно раздался резкий звук – звук разбитой посуды. Мальчишки во время борьбы задели вазу – та упала и разбилась. Следом за звуком разбитой вазы раздался звук детского плача. Несмотря на не лучшее самочувствие, Миссис Филипс тут же сорвалась с места и мгновенно подскочила к мальчикам. Один из них лежал на полу, другой стоял рядом. Тот, что лежал на полу поранил руку об осколок разбитой вазы и поэтому плакал. Почти все дети в гостиной собрались вокруг плачущего мальчика. Даже девочка, до этого момента увлеченно читающая книгу, отложила ее в сторону и подошла посмотреть, что случилось. Столпились почти все дети. Все, кроме одного – он стоял в дальнем углу, там, куда свет свечи не доходил. Ни лица, ни даже цвета его волос или одежды не было видно – только контуры тела, по которым во мраке тьмы можно было определить небольшой рост. Ребенок стоял и, задрав голову, неподвижно смотрел на картину.

Роджер переводил взгляд то на него, то на миссис Филипс, которая уже успела откуда-то достать бинт и зеленку и оказывала мальчику первую помощь. Тот мальчик, который только что плакал, уже успокоился и тихо наблюдал за тем, как миссис Филипс перебинтовывает ему рану на руке. Второй мальчик, который боролся с пораненным другом, стоял смирно и боялся даже двинуться – он явно был напуган случившимся инцидентом. Дети вокруг перешептывались, показывали рукой на перебинтованную руку мальчика. Все дети, кроме одного были заняты этой приключившейся ситуацией.

Роджер медленно поднялся с дивана. Ему казалось странным даже не то, что ребенок в одиночестве рассматривает картину, когда все другие ребята заинтересованы неприятным происшествием с одним из воспитанников детского дома. Роджера больше удивляло то, что ребенок смотрел картину в полной темноте, когда разглядеть полотно было непросто, а, может быть, даже невозможно.

Роджер сделал несколько шагов в сторону этого ребенка и остановился. Отсюда он смог разглядеть длину его волос и сделал вывод, что это мальчик. Затем он сделал еще несколько шагов в сторону этого загадочного ребенка, и когда подошел уже совсем вплотную, ребенок резко повернул голову и пристальным взглядом уставился прямо на Роджера. Роджер обомлел и застыл на месте.

–Плохая картина,– сказал мальчик. Это был тот самый мальчик, которого Роджер видел в кабинете миссис Филипс. Рыжий мальчик по имени Флин.

–Та картина была хорошей, а все остальные плохие,– серьезным голосом проговорил он и внимательно посмотрел на Роджера.

–Как тебя зовут?– не своим от изумления голосом спросил Роджер.

–Я уже говорил тебе,– ответил мальчик.

–Тогда скажи мне, где ты учился, где жил?

–Я жил и рос здесь,– ответил мальчик и, недовольно фыркнув, поднял голову на картину,– Плохая картина.

–Хорошо, тогда скажи мне, что все это значит? Почему эта картина плохая, а та другая хорошая?– Роджер старался быть максимально мягким, чтобы, возможно, не отпугнуть ребенка.

–Ad narrandum, non ad probandum,– грозно проговорил мальчик и добавил, понизив голос,– Запомни.

–Ad narrandum, non ad probandum,– без запинки повторил Роджер,– Ad narrandum, non ad probandum.

–Роджер,– словно откуда-то издалека раздался голос миссис Филипс.

Роджер перевел на нее свой туманный и вместе с тем задумчивый взгляд.

–Вы в порядке?– спросила миссис Филипс.

Роджер тут же перевел взгляд на то место, где только что стоял мальчик, но там уже никого не было.

Роджер посмотрел на картину – во тьме он с трудом смог разглядеть на ней озеро и сплошные неприметные луга. Затем он прошел к дивану и, все еще не отошедший от встречи с таинственным мальчиком, задумчивый сел обратно на свое место.

Миссис Филипс, удивленная поведением Роджера, вслед за ним присела на диван.

–Как мальчик?– несколько рассеянно поинтересовался Роджер.

–Ничего страшного,– сказала миссис Филипс,– Небольшая рана – быстро заживет.

Роджер посмотрел на гостиную. Дети продолжали играть в игры, девочка продолжала читать книгу и даже мальчик с пораненной и уже перебинтованной рукой, играл вместе с остальными.

–Вы в порядке?– настороженно спросила миссис Филипс, при этом, не сводя глаз с Роджера.

–Да,– попытался улыбнуться Роджер, но вышло это у него неестественно и несколько криво.

Миссис Филипс перевела взгляд в сторону картины, где Роджер видел рыжего мальчика.

–Вы что-то там увидели?

–Нет,– негромко ответил Роджер.

Наступившая неприятная пауза, казалось, запечатлелась в воздухе. Роджер не хотел говорить с миссис Филипс о мальчике, и, вообще, сейчас он ни с кем не хотел разговаривать. Миссис Филипс, видя растерянность и задумчивость Роджера, не хотела его напрягать дополнительными расспросами, хотя ее очень интересовало, что в эту минуту творилось в его голове – о чем он думал, и что его так волновало.

–Так, на чем мы остановились?– неожиданно громко воскликнула миссис Филипс и сама же, сморщив лоб, ответила на свой вопрос,– На крысах. Но я больше не хочу о них говорить и не хочу вспоминать о том случае в подвале. Скажу только, что меня тогда спасла Глен, наш повар. Она знала, что я спустилась вниз, и когда меня долго не было, Глен пошла посмотреть – не случилось ли чего. Потом она рассказывала мне, что никогда раньше не видела человека в таком состоянии, в котором я тогда пребывала после встречи с крысами. Я до сих пор помню ее леденящую кровь фразу – «мертвец и тот живее выглядит».

Миссис Филипс задумалась, но тут же резко и резво покачала головой из стороны в сторону, словно стряхивая из нее все плохие и неприятные мысли, внимательно посмотрела на Роджера и широко улыбнулась.

–Роджер, я подумала и решила, что вы будете отличным родителем для Уильяма.

Роджер испуганно посмотрел на миссис Филипс. Миссис Филипс продолжала широко улыбаться и радостно и по-доброму глядеть на Роджера.

–Правда?– осторожно, словно боясь спугнуть решение миссис Филипс, спросил Роджер.