Читать книгу Путь с небес - Вячеслав Шалыгин - Страница 1

Он шел сквозь вьюгу, задыхаясь от недостатка кислорода в холодном воздухе, утопая по пояс в снегу и абсолютно не ориентируясь в сторонах света. Человек шел вверх по крутому склону горы. Шел, теряя последние силы. Шел все медленнее. Он то и дело падал, но каждый раз вставал, чтобы продолжить путь.

Человек толком даже не понимал, куда он идет и зачем, но что-то невыносимо жгучее разливалось в груди и не позволяло ему остановиться. Внутренний огонь причинял адскую боль, стоило человеку снизить темп, и немного стихал, когда он шел. Это была настоящая пытка. Человек глотал жесткий снег, но это не помогало. Шаг за шагом он карабкался в гору, проклиная бушующий в душе пожар.

Путь в никуда, в неведомую высь, в небеса требовал каких-то адских усилий. Это было странно и нелепо. В ад полагалось падать, а в небеса воспарять, причем без особых трудов. Надо было всего лишь умереть. Но человек не мог умереть, пока он шел. И не мог остановиться, чтобы спокойно умереть…

Склон казался бесконечным. Кислорода в воздухе становилось все меньше, сердце уже просто выскакивало из груди. Руки окоченели, ног человек тоже почти не чувствовал, лицо покрылось коркой талого льда. И все-таки он шел. В никуда, в небеса, в ад… для него уже не было разницы…

Наконец сознание сжалось в точку и почти померкло. Пожар в груди погас. Очередной шаг, падение и долгожданный покой. Изнутри больше ничто не обжигало, и не было причин подниматься, чтобы продолжить бессмысленный путь. Ветер стих или человек просто перестал его слышать. Теперь это тоже не имело значения. Колючий снег почти мгновенно припорошил путника и замел его глубокие следы. На краткий миг сознание вернулось, и человек увидел, что склон впереди не такой ровный и белый, каким был ниже. Сквозь метель просматривалось темное пятно. Это могло быть обманом зрения, но человек почему-то знал, что видит нечто реальное. Какую-то торчащую из-под снега скалу или, наоборот, пещеру… Пещеру… Пещеру?! Огонь в груди снова заворочался колючим зверьком, а непослушные руки оттолкнулись от корки наста под рыхлой периной свежего снега. Человек выпрямился, но тут же снова упал и пополз.

У входа в пещеру снег лежал высоким сугробом, и, чтобы преодолеть препятствие, человеку пришлось снова встать на ноги. Он неуклюже перевалился через снежный вал и скатился на холодные камни. Пещера была глубокой, и рассмотреть ее дальний конец не представлялось возможным. Человек тут же пожалел, что бросил где-то на середине пути рюкзак и снаряжение. У него не было с собой даже спичек. А значит, не было ни света, ни тепла, и пещера могла стать для него всего лишь уютной могилой, но никак не спасением.

Огонь внутри опять полыхнул, и человек пополз в темноту. Пол пещеры был почти гладким и постепенно уходил вниз. Уклон был минимальным, но очень скоро дышать стало легче, а завывания ветра за спиной превратились в далекий невнятный отзвук. А еще – стало заметно теплее. Человек на секунду замер и прислушался. Путник не мог ничего видеть, каких-то особенных запахов не ощущал, и все, на что он полагался, были звуки. Шорох его движений отражался от стен, пола и потолка, но терялся впереди. Значит, пещера была длинной и узкой, как тоннель. Человек снова двинулся в путь, теперь уже на четвереньках. Дышалось почти как на равнине. Это было странно, но не настолько, чтобы в сознании человека зародились какие-то опасения.

Он прополз еще немного и вдруг увидел пятнышко света. Далеко он или близко, определить он не мог, но это был настоящий свет, а не игра воображения. Открытие придало путнику сил, и он поднялся на ноги. Стоп он по-прежнему не чувствовал, и, чтобы не упасть, ему пришлось придерживаться за стену. Пройдя несколько шагов, он остановился. Свет разгорался, но сам по себе, вне зависимости от того, приближался к нему путник или останавливался. Человек затаился, наблюдая, как золотистое свечение стремительно превращается в зарево, затем обретает ослепительный точечный центр, заливает лучами просвет пещеры-тоннеля, стены, пол, потолок…

«Это путь, – пришла странная мысль. – Путь? Но куда он ведет?»

Свечение окутало человека, и он почувствовал, как согревается. Почувствовал себя умиротворенным и полным жизни. «Никуда. Просто путь…» Он шагнул навстречу свету и…

– Сергей Павлович, проснитесь! Проснитесь, князь! Тревога!

Преображенский открыл глаза и с трудом сфокусировал взгляд на массивной фигуре воеводы. Спросонья казалось, что Воротов занял собой половину спальных покоев. Лицо воеводы было багровым, а глаза блестели в свете тусклого ночника, словно пара стеклянных бусин. Короткие седые волосы пожилого воина были мокрыми и примятыми, а поперек лба пролегла полоса от кантика: видимо, шлем он снял только перед тем, как войти в спальню князя. Сергей сел и потер глаза. После вчерашнего развеселого ужина голова гудела, а желудок возмущенно урчал. Князь сдержанно зевнул и вопросительно уставился на Воротова.

– Застава на третьей орбите сожжена дотла! – выпалил воевода. – Посты второй и первой линий пока держатся, но одно звено штурмовых космолетов все-таки прорвалось. Побрили Астраханку под ноль. Одни руины остались.

– Кто побрил, чьи штурмовики? – Сергей недовольно помотал головой. – Толком докладывай!

– На запросы не отвечают, но я думаю, это Бородача ватага. Тактика один в один как в позапрошлом году, да и машины похожи. Только подлатали их европейцы малость да подкрасили.

– Неймется? – Преображенский вскочил с кровати и принялся лихорадочно натягивать штаны. – Ну ладно! В этот раз они получат по полной программе!

– Нельзя, – осторожно возразил Воротов. – Вы трехстороннюю бумагу подписывали. Великий Князь больше не потерпит… нарушений.

– Бородач заварушку устроил, ему и отвечать, – отмахнулся Сергей. – Я что же, должен ждать, когда гордеевские «беркуты» прилетят? Да пока они с Земли к нам доберутся, мы заодно с Астраханкой еще десять городов потеряем. Сколько душ поляжет, считать умеешь?

– Десять городов – это сто тысяч как минимум.

– И это всё люди! Мои, заметь, подданные. Я князь или не князь? Никого в обиду не дам! Седлай!

Воротов хотел возразить что-то еще, но Сергей был уже одет, и в каждом движении молодого хозяина Каллисто угадывалась бесповоротная решимость. Теперь его не могли остановить никакие договоры, даже скрепленные подписью самого Великого Князя. Правитель Европы князь Бородач нарушил условия пакта, и ему следовало дать отпор, а там… Победителей не судят. Тем более если они сражались за правое дело.

Воевода вышел из покоев первым и тут же почти бегом направился к бронированной двери аварийного коридора. Это был самый короткий путь к дворцовому космодрому.

На просторной взлетно-посадочной площадке уже подвывали электропускателями антигравов семнадцать малых рейдеров «Огненного шторма» – личной эскадры князя Преображенского. Будь стычка на орбите помельче, например, если бы заставу на третьей, внешней линии обороны сожгли какие-нибудь залетные разбойники, участия эскадры могло и не потребоваться. Но сегодня случай выпал особый. На независимость Каллисто посягнула серьезная армия. Флот Бородача считался одним из лучших в Солнечной системе, да и в Колониях. Лучше его был только флот Преображенского и великокняжеская армада Гордеева. Последняя в основном потому, что была в десять раз больше. Побить вечного соперника – Преображенского – князь Бородач мог, только применив военную хитрость.

