Читать книгу Дневники Империи - Ярослав Станиславович Волков - Страница 1

1.

Холод, пронизывающий до костей. В щель между окном и вбитой в него фанерой пробирался холодный ветер с улицы. В комнате под одеялом кто-то шевельнулся. Лежащий под пледом человек попытался залезть под него полностью. Ветер не уступал, пытаясь найти хоть щелочку межу матрасом и пледом. Он не отставал, и медленно, но верно пробирался под одеяло. Наконец стихия восторжествовала. Под пледом послышалось недовольное ворчание невыспавшегося человека. Ветер, довольный собой как никогда, с чувством выполненного долга пошёл гулять по пустым коридорам.

Макс проснулся. Хотя по ощущениям, как будто восстал из мёртвых. Сегодня он должен был идти за едой и прочими благами цивилизации, коих с каждым днём становилось всё меньше. Еду уже давно растащили в первые недели осени те, кто был пошустрее. Домашних животных съели в следующие две недели. Макс сам видел, как все, кто мог тогда передвигаться, нещадно истребляли всю фауну города. А что делать то? Есть все хотят.

Дров тоже не хватало, особенно сейчас – зимой. Все деревья, которые мог свалить народ, были давно вырублены на дрова. У тех деревьев, что были побольше, обломали все ветки до которых смогли достать. Про перила, стулья, кресла, скамейки и говорить нечего: их сожгли в первые недели. Потом в топки печей пошли и книги. Макс лично видел, как библиотекарь топил ими. При этом работник культуры, проработавший в библиотеке не одну сотню лет, выглядел как человек, которому провесится от горя мешало лишь то, что верёвку он сжёг ещё на прошлой неделе. Из тех библиотек, что не принадлежали людям, способным оплатить труд охранников, или хотя бы самим встать на защиту книг, книги растащили сразу после того, как закончилась мебель. Пока в домах была мебель, люди ещё могли себя сдерживать, но потом, прожив пару недель холодной осени без огня и тепла, народ побежал сжигать книги. Ну да ладно, не об этом надо сейчас думать, а о том, куда идти на поиски.

Макс встал с матраса, быстро оделся и пошёл на кухню. Впрочем, комната стала кухней недавно, месяца три назад – в конце осени. До этого момента она именовалась общей гостиной. На кухне было безлюдно. Остальные ещё пытались продлить счастливое время сна. У небольшой печурки, съёжившись на стуле, спал Серёга, только вечером вернувшийся из «Похода за благами цивилизации». Он бродил по городу три дня, и под конец четвёртого пришёл голодный, почти насмерть замёрзший, но зато с сумкой и рюкзаком полными еды, одежды, дров, и прочих нужных вещей. Теперь в поход должен был отправиться Макс. Снаряжение, приготовленное с вечера, лежало у стула, а на печурке стояло ведро ещё тёплой воды. Серёга, несмотря на все запреты Макса, вставал с утра пораньше и готовил всё для «Похода», зная, насколько даже такие мелочи могут повлиять на успех экспедиции.

Погрозив пальцем спящему, Макс пошёл умываться. На этот раз он решил не тратить время впустую, и лишь смыл с лица грязь, каким-то магическим образом появлявшуюся там каждое утро. К волосам он даже не притронулся. Ведь кому приятно, когда максимум через два часа они превращаются в ком льда? Умывался он весело, покрывая всю ванную равномерным слоем воды, но при этом почти бесшумно. Единственными звуками, которые доносились из ванной, пока там был Макс, были звуки брызг, разлетавшихся во все стороны.

Помывшись, Макс поставил ведро с остатками воды на печку, долив туда холодной, чтобы тот, кто первый встанет, имел возможность погреть ещё и Серёгу, который примостился на стуле у печурки. Взяв сумку с вещами и накрыв товарища одеялом, Максим покинул кухню. Когда он уже почти вышел из дома, с кухни донёсся кашель.

– Говорил же я ему, чтоб горло лечил, так нет, геройствует: «Да пройдёт, что ты нервничаешь!». Легкие не то, что можно оставлять без внимания. Как бы хоронить не пришлось. Герой, блин, недорезанный! Сляжет он с горлом своим, и не спасём мы его: препаратов не хватает, дров тоже. Да и время не то, чтобы валяться в постели, травя анекдоты про своё здоровье. Как пить дать сляжет, если за ум не возьмётся, – пробурчал Макс, оглядываясь на кухню, где спал Серёга.

Одевшись, парень взял снаряжения и вышел на улицу. Хотя снаряжение – громко сказано. Нож, верёвка, зажигалка, брикет сухого горючего, лом, немного еды, воды. И ещё полупустой рюкзак с сумкой, которые надо наполнить «благами цивилизации»: едой, медикаментами, водой, одеждой, и прочими вещами. А также хорошо бы найти оружие, но Макс прекрасно понимал, что это навряд ли. Разве что повезёт найти чей-то схрон, ну или у трупа можно забрать, мёртвым-то сражаться не с кем.

Но, на второе надеяться не стоило: сейчас Холод и Голод забирают гораздо меньше людей, чем в самом начале. Тот, кто смог, научился выживать среди снега и зданий, а кто нет – того уже нет. Макс видел, как те, кто не мог больше бороться, просто падали в снег и больше не вставали. Кто-то пытался ползти, встать, но закон ледяных лабиринтов города одинаков для всех: если ты упал от усталости, голода, холода, значит, ты уже не встанешь.

Поначалу на улицах лежало много трупов, но потом пошёл снег и скрыл их всех от лишних взглядов. Но ненадолго. Когда закончилась пища, многие сошли с ума и бросились рыть снег, отыскивая мертвецов. Кто-то пытался помешать этому, но одному или даже дюжине человек полных сил не остановить толпу доведённых до отчаяния людей, которым нечего есть. Конечно, их истребляли, но не уничтожили полностью, поэтому, выходя на улицу, Макс с опаской посмотрел по сторонам. Никого не было видно, и он бодро, насколько может быть бодр человек, спящий по пять часов в день на холоде, да и питающийся от случая к случаю, двинулся в путь.

– Как мы докатились до такого? – Спрашивал себя Макс. – Почему пока одни набивают животы на званых ужинах и балах, другие умирают от голода и холода? Почему даже самые щедрые богачи лишь выносят голодающим то, что осталось от их пищи?

Ответ приходил сам собой: Царь, во всём виноват Царь. Но неглупый Макс прекрасно понимал, что в данной ситуации не мог быть виноват только правитель. Да, конечно, Царя можно обвинять в чём угодно. Но не мог же он довести страну до такого? Нет.

Но кто тогда? Великие Древности, которые, согласно легендам, предначертали судьбу мира на много тысячелетий вперёд? Нет, эти сказки уже давно стали не более чем нелепым бредом. Может, во всём виноваты соседи, которые уже давно засматривались на золотоносные рудники страны? Но десантные флоты Государств Союза Ома и экспедиционные корпусы Западных Княжеств лишь стояли на границе и угрюмо рассматривали плодородные земли врага. Тогда, кто обратил в руины некогда стабильное государство? Для того, чтобы узнать ответ, надо вернуться назад, в самое начало.

В первые дни лета на престол взошёл, сменив отца, новый царь – Нерон Третий. С его воцарением страна резко изменила курс развития. Уйдя от искусства и торговли, государство перестраивалось под нужды военного времени. Один за другим ужесточались законы, одна за другой вспыхивали войны. А тем временем общество всё беднело и беднело, отдавая последние богатства в оплату непомерных налогов. Но война требовала всё больше и больше денег, пожирая их, словно бездонный колодец.

И тогда Царь совершил главную ошибку: он подписал «Договор о Единстве Государств». В нём значилось, что все жители Западных Княжеств признавались гражданами страны со всеми правами и привилегиями, гарантированными обычному населению. Помимо этого, Царь обязывался выделять деньги на те направления, которые ему посоветуют Княжества, а также полностью передать управление некоторыми отраслями их представителям. Взамен же гарантировалась военная и материальная помощь, а также иные формы политической поддержки. Однако, как оказалось, никто и не думал вступаться за своего «союзника».

С этого момента общественный порядок в стране начал рушится как карточный домик. Повсюду вспыхивали восстания, мятежи, бунты, которые подавлялись с невиданной жестокостью. Отличившиеся при этом командиры стремительно шли вверх по карьерной лестнице. Особенно выделялся среди них «Маршал Народной Армии» Тулий. О нём Макс знал лишь то, что даже среди разгонявших восстания он отличался невероятной жестокостью. Всех восставших он либо вешал, либо сажал на кол. А главным его отличием ото всех было то, что, выполнив задание, он отправлял Царю скелет командира мятежников.

Наконец, волнения начались и в «Городе Героев» или Второй Столице, как его часто называли. На улицах начались акции протеста, и Маршала вместе с не очень угодными Царю, но действенными управленцами отправили разобраться с восстанием. После ряда поражений, нанесённых Тулию мятежниками, он, недолго думая, приказал закрыть город и «никого не впущать, никого не выпущать», что дисциплинированные солдаты и выполнили. Это случилось в конце октября.

Все, кто успел вовремя узнать о планах военных, пытались выехать из города. Но удалось это немногим. Большинство людей встретили заграждения Маршала и его солдат. Кто-то пытался прорваться, однако никому не удалось вырваться из железного кольца Легиона, сомкнувшегося вокруг города. Оставив трупы на линиях обороны, горожане разошлись по домам. Началось вымирание города.

Погрязнув в воспоминаниях, Макс на полном ходу влетел в чудом уцелевшее дерево.

– Вот блин, задумался. За дорогой надо следить, а не о прошлом думать, – сказал Макс. Его взгляд привычно скользнул по сторонам, оценивая, есть ли тут, чем поживиться. К сожалению, рядом ничего не было, и потирая лоб, парень пошёл дальше по пустынной улице, на которой, кроме него были только Снег, Голод и Холод.

2.

– Господа! – воскликнул сэр Сандр. Он был высокий, подтянутый с благородной бледнотой кожи, что делало его похожим на голодающего вампира. Если бы не одно «но»: его лицо, которое начисто ломало всё предыдущее впечатление. Отчасти это происходило из-за больших щёк, отчасти из-за глаз, которые, как казалось, были прорезаны остриём копья на его пухлом лице. Они походили на кошачьи, блестя малахитовым огнём. Испепеляющие собеседника, они могли в одно мгновение сковать мысли и желания льдом. Брови же были узкими и в минуты гнева, словно прорезая лоб, взмывали вверх. Оставалась последняя особенность – его речь. Она могла лить мёд лести на собеседника, а могла резать сильнее самых острых клинков. В остальном же оратор был похож на старого благородного лорда. Но лишь немногие знали, что на самом деле ему едва перевалило за три десятка лет, и среди всех остальных собравшихся в зале он был почти мальчишкой.

– Господа! Я собрал вас здесь, чтобы сообщить пренеприятнейшее известие, – сказал Сандр, когда все затихли.

– К нам приехал ревизор? – спросили из зала.

– Если бы это был ревизор, я бы вас здесь не собрал, – сухо сказал Сандр, вглядываясь в толпу. Понять, кто спросил, было невозможно, и Сандр продолжил: – Дела гораздо хуже. У нас мятежники.

– Мятежники? – Спросили у него из толпы. – Неужели Старший Советник Царя боится повстанцев?

– Нет, Тулий, обычный сброд меня не пугает. Но, к сожалению, в этот раз мы не можем поступить с ними, как всегда. Этого-то я и боюсь.

– Почему? – Спросил, поднимаясь на помост, у него Маршал Тулий. – Чем они опаснее остальных? Сколько раз мы подавляли восстания и мятежи и ничего, а тут ты неожиданно заявляешь, что опасаешься этих разбойников. В чём причина?

Сандр кинул взгляд на Тулия. Низкий, крепкий – истинный воин. Мощные руки, привыкшие держать меч, а не перо. Маленькое, прямоугольной формы, с натёртостями от шлема, лицо.  Покрытое шрамами и ссадинами, оно подошло бы больше какому-нибудь архивному писаке. Утончённый подбородок, тонкая нитка рта, почти полное отсутствие щёк, правильной формы нос, впрочем, не раз ломанный в драках и сражениях, большие, круглые ярко синие глаза и тонкие брови. Совершенно неуместное лицо для воина.

– Почему? Да пойми ты, наконец, Тулий, нельзя так поступать с любым мятежом! Вооружённые восстания ты прекрасно подавляешь, я не спорю. Но это не тот случай! Тут надо по-особому действовать, аккуратно, понимаешь? Аккуратно, Тулий! Интригами, пропагандой, на худой конец убийствами отдельных людей. А не просто брать и перекрывать все въезды и выезды из города. Ну, заблокировал ты дороги в город и что? Чего ты добился? Ничего! Город вымер, Тулий. Там людей осталось от силы одна десятая от прежнего населения. А народ поддерживать мятежников не перестал. Наоборот, он теперь ближе к повстанцам, чем к Царю. Власти уже никто не верит. А бандиты, хоть и творят ужасные вещи, помогают. Едой, дровами, одеждой – не важно. А Царь? От него горожанам не пришло ни грамма еды. А знаешь, почему? Я скажу, почему! – В этот момент лицо Тулия скривилось, как будто он съел очень кислый лимон. Однако Сандр сделал вид, что не заметил этого и продолжил: – Потому что кто-то останавливает караваны Царя на границе города. Кто не пускает их в город? Не я, Тулий, а ты. Ты, Тулий, – причина всех несчастий. Послушай ты меня, мы бы уже давно пировали во дворце. Так нет, Маршал же лучше знает, что делать, он у нас самый умный, его послал Царь. А на советы остальных ему плевать. Да, Тулий? Скажи честно.

В следующий миг у шеи Сандра оказался меч. Советник понял, что зашёл слишком далеко. Но было уже поздно. Ещё секунда, и его голова покатится по ковру. Затаив дыхание, зал с нетерпением ждал развязки. Но Тулий вдруг убрал оружие в ножны.

– Попридержи язык, Сандр, если жизнь ещё не наскучила, – сказал Тулий. – Следи за тем, что говоришь. А то утром нас станет на одного человека меньше, – Тулий сказал эти слова тихо, но чётко. Все поняли, что он не угрожал, Маршал просто предупреждал. Все знали, что слова у него редко расходятся с делом: сказал, что завтра его легионы будут у стен врага, значит так и будет, сказал, что убьёт, значит убьёт.

