Читать книгу Лабиринт оборотня - Юлия Александровна Пульс - Страница 1

ЛАБИРИНТ ОБОРОТНЯ

ГЛАВА 1

На ветхом подоконнике горела одинокая свеча, отражаясь в грязном стекле. Чернава сидела на краю кровати, поглаживая дочь по голове. Тихо напевала колыбельную под храп уставшего с дороги мужа. Но Дарена никак не могла уснуть, не отрывая глаз от танцующего в ночи пламени. Она схватила мамину руку и принялась разглядывать пальцы. Нащупала скромное колечко, подаренное Пересветом на венчание.

Дарена сильно устала, играя с детьми на улице, но не хотела спать, ведь желала узнать все о легенде, о которой судачили соседские мальчишки. Сегодня каждый в поселке Совунма говорил о предстоящей жатве. С вечера украшали ратушу, чтобы завтра на собрании глав семей решить, кто следующая жертва.

– Мам, расскажи об оборотне, – сжала ладонь матери Дарена.

Чернава глубоко вздохнула и поджала губы. Она опасалась за свое дитя, ведь жребий мог указать на любую семью, в которой есть девочки от пяти до десяти лет отроду. А дочери как раз исполнилось семь.

– Думаю, тебе пора узнать о легенде, которая испокон веков держит в страхе наше село, – начала рассказ Чернава, поцеловав ручонку Дарены. – Это было так давно, что многое в этой истории утеряно. Раньше люди, живущие в нашем селе, бедствовали. Только удачный урожай пшеницы спасал от голода. Но в самый голодный год к нам забрел израненный незнакомец. Одна из семей привечала его у себя. Они его выходили и выкормили. В благодарность за доброту путник поведал тайну этих мест. Он рассказал, что далеко за лесом живет оборотень, который охраняет несметные богатства. И если пройти его затейливый лабиринт и убить существо, можно жить безбедно веками всем селом. Незнакомец ушел, а история быстро разнеслась, переходя из уст в уста. Тогда мужчины собрались в ратуше и на совете решили проверить его слова. Пятерка смельчаков вызвалась отправиться в лес, чтобы убить оборотня. На рассвете, вооруженные мечами мужчины, пошли в далекий путь. Пройдя густой лес, они оказались на прекрасной цветочной поляне и увидели впереди глухую каменную стену, оплетенную плющом. Долго они искали вход в лабиринт и, наконец, нашли. Стоило одному из мужчин ступить в лабиринт, как раздался страшный вой. Но ничто не могло остановить смельчаков в погоне за богатством. Обнажили они клинки и разбежались по лабиринту, чтобы быстрее найти из него выход. Но оборотень настигал их одного за другим…

Чернава помедлила, теплее укутывая дочь.

– Он всех убил?

– Нет. Остался последний смельчак. Он окончательно заблудился в просторах лабиринта и остановил путь, ожидая неминуемой гибели. Оборотень подкрался незаметно и заговорил. Раньше никто не осмеливался тревожить зверя, и он был сильно зол. Мужчина рассказал, что они хотели завладеть богатствами оборотня. И тогда хозяин лабиринта сказал наглецу, что он оставит ему жизнь, но взамен жители села каждые десять лет должны отправлять юную деву в лабиринт. А первой он должен отправить свою родную дочь. Иначе оборотень убьет всех в поселке Совунма. Мужчина пообещал отдать зверю свою дочь, и оборотень отпустил его домой. Но разве мог отец послать любимое дитя на верную смерть? Он обманул оборотня и в ту же ночь зверь расправился с жителями села. С тех пор многое изменилось. Наши земли стали более плодородными, а в шахтах появились неиссякаемые залежи золота. Совунма снова была заселена людьми. Но больше никто не осмеливался бросать вызов оборотню, безропотно отправляя своих дочерей в лабиринт, превратив это зверство в обряд. Вчера в последний путь отправили соседскую девушку Ладу, а завтра состоится новый совет, на котором будет определена новая жертва. Ровно через десять лет она пойдет в лабиринт оборотня.

Чернава опустила голову, скрывая слезы от дочери. Она пуще смерти боялась совета. Молилась всем богам, чтобы жребий не пал на их семью и не лишил ее единственной дочери.

– Мам, я боюсь оборотня. Не хочу идти в лабиринт, – уголки губ Дарены опустились, а подбородок задрожал. Мать прижала дитя к груди и прошептала:

– Я никому тебя не отдам. Скоро мы уплывем отсюда на большом корабле. Папа уже присмотрел нам дом за морем. Мы покинем село и будем жить на берегу. Нас не выпустят из Совунмы до совета, а после мы поплывем покупать дом. Обустроим там все и заберем тебя. Пока нас не будет, поживешь у дяди.

– Правда? – обрадовалась Дарена. Она любила играть со своей двоюродной сестрой в просторном доме доброго дяди, который часто радовал ее необычными подарками. Он вырезал кукол из дерева. Таких в селе не было ни у кого.

***

Первые рассветные лучи разрушили мрак комнаты, вырывая Пересвета из глубокого сна. Мужчина открыл глаза и посмотрел на жену, которая хлопотала по хозяйству. Настал день, которого он так боялся. Пересвет успокаивал себя лишь мыслью о том, что шансы вытянуть черный камень ничтожно малы. В совете будут участвовать главы более сотни семей. Пережить бы жатву и уехать из проклятого села. Если бы он только знал раньше, что творится в Совунме, ни за что не поселился бы в этих местах. Хотя именно здесь его дела пошли в гору и, работая в шахтах, за короткое время он сумел заработать достаточно денег, чтобы купить небольшой дом на дальнем берегу. Там их не тронет проклятие села.

Чернава подошла к окну, протирая тарелку полотенцем, и свела в кучу брови. Посмотрела на мужа и недовольно помотала головой.

– Они готовятся к жатве, как к великому празднику! Это безумие! – сокрушалась женщина. – Даже дорожки цветами осыпают! Я проклинаю тот день, когда мы сюда переехали! А ты еще и Некраса потащил за собой! А у него тоже единственная дочь! Да еще и жена умерла.

– Перестань меня винить! – вскочил с кровати Пересвет, посмотрел на спящую дочь и смерил тон. – Никто не знал, что здесь творится. Они хранят тайну до дня обряда. Я не меньше твоего удивился, когда соседскую девчонку отправили в лабиринт.

– Надо уезжать уже сегодня. Не ходи на совет!

– Ты же знаешь, что они перекрыли все дороги! Я не могу не пойти!

– А если камень выпадет…

– Исключено! Слышишь! Даже не думай об этом! Мы переживем жатву и уплывем. Решим все дела и заберем Дарену. Я больше ничего не хочу слышать!

Чернава с такой яростью протирала тарелку, что та выпала из дрожащих рук. Со звоном ударилась о пол и разлетелась вдребезги. От шума проснулась Дарена. Мать подошла к дочери, погладила ее по щеке и улыбнулась.

– Спи, моя девочка.

Еще вчера Пересвету выдали специальную одежду для совета. Черный камзол и красная мантия с капюшоном. Мужчина облачился в предложенные вещи и вышел из дома. Свежий морозный воздух пахнул в лицо. Безмятежный зимний день словно вторил творящемуся в селе безумству. Мужчины, будто капли крови на белоснежном снегу медленно шли в сторону ратуши. Пересвет присоединился к ним, покрывая голову капюшоном.

Величественное круглое здание из белого кирпича встречало гостей распахнутыми дверями. Дорожка усыпана цветами из местных теплиц. Пересвет сразу подумал о могилах, на которые возлагали такие же цветы. А у несчастной Лады даже могилы нет. Лишь обелиск на местном кладбище, да портрет на стене в ратуше. Ее отправили в лабиринт и забыли, будто и не существовало в Совунме этой девушки. Только убитые горем родители тихо оплакивали потерю, к которой готовились долгих десять лет. Что-то кольнуло в сердце Пересвета, когда он на миг представил, что вытащит черный камень. Отогнав от себя мрачные мысли, он вошел в ратушу.

Длинный стол занимал почти все пространство, а деревянные стулья ожидали мужчин. Глава поселения Казимир ждал всех на совет. Он стоял в конце комнаты, скрестив руки на пузе. Его круглое лицо сияло, а губы искривились в улыбке. Вот уж кому нечего бояться. В его семье не было девиц. Только единственный сын. Оттого отправлять чужих дочерей на верную смерть для него обыденное дело.

Пересвет чудом узнал брата под тенью капюшона. Похлопал по его плечу и предложил сесть вместе в самый дальний угол стола. От страха за дочь Некрас потерял дар речи. Он выбивал пальцами чечетку по дереву, пока остальные мужчины занимали места за столом.

– Спокойно, брат. Переживем совет и уедем, – пытался утешить его Пересвет.

– Нам некуда ехать. Только здесь я могу обеспечить Ждане безбедное будущее. Мои услуги плотника нигде не пригодились. Вспомни, как мы голодали.

– Я заберу вас с собой. В тесноте, да не в обиде.

Некрас вздохнул и ничего не ответил. Казимир ударил молоточком по столу, и гомон стих. Пересвет не смотрел на одутловатое лицо главы Савунмы, он не сводил глаз с красного мешка, где покоились белые камни, один из которых роковой.

– Сегодня в день великой жатвы за столом собралось сто тридцать три мужа. В ваших семьях есть девочки подходящего возраста. Тот, кто вытащит черный камень, обязан подписать бумагу о том, что он отдает свое дитя спустя десять лет оборотню. Все эти годы выбранная семья не имеет право покидать пределы Совунмы. Их дом помечается красным флагом, а на запястья наносятся символы оборотня, которые невозможно смыть. Это закон, четко прописанный в великой книге нашими предками. Даже не думайте дурить стражу! Это карается тюремным заключением до самого обряда! Если нет вопросов, предлагаю приступить к жеребьевке.

Пересвет сглотнул ком в горле, когда Казимир затряс мешок. Звук бьющихся друг о друга камней отдавался в висках. Напряжение витало в воздухе и казалось, что Казимир уже целую вечность встряхивает мешок. Наконец на ратушу опустилась тишина. Глава обвел всех взглядом и развязал шнурок.

– Начнем справа или кто-то хочет вытянуть камень первым?

Пересвет вскинул трясущуюся руку вверх.

– Я бы хотел вытащить камень первым.

– Что ж, может, сегодня впервые в истории жеребьевка закончится быстро, – неудачно пошутил Казимир.

