Читать книгу Топор правосудия - Вячеслав Денисов - Страница 1

Я хочу рассказать вам одну историю, которая случилась с моим старым знакомым, Антоном Струге. Я сознательно не называю его другом, потому что Антон Павлович человек определенных понятий и правил. Друг, в его представлении, у человека может быть лишь один. Все остальные – хорошие знакомые. Пусть так. Я не претендую на роль истинного, в понимании Антона, друга и не собираюсь низвергать с этого места Вадима Пащенко, моего начальника. Я просто рад тому, что со мной общается такой странный, но очень порядочный человек, как судья Струге. Я, Пащенко и Струге выросли в одном дворе, вместе учились на юрфаке нашего института и вместе же работали в транспортной прокуратуре следаками. Потом наши дороги разошлись. Вадим стал прокурором, я поднялся на ступень выше и стал «важняком» – старшим следователем по особо важным делам, а Антон и вовсе ушел из прокуратуры.

Для меня не стала большим открытием новость о том, что он стал судьей. Все к этому и шло. В суд людей приводят различные обстоятельства. Струге туда привели природная душевная чистоплотность и стремление к истине.

Вся жизнь Антона проходит перед моими глазами. Она загадочна для многих и почти для всех недоступна. Когда Струге трудно, он, следуя своим понятиям о дружбе, зовет на помощь Пащенко. Но следующим, кого эти двое зовут в трудную минуту, являюсь я. Так произошло и на этот раз.

Я не силен в написании романов и совершенно не имею литературных навыков изложения своих мыслей. Для меня всегда было проблемой придать протоколу допроса или обвинительному заключению лаконичный и упорядоченный характер. Поэтому мой текст в этом романе лишь тот, который вы читаете сейчас. Сама же история – дело рук Смышляева.

В середине апреля 2003 года – спустя две недели после описанных ниже событий – я встретился со старым знакомым, Серегой Смышляевым. Мой одноклассник работает журналистом в «Вечерке» и иногда, для поддержания штанов, печатает в журналах короткие и интересные детективы. Я не большой знаток литературы, но те десять страниц, что я ежедневно прочитываю в журнале «Заря Тернова», приводят меня в восторг.

Конечно, такую работу можно было бы поручить более известному писателю, но я никого из них не знаю лично. А никто из них знакомиться со мной сам почему-то не рвется. И потом, никого из них не удастся впоследствии кинуть так, как я планировал кинуть Смышляева. Так вот, в один из вечеров, когда я был у Сереги дома, я рассказал ему эту историю. Уже на следующий день, как следует выспавшись, Сергей позвонил мне на работу и попросил рассказать ее еще раз, ибо тема его заинтересовала, но подробностей он не помнил.

– Пермяков, – сказал он сипящим от возбуждения голосом, – тема горячая, настоящая!

Подумав для приличия два дня, я согласился. Однако запретил Смышляеву вести черновики и приставать с расспросами к действующим лицам.

– Иначе зубы вышибу, – предупредил я, придавая ситуации ореол секретности.

Господи, какие журналисты доверчивые люди…

Два месяца я рассказывал Смышляеву о всех подробностях поимки Перца, отвечал на самые безбожные и глупые вопросы нудного журналиста и уже подумывал о том, чтобы прекратить эту, показавшуюся в начале интересной, затею. Однако Смышляев меня доканал. Он не давал мне покоя ни днем ни ночью. И наконец свершилось.

Я ничего не понимаю в тонкостях литературного искусства и не могу судить, насколько правы писатели, выстраивая перед читателями баррикаду из собственных мыслей. Им виднее. Однако все, о чем написал наш терновский журналист, – истинная правда.

Итак, я кладу ручку, а с этого момента к повествованию приступает мой одноклассник. Собственно, это я заканчиваю пристраивать свой монолог к уже написанному. Иначе Смышляев ни за что не купился бы на мою уловку.

Среда – день, когда все может случиться. Так, во всяком случае, считают фаталисты. Судья федерального Советского районного суда города Тернова Антон Павлович Струге фаталистом не был. К поворотам судьбы и народным приметам, равно как и к прогнозам синоптиков, он относился более чем сдержанно. Собака старательно вываливается на дороге? Для многих это было признаком наступающей непогоды. Струге же убеждался в том, что собака нашла на дороге дохлого воробья и теперь переносит чудесный аромат разлагающейся птицы на свое лохматое тело.

В июне тысяча девятьсот девяносто девятого года, в среду, Струге был назначен на должность судьи. В среду же женился. И именно в среду развелся. В среду ему присвоили первый классный, судейский чин. И в среду же – пять лет назад – он едва не остался без работы. Председатель областного суда Терновской области, стремившийся выбить из седла, читай – судейского кресла – непокорного судью, получил самый реальный шанс. Когда судью не удается отправить в отставку законным способом, некоторые деятельные председатели мгновенно вспоминают о тысяче других способов, противоядия от которых в арсенале районных судей просто нет. Это и консультация граждан на предмет написания жалоб в вышестоящую инстанцию, в результате чего создается обстановка, демонстрирующая качество работы того или иного судьи; это и постановка вопроса об изменении того или иного решения служителя Фемиды. Или, на худой конец, выматывание нервов необоснованными придирками. Есть еще откровенная подстава, носящая характер уголовной подлости и попахивающая тем самым воробьем, удачно найденным собакой. Никому даже в голову не придет, что председателю суда просто захотелось поваляться на непрогибаемом судье. Получить кайф, не имеющий к плохой погоде совершенно никакого отношения. Все с серьезным видом слушают на коллегиях о проступках судьи и принимают решения о недопущении в дальнейшем подобных фактов.