– Но всё же можно было послушать меня, да? Избежали бы этой тягомотины. А то, как идиоты, сидим на месте уже не один месяц. И никаких результатов. Сделали бы, как я советовал…

– Хватит! – крикнул Тулий. – В конце концов, Царь мне, а не тебе, поручил разобраться восстанием. Так что, сэр Старший Советник, попрошу почтительней относиться к моей персоне. Меня отправили на выполнение важной для всей страны задачи, а Вы пытаетесь мне мешать.

– Да пойми ты, Тулий, тебя послали сюда не потому, что никто другой бы не справился. Царь просто захотел тебя отодвинуть на задний план. Ты больше ему не нужен, поэтому он тебя сюда и отправил.

– Ты врёшь! – Вскрикнул Маршал.

– О нет, сударь. Я говорю чистую правду. Не забывай, кто из нас работает Советником Царя. Я знаю, как плетутся политические интриги. Тебя захотели сместить, вот и послали сюда.

– Я понял, кто ты. Ты предатель! – яростно прошипел Тулий. – Вот почему ты отговаривал Его от подписания Договора о Единстве Государств. Поэтому ты и пытался остановить меня. Ты просто спасаешь своих хозяев. Но теперь уже поздно. Царь узнает об этом, и ты отправишься на виселицу. – Лицо его пылало от гнева.

– Успокойся, мой гневный друг, – Сандр улыбнулся. – Никакой я не предатель. Иначе тебя бы уже давно отстранили от должности и сослали на рудники. А я бы правил городом и в ус не дул.

– Ты не смог бы такое совершить! – в голосе Тулия послышалось сомнение.

– Смог бы, поверь мне. С моими связями это было бы легче лёгкого. Но я этого не сделал. И знаешь почему? Потому что я не предатель. Я просто пытаюсь донести до тебя правду жизни.

– И что ты хочешь сказать?

– Ну, вот это другое дело. А то повесить меня хотел, – на этом моменте Сандр снова улыбнулся. – Так вот, объясняю, как для первого класса, – кто-то в толпе позволил себе лёгкий смешок. Через секунду санитары уже выносили из зала его тело. – Не люблю, когда кто-то меня перебивает, – пояснил Сандр. – Так на чём я остановился? Ах, да. Так вот. Когда определённый человек, сделавший много для страны и правительства, становится не нужен, скучен, слишком опасен для власти или просто чересчур влиятелен, государь решает от него избавиться. Если правитель, в нашем случае – Царь, считает, что этот человек ему ещё пригодится, то его отправляют в отставку или посылают куда-то далеко на выполнение «очень важного задания». Если же человек представляет собой опасность, то его убивают или после суда ссылают на каторжные работы, или же просто в ссылку, желательно туда, где люди долго не живут. Например, на Север или же на юг, в джунгли, где только насекомые да болезни. Это пока понятно? – ехидно спросил Сандр.

– Ну да, – в тон ему ответил Тулий.

– Вот и отлично. А теперь давай разберём ситуацию. Ты – чрезвычайно полезный человек по подавлению мятежей. Ты очень уважаем и влиятелен в кругу военных, верно?

– К чему ты клонишь?

– Подожди, дай договорить, – нетерпеливо сказал Сандр. – Так вот, ты у нас влиятельная личность. Я же человек, неплохо знающий государственное устройство и умеющий управлять людьми. То есть я могу заставить почти любого сделать то, что мне нужно. А ещё я обладаю большим влиянием на Царя.

– Обладал, – насмешливо напомнил ему Тулий.

– Ну, хорошо. Обладал, так обладал. Ты у нас, с точки зрения Царя, – человек, могущий провернуть государственный переворот. Я же – революцию. Вместе мы, опять же, по мнению верхушки государства, можем легко свергнуть Царя и подчинить страну себе. Поэтому нас и отправили сюда, чтобы мы не угрожали власти.

– Но почему нас тогда не убили, как ты говорил? – спросил Тулий. Он как человек, хоть и не самый умный, всё же понимал, что сейчас Сандр прав.  Поэтому его отряд и не вбежал в зал, и не схватил собеседника. Этот отряд Маршал всегда таскал с собой, так как трудно перечить человеку, рядом с которым ошивается пятьдесят верных воинов. Но сейчас Тулий не подал команду, хотя мог. Он знал, что отряд он всегда вызвать успеет, а вот Сандр не каждый день такие вещи говорит.

– Вы мыслите верно, Маршал. Но Царь не так глуп, как кажется. Он прекрасно понимает, что, убей он нас, мятежников или иных наших сторонников станут поддерживать лишь больше, что увеличит его шансы на поражение. Тем более он прекрасно понимает, что второго такого, как ты, ему уже не найти. Меня же он не убил, так как, если бы он всё же сделал это, то Союз Ома начал бы выдвигать новые требования и претензии на территории, а я могу их кое-как от этого удерживать.

– То есть ты утверждаешь, что нам говорят: «Отстань, противный»? – изумился Тулий.

– Совершенно верно. Вот видишь, и ты это понял. А теперь, с твоего позволения, Маршал, мы вернёмся к вопросу о мятежниках.

– И что Вы предлагаете делать, Старший Советник?

– Я предлагаю снять с города осаду, – сказал Сандр, улыбаясь.

– Зачем? Зачем, Сандр? Объясни мне! – воскликнул Тулий, вмахнув руками.

Кто-то позволил себе лёгкий смешок, ведь ему показалось, что Маршал, взмахивая руками, очень походил на птицу. Через несколько юмориста вывели из зала, по дороге объясняя, почему не стоит сравнивать полководца с птицей.

– Смотри, дорогой мой Тулий. Если мы не снимаем блокаду, то весь город рано или поздно вымрет. А нам этого не надо. У этих мятежников есть сторонники и за городом. Поэтому если мы оставим город умирать, то народ просто возненавидит и Царя, и нас с тобой. А тогда нас повесят либо те, либо другие.

¬– То есть ты утверждаешь, что надо прекратить осаду? Тогда я не готов это делать раньше конца весны, – сказал Тулий, морща лоб, из-за всем присутствующим стало понятно, что Маршал изволил серьёзно раздумывать.

¬– Ну да. Только снимем мы её раньше: в первый же день весны, – сказал Сандр, и, предвосхищая вопрос Тулия, продолжил: – Почему? Во-первых, народ не успеет весь погибнут. Во-вторых, такой срок станет чем-то вроде предупреждения. И в-третьих, народ искренне полагает, что ты решил уничтожить всё население города. А тут ты заявляешь, что прекратишь осаду. Таким образом, мы поднимем и поддержку Царя, и нашу. Так что, чем раньше мы откроем город, тем больше выиграем.

– Ну, раз ты хочешь снять блокаду в первый день весны, почему бы так и не сделать? Или у тебя есть какой-то хитрый план? – с азартом спросил Тулий. Ему всё больше нравилась идея Сандра, и он пытался понять, что же тот ещё придумал.

– Да ты сегодня гениален как никогда! Конечно, у меня есть план. Ты объявляешь, что снимешь окружение в конце весны, а потом я «уговариваю» тебя сделать это пораньше. Ты, после продолжительного заседания по данному вопросу, согласишься открыть город в первый день весны. В результате, я получаю дополнительную поддержку народа. Но инициатором изменений должен быть ты, иначе вся идея пойдёт коту под хвост.

– Ну, я, в принципе, не против, если ты выпросишь у Царя ещё пару когорт под предлогом поддержания общественного порядка. А то стыдно как-то. Состоявшийся маршал, а таскаюсь с пятью когортами, как идиот, – сказал Тулий. Он уже добился от Сандра всего, чего хотел, и теперь выторговывал себе дополнительные подразделения.

– Конечно, Тулий. Кто я такой, чтобы лишать тебя радостей жизни? – сказал Сандр. Он тоже добился всего, чего хотел, а потому был готов вытребовать у Царя хоть легион. Выглядел же он, как довольный кот. Но тому, кто захотел бы их сравнить, не позавидовали бы даже дезертиры.

– Тогда все собравшиеся здесь могут идти, да?

– Да, все могут идти. Спасибо, что посетили меня сегодня.

Все стали быстро расходиться. Последним покинул зал Тулий, напоследок напомнив про войска. Как только за ним закрылась дверь, Сандр потребовал себе чаю и рухнул в кресло. В отличие от всех остальных ему не надо было трястись в карете или же на коне, ёжась от холода, чтобы доехать до дома. Вздохнув от облегчения и осознания этой мысли, Сандр приказал растопить камин и принести, наконец, ему его чай. Немного подумав, он закутался в плед и замер.

Когда камин был растоплен, а чай был принесён, Сандр вылез из-под одеяла и подошёл к очагу, присев возле него на корточки. Огонь плясал в его глазах, отражаясь и приобретая зеленоватый оттенок. Благодаря этому лицо чиновника изменялось, становясь похожим на морду кого-то демона. Сандр долго смотрел, как горят дрова в камине, и, наконец, вздохнув, сказал:

– Ну что же. Дело с городом идёт как я и планировал. Этот маршал… – на этом моменте его губы дрогнули в презрительной улыбочке, – не смог мне ничего противопоставить. Правда, за ним надо следить, чтобы он ничего не заподозрил. Ну да ладно, пускай мальчик поиграет в политику, – сказал Сандр, хотя «мальчик» был старше его две дюжины лет. – Когорты я ему перешлю, пусть он порадуется, пусть подумает, что он у меня что-то выторговал. Возгордится, перестанет обращать на интриги внимание, и я смогу беспрепятственно делать, что захочу. А пока надо отыгрывать роль.

После этих слов он поднялся, потушил огонь в камине, допил свой чай, и, поглядывая на окна, за которыми бушевал снегопад, пошёл к себе в библиотеку.

– Как же я люблю это дело, – донеслось из конца зала, когда Сандр открывал дверь. – Как же я его люблю…

3.

– Чтоб тебя! – вскрикнул Макс, пнув валявшуюся рядом мятую жестяную банку. Та, уныло звякнув, исчезла в толстом слое снега, покрывавшем улицу.

С момента его отправления в «поход» прошло больше двух дней, а он так ничего и не нашёл. Словно невидимая рука спрятала всё с человеческих глаз. Разумеется, это не могло быть правдой. Но почему-то на пути Макса встречались лишь пустые дома да никому не нужные деньги.

– Ну, не может же быть такого, что всё закончилось. Город-то большой был, – не очень уверенно сказал Макс. – Я всерьёз начинаю задумываться над тем, что кто-то прошёл здесь совсем недавно. Тем более, вчера шёл снег. Он мог запросто замести следы. А это означает, что придётся снова залезть в чей-то дом и надеяться, что хозяина нет на месте.

Макс ещё раз окинул улицу взглядом, будто надеясь на то, что вдруг из ниоткуда появится что-то, способное оттянуть его экскурсию по опустевшим и частично разрушенным зданиям. К сожалению, ничего такого не случилось, и Макс, открыв чудом сохранившуюся дверь ближайшего дома, вошёл в парадную.

Внутри было темно, сыро, и как-то по-особенному тихо. Это была не та тишина, которая обычно обитает в новых, только что построенных домах. Однако и на тихое гудение пригорода это гнетущее молчание не походило. Это было какое-то особенное отсутствие звуков, что, наверное, было за минуту до рождения вселенной. Ещё ничего не происходит, нет ни малейшего движения, но само время напряжённо дрожит от нетерпения и предвкушения. Спустя секунду вспыхнет свет, возникнет жизнь, ну, а пока хаос наслаждается гнетущей пустотой. Вот такая тишина царила в том доме, куда забрался Макс.

Аккуратно ступая по припорошённому снегом полу, из-за времени и мародёров потерявшему добрый десяток половиц, неосторожно шагнув по которому, можно было сломать ногу, Макс шёл по первому этажу. Проходя мимо очередной двери, он осторожно заглядывал в комнату, оценивая, есть ли, чем поживиться. К его несчастью, ни ничего существенного не попадалось. Только в одной комнате он наткнулся на необычную шкатулку. Она была выполнена довольно искусно: резьба по дереву идеально сочеталась с драгоценными камнями и вставками из минералов, которых на ней было немало.

На крышке находилась статуя дракона. Он, как будто охраняя содержимое, стоял на всех четырёх лапах, вскинув голову вверх. Крылья же были расправлены, и создавалось ощущение, что дракон вот-вот взлетит. В глазах, смотревших прямо на того, кто открывает шкатулку, горел ярко-зелёный огонь. Казалось, будто дракон смотрит на тебя, решая, можешь ли ты открыть шкатулку или не достоин прикоснутся к богатствам рептилии.

Открыв шкатулку, Макс обнаружил там лишь ключ, лежащий на специальной подкладке. Однако, его внешний вид вызывал удивление: он был очень длинный, и, в отличие от других собратьев, на нём не было выступов. Зато он был весь усеян какими-то знаками и углублениями.

– Ну, хоть что-то, – сказал Макс, убирая шкатулку в рюкзак. – Надеюсь, дверь для этого ключа всё же существует. – Вздохнув, пробормотал он  и пошёл дальше.

Однако дальнейшие поиски так ни к чему и не привели. На первом этаже поселились пустота и разруха. Помимо них здесь обитала пара крыс и какая-то птица, из гнезда которой Макс тут же вытащил все яйца. Не считая последней находки и той самой шкатулки с ключом, найти ничего не удалось.

– Вот гады, даже паркет весь содрали, совсем нечем поживиться, – с досадой пробурчал Макс. Он уже понял, что несмотря на свою лень и сегодняшнее невезение, ему придётся делать то, что хотелось меньше всего: идти на второй этаж. – Ну да ладно, может наверху что-нибудь осталось. Заодно и дверь к ключику поищу, – сказал парень и, нехотя, начал подниматься по лестнице.

На втором этаже его снова постигла неудача. Макс целый час бродил среди перевёрнутой мебели, брошенных бумаг, картин и прочего мусора. Но желание встретить следующий рассвет уже дома, в тепле, пересилило разочарование, и он пошёл дальше.

Там, к его удивлению, было чисто, как будто хозяева только что покинули дом.

– Странные вещи творятся в этом доме, – пробормотал Макс. – На первом этаже полный хаос, на втором этаже очень много мусора, – на этом моменте на его лице зажглась улыбка. Он уже набил сумку обломками мебели и забрал несколько картин, достаточно компактных, чтобы их можно было унести в рюкзаке. Также там покоилась пачка бумаг, подобранных им с пола. – На третьем же – образцовый порядок. Как-то это подозрительно. Ну, да ладно, надо по-быстрому закончить осмотр и идти дальше.

