Читать книгу Пепел над Островами. Песни Красных Ястребов. Книга 2 - Вячеслав Владимирович Черепанов, Вячеслав Черепанов - Страница 1

Юрген сосредоточился, готовясь отразить нападение.

Противников было трое. В старые добрые времена он поднял бы на смех такую жалкую попытку. Во времена былого расцвета Юрген раскидал бы троих дохляков, даже не заметив. На восточном побережье Каармора боязливые имперцы произносили его имя суеверным шепотом. На Архипелаге Юргена славили как героя. Но стоило ему умереть, как имя последнего мага Аскерми оказалось забыто. Империи были не нужны народные избранники по другую сторону баррикад, и она стерла все, что Юрген пытался построить. Сперва это ужасно злило, но после долгих размышлений он решил, что в этом мире есть вещи и похуже. Например, когда тебя предает человек, которого ты считал своим учеником и соратником…

“Ты все еще хочешь моей смерти, Керрам?” – пронеслось в голове, но сейчас Юргену было не до размышлений.

К нему приближались двое нападающих, а третий отстал и деловито заряжал ружье. Тело Юргена было далеко не таким сильным и выносливым, как во времена его былых подвигов. Способность эмпата воспринимать и преобразовывать чувства других людей была еще слаба. Но где-то под сердцем Юргена по прежнему сидел занозой рубиновый Осколок, дарующий ему власть над истинной магией. За последние полвека имперцы изобрели столько смертоносного оружия, но оно не смогло сравниться по силе с крохотным драгоценным камнем!

Все трое противников, конечно, были мужчинами. Даже больше – солдатами. Закаленными в боях следопытами-искоренителями. В последнее время они чаще сражались с помощью лошадей и кавалерийских пистолетов, и Юрген пока плохо понимал эту тактику. Сейчас полем боя был глухой дворик в городе-крепости Врата Альбрехта, и это место плохо подходило для лошадей. Видимо, поэтому каждый из нападающих вооружился по-своему.

Ближайший к Юргену следопыт держал в руках кавалерийский молот-клевец с хищным клювом и длинной рукоятью. Вышибить такой штукой чьи-то мозги – проще простого, если хватит сил замахнуться. Наверное, сейчас Юрген не смог бы даже поднять подобную железяку. Судя по телосложению горного медведя, у следопыта такой проблемы не было.

Парень чуть поодаль не лез на рожон и сжимал в руке боевой нож с листовидным клинком. По сравнению с кавалерийским молотом это оружие казалось почти незаметным, но Юрген не питал иллюзий: второй боец был так же опасен. Скорее всего, где-то в сапоге у него было припрятан еще один нож, который в самый неожиданный момент мог появиться у Юргена в боку.

И, наконец, третий нападающий, который только что закончил заряжать ружье и готовился упереть приклад себе в плечо. Этот паршивец не должен был сделать даже единственного выстрела – так решил Юрген.

Последний маг Аскерми сосредоточился на эмоциях этих мужчин. Их наверняка обучали, что при сражении с эмпатами нужно соблюдать хладнокровие. Поддаваясь эмоциям, ты вкладываешь оружие в руки своего врага, и он непременно использует его против тебя. Похоже, не все следопыты усвоили эту науку.

Само собой, самым несдержанным оказался парень с кавалерийским молотом. Он был из тех, кто бодрит себя перед боем гневными мыслями, а в сражении по-настоящему закипает. Вот и сейчас он чувствовал злость и боевой задор. Эмоции были достаточно слабыми, но Юрген ухватился за них. Он мог раздуть это пламя, заставить следопыта пойти в сумасбродную атаку, но вместо этого вытащил ярость наружу, раскаляя молот-клевец. Инстинктивно воин разжал обожженные пальцы, и массивное оружие упало на землю, едва не переломав следопыту пальцы ног.

Юрген почувствовал в своем враге смятение и испуг. Одно дело – изучать теорию, и совсем другое – реальная схватка с эмпатом. Да еще и таким, который способен прорывать эмоции в материальный мир. К чему бы не готовилась эта троица, Юрген найдет способ их удивить.

