Читать книгу Чувство жизни - Вячеслав Ганич - Страница 1

На границе шестого и восьмого участков несколько часов подряд происходили беспричинные перепады силы тяжести, о чем свидетельствовали меняющиеся показания датчиков, установленных в долине. Распоряжений с орбитальной станции не поступало.

Бесцельно прохаживающийся по операторскому блоку мужчина пожал плечами – начальству лучше знать. Ему было безразлично, достигнут ли перепады силы тяжести постоянных, словно замороженных навсегда показаний, поступающих с тринадцатого участка, где еще до прибытия людей обосновалась гравитационная аномалия. У него хватало своей работы.

Зевнув, мужчина подумал о пробах, доставленных харвестерами из долины. Множество проб, не обещающих ничего выдающегося, ждало изучения. От осознания, что он, занимаясь пробами, напрасно растрачивает последние годы молодости, сердце стиснула тоска, мечты быстрее сверхсветового прыжка понеслись к Земле. Перед внутренним взором возникли желанные виды: желтел пляж, шелестели пальмы, рокотал океан…

На стене запищал интерком, и Земля сменилась операторским блоком. Зевнув, мужчина принял вызов. С дисплея интеркома смотрело покрытое рыжей щетиной морщинистое лицо механика.

– Кес, ты должен взглянуть на это! – прокричал механик. – Немедленно!

Мужчина различил за механиком кабину харвестера.

– Хаг, почему ты не в Комплексе?

– Кестер, – понизил голос механик, – я рядом, просто подойди к ангару, будь любезен.

Сдерживая раздражение, Кестер потер шею. Прибывший три недели назад механик второго разряда Хаглун Вемтор не свыкся с простой мыслью: доктор Кестер Лимил не занимается испорченным оборудованием, все вопросы решает доктор Фрим Дилакс, руководитель исследований в безжизненном, бедном полезными ископаемыми мире ЕК76Т4.

Открыв рот, чтобы озвучить отказ быть любезным, Кестер словно заново увидел вписанное в дисплей интеркома изображение Хаглуна – бледное лицо, дрожащий подбородок, бегающие глаза. Раздражение сменилось тревогой. Завершив вызов, он покинул операторский блок.

За шлюзовой камерой Комплекса тянулась черная поверхность долины – дно древнего моря, судя по пробам. С низкого зеленого неба сквозь жидкие желтоватые облака сияла голубая звезда ЕК76Т. Огромные расстояния прятали от взгляда отвесные горные хребты. Неподалеку возвышался харвестер – белые борта посерели от пыли, грязные стекла скрывали кабину. К нему и направился облаченный в защитный костюм Кестер.

– Сюда! – зашипело в комвоксе, из-за харвестера появился Хаглун. – Быстрее!

Кестер ускорил шаг. Хаглун указал раздвинутой насадкой Антера на колесо. Его помощь не требовалась, чтобы увидеть подобие толстых коричневых нитей. Влажно поблескивая, они шевелились. Из горла Кестера вырвался хрип.

– С какого участка?

– С границы шестого и восьмого, – ответил Хаглун. – Кес, что это?

Взяв у него насадку Антера, Кестер ткнул наконечником в коричневый комок. Растрескавшаяся кожица нитей лопнула, обнажая распадающиеся волокна. Брызнул мутный сок.

«Или это гной? – подумал Кестер. – Что бы ни привез харвестер, оно погибает».

– Какого они происхождения? – спросил Хаглун. – Животного или растительного?

– Позови Литу, – распорядился Кестер. – Пусть принесет все необходимое для сбора образцов.

– Уже зову! – Недовольно засопев, Хаглун полез в кабину. – Отключусь ненадолго.

В тишине мертвого мира Кестер обошел харвестер. Нити опутывали все три пары колес, внешние признаки происхождения отсутствовали. Опустившись на колени, он посветил фонарем под днище – яркий луч выхватил коричневые сплетения.

– Ну, доктор, – прозвучал в комвоксе голос Хаглуна, – что говорит твой опыт?

– Что раз в год и соль сладкая. Позвал Литу? Где она?

Не ответив, Хаглун забрал насадку Антера.