Впрочем, обыск не продлился долго. Так произошло потому, что на этаже было всего три двери, и все они были заперты. Поэтому, при всём своём несуществующем желании остаться здесь подольше, Макс не мог этого сделать.

– Очень весело, – ухмыльнулся парень. – Здесь вообще всё закрыто. И как, мне интересно обыскивать теперь дом? – сказав это, Макс неожиданно для самого себя вспомнил про ключ. – Точно! Как я мог забыть? Я же нашёл ключ. Осталось найти для него замочную скважину. А то какой-то он совсем бесполезный тогда будет, – пробормотал Макс и, вытащив ключ, попробовал открыть им хотя бы одну из дверей.

Через пару минут, окончательно разочаровавшись в своей идее, он остановился. Ключ не подошёл ни к одной двери. Сначала Макс попросту не поверил в это. После третьей попытки он всё-таки успокоился. Он не мог понять, почему ключом, который оказался здесь не случайно, нельзя открыть двери. Ему не улыбалась перспектива остаться в этом доме до завтра, но и уйти, не решив задачу, он не мог.

Внезапно он понял, в чём была его ошибка. Пытаясь разгадать загадку ключа, он совершенно забыл про то, что в доме есть ещё двери. Проклиная свою дырявую голову, Макс побежал проверять новую теорию. Через полчаса он вернулся обратно. По его разочарованному взгляду было понятно, что он не смог найти ту дверь, к которой подошёл бы ключ.

– Да что же это такое! – крикнул парень. – Почему эта вещица лежала здесь, если она абсолютно не нужна? Быть такого не может, чтобы её подложили сюда из озорства. Такими вещами не разбрасываются, – сказал он уже спокойнее. – Ещё понять бы, что тут написано, тогда полегче станет. А то понапишут на непонятных никому языках, а я потом изображай из себя переводчика, – с этими словами Макс снова начал рассматривать ключ.

И тут ему пришла в голову мысль: «А что если этот ключ, он и не ключ вовсе?» Не мешкая, парень принялся осматривать диковинку на предмет скрытых рычажков или кнопок. Не найдя ничего подобного, он предпринял попытку отделить рукоятку от самого «ключа» единственно доступным методом, потянув их в разные стороны. К его великому сожалению, эта попытка не принесла результатов. Но Макса было уже не остановить. И он попробовал снова, пытаясь открутить рукоятку. Это произвело должный эффект. Рукоятка вместе с основанием спокойно отделилась, открывая взору тайник, где покоились три маленьких ключа.

– Как же я не подумал об этом сразу? – воскликнул Макс. – Почему я вообще решил, что это ключ? Надо было сразу посмотреть, есть ли что-то внутри, – и, продолжая ругать себя, он приступил к осмотру комнат на третьем этаже.

Заглянув в первую из них, он замер от удивления. Внутри у стен стояли манекены в различной броне, а на столе покоилось различное оружие, начиная со старых добрых мечей и заканчивая арбалетами диковинных конструкций. Забрав пару образцов для того, чтобы похвастаться перед друзьями, он перешёл во вторую комнату.

Там лежала еда. Её было так много, что, несмотря на голодное время, Макс смог взять едва ли половину. Впрочем, не только съестное привлекло внимание парня. В комнате ещё стояли книжные шкафы. К огромному сожалению Макса, соскучившегося по художественной литературе, это были всего лишь книги, содержащие кулинарные и иные хитрости. Раздосадованный отсутствием желаемого, он вышел, не взяв ничего больше.

В третьей же комнате лежала аккуратно сложенная одежда. Помимо неё там также были прочие орудия быта: гвозди, спички, газеты и прочее барахло. Макс, собрав, всё что мог, в сумку и рюкзак, аккуратно сложил оставшееся в кучу и закрыл комнаты на ключ, решив, что обязательно надо бы прийти сюда снова.

– Вот повезло, так повезло. Совсем не ожидал такое место найти. Интересно, кого я сейчас обобрал? – весело сказал Макс, не переставая улыбаться. – Впрочем, не всё ли равно? Главное, что я нашёл достаточно, а значит можно возвращаться. Только вот шкатулку я заберу, а то вдруг ещё кто-нибудь сюда забредёт, и тогда прощай мой тайник, – начиная смеяться, выдавил из себя Макс и побежал вниз по лестнице.

Падал лёгкий снежок, заметая следы незваного гостя. Через несколько часов всё было так, будто никто и не входил в дом. И лишь ворона каркала, словно рассказывая всему миру про чужака, потревожившего её покой…

4.

– Давай открывай быстрее: Макс пришёл, – донеслось из-за двери, и она открылась с извечным скрипом. – А ты что встал как столб? – выглянув из-за двери, спросил Серёга. – Проходи, давай, тепло не выпускай. А то сам замёрз, так ещё и нас морозит.

– И я тебя рад видеть, – ответил ему Макс, неловко переступая с ноги на ногу. – Только ты с прохода уйди, а то твоя туша весь проём занимает.

Серёга, рассудив, что его товарищ действительно прав, дал ему пройти и, подождав, пока тот зайдёт внутрь, закрыл дверь. Через секунду на Макса налетел Толян. Также, за компанию или же просто потому, что мимо проходила, к ним присоединилась Даф. Это был её псевдоним, приобретённый ещё в годы писательства. Теперь же она продолжала использовать его, так как он был в меру компактным, и, вместе с тем, не слишком тусклым. В общем, идеальный вариант.

– Смотри, кто к нам пожаловал, Даша. Это же сам Макс. Тот, кто никогда не приходит с пустыми руками, – начал было Толя, но, заметив укоризну на лице друга, быстро прекратил балаган. – Ладно, не смотри на меня так. Просто, нельзя же быть таким серьёзным, а то повесишься ещё с тоски.

– Да ну тебя, скажешь тоже. И на кого же, позволь узнать, я вас оставлю? Вы тут без меня совсем одичаете. Ты, вон, уже на людей бросаешься, – сказал Макс и, не выдержав, рассмеялся. Вскоре к нему присоединились и Даф с Толяном.

– Слушайте, клуб весёлых и голодных, хватит ржать уже, – донеслось с кухни. – Лучше мне помогите кто-нибудь. А то, как с Максом обниматься, так это все готовы, а как мне помогать, так это вы, видите ли, не можете. А ну марш ко мне! Давай, Толиандрий, не филонь. Даф и одна с Максом справится. А ты мне здесь нужен.

– Хорошо, уже иду, – крикнул Толян и побежал спасать Серёгу.

Спустя минуту, на кухне раздавался смех и шум.

– А ещё на нас наговаривает. Сам ржёт, как табун лошадей, а нам, видите ли, нельзя, – сказала Даф, улыбнувшись. – Ну да ладно, чёрт с ним. Как ты? Всё хорошо?

– Лучше не бывает: нос с пальцами отморозил, да ещё и есть хочу, как не знаю кто.

– Как всегда, – сказала девушка, и Макс заметил, что её голос слегка потеплел. С другой стороны, ему могло и показаться. Когда ты стоишь замёрзший посреди коридора, и с тебя капает вода, довольно легко ошибиться.

– Это да. Но зато смотри, сколько я всякого добра притараканил. Я думаю, это того стоит. Не каждый день всё-таки мне так везёт.

Даф хотела сказать ещё что-то, но тут её перебили.

– Макс, хватит там уже обниматься. Я, конечно, не самый глупый и понимаю, что ничто человеческое тебе не чуждо, но, по-моему, обниматься полчаса – это уже слишком, – донеслось с кухни.

– Ну, не заливай, не полчаса. Максимум минут десять, из которых на сами объятья было потрачено три. Так что не надо тут.

– Фу, какие вы скучные. В любом случае, хватит уже там стоять, давай, ко мне дуй. Во-первых, тут есть горячие еда и вода, а во-вторых, надо разобрать то, что ты нам принёс. Чтобы через минуту ты стоял здесь. Только, ради бога, переоденься, а то с тебя течёт, словно тебя в реке прополоскали.

– Ладно, уже бегу, мой господин, – крикнул Макс и, обернувшись к Даф, произнёс: – Вот злодей, уже и поговорить с человеком нельзя.

– Прямо дьявол во плоти, – сказала девушка и рассмеялась. – Ты, давай, беги на кухню, а то всё без тебя съедят, – всё ещё смеясь, выдавила Даф и пошла к себе в комнату. Сегодня она дежурила ночью, и, следовательно, ей надо было хорошенько выспаться.

Посмотрев ей вслед, Макс быстро переоделся и потащил себя и вещи на кухню. Он знал, что Серёга с Толяном вполне могут оставить его без еды. При этом они будут утверждать, что он сам виноват: нечего, дескать, так долго было ходить чёрт знает где.

Когда, наконец, он пришёл на кухню, Серёга рассуждал о том, что именно Макс принёс из «похода». Причём вещей он ещё не видел, что было благодатной почвой для его раздумий.

– Ну что, старый ловелас? Ещё одна красотка пала жертвой твоих чар? – спросил у него Серёга. Было видно, что ему стало скучно, и он искал повод для веселья.

– Никак нет, сударь. Я уже слишком стар для таких приключений. Да и холодно у вас как-то, не находишь?

– Ну, это мы сейчас исправим, – сказал Толян, подбросив дров в печурку, около которой они сидели. – И вообще, сходи, помойся, а то выглядишь, как страшный сон шахтёра. Горячая вода уже в ванной. Заодно и согреешься. А мы пока посмотрим, что ты притащил.

– Покорнейше благодарю вас за оказанную мне честь, – сказал Макс, еле сдерживая смех. – Я обязательно предоставлю в ваше распоряжение всё, что я принёс, – произнёс парень, и, чтобы не рассмеяться, побежал в ванную.

Когда он вернулся на кухню, Серёга и Толя уже просмотрели все вещи по несколько раз и начали играть в карты.

– Ну и силён же ты мыться. Я конечно понимаю, что чистота превыше всего, но это было чересчур долго. В следующий раз или приноси больше, или мойся быстрее, – пробурчал Серёга.

– Да ладно тебе, Серый, не завидуй. Лучше расскажи, что ты думаешь по поводу находок.

Серёга смерил Макса взглядом, словно решая, достоин ли он знать его мнение. Наконец, решив, что всё-таки стоит поделиться мыслями, Серёга начал было говорить, но его тут же перебил Толян.

– У меня к тебе лишь один вопрос: ты что, ограбил личный склад Тулия? Или к Сандру смотался? А может к самому Царю?

– С чего ты взял? – возмутился Макс.

– Да с того, дорогой мой друг, что вещи такого качества на дороге не валяются. Впрочем, и вне дороги они толпами не слоняются. Я бы, может быть, и поверил в то, что ты их нашёл, но тогда бы они были помятыми и грязными, а у тебя они словно из магазина. Что-то тут нечисто, – сказал Толян. Ему захотелось узнать, в чём дело, и люди, знавшие его, поняли бы, что сопротивляться бесполезно – он упорно будет допытываться, пока не узнает правду.

– Ну хорошо, расскажу я вам, – пробурчал парень. Он уже понял, что ему придётся всё выложить. – Но только с одним условием: это не выйдет за пределы нашей дружной компании. Договорились?

Так как и Серёга, и Толян, хотели узнать, что скажет Макс, то они согласились с его условием, и Макс начал свой рассказ.

Он рассказал, как плутал по улицам три дня. Отметил он и то, что за всё время его путешествия на пути ничего не попадалось. Затем Макс рассказал о том, что произошло в доме. Про шкатулку и ключ он ничего не сказал. Вместо этого он сказал, что нашёл ключи в подвале, при повторном осмотре дома. Особенно подробно ему пришлось описать комнату с оружием. Серёга пытался выудить из рассказа Макса хоть что-то, что дало бы ему подсказку, что это за место и кому принадлежали эти комнаты. Но безуспешно. Макс плохо помнил, как выглядела комната.

Наконец, когда Серёга уже хотел сдаться, к рассказчику пришла гениальная идея: на оружии или доспехах должно быть клеймо, по которому можно опознать, какому государству, знатному роду или кузнечной школе принадлежит вещь.

– Ребят, знаете, что я придумал? Давайте клейма посмотрим. Они нам точно помогут, – Почти вскрикнул Макс.

Толян, завопив что-то в роде: «какой же я дурак!», побежал за оружием. Через пару минут он вернулся и вывалил на стол кучу металла, принесённую Максом. Спустя ещё пару секунд на всех вещах было обнаружено одно и то же клеймо.

– Что-то я не помню такого клейма, – озадачено сказал Серёга. В его голосе явно слышалось, что он хотел бы что-нибудь понять, но у него не получалось.

– Зато я помню, – сказал Толян. – Я знаю, кого обобрал наш Макс. Эти весёлые ребята – мятежники.

– У мятежников же обычно другое клеймо. А это совершенно не похоже.

– Правильно. У обычных бандитов и клейма, по сути, нет. А у тех, у кого есть, оно в совершенно другом стиле. Но всё дело в том, что это необычные мятежники.

– Это ещё почему?

– Да потому, что это не царское оружие. Это оружие сделано повстанцами. И я, кажется, догадываюсь какими.

– Ну и какими? Кто из них способен сделать оружие в городе?

– Есть одни ребята. Имперцами себя зовут. Это их клеймо.

Это заявление прозвучало как гром среди ясного неба. На какое-то время все замолкли. Когда же Макс и Серёга пришли в себя, первый подбежал к оружию и внимательно посмотрел на него.

С клейма на парня смотрел дракон. Ящер был такой же, что и на найденной им шкатулке. Даже поза осталось неизменной. Только здесь на чудовище сидел всадник. В одной руке он держал меч, в другой – находилось знамя. Если внимательно присмотреться, то можно было заметить, что на знамени повторяется рисунок клейма.

– Если это имперцы, то лучше нам вернуть вещи, – сказал Серёга. В его голосе слышался страх. – Я знаю, что они делают с ворами, и как-то не хочу почувствовать это на своей шкуре.

– Да успокойся ты! – прикрикнул на него Макс. – Во-первых, ключи надо прятать лучше, а во-вторых, если им нужны их вещи, то пусть приходят, – сказал парень, отчаянно зевая. – А поскольку я пока не вижу мятежников, которые пришли за своим добром, то предлагаю поесть. А то есть хочу, аж живот сводит.

Но поесть Максу было не суждено. В это же мгновение в комнату вбежала Даф.

– Ребят, там Сандр собирает народ на главной площади. Говорит, что будет очень важное для всех жителей города объявление. Кто пойдёт?