«Какую он мог придумать хитрость? – Сергей усмехнулся. – С пустой-то башкой. Только внезапное нападение и атака на мои корабли, пока они не взлетели. Но даже такую простейшую операцию этот идиот умудрился провести как последний осел! Зачем было бомбить Астраханку? Там же нет никаких космодромов…»

Флагман княжеской эскадры – малый рейдер «Шторм» взлетел во второй линии и сразу заложил крутой вираж. Проделывать трюки, не покинув атмосферу, было опасно, но только так корабли эскадры могли подойти к противнику незаметно и сразу в боевом ордере. Пропуская эскадру, один за другим «протаяли» широкие проходы в силовых орбитах. Осталась позади ионосфера…

Черный бездонный провал космоса разверзся прямо по курсу, как всегда, внезапно и мощно. Преображенский испытывал это чувство каждый раз, когда покидал планету. Вот ты купаешься в лучах орбитального «солнца», плещешься в прохладной синеве тропосферы, вот тебя баюкает теплая дымка стратосферы, и вдруг весь этот уют и благополучие остаются позади, а прямо перед тобой раскрывает пасть бездна. Она реальна, ты можешь падать в нее до бесконечности, и она повсюду. Вверху, внизу, впереди, позади, по бокам… По спине ползет стайка едва ощутимых мурашек, этакий отголосок примитивных инстинктов, память о том, что ощущали волосатые предки, стоя с дубиной в руке у края какого-нибудь земного каньона…

Черные тени вражеских штурмовиков на мгновение заслонили несколько ярких звезд и полностью разрушили все иллюзии. В мыслях Сергея не осталось ни восторга от величия космической бездны, ни атавистического страха перед бесконечным пространством. Теперь им руководил совсем другой инстинкт. Инстинкт защиты своей территории. Инстинкт воина. Компьютер «Шторма» захватил сразу двадцать три цели и тут же рассортировал их по степени опасности. Отсчитывать секунды до выхода на рубеж атаки уже не было необходимости. Стратосферный маневр эскадры позволил ей подойти к европейцам с тыла на минимальную дистанцию.

– Атака! – приказал князь. – Беглый огонь!

– Чай, кофе, жвачка? – пробормотал корректировщик огневых систем «Шторма», регулируя мощность лучевых пушек.

– Влепи им, Горох! – крикнул оператор связи.

– Три вместе. – Корректировщик Горохов, среди своих – «царь Горох», откинул защитный колпачок на гашетке тяжелых орудий. – Разрешите шайбу между ними загнать, ваша светлость…

– Только резко! – разрешил Сергей.

Дальномер в миллионные доли секунды определил расстояние до точки взрыва. Пушка плюнула ядерным зарядом, разогнав его до трети световой скорости. Сверкнул зеленоватый сполох предохранительного мини-портала, и в строю кораблей противника тут же образовалась приличная брешь. Взорвались подбитые корабли уже в гиперпространстве.

– Чистая работа, – одобрил Преображенский. – Сейчас они покажут нам пятки.

– Левый фланг противника отходит, – словно в подтверждение его слов доложил связист. – Воротов начал преследование. Подает запрос на продолжение.

– Я же ему сказал, – Сергей поморщился. – Преследовать врага до цитадели! И передай приказ на третий космодром. Пусть поднимают десантные транспорты. И орбитальному парку приказ: отправить тяжелые бомберы к Европе, прикрытие – истребительный полк Березкина и Вторая штурмовая эскадра.

– Дело, – буркнул Горох. – Выжжем этот серпентарий на фиг, чтоб неповадно было…

– Противник отходит по всему фронту, – сообщил связист. – Воротов продолжает преследование силами Первой эскадры. Какой будет приказ «Огненному шторму»?

– Такой же, – Сергей возбужденно хлопнул ладонью по командирскому пульту. – Преследование и штурм Европы с ходу!

– Бомберы бы вперед пустить, – предложил Горох.

– Не учи отца… ругаться. – Преображенский усмехнулся. Экипажу флагмана некоторые вольности по части субординации он прощал. Правда, только в бою. – Мы пойдем на хвосте у сопротивляющегося противника, а они – свободно, без препятствий. Успеют и отбомбиться, и на обратный курс лечь, пока мы доплетемся.

– Ваша светлость, гиперсвязь со штабом «Беркута», – с кислой миной сообщил связист. – Требуют вернуться на базы и ждать инспекции.

– Черт! – Сергей нервно потеребил мочку уха. – Да пошли они!.. Продолжаем операцию!

– Хренов ругается, – виновато сообщил связист. – Вас на прямую связь требует.

– На хрен Хренова, – хохотнул Горох. – Он кто – генерал? Вот пусть своих полковников и… требует.

– Ладно, давай. – Сергей вздохнул и строго взглянул на корректировщика. – А ты, заступничек, сиди и сопи в свои гашетки. Тебе до звания генерала, как до Андромеды пешком. А таким, как Хренов, и вовсе никогда не стать.

– Виноват. – Горох спрятал ухмылку. – Вот вы его уважаете, а он вас «требует». Светлого князя. Порядок, что ли?

– Связь установлена, – оборвал оператор рассуждения канонира.

– Генерал Хренов говорит! Сергей Павлович, вы на линии?

– Преображенский. Слушаю вас, генерал.

– Рекомендую вам прекратить преследование, ваша светлость. Мы сами разберемся с Бородачом. Оперативный отряд бригады «Беркут» уже в пути. А следом за ним вылетела инспекторская группа конфликтной комиссии. Разберемся с князем, не извольте сомневаться. Вы нам больше поможете, если у себя на Каллисто составите подробный протокол ущерба. Репарации будут назначены незамедлительно и в трехкратном размере. Да еще штраф на Бородача наложим за нарушение договора. Пятьдесят процентов – ваши.

– У меня другое предложение, генерал. – Сергей говорил с интонациями превосходства. Боевые заслуги генерала он искренне уважал, но Хренов был всего лишь генералом армии Великого Князя, а Преображенский правителем целой планеты. Пусть провинциального и маленького, но все же автономного и относительно независимого мирка. – Предлагаю вам взять с Бородача полную сумму штрафа – мою долю можете забрать в счет моего же нарушения договора, – а репарации я взыщу с князя сам.

– Гордеев будет… очень недоволен, – едва сдерживаясь, проронил Хренов.

– Эмоциями мы обменяемся с ним лично. По окончании операции.

– Она закончится гораздо быстрее, чем вы планируете, – уже с явной угрозой заявил генерал. – И, возможно, не только наложением взысканий, но и арестами.

– Вы меня запугиваете?! – возмутился Преображенский. – Не забывайтесь, генерал!

– Виноват, ваша светлость, но к этому меня вынуждают обстоятельства… и ваша несговорчивость. Атака Европы будет расценена как акт агрессии.

– Это контрудар!

– Имею соответствующие указания от Великого Князя… Он расценивает это как агрессию.

– Пусть он сам мне об этом скажет! – Сергей просто взвился с кресла и махнул рукой связисту.

Тот отключил канал и утер со лба пот, словно непростой диалог вел не князь, а он сам. Комментариев не поступило и от Гороха. Удерживая колпачок от щелчка, он закрыл кнопку пуска ядерных снарядов и принялся протирать гашетки носовым платком. Офицеры понимали состояние князя, но не могли чем-либо помочь ему, а потому предпочли просто исчезнуть. Физически исчезнуть с рейдера было невозможно, и офицерам пришлось сделать это «виртуально». То есть хотя бы в звуковом режиме.

Сергей тем временем тщетно пытался успокоиться. Решение Великого Князя было несправедливым. Ведь мотивом поступка Преображенского была не месть, он просто отвечал ударом на удар. О масштабной и продолжительной войне он и не помышлял. Бородач сделал выпад, князь Сергей должен был ответить. Ни больше ни меньше. Ответить сильным, коротким контрударом и вернуться домой. Иначе он ничего не стоил как властитель Каллисто, как благородный князь, да и просто как воин. Жители планеты верили ему, почти боготворя справедливого, умного и энергичного правителя, который, несмотря на молодость – ему не было и тридцати пяти, – научился не только защищать свой мирок, но грамотно распоряжался его ресурсами и вел сбалансированную торгово-промышленную политику. Стабильностью в княжестве Сергей во многом был обязан отцу, сумевшему сделать Каллисто одним из ведущих миров Солнечной системы, не говоря уже о Колониях, но ведь удержать, не растранжирить и даже приумножить богатство предков удавалось далеко не каждому наследнику. Преображенский с этой задачей справлялся, и его любили. Ради этого он готов был спорить даже с Великим Князем, а с остальными князьями, принцами и президентами множества разобщенных человеческих миров мог и подраться. Как на дуэли, так и встав во главе своей армии.

