Читать книгу Войны Пяти миров: Истоки. Книга 1 - Йова Владимировна Синай - Страница 1

ЭНЕРГИЯ ТРЕХ СОЛНЦ

– Посмотри на них, сынок, – тихо прошептал Сатинус, указывая на участвовавших в торжественной процессии людей, облаченных в длинные белые одежды из тончайшего хлопка, – они даже не считают нас за людей. Мы для них лишь песок, грязь под их ногами! Но ты, Каси, добьешься справедливости! – он похлопал сына по плечу. – Во имя Массии, ты станешь тем, кому все эти высокие особы будут целовать ноги! Вот увидишь!

Эти слова стали самым ярким воспоминанием Каси из его детства, также как и триумфальная процессия, посвященная коронации Императора Ариуса Кавона, на которую Сатинус взял своего шестилетнего сына. Каси вспоминал, как они стояли у стен императорского дворца на самом нижнем ярусе театрального здания, предназначенном для колеосов, людей самого низкого происхождения. Возглавляли это грандиозное шествие прекрасные молодые танцовщицы, изящно двигавшиеся под звонкую музыку и привлекавшие внимание мужчин всех сословий, которые приветствовали красавиц, громко посвистывая и выкрикивая пошлые шутки в их адрес. За ними шли представители высшего сословия даросов, приближенные Императора и члены Высокого совета, высшего исполнительного и законодательного органа Империи кеметинцев. Про них то и говорил Сатинус, обращаясь к Каси со словами, которые впечатались в его детское сознание и определили цель жизни тогда еще ребенка, даже и не подозревавшего, что ему уготовано судьбой. За даросами шли высокие статные выкрашенные с ног до головы в белый цвет обнаженные мужчины. На своих крепких плечах они несли искусно украшенный драгоценными камнями паланкин, на котором восседал сам Император, уставший и немощный старик с тяжелым, пронизывающим взглядом. Его образ никак не вписывался в эту торжественную картину. В воображении мальчика Император представлялся сильным, рослым мужчиной, способный одним ударом положить целое войско неприятеля, но никак не полудохлым, скрученным дедом, изрешеченным глубокими морщинами.

– Папа, почему Император такой старый? Зачем он нам нужен такой? – спросил изумленный Каси у отца, за что получил слабый подзатыльник. Каси не почувствовал боли. Скорее, Сатинус так сделал, чтобы показать стоявшим рядом людям, что он не одобряет сказанные малолетним сыном слова. Сатинус опустился на колено и тихо прошептал Каси на ухо:

– Этот злобный старик проживет дольше меня и тебя вместе взятых. В нем столько ненависти, что ему хватит еще на многие столетия вперед. И запомни, мальчик, необязательно быть сильным, чтобы быть могущественным. Величайшие победители не те, кто выигрывал войны силой, а те, кто противопоставлял силе ум и хитрость. Они, – сказал отец Каси, кивнув в сторону солдат, заключавших процессию, – всего лишь пешки, которых легко смахнуть с игральной доски.

Несмотря на принижающие воинов слова, Каси смотрел на них с робким восхищением. Мужчины, одетые в белые яркие доспехи, в которых отражались лучи голубого солнца Урауна, придавая приятный бирюзовый блеск начищенному металлу, были словно божества, несущие спокойствие и мир их великой Империи.

Каси еще раз прокрутил в голове эту сцену из своего детства, прежде чем открыть дверь своего маленького каменного жилища и выйти на улицу. Он, как и все кеметинцы, старался не выходить из дома в первую фазу дня, когда на небе главенствовал Ялаун, самое сильное солнце на Черной планете, чьи лучи могли мгновенно испепелить все, что попадало под их прямое воздействие. Однако на этот раз необходимо было рискнуть своей жизнью, чтобы исполнить задуманное. На протяжении целого года он безуспешно отбивал пороги здания Военного совета, а также дворца, в котором жили, помимо самого Императора, его приближенные, дворцовые ученые и члены Высокого совета. Он пытался донести до правящей верхушки, что его открытие могло изменить ход войны и покончить с кровопролитием на Голубой планете. Но каждый раз его прогоняли как вшивую собаку, выкрикивая вдогонку проклятия в адрес всех колеосов. Понимая, что слова колеоса лишь пустой звук для любого человека, который был выше его по происхождению, он принял решение перейти к делу и показать всем кеметинцам, на что способно его изобретение. Благодаря тому, что на сегодняшний день была назначена казнь очередного предателя, посмевшего подвергнуть сомнению политику Императора в отношении Голубой планеты, была возможность привлечь внимание одного из самых влиятельных и авторитетных людей, чье присутствие на казни было по приказу правителя обязательным. В связи с тем, что в голову Каси эта мысль пришла только сегодня, он не успел зарядить накопитель энергией Ялауна, необходимой для демонстрации своего открытия. Именно поэтому он должен был, во что бы то ни стало, добраться до единственного места в Даманисе, не закрытым толстым металлическим навесом, создававшим тень и обеспечивающим хоть какую-то защиту от палящих лучей Ялауна. Каси направлялся к месту проведения казни.

Следуя по узким улицам белоснежных каменных построек Даманиса и, находясь под толстым слоем металла, Каси все же чувствовал, как его беспощадно обжигало губительное солнце, лишая последней надежды на будущее некогда процветающего города, да, и на будущее всей Черной планеты. Он огляделся, вокруг ни единой души, только черная сухая без намека на какую-либо растительность земля. На небе не было ни единого облака. Каси уже и не помнил, как они выглядят. Поговаривали, что далеко на востоке еще осталась дикая вода. Вот там, скорее всего, можно было увидеть пушистые облака, на которых Каси еще в детстве мечтал полежать, как на мягкой белоснежной перине. Он часто слышал рассказы про чудесный плодородный восточный край, где сохранилась зеленая земля. Но это были только слухи. Люди толпами, целыми семьями уходили туда, но никто еще не вернулся, чтобы поведать правду об увиденном. «Если это действительно так, зачем кому-то было возвращаться», – подумал Каси с надеждой на то, что не все еще потеряно.

Как бы там ни было, он прекрасно понимал, что если такие земли еще и существовали, то всему населению планеты уж точно не хватило бы там места, и люди снова начали бы брать у природы ее дары, беспощадно истощать ее ресурсы, что привело бы к закономерным последствиям. Природа уже была полностью уничтожена в крупных городах и на их окраинах. Не осталось ни птиц, ни животных, только люди с их интеллектом, который позволил создать искусственную воду, способную утолить жажду, но не способную возродить землю, чтобы посадить деревья или вырастить урожай. Все было уничтожено. В любом случае, такому как Каси там уж точно не нашлось бы места, ему бы просто не позволили там поселиться.

Каси Войнус происходил из семьи самого низшего сословия. Им запрещалось работать на благо Империи и даже служить в армии. Колеосы жили в небольших изолированных деревнях, заботясь лишь о своем выживании. Несмотря на свое низкое происхождение, его отец Сатинус, благодаря своей матери Массии, был очень образованным и начитанным человеком. Массия принадлежала к высшему правящему сословию, но, встретив деда Каси, она пожертвовала своим светлым, безбедным будущим и сбежала вместе с любимым к его семье. Потеряв высокое положение, Массия все же сохранила связи в высшем обществе, которые позволили ей дать своему сыну хорошее образование и запретную для колеосов работу методистом в университете. Демонстрируя незаурядные умственные способности, Сатинус добился уважения среди ученых. Ему даже было позволено проводить эксперименты и научные изыскания. Однако все его изобретения, в связи с его низким происхождением, не воспринимались всерьез и не получали никакого отклика, хотя, в итоге, приписывались другим великим умам. Сатинус прививал сыну любовь к науке и познанию в надежде, что в будущем достижения Каси будут признаны и оценены по достоинству. Но, он ошибался. Отношение к выходцам из незнатного сословия не изменилось. Простолюдины все также считались слабоумными, неспособными к творчеству и, уж тем более, к изобретательству. Кроме того, наука, в широком ее понимании, пришла в упадок.

Кеметинцы, находясь на грани вымирания, потеряли рассудок, перестали здраво мыслить. Прекратились попытки создания альтернативных ресурсов, которые могли бы вместо деревьев очистить воздух или вместо дождя увлажнить почву. Единственное над чем работали ученые при дворе Императора – изобретение новых видов оружия, в том числе и массового уничтожения, направленного на истребление вивалийцев, обитателей Голубой планеты, с которыми уже на протяжении почти века велась кровавая война с целью захвата ресурсов этого цветущего мира. Эта планета с ее неиссякаемыми запасами воды, стала первой в очереди захватнического марша Империи. Безусловно, обладая высокоразвитыми технологиями, кеметинцы с легкостью могли поработить народы других планет трехсолнечной системы, которые находились на таком уровне развития, что даже и не догадывались об их существовании. Несмотря на то, что ни одна из трех планет не подходила для полноценной жизни кеметинцев, Император был уверен, что адаптироваться к внешней среде способен любой живой организм. В любом случае, иного способа спасения кеметинской цивилизации он не видел.

Голубая планета была практически полностью покрыта водой – самым необходимым на тот момент ресурсом для выживания захватчиков. Ожидалось, что из-за отсутствия на этой планете металла, местное водное и земное население могло защищаться только деревянными копьями и камнями. Однако угроза истребления быстро изменила вивалийский народ. Недостаток высокотехнологичного вооружения вивалийцы компенсировали умением использовать воду в качестве защитного щита, который замедлял действие любого оружия и не давал достигнуть цели любому артиллерийскому снаряду. К тому же земные жители обладали нечеловеческой силой, которой было невозможно противостоять, если речь шла о ближнем бое. Атмосфера на этой планете также играла против кеметинцев. Воздух был чрезмерно насыщен водными испарениями. Через некоторое время легкие кеметинца наполнялись жидкостью, которая приводила к оттеку легких и скорой смерти. Война была практически проиграна захватчиками, пока они не стали использовать единственный неисчерпаемый ресурс на Черной планете, ресурс солнечной энергии Ялауна. Изобретение дарана, оружия, накапливающее энергию Ялауна, могло преодолевать водяные щиты и обладало колоссальной разрушительной силой, и даже подводные города, ранее защищаемые толщей воды, оказались уязвимы.

Боевые действия затянулись, истощили силы обеих сторон. Кеметинцы и вивалийцы несли огромные потери. Казалось, война не закончиться никогда. Поражение и для кеметинцев, и для вивалийцев, означало гибель их цивилизации, поэтому и те и другие шли до конца.

Каси прекрасно понимал, что, если бы не был найден компромисс, следующее поколение кеметинцев стало бы последним. Император Ариус Кавон никогда не отступил бы, не признал бы своего поражения. Настал именно тот момент, когда Каси мог изменить ход истории, спасти миллионы людей. Он потратил большую часть своей жизни на поиски способа, который позволял переправлять ресурсы с далекого расстояния за считанные минуты. И, вот, когда он разгадал тайну трех солнечных светил, казалось, что Каси, всего-навсего, нужно было показать действие солнечной энергии Императору, и война была бы прекращена. Но, он ошибался. Его заявления о возможности восполнения утраченных ресурсов планеты посредством переноса их с другой планеты, было воспринято как абсурд, бред сумасшедшего, на который правящая верхушка решила не тратить свое драгоценное время.

«На этот раз все будет иначе», – Каси мысленно подбодрил себя, добравшись до нужного места. Пепелище, как его называли местные кеметинцы, представляло собой широкую низменность, на которой по преданиям в древние времена, когда еще существовали несколько цивилизаций и множество народностей на Черной планете, проходили сражения двух воинственных народов за тогда еще плодородные земли Даманиса. Сейчас это было огромное пустое, безжизненное пространство. Кое-где еще валялись чернеющие под лучами Ялауна кости казненных, еще не успевшие превратиться в пепел. Каси открыл изношенный годами мешок и достал один из трех прямоугольных предметов. Наклонившись к краю обрыва, он, как можно ниже, опустил руку и разжал пальцы. Накопитель медленно скатился по склону. «Удачно, – подумал Каси. – Лучи падают прямо на накопитель. Он успеет зарядиться до того, как солнце сядет».

Усевшись скрестив ноги и закрыв глаза, Каси стал представлять, как Император перед всем кеметинским народом благодарит его за спасение будущего Империи и окончание войны. В его мечтах правитель называл его своим сыном и лучшим из ученых, когда-либо рождавшихся на Черной планете. «Наивно? – тихо произнес он сам себе. – Было бы, если бы я этого не был достоин». От этих мыслей у Каси потеплело на душе, он был счастлив в своем маленьком воображаемом мире.

Чем дольше он сидел, тем сильнее нагревалось его молодое тело. Ткань одежды полностью пропиталась потом и прилипла к телу. Это были неприятные ощущения, но Каси уже давно привык к ним, как и к острому противному запаху, исходившему от его протертой до дыр туники. Это была единственная одежда, доставшаяся ему по наследству от отца. В связи с отсутствием какой-либо растительности на планете, изготовление тканей было крайне дорогим удовольствием для колеосов. Только тиклосы, среднее сословие в Империи, и даросы могли позволить себе приобрести искусственную ткань, выполненную из тончайших синтетических волокон. Но все это были мелочи. Главное, дождаться появления конрута Тенона Ара, чтобы он сам воочию увидел, на что способно изобретение Каси. Только этот уважаемый и недосягаемый в обычные дни человек мог добиться для него аудиенции у Императора.

Открыв глаза, Каси увидел, как золотые лучи Ялауна постепенно ослабевали. Голубое солнце Ураун начало свой восход, шла вторая фаза дня. Нежно-бирюзовые лучи Урауна, пленяющие своим обманчивым успокаивающим свечением, были менее опасны, чем лучи Ялауна. Они грозили лишь сильным ожогом при попадании на оголенную кожу человека. Вдалеке послышались чьи-то голоса. Дамантинцы, занимавшиеся торговлей, торопились занять выгодные места на открытом рынке, который предшествовал казням. «Стервятники, – подумал Каси. – Им лишь бы нажиться на чужой смерти». Но тут же вспомнил слова своей высокородной бабки Массии: «Кому горе, а кому радость. Жизнь не бывает одного цвета». Каси прикрыл голову мешком и быстро спустился вниз по лестнице, чтобы, как можно скорее, убрать накопитель.

Торговцы, с ног до головы, укутанные в белые одежды, начали быстро возводить легкие металлические конструкции, с виду напоминавшие коробки. Самые богатые выкладывали на свои прилавки несколько искусственных камней габиса, которые излучали прохладу и освежали воздух. Безусловно, это привлекало большое количество посетителей, которые заходили в палатку, чтобы отдохнуть от изнуряющей жары и вдохнуть свежий воздух. Само собой, они не выходили от умелых торговцев без предложенного им товара. Рынок, развернутый на пепелище, в скором времени наполнился криками зазывал и спорами торгующихся людей. Безусловно, казнь приносила немалый доход небольшой прослойке торговцев и ремесленников. Несмотря на палящие лучи Урауна, было большое количество желающих посетить рынок перед расправой над предателем. На рынке можно было приобрести все, что было возможно продать, от продуктов питания, которые представляли собой искусственные порошки, разводимые искусственной водой и по вкусу напоминавшие любую из ранее доступной натуральной еды, будь это мясо или варенье. Торговцы предлагали, выполненные из драгоценных металлов и камней украшения, легкие одежды из синтетической ткани, и даже лекарственные снадобья, исцеляющие действия которых были под большим вопросом. Несмотря на высокое технологическое развитие, медицина находилась в упадке. Должное лечение могли получить лишь даросы или тиклосы, проходившие службу в армии. Простой народ продолжал лечиться сомнительными порошками и водой, якобы выводившей из организма любую хворь.