Пересвет стиснул зубы, встал из-за стола и подошел к главе. Казимир еще раз встряхнул мешок и протянул мужчине. Пересвет запустил руку и схватил первый попавшийся камень, но не спешил вынимать его на свет. Его сердце билось в груди подстреленной птицей, а в голове застыл образ улыбающейся дочери. Ладонь вспотела от напряжения. Он крепко зажал камешек в кулаке и вынул руку из мешка. Разжал ладонь. Глава посмотрел на камень, выдержал паузу и объявил:

– Белый! Поздравляю, Пересвет! Будут еще смельчаки?

В ответ молчание.

– Тогда начнем, как обычно, с правой стороны стола.

Пересвет не слышал и не видел ничего вокруг. Он присел на свое место, не помня себя от радости, и очнулся только тогда, когда Казимир поднес мешок Некрасу. Брат так быстро достал камень, что мужчина не успел увидеть какого он цвета.

– Жатва состоялась! Выбрана жертва оборотня! – объявил Казимир.

И только тогда Пересвет увидел в руке брата черный камень. Он сразу вспомнил о том, что из-за болезни брат больше не мог зачать ребенка. В ту же секунду Некрас побледнел, не в силах подняться со стула.

ГЛАВА 2

Дарена

Прошло почти десять лет, а я, как сейчас, помню тот день, когда мы играли с двоюродной сестрой Жданой во дворе в прятки. Дядюшка Некрас схватил меня за руку и потащил в дом. Усадил в кресло, поставил напротив стул и присел. Скрестил ноги и руки, поджал губы, вглядываясь в мое лицо. Его серо-зеленые глаза казались стеклянными, а взъерошенные седые волосы делали его образ безумным.

– Дарена, – начал он вкрадчиво.

В дом забежала сестра, но дядя прикрикнул и велел ей идти во двор. Раньше я никогда не слышала, чтобы он повышал голос на дочь.

– Твои родители… Их корабль попал в шторм. Никто не выжил.

Я не сразу поняла смысл его слов. Смотрела на дядю и не двигалась.

– Но у тебя есть дом и семья. Я сегодня же удочерю тебя, Дарена.

Тогда я еще не понимала, что для меня значило такое решение дяди. Красный флаг над теперь уже моим домом и метки на руках родных не смущали семилетнее дитя. Но в тот же вечер я сполна прочувствовала, что такое быть обреченной. Я кричала от невыносимой боли, когда мне наносили метку, и проклинала богов за то, что они забрали моих родителей туда, откуда еще никто не возвращался.

В этот вечер мы собрались за столом, и дядя честно объявил, что подписал бумаги о том, что он отдает свою дочь оборотню. Вместо имени сестры красовалось мое. Ведь глава семьи сам вправе выбрать, какую из дочерей он пошлет в лабиринт.

С того дня я стала для всех живым мертвецом. Для кого-то бесчувственной куклой для битья, не заслуживающей хорошего отношения. Для кого-то пустым местом. Изгоем! Со мной никто не дружил, кроме сестры и сына Казимира Демьяна. Дядя не перестал любить меня и заботился, как подобает обычному отцу. Но Ждану он любил намного больше и мне понятно, почему он отвел от нее проклятие, предоставив меня взамен. Мы с сестрой это прекрасно понимали, и однажды она подошла к Некрасу с просьбой изменить решение. Она была готова пойти в лабиринт, чтобы спасти меня. Но дядя на корню зарубил эти разговоры, и тема оборотня стала запретной в нашем доме. Но всем рты не заткнешь. Жители села постоянно судачили о поступке дяди. Кто-то осуждал, а кто-то поддерживал. Я перестала гулять на улице, и мы с сестрой и Демьяном всегда убегали играть на берег реки. Чем меньше я видела людей, тем быстрее забывала о том, что случится в день обряда.

Вот и сегодня я сидела на берегу, ожидая встречи с Демьяном, и гнала от себя мрачные мысли, хотя до обряда оставалась всего неделя. В этом году зима выдалась особенно теплой. Можно целый день провести в лесу, наблюдая, как стремительно куда-то несется река, как в прозрачной воде плескается рыба. А небо голубое без единого облачка. Такое же безмятежное, как и жизнь поселка. Каждый сейчас занят своим делом. Даже Ждана пожелала работать в лавке отца, продавая изделия из дерева. Меня дядя освободил от всех забот. По дому я тоже ничего не делала. Он подарил мне бесхлопотную жизнь. Конечно! Надо наслаждаться каждым днем, чем я успешно и занималась. Жаль, что они пролетели, как один, неминуемо приближая меня к смерти. Никто никогда не возвращался из лабиринта. Мы с сестрой перерыли всю сельскую библиотеку в поисках хотя бы одного чудесного случая выживания. Но, увы! Я была обречена.

Почувствовав прикосновение теплых рук на глазах, я улыбнулась.

– Ждана, я сразу тебя узнала.

– А вот и нет! – рассмеялся Демьян. Меня всегда забавляла его реакция на то, что я ошибалась, хотя на самом деле всегда безошибочно ощущала его присутствие. Стоило наполнить легкие воздухом, как ворох ароматов тут же дурманил голову. Демьян работал в парфюмерной лавке и уже давно сам не замечал, что источает запах цветов.

– Почему ты никогда меня не узнаешь, лисенок? – заключил он меня в объятия. Демьян называл меня лисенком из-за огненного цвета волос, которые я часто заплетала в косу. Ему не нравилось, когда я их собирала, и каждый раз при встрече он сразу начинал расплетать косу. Когда я возвращалась домой, сестра тут же понимала, что я была с ним. Грива длинных волос выбивалась из-под платка, как бы я не пыталась их спрятать.

Я пожала плечами и развела руками, делая вид, что сама не понимаю, почему каждый раз его не узнаю.

– Ты сегодня рано.

– Отец решил поработать вместо меня.

– Опять поругались? – вздохнула я.

– Мама, как обычно, приревновала его к соседке, – рассмеялся Демьян. – Перебила всю посуду, и отец быстро ретировался, а она пошла к подруге. Дом в нашем распоряжении, лисенок, – подмигнул он, и я опустила взгляд.

Я отдала ему свою невинность еще в четырнадцать лет. Мне ведь не надо хранить себя для мужа. Я никогда не выйду замуж, не рожу детей, не буду нянчить внуков. А у Демьяна все это впереди. От одной мысли, что когда меня не станет, он женится и забудет обо мне, внутри взрывался вулкан невыносимой боли и обиды. Я всей душой начинала ненавидеть дядю за то, что он обрек меня на страшное проклятие, которое лишает будущего. Но иногда я позволяла себе помечтать. Представляла, как бы сложилась моя судьба, если бы родители не погибли. Самое печальное, что в таком случае я бы не подружилась с Демьяном и не узнала, что такое любить кого-то без памяти. Все эти годы я жила ради него. Смотрела в медовые глаза, гладила черные волосы, целовала смуглую кожу и мягкие пухлые губы. Тонула в крепких объятиях мускулистого тела, наслаждаясь запахом парфюма. Вскоре это закончится и лучше умереть в лабиринте, чем жить без него. Я готова к смерти, а Демьян нет. Он не сдается, каждый раз придумывая новые планы побега, которые заканчиваются ничем. Или того хуже! Я бы уже давно коротала последние деньки в темнице, ведь меня столько раз ловили на границе села. Со мной всегда находился Демьян, поэтому Казимир спускал нам проступки с рук. Глава поселения всегда был против нашей дружбы, а тем более отношений. Он, как и все, считал меня трупом и не видел в нашей любви смысла, но предпочитал не высказывать это в лицо, а тихо ждать, когда меня не станет и со спокойной душой женить сына.

Вчера я случайно услышала разговор Казимира с дядей, когда они пили чай в гостиной. Глава хотел поженить Демьяна и Ждану. Он посчитал, что моя сестра подходящая для его сына партия, тем более учитывая то, что помеченная семья освобождается от участия в совете навсегда. Конечно! Благодаря мне сестре можно не бояться жить в Совунме, не страшиться рожать детей любого пола! Я любила Ждану и желала ей счастья, но не с Демьяном. Я взяла с нее обещание, что она никогда не выйдет за него замуж. Она поклялась на крови, но тревога продолжала бередить сердце. Я ничего не сказала Демьяну, чтобы не портить последние светлые дни.

– Пошли скорее.

Он помог мне подняться на ноги. Взявшись за руки, мы побежали по тропинке, ведущей в село. Ветер срывал с ветвей деревьев снежинки, создавая маленькую метель. Солнечные лучи отражались от засыпанных снегом кустов, ослепляя белизной. Я поскользнулась на обледеневшей дорожке и рухнула, утаскивая Демьяна за собой. Он навис сверху, опершись на ладони, и рассмеялся. Я улыбнулась, вглядываясь в его искрящиеся карие с теплым медовым оттенком глаза. Меня переполняла любовь и нежность. Я потянулась к нему, прикрывая глаза в предвкушении поцелуя. Демьян едва коснулся моих губ губами и прошептал:

– Я так люблю тебя, лисенок, и не отдам оборотню. Я придумал, как нам сбежать из села…

Я распахнула глаза и оттолкнула его, поднимаясь на ноги. Резким движением стряхнула снег с шубы, и поджала губы. Демьян снова придумал безумный и провальный план, а я порядком от них устала. Я понимала, что это утопия и нам никогда не сбежать из села, но он продолжал верить в небылицы. Никак не мог смириться с тем, что вскоре меня не станет. Постоянно подбадривал, вселял надежду, вытаскивая из зыбучего болота отчаяния. Только благодаря ему я все еще не повесилась в лесу. У реки как раз росло подходящее дерево, и я часто смотрела на него, представляя, как мое обмякшее тело висит и раскачивается на толстой ветке. Но сотворив подобное, я подставлю под удар сестру. Как бы несправедливо не обошлась со мной судьба, я не желала такой же участи Ждане.

– Прекрати! Я больше ничего не хочу слышать о побеге, о лабиринте и оборотне!

– А чего ты хочешь, Дарена? – сказал он серьезно. Я не привыкла слышать из его уст свое имя, которое он произносил крайне редко. Только когда злился.

– Я хочу быть с тобой и не думать ни о чем, – дрожащим голосом проговорила я и уткнулась лбом в его грудь. Обвила шею руками, прислушиваясь к частому биению сердца. К горлу подкатывал ком боли, заставляя все тело дрожать, а глаза наливаться слезами.