– Я пойду, – пробурчать Макс. Он уже понял, что поесть ему не судьба, и поэтому решил сходить на площадь. Может действительно что-то важное скажут. – Я пойду. Только вздремну, и сразу пойду. Кстати, сколько у меня времени?

– Не то чтобы много. Выступление состоится через пару часов. Я думаю, что на закате, как обычно. Так что можешь вздремнуть.

– Вот и замечательно, – сказал Макс, позёвывая. – Серёга, соберёшь мне рюкзак? А то я не смогу сам собрать, когда проснусь.

– Хорошо, – сказал Сергей. Он уже понял, что на него опять легла забота о сборе вещей для товарища. С другой стороны, он делал это лучше всех, так что Макс знал, к кому обратиться.

– Ну и славно. Разбудите меня кто-нибудь, хорошо?

Ответа он уже не услышал. Скрючившись на стуле, он спал. Толян осторожно перенёс его на матрас и укрыл пледом.

– Пацан, конечно. молодец, а толку то что? Всё носится, заботится о нас, а за собой не следит. Такой сам себя в могилу загонит, о других беспокоясь. Ну ничего, я за ним пригляжу, ты не переживай, – донеслось с кухни, на которой сидели, ютясь у маленькой печурки Серёга, Толян и Даф.

5.

– Товарищи! Я собрал вас здесь не случайно. Из столицы прибыли важные новости. Это сообщение невероятно важно как для вас, так и для меня, так что прошу подождать ещё немого – мы скоро начнём, – донеслось с трибуны, где стоял Тулий. Выглядел он неважно, но что с него взять? Мало кто будет искренне радоваться жизни после трёх часов сна и последующей поездки на конях через весь город. При условии, что погода на улице вовсе не летняя, а наоборот: холодно, солнца почти не видно из-за туч, да ещё и снегопад начинается. Так что невероятно хмурое выражение лица, никак не приемлемое в данной ситуации, тем не менее, не было чем-то необычным.

Сама площадь была полупустой. В лучшие времена она вмещала почти десять тысяч человек, а теперь же на речь пришло едва ли две с половиной сотни жителей. И тем не менее, это был успех – даже Сандр прогнозировал почти вдвое меньше. Впрочем, состояние этих людей было далеко не самым хорошим. Осунувшиеся лица, голодные глаза – всё это ясно говорило о том, чего стоило зевакам явиться сюда.

Тулий недовольно скривил лицо. Выступать перед этим сбродом, идти на уступки перед непонятно кем – в этом всём абсолютно не было нужды. Дай сейчас Царь приказ – и уже завтра повстанцы будут повешены, а город вернётся в руки правителя. Но отчего-то не приезжал гонец, зачем-то государю нужно было морить голодом этих оборванцев. В этом был какой-то тайный смысл, раз за разом ускользавший от матёрого вояки. Так что ему ничего не оставалось, кроме как, скрипя зубами, молча выполнять приказ.

А тем временем граждане, недовольно переминаясь с ноги на ногу, ждали. Сбившись в небольшие группы, нервно оглядываясь по сторонам, они бубнили что-то себе под нос, обсуждая насущные проблемы и желая смерти легионерам, которые, хмуро осматривая окрестности, сгрудились вокруг начальства, готовые дорого продать свои жизни. Впрочем, пока этого не требовалось, и центурион, обнаглев от чувства безопасности, даже снял шлем и теперь потягивал горький дым из трубки, явно сделанной на заказ.

– Когда же уже всё начнётся? – спросили из толпы. Кто именно это сказал, выяснить не было совершенно никакой возможности, но, несомненно, этот вопрос интересовал всех. А потому ораторам пришлось ответить.

– Прямо сейчас. Я почему-то уверен, что больше никто не придёт. Так что, если, конечно, наш Маршал не против, то можно начинать, – оглянувшись на Тулия, сказал Сандр. Ему хотелось зачитать речь ещё час назад, но упёртый вояка раз за разом откладывал начало, ожидая пока подойдёт побольше народа. Нельзя было сказать, что ожидание было бесполезным, но казалось, что Тулий намеренно тянет время, чтобы позлить коллегу. Впрочем, доказать это было совершенно невозможно, ведь за последний час на площадь пришли ещё человек десять. А, следовательно, воин мог со спокойной совестью морозить Сандра, не опасаясь обвинений.

– Ну, значит, начнём, – пробормотал Тулий. Ему ужасно не хотелось начинать, но откладывать было больше нельзя. Если Сандр дал команду начинать, то спорить с ним не стоило. Во-первых, ветеран не хотел заполучить этого чиновника во враги. Да и недостойны были повстанцы слушать их пререкания.

– Да уж, давайте. А то вы задерживаете начало речи уже который час, а у наших соотечественников, без сомнения есть дела, к которым они хотели бы приступить, – зло сверкнув глазами, советник царя отвернулся и начал яростно дышать на замёрзшие руки.

Тулий брезгливо поморщился, но делать было нечего. План был хорош, да и, к тому же, позволил бы командующему войсками вернуться в столицу, заслужив прощение Царя. А ради такого можно было и потерпеть.

– Дорогие соотечественники, я собрал вас здесь, чтобы сообщить великое известие. Три дня назад ко мне прибыл гонец. Через него Царь наш, великий и могущественный, требовал от меня ни в коем случае не прекращать операцию против мятежников. Я же, не меньше вашего страдая от того, что наш город находится в окружении наших же войск, посмел просить разрешения снять, как её некоторые называют, «осаду», – тут Тулия передёрнуло. Опытный вояка, он прекрасно понимал необходимость лжи, но в душе выступал против неё. Тем более, в толпе несомненно был один или даже несколько шпионов Царя. А за такое наглое обвинение правителя можно было в одночасье лишиться всего. – В результате, мне пришлось скакать в столицу и лично с Царём обсуждать эту проблему. Спустя почти дюжину дней горячих споров, я смог уговорить государя нашей страны изменить приказ. Так что военным действиям в городе скоро придёт конец! К сожалению, я могу отвести войска лишь в первый день весны, если повстанцы сами не сдадутся на милость правосудия. А потому могу лишь попросить вас о стойкости. Справедливость обязательно восторжествует!

Однако, толпа явно не хотела ждать. Слишком много потеряли эти люди, слишком мало осталось у них веры в Царя. День за днём боль, холод и голод по капле заполняли чашу терпения, и, наконец, не осталось в ней свободного места. Никто больше не хотел смиренно терпеть, пока его товарищи умирали в муках.

Волнение нарастало. То тут, то там звучали крайне нелицеприятные выражения как в адрес Тулия с Сандром, так и Царя. Кто-то и вовсе предлагал отплатить сторицей за каждую каплю крови, за каждую смерть. Толпа, раньше разбитая на группки, постепенно собиралась в одной большой клубок злости и ярости. Мелькнуло непонятно откуда взявшееся оружие.

Тулий тихо выругался. Он прекрасно знал, что будет дальше, и оттого торопливо выхватил свой меч, собирая легионеров вокруг себя. Ему уже приходилось выбираться из подобной ситуации, но только сейчас на каждого солдата приходилось пятеро горожан. И, несмотря на отличную выучку и дисциплину, выстоять будет очень сложно.

Сандр тоже осознавал плачевность положения. Но, в отличие от коллеги, он не собирался драться. Канцелярский работник, а не воин, он почти ни разу не держал в руках меч и не бывал на передовой. А потому единственное, что он мог сделать – скакать прочь. Но без Тулия его бы не выпустили из города, а, потому, советник, в спешке запрыгивая на коня, окликнул ветерана.

– Тулий, давай, пора бежать, – закричал Сандр, опасливо косясь на толпу, которая медленно, словно с ленцой двигалась на солдат. – Ты не хуже меня знаешь, что у тебя нет шансов. Даже если тебе повезёт разогнать горожан, то по пути к границе города оставшихся из вас уничтожат мятежники.

– Бежать – удел труса, а не Маршала, – ответил Тулий, покрепче сжимая рукоять меча. Он и сам прекрасно понимал, что в этом бою у него слишком малые шансы выжить. Но он был сын севера, для которого отступление было хуже самой смерти. Бежав с поля боя, он бы покрыл себя и свой род несмываемым позором. А оттого ветеран крепко стоял в строю, готовый убить любого, кто посмеет поднять на него оружие.

– Да пойми же ты, идиот, без тебя вся кампания окажется на грани краха. Мы потеряем то, что так долго строили, – сказал Сандр без особой уверенности. Он прекрасно понял, что матёрого вояку уже невозможно было переубедить, но страх перед Царём был сильнее страха смерти.

– Зато я умру с честью. А ты, собака проклятая, беги, если так хочется, спасай свою шкуру. Трусов я в армии не держу.

– Это приказ, Маршал. Я могу командовать от лица Царя, и ты не имеешь права отказаться. – Победоносно бросил Сандр.

Советник был наделён особыми полномочиями, а потому Тулий обязан был подчиниться. Уже который раз это спасало как канцеляриста, так и все военные действия, когда один словом удавалось остановить безумца от очередной атаки. Почти неограниченная власть помогала разбираться как с политическими оппонентами, так и попросту неугодными.

Однако, в этот раз система дала сбой. Один из легионеров схватил дротик и резким движением отправил его в цель. Спустя мгновение, так и не успевший ничего понять, Сандр, хрипя, свалился с лошади на землю. Остальные солдаты, как впрочем и горожане, встретили это событие криком одобрения.

– Отлично, теперь мы точно без подкрепления остались! – заорал Тулий. Он понимал, что трус мог бы сообщить гарнизону о ситуации, и уже спустя час здесь была бы не одна когорта. Теперь же приходилось надеяться только на себя. – Ну что, смертники, готовы отправиться к праотцам?

Центурия отозвалась на призыв командира дружным криком и, метнув пилумы, ринулась в атаку. Не ожидавшая такого толпа, однако, не дрогнула. Самые смелые уверенно шагнули вперёд, сжимая в руках новенькие мечи.

Позже Макс спрашивал себя, что побудило его встать бок о бок с мятежниками. Почему он не бежал, подобно Сандру? Почему просто не остался стоять в стороне? Почему, на худой конец, не примкнул к легионерам?

Но раз за разом прокручивая в голове события того дня, он не находил ответа. Также парень не мог понять, как в его руке вообще появился остро отточенный меч. В тот момент, когда Сандр был убит, непонятно кто просто всунул ему оружие, стремительно растворившись в толпе. Теперь для легионеров он стал одним из врагов, и даже если бы Максим в тот же момент сдался, его бы просто убили, чтобы не рисковать. А потому парнишке не оставалось ничего, кроме как, очертя голову, броситься в гущу сражения.

Первый воин пал от удара в шею. Попытавшийся отразить сразу два удара, он неудачно мотнул головой, оголив горло. В ту же секунду Макс, не раздумывая, оборвал чужую жизнь. Он не думал о том, что убивает, он просто боролся за свою жизнь, выгрызая свободу.

Следом за первой жертвой меч нашёл вторую. Солдат поскользнулся на покрытых тонким слоем снега плитах, и спустя буквально мгновение толпа набросилась на него, яростно кромсая беззащитного легионера.

Впрочем, несмотря на успех, горожане несли огромные потери. Тулий, словно дикий зверь появлялся то тут, то там, везде одинаково точно и быстро неся смерть. Он, словно дух войны, был неуязвим, обрывая одну жизнь за другой. Наконец, Маршал оказался перед Максом, который почти полностью был покрыт чужой кровью.

– И снова студент. Даже интересно почему. Чем вам не угодил Царь? – спросил Тулий. Несмотря на творящееся вокруг безумие, Маршал чувствовал себя в безопасности.

– Ты всё равно не поймёшь, тварь, – зло ответил парень, изо всех сил стараясь убить противника.

– И всё же, что не так? Если народ не поддержал мятежников, уже спустя неделю все бы жили как раньше.

– Лучше уж умереть, чем быть покорным рабом, – совершив очередной выпад, Макс зло выругался. – И вообще, ты ещё долго будешь трепаться? Я думал, Тулий умеет сражаться, а, оказывается, он только лясы точить и способен.

В следующий момент на Макса посыпались удары. Оскорблённый Маршал перестал сдерживаться и решительно атаковал парня. Тот едва успевал блокировать отдельные выпады, не говоря уже о том, чтобы нападать самому. Исход дуэли был предрешён. Но, в тот момент, когда ветеран готовился нанести последний удар, вдали раздался звук рога. На секунду все, кто находились на площади, замерли.

Горожане радостно заревели. На помощь пришли мятежники, облачённые в броню и вооружённые ничуть не худе легионеров. Опешив, Тулий обернулся, не веря своим глазам. Вместе с центурией он мог остановить обычных людей, но с многочисленной группой закалённых в городских боях бандитов не справилась бы даже Гвардия.

А тем временем воодушевлённые подкреплением люди накинулись на солдат с новой силой и неожиданной яростью. Даже Тулий начал отступать, увлекая воинов за собой. Но не суждено было ему выжить – воспользовавшись замешательством ветерана и его солдат Макс, оттолкнув щит врага, рванул на врага. Когда тот понял, что происходит, было уже поздно.

Расширившиеся от удивления глаза скользнули по лицу Макса. Словно не веря в собственную смерть, Маршал рукой ощупал оружие противника, торчавшее между рёбер. Меч вошёл наполовину, но и этого хватило, чтобы поразить сердце.

– Ну что, поздравляю, – прохрипел воин. – Надеюсь, твои идеалы действительно стоят того, чтобы убивать за них, – после этих слов Тулий рухнул на землю.

Увидев смерть командира, легионеры окончательно дрогнули. Часть из них, сохраняя строй, начала отступать по направлению к одной из улочек. Другие же, разъярённые потерей Маршала, бросились на Макса.

Парень, всё ещё ошарашенный смертью одного из лучших воинов страны, не смог ничего ответить. Почти пять мечей одновременно нанесли удар. Почти все они были отражены стоявшими рядом горожанами, но один всё-таки достиг цели. Не выдержав боли, молодой человек потерял сознание, упав на плиты площади.

А сражение тем временем подходило к концу. Всё чаще очередной легионер погибал, доставляя радость мятежникам. Те немногие, кто смог прорваться вон, бежали, забыв про все порядки и приказы. Никого не занимала судьба пары дезертиров – им всё равно нет пути в Легион. За подобное поражение им грозила виселица.

Вскоре на площади появились врачи. Внимательно осматривая каждого, они старались сделать всё возможное, чтобы спасти лишнюю жизнь. Наконец, очередь дошла и до Макса. Увидев безжизненное тело, доктор недовольно махнул рукой, но, всё же, по привычке, проверил пульс.