Раздался громкий звук, исходивший из дворца Императора. Все находились в ожидании появления Ариуса Кавона, который никогда не покидал стен своего дворца и представал перед толпой с террасы своих покоев, из которых открывался вид на весь Даманис и на его окраину. Он произносил приободряющую речь, доносившуюся из установленных на пепелище и каждой улице Даманиса звуковых передатчиков. Через некоторое время появилась фигура Ариуса Кавона, встреченная громкими возгласами возбужденной толпы.

– Дети мои, – начал свое обращение Император, – я стою здесь перед вами, как тот, кто смог объединить наш славный народ во имя жизни и будущего наших потомков. Я спаситель и охранитель вашего покоя, ваших домой и семей. Мы живем в трудные времена, в эпоху тяжелой борьбы за существование нашего прекрасного, но увядающего мира. Судьба обошлась с нами жестоко. Она лишила нас многих благ, без которых жизнь стала испытанием, полная тревоги и потрясений. Есть те, кто незаслуженно купаются в живительных водах морей и озер, дышат чистым прохладным воздухом и едят вкусную и свежую пищу. Справедливость торжествует только тогда, когда человек своим усердием и мужеством доказывает, что он достоин этой справедливости. Разве мы не достойны? Разве мы не те, кто заслуживает всего того, чем когда-то была богата наша планета? Разве наши дети не заслуживают светлого беззаботного будущего? Я говорю вам, достойны! Достойны, если мы едины в своих желаниях и целях! Только, если мы вместе, как одно целое! Но, есть те, кто желает смерти нашим дочерям и сыновьям. Они хотят проникнуть в ваше жилище и умертвить ваших спящих детей! И, вот, посмотрите, идет один из тех людей, – Ариус указал, на избитого до полусмерти мужчину, который медленно, волоча за собой одну ногу, подходил к месту своей казни. – Этого человека, – продолжил Император, – зовут Луконий. Он говорит, что мы должны умереть, что мы не достойны жизни и процветания. Что мы ответим ему на это? Допустим ли мы того, чтобы это ничтожество будет ходить по нашей земле среди нас?

– Нет! – закричала толпа. – Смерть ему! Смерть!

– Только вместе! Как одно целое! – с этими словами Император под одобрительные крики людей, скрылся в стенах дворца.

Спотыкаясь и падая, презираемый своим народом, Луконий с трудом добрался до указанного ему места. Сопровождавшие его солдаты вбили кол в сухую землю и закрепили на нем цепь, надетую на его шею. Казалось, что Луконий уже не чувствует боли, что его душа уже успела покинуть тело и оставила лишь свою израненную оболочку. На нем не было живого места. Все тело было покрыто гематомами и ожогами, нанесенными жестокими пытками. Смерть для него была спасанием после продолжительных мучений и истязаний. Кое-где была содрана кожа, на изувеченной ноге была огромная сквозная рана, на руках не хватало нескольких пальцев. Он с трудом поднял голову и взглянул на пустое, голубое небо. Он знал, что смерть его наступит только с первыми лучами Ялауна. Всю третью фазу дня он будет сидеть на пепелище под жаркими, но не смертельными лучами зеленого солнца Алауна. Все это время люди будут унижать его, кидать в него камни и песок, плевать в его сторону и выкрикивать проклятия.

Для Каси, как и для любого кеметинца, это было привычное зрелище. Казни устраивали почти каждые два дня. В этот момент его волновала совсем другая проблема. Забравшись повыше, он оглядел толпу в поисках конрута Тенона Ара, который стоял с задумчивым видом рядом с Луконием. Каси незаметно прошел сквозь толпу, за спины наблюдавших за приговоренным людей, и вытащил из мешка заряженный солнечный накопитель и два излучателя, один из которых улавливал и сразу же отдавал энергию уходящего Урауна, а другой – восходящего Алауна. Каси разместил три предмета на одинаковом расстоянии друг от друга, образовав равносторонний треугольник. Как только голубое от лучей Урауна небо начало постепенно окрашиваться в темно-зеленые цвета Алауна, возникли слабые линии, соединявшие три предмета, которые с каждой секундой начинали становиться ярче и обретать отчетливые цвета трех солнц. Усиливающееся свечение, стало привлекать внимание людей, которые начали оборачиваться и с опаской подходить к образовавшемуся треугольнику. Воздух в пределах треугольника потемнел. Через мгновение на этом месте появилась вода, которая стала разливаться по желтой земле пепелища. Тонкие ручейки растекались по сухой земле и, соприкасаясь с твердой, горячей поверхностью, моментально испарялись, не оставляя даже и следа. Мертвая земля была неспособна впитать в себя живительную влагу. Все стояли молча, завороженные увиденным.

– Это вода! Дикая вода! – донеслось из толпы.

Поднялся крик. Каждый, расталкивая соседей и прорываясь вперед, пытался успеть дотронуться до животворной жидкости, пока она полностью не испариться.

– Откуда вода? – прозвучал низкий голос конрута, идущего к месту, по которому буквально минуту назад растекалась дикая вода. – Кто это сделал?

– Я! Это сделал я! – прокричал Каси, что было сил.

Конрут, не говоря ни слова, посмотрел на Каси. Помолчав некоторое время, он громко произнес:

– Надеюсь, это не фокус. Он будет стоить тебе жизни. За мной!

Император часто созывал собрания, считая, что коллективный ум позволит найти новые решения для успешного окончания войны с вивалийским народом. Императорский зал мог уместить в своих стенах немалое количество людей, которые усаживались на каменные скамьи, выставленные вдоль стен. И в этот день Ариус собрал всех дворцовых ученых, не менее ста человек, демонстрирующих успехи своих исследований и разработок. Справа от Императора стоял Славус Лак, его советник и самый приближенный поданный Ариуса, контролирующий исполнение всех важные поручений правителя. Жестокий и беспринципный человек, державший в страхе всех кеметинцев.

Стены, пол и потолок помещения были выполнены из габиса. Император верил, что находясь в прохладе, он продлевал свою итак слишком продолжительную жизнь. Несмотря на то, что многие ученые проводили в стенах зала немало времени, они были укутаны в теплые пледы, а некоторые все же дрожали от холода, излучаемым искусственным камнем.

Основной темой собрания, как и всегда, были усовершенствования уже имеющего арсенала вооружения, позволявшего максимально эффективно уничтожать врагов и их укрепления. Золус сидел в самом конце зала, стараясь лишний раз не привлекать внимание Императора. Задача, поставленная ему еще несколько месяцев назад, так и не была исполнена. Он, посвятивший всю свою жизнь исследованиям атмосферных явлений и газовых образований, изобрел немало приспособлений, облегчающих службу кеметинских воинов на Голубой планете. Одно из самых успешных его изобретений была маска, которая могла при вдохе осушать воздух и позволять солдатам защищать свои дыхательные пути и легкие от сильновлажного воздуха Голубой планеты. Однако желание Императора создать смертельный для вивалийцев, но совершенно безопасный для кеметинцев, газ, так и не было исполнено Золусом. И дело было не в том, что эта задача была ему не по силам. Он не мог и не хотел проводить жуткие эксперименты над схваченными вивалийскими людьми в ходе боевых действий или в результате набега на очередную деревню или город. Они итак быстро и мучительно погибали от сухого воздуха Черной планеты. Он попросту осушал и, можно сказать, выжигал легкие вивалийцев. Золус находил все новые и новые отговорки и оправдания своих неудач, которые пока что могли удовлетворить Императора, занятого другими, более важными на тот момент разработками по усовершенствованию дарана.

Коллеги Золуса, Дармас и Ойрвус, демонстрировали результаты своей успешной работы. Ойрвус надел на запястье небольшой металлический браслет, который автоматически регулировал размер и плотно прилегал к руке, не создавая никаких неудобств или помех во время боя. Сжав руку в кулак, он дал команду дарану, и браслет мгновенно трансформировался в меч, удобно вложенный в руку ученого. Ойрвус одним движением руки развернул меч, прижав его клинок к руке, тем самым, превратив его обратно в браслет. Затем он сжал кулак два раз подряд, приказав дарану поменять свою форму, и через мгновение, в его руке появилась булава, затем арбалет, выпускавший лучи Ялауна. Император был восхищен. Когда же Дармас сказал, что солдат сам волен выбирать оружие, которое могло быть запрограммировано в его личном даране, Ариус не удержался от громких аплодисментов, разнесшихся эхом по всему залу.

– Молодцы! – прохрипел он. – Я вами горжусь! Но вы на этом не останавливайтесь! Я уверен, что вы можете нас удивить новыми изобретениями, которые внесут вклад в наше великое дело!

Дармас и Ойрвус сели на свои места, довольные своим выступлением и благосклонностью Императора.

– Скоро во дворец поступят новые пленные, – сказал Ариус, смотря прямо на Золуса. – Ведь тебе этого не хватало для успешного завершения своей работы? Правильно, Золус?

Золус испуганно поднял голову и посмотрел на Императора. «Новые мученики. И все ради меня?» – подумал Золус перед ответом.

– Да, Великий! Я полагаю, что новые вивалийцы помогут мне успешно завершить начатое.

– Да уж. Надеюсь, это так. А то мое безграничное терпение уже начинает заканчиваться, – с укором пробубнил Ариус.

Вдруг, раздался гонг, оглушивший всех людей, находившихся в тот момент во дворце.

– Казнь? – поинтересовался Император. – Сколько можно уже? Кого казним?

– Лукония Варуса, оружейника, – быстро ответил Лофаний, боясь вызвать приступ гнева у правителя.

– Одного? Вы что издеваетесь? Я же уже распорядился, чтобы казнили сразу нескольких. Собираете не менее десяти преступников и одновременно казните! Мне что, каждый день выходить перед толпой? Вы же знаете, как меня это бесит! – императорский зал наполнил надрывающийся крик Императора.

– Великий! – Славус взял удар на себя. – Приговоренные к казне, в связи с пытками, которым они подвергаются, не выдерживают ожидания и умирают раньше положенного срока.

– Так, пытайте их медленнее! – брызжа слюной, ответил Император.

Немного успокоившись, Ариус обратился к Лофанию, придворному писцу, в обязанности которого входило ведение протоколов всех собраний, а также написание истории кеметинской Империи, прославлявшей самого Императора:

– Ты подготовил мою речь?

– Да, Великий, – Лофаний подошел к Императору и передал ему пергамент, на котором размашистым, но аккуратным почерком было написано очередное обращение к народу.

Слуги подбежали к Ариусу и, аккуратно взяв его под руки, помогли встать с трона и пройти в его покои, в которых располагалась терраса с видом на пепелище и весь Даманис.

Несмотря на то, что пепелище находилось достаточно далеко от дворца, приветствующие Императора возгласы толпы были хорошо слышны, а доносившаяся из звукопередатчиков речь Ариуса отдавалась эхом по всему залу. Ученые сидели тихо, вслушиваясь в написанные Лофанием слова. «…незаслуженно купаются в живительных водах морей и озер, дышат чистым прохладным воздухом и едят вкусную и свежую пищу», – вылетело из уст Императора. Эти слова рассмешили Золуса, который умело смог скрыть свою саркастическую реакцию. «Вивалийцы родились на Голубой планете, они там живут многие тысячелетия. Как они еще, по его мнению, могли заслужить это? Видимо, Лофаний уже и не знает, что писать», – подумал Золус. – Сколько это сумасшествие еще будет продолжаться?» – пронеслось в его голове. Золус, конечно, в силу своего доброго нрава, не желал Императору смерти, но и долгий лет правления тоже. Хотя, смерть была единственной возможностью для Ариуса покинуть свой трон.

После выступления Император так и не явился на собрание. Ученые еще долго сидели в ожидании Ариуса, пока к ним не вышли его слуги и не попросили всех вернуться в свои кабинеты и продолжить работу. Эмоционально изношенному Ариусу было сложно выступать перед своим народом. Эти воодушевляющие речи требовали от него слишком много энергии. Нужно было сыграть роль любящего и преданного правителя, который всей душой радел за будущее каждого кеметинца и его родных. Золус был очень рад этому обстоятельству, иначе Император продолжил выпытывать у него подробности его исследований. Пришлось бы снова врать, а ложь, как он прекрасно понимал, создавала новую ложь, и эта очередность из выдуманных историй, если бы и закончилась, то явно ничем хорошим для самого Золуса. Единственное, что он вынес из сегодняшнего собрания, так это то, что ему предстоит большая работа по приему и устройству новых пленных, которым он пытался создать хоть какие-то более или менее пригодные для существования условия. Он искренне им сопереживал, ведь они, как и он сам были заложниками Императора, хоть и в разных смыслах этого слова.

Золус вышел из императорского зала, который находился на третьем этаже огромного дворца, и последовал на первый этаж по общей лестнице в свой кабинет. Он хотел, как можно скорее вернуться в свою скромную обитель, чтобы продолжить, на его взгляд, более важные изыскания, поиск способа адаптировать легкие вивалийцев к здешнему воздуху.

Подходя к своему кабинету, он поприветствовал двух солдат, охранявших проход к узкой лестнице, ведущей в подвальное помещение.

– Солонк, Клой, – обратился он к стражникам. – Все хорошо?

– Потихоньку, – ответил Солонк, здоровый и крепкий мужчина с по-детски добрым и приветливым лицом.

Как только Золус открыл дверь в свой кабинет, его планы продолжить свою исследовательскую работу тут же поменялись. За огромным засыпанным пергаментами металлическим столом сидел Тенон и, казалось, до смерти напуганный худощавый, весь в отрепьях молодой человек. Он привык видеть у себя в гостях конрута, считавшего его самым выдающимся в стенах дворца ученым, который разделял его взгляды на будущее кеметинского мира. Однако увидеть колеоса в своем кабинете было крайне неуместно.

– Конрут Тенон Ара, что вы здесь делаете? – возмущенно поинтересовался Золус. – Мне ли вам говорить, что вам нужно сейчас быть на казне? Если Император узнает, то он придет в ярость.

– Он всегда в ярости, – спокойно ответил Тенон.

– Не поминаю, как Славус до сих пор не придумал способа от вас избавиться? По мне так у него более чем достаточно поводов для этого, – Золуса раздражал невозмутимый тон конрута.

– Все, успокойся! Я покинул казнь не просто так, а по достаточно важной причине. Этот молодой человек и есть та самая причина, – Тенон указал на скромно сидящего на стуле Каси.

Золус подошел к столу и сел на единственно оставшийся стул в кабинете. Он внимательно осмотрел Каси, ожидая продолжения рассказа.

– Его зовут Каси Войнус, и, да, ты правильно подметил, он колеос. Но он не так прост как кажется. Он внук Массии?

– Массии? Той самой Массии? – удивленно переспросил Золус.

– Да, той самой, Массии Дорэн. У него даже есть образование. Но не в этом дело. Он добыл воду, дикую воду. Я видел это своими глазами, – Тенон, несмотря на то, что эта информация была одной из самых важных, что, возможно, когда-либо ему приходилось проговаривать вслух, был совершенно спокоен и не выражал каких-либо явных эмоций.

Как? – изумленно спросил Золус. Он был готов услышать от конрута все что угодно, но, чтобы Тенон с полной серьезностью утверждал, что колеос мог найти способ получения дикой воды, это было слишком даже для него, уже давно привыкшего к сумасшедшим идеям своего знатного друга.

– Вот об этом вам и стоит побеседовать. А сейчас скажи, ты придумал, как адаптировать вивалийцев к нашей атмосфере.