Следопыт с ножом двигался боком, стараясь не привлекать внимание мага. Это сработало, потому что ровно в этот момент воин-медведь взял себя в руки и устремился к Юргену в сокрушительном рывке. Последний маг Аскерми отклонился так, чтобы массивный следопыт перекрыл обзор стрелку. С этой тушей срочно надо что-то делать! Юрген не успевал коснуться эмоций воителя, не успевал пробудить собственные былые чувства, и уж конечно не собирался сражаться голыми руками! Он воспользовался тем, что было ближе всего – ощущением момента.

Прямо сейчас тело Юргена ощущало страх, боялось боли и унижения. Уклониться, избежать боя, скрыться в безопасном месте! Не задумываясь, Юрген подцепил это чувство и выставил стеной между собой и противником. Мутное марево страха заклубилось в воздухе, но следопыт-молотобоец его даже не увидел. Он словно попытался пробить плечом стену жесткой невидимой резины. Упругий ответный удар вывихнул ему плечо и отбросил массивное тело на пыльную землю, однако торжествовать было рано.

Стрелок выстрелил, и ружейная пуля просвистела над головой молотобойца. Все, на что мог надеяться Юрген – это стена вязкого страха, которая уже начала таять. Пуля двигалась намного быстрее, чем бегущий воитель. Юрген услышал грохот выстрела, а потом заметил маленький черный шарик на расстоянии вытянутой руки от себя. Пуля была намного меньше воителя, она пробила пелену, но начала в ней вязнуть, замедляться. И в тот момент, когда магия Юргена иссякла, металлический шарик упал на землю с глухим звуком.

– Ненавижу эти штуки! – презрительно рявкнул Юрген.

Его сердце билось, как бешеное. Еще бы – только что на него, словно бык, несся следопыт со здоровенным молотком! Но если человек еще мог его пощадить, то пуля и впрямь могла убить это никчемное тело! Долбаный стрелок ведь не знал, что Юрген остановит выстрел! Он стрелял, чтобы убить! Да, теперь Юрген чувствовал ярость. Он хотел направить ее на стрелка, прожечь дыру в его груди, но в последний момент остановился.

Ловкач с листовидным клинком куда-то исчез. Юрген потерял его из виду, и теперь было некогда рыскать глазами. Вероломный удар мог последовать в любую секунду. Тем временем молотобоец поднимался с земли, придерживая плечо, и в его маленьких глазках сквозила злоба. Стрелок стоял, как вкопанный, не понимая, чем кончился его выстрел. Если он не дурак, то поймет, что нет времени на перезарядку. Эти двое отвлекали Юргена, пока ловкач заносил свой убийственный нож…

– Нет! – яростно крикнул Юрген.

Вопль – лучший способ выпустить злость. Она вырвалась из Юргена волной слепящего, жгучего света. Глаза резануло болью, Юрген пошатнулся и упал на одно колено. Он почувствовал, как поспешный удар ножа прорезает ткань плаща у него на плече. Если бы тело Юргена осталось в том же положении, что секунду назад, листовидный клинок, наверное, вошел бы ему под ребро. Теперь же ловкач слишком сильно выбросил руку вперед и начал терять равновесие. Повинуясь рефлексу, Юрген перехватил руку с ножом и попытался перебросить противника через себя. В былые время он бы легко бросил негодяя на землю, но теперь его сил не хватило. Воин с ножом повалился на землю, но и тело Юргена полетело вслед за ним.

Исход боя решали мгновенья. Нужно было во что бы то ни стало схватить нож. Как только рукоять прыгнет в ладонь, победа будет за Юргеном. Нужно только… черт! Пока он рыскал в поисках ножа, ловкач сгруппировался и навалился сверху. Он использовался весь свой вес, чтобы обездвижить Юргена. Маг попытался заехать ублюдку коленом в пах, но не смог пошевелить ногой. Это было невероятно унизительно – глотать пыль, когда придавлен мужиком в полтора раза тяжелее тебя.

– Сдавайся, – предложил ублюдок и надавил на локоть Юргена, грозя сломать тонкую руку.

Самое отвратительное, что выродок уже ощущал вкус победы. Чувствовал власть над Юргеном. Торжествовал, в то время как маг готов был кричать от боли. Однако радость была таким же чувством, как страх или злость. Позволив себе эту невинную эмоцию, ловкач стал уязвим.