Бородач не был исключением, даже наоборот, ближайший сосед бывал наиболее часто бит, но ему не давали покоя богатство и благополучие Каллисто. Правителем князь Бородач был бездарным, большого наследства не имел, но зато имел непомерные амбиции и, поговаривали, грезил великокняжеским троном. Грезам было не суждено воплотиться в реальность, и Бородач это понимал, а потому от его мятущейся натуры страдали соседи помельче и послабее правителя матушки-Земли…

И вдруг Великий Князь Гордеев, собиратель солнечных территорий, уравнивает Преображенского с Бородачом! Акт агрессии! А что следовало сделать? Подставить другую щеку? Или отогнать медведя от улья и ждать пасечников, которые изучат «обстоятельства дела» и назначат штрафы? Но ведь это не отобьет у косолапого охоты к меду. Ну, залижет он раны, выплатит репарации, а через год-другой снова полезет за медком. И так до бесконечности. Платить раз в два года десятком тысяч подданных и городком вроде сожженной Астраханки за видимость государственного порядка в Солнечной системе Сергей был не готов. Если государство не может обуздать бунтарей раз и навсегда, значит, это плохое государство. Либо слабое, либо прогнившее, погрязшее в коррупции и лени. Состоять членом такого Объединения Вольных Княжеств просто не имеет смысла. А раз так, какие могут быть трехсторонние пакты?!

Придя к такому выводу, Преображенский немного расслабился. Он непременно выскажет все это Гордееву, ведь разбирательства в Кремле не миновать, но произойдет это позже. Гораздо позже, ведь сейчас на обзорном экране уже показалась Европа! Ее серебристо-голубой диск выплыл из-за тяжелого бока Юпитера и с каждой секундой рос словно на дрожжах… Вот они, такие же, как и вокруг Каллисто, три силовые оболочки чуть выше стратосферы, посты радиационного мониторинга, орбитальный рефлектор-»солнце», гигантские рассекатели магнитных полей, гравитационные отражатели… Десятки мощнейших инженерно-технических сооружений, призванных обеспечить более-менее приемлемые условия жизни, а также дать людям свободу перемещений и деятельности. Когда-то вблизи таких опасных источников теплового радиоизлучения, как планеты-гиганты, в смертельной зоне их радиационных поясов и сильнейшей магнитосферы можно было жить лишь под прикрытием многослойных куполов, но со временем технологии позволили решить эту проблему, и спутники Юпитера, Сатурна и Урана начали обрастать атмосферами и приспосабливать свои поверхности для нормальной человеческой жизнедеятельности. Конечно, не сами. Это делали люди. Несмотря ни на какие катастрофы и распри. На Земле, Марсе и внешних Колониях бушевали войны, шли какие-то переделы, а солнечные спутники существовали словно бы вне этого бушующего мира. Им хватало борьбы со своими гигантами. И когда войны, полыхнув жесточайшим пожаром Пятой мировой, пошли на убыль, спутники вдруг осознали, что среди развалин империй и федераций они выглядят достаточно крупными и самостоятельными государствами. Более того, они стали государствами процветающими. Опять же на общем фоне. Вот тогда-то и началось Возрождение. От малых планет к большим, к далеким колониям и форпостам потянулись торговые тропы бродячих купцов, затем поплыли караваны переселенцев, наладились постоянные взаимовыгодные отношения… Спутники и Колонии оставались независимыми княжествами, королевствами и тому подобными государственными образованиями – кому что было ближе по духу, – но они больше не враждовали. Они даже начинали образовывать пока хрупкие и недоверчивые союзы. И все это благодаря спутникам внешних планет Солнечной системы…

«Гад этот Бородач! Все же на нас практически молятся, пример берут, а он воду мутит».

Сергей не был идеалистом, но в то, что княжества Солнечной являются почти идеалом для Колоний, верил безоговорочно. Далеким и в большинстве своем неуютным «задворкам» вся родная система человечества представлялась чем-то вроде одного большого дворца, где царят хорошие манеры, благородство и романтические отношения. И вот из-за какого-то урода вся Юпитерианская ветвь семьи сиятельных Солнечных княжеств оказалась заляпана жирной грязью. Конечно, и Сергей в этой ситуации вел себя не лучшим образом: нарушал приказ Гордеева, лез в драку… В Колониях это могли расценить как поведение, недостойное князя, но тут срабатывал иной стимул. Для Преображенского было важнее реальное благополучие Каллисто, а не мнение общественности где-нибудь в созвездии Стрельца…

– Ваша светлость, Воротов на связи, – сообщил оператор. – Просит уточнить цели для бомберов. Они еще не успели ничего накрыть… слава богу!

Преображенский внимательно взглянул на связиста, и тот отвел глаза. Бородач был бесноватым варваром и мог крушить все подряд без зазрения совести, но князь Сергей не такой человек. Это понимали не только его офицеры. Преображенский вдруг почувствовал приступ досады. Он злился на психованного соседа, на кодекс чести, на самого себя, но он не мог сбросить с плеч груз воспитания, благородства и понятий о долге и целесообразности, заложенных отцом чуть ли не в подсознание. В несчастьях Каллисто были виновны Бородач и его дружина, а не жители Европы. Люди создавали этот мир по́том и кровью, и Сергей не имел никакого права лишать их всего, что они имели. Наказывать следовало князя Бородача, а не Европу. Видимо, запрещая атаковать вражескую вотчину, Гордеев хотел предостеречь молодого князя именно от этой ошибки.

– Не будет никаких целей. – Сергей устало сел в кресло. – Приказ: подавить орбитальные системы обороны над дворцом и наземные силы его ПВО… Платить по счету будет только сам Бородач… Десантный батальон к высадке. Посмотрим, как там у князя в родовом гнезде.

– Можно для профилактики жахнуть прямо по его кабинету. Точечно, – оживился Горох. – У меня как раз пара «умных» ракет на консолях прокисает.

– Во дворце женщины и дети, – строго напомнил Сергей.

– Потери понесем, если без артподготовки, – заметил корректировщик. – Разрешите хотя бы по арсеналу и казармам…

– Нет. – Князь вытянул в сторону разговорчивого канонира указательный палец. – И больше ни слова! Оператор, мой охранный взвод к бою! Остальные десантники – только добровольно. Боевая задача – взять арсенал. На третьем уровне его подземелий хранится княжеский золотозапас. Репарации так репарации… Не микросхемами же их брать! Какой нам резон себя обижать?

– Передано, – бодро доложил оператор. – Отказов нет. Все вызвались. Воротов просит разрешения лично возглавить рейд.

– Воротову отказать. Он мне нужен в космосе. Десант поведу сам.

– Бородачу привет передайте, – не выдержал Горох.