Демьян так крепко прижал меня к себе, что я едва могла дышать, но отстраняться не хотела. Он зарылся лицом в выбившиеся из-под платка волосы, лаская теплым дыханием мою шею. Я потянулась и поцеловала его в колючую щеку.

– Все будет так, как ты хочешь, лисенок, – пообещал Демьян и поднял мое лицо за подбородок, вглядываясь в глаза. Провел пальцем, очерчивая скулу, коснулся кончика носа и улыбнулся. – Пойдем скорее, а то нос отморозишь.

Мы уже давно не скрывали своей любви от остальных, и смело шли по селу в обнимку. Но если на мне это не отразилось, то Демьян навлек и на себя часть проклятья. С ним уже давно никто не общался, все обходили стороной, не понимая, что молодой красивый парень и завидный жених нашел в обреченной на смерть в лабиринте девушке. Но я никогда не замечала, чтобы он переживал по этому поводу. Меня полюбил поистине лучший мужчина и оттого еще хуже на душе.

Дом главы поселения отличался от остальных размерами и издалека походил на небольшой дворец. Я редко бывала внутри и даже не знала, сколько там на самом деле комнат. Меня интересовала лишь одна. Та, в которой я потеряла невинность с любимым. Как сейчас, помню тот волшебный вечер. Но закончилось все комично. Мы битый час пытались отстирать окровавленные простыни, и мать Демьяна застала нас за этим делом. Я думала, что сквозь землю провалюсь от стыда, когда Бажена подбоченившись застыла у дверного косяка. Я опустила взгляд в пол и ждала, что посыплются упреки и оскорбления. Но она вырвала из рук сына простыню и принялась ее стирать. Сказала, что в гостиной нас ждут пирожки и чай. Не стала ничего рассказывать мужу и сохранила нашу тайну. Она никогда не смотрела на меня свысока и не чуралась заводить разговор. А вот Казимир всячески избегал встреч, изредка здоровался и проходил мимо, словно я пустое место. Но к такому поведению людей я давно привыкла и не судила его строго.

Комната Демьяна находилась на первом этаже рядом с лестницей. Он распахнул дубовую дверь, пропустил меня вперед и запер ее на ключ. Я стояла и смотрела на большую кровать с резной спинкой. Она была застелена черным бархатным покрывалом. На комоде стояли свечи, и я подошла к ним, чтобы зажечь, пока Демьян зашторивал окна. Комната погрузилась во мрак, и легкий интимный свет от свечей располагал к долгожданной близости. Я стащила с головы платок и тряхнула головой, чтобы взъерошить волосы. Скинула шубу и сняла сапоги. Демьян внимательно за мной наблюдал, сидя в кресле. Когда я осталась в одном платье, он подошел и посмотрел на меня медовыми глазами, которые светились демоническим огнем. Я всегда таяла от этого взгляда, утопая в неге возбуждения. Так приятно чувствовать себя желанной.

Он обхватил мою талию и привлек к себе. Я с нежностью погрузила пальцы в его густые черные волосы и прильнула к мягким губам. Какое это счастье, вновь ощутить вкус и запах любимого!

Демьян ответил на поцелуй. Жадно ловил мои губы, и его прерывистое дыхание пробуждало во мне страсть.

– Я так скучал, лисенок, – зашептал он, отрываясь от меня на миг. – Только о тебе и думаю целыми днями.

Я молчала, наслаждаясь шепотом, словами, которые будили во мне бурю эмоций. Как же хотелось никогда не разлучаться, а прожить в этой комнате всю жизнь, любуясь счастьем, что даровали мне боги взамен на жизнь. Скорее бы коснуться его нагого крепкого тела!

Я дрожащими руками расстегивала рубашку и вскоре отбросила ненужную вещь в сторону. Я уже не помнила себя от страсти, освобождая его тело от мешающей одежды.

Демьян расстегнул пуговицы на моем платье, и оно слетело с плеч на пол. Зрелище его обнаженной плоти вызывало головокружение. Ничего красивее я в жизни не видела. Дрожащими пальцами я проводила по его мускулистой груди и плечам. Спустилась вниз живота к его набухшему органу и сомкнула на нем пальцы. Демьян тяжело задышал и прильнул к моей груди, втягивая сосок ртом и очерчивая языком окружность. Я покрылась мурашками и пропустила стон, который он заглушил неистовым поцелуем.

Демьян подхватил меня на руки и в два шага мы оказались на кровати. Я прижалась к нему всем телом, будто боялась потерять. Обвила крепкую шею руками и губами скользнула к бархатной мочке уха, дразня его языком. Он нависал сверху и наши ноги переплелись.

Медленно, смакуя каждый миг, он проник в меня. Я вздрогнула от волшебного ощущения его твердой плоти внутри. Пульсирующие толчки усиливались, заставляя каждую мышцу напрягаться. Я выгнулась навстречу любимому.

Я не хотела, чтобы это заканчивалось. Демьян перекатился на спину, не выходя из меня. Теперь я владела его телом, до предела насаживаясь на горячую плоть. Он терзал мои ягодицы пальцами и ловил губами грудь. Я содрогнулась, откидывая голову назад. Застонала, не в силах сдержать волну оргазма.

Демьян взорвался во мне, словно вулкан, добивая наслаждение резкими толчками. Мы прижались друг к другу, и он перекатил меня на бок. Всмотрелся в мое лицо теплыми глазами и заговорил тихо:

– Я никому никогда тебя не отдам. Ты мое счастье, лисенок.

Демьян поцеловал меня в кончик носа. Я зажмурилась и улыбнулась.

– Остановить бы время.

Повернулась к нему спиной, укрываясь сильной рукой, словно одеялом и остекленевшими глазами посмотрела на танец пламени свечи. Душа разрывалась на части, а сердце ныло от невыносимой боли. Я больше не могла совладать с собой и прогнать мысли, которые резали без ножа. Меня затрясло, и Демьян накрыл меня покрывалом, крепче прижимая к себе. Но я дрожала не от холода, а от леденящего страха перед оборотнем. Он будет заживо пожирать мою плоть. Плоть, принесенного в жертву барашка. Для чего я существовала все семнадцать лет? Неужели только для того, чтобы пойти на корм зверю? Лучше бы отправили меня в лабиринт неразумным ребенком! Я бы не успела вкусить прелести жизни и так сильно полюбить.

ГЛАВА 3

Дарена

Как же не хотелось возвращаться домой! На меня давили стены мрачной комнаты. И тысячи свечей не смогли бы развеять темноту в моей душе. Ждана всегда заходила ко мне перед сном, и сегодня не стало исключением. Я услышала характерный стук в дверь. Сестра стучала только для того, чтобы соблюсти приличие, но всегда врывалась, не дожидаясь одобрительного ответа. Ее белокурые волосы распались по плечам, а фланелевая ночная рубашка доходила до щиколоток, своей бесформенностью скрывая красивую стройную фигурку. Большие голубые глаза, как всегда, светились добротой. Сестра походила на заморскую куклу с фарфоровой кожей. Хрупкая и невесомая девушка, за которой бегало пол села. Но Ждана не подпускала к себе мужчин, ожидая первой чистой любви. В мечтах она рисовала принца неземной красоты и щедрости, а таких на селе не водилось.

– Рассказывай скорее, – схватила она расческу с тумбочки и плюхнулась в стул. Сестра обожала, когда я расчесывала ей волосы, а потом заплетала их в косу. – Ты встречалась с Демьяном?

Я встала позади Жданы и взялась за привычное для рук дело.

– Да, – протянула я с улыбкой, но не стала продолжать, чтобы немного ее помучить.

– Дарена! Ты же знаешь, я хочу подробностей! – всплеснула она руками. Я любила, когда она злилась. Это смотрелось так смешно, будто белый пушистый кролик кидается на льва.

– Ладно, – рассмеялась я. – Я сидела на берегу…

– Не настолько подробно! Давай сразу к поцелуям и… – замялась Ждана.

И я начала рассказ, яркими красками описывая нашу с Демьяном близость. Сестра даже никогда не целовалась, и мне было ее поистине жаль. Она лишала себя такой бури эмоций и безмерного счастья, о которых сама не догадывалась. Хотя мои рассказы будоражили в ней небывалые чувства, и в конце она всегда говорила, что завтра пойдет и поцелуется с сыном мясника – первым красавчиком на селе. Такие порывы заканчивались одинаково. Ждана даже не решалась с ним заговорить, когда он приходил в лавку за разделочными досками. Он разрубал их каждый день, и я прекрасно понимала почему. Ни для кого, кроме сестры не секрет, что он был тайно в нее влюблен.

– Что трудного в том, чтобы заговорить с Ратибором? Он слюной на тебя исходит, как на сочный кусок мяса!

Ждана расхохоталась, и ее щеки заалели.

– Ратибор красивый, но слишком молчаливый. Я хочу так, как у вас с Демьяном. У вас такая любовь, Дарена! На вашей свадьбе я…

Сестра резко осеклась и опустила взгляд. Улыбка сошла и с моего лица. Ждана нехотя тронула глубокую рану и на комнату опустилась звенящая тишина. Только треск свечей ее прорезал, как на похоронах в ратуше.

Я присела на кровать, теребя в руках расческу. Глаза защипало от накатившей влаги. Только при сестре я не скрывала отчаяния и давала волю чувствам. Они выливались из меня горькими потоками слез. Иногда я рыдала в голос, как сейчас, и сестра обнимала мои дрожащие плечи. Ждана всегда плакала вместе со мной, будто ее тоже отправляют в лабиринт. Я часто задумывалась о том, что чувствует она в эти моменты, но спросить никогда не решалась.

– Я не отдам тебя оборотню, – безустанно шептала она, повторяя слова Демьяна. Но что могла сделать моя сестренка, если даже сын главы поселения не в силах повлиять на отца. Сколько раз он уговаривал его изменить правила. Выбирать девушек в день самого обряда и провести совет заново. Но Казимир непреклонен. Менять сложившуюся веками традицию и законы он не собирался.

– Я знаю, как тебе можно сбежать прямо в день обряда. Тогда Казимиру придется менять правила.

– И ты туда же! – взорвалась я, вскакивая с кровати. Подошла к подоконнику и сжала его руками с такой силой, что побелели костяшки пальцев. – Смирись с тем, что скоро меня не станет. Я смирилась и готова умереть. Надеюсь, ты помнишь о клятве, которую мне дала?

Я повернулась к ней лицом, вглядываясь в заплаканные глаза.

– Посмотри на меня, Ждана!

Она подошла ко мне вплотную и раскрыла ладонь со свежим порезом.

