Оглавление
Вячеслав Недошивин. Адреса любви: Москва, Петербург, Париж. Дома и домочадцы русской литературы
Предисловие
«Черный Капитан», или Жизнь и смерть Дениса Давыдова
Ночной визит
Арифметика мужества
Этот русский… «армянин»
Два дома с одним номером…
«Звезда» последняя
«Моя жизнь — сражение!»
«Утраченный рай», или Роковой поединок Федора Тютчева
Человек-загадка
«Аллея Тютчева»
Любить — любовь…
«Лев» России
Утраченный «рай»
«Я исчезаю, исчезаю…»
Пароль поручика Куприна, или Две жены с Разъезжей улицы…
Фаталист из Наровчата
Поединок… чувств
Медовые годы и… месяцы
«Не он нас бросил…»
Любовь — чувство крылатое
Аромат солнца, или «Седьмое небо» Баламута
Комета из Гумнищ
«Чайка» и «двенадцать халатов»
Поэт утра… и ночи
Член партии поэтов
Последнее небо Жар-птицы
«Одержимый», или Жизнь за памятник Валерия Брюсова
Немолодой мальчик
«Вождем буду я…»
Выстрел в Политехническом
«Я хочу быть “первой”…»
Жизнь… за памятник
«Лестница к облакам», или Неистовая Зинаида
Потайная тетрадь
«Лестница к облакам…»
Любовь — поединок умов
«Тут какая-то тайна…»
«Один человек – половина человека…»
«Кирпич в сюртуке», или Учитель жизни Федор Сологуб
Домик на Васильевском
«Пляски»… дневные и ночные
Мэтр и… обезьяна
Босой учитель
Розы и… крест, или Несменяемый часовой – Александр Блок
Дверь в историю
Два букета
Несменяемый часовой
«Я такой русский…»
«Человек с ободранной кожей»
«Больше стихов писать… не буду»
Воспаление сердца
Часовщик человечества, или «Доски судьбы» Велимира Хлебникова
Гонорар… для птицы
«Треугольная» душа
«Я вас зарежу!..»
Часы века
Доски судьбы
Лицо и маска, или Смерть от «огня» Андрея Белого
Золотой мальчик
Ночной выстрел
Куклы и… сумасшедший
Вальсок для «Невелички»
«Парламентер Любви», или Последняя дуэль Максимилиана Волошина
«Шар шара…»
«Вы живой – я мертвая…»
Смерть… от осечки
«Обормотская пастушка»
«О всех и за вся…»
«Деревья растут в небо», или Цветаева и пустота
«Мятежница с вихрем в крови…»
Камень любви и… камешек
Две иконы
«Запретная» любовь
«Благая весть…»
«Лучше бы я… умерла»
Не быт, но — бытие…
«Гора» и горе
Шаг назад
«Вплоть до пролития крови…»
Бегство
«Обертон — унтертон всего — жуть…»
«Мой вечный… круг пустоты…»
«Растите в небо!..»
«Не похороните живой!..»
«Ворованный воздух», или Поводырь слепых – Мандельштам
Два колечка за два гроша
«Слепой поводырь»
Лезвие в каблуке
«Изолировать, но сохранить…»
Жизнь-зарница
Вкус пепла, или Тяжелая лира Ходасевича
Женский картель
«Счастливый домик»
Четвертый сон… Кремля
Браслет из проволоки
Распятие поэта
«Неутоленный стон», или Тайна вождя и Ахматовой
«У меня ведь даже фамилии нет…»
«Выхухоль» и… «тыдра»
«Что дэлаэт манахыня?..»
«Очень русская… стихами не торгует»
«Божья дудка», или Кто «затянул» петлю Есенина?
«Дерись, Серега, дерись!..»
«Зачем соврала, гадина!»
Нарушитель… мира
«С такими глазами не предают…»
Тасина любовь, или Королева Михаила Булгакова
Шатенка с синими глазами
«Зачем тебе солнце?..»