Сергей посмотрел на его недоумевающее лицо – «не знаю, как вырвалось, клянусь!» – и рассмеялся. Заулыбался и экипаж. В таком настроении идти на опасное дело было предпочтительнее, чем кипя от злости. Никто не понимал почему, но теперь оба офицера, да и сам Преображенский были практически уверены, что рейд удастся. Хотя бы настолько, чтобы князь вернулся живым и невредимым. Хотя бы князь. И, желательно, не меньше половины десанта…

* * *

Обитатели Европы традиционно любили готику. Шпили остроконечных крыш небоскребов, многочисленных башенок на домах пониже, вытянутые по вертикали окна с пластиковыми витражами, круглые оконца в башнях, массивные многоугольные основания зданий… Все это в представлении архитекторов должно было соответствовать готической традиции. В их довольно трансформированном современном представлении, конечно. Улицы и проспекты крупных и мелких городков утопали в зелени, а незастроенные участки были тщательно спланированы и покрыты затейливыми лабиринтами подстриженного кустарника, травы и цветов. Все реки и ручьи, в незапамятные времена освоения планеты проложенные по строгой схеме, уже давно нашли более удобные русла и теперь то и дело виляли, подбираясь к самым домам. В этих местах их строптивые воды ограничивались гранитными набережными, на которых были организованы удобные площадки для отдыха и развлечений. Кроме островерхих небоскребов и огромных куполов гравитационных генераторов-нагнетателей, Европа славилась ажурными арками многоуровневых движущихся тротуаров и самой грамотной во всем ОВК системой транспортных развязок. Воздушная разметка, висящая на различной высоте пунктирами голографических проекций, такие же светящиеся указатели, знаки и пульсирующие стрелки предписывающих сигналов помогали рационально распределять потоки летающего транспорта любой интенсивности. В основном это были пассажирские лайнеры, вагоны экспрессов, индивидуальные автолеты массового производства, челноки и служебные самолеты. Вальяжные лимузины и спортивные болиды передвигались по традиционным шоссе, проложенным по реальной поверхности планеты и чуть выше: на транспортных уровнях с первого по десятый. Передвигаться на антигравитационных подушках и тем более на колесах было не так быстро, как летать, но те, кто раскатывал в лимузинах, никуда не спешили. А любители погонять на спортивных экипажах упрямо твердили, что это совсем не то же, что летать на сверхзвуковых скоростях, даже в головокружительных лабиринтах воздушных полигонов над Пражским парком развлечений или по каньонам Великого Ущелья. Не тот «драйв» и степень риска, говорили они. Аргументы были спорными, но количество «драйверов» на Европе значительно превышало количество их коллег на других планетах, а потому и уровней асфальтовых шоссе здесь насчитывалось в пять раз больше, чем на Земле, и в десять, чем на Каллисто. Страсть европейцев к архаичным колесным гонкам в полной мере разделяли только жители Титана, планеты-города, упрятанной под четыре уровня жилых оболочек. По этим уровням можно было передвигаться только на традиционных машинах или по системе гибких лифтов-метро. К тому же у титанов была отменная реакция, что немаловажно в таком опасном виде спорта. На всех прочих планетах Солнечной и в Колониях люди предпочитали экономить время и деньги, передвигаясь по воздуху…

…Им больше нравилось скользить в антигравитационных планерах по красноватым небесам Юнкера – в системе двойной желто-красной звезды эта Кассиопеи – и летать по отливающим бирюзой воздушным просторам Деа – планеты в системе четырех звезд эпсилона Лиры. Они бороздили инверсионными следами реактивных двигателей ослепительные небеса Проциона-12, спутника одноименной бело-желтой звезды, и сплавлялись по черно-белым каскадам туч над холодным Стартом, одной из планет в системе оранжевых звезд 61-Лебедя. Они перечеркивали светящейся воздушной разметкой зеленое небо планеты-города с парадоксальным именем Форест, что сопровождала в бесконечном движении желто-зеленую двойную дзету Геркулеса, и хаотично носились по белому, с легким голубым отливом небу над снегами прохладной Натали – довольно удаленного спутника не слишком горячей, но яркой и крупной альфы Волопаса, больше известной как Арктур. Люди летали под сплошными золотистыми облаками Медеи, бегущей вокруг ближайших Солнечных близнецов – желтой и оранжевой альфы Центавра, и присыпали перчинками черных точек автолетов необычное небо Грации – планеты одной из звезд скопления Гиад, – небо, усеянное и днем, и ночью десятками ярких звезд, выглядевших как спутники размером с Луну. Они устраивали воздушные регаты в темном океане небес Ганимеда и в лазури высокого эфирного пространства Земли…

Да и в синем небе Европы машин насчитывалось в сто раз больше, чем на десяти уровнях шоссе. Вот только его портили эти черные дымные хвосты… На фоне прозрачной синевы безоблачного неба, нежной зелени и благополучия гудящего насыщенной жизнью центрального округа Европы шлейфы уходящих в зенит дымов выглядели особенно зловеще. Они поднимались над северным крылом дворца, клубясь, вытягивались и смещались к югу. Ветер был слабым, и тень от дымов падала лишь на ближайшие кварталы. Люди выходили из своих престижных жилищ и тревожно вглядывались в сверкающие золотистым светоотражающим покрытием башни главного архитектурного ансамбля планеты. От многократно отраженных в стенах-окнах наклонных дымных столбов людям становилось не по себе. Они уже знали, что происходит, и знали, по какой причине горит северное крыло жилища их правителя. И от этого знания им становилось не по себе вдвойне. Более того, им становилось страшно. Ведь, по сообщениям независимых инфоканалов, князь Василий Борисович уничтожил на Каллисто целый город! А что, если князь Сергей Павлович решит ответить тем же?! Хотя… нет. Подданные Бородача были вынуждены признать, что Преображенский более мудр. Подданным Бородача было стыдно в этом признаваться, но князь Сергей не был так безрассудно, преступно, непозволительно взбалмошен, как правитель Европы. Правитель Каллисто нанес удар только по дворцу. Точнее – только по его северному крылу: по арсеналу и казармам. Это лишний раз подтверждало, что штурм не опасен для мирных жителей. Впрочем… лучше было все же на некоторое время уехать подальше из центра. Ведь к центральным кварталам уже приближались истребители резервных сил ПВО Европы. В горячке боя могло произойти что угодно, как бы ни был корректен в своих действиях доблестный и добродетельный Преображенский…

…Арсенал горел, но подожгли его не десантники князя Сергея, а кто-то из европейцев. Доказательством служило то, что пожар начался под самой крышей пятиэтажного здания. Там до последнего держались несколько солдат дворцовой охраны. На них в конце концов плюнули – ведь цель находилась в подвале, а не на чердаке, – и воины Бородача, видимо, решили, что такое пренебрежение противника серьезно умаляет их героическую роль. Вот и подожгли. От обиды.

– Сами выползут, – заключил немолодой майор, командир десантно-штурмового батальона, – дышать-то там нечем. Покашляют малость, да и спустятся на грешную твердь.

– Кто внизу? – спросил Сергей, вглядываясь в перспективу анфилады залов центрального корпуса дворца.

– Саперный взвод и третья рота для прикрытия. – Майор ухмыльнулся в пышные усы. – Уже откупорили хранилище-то… теперь товар на роботов грузят.

– Ваша светлость! – Из подвала выглянул молодой розовощекий сержант. Цвет его лица не смогли испортить даже порхающие повсюду неровными клочьями пепел и копоть. – Сколько грузить?

– Сколько влезет, – ответил князь. – Что там у второй роты?

Вопрос он адресовал офицеру-координатору. Тот оторвал взгляд от дисплея боевого компьютера и чуть отклонился назад, чтобы выглянуть из-за плеча княжеского охранника.

– Ведут бой в восточном крыле. Пока они там, европейцам сюда не прорваться. Десять минут у нас есть.

– Это хор… – Сергей не договорил, потому что увидел, как удивленно округляются глаза координатора и как он отклоняется все дальше назад, словно видеть князя ему по-прежнему мешает охранник, а из-под пробитого импульсом шлема на лицо офицеру стекает темно-красная струйка…

– Снайперы!

Преображенский ощутил мощный толчок в спину, и его тут же подхватили сильные руки. Спустя мгновение он уже стоял у каменной стены, прижатый к ней сразу тремя десантниками. Остальные вели беглый огонь по верхним ярусам противоположного дворцового крыла. С выходящих во внутренний двор – как раз на здание арсенала – балконов огрызались несколько лучевых винтовок и кинетических иглометов.

– Саперы, кончай погрузку! – рявкнул в передатчик усатый майор. – Первая рота, прикрывать груз! Вторая рота, отойти к анфиладе! Третья рота, обеспечить посадочное поле! Где дублер-координатор? Фирсов! Разворачивай свой терминал, передай на «Марк-5», пусть садится…

– В основной точке?

– Так точно, сержант, где же еще?

– Третья рота ее пока не зачистила…

– Выполнять! Пока бомбер садится – зачистят… Ваша светлость, боевая задача выполнена, разрешите отходить?

– Так вы вроде бы уже… – промычал Сергей, выбираясь из объятий телохранителей.