– Я скорее умру, чем нарушу клятву! Отец не выдаст меня замуж против воли!

Зря она была в этом так уверена. Я слышала их с Казимиром разговор. Дядя четко дал понять, что свадьба состоится, как только меня не станет. И никто из мужчин не спрашивал у своих детей, чего они хотят. Глава семьи принимает единственное правильное решение, а родня подчиняется. Так было всегда!

– Обещаю, Дарена!

Только проверить я не смогу, ведь буду лежать в лабиринте истерзанная и убитая оборотнем.

ГЛАВА 4

Дарена

День сменял ночь, нещадно приближая время обряда. К нему готовились всем селом, будто к великому празднику. Для них это лишь повод нарядиться, и расслабиться за чаркой вина. А для меня…

Ратуша преображалась, утопая в лепестках цветов и красных бархатных тканях. Ковровые дорожки вели к ней из каждого дома. Несмотря на то, что погода продолжала радовать солнцем, на улицах зажгли факелы на столбах. Я смотрела на подготовку из окна гостиной и не спешила идти в ванную, которую предусмотрительно набрал дядя и сбежал из дома вместе с сестрой. Ждана вообще перестала приходить ко мне в комнату после последнего разговора. Она целыми днями пропадала на работе и появлялась дома за полночь. Наверное, и она поняла, что со мной нет смысла общаться.

Я могла стерпеть все от родных людей, но не от Демьяна. Я в наглую бегала к нему домой, но его всегда не было. А вчера он принес мне флакон духов, которые изготовил лично для меня и взял обещание, что надушусь ими в день обряда. Сухо поцеловал в щеку и ушел. Я даже не успела с ним поговорить.

Вот и любимый покинул меня в конце пути! Еще никогда не чувствовала себя так паршиво! Не оставалось сил даже принять ванну, хотя это часть обряда и в горячую воду специально накидали лепестков. А еще не пожалели дорогие масла, не говоря уже о заморском мыле.

В гордом одиночестве скинула с себя рубашку и погрузилась в воду. Закрыла глаза, погружаясь с головой. Сразу возникло желание никогда больше не выныривать. Просто вдохнуть носом воду и эпично закончить обряд. Но мысль о сестре не позволила так просто уйти. Какая разница как умру?! Зато ей обеспечено будущее без страха. Пусть они с Демьяном бросили меня в такую трудную минуту, я все равно не желала им зла.

Только вышла из ванной, обмотавшись простыней, как в дом ворвались две пожилые женщины с котомками. Они не разговаривали ни между собой, ни со мной. Усадили меня на стул и принялись чесать волосы, и красить лицо. Я сидела без движения, позволяя делать с собой все, что они хотят. Какая разница, как буду выглядеть в день своей смерти?! Могли бы просто засунуть в мешок и бросить в лабиринт! К чему такие почести?!

В итоге они обули на меня красные сапожки и натянули платье в цвет. Накинули на плечи теплую мантию и подтолкнули к выходу из дома. На пороге я вспомнила, что забыла подушиться, как просил Демьян. Сначала замялась, обдумывая, стоит ли возвращаться в комнату. А потом представила медовые глаза любимого и сорвалась с места. Женщины побежали за мной. Наверное, подумали, что хочу сбежать. Они торопили меня, оттаскивая от комода, и я пролила на себя почти целый флакон. Мог бы и получше духи сделать! Странный запах травы неизвестного происхождения вызывал тошноту.

Вскоре я стояла посреди улицы, источая жуткий запах. Женщины взяли меня под руки, и повели в сторону ратуши. Там собралось все село. У входа в ратушу стояла повозка, усыпанная цветами с запряженным белым жеребцом. Вот и гроб готов! Ждет меня не дождется! А рядом стоит Казимир, прижимая к пузу великую книгу, в которой прописаны законы Совунмы.

Я зашла в ратушу на негнущихся ногах и взглядом наткнулась на зеркало. Сначала не узнала себя. Женщины поработали на славу. Огненные кудри сплелись на макушке замысловатым цветком. Два локона выбивались из прически, спадая на плечи. Болотного цвета тени выделили зеленые глаза, а кожа стала фарфоровой, как у Жданы. Я откинула полы мантии, чтобы рассмотреть платье. Из бархатной теплой материи оно плотно село по фигуре, а пышная юбка доставала до щиколоток. Все обшито золотого цвета кружевом и рюшами. Такие платья надевали богатые девицы на свадьбу. Мне не хватало лишь фаты.

Казимир подошел к алтарю, где обычно венчают влюбленных, и встал перед ним, закрывая красоту массивным телом. Я обернулась и заметила во входящей в ратушу толпе дядю. Он старался не смотреть на меня и встал в дальнем углу, опустив седую голову. Демьян со Жданой ворвались в помещение и протиснулись в первый ряд смотрящих.

Я поймала взгляд любимого и не могла от него оторваться. Мне захотелось, чтобы в тот же миг он подхватил меня на руки и унес отсюда далеко-далеко, где нас никто не сможет найти. Но он стоял на месте в расслабленной позе и, ни один мускул на его лице не дрогнул. А сестра вообще улыбалась, будто меня выдают замуж, а не отправляют на верную смерть.

Громкий голос Казимира заставил дрогнуть и повернуться к алтарю:

– Дитя мое! Сегодня мы приносим тебя в жертву оборотню, чтобы уберечь все село от его гнева. Ты наша надежда! Наше спасение! Наше будущее! Отдавая свое юное тело, ты спасаешь свою душу! Мы никогда не забудем эту жертву и всегда будем помнить о тебе, Дарена, и почитать!

Какие громкие слова! Меня от них тошнило. Я не собиралась сегодня сдерживаться и соблюдать приличия! Пусть знают, что я о них думаю!

– Что ж вы, твари, избегали меня все десять лет, если я так важна?! Кто из вас хоть раз заговорил со мной?!

Я указала взглядом на портреты девушек, которые отдали жизнь не понятно за что.

– О ком из них вы вспомнили?! Повесили картины и дело с концом! Вам плевать, что лишаете меня будущего! Надежды на счастье с любимым! Мне семнадцать лет! Я могла выйти замуж и познать радость материнства!

Я указала пальцем на дядю.

– А ты поступил подло! Я не должна была здесь стоять! Это не моя судьба! Не мое место! – с желчью выплевывая каждое слово, я не подумала о сестре. Она рухнула на колени, закрыла лицо руками и закричала:

– Возьмите меня вместо Дарены! Она говорит правду! Это мое место!

Дядя Некрас бросился к дочери, поднимая ее с колен. Прижал к груди и не отпускал, как бы она не вырывалась. Я смотрела на это и проклинала себя за срыв. Не хотела причинять сестре боль. Склонила голову перед Казимиром и проговорила:

– Я готова.

Он накрыл мою голову венком из красных цветов и прислонил ко лбу книгу.

– Да прибудут с тобой боги, дитя, – голос Казимира дрожал. Неужели ему жаль меня? Сколько невинных душ он отправил в лабиринт?

– Они мне не нужны, – подняла я на него взгляд. – Пусть боги хранят вашего сына.

Он заключил мое лицо в ладони и поцеловал в лоб.

– Прости. У меня нет выбора, – шепнул он мне на ухо.

Я натянула улыбку и кивнула. Обернулась, гордо вскинула подбородок и пошла по дорожке к выходу из ратуши. Люди расступались передо мной, а Демьян успел незаметно коснуться руки. Я боялась снова посмотреть в глаза любимого. Вдруг мне опять захочется сбежать! Ни к чему эта драма. Хватило происшествия с сестрой. Не хочу бередить души родных. Это мое бремя и я пронесу его достойно.

Сын мясника оседлал лошадь, везущую меня в лабиринт, а в повозку сели крупные парни из стражи села. У каждого в руках мечи. На телах доспехи, будто я преступница, а не хрупкая девушка.

Женщины, которые меня наряжали, подошли и красными лентами связали мои руки и ноги.

– Демьян, – обратился к сыну Казимир. – Делай то, о чем просил.

Я посмотрела на любимого. Он подошел и взял меня на руки. Как же я хотела его обнять, но не могла. Оставалось только смотреть на мужественные скулы и ронять слезы, осознавая, что больше никогда его не увижу. Он нес меня медленно, все крепче прижимая к себе. Губами коснулся мочки моего уха и прошептал:

– Как только я опущу тебя в повозку, Ждана подойдет, чтобы попрощаться. Она положит тебе за спину нож. Пока будешь ехать, перережь ленты. Сделай это незаметно. Когда будешь проезжать мимо нашей реки, спрыгивай и беги. На берегу тебя будет ждать жеребец. Скачи на нем в сторону лабиринта. Я буду ждать тебя в конце леса. И молчи. Ничего не отвечай. Просто сделай, как я сказал.

Демьян поцеловал меня в щеку и аккуратно уложил на подушку из цветов. Но что будет, если у нас получится сбежать? Кто отправится вместо меня в лабиринт? Образ сестры застыл перед глазами. Я не удержалась и потянулась к его уху.

– А Ждана? Что будет с ней?

Демьян не ответил, делая вид, что я ничего ему не говорила. Надежда на будущее и тревога за сестру сплелись воедино, терзая искалеченное годами сердце.

– Кто-то еще хочет попрощаться в Дареной? – спросил Казимир. Но я лежала и не видела, что происходит. Устремила взгляд в небо и прислушивалась к каждому звуку. Стражники галдели и заглушали остальных. Так и хотелось их заткнуть. Не успела я их приструнить, как к повозке подошла Ждана.

Она обняла меня, и я почувствовала за спиной в ладони холодную сталь.

– Это не твоя судьба. Беги от нее и будь счастлива. Я люблю тебя, сестренка.

Не успела я ничего сказать, как она отошла от повозки.

– Есть еще желающие?

В ответ тишина. Даже стражники затихли. Да кому я нужна?! Пора ехать в лабиринт!

И тут я обомлела. Ко мне подошел дядя. Склонил седую голову и погладил меня по щеке.

– Мне нет прощения. Боги покарают меня за всю ту боль, что я тебе причинил. Я готов к вечным мукам во тьме. Если сможешь, прости.

Я впервые видела, как плачет дядя и сама прослезилась вместе с ним.

– Я не держу зла. Берегите Ждану, – прошептала я.

Он поцеловал меня в лоб и погладил по плечу. Одарил взглядом полным боли и вины. Повозка тронулась с места, дребезжа деревянными колесами. Я закрыла глаза, чтобы не видеть неба и верхушек деревьев. Начала потихоньку разрезать ленты ножом. Когда освободила руки, то сомкнула между собой пальцы. Медленными движениями освободила ноги от скользкой ленты и застыла, прислушиваясь к стражникам. Судя по разговору, они ничего не заметили.