В одну из таких сред – в августе девяносто восьмого – председатель Терновского областного суда Лукин Игорь Матвеевич, почувствовав неподалеку знакомый, приятный запашок, устремился туда, откуда он исходил. А источником возникновения этого чудодейственного аромата был не кто иной, как председатель районного суда Заруцкий Николай Сергеевич. Справедливости ради надо заметить, что этот господин ровно через четыре года потерял свою должность. Это было вполне объяснимо, так как сей чиновник был приближен к председателю областного суда на расстояние поцелуя. Все, кого Игорь Матвеевич метил подобной процедурой, в скором времени оказывались за бортом действительности. Потом они еще долго пытались понять, что же такое на самом деле с ними произошло. А ничего страшного. Просто они поверили в искренность чувств главного вершителя правосудия области Лукина и не сопротивлялись, когда тот, вытянув трубочкой губы, притягивал их к себе. Судьба «любимчиков» Лукина была с того момента предрешена.

Но это было давно – пять лет назад, – и события, описываемые в этой книге, не имеют к той истории никакого отношения, однако именно в тот день – в среду – Струге, еще не до конца убежденный в двусмысленности «ласк» самого главного судьи области, едва не попал впросак. Сейчас-то можно спокойно говорить о том, что все закончилось для Антона Павловича благополучно. А тогда так не казалось…

Если вы работаете судьей, то рано или поздно к вам подойдет один из старых знакомых – бывший однокашник, бывший сосед, бывший спортсмен, с которым вы когда-то делили ринг – и обязательно обратится с просьбой, надеясь на старую дружбу и вашу порядочность. И вы даже не будете догадываться о том, что этот старый знакомый играет самую неблагоприятную для вас роль в начавшемся «спектакле».

– Антон, – сказал, появившись в кабинете Струге, мужчина, уже три года игравший с Антоном Павловичем в одной любительской футбольной команде, – я хочу рассказать тебе одну страшную историю.

– Только побыстрее, – попросил Струге, попутно расспрашивая о дне следующей игры. – У меня сегодня неприемный день, зато море процессов.

– Твои процессы подождут, – уверенно произнес посетитель. – Поверь, старик, подождут. Меня «загнали».

Его действительно загнали. Хавбек любительской городской футбольной команды Фурцев торговал на рынке подержанными автомобилями. Когда-то давно он, как Антон Павлович, окончил юрфак, а потом, не найдя себе должного применения в области права, нашел свое счастье в коммерции. С машинами дело шло гладко. Коллеги Фурцева покупали в Германии и Польше подержанные авто и переправляли их в Россию. Машины расходились со скоростью света, все гарантировало процветание и счастливую, не отягощенную проблемами, жизнь.

Все было благополучно до того самого момента, пока вездесущие сотрудники из отдела по розыску угнанных автомобилей за короткий срок – два месяца – не установили, что добрая половина «Ауди» и «Мерседесов», перегоняемых на территорию России и водворяемых на стоянку Фурцева, числятся в Германии как находящиеся в угоне. Если кто-то думает, что хитрые и предприимчивые люди живут лишь на территории бывшего СССР, тот страдает иллюзорным восприятием действительности. Преступных гениев хватает в любой точке мира. Понимая, с кем имеют дело, германские товарищи проявили чудеса находчивости. Каждый автомобиль на Западе застрахован, это не секрет. Секрет в том, как за машину, которую уже пора везти на свалку, получить двойную цену. А делается это так: автомобиль продается на территории Германии русским лохам, после чего он заявляется в розыск как угнанный. Владелец подержанного авто получает деньги от русского перегонщика плюс некоторую сумму в качестве страховки от Рейха. Спустя месяц, полгода, год – кому как повезет – уже пятый или шестой хозяин доживающей свой век «Ауди» узнает, что его автомобиль находится в угоне за Интерполом. Оказывается, что «Ауди», бороздящая неровные дороги Тернова, угнана от пятого дома Вильгельмштрассе в городе Росток.

Не нужно быть провидцем, чтобы догадаться, куда приведут концы в разматывании этого клубка. Нет, не в Росток к предприимчивому Гансу. К предприимчивому Фурцеву. Когда число таких машин перевалило за сотню, Фурцеву, вызванному в ГУВД, подробно объяснили, что он не кто иной, как лидер организованного международного преступного сообщества. Надо сказать, что присвоение этого авторитетного звания Фурцева слегка смутило и расстроило. Он хорошо знал закон и понимал, какого размера «членские взносы» ему придется заплатить, став тем, кем его обозвали в ГУВД.