– Время экономлю. – Майор чуть улыбнулся. – Все схемы в подкорку въелись, как рефлексы. Штурм, захват, отход…

– У вас отлично получается. – Преображенский уже пришел в себя и снова превратился в князя. – Отходим по анфиладе?

– Так безопаснее. Все-таки укрытие. Хотя бы сверху.

– А если откуда-нибудь из боковых проходов полезут?

– И на этот случай мы тоже до автопилота обучены, – заверил усатый. – Тактика городской войны – «курс молодого бойца»… Фирсов! Ну что там?!

– Бомбер заходит на посадку, третья рота на позициях, прицельный огонь по площадке противник не ведет!

– Можно отходить, – сделал вывод майор. – Сергей Павлович…

Он указал на далекий выход из анфилады. Преображенский чуть нахмурился и пошел следом за дюжими солдатами личной охраны. Фактически всю операцию провел этот майор… Блинов, кажется. В наземных операциях князь оказался полным профаном. Это его раздражало, хотя он понимал, что быть первым во всем не удавалось еще никому на свете. С другой стороны, операцию задумал он, да и армия из таких отменных профессионалов была не чьей-нибудь, а его, князя Сергея, армией. Тут следовало не раздражаться, а гордиться. Сергей немного приободрился. Все равно он был героем. И для подданных, и для себя. Сам повел бригаду на штурм… Нет, в первую очередь – не испугался гнева Гордеева и отомстил за Астраханку, потом сам повел бригаду, захватил золотозапас Бородача… Золотишко придется, конечно, перевешивать и, за вычетом компенсационной суммы, сдавать по описи казначеям Великого Князя, но факт остается фактом. Да и компенсация осядет приличная, и не бухтами стальных тросов или собачьими консервами, а золотом. Как ни крути, прав был князь Сергей Преображенский, контратаковав – причем безупречно, без гражданских жертв и серьезного материального ущерба – вотчину Бородача. Трижды прав! И пусть теперь Гордеев устраивает ему разнос. Не страшно. Он победитель, и на родине это оценят.

Сергей не был гордецом, и все эти мысли воспринимал без скрытого удовольствия, просто как факты, но все же где-то в глубине души он собой гордился. И не видел в этом ничего предосудительного.

От размышлений его отвлек возглас командира охранного отряда:

– Сударыня! Прошу вас вернуться в покои, здесь опасно!

– Вы ничего не сделаете брату?! Сергей Павлович, прошу вас, умоляю, не трогайте его!

Сударыня ловко увернулась от рук десантников и впилась длинными белыми пальчиками в плечо князя. Преображенский невольно отметил, как изящны ее пальцы и кисти рук, а затем поднял взгляд к лицу и на секунду замер. Когда он видел эту девушку в последний раз, она была ребенком. Это случилось лет десять назад, в те далекие времена, когда ни он, ни Бородач еще не являлись полновластными князьями и им нечего было делить, кроме пьяных подружек в барах на нейтральных планетах вроде Титана или Ганимеда. Тогда княжичи даже почти дружили, и Сергей пару раз бывал во дворце на Европе. Собственно, из воспоминаний об этих посещениях он и выудил сведения о скрытом под арсеналом хранилище. Тогда-то он встретил княжну Нину впервые. Младшая сестра князя Василия Бородача десять лет назад еще только осваивала грамоту и была просто забавным, похожим на ангелочка ребенком. Теперь перед Преображенским стояло прекрасное юное создание. Узнать ее было, конечно, нетрудно, однако теперь это была девушка, а не маленькая девочка, и поэтому Сергей на секунду замешкался.

– Неужели… – Губы Нины задрожали, а глаза наполнились слезами.

– Нет-нет. – Сергей взял ее за руку. – Успокойтесь, я не знаю, где сейчас ваш брат. Но он жив, это точно.

– Сергей Павлович, простите нас за его выходку. – Нина печально вздохнула и опустила глаза.

– Выходку?! – не сдержался Преображенский. – Убийство десяти тысяч ни в чем не повинных людей вы называете «выходкой»?!

– Простите… – совсем уже шепотом повторила Нина и, высвободив руку, быстро скрылась в боковом коридоре.

– Никто вас и не обвинял, чтобы прощать, – запоздало пробормотал ей вслед князь.

В этот момент у входа в анфиладу появились воины группы прикрытия, и майор Блинов вежливо покашлял:

– Кхм… ваша светлость…

– Да-да… – Сергей вышел из оцепенения и поспешил к месту посадки бомбера.

Погрузка трофеев и взлет прошли быстро и без потерь, хотя и под сильным огнем противника. Преображенский наблюдал за всем отрешенно, словно витал где-то высоко в облаках. Его не растормошили ни близкие взрывы, ни серьезные перегрузки от ускорения, с которым космолет прорывался на орбиту, ни переход через длинный гофрошлюз с борта «Марка-5» на «Шторм». Перед глазами князя стояло лицо Нины. Он никак не хотел себе в этом признаваться, но… Нет, исключено… Хотя чем это могло быть, кроме зарождения вечного чувства? Сергей бывал влюблен и раньше, но никогда романтическая страсть не зарождалась в нем на поле битвы. Оказывается, это особенное ощущение…

– Летишь? – вдруг раздался над ухом князя знакомый суровый голос.

Сергей вздрогнул и выпал из облака мечтаний, больно ударившись о реальность. На прямой связи был сам Гордеев.

– Лечу, – не нашел лучшего ответа Преображенский.

– Меняй курс. Жду тебя в тронном зале… на ковре.

– Меня одного? – Сергей едва сдержался, чтобы снова не вскипеть. – А Бородача?!

– Он уже здесь. Еще вопросы? Или мне что, и на Каллисто «беркутов» послать?

– Вопросов нет. – Сергей покорно склонил голову и дождался, когда отключится линия. – Воротов, на прямую!

– Слушаю, ваша светлость, – мгновенно отозвался воевода.

– Ярослав Васильевич, я лечу в Кремль, вы там, дома, за меня… Справитесь?

– Не впервой, – озабоченно ответил Воротов. – Держитесь, Сергей Павлович. Гордеев крепкий старик, но и у него душа не каменная, да и справедливости ему не занимать. Обойдется.

– Надеюсь. – Преображенскому очень хотелось удрученно вздохнуть, но рядом были офицеры. – Буду завтра к полудню…

* * *

– Какой год на дворе? – Гордеев указал за окно, словно где-то там во дворе древнего Кремля – внутренней части великокняжеского дворца, например над Царь-пушкой, должны были висеть цифры. Прямо в воздухе.

– Двадцать третий, – ответил Бородач, старательно разглядывая темные прожилки в малахитовой колонне.

Его красное одутловатое лицо с крупным носом и рыхлой пористой кожей выглядело призовой иллюстрацией на тему «несправедливо обиженные придирчивой властью». Между тем волосы его были всклокочены, то есть выглядели так, как могут выглядеть волосы человека, не снимавшего последние сутки боевой шлем, а руки и подбородок покрывала сажа.

– Вот именно! – Гордеев подошел к зачинщику конфликта вплотную. – Две тысячи триста двадцать третий. Не двести шестьдесят пятый и даже не девяностый, а триста двадцать третий! Уже тридцать лет никаких серьезных войн не было. Даже пограничные проблемы научились миром решать, и вдруг – на, Гордеев, получай! Да еще где?! В сердце ОВК, при Юпитере! Как это называется?! Отвечай мне, Бородач! Оплеуха верховной власти и лично князю Гордееву?

– Да при чем тут вы? – Бородач переместил потемневший взгляд к основанию колонны. Малахита в ней было тонн десять, а то и более. Князь примерно прикинул, сколько она может стоить, и едва заметно вздохнул. Отвешивать оплеухи верховной власти, позволяющей себе обставлять тронный зал тремя десятками малахитовых колонн, было бы не с руки даже принцам богатого Марсианского Триумвирата. Тем более не мог этого сделать такой голодранец, как князь Бородач. – Я просто хотел потолковать с Преображенским…

– На каком, интересно узнать, языке? – Великий Князь скептически прищурился, и вокруг его глаз пролегли глубокие морщинки. – И что на твоем языке означают три ядерных взрыва? Восклицательные знаки?