Золусу было сложно откинуть ранее сказанные слова конрута, чтобы быстро ответить на этот вопрос. Он осматривал Каси, как нечто невообразимое. В его голове никак не могла уложиться мысль о появлении дикой воды. Немного помолчав, он все-таки, сумел отвлечься и, не сводя глаз с колеоса, ответил:

– Почти. Мне удалось получить экстракт того растения, что вы мне привезли с Небесной планеты. Он действительно способен адаптировать вивалийцев к нашему воздуху. Теперь мне нужно найти способ, как получить этот экстракт искусственным способом.

– Хорошо. Поторопись. Совсем скоро в этом появится острая необходимость, – загадочно произнес Тенон. – Сейчас мне пора идти. Нужно придумать, как заставить Императора выслушать нашего паренька.

Конрут встал из-за стола и вышел из кабинета. Наконец, объект разговора был в полном распоряжении Золуса. Как только Тенон закрыл за собой дверь, Каси почувствовал сильное облегчение. «Кажется, здесь безопасно», – подумал он про себя. Золус, видя, какое волнение испытывал молодой человек, сказал:

– Расслабься. Если тебе нужно время прийти в себя…

– Нужно, – перебил его Каси. – Простите меня, но да, можно я хотя бы осмотрюсь.

Каси было интересно побывать в святое святых всего кеметинского мира, в кабинете самого дворцового ученого.

– Без проблем, – ответил Золус, – чувствуй себя как дома.

– Нет уж, спасибо, мне лучше чувствовать себя у вас в гостях, – улыбнулся Каси.

Каси встал из-за стола и огляделся. В кабинете Золуса не куда было вступить. Повсюду валялись книги, пергаменты, чернильные перья, какие-то приборы, о предназначении которых можно было только догадываться. Стен было попросту не видно, они были полностью завешены картами неба, устройством трехсолнечной системы, громоздкими графиками и длинными формулами. Посередине кабинета располагался длинный металлический стол, на котором стояла небольшая статуэтка, изображавшая трехсолнечную систему. Планеты медленно, практически незаметно двигались, показывая наподобие часов, фазу дня, в которой находилась та или иная планета. В углу лежал небольшой матрас со скомканным покрывалом. Происходившее в кабинете можно было описать одним словом – хаос. Но, если приглядеться, то можно было увидеть, что кабинет был разделен на три части, каждая из которых была посвящена одному из трех солнц. Ялаун занимал самую большую территорию. На стене висели несколько разных изображений этого солнца. На полу стоял большой макет Ялауна и Черной планеты, которая двигалась по определенно заданной траектории. Зеленое солнце Алаун и голубое Ураун занимали примерно одинаковые по размерам места. На стенах также висели их изображения, а на полу стояли их макеты, но они были намного меньше, чем макет Ялауна. В каждой секции стояли черные доски, полностью исписанные какими-то значками, которые Каси видел впервые. Одна из стен кабинета была полностью закрыта огромным стеллажом, заставленным толстыми книгами.

Каси был восхищен увиденным. Любому другому человеку этот беспорядок показался бы обычным бардаком, но он наблюдал торжество науки, творческий порыв и свою детскую мечту. Именно так он представлял свой собственный рабочий кабинет, свой храм науки и обитель знаний. Воздух там, как и по всей резиденции был прохладным, но температура в помещении была достаточно комфортной, не было ни жарко, ни холодно.

Каси понимал, что не стоит своевольничать на чужой территории. Но его внимание привлекла книга, лежащая прямо у входа. Она была слишком большой, чтобы лежать на столе, а в развернутом виде она вообще заняла бы весь стол. На обложке были нарисованы все четыре планеты. Они были изображены в виде разноцветных шаров. Под каждым шаром было указано их название: Голубая, Небесная, Огненная и Черная планета. Над рисунками планет большими буквами было написано: «Теории Сотворения Четырех Миров: от философии до науки». Каси слышал лишь одну теорию о появлении Черной и других планет трехсолнечной системы. В университете предлагали только один вариант происхождения миров, что, на самом деле, его удивляло, ведь отсутствовала какая-либо доказательная база, которая могла бы исключить отличные предположения. «Может быть, другие теории были выдвинуты такими же, как я, недолюдьми?» – ухмыльнулся про себя Каси. Взглядом попросив разрешения у Золуса, он подошел к книге, опустился на колени, аккуратно открыл ее на первой попавшейся странице и стал водить по ней рукой, вчитываясь в текст и, пытаясь вкратце уловить суть написанного.

Не выдержав длинной паузы, Золус встал из-за стола и подошел к колеосу. Каси поднял голову и внимательно посмотрел на своего нового знакомого. Золус был мало, чем похож на тех ученых, с кем Каси общался и у кого учился в университете. Он был неряшливо одет, одежда была мятая и кое-где грязная.

– Золус Тор, – произнес Золус, протягивая руку Каси, чтобы помочь встать.

Каси, не поняв намека, воспользовавшись предложенной помощью, приподнялся с колен и подошел к макету Ялауна и стал внимательно его рассматривать. Все, что находилось в кабинете Золуса, казалось ему волшебным. На его лице читалась детское восхищение.

– Скажи мне, как ты смог получить дикую воду? – настойчивым тоном спросил Золус.

– Я называю это межпланетным перемещением водных масс с использованием солнечной энергии. Тенон сказал, что ты можешь мне помочь, – ожидая подобного вопроса, быстро проговорил Каси.

– Перемещение водных масс? Межпланетное? Ты что шутишь? – засмеялся Золус.

– Вовсе нет.

– Ты хочешь сказать, что мы полетим к вивалийцам, возьмем у них чуток воды и вернемся обратно?

– Что-то типа того, но только мы никуда не полетим. Все будет происходить здесь, на Черной планете.

Во взгляде Золуса читалось одновременно искреннее удивление и сомнение в адекватности молодого собеседника. Но он понимал, что Тенон вряд ли послал бы этого сумасшедшего, если бы в сказанном не было бы никакого смысла. Ученый решил отнестись к неожиданному гостю более серьезно.

– Ты можешь мне объяснить, о чем конкретно идет речь? Как солнечная энергия может быть использована таким образом? – с нескрываемым интересом проговорил Золус.

Этот вопрос отвлек Каси от макета Алуана и Черной планеты. Он выпрямился во весь рост и, глубоко вдохнув, начал рассказ, который так долго готовил для Императора. Каси был рад, что ему все-таки представился случай поделиться своей историей.

– Однажды, я решил собрать энергию всех трех солнц в один момент и посмотреть, что произойдет. Я взял простой накопитель, немного его модифицировал, чтобы энергия никуда не уходила, и собрал энергию Ялауна. Во второй фазе дня я выбрался на пепелище для проведения эксперимента. Там положил на землю на небольшом расстоянии друг от друга накопитель Ялауна, который заранее перенастроил на отдачу энергии, а также два обычных излучателя энергий Урауна и Алауна. В тот момент, когда Ураун и Алуан находились на одной линии, то есть когда одно солнце начинало садиться, а второе восходить, я активировал накопитель Ялауна, – Каси замолчал. Видя нескрываемый интерес Золуса к своему рассказу, он решил убедиться, что все им сказанное было доступно для понимания ученого. Но вместо уточняющих вопросов, он заметил раздражение и недоумение на лице Золуса, вызванное неуместной паузой. Каси решил не заставлять своего слушателя ждать дольше и продолжил повествование.

– Буквально через мгновение, после того, как энергия Ялауна вырвалась наружу, на участке, ограниченном накопителем и излучателями, появилась вода, дикая вода! – Каси стал говорить громко, не скрывая восторга, который он каждый раз испытывал, вспоминая тот момент. – К сожалению, вода сразу же растеклась. Но я успел потрогать воду, она была настоящей!

Золус пытался проанализировать услышанное. Он больше ста лет изучал солнечные явления, устройство системы и ее влияние на планеты, но ему и в голову не приходило попытаться собрать солнечную энергию всех трех солнц в один момент. Безусловно, кеметинцы использовали солнца для освещения внутренних помещений с помощью накопителей, излучателей и проводников, но эта техника не предусматривала сбор солнечной энергии для ее последующего использования, она поступала постоянно. Одно солнце сменяло другое, и в помещениях просто менялся цвет освещения и его интенсивность, в связи с этим, никто не задумывался о создании каких-либо энергетических резервов. В этом попросту не было никакой необходимости.

– Как ты додумался до такого? – спустя непродолжительное молчание спросил Золус.

– Тебе никогда не казалось, что устройство нашей солнечной системы предусматривает некое взаимодействие между четырьмя планетами? – Каси задал наводящий вопрос.

– Не понимаю, что ты имеешь в виду?

– В нашей трехсолнечной системе всего четыре планеты, каждая из которых обитаемая. Так? Ты хоть раз видел такое за пределами нашей системы? В университете я изучал другие системы, и ни в одной из них не было ни одной планеты, на которой возможна жизнь. А в нашей, все четыре планеты обитаемы! – Каси снова восторженно закричал. – Более того, все планеты одинаковы по диаметру и, вообще, по размеру. На Огненной планете куча металла и ископаемых, на Голубой – воды, на Небесной – самая плотная атмосфера и богатейшая флора, обеспечивающая чистейший воздух. Только наша планета, имея и одно, и второе, и третье, была сильно ограничена в этих ресурсах, и мы за несколько тысячелетий научного и технологического прогресса полностью исчерпали все запасы.

Казалось, что с каждым сказанным словом Каси, голова Золуса наполнялась новыми мыслями и идеями. В глазах появился азарт, зрачки расширились, на лице появилась легкая улыбка. Золус представлял себе, какие возможности открывали перед ним эти новые знания. Необъятное поле для исследований и экспериментов. Для него, как для ученого-практика это был самый лучший подарок, который когда-либо и кто-либо мог ему преподнести. Размышления Каси имели нерушимую логику, которую можно было развивать, дополнять и строить новые теории. Казалось, это был один из самых счастливых моментов в его жизни.

– То есть, ты хочешь сказать, что три другие планеты существуют для того, чтобы восполнять наши потребности в ресурсах? – высказал свое предположение Золус.

– Не совсем так. На мой взгляд, мы, как обладатели всех существующих элементов в нашей солнечной системе, имели возможность развивать технологии, в то время как, например, у фалианцев до сих пор нет письменности, а нанийцы лечатся отварами из трав и заговорами.

– Ты хочешь сказать, что они могут восполнять ресурсы нашей планеты, а мы, в ответ, поделимся с ними нашими технологиями и знаниями? – продолжил Золус.

– Именно! По-крайней мере, я так думаю. Обрати внимание, как все взаимосвязано. И, когда мы достигли своего апогея в науке и технике, но исчерпали свои ресурсы, мы обратили внимание на наших соседей. Сейчас мы должны объединить планеты во имя общего блага и развития. Мы можем построить лучшее будущее не только для наших следующих поколений, но и для жителей всей солнечной системы!

– Если это все правда, и ты докажешь, что это работает, я преклонюсь пред твоим гением! – воскликнул Золус. – Что от меня требуется?

– Честно говоря, я пока не знаю. Тенон сказал, что нужно время, чтобы подготовить Императора к нашему с ним разговору. Сколько времени на это уйдет, мне даже сам конрут не ответил. Но, если Великий выслушает меня, и я смогу убедить его в своей правоте, то нам нужно выкопать яму, – многозначительно ответил Каси.

– Яму… – повторил Золус. – Понял. Для воды. Без проблем. Ты выбрал место?

– Самое подходящее место – пепелище. На самом деле, я полагаю, что место не имеет никакого значения, главное, не пропустить момент солнечного единения Урауна и Алауна.

Последние слова дались Каси с трудом. Вдруг, он почувствовал сильную слабость, казалось, силы оставили его. До этого момента его держали на ногах страх перед Теноном и возбуждение от происходящего, но разговор с Золусом расслабил его и дал организму почувствовать скрытые до этого ощущения. Ему требовался сон. Золус, обратив внимание на побелевшее лицо Каси, сказал:

– Можешь лечь на мою постель. Я спать все равно не собираюсь. У меня много работы.

Каси, не сказав ни слова и не поблагодарив за гостеприимное предложение, медленным шагом подошел к матрасу и лег. Он никогда не лежал на такой мягкой постели. Закрыв глаза, он представил, что лежит на воздушном белом облаке, и сразу же погрузился в глубокий сон.

2. ТЯЖЕЛАЯ ПОТЕРЯ

Гора Ульсаньяку так высоко поднималась в небо, что с земли даже в тихую безоблачную погоду не было видно ее вершины. Древние предания рассказывали, что великая Богиня Пьянекуи выбрала Ульсяньяку и жила на ее вершине с самого начала времен. На широком выступе горы, возвышавшимся на одной линией с облаками, стояла неподвижная фигура высокого и статного мужчины. Тикьюс Лиссар безмолвно вглядывался в чернеющую даль. Ветер своим прерывистым, но мощным дыханием разрывал подол голубой мантии и путал густые, седые волосы. Огромная черная туча нависла над всей долиной Культуньяху. «Богиня Пьянекуи гневается на меня, – подумал Лиссар. – Я не могу защитить свой народ. Если бы я мог знать, куда пришлые собираются нанести очередной удар».

Вдали послышался раскат грома. Поначалу тихий, он начинал нарастать, заглушая шум многочисленных водопадов, изливающих свои воды на твердую каменистую землю. Яркие острые лучи, пронзающие черное небо, на мгновения озаряли облачный туман. Вспышка света обрамила серую точку, которая с каждым новым выбросом небесной искры приближалась, увеличиваясь в размерах. Словно огромная тень, обретая форму в коротких разрядах молнии, чудовище разрывало плотные нависшие над долиной черные облака. Только одно существо во всех Четырех мирах было способно покорять природную стихию Голубой планеты. Расправляя свои огромные крылья и отталкиваясь от мокрого воздуха, рорг несся с огромной скоростью прямо на тикьюса. Лиссар, наблюдая за приближением этого могучего зверя, сделал несколько шагов вперед ему навстречу. Он не испытывал ни страха, ни волнения. На его лице появилась легкая улыбка. Он давно ждал визита своего старого друга. Достигнув выступа, мощное и устрашающее чудовище в один миг застыло в воздухе, демонстрируя все свое величие, способное противостоять свирепому урагану, и плавно опустилось в шаге от Лиссара. Острые когти царапали мокрый камень, в поисках надежного зацепа, защищающего от сильного ветра. Зверь прижал к земле свой длинный хвост с костной булавой на конце и опустил кожаные, покрытые толстой блестящей чешуей крылья. Рорг вытянул шею и приблизил свою огромную морду к поднятой руке тикьюса. Лиссар мягко провел рукой по шее зверя и слегка одобрительно похлопал его, тем самым выражая благодарность за проделанный путь. Рорг немного наклонил свое приземистое тело, позволяя своему хозяину спуститься вниз по крылу. Наездник тяжело приземлился на землю, спрыгнув с крыла рорга, подошел к Лиссару и крепко его обнял.

Это был Вайто, старый друг и давний соратник Лиссара, который, в свое время, мог занять его место, место тикьюса, царя всех народов Голубой планеты. Однако смерть любимой жены Ярвы от рук захватчиков и страдания дочери после гибели матери, разбили его сердце и ослабили его дух.

День смерти Ярвы и других, населявших деревню Суусандьу, изменил представление об опасностях, которые могли угрожать мирной жизни простых людей, не вовлеченных в боевые действия. В старые времена только хищные птицы могли досаждать местным, воруя скот и уничтожая посевы. Тем более что деревня Суусандьу располагалась на богатой растительностью низине, окруженной неприступными скалами, служившими естественной и надежной защитой. Добраться до деревни можно было только на рорге, которые также защищали небесное пространство над Суусандьу от незваных гостей.