– Хаг, почему ты прервал работу харвестера?

– Как это – «прервал»? – прищурился Хаглун. – Сбор проб завершен, поэтому я пригнал его для осмотра. – Он кивнул в сторону шлюзовой камеры. – Идет.

К харвестеру приближалась лаборант – защитный костюм лишал движения изящества, сила тяжести ЕК76Т4, превышающая земную, превращала легкую походку в поступь измученной невзгодами старухи, чемоданчик с оборудованием оттягивал руку.

– Лита, – вкрадчиво произнес Кестер, – мы нашли жизнь.

– Она сама к нам приехала! – рассмеялся Хаглун. – Правда, удачно?

– Правда, – не выразила должного восторга Лита. Присев, она распахнула чемоданчик. – Просто чудесно.

Соблюдая осторожность, чтобы не повредить распадающихся нитей, Кестер взял десяток наиболее сохранившихся образцов.

– Что с остальными? – спросил Хаглун. – Может, они заразные?

– Очисти от них харвестер, прежде чем загонять в ангар, – решил Кестер. – Собери и сожги.

– Это я могу, – кивнул Хаглун. В голосе звучала обида. – С этим я справлюсь.

– Лита, – Кестер передал ей чемоданчик, – отнеси в лабораторию.

Лита неловко зашагала к Комплексу, и Кестер обратил внимание на Хаглуна.

– Зачем харвестеру осмотр?

– Как это – «зачем»? – удивился Хаглун. – Надо заменить топливные накопители. Они не держат заряда. Сколько ими пользовались? Лет сто? – Он оскалился. – Приводы износились. Несколько предохранителей…

– Когда снизилась емкость накопителей? – перебил Кестер.

– Она всегда была ниже четверти. Из-за предохранителей. Чем занимался прежний механик? У вас беда с топливными накопителями, ты знаешь?

– А доктор Дилакс знает?

– Нет.

– Напрасно, Хаглун, напрасно.

Кестер двинулся к Комплексу, обеспеченный стоящей работой. Сняв за шлюзовой камерой защитный костюм, он вышел в коридор. Его окружил еле различимый запах гари. При любом намеке на пожар сработала бы тревога, но ревун молчал.

Запах гари усиливался, накатывая душной горечью. По воздуху поплыли хлопья копоти. Они возникали словно выныривая из пустоты. Количество копоти увеличивалось. За круглыми окнами Комплекса вспыхнуло багряное пламя. Развевающейся огненной накидкой оно обвило Кестера, проникнув сквозь стены.

Проникающее с поверхности ЕК76Т4 пламя плясало повсюду. Вихри копоти поглотили коридор.

Рассчитывая найти убежище за герметичным люком переходной камеры, Кестер рванул к следующему отсеку. Отсек отсутствовал – со всех сторон простирался причудливый лес: корчились раздвоенные, покрытые треугольными чешуйками стволы, метались выгорающие гибкие голые ветви; под ногами взрывались снопы искр. Споткнувшись, он распластался на черной земле, ладони покрылись волдырями ожогов.

Пламя сомкнулось над ним, и… жар утих, воздух очистился от запахов, шум смолк, лишь гулко стучало сердце. Кестер лежал на полу в переходной камере между отсеками. За круглыми окнами Комплекса простиралась долина. Никаких свидетельств пожара. Он встал. Перед лицом растворился блеклый язык пламени.

«Что это было?! – подумал Кестер. – Если новое, неизученное явление, тогда не вполне понятно его взаимодействие с окружающим миром… Но такое впечатление, будто я грезил наяву. Я видел то, чего нет. А если я вижу то, чего нет… – Он поспешил в медицинский пункт. – Надеюсь, обследование не выявит отклонений!..»

Обследование завершилось. Голографический экран заполняли строки. Соскочив с ложа, Кестер припал к голографическому экрану, глаза впились в предварительное заключение – и его накрыла ледяная волна ужаса, рассудок отказывался принять данность. Его затрясло, холодный пот побежал по вискам, спине, груди. Он не сразу сообразил, что слышит писк интеркома. Чтобы ответить, ему пришлось собрать все сохранившееся самообладание.