– Да они сами… Мы только подошли, а с заставы по нам огонь открыли.

– Только подошли? – Гордеев усмехнулся. – В атакующем порядке? И от удивления, что по вам стреляют, вы шарахнули по Астраханке. Так?

– Нет, ну что вы всё с какими-то подначками?! Ну перестарался малость. Ну бывает… А вы сразу кричать да иронизировать. Мы тут, кстати, все на добровольных началах присутствуем!

– Я не иронизирую, Бородач, – Гордеев укоризненно покачал головой, – я тебя стыжу. А что касаемо добровольных начал… Был ты в Объединении на таких началах, не спорю. Их еще отец твой заложил, начала эти. Да только три года назад профукал ты его наследство и в долг ко мне залез. Хочешь выйти из ОВК? Скатертью дорога! Только сначала верни должок.

– Да были у меня деньги! Я их для того и собирал, чтобы вам отдать! Но теперь их этот вот украл, – Бородач мотнул головой в сторону Сергея.

– Ты кого это вором назвал, скотина! – Преображенский сжал кулаки.

– Подеритесь еще! Прямо здесь! – гаркнул на них Великий Князь. – Тоже мне благородные отпрыски знатных родов! И так на всю Галактику ославились!

– Я защищался, – упрямо наклонив голову, заявил Сергей.

– Лучше молчи! – с досадой произнес Гордеев. – Получай свои «роялти» и молчи. Твоя вина тоже на приличный болт в одно место потянет. Кто ослушался моего приказа? Не ты?

– Я… только ответил! Никто не пострадал.

– Никто? А три десятка солдат дворцовой охраны и восемьдесят человек летного состава? Это, между прочим, были чьи-то мужья, отцы… Ты считаешь, что ни они, ни их семьи не пострадали?

– А десять тысяч граждан Каллисто?! Женщины, дети… Что вы сравниваете, ваша светлость?! Солдаты сами выбрали свою судьбу, еще когда завербовались в армию, а почему их участь разделили мирные люди? Кто дал право этому сиятельству узурпировать божий промысел?

– От сиятельства слышу, – буркнул Бородач. Даже при обсуждении серьезных вопросов его больше волновало, как бы не пропустить очередное оскорбление или малейший оттенок сарказма в словах оппонентов.

– Десять тысяч гражданских или сотня солдат – это всё одно души, – устало парировал Великий Князь. – А значит, и ты, Преображенский, не лучше… И на меня, а значит, и все ОВК ты плюнул точно так же, как Бородач. Равная ваша вина. Это мое последнее слово. Расчет репараций вам сделают инспекторы конфликтной комиссии, а предписания на штрафы получите в казначействе.

– А золото?! – снова завелся Бородач. – Пусть он вернет мое золото!

– Если что-то останется после выплаты компенсации и штрафа – получишь обратно, – пообещал Гордеев. – Только там вряд ли что-то останется. Ты еще и должен окажешься.

– А почему золотом?! – завопил князь всея Европы. – Почему не кредитами или зачетами по промышленным поставкам?!

– Потому что сразу надо было думать о последствиях, – не удержался от комментария Преображенский.

– Ваша светлость, прикажите ему заткнуться!

– Оба свободны, – Гордеев указал на дверь. – Неделя сроку! Не рассчитаетесь – пеняйте на себя!

Едва за спиной сомкнулись створки дверей в тронный зал, Бородач бросил на Сергея уничтожающий взгляд и поправил пустующие ножны кортика.

– Молись, если умеешь, князь, недолго тебе жировать!

– У тебя золотишко-то осталось? – Преображенский усмехнулся и пошел к покрытой ковром лестнице.

– У меня не осталось, у других найдется, – прошипел ему вслед соперник. – Навалимся, никакие «беркуты» не помогут!

– Никто с тобой не пойдет, – через плечо бросил Сергей. – Потому что ты неудачник, а с неудачниками связываться – себе дороже выйдет.

– Это мы еще посмотрим! – сжимая кулаки, почти выкрикнул Бородач. – Посмотрим, кто из нас неудачник! Астраханке привет и наилучшие пожелания!

Преображенский замедлил шаг и едва удержался, чтобы не вернуться и не заехать ему по потной физиономии. Остановило Сергея лишь то, что свидетелями этой некрасивой сцены могли стать два десятка придворных и слуг. Терять лицо при таком стечении народа князю было бы стыдно. Он, не оборачиваясь, спустился по лестнице и принял от дежурного офицера свой кортик и шлем. У подъезда его уже поджидал сверкающий черной полировкой «Викинг» – наземный автомодуль «Шторма». В качестве шофера княжеского лимузина во всех подобных случаях выступал Горох. Он проворно выскочил, чтобы распахнуть перед князем дверцу, но Сергей проигнорировал протокол и открыл дверь сам. Об этом мелком нарушении дворцовых правил назавтра будет судачить весь Кремль, да и в кулуарах дворянских собраний непременно кто-нибудь упомянет, что князь Сергей проявил непозволительную поспешность, но Преображенского такие мелочи сейчас не волновали. Все равно это будет списано на нервное перенапряжение, испытанное Сергеем во время аудиенции у Великого Князя. Правителя Каллисто больше тревожили слова Бородача.

«Навалимся…» Создавать сомнительные коалиции было вполне в духе Бородача. Найти пару-тройку таких же авантюристов – не обязательно родовитых, просто богатых бездельников, имеющих личные отряды, – было проще простого. При желании Сергей и сам мог бы собрать приличную армию и осадить Европу так, что мышь не прошмыгнет. Но Преображенскому это было ни к чему, его больше интересовало процветание собственного мира, а не захват соседних. Да и с Гордеевым ссориться он не хотел, а вот Бородач… Нагоняй от Великого Князя и потеря золотозапаса его наверняка только распалили.

Преображенский невольно взглянул в боковое стекло. Машина Бородача уже выезжала из башенных ворот. Можно было, конечно, проследить, куда он направляется, и тогда ситуация стала бы более определенной. Тогда князь хотя бы понял, чего ожидать от невменяемого соседа. Но ехать на «Викинге» за европейским «Волком» Бородача было слишком откровенно, а других машин под боком не имелось. Да и лишних людей на борту «Шторма» не осталось.

– Куда поедем, ваша светлость? – наконец нарушил молчание Горох. – В порт?

– Нет. – Сергей понял, что его лимузин стоит у подъезда слишком долго и этим вызывает беспокойство у охраны, а также дает дополнительную пищу сплетникам. – Едем в посольство.

– Не получится, – пробормотал Горох, выводя машину на дорогу к воротам.

– Чего не получится? – рассеянно спросил Сергей.

– Внезапной инспекции не получится, – пояснил шофер. – Они там наверняка уже час как с пылесосами по этажам носятся. Тут слухи быстрее тока распространяются. Столица…

– Это точно, столица… – Князь на секунду задумался. – Дай-ка мне военного атташе.

Горох нажал на приборной панели пару кнопок, и между водительской кабиной и салоном поднялась прозрачная перегородка, а на ней, как на экране, возникло изображение подтянутого военного атташе. Даже в цивильном костюме он выглядел готовым к высочайшему строевому смотру, а взгляд его светился вниманием и готовностью выполнить любую задачу. Служба в посольстве на Земле считалась вершиной любой дипломатической, да и военной карьеры. За исключением, пожалуй, таких вершин, как первый министр или воевода. Попадая на столь теплые места, люди держались за свои портфели руками и ногами. Впрочем, никаких претензий к сотрудникам посольства Каллисто на Земле у Сергея не было. Работали они не покладая рук, лишнего не болтали, а сведения поставляли только самые проверенные и объективные.

– Ваша светлость, – атташе коротко, по-военному, поклонился.

– Иннокентий Семенович, – князь милостиво – уголками губ – улыбнулся. – Укрепите линию, пожалуйста…

Атташе протянул руку куда-то за кадр, и краски видеокартинки стали ярче, а контуры изображения резче. Это означало, что связь теперь осуществляется по гиперлинии и перехватить разговор практически невозможно.