Все мужчины деревни в тот судный день отправились в Олут на военный совет. Вайто к своему счастью поддался уговорам дочери и взял ее с собой. В Суусандьу остались только старики, женщины и дети, беспомощные и слабые. Пришлые нанесли удар сверху, перелетев скалы на больших мертвых птицах, заключенных в твердую блестящую оболочку. Огромные длинные острые перья, которые выпускали мертвые птицы, уничтожили всех роргов, защищавших подступы к деревне. Спустившись с помощью длинных канатов, пришлые учинили безжалостную бойню. Многие погибли, оставив несчастных мужей без жен и детей. Тех, кто выжил, постигли муки потери матерей, сыновей и дочерей. Тот день навсегда остался для вивалийцев днем скорби и боли, ознаменовав начало новой войны, в которой любой вивалиец мог стать жертвой жестокой борьбы. Раньше погибали только воины, способные постоять за свою жизнь. С тех пор, часть воинов была перекинута с поля боя на защиту мирного населения в деревнях и городах.

В решающий момент выборов Вайто отказался от своих притязаний на роль защитника всех народов, посчитав себя менее достойным, чем Лиссар.

– Я не смог уберечь свою жену от пришлых. Что уж тут говорить про целые народы! – говорил он своим соратникам, объясняя свое решение.

Вайто уже давно перешагнул через черту среднего возраста, но, несмотря на тяжелые испытания, выпавшие на его долю, казалось, что с каждым годом он становился выше и крепче. Годы шли ему на пользу. Глубокие голубые глаза и темные коротко-стриженные волосы придавали его внешности привлекательный вид.

– Один? Как всегда в одиночестве проклинаешь себя за смерть каждого человека? – громко сказал Вайто, пытаясь перекричать шум воды и ветра.

Лиссар, ничего не ответив на вопрос своего друга, развернулся к горе и прошел в небольшое круглое отверстие, искусственно проделанное в твердой породе. Вайто, оставив рорга снаружи, последовал за ним. Пройдя несколько метров по узкому тоннелю, они вошли в огромный зал храма Богини Пьянекуи, который с начала войны служил прибежищем для вивалийцев, оставшихся без крова, а также местом проведения военных советов и резиденцией тикьюса. Храм был полностью скрыт от глаз непосвященных и защищен естественным скалистым рельефом планеты.

Основной зал был самым большим из всех помещений храма. Скрытая от внешнего мира жизнь внутри храма кипела. Люди переходили из помещения в помещение, занимаясь своими повседневными делами. Женщины готовили еду, стирали одежду и развешивали ее сушиться на натянутые между стенами веревки, ухаживали за больными и раненными и прибирали внутри храма. Мужчины, в основном преклонного возраста, занимались изготовлением оружия и подготовкой его к бою. Они были разделены на группы; пока одни натачивали каменные отщепи, другие – тесали длинные, деревянные палки, третьи – прикрепляли наконечники к копьям, а четвертые – благословляли оружие водами Богини Пьянекуи, отчего копья становились крепкими, как сталь, и острыми, как зуб рорга. По всему залу бегали дети разных возрастов, изображая военные действия. Вдоль стен были сооружены завешенные плотным тканевым материалом постели, на которых отдыхали, проживающие в храме люди, и лежали раненные и больные.

Светло-серые ровные стены храма, сводились в купольный потолок, который был украшен длинными, острыми сталактитами, свисающими вниз, как огромные каменные люстры. По всему залу были беспорядочно расставлены высокие стройные статуи, стены были расписаны яркими рисунками, рассказывающими историю сотворения народов. На всех изображениях присутствовала высокая дева с длинными волосами и властным выражением лица. Посередине зала находилась глубокая искусно украшенная узорами чаша, закрепленная на высокой тонкой ножке. Лиссар и Вайто подошли к большому круглому из белого камня столу, на котором были разложены карты суши Голубой планеты с пометками мест ведения боевых действий.

– Ты подумал над моим предложением? – начал разговор Лиссар, упершись руками в стол и разглядывая, разложенные перед ним карты из плотной бумаги. – Вам с Лекри лучше остаться здесь, так будет безопаснее.

Вайто пододвинул одну из карт к себе, на которой была начертана его родная местность. Он провел по ней рукой. В голове снова промелькнула мысль, от которой у него потемнело в глазах и его начало тошнить. Мысль о том, что он мог потерять не только Ярву, но и свою прекрасную Лекри. Вайто закрыл глаза и несколько раз мотнул головой из стороны в сторону, как будто бы, стараясь тем самым вытряхнуть эти воспоминания.

– Лекри уже должна быть в деревне, – ответил Вайто. – Она отправилась туда, когда я еще был в Олуте. И потом, я в городе уже давно, мне хотелось бы вернуться домой, хотя бы ненадолго, с твоего позволения, конечно, – Вайто посмотрел на друга в ожидании утвердительного ответа.

– Да, согласен. Я тебя понимаю, – согласился Лиссар. – Шакура будет очень за вас волноваться, как и я.

– Ты знаешь, Лекри винит себя в смерти матери. Она думает, что, если она была бы тогда дома, то смогла бы ее спасти от пришлых. Теперь она считает своим долгом находиться рядом со своим народом. Ты сам прекрасно знаешь, что ее невозможно переубедить.

– Да, в этом они с Шакурой очень похожи, – согласился Лиссар.

– Я благодарен тебе и Шакуре за вашу помощь. Если бы не твоя дочь, то я и не знаю, как бы Лекри справилась с этой потерей. Шакура, можно сказать, заменила ей Ярву, – Вайто, подняв голову и посмотрев на тикьюса, произнес эти слова с искренней признательностью.

Лиссар, потеряв однажды любимую, частично понимал чувства друга. Однако долгая и мучительная болезнь его жены подготовила и его, и Шакуру к неизбежному. Он не знал, что было хуже, неожиданно потерять родного человека или видеть изо дня в день его мучения и страдания. «В любом случае, – думал Лиссар, – ничто не может загладить преждевременное расставание с той, кто прожил с тобой долгие годы и пережил как взлеты, так и падения, служа твердой опорой и вселяя надежду на счастливое будущее». Тикьюс медленно встал из-за стола, подошел к Вайто и положил ему руку на плечо, пытаясь его утешить.

– Не забывай, что Шакура тоже осталась без матери, хоть и не при таких обстоятельствах, но она очень хорошо понимает, что чувствует Лекри, а я знаю, каково тебе сейчас. Просто будьте осторожней, насколько это возможно.

– Ладно, давай закончим лить слезы и перейдем к делу, – неожиданно сказал Вайто, отодвигая стул и, предлагая Лиссару вновь вместе сесть за стол.

– Я слушаю тебя. Надеюсь, новости хорошие, – Лиссар согласился с предложением своего друга.

– Сперва, я хотел бы обсудить с тобой Транта, – Вайто сменил тему разговора. – Я не доверяю этому человеку. Он ни разу не назвал нам верного места нападения пришлых, хотя каждый раз утверждал, что у него точная информация. Другие перебежчики утверждают, что они никак не могут знать этого. Приказы отдаются сразу перед началом атак. Тебе не кажется это странным?

– Не знаю. Но, он хотя бы какую-то информацию нам дает, – задумчиво ответил Лиссар, садясь на белый каменный стул. – Он же нам сообщил, где находятся запасы вооружения пришлых.

– Вот как раз с поставками оружия, как мы видим, у них нет никаких проблем, – возразил Вайто, положив скрещенные руки на стол. – Ты ни разу не видел его. У него недобрые глаза.

– Хорошо. Я доверяю твоему чутью. Сегодня мне представиться возможность с ним лично познакомиться, там и посмотрим. Малейшее подозрение, и мы предадим его водам Пьянекуи. Расскажи мне, как обстоят дела с полукровками, – Лиссар, по его мнению, перешел к более важной теме.

– С того момента, как ты первый раз бросил неподготовленных полукровок в бой многое изменилось, – Вайто слегка улыбнулся. – Они не так уж и безнадежны, как мы думали прежде. Я бы даже сказал, в чем-то даже лучше, чем мы.

– Лучше? – засмеялся Лиссар. – Интересно было бы на это посмотреть.

– Увидишь! Они тебя уже ждут. После того, как ты на них посмотришь, я думаю, ты снова допустишь их к сражениям. Ну, по крайней мере, того хаоса, который они создали во время боя, уж точно больше не будет. Я смог их хорошо к этому подготовить.

– Ну, что ж, думаю, это скрасит мой день! – сказал Лиссар, вставая из-за стола и, направляясь к Чаше Пьянекуи. – Ждут, говоришь. Да?

– Стой, ты что задумал? – возмущенно произнес Вайто. – Мы полетим на рорге! Ты знаешь, я этой штуке не доверяю, – громко, перекрикивая шум людей, сказал Вайто.

– Прекрати! Дай роргу набраться сил. Я распоряжусь, чтобы его хорошенько накормили и отправили на стрельбище за тобой, и ты спокойно полетишь в Суусандьу на отдохнувшем рорге. Я думаю, это будет не лишним в такой ураган, – настоял Лиссар.

Ладно, ладно, – немного раздраженно сказал Вайто, вставая из-за стола и подходя к Чаше.

Лиссар внимательно посмотрел в наполненную прозрачной водой Чашу Пьянекуи, затем громко и четко произнес слово «стрельбище». На поверхности воды сразу же появилось расплывчатое изображение указанного места. Он дотронулся до него, и через мгновение по его руке стала растекаться вверх вода. Когда жидкость достигла плеча тикьюса, она стала быстро окутывать все его тело. Как одна большая капля вода вместе с Лиссаром вернулась в Чашу, и он исчез. Вайто недоверчиво посмотрел на Чашу. Он ненавидел этот способ перемещения, хоть он и был дарован водами Богини. Он никак не мог привыкнуть к ощущениям невесомости и кромешной тьме, которые сопутствовали при перемещении. Легенда гласила, что Пьянекуи, видя, как страдают люди от постоянных ураганов и штормов, обрушивающих свою мощь на любимые ею народы, спустилась с Ульсяньяку к священному озеру, названному в ее честь, и благословила его воды, которые с тех пор имели свойство переносить человека на далекие расстояния за считанные секунды. Чаши, наполненные водами из озера Пьянекуи, находились во всех деревнях Голубой планеты, а в городах их устанавливали в самых значимых местах. Вайто дождался, когда вода в Чаше успокоиться, после чего также громко произнес название места, в котором он планировал оказаться, и коснулся поверхности воды. Через мгновение он стоял рядом с Лиссаром на небольшой возвышенности над просторной, широкой равниной, которая, в свое время, получила название стрельбище.

В самом начале войны, еще до того, как было открыто новое свойство вод Пьянекуи, создававшее водный щит, который мог защищать каждого воина по отдельности и целые войска, вивалийцы не имели в своем арсенале какого-либо стрелкового оружия, из-за чего терпели сокрушительные поражения в первых сражениях с кеметинцами. В последствие, они смогли перенять опыт своих врагов и создали первые арбалеты, с которыми учились обращаться на этой равнине. И сейчас здесь молодые и неопытные воины учились не только искусству стрельбы из новых для них видов оружия, но и тренировались в рукопашном бое, в том числе с использованием своего традиционного орудия, длинного копья с каменным наконечником, укрепленным священными водами. Тут же происходила дрессировка молодых роргов, которые были намного меньше по размерам взрослых особей, но уже способных совершать быстрые и резкие маневры по командам своих наездников.

Вайто со своей дочерью провел на стрельбище уже несколько месяцев, обучая полукровок, принятых в регулярные войска. Полукровки, ранее гонимые и презренные, не обладающие той физической силой, которой были наделены наземные жители, и лишенные способности находиться под водой столько времени, сколько было необходимо для ведения полноценной жизни со своими подводными сородичами, были вынуждены скитаться по жестокому, но родному миру, в поисках своего места и предназначения. Они считались бесполезным грузом, занимавшим итак небольшую надводную территорию Голубой планеты. Когда же ряды вивалийской армии начали редеть, царь вивалийского народа, вспомнил о существовании отверженных детей, плодов запретной любви. Полукровки, пополнившие ряды вивалийских воинов, не имея должного опыта, были не способны сражаться. Несмотря на то, что в том сражении, в котором они приняли участие, кеметинцы еще не использовали смертоносные лучи Ялауна, полукровки были разбиты впервые же минуты. Они были слабы и разрознены. Но их желание стать полноправными членами общества, получить признание и право жить среди истинных вивалийцев, заставляло их самоотверженно идти в бой, подчиняясь любому приказу своего тикьюса. Тогда Лиссар использовал их в качестве передовых отрядов, принимающих основные удары на себя. Они служили живым щитом для земных и водных воинов, способных долгое время пребывать на суше, благодаря водной оболочке, которая окутывая их, поставляла необходимый им кислород и влажность. Но доблесть и бесстрашие продемонстрированные полукровками, убедили Лиссара дать им шанс и отправить на полноценную военную подготовку под руководством своего старого и преданного друга. В помощь Вайто был предоставлен Трант, один из кеметинских перебежчиков.

Вайто, ранее придерживавшийся общему мнению о неспособности полукровок эффективно сражаться наравне с вивалийцами, быстро поменял свое представление о них после первых же тренировок. Их провал в том сражении был обусловлен лишь отсутствием должной подготовки. Быстро обучаемые, не жалеющие сил, с огромным нераскрытым потенциалом, полукровки начали удивлять своего наставника. Они обладали редкой способностью быстро и практически незаметно двигаться, совершая молниеносные и точные удары, что полностью компенсировало отсутствие физической силы. Вайто привязался к своим подопечным и был рад тем успехам, которые они сумели добиться всего за несколько месяцев.

Ровно сто пятьдесят полукровок, одетые в защитные плотные тканевые одежды, заменявшие вивалийским воинам доспехи, стояли в ровном строю, ожидая появления своего тикьюса, который должен был принять решение о возможности их дальнейшего участия в военных действиях против пришлых.

Лиссар и Вайто, стоя на возвышенности рядом с Чашей Пьянекуи, поприветствовали собравшихся воинов легким поклоном головы. Полукровки стояли неподвижно, сопротивляясь мощному дыханию урагана, сбивавшего с ног даже крепких представителей земных народов. Позади них стоял Тран, молча наблюдавший за происходящим. Лиссар вопросительно посмотрел на Вайто:

– Это Тран, – подтвердил он.

– Они стали крепче, – заметил Лиссар, снова переведя взгляд на полукровок. – Сразу видно, ты хорошо поработал, – обратился он к Вайто.

Вайто, не ответив ничего на замечание тикьюса, громко обратился к полукровкам:

– Дети мои! Настал тот момент, когда вы можете доказать вашему тикьюсу, что вы достойны сражаться за нашу родную землю, что вы сможете противостоять грозным силам врагов и сломить их яростный напор, что вы способны защитить своих братьев и сестер, обещая всем этим будущее наших великих народов.

– Во имя Пьянекуи! – прокричали полукровки в один голос, одновременно подняв копья вверх и одним резким движением опустив их вниз с такой силой, что копья, коснувшись твердой земли, издали громкий звук.

Вперед вышел один из полукровок. Он не был похож на вивалийских солдат, крепких, рослых и сильных мужчин. Он был тонким и невысоким человеком.

– Это Зарран, лучший из полукровок. Я хотел бы, чтобы ты, тикьюс Лиссар, оценил его в бою с Дракусом. Я полагаю, что это будет весьма показательно.

– Дракусом? – усмехнулся Лиссар. – Он же один из лучших наших воинов. Где же он? – гордо прокричал тикьюс, оглядываясь по сторонам. – Это, действительно, будет очень интересно.

– Я здесь, мой тикьюс, – донесся громкий низкий голос, подбегающего к строю, воина.

– Рад видеть тебя, мой верный друг, – доброжелательно ответил Лиссар.