– Кес! – Лита находилась в лаборатории. – Образцы готовы. – Она заметила его отсутствующее выражение. – Что с тобой?

– У меня злокачественная опухоль.

– Откуда ты ее… – Лита осеклась. – Что у тебя?!

– Злокачественная опухоль головного мозга.

Дисплей интеркома погас.

– Это ошибка. – Неслышно войдя в медицинский пункт, Лита обняла Кестера, замершего перед голографическим экраном. Он с тупым упорством изучал предварительное заключение. – Давай проведем обследование еще раз.

За ней расцвел язык пламени. Кестер воспринимал лишь малую толику ее слов, сосредоточившись на извивающемся огненном лепестке. Диагностическая капсула опять стиснула его. Повторное предварительное заключение совпало с первым.

– О нет! – прошептала Лита. – Кес, мне так жаль!

– Все-таки злокачественная опухоль. – За время второго обследования Кестер успел взять себя в руки. – Предположим, что пока ничего страшного. Вскроют череп – не велика беда. С кем не бывает? Компания покроет все расходы. Хотя бы отдохну.

– Хорошо, что ты не очень огорчился.

– Да, хорошо, – согласился Кестер. Слова Литы насмешили его: как справедливо – «не очень огорчился»! – Теперь постараюсь не огорчить Фрима.

Доктор Фрим Дилакс от разговора с ним, как обычно, уклонился, доверив беседу слабоумного вида оператору. Доктор Кестер Лимил занимался исследованиями, навязанными компании Земным правительством. Его доклады были бесполезны, о чем все знали.

Важность представляли исследования самой компании. Для их продолжения отдел закрытых разработок дополнительно направил на орбитальную станцию двух ученых.

Следуя на встречу с ними, Фрим добрался к причалу. За воротами скрипели захваты трапа пристыковавшегося межзвездного судна. Беззвучно проговорив имена ученых, он отправил пластиковый лист в карман.

«Добро пожаловать, доктор Гедби Джамос! – подумал Фрим. – Надеюсь, ваш преклонный возраст не помешает нам раскрыть все возможности 7М-С. Вы свое отжили, вам терять нечего. – Предвкушая новые опыты, он потер ладони. – А вам, наверное, есть что терять, но мы постараемся возместить это, доктор Роэл Тулрен».

Роэл ощутил прикосновение холодных дряблых пальцев к запястью. Он с трудом распахнул тяжелые веки. Виски раскалывались на множество искривленных болью кусков. Распухший язык не умещался во рту.

– Похмелье? Какой стыд! – Стоящая перед ним Гедби поджала губы. – Сначала я приняла твое состояние за переутомление. Но не похоже, чтобы ты переутомился.

Роэл покрутил шеей, затекшей от неудобного положения. После отлета с Земли его сковал тревожный, не принесший облегчения сон.

– Я просто отметил приличное назначение. Как вы считаете, доктор Джамос, я имею на это право? Я долго ждал его, этого назначения. Оно изменит мою жизнь!

– Не в твоем возрасте портить о себе впечатление. – Сверкнув золотыми кольцами, Гедби пригладила седые волосы, затянутые пучком на затылке. – Первое впечатление многое говорит о человеке.

За переборками гремел трап.

– Ну?! – Роэл выразил притворное удивление. – Шутите?

– Что скажет доктор Дилакс, когда увидит тебя в таком состоянии? – сквозь зубы осведомилась Гедби. – Наверное, будет в восторге.

– Доктор Дилакс. – Роэл сглотнул омерзительного вкуса слюну. – Как средство от поноса.

– Что ты позволяешь себе?

– Простите. – Роэл поморщился. – Как препарат от диареи.

– Соберись. Мы прибыли.

– Собрался. – Роэл оторвался от кресла. – Со мной все в порядке.

Они вышли на причал. К ним шагнул высокий подтянутый мужчина в темно-синем костюме, под расстегнутой пуговицей голубой рубашки болтался узел полосатого галстука.

– Доктор Джамос, – Фрим перевел взгляд с пожилой женщины на бледного молодого человека, – доктор Тулрен. Добро пожаловать!

