Отрывок из книги
Выбравшись из-под холодного душа и растираясь до покраснения жёстким полотенцем, Ковшов в который раз не без волнения и тревоги вспоминал минуты тяжкого утреннего пробуждения. Сознание не покидал пронзительный взгляд умирающего, молящего о спасении итако[1], никогда не виданного и вдруг ворвавшегося в его сон… Измождённая согбенная фигурка со щемящей тоской в бездонных чёрных глазницах, яйцеобразная лысая голова, бесформенная хламида, волочившаяся за ней, скрывала сандалии и заметала следы.
Да и не шагал он вовсе! Ног не было, шаман парил в безграничной космической тьме. Не было дороги, над которой он передвигался, не пылилась тропинка. И её самой не различить. Колыхающееся рубище с головой, сияющей в струившемся невесть откуда луче яркого света, подстреленной птицей устало, из последних сил, упорно пыталось взлететь, скрыться, исчезнуть.
.....
– Слушай, Сергей Иванович, – подозвал он лейтенанта Шипучкина, – ты эту версию про религиозного маньяка сам родил или подсказал кто из наших?
– Вспомнил Инока, Пётр Иванович, – оживился тот. – Он от Фугаса ни на шаг не отходил. Его приглядывать приставил Кривой Фома, известный авторитет и их батька коронованный.
.....