«Всё дело в женах…»
Королева по имени… Тася
Обыкновенный небожитель, или Голгофа Бориса Пастернака
«Завтра вам на виселицу, не правда ли?..»
И «да-да-да», и – «нет»
Рецепт от поэта
Голгофа… для стихотворца
Список литературы
Указатель адресов в Москве, Санкт-Петербурге, Париже{ Черным шрифтом выделены дома, где жили главные герои книги, поэты и писатели. В скобках обозначены вероятные годы проживания их по данному адресу.}
Отрывок из книги
Давыдов Денис Васильевич (1784–1839) – поэт, писатель, гусар, генерал-лейтенант, партизан Отечественной войны 1812 года. Давыдов, друг Пушкина и декабристов, остался в истории русской литературы не только как автор военно-исторических работ и теоретических трудов о партизанской войне, но – главное! – как редкого таланта лирик, создавший новый тип героя – воина-патриота, человека деятельного, свободолюбивого, открытого.
Жребий был брошен. Лошади – любовь Дениса, – в седлах которых он сидел с пяти лет, с которыми за полвека провел больше дней, чем с самыми дорогими ему женщинами, чем с женой и детьми, друзьями и поэтами, – так вот, лошади на этот раз не спасли его. Он, якобинец и фрондер, франт и повеса, забияка и бретер, умрет отрезанным, запертым от мира, окруженным в глухом селе не французами, шведами или турками – паводком, непролазной грязью, непроезжими дорогами, непересекаемыми реками, всеми теми «не», которые еще вчера легко преодолевал и в России, и на Кавказе, и в разоренной Наполеоном Европе.
.....
Признаюсь: я всю жизнь мечтал подняться на третий этаж этого здания на Фонтанке (С.-Петербург, наб. Фонтанки, 20). Туда – в ту прославленную комнату, где мальчишка Пушкин, вспрыгнув на стол, лег на него и, глядя через Фонтанку на мрачную громаду царского дворца – Михайловского замка, – написал: «Тираны мира! трепещите!..» Тоже ведь – сумасшедший! Ведь ниже, на втором этаже этого дома, и Пушкин, кажется, знал это, была личная молельня обер-прокурора Синода, министра просвещения Голицына, где под лампадой из красного стекла в виде сердца, которое жутко светилось в темноте, вместе с Голицыным, и как раз за искоренение «вольнодумства», часто молился сам Александр I. Вот эту комнату, это окно Пушкина и хочется увидеть, поймать тот ракурс, ту прямую взгляда поэта, уткнувшуюся в «одетый камнем» замок! А кроме того, я же знаю – в этом доме у братьев Тургеневых на третьем этаже собирался иногда и знаменитый «Арзамас», литературное общество, куда входили Пушкин, Батюшков, Вяземский, Жуковский и куда однажды привели боевого генерала Давыдова. Уж не Вяземский ли привел, с которым они в Москве еще были влюблены в двух подружек-балерин, учениц Театрального училища, и который года за три до визита на Фонтанку уже назвал Давыдова «российским Анакреоном под гусарским доломаном»?
Вообще с князем Петром Вяземским Денис был знаком в Москве еще до войны, они вместе входили в «дружескую артель» – в поэтический кружок. Часто бывал у него дома, Вяземский жил на Басманной (Москва, ул. Новая Басманная, 27), навещал его позже и в доме Екатерины Муравьевой, где тот жил одно время с историком Карамзиным (С.-Петербург, наб. Фонтанки, 25). Но в доме братьев Тургеневых, с которого я начал эту главу, в третьем этаже его, и будут принимать в «Арзамас» и семнадцатилетнего Пушкина, и уже тридцатидвухлетнего Дениса. Первому дадут кличку «Сверчок», за непоседливость, а второму, «Черному Капитану», за черноту усов – «Армянин».
.....