Вскоре я услышала шум нашей реки, который ни с чем не спутать. Настал миг, когда я должна вскочить и убежать. Но не спешила. Все не решалась, вспоминая доброе лицо Жданы и раскаяние дяди. Что сейчас для меня дороже? Жизнь с любимым или жизнь сестры?

Я распахнула глаза. Тучи сгущались на небе, и поднимался ветер, осыпая меня снежинками, сорванными с деревьев. Руки будто сами вырывались из-за спины, пытаясь спасти тело, но я в миг их смирила. Закусила губы от невыносимой внутренней боли, чтобы не зарыдать в голос. Слезы полились ручьем, и стон вырвался наружу. Один из стражников посмотрел мне в лицо и сказал:

– Держись, девочка. Немного осталось. Мы уже в конце леса.

Я вспомнила, что там ждет меня Демьян и снова едва не сорвалась с места.

– Когда окажешься в лабиринте, держись правой стены. Не отнимай от нее руки…

Его слова тонули в моей горечи, и больше я ничего не слышала, кроме собственных стонов. Я билась в агонии, сминая под собой цветы в кашу. А когда услышала родной голос, вообще потеряла рассудок.

Демьян скакал рядом с повозкой и кричал:

– Прыгай сюда! Лисенок! Очнись!

Стражники оголили мечи, а я открыла свинцовые веки и посмотрела на Демьяна.

– Уходи, – прохрипела я.

– Я не отдам тебя, слышишь?! Я люблю тебя, Дарена! Вставай!

Повозка остановилась, и стражники по выпрыгивали, нападая на Демьяна. А я продолжала лежать не живая ни мертвая. Ратибор взял меня на руки и понес. Голос Демьяна удалялся, и теперь я слышала только дыхание сына мясника.

– Вот и лабиринт, – объявил он и поставил меня на ноги.

Я посмотрела на глухую стену с поросшим растениями входом. Впереди чернота, а позади звуки драки.

– Ратибор, не бейте Демьяна. Он ни в чем не виноват. А ты перестань стесняться и молчать. Ты нравишься Ждане. Заговори уже с ней хотя бы о погоде.

Ратибор округлил глаза и кивнул. Я ступила одной ногой в лабиринт и вой зверя на секунду оглушил. Сердце сжалось от страха. Я коснулась правой стены и обернулась. Демьян бежал ко мне, а за ним стражники.

– Остановись! – кричал он.

– Я люблю тебя больше жизни! – закричала я в ответ и вошла в темный лабиринт.

– Вернись! – доносилось снаружи.

Пусть боги хранят моих родных! Я готова к смерти…

ГЛАВА 5

Ждана

Видела бы Дарена, что со мной творилось после ее отъезда! Я упала на колени перед Казимиром, в надежде, что он вернет ее назад. Ползала по снегу, хватаясь за подол его плаща. Предлагала себя вместо сестры. Все эти десять лет я жила в преисподние. Боги сполна покарали меня за выбор отца. Он поступил подло, и расплачивалась за это я. Не было ни дня, чтобы я не винила себя в участи Дарены. Каждый раз, когда смотрела в ее зеленые глаза, сердце сжималось от дикой боли. Я старалась отдать ей всю любовь, что есть во мне, утешить, подбодрить. Но эти крохотные попытки лишь на миг могли скрасить ее жизнь. Из-за нее я не выходила замуж, не встречалась ни с кем, даже не целовалась! Как представлю ее на собственной свадьбе, душа кровью обливается. Я сполна не понимала, что она чувствует. Как живет в постоянном страхе и отчаянии? Наверное, только любовь Демьяна позволяла ей иногда улыбаться. Того, кто придумал этот жестокий обряд, нужно не глядя сажать на кол!

Когда Казимир стряхнул меня с себя ногой и зашел в ратушу, я посмотрела в сторону леса. Взмолилась всем богам, чтобы Дарена сумела убежать от стражников. Я вглядывалась в тропинку, по которой ее увезли. Если Демьян вскоре не появится, то план удался, и меня начнут готовить к обряду. Я смело приму свою судьбу и войду в лабиринт с чистой совестью. Это лучше, чем прожить остаток дней с осознанием, что за меня погибла сестра. Я бы без сомнения поменялась с ней жизнями.

Я безумно любила Демьяна. Мы дружили с детства, и я всегда мечтала выйти за него замуж, но когда Дарена призналась мне в том же, я сразу отступила. Тут же нарисовала барьер, и он стал для меня запретным плодом. Умопомрачительным и сладким, но бесконечно недоступным. Я старалась никогда не оставаться с ним наедине. Боялась не сдержаться. А когда сестра рассказывала об их утехах, все нутро плакало от обиды. Но я сама просила ее об этом, специально причиняя себе боль. Хотела возненавидеть его, вырвать из сердца, осознавая, что Демьян мне не принадлежит. Ничего не помогало! А когда она попросила дать клятву, я поняла, что даже когда ее не станет, мне не быть с мужчиной, которого люблю. Тогда зачем мне жить?!

Я желала сгинуть в лабиринте! И даже отец не мог убедить меня в обратном. Он пытался утащить меня подальше от леса, но не сумел сдвинуть с места. Я словно приросла коленями к сугробу, шепча под нос, как молитву:

– Не возвращайся, Демьян.

Люди заходили в ратушу, а Казимир раздавал указания. Все начали накрывать на стол, будто сегодня торжество! Как можно так хладнокровно отмечать день обряда, когда уже завтра в одной из семей поселится новое горе и будет сжирать их дитя все десять лет! Как же мне хотелось покончить с этим навсегда! Нет сил терпеть и тушить в душе протесты!

Белогривый конь с наездником показался на тропе, и мое сердце на миг перестало биться. Ратибор заехал в село, и я подскочила, заглядывая в повозку. Там лежал связанный Демьян под конвоем стражи.

Во мне что-то надорвалось. Я забыла, как дышать. Кинулась к нему, пытаясь развязать веревки, но Ратибор подхватил меня на руки и оттащил. Я лупила его, вырывалась, но сил не хватало. От обиды я заплакала и обмякла.

– Где Дарена? – пропищала я сквозь слезы.

– В лабиринте, – ответил Ратибор.

Вот и сбылось то, чего я так боялась. Она не смогла сбежать, а он не сумел ее отвоевать.

– Демьян! – закричала я что было мочи, когда его вытаскивали из повозки. – Ты обещал!

Ратибор поставил меня на снег, но продолжал удерживать руки за спиной. Демьян поднял полный отчаяния взгляд янтарных глаз, больно уколов мое сердце. Как теперь мы будем жить?

– Пойдем в ратушу. Тебе надо выпить, – повернул меня к себе Ратибор. Я прижалась к его груди и положила голову на плечо, из-за него наблюдая, как Демьяна освобождают от веревок.

Казимир стоял на пороге ратуши и наблюдал за нами. Он жестом подозвал к себе сына. Демьян подошел, и отец крепко его обнял, шепнул что-то на ухо и повел в помещение. Мы с Ратибором отправились за ними.

Я сидела за столом, опрокидывая один кубок вина за другим, и с отвращением наблюдала за всеобщим весельем. Отец тоже не пропустил праздник, но в отличие от других сидел в углу с бутылкой алкоголя и вытирал скупые слезы.

Демьян сидел напротив. Он ни ел, ни пил, буравя стеклянными глазами новый портрет, который сегодня повесили на стену почета. Дарена на нем выглядела счастливой. Художник постарался на славу. Я помню тот день, когда две недели назад к нам в дом пришел местный художник. Я наблюдала за его работой, стараясь шутками развеселить сестру. Он настаивал на том, чтобы она заплела рыжую гриву в косу, но Дарена не послушалась. Сказала, что будет сидеть смирно, только если распустит волосы. Ему пришлось сдаться.

Я снова повернулась к столу, чтобы не видеть образ сестры и заглянула в кубок с жидкостью кровавого цвета. Стоило только подумать о крови, как в голове нарисовался образ истерзанной оборотнем Дарены. Я до боли сжала кулаки, и слезы снова хлынули из глаз.

Они говорили красивые тосты и, не чокаясь, провожали девушку в последний путь. А завтра мужчина из похоронной лавки установит памятник на местном кладбище, к которому можно возложить цветы и поговорить с усопшей. Но с кем говорить, если ее тело отныне принадлежит зверю. И почему нашу деревню населяли такие трусы?! Неужели нельзя собраться и убить оборотня?! Почему они так боятся его гнева?! Ведь прошел не один век с того времени, когда зверь покарал жителей села!

Я посмотрела на Демьяна, который схватился за бутылку самогонки и хлестал пойло без закуски, ни разу не скривившись. Казалось, он думает о том же, что и я. Лишь бы не задумал неладное. В одиночку отправляться в лабиринт нельзя. Да и поздно. Дарену не спасти. Легенда говорит о том, что оборотень пожирает жертв в первые минуты их нахождения в лабиринте. У нее нет шансов.

Вино уже ударило в голову, и я решила покинуть ратушу. Больше не могла выносить этих отвратительных людей. Я потянула за собой Демьяна. Мне хотелось узнать, что произошло в лесу и почему Дарена не смогла убежать от стражи.

Демьян шел по снегу, шатаясь, не выпуская из руки бутылку. Я и сама едва держалась на ногах, поэтому схватилась за рукав его рубашки. До реки мы шли молча и медленно, а когда оказались на берегу, рухнули на камни. Он протянул мне бутылку, и я отпила крепкий напиток, закашлявшись. До сегодняшнего дня я никогда не пила алкоголь. А зря! Он туманит, кружит голову и подпитывает эмоции. Я почувствовала прилив сил и смелости. Заговорила первая:

– Что случилось? Почему очередной план провалился?! Дарена бегает, словно ветер. Они бы никогда ее не догнали.

– Она сама не захотела бежать, – с яростью бросил камень в реку Демьян. – Опять отдала свою жизнь за тебя!

Этими словами он вонзил нож в мое сердце. Все тело задрожало, и я зарыдала в голос, пряча лицо в ладони.

Он приобнял меня за плечо, и я прильнула к его горячей груди.

– Ты не виновата. Это все проклятый оборотень! На рассвете я отправлюсь в лабиринт и принесу ее тело! Надо похоронить лисенка как положено!