Дракус подошел к Заррану и встал напротив него. Он был, казалось, выше полукровки на целую голову. Его мощные руки сжимали длинное, украшенное узорами копье. Начался бой. Соперники, сперва, держась друг от друга на небольшом расстоянии, начали медленно двигаться по кругу. Движения Заррана плавными и завораживающими походили на танец. Дракус начал атаковать. Его мощные удары обрушились на полукровку, но не достигли своей цели. Зарран умело уворачивался от них, оказываясь то с одной, то с другой стороны от соперника так быстро, что вивалиец не мог вовремя поменять траекторию своего удара. Зарран ни разу не попытался нанести хотя бы один удар. Он кружил вокруг Дракуса, дразня его и провоцируя на новые бездумные попытки добраться до слабого полукровки и закончить бой одним сильным ударом. Казалось, бой будет продолжаться бесконечно. Когда Лиссар уже начал терять терпения, не видя какого-либо логического завершения боя, в котором не было ни проигрывающего, ни побеждающего, Зарран, одним резким движением выбил копье из рук Дракуса и нанес несколько молниеносных ударов копьем по торсу и ногам противника, повалив его на землю. Лиссар, не предвидя такой концовки, громко засмеялся и зааплодировал. Полукровка подошел к Дракусу и протянул ему руку, чтобы помочь подняться. На удивление тикьюса, Дракус без доли смущения или обиды воспользовался этой помощью. Он встал и несколько раз дружески хлопнул по плечу Заррана.

– Спасибо за честный бой! – Дракус отошел в сторону, переключив все внимание тикьюса на Заррана. Лиссар, не отводя взгляда с полукровки, подошел к краю возвышенности и слегка оттолкнувшись, приземлился на землю стрельбища. Он хотел поближе рассмотреть своих непризнанных воинов. Вайто незамедлительно последовал за ним. Тикьюс молча подошел к ровному строю полукровок и сказал:

– Вы смогли удивить меня. Я полагаю, что и другие воины могут продемонстрировать столь необычные приемы. Но, не кажется ли тебе, – обратился он к Вайто, стоявшему позади него, – что на поле боя совершенно другая обстановка. Там нет времени на игры и столь изящные танцы с врагом.

– Я не сомневаюсь, что они смогут удивить вас… – начал говорить Вайто, но, увидев браслет, торчащий из под длинного рукава мантии Трана, на секунду замолчал. – Убейте Трана! – прокричал он, что было сил.

Тран, предполагая, что Лиссар спуститься к войскам и подойдет на необходимое расстояние для точного выстрела, быстро поднял руку, целясь прямо в его голову. Вайто, сорвавшись с места, попытался добраться до предателя до того, как он выстрелит, но опоздал. Издался шипящий звук, вылетающего из дарана луча Ялауна, который летел точно в цель. Зарран одним прыжком закрыл своим телом тикьюса и выпустил из руки копью, которое, пролетев ровную траекторию, вонзилось в шею Трана и пронзило ее насквозь. Луч Ялауна попал в грудь Заррана, который, вместо того, чтобы замертво упасть на землю, остался стоять. Его тело будто бы впитало в себя смертельный заряд. Полукровка схватился за место удара и со страхом в глазах смотрел, как по его телу, начиная от груди, расходятся яркие золотые линии. С каждым выдохом из его рта вылетал тихий крик, но он кричал не от боли. Хватаясь за доспехи и пытаясь сорвать их с себя, Зарран попятился назад и, зацепив пяткой небольшой камень, повалился на землю.

– Что со мной? Что происходит? – крик разносился по всему стрельбищу.

Полукровки обступили Заррана, но никто не решался подойти к нему, чтобы как-то помочь. Они молча стояли, с ужасом наблюдая за происходящим.

– Разойтись, – прокричал Вайто, расталкивая воинов по сторонам.

Он подошел к Заррану, опустился перед ним на колено и твердым голосом сказал:

– Успокойся, успокойся! Ты не умер и не умираешь! Возьми себя в руки, – взявшись за плечи полукровки, он слегка его встряхнул, – здесь тикьюс, он все видит!

Возникла полная тишина, только звук дождя и вой ветра по-прежнему наполняли стрельбище диким шумом. Зарран, посмотрел на Вайто и слабым испуганным голосом произнес:

– Мне жарко, учитель. Мне очень жарко.

– Принесите воды! – прокричал Вайто. – Быстро! Воды!

Через минуту к нему подбежал Дракус и дал, наполненную водой чашу. Зарран вцепился в нее и начал большими глотками ее пить, пока не поперхнулся и не стал кашлять.

Опомнившись от неожиданно возникшей угрозы, Лиссар подошел к Заррану. Наклонившись, он дотронулся до его груди. Он почувствовал сильный жар, исходивший от тела спасителя, но не было ни сквозного ранения, которое оставляет луч Ялауна, достигая своей цели, ни крови. Полукровка был цел и совершенно невредим. Только доспехи в месте попадания луча были прожженны насквозь.

– Действительно, нет пределов чудесам, наполняющих этот мир! – воскликнул тикьюс. – Это ничтожество, не отдавая себе в этом отчета, открыл нам вашу истинную силу! – Лиссар обратился ко всем полукровкам. – С этого момента, вы будете носить гордое звание Призраков Пьянекуи! А ты, Зарран, теперь командир Призраков, которых доблестно поведешь в бой!

– Во имя Пьянекуи, – снова прокричали воины, подняв копья вверх.

Зарран, оглядываясь по сторонам, после слов тикьюса быстро пришел в себя. Он встал на ноги и, немного дрожа, поклонился Лиссару.

– Во имя Пьянекуи, – он тихо произнес.

Лиссар смотрел на него взглядом полным уважения.

– Теперь ты командуешь Призраками. Выбери тех, кто способен обучать. Пусть они займутся другими, пока что неподготовленными в войне Призраками. Остальные завтра же вступят в ряды нашей великой армии.

– Да, тикьюс Лиссар, – собрав всю оставшуюся силу в кулак, твердо ответил Зарран.

Вайто подошел к телу Трана и с яростью выдернул копье из разорванной шеи, которая лишь клочком кожи удерживала голову кеметинца. Голова пришлого откатилась в сторону. Земля оросилась багряной кровью.

– Я отдам приказ о казни всех перебежчиков! – с гневом произнес он. – Этим тварям больше не удастся нас провести!

Лиссар посмотрел на друга. Лицо Вайто омрачилось, его глаза сверкали от гнева, руки так крепко сжимали копье, что костяшки пальцев побелели. Тикьюс только однажды видел его таким, в день смерти Ярвы. Понимая, что любое слово против нанесет Вайто личное оскорбление, Лиссар лишь кивнул головой в знак согласия.

Послышался громкий рык рорга, оповещающий хозяина о своем появлении. Чудовище, несмотря на свой огромный вес, медленно и аккуратно опустился на землю в пяти метрах от Вайто.

– Тебе пора возвращаться в родную деревню, мой друг, – доброжелательно произнес тикьюс. – Тебя ждет Лекри.

– Но, как я могу оставить тебя после такого? – возмущенно ответил Вайто.

– Я под защитой самой Богини. Ты же сам видел, – возразил Лиссар. – А вот твой народ сейчас нуждается в тебе. Проверь, все ли в порядке и возвращайся обратно. Нам нужно обсудить, как использовать Призраков в сражениях. Я буду ждать тебя.

Вайто еще некоторое время решался, но, в конце концов, отдав копье, которое поразило пришлого, Заррану, подошел к роргу и поднялся по его опущенному крылу. Он сел в седло и вцепился в выступающие у основания шеи рорга шипы. Рорг расправил крылья, затмив ими, казалось, все стрельбище, и одним взмахом взлетел ввысь. Вайто не оглядывался назад, зная, что это может заставить его передумать и остаться рядом со своим тикьюсом, которого он так подвел. Но мысли о Лекри, с которой он старался не разлучаться ни на мгновение, пересилили это желание.

Предстоял долгий путь домой. Дождь тяжелыми каплями бил в лицо, заливая глаза. Вайто прижался со всей силой к роргу, чтобы избежать падения от нарастающей силы ветра. Рорг быстрыми, но плавными маневрами, чтобы сберечь своего наездника, облетал молнии, которые так и норовили попасть прямо в огромное тело зверя.

«Мы больше не примем ни одного пришлого, – подумал Вайто. – Кто знает, что Тран мог передать врагам о нас. Главное, чтобы они не узнали про воды Пьянекуи. Если это произойдет, то мы обречены». В голове Вайто крутились мысли о том, как лучше всего использовать Призраков в боях. Было очевидно, что они также будут занимать ряды передовых войск, дабы уберечь других воинов от лучей Ялауна. «Если бы мы раньше знали об этом, – прошептал сам себе Вайто, – сколько бы жизней мы могли бы спасти».

Посмотрев вниз, Вайто увидел родные места. «Еще немного, и я буду дома», – это мысль его порадовала. Неожиданно, рорг резко сбавил скорость. Вдали виднелись многочисленные прямые разряды молний, прорывавшие толстый слой облаков. «Это не молнии», – к лицу прилила кровь, в голове начало сильно пульсировать.

– Лекри! – закричал Вайто изо всех сил. Он знал, что она не будет прятаться, пытаясь сохранить себе жизнь, а ринется прямо на врагов. От этой мысли к горлу подступил ком.

Рорг не дожидаясь команды своего наездника, оттолкнулся крыльями от воздуха и, прижав их к телу, устремился вперед, заставив Вайто снова вцепиться в шипы зверя. Еще несколько взмахов крыльями, и они уже летели над Суусандьу. Отовсюду доносились крики. Слышались мольбы о помощи, кто-то задыхался в предсмертных конвульсиях. На земле лежали обугленные тела погибших суусандцев, защищавших деревню воинов и роргов. Лучи Ялауна, наполняя деревню шипящим звуком, накрывали ее нескончаемым потоком. Рорг, выбрав первую жертву, выбросил задние лапы вперед и выпустил длинные, острые когти. Он схватил кеметинца и разорвал его на части. Рорг кружил над врагами, устремляясь вниз и хватая одного кеметинца за другим, и снова взмывал ввысь, отшвыривая уже бездыханные тела в стороны.

– Вниз! – кричал Вайто.

Он хотел спуститься на землю, чтобы, как можно скорее, найти дочь. Поначалу казалось, что рорг попросту не слышит хозяина, но, когда он почувствовал, как Вайто слез с седла, намереваясь спрыгнуть вниз, зверь встряхнул своим телом, закинув наездника обратно.

– Мне не нужна твоя защита! – закричал Вайто, поняв намерения рорга. – Мне нужно найти дочь!

Рорг не обращал внимания на команды Вайто.

– Отец! – послышался крик Лекри.

Рорг на мгновение остановился, пытаясь взглядом ее найти.

– Вот она, – воскликнул Вайто, увидев дочь и надавливая своим весом на тело рорга, тем самым, пытаясь развернуть его в сторону, где стояла Лекри, которая обеими руками держала поднятое вверх копье, чтобы привлечь к себе внимание.

Его сердце, казалось, могло вырваться из груди. «Богиня, она жива!» – подумал он, почувствовав легкое облегчение. Рорг устремился к Лекри, но в этот момент огромное металлическое копье пронзило его длинную шею. Наконечник копья насквозь прошел в грудь Вайто. Зверь на всей скорости замертво упал на мокрую землю, придавив ноги Вайто. Он лежал на спине, и, казалось, сейчас потеряет сознание, но крики его дочери вернули его к жизни. Лекри подбежала к отцу. Она не успела дотронуться до него, как один из кеметинцев, схватив ее за волосы, оттащил в сторону и повалил на живот. Вайто не мог кричать, его рот наполнился густой кровью. В глазах потемнело, острая пронзающая боль окутала все тело. Он вцепился в копье, пытаясь вытащить его из груди, но все было тщетно. Оно крепко засело в его теле и приковало к роргу. Он попытался развернуться, хватаясь одной рукой за мокрую траву и пытаясь сдвинуться с места, чтобы хоть как-то приблизиться к Лекри и помочь ей, но, тем самым, он только все больше разрывал свою плоть. Он не мог ничего сделать. Придавленному огромным телом рорга к земле, ему оставалось только смотреть, как Лекри изо всех сил пыталась отбиваться от врагов. Она истошно кричала, проклиная всех кеметинцев и моля отца не покидать ее. Вайто зарыдал. Его легкие наполнялись кровью, не давая сделать следующий вдох. «Богиня, молю, защити Лекри! Молю!» – он мысленно обратился к Пьянекуи. Связанная по рукам и ногам Лекри смотрела на умирающего отца и громко кричала. Эта картина – последнее, что увидел Вайто перед своей смертью.

3. ДОРИУС

– Что ты там все пытаешься вычитать? – спросил Дориус у Манана, сидящего за небольшим столом, на котором лежало несколько ровных стопок писем для солдат, только что привезенных с Черной планеты.

– Ты знаешь, Дориус, таковы правила, – грубо ответил Манан. – Если не хочешь, чтобы я читал твои письма, напиши Солонку, чтобы он тебе больше их не отправлял!

– Ладно, ладно, не кипятись. Я же по-дружески шучу, – улыбнулся Дориус.

– Отойди! Подожди с другими. Не стой над душой, – надменно ответил Манан.

Дориус не возражал, чтобы не вызвать очередную истерику у собеседника. Он, сильно похрамывая от полученного ранения в последнем сражении, подошел к длинному столу, стоящему посередине огромного шатра, в котором собирались солдаты для приема пищи, проведения военных советов и просто для общения. Это было единственное общественное место в кеметинском лагере.

– Ну, что там? Ты смог что-нибудь увидеть? Что там в письме? – нетерпеливо спросили солдаты, когда Дориус садился на стул.

– Нет, конечно. Посмотрите на него. Такое ощущение, что он не читает, а нюхает пергамент, – засмеялся Дориус. – Наш многоуважаемый надсмотрщик, походу, совсем ослеп.

– Манан, давай скорее! Мы здесь сдохнем, пока ты там читаешь! – выкрикнул кто-то из солдат, чем вызвал очередной всплеск гнева у Манана, который несколько раз стукнул по деревянному столу и что-то нервно, неразборчиво забормотал.

Дориусу по-своему было жалко этого старого, больного вояку. Пребывание на Голубой планете, как и на многих других, сильно сказывалось на здоровье и внешнем виде Манана. Его кожа от постоянной сырости превратилась в толстую мягкую резину, а здешние насекомые, залезавшие под кожу через небольшие раны на теле, не давали им зажить и вызывали сильное раздражение. Конрут Ойрун Церек нашел ему единственное применение, следить за порядком в казармах и читать переписку солдат с родными, чтобы исключить возможное инакомыслие в армии. Облысевший Манан, в свою очередь, осознавая свою бесполезность, старался идеально выполнять все поручения конрута, чем сильно злил своих сослуживцев. «Не думаю, что в его положении я вел бы себя иначе», – думал Дориус, смотря на то, как Манан скрупулезно ищет какие-нибудь доказательства измены.

Дориус, напротив, пользовался большим уважением среди своих братьев по оружию благодаря тому, что лично знал Тенона, ранее служа под его командованием.

– Дориус, можешь забирать, – прокричал Манан, отложив его письмо в сторону и принявшись за другое.

Обратив внимание на возбужденную реакцию солдат на его слова, Манан ехидно прорычал:

– Нет там даже намека на то, что конрут Тенон Ара нас порадует своим появлением здесь! Посмотрите правде в глаза! Ему что, больше заняться не чем, как смотреть, как вы тут дохните!

– Заткнись, Манан! Тебя никто не спрашивал, – солдаты закричали в ответ.