Едва слышимый стук сердца удивил даже бывалых вояк. Несмотря на ужасную рану, парень несомненно был жив. Непонятно как, но жизнь всё ещё теплилась в его теле. А потому спустя мгновение парня уже несли прочь, торопясь доставить туда, где ещё можно отвоевать его у смерти.

Ну а на город падал снег, стремясь как можно скорее скрыть кровь, которой была покрыта вся площадь…

6.

Макс приоткрыл глаза: белый потолок скалился отслаивающейся штукатуркой, через шторы пробивался солнечный луч. К счастью для парня, «зайчик» плясал на уровне рта и не мог подняться выше – кровать стояла достаточно далеко от окна. Не удовлетворившись увиденным, молодой человек уже полностью открыл глаза и начал неторопливо озираться.

Высокие стены, которые когда-то были прикрыты обоями, теперь подмигивали разводами и трещинами. Пол, явно видевший лучшие времена, наполовину прогнил и не выглядел достаточно прочным. Помимо неудавшегося мятежника в комнате на койках лежали ещё почти пять человек. Все они, как один, были перемотаны бинтами. Часть из них точно участвовала в столкновении с легионерами.

Вдоволь налюбовавшись соседями, Макс замер и прислушался к своему телу. Несмотря на то, что рана, нанесённая бойцом, явно была серьёзной, ни одна часть тела не болела. Только рёбра ныли, словно после тяжёлой тренировки. Решив, что ничего серьёзного не случится, если он немного прогуляется, парень решительно сел на постели.

В ту же секунду мозг пронзило болью. Тихо сидевшая в засаде, она словно ждала момента и ударила, когда жертва расслабилась и не ожидала нападения. Тихо застонав, раненный упал обратно, вспоминая все известные ему ругательства.

В этот момент в коридоре послышались шаги, и Макс, решив пока притвориться немощным, закрыл глаза. Через мгновение в комнату вошли три человека: два парня и одна девушка. Все они выглядели молодо, но это не смущало ни самих ребят, ни кого-либо из больных.

Опытные врачи, они поставили на ноги уже больше сотни жертв городских боёв, став местными знаменитостями. Хирург, который явно был главный в этой компании, оставил своего спутника у двери, а девушку посадил неподалёку от себя. Подойдя к Максу вплотную, он легонько потряс его, проверяя, не спит ли пациент.

Если бы лежащий на постели открыл глаза, он бы удивился внешности доктора. Причём не столько непосредственно его внешности, которая выдавала в нём коренного южанина, а несоответствии ситуации в городе общему состоянию специалиста.

У него было лицо человека, который явно не голодал: ни чётко обозначившихся скул, ни впалых щёк у него не было и в помине. Наоборот, щёки заставляли на миг усомниться, где же ты находишься: в блокадном городе или в спокойном и тихом загородном имении порядочного дворянина.

– Смотрите, кто очнулся. Добро пожаловать в мир живых, парень, – сказал хирург, устало улыбаясь. – И не надо делать вид, что спишь. Человек не пыхтит, как спортсмен, пробежавший марафонскую дистанцию, если находится без сознания. Так что открой глаза и перестать изображать адские муки.

– Вот всё вы, врачи, знаете. Даже лениво поваляться для удовольствия с вами не получится, – ответил Макс. Он понял, что притворяться спящим, после того, как это стало явным, по крайней мере глупо.

– А ты что хотел? Чтобы мы с тобой нянчились, как в детском саду? Прости, у нас помимо тебя ещё два десятка больных и раненных лежит.

– Ну, вообще было бы неплохо, – усмехнувшись, сказал парень. Однако, из-за смеха снова проснулась боль, заставив его скривиться. Врачи, естественно, сразу заметили это.

– Всё в порядке? – немного испуганно спросил врач.

– Да, вполне, просто рёбра болят.

– Это хорошо. Но, позволь, мы всё-таки проведём осмотр, – подав знак ассистентке, хирург встал и подошёл вплотную к кровати больного.

Несмотря на боль, осмотр прошёл на удивление легко и быстро. Опытные врачи явно знали, что делать. Порой им хватало одного взгляда, чтобы определить, удачно ли прошёл тот или иной этап лечения. Наконец, они закончили общий осмотр и потребовали Макса встать.

Нерешительно посмотрев на докторов, парень медленно и неторопливо сполз на край и нерешительно замер. Оперевшись на плечо старшего врача и стиснув зубы, он медленно встал на ноги. Несмотря на резкую боль, стоять вполне можно было, особенно если не совершать резких движений.

Размотав толстый слой бинтов, красовавшихся на боку у Макса, оба врача поздравили друг друга с очередной победой. Не понимая, что происходит, больной опустил взгляд и обомлел.

Вместо ужасающей гноящейся раны его взору предстал тонкий шрам, едва различимый на фоне других следов, свидетельствующих о бурной молодости пациента. Всё выглядело так, словно и не было удара мечом, словно не терял сознание парень от боли.

– Ничего себе… – протянул Максим. По его лицу, и без того достаточно пластичному, сейчас было понятно всё.

– Правда впечатляюще? – гордо спросил врач, аккуратно усаживая подопечного обратно на кровать. – Вот что значит «союзники вне города». Не имею понятия, где наше начальство их нашло, но медикаменты у них невероятные. Даже в мирное время я бы за такие душу продал.

– И кто это, интересно, такой могущественный? – всё ещё ошеломлённо поинтересовался парень. – Вряд ли царские лекари нас спонсируют.

– А чёрт его знает. Но мне и не важно. Главное, что нам помогают, а там не всё ли равно? – хирург явно хотел продолжить рассуждения, но его окликнул человек, всё это время стоявший у двери. Кивнув, доктор собрал вещи и почти что бегом покинул помещение. Странный мужчина же сел напротив Макса.

– Ну, привет, – сказал подошедший, дружелюбно протянув руку. – Иван, один из комиссаров Империи.

– Максим, выживший, – хотел было ответить парень, но его тут же перебили.

– Поверь мне, я знаю, кто ты и что ты, – нетерпеливо бросил Ваня. Видно было, что он бы хотел провести разговор в других условиях, но выбора не было. – И мне кажется, что ты немного задолжал нам. Не находишь?

– Нахожу. Но вот только как я вам всё верну? У нас такого чудодейственного нет, разве что еда. Но, видимо, она вам и так не нужна, – начал было Макс, но его снова прервали.

– Не учи учёного. Сам знаю, что не можешь. Иначе был бы я тебе уже счёт попробовал выставить. К сожалению, почти никто из наших клиентов не имеет чего-либо ценного, так что приходится жить на то, что пришлют.

– И судя по твоей морде, присылают достаточно, – огрызнулся Макс, стиснув зубы. Случайно дёрнувшись, он пробудил только что задремавшую боль. Однако его собеседник сделал вид, что не заметил этого.

– Не кипятись, друг мой. Кипятится нужно чайникам, да и то, когда попросят, а не по собственному усмотрению, – примирительно сказал Иван, разводя руками. – Я и мои командиры, мы хотим помочь тебе и всем остальным.

– Ага, а заодно помочь уничтожить ещё пару сотен солдат?

– Пока нет. Мы не готовы к открытому сражению, а, значит, нужно копить силы.

– Прости меня, конечно, мил человек, но меня терзают смутные сомнения. Зачем вам простые четыре человека, которых надо кормить? – недоверчиво изучая мужчину, спросил Макс.

– Скажем так, мы действуем не только силой. Нам нужны те, кто заменит учителей и преподавателей, которые вступили в нашу армию как добровольцы, – ответил Ваня. – К сожалению, согласно нашей политике, мы не можем отправить их обратно, а поэтому нам нужно их заменить.

– Ну, вы, наверное, знаете, какое у меня образование. Хоть я и учился в Высшем Техническом, но ничего особого я ещё не успел узнать.

Это было чистой правдой. Незадолго до восстания Максиму удалось поступить в один из престижнейших университетов страны. К сожалению, спустя всего два года царские войска окружили город, и с тех пор никто не возвращался к учёбе. Однако, несмотря на это, парень обладал тягой к точным наукам, а потому немного опережал сверстников, даже сейчас зная не меньше, чем учитель средней руки.

Впрочем, раненный всё же не был уверен до конца: правду ли говорит ему этот человек, или ведёт сложную игру, стараясь заманить очередного студента в сети гражданской войны. Впрочем, с учётом того, что лекарства явно стоили как город со всеми жителями, выбор давно уже был сделан за парня.

– Я, кажется уже знаю, что я должен сказать, но чисто для интереса спрошу. А что будет, если я откажусь к вам присоединиться? – грустно усмехнувшись, спросил Макс.

– Да так, ничего особенного, – тут Иван провёл большим пальцем по шее, словно отрезая себе голову. – Как говорят в официальных сводках, случайная жертва очередного столкновения. Возможно, твоё тело даже друзьям выдадут. Но, я бы сильно не расчитывал.

– Оптимистично, – протянул бывший студент. – А я думал, это с нашей комиссией сложно было договориться.

– Ну, зато мы кормим и можем даже поцеловать, если захочешь, – усмехнулся собеседник. – И ты не ответил на вопрос.

– Ну, учитывая, то, что отказаться я не могу, я согласен, – выдавил Макс. Он уже понял, что ему не выкрутиться.

– Я рад, что мы смогли с тобой договориться, – сказал Иван. Затем он повернулся к двери и крикнул в проём, не утруждая себя правилами приличия. – Выдайте нашему новому товарищу его вещи, и пусть катится на все четыре стороны. Ах да, и таблеток насыпьте, а то может не дойти парень.

Спустя пару мгновений в комнате появились два солдата в броне. Они принесли всё, что было приказано, добавив от себя ещё почти полный мешок еды. Судя по лицу начальства, это было сделано в обход рекомендаций и уставов. Но то ли комиссар был сегодня добрый, то ли данные ребята уже закрепили за собой славу своевольников, и наказания не последовало.

Когда, наконец, с помощью одного из воинов, Макс оделся, хирург и Ваня снова подошли к нему, чтобы проводить больного. Имперцы пререкались, явно споря о том, можно ли так рано отпускать раненного, или нет. Однако, более старший по должности, в конце-концов, воспользовался служебным положением и попросту приказал не спорить. Хмыкнув, врач согласился и закрыл рот.

– Итак, ты уходишь. Через какое-то время мы с тобой свяжемся, а пока живите как раньше, – ободряюще похлопав по плечу, сказал комиссар.

– Хорошо, – улыбаясь, ответил Макс. Ему не терпелось оказаться дома, а потому, несмотря на довольно сильную боль, он искренне радовался жизни.

– Кстати, чуть не забыл, – тут Иван начал копошиться в сумке, висевшей на боку. Спустя пару минут он извлёк оттуда лист бумаги. – Я не знаю, насколько хорошо ты ориентируешься в городе, но, на всякий случай, вот тебе карта.

– Спасибо, теперь точно не потеряюсь, – засмеявшись и тут же скривившись от боли, парень махнул рукой и бодро, насколько позволяло состояние, пошёл домой.

Почти сразу после того, как Макс ушёл, в кабинет комиссара постучались. Спустя мгновение, в комнату вошёл один из тех двух солдат и, отсалютовав, подошёл ближе.

– Вызывали? – учтиво наклонив голову, спросил повстанец.

– Мих, я тебе сколько раз говорил, мы с тобой в первую очередь друзья, а только потом начальник и подчинённый, – устало протянул Ваня. – Так что хватит выпендриваться и займись делом.

– Это насчёт парня?

– Именно, – довольно крякнул имперец. – Проследи, чтобы он без проблем добрался до дома. Как дойдёт – доложишь мне, а там уже я им займусь. Не часто попадаются студенты Высшего Технического к нам в руки.

– Это да… Разрешите идти?

– Разрешаю, – ответил комиссар, отпуская друга. – Только давай быстрее. Я бы хотел ещё чаю с тобой выпить перед тем, как мчаться в главное управление с отчётом.

Бодро кивнув, Михаил скрылся за дверью. Спустя пару минут он уже аккуратно крался по заснеженным улицам, оберегая Максима словно ангел-хранитель. Ну а тем временем Иван сидел в кабинете, смотря на карту, всю испещрённую символами, и целую кипу отчётов.

– Сандра мы, к сожалению, потеряли. Полезный был мужик, но что сделано, то сделано, – пробормотал комиссар, прикидывая, как он будет объяснять смерть одного из важнейших агентов. – Ну да ладно, зато Маршала ликвидировали. Без Тулия армия не сможет, да и не захочет больше держать блокаду. И тогда настанет наше время. Ну а пока… Пока остаётся только ждать…

7.

– Ау, Макс, ты меня слышишь? Лютик, вас вызывает Подорожник, ответьте! – крикнул Серёга.

– Приём, Подорожник. Как слышно? – ответил Макс, улыбаясь во все двадцать восемь зубов.

– Хорошо, гений, – смеясь, ответил парень. – Ты жрать будешь, или подождёшь, пока всё заплесневеет?

– Буду, буду, только не буянь, – огрызнулся его собеседник. Спустя секунду все за столом уже радостно стучали ложками.

С тех пор, как Макс вернулся из имперской больницы, прошло полторы недели. С тех пор ничего толком не произошло: жизнь шла своим чередом, раз за разом испытывая выживших на прочность. Разве что Серёга обзавёлся новым шрамом на лице.

Его он получил совсем недавно, в очередном столкновении с бандитами. Трое отчаявшихся решили напасть на парня, не рассчитав, что он может быть вооружён. В результате Серёга, чудом сохранивший глаз, очень походил на капитана пиратского корабля. Что же касается незадачливых мародёров, то их похоронили как полагается.

К разговорам о том, где бродил Макс почти десять дней, никто не возвращался. Все чувствовали, что ему неприятно возвращаться к этой теме. Лишь однажды парень рассказал, как всё было на самом деле. После этого же выживший стал нем, как могила.

Что касается раны, то она с каждым днём болела всё меньше, и теперь можно было спокойно отправляться на вылазку, не падая в снег от боли каждый раз, когда приходилось подниматься по лестнице. И хотя Даф всё ещё запрещала покидать квартиру, тайком парень уже часто помогал товарищам в их поисках.

– Лютик, ты заколебал. Можешь меня послушать, наконец? – недовольно пробурчал Серёга, вырвав Макса из задумчивого забытья. Тот, недовольно фыркнув, повернулся к другу.

– Да, прости. Просто что-то задумался, – ответил ему парень, удивлённо озираясь. На минуту выпав из реальности, он не заметил, как его друзья накрыли на стол и разложили еду по тарелкам.