– Можно просто Роэл. Рад знакомству.

– Прелестно, я тоже рад. – Фрим пожал вялую руку Роэла, стараясь не морщиться от его кислого дыхания. – Для всех я – Фрим.

– Доктор Тулрен, – прошептала Гедби. – Глупый мальчишка!

– Хочу представить вам гравитационную аномалию, для ознакомления, чтобы вы лучше понимали суть, – сказал Фрим. – Утром мы спустим вас на Т4.

– Куда? – не понял Роэл.

– На ЕК76Т4, – уточнил Фрим. – Как указано в вашем предписании. – Он взмахнул рукой. – Прошу.

Роэл и Гедби последовали за ним. Перед глазами Роэла мелькали ответвления главного коридора, коробы, щиты, приборы под прозрачными панелями. Его затошнило. Он закашлял, пытаясь не исторгнуть содержимого желудка.

Незаметно для Гедби Фрим протянул ему серебристый прямоугольник. Надорвав обертку, Роэл положил под язык сладкую зеленую таблетку. Мятный вкус наполнил рот.

Фрим о чем-то говорил, Роэл не вслушивался. Головная боль утихала, желудок успокаивался, орбитальная станция обретала четкость. Он устыдился, что сравнил имя такого приятного человека – доктора Дилакса – с названием лекарства. Красивая рыжеволосая женщина, уступив дорогу, подмигнула ему. Судя по нарукавным нашивкам она занимала должность врача.

Они очутились перед блоком, отрезанным от орбитальной станции ребристым люком.

– Изоляционный барьер, – пояснил Фрим. – Без него орбитальную станцию разорвет. Но не волнуйтесь, гравитационная аномалия совершенно безопасна.

За ребристым люком протянулась труба. Роэл различил мерное гудение, от него сводило зубы. Гедби потерла челюсть.

– Бояться нечего, – обнадежил Фрим. – Просто соблюдайте осторожность.

Труба искажалась – то вытягивалась, то сокращалась; она казалась Роэлу телом червя изнутри. Они преодолели границу гравитационной аномалии. Сила тяжести заметно увеличилась. Перед ними раскинулась наполненная шорохами туманная оранжерея. С потолка лился рассеянный голубой свет. Решетчатые дорожки протянулись сквозь удивительные заросли подобия полупрозрачных деревьев, словно отлитых из жидкого стекла, обладающих раздвоенными чешуйчатыми стволами и гибкими голыми ветвями.

– С Т4? – осведомилась Гедби.

– Разумеется! – кивнул Фрим. – Кротры. Мы собирали их по крупицам… по зернышку, образно говоря, вы понимаете.

Роэл рассмеялся. Он упивался резкими, тягучими запахами другого мира, доступными благодаря стараниям доктора Дилакса. Его охватило странное беззаботное веселье.

– Почему вы держите их в гравитационной аномалии? – спросила Гедби.

– Кротры принадлежат Экстратеру, миру Т4 за внутренними пределами гравитационной аномалии, – ответил Фрим. – Существование в обычных условиях для них губительно. Осмотритесь. Кстати, данные по Экстратеру являются собственностью компании. Вы подпишете дополнительный договор о неразглашении. И постарайтесь особо ничего не трогать.

Гедби неуверенно двинулась между кротрами. Роэл выбрал другую дорожку, чтобы не портить впечатления от внеземной красоты чьим-либо присутствием. Не представляя, перед ним – животные или растения, он не сомневался: привычные определения не опишут кротров. Наклоняющиеся в его сторону стволы наверняка не являлись стволами, а тянущиеся к нему ветви – ветвями.

– Как это называется? – долетел голос Гедби.

– Мы называем это верхним отделом туловища, – ответил Фрим, – а это – щупальцами.

– Щупальца без присосок?

– Кротр – не осьминог, если вы заметили, и не имеет с ним ничего общего. Но это и не языки, и не ложноножки. Как, в прочем, и не плавники.

Роэл рассмеялся про себя глупости Гедби,посмевшей осуждать его за прощальную вечернику.

– Особо ничего не трогайте, – напомнил Фрим.