Конечно, все прекрасно понимали, что Тенон вряд ли появиться здесь, чтобы поддержать своих братьев, которые застряли на этой, как они ее называли, непросыхаемой планете. Они ждали от Солонка и других новостей. Он подробно описывал дворцовую жизнь, настроение Императора и его планы на будущее. Вообще все, что Золус мог ему поведать после очередного собрания.

Подойдя к столу, за которым сидел Манан, Дориус аккуратно взял пергамент и пошел обратно, уже вчитываясь в написанное.

– Стой! – прохрипел Манан, не отрываясь от чтения очередного письма. – Тебе приложение, посылка тут какая-то.

Из-под стола Манан вытащил уже вскрытую небольшую металлическую коробку. Держа в одной руке письмо, а в другой посылку, Дориус, переваливаясь с ноги на ногу, направился к столу, за которым его нетерпеливо ждали солдаты. Он положил коробку на стол и аккуратно ее открыл. Там лежали два дарана.

– Это что? Новые разработки? – поинтересовался один из солдат.

– Полагаю, да, – ответил Дориус, одевая один из браслетов.

Он, как обычно, сжал кулак, тем самым преобразовав даран в меч. Прижав меч к предплечью и сжав кулак еще два раза, оружие трансформировалось в булаву.

– Ничего себе! – восхищенно воскликнули солдаты. – Когда нас всех этим снабдят, интересно бы знать?

Дориус аккуратно снял браслет и положил обратно в коробку. Взяв письмо в руки, он начал читать вслух. Солдаты притихли, вслушиваясь в каждое его слово.

«Привет, брат! Как твое здоровье? Надеюсь, у тебя все хорошо. Мы все очень ждем твоего возвращения. Ведь должна эта война когда-нибудь закончиться! Дрик и Айрон постоянно спрашивают про тебя, перечитывают твои письма по двести раз. Твои парни быстро растут и крепчают. Ты знаешь, наши ребята намного умнее, чем кажутся. Они помнят все! Вчера, когда к нашим соседям пришла весть о смерти Вайкрона, ко мне подошел Дрик и сказал, что он рад, что Райна умерла в кругу семьи. Я, конечно, удивился. У меня даже мысли не было, что они ее помнят, ведь Райна умерла, когда они еще совсем были маленькими. Как-никак она была их матерью. Видимо, смерть близких людей оставляет след даже у маленьких детей. Мои ребята уже совсем большие. Узнал тут на днях, что Сисая встречается с каким-то парнем. Я ничего против не имею. Главное, чтобы толковым был.

Во дворце много, чего нового. Ученые все пыхтят над Золотой смертью. До них никак не может дойти, как спровоцировать большой выплеск луча Ялауна. Меня, конечно, никто не спрашивает. Я хоть уже давно разобрался в этой штуке, но Император все еще видит в конруте Теноне Ара врага, ну и в нас, соответственно, тоже. Недавно во дворце появился молодой парень по имени Каси. Он живет у Золуса в кабинете. Мне Золус пытался объяснить, чем они там занимаются, но, честно говоря, его заумные речи так и не донесли до меня сути. Единственное, что я понял, этот парень изобрел способ, как нам получить воду с Голубой планеты. Золус сказал, что, если Император сможет перешагнуть через себя, то благодаря этому Каси, война закончится. Посмотрим…

Я тебе там подарок отправил. Надеюсь, он до тебя дошел.

Передавай всем парням привет! Держитесь там, не унывайте!»

Закончив читать письмо, Дориус на некоторое время замолчал, в то время как другие солдаты начали обсуждать услышанное.

– Интересно, что за способ такой перенести воду с Голубой планеты? И что это вообще значит? – задался один из них.

– Когда уже они допрут своими гениальными умами, как доделать Золотую смерть? Нам бы эта штука здесь не помешала! – сказал другой.

Дориус, не обращая внимания на обсуждения сослуживцев, аккуратно отодвинул стул и встал из-за стола. Письмо Солонка навеяло воспоминания о Райне и детях. Он не видел своих сыновей уже много лет и пропустил лучшие годы для любого родителя. Дориус вышел из шатра, возвышавшегося посередине острова, на котором с самого начала войны располагался лагерь кеметинцев. Ураган затих. Лучи Урауна стали постепенно пробиваться сквозь плотные облака, озаряя своим легким голубым свечением мокрую землю. Дориус осмотрелся и пошел через плотно заставленные пластиковые палатки, материал которых был достаточно гибок, чтобы не разрушиться из-за сильного ветра, но, в то же самое время, крепок, что позволяло выдерживать сильные удары. Повсюду стояли резервуары с пресной водой, постоянно пополняемые частыми проливными дождями. Кеметинские солдаты, оказавшись на Голубой планете, непрерывно пили воду, пытаясь утолить накопившуюся за долгие годы жажду дикой воды. Здешняя вода казалась им вкусной, как сладкий напиток, и чистой, как слезы младенца. Лагерь со всех сторон был окружен морем. Раньше эта нетронутая человеком земля была полностью покрыта густым непроходимым лесом, населенным дикими животными. Кеметинцы быстро освоили этот небольшой участок суши, полностью освободив его от тысячелетних деревьев, безжалостно вырубая и выжигая всю растительность и уничтожая самобытную жизнь этого первозданного мира.

Дориус не спеша шел в одно единственное место, где его никто бы не стал искать. Ему нужно было побыть наедине. Всю дорогу он вспоминал свой дом. Он надеялся еще хотя бы раз побывать на родной планете, одним глазком посмотреть на своих сыновей, чьи лица он давно позабыл. Да, чего там говорить, если с того времени, как он их видел последний раз много лет назад, когда только началась война, они уже изменились настолько, что он вряд ли узнал бы их, даже смотря в упор. Он пожертвовал всем, что было так дорого любому человеку, родным домом, прекрасной женой, родившей ему двух крепких и здоровых мальчиков. Дориус пожертвовал всем этим ради своего старшего брата, который, хоть и был здоровенным на вид, ростом с двух средних мужчин и силой, как у пятерых, не отличался крепким здоровьем и выносливостью. Кроме того, Солонк был счастливым отцом четырех маленьких детишек и показательным мужем для своей прекрасной жены. Император, стремящийся избавиться от близкого окружения Тенона, которого он считал скрытой угрозой своему правлению, все-таки не был лишен всех человеческих чувств. Дориус умолял оставить одного из них на Черной планете, чтобы заботиться о шестерых детях и двух женщинах. Император согласился и дал им выбор. Дориус смог убедить его, что Солонк не будет представлять никакой опасности, оставаясь на Черной планете, обремененный четырьмя своими и двумя его детьми. Наоборот, зная об опасности, которая грозила его семье за измену, он будет показывать самую, что ни на есть покорность и преданность существующим порядкам.

Дориус с болью вспоминал, как плакала Райна, умоляя остаться рядом с ней, рядом с детьми. Она знала, что были возможности договориться с Императором, добиться снисхождения за те заслуги перед Империей, которые принадлежали Дориусу в Войне за объединение. Райну было невозможно провести. Она знала Дориуса, его скрытые мысли и желания. Да, после Войны за объединение он женился на ней, как женились тогда все, он родил с ней детей, как это делали его сослуживцы. Так было нужно, так было правильно. Но после нескольких лет мира, Дориус осознал, что эта волшебная семейная жизнь не для него. Эта жизнь его душила, запирала его потребности и убивала его истинное существо. Как бы он ни старался делать все, что требуется от мужа и отца, он никогда ими не был. Конечно, он любил Райну и детей, но себя он любил больше. Появилась законная возможность, позволившая сбежать, но сделать это, не бросая свою семью, как делали попрекаемые мужчины, а сделать это как герой, вынужденный поменять счастливую жизнь на борьбу за будущее своего народа. Райна, зная истину, брошенная и преданная, чахла, увядала, и, в конце концов, умерла. Дориус много раз пытался вспомнить ее лицо, но, чем дольше он находился на Голубой планете, тем призрачнее были воспоминания о ней.

Остановившись перед большой, вытянутой формы палаткой, Дориус осмотрелся. С крыши этой конструкции клубами валил белый дым. «Вроде, никого», – подумал он, открывая дверь и быстро заходя внутрь.

В палатке, не покладая рук, работали вивалийские женщины, захваченные в плен во время набегов на мирные поселения. Они готовили для кеметинских солдат на пару, который шел из горячих источников. Разжечь огонь, для того чтобы приготовить пишу в условиях постоянной сырости не было возможности, и конруты, не зная иного способа, решили пленить местных и не прогадали. Несмотря на то, что женщин было всего семнадцать человек, они хорошо справлялись со своими новыми обязанностями и могли обеспечить готовой едой всю кеметинскую армию. Попав в плен, они напрочь отказывались от того, чтобы прислуживать пришлым захватчикам, но мучительные пытки и обещания конрутов о разорении других поселений для поиска рабынь, в конце концов, сломили их дух, и они, смирившись со своей участью, стали выполнять эту унизительную работу.

Дориус, в отличие от других солдат, относился к вивалийкам с уважением, но, несмотря на это, долгое время не мог добиться их расположения. Ему это удалось только, когда Ойрун Церек главный конрут на Голубой планете, стремясь как можно скорее исполнить приказ Императора выяснить, откуда вивалийцы берут воду, которая укрепляет их оружие и защищает во время боя, первым делом решил подвергнуть допросу плененных вивалийских женщин. Дориусу удалось спасти их от смертельных пыток, убедив Ойруна не убивать тех, кто спустя долгие уговоры согласились кормить целую армию.

– Возможно, мы больше не найдем таких ценных вивалиек для нашей армии, – уговаривал он конрута. – Есть много других способов узнать нужную нам информацию.

Ойрун, олицетворявший императорскую власть на Голубой планете, был крайне жестоким и непредсказуемым человеком. Своим поведением и взглядами на дальнейшую судьбу кеметинского народа он сильно походил на самого Ариуса Кавона, что как раз и позволило ему быстро подняться по карьерной лестнице. Тенон крайне негативно отзывался о конруте:

– Что может быть хуже жестокого человека? – говорил он в кругу своих соратников, характеризуя Ойруна. – Только жестокий и трусливый человек. Жестокость, какой бы она не была, имеет границы, а вот трусость безгранична. Именно страх толкает таких людей на самые зверские поступки.

Но, несмотря на свой характер, порой Ойрун мог видеть ситуацию более или менее адекватно. Вспоминая те дни, когда солдаты и он сам поедали сырую рыбу, отчего многие впоследствии страдали кишечными болезнями, он внял совету Дориуса и стал обдумывать иные варианты исполнения миссии, возложенной на него Императором.

Женщины были благодарны Дориусу за помощь и в знак признательности они помогли ему довести свой вивалийский до совершенства. Дориус, несмотря на множество диалектов, с легкостью мог излагать свои мысли и понимать сказанное на этом несложном языке.

– Сыякандья! – сказал он, обращаясь к ним, получив в ответ скромные улыбки и одобрительные приветствия. – Я посижу здесь у вас, если вы не против, – продолжил он на вивалийском.

– Проходи, Дориус, мы всегда тебе рады, – ответила одна из женщин.

Дориус прошел в конец палатки и зашел в небольшую комнату, которая служила для вивалиек местом для отдыха и сна. Он сел на стул, достал пергамент и положил его на пол. Затем, сняв даран с руки, он прижал его к бумаге и активировал разогрев. Верхний слой пергамента с письмом Солонка начал быстро тлеть. Дориус держал в руках чистый лист, на котором постепенно начали одна за другой проявляться буквы, написанные рукой Рофана, его бывшего сослуживца в отряде Тенона. Именно он изобрел этот тайный способ переписки и единственный умел так искусно скреплять тонкий слой пергамента с основным листом.

«Когда в лагерь прибудут новые пленные, узнай, кто из них особенно важен для тикьюса. Их отправят к Золусу. Будь аккуратней, предыдущее письмо проявилось раньше положенного. Нам повезло, что никто не заметил».

Закончив читать это короткое послание, Дориус аккуратно сложил пергамент и убрал в карман. Выйдя из комнаты, он сразу же наткнулся на Киссару, одну из женщин, которую вивалийки считали своей старшей сестрой. Она, казалось, была совершенно бесстрашной, будто в ее теле был заключен дух бравого воина. Стоявшая рядом с дверью в ожидании появления Дориуса, она не скрывая свой напористый нрав, требовательно выпалила:

– Куда ваши отправились сегодня?

Дориус понимал, что скрывать от них правду нет смысла.

– В деревню за новыми пленниками, – коротко ответил он.

Ему удалось избежать участия в очередном кровопролитии, благодаря еще незажившей ране на ноге, не позволяющей ему быстро ходить и, тем более, сражаться.

Услышав рев приближающего корабля, Киссара вместе с другими женщинами выбежала наружу. У каждой из них была лишь одна мысль: «Хоть бы не мои! Хоть бы не моя деревня!» Дориус незаметно вышел вслед за вивалийками и встал на небольшое расстояние от них, чтобы не навлечь на себя подозрения. Корабль приземлился на посадочную платформу неподалеку от них.

Солдаты уже были готовы встречать пленных. Позади них стоял Ойрун. Как только открылся люк, из корабля вышли кеметинцы, одетые в белые металлические доспехи. За ними медленно ковыляя, следовали вивалийцы. Одна из молодых женщин находилась без сознания. Кеметинцы вытащили ее крепкое тело и небрежно кинули рядом с другими пленными. Ее опухшее лицо было обращено вверх.

– Зачем вы привезли сюда мертвую девку? – грубо спросил Ойрун.

– Она жива, просто без сознания, – четко проговорил один из солдат.

– Так разбудите ее! – прорычал конрут.

– Боюсь, не получиться, – ответил солдат. – Она бешеная, совсем обезумила, когда мы посадили ее на корабль. Пришлось слегка приложиться ей по лицу, – прозвучал наигранный смех кеметинца, подхваченный другими солдатами.

– Ну, тогда ей сильно повезло, – заключил Ойрун.

В числе четырнадцати мужчин и женщин был один мальчик, лет семи, который шел, испуганно прижимаясь к телу матери. Он тихо плакал, слегка повизгивая при каждом резком движении или громком слове солдат. Вивалийцев выстроили в одну шеренгу. Убедившись в своей безопасности, Ойрун вышел вперед.

– Лекри! – тихо сказала одна из рабынь, указывая на лежащую без сознания девушку. – Посмотрите, там Лекри!

Вивалийки стали о чем-то перешептываться. Одна из них начала плакать:

– Где же Вайто? Почему он ее не уберег? – не выдержала она, произнесся эти слова практически в полный голос. Благо, никто, кроме Дориуса, не понимал их наречия.

– Замолчи, – строго проворчала Киссара, – если хочешь, чтобы она осталась в живых, не обращай на нее внимания!

Ойрун, услышав позади вивалийскую речь, повернулся к рабыням и громко закричал:

– Кто им позволил выйти? Сейчас же запри их и следи, чтобы они больше не выходили оттуда! – приказал он Дориусу, стоявшему неподалеку от них.

Дориус поторопил женщин, которые в суматохе начали по одной заходить внутрь палатки, постоянно оглядываясь на своих земляков. Он закрыл дверь, понимая, что им не стоит видеть того, что будет происходить дальше. Ойрун не привык церемониться с врагами, особенно, когда ему нужно было исполнить приказ самого Императора.

– Я задам вам сейчас только один вопрос. Если не последует внятного ответа, то один из вас будет мертв. И так будет продолжаться до тех пор, пока вы не скажете мне то, что я хочу услышать! – прорычал он. – Дориус, – Ойрун снова обратился к нему, – переведи.

Дориус подошел ближе к пленным, сохранявшим, насколько это было возможно в тот момент, достоинство.