– Не ходи, Демьян! – взмолилась я. – Умоляю! Он убьет и тебя!

– А зачем мне эта жизнь, Ждана? Я никому не нужен. Только она любила меня. Даже родной отец не пощадил нашу любовь!

– Не говори так! А как же я?

В свете неполной, но яркой луны я смотрела на его подбородок, который дрожал. Мне безумно хотелось заключить Демьяна в объятия и утешить. Сказать, что не только Дарена любила его. Что он нужен мне. Особенно теперь, когда ее не стало. Мне не пережить еще и его смерть.

– А ты должна стать моей женой. Отец уже договорился. Глупый он! Еще не знает, что если я выживу в лабиринте, сразу уеду из села. Не смогу здесь жить. Мне все о ней напоминает.

– Я уеду с тобой.

Он рассмеялся и поцеловал меня в макушку.

– Не глупи! Некрас хорошо здесь устроился. Вы отлично живете и вашу семью не тронут. Оставайся, выходи замуж, рожай детей. Проживи ее жизнь так, как она хотела. Прими ее дар, отгони переживания и радуйся судьбе.

Он снова резал меня без ножа. На самом деле я хотела выйти замуж за него. Почувствовать, как прекрасны его поцелуи и ласки. Отдать ему свою невинность, подарить всю себя. Но рана на ладони все еще болела. Я дала клятву, и видят боги, не желаю ее нарушать. Но кому она теперь нужна, когда не стало сестры?! Кто узнает, что я ее нарушила? Только моя совесть будет грызть изнутри, превращая жизнь в сплошную боль. Но я бы вытерпела ее ради Демьяна.

– Не ходи в лабиринт. Ты не сможешь ей помочь. Оставайся в селе. Мы можем пожениться, чтобы уважить отцов. Не обязательно быть любовниками, можно просто дружить. Пусть и в браке.

Демьян рассмеялся и отхлебнул пойло. Отстранился, чтобы заглянуть в глаза.

– Зачем тебе муж, который не подарит детей? Не губи свою жизнь из-за меня. Пусть отец от меня откажется, но тянуть тебя за собой в эту яму я не буду. Ты еще познаешь настоящую любовь. Все впереди. Ты молода и прекрасна, – шепнул он последнее слово, обдавая мое лицо теплым дыханием.

Мне никогда ничего не хотелось так сильно, как сейчас, поцелуя. Знал бы Демьян, как я люблю его! Как неистово хочу коснуться его манящих губ! В один миг я забыла обо всем и перестала бояться. Обвила его шею руками и потянулась к губам. Едва тронула их, как Демьян оттолкнул меня от себя.

– Ты пьяна, Ждана. Пойдем, я отведу тебя домой.

ГЛАВА 6

Демьян

Я продрал глаза с первыми рассветными лучами. Веки налились свинцом, и я едва их разлепил. Голова гудела и кружилась. Зачем я вчера столько выпил? Во рту пересохло так, что язык прилип к небу. Набросив халат, я вышел из комнаты и прошуршал в кухню, где хлопотала мать.

– Ох, Демьян, – тяжело вздохнула она и поставила на стол чарку воды.

Я жадно впитывал живительную влагу и постепенно приходил в себя.

– Не губи себя, сынок. Таких девиц полно на селе.

– Мне никто не нужен. Ты же знаешь, – каждое слово отдавалось болью в висках.

– Выбирай любую или придется жениться на Ждане, – настаивала мать.

– Не придется. На днях я уеду из села. Поплыву за море.

Мама выронила из рук ложку, которой мешала суп. Обернулась, вытирая руки о фартук, и присела напротив.

– Думаешь, убежишь, и станет легче? Дарену не вернуть и она вечно останется в наших сердцах…

– Прошу, не заводи речи отца. Тошно! – стукнул я ладонью по столу и зажмурился от новой волны головной боли.

Одно ее имя вызвало воспоминания вчерашнего дня. Последний взгляд стоял перед глазами, а последние слова звучали в ушах. Мне никогда этого не забыть. Мама права. Убеги хоть на край света, но из памяти не стереть, из сердца не вырвать. Я был зол на отца. Он столько раз мешал нашим побегам, что не перечесть. Я просил его, умолял помочь, но он всегда молчал в ответ. Разве я смогу когда-нибудь его простить? Продолжать жить под одной крышей, зная, что он отправил моего лисенка на смерть?!

Мать смотрела на меня с грустью. Только она и понимала меня. Тоже уговаривала отца что-то сделать.

– Дарена была хорошей девочкой, но нужно жить дальше, сынок. Тебе всего девятнадцать. Ты еще так молод. А я хочу понянчить внуков.

Знала бы она, что сегодня я затеял отправиться за телом лисенка, не вела бы спокойные речи. В одиночку мне явно не справиться и зверь наверняка порвет меня на части. Но у меня нет друзей, которые могли бы помочь, а я не мог оставить ее гнить в темном лабиринте. А если бы не стражники, отправился бы туда еще вчера. Оборотня надо убить и я найду способ. Мы не зря со Жданой всю неделю провели в библиотеке, и многое о нем узнали. Это все могло быть выдумками, всего лишь сказками, но я цеплялся за любую возможность. Не зря ведь сделал духи из полыни, хотя разыскать ее экстракт тяжело зимой. Запах травы должен отпугнуть зверя, но судя по крикам Дарены, он не помог. Я злился на лисенка. Мы могли бы уже находиться совсем в другом месте, а Ждана по праву заняла бы ее место. Но Дарена пожалела сестру и ступила в смертельный лабиринт.

Меч, который конфисковали стражники, отлит из серебра. Мне необходимо его вернуть. Таких в Совунме больше не найти. Я выкупил его у иностранца за огромные деньги. Моих сбережений не хватало и пришлось ограбить сундук отца. Скоро он обнаружит пропажу и мне несдобровать. Пусть так! Это слишком малая плата за жизнь моего лисенка!

Я до дна осушил чарку с водой и решил отправиться за мечом.

– Куда ты собрался? – подбоченилась мать, когда я надевал сапоги.

– Хочу подышать воздухом, – соврал я.

Не стоит больше возвращаться в дом, иначе она заподозрит неладное. Лучше сделать все тихо без лишних глаз и ушей. Я быстро нашел стражников, пленивших меня, и потребовал вернуть меч. Благо они не успели его продать и пропить деньги. За бутылку самогонки, купленную в соседней лавке, они отдали его.

У кромки леса я вспомнил, что забыл надушиться полынью, но в дом идти нельзя. Я плюнул на это, вспоминая крики любимой, и двинулся по тропе. По этой дороге лисенка везли на съедение оборотню, а она плакала, прощаясь с жизнью. Я с ненавистью сжал кулаки. Сегодня я избавлю Совунму от монстра, держащего в страхе все село! Хватит трястись и бояться за своих детей!

Вокруг было так тихо, будто в лесу нет ни одной зверюшки. Я слышал только свои тяжелые шаги и скрип снега под сапогами, а еще ровное дыхание. Слишком спокойно для чащобы. Но вскоре я услышал шум реки и свернул на берег. Здесь мы с лисенком проводили много времени. Я смотрел в зеленые глаза, словно завороженный и думал о нас. Тогда я верил в то, что все обойдется. Даже представить не мог, что буду смотреть ей вслед, когда она входит в лабиринт. Бросив камень в воду, будто горсть в могилу, я вернулся на тропу. Наконец оказался на поляне, где находился лабиринт и остановился у входа.

Я никак не мог признаться себе в том, что мне безумно страшно туда идти. Как же стыдно это осознавать, ведь моя маленькая хрупкая девочка не побоялась!

Трус!

Я присел на корточки, чтобы перевести дух. Сидел, смотрел в темноту и гладил серебряный меч. Будто прирос к заснеженной земле, не решаясь подняться на ноги. У самого входа в лабиринт я заметил красную ленту, что зацепилась за колючку растения, которым оплетены стены лабиринта. Она колыхалась на ветру, как флаг над домом Дарены. Желание сорвать ее пересилило страх, я поднялся, подошел и протянул руку. Ухватился за ленту и дернул на себя, разрывая ткань. Поднес ее к лицу и ощутил стойкий запах полыни, которой она успела пропитаться, пока связывала запястья лисенка. Засунул ее за пояс и сделал шаг вперед.

Меч дрожал в трясущейся руке, которую я выставил вперед. Внутри было так же тихо, как в лесу, но гораздо темнее, ведь глыбы снега покрывалом нависли на плетеном растении. Казалось, что нахожусь под прохудившейся крышей, едва пропускающей солнечные лучи. Стены обледенели и покрылись тонкой прозрачной коркой. Я дотронулся до нее, и пальцы соскользнули вниз. Я внимательно осматривал все вокруг в поисках следов крови, но шаг за шагом ничего не находил, будто лабиринт не являлся могильником для невинных девиц.

Неожиданно раздался оглушительный вой. Я закрыл уши руками и съежился. Потерял равновесие, поскользнулся и упал, поранив ногу острым мечом. Оросил снег своей кровью и застонал от боли.

– Уходи! – раздался громкий грубый голос над ухом. Я вскочил, ухватил меч двумя руками и за озирался по сторонам. Но никого не увидел, хотя казалось, что нечто закричало совсем рядом.

– Выходи, тварь! – вскрикнул я и прижался к стене спиной, чтобы зверь не напал сзади.

– Уходи! – еще громче повторил голос.

– Выходи на бой, оборотень!

Эхом от стен отразился демонический противный хохот. Сердце пропустило удар от ужаса. Но я пришел сюда за головой зверя и телом любимой! Ни за что не отступлю!

– Я принял жертву и не трону село еще десять лет. Можешь идти с миром.

– Отдай тело Дарены, и я уйду, – мой голос предательски дрожал от дикого ужаса, что вселял в душу оборотень и выполни он мою просьбу, я бы ушел. Не стал бы геройствовать. Больше всего на свете сейчас я хотел придать земле тело лисенка и покинуть Савунму навсегда. Пусть жители села сами убивают изувера, защищают своих детей и меняют традиции. Я вдруг понял, что хочу жить, а если вступлю в бой, мне не выбраться живым.

– Оно принадлежит мне всецело! До единой косточки! Проваливай, пока твои кости целы!

– Я люблю эту девушку и хочу придать ее тело земле. Позволь сделать это, и я больше никогда не побеспокою тебя.

Разве не глупо взывать к сочувствию жестокое существо, растерзавшее столько невинных душ? Я ждал, что он вновь закричит или того хуже накинется, но в ответ звенела тишина. Я напряженно ждал, продолжая до боли сжимать в руках меч, готовясь к резкой атаке.