– Наконец, нормальная человеческая реакция. А то я его раз пять спросил, а он сидит и меня не слышит.

– И что у тебя за вопрос?

– Ты есть собираешься? А то всё скоро остынет, и я не буду переводить дрова на то, чтобы разогреть пищу.

– Вот что ты такой злой, – пробурчал Макс. Впрочем, он тут же улыбнулся и начал одухотворённо рассматривать тарелку. – А что у нас сегодня на ужин?

– У вас не знаю, а у нас гречка с мясом. Если не хочешь потерять аппетит, то лучше не спрашивай, чьё оно.

– Опять небось кота отловил? И где ты их только берёшь? Я вот, когда ищу продукты, ни одной хвостатой твари не встречаю, – возмутился парень, уплетая ужин за обе щёки.

– Это потому что ты неправильно ищешь, – ответил ему Толян с набитым ртом, перебивая хотевшего сказать что-то Серёгу.

– Скажи честно – ты просто нашёл место и не хочешь делиться профессиональным секретом, – промычал Макс, которому набитый рот мешал правильно произнести фразу. Вдруг, он заметил Сергея, который сидел и как-то подозрительно смотрел то на ложку, то на лоб друга. Поняв сей недвусмысленный намёк, парень перестал мычать и принялся есть дальше.

Но доесть ему было не суждено. Через секунду на кухне появилась Даф. Выглядела она как искренне выспавшийся человек. Было видно, что она не просто выспалась, но и полностью согласна со своим организмом, который считал, что сейчас ему море по колено.

– Дарья, ты могла бы выглядеть как-нибудь приличнее? – спросил у неё Серёга. Так как он не спал уже более суток, он довольно искренне ненавидел всех, кто был бодрее его.

– А что такого? С каких пор чистое платье в пол стало неприличным? – удивилась девушка. Она прекрасно понимала, в чём причина такого отношения, но простое человеческое желание позлить ближнего своего было сильнее её.

– Я не про платье. Ты выглядишь слишком радостно и весело. А тут, если ты не видишь, собрались суровые невыспавшиеся мужики. – парень угрюмо пробурчал, исподлобья рассматривая собеседника.

– А я думала, чем вы тут занимаетесь. А, оказывается, сидят взрослые лбы и страдают тут, – тут Даф улыбнулась. Её улыбка прокатилась по кухне, как волна по морю, снимая усталость с лиц. – Ладно, я пришла по делу. Тебя, Макс, уже минут тридцать ждёт под окнами имперец. Не знаю, что у вас за свидание, но, раз он так долго морозится, наверное, стоит спуститься.

– Чего же ты раньше не сказала? – воскликнул Максим. – А, впрочем, не важно. Подождите пару минут, я быстро, – последние слова донеслись уже с лестницы.

Хлопнула дверь, и парень побежал вниз по лестнице. Несмотря на то, что каждый шаг всё ещё немного отдавался болью, он перепрыгивал через две ступеньки, явно не задумываясь о собственной безопасности. Наконец, спустился вниз и выскочил наружу.

На улице бушевала самая настоящая метель. Снег кружился и на безумной скорости врезался в лицо того, кто осмелится выйти на улицу. Ветер, холодный и влажный, искал хоть малейшую щель в одежде, дабы, скользнув под неё, пронзить жертву холодным клинком мороза.

Громко выругавшись, Макс, высоко вскидывая колени, поскакал к имперцу. Впопыхах забыв одеться, парень теперь проклинал себя, с каждой секундой ощущая, как всё мокрее становятся ноги, и как быстро растёт риск заболеть. Впрочем, отступать было уже поздно, а потому выживший закусил губу и продолжил путь.

Гость тем временем абсолютно не обращал внимания на окружающий мир, ногой рисуя странные узоры. Изредка он прикладывался к фляжке, в которой, судя по его лицу, находилось что-то донельзя противное, но полезное. Визитёр настолько увлёкся, что не заметил, как к нему на полном скаку приблизился Макс, и второму пришлось потрясти имперца за плечо, чтобы тот обратил на него внимание.

– Привет. Мне сказали, что ты хочешь со мной поговорить, – не обременяя себя приветствием, сказал парень.

– Привет, – незнакомец обернулся и выживший увидел, что это был Иван. – Как жизнь?

– Да вроде ничего, живём помаленьку. Только давай опустим обмен любезностями и перейдём к сути. А то на улице не май месяц, – Макс попытался улыбнуться. Это у него получилось, но лишь наполовину, так как мороз постепенно брал своё, и улыбка больше походила на оскал хищного зверя.

– Ты ещё зарычи, – рассмеялся имперец. Впрочем, заметив выражение лица собеседника, он тут же пошёл на попятную. – Ладно, не обижайся. Но ты тоже хорошо придумал: в тапках по снегу прыгать. Ты точно уверен, что тебе дети не нужны будут?

– Ты можешь не болтать? – зло прервал гостя Максим. Ноги у него уже почти полностью замёрзли, а теперь постепенно отмерзало всё остальное.

– Прости, у меня просто есть новый подарок наших союзников, вот я и забыл. К слову, будешь? – отхлебнув из заветной фляги, гость вздрогнул и протянул напиток собеседнику.

Макс недоверчиво принюхался. Что-то, что плескалось на дне, пахло лимоном и, наверное, корицей. Приглядевшись, выживший увидел на дне белый осадок, который подозрительно собрался на дне в кучку. Впрочем, пересилив страх, парень закрыл глаза и сделал глоток.

По телу тут же разлился жар. Даже ноги, которые абсолютно перестали ощущаться, резко наполнились теплом. Максим словно оказался в тропиках в разгар дня. Он даже немного вспотел, несмотря на метель.

– Понравилось? – довольно спросил Ваня. – Наши коллеги прислали по морю. Не знаю, как работает, но зато на холод можно не обращать внимание.

– Ядрёная штука, – морщась, ответил парень.

– Есть такое. Так вот, зачем я пришёл, – тут голос комиссара стал неожиданно сух и строг. Если закрыть глаза, то можно было подумать, что перед тобой старый профессор, отчитывающий учеников. – Как я уже говорил тебе, нам нужны новые люди, в том числе и учителя. Так вот, начальство дало добро на новый этап пополнения наших рядов. Поэтому, я бы хотел, чтобы вы собрали вещи и уже завтра вступили в наши ряды.

– А что это, у вас солдаты тоже закончились? – ехидно перебил его Макс.

– Нас не так много, как ты думаешь, – парировал имперец. – В городе нас всего пару тысяч. И это мизерное количество человек размазано по десятку пунктов. Нам не хватает сторонников внутри даже для партизанской деятельности, не говоря об открытой конфронтации.

– А я думал, это из-за вас город в осаде…

– Ага, конечно, – усмехнулся комиссар. – Из-за всеобщих волнений легионеры в городе. Как только всё затихло, активных участников осталось десятки сотен, не больше.

– Ну ладно, – протянул Макс. – И что же вы предлагаете?

– Ну, смотри: во-первых – постоянное питание, во-вторых – все блага цивилизации, – тут выживший так посмотрел на Ивана, что тот в спешке добавил. – Ну не все, конечно, но основные есть. Отопление, водопровод, канализация – всё это будет вам доступно. Никаких голода и нужды, никаких кошек на ужин.

– Но ведь у всякой медали есть две стороны. Так что расскажи про минусы, – парень прекрасно понимал, что без ложки дёгтя не бывает бочки мёда. А если и бывает, то только в сказках.

– Да ты и сам прекрасно знаешь. Периодические атаки царевцев, а также дополнительная работа. У нас всё ещё не хватает рабочих рук, так что придётся постараться.

– Надеюсь не на шахтах?

– Нет, ты что. С обычными ресурсами у нас, как раз, всё в порядке. А вот еды, медикаментов и станков не хватает, так что халтурки будет немало. Разумеется, внеурочная служба награждается увеличением размера пайка. Так что можешь собирать вещи. И не забудь про друзей.

– Ну, я-то приду. Хотя бы потому, что не могу отказаться. А вот насчёт друзей сказать не могу: может да, а может нет, – неуверенно протянул Макс.

– Если придёшь не один, получишь вознаграждение. Жду тебя завтра на рассвете на площади. И чтоб без опозданий. Дисциплина – основа порядка. Понял?

– Так точно.

–Вот и прекрасно. Тогда пока, – Сказал Иван и протянул карту парню. Как только тот её забрал, он быстро пошёл по улице обратно, к своим.

Макс же, что есть сил, рванул домой. Несмотря на чудодейственный напиток, ноги снова успели замёрзнуть, а потому парню очень хотелось снова оказаться в тепле. Взлетев по ступеням, несмотря на боль, он через пять секунд ввалился домой. Там его уже ждали друзья, начавшие трясти товарища прямо в коридоре.

– Ну и что он хотел? – не дожидаясь, пока замёрзший парень начнёт говорить, спросил Серёга.

– Чтобы мы переехали к ним, – сказал Макс. Посмотрев на ошалевшие лица, он пересказал свой диалог с Иваном.

Как только рассказ закончился, разразился спор. Серёга и Толян утверждали, что надо остаться на месте, приводя один аргумент за другим. В их словах явно читался страх неизвестности и влияние слухов о имперцах. Макс же, неожиданно проявив себя как прагматика, что надо идти к комиссару и его союзникам. При этом Даф тихо стояла в уголке, ошарашенно наблюдая за друзьями.

– Итак, мы все высказались, а теперь надо решать – времени у нас не так много. Так как мнения разделились и, видимо, мы уже не придём к соглашению, предлагаю самое простое решение. Завтра я уйду, а кто хочет – просто последует за мой, – подытожил Макс, вытирая вспотевший в споре лоб. В его глазах виделась решимость, он уже выбрал сторону и теперь переубедить было парня невозможно.

– Не хотел я, чтобы так произошло, но, видимо, мир окончательно сошёл с ума, – в глазах Серёги показался отблеск стальной воли, благодаря которой он смог поступить в ряды легиона и даже какое-то время отслужил там. Правда, потом вскрылось состояние здоровья парня, и его комиссовали. – Я остаюсь. Прости, но я не готов идти против своей страны.

– Я тоже останусь, – тихо шепнул Толя. – Прости, Макс, но я тоже не хочу, чтобы меня вздёрнули, в случае чего.

Зло посмотрев на друзей, парень бросил взор на девушку, которая до сих пор молчала. Во взгляде читалась надежда и, пожалуй, просьба о помощи. Вскоре и остальные парни обернулись и принялись сверлить подругу тяжёлым взглядом.

– А ты, Даш, ты как? С Максом или с нами? – строго спросил Серёга.

– Не брошу я его, и не надейся. Простите, ребята, но один он не справится, – сказала Даф. Она была так взволнована, что даже не заметила, как друг назвал её настоящим именем. В любой другой ситуации она бы устроила бы скандал, но теперь даже не повела бровью.

– Ну, вот всё и решили, – подытожил Толя. – Я вас царевцам не сдам, не бойтесь.

– Спасибо, – огрызнулся Макс. Видно было, что он сдерживается, чтобы не выдать своего волнения и печали. – Мы заберём половину всего, что у нас есть, и на рассвете покинем вас навсегда. Удачи.

Всем видом показав, что разговор закончен, парень пошёл собираться. Завтра надо было пройти почти половину города за жалкие пару часов. И это при том, что бок всё ещё ныл, погода не становилась лучше, да и путь предстояло пройти не одному, а с девушкой.

Рано утром на улицу вышли два человека. Один, крупный, довольно высокий, тащил рюкзак и пару сумок. Второй же, более хрупкий и слабый, тащил только рюкзак да пару подозрительных свёртков. Внезапно они обернулись, смотря на дом, в котором прожили долгие месяцы осады. Простояв так где-то с минуту, словно ожидая увидеть догоняющих их друзей, они снова двинулись вдаль, отсчитывая ногами километр за километром.

– Жребий брошен. Осталось либо идти дальше, либо, оставшись в прошлом, сгинуть навсегда, – шёпотом сказал один из них, с болью смотря на другого.

8.

Снег шёл, не переставая. Он сыпался с неба крупными хлопьями и стремительно облеплял всё. Через редкие разрывы в тучах, по которым, как казалось, прошёлся лапой лев, светило солнце. Оно ещё ничего не обещало, но уже дарило надежду, греющую получше тёплого кофе. Иногда ветер затянуть просвет серой пеленой, но лучистый блин раз за разом появлялся в другом месте.

Необычайная красота природы поражала любого, у кого находилась минута поднять глаза от земли. Однако Макса, стоящего на площади, казалось бы, совершенно не волновало очарование природы.

Рядом, метрах в десяти, прыгала Даф, искренне пытаясь согреться. Пару минут назад она, неосторожно шагнув, споткнулась и, упав на толстый слой снега, напоминавший только что взбитую подушку, провалилась в него почти полностью. А поскольку, несмотря на обманчивую погоду, лето и не думало наступать, то уже через пару минут девушка замёрзла.

Теперь она выпрыгивала на снегу причудливые узоры. Правда, Дашу совсем не интересовало искусство, она думала лишь о том, чтобы поскорее согреться. А потому, не обращая внимание на окружающий мир, она яростно прыгала, параллельно выстукивая зубами какое-то подобие чечётки.

– Макс, а скоро там твой товарищ придёт? Я, конечно, девушка спортивная, но ещё немного, и ему придётся нести меня на руках, – крикнула Даф, не отвлекаясь от своего занятия.

– А пёс его знает, – неуверенно хмыкнув, ответил парень. – Официально, солнце уже взошло, а мы договаривались встретиться на восходе.

– И что он тогда опаздывает? Вроде взрослые же люди, революцию делают, а встретить вовремя не могут, – ответила девушка, окончательно оставившая попытки согреться прыжками. Теперь она стояла на месте, пытаясь вспомнить, у кого из них двоих в рюкзаке лежит термос с горячим чаем. Однако, память отказывалась работать, и Даше оставалось лишь мужественно шмыгать носом.

– Ну, мало ли у них какие-то дела возникли, – задумчиво сказал Макс, в очередной раз растирая лицо. – Может посыльный где-то потерялся?

– Это вы не туда пришли, – недовольно рявкнули откуда-то из-за спины.

Обернувшись, ребята увидел крупного парня, который весело шмыгал носом, явно встретившим уже не один кулак. Несмотря на свой абсолютно не интеллигентный вид, он был одним из лучших имперских агитаторов.