Его «мяли» около двух месяцев. Страх не позволял Фурцеву мыслить рационально, а потому он был не в состоянии понять одну простую вещь. Чтобы доказать его вину, нужно очень хорошо потрудиться. А при наличии свидетелей в Германии все это дело не стоит и выеденного яйца. И он «поплыл». Когда же уже сами сыщики и следователи стали понимать, что многотомное дело, на сшивание которого ушло два мотка ниток, разваливается, они взялись за поиски путей, при отходе по которым сохраняется и честь мундира, и эхо «раскрытого» дела.

Помочь им в этом вызвался председатель Терновского областного суда Лукин Игорь Матвеевич. Дело об угонах обещали замять – уж слишком хороший парень Фурцев, жалко его наказывать. Но и Фурцев должен проявить хотя бы каплю понимания к людям, борящимся в стране с преступностью. «Козлом отпущения» был выбран доселе непрогибаемый судья Центрального районного суда Струге. Ментам, по большому счету, было уже все равно, на кого вешать собак и как использовать Фурцева. Иначе будет до слез стыдно смотреть на эти восемь томов беспонтового уголовного дела.

– Антон, я должен попросить тебя развести меня с моей женой. Я должен уверить тебя в том, что она на развод согласна и не имеет ничего против того, чтобы ты рассмотрел это дело в ее отсутствии. Я даже должен передать тебе вот эту бумагу… – На столе Струге появился исписанный лист. – Она написала, что на развод согласна, имущество разделено, претензий по алиментам не имеет. На самом деле это заявление писала не она. Ты понимаешь, о чем идет речь?

– Лукин? – тихо спросил Антон, рассматривая собственный ежедневник.

– Антон… Я не знаю, что делать. Я сукой быть не хочу, но и садиться не хочу.

И он рассказал Струге о своих злоключениях.

– Жена, конечно, ни ухом ни рылом?

– Да ты что! – Она на моих алиментах живет припеваючи и ждет не дождется удобного момента, чтобы мое дело к рукам прибрать! У нас ведь брачный договор, по которому она получает в свое распоряжение квартиру, а я – доходы от бизнеса! Я сяду – бизнес ее.

О законности этого договора Струге мог еще поспорить, однако его мысли работали совершенно в другом направлении.

– Пиши заявление о разводе, давай «заяву» суженой и иди с богом.

– Да ты что, Антон?!! – ужаснулся Фурцев. – Не нужно ради меня такие жертвы делать!..

– Иди, говорю, с богом, – настоял Струге. – «Кураторам» скажешь, что заявление я у тебя принял, просил за решением зайти через… Когда они сказали, дело твое прекратят?

– Через неделю, – смутившись, ответил Фурцев.

– Скажешь им, что через неделю я и велел тебе прийти за решением суда.

Уверившись в агентурных и провокационных возможностях Фурцева, дело «кураторы» действительно прекратили. Лукин ожидал того дня, когда в руках Фурцева появится решение судьи Струге о его разводе и подготавливал к атаке на облсуд его жену. Это решение должно стать приговором для упрямого Антона Павловича.

Действительно, прошла неделя, и в кабинете Лукина появилась довольная Фурцева.

– Он вынес решение. Мне когда жалобу в квалификационную коллегию писать?

Воодушевленный Игорь Матвеевич принял из рук неверной супруги автобизнеса лист бумаги и водрузил на переносицу очки.

«Именем Российской Федерации. Я, помазанник божий Струге, волею своей и наделенными мне полномочиями отлучаю Фурцева Якова Ивановича от стола и ложа». Далее значились число и подпись.

Лукин сглотнул слюну.

– Вы где это взяли? – стараясь казаться спокойным, спросил он.

– Как где? – удивилась, почувствовав неладное, женщина. – Фурцев из суда принес.

– А-а-а… – понимающе протянул Лукин и набрал номер канцелярии по гражданским делам Центрального суда.

– Это Лукин. Здравствуйте. Подскажите, пожалуйста, каким числом зарегистрировано дело по заявлению Фурцева о разводе. Струге рассматривал.

Через несколько минут ему ответили, что никаких дел о разводе по заявлению Фурцева судья Струге не регистрировал и не рассматривал.

Лукин позвонил председателю Центрального суда.

– Заруцкий? Николай Сергеевич, кто мне говорил, что Струге зарегистрировал дело о разводе Фурцева?

– Я говорил, – сознался Заруцкий. – У него регистрационный номер на папке стоял, я видел.

– На какой папке? Он тебе дело под нос подносил?! Гражданское дело о разводе?!! И это при том, что никто не должен был знать, что он самостоятельно взялся регистрировать и рассматривать дело?! А он тебе его показал, и ты не смутился?!

– …Запомни, Фурцев, – поучал Струге футбольного коллегу, натягивая на стадионе гетры. – Нет регистрации – нет дела. А дела нет – нет и события. В одних случаях за отсутствие такового наизнанку выворачивают, а в других отвязываются. Понял, отлученный от ложа и стола?