Юргену даже не нужна была магия Осколка – дара эмпата оказалось достаточно. Он усилил радость ублюдка и почувствовал, как тяжелая хватка слабеет. Сильная радость парализует тело и вырывается наружу безудержным смехом. Следопыт взорвался искренним хохотом и рухнул под собственным весом. Юрген успел рвануться, и тело ловкача лишь придавило ему ногу. Сколько теперь будет синяков… откуда эта мысль?

Покачиваясь, Юрген встал и отряхнулся от пыли. Ловкач задыхался смехом, а его ослепленные соратники только-только пришли в себя.

– Достаточно! – рявкнул Юрген. – Еще хоть одно движение, и я начну убивать. Зачем мне сдерживаться, раз вы решили играть всерьез?

По правде говоря, он не был уверен, что сможет отразить еще хотя бы одну атаку. Чувство глубокого истощения подбивало уснуть прямо здесь, на пыльной земле.

Юрген не ждал, что трое следопытов ответят на его призыв. Да и обращался он не к ним, а к своему единственному сыну.

Финн следил за поединком с большим интересом. Это была его идея – устроить схватку на тренировочной площадке. Юрген все еще не вернул былой силы, теперь это было очевидно. Пусть ум мага не утратил былой остроты, но нетренированное тело было слабым и быстро истощалось. Человеческая плоть плохо переносит, когда магия Осколка проходит насквозь и течет изнутри наружу.

– Слышали, парни? Достаточно. Не хочу писать письма вашим матерям, – миролюбиво улыбнувшись, приказал Финн.

– Едва на ногах стоит, – недовольно оскалился молотобоец, сверля взглядом тело Юргена.

Маг почувствовал, что это – бравада, и на деле воитель даже рад закончить бой. Он тревожился – то ли из-за магии Юргена, то ли из-за вывихнутого плеча. Эмпаты легко считывают чувства, но о причинах и мотивах им приходится гадать также, как остальным людям.

Коснувшись чувств молотобойца, Юрген пропустил обращение Финна к бойцам:

– … ждет за углом, и от души не советую перед ней бравировать. Вы нужны мне готовыми к бою, парни!

Трое противников Юргена бросили на него пару испепеляющих взглядов, полушепотом что-то обсудили и покинули двор – видимо, отправились к медику.

Финн медленно подошел к Юргену, скрестив руки за спиной.

– Как думаешь, сможешь меня одолеть?

Неслыханная дерзость! В былые время сын бы думать не смел о таком вызове. Сколько Юрген не старался видеть в нем мальчишку, Финн слишком изменился. Для начала, он выглядел как…

– Сможешь одолеть старика? – глаза сына насмешливо сузились.

Правда, которую нелегко принять. Прошло пятьдесят лет, если не больше! Полвека с тех пор, как Юрген погиб в крепости Тарнафель. Преданный, изувеченный, побежденный, он не стал ждать конца и сотворил свое последнее волшебство. Спрятал собственную душу внутри Осколка. Его тело погибло, но дух и разум отправились в мир, скрытый за красными гранями. И вот, наконец, он вернулся, обрел новое тело… но как же все изменилось!

Теперь никто не называл его сына настоящим именем. Директор Фабрис, владыка Искоренителей Каамора – вот кем он стал. Когда-то они с Юргеном вместе воевали против имперских захватчиков, но теперь его сын стал их предводителем. Что-то случилось с ним в плену или позже, что-то заставило предать свое наследие и пойти новым путем… но что бы ни случилось, Финн получил силу и власть. Юрген был не из тех, кто судит победителей.

Сейчас Финн намного старше, чем успел состариться Юрген в свою прошлую жизнь. Пенсне с толстыми стеклами на носу, лысая макушка, выбритая челюсть и кустистые седые брови. Вместо белой мантии, которую директор носил в Цитадели, сейчас он был одет в куртку с заклепками и короткий плащ с капюшоном. Одежда была укреплена в уязвимых местах пластинами и нашлепками. В один из наручей, казалось, была вмонтирован миниатюрный арбалет. Похоже, старик подготовился к бою, и будет неуважением пустить его усилия по ветру…

Итак, самонадеянный мальчишка в дряхлом теле бросил Юргену вызов. Все, что он мог на это ответить:

– Удиви меня, мальчик!