Сам же повстанец тоже явно ожидал увидеть не хрупкую девушку, а, как минимум, пару-тройку сильных мужиков, которые должны были стать отличными солдатами. К его сожалению, нынче революция нуждалось в другом, а потому ничего не оставалось, кроме как выполнять приказ.

– А ты, сударь, кто? – спросил Макс, отступая на полшага. Рука его невольно легла на рукоять меча, готовая убить незнакомца.

– Как кто? – искренне удивился человек. – Ну ты даёшь, отец. Сам, значит, договаривается с имперцами, а потом в них железками тычет.

– Прости, пожалуйста, – примирительно разводя руками, сказал Макс. – Просто, вроде как, меня Иван должен был встречать. Вот я и схватился за оружие.

– Да ничего, всё понимаю. Просто у комиссара случились особой важности дела, вот он и попросил вами заняться, – мирно улыбаясь, ответил Михаил.

– Ну ладно, – тут парень задумался и недоверчиво посмотрел на собеседника. – А почему это мы не туда пришли? Сказано было, что встреча на главной площади.

– А карта вам на что? Думаете, мы просто так мы её вам дали? У нас сейчас времена неспокойные в городе, вот и шифруемся. Слава богу, я догадался, что вы могли не подумать об этом.

– Это ты молодец. А теперь веди, а то скоро вы получите две жизнерадостные сосульки, – недовольно пробурчал Макс, начиная потихоньку дрожать от холода.

Рассмеявшись, Миша поправил съехавшую шапку и неторопливо пошёл, уводя за собой ребят. Однако парень и девушка шли слишком медленно, а потому имперец ловко закинул уставшую Даф на плечо. Опешив от такой наглости, она даже не стала возмущаться, тем более, что это довольно сильно ускорило движение группы.

Однако, этого всё ещё было мало. Михаил опасался, что ужин может начаться без него, а потому постоянно подгонял товарища. Макс же покорно следовал за проводником, думая о том, что нос ему ещё нужен.

Спустя два часа группа наконец достигла цели. За очередным поворотом раскинулась площадь. Некогда бывшая любимым местом половины горожан, теперь она представляла ужасное зрелище. От деревьев остались лишь рытвины, заморская плитка разбита, а ограда, изготовленная мастерами, исчезла, явно переплавленная на нужды сопротивления.

Вдали виднелось в прошлом величественное, а ныне вызывавшее лишь печаль, здание. Особо суровая зима, а также боевые действия оставили немало следов: то тут, то там не хватало стёкол, штукатурка осыпалась, а про витражи можно было забыть.

От дверей, изгибаясь десятки раз, тянулась длинная очередь. Основную массу очереди составляли студенты, женщины и дети. Все они были не столько добровольцами, сколько обездоленными, искавшими приюта. Они были готовы служить любому, кто даст крышку над головой и горячую еду.

Однако, среди истощавших и разбитых горем людей попадались и те, кому повезло, или кто смог приспособиться. Выглядевшие в разы лучше товарищей по несчастью, они вселяли уважение и надежду. Неплохо одетые и снаряжённые, они шли не за спасением, а за местью. Так или иначе настроенные против Царя, они желали нести пламя революции, умирая на улицах и проспектах один за другим.

Но даже не они вызвали удивление. Больше всего бросалось в глаза то, что очередь, несмотря на свой размер двигалась быстро и никто не пытался нарушить порядок, расталкивая соседей. Даф, заметив это, удивлённо взглянула на Макса. Тот лишь хмыкнул и показал на человека, который, как казалось девушке, сидел, прислонившись спиной к одному из камней.

– Вот и ответ на твой вопрос. Арбалетный болт с двадцати шагов пробивает любую броню навылет, а имперские стрелки на таком расстоянии не мажут, – прошептал ей на ухо Макс.

– А где ты увидел арбалетчиков? – спросила у него Даф ещё тише, так как к их разговору начинали прислушиваться.

– Видишь дверь? А теперь подними взгляд примерно на этаж повыше, – не выдержав, Макс взял и повернул голову девушки прямо на арбалетчика. – Нашла? А теперь давай замолчим. А то на нас и так недобро посматривают, могут и за диверсантов принять.

Даша вняла совету парня и замолчала. Рисковать своей жизнью ей и так не хотелось, а после рассказов про стрелков желание стало совсем микроскопическим.

Вскоре троица подошла к дверям. Там стояли два дюжих парня, которые пускали, или, соответственно, не пускали людей. Один из них походил на Тулия: те же черты лица, похожее презрение ко всему живому в глазах. Другой же являлся концентрацией бюрократии и мелочности. Высокий, сухой как выжатый лимон, язвительный как чёрт и такой же подвижный, он с первого взгляда показывал, кто здесь главный.

Когда, наконец, подошла очередь новоиспечённых имперцев, они уверенно подошли к контролёрам и уже собирались пройти, но тут на них обратили внимание. Вцепившись в полу плаща Миши, бюрократ затряс его, язвительно брызжа слюной.

– Стоять! Кто такие, куда идём? – вопя, спросил революционер.

– Михаил Кузнецов, третий комиссариат, заместитель ответственного по работе с мирным населением. А эти двое – Максим и Дарья, они со мной, – бодро отрапортовал парень. Он слишком хотел поскорее оказаться внутри, что крайне не понравилось проверяющим.

– У них что, фамилии нет? Или языка? Что молчат? – не успокаиваясь, продолжал кричать контролёр.

Дёргающийся и вопящий, он контрастировал со своим коллегой, который молча стоял, ожидая, когда поступит приказ. Однако, пока не было повода вышвырнуть очередных оборванцев, отчего приходилось сдерживать своё презрение.

– Ребят, вы видите, что с ним по-другому никак. Скажите ему, что он хочет, иначе будем тут полгода стоять, – горячо зашептал Миша, обращаясь к своим спутникам.

– Я – Максим Орлов, а девушку звать Дарья Котова, – ответил Макс, дерзко глядя прямо в глаза бюрократу.

– Идиот, ты вывеску смотрел? Новичкам называть следует полностью данные, а не только имя и фамилию, – начал было мирно молчавший до этого воин, но тут открылась дверь, и из-за неё выглянул Иван.

– Слышь, Саныч, пропусти их, это мои ребята, – сказал он одному из проверяющих, показывая только что подписанную бумагу. Что именно там было написано, не сразу понял даже бюрократ. Однако, спустя пару мгновений он зло крякнул и пошёл на попятную.

– Ладно, приказ, так приказ, – пробормотал страж порядка. – Но это в последний раз, понял? – добавил он чуть громче, но его слова разбились о спины, спешно скрывшиеся за дверью.

Отмахнувшись от внутренней стражи всё той же бумагой, комиссар чуть ли не за руку потянул за собой ребят. Через пару минут бега по скрипучим доскам они оказались под крышей. Там царила влажная прохлада, а кое-где через дыры в потолке явно было видно низкое серое небо, а, если кто-то слишком сильно топал, сыпался снег. На полу местами были лужи, прогнившие доски скалились обломленными краями, и то тут, то там валялся очередной беженец. Наконец, пройдя по коридору, они зашли в один из кабинетов.

Войдя в внутрь, Макс пробежался взглядом по интерьеру и вздрогнул. Идеально белые стены давно стали жёлтыми, заштукатуренный потолок едва не сыпался на голову, а окна были заколочены досками. Тоскливо забивший в угол стол и пару стульев стояли под новенькой доской, неведомо как оказавшейся в этом царстве разрухи.

– И это я ещё прибрался, – сказал Иван, увидев изумлённое лицо парня. – Когда мне вчера передали его в пользование, тут можно было разве что пыточную устраивать. Но ничего, скоро здесь всё будет по-другому.

– И всё у вас тут так красиво? – ошеломлённо спросила Даф.

– В целом, нет, это только нам с Михой не повезло. Однако, Империя взяла курс на расширение, а, значит, здание начнут восстанавливать, и даже тут можно будет работать. – ответил комиссар, который, разговаривая с девушкой, успел развести огонь, накрыть стол и теперь химичил с чайником.

– Прекрасно, – подытожила Дарья. Несмотря на то, что она уже какой месяц жила в разрухе и нищете, происхождение выдавало её с головой. – Но, вернёмся к нашим баранам. Что мы будем делать?

– А пёс его знает. Официально вас пока по документам нет ещё, так что я даже предположения строить не буду, – отмахнулся имперец. Впрочем, увидев более чем красноречивый взгляд Макса, он продолжил. – А если серьёзно, то вас ждут великие дела. Вы будете учить людей, готовить их к труду на благо Империи и заниматься подобным бредом. Разумеется, сначала вы получите все необходимые знания, а потом, сдав экзамены, приступите к работе.

– Оптимистично звучит, – недоверчиво буркнул Макс. Впрочем, общее настроение абсолютно не помешало забраться с ногами на стул и потягивать горячий чай. – Жить-то хоть не на улице будем?

– Конечно нет, – рассмеявшись, ответил Иван. – Заполните бланки постановки на учёт, пару заявлений, сдадите излишки на склад и получите комнаты. Михаил вас проводит, не переживайте.

– Хорошо, спасибо, – выполнив полупоклон, Даша схватила за руку Макса и сопровождающего и исчезла в дверном проёме.

Иван устало выдохнул и устало рухнул в единственное на всём этаже кресло. Налив себе кипятку, он подозрительно прислушался и, удостоверившись, что никто не идёт, всыпал в воду странный порошок. Отхлебнув, комиссар довольно улыбнулся и принялся разгребать очередную гору отчётов и бумаг.

Спустя десять минут в дверь постучали. Получив разрешение, внутрь протиснулся парнишка. Не достигший даже совершеннолетия, он разносил послания по всему зданию. Вот и на этот раз он положил перед имперцем пакет с документами.

– Передай им, что это я им сдам только послезавтра, а то работы невпроворот, – достаточно бодро сказал Иван. Затем достал из ящика стола свёрток и вручил посыльному. – Отнесёшь это представителю наших союзников, да поскорее. Посылку не вскрывать даже по приказу охраны. Понял?

– Да, – ответил ему мальчишка и в одно мгновение исчез из кабинета.

Сухо потрескивая, горели дрова в камине. Не изменив своего положения, в кресле сидел комиссар и всё также копошился в документах, потягивая напиток из кружки. Вдруг, без стука в помещение зашёл человек, лицо которого было закрыто полумаской шлема. Под плащом, мокрым от снега, поблёскивала кольчуга, явно не раз спасавшая владельца от предательского удара кинжалом.

– Ты слышал? – спросил Иван, даже не поднимая головы. Он явно ждал гостя, явившегося глубоко за полночь.

– Да, и могу сказать, что командование осталось довольным. Всё развивается именно так, как нам и нужно, – голос незнакомца, несмотря на металл, прикрывавший лицо, звучал чётко. – Но что ты ответишь на нашу просьбу?

– Я думаю, это возможно, – скривившись, ответил комиссар. – Сложно, но вполне осуществимо. Но не забывайте про условия договора.

– Мы про них никогда не забываем, – В голосе незнакомца послышалась насмешка. – Удачи, Иван, она тебе пригодится. Особенно если всё пойдёт не по плану. – Сказал человек и, презрительно хмыкнув, вышел из кабинета.

– Особенно если всё пойдёт не по плану… – В раздумье повторил Иван, так и не прекращая своей работы.

9.

Потянулась вереница серых дней, наполненных рутиной. Они пролетали стремительно, решительно не оставляя времени на раздумья. Часы исчезали один за другим, и порой не было даже минуты, чтобы просто сесть и отдохнуть.

Новые заботы, появляясь на рассвете, яростно набрасывались на всех без разбора. Каждый человек бегал, копошился, торопился, лишь бы успеть сделать то, что отведено ему начальником. И только с заходом солнца, когда оно скрывалось за горизонтом, оставляя на память отблески в окнах домов и яркое зарево на небе, прекращались шуршание бумаг и стук инструментов, и всё засыпало, стараясь нагнать упущенные мгновения сна.

Не миновала эта суматоха и Макса с Даф. Рано утром они вставали и, если не обнаруживалось убедительного предлога вроде травмы, ныряли в круговорот каждодневной рутины.

Весь день проходил по строгому распорядку. На рассвете – утренняя тренировка, затем – завтрак. После следовало посетить теоретические занятия, иногда забывая за грудами учебников об обеде. Порой доходило до того, что, появляясь на две минуты на ужине, ребята тут же исчезали, спеша уже сами встать на место преподавателя. И только глубоко за полночь, обессиленно падая на кровать, они, наконец, оставались наедине друг с другом. А с рассветом приходилось вставать и вновь работать на пределе сил.

Так продолжалось несколько недель, пока, однажды, Макс, вернувшись в комнату после обеда дабы бросить одну пачку бумаг и взять другую, нашёл конверт, лежащий на кровати. Недоверчиво глядя на неожиданное послание, он одним резким движением достал письмо.

Человек, написавший строчки, явно был опытным врачом, или же просто сильно торопился. Казалось, что записка была написана и вовсе на коленке, прямо под дверью.Буквы скакали, налезали друг на друга, а сами строки грозились спутаться в один нечитаемый клубок.

Спустя почти десять минут, в течение которых парень успел прочувствовать на себе боль дешифровщиков секретных донесений, он, наконец, смог прочитать короткое, словно эпитафия, письмо.

«Максим Орлов освобождается от занятий и преподавания. Причина – Участие в экзамене. Экзаменующий – Марк Браушвиц»

Не веря своим глазам, парень перечитал записку ещё раз десять. Всё так же не понимая, что происходит, он выбежал в коридор и затряс дверь, за которой жила Даф. К его удивлению, она не была заперта и после первого же движения распахнулась с противным скрипом.

Ворвавшись к комнату, Макс чуть не сбил девушку, которая ошеломлённо стояла у кровати, держа в руках точно такой же квадратик бумаги. Заметив, что кто-то вошёл, она подняла глаза. Её потерянный взгляд скользнул по лицу парня раз пять, прежде чем она смогла опознать его.

– У тебя тоже завтра экзамен? – аккуратно подкрадываясь к девушке, спросил Макс. – Ау, ты меня слышишь?

– Слышу, слышу, – огрызнулась прежде спокойная и рассудительная Даф. – Мне вот безумно интересно, что это такое.

– Я сам не понимаю, – протянул парень. – Мы уже полмесяца как преподаём, что нас проверять? Мы ещё в первые дни подтвердили благонадёжность и отличные знания.

– Может это какая-то ошибка? – неуверенно сказала девушка. – Пошли, узнаем у Вани, может он что знает.

