Читать книгу Неприкаянные. Собиратель Душ - Ярослав Толстов - Страница 1

Ночь. Удивительно прекрасное время суток. Только ночью, погружаясь в таинственный и прекрасный мир сновидений, человек становится самим собой. Тьма есть время, когда все инстинкты обостряются до предела. Мы становимся способны услышать любой шорох, уловить мельчайшие запахи, увидеть то, на что днем никогда не обратили бы внимания. Только ночью нам под силу увидеть истинную красоту города без толп людей, снующих туда-сюда, без сотен машин, своими выхлопами загрязняющих все вокруг. Лишь во тьме, в свете одних фонарей, мы можем увидеть город таким, каким он задумывался десятилетия, или даже столетия назад. Но меж тем, ночь способна хранить в себе те вещи, от которых порой кровь леденеет в жилах. Именно ночь становится хранителем тайн, многие из которых так и останутся неразгаданными. И вот, одна из таких тайн прямо сейчас разворачивается в пригороде небольшого техасского городишка, подобные которому тысячами разбросаны по всему земному шару.

Перепуганный мужчина стремглав пересекает пустынную дорогу, то и дело, оглядываясь назад. Он хочет позвать на помощь, но не может. Пересохшая глотка не способна не то, что выплеснуть скопившиеся в груди истошные вопли, а даже издать хоть малейший хрип. Она истрескалась, словно поля по обе стороны дороги, нещадно выжженные палящим солнцем.

“Используй эффект неожиданности” – так гласит одно из правил собирателей, если ты вдруг собрался поиграть в кошки-мышки со своей жертвой, имеющей должок по контракту.

Потная рубашка прилипла к спине, а страх овладел каждой клеточкой его тела. Мужчина движется в сторону старого заброшенного амбара, который ему очень хорошо знаком. Беглец снова, не останавливаясь, оборачивается назад, и опять никого не замечает. Однако Джереми, – так зовут этого несчастного фермера, знает, что я не отстану, ведь срок сделки подошел к концу. Наконец, добравшись до заветного здания, запертого на замок, Мужчина начинает шарить по карманам.

– Давай же, скорее, – подгоняет себя фермер, вставляя ржавый ключ в замочную скважину. С протяжным надрывным скрипом, дверь все-таки раскрывается, впуская беглеца.

Джереми залетает внутрь и сразу же спотыкается о перевёрнутое ведро, из которого моментально, один за другим, высыпаются старые инструменты. Весь амбар наполняется неимоверным грохотом, который, однако, быстро стихает.

Теперь мой выход.

– Ты же пришел сюда за этим? – немного самодовольным голосом спрашиваю я, потирая гладкий, немного помасленный ствол ружья. – Держи.

Подбрасываю в воздух ствол, который фермер тут же ловит. Через пару секунд он уже держит меня на мушке. Дыхание прерывистое, взгляд как у кролика, встретившегося лицом к лицу с удавом.

– Расходимся, здесь не на что смотреть, – полиция с усердием оттесняла любопытную толпу, собравшуюся у старого здания – как минимум полтора десятка пар глаз удивленно, но с некоторым недоверием, изучали стены амбара.

Ну что, еще одну удачно провернутую сделку можно записать на мой личный счет.

– Мистер, что здесь произошло? – я обернулся и заметил мальчишку, крепко державшего в руках старый прохудившийся холщовый мешок. В подобные этому, фермеры обычно складывали бобовые, кукурузу и прочие овощи, которые им удавалось вырастить на здешних сухих и совсем неплодородных полях.

– Ничего особенного, мой маленький друг, – ответил я.

“Взрослые врут – они всегда врут, когда не хотят, чтобы дети о чем-то знали. А ещё этот мешок с горохом весит больше меня, и, кажется, он сейчас порвётся ” – последняя мысль в голове мальчика пропитана неподдельной паникой.

– Урожай созрел, верно? Но одним горохом сыт не будешь, – сказал я и ткнул пальцем в мешок. Словно пораженные моей догадкой, глаза мальчика округлились. Удивлённый, он выпустил свою ношу из рук. Одна из многочисленных заплаток вмиг отвалилась, и стручки гороха, жёлтые, похожие на саранчу, посыпались на землю.

– Эй, Клайд, – к нам подбежал ещё один мальчишка, не намного старше того парнишки, который сидел теперь на коленях и тщетно пытался собрать горох обратно в мешок.

Через мгновение я почувствовал между ними кровную связь. Два брата. Я отошёл в сторону, чтобы не смущать ребят.