В отличие от троицы следопытов, Финн прекрасно владел своими эмоциями. Он сражался с эмпатами и культистами последние полвека, и до сих пор не проиграл. Коснувшись его чувств, Юрген ощутил лишь холодную пустоту.

– Щекотно, – заметил Финн без тени насмешки.

Он и впрямь ощутил прикосновение? Старик ведь даже не эмпат! Нет, Финн просто водит его за нос… он ведь чертовски умен, раз сумел возглавить Искоренителей!

Юрген сосредоточился на давней печали по поводу потери сына. Они двое были разлучены в битве за Варнайр, и оба попали в имперский плен. Это чувство разлуки, разочарования и тоски было не нужно Юргену, и он хотел обратить его в магию. Когда Осколок прорывает эмоции в мир, ты их теряешь – простая арифметика. Остаются лишь серые воспоминания, которые больше никому не смогут причинить боли.

Юргену перехватило дыхание, и Осколок раскалился в груди. Он закрыл глаза и еще раз увидел себя посреди осажденного города. Тогда он боялся, что сына уже убили. Когда-то Юрген пообещал младенцу, что защитит его, во что бы то ни стало. Будет рядом и одолеет даже саму смерть, если она встанет у него на пути. Юрген еще никогда так сильно не боялся нарушить клятву, как в последний день Варнайра. Он искал, торопился, тормошил своих соратников, но в глубине душе понимал: в этой жизни им с Финном больше не встретиться.

Юрген медленно вдохнул и сказал:

– Ладно… я сдаюсь!

Алые узоры на коже Юргена остыли и погасли. Есть чувства, которыми жертвовать нельзя, иначе перестанешь быть самим собой.

Юрген открыл глаза и увидел кромку стилета у своего горла. В памяти шевельнулось чужое неприятное воспоминание. Когда Финн успел приблизиться? Юрген ведь закрыл глаза всего на секунду…

– Сдаешься? – удивился старик.

– Я не для того спас твою жизнь, что случайно покалечить, – осклабился Юрген, будто не замечая лезвие у горла.

Пару дней назад орк-диверсант разгромил библиотеку Финна и едва не лишил его жизни. Юрген уничтожил врага, и лишь потом открыл сыну правду о своем возвращении.

– О, я невероятно тебе благодарен. Посмотри-ка, маг Осколка живьем разгуливает по Вратам Альбрехта! Воистину, мир сошел с ума! – Финн убрал лезвие.

– Как ты делаешь это? Прячешь чувства?

Финн посмотрел на него, будто раздумывая, сказать или нет.

– Я ведь рос рядом с тобой. Я, Герда, Керрам… ты совал нос в наши чувства каждый день, даже без всякого повода. Когда ты это делал, братец дергался, менялся в лице. Наблюдая за ним, я тоже стал ощущать едва уловимые прикосновения. Скажу честно: всю юность я старался держаться подальше от дома. Когда ты причинял нам боль, я уходил в себя и смотрел будто со стороны. Отстранялся от эмоций. Думаю, делать это в бою с эмпатом – всего лишь вопрос тренировки.

– Вижу, ты много думал об этом, – мрачно заметил Юрген.

Ему не хотелось возвращаться к тем временам. Та жизнь закончилась на полу темницы в крепости Тарнафель.

– Я всегда много думаю. Твое возвращение. Избрание нового наместника. Экспедиция к Разлому. Да моя голова забита мыслями, ха-ха! – кажется, директор собрался уходить.

– Финн! – позвал Юрген его в спину.

– Я отказался от этого имени, – не оборачиваясь, заметил директор.

Того имени, что дал ему Юрген.

– Фабрис… сын, я знаю, ты собираешься в Кьяргон. Готовишь отъезд. Префекты, знать, профессора, чертова политика… Керрам будет ждать тебя там. Он уже послал одного убийцу и не остановится. Я защитил тебя, и смогу сделать это снова. Ты должен взять меня с собой!

– Исключено, – безапелляционно решил Фабрис. – Я давно живу на земле, и почти столько же враждую со своим сводным братом. Я знаю, как себя защитить.