– Конрут Ойрун пьяндьау: «Канда суя дукра тай. Вайко сьяна дундьой шикран зулья. Тиу сой да, ругьун да пьяндьау, луар тай», – быстро произнес Дориус.

Немного подождав, Ойрун продолжил:

– Что это за вода, которая дает вашим солдатам защиту и силу?

Дориус, не дожидаясь приказа, быстро перевел. Возникла тишина. Никто из вивалийцев не решался заговорить.

– Дориус, – обратился Ойрун с нескрываемым сарказмом, – ты уверен, что они тебя понимают?

– Я не знаю, конрут, может быть, у них другое нареч…

Последовал первый выстрел из дарана Ойруна, который убил вивалийца, мгновенно упавшего замертво на мокрую землю. Послышался громкий плач из палатки вивалийских женщин. Они ничего не видели, но им было прекрасно слышно, что происходило снаружи. Плененный мальчик громко всхлипнул и с новой силой заревел. Его мать, как и все, продолжала неподвижно стоять. Может, она и хотела взять его на руки, чтобы успокоить, но они были связаны, и ей ничего не оставалось, как только тихим, нежным голосом просить его успокоиться.

– Надеюсь, я помог тебе, и сейчас они поймут все, что ты им скажешь, – засмеялся Ойрун. – Повтори-ка!

«Как же я тебя ненавижу, ублюдок!» – пронеслось в голове Дориуса.

– Подожди! – воскликнул Ойрун, глядя на мальчишку. – Подойди ко мне малыш, – он поманил его к себе пальцем.

Мальчик стоял, вжавшись в ноги матери, и продолжал громко плакать. Вивалийка испуганно сделала несколько шагов назад, уводя за собой ребенка. Она слегка присела, прижавшись к нему всем своим телом и пытаясь, будто бы скрыть его от глаз кеметинцев.

– Не хочешь идти, да? – спросил Ойрун. – Приведите его сюда, – прокричал он одному из солдат, который подбежал к мальчику и, схватив его за руку, поволок к конруту.

Мать громко закричала, и побежала вслед за ними, но ее тут же остановили двое солдат, схвативших ее под руки, не давая сделать более ни шагу вперед.

– Материнская любовь не знает преград! – засмеялся конрут, обхватив мальчика одной рукой.

Он прижал даран к его голове и продолжил говорить:

– Дориус, переведи еще раз мой вопрос.

Дориус молчал. Он прекрасно знал, чем это все могло закончиться. Его лицо побагровело, глаза налились кровью. В этот момент ему хотелось только одного, вырвать сердце конрута из груди и разорвать его на части, но он понимал, что это не спасет жизнь ни вивалийки, ни жизнь ее сына, а его смерть будет бессмысленным геройством. Друзья Дориуса, разделявшие его эмоции, также стояли как вкопанные. Никто не был готов рискнуть жизнями своих близких. Безусловно, они уже давно были готовы погибнуть, понимая, что рано или поздно это должно было произойти, но каждому из них было, что терять помимо своей жизни. Обвинив человека в предательстве, Император подписывал смертный приговор не только изменнику, но и всей его семье.

– Иа ной! – закричала женщина. – Иа ной!

– Она не знает! – громко произнес Дориус. – Вы же знаете, конрут, они живут в глухой деревне, откуда им это знать! – он попытался спасти жизнь мальчика.

– Жаль! – сказал Ойрун и, немного подумав, отпустил своего пленника, который тут же побежал навстречу матери.

Видя, как сын бежит изо всех ног в предвкушении материнского тепла, до Ойруна дошло осознание его полного провала. Он в очередной раз не смог исполнить приказ Императора. Злоба и ненависть накрыли его с головой.

– Вы тупые твари! Неужели вы не понимаете, насколько вы ничтожны! – прорычал он.

Как только мальчик добежал до матери, успевшей вырваться из рук солдат и наклониться, чтобы вновь прижаться к его маленькому телу, из дарана конрута вырвался шипящий звук луча, который, попав в спину ребенка, поразил сразу две цели. Мать и сын бездыханно лежали на земле. Секундное облегчение, которое испытал Дориус, когда конрут отпустил ребенка, моментально превратилось в гнев, наполнивший все его существо. «Держись! Держись!» – говорил он себе, не давая накинуться на безжалостного убийцу, так легко отнявшего жизнь маленького ребенка.

– Почему мальчик замолчал? – донеслось из вивалийской палатки. – Почему он молчит? – женщины кричали сквозь слезы.

Трое пленных мужчин не выдержали и кинулись на Ойруна, который, казалось, со страху был готов бежать, но через мгновение они уже лежали мертвыми с обугленными сквозными ранами в телах.

– Оставшихся отправьте во дворец Императора, – недовольно пробубнил конрут. – Сейчас же! – посмотрев на Дориуса и махнув в сторону мертвых вивалийцев, он брезгливо добавил: – Убери этот мусор.

Многие солдаты кеметинской армии, в отличие от Дориуса и его друзей, считали вивалийцев недолюдьми, которые стоят на пути будущего всей кеметинской цивилизации. Эта сцена некоим образом не тронула их. Смерть невинного дитя была лишь одним из шагов, приближающих их к цели. Прилетевшие на корабле кеметинцы завели пленных обратно внутрь и закрыли люк. Вивалийцы отправились на Черную планету.

Солдаты начали постепенно уходить с места трагедии, развернувшейся на глазах почти всей кеметинской армии. Дориус стоял не двигаясь. Он не сводил глаз с мертвых тел мальчика и его матери. Его обступили солдаты, с которыми он буквально несколько часов назад сидел в шатре и шутил над старым Мананом.

– Что нам делать, Дориус? – сказал один из солдат. – Когда же это все прекратиться?

– Выпусти нас, Дориус, – послышался измученный женский голос. – Позволь нам оплакать наших братьев и сестер.

Дориус подошел к палатке и открыл дверь. Из палатки медленно вышли женщины. Они окружили тела погибших, опустились на колени и начали тихо петь погребальную песнь:

«Не нужно мне любви бессмертной,

Не нужно славы и добра.

Я, как слеза во тьме небесной,

Что падает день изо дня.

Прости меня, моя Богиня,

За боль и ненависть мою

К моим врагам и к смерти мнимой,

Что все ж настигла меня вдруг.

Я так хотела жить счастливо,

Я так мечтала быть с тобой,

Что так насмешливо, игриво

Забыла, что такое боль.

И, наконец, упав на землю,

Прочувствовав всю эту боль,

Я зарыдала от бессилья,

Страшная смерть пришла за мной.

Не нужно мне любви бессмертной,

Не нужно славы и добра.

Я, как слеза во тьме небесной,

Что падает день изо дня».

Дориус смотрел на незапланированную процессию с тяжелым сердцем. За долгое время нахождения на Голубой планете, он уже не раз был свидетелем вивалийских похорон. Завывания женщин успокаивали его, медленно приводили в чувства. «В своих же слезах утопаем», – подумал он, подойдя к Киссаре.

– Прости меня, Киссара, – сказал он, обращаясь к стоявшей на коленях вивалийке, – но мне нужна твоя помощь. Время не ждет!

Киссара перевела взгляд на Дориуса, отвлекаясь от пения.

– Помоги мне встать, – ответила она, протягивая ему руку.

Киссара давно знала, что Дориус не простой солдат. Он соболезнует их горю и стремиться им помочь. Он никогда прямо не рассказывал о своих намерениях, но его частые появления, безобидные расспросы и тайные письма, которые он каждый раз приходил читать к ним, говорили сами за себя. Киссара и Дориус отошли в сторону.

– Что ты хочешь знать на этот раз? – спросила она, смотря на Дориуса распухшими от слез глазами.

– Кто такая Лекри?

– Лекри это дочь Вайто, ближайшего соратника тикьюса Лиссара и его советника. Лекри также названная сестра дочери тикьюса, – быстро пояснила она и снова вернулась к пению вместе с другими женщинами.

Дориус наклонился к земле, взял острый камень, затем зашел в палатку, и, как обычно, прошел в спальню вивалиек. Он достал чистый лист пергамента и острым краем камня аккуратно нацарапал ответ на вопрос, который Рафан ему задал в письме. Начертанные на пергаменте буквы стали быстро исчезать под воздействием разогретого дарана, который Дориус приложил к пергаменту. Он взял обычное перо и быстро начал писать ответ Солонку прямо поверх его тайного послания:

«Дорогой брат! У меня все хорошо. Я счастлив служить на благо нашей Империи. Ты меня очень обрадовал новостями про детей…»

Дописав еще несколько строк, Дориус поспешил присоединиться к своим товарищам, помогавшим женщинам переносить тела умерших к краю берега. Они аккуратно положили погибших так, чтобы вода моря слегка касалась их безжизненных тел.

– С первыми лучами Алауна, богиня Пьянекуи заберет их в свое бессмертное царство, – сказала одна из вивалиек.

– Хорошо, что женщина ничего не знала про эти воды, – задумчиво произнес Дориус. – Он все равно бы их убил.

– Она знала! – твердо возразила вивалийка.

– Как? – воскликнул Дориус. – Как же ее сын?

– Она знала, – повторила женщина, – мы все знаем.

После этих слов вивалийки медленно побрели в сторону палатки, оставив растерянного от услышанных слов солдата стоять рядом с трупами невинных жертв.

4. ПЕРВЫЕ ШАГИ

Вот уже на протяжении нескольких недель Каси находился в мучительном ожидании встречи с Императором. Все это время он тайно жил в кабинете Золуса, который запрещал покидать ему это небольшое помещение. О нахождении колеоса в стенах дворца, помимо Тенона и Золуса, знали только двое стражников, охранявших лестницу рядом с кабинетом Золуса, ведущую в подвальное помещение, где находилась темница для пленных вивалийцев. Стражники, Клоя и Солонк, будучи хорошими друзьями Золуса и испытывая глубокое уважение к Тенону, также тщательно скрывали Каси от посторонних глаз. Как позже узнал Каси, Солонк был одним из солдат, ранее служивших под началом самого конрута, но, по непонятным для непосвященных причинам, был разжалован Императором до должности простого стражника.

В первый же день Золус принес немного воды, чтобы Каси мог избавиться от неприятного запаха своего тела, который, по словам Золуса, было «слышно за версту». Каси отказался менять свою одежду, доставшуюся ему от отца. Конечно, Золусу было сложно понять эту странную привязанность, но эти лохмотья были единственной вещью, которая осталась после смерти Сатинуса.

– Хотя бы постирай их, – с легким отвращением, сказал Золус. – Я не хочу привыкать к запаху твоего пота.

После долгого раздумья, Каси решился на этот необходимый поступок. Он намочил вещи и очень аккуратно их прополоскал. Искусственная вода не жалела тонкую, изношенную ткань. Опасения Каси оправдались. В некоторых местах одежда стала практически прозрачной.

Ежедневный паек, предназначенный для придворных ученых, они делили пополам, что достаточно быстро сказалось на внешнем виде Золуса, не привыкшего к столь скудному питанию. Каси же, напротив, никогда не ел так вкусно и разнообразно. Он даже смог немного набрать вес.

Вначале, свое заточение в кабинете Золуса Каси воспринимал как подарок судьбы. У Золуса была большая библиотека книг, которые нельзя было найти ни в одном университете Империи. Эти научные работы были слишком прогрессивными, по мнению Императора, и были запрещены для обучения молодежи. Каси с огромным удовольствием и интересом поглощал информацию, содержащуюся на страницах этих рукописей. Он смог познакомить себя с различными непризнанными в научном сообществе теориями возникновения кеметинской цивилизации, увидеть зарисовки давно исчезнувших видов животных, узнать о причинах их гибели, и согласиться с мыслями некоторых ученых, критикующих сословное деление кеметинского народа, признав его неестественным и несправедливым. Автором одной из полюбившихся Каси книг под громким названием «Превосходство низшего сословия», в которой опровергалось мнение о неспособности колеосов к творчеству, управлению и научной деятельности, был сам Золус. Он твердо отстаивал свою позицию, согласно которой колеосы, привыкшие к непосильному труду, в отличие от даросов и тиклосов, были подготовлены к резким климатическим изменениям и, рано или поздно, должны были сместить представителей высшего сословия с их почетного места. Прочитав эту научную работу, полную доказательной базы и жизненных примеров, Каси проникся к своему другу еще большим уважением.

– Как после публикации этой книги ты до сих пор ходишь по этой проклятой земле? – спросил Каси Золуса, снова перелистывая страницы этого, по его мнению, шедеврального трактата.

– Я был молод и глуп, – улыбнулся он в ответ. – Нельзя сказать, что я не поплатился тогда за свои взгляды. Мне устроили публичную порку. С тех пор я хорошенько думаю, прежде чем что-то сказать.

Несмотря на приятную компанию Золуса и свободный доступ к любым интересующим исследованиям лучших умов Империи, бессмысленное продолжительное нахождение в четырех стенах постепенно начинало раздражать Каси.

– Не волнуйся, – Золус пытался успокоить своего подопечного, – Тенон исполнит свое обещание. Он просто ждет подходящего момента. Наберись терпения.

Каси так и поступил и окунулся с головой в исследования Золуса. Он как мог, помогал ученому с нескончаемым потоком поручений Императора по усовершенствованию того или иного оружия или масок, обеспечивающих долгое нахождение кеметинских солдат на Голубой планете. Каси с радостью брался за любую работу, чем сильно помогал своему другу, к которому очень привязался за эти долгие недели.

Самым важным, по мнению Золуса, было поручение Тенона, в связи с чем, большую часть свободного времени они проводили, пытаясь синтезировать экстракт растения, привезенного Теноном с Небесной планеты, и способного адаптировать вивалийцев к сухому, обжигающему воздуху враждебного им мира. Они изучали молекулярный состав вещества, чтобы найти роднимые с ним химические составы, имеющиеся в распоряжении ученых. Однако все попытки найти решение этой сложной задачи были безуспешны. Каси и Золус никак не могли подобрать необходимые вещества и разработать точный алгоритм их смешения, подогрева или охлаждения, чтобы ускорить движение частиц или, наоборот, замедлить их. Казалось, что все попытки тщетны, было невозможно создать аналог, выращенного на другой планете, в ином климате и окружающей среде экстракта этого загадочного растения. Но, наконец, за день до прибытия новых пленных они добились успеха, им удалось получить заветную формулу. Они сразу же опробовали действие на последнем оставшимся в живых из предыдущей группы пленных вивалийце, который, как только он испил небольшое количество прозрачной жидкости, сразу же смог вдохнуть полной грудью и насытить свой организм прохладным, чистым воздухом впервые с момента прибытия на Черную планету. Это был один из самых запоминающихся дней в жизни Каси. Эмоции переполняли его изнутри. Он старался их скрывать, чтобы не показаться Золусу слишком простодушным. Но Золус, став его ближайшим другом за эти несколько недель, не мог не заметить живой блеск в глазах и неисчезающую улыбку на лице своего молодого коллеги.

В этот день Каси как всегда проснулся с первыми лучами Урауна. Комната наполнилась приятным голубым свечением, ознаменовавшим начало нового дня. «Надеюсь, сегодня будет интересный день», – подумал Каси, открыв глаза. Он еще некоторое время лежал на тонком матрасе, который Золус смог для него достать. Они поместили его скудную постель рядом с огромным книжным шкафом, докуда не могли дотянуться лучи яркого солнца, проникающего в кабинет из небольшого окошка у самого потолка.

Приподнявшись с постели, Каси медленно оглядел кабинет. Золуса уже не было, как и множества флаконов, в которые они залили тот самый эликсир, способный облегчить физические мучения заключенных вивалийцев. «Опять все лавры достанутся кому-то другому», – подумал Каси, представляя, как пленные будут благодарить своего спасителя. Конечно, Каси не претендовал на то, чтобы его бесценный вклад, его личное участие будет официально признано. Тем более что это открытие, способное обеспечить долгое нахождение вивалийцев на Черной планете, скрывалось от остальных ученых и, в первую очередь, от Императора.