– Говорят, там тело мистера Лэнга! Догадываешься, что это значит?

– Марвин, нам нужно сперва собрать этот горох, а иначе отец нас убьет, – виноватым голосом ответил Клайд.

– Мне не нравится это идиотское имя, зови меня Бак!

Вдвоем, они быстро сложили горох, сгребая его в ладони вместе с придорожной пылью.

Потом, повернувшись ко мне спинами, убежали, и я уже тоже собирался уйти, но мое внимание привлекла одинокая горошинка, лежавшая в пыли там, где еще минуту назад стоял тот паренек, Клайд, кажется. Подняв её с земли, я мгновенно ощутил некую энергию, пульсирующую в этом маленьком жёлтом кругляше. Что-то особенное было в маленьком мальчике, вот только что именно? Чего я не заметил? Тогда я не смог понять.

Тем временем полицейские вынесли тело Джереми на улицу. Шокированная публика начала перешептываться. Тело фермера застыло в странной позе. Левая нога, согнутая в колене, выступала вперед, руки цепко держали ружье. Правая часть лица словно приклеена к прикладу оружия.

– Эй, Квинси, помоги мне вытащить ружье из его рук, – обратился один из полицейских к своему напарнику.

Идиоты, они смогли бы это сделать, только если бы отрубили руки. Интересно, а они знают, что он жив? Я не убил его, нет. Просто он немного “парализован”. Сердце его стучит слабо, как у детеныша полевой мыши, но этого достаточно, чтобы поддерживать в онемевшем теле жизнь. А вот прикончил я его уже позже, в морге. Спустя пару часов после этих событий.

Тело фермера перевезли в Даллас. Хороший город, где мне довелось побывать в каждой из местных библиотек, чтобы хоть немного отвлечься от работы. Надев белый халат и закрыв лицо специальной маской, чтобы кровь не запачкала лицо, я вышел на улицу.

– Здорово, Пит, как семья, как дети? – обратился ко мне водитель местного катафалка. Конечно же, я промолчал. Не хотелось бы столь глупо себя выдать, но этот парень чертовски любил трепать языком.

Я, молча, на тележке выкатил из кузова накрытое простынёй тело. Готов поспорить, Джереми испытывал сильный страх, ведь он все слышал, все чувствовал, но не мог пошевелить ни языком, ни пальцем, не мог даже мычать, чтобы привлечь чьё-нибудь внимание.

Безмолвно закатываю каталку с фермером в отделение и закрываю за собой двери. Встречные санитары принимают меня за одного из своих сотрудников. Пит – тот самый, про которого говорил водитель, лежал сейчас в кладовой – мертвый. Для всех работников медучреждения у него остановилось сердце, когда Пит зашел за хлоркой в уборную и надышался ей, а для меня его смерть – лишь пикантный рабочий момент. Необходимая мера. Непредвиденная, но простительная жертва.

Пройдя в процедурный кабинет, я аккуратно выложил тело Джереми на местный стол для вскрытия.

– Знаешь, при жизни я обычно не любил бегать, а вот сейчас как-то все равно. Что убегай, что прячься – нюх как у ищейки, – ведя с ним диалог как со старым другом, я нашел инструменты. Признаться, местные острые «игрушки» весьма меня впечатляли.

Задрав штанину на его правой ноге, я увидел застарелый нарыв, что мучил Джереми с самого детства – уж не помню названия этой болезни, но выглядит это весьма неаппетитно. Однако, там, по пустынной дороге, он нёсся от меня как здоровый человек, не обращая внимания на боль и даже не прихрамывая.

Я совершил небольшое движение ладонью над лицом Джереми. Мужчина приподнял голову. Теперь он хотя бы мог ею немного шевелить. Испуганные глаза смотрели на меня, в расширенных зрачках застыл страх.

– Помнишь, как ты, будучи ребенком, просил у звезд лишить тебя этой адской боли в ноге? Да, конечно же, помнишь. Отец, будучи пьяным, ругался с матерью, а ты, закрывшись в своей комнате, смотрел на звездное небо.…По щеке Джереми скатилась слеза – то ли из-за дурных воспоминаний, то ли из-за боли, которую я ему причинял, касаясь нарыва. Я продолжал смотреть в глаза фермера, пытаясь найти еще какое-нибудь болезненное воспоминание.