– Слушаю вас, Сергей Павлович.

– Мне нужно установить наружное наблюдение за Бородачом.

– Понимаю. – Атташе снова протянул руку и что-то переключил. – Я позволил себе задействовать наш спутник связи. Он – вы, наверное, в курсе – осуществляет не только… э-э… прямые функции. Извольте, вот крупный план кварталов вокруг Кремля… «Волк», если мне не изменяет память?

– Не изменяет. Память.

– Машина для столицы редкая… Да, конечно, вот она. Движется по набережной.

– Спутника будет мало. Мне нужно знать, с кем он намерен встретиться.

– Я уже поднял техническую бригаду. Через пять минут они сядут «Волку» на хвост… простите за ответный каламбур.

– Хорошо. – Сергей помассировал виски. – Я скоро буду у вас. Андреев на месте?

– Согласно утвержденному вами годовому плану, господин посол ведет переговоры с Африканской Алмазной компанией. Он сейчас в Йоханнесбурге. Я сообщил ему о вашем прибытии, он готов вылететь немедленно.

– Не надо, – Сергей покачал головой. – Приготовьте, пожалуйста, свежий отчет и передайте послу, чтобы не торопился. Я не намерен задерживаться на Земле…

Вообще-то, прилетая по менее щекотливым делам, Преображенский нередко задерживался в столице хотя бы на день-другой. Она того стоила. Даже если не принимать в расчет богатейшую гамму развлечений, здесь было просто приятно находиться. Красивейшая архитектура, умелая планировка и подсветка проспектов, яркие, разноцветные фигуры объемных роликов, нескончаемые потоки самых невероятных машин, кажется, тысяч моделей, движущихся в небе и по земле в различных направлениях и на разной высоте… Повсюду огни, звуки, голоса, смех, музыка, мелодичные и не очень сигналы машин, перекличка программ сотен инфоканалов… И бесконечное количество людей. Они деловиты, они расслабленны, они спешат и гуляют, смеются и беседуют, они скучают на тротуарах, движущихся по ажурным арочным виадукам, и веселятся на тротуарах обычных, асфальтовых. Они что-то оживленно обсуждают, входя в вагоны экспрессов и выходя из них на платформы, с которых их уносят в разные стороны те же медлительные эскалаторы-тротуары, платформы-пролетки, такси, многоместные корпоративные экипажи и частные автолеты. Люди забредают в ресторанчики, выходят из магазинов, сидят на газонах и парапетах уровней-балконов, беспечно болтая ногами, поднимаются в капсулах наружных лифтов на немыслимые высоты небоскребов и спускаются на грешную твердь. Они движутся по самым разным делам или без дел, они едят, пьют, целуются, танцуют и поют. Потоки людей то и дело закручиваются в водовороты, то у открытой концертной площадки, то напротив кафе, где дает концерт очередная шоу-звезда или просто кто-то играет живую музыку. Они то и дело ныряют в колодцы и лабиринты жилых комплексов, выныривают оттуда и снова ныряют… И это бесконечное движение, эта жизненная суета Столицы Всех Миров не прекращается ни на секунду. Над ней меняют цвет и декорации небеса – от солнечной синевы до лунно-звездной черноты, – но ритм жизни города от этого почти не меняется. Чуть смещаются акценты, днем активнее деловые кварталы, а ночью развлекательные, но в целом столица не умолкает ни на миг…

Куда до нее патриархальной и неторопливой Каллисто, где все словно застыло лет триста пятьдесят назад и так и живет по законам этого моментального снимка… Где активное движение можно увидеть лишь на рынках да вокзалах… Где плавная, спокойная, рациональная и неторопливая жизнь считается главной составляющей счастья…

Что и говорить, каким-нибудь мыслителям на Каллисто было, наверное, комфортно, но людям более «приземленным» прокисать в провинциальном болотце не доставляло особого удовольствия, и они всеми силами рвались на Землю. И было таких мятущихся душ на спутнике не так уж мало. И правитель Каллисто тоже был среди них, хотя во всеуслышание о своей тайной любви к земным соблазнам он, конечно, не распространялся…

На крыльце посольства Преображенского встречали все ответственные сотрудники. Возглавлял делегацию, конечно же, Иннокентий Семенович Панин, военный атташе, а в отсутствие посла – исполняющий его обязанности. Сергей, которого после аудиенции в Кремле мучила головная боль, вяло поздоровался с секретарями, сделал ручкой прочим клеркам и принял рапорт от начальника охраны – бравого подполковника отдельной десантной бригады. Покончив с формальностями, он поднялся в свой кабинет и устало плюхнулся в кресло.

В комнате все было как и три месяца назад, когда Преображенский работал здесь над договором с принцем Энтони, хозяином земного удела Англия. Формально эта территория Великого Княжества имела статус независимой – такой же, как у спутников или Колоний, – и многие столичные договоры приходилось дублировать в переложении на Англию. Почему было не заключать сразу единый договор, например, «о дружбе с Великим Княжеством Земля и княжеством Англия», не мог объяснить никто, даже сам Энтони – парень в общем-то не кичливый… С тех пор прошло три месяца, но в кабинете ничего не изменилось. Здесь, несомненно, протирали пыль и поливали цветы, однако книга на столе так и была раскрыта на сороковой странице, а лазерное перо до сих пор служило закладкой в толстом юридическом справочнике.

Неприкосновенностью кабинета Сергей остался доволен. Он откинул голову на подголовник кресла и развернулся к дверям. В дверях стоял Панин, а за его плечом – безукоризненно крахмальный официант.

– Я позволил себе предположить, что от вашего недуга неплохо бы принять рюмку наиболее эффективного лекарства, – несколько витиевато высказался атташе. Сергей вспомнил, что Иннокентий Семенович уже три года числится в первой десятке претендентов на дворянский титул. Почему все кандидаты в дворяне считали своим долгом осваивать изящную словесность, Преображенский не понимал. Наверное, потому, что не слышали, как на самом деле объясняются друг с другом князья. Например, как Великий Князь обещает их любимому правителю «болт в одно место»…

– Да, пожалуй.

Перед Сергеем тут же оказался официант с подносом, на котором стояли коньяк, рюмка и блюдце с дольками лимона. Царский рецепт. Никаких аптек.

С головной болью справилась только вторая терапевтическая доза. К тому моменту в руках у Панина оказались не только общий отчет и сводка по военным поставкам, но и первый рапорт от службы наружного наблюдения.

– Родионов и Карпов… – прочел Сергей. – Отставной генерал и сынок промышленника. Так я и думал.

– Родионов имеет на Европе поместье, а отцу Карпова принадлежат три крупных горнодобывающих предприятия в ее экваториальной зоне, – подсказал Панин. – Эти господа многим обязаны Бородачу. Но главное, оба имеют лицензию на содержание собственной охранной службы. Причем второй возглавляет охрану лично. Это опасный симптом, Сергей Павлович, я бы рекомендовал прослушать их беседу.

– Незаконное прослушивание частных разговоров… – Преображенский в сомнении потер кончик носа. – Мы встаем на скользкий путь, Иннокентий Семенович.

– Это можно рассматривать как мероприятие военной разведки, – возразил атташе. – Угрозы со стороны Бородача были весьма недвусмысленны.

Сергей отметил про себя, что слухи действительно быстрее тока. Горох был прав. О перепалке с европейским князем знали уже все кому не лень.

– Хорошо. – Преображенский развернулся к настенному экрану. – Дайте полный вид.

Экран осветился, и на нем возникло изображение сидящих в дорогом ресторане князя Бородача и его приятелей. Ракурс был взят такой, будто камера стояла прямо перед столиком. Звук был не хуже. Казалось, что его улавливают не дистанционные приборы, а микрофоны, вшитые в воротники заговорщиков. Деньги на техническое обеспечение посольства даром не пропадали. Это Сергея порадовало…

…– Порву эту падлу! – разорялся Бородач. – В параше утоплю!

(Преображенский криво улыбнулся. Его светлость князь Европы преподавал урок весьма продвинутой благородной словесности. Панину было чему поучиться.)