– Мы с тобой заключили сделку. Керрам предал нас обоих, и я воздам ему по заслугам! Он не заставит меня снова пройти через пекло Варнайра!

– Ты отомстишь… в свое время. Пока тебя чуть не одолели трое следопытов и старик. Напомню, что твое тело все еще отравлено, а противоядие возможно приготовить лишь здесь, во Вратах Альбрехта.

Так Искоренители поступали с эмпатами: травили медленным ядом, чтобы держать на коротком поводке. Подло, цинично… и вполне в духе Империи.

– Бред! Это ваш яд, и вы найдете способ.

– Хочешь правду, Юрген? – прищурился директор. – Мне не нужны проблемы в Кьяргоне. Если братец и впрямь готовит мне западню… черт, да вы разнесете этот город! Политика – не место для столь грубых инструментов. Ты останешься здесь, и если Керрам появится, примешь бой, а мои следопыты тебе помогут. Так я решил.

– Это ошибка, – успел сказать Юрген, но его сын уже ушел.

Фабрис просто не может отпустить поводок. Он намерен держать Юргена там, где сможет его контролировать, а чертов яд не позволит магу сбежать! Вся эта белая крепость – просто одна гигантская клетка!

Юрген завернул за угол и увидел, как медичка Ирма вместе с помощником пытается вправить вывихнутое плечо молотобойцу. Воитель с забинтованными пальцами, видимо, успел принять на грудь “обезболивающее” и громко мычал в прикушенную деревяшку.

– Ну и здоровый же ты, – пыхтела Ирма. – Ты не помогаешь, мать твою! Вот так! – на этот раз она обращалась к ловкачу, который стал ее невольным ассистентом.

Наконец, молотобоец был отправлен отлежаться в госпиталь. Ирма отправила ловкача убедиться, что пациент доберется до койки и не свернет в трактир. В полевом медпункте остались Юрген и Ирма, и медичка начала осматривать его ссадины:

– Ты ведь все еще островитянин? – недоверчиво поинтересовалась она.

– Мое имя Юрген.

– Никак не привыкну.

Это можно было понять. Почти все, с кем он общался, приходили в замешательство.

Ирма была атлетичной женщиной и участвовала наравне с мужчинами в миссиях следопытов. Она отлично держалась в седле и была экспертом первой помощи. Архипелаг бы не постыдился такой дочери, но Ирма родилась в Каарморе. Может, Юрген покажет еще покажет ей удивительные земли островов… Ирма его восхищала, но она не могла увидеть мага за его нынешней нелепой оболочкой. Когда-то Юрген был любимцем женщин, а теперь его жизнь была похожа на шутку. Керрам наверняка смеялся.

Последний маг Аскерми с тоской поблагодарил Ирму, на прощание коснувшись ее плеча. Юрген подошел к бочке с водой и с раздражением уставился на свое лицо.

Вернее, лицо женщины по имени Кейра. Дочери трактирщика, которая была убита в Дагроссе, городе корабельщиков, и воскрешена Керрамом с помощью Осколка Печали и магии темных Богов. Культист выловил девушку из реки, вонзил в ее грудь драгоценный камень и затянул раны. Дал Юргену вторую жизнь, но запер его в слабом женском теле. Какое унижение…

Юрген собрал медно-русые волосы в хвост, чтобы не мешались во время боя. Керрам специально выбрал женщину, похожую на Герду, свою мать. Такие же серо-зеленые глаза с темными кругами под ними. А еще неровные зубы, тонкие бледные губы и ломкие волосы. Проклятье, неужели в Дагроссе не нашлось девушки симпатичнее?

Но хуже всего был характер Кейры. Скоро ему не придется терпеть ее глупые выходки! Скоро она исчезнет совсем, и Юрген останется единственным хозяином в столь ненавистном теле. Керрам хотел заставить отчима страдать и добился своего. Но неблагодарному пасынку недолго осталось смеяться, в этом Юрген не сомневался. Керрам – его ошибка, настанет день – и он ее исправит. Бросит паршивца в зияющую утробу его Мертвого Бога.

Юрген кровожадно улыбнулся и шлепнул по своему отражению в воде.