Неожиданно вверху раздался треск, и я невольно прикрыл голову. К ногам упали обглоданные добела кости и череп. Меня едва не вывернуло от их вида.

– Забирай и уходи!

Я в беспамятстве скинул с плеч плащ и собрал в него останки. Завязал в узел ткань и побежал к выходу, прижимая к груди сверток. Я покидал лабиринт, не оглядываясь, под жуткий смех оборотня и замедлил бег только в лесу. Потом резко остановился и упал на колени. Положил перед собой плащ с костями и заплакал, как никогда прежде. Это все, что осталось от моей Дарены. Гадкий монстр не пожалел и ее! Я не верил своим глазам! Не мог поверить, что такое случилось со мной! Ненавидел себя за трусость! Даже не попытался убить зверя! Как я буду с этим жить?!

– Демьян!

Я посмотрел вперед. По тропинке бежала Ждана с кинжалом в руках. Глупая девчонка собралась таким оружием победить оборотня?! Смешно!

– О боги! Демьян! Я думала, что не успею! Как хорошо, что ты не пошел в лабиринт!

– Я был там.

Ждана присела на корточки и бросилась мне на шею. Я скинул ее руки, взглядом указывая на сверток.

– Что это? – недоумевала она.

– Это Дарена. Вернее, все, что от нее осталось.

Ждана вскрикнула и закрыла рот руками.

– Надо похоронить ее по-человечески.

Она кивнула и протянула ладонь к узлу.

– Нет! Лучше не смотри.

Девушка не стала перечить и поднялась на ноги. Мы шли в сторону кладбища молча, и чем ближе к нему подходили, тем сильнее я прижимал останки к груди. Среди могил мы нашли ухаб, вокруг которого стояли мраморные плиты жертв оборотня. Я смотрел на высеченный образ моего лисенка и снова не смог сдержать слез. Ждана тоже не удержалась и разрыдалась. В сторожке могильщика мы взяли лопаты и принялись копать яму. Я аккуратно опустил сверток и еще долго смотрел на него, прежде чем засыпать землей. Утрамбовав плоской стороной лопаты холм, я стер пот со лба и вздохнул. Вот теперь это могила, а не пустышка, как остальные. Теперь я смогу приходить сюда, возложить цветы и поговорить с любимой, побыть с ней наедине, почтить память. В тот самый миг, когда Ждана поцеловала обелиск сестры, я понял, что останусь в Совунме, чтобы быть поближе к лисенку.

ГЛАВА 7

Дарена

Я шла вперед, не отрывая руки от правой стены. Ладонь заледенела, я почти ее не чувствовала, но не смела отрывать. Казалось, если я это сделаю, в тот же миг рухну на землю и не смогу идти. Все еще слышались крики Демьяна позади, но вскоре их заглушил будоражащий разум вой. Холодок пробежал по спине от ужаса. Все тело задрожало, покрываясь липким потом. От животного страха все плыло перед глазами. Я не видела куда иду, и лишь стена служила опорой, чтобы не упасть.

Вой сменился утробным рычанием, которое приближалось ко мне с дикой скоростью. Но я продолжала ступать по лабиринту, ни на секунду не остановившись. У меня нет другого выхода. Оборотень все равно настигнет свою жертву.

Вдруг я услышала топот за спиной. Казалось, зверь в тот же миг налетит на меня со спины. Как же я боялась обернуться и посмотреть страху в лицо. Уж лучше не видеть клыки зверя, который разорвет меня на части. Я молила богов лишь о том, чтобы смерть наступила сразу, и я не успела ощутить невыносимую боль рвущейся плоти. Я не хочу чувствовать вкус крови во рту! Хорошо бы умереть прямо сейчас от разрыва сердца! От одного только страха!

Неожиданно топот стих и я остановилась, чтобы движениями не заглушать посторонние звуки. Я четко услышала глубокое дыхание, от которого волосы на голове зашевелились. Зверь обнюхивал меня, но не нападал. Я подождала еще немного, а потом решила обернуться. Невыносимо стоять вот так и ждать своей участи. Я повернулась так резко, что сразу не сумела сфокусировать взгляд. Но пелена спала и тогда я увидела того, кто так долго меня обнюхивал.

Мохнатое серое чудовище раза в три больше меня стояло и смотрело ледяными небесно-голубыми глазами. Звериная пасть была приоткрыта и оголились острые как бритвы клыки. Но если изначально мне показалось, что это животное, то теперь я заметила черты человека. Даже плотная шерсть не могла скрыть мускулистое крупное тело на четырех лапах, которые походили на волосатые руки с длинными пальцами и когтями. Пушистый хвост раскачивался из стороны в сторону. А вздыбленная грива расползалась по всему позвоночнику до макушки головы с огромными ушами. Оборотень оскалился, и встал на задние лапы, еще больше напоминая человека.

– Имя!

Когда из его пасти вырвалось слово, я опешила и закричала во всю глотку. Он скривился и зарычал. Я опрометью бросилась прочь, обжигая пальцы об обледенелую стену, и будто приросла к ней, не в силах оторваться. Бежала вперед, не помня себя от страха. Жуткий рев зверя раздавался за спиной. Он преследовал меня и явно превосходил в скорости, но я не понимала, почему он не может приблизиться и вцепиться в горло.

Вскоре совсем выбилась из сил, не чувствуя ног. Резко остановилась и прижалась к стене спиной. Все мысли улетучились из головы. Я вновь смотрела на оборотня, который обнюхивал меня и скалился. Наверное, он просто играет с жертвой прежде, чем ее съесть. Его отвратительная морда приближалась к моему лицу, и я забыла, как дышать. Сердце на миг остановилось, а потом затрепетало, будто птица в клетке. Еще немного и я останусь без головы. Зря остановилась. Надо было бежать из последних сил, вдруг смогла бы выбраться из лабиринта. Но разве это может спасти?! Слезы отчаяния покатились из глаз и в агонии страха я закричала:

– Давай! – и зажмурилась, прикусывая нижнюю губу.

Лицо обдало горячим дыханием. Оборотень взревел, клацнул зубами, и я распахнула глаза. Он пытался наброситься на меня, но что-то его останавливало. От злости он взрыхлял землю лапами и рычал так, что слюна вязкой жидкостью стекала с клыков. В один миг я поняла, что у меня есть шанс спастись. Эта мысль окрылила и придала сил. Я посмотрела по сторонам. Нет смысла возвращаться к входу в лабиринт, ведь я, скорее всего, уже прошла большую его часть. Тогда бросилась бежать, и дальше придерживаясь правой стены, но теперь не так отчаянно, как раньше, давая себе передохнуть. Зверь не прекращал преследование и останавливался вместе со мной. Больше он ничего не говорил, и казалось, что просто выжидал.

Версия о том, что могло его отпугнуть, пришла спонтанно. Я вспомнила, как вылила на себя почти весь флакон духов, подаренных Демьяном. Запах странной травы до сих пор заполнял мои легкие. Я до слез была благодарна любимому. Ведь если у меня получится выбраться из лабиринта живой, то это не будет считаться отказом. Девица отдана. По всем правилам, прописанным в книге, глава поселения обязан отправить жертву оборотню, а дальше ее судьба никого не касается.

Я в край осмелела и решила еще раз проверить догадку о духах на чудовище. Снова остановилась, перевела дух и начала медленно к нему подходить. Колени дрожали от ужаса, ведь я могу и ошибаться. Оборотень попятился назад. Я протянула к нему руку, и он отскочил.

– Издеваешься?! – закричал он через рычание.

Я отпрянула к стене, сглатывая комок страха, застрявший в горле, и отрицательно замотала головой.

– Тебе не выбраться, а полынь скоро выветрится, – просмаковал он каждое слово.

Я поняла, что он прав и вновь перешла на бег. Надо поскорее найти выход! Продолжать держаться правой стены. Не зря стражники это советовали. Из уст сестры я тоже не раз слышала, что таким способом можно пройти лабиринт. В итоге я оказалась на отрезке пути, в котором ничего не видно, кроме мрака. Растения сплелись над стенами так плотно, что снегом полностью покрыл их без единого просвета. Я брела на ощупь, периодически согревая дыханием правую руку. Она так заледенела, что я перестала ее чувствовать.

Когда я лишилась любой надежды на спасение, впереди показался свет. Я с улыбкой рванула к выходу, но дорогу мне преградил оборотень. Он оскалился, подскочил в один прыжок и занес лапу. Резко рванул и до жгучей боли распорол когтями пол лица. Я закричала, прижимая ладони к ране, и он взревел в унисон со мной. Шерсть слезла с его лапы, и серая кожа покрылась язвами. Я не стала мешкать и, превозмогая боль, вырвалась из лабиринта. Рухнула лицом в снег и зарыдала.

ГЛАВА 8

Дарена

Не знаю, сколько я пролежала в снегу, обессилено рыдая, но солнце уже подпекало спину. Я перевернулась и устремила взгляд в голубой безмятежный небосвод. Рана защипала с новой силой. Я прикоснулась к лицу и вздрогнула от боли, до конца не веря, что все еще жива. Я больше не слышала воя и рычания оборотня. Он будто испарился из лабиринта, как только переступила линию выхода. Но куда теперь идти? Где я? Никто из селян никогда не возвращался из лабиринта и не имел представления, что за его чертой.

Опираясь на локти, я привстала и огляделась. Я находилась на небольшой поляне, вокруг которой раскинулся густой лес. Всем видом он вызывал ужас. Странные деревья расправили ветви, походившие на когтистые лапы. Стволы оплетены растением с сухими колючками. Их острые длинные иглы, будто специально охраняли покой леса. И ни одной тропинки вокруг. Я поднялась на ноги и увидела далеко за чащобой сверкающие пики замка.

Оставалось только два выхода: вернуться в лабиринт или пройти через лес к замку. Я посмотрела на стены лабиринта и поежилась. Больше никогда туда не вернусь, но и оставаться на поляне нет смысла. Она полностью окружена деревьями.