– А каждые выходные ты молил бога в церкви за свое здравие, за здравие родителей, и всякий раз просил избавить тебя от этой боли, – мне стало неожиданно смешно. Думаю, это потому, что с таким же успехом Джереми мог просить помощи у чайника или самовара, – Избавил тебя твой бог от боли? Даровал он тебе здравие?

Фермер издавал глухие мычащие звуки и мотал головой. Он прекрасно знал, что я задумал.

Взял со стола один из ножей с изогнутым серповидным лезвием. После подцепил острым краем инструмента кожу чуть выше колена Джереми, там, где был нарыв, и резко надавил.

Кровь брызнула мне в лицо, испачкала маску и халат. Джереми начал биться затылком об операционный стол и орать от боли. Точнее пытаться орать, ведь шевелить ни губами, ни языком, он все еще не мог. Нож мягко вошел в его плоть, как раскаленный металл в снег. Однако проблема всё же возникла – хирургический клинок уперся в кость. Теперь понятно, почему полевые врачи так любили этот инструмент во время войны – им легко было ампутировать любую нужную, точнее уже НЕ нужную, конечность.

Оставив нож прямо в ноге, я подвинулся к груди своего невольного пациента, всмотрелся в давнюю наколку с именем девушки, которую, как мне было известно, Джереми когда-то там любил.

– А помнишь, как ты познакомился с Джен? Конечно, помнишь, все помнишь. А клятву верности, что ты нарушил? – я взял скальпель потоньше, приложил острый его конец прямо к красивой серой надписи и аккуратно проткнул кожу. Она легонько хрустнула, как жареная сарделька, проткнутая вилкой. Скальпель коснулся сердца Джереми – я почувствовал, как истошно оно забилось в предсмертных судорогах.

В таком состоянии он и остался умирать на этом злополучном столе, на который обычно попадают уже, будучи, мертвыми.

Позже мне пришло благодарственное письмо от начальства, пообещали даже повышение. Но, для начала, важно было провернуть нечто громкое, что-то такое, что наведет шороху. Однако это я оставил на потом, сейчас мне хотелось проверить того самого мальчика, виденного мной у амбара. Оставалось лишь найти повод заявиться к нему.

Я пришёл на ферму Джереми, где скот бесхозно разгуливал по пастбищу, когда полиция и юристы, что с жадностью боролись за этот клочок земли со всем его содержимым, то ли уже убрались, то ли ещё не приезжали. Фермером он был хорошим, а вот человеком – гнилым, подобно сливе, упавшей с ветки и объеденной червями.

Стоит отметить, что условия сделки были таковыми: лучшая ферма в округе. Потрясающий урожай и здоровый скот. Все это принесло ему грандиозную славу среди соседей, несколько раз его урожай даже был признан самым лучшим на различных техасских фермерских конкурсах.

Я вошёл в дом, который Джереми смог отремонтировать за деньги, полученные за счет крупного банковского кредита. До нашей встречи, до заключения контракта «душа в обмен на богатство», дом не уступал тому амбару, в котором я поймал Джереми после истечения срока. Крыша протекала, половицы скрипели, мыши стройными рядами маршировали из комнаты в комнату. Теперь же тут можно было разместиться со всеми удобствами.

Мне здесь нужна всего одна вещь – учетная книга, в которой фермер записывал, сколько яиц дала каждая из куриц, сколько литров молока он выдоил из коров и прочие подсчеты урожая.

Подойдя к рабочему столу, где все было аккуратно разложено, я принялся искать нужные мне документы. Здесь лежали выписки из банка, благодарственные письма, приглашения на различные мероприятия. Однако не было того, что мне нужно.

– Мне известно, что ты ищешь, – незнакомый, шипящий голос раздался позади меня.

– Я одобряю это, ведь все внизу рады, что ты вышел на этого мальчишку. Нужна сделка!

Позади меня стояла, взявшаяся невесть откуда, сгорбившаяся старушка. Черный платок покрывал каждую прядь ее волос, глубокие морщины зияли на неприятном, исхудавшем лице, а черная ряса подметала подолом пол – так выглядят все наши связные. Они что-то вроде гонцов, доставляют такие сообщения, которые не стоит передавать текстом.

– Он еще ребенок, заключить с ним сделку, и потом убить – раз плюнуть для меня. Но зачем он нам в аду?

– Горошинка. Когда ты её коснулся, по твоей плоти прошла невероятная энергия, даже мы её уловили. Она показала нам, что этот мальчик прирожденный убийца. Правда, нам плевать, сколько он убьет на земле – гораздо более важно, сколько сие чудо принесет пользы после смерти.