Каси медленно встал с постели, потянулся и несколько раз наклонился вперед-назад, чтобы как следует размять свои мышцы после сна на твердом матрасе. Он подошел к столу, на котором была оставлена часть утреннего пайка, состоящего из жидкой каши и стакана воды. Садясь на стул, он почувствовал, как наступил на стопку бумаг. Каси посмотрел под стол и увидел разбросанные листы пергамента с записями и чертежами. Он вспомнил, как однажды они с Золусом разговаривали о его предыдущих исследованиях, которыми он занимался еще до того, как попал во дворец. Ученый, с удовольствием и ностальгией вспоминая свою прошлую жизнь, начал свой рассказ, но, не успев сказать и нескольких слов, был вынужден покинуть Каси, чтобы, по сообщению Солонка, принять участие во внеочередном собрании, созванном Императором. Золус, уходя, обещал показать Каси свои записи, чтобы тот смог оценить его работу. Именно эти бумаги сейчас и лежали под столом. Видимо, Золус торопился и смахнул их со стола, когда собирался на встречу с новыми пленными. Каси наклонился и взял с пола несколько листов. Недолго вчитываясь в написанное, он понял, что Золус изучал атмосферу и искал способ ее восстановления на Черной планете. Аккуратной рукой были написаны формулы, вычисляющие расстояние слоев атмосферы от поверхности земли, а также их толщину и состав. В самом низу одного листа большими буквами было написано слово «НЕВОЗМОЖНО», которое, по всей видимости, означало полный провал в поисках способа создания новой атмосферу. Каси с интересом потянулся за другими листами пергамента, но резко остановился и неожиданно вскочил со стула и стал нервно ходить из стороны в сторону. «Как я сразу об этом не подумал? Как я мог это пропустить? Я идот! Идиот!» – кричал он.

Дверь кабинета резко распахнулась. У входа стоял Золус.

– Ты что кричишь? С ума сошел! Здесь так нельзя! Нельзя привлекать внимание, иначе… – возмущенно шепотом заговорил ученый, быстро закрывая за собой дверь.

– Я идиот! – снова сказал Каси, ударив себя рукой по голове.

– Да, что случилось то? – Золус подошел к Каси и схватил его за руку, чтобы остановить самобичевание.

– Ты пойми, если даже я перенесу сюда целое озеро, да, даже море, оно через короткое время исчезнет, испариться под лучами Ялауна! Нужно сначала создать, что-то, что сможет защитить воду от испарения, – задыхаясь от волнения, произнес Каси, посмотрев на Золуса обреченным взглядом.

– Ты имеешь в виду атмосферу? Давай сядем за стол, нужно успокоиться, – доброжелательным и успокаивающим тоном сказал Золус, отодвигая стул.

Каси не обращая внимания на предложение друга, продолжал:

– Атмосфера – это то, что позволит нам зажить, как раньше, но судя, по твоим записям, – Каси рукой указал на прочитанные им бумаги, – успех в ее восстановлении заставит себя долго ждать.

– Садись, – выпалил Золус. – Твои эмоции делу не помогут!

Каси, услышав раздражение в голосе Золуса, подчинился и сел на стул, глядя на своего друга исподлобья, как обиженный ребенок.

Добившись своего, Золус продолжил разговор спокойным и умеренным тоном:

– Не что иное, как атмосфера, не способно ослабить солнечное излучение. Ты же это понимаешь. Единственное, что может спасти воду, так это габис. Но сколько его понадобится, чтобы надстроить над источниками воды защитные купола? Я даже представить не могу. Это просто нереально.

– Так, что же делать? Мое открытие бессмысленно без атмосферы. Ты ее изучал! Что для этого нужно? – взволнованно спросил Каси.

– Нужен азот и кислород, а их можно получить только с помощью воды и растений, которых на нашей планете нет. Если кислород еще есть, то азота практически уже не осталось, а именно он защищал нас от солнечного излучения, – Золус попытался как можно быстрее и доступнее пояснить, насколько это сложно осуществимо.

Он годами пытался найти способ получения азота или какого-либо другого газа способного сформировать слой, ослабляющий солнечные лучи, но так и не добился успеха. Безусловно, можно было получить этот газ, но не в тех масштабах, которые были бы необходимы, чтобы опоясать целую планету. Именно существование действующих организмов, как растения в синтезе с дикой водой, создавало необходимые условия для возникновения и развития жизни на любой планете.

– Так, подожди! Ты же сам говорил, что другие планеты могут восполнить наши ресурсы. Ведь так? В чем проблема восполнить атмосферу, например, взяв ее у Небесной планеты? – Золуса осенило.

– Я не знаю, как настроить энергию на Небесную планету. Мне потребуется время, чтобы это выяснить, это, во-первых. Во-вторых, нужно наладить отношения с местными, – Каси не мог успокоиться.

– Я не понимаю, зачем налаживать с нанийцами отношения? Мы же можем взять и газ, и землю, и растения не заметно. Мы не будем высаживаться на их планету. Ты же сам говорил! Да, они и не заметят, что мы это делаем, – задался вопросом ученый. – Я понимаю, с Голубой планетой мы уже напортачили, но с нанийцами то все в порядке.

– Откуда ты это знаешь? Нам говорят, что другие народы живут, как животные, что они слабы и не цивилизованы. Но разве это так? Посмотри на вивалийцев. Ты можешь сказать, что они хуже нас? – лицо Каси налилось краской. Казалось, что этот вопрос касается его лично. – Они также как и мы развивались, только в другом русле. Они едины с природой, используют ее блага, не уничтожая, как это делаем мы. Вивалийцы научились жить в гармонии с окружающим их миром. В этом их сила! А мы? Мы только и умеем, что брать и брать, ничего не отдавая взамен!

Золус не ожидал такой реакции на свои слова. Он не видел в этом ничего плохого. Как они могли навредить природе нанийцев, переправив азот с их атмосферы? В этом не было никакого смысла, но Золус, видя, насколько эта тема задела чувства Каси, решил не спорить, а просто согласиться с ним и закрыть этот вопрос.

– Ты прости, если мои слова тебя обидели, – спокойным тоном ответил Золус. Он почувствовал, что, несмотря на недолгое знакомство, он успел проникнуться к Каси уважением и дружеским пониманием. Они были будто бы на одной волне, были одержимы идеей мирного спасения планеты.

– Прости ты меня. Я немного переборщил. Но дело даже не в том, что я говорил. Я не знаю координаты, на которые я попадаю при перемещении. Другими словами, я не знаю, откуда я черпаю ресурсы. Я просто активирую энергию, не основываясь ни на каких данных. Если честно, я даже не могу точно сказать, что вода, которая появляется при перемещении, это вода с Голубой планеты.

– Подожди. Но, ты же придерживаешься хоть какой-то логике? – с удивлением спросил Золус. – Иначе, это просто-напросто авантюра.

– Конечно, логика есть, но это не означает, что она работает именно так, как я себе это представляю. Я кладу накопитель и излучатели в том порядке, в котором солнца расположены относительно Голубой планеты. Но у меня не было достаточно практики, и, прямо говоря, смелости, чтобы поменять их местами. Я же не могу с точностью знать, что именно перемещается, – попытался объяснить свои опасения Каси.

– Ты же понимаешь, что рано или поздно тебе придется это сделать, нужно будет рискнуть.

– Конечно! Но я буду не один. Ты мне поможешь… – сказав эти слова, Каси вопросительно взглянул на Золуса.

– Нужно поговорить с Теноном. Он подскажет выход. Создать атмосферу на нашей планете невозможно, и это факт, – резюмировал Золус. – Единственная возможность, договориться с нанийцами. Их атмосфера наиболее схожа с нашей, по сравнению с другими планетами. Тенон не раз был на Небесной планете. Посмотрим, что он скажет на это.

Каси в знак согласия кивнул головой. Слова Золуса его немного успокоили. Он еще раз взглянул на пергамент, на котором было большими буквами написано слово «НЕВОЗМОЖНО», и перевел взгляд на Золуса. Ученый сидел молча, о чем-то размышляя, его глаза были наполнены усталостью и грустью. В этот момент Каси вспомнил, что Золус должен был встретить новых пленных и дать им их эликсир.

– Золус, пленные, – воскликнул Каси, – что с плен…

– Наблюдать за вами одно удовольствие, – сказал Тенон.

Разговор был столь эмоциональным, что поглотил все их внимание, и они даже не заметили, как конрут вошел в кабинет и, не желая останавливать поток мыслей ученых, тихо уселся на постель Каси.

– Конрут! – испуганно воскликнул Золус.

Тенон поднялся с постели и сел за стол.

– У меня есть новость для тебя, – сказал конрут, похлопав Каси по плечу. – Император ждет нас. Так что собирайся, – Тенон оглядел Каси с ног до головы. – Золус, дай ему что-нибудь одеть, более или менее, не рваное. – И, да, продолжил конрут, переведя взгляд на Золуса, – ты тоже идешь.

– Я? – удивился Золус.

– Нужно мнение ученого по этому вопросу. Император, в любом случае, отправит за тобой, – пояснил Тенон.

Золус, ничего не сказав, подошел к небольшому сундуку, в котором он хранил свою одежду, и достал уже давно приготовленную для Каси тунику. На этот раз Каси переоделся без каких-либо возражений.

– У нас есть еще примерно полчаса, – сказал Тенон, глядя на слабеющие голубые лучи Урауна. – Что с вивалийцами? – спросил он у Золуса. – Все получилось?

Золус, перебирая одну книгу за другой, в поисках какой-то информации, не отрывая глаз от очередного научного труда, ответил:

– В целом, все хорошо. Прибыло восемь человек, трое мужчин и пять женщин. Одна только попалась буйная, самая молодая из них. Клою и Солонку пришлось ее держать и вливать ей эликсир силой.

– Буйная? – переспросил конрут.

– Да. Все время, что я был в темнице, она проклинала меня, Клоя и Солонка. Как я понял, наши убили ее семью. Клой сказал, что он опасается, что она наложит на себя руки. Обещал приглядеть за ней, – не придавая своим словам никакого серьезного смысла, Золус продолжал искать нужную ему информацию. – Нашел, – вдруг сказал он, взяв книгу подмышку.

Тенон встал из-за стола, чтобы Золус отвлекся от своих дел и обратил на него внимание.

– А вот теперь слушай внимательно! – грубо сказал он. – Эта буйная, как ты говоришь, дочь приближенного вивалийского царя. Об этом знаю только я, ну, и вы теперь, – Тенон сделал небольшую паузу, посмотрев на Золуса и плавно переведя взгляд на Каси. – Никто другой об этом не должен знать.

– Простите конрут, я не знал, – виновато произнес Золус. – Это точные данные?

– Эти данные нам передал Дориус. Я пока что склонен ему доверять. Тебе следует найти с ней общий язык, – продолжил конрут. – Стань для нее другом, пусть она начнет тебе доверять. Как ни как, ты спас жизнь ей и ее сородичам. Нужно получить как можно больше информации об их царе. Думаю, рано или поздно нам может это понадобиться.

Золус кивнул, принимая поручение Тенона, хоть и понимал, что будет сложно его исполнить.

– Ее зовут Лекри, кстати, – вспомнив, сказал Тенон. – Как твой вивалийский? – поинтересовался он.

– Более или менее. Общаться могу, хоть словарный запас пока скудноватый.

– Хорошо. Нам пора, – Тенон подошел к двери и вышел из кабинета.

Каси шел за Золусом и Теноном так быстро как мог, но с трудом поспевал за ними. Ноги путались, он несколько раз споткнулся на ровном месте. Его сопровождающие, обсуждая какую-то тему, казалось, не обращали на это внимание и только изредка посматривали на плетущегося сзади Каси. Он почувствовал странную усталость и волнение, которое преследовало его с того самого момента, как в его голову пришел план, исполнение которого обещало изменить его жизнь навсегда. Его разрывали противоречивые мысли. С одной стороны, ему казалось, что все идет даже лучше, чем бы ему хотелось. Конрут сразу же обратил на него внимание и пригласил во дворец, где он познакомился с Золусом, который успел стать для него хорошим другом и единомышленником. Но, с другой стороны, принимая во внимание тяжелый характер Императора, он не понимал, что могло ждать его впереди. Сердце, как бешеное стучало в груди, дыхание стало сбиваться. Волнение и страх начали нарастать. Ему хотелось убежать, закрыться в своем маленьком темном жилище, больше напоминавшем конуру для собак. Его жизнь, думал он в те минуты, не была такой уж и ужасной. Он же мог вернуться обратно, в свою родную деревню и жить так, как жили все колеосы, добывая скудное пропитание тяжелым трудом, хватаясь за любую грязную работу, предлагаемую им тиклосами. Подобные мысли лезли в голову, и без того напуганного Каси. «Держись, идиот! Это твой единственный шанс!» – говорил он себе.

Поднявшись на третий этаж, Каси, Тенон и Золус шли по широкому светлому коридору. Пол был выполнен из камня габиса, отчего воздух становился свежим и прохладным. Наконец, Тенон повернулся к Каси и сказал:

– Я сделаю все, чтобы Император тебя выслушал. Но, если ты будешь юлить или не сможешь ответить на какой-либо его вопрос, можешь забыть про второй шанс, его не будет! – строго проговорил конрут. – Не вдавайся в детали, будь краток. Император в последнее время не в духе.

Эти слова еще больше заставили Каси волноваться. Он репетировал сотни раз, как он рассказывает Императору про свое открытие, объясняет ему тонкости процесса, а Ариус Кавон его внимательно слушает, восхищается его умом и задает уточняющие вопросы. Теперь он понимал, что все зависело от случая, оттого, насколько Император был готов его выслушать и ему поверить.

– Сообщи Императору, что мы пришли, – приказал Тенон охранявшему вход в императорский зал солдату.

– Как мне себя вести, – прошептал Каси Золусу, как только солдат скрылся за большой металлической дверью.

– Мне каждый раз приходиться подстраиваться под настроение Императора. Будь уверен в том, что ты говоришь. Наверное, это единственное, что я могу тебе посоветовать, – понимающе ответил ученый.

– Входите. Император вас ждет, – вернувшись, сказал солдат.

Зайдя внутрь, Каси почувствовал, как его тело начинали покрывать мурашки. Он никогда раньше не испытывал чувство холода. Нельзя было сказать, что эти ощущения были ему приятны, скорее, они его пугали. Головой он понимал, что небольшой озноб это нормальная реакция организма на холод, но его тело сопротивлялось, и от этого легкая дрожь переходила в сильное потряхивание. На другом конце зала стоял высокий трон, обитый белой тканью. На нем восседал мужчина преклонного возраста. Его взгляд был пустым и уставшим. Несмотря на то, что все тело Императора от шеи до ног скрывала длинная плотная белого цвета туника, было видно, как руки, свисавшие с подлокотников, периодически тряслись. Ариусу Кавону было чуть меньше треста лет, в то время как средний возраст кеметинцев достигал двууста пятидесяти, а с учетом ухудшающейся экологической обстановкой, мужчины редко доживали и до двууста. Тем не менее, Император, сохранил острый ум и, несмотря на свой возраст, был готов и дальше исполнять свои обязанности правителя. Справа от трона стоял Славус Лак. Он пристально смотрел на Каси, будто бы пытаясь проникнуть в его голову. Его лицо не выражало совершенно никаких эмоций, но глаза выдавали его приподнятое настроение. Через некоторое время, он перевел взгляд на Тенона, и его лицо искривила легкая насмешка.