– Руки у тебя короткие, светлость, и ноги косолапые, – хохотнул Карпов-младший. – Где ты деньги возьмешь? Тебе же сначала с Гордеевым рассчитаться надо, а потом ораву свою перевооружить. Серый половину твоих рейдеров сжег. Чем ты его рвать собрался? Ногтями, как базарная баба?

– Засохни, щенок! Надо будет, и ногтями порву!

– Ага, прикидываю картину! Исцарапанный Преображенский мочится на твою могилу…

– Ах ты, гнида!

– Спокойнее, господа, – остановил их перепалку Родионов. – Нам следует подойти к вопросу взвешенно, рационально…

– Ты мне бомбы и фугасы одолжи, а я уж их взвешу! – Бородач брызнул на скатерть слюной. – А ты, щенок, чтобы завтра же пару миллионов на мой счет перевел!

– Во! – Карпов показал князю кукиш.

– Ур-рою! – Бородач взмахнул рукой, словно собираясь хлопнуть строптивого юнца по лбу.

– Тише, тише, – попытался успокоить их Родионов. – Одними фугасами здесь не обойтись. Нужны и средства доставки, и личный состав, и десантная техника и вооружение. Двумя миллионами тут не отделаешься. Да и наших отрядов, даже вместе с вашей армией, князь, будет недостаточно. Нам следует вовлечь в коалицию максимальное количество союзников.

– Да кто за ним пойдет?! – Карпов ухмыльнулся. – Ни денег, ни силы, один гонор тухлый!

– Пар-шивец! – прошипел Бородач.

– Денег у князя маловато, это верно, – задумчиво сказал генерал. – Но их много у Преображенского. Если кампания будет тщательно спланирована, то трофеи и контрибуции покроют любые издержки. Война всегда была выгодным предприятием. Я думаю, все кредиторы это прекрасно понимают.

– Надает вам Серый по сопаткам, будут вам контрибуции. – Карпов махнул рукой. – А потом еще и Гордеев поддаст. Так поддаст, что год будете жидко гадить и кровью мочиться.

– Вам?! – Бородач хлопнул ладонью по столу. – Нам, а не «вам»! Ты думаешь в теньке отсидеться? Не получится, со мной пойдешь!

– Чего я не видел на Каллисто? – Карпов помотал головой. – Мне трофеи не нужны. Мне папашиных денег хватает. А за твою растоптанную честь биться и вовсе нет резона. Сегодня тебя Преображенский поимел, завтра какой-нибудь Вяземский с тыла к тебе подойдет. Какая тут честь выдержит? Нет, Борода, за свою бестолковость сам воюй… Ладно, земляки, вы тут заговоры плетите, а я пошел.

– Сидеть! – рявкнул Бородач, но Карпов не послушался.

– Ты на папика так попробуй заорать, он тебе быстро объяснит, кто такой князь Бородач без компании «Карпов и сын».

– Ну погоди ты, – Бородач резко сменил тон на почти дружеский. – Что ты сразу в отказ-то? Генерал дело говорит. Продумать кампанию надо и кредитов взять под это дело, тогда и союзники найдутся, и получится все. Садись, выпей…

Он отнял у безучастного официанта бутылку и налил Карпову. Тот после недолгого размышления сел, но лицо его по-прежнему сохраняло крайне скептическое выражение.

– План я могу разработать лично, – сказал Родионов. – Это не так уж сложно. Схемы штурма малых планет уже давно продуманы до мелочей.

– Погоди, фельдмаршал, а с «беркутами»-то как? – Карпов фыркнул. – Планы они разрабатывают! Ну, закатаете вы Преображенского в асфальт, выпотрошите Каллисто, а после-то что? Гордеев же вас на елках вокруг Кремля гирляндами развесит!

– Нас! – снова поправил его Бородач.

– А я не хочу тут болтаться. – Карпов снова встал. – Когда вырулите из своего маразма, приходите, а пока мне с вами не по пути.

– Да и черт с тобой! – Бородач схватил нетронутую рюмку Карпова и выплеснул ему на брюки. – Сам потом пожалеешь, что такую заварушку пропустил, ссыкун!

– Тебе, князь, не воевать надо, а лечиться, – парень протер мокрое пятно на брюках салфеткой, – цианистым калием!

Он швырнул салфетку на стол и вышел из ресторана…

…Сергей махнул рукой, и Панин выключил телевизор.

– Что-то буксует заговор, – Преображенский усмехнулся. – Но идиотов на свете гораздо больше, чем здравомыслящих людей. Или таких вот осторожных, как молодой Карпов.

– Идиоты не имеют денег, чтобы стать кредиторами, – заметил атташе.

– Зато их легко поставить под ружье. А деньги могут дать другие, умные и жадные. Мы богатое государство, а значит, лакомый кусок для миллионов голодных шакалов. Но, что гораздо печальнее, мы желанная добыча еще и для тысяч голодных волков, тигров и прочих хищников. Таких, например, как этот Родионов. Генерал – очень опасный противник.

– Родионов? – Иннокентий Семенович хотел снисходительно усмехнуться, но у него не получилось. Генерал Родионов считался одним из лучших офицеров великокняжеской армии. В свое время он был в ней заместителем начальника Генерального штаба. Должность считалась очень и очень высокой, и без особых боевых заслуг, по протекции на нее было не пролезть. – Да, пожалуй, с генералом Бородач становится вдвойне опасным. Не могу понять, зачем Родионову нужна эта авантюра? С его-то репутацией и состоянием…

– Вряд ли мы сумеем понять мотивы всех, кто присоединится к Бородачу. Важнее другое – коалиция имеет реальные шансы. Если она состоится и в нее войдут серьезные силы, нам не помогут ни «беркуты», ни вся великокняжеская армия. Они элементарно опоздают, а когда все закончится, разбирать полеты будет поздно. Для нас поздно.

– Можно показать запись этой беседы начальнику СБ ОВК Барышеву или самому Гордееву…

– Эта запись ничего не доказывает. Начальник Службы Безопасности просто пожмет плечами и порекомендует выпить успокоительного, а Гордеев и вовсе пошлет подальше. Рассерженный Бородач, кроющий матюгами всех и вся, – не сюжет для уголовного дела. Ведь пока никто никуда не летит, никакие деньги не переводит, солдат не вербует и оружие не закупает.

– Так что же делать?

– Ждать. – Сергей поднялся с кресла. – И готовиться к серьезной войне.

– Для такой войны потребуется соответствующее оружие. – Атташе озадаченно взглянул на листки с отчетами о военных поставках. – Вот это все нас не выручит. Здесь в основном модернизированное стрелковое оружие, запчасти и боеприпасы. Для обороны планеты нам необходимы тяжелые орудия, установки заградительного огня, мины, силовые шокеры, сигнально-блокирующие цепи, ежи, брандеры, корабли – постановщики помех и так далее… Список немалый, и у нас пока нет даже десятой части необходимого.

– Ну что ж, придется переориентировать поставщиков. – Князь застегнул мундир. – Займитесь этим, Иннокентий Семенович, прямо с сегодняшнего дня. Я, конечно, подключу и «Военно-промышленную компанию», и «Госвооружение», но на поставки с Земли я возлагаю особые надежды. То есть на вас.

– Благодарю за доверие, ваша светлость, только… Родионов сказал, что схемы штурма малых планет давно продуманы до мелочей. – Панин немного помолчал, словно собираясь с мыслями. – И он абсолютно прав. Все, что я перечислил, является стандартным оборонительным вооружением. К тому же не самым новым. Преодолеть эти заграждения и системы не так уж сложно.

– Что вы хотите сказать? – Преображенский остановился на пороге и удивленно посмотрел на атташе. – Что, если армию Бородача подготовит и поведет Родионов, нам придется туго?

– Господь с вами, Сергей Павлович! – Панин всплеснул руками. – Я хотел сказать, что нам не следует успокаиваться на оснащении армии обычными оборонительными вооружениями. Надо искать новые, нестандартные решения.

– Я вас понял, – Сергей кивнул. – Если такие решения существуют, мы их найдем…