Роэл пренебрег и повторным предупреждением. Его пальцы уже ощупывали треугольные чешуйки, податливые и шероховатые, в покрытом слизью раздвоении верхнего отдела туловища кротра. Чешуйки раздались беззубой пастью, и горячая влажная мякоть засосала кисть.

Роэл исторг вопль ужаса. Взорвалась боль – руку словно разъедало кислотой. Чешуйки сошлись, разрезая кожу. Из раны брызнула кровь. Кротр начал извиваться, чешуйки чуть разомкнулись, позволяя чавкающей мякоти втянуть добычу по локоть.

Бросившись на помощь, Фрим оцепенел в отдалении, лоб заблестел от испарины, глаза расширились. Он часто дышал, губы неслышно шевелились.

– Фрим, сделайте что-нибудь! – потребовала Гедби.

– Это ЧП. – Фрим не двигался. По лицу пробежала судорога, он усмехнулся. – Это ЧП.

Оттолкнув его, Гедби подскочила к Роэлу. Она схватила чешуйки, пытаясь разжать пасть кротра. Щупальце вонзило мокрый шип ей в запястье. Другое щупальце ударило Роэла шипом под мышку. Он почувствовал мучительное жжение от впрыснутого яда.

– Я просил особо ничего не трогать. – Фрим коснулся пальцем комвокса. – Мёргис, у нас ЧП в оранжерее.

Сквозь дурман яда Роэл чувствовал, как рука растворяется в мякоти кротра. Яд заглушал боль, сил сопротивляться не осталось. Рядом упала Гедби. Донесся приближающийся топот. Обессилив, он повис на кротре.

– Сюда! – позвал Фрим. – Вон они!

Четыре охранника службы безопасности промчались мимо него. Удары тесака отбили сомкнутые окровавленные чешуйки, вставленные в пасть распорки ослабили хватку мякоти. Покрытая пузырящейся жидкостью рука Роэла багровым куском мяса вырвалась из кротра.

– Все будет хорошо, – пообещал Фрим. – Торна позаботится о вас.

Роэл слышал только призрачный звон. Он почти не осознавал, что его, уложив на складные носилки, уносят из оранжереи. Над ним склонилось обрамленное рыжими волосами лицо молодой женщины.

– Глупый мальчишка! – прохрипела Гедби. – Мы никогда себе такого не позволяли!

К Фриму подошел слабоумного вида оператор информационного блока.

– Как вы предупреждали. Есть заслуживающая внимания новость. От доктора Кестера Лимила.

Кестер не спал. Его трясло при мысли о пожирающей мозг злокачественной опухоли. Отбросив одеяло, он пересек сумрак комнаты, разбавленный голубым дневным светом звезды ЕК76Т, струящимся сквозь опущенные жалюзи. На ЕК76Т4 сутки длились примерно сто семь земных часов. По времени Комплекса стояла глубокая ночь, а утром с орбитальной станции прибудет челнок. Его уже забирали три недели назад, чтобы провести трансгастральную аппендэктомию.

Понимая, что не уснет, Кестер покинул комнату. Тишина Комплекса действовала угнетающе, за окнами коридора чернела долина. Он долго смотрел на пустые просторы. По ним, скрытые расстояниями, белыми жуками ползали харвестеры, собирая пробы, доказывающие безжизненность ЕК76Т4. Эти пробы ничего не значили перед удивительной находкой – подобием толстых коричневых нитей неизвестного происхождения; они необратимо разлагались, растекаясь разнородной жижей по предметным сосудам.

Сунув руки в карманы комбинезона, Кестер бесцельно двинулся по коридору. Его путь пролег мимо закрытого отсека – нечто, находящееся за ребристым люком, представляло не меньшую загадку, чем происхождение нитей. Над полом замерцал язычок пламени. Бесплотным листом на ветру он унесся вверх, растворившись под потолком.

Пожар не захлестнул воображения, и Кестер зашагал прочь. Завернув за угол, он услышал шипение воздуха. Ошибки быть не могло – включилось запорное устройство ребристого люка. Кроме него в Комплексе работали Хаглун и Лита, они тоже не имели доступа к закрытому отсеку.

Кестер поспешил обратно.