Глубоко вздохнув, я решилась и подошла к кромке леса. Оттуда веяло могильным холодом, а солнце было не в силах пробить сплетенные между собой ветви усыпанные снегом. Картина напомнила стены лабиринта, заставляя отпрянуть, прикусывая губу. Слишком страшно идти вперед. Я не знала наверняка, какие твари обитают в этом месте. Но выбора нет. Меня никто не спасет, ведь чудом прошла лабиринт и вряд ли кому-то еще удастся это сделать. Сразу подумала о Демьяне, но отвела тяжелую мысль. Ему не позволят и близко подойти к проклятому месту, даже если он сильно этого захочет. Как он там? Что делает? Наверное, горюет и скучает. А Ждана льет слезы вместе с отцом. Зато остальные с размахом празднуют мой уход. А завтра после совета кто-то будет заливать горе, и над очередным домом будет развиваться красный флаг. А по селу побредет новая искалеченная душа, заклейменная знаком зверя. Я посмотрела на свое запястье и провела пальцем по метке. Во что бы то ни стало мне надо выбраться и рассказать всем, как можно пройти лабиринт. Я смогу спасти новую жертву. Но для этого в первую очередь надо решиться ступить в лес.

Я притронулась к одному из шипов и проколола палец. Очень острые, словно иглы. Я вся сжалась и сделала первый шаг. Рукав платья сразу порвался, но плотная ткань хорошо защищала кожу. Закрыв саднящее лицо рукой, я уверенно пошла вперед.

Кроме заснеженных растений ничего не видела и лишь чувствовала, как мое тело превращается в сплошную рану. Чем глубже я уходила в лес, тем длиннее и острее были шипы. Они втыкались в кожу и с треском ломались. Путались в волосах, вырывая их пучками. От боли я вскрикивала и, казалось, что лесу нет ни конца, ни края. Силы иссякали, и я подумала вернуться назад по уже протоптанному пути, но впереди засияли лучи солнца. В отчаянном порыве я бросилась на свет, разрывая платье в клочья.

Вырвалась из мрачного леса и оказалась у металлических высоких ворот. Витиеватые узоры напоминали растение с шипами, которым было оплетено каждое дерево в лесу. Ворота сияли на солнце, будто каждый изгиб постоянно натирали тряпкой. Я обратила внимание на огромный ухоженный двор с отчищенными от снега дорожками и квадратными клумбами, на которых распустились красные цветы. Поразительно! Будто эту территорию стихия обходит стороной, оставляя вечное лето. Даже воздух настолько теплый, что мне стало немного жарко. Но что удивляло больше всего так это дворец. Он словно высечен из огромного куска гранита и продуман до мелочей. Башенки складывались в форму пирамиды, выделяя главную с острой алой пикой на крыше. Только в ней проглядывалось окно. Одно единственное на весь замок.

Ворота стали медленно отворяться сами по себе, и я остолбенела, наблюдая за странностью. Ни единого скрипа! Каменная дорожка, ведущая к дворцу, на глазах покрылась зеленым мхом, словно бархатным ковром. Я с опаской ступила на него, и лепестки цветов зашевелились, увеличиваясь в размерах. Никогда не видела столь прекрасных и необычных растений. Черная блестящая лестница с металлическими перилами вела к двустворчатым дверям замка. Они распахнулись передо мной, так же тихо, как и ворота.

Я помедлила, стоя на пороге. Страх подстегивал бежать из этого места без оглядки, а разум твердил, что путей к отступлению нет. Если верить легенде, то я нашла тот самый замок с сокровищами, который охранял оборотень. От мысли, что за столько веков я первый человек, ступивший на эту лестницу, засосало под ложечкой. А что если здесь я и найду свою смерть? Быть может, дворец охраняет существо пострашнее оборотня и полынь против него не поможет? Я оглядывалась на лес и до мурашек не хотела снова туда возвращаться. Опять резать и без того искалеченное кровоточащее тело. В один миг я отмела сомнения и вошла во дворец. Двери за мной захлопнулись глухим ударом. Я кинулась к ним, но поняла, что там нет ни замка, ни ручки. Я толкала их, тарабанила руками и ногами, но без толку. Я оказалась в ловушке и в отчаянии уселась на пол, закрывая лицо руками.

Вдруг сквозь пальцы в глаза ударил яркий свет. Я отняла ладони и огляделась. В просторном холле стоял длинный стол и два стула напротив друг друга. На нем красовались золотые подсвечники с черными свечами. Их горело так много, что свет казался дневным. Я с интересом разглядывала черные стены, на которых висели картины в шикарных золотых рамках. Я встала на ноги и прошла вперед. Стук каблуков по гранитному полу эхом разносился по холлу. Я подошла к первому стулу и коснулась его резной деревянной спинки. Провела рукой по бархатной ткани обивки и решилась присесть. Сразу отмела эту мысль, когда вспомнила, в каком виде нахожусь. Могу перепачкать кровью все вокруг. Отпрянула от дорогой мебели и подпрыгнула на месте от громкого баса:

– Будь гостьей. Присаживайся.

Я заозиралась по сторонам, но никого не увидела. Решила послушаться и присела на стул. В тот же миг на столе появились яства. Золотая посуда ломилась от фруктов, овощей и мяса. В хрустальном фужере появилось вино, но стул напротив пустовал. Я не спешила вкушать дары, продолжая осматривать помещение. Взгляд заострился на лестнице, ведущей наверх. Она изгибалась дугой и казалась бесконечной. Ступени оббиты красными коврами, а дубовые перила залакированы и блестят в свете свечей, будто к ним никогда не прикасалась рука. Я посмотрела наверх и увидела необъятный высокий черный потолок, на котором висела хрустальная люстра с золотыми подсвечниками. От нее в основном и исходил такой яркий свет. Кому мог принадлежать этот дворец? Кто его хозяин и почему не появляется? Зачем говорит со мной, не показывая лица?

– Угощайся, – снова раздался голос. И я поняла, что уже его слышала. Там! В лабиринте!

Все тело сковал немой ужас и по спине пробежал холодок. Со мной вновь говорил оборотень! А не нападает только потому, что я продолжаю пахнуть полынью! Весь этот забег был никчемной тратой времени! Я лишь продлила свои мучения! Как же обидно и больно! Мои мечты о возвращении в Совунму превратились в прах. Я находилась на грани безумия. Клетка захлопнулась, и я оказалась наедине со зверем. Как долго еще полынь будет продлевать мне жизнь? Но это уже неважно. Я чувствовала такую слабость, что в любой миг могла упасть со стула. А кровь продолжала медленно вытекать из ран, капая на гранит. Щеку пронзало дикой пульсирующей в висках болью. Я потянулась к фужеру, взяла его в руку, но не успела поднести ко рту, как провалилась в беспамятство.

ГЛАВА 9

Ждана

Насколько сильно я любила сестру, настолько же сильно ненавидела. Она всегда была олицетворением меня. Я тянулась к ней, хотела походить, но не получалось. А когда ее не стало, я задышала полной грудью. Видят боги, что не хотела для нее этой участи, но если так сложилось, то буду бороться за свою судьбу и любовь! Прости, Дарена, но я нарушу кровную клятву. Сделаю все, чтобы Демьян женился на мне. Я столько раз представляла эту свадьбу, что уже давно в нее поверила.

Прошли сутки со времени погребения останков сестры, и она перестала для меня существовать. Дарена теперь в прошлом, а мы в Совунме продолжаем жить. Сегодня день жатвы и главы семей собираются на совет, чтобы выбрать новую жертву. Я стояла у ратуши, ожидая решения отца Демьяна. Смотрела на любимого с упоением и таяла от одного только вида. Когда-то он забудет ее объятия и поймет, что ему досталась лучшая женщина. Я готова отдать всю себя. Родить детей, которых не тронет жребий, и заботиться о них так же самоотверженно как о нем. Но Демьян не обращал на меня внимания. Его лицо осунулось, кожа стала бледной, а под глазами залегли синяки. Как долго он будет горевать? Когда, наконец, забудет своего лисенка и посмотрит на меня влюбленными глазами? Я старалась от него не отходить, но Ратибор постоянно ошивался рядом, нес всякую чушь, краснел и пыхтел. Сын мясника никогда мне не нравился, хотя о нем сохло пол села. Увы, красота – это слишком мало. Она не прибавляет мозгов, не придает мужественности. Никто не мог сравниться с Демьяном, и я сделаю все, чтобы прожить с ним под одной крышей остаток своих дней. Я взяла его за руку, но он не сжал мою ладонь в ответ. Стало так больно, что сердце защемило. К глазам подкатили слезы, но я сдержалась. Надо набраться терпения. Моя ласка и любовь залечит его раны.

Казимир вышел из ратуши и объявил выбранную жребием семью. Я вздохнула и взглянула на Ратибора. Он побледнел, словно мел, ведь его сестренка, как и Дарена, через десять лет лишится жизни. Думал ли он об этом, когда вез мою сестру в лабиринт? Судьба коварна. Он посмотрел на меня полными отчаяния глазами, вызывая жалость. Но я не стала утешать Ратибора и продолжала держать за руку Демьяна.

Любимый отошел от меня, чтобы выразить соболезнования семье мясника, а потом покинул придворие ратуши. Мне хотелось отправиться за ним, но не могу же постоянно ходить следом и докучать.

Я отправилась домой, но особо не спешила. Слушала, о чем судачили люди на улице. Наша семья перестала быть темой дня. Появилась новая жертва сплетен. Бедное дитя еще долго не будет понимать, почему сверстники перестали с ней играть, а мать плачет целыми днями.

Я прошла мимо дома мясника, откуда раздавались крики отчаяния, и сердце защемило в груди. Отчетливо вспомнились те дни, когда сестра рыдала у меня на плече и корила судьбу за ужасную участь. А я ничем не могла помочь, лишь разделяла ее боль, пропуская через себя муки прокаженной девушки. Я глубоко вздохнула и сжала порезанную ладонь. Тупая боль разлилась по руке, как напоминание о клятве. Я остановилась у лестницы, ведущей в дом, и уставилась на дверь. Если сейчас поговорю с отцом, пути назад не будет. Придется идти до конца, отбросив сомнения, переступив через совесть. Сердце так жаждало любви, что я вмиг осмелела, представляя, как пойду к алтарю с Демьяном.

Отец встретил меня в холле, но не обронил ни слова. Помог снять мантию и пригласил к столу. Я присела напротив него и не знала с чего начать. Смотрела на зеленый чай в чашке и крутила в руках ложку. Кусок в горло не лез, но я упорно продолжала сидеть на месте, слушая чавканье отца. Он отхлебнул чаю и посмотрел мне в глаза.

– Надо обсудить свадьбу.

Я кивнула и положила руки на колени.

– Я долго копил. Мы должны купить тебе хорошее приданное и заказать пошивку платья. Жить будете в доме Казимира. Он сам обвенчает вас через два дня.