Схватив за руку парня, Даша почти бегом вышла из своей комнаты. Они шли по коридору, а из-за дверей то тут, то там высовывались такие же удивлённые лица. Молодые и старые, они все как один абсолютно не понимали, почему завтра им придётся не трудиться на благо революции, а принимать участие в непонятном экзамене. И хотя кто-то был этому рад, основная масса лишь озиралась в недоумении, пытаясь найти поддержку в других.

Но ребятам было наплевать на других, они уже мчались по ступеням вверх, взлетая быстрее птиц под самую крышу. Порой аккуратно огибая, а иногда и просто отталкивая посторонних с пути, они бежали к знакомому, который теперь на постоянной основе работал в главном здании.

Достигнув, наконец, третьего этажа, Даф, полностью ушедшая в себя, вдруг на полном ходу влетела в какого-то бюрократа. Спешивший куда-то с огромной пачкой документов, он заметил девушку лишь в последний момент, отчего не успел среагировать. Бумаги полетели в разные стороны, работник бросился поднимать отчёты, а Макс – Дашу. Внезапно, всё ещё лёжа на полу, последняя узнала в статистике знакомого.

– Это же Иван! – радостно крикнула она, бросаясь помогать собрать документы.

– Господи, ну вы и даёте, – пытаясь отдышаться, буркнул комиссар. – Как я теперь разберу, что кому нужно отнести?

– Да это не проблема, сейчас поможем, – садясь прямо на пол, ответил ему Макс. – Ты лучше скажи нам: ты знаешь что-то про экзамен?

– Какой ещё, к чёрту экзамен? – зло огрызнулся Ваня. – А, вы про этот, который Браушвиц вести будет?

– Да, про него, – с надеждой повиснув на руке говорившего, Даф смотрела прямо ему в глаза. – Ты же наверняка знаешь что-нибудь, верно?

– Нет, понятия не имею, что это за безобразие, – излишне уверенно и напористо ответил имперец. – Не знаю и, пожалуй, не хочу разбираться.

Собрав, наконец, почти все листки в стопку, он заметил ещё один в руках у Макса. Судорожно вздрогнув, он чуть ли не вместе с пальцами вырвал его у парня и, не глядя, пихнул меж остальных. После этого он как-то нервно шмыгнул носом, приложился к фляжке, висевшей на поясе, и помчался вниз по лестнице, ругая обстоятельства.

Двое её какое-то время стояли в продуваемом всеми ветрами коридоре, неловко переминаясь с ноги на ногу. Наконец, Макс, набравшись смелости, обратился к девушке.

– Слушай, а чего он такой нервный?

– Не знаю, может опять куда-то переводят, – протянула Даф. – К слову, а что такого на бумажке было, что он у тебя её так резво отобрал?

– Да какой-то очередной отчёт. Фамилии с именами, города и ещё одна колонка с характеристиками, вроде.

– Ну, может, это секретные данные. А ты у меня рот на замке держать не умеешь, – улыбнувшись, сказала девушка. – Ладно, пошли, готовиться будем.

– Но к чему и как? Мы же ничего не знаем, – протестующе заявил парень. Ему явно не улыбалось проторчать без пользы весь вечер, уткнувшись в какую-то книжку особо древнего профессора.

– Вот поэтому я проведу разведку и поговорю с другими счастливчиками, – назидательно поправляя никогда не существовавшие очки, ответила Даша. – А ты пролистаешь всё, что возможно, и вечером расскажешь всё, что у нас есть на этого Браушвица.

Кивнув друг другу, ребята направились в разные стороны. Вскоре девушка уже обсуждала с подругами и знакомыми происшествие, а Макс, поймав в очередном закутке Михаила, получил доступ в архив, где тут же принялся прочитывать десятки отчётов и докладов в поисках хоть одного намёка на таинственного экзаменатора.

К сожалению, ни в одном из многих сотен документов так и не нашлось хоть чего-то, что могло помочь в поисках ответов. Разочарованный, парень появился на ужине лишь для того, чтобы доложить Даф о провале.

Впрочем, у девушки дела были не лучше. Никто толком и не знал, что этот Браушвиц. Единственное, что про него говорили, это то, что он прибыл совсем недавно, и сразу же получил должность достаточно высокую для того, чтобы устраивать подобные мероприятия.

Решив, что утро вечера мудренее, и всё равно ничего уже не исправить, оба разошлись по своим комнатам, надеясь на лучшее. Однако, сон не приходил и, вскоре девушка вместе с парнем сидели, раз за разом перечитывая конспекты и вспоминая особо сложные вопросы по политической подготовке.

На следующее утро Макс проснулся с большим трудом. На его плече, тихонько посапывая, спала Даф. Свернувшись клубком, она обхватила руку парня и явно намеревалась оставаться без движения ещё пару часов. К сожалению, экзамен должен был начаться совсем скоро, а потому не было времени на размышления. Разбудив девушку, юный революционер в спешке собрал вещи и они вдвоём помчались, боясь опоздать на проверку.

У одного из десятков одинаковых как братья кабинетов стоял Марк Браушвиц. Одного взгляда на него хватало, чтобы навсегда запомнить загадочного экзаменатора. Высокий, мускулистый, шириной плеч поспоривший бы с профессиональными атлетами, он поражал воображение девушек и заставлял уважительно хмыкать парней.

Стоя у входа, словно вросший в землю дуб, который не срубишь и за год, он здоровался с каждым прибывшим, улыбаясь во все положенные тридцать два зуба. Однако, несмотря на кажущееся радушие и доброту проверяющего, его улыбка походила больше на оскал хищного зверя.

– Здравия желаю, сэр, – отсалютовав, Макс застыл на месте, ожидая дальнейших инструкций.

– И вам не хворать, – радушно ответил ему Марк. Его лицо так и лучилось добротой. – Ну что, готовы отдать жизни за Родину?

– За Родину – нет, за Империю – хоть сейчас, – наиграно улыбнувшись, парнеь внимательно посмотрел на Браушвица. Тот, явно не ожидавший подобного, рассмеялся.

– Вот такие люди нам нужны, – отсмеявшись, поддержал молодого революционера экзаменатор. – Ладно, становись в строй, пора начинать.

Кивнув, Максим нагло впихнулся между двумя парнями помладше и сделал вид, что так и должно быть. Те, в свою очередь, не рискнули возмущаться, отчасти потому что проверяющий стоял неподалёку.

Наконец, когда прибыл последний счастливчик, Марк Браушвиц отошёл от двери и, сопровождаемый непонятно откуда взявшимися солдатами, встал напротив строя. Рявкнув, он одним словом заставил замолчать всех, привлекая к себе внимание.

– Здравия желаю, господа и дамы. Вы, наверное, интересуетесь, зачем с утра пораньше мы собрали вас, освободив от ежедневной работы, – кашлянув, говоривший немного сбился, но тут же продолжил. – Как вам всем известно, Империя наконец-то перестала быть просто горсткой недовольных и теперь активно развивается. Но, с возросшим потенциалом мы получили и гораздо большие проблемы. Со смертью Маршала Тулия легионы начали гораздо активнее, а потому мы просто вынуждены набрать дополнительных солдат, специалистов и рабочих, чтобы отразить вероломные и подлые атаки врага.

Толпа недовольно зашумела. Все как один возмущались положением дел. Каждый, кто присоединялся к имперцам, думал, что нашёл укрытие от войны и смерти, а тут их собирались снова бросить умирать. Особенно сильно возмущались царские дезертиры, которые вступали в ряды имперцев с условием, что никогда больше не будут воевать.

Марк презрительно окинул людей взглядом и крикнул, привлекая внимание. Солдаты, что стояли рядом, на всякий случай схватились за рукоятки мечей и встали чуть плотнее.

– Господа, попрошу не возмущаться, – зло обрывая любые возражения крикнул Браушвиц. – Мы являемся солдатами революции, все как один, а потому когда Империя просит, мы обязаны ответить на её призыв. Сейчас вы по одному будете заходить в кабинет, где с вами проведут тестирование уполномоченные люди. И помните, что отказавшийся от содействия будет считаться царским подельником. Спасибо за внимание.

Нервно взмахнув плащом, экзаменатор скрылся за дверью. Спустя секунду туда завели первого человека. В коридоре остались лишь солдаты, следившие за порядком, да один канцелярист, проверявший каждого и делавший отметку всякий раз, когда ещё один сторонник имперцев входил внутрь.

Наконец, очередь дошла и до Макса. Назвав свои данные, он открыл дверь и аккуратно, словно кот, заглянул в кабинет. Браушвиц, сидевший за столом, недовольно махнул рукой, приглашая очередного тестируемого к диалогу.

Как только парень сел, перед ним упала толстая кипа листков и карандаш. Простой, казалось бы, тест, изобиловал вопросами, связанными с идеологией, верностью режиму и прочими, как казалось парню, бесполезными вещами. На один действительно важный вопрос по медицине, выживанию или боевым действиям приходилось порой до десяти политических.

Наконец, работа была закончена и Максим протянул экзаменатору ответы. Однако тот даже не взглянул на них, лишь передав одному из помощников. Чуть подавшись вперёд, мужик тихо, но отчётливо обратился к испытываемому.

– Не буду скрывать, что мне о вас говорили, – нависая, словно коршун, почти шептал Марк. – Я изучил отчёты и характеристики и понял, что мне не зря советовали к вам присмотреться. Ничего не хотите сказать?

– А что я могу вам такого поведать? – нервно елозя на стуле, ответил парень. – Единственное, чем я могу похвастаться, так это убийство Тулия. И то мне очень сильно повезло.

– Не важно, повезло тебе или нет. Важно то, что ты не испугался опасности и готов был пожертвовать жизнью, – всё также вкрадчиво продолжал говорить Браушвиц. – Однако, твоя храбрость живёт бок о бок со своевольством. А поэтому Империи нужна гарантия того, что ты не предашь.

В это же мгновение в кабинет ввели кого-то. С мешком на голове и руками, скованными цепью, он походил на преступника, однако только Марк знал наверняка, кто же это.

На стол перед Максом лёг арбалет. Новенький, ещё пахнущий мастерской, он явно не был сделан в городе. Если присмотреться, можно было увидеть на ложе какой-то странный рисунок. Впрочем, парню не дали этого сделать: Браушвиц встал и молча всунул в руки молодого имперца оружие.

– Этот человек совершил преступление. Он обвиняется в разведке в пользу врага, – потирая руки, громко объявил экзаменатор. – Его должны казнить завтра на рассвете. Как нам обоим известно, приказ Императора не обсуждается. А потому ты должен доказать верность идеалам, за которые сражаешься. Убей его, прямо сейчас.

Максим, не веря своим ушам, молча смотрел на Браушвица. Однако тот лишь стоял и с каждой секундой всё злее требовал прервать жизнь преступника. Всё ещё не понимая, что от него требуют, парень навёл арбалет в сторону пленника.

Не выдержав ожидания, начальник оттолкнул экзаменуемого и, взяв в руки оружие, нажал на скобу. В следующее мгновение болт вонзился в тело шпиона, и тот безвольно повис на руках солдат, застонав от боли. Презрительно плюнув, Марк всучил арбалет обратно и сел за стол.

– Не хочешь убивать, тогда прекрати мучения, – требовательно заявил революционер. Он, скрестив руки, качался на стуле, ожидая расправы.

Всё ещё колеблясь, Макс медленно взвёл тетиву и снарядил арбалет. Подняв оружие, он, словно во сне, направил его на раненного, который уже не стонал, а просто висел в забытье, истекая кровью. Наконец, решившись, парень выстрелил.

В следующее мгновение арбалетный болт ударился о нагрудник одного из воинов и, бессильно звякнув, отлетел к стене. Тут же Марк Браушвиц вскочил, рванув к парню. Стража выхватила мечи и также бросилась на него.

Однако, в тот момент, когда клинки пронзили плоть, в кабинет заглянул Миша, принёсший очередные документы на подпись. Выскочив обратно, он спустя секунду вернулся уже с солдатами. Последним, что успел запомнить Макс, были крики заместителя комиссара, экзаменатора и солдат. В следующий миг парень, потеряв сознание, рухнул на пол…

10.

Резкий голубой свет ударил в глаза. Он был настолько ярким, что пробивался даже через закрытые веки. В воздухе витал фармацевтический аромат, способный, казалось, возвратить к жизни даже мертвеца. Он был настолько сильный, что неподготовленный человек уже спустя пару минут спасался бегством из комнаты. И только мастера своего дела могли переносить его часами, проводя головокружительно сложные операции без отдыха.

Резко открыв глаза, Макс пришёл в себя. Ослеплённый свечением, он рассеянно бросал взгляд из стороны в сторону, стараясь увидеть хоть что-нибудь. Наконец, глаза постепенно привыкли, и парень начал что-то различать, всё ещё сильно щурясь и больше полагаясь на слух и осязание.

Внезапно кто-то преградил путь свету, заставив только приспособившегося революционера снова потерять возможность воспринимать действительность. Не дожидаясь, пока раненный придёт в себя, человек заговорил.

– С возвращением, Макс. Давно не виделись, – проговорил незнакомец. Парень всё ещё не мог разглядеть лицо говорившего, недоумённо щурясь.

– Слушай, я бы с радостью с тобой поговорил, но давай ты сначала свет выключишь. А то и меня слепит, и труд ребят жалко, – пытаясь спрятать лицо от вездесущего света, Макс отвернулся и недовольно зажмурился.

Его собеседник, не понимая в чём причина, посмотрел на лампу, потом на физиономию больного. Осознав, наконец, в чём причина, он многозначительно хмыкнул и, присев, начал шаманить над пультом управления. Спустя почти минуту перебора различных рычажков, был найден отвечавший за освещение. Что-то громко хрустнуло, раздалась нецензурная трель, и свет погас.

– Итак, всё готово, и я даже почти ничего не сломал, – смеясь, пробормотал незнакомец. Максим, который наконец смог нормально рассмотреть говорившего, узнал знакомого и радостно улыбнулся.

– Привет, Мих, – сказал парень, даже не скрывая чувств.

– И тебе не хворать, борец за справедливость, – словно отчитывая ребёнка, ответил один из работников революции.

– Ну что ты начинаешь, как мать моя. Можно подумать, у меня был выбор, – зло огрызнулся Макс, всем своим видом показывая, насколько ему не приятна данная тема.

– А кто тебе ещё будет мораль читать? Даф отказывается, говорит, что с тобой всё равно бесполезно спорить.

– Ну вот послушай мудрую женщину, может что умное скажет, – пробурчал раненный, недовольно ворочаясь на больничной койке.